и вполне, что Марлук действительно мертв и что война закончена. А
кроме того, там Джеанна.
"Да, кроме того, там Джеанна", -- мрачно подумал Морган.
На мгновение он представил юную рыжеволосую королеву, но тут же отогнал
от себя ее образ. Все надежды на установление добрых отношений между ним и
Джеанной рухнули в тот день, когда она узнала, что он -- Дерини. Она никогда
не простит ему это, а он не может ничего изменить, даже если бы хотел. И
бессмысленно говорить об этом, растравлять эту рану. Это только еще раз
напомнит Бриону пережитое им разочарование, напомнит, что он никогда не
сможет сладить с той ненавистью, которую королева испытывает к его
ближайшему другу.
Морган перегнулся через вытянутую ногу Бриона и выглянул в окно.
-- Смотрите, государь, -- сказал он, меняя тему разговора. -- Аль Дерах
нашел себе травку, не тронутую морозом.
Брион тоже выглянул. Внизу вороной конь Моргана деловито щипал зеленую
траву футах в двадцати от подножия башни. Жеребец Бриона бродил несколькими
ярдами правее и вынужден был довольствоваться пучками пожухшей бурой травы,
которую он равнодушно ворошил носом, наступая копытами на красную кожаную
уздечку.
Брион фыркнул и снова откинулся на оконный косяк, скрестив руки на
груди.
-- Гм, этот Кедрах такой тупой! Я иногда удивляюсь, как он находит
собственный нос. Это глупое создание не сообразит оторвать от земли свои
огромные ноги, чтобы что-то найти. Ему все время кажется, что он устал.
-- А я убеждал вас, государь, не покупать лошадей в Ланнеде, --
усмехнулся Морган, -- но вы не слушали. Ланнедцы слишком много уделяют
внимания внешности и скорости, но не слишком, как видите, заботятся о
мозгах. А вот лошади из Р'Касси...
-- Хватит! -- оборвал его Брион в притворно?! негодовании. -- Ты меня
унижаешь. Короля никогда нельзя унижать.
Пытаясь скрыть смешок, Морган снова поглядел в окно на долину.
Полдюжины всадников приближалось к развалинам, и, насторожившись, он толкнул
короля под локоть:
-- Брион?
Через мгновение оба уже узнали королевское малиновое знамя в руках у
головного всадника. А под знаменем возвышалась коренастая фигура в чем-то
ярко-оранжевом. И это мог быть только лорд Эван могущественный герцог
Клейборнский. Должно быть, Эван в свою очередь увидел в окне малиновый плащ
Бриона, потому что он вдруг резко привстал на стременах и огласил горы
хриплым воинственным возгласом. Вскоре весь отряд с грохотом подъехал к
башне.
-- Какого черта? -- пробормотал Брион, вставая и всматриваясь в Звана и
его спутников, остановившихся в клубах пыли.
-- Государь! -- завопил Эван; глаза его весело сияли, а рыжие борода и
волосы развевались на ветру; в руках он сжимал королевское знамя,
победоносно размахивая им над головой.
-- Государь, у вас родился сын! Наследник Гвинеддского престола!
-- Сын! -- воскликнул Брион, и на миг онемел от восторга. -- Бог мой,
мне же говорили, что это произойдет через месяц! -- Глаза его светились от
радости. -- Сын! Ты слышал, Аларик? -- закричал он, схватив Моргана за обе
руки и закружив его в танце. -- Я стал отцом! У меня есть сын!
Оставив Моргана, он торжествующе посмотрел в окно на приветствующий его
эскорт и снова воскликнул:
-- У меня есть сын!
Затем он стрелой слетел с лестницы, и пока Морган следовал за ним по
пятам, в развалинах церкви разносился голос Бриона, полный ликования:
-- Сын! Сын! Ты слышал, Аларик, у меня есть сын!
Морган глубоко вздохнул, провел руками по лицу, не давая тоске овладеть
собой, и снова откинул голову на оконный косяк. С тех пор прошло много лет.
Тот Аларик, юноша-подросток, теперь стал лордом-генералом королевских войск,
всесильным и полноправным правителем своего края -- если все это имело
сейчас хоть какое-то значение. Брион спит вечным сном в усыпальнице предков
в подземелье Ремутского собора, павший жертвой магических чар, от которых
даже Морган не сумел его уберечь.
А сыну Бриона ("Сын! Сын! Ты слышишь, Аларик? У меня есть сын!") -- ему
сейчас четырнадцать, он взрослый мужчина, король Гвинедда.
Морган посмотрел вниз на долину так же, как Брион много лет назад,
представляя, что он снова видит всадников, скачущих через долину, и взглянул
в хмурое ночное небо. На востоке всходила луна, сквозь тучи тускло мерцали
звезды. Морган еще некоторое время смотрел вверх, на эти чуть видные звезды,
наслаждаясь безмятежным покоем ночи, прежде чем спуститься и вернуться
назад.
Было уже поздно. Скоро и Дункан начнет о нем беспокоиться. А завтра
трудный день -- день встречи с этими скользкими и упрямыми архиепископами.
Морган направился вниз по лестнице; обратно идти было легче, так как
теперь развалины освещала луна. Почти уже выйдя из храма, он обернулся,
чтобы в последний раз заглянуть в неф, и вдруг краем глаза заметил едва
заметный отблеск света в отдаленной нише нефа слева от разрушенного алтаря.
Похолодев, Морган пристально посмотрел в ту сторону, убеждаясь, что это
ему не почудилось.
ГЛАВА XI
"Я воздвиг его от севера, м он придет; от восхода солнца будет
призывать имя мое, и попирать владык, как грязь, и топтать, как горшечник
глину"[10].
Морган замер на месте, отсчитывая десять ударов сердца, -- защитные
силы Дерини сработали мгновенно, как только он почувствовал опасность. Луна
светила довольно тускло, и тени были очень длинные, но он хорошо видел, как
в углу что-то поблескивает. Подумав, что это может быть Дункан, пошедший
искать его, он хотел подать голос, но сдержался. Во тьме таилось явно что-то
чуждое.
Жалея, что не захватил меч, Морган осторожно двинулся в боковой неф,
касаясь пальцами стены. Блеск пропал, как только он тронулся с места, и
теперь там вроде бы не было ничего необычного, но его подстегивало
любопытство.
Что могло так ярко блестеть в этом давно всеми покинутом месте? Стекло?
Случайное отражение лунного света в стоячей воде? Или что-то менее
безобидное?
Тут Морган уловил слабый удаляющийся звук в направлении разрушенного
алтаря и резко обернулся; стилет сам скользнул ему в ладонь. Это не
наваждение и не отблеск лунного света в луже. Это что-то иное.
Приглядываясь и прислушиваясь, Морган ждал, готовый поверить, что
вот-вот призрак какого-нибудь давно умершего монаха взойдет на развалины
алтаря.
Он совсем было уже решил, что его нервы сыграли с ним какую-то злую
шутку, как вдруг огромная серая крыса выскочила из-под обломков и побежала
прямо на него.
Морган присвистнул от удивления и отскочил, давая животному дорогу.
Вздохнув с облегчением, он рассмеялся. Крыса быстро скрылась. Морган
оглянулся на руины алтаря, браня себя за глупость, и уверенно двинулся
дальше вдоль нефа.
Угол, привлекший его внимание, был еще прикрыт остатками кровли, но пол
в этом месте был разбит и засыпан обломками. Узкий алтарный ларец был
отодвинут от стены, да так и оставлен; его край был оббит и потрескался.
Когда-то здесь, в нише задней стены, стояла мраморная статуя.
Теперь от нее остались только ноги на треснувшем постаменте да осколки
камня -- немые свидетели того ужасного дня и той ужасной ночи, когда два
века назад налетчики разграбили монастырь. Морган смотрел на каменные ноги,
обутые в сандалии, с улыбкой гадая, какому святому они принадлежали и кто
приходил поклониться ему, прерывая сон этого места. Потом взгляд Моргана
упал на блеснувший серебром осколок, лежащий прямо у него под ногами, и он
узнал в нем неуловимый источник света, что привел его сюда. Серебряные и
рубиновые осколки и обломки разбитой мозаики покрывали все подножке алтаря.
Громилы вдребезги разбили статуи и витражи высоких окон, мраморные плиты
пола, драгоценную утварь алтаря. Он начал было отковыривать крохотный
осколок стекла кончиком стилета, но остановился, покачал головой и убрал
оружие в ножны. Этот зеркальный кусочек один удержался на своем месте,
пережив и грабеж, и время, и стихию. Неужели же неизвестный святой, чьей
памяти был посвящен этот придел и от убранства которого остался только
сверкающий осколок, ждет той же стойкости и от своих приверженцев?
"Увы, -- подумал Морган, -- теперь даже не узнать, что это был за
святой. Или можно?" Задумчиво поджав губы, он ощупал оббитый край алтаря и
склонился над ним, внимательно осматривая. Как он и ожидал, на камне еще
были видны буквы, хотя их причудливые завитки почти совсем стерлись,
разрушенные временем. Первые два слова еще можно было прочесть, напрягая
воображение, -- JUBILANTE DEO -- оборот, обычный для подобного алтаря. Но
следующие буквы были сильно разрушены, и он смог разобрать только S-СТV --
это, наверное, от SANCTVUS -- "святой". Однако последнее слово -- имя
святого... Он разглядел только разрушенное С, А и разбитое S на конце. СА...
Святой Камбер?
Выпрямившись, Морган удивленно присвистнул. Снова Святой Камбер,
покровитель магии Дерини. Неудивительно, что разрушители поработали здесь
так основательно. Странно, что вообще что-то сохранилось.
Он отошел на несколько шагов назад и рассеянно огляделся, сожалея, что
у него нет времени остаться и осмотреть все получше. Если этот придел
действительно был посвящен Святому Камберу, то весьма вероятно, что где-то
рядом находится Перемещающий Ход. Конечно, даже если он еще действует, -- а
это почти невероятно после того, как им не пользовались столько лет, --
Моргану сейчас все равно некуда перемещаться. Ближайшие такие ходы, о
которых он знал, находились в Ремуте, в кабинете Дункана, и в ризнице
собора, а туда он пока не собирался. Их целью была Дхасса.
В любом случае это нелепая затея. Ход, должно быть, разрушен много лет
назад, так стоит ли его искать, зря тратить время.
Сдерживая зевоту, Морган напоследок огляделся и, поклонившись ногам
Святого Камбера, медленно двинулся к их закутку. Завтра, когда они
предстанут перед Гвинеддской Курией,, решатся многие вопросы. "А дождь снова
усилился", -- подумал Морган. Может быть, шум дождя поможет уснуть?
Полу де Гендасу в эту ночь так и не удалось поспать. В лесу, совсем
недалеко от того места, где уснули Морган с Дунканом, Пол, пустив коня
шагом, всматривался вперед сквозь завесу дождя -- он пробирался к потайному
лагерю Варина де Грея. Взмыленный конь тяжело дышал, оставляя в холодном
ночном воздухе клубы пара. Сам Пол был забрызган грязью и промок до костей.
Он сдернул с головы остроконечную шапочку и выпрямился в седле, так как уже
приблизился к первому сторожевому посту.
Движение это стоило ему немалых усилий -- он устал. Вот-вот из темноты
появятся часовые, окликнут его, узнают и, прикрывая фонари, снова
растворятся во тьме. В тусклом свете факелов показались неясные очертания
палаток. Когда Пол приблизился к первой палатке на краю лагеря, к его коню
подбежал, протирая заспанные глаза, совсем молодой парень с таким же, как у
него, значком на шапке и смущенно взглянул на прибывшего.
Пол приветливо кивнул и, дрожа, соскользнул с коня. Нетерпеливо оглядев
освещенный светом факелов участок, он плотнее натянул капюшон промокшего,
грязного плаща.
-- Варин еще здесь? -- спросил Пол, отбрасывая с лица мокрые волосы.
Мужчина постарше, в высоких сапогах и в плаще с капюшоном, подошел как
раз, когда Пол задал этот вопрос. Он вежливо кивнул Полу и дал юноше знак
увести уставшего коня.
-- Варин сейчас совещается, Пол. Он просил не беспокоить.
-- Совещается? -- Пол стянул мокрые перчатки и пошел в центр лагеря по
грязной тропе. -- С кем это? Да как бы там ни было, думаю, Варину интересно
будет узнать и мои новости.
-- Даже обидев при этом архиепископа Лориса? -- спросил его собеседник,
приподняв бровь и удовлетворенно улыбнувшись в ответ на изумленный взгляд
Пола. -- Мне кажется. Пол, добрый архиепископ Лорис собирается сопровождать
нас.
-- Лорис здесь? -- Пол недоверчиво усмехнулся, и улыбка от уха до уха
пересекла его суровое лицо. Он восторженно хлопнул своего собеседника по
спине. -- Друг мой, ты и не представляешь, как нам потрясающе везет этой
ночью. И я уверен, что Варину понравится известие, которое я привез.
-- Теперь, надеюсь, вы понимаете мое положение, -- говорил в это время
Лорис. -- Раз Морган отказался отступить и покаяться в ереси, я вынужден
объявить отлучение.
-- Да, я понимаю, что вы имеете в виду, -- произнес Варин. -- Вы
полностью лишите Корвин священных таинств, обрекая бессчетное множество душ
на страдания, а может быть, и на вечное проклятие без благодати причастия.
-- Он взглянул на свои руки, сложенные на груди. -- Мы согласны, что пора
остановить Моргана, но я не могу одобрить ваших намерений.
Варин сидел на маленьком походном складном стуле, накинув на плечи
свободный плащ, отороченный мехом. Перед ним, в самом центре палатки, все
время горел яркий костер; вся остальная часть пола была покрыта прожженными
половиками и шкурами.
Лорис в промокшем и грязном после долгой верховой езды дорожном костюме
пурпурного бархата восседал справа от него в кожаном складном кресле,
которое обычно занимал сам главарь разбойников. Позади Лориса стоял
монсеньор Горони в черном облачении священника, пряча руки в складках
рукавов своей рясы. Он только что возвратился от епископа Корвинского,
выполнив свою задачу, и теперь с непроницаемым лицом слушал разговор.
Варин сцепил длинные пальцы и, опершись локтями на колени, не спускал
остановившегося взгляда с меховой полости, что лежала у него под ногами.
-- Ну что мне еще сказать, ваше преосвященство, чтобы отговорить вас от
такого решения?
Лорис с безнадежным жестом горестно покачал головой.
-- Я пытался сделать все, что в моих силах, но тамошний епископ,
Толливер, не хочет нам помочь. Если бы он, как я его просил, отлучил Моргана
от церкви, то можно было бы избежать многих бед. Теперь же я должен созвать
Курию, и...
Он прервался на полуслове, так как полог шатра внезапно раздвинулся, и
на пороге появился какой-то человек, на грязном плаще которого был приколот
значок с соколом. Он сдернул с головы мокрую шапку и поклонился, прижав к
груди правую руку, сжатую в кулак, а затем отвесил вежливый поклон в сторону
Лориса и Горони. Варин в замешательстве взглянул на него и нахмурился,
вспоминая вошедшего, потом быстро вскочил и подошел к нему.
-- В чем дело. Пол? -- спросил Варин, оттесняя его к выходу. -- Я же
сказал Майклу, чтобы меня не беспокоили, пока архиепископ здесь.
-- Думаю, вы поймете, почему я решился побеспокоить вас, когда услышите
новости, мой господин, -- сказал Пол, сдерживая улыбку и стараясь говорить
как можно тише, чтобы Лорис его не слышал. -- Я видел Моргана еще до того,
как стемнело, на дороге, ведущей к Святому Торину. Он со своим попутчиком
остановился на ночлег в развалинах монастыря Святого Неота.
Варин сжал плечи Пола, удивленно глядя на него.
-- Ты в этом уверен, парень? -- Он явно обрадовался, его глаза сияли.
-- Господи, прямо нам в руки! -- пробормотал он себе под нос.
-- Я предполагаю, он держит путь в Дхассу, мой господин, -- улыбнулся
Пол. -- Может быть, устроить ему подходящий прием?
Глаза Варина сверкнули, когда он повернулся лицом к Лорису.
-- Вы слышали, ваше преосвященство? Морган остановился в Святом Неоте
по пути в Дхассу!
-- Что? -- Лорис резко вскочил, побледнев от ярости. -- Морган на пути
в Дхассу? Мы должны его остановить!
Казалось, Варин его не слышит. С горящим, сосредоточенным взглядом он
возбужденно шагал взад и вперед по половикам.
-- Вы слышали меня, Варин? -- спросил Лорис, удивленно глядя на главаря
мятежников. -- Это какая-то уловка Дерини, он опять хочет сбить нас с толку,
одурачить. Он надеется сорвать завтрашнее заседание Курии. С его-то
коварством он способен убедить даже кое-кого из моих епископов в своей
невиновности. Не думаю, что он собирается подчиниться моему авторитету!
Варин покачал головой, продолжая шагать, на губах его играла легкая
улыбка.
-- Нет, ваше преосвященство, и я не думаю, чтобы он кому бы то ни было
подчинился. Но меня не волнует, сорвет он или нет вашу Курию. У меня,
похоже, появилась возможность встретиться с Морганом лицом к лицу. Настало
время выяснить, чье могущество сильнее -- его проклятое чародейство или силы
Господни. Пол, -- обернулся он ко входу, -- ты должен подобрать отряд
человек из пятнадцати, чтобы до утра выехать к Святому Торину.
-- Да, господин, -- поклонился Пол.
-- Его преосвященство нас скоро оставит, я не хочу, чтобы нашу беседу
прерывали без крайней необходимости. Понятно?
Пол снова поклонился и выскользнул из палатки. Когда Варин снова
повернулся к Лорису, вид у того был ошеломленный.
-- Кажется, я чего-то не понял, -- произнес он, усаживаясь и всем своим
видом давая понять, что ждет объяснений. -- Вы действительно собираетесь
напасть на Моргана?
-- Я ждал возможности сразиться с Дерини много месяцев, ваше
преосвященство, -- ответил Варин, глядя на Лориса сверху вниз сквозь
полуопущенные веки. -- У часовни Святого Торина, которую он должен будет
посетить, если собрался в Дхассу, есть возможность застать его врасплох;
может быть, нам удастся захватить его в плен. В худшем случае, я думаю, у
него просто пропадет желание мешать вашей Курии, а в лучшем -- вам вообще
больше не придется беспокоиться об этом Дерини.
Лорис сердито посмотрел на него, нервно разглаживая пальцами складки
своего плаща.
-- Вы что, хотите убить Моргана без отпущения грехов?
-- Я сомневаюсь, что для таких, как он, на том свете есть какие-нибудь
надежды на спасение души, -- жестко возразил Варин. -- Дерини порождены
Сатаной в первые дни творения. О каком спасении души можно говорить?
-- Возможно, что это и так, -- ответил Лорис, становясь напротив
главаря разбойников и твердо глядя на него голубыми глазами, -- но я не
думаю, что это решать нам и здесь. Моргану нужно дать возможность покаяться.
Я не могу отнять этого права даже у него, несмотря на то, что у меня есть
причины ненавидеть этого человека. Вечные муки -- это слишком большая кара,
чтобы ввергать в них кого бы то ни было.
-- Вы что, защищаете его, архиепископ? -- осторожно спросил Варин. --
Если я не убью его при первом же удобном случае, то потом может оказаться
слишком поздно. Зачем давать дьяволу шанс, зачем умышленно подвергать себя
соблазну, если в этом нет необходимости? "Избегайте греха" -- сказано.
Впервые с тех пор, как они вошли в палатку, Горони, встретившись
взглядом с Лорисом, кашлянул и подал звук.
-- Можно мне сказать слово, ваше преосвященство?
-- Говорите, Горони.
-- Если ваше преосвященство позволит, то есть одно средство сделать
Моргана беспомощным настолько, что можно будет легко совладать с ним. Он не
сможет пользоваться своим могуществом, пока не будет решено, что с ним
делать дальше.
Варин нахмурился и с подозрением уставился на Горони.
-- Это как?
Тот взглянул на Лориса и продолжил:
-- Есть такое зелье, Дерини называют его "мераша", которое действует
только на них -- оно путает их мысли, лишает сил, не дзот пользоваться их
темным могуществом, пока не кончится его действие. Что, если добыть немного
этой мерзши и воспользоваться ею, чтобы обезвредить Моргана?
-- Зелье Дерини, -- сердито сдвинул брови Лорис, задумавшись. -- Не
нравится мне это, Горони.
-- И мне тоже, -- страстно подхватил Варин. -- Я не желаю связываться
ни с какими уловками Дерини, чтобы поймать Моргана, иначе -- чем же я лучше
его?
-- С позволения вашей милости, -- настойчиво продолжал Горони, -- мы
имеем дело с необычным врагом, а значит, допустимо использовать и необычные
средства, чтобы с ним справиться. Кроме всего прочего, это делается во
благо.
-- Он прав, Варин, -- осторожно согласился архиепископ. -- Это
существенно облегчило бы задачу, стоящую перед вами. Горони, а как вы
предполагаете дать Моргану зелье? Он ведь, я уверен, не будет стоять и
ждать, пока вы добавите зелье ему в питье или воспользуетесь какой другой
уловкой.
Горони улыбнулся, и в его мягком, невыразительном лице появилось что-то
дьявольское.
-- Предоставьте это мне, ваше преосвященство. Варин тут говорил о
гробнице Святого Торина как о месте засады. Хороший план. С вашего
позволения, я выезжаю немедленно, чтобы добыть мерашу, а потом встречаюсь с
Варином и его людьми прямо в гробнице, утром. Есть тут один братец, который
поможет нам расставить сети для Моргана. А вам, ваше преосвященство, лучше
скорее возвращаться в Дхассу и готовиться к завтрашнему заседанию Курии.
Если вдруг у нас завтра что-нибудь сорвется, вы будете вынуждены все же
провозгласить отлучение.
Лорис обдумал предложение, взвесив все за и против, и смерил главаря
разбойников долгим пристальным взглядом.
-- Ну что, Варин? -- спросил он, вопросительно приподняв бровь. -- Что
вы скажете? Горони останется, чтобы помочь вам схватить Моргана и чтобы
выслушать его исповедь, в случае, если тот пожелает покаяться, а потом он
ваш и делайте с ним все, что считаете нужным. Если задуманное удастся
осуществить, то не будет никакой нужды накладывать отлучение на весь Корвин;
вы же после этого вправе требовать награды за то, что отвели от Корвина
такое бедствие, и, скорее всего, будете провозглашены его новым правителем.
А что касается меня -- я буду свободен от необходимости подвергать осуждению
церкви целое герцогство из-за одного злодея. В конце концов, душевное
благополучие паствы -- моя главная забота.
Варин некоторое время задумчиво смотрел под ноги. затем легким кивком
выразил свое согласие.
-- Хорошо, ваше преосвященство, если вы говорите, что меня не осквернит
использование зелья Дерини при поимке Моргана, я принимаю ваши доводы. Вы
все же примас Гвинедда, и я полагаюсь на ваш авторитет в этих вопросах,
оставаясь верным сыном церкви.
Лорис кивнул и поднялся:
-- Вы очень благоразумны, сыч мой, -- сказал он, давая Горони знак
выходить. -- Я буду молиться за ваш успех.
Он протянул руку с аметистовым перстнем; Варин, мгновение помедлив,
опустился на одно колено и коснулся камня губами. Однако взгляд его был
суров, когда он поднялся на ноги, и, провожая Лориса к выходу, он все время
прятал глаза.
-- Да пребудет с вами Бог, Варин, -- задержавшись у выхода, пробормотал
Лорис, поднимая руку в благословении.
Когда он ушел. Варин долго еще молча стоял в дверях. Он повернулся и
оглядел палатку -- простые парусиновые стены, широкое походное ложе,
покрытое серым мхом, складные походные стул и кресло у огня. Обитый кожей
сундук у другой стены, деревянный молитвенный столик в углу, с тяжелым,
поблескивающим в языках пламени распятием. Варин медленно подошел к нему и
коснулся нагрудного креста, затем крепко сжал в руках тяжелое серебряное
распятие.
-- Как мне поступить, Господи? -- шептал он, прижимая крест и цепочку к
груди и крепко зажмурившись. -- Позволено ли мне вправду использовать уловки
Дерини для достижения Твоих целей? Или я оскорблю Твою честь в моем рвении
услужить Тебе?
Он преклонил колени и спрятал лицо в ладонях; холодное серебро
выскользнуло из пальцев.
-- Помоги мне, Боже, молю Тебя! Научи меня, что я должен делать, когда
встречусь завтра лицом к лицу с врагом моим?
Глава XII
"Когда ужас подступает, как буря..."
Через три часа после рассвета Морган и Дункан проехали северные ворота
Гонорского тракта. День был солнечный, ясный и немного холодный. Кони
проворно перебирали ногами, и цоканье копыт далеко разносилось в утреннем
воздухе; они чувствовали запах воды, ведь озеро Яшан находилось всего в
полумиле отсюда, за деревьями, окружающими гробницу Святого Торина. Их
всадники, отдохнувшие после вчерашней долгой дороги, лениво обозревали на
ходу окрестности, размышляя о том, что же принесет им этот день.
Та часть приграничной горной области, где находилась Дхасса, была
покрыта лесами. Она поросла огромными деревьями и изобиловала дичью. Здесь
было множество ручьев и озер, и всюду -- удивительно много маленьких
камешков, что бросалось в глаза всякому путешественнику. Эта горная страна
покоилась на скалистом основании; встречались здесь и каменистые скалы, на
которых ничего не росло. Но такие места были высоко в горах, намного выше
лесного пояса, и для жизни людей они были непригодны. С незапамятных времен
жители Дхассы строили свои жилища из дерева, благо его было вдоволь, причем
самого разнообразного, а влажный горный воздух предохранял от опасности
пожаров. Даже гробница, к которой приближались Морган и его родственник,
была сооружена из дерева -- дерева всевозможных пород, какие только могли
произрасти на этой земле. Это всем нравилось и вполне оправдывало себя --
ведь Тории был лесным святым
Существовало немало предположений о том, как Торин достиг своей
святости. Достоверных сведений о Святом Торине почти не осталось, но зато
ходило множество легенд, причем некоторые -- весьма сомнительного
происхождения. Известно было, что жил он лет за пятьдесят до Реставрации, в
самый разгар междуцарствия Дерини Говорили, что он был отпрыском бедного, но
славного рода знаменитых охотников, потомки которого по наследству управляли
обширной лесной страной на севере. Но ни о чем другом никто ничего не мог
сказать с полной уверенностью.
Говорили еще, что ему подчинялись все твари лесные, которых он охранял,
что он творил многие чудеса. Ходили также слухи, что однажды он спас
легендарного Гвинеддского короля, когда монарх охотился в своем королевском
лесу непогожим октябрьским утром -- хотя никто не знал точно, что же именно
он сделал"
Как бы то ни было. Святой Торин был провозглашен покровителем Дхассы
вскоре после смерти. Поклонение Святому Торину являлось неотъемлемой частью
жизни местных жителей. Женщины были освобождены от служения этому святому --
им покровительствовала их Святая Этельбурга. Но любой взрослый мужчина,
откуда бы ни был он родом, если хотел войти в Дхассу с юга, должен был
сначала совершить паломничество к гробнице Святого Торина и там получить
оловянный значок на шапку, удостоверяющий, что он заслуживает доверия. Лишь
отдав дань уважения Святому Торину, можно было подойти к перевозчику,
который доставлял путешественника на другой берег широкого озера Яшая, в
Дхассу.
Не совершить паломничество -- значило привлечь к себе пристальное и
весьма недоброжелательное внимание, а то и хуже. Если даже кому-то удавалось
подкупить какого-нибудь лодочника, чтобы он перевез через озеро, -- а
окружного пути не было, -- то ни один трактирщик или содержатель постоялого
двора не пустил бы к себе путника без такого значка на шапке, не говоря уже
о том, что любая попытка уладить в городе какие-то серьезные дела была бы
обречена на провал. Горожане были весьма бдительны, когда дело касалось их
святого. И узнав, что в город вошли недостаточно благочестивые путники, они
незамедлительно принимали меры. Поэтому-то путешественники редко
пренебрегали удовольствием посетить гробницу Святого Торина.
Морган и Дункан направили коней к небольшому островку голой земли среди
влажной травы, на котором они могли бы отдохнуть перед тем, как войти в
часовню Святого Торина. Грубая статуя лесного святого, сделанная из дерева,
источенная ветром, встречала их у ограды и благословляла, простирая руки.
Огромные деревья, казалось, тянули искривленные ветви к шапкам путников.
За оградой находилось еще несколько паломников. Значки у них на шапках
неопровержимо свидетельствовали, что они уже совершили поклонение и просто
задержались здесь ненадолго. На другом конце двора человек небольшого роста
в охотничьем платье, такой же паломник, как Дункан и Морган, снял шапку и
вошел в гробницу.
Морган и Дункан спешились и привязали коней к железному кольцу,
торчащему прямо из каменной ограды, после чего уселись и стали ждать своей
очереди. Морган ослабил под подбородком ремешок плотной кожаной шапочки,
из-под которой показались его светлые волосы, и откинул голову назад, чтобы
расслабить мышцы шеи. Он не спешил снять шапку совсем -- его могли бы
узнать, а этого нельзя было допустить, если они хотят вовремя прибыть на
заседание архиепископской Курии. Его рост и сложение и так бросались в
глаза, а золотистые волосы такого редкого оттенка сразу могли выдать
Моргана.
Дункан оглядел путников на другом конце двора, быстро перевел взгляд на
гробницу и наклонился к кузену.
-- Смотри, как интересно сделана эта деревянная часовня, -- тихо
заметил он. -- Кажется, будто она сама по себе выросла из земли, как
какой-нибудь гриб, как будто это и не творение рук человеческих.
Морган усмехнулся и внимательно осмотрелся вокруг, выясняя, не
наблюдает ли за ними кто-нибудь из паломников.
-- Ну и разгулялось же у тебя сегодня воображение, -- ласково упрекнул
он Дункана, едва шевеля губами и продолжая осматривать двор, -- жители
Дхассы веками славятся своим умением обрабатывать дерево.
-- Может быть, -- отозвался Дункан. -- И все же есть что-то жутковатое
в этом месте, ты не находишь?
-- Да только разве что ощущение святости, -- ответил Морган, удостоив
кузена долгим взглядом, -- хотя здесь она чувствуется меньше, чем обычно в
таких местах. Может быть, у тебя приступ угрызений совести недостойного
священника?
Дункан тихонько фыркнул.
-- Нет, ты просто невозможен: ну как тебе это пришло в голову? Тебе
что, говорил об этом кто-нибудь?
-- Да еще как часто, -- с улыбкой подтвердил Морган. Он опять оглядел
двор, проверяя, не привлекли ли они чье-нибудь чрезмерное внимание, и
придвинулся ближе к Дункану уже с серьезным лицом.
-- Кстати, -- прошептал он, едва шевеля губами, -- я еще не рассказал
тебе о том, что меня так напугало прошлой ночью.
-- А?
-- Кажется, боковой алтарь в церкви Святого Неота был посвящен Святому
Камберу. В какой-то момент я даже испугался, что у меня опять видения.
Дункан с трудом удержался от желания оглянуться и уставился на
родственника.
-- И что же ты? -- спросил он как можно тише.
-- Я испугался крысы, -- саркастически усмехнулся Морган. --
По-видимому, у меня совсем расшатались нервы. Как видишь, ты не одинок.
Он присмотрелся к движению на дороге и толкнул Дункана в бок.
Из-за поворота показались всадники, и Моргана сразу удивило то, что они
не мчались галопом, но ехали неторопливым шагом. На них были ливреи цветов
королевского двора -- голубого и белого, и пока Морган с Дунканом
разглядывали всадников, за ними следом показалась еще пара, а за ней -- еще
и еще.
Они насчитали уже шесть пар всадников, когда из-за поворота появился
небольшой экипаж. Окна кареты были завешены голубым, в нее была запряжена
четверка лошадей, украшенных белыми и голубыми попонами и перьями. Одних
только вооруженных всадников в ливреях, показавшихся на грязной дороге этим
весенним утром, хватило бы, чтобы привлечь внимание паломников, но
щегольской экипаж сразу затмил все предыдущие впечатления.
В Дхассу направлялась какая-то важная особа; учитывая нейтральное
положение города, это было необычно.
Экипаж со всем эскортом был уже близко, когда из часовни воротился
зашедший туда паломник с ярким значком на остроконечной кожаной шапочке. Так
как Морган не двигался с места и не проявлял никакого желания войти
следующим, Дункан отстегнул свой меч и проворно направился к входу -- никто
не имел права входить в гробницу Святого Торина с оружием.
Всадники остановили коней почти рядом с конем Моргана. Когда они прошли
мимо, он разглядел блеск батистовых плащей, услышал приглушенный звон
кольчуг под этими плащами, бряцание шпор и оружия. Кони, запряженные в
экипаж, были выше колен забрызганы грязью -- Морган заметил это, как только
они достигли ограды. Затем, въехав в лужу грязи всеми колесами, экипаж резко
остановился, и кони больше не могли сдвинуть его с места.
Кучер взмахнул кнутом и закричал что-то, но не выругался, и это
показалось Моргану странным. Двое всадников взялись за поводья ведущих
лошадей и принялись тянуть их вперед, но безуспешно -- экипаж как прилип.
Морган спрыгнул с ограды, на которой сидел, и внимательно осмотрел
застрявшую карету, понимая, что сейчас ему придется помочь. Всадники в
богатых ливреях не захотят пачкать руки -- для этого всегда найдутся
простолюдины, а герцог Корвинский как нельзя лучше подходил для этой роли --
ведь сегодня он и был простолюдином. Что ему еще оставалось?
-- Эй, вы, там! -- позвал один из всадников, поворачивая коня к Моргану
и другим паломникам и указывая кнутовищем на экипаж. -- Идите сюда и
помогите-ка вытащить карету ее милости!
Значит, в карете леди. Теперь понятно, почему кучер не обругал своих
подопечных.
С почтительным поклоном Морган поспешил к карете и, упершись плечом в
заднее колесо, нажал изо всех сил. Карета не шевельнулась. Другой путник
уперся в колесо впереди Моргана и попытался толкнуть экипаж, в то время как
остальные налегали с другой стороны.
-- Когда я скажу, -- крикнул кучеру всадник, -- поддай лошадям кнута, а
вы, мужики, толкайте. Ну, готовы?
Кучер кивнул и поднял кнут; Морган набрал полную грудь воздуха.
-- Ну, поехали!
Морган и его сотоварищи налегли изо всех сил. Лошади рванулись --
колеса дрогнули, и экипаж начал медленно выбираться из рытвины. Дав карете
продвинуться на несколько футов вперед, кучер натянул вожжи. Всадник,
возглавляющий эскорт, подъехал к Моргану и остальным паломникам.
-- Ее милость благодарит всех вас, -- произнес он, отдавая кнутом
приветственный салют. Морган и остальные путники поклонились.
-- Ее милость сама хочет поблагодарить вас, -- раздался из кареты
нежный, мелодичный голос.
Морган увидел голубые глаза на бледном, утомленном лице несравненной
красоты. Лицо это было окружено облаком великолепных золотисто-рыжих волос,
ниспадающих на плечи как два языка пламени и оплетающих голову витой
короной. Маленький носик был слегка вздернут, а округлые благородные губы
были такого оттенка, что сравнить их по праву можно было лишь с розой.
Эти неправдоподобно голубые глаза некоторое время смотрели на него --
достаточно долго, чтобы ее образ навсегда запечатлелся о его сознании. И
только спустя несколько мгновений Морган пришел в себя настолько, чтобы
отступить на шаг я отдать неуклюжий поклон. Вспомнив вдруг, что сейчас он не
учтивый и блестящий лорд Аларик Морган, он вовремя изменил фразу, которую
собирался произнести.
-- Для Алана-охотника счастье служить вам, моя госпожа, -- пробормотал
он, пытаясь не встречаться с ней взглядом.
Глаза эскорта кашлянул, подъехал и легко, но твердо коснулся концом
кнутовища плеча Моргана.
-- Довольно, охотник, -- сказал он тоном человека, имеющего власть и не
желающего ее утратить, -- ее милость торопится.
-- Конечно, добрый господин, -- пробормотал Морган, пятясь от кареты,
не в силах оторвать взгляда от леди. -- Счастливого пути, моя госпожа!
Леди кивнула и стала снова задергивать занавески, как вдруг из окна
высунулась маленькая взъерошенная рыжая голоска и широко распахнутые
глазенки уставились на Моргана. Леди покачала головой и что-то шепнула
ребенку на ухо, затем улыбнулась Моргану, и они исчезли ил виду. Морган тоже
улыбнулся, но карета тронулась с места и двинулась дальше по дороге. Дункан
вышел из часовни со значком Торина, приколотым к его охотничьей шапочке, и
снова опоясал себя мечом. Со вздохом Морган вернулся к лошадям и избавился
от меча, а потом решительным шагом двинулся через двор ко входу в
усыпальницу
Переступив порог, он оглядел резную ажурную решетку, прикрывающую все
стены, прислушался к гулкому эху, сопровождавшему каждый его шаг по
паркетному полу На другом конце комнаты он увидел тяжелые резные двойные
двери, ведущие в саму гробницу. Почувствовав справа, за перегородкой, чье-то
присутствие, Морган посмотрел туда и поклонился.
Там был монах, который обычно находился в часовне, -- и для того, чтобы
исповедовать кающихся, желающих облегчить душу, и для -того, чтобы наблюдать
за порядком -- в гробницу должен был входить только один паломник.
-- Да благословит вас Бог, отец мой, -- произнес Морган как можно более
набожно.
-- И тебя так же, и тебя, -- ответил монах суровым шепотом.
Морган кивнул в знак признательности за благословение и двинулся к
двойной двери. Уже положив руку на дверную ручку, он услышал, как монах
зашевелился в своем деревянном закутке, и у него мелькнула мысль, что,
возможно, что-то в нем привлекает внимание. Он оглянулся, надеясь, что не
возбудил в монахе излишнего интереса к себе, тот в это время закашлялся.
-- Не желаешь ли ты исповедоваться, сын мой, -- проскрежетал в тишине
его голос.
Морган покачал головой и опять шагнул к двери, но остановился и
обернулся, задумчиво и настороженно глядя в сторону перегородки. О чем-то
он, наверное, забыл Легкая улыбка тронула уголки его губ, он полез к себе за
пояс и вытащил оттуда небольшую золотую монетку.
-- Благодарю тебя, нет, мой добрый брат, -- сказал он, сгоняя улыбку.
-- Но возьми вот это за твою заботу. -- Двигаясь неуклюже от смущения и
неловкости, он прошел к решетке и опустил золотой в узкую щель. Уже отойдя,
он услышал, как монета с тихим звоном провалилась в желоб, и следом -- плохо
скрываемый вздох облегчения.
-- Иди с миром, сын мой, -- уже в дверях усыпальницы услышал он
бормотание монаха -- Да обрящешь ты то, что ищешь.
Морган вошел, закрыл за собой дверь и подождал, пока его глаза
привыкнут к еще более тусклому освещению. Гробница Святого Торина не
представляла собой ничего особенного, Морган бывал в более внушительных и
роскошных усыпальницах, построенных для более известных и почитаемых святых
Но здесь витала какая-то особая прелесть, покорившая Моргана.
Прежде всего, часовня вся была построена из дерева. Деревянными были
стены и потолок, алтарная плита была выдолблена из гигантского дуба. Даже
пол покрывали тонкие деревянные пластины разных оттенков, выложенные в
строгом порядке, образующие крестообразный узор. Стены из необработанного
дерева были украшены грубо вытесанными распятиями в человеческий рост.
Высокий сводчатый потолок поддерживался такими же грубо обтесанными
крестообразными балками.
Особенно же привлекла внимание Моргана алтарная часть часовни. Кто бы
ни возвел эту стену позади алтаря, это, несомненно, был настоящий мастер,
знавший все породы дерева, которые только могла дать его земля, и как их
правильно расположить, и как соединить между собой. Мозаичные струи стекали
с обеих сторон и позади распятия, словно навечно застывшие воды,
символизируя ожидание вечной жизни. Статуя Святого Торина, стоящая слева,
была вырезана из цельной сучковатой ветви гигантского дуба. А распятие перед
алтарем, напротив, было строгим и официальным -- светлая фигура на темном
дереве, руки, простертые по сторонам в виде буквы Т, запрокинутая голова,
взгляд, направленный к небесам. Царь царей, а не страдающий на кресте
человек.
Морган подумал, что ему не нравится это холодное изображение Бога. В
нем не было человечности, и оно почти уничтожало то тепло, которое источали
живые стены часовни. Даже голубоватое сияние неугасимых лампад и золотые
огоньки свечей, поставленных паломниками, едва скрашивали холодное
спокойствие, исходившее от Царя Небесного.
Морган смущенно окунул пальцы в сосуд со святой водой и перекрестился,
пройдя по узкому нефу. Первое ощущение безмятежности, прошедшее после того,
как он более внимательно осмотрел часовню, было теперь окончательно
вытеснено чувством опасности. Ему явно не хватало клинка на боку и хотелось
поскорее уйти из этого места.
Он задержался у столика в