стрикин в классе? - удивилась Олимпиада Васильевна. - А мне
говорили, что ты болен. Очень хорошо! А то бы ты у меня так и остался в
этой четверти неаттестованным. Иди к доске!
Кострикин, тоскливо озираясь, как приговоренный к казни, пошел
отвечать, урок.
Он взял тряпку и медленно, со вкусом начал вытирать доску. Уже давно на
чертой, сверкающей влажным глянцем поверхности не было ни единого, даже
крошечного мелового пятнышка, а Кострикин с диким рвением все тер и тер
доску тряпкой, лишь бы оттянуть момент казни.
- Через точку пересечения диагоналей параллелограмма ABCD... -
диктовала Олимпиада Васильевна. - Ну, что же ты? Записывай!
- Счас! - сказал Кострикин, бросая на доску последний придирчивый
взгляд взыскательного художника.
- Параллелограмма ABCD... Перестань тереть доску! Ты скоро протрешь ее
насквозь!.. Проведен отрезок ММ. Точки М и N лежат на сторонах
параллелограмма... Доказать, что АМ равно СМ...
Пока Олимпиада Васильевна, отвернувшись от класса, диктовала Кострикину
задачу, класс жил своей жизнью.
Лена Пыльникова написала записку, сложила ее конвертиком и передала
соседке, указывая на Юру Красикова.
Юра развернул записку, прочел: "Подумать только, если б не мы,
Кострикин сейчас лежал бы и лежал с подвешенной ногой. Тебе приятно, что
это мы его вылечили? Мне жутко приятно. Л.П.".
Юра прочел записку. Самодовольно улыбнулся. Написал ответ, сложил
конвертиком, передал соседу, указывая на Лену.
После долгих мучений изобразив наконец на доске требуемую фигуру,
Кострикин торжественно откашлялся.
- Готов? Ну что ж, мы тебя слушаем, Кострикин! - сказала Олимпиада
Васильевна и постучала карандашом по столу. - Ну? Что же ты молчишь? -
после ужасной для Кострикина паузы тоном ангельского терпения произнесла
она.
- Олимпиада Васильевна! Вы, может, не знаете... Я позавчера с турника
упал. Меня на "Скорой помощи" увезли. У меня перелом коленной чашечки...
Для убедительности Кострикин несколько раз согнул и разогнул больную
ногу.
- Не ври хотя бы так нагло, Кострикин! - сказала Олимпиада Васильевна.
- С переломом коленной чашечки ты бы не стоял тут перед нами.
- А меня Красиков вылечил. С помощью телепатии...
- Я была уверена, что без Красикова тут не обошлось! - сказала
Олимпиада Васильевна. - Как бы то ни было, свойства параллелограмма ты
обязан знать. Мы с вами сидим на этом материале уже больше месяца!
Кострикин молча глядел в пол, понимая, что никакие оправдания ему не
помогут.
Пока у доски происходила эта драма, Юрина записка путешествовала по
всему классу, с парты на парту, и дошла наконец до Лены. Лена развернула
ее, прочла:
"Конечно, приятно! А ты как думала? Слыхала, что Олимпиада говорит?
Если б не мы, он так бы и остался в этой четверти неаттестованным. Ю.К.".
- Ну что ж, Кострикин, - говорила тем временем Олимпиада Васильевна. -
Ничего не поделаешь! Будет у тебя в этой четверти двойка! Садись!
Кострикин в растрепанных чувствах поплелся на свое место рядом с
Красиковым.
- Все из-за тебя! - плюхнувшись на парту, яростно зашептал он Юре. -
Лежал бы сейчас спокойненько с подвешенной ногой, научную фантастику
читал!
- Ах ты!.. - Юра был потрясен человеческой неблагодарностью. - Если б
не я, ты бы на второй год остался! Сам говорил!
- Я, может, еще и так останусь. Только тогда бы у меня уважительная
причина была. А теперь что?
- Ты мне спасибо должен сказать, что я тебя вылечил!
- А тебя просили? Да? Не просили? Ну вот! И нечего было соваться!
Бурное объяснение это совершенно естественно и неизбежно завершилось бы
дракой, если б в самый критический момент не отворилась дверь. На пороге
застыл наш знакомый корреспондент.
- Я из газеты. У меня есть поползновение на некоторое время похитить
одного из ваших учеников. Юру Красикова... По очень важному делу. Надеюсь,
вы не станете возражать?
Смерив корреспондента ледяным взглядом, Олимпиада Васильевна ответила с
преувеличенной серьезностью:
- Ну что вы, напротив! Я буду вам только признательна...
Корреспондент и Юра спускались по лестнице. Навстречу им шла Евгения
Ивановна.
- Я задержу Юру буквально на одну секунду. Он вас догонит, - сказала
она корреспонденту.
Всем своим видом как бы говоря: "О чем речь! Конечно, конечно!", -
корреспондент прошел вперед.
- Ну что, Красиков? - зловеще сказала Евгения Ивановна, когда они с
Юрой остались одни. - Допрыгался? Уже в редакциях знают про твои
художества!
Юра, как полагается в таких случаях, молчал, тупо глядя в пол.
- Смотри! - многозначительно заключила разговор Евгения Ивановна, -
Помни о чести школы! Лишнего не болтай! Прежде, чем что-нибудь сказать или
сделать, семь раз подумай... Ты меня понял?
- Понял, - вздохнул Юра. Он уже не сомневался, что его ждут какие-то
новые неприятности.
"ЭТО РЕДАКЦИЯ ИЛИ ЧТО?!"
Корреспондент в замшевой куртке и Юра вошли в кабинет главного
редактора газеты.
Сначала они попали в небольшой "предбанник", где за столом с
несколькими разноцветными телефонами сидела красивая, важная секретарша.
- Редколлегия? - спросил корреспондент.
Секретарша кивнула.
- Меня вызывали?
- Два раза, - холодно ответила секретарша.
- Старик, ты пока посиди тут, - озабоченно сказал корреспондент Юре и
быстро исчез в недрах редакторского кабинета.
За длинным столом, покрытым зеленым сукном, деловито восседали члены
редколлегии. Во главе стола сидел маленький человек в очках. В зубах у
него торчала сигара. Лицо его время от времени нервно подергивалось. Это и
был главный редактор.
- Ей-богу, Сергей Сергеевич, у меня такое чувство, что ты нас всех
разыгрываешь! - говорил один из членов редколлегии, не замечая входящего
корреспондента.
- А-а, Игорь Васильевич! Наконец-то! - сказал корреспонденту главный. -
Ну что это, прямо детский сад! Обсуждается ваш материал, а вы куда-то
исчезли! Людмила Владимировна уже телефон оборвала... Да, Михаил
Андреевич, мы слушаем тебя, прости, пожалуйста...
- Да я, собственно, кончил, - сказал тот, кого назвали Михаилом
Андреевичем. - Сегодня мы дадим этот бред про чудо-ребенка, завтра опять
про летающие тарелочки, а там и до говорящих крокодилов докатимся!
- Вы еще и про Академию наук не забывайте, - поддержал его другой член
редколлегии. - Если факты не подтвердятся, ой-ей-ей!.. Вообще лучше с
учеными не связываться...
- А что вы скажете, Олег Николаич? Тоже против? - спросил главный.
- Я категорически против, Сергей Сергеич! Что он там совершил, этот
чудо-ребенок, я все забываю? То ли воду в вино превратил, то ли вино - в
воду? Да? Я правильно излагаю? Ну, товарищи! Это же какая-то религиозная
чушь! Это же прямо из библии! Это будет лить воду на мельницу религиозных
предрассудков! Об этом вы подумали, Игорь Васильич? - патетически
обратился он к корреспонденту.
- Да не в библии даже дело, - отмахнулся Михаил Андреевич. - Просто
чушь какая-то, вот и все!
- Других мнений нет? - спросил главный. - Ну что ж! Послушаем автора.
Прошу вас, Игорь Васильич!
- Весь этот разговор и я предвидел, - спокойно сказал корреспондент. -
И потому решил перед началом редколлегии съездить за мальчиком. Юра ждет в
"предбаннике". Давайте позовем его, и тогда вы сможете сами во всем
убедиться...
Главный нажал кнопку звонка. На пороге появилась секретарша.
- Пригласите мальчика, - распорядился главный.
Секретарша ввела Юру.
Он ничуть не был напуган, Держался вежливо, спокойно. С любопытством
осмотрелся.
- Ну, старик! - бодро обратился к Юре корреспондент. - Давай для начала
покажем им что-нибудь совсем простенькое! Пусть боржом исчезнет, а вместо
него появится, ну, скажем, армянский коньяк "Три звездочки".
- Как это? - спросил Юра.
- Ну, я не знаю! Как ты это делаешь? Раз-два-три! Хоп - и готово!
- Я никак не делаю, - сказал Юра, изобразив на лице крайнюю степень
тупости и непонимания.
- Ну, брось, брось, старик! А кто устроил переполох в кафе на Арбате?
- В каком кафе? Не знаю я никакого кафе! - забубнил Юра привычным тоном
человека, которому уже не в первый раз приходится опровергать взводимую на
него напраслину.
- А мебель? - наступал корреспондент. - Кто за три секунды переменил
всю мебель в доме на Кировской?
- Какую мебель? Вы что? - удивился Юра и при этом так поглядел на
корреспондента, что тот уже и сам начал опасаться, не пригрезилось ли ему
все, что он описал в своем очерке.
- И мебель и библиотека, - бормотал он. - А кот? Этот гнусный кот,
который всю руку мне исцарапал?! Вот царапина! - Окончательно
растерявшийся корреспондент в доказательство стал тыкать свою руку прямо
под нос то одному, то другому члену редколлегии.
- Вас кот исцарапал, а я при чем? - сказал Юра. - Это и не мой кот
вовсе, я этого кота сам первый раз в жизни увидел...
- Ну вот, пожалуйста! - злорадно произнес Михаил Андреевич. - Мальчик
даже не понимает, о чем речь! Я сразу почувствовал, что тут какая-то липа!
- Послушайте, Игорь Васильевич, - сказал главный. - Может, вы мальчиков
перепутали? Может, это не тот мальчик?
На корреспондента просто жалко было глядеть. А сердце у Юры Красикова
было не каменное. Кроме того, Юре и самому хотелось утереть нос всем этим
людям, не верящим в его сверхъестественные способности.
- Ну, старик, ну я прошу тебя! Ну сделай это для меня! А? - лебезил
перед Юрой корреспондент.
И Юра не выдержал.
- Ладно, - сказал он. - Так и быть, попробую...
На столе, покрытом зеленым сукном, вместо бутылок боржома появились
бутылки "Столичной", "Российской", пузатая бутылка коньяка "Камю". Члены
редколлегии недоверчиво рассматривали все это великолепие, некоторые,
наиболее решительные, наливали напитки в стаканы, недоверчиво нюхали,
пробовали на язык.
- Это что? - говорил Юра, упоенный успехом. - Это пустяки! Хотите, я
вам тут всю мебель переменю?
- Нет, мебель, пожалуй, не стоит, - задумчиво сказал главный.
Вошла секретарша, неся главному на подпись какие-то бумаги.
Он подписал одну, другую, третью. На четвертой бумаге взгляд его на
мгновение задержался.
- А это что?
- Это о том, что завтра воскресник по уборке двора.
- А-а, - сказал главный. - Верно. Помню! - И собрался подписать бумагу.
- Подождите! - остановил его корреспондент. - Зачем воскресник? Юра в
три секунды вам все уберет!
Совершенно замороченный главный механически сказал секретарше:
- Подождите, зачем воскресник? Юра...
Внезапно он умолк и вдруг заорал:
- Довольно! К черту этот бред! Хватит морочить нам голову!
- Почему бред? - сказал Юра.
Он подошел к окну и поглядел вниз.
Из окна был виден внутренний двор типографии. Там валялись сваленные в
беспорядке рулоны с бумагой, какие-то железные ржавые бочки, груды
строительного мусора, оставшегося с незапамятных времен: изломанные доски,
битый кирпич.
Все, в том числе и секретарша, тоже подошли к окну и с интересом стали
глядеть вниз.
- Совсем все убрать или просто сложить поаккуратнее? - деловито спросил
Юра.
- Рулоны сложить. А остальное куда хотите! - сказала секретарша.
РУЛОНЫ С БУМАГОЙ МГНОВЕННО ВЫСТРОИЛИСЬ В АККУРАТНУЮ ПИРАМИДУ У СТЕНЫ.
ДОСКИ, ГОДНЫЕ ДЛЯ СТРОИТЕЛЬСТВА, ОБРАЗОВАЛИ КРАСИВЫЙ ШТАБЕЛЬ, В СЕКУНДУ
ДВОР СТАЛ ЧИСТЫМ, ПРИБРАННЫМ, ДАЖЕ, ПОЖАЛУЙ, ЧЕРЕСЧУР ПУСТОВАТЫМ. ТОЛЬКО
ПОСРЕДИ ДВОРА, СОБРАННЫЕ В КУЧУ, ЛЕЖАЛИ БОЧКИ, ОБЛОМКИ ДОСОК, ГРУДЫ БИТОГО
КИРПИЧА И ПРОЧИЙ МУСОР.
Юра был в некотором затруднении. Он не мог решить, как ему лучше
поступить с этим никому не нужным хламом.
Взгляд его скользил по соседним дворам. Один из этих дворов ему
особенно понравился.
"ТАИНСТВЕННЫЙ ДАР МОСКОВСКОГО ШКОЛЬНИКА"
Это был очень милый, уютный и чистый дворик недавно построенного жилого
дома. Зеленый газон с небольшой симпатичной клумбой посередине.
Спортплощадка: волейбольная сетка, турник, стол для пинг-понга... Площадка
для малышей: песочек, качели...
Во дворе было пустынно. Только несколько малышей вяло копались в
песочке. Да еще два взрослых человека - мужчина и женщина - мирно о чем-то
беседовали.
Фигура мужчины внешне была ничем не примечательна; плащ, кепка. Фигура
женщины была гораздо более живописна. Это была бодрая женщина лет
шестидесяти пяти в нелепой, причудливой шляпке и в габардиновом макинтоше
непомерной длины и ширины.
Старуха была председателем совета пенсионеров при ЖЭКе. В настоящий
момент она с воодушевлением рассказывала управдому, как вчера хвалили их в
райисполкоме на заседании комиссии по благоустройству.
- Единодушно, единодушно все сказали: вам, вам первое место... А
председатель комиссии говорит: "Мы вас знаем, Анна Макаровна, не первый
год..."
- Главное, ведь фондов никаких! Ни на благоустройство, ни на
озеленение. Все своими руками, - пожаловался управдом.
- Да, да, да... Я так и сказала: учтите, что все это, так сказать,
своими руками. Фонды маленькие... Все своими... Своими руками... Да... И
волейбол и этот... как его... пинг-понг... И, так сказать, цветы...
В этот момент буквально на глазах у собеседников случилось нечто
невероятное.
ВОЛЕЙБОЛЬНАЯ ПЛОЩАДКА, СТОЛ ДЛЯ ПИНГ-ПОНГА, ТУРНИК, ГАЗОН И КЛУМБА С
ЦВЕТАМИ ИСЧЕЗЛИ. НА ИХ МЕСТЕ ПОЯВИЛИСЬ РЖАВЫЕ БОЧКИ, ГРЯЗНЫЕ ОБЛОМКИ
ДОСОК, БИТЫЙ КИРПИЧ И ПРОЧИЙ НИКОМУ НЕ НУЖНЫЙ ХЛАМ, СРЕДИ ЭТОГО БЕЗОБРАЗИЯ
ОДИНОКО И ЖАЛКО ТОРЧАЛИ МАЛЕНЬКИЕ ДЕТСКИЕ КАЧЕЛИ.
Малыши, игравшие в песочке, были счастливы. С радостными криками они
стали лазить по ржавым бочкам, упоенно рыться в грудах строительного
мусора.
Анна Макаровна была так поглощена своими успехами в райисполкоме, что
ничего не заметила. Глядя прямо на чудовищно преобразившийся двор и ничего
не видя, она как ни в чем не бывало продолжала свой рассказ:
- И цветы... И этот... футбол... А в доме 35 хоть бы один цветочек
посадили... Мария Петровна говорит: "У нас нет фондов". А председатель
комиссии ей сказал: "У Анны Макаровны тоже нет фондов!.. А вы поглядите на
ее двор! А у вас свалка! Не двор, а свалка!" Так прямо и сказал...
Свалка... Да...
- Анна Макаровна, голубушка! Гляньте! - сиплым голосом произнес
управдом.
Тут уже и Анна Макаровна заметила, что во вверенном ей хозяйстве не все
ладно.
- Что это? Бо-же мой! - ахнула она. - Степан Никитич! Да как же вы?!
Как же вы это допустили!
- Хотите верьте, хотите нет! Ни в одном глазу! Вот помереть мне на этом
месте! С самого утра... Ни капельки! - невпопад бормотал управдом,
испуганно озираясь по сторонам и все еще втайне надеясь, что происшедшие
ужасные перемены ему только мерещатся.
В кабинете главного редактора Юра Красиков и члены редколлегии стояли у
окна и смотрели вниз, на совершенно преобразившийся двор.
Двор стал чистым, прибранным, уютным. Посередине разместился зеленый
газон с небольшой симпатичной клумбой. В стороне, у стены, -
спортплощадка: волейбольная сетка, турник, стол для пинг-понга.
- Ой! - потрясенно воскликнула секретарша. - Это прямо чудо XX века!
Нам бы и в шесть воскресников так не управиться!
Юра скромно молчал.
- Ну что ж, товарищи, - сказал главный, словно очнувшись после
глубокого сна. - Надо решать! Гипноз или не гипноз, а наш долг, я считаю,
- привлечь к этому явлению внимание общественности.
По-видимому, все за то, чтобы материал ставить в номер. Вместе с тем
прав, трижды прав Михаил Андреевич, рекомендуя слегка убрать налет, как он
метко выразился, излишней сенсационности! Поверьте, Игорь Васильевич,
старому газетному волку. Ваш очерк от этого только выиграет... Как он у
вас сейчас называется?
- "Величайшая загадка природы". Под рубрикой "Чудеса нашего века".
- Ну вот видите? Куда это годится? Наш век - это век покорения космоса!
А тут боржом... коньяк... Несерьезно, несерьезно. Скромнее, скромнее надо
быть... Одним словом, вот так, Игорь Васильевич! Хотите, чтобы очерк был
напечатан, давайте другое название!
- Может быть, "Неизвестное явление природы"? - уступил корреспондент.
- Тоже, пожалуй, слишком широковещательно. Не упрямьтесь, Игорь
Васильевич! Ну к чему вам эта дешевая реклама? Поверьте мне, материал сам
за себя скажет.
- "Загадка 44-й школы"? - уже совсем неуверенно предложил Игорь.
- Игорь Васильевич! - оскорбленно сказал главный.
- А что, если так? - сказал Игорь, неожиданно вдохновившись. -
"Таинственный дар московского школьника". И рубрика "В мире загадочного".
- А что? - задумчиво сказал главный. - По-моему, совсем неплохо! Даже
свежо... А? Возражений нет? Значит, так и решили...
Он взял толстый красный карандаш и крупно написал поверх гранки: "В
мире загадочного". А потом, чуть ниже, еще более размашисто: "Таинственный
дар московского школьника".
Газета лежала на рабочем столе академика Красикова, сильно потеснив
пробирки, колбочки, реторты. Она была загнута и сложена так, что
заголовок, набранный крупным типографским шрифтом - "Таинственный дар
московского школьника", - сразу бросался в глаза.
- Начало можете не читать, - говорил Виктору Петровичу Коля. - Это все
муть, беллетристика. Вот отсюда...
- Ну что? - Прочитав указанное место, Виктор Петрович пренебрежительно
отбросил газету. - Ох, Коля, Коля! Вы неисправимый романтик! В вашем
возрасте пора бы уже знать, что душа интеллигента постоянно жаждет
сверхъестественного! Пятьдесят лет назад вертели столы и вызывали духов,
потом появились блюдечки, тарелочки и прочая летающая посуда... Теперь
этого уже мало... Необходимо что-нибудь новенькое... Остренькое...
- Я вижу, шеф, вы сегодня в хорошем настроении! Ладно уж, просто не
хотелось вас пугать... Давайте я вам прочту самое главное. Только
постарайтесь, пожалуйста, не падать в обморок.
Он взял со стола газету и медленно прочел вслух:
- "Всего несколько дней назад ученик 6-го класса "В" 44-й московской
школы Юра Красиков еще ничем не отличался от своих сверстников". Ну как?
Это, по-вашему, тоже случайное совпадение?
Когда смысл прочитанного дошел до сознания Виктора Петровича, он впал в
некое подобие гипнотического транса. Потеряв дар речи, он минуты две молча
смотрел на Колю. Коля - на него. Наконец, очнувшись от столбняка, Виктор
Петрович издал громогласный вопль:
- Ляля!
На пороге кабинета появилась испуганная Елена Николаевна. Она была в
плаще, с сумочкой. Очевидно, собралась куда-то уходить.
- Что? Что случилось?
- В какой школе учится наш Юра? - спросил Виктор Петрович ужасным
голосом. - Номер! Номер школы! Быстро!
- Это называется отец! - патетически воскликнула Елена Николаевна. -
Теперь вы поняли? - обратилась она к Коле. - Он даже не знает номера
школы, в которой учится его сын.
- Ляля, перестань! Ты даже представить себе не можешь, насколько это
серьезно!
Елена Николаевна давно уже не видела своего мужа в таком состоянии.
- В сорок четвертой... Юра учится в сорок четвертой школе, - растерянно
сказала она.
- Боже мой! Боже мой! Какой ужас! Но как? Как это могло произойти? Я
ведь только вчера смотрел! Препарат все время был на месте... Нет! Это
невозможно! Господи, хоть бы это оказалось совпадением! - бессвязно
выкрикивал Виктор Петрович, трясущимися руками доставая из дальнего ящика
ключ, отпирая бюро, беря в руки хрупкую колбочку с драгоценным препаратом.
Взяв капельку влаги на стеклышко, он прикоснулся к ней стеклянной
палочкой, потом долго рассматривал капельку под микроскопом. Наконец, все
еще не веря себе, он схватил колбочку и залпом выпил ее содержимое. Обвел
жену и Колю безумными глазами и упавшим голосом тихо произнес.
- Я так и знал...
- Что? Что ты знал? - в ужасе спросила Елена Николаевна.
- Аш два О... Аква дистиллята... Вода... Теперь я все понимаю...
Финка... И револьвер... Ты была права... Ну конечно... И эта записка
учителя... Все сходится... А теперь уже поздно... Он проглотил минимум
неделю назад... Доигрались...
Все это Виктор Петрович выкрикивал, бегая по комнате и отчаянно
жестикулируя.
- Что он проглотил? Виктор! Не обманывай меня! С Юрой что-то случилось?
Что-нибудь ужасное? Да? Ну говори. Не смей молчать! - окончательно потеряв
голову, крикнула Елена Николаевна.
- Успокойся, - неожиданно зло оборвал ее Виктор Петрович. - С твоим
Юрочкой решительно ничего не случилось! Случилось с человечеством!
Узнав, что дело идет не о Юре, а всего-навсего о человечестве, Елена
Николаевна мгновенно успокоилась.
- Фу, какая ерунда, - облегченно перевела она дух, - пожалуйста,
прекрати сейчас же эту мелодекламацию: "С человечеством! С человечеством!"
Ничего с твоим человечеством не станет! Разве можно из-за какой-то чепухи
так потерять лицо! Выпил мальчик микстуру, другую сделайте... Господи,
я-то, дура; думала, _действительно_ случилось что-нибудь...
Потеряв к разговору всякий интерес, Елена Николаевна ушла.
Коля пытался как-то успокоить обезумевшего академика.
- Шеф, будьте мужчиной! В конце концов ничего ужасного еще не
произошло...
- Как? Тринадцатилетний болван слопал препарат, дающий ему
сверхъестественную власть над миром... Да еще эта статья! И этого вам
мало? И это, по-вашему, ничего ужасного?!
- Статью никто не примет всерьез. Вы же сами сейчас были уверены, что
это какая-то липа, вроде летающих тарелочек. А что касается препарата... Я
думаю, действие его можно как-то нейтрализовать. На всякий яд найдется
противоядие...
Мысль о противоядии подействовала на академика отрезвляюще.
- Можно, конечно, - сказал он после короткого раздумья. - Но для этого
нужно время. А вы можете себе представить, что он за это время натворит?
Если уже не натворил?
- Кажется, звонят? - спросил Коля.
- Да, Ляля, по-моему, куда-то ушла. Пойдемте откроем.
Они вышли в переднюю, Виктор Петрович отпер входную дверь.
На пороге стояли щекастый заведующий и девушка-продавщица из молочной.
В руках у щекастого была газета.
- Это квартира Красиковых?
- Да, - растерянно ответил Виктор Петрович.
- А вы, значит, и будете сам товарищ Красиков?
- Да, я...
- Это про вашего мальчика фельетон?
- Очевидно, - пробормотал Виктор Петрович, догадываясь, что большого
удовольствия от этого визита он иметь не будет.
- Что же это получается, товарищ Красиков? - заговорил щекастый. -
Хорошо, что в газете все разоблачили. А так бы ведь все на нас сваливали,
на торговых работников!.. Разве бы кто поверил? Прямо-таки как в одной
загадке: был, был - и нету!..
- Два кило твердокопченой колбасы, - перечисляла девушка-продавщица, -
шесть кило сливочного масла, несоленого, высший сорт... Сыр голландский,
высший сорт, три кило... Майонез, двадцать семь банок...
- Общая сумма недостачи 21 рубль 84 копейки, - сказал щекастый.
- Ради бога... Прошу вас, - засуетился Виктор Петрович. - Сколько, вы
говорите, я вам должен? Пожалуйста, вот...
Он достал бумажник, вынул деньги, расплатился. Кланяясь и благодаря,
выпроводил нежданных гостей.
- Ваша наивность, шеф, меня просто умиляет, - сказал Коля, едва за
торговыми работниками закрылась дверь. - Ну сами подумайте, на что Юрке
могли понадобиться двадцать семь банок майонеза?
- Ах, оставьте! Черт с ними, с банками! Если этим все кончится, я буду
считать, что еще сравнительно дешево отделался. Хорошо, что Ляли нет дома!
Вновь раздался решительный звонок. Виктор Петрович открыл дверь.
На пороге стояли Анна Макаровна (председатель совета пенсионеров ЖЭКа)
и управдом.
- Не по-советски! Не по-советски поступаете! Думаете, если вы академик,
так вам можно все? - потрясая газетой, с ходу разразилась гневной речью
Анна Макаровна. - Не-ет! Я этого дела так не оставлю! Я и до райисполкома
дойду! Меня там не первый год знают!
- Главное, фондов никаких, ни на благоустройство, ни на озеленение. Все
своими руками, - объяснил управдом.
- Среди бела дня! И клумбу! И волейбол! - бушевала Анна Макаровна. - И
этот, как его... пинг-понг... Прямо как хищники какие-то!
- Что вы говорите? И клумбу? - огорчился растерянный академик. - Я
выясню... Непременно. Я все улажу, поверьте... Обязательно! Все будет вам
немедленно возвращено. Решительно все!.. Пусть только он вернется домой,
этот мерзавец... Нет-нет, это я не вам, ради бога извините... Вы,
естественно, ни при чем. Вы стали невольной жертвой научного
эксперимента... Ну, конечно, все будет в порядке, уверяю вас... Всего вам
доброго, будьте здоровы!
Анна Макаровна и управдом ушли. Управдом, плохо понимая, что к чему, на
прощание еще раз объяснил:
- Извините, конечно, если что не так... Фондов никаких, все своими
руками...
Выпроводив и этих нежданных гостей, Виктор Петрович и Коля молча
переглянулись. Они хотели было обменяться впечатлениями, но не успели.
Раздался новый звонок.
Вздрогнув, как от электрического удара, Виктор Петрович трясущимися
руками снова отпер дверь. На пороге стоял немолодой, интеллигентный,
вполне респектабельный мужчина. В руках его была сложенная пополам газета.
- Добрый день, здравствуйте! - сказал он, приподымая шляпу и кланяясь.
- Я директор Московского зоопарка...
- Чем могу служить? - спросил Виктор Петрович упавшим голосом,
затравленно глядя на газету.
- Если не ошибаюсь, это квартира академика Шишмарева?
- О нет! Вы ошиблись! - У Виктора Петровича сразу как будто камень с
души свалился. - Академик Шишмарев живет выше этажом. Ну, что вы, что вы!
Напротив, мне было очень приятно!
Выпроводив ошарашенного директора зоопарка, Виктор Петрович долго
кланялся ему вслед, как будто тот оказал ему какую-то важную и редкую
услугу.
- Ф-ф, на этот раз, кажется, пронесло! - сказал Виктор Петрович Коле,
когда и за этим гостем закрылась дверь.
И только он вымолвил эти слова, как снова, на этот раз с особенной
силой, зазвенел звонок.
"НАКОНЕЦ-ТО МАЛЬЧИК СТАЛ СЕРЬЕЗНЫМ!.."
Рано утром, до начала уроков, в Юрин класс заглянул десятиклассник
Сережа Лопатин. В руках у него была сложенная газета.
- Это ты Красиков? - спросил он, внимательно поглядев на Юру.
- Ну, я! - не слишком приветливо ответил тот.
- Давай-ка выйдем отсюда на минутку. У меня к тебе серьезное дело...
Крепко держа Юру за руку, Сергей Лопатин вошел в вестибюль Дворца
пионеров.
Сзади еле поспевали неизменные Юрины сподвижники - Сашуня и Лена.
Они поднялись по лестнице, вошли в дверь, на которой красовалась
надпись: "КЛУБ ЮНЫХ МЕЧТАТЕЛЕЙ".
Входя, Лопатин споткнулся о толстый кабель телекамеры.
- О-о! Серега! Серега, гляди! По телевизору тебя будут показывать! -
крикнул ему какой-то его приятель.
- Страна должна знать своих героев! - сострил второй.
Лопатин ничего не ответил на эти приветствия. Не отпуская Юру, он
протиснулся вперед, к столу президиума.
Зал набит битком.
Над столом президиума висели два плаката. Слева: "БЕЗУМСТВО ХРАБРЫХ -
ВОТ МУДРОСТЬ ЖИЗНИ. А.М.ГОРЬКИЙ". Справа: "ВДОХНОВЕНИЕ НУЖНО В ГЕОМЕТРИИ,
КАК И В ПОЭЗИИ. А.С.ПУШКИН".
Аудиторию составляли преимущественно ученики девятых и десятых классов.
Юра, Лена, Сашуня выглядели здесь, среди совсем взрослых юношей и девушек,
белыми воронами.
- Внимание! - постучал карандашом по графину председатель, худенький
парнишка в очках. - Очередное заседание "Клуба юных мечтателей" позвольте
считать открытым. Слово для доклада "О коренном изменении климатических
условий планеты" предоставляется члену нашего клуба Сергею Лопатину!
Лопатин с тетрадочкой в руках пошел к длинной, во всю ширину зала
доске, укрепленной за столом президиума.
- Суть моего проекта, - скромно начал он, - в основе очень проста. Речь
идет о том, чтобы растопить льды Антарктиды и Гренландии. Если проект
удастся осуществить, исчезнут последние остатки ледниковых масс, и на
Землю вернется доледниковый климат, так называемый климат миоцена...
В кабинете академика Красикова Виктор Петрович и Коля спешно
разрабатывали идею "противоядия".
Внезапно в кабинет ворвалась Елена Николаевна. Она сияла.
- Виктор! Коля! Скорее! Нашего Юрку по телевизору показывают!
Виктор Петрович и Коля многозначительно переглянулись, немедленно
прекратили свои занятия и вместе с Еленой Николаевной пошли в другую
комнату, где стоял телевизор.
- Я так счастлива! - говорила Елена Николаевна мужу. - Я так боялась,
что у него нет характера, что он внутри совершенно пустой. И вот
наконец-то! Главное, сам, совершенно сам! Никто ведь его туда не толкал!
Вот, вот! Смотри, с каким интересом слушает он!
На телевизионном экране мерцало изображение аудитории "Клуба юных
мечтателей". Среди серьезных лиц старшеклассников на мгновение мелькнула
легкомысленная физиономия Юры. Затем на экране появилась длинная доска,
исписанная цифрами, и докладчик Сережа Лопатин.
- Таковы в общих чертах те исключительно благотворные последствия,
которые принесет человечеству осуществление моего проекта, - говорил
Сережа. - А теперь я перехожу ко второй части доклада. Как осуществить это
коренное преображение климатических условий планеты?
- Вот именно! - иронически выкрикнул какой-то старшеклассник на экране
телевизора.
- Мой проект, - скромно продолжал докладчик, - предусматривает два
таких способа. Первый, более изящный, состоит в том, чтобы увеличить
содержание углекислоты в земной атмосфере. Это привело бы к постепенному
изменению теплового баланса...
- Муть какая-то, - сказал Виктор Петрович. - Дилетантская чушь!
Пойдемте, Коля, работать.
- Сиди! - приказала Елена Николаевна. - Может быть, еще раз Юрку
покажут... У тебя все чушь... А детям это интересно, это их приобщает...
Виктор Петрович, пожав плечами, остался сидеть у телевизора.
- К сожалению, - говорил докладчик на экране, исписывая доску цифрами,
- на это нужно очень много времени...
- Сколько? - нетерпеливо спросил один из слушателей.
- Примерно около двух тысячелетий...
Весь экран заслонили смеющиеся лица старшеклассников. Раздавались
возгласы:
- Всего-то?
- Пустяки, подождем, мы молодые!
- Можно, конечно, и подождать, - улыбнулся докладчик, - но, во-первых,
все-таки долго, а во-вторых, неизвестно, смогут ли люди дышать в атмосфере
с таким высоким содержанием углекислоты... В связи с этим я разработал
второй способ. Он не так прост, как первый, зато гораздо более
эффективен... Второй способ, - Лопатин стер с доски все старые расчеты, -
состоит в том, чтобы изменить земную орбиту, несколько приблизив Землю к
Солнцу.
Ошалело смотрел на экран Виктор Петрович Красиков.
- В настоящий момент расстояние от Земли до Солнца составляет, как
известно, около ста сорока девяти миллионов километров...
Бойко стучал мелок. Цифры с удручающим количеством нолей появились на
доске под рукой докладчика.
- Я произвел все необходимые расчеты и установил, что для осуществления
моего проекта потребовалось бы приблизить Землю к Солнцу всего лишь на
двадцать семь миллионов километров...
Телекамера снова скользнула по лицам юношей и девушек, слушающих доклад
Лопатина. Снова в поле зрения семьи академика Красикова попало лицо их
сына.
- Опять Юрка! Виктор, смотри! С каким интересом он слушает. Записывает!
Записывает! - ликовала Елена Николаевна. - Господи, наконец-то у мальчика
появилось настоящее серьезное увлечение!
- Катастрофа, - вполголоса сказал Виктор Петрович Коле.
- Да, дело дрянь, - так же конспиративно ответил ему Коля.
- Новое расстояние от Земли до Солнца, - продолжал докладчик на экране
телевизора, - составит сто двадцать два миллиона километров. Это, по моим
расчетам, даст среднее увеличение годовой температуры на
одиннадцать-двенадцать градусов. В результате уже через несколько месяцев
после осуществления проекта льды Антарктиды и Гренландии полностью
растают...
Виктор Петрович и Коля сидели как на иголках. Наконец они не выдержали.
Воровато поднявшись, они на цыпочках ушли в кабинет.
- Ну, что скажете, оптимист? - сказал Виктор Петрович, когда они с
Колей остались одни.
- Да, малый с фантазией...
А во Дворце пионеров продолжалось заседание "Клуба юных мечтателей".
- Так! У кого еще вопросы? - спросил председатель.
- У меня вопрос, - сказал здоровенный увалень, поднявшийся в самом
дальнем ряду. - Пусть Лопатин все-таки объяснит, как он себе это конкретно
представляет? С помощью каких технических приспособлений он собирается
приблизить Землю к Солнцу?
В зале раздались шум, смех, зазвучали веселые, насмешливые реплики.
- Тихо, товарищи! - постучал карандашом по графину председатель. -
Напоминаю, что по уставу нашего клуба единственным условием для обсуждения
того или иного проекта является наличие в нем какой-нибудь смелой, пусть
даже самой фантастической идеи. Техническая осуществимость проекта -
условие не обязательное... Идея Лопатина очень интересна, но как вы сами
понимаете, технически оно принципиально неосуществима...
- Почему неосуществима? - сказал Лопатин.
- Ты хочешь сказать, что, может быть когда-нибудь в далеком будущем
человечество сумеет осуществить подобный проект? - обратился к нему
председатель.
- Почему в будущем? Можно попробовать прямо сейчас!
Председатель принял ответ Лопатина за остроту.
- Ну что ж, - сказал он. - Мы готовы попробовать. Что же, по-твоему,
надо сделать, чтобы изменить земную орбиту?
- Надо попросить вон того мальчика, - сказал Лопатин, указывая на Юру.
Выпихиваемый Сашуней и Леной, Юра встал и подошел к столу президиума.
Шум в зале усилился. Раздался выкрики:
- Как попал сюда этот малец?
- Ладно! У нас демократия! Пусть говорит!
- Тихо, товарищи! Ти-хо, - успокаивал разбушевавшуюся аудиторию
председатель. - Посмеялись, пошутили - и хватит!
- Что касается меня, то я и не думал шутить, - сказал Лопатин. - Как ты
считаешь, Красиков, - обратился он к Юре, - сможешь ли ты приблизить Землю
к Солнцу на двадцать семь миллионов километров?
- Запросто! - пожал плечами Юра. - Сколько вам надо километров?
Двадцать семь миллионов?
Он поглядел на доску, исписанную цифрами, словно прикидывая что-то в
уме. Затем, став в позу человека, повелевающего стихиями, запрокинул
голову к потолку и беззвучно, одними губами, произнес какую-то длинную
фразу.
Было жарко, душно. Странное багровое солнце в тусклом влажном мареве
плыло над Москвой.
Юра Красиков со своими верными оруженосцами Сашуней и Леной продирались
сквозь густую толпу, запрудившую улицу Горького.
Со всех сторон их обступали голоса людей, встревоженных небывалой
погодой и неслыханными известиями:
- Прямо с вечера голову, как обручем, сжало. Ну, я сразу понял:
давление!
- Год активного Солнца!.. Скорей бы уже кончился!
- Теперь уж все скоро кончится!.. Недолго ждать...
- Да бросьте вы панику сеять, ей-богу! Ученые что-нибудь придумают!
- Как же! Придумают! Дожидайся... Все горе от них и пошло, от твоих
ученых!
- Точно... Это гады физики на пари раскрутили шарик наоборот...
Выбравшись из толпы в сравнительно пустой переулок, друзья попытались
обсудить создавшееся положение.
- Ой, Юрик! Я боюсь! - захныкала Лена. - Смотри, солнце какое страшное!
Может, лучше не надо? А? Вдруг хуже будет?
- Почему это хуже?
- Ну, вдруг мы все начнем вымирать?
- Глупости! - авторитетно заявил Сашуня. - До ледникового периода уже
был такой климат, и никто не вымирал.
- А мамонты?
- При чем тут мамонты? То мамонты, а то люди!.. Первое время, конечно,
будут трудности, а потом привыкнем...
Мимо прошел паренек с транзистором. Громко звучал голос диктора:
"...а также сильные тропические ливни на севере Европы. Необычайные
климатические явления связаны с тем, что Земля внезапно изменила свою
орбиту, приблизившись к Солнцу примерно на двадцать семь миллионов
километров..."
Сашуня показал Юре большой палец. Ребята, не сговариваясь, устремились
за голосом.
"Симпозиум астрофизиков, геофизиков, биологов, геологов, геохимиков,
биохимиков..." - перечислял диктор.
Ребята, как загипнотизированные, шли за транзистором.
"...обсудил создавшееся положение и пришел к следующим выводам. В
течение ближайших месяцев льды Гренландии и Антарктиды полностью
растают..."
- Ура-а-а!!! - заорал Юра.
- Все-таки молодец Лопатин! Точно все предусмотрел в своем проекте! -
одобрительно сказал Сашуня.
- Тихо, вы! - погрозил кулаком владелец транзистора.
"...в результате уровень мирового океана повысится в среднем на
семьдесят - восемьдесят метров! - продолжал диктор. - Многие страны
Европы, Америки, Азии и Африки окажутся затопленными. В зоне умеренного
климата возникнут пустыни. Пока трудно сказать, сумеет ли человечество в
имеющиеся короткие сроки приспособиться к новым геофизическим и
климатическим условиям. Кроме того, могут возникнуть и другие, еще более
серьезные явления, предсказать которые пока не представляется
возможным..."
Потрясенные услышанным, ребята предоставили владельцу транзистора идти
своим путем.
- Нет, какая сволочь этот Лопатин со своим проектом! Кретин! - сказал
возмущенный Сашуня. - В десятом классе учится, а какую простую вещь не
смог предвидеть! Ведь это все равно, что всемирный потоп!
- А ты где был? - презрительно отпарировал Юра.
Лена заплакала.
- Да не реви ты! - сказал ей Юра. - Подумаешь, горе какое! Все ведь в
наших руках! Захочу и верну Землю на старую орбиту, и привет...
- Стой, не торопись! - сказал Сашуня. - Жалко все-таки от такого дела
отказываться. Может, Лопатин просто немного просчитался? Может, не на
двадцать семь миллионов надо, а миллионов на десять? А? И будет в самый
раз?
Юра остановился в нерешительности. С одной стороны, ему очень хотелось
как можно скорее предотвратить неизбежную космическую катастрофу. Дело
все-таки было не шуточное. Но, с другой стороны, то, что говорил Сашуня,
звучало вовсе не так уж глупо.
Виктор Петрович Красиков взволнованно бегал по своему институтскому
кабинету.
- Аллочка! - позвал он. - Вы моему отпрыску пропуск заказали?
- Конечно, заказала! Ну, что вы все время нервничаете? - отозвалась
Аллочка.
- Понервничаешь тут! - пробурчал Виктор Петрович. - Аллочка! У меня к
вам просьба. Встретьте его, пожалуйста. Он должен появиться с минуты на
минуту. И, главное, не спугните его! Придумайте что-нибудь... Вот что!
Скажите, что у нас в институте будут показывать сегодня знаменитый
американский фильм.
В кабинет вошел Коля.
- Ну вот! - сказал Виктор Петрович. - Сегодня джинн будет загнан
обратно в бутылку, и - молчок! Помните условие! Никому ни слова! Хорошо
еще, что мы с вами сравнительно быстро успели синтезировать вещество
"Це-один"...
Виктор Петрович открыл сейф, достал и поднес к глазам маленькую
колбочку, наполненную прозрачной жидкостью.
- Ну, а потом? Когда все данные будут обобщены? Я надеюсь, мы
опубликуем результаты? - вкрадчиво спросил Коля.
- Вам что, мало? - спросил зло академик. - Еще захотелось?
- Но ведь Юра - ребенок! - пробовал возражать упрямый Коля. - Он не
может отвечать за свои поступки!
- А вы уверены, что, окажись на его месте вы или я, мы вели бы себя
намного умнее? - запальчиво возразил академик.
Ученые были готовы снова начать свою бесконечную дискуссию, наивно
полагая, что вопрос о том, стоит ли вторично выпускать джина из бутылки,
решать предстоит им. Между тем окончательно решать этот вопрос будет не
кто иной, как Юра Красиков. А вот, кстати, он уже здесь, легок на помине.
- Здрасте, - сказал Юра, появляясь на пороге в сопровождении Аллочки. -
У вас, правда, будет кино?
- Будет вам и белка, будет и свисток, - загадочно пообещал академик,
включая радиоприемник.
"Четырнадцать метров! - загремел дикторский голос. - Эвакуация
населения из всех приморских районов Южной Европы продолжается! Общая
сумма потерь, принесенных внезапной космической катастрофой, исчисляется
десятками миллиардов рублей. Не исключено, что в самые ближайшие дни
окажутся затопленными величайшие памятники мирового зодчества..."
Выключив радио, академик Красиков грозно спросил:
- Твоя работа?
Понимая, что утаивать истину не имеет смысла, размазывая по лицу слезы
и сопли, Юра сокрушенно признался: