по телефону отвечал - правда, только в тех случаях, когда был дома один. Другое изменение касалось снов. Навязчивые картины, связанные с пистолетом, не просто остались, не просто обрели особую остроту и силу, но как бы поменяли полярность. Постепенно, незаметно - с минуса на плюс. Не было большего удовольствия, чем просыпаться за мгновение до неизбежного. Поразительно! Просыпаясь с криком, Андрей затем лежал и вспоминал ТОТ ДЕНЬ - вот, оказывается, что происходило с ним по ночам. Он научился управляться в такие моменты со своим рассудком, теперь он просыпался по- настоящему. Он вспоминал Все. И не было большего удовольствия, чем вновь и вновь прикасаться к Огромному и Невидимому - чтобы тут же отдергивать руку, ужасаясь. Андрей ждал этих кошмаров, ставших за месяц привычными. Ждал, с каждым разом испытывая все возраставшее нетерпение. Стремился к ним, предвкушал их, осознавая дикость этих желаний. Что с ним происходило? Он не знал. Но что-то происходило, потому что ТОТ ДЕНЬ, бывший вчерашним, постепенно превращался в сегодняшний. Более сильных ощущений, чем тогда, Андрей за свою жизнь не испытывал. Может, здесь крылась разгадка? Сильные ощущения возвращались по ночам - не такие, как раньше, но все-таки. Ночь была обжигающе волнующей, тогда как остальное время суток было пустым и холодным. Чего-то не хватало. Наяву обжигающий кошмар казался не таким уж страшным, и это почему-то раздражало. Андрей вообще стал раздражительным - как курильщик, лишенный сигарет. Что с ним происходило, он не знал, он просто ложился на диванчик и закрывал глаза. Сразу, как приходил домой с работы. На кафедре же, если была такая возможность, запирался в пустой аудитории, садился поудобнее - и... Это сделалось потребностью, мгновенно переросшей в привычку - закрывать глаза и вспоминать. Магазин, полный патронов, хотя на тебя хватит одного. Рука, медленно поднимающая пистолет. Черный круглый глаз без зрачка. Темнота, в которой ты вот-вот растворишься без остатка. Тебя нет, и одновременно ты повсюду. Мир, ставший плоским, неестественно яркие цвета, пронзительные колокольчики голосов. Невесомость. Оттолкнуться и полететь... Нет, ощущение полета вызвать не удавалось. Ощущения, увы, были не теми, что остались в прошлом. Мир был на редкость реален и прочен. "Вообразить - значит пережить", - красивая фраза, не более. Старайся, не старайся, воображай, не воображай, а СОСТОЯНИЕ все равно останется по ту сторону разума, пока Огромное и Невидимое не коснется тебя по-настоящему. Выхода не было. "Что со мной?" - плакал Андрей, погибая от бессмысленности происходящего. Ответ пришел, когда его не ждали. Однажды, во время очередного сеанса бодрствования, полного тоски и затхлости, Андрей принимал на кухне пищу. Работало радио, никому не нужное, косноязычное, давно умершее. - Как можно относиться к рабству? - произносил текст энергичный мужской голос. - Наркоман - добровольный раб. Раб - это человек, который не волен в своих поступках. И здесь аналогия, на мой взгляд, очень точная. Человек, который попал в зависимость от наркотиков, тоже раб. Но он раб добровольный, потому что у него была возможность выбора... Что-то подобное Андрей уже слышал. Впрочем, не "что-то подобное", а именно эти слова, в точности повторенные. Интервью, которое звучало в ТОТ ДЕНЬ. С одиннадцати до двенадцати - радиоканал "На дне", и журналисты, очевидно, дали повтор. Случайность? Закономерность? Возможность выбора... "Раб, - повторил Андрей. - Неужели я раб?" Он вдруг заметил, что за окном сыпет снег. Никакой тоски в городе не было - свежий воздух, мороз и крики играющих в снежки пацанов. Он наконец разобрался в себе. Он понял, что ломало и корежило его весь прошедший месяц. Он вспомнил изворотливого студента, придумавшего фокус с тринадцатым билетом. Тот парень делал вид, что панически боится вытащить несчастливое число, хотя только этого и хотел, только этого и ждал. Вот и Андрей - лишь делал вид, что боится своего же страха, якобы гонит от себя ужасные воспоминания, хотя, на самом деле, только ими и живет последний месяц. Разгадка найдена... "Есть ли у меня возможность выбора? - спросил он себя, оставаясь совершенно спокойным. - Волен ли я в своих поступках?" Сомнений не осталось - эксперимент продолжается. Разгадка, полностью объясняющая цель эксперимента, была ужасна. Вместе с тем - принесла долгожданное удовлетворение. Мороз, свежесть, зима. Сейчас Андрей доест-допьет и отправится на работу, унося с собой ОТВЕТ. Если отбросить множество красивых, но ничего не значащих слов, которыми можно было бы описать происходящее с ним, если забыть о существовании поэтических метафор и пользоваться исключительно строгими научными формулировками, то ОТВЕТ получится коротким и простым. "Я наркоман..." Но в каком виде они рассчитывают получить результат? Где та шкала, которая покажет - удалось или не удалось? "Что общего содержали в себе визиты, нанесенные другом Сашей?" - двинулся Андрей дальше. Спокойствие его оставалось безветренным, по-зимнему пустынным. Он снимал слежавшиеся вопросы пласт за пластом... Общим было СОСТОЯНИЕ, это очевидно. Дьявольский сценарий, реализованный отлично подобранным исполнителем, раз за разом приводил к тому, что мозг подопытной мышки начинал усиленно синтезировать эндорфины и энкефалины. Да, это так. Но не только. Было еще кое-что общее, повторявшееся из визита в визит! Телефонный номер. Трижды Саша пытался сообщить какой-то телефон, акцентируя на этом внимание хозяина квартиры - чтобы тот покрепче запомнил. Два раза якобы не решился, разыграв мелодраматические сценки, а на третий все-таки написал свои секретные цифры... Вот она, оставленная Сашей бумажка, лежит в блокноте, никем не тронутая. Андрей взял ее холодными пальцами, рассматривая. Цифры говорили о том, что телефонная станция расположена где-то в новостройках. Не в Купчино ли? Шутка. Скорее, на северо-востоке - Озерки, проспект Просвещения и так далее. Хотя неважно. Важно то, кем телефон оставлен. Это действительно Очень Важно - кем телефон оставлен. Все страхи Андрея так или иначе связаны с Сашей, буквально замкнуты на бывшем приятеле. Образ спятившего пьяницы, не расстающегося с заряженным пистолетом, был центром воронки, засосавшей разум целиком. Почти целиком. Что-то еще осталось - то, что позволяло Андрею искать выход. Набрать телефонный номер - означало пойти навстречу своему страху, давало шанс вернуть ТОТ ДЕНЬ. Опрокинуться, раскинув руки, в несуществующий мир, смешаться с яркими красками, прозрачным облаком расползтись по полу. Или подняться к потолку, глядя сверху на то, как забавные куклы совершают угловатые, неестественные движения. Телефонный номер - это подарок судьбы, ожививший надежду. Саша говорил, что там живет его возлюбленная по имени Марина, которую он якобы скрывает от всех, в том числе и от своих коллег. Говорил, что сам скоро переедет туда. Правда это или неправда? Возможно, на другом конце провода находится вовсе не Саша, а другие люди. Они... Какая разница! На том конце провода - несуществующий мир, магическое ирреальное состояние. Если жаждешь снова войти в свой страх, не отвлекайся на вопросы, рожденные предательским здравым смыслом... Набрать телефонный номер и позвать Сашу - так просто. Они ждут. Они уверены, что эксперимент закончится успешно. У мышки, познавшей радость страха, нет выбора - звонить или не звонить, ибо раб лишен свободы воли. Так просто - попросить "хочу еще!" Упасть хозяевам в ноги: "Вы победили, дайте новую порцию вашей дряни..." "Неужели у меня нет выбора? - думал Андрей, разглядывая бумажку с вожделенными цифрами. - Неужели я не смогу удержаться?" Ему было очень холодно. Он знал ОТВЕТ. 6. ВЫБОР ТОТ ДЕНЬ... Трижды в течении суток Саша приходил к Андрею в гости. Трижды Андрей попадал в ирреальное состояние: менялись звуки и цвета, что-то происходило со зрением и слухом, сознание будто отделялось от тела. Объяснение этому известно: мозг одурманивал сам себя с помощью внутренних наркотиков. Но! В первый раз СОСТОЯНИЕ длилось всего несколько мгновений. Явилось с пугающей неожиданностью - и тут же растаяло, вспугнутое логикой и здравым смыслом. Во второй раз оно было глубоким, длительным. Мозг сопротивлялся куда более вяло. Наконец, в третий раз Андрей заранее знал, что он сейчас будет ощущать, как бы ждал приход неодолимой силы, которая растворит его в окружающем мире, поэтому не сопротивлялся вовсе. Почти весь визит он качался между сном и явью. Иначе говоря, мозг полностью отдался во власть наркотического вихря. Происходило привыкание. Первый раз, второй, третий... Дозировка. Постепенное увеличение дозы. Постепенность и регулярность - вот те условия, которые необходимо соблюдать, когда... когда хочешь посадить кого-нибудь на иглу! Три визита - три укола. Боже, как просто. Клиента подводили к ирреальному состоянию не сразу, давали возможность помучаться неизвестностью. Только потом, когда клиент дозревал, пускались в ход сильные средства. Что такое "дозревал"? Это значит, что стресс вступал в фазу, характеризуемую мыслью "не может быть!" Многократно обманутая эндокринная система (то ли есть опасность, то ли нет), начинала идти в разнос. Инъекция сделана. Почему в качестве сильного средства понадобился именно друг детства? Чтобы ситуация постоянно балансировала на грани "не может быть", чтобы подопытный мог восстановиться в промежутках между визитами-инъекциями, убедить себя - мол, причин для паники нет. Неужели можно превратить здорового человека в наркомана, зависимого от его же внутренних наркотиков? Без шприцев, без колотых, остекленевших вен? В настоящего наркомана, по-настоящему зависимого. Наркотическая зависимость - это и есть рабство одних, но в то же время - власть других. Без ампул и таблеток, при помощи безукоризненного, кристальной чистоты препарата, именуемого психологией. Неужели возможно? Оказывается, есть средство. Страх, оказывается, тоже наркотик, что вполне естественно - медицина нам все растолковала насчет "эндорфионов", "энкефалинов" и "опиатных рецепторов". Несколько инъекций страха, и готово - эндокринная система переучена, перестроена. Клиент прочно сел на иглу, цель достигнута. Вот он - ОТВЕТ. Что дальше? Каков результат дьявольского эксперимента? "Действительно ли я стал наркоманом?" - не верил Андрей. Отталкивал наступившую ясность, не желая принимать разгадку. Позвонить по оставленному телефону казалось настолько обычным делом, что сдерживать себя, бороться с собой было нелепо. "Что тут особенного? - беспрерывно раздражался он. - Всего один звонок. Договориться о встрече со старым школьным другом - разве это наркомания?" Никакой алкоголик не считает себя больным... "Они только того и ждут! - одергивал он себя. - Высоколобые спецы, сидящие по краям вольера, наблюдающие за реакцией животного - не дождетесь, с-сволочи!" "Подумаешь - позвонить... - просила скомканная, дрожащая от нетерпения душа. - Зато сразу станет легче! Они помогут - выволокут на улицу, уложат в снег лицом... Нет, лучше в ванную - сунут голову в раковину, чтобы не оставить следов крови, приставят ствол к затылку, взведут курок..." Он стонал от ужаса и открывал глаза, обесцвечивая яркую картинку. Мир вокруг был омерзительно реален, краски были серыми, а звуки - монотонными. С каждым днем Андрею становилось все тяжелее и тяжелее. Космический холод проникал под кожу, сводил суставы, превращал кости в хрупкое, ломкое стекло. Он постоянно замерзал, даже теплые свитера, напяленные один на другой, не помогали согреться. Если бы не жена, Андрей спал бы в уличной одежде. Вместе с тем, он испытывал жесточайшее, не вмещавшееся в тело раздражение - как в отношении окружающих его людей и предметов, так и к миропорядку вообще. К счастью, это чувство было совершенно бессильным, иначе неизвестно, чем бы разработанный кем-то сюжет закончился. Сил еле хватало на то, чтобы поддерживать видимость жизни. Огонь горел лишь внутри - погребальный огонь. Снаружи был камень, потому что Андрей понимал происходящее - он все понимал. Он ложился и вспоминал, но ТОТ СТРАХ не возвращался. Пытался спать, но сон отказывался приходить. Бессонница поселилась в квартире наравне с другими членами семьи. Он вставал возле окна и представлял, как откроет раму, встанет на подоконник, сделает шаг... В ужасе отшатывался, но следующей ночью вновь выползал из-под одеяла и вставал возле окна, пытливо вглядываясь в бездну. По пути на работу он часто останавливался на краю тротуара и наблюдал за мчащимися мимо грузовиками, размышляя о том, что если сойти на проезжую часть, если двинуться вперед - навстречу вселенскому взрыву... Электрический ток пронзал его с кончиков волос до ногтей ног! Но уже через несколько минут, спускаясь в метро на эскалаторе, он живейшим образом представлял... И снова был взрыв чувств, однако мир оставался реален. Взлететь не удавалось. Все было напрасно. "Ломка" не прекращалась. Требовалась новая доза, новая полноценная инъекция. Бумажка с Сашиным телефоном лежала в секретере, где-то в куче служебной документации - подальше от глаз. Выбросить ее Андрей никак не решался. "Позвони!" - только об этом и молила, ползая под ногами хозяина, опустившаяся, растерявшая гордость душа: Нет, сволочи, не дождетесь! Существовала ли сила, способная одолеть рабство? Конечно. Ненависть и любовь - имена разные, а сила одна и та же. Ненависть давала цель, любовь - стыд. "Мне надо переломаться", - наконец сообразил Андрей. Отвергая их помощь, жертва обязана помочь себе сама. Добровольно, полностью осознавая свои действия. Он придумал план спасения. Он сгорал от нетерпения... Алкоголь давал совсем не те ощущения, которые требовались страдающей душе (Андрей несколько раз напивался - бесполезно, не помогало), но в Техническом университете можно достать все. Например, анашу. Ее продавали и на "пятачке", и в столовой, то есть почти открыто. Правда, потребителями были студенты, а не преподаватели. Андрей выглядел достаточно молодо, чтобы сойти за своего. Он не был курильщиком, но курить, разумеется, умел, так что проблем со способом употребления не возникло. Анаша придала ему сил, возвратила жизнь в спящие мышцы, значительно убавила раздражение - давно он не чувствовал себя так хорошо. Домашние, измученные странным поведением мужа и отца, нарадоваться не могли. Он поужинал, весело и много, наслаждаясь вдруг появившимся аппетитом. Затем пришел сон, яркий, цветной. И все-таки ощущения опять были не те. Впрочем, Андрей не ждал иного, он ведь все понимал. Он действовал последовательно и основательно. Сходил в гости к врачихе, знакомой матери - той самой, которая явилась невольной виновницей смерти бабули. Он не обольщался насчет ее профессиональных качеств, ему нужна была помощь совсем иного рода. Но для начала Андрей рассказал этой обаятельной женщине о рецепте годичной давности на лекарство "манинил" и о прочих обстоятельствах идеального убийства, особо упирая на то, что рецепт случайно обнаружился. После чего женщина перестала быть обаятельной, даже попыталась заговорить на повышенных тонах, тогда гость успокоил ее: мол, случившееся в прошлом недоразумение никого не беспокоит, лишь бы сохранялась сегодняшняя дружба. Итак, готова ли врачиха подарить гостю свою дружбу? Контакт состоялся. Андрей хотел всего лишь воспользоваться ее связями - всем ведь известно, в каких кругах она вращается! Редкие лекарства, рецепты с особыми печатями, правильно? А нужно ему... - Зачем вам это? - мгновенно испугалась женщина. - Да-да, именно это, - подтвердил Андрей. - Пусть ваши знакомые не тревожатся, это нужно лично мне. И пожалуйста, не говорите моей матери о том, зачем я с вами подружился. - Разумеется, у меня нет таких знакомых, - сказала врачиха, - но я подумаю, что можно сделать. Он думала двенадцать часов, потому что уже следующим утром Андрею позвонили и назначили свидание. Встреча состоялась на улице, в людном месте. Очень интеллигентный мужчина, обладающий прекрасными манерами и шикарной бородкой, спросил, чего клиент желает. Клиент желал следующее: первую неделю - что-нибудь послабее, таблетки кодеина или дионина. Далее - промедол, омнопон, чистый морфин, фентанил - или что там еще у вас есть? Героин не надо, только лекарства фабричного производства. Каждый препарат - по одной-две инъекции, не больше. Сначала внутримышечно, потом внутривенно. И непременно хотелось бы получить подробные консультации относительно дозировки, плюс к тому, практический урок по ликбезу - как делать самому себе инъекции. - У вас целая программа, - похвалил бородач. - Не сочтите за дерзость, но на кой хрен вам это понадобилось? Вы, вообще, понимаете, что делаете? Андрей понимал. - Я хочу все перепробовать, - объяснил он. - Какая вам разница? Разница была, поскольку клиент попался не просто начинающий, а явный дилетант. К тому же, объявился не вполне обычным образом. И слишком уж настойчив. Однако, судя по всему, объяснение его показалось убедительным, поведение - искренним, да и рекомендовали молодого человека известные, уважаемые люди. Вдобавок, глаза его имели специфическое выражение, известное врачам-наркологам... Молодой человек что-то уже попробовал? Да, но рассказывать об этом не хочется. Понимаем, тогда следующий вопрос: его интересуют только морфиноподобные лекарства? Пока да, а дальше видно будет - возможно, придется перейти на галлюциногены. Во всяком случае, стимуляторы типа эфедрона или амфетаминов вряд ли подойдут. Понимаем, но просто интересно - откуда у молодого человека такая осведомленность, что подойдет, а что не подойдет? - Из энциклопедии, - сказал Андрей. - Там что хочешь можно найти. Правда, кроме главного. Прекрасно, теперь последний вопрос, касающийся оплаты... Услуги нового знакомого стоили немало. Однако Андрей вышел из положения: украл деньги у Зои, приплюсовал к ним свою зарплату, продал семейный телевизор, видик, игровую приставку - и понеслось. 7. РЕЗУЛЬТАТ Спасение близилось. Хотя, увы, таблетки также не вернули ни капли ТЕХ ОЩУЩЕНИЙ. Была великая радость, великое спокойствие, сменявшееся приливом сил и обостренной жаждой жизни. Затем настала очередь "стекла", то бишь ампул. Андрей вмазал по венам, сначала под руководством инструктора, потом сам, решительно покинув этот мир. Препарат за препаратом, укол за уколом. Он целенаправленно и бесстрашно увеличивал дозу. Он исступленно искал ТОТ ДЕНЬ, но тщетно: получал лишь эйфорию, отличный сон, работоспособность, иначе говоря, все то, что ему было не очень-то и нужно. Он перепробовал многие лекарства, как естественного, так и синтетического происхождения (опиаты и опиоиды - по меткому выражению знакомого эндокринолога), однако существенных различий не почувствовал. Было просто хорошо, ничего больше. Тогда Андрей поставил себе галлюциноген. Банальный "диэтиламид лизергиновой кислоты", в просторечии называемый ЛСД. Не медицинского, разумеется, происхождения. Голландский, если не наврали. И были райские сны, в которые врывалась тяжелая сказка, и очнувшись, было ясно, что опять - не то, не то... НЕ ТО. Наркотики не давали главного, что давал страх - балансировки между реальным и ирреальным, оглушающего чувства зыбкости мира. Наркотический Космос оказался ненастоящим. Впрочем, Андрей уже не расстраивался этому обстоятельству и очень быстро перестал что-либо искать, довольствуясь тем, что есть. Он выздоравливал. Недели через три он сделался законченным наркоманом, а к весне, когда его уволили из Университета, приказал себе - пора! Пришло время плюнуть им в микроскопы. Снизу-вверх - пусть отмывают свои стеклышки. Дальнейшее запомнилось не вполне отчетливо. Жеваные куски кинопленки, вырванные из бесконечного черно-белого сериала. Сгустки концентрированного ужаса, фрагменты бреда, наслоившиеся один на другой. Однако абстинентный синдром с ласковым названием "ломка" - это не поход в кинозал. Это медленная смерть, растянувшаяся на век. Андрей знал, что век продлится не более пятнадцати-двадцати дней, потому и решился на такое. Он не оставил себе выбора, растратив все дозы и не подкупив новых. Он заперся в квартире и лег на диван в большой комнате, заставив мать и жену быть сиделками, поочередно сменяющими друг друга. Почему, кстати, Зоя не бросила мужа? Еще месяц назад, когда он из больного бронхитом превратился в душевнобольного? Чудо. Судьба хранила этого человека. Рассказ о том, что Зоя вытерпела, и что передумала мать, мог бы составить второй том романа, если бы нашелся желающий это прочитать. Итак, выбора не было: ненависть и любовь насквозь пропитали Андрея мечтой о свободе. "Эксперимент над экспериментаторами". Что было самым трудным? Ожидание кошмара, скрашенное все возраставшей дрожью рук, или сам кошмар? Или невероятной силы насморк, обрушившийся одновременно с лихорадкой, или боли в мышцах, начавшиеся почему-то со скул? Упомянутые симптомы были последними, которые Андрей успел осознать. Следующие беды грянули все разом. Хватило нескольких часов, чтобы потерять не только счет времени, но и знание того, как вообще может чувствовать себя нормальный человек. Липкий пот, пахнущий непонятно чем, изнуряющее сердцебиение, вспыхивающие и гаснущие приступы дрожи - казалось, это было всегда. Над диваном специально висел отрывной календарь, чтобы женщины-сиделки отсчитывали листочки-дни, однако такое средство моральной поддержки не пригодилось. Страдающий раб ничего вокруг не видел. На второй день скакнула температура, к болям в мышцах и суставах добавились колики в кишечнике, съеденная за неделю еда выходила в виде поноса, мутило, регулярно подкатывала рвота - слишком много всего и слишком сразу, чтобы заметить и приплюсовать. Андрей ничего не ел. Также не спал, по крайней мере, ночью. Только днем забывался, ненадолго и урывками. "Инъекция... - трясся он, - не нужен мне ваш страх... дайте шприц..." Он трясся и ждал: единственное, что он понимал и помнил, было слово "ждать". Умирал и воскресал, вновь умирал и вновь воскресал... Как Андрей сумел выдержать? Да очень просто: у него не было возможности позвать спасителя-бородача, не было сил самостоятельно добраться до выхода из квартиры. Как он додумался до такого жуткого плана освобождения? А никак - по-другому попросту и быть не могло. Когда главным врагом человека становится его собственный мозг, нет ничего естественнее взять в союзники все остальные системы организма. Через две недели Андрей почувствовал облегчение. Еще через две недели - полностью встал на ноги. Только сон долго не удавалось наладить. Мелочи! И невроз подружился с ним на всю оставшуюся жизнь. Обычные потери наступательного боя. Он победил. Звонить по какому-то там секретному телефону было в высшей степени нелепым, поэтому первое, что Андрей сделал, обретя долгожданную свободу - вытащил проклятую бумажку из секретера и разорвал в клочки. Воспоминания о ТОМ ДНЕ - нет, просто о том дне! - не вызывали теперь в душе никакого отклика, кроме стыда и удивления. Страх, правда, сохранился, ведь невроз и страх - это почти одно и то же. Но картины пережитого потеряли былую яркость, полностью лишились колдовской мощи. Он похудел на десять с лишним килограмм. Клин выбивают клином - универсальное правило. Не получается "переломаться" от одного наркотика, "переломайся" от другого - что Андрей и сделал. Вместо страха - морфин, вместо пистолета - шприц. Смени наркотик, и продолжай борьбу... Он победил! Эксперимент, очевидно, провалился. Или наоборот, закончился успехом? Результат - он ведь при любом раскладе результат. Андрею было плевать, честное слово. Эксперимент закончился, а жизнь продолжалась. И на возможность нового появления в этой реальной жизни полуреального Саши - тоже было плевать. Кто Саша такой? Какими мотивами руководствовался? Испытывал ли чувство вины? Друг детства, если начинать припоминать, сильно изменился после командировки в Киев. И повысили его до звания "майора" именно в Киеве. И злосчастную плаценту вшивает филиал именно Киевского института. Имеет ли все это хоть какую-то связь, случайности это или очередной клубок закономерностей? Украинская разведка против российской контрразведки, вербовка, "неприятности", двойной агент, участие в программе испытаний психотронного оружия - отличный сюжет, как раз для нового фильма! Можно, однако, и по-другому - российская разведка против украинской контрразведки... Кино для слабоумных. Ничуть не более умное, чем преступный эксперимент над ничего не подозревающим преподавателем Технического университета. Кто снимет вторую серию? "Надо бы Зойке рассказать, - подумал Андрей. - Вместе посмеемся... Жизнь продолжалась. Он крайне редко вспоминал об этих трех месяцах, потому что тогда пришлось бы вспоминать и о том горе, которое он принес своей семье. Было нестерпимо стыдно. Зоя и мама - святые женщины. Какое счастье, что они прекратили идиотскую вражду, дежуря возле ломающегося наркомана! Со здоровьем, как ни странно, действительно стало лучше. Бронхит куда-то подевался, и простужался Андрей теперь значительно реже. Старательно сберегал в себе энергию Ян, поддерживая равновесие космических сил. Поскольку с работы его уволили, он перешел на новое место - к собственной жене, продавцом. Освоившись, занял должность бухгалтера - все-таки математик по образованию, хорошая школа. Зоя была безгранично рада, ведь найти бухгалтера, которому абсолютно доверяешь - мечта любого бизнесмена. Дела у семейной фирмы шли по-разному, но пусть эта тема также останется для следующих томов многосерийной эпопеи. Андрей так и не позвонил Сашиной возлюбленной. Не позвонил и его родителям, чтобы выполнить просьбу этого пьяного параноика, узнать, жив он или - ха-ха! - убит. Саша, в свою очередь, тоже никак не проявился - звонком по телефону или в дверь. А на улицах своего родного района бывшие друзья больше не встретились - ни разу. Наконец, последнее. Мать и сын не возобновляли тот ночной разговор трехмесячной давности - про рецепт, про бабулин диабет, про участковую врачиху. И сам рецепт Андрей с тех пор не видел. Лишь позже, гораздо позже... Гораздо позже, незадолго до смерти, мама призналась сыну, что все понимала, когда несла бабе Уле лекарство. В аптеке "манинила-1" не было, только "манинил-5", поэтому продавец обратил особое внимание покупательницы на необходимость правильной дозировки. Итак, она все понимала, но бабу Улю не предупредила. Причем, инструкцию из коробочки не вынимала - нет, нет и нет! - так что больная сама виновата. "Как видно, Бог нам всем помог", - сказала мать, подытоживая свое признание. Хотя в Бога она никогда толком и не верила. Зато, если речь заходила о бабе Уле, неизменно говорила: "Черт бы забрал эту ведьму". Кто же на самом деле помог матери Андрея и ее семье? Нет ответа. Каждый выбирает себе помощника сам, когда приходит время выбирать. 8. ТЫ И Я Мы с тобой незнакомы - это обстоятельство позволило мне быть абсолютно, беспощадно откровенным. Мою откровенность не смогли остановить ни твоя ненависть, ни твоя любовь, ни всеобщее равнодушие. Впрочем, многого ты так и не услышал. Не нашлось никого, кто объяснил бы тебе истинное значение мелочей - вроде просьбы смыть с бутылки этикетку или выключить из розетки телефон. Тайные знания целиком основаны на владении той страшной силой, что заключена в простых привычных действиях. Из мелочей складывается мир, как реальный, так и несуществующий. Есть эксперименты, чистота которых заключена в естественности условий. Бесконечное нарастание угрозы, наслаиваясь на полную необъяснимость происходящего, переводит разум в иррациональное состояние. Непреодолимое падение в глубины собственного страха неизбежно приводит на дно - ко взрыву ослепительного счастья. Есть эксперименты, которые делают подопытных мышек счастливыми. Теперь ты понял? Тебя грызет вопрос: почему был выбран именно ты? Вопрос столь же нелеп, как, скажем: "Почему именно я?" Из списка сотрудников, обеспечивающих и прикрывающих программу исследований, выдернули одного, имеющего, кроме оперативной подготовки, еще и высшее медицинское образование. Затем проанализировали круг друзей этого сотрудника и нашли тебя - как самый подходящий экземпляр. В результате получилась идеальная пара. Ты и я. Меня зовут, к примеру, "Саша". Половина самцов в наших джунглях носит это удобное имя - та половина, что противостоит "Андреям". На самом деле, мы с тобой не знакомы, поскольку тот Саша, которого ты когда-то знал, погиб еще в школе. Негодяев, причастных к его смерти, множество, но ты - в первых рядах. Кто попал тому Саше рисовой крупинкой в глаз, после чего "успокоил" - мол, это не смертельно, ослепнешь, только и всего? Человек несколько дней ждал слепоты, страдая втайне от всех. Кто рассказал доверчивому дурачку, что синяк, который тот посадил на ногу, может расползтись по всему телу, приводя к страшной смерти? Целую неделю маленький Саша сходил с ума, ибо синяк действительно расползался, потом не выдержал и спросил у учительницы. Старая курица, гордящаяся своим многолетним педагогическим стажем, поставила его перед классом и заставила задрать штанину: вот вам, дети, наглядный урок трусости. Наконец, кто обронил, что случайно проглоченный вместе с яблоком червяк, попав в желудок, постепенно вырастает в огромного гада, который выедает все внутренности человека?.. Таких историй - столько же, сколько дней в десяти страшных годах. Ты - и такие, как ты, - раз за разом заставляли своего ровесника умирать, пока не добились цели. Красивая метафора, правда? 9. Я Я живу один в палате, предназначенной для двоих. Второе место готовилось для тебя, но оно пустует. Вне этих стен - то ли санаторий, то ли клиника, то ли воинская часть. Разумеется, в пригородной зоне, подальше от глаз. Я имею право гулять по территории, когда захочу, но только под наблюдением прапорщика. Тот же прапорщик каждый вечер приводит мне женщин. В качестве обслуживающего персонала - медсестра по имени Марина, которая меня кормит, поит, убирает помещение и выполняет любую другую черную работу. Она же приносит водку, поэтому желаннее этой женщины нет никого на свете. Продолжается ли эксперимент? Закончился ли? Никакой разницы. В водку мне регулярно подмешивают Что-то. Не говорят что. Но, конечно, я и сам знаю ответ, образование позволяет. В лампу дневного света, спрятанную под стеклом в потолке, встроен излучатель, который работает по неизвестному мне графику. Браслет на руке и вставные зубы во рту не понадобились - вот он я, под колпаком. Характер излучения я также в общих чертах представляю, но о таких вещах не то что говорить - думать опасно. "Уволить" могут в любой момент; осознавать это, представлять это - главное счастье моего нынешнего положения. Жаль, что ты не знаешь, как здесь "увольняют". Вероятно, эксперимент все-таки продолжается. Без твоего участия. Второе место в палате оставлено для тебя, а ты не позвонил и не пришел, чтобы стать моей тенью. Дурак! Когда тебе становилось бы особенно плохо, я привязывал бы тебя к стулу, доставал пистолет, и ты, сладостно содрогаясь, шаг за шагом познавал бы Новую Реальность. Возможно, я примериваю к тебе то, что, на самом деле, происходит со мной. Но, клянусь, мы оба были бы счастливы! Ты "переломался", дурак. Хотя трудно найти что-нибудь более безопасное, чем страх. Единственный вид наркотической зависимости, не приносящий вреда и, мало того, жизненно необходимый каждому из рабов нашего общего господина. Твой страх - привычное, родное, самое близкое тебе существо, которое никогда не предаст и не бросит. Почему ты не захотел сделать ему приятное? Анализ ситуации дал ответ - почему. Они перестарались с впечатлениями. Они - это группа прикрытия, из которой меня в один момент вычеркнули. Открывшиеся семейные тайны изменили твой характер в течении всего лишь суток, наполнили квартиру новыми, не учтенными векторами сил. В результате - твоя жажда вновь пережить истинное счастье оказалась слабее жажды выстоять. Ты выстоял. И еще - я ведь их предупреждал! - ты не смог простить, что они видели, как вы с женой любили друг друга. Любовь рождает ненависть, тогда как им нужно было равнодушие. Виноваты другие, а страдаю я. Как всегда - в школе, в Академии, в Конторе. Теперь меня "уволят". Каждый вечер я жду этого, с наслаждением представляю, как они обставят дело... Мелодия страха звучит, не прерываясь. Завораживающая, гипнотическая мелодия. Какой композитор ее сочинил, какой факир исполняет? Кто аранжировал? Вот ты считаешь, что, когда в роли композитора выступает госбезопасность, ничего другого получиться не может. Дескать, вместо нот у нас - люди. И хорошо, если люди остаются живыми - как ты. Психотравма - мелочь, со временем залечится. Тебе просто повезло - ты в этом не сомневаешься. Еще ты думаешь о том, что сотрудник спецслужб не может быть настоящим другом, сколько бы времени не притворялся. Только страх мы дарим людям, только "секретные операции". Наивная душа! Ты прав в одном: красивей и изысканней, чем мелодия страха, люди пока ничего не создали. У меня был свой путь на листы этой партитуры. Страдать от того, что тебя никто не боится, ощущать, что ты вовсе не страшен, а смешон - лишь начало моего пути. Какая же сила свела нас, незнакомых друг с другом людей, вместе? Ты типичный человек-нолик, живущий неярко и бесцельно. Ценность твоя в другом. Ты - классический, законченный трус. Я - участвую в программе, о которой не имею права даже думать, но главное - я тоже трус. Вот главное! Почему же нас опять разбросало? Может, ты мне привиделся - благодаря тем ядам, что Марина подмешивает в водку? Может, я тебя выдумал? Никак не могу сосредоточиться и понять. Выдумать историю с такой степенью достоверности и внутренней непротиворечивости очень трудно, нужен большой талант, которого у меня нет. Получается, все это произошло с нами в действительности. С другой стороны, почему моих вопросов, касающихся наших с тобой встреч, никто не замечает? Психиатр, который отвечает за эту двухместную палату, попросту молчит, вообще со мной не разговаривает. Я знаю, что этот человек имеет звание полковника, как бы он ни прятал форму под белым халатом. Очевидно, ждет приказа об уничтожении пациента, и больше его ничего не беспокоит. Интересно, они сделают это, когда я засну? Или пошло отравят пищу, поданную на завтрак? Врасплох меня не застать - я не сплю и не ем. А все-таки жаль, что тебя здесь нет. Скоро инъекция. Принесут бумагу. Я буду описывать все происшедшее, вновь и вновь переживая твое СОСТОЯНИЕ. Потому что рассказывать обычным способом, употребляя местоимение "я" - страшно. Сил нет, как страшно. 1995г.