был залит мерзкой дрянью. И у него не было времени, чтоб утереться, он палил и палил. Но он знал, что сила за ними, знал, что и победа в конце концов будет за ними - они его возьмут числом, задавят, завалят, как заваливают своими телами ручей-преграду переселяющиеся муравьи. - Прекрати-и-и!!! - заорала вдруг из-за спины смуглянка. - Хвати-и-ит!!! Иван оттолкнул ее. Не бабье это дело. Он как раз срезал очередного клона. И не сразу понял, что магазин пуст. Он увлекся, растранжирил все запасы. Теперь они могли с ним делать что хотели! В комнате-цехе был сущий ад. Она превратилась в чудовищную мясорубку. В ней невозможно было оставаться: перемалываемые кости хрустели и трещали, пол был залит желто-зеленым, Иван стоял по щиколотку в этой липкой дряни, головы прыгали словно сотни баскетбольных мячей, смуглянка билась в истерике, что-то пыталась произнести членораздельное, но ей это не удавалось. Иван и сам был близок к обмороку. - Ну чего там, поуспокоился? - спросил гундосо сверху очередной Гмых, просунул голову в люк, потом и сам полез, как был, так и полез - вниз головой, цепляясь корявыми лапами. - Притомился, - вяло поддержал напарника очередной Хмаг. И тоже стал спускаться. Они явно не торопились. А Ивана трясло, било, колотило, он не мог выжидать ни секунды, нервы были на пределе. Он готов был броситься на них с кулаками, драться в рукопашную. И в то же время не мог сдвинуться с места. - Я сколько раз говорил, нечего эту мразь сюда запускать, - прогундосил Гмых. - Вот видишь, кто был прав?! - Он ткнул корявым когтистым пальцем в сторону своего близнеца, продолжающего бесконечное кружение-путешествие на конвейерной ленте. - А кто спорит! - отозвался Хмаг. Он подошел к Ивану и ударил его кулачищем прямо в нос. Удар был столь силен, что Иван, сбивая с ног смуглянку, полетел на пол, в жижу. - Убью-ю! Убью-ю-ю! - закричала смуглянка, выставляя парализатор. - Не подходи-и!!! Но она так и не нажала на спусковой крюк. Гмых подошел к Ивану, нагнулся и трижды ударил его кулаком по голове. Потом отступил на шаг, отвел корявую четырехпалую когтистую лапищу, да так наподдал, что Иван отлетел по проходу шагов на десять. - Это чтоб на дороге не мешался! - пояснил Гмых. Они схватили смуглянку с обеих сторон за руки, встряхнули, потом еще раз, сильнее - и она потеряла сознание. - Ну, пока! - проскрипел Гмых. - До свиданьица, то есть! - уточнил Хмаг. И они ушли, волоча за собою всю заляпанную брызгами, измызганную в желто-зеленом и безжизненную смуглянку, ушли через обычную боковую дверь, которая словно по команде распахнулась перед ними прямо напротив того места, где лежал Иван. Харх-А-ан-Ха-Архан-Хархан-А -Меж-арха-анье. Год 124-ый, месяц развлечений Он лежал недолго. Надо было уходить, пока не хватились. А что хватятся, Иван не сомневался. Он встал. Обрывками комбинезонов, как мог стер с себя вонючую и уже подсыхающую зелень. Ладонями обтер лицо. Потом, когда первый Гмых проплывал на ленте мимо него, стянул тело с ленты, вытряхнул его из комбинезона, предварительно распустив пояс и боковые узлы. Комбинезон натянул на себя - сколько можно голышом, в одном поясе и узеньких тонких трусах, разгуливать по этому миру! Закинул за спину лучемет. И пошел к распахнутым дверям. Челюсть саднило после ударов. Да и под ребрами что-то болело. Но Иван, знал - переломов нет, трещин тоже. Да и будь они, у него есть яйцо-превращатель! С полдороги он вернулся, подобрал обрывок цепи. Может, пригодится еще! Сейчас все может пригодиться. Сунул цепь в карман - в широченный набедренный карман комбинезона. Ничего у него не получалось, абсолютно ничего, за что бы ни взялся! Лану не отыскал! Смуглянку увели! Что с ней будет, где она сейчас?! Кровавая бойня, эта жуткая мясорубка закончилась какой-то идиотской комедией! Ему даже не предъявили обвинения, даже не сказали ничего, лишь отпихнули с Дороги! Это был верх презрения. Ну и наплевать! Иван перешагнул через порог. И увидал шар - точно такой-же шар, какой стоял в садике, на котором любил сиживать и пошевеливать пальчиками жирный вертухай-доброжелатель. Иван чуть не бегом кинулся к шару. И все же приостановился, не доходя метров трех. Он увидал, что здесь множество подобных шаров, к какому идти, какой нужный?! А вдруг это уже отработанные переходные шлюзы?! Или наоборот, еще не сданные в эксплуатацию? Нет, надо пробовать! Он ткнулся в боковину. Не тут-то было! Зашел с другой стороны. Потом вскарабкался наверх. Ударил несколько раз в шар прикладом лучемета. Все понапрасну! Чего он только не перепробовал: и на четвереньках пытался вползти, и спиной, как советовал жирный вертухай, и головой бился... Устал. Присел передохнуть, прислонился к ребристой поверхности. Ах, как он устал! И не сейчас, не здесь, а да все дни, может, и месяцы пребывания в треклятой Системе. Он провел ладонью по подбородку. Но тот не прощупывался. Если каких-то три дня назад он еще кололся и был похож на жесткую щетку с коротким ворсом, какими обычно вычищают собакам шерсть, то сейчас это была уже настоящая борода. Бриться было нечем, негде, некогда да и незачем! Иван вздохнул, опустил руку на колено. Оброс, одичал, вон и ребра торчат... а есть почему-то не хочется! Вспомнив про еду, он вытащил из пояса два шарика, проглотил. И сразу же в голове появилась смутная какая-то мыслишка - неужто он настолько неинтересен местным, что его даже не желают обыскать, отобрать то, что при нем, изучить, исследовать эти предметы, ведь давно же могли! АН нет! Это было непостижимо! Хотя, впрочем, Ивану подумалось и другое - вот взять муравья, к примеру, волокет он свое богатство, былиночку, жука дохлого или личинку, иголку палой хвои, ведь у человека не возникает желания отобрать у жалкого мураша его "богатства", ведь так?! Но он все-таки не муравей! Или же муравей?! С ума можно было сойти. Но хватит, пора вставать! Иван выпрямил ноги, невольно уперся спиной в шар - и тот сдвинулся, покатился. А Иван не удержал равновесия и, так и не успев выпрямиться, повалился назад. Врожденное хладнокровие и отменная реакция спасли его - увидав на месте откатившегося шара провал, Иван извернулся, ударился коленями о края, полетел вниз, но успел-таки зацепиться. Вися на кончиках пальцев, он умудрился подтянуться и через какую-нибудь секунду выскочил бы наверх. Но шар вдруг пошел прямо на него - неумолимо, всей своей каменной тяжестью. Иван не захотел быть придавленным - будь, что будет! И он расслабил руки. Вовремя расслабил - самодвижущийся шлюз паровым молотом приближался к лунке-наковальне, стремясь обрести покой, и вот шар встал на свое место, закрывая провал, застилая свет белый. А Иван полетел вниз. Казалось бы, должен был привыкнуть ко всем этим падениям. Но разве привыкнешь! Каждый раз у него что-то в груди обрывалось, в мозгу стучало: "ну, все! это конец!" И каждый раз выносила нелегкая! Вот и сейчас вынесла: Иван падал недолго. Да и странным каким-то было падение - поначалу он летел вниз, точно вниз! Потом он потерял ориентацию, а еще чуть позже он вдруг ощутил, что летит вверх, а низ - внизу, как ему и положено. И настал момент, когда он остановился, когда кончился этот полет, и Иван застыл на миг. Застыл, чтобы начать обратное падение-полет. И он почувствовал - вот сейчас случится непоправимое, если он не предпримет чего-либо, его как гирю маятника будет носить по мрачной трубе туда и обратно, без остановки, без начала и конца движения, и тогда он сам станет вечным, да таким вечным, что все эти марты-матки позавидуют бесконечности его маятникообразного существования в трубе... Что мог сделать Иван, что он мог предпринять? Лишь одно - он растопырил руки и ноги, пытаясь нащупать хоть что-нибудь, за что можно уцепиться, и он уже летел вниз, когда в ладонь ударило что-то, чуть не вывернуло от резкой остановки руку... Он стерпел боль. Ухватился и другой рукой. И все понял - это были перекладины самой обычной железной лестницы. Внизу, или точнее, там, откуда упал, Иван уже был. Оставалось одно - лезть наверх. И он полез. Стимуляторы начали действовать еще несколько минут назад, и потому Иван даже и не лез, тем более, не полз, а чуть ли не вприпрыжку бежал по перекладинам. Он не боялся оскользнуться, оступиться - тело шло на автопилоте. А голова беспрестанно осмысливала, анализировала происходящее, пыталась увязать с предыдущим, выстроить какую-то логическую цепочку. Ни черта не получалось! Логика отсутствовала даже в тех вещах, которые не были связаны с этим проклятым миром. Как Иван радовался восстановительным функциям, регенеративным способностям яйца-превращателя! Он сам себе казался полубогом, неуязвимым и бессмертным навроде какого-нибудь сказочного Кощея Бессмертного... И вдруг вспомнился старина Гуг, все сразу разрушилось - ведь Буйный как прыгал на своем биопротезе, так и продолжал на нем прыгать, несмотря на то, что не раз перекидывался из одной оболочки в другую! Значит, не действовала на него эта хреновина?! Иван на бегу нащупал в поясе яйцо-превращатель - главное, оно на месте, с остальным позже разберемся! Он задрал голову - вверху был проем, дыра. Слабый свет доходил - до перекладинок лестницы, высвечивал их. Иван замедлил ход. Его насторожило, что ни крышки, ни люка, ничего похоже не было видно... Открытый выход? А там что? Дракон-птеродактиль со своим семейством? А может, очередные Гмых и Хмаг?! Нет, не нравилось это Ивану. Если нет никакой заглушки-задвижки, значит, там что-то такое, что, может, и вылезать-то не стоит! Он очень осторожно высунул голову, огляделся. Опасности вроде не было. Правда, с таким обзором разве разглядишь? На уровне Ивановых глаз валялся уже знакомый разноцветный мусор, плит не было, зато были какие-то черные сваренные меж собою вкривь и вкось железяки, напоминавшие старинные рельсы. Никто не нападал, не бил, не приветствовал - и это уже было добрым знаком. Иван выпрыгнул наверх одним махом, готовый ко всему, готовый тут же свалиться вниз, в трубу. Но вся его готовность тут же пропала, растворилась, а ноги подогнулись - Иван уселся на ближайшую рельсину и обхватил голову руками. Он ожидал чего угодно. Но только не этого. Позади была труба - и в прямом и в переносном смыслах. А здесь, наверху - и того хуже! Иван сидел на заваленной всякой дрянью площадочке размером с кузов бронехода. А внизу, куда ни глянь, во все стороны бушевало море - самое настоящее, не хуже чем на Земле! Может, даже океан. Чертовым пальцем торчала вверх скала, на вершине которой находился Иван. Лизали ее подножие свирепые пенные валы, накатывались в беспорядочном движении волны, закручивались, вздымая вверх клубы водяной пыли, гигантские воронки - и вообще было такое впечатление, что это самое море-океан внизу сошло с ума. Нарушая все законы природы, оно схлестнуло воедино и водопады и фонтаны, и цунами и водовороты, и вообще не поймешь чего - это была какая-то бесшабашно-удалая запьянцовски-разгульная вакханалия морского владыки, не иначе. Иван подполз к краю. И у него сразу закружилась голова. Да и немудрено, до бушующих валов было не меньше четырехсот метров. Все! Это была последняя точка его маршрута! Внизу - труба, куда ни подайся! Только если в одной трубе просто "труба", так в другой, в море-океане - верная погибель. Крыльев у Ивана не было, природа не одарила таковыми, летательных приспособлений - тоже. Были правда в поясе антигравитаторы разовые - но это же детский лепет, насмешка, это для прыжков на три-четыре сотни метров, не больше! Ну, если совместить сразу пять-шесть штук, можно и на километр махнуть - но и это не выход, океан бескраен! Иван перестал созерцать подножие скалы, пенные буруны. Всмотрелся в даль. Горизонт был невероятно далек - по всей видимости эта планета раза в три превышала в поперечнике Землю. Но почему тогда Иван не чувствовал ее усиленного притяжения? О-хо-хо, тут было тысячи "почему"! Километров за шесть с половиной, если Ивана не подводил глазомер, волны, валы, прочие проявления буйного нрава морского владыки стихали, там была почти ровная водная гладь. Такой переход был неестественным. Но Иван верил глазам. В принципе, для него проплыть с десяток километров не составляло труда. Но как проплыть?! Как попасть в саму воду?! Прыгнешь вниз - так или в воронку уйдешь, или волной о скалу расшибет! И это при том, если благополучно долетишь до воды, не разобьешься об нее. Иван прыгал на Земле с сорокаметровых тренировочных вышек. Но одно дело сорок метров и ровная водная гладь, и совсем другое - четыреста и ад морской! И все же Иван нащупал ромбики-капсулки антигравитаторов разовых, вытащил, прилепил пару к вискам, пару под мышками, еще пару к лодыжкам. Оставался один. Но Иван не успел пристроить его, произошло что-то непонятное - все вдруг дернулось в его глазах, упала какая-то тень. И только после он уже почувствовал прикосновение чего-то острого к спине - ткань комбинезона затрещала, лопнула. И он, приподнятый неизвестной силой на полметра, упал снова на площадку и, не пытаясь разобраться, в чем дело, юркнул в дыру, притих. Над самой головой клацнул клюв, сверкнули жуткие когти. Все становилось на свои места. Иван даже вздохнул с облегчением. И еще бы не радоваться - это были не харханяне, не разумные обитатели Системы с их вывертами! Это были обычные безмозглые твари, прожорливые, гадкие, гнусные, свирепые, но главное, тупые! Иван уже видал таких, когда они первый раз влезли с Ланой в шар, а потом он высунулся в дыру и оказался под прозрачным колпаком. Но тогда был колпак. А теперь никакой защиты! За первой тварью прилетела вторая, а там и третья, десятая, сотая... Ивану казалось, что прожорливых летунов тысячи, так они отчаянно и злобно, громко и бестолково галдели, свистели, шипели, гортанно вскрикивали, дрались меж собою, тыча без разбору и клювами, и прямыми острыми рогами, выдирая пучки перьев из собратьев, пакостя, измазывая все внизу белым жидким пометом. Но к Ивану пробраться они не могли - лаз был узок, а крылья слишком велики. Через полчаса вся эта пернатая, рогато-клювастая братия поуспокоилась и расселась рядками вокруг дыры, выжидая, когда же лакомая добыча вылезет. В намерениях их можно было не сомневаться. И тогда Иван решил действовать. А что еще оставалось?! Сидеть и выжидать, пока им снова займутся ребята из местной службы слежения?! Ну уж нет, лучше погибнуть в мерзких клювах. Решение созрело мгновенно. Иван лишь взглянул на индикатор лучемета - в заряднике скопилось чуток энергии, совсем мало, но чтобы пугануть хватит. Он повернул ромбики антигравитаторов. Почувствовал легкость. И не мешкая, выскочил наружу. Ближайших тварей он сжег в прыжке. Полыхнувшее пламя отпугнуло прочих. Но не слишком-то отпугнуло - они лишь шарахнулись от него, и тут же воспряли духом, набросились на Ивана. Троим или четверым он перебил шеи лучеметом - сейчас Иван использовал его как дубину, еще двоих отбросил ногами. И тут же оттолкнулся от края площадки, прыгнул. Океан внизу бушевал с возрастающей осатанелостью. Но теперь Ивана это волновало меньше всего - до поверхности было далеко, да и антигравитаторы удержат, а вот твари уже настигали его. Он отчаянно отбивался лучеметом-дубиной, бил по головам, телам, куда придется... но что толку бить по голове безмозглого ящера-птицу! Они лишь отскакивали, падали на миг, теряя ориентацию, но тут же нагоняли, тянули к добыче когти, клювы. Ивана спасало одно - не дубина-лучемет, не выучка и не действие антигравитаторов - а то, что твари мешали друг другу, они отпихивали собратьев, путались в собственных лапах, крыльях, клювах, рогах, падали, поднимались, снова путались, горланили, клекотали - только перья летели во все стороны. А Иван летел, летел вперед, несмотря ни на что! Скорость была мала. И он должен был вот-вот упасть! Но одна опасность миновала - он может утонуть, пропасть в воронке, его могут разорвать в клочья клювастые, но теперь его уже не разобьет о скалу волнами! Иван умел драться за свою жизнь. И он использовал любой шанс, даже если это был один шанс из десяти тысяч! Впрочем радоваться долго не, пришлось. Одна из тварей, наиболее удачливая, сильная и злобная, вырвалась из кучи-малы, вцепилась в Иванову спину, не разбирая, где ткань, где кожа, раздирая все. И понесла, понесла... Она сразу оторвалась от преследующих, хотя стая гналась, Иван видел. Стоял такой дикий гвалт, писк, крик, визг, скрип и вообще непонятно что, словно все отродия ада бросились в погоню за извергнутым преисподнею демоном! Боль была непереносимая. Но и непереносимую боль человек переносит! Иван тыкал снизу в брюхо твари лучеметом. Но та не реагировала. Она даже не орала, не клекотала, молчком тащила добычу. Чтобы хоть как-то уменьшить боль, Иван ухватился руками за лапы, подтянулся. Тварь задергалась, затрепыхалась, но скорости не снизила. А погоня отставала. Иван повернул голову - и только теперь оценил, что же это было: полнеба закрывала собою неисчислимая дико орущая пернатая стая! Да, только их число спасло Ивана, будь клювастых двое, трое, и ему не миновать бы смерти! А когда он посмотрел вперед, то глазам своим не поверил - на горизонте сумрачной фантастической громадой стоял скалистый остров. До него было очень далеко, невероятно далеко по земным меркам, но остров был просто исполинским, если он так выглядел на расстоянии. По всей видимости, гнездо твари, несущей Ивана, и было на том острове. Но Иван не хотел попадать в гнездо, хватит уже! Он поглядел вниз - они как раз пролетали над необъяснимой, но существующей границей между океаном бушующим и океаном спокойным. Иван даже поблагодарил глупую и прожорливую тварь - это она его вынесла сюда, она дотащила его до водной глади, на антигравитаторах он прошел бы лишь половину пути! Боль притупилась, теперь он почти не чувствовал ее, точнее, он заставлял себя не чувствовать ее, что ни говори, а космолетчик экстракласса недаром десять лет проходил подготовку! На Гиргее, когда его проткнула насквозь ядовитым носом рыба-палач, было значительно больнее, в тысячу раз больнее. Но и тогда он усилием воли сумел отключить связь рецепторов с болевыми центрами в мозгу. Главное, не было бы заражения, ведь похоже, эти твари питались не только свежатинкой, но мертвечиной, падалью, недаром они напоминали сверхгигантских и уродливых гибридов земного грифа с гадрианским рогатоголовым гнилоедом. Иван отпустил лапу, одной рукой слазил в пояс, вытащил таблетку поливита, проглотил. Теперь можно было не беспокоиться - поливит мгновенно уничтожал любую заразу. Его запустили в серийное производство лишь за пару лет до Иванова отлета. Это было новейшее сверхсильнодействующее средство. Надо было поблагодарить спятившего, но все же доброго и верного приятеля Сержа Синицки, Серегу! Рогатая тварь не трогала Ивана, видно, берегла для птенцов. Но Иван ее саму беречь не собирался. Он все рассчитал и выжидал теперь удобного момента. Главное, не опоздать! Лучше проплыть лишний километр, чем разбиться о каменную поверхность острова. А теперь Иван видел - остров этот - сплошная скала. Лишь несколько высоких башен с маленькими окошечками торчали среди каменных нагромождений. Пора! Он резко подтянулся, ухватив тварь за лапы, ухватив повыше, чуть ли не у самого брюха. Подтянулся и сразу же перехватился, закусывая губу, чувствуя, как со спины лоскутами слезает кожа. Следующим прыжком-перехватом он добрался до длинной голой шеи. Тварь перепугалась, замерла, размахивая гигантскими крыльями, потянула шипастый клюв к Ивану. Но было поздно - Иван висел на шее, почти у головы. В него снова вцепились когтистые лапы. Но поздно! Поздно! Иван уже ломал шейные позвонки, скручивая шею... еще одно усилие - и голова бессильно свесилась, из клюва послышался смертный хрип. Тварь еще трепыхалась, еще взмахивала крыльями. Но Ивана она уже не интересовала. Он, придерживая на груди ремень лучемета, прижав локти к телу и чуть подогнув ноги, летел вниз. Где-то далеко-далеко у горизонта галдела стая, чуть выше, медленно, растопырив уродливые крылья, падал клювастый. А Иван летел камнем! Полкилометра - сразу и не упадешь! Нужно еще и дождаться! Это были томительные секунды. Малейший промах, невидимая осечка - и его расшибет о безмятежную и ласковую на вид водную гладь. За сотню метров над поверхностью Иван чуть расправил руки - и сразу его положение выровнялось, теперь он падал вниз ногами. Важно было не завалиться на спину, и потому Иван прижал подбородок к груди, он был опытным спортсменом-парашютистом, он был прыгуном в воду, он знал, что делать... И все же такое с ним было впервые. Удар встряхнул, будто не в воду, а на камень упал. Но это было первое ощущение. Иван стремительно погружался в пучину, а сам радовался - все цело, все позади, он спасен! Он умудрился каким-то чудом даже не сломать ничего, не вывихнуть ног и рук! Его опустило метров на двадцать пять. И он не сопротивлялся, не замедлял движения. Спасен! Прохладные струи обтекали его тело, сливались в одно целое над головой. Вода была прозрачна, чиста. Иван поднял голову вверх и увидал небольшой круглый просвет, словно солнце плескалось в верхних слоях воды. И пошел наверх. Всплыл он возле чуть покачивающегося на ряби трупа клювастого. Отпихнулся от него ногой. И поплыл к острову. Трижды на него пытались нападать зубастые рыбины типа земных акул, только трехглазые и с корявыми лапами вместо плавников. Но Иван отбивался от них. Рыбины оставили его в покое, уплыли. А вот спину жгло - то ли вода была с растворами солей, то ли ссадины и раны были глубоки и реагировали на все. Иван старался не замечать этого. Он тихо и размеренно взмахивал руками, плыл к острову. И он еще не знал, что его там ждали. Он вообще ничегошеньки не знал - будущее было темным, непредсказуемым. Обдирая колени об острые выступы береговых наслоений, он выбрался из воды. Нагромождения камней-валунов, песчаное побережье, уходящие ввысь уступы скал не вызывали особой тревоги - все было дико, первозданно. А Иван меньше всего боялся первозданного и дикого. Он прошелся по отмели, не снимая комбинезона, отжал с него воду, отдышался. Усталость накатила внезапно, наверное, действие стимуляторов закончилось. Но когда Иван уже собирался улечься на песочек, закинуть руки за голову и вздремнуть минут десять-пятнадцать, из-за камней вдруг с гиком и гвалтом высыпала орава негуманоидов странного вида. Именно орава! Местные обитатели были, видно, дики и первозданны, как местный ландшафт, а может, просто корчили из себя таковых. На них не было комбинезонов, лишь пучки травы чуть прикрывали бедра. На запястьях и щиколотках болтались толстенные кольца-браслеты, из носов торчали стреловидные украшения. Вдобавок ко всему эти дикари размахивали штуковинами, напоминавшими смесь гидрогарпунов с граблями. Иван с трудом улавливал смысл криков. Даже переговорник еле справлялся, ибо было там нечто подобное: - А-ай! У-уй! Бей! Бей! Угу-гу! Ого-го! И-эх! И-эх! Окружай! Эге-ге-гей!!! Лишь несколько кричали по-знакомому: - Арра-ахх!!! Ар-ра-а-а-а-аххх!!! И уж совсем все стало понятно, когда тонким Голосом завопил некто невидимый: - Да здравствует месяц развлечений! Ар-ра-ах! Все хором и с дикарской необузданностью заорали: - А-ра-а-аххх!!! Иван поглядел в сторону моря-океана. Ему впору было бросаться обратно в его волны. Да только разнаряженная и размалеванная орава не дала ему этого сделать. На него набросились разом, со всех сторон, оглушили ударами лап и гарпунов, запинали ногами, заплевали, крича что-то похабное в глаза, уши, лицо... Но добивать не стали. - Вяжи изошедшего из глубины бездны! - приказал кто-то важно. - Вяжи! боги Ха-А-хана требуют жертвы! - Ар-ра-ах!!! - завопила снова орава беснующихся. Ивана связали. Связали без всякого почтения, как вяжут какого-нибудь борова. И поволокли. Десять или двенадцать дикарей ухватились за конец длиннющего каната. Они, видно, застоялись. Иначе было непонятно, почему они бросились вдруг в глубь острова, не обращая внимания на то, как они тащат жертву, смогут ли они ее таким вот образом дотащить куда требуется живьем. похоже, им было все до лампочки! Иван еле успевал уворачиваться, отпихиваться руками от камней. И все равно за несколько минут он набил столько шишек, получил столько тумаков, что и не сосчитать. Особенно больно было, когда он падал на спину, или задевал ей обо что-то. Наконец движение кончилось. - Его снова окружили, вытряхнули из комбинезона. Повесили за спину бесполезный лучемет, обмотали обрывок цепи вокруг талии, раз пять ткнули, видно, для порядку, чтоб не забывался, кулаками в лицо. Но зато на заклание Ивана несли со всеми почестями. Он вдруг почувствовал, что отношение изменилось коренным образом. А что на заклание - он не сомневался. Стоило преодолевать все тяготы, чтобы тебя принесли в жертву каким-то языческим богам, каким-то идолам! - Эй вы, идиоты разукрашенные! - орал Иван, теряя самообладание. - Даже самая жалкая жертва имеет право знать, что с ней делают, ради чего?! - Заткнись! - сказал ближайший негуманоид, рогатый и совершенно зеленый. - Твое дело не трепыхаться! - Слыхал уже! Ивана втащили на возвышение. Привязали к столбу. И тогда он сразу все понял. Прямо за ним стояли два огромных устрашающего вида идола. Надеяться на то, что такие вот боги благосклонны к гостям, доброжелательны и гуманны, было бы наивно. Такие страшилища могли требовать лишь одного - крови! И чем больше, тем для них, судя по всему, лучше. Но и это было не главное. Теперь Иван имел возможность спокойненько оглядеться. И то, каким образом его собирались приносить в жертву, Ивана не порадовало. Он принял за обычное возвышение, за помост, трехметровый штабель толстенных бревен, уложенных крестообразно, срубом. Бревна были щедро усыпаны и обложены хворостом. - В жертву! - Жечь! Жечь! - Давай, начинай! Месяц кончается! - Харх и Арх требуют жертвы! Чего тянете!!! - Ар-ра-аххх!!! Орава все увеличивалась. Теперь это была не орава, а огромная толпа. Все прыгали, гомонили, размахивали гарпунами-граблями, но близко к Ивану подходить остерегались. Когда напряжение достигло критической точки, когда толпа готова была растерзать Ивана руками, не дожидаясь, пока поднесут огонек к вязанкам хвороста, сквозь нее вдруг протиснулся двурогий негуманоид в черной длинной накидке, вздел вверх длинную клюку-жезл с искривленной загогулиной в навершии и проревел звероголосо: - Ша-а, плебеи! Гул стих моментально. И вслед первому двурогому протиснулись еще шестеро или семеро. Вид у каждого из них был настолько злобен и дик, что Иван понял, пощады не будет. Кроме того, двое из двурогих держали в корявых лапах незажженные факелы. - На исходе, знаменательного месяца и во исполнение тысячелетних традиций нам предстоит в этот час принести нашим кротким и миролюбивым богам Арху и Харху небольшую жертву. Взгляните на это чудовище - двурогий ткнул Ивана кривым когтем. - Сме-е-ерть!!! - завопили из толпы. И лишь теперь Иван разглядел, что в толпе много женщин и детей. Женщины все были четырехгруды, крутобедры, но и лысы, шишкасты, чешуйчаты. А в первом ряду стояла старая Иванова знакомая. Он бы ее узнал из тысяч негуманоидок - такие глаза, такой рот были только у нее. Она что-то кричала. Но в общем гуле невозможно было разобрать ее голоса. Потом она наклонилась, подняла с земли камень и бросила в Ивана. Камень попал в колено, отскочил. Но тут же градом посыпались другие камни - толпа заразительна в своем единстве и воодушевлении. Она была готова забить жертву, не дожидаясь положенных церемоний. - Стойте, плебеи! - рыкнул первый двурогий. - Или вы хотите обидеть наших кротких богов?! Плебеи тут же прекратили обстрел Ивана камнями, замерли, не дыша. А четырехгрудая красавица показала Ивану кулак, но тут же не удержалась, подмигнула, и губы ее плотоядно вытянулись вперед, стали влажными, манящими, зазывными. Иван перевел взгляд. - Боги должны решить, на каком огне следует приготовить для них жертву - на быстром или на медленном! - провозгласил двурогий. Кто осмелится? Из толпы никто не вышел. Тогда двурогий ткнул пальцем назад, ткнул не глядя. И двое дюжих молодцев с копьями-гарпунами выволокли на площадь перед штабелями одного из дикарей - длинного, серочешуйчатого, с кольцом в носу и парализатором местного производства за поясом. Парализатор стражи выдернули сразу, отбросили. Длинного поставили между идолов, напротив Ивана. И был этот длинный ни жив, ни мертв: Похоже, он совершенно не ожидал, что ему выпадет эдакая доля. Двурогий заговорил мягче, добродушнее: - Соплеменники и гости нашего племени, друзья мои, вы знаете обычаи. Арх предуготавливает нам хорошую жизнь, ну, а Хар - длинную. Они всегда вместе и всегда врозь. Они противостоят друг другу, но и не могут обойтись один без другого, таков удел высших сил. Они выбрали этого мозгляка! - он ткнул пальцем в длинного. Они вложили в мои руки священную пращу. Им и решать! В какую сторону упадет мозгляк - так и порешат боги. Арх за быстрый огонь, Харх - за медленный. Подайте пращу. Стражники сунули ему что-то. И Иван не успел опомниться, как из пращи, конец которой двурогий крутанул с немыслимым проворством, вылетел камень, наверное, тоже священный, и ударил длинного прямо в лоб. Длинный постоял-постоял немного. И рухнул в сторону Харха. - Боги решили готовить жертву на медленном огне! - объявил двурогий. - Приступим же! Факелы в руках его помощников вспыхнули сами собой. И разом ахнула толпа. Ей явно нравилось зрелище. Про длинного забыли. - Постойте! - вдруг раздраженно выкрикнул двурогий. - Не годится спешки ради пренебрегать старыми законами. Эй! Из толпы не вышла, а прямо-таки выползла дряхлая старуха в белой накидке, кивнула двурогому и направилась к Ивану. Она не смогла сама взобраться на возвышение. И ее подняли туда двое стражников. Тут же спустились. Старуха взмахнула руками, широченные белые рукава спустились по ее чешуйчатой дряблой коже до самых плечей, и все увидали, что в изогнутых корявых пальцах старуха держит два острейших лезвия. Непонятно откуда появилась на ее впалой груди плоская, но широкая чаша-блюдо - она болталась на тоненькой желтой цепочке. - По какому чину справлять обряд будем? - проскрежетала старуха. И поднесла лезвие к Иванову горлу. - Надо спросить у богов! - изрек двурогий. И опять махнул рукой в сторону толпы. На этот раз выволокли упирающегося толстяка. Толстяк орал, визжал, оправдывался в чем-то. Но с ним не церемонились. Двурогий, выхватив из складок одежды кривой нож, одним ударом вспорол брюхо толстяка, вытащил груду кишок, бросил их на землю, обрубил одну, верхнюю, и принялся наматывать толстяку на голову. Он мотал до тех пор, пока с пыльной земли не поднялся последний грязно-розовый отросток, пока лицо и шея толстяка не скрылась под толстенным слоем его же внутренностей, а потом объявил: - Сорок семь оборотов - нечетное число! По малому чину! Толстяка стражники сразу выпустили, и тот упал рядом с длинным, но в отличие от него еще долго корчился, дергался, елозил по земле. Только на него не смотрели. Все взгляды были устремлены на старушку с лезвиями. Старушка пошамкала губами, пошмыгала носом. - По малому, так по малому, - произнесла она без особого восторга. - Сделаем! Она подошла к Ивану резанула его бритвой по животу и подставила чашу. Кровь стекала в нее медленно, будто нехотя. Иван решил ни на что не реагировать. Он был в их руках. Мольбы и плачи не помогут, это очевидно. Оставалось лишь одно - умереть достойно и с честью, как и подобает землянину, человеку христианской веры, попавшему в лапы пребывающих во тьме язычников. - Не понимаете, что творите! - бросил он в толпу. И закусил губы. Больше они от него не добьются ни слова. Старуха резанула у самого горла. Опять подставила чашу. А другой рукой потянулась к кресту, висящему на груди Ивана. Но под взглядом ледяных серых глаз вдруг обмерла, остановила руку. - Чего тянешь?! - завопили из толпы. - Всю потеху портишь! - Давай! - Режь! - Жги! Старуха не реагировала. Она набрала из разных мест Иванова тела полную чашу крови. И пошла к идолам поганым. Ей спешить было некуда. Она тщательно и со старанием выполняла обряд - запускала высохшую руку в чашу, потом смазывала губы идолу, одному, другому. Иван не знал, что там за механика внутри, но при каждом прикосновении старушечьей руки, идолы утробно и довольно урчали. Остатки старуха выплеснула идолам в лица, а точнее, в рожи. Более гнусных и зверских рож Иван не видывал. Но особо его поразило то, что идолы были двуглазы. - Боги принимают жертву! - возвестил звериным рыком двурогий. - Пора! Факельщики, не обращая внимания на то, что старуха еще не спустилась, со штабеля, бросили горящие факелы в хворост. Огонь занялся. Толпа загудела - не менее утробно, чем ее боги. Иван закрыл глаза. - Ар-ра-а-а-дххх!!! - завопил жрец. - Ар-ра-а-а-а-аххх!!! - откликнулась толпа. Пламя подбиралось к пяткам. Воздух плавился и Иван видел совершенно искаженные жуткие морды стоявших в толпе. И без того страшные, сейчас искривленные в воздушных раскаленных линзах, они были просто неописуемы - до жути, до реализма кошмара, превосходящего все виды реализмов. Пламя раскалило внутренности каменных идолов, и последние принялись сначала тихо, а потом все громче подвывать, выть. Ивану стало не по себе. Доигрался! - сверкнула в мозгу мысль. Он уже не молил Всемогущего о даровании жизни. Он был готов встретить свой конец как подобает, и мысленно просил об укреплении духа. Пламя взметнулось передним стеной. И дороги в этом пламени не было. Иван закрыл глаза. Огонь подбирался все ближе, он жег, не давал дышать, пожирая весь кислород вокруг, он гудел, вибрировал, он уже опалил часть бороды и волос... Иван чувствовал, что начинает дрожать - неостановимо, крупно, будто его не жгли, а наоборот, морозили, будто его, облитого ледяной водой, выбросили зимой на улицу; его трясло, колотило, било. И он не сразу понял, что трясет-то не его, что это вибрирует столб к которому он привязан. Столб трясся словно допотопная ракета на стартовой площадке. Но он не просто трясся. Он вдруг начал подниматься - медленно-медленно, по сантиметру в секунду, а то и меньше. Но он пошел вверх! Иван ощутил, что он вместе со столбом вырывается из пламени, что толпа, костер, площадь, жрецы, идолы и все прочее, остается внизу, а его неумолимо влекет вверх! Толпа бесновалась. Трехглазые вопили, словно их всех резали живьем. - Ухо-о-одит!!! - Прошляпили!!! Лови!!! Хватай!!! - Сколько времени, эй, сколько щас? - И-эх! Дурачье! Это и еще многое другое доносилось снизу. Но громче всех прозвучал вдруг рык двурогого, жреца: - Месяц развлечений окончен, плебеи!!! Иван смотрел под ноги - и видел не только стремительно удаляющийся остров со всеми его каменными нагромождениями и башенками, он видел вырывающееся из основания столба пламя - это и было нечто наподобие ракеты! Иван еще не понял, верить ли в свое спасение или нет, бред ли это, болевая галлюцинация - ведь могло быть, что на самом деле он стоит на площади, умирает в муках на костре, а ему мерещится все! Он не знал. И он не успел разобраться. Потому что его вдруг вместе со столбом-ракетой ударило о что-то вверху. Иван догадался - они пробили какое-то покрытие, ворвались куда-то. Но от удара он лишился сознания. Хрустальный куб был прозрачнее, чем прежде. И трон сиял неестественной голубизной, переливался. Но вот только на троне никого не было. Иван стоял, привязанный к столбу, посреди уже знакомого ему зала. Точнее, это столб стоял. А Иван висел на столбе. Он только что пришел в себя и ничего не мог понять. Как он оказался в Меж-архаанье? Что за ерунда?! А пока он размышлял так, туго ворочая несвежими мозгами, случилось следующее. Из прозрачного куба, словно из собственной комнаты вышла Лана, русоволосая красавица. Вышла и направилась к Ивану. На ходу она произнесла обычным будничным тоном: - Ну чего ты на меня так смотришь? Это же межуровневая дверь, и ничего в ней такого нету, все просто, я же привыкла... А вот ты все болтаешься на чем-то. Иван, ну ведь есть же мера, нельзя все время висеть. Слава Богу, что еще не кверх ногами. Ну, пусти, я развяжу. Иван не мог рта раскрыть. Он опять был близок к обморочному состоянию. И все же выдавил из себя: - Но почему? - Почему, почему! А кто их знает! У них тут никакой не зал, не дворец! Это просто что-то навроде полигона, понял?! - Нет, - прохрипел Иван. - Вот и я не понимаю, - вздохнула Дана. - Они ничего не скрывают, ходить разрешают, где вздумается, чего хочешь, то и делай! А маток, говорят, и так хватает пока! Они готовят чего-то, так вроде бы говорили, только не сказали, что! И им надо изучать поведение этих, как они... а вот, земных особей! Короче, чокнешься с ними! Но кое-чем я уже овладела! Иван потер затекшие руки. Отошел от столба. Ткнулся носом в лицо русоволосой и прошептал: - А я думал, ты давно там, - он махнул рукой в неопределенном направлении. - На том свете, что ли? - Угу! Навроде! Он целовал ее. И она отвечала. Но отвечала робко, неуверенно, будто опасаясь чего-то или зная, что они на виду, что за ними следят. - Да брось ты, - прошептал он ей, - наплюй на этих монстров; ну их! Она вырвалась. Побежала к кубу. Иван бросился за ней. - Не надо! - выкрикнула она громко. - Еще рано! Ты потом придешь за мной, а сейчас рано! Уходи! - Нет уж, - ответил Иван, - не рано! Самое время! И увидал, что на троне появился изможденный Верховник. Будто из воздуха появился. Меж-архаанье - Хархан-А - Предварительный ярус. Невидимый спектр. Система. Год 124-ый, временной провал - А ты все шалишь?! - с укоризной спросил Верховник. Ивану не понравился его тон. И он не ответил. Ему вообще сейчас было не до пугал и чучел с чьей-то сконцентрированной сущностью внутри. Он бежал вслед за Ланой. Она влекла его... Но то, что было открыто для нее, было закрыто для Ивана. Лана проскользнула в хрустальный куб, будто это была голограмма. А Иван уперся руками в холодную твердую поверхность. С досады ударил по ней, но лишь отбил кулак. - Я все равно заберу тебя отсюда! - выкрикнул он. - Ежели только сам ноги унесешь, - насмешливо проговорил Верховник сипатым голосом Иванова приятеля-забулдыги. Иван бросился на Верховника - он уже вспрыгнул на куб, замахнулся лучеметом-дубиной, включил усилием воли внутренний механизм ускорения. Но Верховник отшвырнул его от себя когтистой ногой, отшвырнул шутя, словно котенка. Иван несколько раз перевернулся в воздухе. Грохнулся на пол. Снова его спасло лишь умение падать. - Ты мне больше не нужен, лягушонок, - сказал Верховник мягко и ласково, - ты оказался очень неинтересным и совсем не забавным. Если у вас там сейчас все такие, то наши ребята помрут со скуки! Вот было дело раньше, в годы моей юности, это да-а-а! Иван приготовился выслушать длинный рассказ-воспоминание, к каким обычно склонны старики всех миров. Но Верховник остановился. - Ладно уж, - сказал он неожиданно совершенно другим голосом, - надо быть последовательным, скажи спасибо! Раз я принял такое участие в твоей судьбе,