центре нефа, чтобы зажечь тонкую свечку, которую полагалось перенести в центр часовни и оставить у алтаря. Пока загорался фитиль, в его памяти вспыхнуло на мгновение другое пламя -- пламя, которым горели на солнце волосы той женщины в карете. Свеча разгорелась, Морган почувствовал капли горячего воска на пальцах и направился к алтарю. Алтарные врата были закрыты, и Морган, опустившись на одно колено, поклонился, коснувшись замка, висящего на входе в алтарь. Свечи, поставленные другими паломниками, мерцали на полочках позади алтарной ограды, перед образом святого. Морган стал подниматься, и в тот же миг замок со щелчком открылся. Он отдернул руку, почувствовав, что уколол тыльную сторону ладони обо что-то острое. На коже выступила капля крови. Он машинально поднес пораненную руку ко рту и, уже отходя от ограды, подумал, что там не должно быть ничего острого. Морган вернулся, все еще облизывая ранку, наклонился к замку, чтобы рассмотреть его внимательнее, как вдруг комната завертелась у него перед глазами. Не имея сил выпрямиться, он почувствовал, что его затягивает бешено кружащийся вихрь, смешавший все краски вокруг в одну. "Мераша!" -- пронзило его сознание. Она, должно быть, была на замке ограды, и когда он поранил руку, попала ему в кровь. Хуже того, это было не просто помутнение разума от мераши, обычно поражающее Дерини, -- его сознание столкнулось с чем-то другим, с какой-то нарастающей могущественной силой, затягивающей его в забвение. Он упал на четвереньки, пытаясь еще противостоять ей и с ужасом осознавая, что уже поздно, что нападение было слишком неожиданным, а отрава слишком сильной. Потом чья-то огромная рука потянулась к нему, заполняя собой всю комнату, заслоняя плывущий, дрожащий свет, клубящийся вокруг него. Он хотел позвать Дункана, но боль уже поглотила его разум. В последний раз он попытался стряхнуть с себя эту зловещую, одолевающую его силу, но все было бесполезно. Казалось, его крики могут расколоть небесный свод, но незамутненной частью своего сознания он понимал, что и голос его поглощается этой силой. Он чувствовал, как падает и беззвучно кричит, цепенея и проваливаясь в пустоту. Потом настала тьма. И забвение. Глава XIII "Спускаясь в чертоги смерти..."[11] С тех пор, как Морган четверть часа назад вошел в гробницу Святого Торина, небо заметно потемнело. Во дворе Не было никого, кроме Дункана. Сырой, гнетущий ветер шевелил его каштановые волосы и выдувал длинные пряди Из хвоста вьючного пони прямо ему в лицо, пока он пытался оторвать от земли левую заднюю ногу животного. Наконец пони поднял ногу, и священник смог счистить грязь с его копыт кинжалом. Где-то за горизонтом прогремел гром, возвещая приближение новой грозы, и Дункан, не отрываясь от своего занятия, нетерпеливо посмотрел на часовню. Что Аларик делает там так долго? Он вошел уже давно. Может быть, что-нибудь случилось? Он отпустил ногу пони и спрятал кинжал в ножны. Это не похоже на Аларика -- так долго копаться. Конечно, нельзя назвать его кузена безбожником, но проводить столько времени в никому не известной усыпальнице, когда Гвинеддская Курия собралась в полном составе, чтобы осудить их? Дункан нахмурился и наклонился над мешком, навьюченным на пони, поглядывая поверх крупа животного на вход в часовню. Сняв кожаную шапочку, он вертел ее и теребил приколотый к ней знак Торина. Наверное, что-то не так. Что-то его там задержало. Решительным жестом водворив шапку на место, Дункан пошел через двор. Потом он вернулся, решив отвязать коней на случай, если придется спасаться бегством, и снова направился к гробнице. Когда он вошел, за перегородкой послышалась какая-то возня, и тотчас раздался скрипучий голос монаха: -- Сюда нельзя входить с оружием. Ты это знаешь. Это священная земля. Дункан нахмурился. Он вовсе не собирался нарушать местных обычаев, но и решился бы остаться без оружия при теперешних обстоятельствах. Если -Аларик в опасности, придется сражаться за двоих. Левая рука Дункана невольно потянулась к рукоятке меча. -- Я ищу того человека, который вошел сюда сразу после меня. Вы его не видели? -- Никто сюда не заходил с тех пор, как ты совершил поклонение, -- последовал надменный ответ. -- Ну что, ты сам расстанешься со своим оружием, или мне позвать на помощь? Дункан настороженно взглянул на перегородку. Все это казалось ему весьма подозрительным. Он осторожно спросил: -- Так вы уверяете меня, что не видели вошедшего сюда человека в коричневой шапочке и кожаном охотничьем костюме? -- Я же сказал тебе, здесь никого не было. А теперь уходи Дункан твердо сжал губы. -- А вы не думаете, что я и сам могу посмотреть? -- холодно спросил он, приближаясь к двойным дверям и распахивая их. Шагнув в усыпальницу и захлопнув за собой двери, он услышал возмущенный крик монаха, но ему было уже не до того. Особое, свойственное всем Дерини, чутье сразу привело Дункана в середину нефа. Как и сказал монах, в маленькой часовне никого не было -- сейчас, во всяком случае. Но куда же делся Аларик, если здесь всего один вход? Приблизившись к ограде алтаря, Дункан внимательно осмотрелся, пытаясь понять, что здесь изменилось с момента его посещения. Ни одной свечи не прибавилось на полочке у алтаря, но одна, сломанная и раздавленная, лежала на полу возле ограды -- ее он прежде не видел. А дверца -- была ли закрыта дверца, когда он здесь был? Конечно, нет. Тогда почему Аларик закрыл ее? Точнее, Аларик ли ее закрыл? И если да, то зачем? Он оглянулся и увидел, что двери слегка приоткрылись и в проеме мелькнула щуплая фигура в коричневой рясе. Ах вот как, монашек за ним шпионит! С минуты на минуту он вернется с подмогой. Дункан снова повернулся к алтарю и склонился над оградой, осматривая замок. Вдруг его взгляд остановился на каком-то предмете, лежащем за оградой, которого раньше здесь не было. Он похолодел. Там, на полу, лежала смятая поношенная коричневая шапочка с ремешком, который крепился под подбородком. Шапочка Аларика? Ужасное подозрение шевельнулось в глубине его сознания. Дункан протянул руку за шапочкой и зацепился за что-то рукавом. Осторожно осмотрев замок, он обнаружил вдруг острый металлический шип. Высвободив рукав, Дункан наклонился еще ниже. Какое счастье, что он не дотронулся до замка. Мераша! Дункан содрогнулся от ужаса, отпрянув в холодном поту, и с трудом удержался от желания бежать отсюда без оглядки. Припав на одно колено, он оперся об ограду, восстанавливая дыхание и успокаиваясь. Мераша. Теперь все понятно -- закрытая комната, шапочка, замок... Он словно увидел все, что здесь произошло. Вот Аларик приближается с зажженной свечой к ограде алтаря, так Же как он сам перед этим. Вот наклоняется в поисках потайного замка. Он, конечно, настороже и готов к опасностям, которые, возможно, таит это место, но даже не подозревает об угрозе, заключенной в безобидном на вид замке. Вот выступающая из него колючка пронзает не рукав, а живую плоть, посылая замутняющее разум зелье в тело ничего не подозревающего человека. Кто-то, затаившийся в засаде, выждал, пока отрава ослабит лорда Дерини, а затем его, беспомощного, куда-то уволокли. И что уж там дальше -- неизвестно. Дункан тяжело вздохнул и огляделся, вдруг осознав, как он сам был близок к тому, чтобы тем же путем последовать за своим родственником. Надо было торопиться. Рассерженный монашек вот-вот вернется, и не один. Но, прежде чем покинуть это место, нужно найти хоть что-то, какую-то самую ничтожную нить, за которую можно было бы уцепиться, чтобы найти Моргана. Он ума не мог приложить, где Аларика искать. Каким же образом его вынесли отсюда? Вытерев рукавом мокрый лоб, Дункан наклонился и вытащил кожаную шапочку между прутьями ограды. Немного подумав, он сосредоточился и вдруг почувствовал обволакивающую его боль, путаницу в мыслях; тьма подступала к нему со всех сторон. Судорожно прижимая к груди шапочку, он уловил отзвуки тех страданий, что испытывал его кузен, когда ее сорвали с его головы. И вот он уже где-то в другом месте, и мельком видит безликие тени таких же путников, как и все на этой дороге. Он чувствовал, что это солдаты, что они приближаются к нему с какой-то целью, но с какой -- распознать не мог. Еще он уловил какую-то зловещую черноту, исходившую от маленького монашка за перегородкой. Разум его наполнился ненавистью к тем, кто готовил ему преждевременную гибель. Узнал Дункан и кое-что еще: монашек видел, как Аларик вошел, но не только не видел, а и не ожидал увидеть, как он покинет часовню. Дункан вышел из транса и дрожа, в тоске привалился к ограде алтаря. Ему надо уходить отсюда. Монах, который, очевидно, принял участие во всем, что произошло, мог с минуты на минуту привести солдат, и, если Дункан хочет помочь Моргану, он не может позволить себе угодить в плен. Дункан со вздохом поднял голову и в последний раз окинул взором алтарь. Да, ему надо бежать, и как можно скорее. Но где же Аларик? Он лежал на животе, его правая щека покоилась на твердой холодной поверхности, покрытой чем-то шероховатым и затхлым. Первым его чувством, когда он очнулся, было чувство боли -- пульсирующей, начинающейся где-то у кончиков пальцев ног и кончающейся в затылке. Глаза его были закрыты, и у него еще не было сил их открыть, но сознание постепенно возвращалось. Раскаленные иглы пронизывали голову снова и снова, с каждым ударом сердца, не давая никакой возможности сосредоточиться. Он крепко зажмурился и попытался отогнать боль, стараясь сосредоточить внимание на том, чтобы пошевелить хоть какой-нибудь частью истерзанного болью тела. Он смог наконец шевельнуть пальцами левой руки и почувствовал под ними солому. Его куда-то унесли из часовни? Задав себе этот вопрос, он ощутил, как боль сконцентрировалась где-то за глазными яблоками, и рискнул открыть глаза. Это ему, как ни странно, удалось, хотя первые мгновения он ничего не видел. Потом он увидел на полу, покрытом соломой, всего в нескольких дюймах от носа свою собственную левую руку и понял, что не ослеп, а просто в помещении, где он находится, темно, да еще пола плаща упала ему на лицо, мешая осмотреться. Когда замутненное сознание уяснило этот факт, он уж был в состоянии направить свой взгляд дальше, поверх руки. Он вглядывался во тьму, не двигаясь, и уже начал различать свет и тени, хотя последние преобладали. Он лежал в каком-то странном зале, отделанном деревом. Лежа он мог увидеть немногое, но все же разглядел высокие, глубокие ниши в стене, освещенные тусклым светом факелов, зажатых в черных железных скобах. В глубине каждой ниши он смутно различил высокие неподвижные фигуры, неясно и угрожающе поблескивающие во мраке; каждая была вооружена копьем и держала овальный щит с каким-то темным геральдическим рисунком. Он прищурился, пытаясь разглядеть их, и понял: это -- статуи. Где он? Морган попытался встать, но сделал это более резко, чем следовало бы, и это немедленно сказалось. Тогда он попробовал, опираясь на локти, оторвать голову от пола и приподнять ее на несколько дюймов, но к горлу снова подступила тошнота, и голова закружилась еще сильнее. Он обхватил голову руками, стараясь остановить этот круговорот, и наконец, разорвав пелену, затянувшую сознание, понял, что же его мучает, -- это было головокружение, вызванное действием мераши. Память вдруг вернулась к нему. Мераша. Она была на Дверце в часовне. Он попал впросак, как ленивый ученик. Вяжущий привкус на онемевшем языке говорил о том, что зелье, помутившее рассудок, все еще действует на него, а при сложившихся обстоятельствах это означало, что он не может освободиться с помощью своего могущества. Теперь, зная источник своих страданий, он знал, как можно наконец обуздать боль, сбросить оцепенение и хоть немного остановить головокружение. Он осторожно приподнял голову на несколько дюймов и справа от себя увидел складки серого шерстяного плаща, а дюймов в шести от лица -- неподвижный серый сапог. Он быстро перевел взгляд в другую сторону -- много сапог, длинных плащей, полы которых касались грязной соломы, острия обнаженных мечей. Морган понял, что находится в опасности и должен подняться на ноги. Любое движение сведенных судорогой конечностей было пыткой, но он заставил свое тело повиноваться. Сначала он приподнялся на локтях, потом встал на четвереньки. Поднимаясь, он сосредоточился на сапоге, стоящем у него перед глазами, но потом перевел взгляд выше, понимая, что этот сапог вряд ли окажется пустым. Медленно поднимая голову, он сначала увидел ноги человека, стоящего рядом, затем -- серую кожаную куртку и эмблему с соколом во всю грудь. А когда он дошел до уставившихся на него колючих черных глаз, то совсем упал духом, поняв, что он, несомненно, пропал. Человек в куртке, украшенной соколом, мог быть только Варином де Греем. Дункан уже повернулся было на каблуках, чтобы покинуть часовню, но помедлил, решив еще раз внимательно осмотреть алтарь. Во всем этом было что-то необъяснимое, он упустил какую-то деталь, деталь, от которой, может быть, зависит жизнь Аларика. Вот эта свечка -- он ведь видел ее, когда заходил сюда в первый раз. Где он ее видел? Наклонившись, чтобы еще раз взглянуть за ограду алтаря, он заметил свечку, лежащую на ступенях слева от коврика в центре. Он уже протянул руку к замку, да так и застыл в той позе, в которой его настигло чувство исходящей отсюда опасности; выпрямившись, Дункан перекинул ногу через ограду и попросту перелез туда. Беспокойно оглянувшись на входную дверь, он опустился на колени рядом со свечкой и, рассмотрев ее, дотронулся до нее вытянутым указательным пальцем. Как он и подозревал, свечка была еще теплая, оплавленный воск не затвердел. Дункан опять почувствовал, как Аларик судорожно цеплялся за нее, опять уловил слабый отзвук той боли, того страха, которые Морган испытывал в эти мгновения. Проклятье! Дункан чувствовал, что то, что он ищет, где-то рядом. Аларик был именно здесь. Дверца была приоткрыта, и свеча лежала слишком близко к алтарю, она не могла просто укатиться сюда. Но куда же Аларик делся потом? Тщательно изучив пол вокруг свечи, Дункан приметил капли воска на некрашеном дереве. Тонкая линия еле заметных желтых капелек села от свечи к ковру, окружающему алтарь У кромки ковра капли были раздавлены и растерты по полу, как будто кто-то наступил на еще не застывший воск А поперек одной из капель, самой большой, проходила чуть заметная тонкая линия, как будто... Дункан вытаращил глаза, пораженный пришедшей вдруг мыслью, и наклонился еще ниже. Может быть, эта трещина, разрывающая лиши; рисунка деревянных плит пола, проходит вдоль кромки ковра вокруг всего алтаря? Он на четвереньках перебрался на другую сторону, бросив при этом виноватый взгляд на алтарь, чувствуя неловкость за свое по меньшей мере странное поведение, и начал осматривать пол там. Нашел! Едва различимая тонкая линия шла параллельно краю ковра от входа до самого конца, так же как и на противоположной стороне алтаря. Казалось, что кромка ковра служит ее продолжением. Под ковром потайной ход? Дункан снова отполз на другую сторону и еще раз обследовал трещину там, где заметил на ней каплю воска. Слой воска был тоньше по одну сторону щели, как будто плита была приподнята, когда упала эта капля. Не смея позорить себе, Дункан закрыл глаза и попытался мысленно увидеть, что таится под ковром, а может, и узнать, что же там происходит сейчас. Он ощутил пустое пространство; там, внизу, находился винтовой спуск, узкие и скользкие ходы которого были покрыты полированным деревом, и человек мог скользить по ним бог знает куда, тем более находясь в бессознательном состоянии. А вот и механизм, открывающий этот потайной ход, -- слева от ковра одна плита пола чуть-чуть выделялась среди других, однако Дункан чувствовал, что дело не только в ней. Поднявшись на ноги, он смотрел то на ковер, то на эту плиту Опробовать устройство нетрудно: стоит только надавить на эту плиту с вытисненным узором -- и все. Но приведет ли этот ход к Аларику? И если да, то застанет ли он кузена в живых? Вряд ли хозяева этого хода не поджидали его в конце пути, куда бы он ни вел. И если Аларику досталась большая порция мераши -- а в этом сомневаться не приходилось, -- то он не придет в себя еще несколько часов. С другой стороны, если Дункан спустится туда, вооруженный мечом и, что едва ли не важнее, всем своим магическим искусством, еще есть возможность спасти Моргана. Дункан вновь оглядел алтарь и задумался. Действовать надо очень осторожно. Он не собирался бросаться в неизвестность с обнаженным мечом в руках, головой пробивая себе дорогу. Нужно все обдумать. Он не знает ни протяженности спуска, ни его поворотов, ни того, чем заканчивается этот путь. Малейшая неосторожность -- и можно наткнуться на свое же оружие. Он задумчиво сжал рукоятку меча, затем поднял его вверх, не извлекая из ножен. Да, пожалуй так -- прикрыв острие, но держа клинок наготове, он и доберется до того места, куда стремится. А потом быстрый рывок... Он услышал звуки, доносящиеся из прихожей, и понял, что должен действовать решительно, если хочет избежать встречи с разъяренным монашком. Крепко сжав рукоятку меча, он нажал на плиту с узором и ничком повалился на середину ковра, почувствовав, как пол под ним раздвигается. Он в последний раз взглянул на тяжелые входные двери, которые с треском распахнулись, впуская монашка, не казавшегося в эту минуту таким уж маленьким. Он появился в сопровождении четырех вооруженных и закованных в броню солдат. Через мгновение Дункан, сжимая меч, уже низвергался во тьму, в неизвестность, все быстрее и быстрее. Чьи-то сильные руки грубо подняли Моргана на ноги и лишили его возможности двигаться. Ему заломили руки и накинули на шею колодку. Он начал сопротивляться, большей частью для того, чтобы выяснить, как сильны те, кто его держат, а не надеясь вырваться. Но несколько резких ударов по почкам и в пах снова свалили его на колени, усилив мучительную боль во всем теле. Тьма опять поплыла у него перед глазами. Горло при падении сильно сдавило, и у Моргана перехватило дыхание. Сдерживая стон, он закрыл глаза, отгоняя боль и заставляя себя расслабиться в "объятиях" своих стражей, когда они снова рывком поставили его на ноги. Он отчетливо понимал, что ему, опоенному зельем, не справиться с ними, и пока действие мераши не прекратится, нечего рассчитывать на свое могущество. А что до ясности мысли -- ха! -- разум вообще отказывался повиноваться ему. Интересно, сможет ли он выпутаться из этого положения? Морган открыл глаза, решив осмотреться и спокойно оценить свое положение, насколько он способен был сделать это сейчас. В комнате было около десятка вооруженных мужчин -- четверо держали пленника, остальные полукругом стояли перед ним, держа наготове обнаженные мечи. За их спинами виднелся яркий свет -- возможно, там был выход на улицу. Свет играл на клинках и шлемах стоящих перед ним людей. Двое из них держали, высоко подняв, факелы, в желто-красно:'.! свете которых все они выглядели особенно таинственно. Среди них был еще какой-то человек в рясе священника, показавшийся Моргану знакомым. Во время короткой схватки никто не произнес ни слова, а лицо Варина, обращенное к пленнику, оставалось бесстрастным. -- А вот и Морган, -- спокойно сказал он безо всякого выражения на лице и в голосе. -- Еретик Дерини наконец-то попался. Сложив руки на груди, украшенной гербом в виде сокола, Варин медленно расхаживал вокруг своего узника, рассматривая его с головы до пят. Под его ногами шуршала солома. На шее Моргана лежала чужая рука, и он не мог повернуть голову, чтобы тоже рассмотреть Варина со всех сторон. Впрочем, он и сам, при случае, не предоставил бы вождю мятежников такой возможности. Кроме того, внимание Моргана привлекло лицо стоящего впереди клирика; присутствие этого человека очень настораживало его. Имя этого священника, если только Морган не ошибся, -- Лоуренс Горони, и он служит архиепископу Лорису. Если это действительно так, то Морган попал в переделку худшую, чем он мог предположить, ведь это значит, что архиепископы как-то сговорились с Варином и готовы ему помочь. Похоже, дело его плохо. Присутствие здесь именно Горони, а не кого-нибудь из епископов рангом повыше, скорее всего, говорит о том, что архиепископы умывают руки, отдавая Моргана на расправу Варину. А Варин его просто убьет, ничего другого ему и в голову не придет. Ведь он считает, что его миссия -- уничтожить Дерини, хотя бы они тысячу раз покаялись. И, уж конечно, он не позволит Моргану, по его мнению -- самому главному Дерини, архи-Дерини, уйти от обязательной для всех них судьбы! Морган сдержал дрожь (и мысленно поблагодарил судьбу за то, что может сделать это), затем посмотрел вновь на Варина, вернувшегося на прежнее место. Глаза мятежника холодно блестели, когда он обратился к пленному врагу: -- Я не собираюсь тянуть время, Дерини. Хочешь ты сказать что-нибудь, прежде чем я вынесу приговор? -- "Вынесу приговор..." -- Моргана охватил ужас, когда он понял, что произнес эти слова вслух. Он попытался скрыть страх и отчаяние, но лишь отчасти преуспел в этом. Хадасса! Уж не дали ли ему мераши, развязывающей язык? Тогда он должен тянуть время, пока действие отравы не пройдет. И даже думая об этом, он понимал, что сейчас не вполне владеет своими мыслями и что поэтому рискует потерять последнюю надежду как-то выжить. Он подумал о том, где сейчас Дункан -- совсем недавно он был рядом, -- но Морган даже не мог сказать с уверенностью, когда было это "совсем недавно", не зная, как долго он был без сознания. Наверное, Дункана уже нет в обители Святого Торина, и он не может рассчитывать, что кузен спасет его. Одна надежда -- как-то исхитриться, протянуть время, пока не вернутся силы. -- Так ты хочешь что-то сказать, Дерини? -- повторил Варин, всматриваясь в лицо Моргана и начиная понимать, что на нем действительно лежит печать высшей силы. Морган криво улыбнулся и попытался кивнуть, но чужая рука на его шее держала крепко, и он почувствовал, как металлическое кольцо врезается в кожу. -- Вы застали меня врасплох, сэр, -- сказал он, качнув головой. -- Вы меня знаете, но я не знаю вас. Не представитесь ли? -- Я твой судья, Дерини, -- кратко ответил Варин, обрывая Моргана на полуслове и изучая его с нарочито холодным видом. -- Господь велел мне очистить землю от вашей породы. И твоя смерть положит начало исполнению этой моей миссии. -- А, теперь я знаю, кто ты, -- сказал Морган. Его голос звучал твердо, хотя колени дрожали от напряжения. Он старался говорить беспечным тоном, и теперь уже это получалось лучше. -- Ты тот парень по имени Варин, который разъезжает по северным поместьям и поджигает амбары. Насколько я знаю, людей ты тоже сжег достаточно. Как только это сочетается с твоим благостным обликом? -- Кое-кто должен умереть, -- холодно, не принимая вызова, ответил Варин. -- Ты -- непременно. Хотя одну вещь я могу тебе пообещать: ты сможешь покаяться в грехах и принять причастие перед смертью. Правда, я считаю, что для таких, как ты, это только проволочка времени. Но архиепископ Лорис думает по-другому. Если пожелаешь, монсеньор Горони примет твою исповедь и попытается спасти твою душу. Морган посмотрел на Горони и нахмурился; в его голове созрел план. -- Боюсь, что ты погорячился, мой друг, -- задумчиво сказал он. -- Если бы ты потрудился расспросить кое-кого, прежде чем нападать на меня, ты бы узнал, что я еду в Дхассу, дабы предстать перед судом архиепископов. Я принял решение отказаться от своих сил и понести покаяние. Черные глаза Варина недоверчиво сузились. -- С трудом в это верится. Судя по всему, что я слышал, великий Морган никогда не откажется от своего могущества, и уж тем более не покается. Морган пожал плечами -л приободрился, чувствуя, что охранник несколько ослабил зажим. -- Я в твоей власти, Варин, -- произнес он; сейчас он говорил правду, чтобы поверили лжи, которую он сказал перед этим н скажет еще, если будет необходимо. -- Любой, сведущий в чарах Дерини, подтвердит это. Я совершенно беспомощен под действием мераши. Не только сверхъестественных сил -- сейчас у меня нет даже обычных физических, движения н те затруднены. Подумай сам, могу ли я в таком состоянии лгать тебе? -- Это было ложью, ибо Морган уже убедился, что спокойно может лгать, находясь под воздействием мераши. Только вот поверит ли ему Бария... Варин нахмурился и примял ногой сотому, потом покачал головой: -- Не понимаю, что ты хочешь выгадать, Морган. Ничто не спасет твоей жизни. Тебя ждет костер, и очень скоро. Зачем ты продолжаешь лицемерить даже на пороге смерти? "Костер, -- подумал Морган, и лицо его посерело. -- Неужели меня сожгут как еретика, даже не дав ничего сказать в свою защиту?" -- Я повторяю, что ехал на суд архиепископа, -- сказал Морган, повышая голос. -- Почему ты хочешь помешать этому? -- Такой возможности у тебя больше нет, -- равнодушно сказал Варин. -- У тебя било время изменить свою жизнь, ты им не воспользовался. Твоя жизнь кончилась. Если хочешь спасти спою душу, а ее, уверяю тебя, ждут ужасные муки, попытайся сделать это сейчас, пока мое терпение не истощилось. Монсеньер Горони, если пожелаешь, выслушает твою исповедь. Морган повернулся к Горони. -- Вы даете на это свое благословение, монсеньор? Вы будете участвовать в казни без суда? -- У меня нет никаких приказов, кроме одного -- облегчить вашу душу, Морган. В остальном -- вы подвластны Варину. -- Я никому не подвластен, поп! -- крикнул Морган, и его глаза гневно вспыхнули. -- И я не верю, что архиепископ ?.юг одобрить это беззаконие! -- Закон -- не про вашу честь! -- ответил Горони. Его лицо, потемневшее от злобы, было освещено светом факелов. -- Так будете или нет исповедоваться? Морган прикусил губу и заставил себя сдержать гнев. Спорить не о чем, это ясно. Варин и священник ослеплены ненавистью к тем, кого они не понимают. Что бы он ни сказал, что бы ни сделал, никакой пользы не будет -- только, может быть, ускорит развязку, если действовать неосторожно. Он должен тянуть время! Морган опустил глаза, изображая искреннее раскаяние. Может, еще удастся оттянуть казнь? К тридцати годам он совершил столько такого, в чем можно покаяться... А если грехи кончатся, он что-нибудь придумает. -- Прошу прошения, -- сказал он, опустив голову. -- Я бывал неблагоразумен, и, увы, слишком часто. Могу я исповедоваться наедине, или должен говорить перед всеми вами? Варин хмыкнул. -- Ты, конечно, пошутил. Сэр Горони, вы готовы выслушать исповедь этого человека? Горони вынул из кармана плаща узкую пурпурную епитрахиль и, коснувшись ее губами, облачился в нее. -- Желаешь ли ты исповедоваться, сын мой? -- пробормотал он сухим тоном, отводя взгляд и двигаясь к Моргану. Морган вздохнул и кивнул; его охранник опустился на колени, увлекая его за собой. Зажим на его горле ослабел, и Морган снова вздохнул с облегчением и склонил голову. Он попытался сжать левую ладонь в кулак, чтобы выяснить, владеет ли своим телом, как прежде, и внезапно нащупал холодную сталь у запястья; это был стилет, не обнаруженный обыскавшими его людьми. Как это их угораздило! "Ну и дурни!" -- с восторгом подумал он; теперь он готов был говорить что угодно, теперь он не беззащитен. Может быть, раз уж так все сложилось, он еще уведет с собой на тот свет несколько этих фанатиков. Все равно спастись-то ему никак не удастся. -- Прости меня, отец мой, ибо я виновен, -- прошептал он" глядя на стоящего перед ним Горони. -- Вот мои грехи. Не успел Морган набрать грудью воздуха, чтобы начать перечисление своих грехов, как вдруг вверху что-то загрохотало и раздался треск. Все в изумлении закинули головы: в потолке зияла дыра, а тело, что с таким грохотом проломило ее, упало на солому в двух шагах от Моргана, Разглядев, что на человеке кожаный охотничий костюм, Морган приободрился. Это был Дункан! Вскочив на ноги, священник выхватил из ножен меч и мгновенно нанес удар по незащищенному колену одного из стражников, стерегших Моргана. Человек этот отскочил, волоча ногу. Одновременно Морган резко повернулся влево и, падая, увлек за собой на пол еще двух стражников. Последний из тех, что охраняли Моргана, поначалу слегка растерялся, а спохватившись, стал доставать меч из ножен, но не успел им воспользоваться -- Дункан сразил его. А потом в комнате все смешалось: люди Варина наконец сообразили, что к чему, и бросились на Моргана и Дункана. Дункан бился с удовольствием; меч и кинжал только сверкали в его руках, словно оружие было их продолжением. Морган, сцепившийся на полу с двумя стражниками, свалил одного из них сильным ударом, когда тот попытался подняться. Корчась от боли, тот повалился на второго стражника, а тем временем Морган выхватил свой стилет и заколол его. Затем он с криком бросился на другого атакующего, нависшего над ним с обнаженным кинжалом. Пытаясь выбить у него клинок, Морган видел, как Дункан, еле удерживаясь на ногах, сражается один с полдюжиной воинов, и понял, что у них мало надежды справиться с таким количеством врагов. И вдруг весь этот хаос прорезал осипший голос отца Горони: -- Убейте их! Черт вас подери, убейте же вы их обоих! ГЛАВА XIV "-- В чем наивысшая мудрость человеческая? -- Обладая силой, не вредить другим"[12]. Дункан атаковал и защищался, уворачивался и наносил внезапные удары, не подпуская к себе нападающих. Отражая удар длинным кинжалом в левой руке, он в то же время ударом ноги выбил меч у другого воина. Но место одного обезоруженного заняли еще четыре человека, и он едва успевал отражать удары. Он попытался пронзить мечом воина справа, но клинок застрял в кольчуге, и пока он освобождал его, над ним навис меч другого противника. Уворачиваясь от удара, Дункан поскользнулся в лужице крови, и это его спасло -- клинок прошел как раз там, где только что была его голова. Удержавшись на ногах, он выпрямился коротким толчком и, взмахнув мечом, чуть не вспорол брюхо одному из нападавших, потом ударом наотмашь сбил с ног одного человека с факелом и поразил клинком другого. Фонтан крови брызнул из раны на Дункана и атакующих его людей, а факел выпал из мертвых рук. Дункан попытался погасить пламя, но это было невозможно -- его отовсюду атаковали. Отступая, он чуть не налетел на Моргана, боровшегося на полу с последним охранником; человек Варина одолевал ослабленного зельем Аларика. И снова Дункан увернулся, подставив нападающего воина под меч его же товарища, а своим клинком в это время прикончил противника Моргана. В это мгновение его схватили за руку, и кто-то еще попытался обхватить его за горло и оттащить назад. Рывком освободив правую руку, Дункан не глядя нанес удар, который пришелся как раз в живот самому Варину; тот упал на пол и скорчился. В то же мгновение Дункан почувствовал, как по его кольчуге скользнул кинжал, и, увернувшись в давке, ударил по ногам второго нападающего. Это был Горони. Дункан с отвращением ухватил Горони за воротник куртки и выбил из его руки кинжал, а тот так ничего и не успел понять. Чтобы не дать Горони возможности очухаться и вырваться, он швырнул его к своим ногам и, обхватив левой рукой за шею, прижал к полу. Два воина Варина растерянно отступили. -- Стоять! -- крикнул Дункан, поднося кинжал к горлу Горони. -- Еще шаг, и я убью его. Они остановились и, ожидая приказа, посмотрели на Варина. Но их вождь все еще не мог отдышаться и, лежа на забрызганной кровью соломе, был не в состоянии отдавать приказы. Человек с раненой ногой подполз к другому, покалеченному более серьезно, и попытался остановить хлещущую из его ран кровь. Кто-то разжег факел, но больше никто в комнате не двигался. Только Морган, схватив за горло мертвого или потерявшего сознание противника, в ожесточении колотил его головой об пол. Увидев это, Дункан направился к нему, волоча за собой упиравшегося пленника. Уж не сошел ли Морган с ума? -- Аларик! -- крикнул он, не отводя взгляда от людей Варина. -- Аларик, остановись! Довольно! Идем отсюда! Морган замер, услышав его. Он с удивлением посмотрел на Дункана, потом на тело, лежащее перед ним, и, совсем уже придя в себя, в ужасе опустил руки. -- О Боже мой! -- пробормотал он, качая головой, и, опершись на руку Дункана, встал. -- Боже, в этом не было нужды. Что я наделал? -- Сейчас не до этого. Нужно скорее уходить отсюда, -- сказал Дункан, глядя на загоревшуюся позади людей Варина стену и двигаясь в сторону двери. -- А эти милые джентльмены не будут пытаться остановить нас, потому что убить священника -- не шутка. А тем более -- двух. -- Ты не священник! -- прохрипел Горони, вцепившись в руку Дункана и пытаясь ослабить зажим на своем горле. -- Ты изменил святой церкви! Когда его преосвященство узнает об этом... -- Да, я уверен, что его преосвященство во всем разберется, -- перебил его Дункан, подходя к двери, закрытой тяжелым засовом. -- Аларик, можешь ли ты открыть это? Тяжелая дверь с дубовым засовом была обита железом. Морган отодвинул засов, который сперва двигался туго, но потом пошел легче. Однако когда он налег на саму дверь, она не открылась. Дункан повернулся к двери посмотреть, что там такое, и тут Варин с трудом поднялся на ноги, поддерживаемый двумя вооруженными людьми, и двинулся к ним. -- Все бесполезно, -- сказал Варин, тяжело дыша. -- Дверь заперта. -- Так открой ее, -- сказал Дункан. -- Или ему конец. -- Он опять поднес нож к горлу Горони, и священник застонал. Варин остановился в пятнадцати шагах от Дункана и с улыбкой развел руками. -- Я не могу открыть ее. Брат Балморик закрыл нас снаружи. Вас спасает Горони, меня -- Балморик. Не думаю, что в конце концов вам удастся уйти. Он указал на огонь, уже набравший силу, и сердце Дункана замерло. Пламя росло с угрожающей быстротой, охватывая тюки соломы и уже достигнув карниза. Еще немного, и, пожалуй, воспламенится вся часовня, а тогда здесь будет настоящий ад. -- Зови Балморика, -- нетерпеливо сказал Дункан, приближая лезвие к горлу Горони. Варин покачал головой и сложил руки на груди. -- Если мы умрем, вы умрете тоже, -- Варин улыбнулся. -- Игра стоит свеч. Дункан посмотрел на Моргана: -- Как ты себя чувствуешь? -- О, великолепно, -- воскликнул Морган, все еще пытаясь открыть дверь. Он понимал -- нужно было делать хоть что-то, чтобы не потерять рассудка. -- Дункан, помнишь, как я однажды открыл другую дверь? -- Не смеши меня. Ты не в состоянии сейчас... Дункан вдруг прервал фразу на полуслове и опустил глаза, поняв, что имеет в виду Морган. Аларик надеется на то, что он, Дункан, использует свои силы Дерини. А сделать это в присутствии Горони -- значит разоблачить себя раз и навсегда. Как говорил ему тот загадочный странник на дороге: "Настанет время сделать выбор". Оно настало. Дункан посмотрел на кузена и медленно кивнул. -- Можешь подержать нашего друга? -- Он указал на Горони. -- Хорошо, -- ответил Морган. Передав Горони Аларику, Дункан отдал ему и длинный кинжал, и свой окровавленный меч. Он тревожно поднял бровь, глядя, как Морган обхватил шею Горони, но, кажется, Морган больше не терял над собой контроля. Дункан видел, что Моргану в его состоянии это трудно, но другого выхода не было. Убедившись, что пленник не уйдет, Дункан направил внимание на замок двери. Дерево под его пальцами было теплым и гладким; сосредоточившись, он увидел сквозь него механизм замка. Чуть переместив пальцы, он закрыл глаза и сконцентрировал всю свою волю на механизме, чувствуя при этом, как внутри него происходит некая работа. Усилие шло через его пальцы, все увеличиваясь с каждым мигом. А потом в двери что-то щелкнуло, щелкнуло во второй раз, в третий. Оглянувшись на Варина и его людей -- все они стояли, как зачарованные, не шелохнувшись, -- Дункан толкнул дверь, и она открылась. -- О Боже мой, он -- один из них, -- прошептал Горони, побледнев. Он закрыл глаза рукой. -- Змея Дерини проползла в самое сердце церкви! -- А ну замолчите, Горони, не то будет худо, -- тихо сказал Морган. Горони покосился на кинжал и умолк. Зато Варин неистовствовал. -- Дерини?! Господь покарает тебя, исчадие Сатаны! Гнев его падет на тебя и... -- Пойдем-ка отсюда, -- зевнув, сказал Дункан, проталкивая Горони и своего кузена в дверь; Варин и его люди двинулись к ним. -- Найди лошадей и уезжай. Я сейчас. Пока Морган взбирался на невысокий холм перед гробницей, Дункан выволок упирающегося Горони на улицу и захлопнул за собой дверь. Варин и его люди бросились к двери. Сквозь щели они видели, что Дункан уводит Горони вверх по холму, и это привело их предводителя в ярость. Достигнув вершины холма, Дункан увидел, как его родич, вне себя от ужаса, смотрит на вбитый в землю кол -- к нему, должно быть, привязывали приговоренных к сожжению. На колу болталась цепь, предназначенная для очередной жертвы; рядом лежал дымящийся факел. Морган не отрываясь смотрел на эти ужасные предметы. -- Аларик, идем! -- Надо сжечь все это, Дункан. -- Сжечь? Ты с ума сошел! Нет времени, Аларик! Невзирая на протесты Дункана, Морган, не имея сил идти, пополз к факелу. С гримасой нетерпения Дункан оглянулся через плечо на гробницу, опять посмотрел на Аларика, потом резко повернул Горони лицом к себе. -- Можете идти, Горони. Вы не заслуживаете пощады, однако мне сейчас важнее помочь этому человеку, -- он указал на Моргана, -- словом, не до вас. А теперь -- марш отсюда, пока я не передумал. Дав Горони пинка, он отправил его вниз по склону холма, а сам снова взглянул на Моргана. Тот добрался до факела и пытался поднять его с земли. Чертыхаясь, Дункан нагнулся, поднял факел и зажег кол. Потом он помог Моргану встать на ноги, подставив ему плечо, и они поплелись дальше. А тем временем монах Балморик и группа солдат спешили к запертой двери. С ними был и Горони. Один из них кинулся было преследовать Дункана и Моргана, но Балморик резким жестом остановил его и рявкнул что-то, но что -- Дункан не расслышал. Человек, бросившийся за ними вдогонку, вернулся к подножию холма. Часовня пылала. Благодаря возникшей суматохе, Дункан и Морган смогли беспрепятственно добраться до луга. Над часовней стоял дым столбом, массивные деревянные балки были охвачены огнем. Не мешкая, Дункан усадил Моргана на коня и накрутил поводья ему на руку, а потом сам вскочил в седло. Он, пришпорив коня, спешил уйти подальше от подворья Святого Торина. Внезапно хлынул ливень. Копыта коней поднимали столбы мокрого песка. Морган в изнеможении, с полузакрытыми глазами, припал к гриве коня. Оглядываясь назад, Дункан видел пылающую обитель, окутанную черным дымом, и фигуры обезумевших от ярости Варина и Горони, грозящих кулаками вслед уходящим лордам Дерини. Погони не было. Дункан нагнулся, чтобы поправить ослабшие поводья, и натянул их так, что конь Моргана с трудом поспевал за ним. Его кузену непросто было ехать верхом в его теперешнем состоянии, не говоря уж о том, чтобы принимать какие-то решения. Впрочем, Дункан и сам понимал: лучшее, что они могут сейчас сделать, -- это как можно скорее добраться до Келсона. Как только сегодняшние новости достигнут архиепископов -- король может стать следующей жертвой с