ом.  …му нравилось  находитьсЯ вблизи  воды,  он обожал
море.  ‚  этой  стране так  ближе всего  можно  подобратьсЯ к свободе.  „аже
посмотреть  на  море иногда бывает достаточно, и он смотрел и фотографировал
его большую часть жизни.

        18

     ‚  той  или  иной  мере всЯкое  дитЯ стремитсЯ  к  взрослости и  жаждет
вырватьсЯ  из дома, из своего тесного  гнезда.  Ќаружу! ‚ настоЯщую жизнь! ‚
широкий мир. Љ самостоЯтельному существованию.
     ‚  положенный  срок  его  желание сбываетсЯ. € какое-то  времЯ  молодой
человек захвачен новыми перспективами,  строительством собственного  гнезда,
собственной реальности.
     ‡атем однажды, когда  новаЯ реальность изучена, когда самостоЯтельность
осуществлена, он внезапно выЯснЯет, что старое гнездо исчезло, а те, кто дал
ему жизнь, умерли. ‚  тот день  он  ощущает себЯ неожиданно лишенным причины
следствием.   —удовищность   утраты   делает  оную  непостижимой.  ђассудок,
оголенный  этой  утратой, съеживаетсЯ  и  увеличивает ее значительность  еще
больше.
     —еловек  осознает,  что  его  юношеские поиски "настоЯщей  жизни",  его
бегство из гнезда оставили это  гнездо незащищенным. Ќичего не попишешь; тем
не менее он может свалить вину на природу.
     ‚  чем  природу  не  обвинишь, так это  в  открытии  им  того,  что его
собственные   достижениЯ,   реальность   его   собственной   выделки   менее
обоснованны,  нежели  реальность  покинутого  гнезда.  —то  если  некогда  и
существовало  что-либо настоЯщее в его жизни, то это именно гнездо, тесное и
душное, откуда  ему так нестерпимо  хотелось бежать.  €бо  гнездо  строилось
другими,  теми, кто дал ему жизнь,  а не  им  самим, знающим  слишком хорошо
истинную цену  собственному  труду,  пользующимсЯ,  в  сущности,  всего лишь
данной ему жизнью.
     Ћн знает, сколь  умышленно, сколь  нарочито и преднамеренно все, что им
создано. Љак в конечном счете все это преходЯще. € если даже  все это никуда
не  деваетсЯ,  то  в  лучшем  случае  ему  дано использовать  созданное  как
свидетельство своего мастерства, коим он волен похвалЯтьсЯ.
     ‚едь  при  всем своем  мастерстве  он так  и  не  сможет воссоздать  то
примитивное, прочное гнездо, которое услышало его  первый в жизни крик. € он
не  сумеет воссоздать тех,  кто поместил его туда. Ѓудучи следствием, он  не
может восстановить своей причины.

        19

     ‘амым  крупным  предметом  нашей  обстановки,  или, правильнее сказать,
предметом,  занимавшим  больше   всего  места,  была  родительскаЯ  кровать,
которой, полагаю,  Я  обЯзан моей жизнью. Ћна представлЯла  собой громоздкое
двуспальное  сооружение,  чьЯ резьба  опЯть-таки  соответствовала в какой-то
мере всему остальному, будучи, впрочем,  выполнена в  более  поздней манере.
’от же растительный лейтмотив, разумеетсЯ,  но исполнение  колебалось где-то
между  модерном  и коммерческой  версией конструктивизма. ќта  кровать  была
предметом  особой гордости матери, ибо  она купила  ее  очень  дешево в 1935
году, до того, как они с отцом поженились, присмотрев ее и подобранный к ней
в пару  туалетный  столик  с  трельЯжем во  второразрЯдной  мебельной лавке.
Ѓо'льшаЯ  часть нашей жизни тЯготела к этой приземистой кровати, а важнейшие
решениЯ в нашем  семействе  бывали  принЯты,  когда  втроем мы собирались не
вокруг стола, но на ее обширной поверхности, со мной в изножье.
     Џо русским меркам  эта кровать была  настоЯщей роскошью. џ часто думал,
что  именно она  склонила  отца к женитьбе, ибо  он любил  понежитьсЯ в этой
кровати  больше  всего  на  свете. „аже  когда  их  обоих  настигал  приступ
горчайшего обоюдного ожесточениЯ,  большей  частью  спровоцированного  нашим
бюджетом ("“ тебЯ просто маниЯ спускать все деньги  в гастрономе! -- несетсЯ
его  негодующий  голос  над стеллажами, отгородившими мою  "половину" от  их
"комнаты".  "џ отравлена,  отравлена тридцатью годами твоей скаредности!" --
отвечает  мать), -- даже тогда он с неохотой выбиралсЯ  из кровати, особенно
по  утрам.  Ќесколько человек  предлагали нам очень  приличные деньги за эту
кровать,  котораЯ и впрЯмь занимала слишком много  места в  нашем жилище. Ќо
сколь бы неплатежеспособны мы  ни оказывались, родители никогда не обсуждали
такую возможность. Љровать была очевидным излишеством, и Я думаю, что именно
этим она им и нравилась.
     Џомню их спЯщими в ней на  боку, спина к спине,  между ними -- заливчик
смЯтых одеЯл. Џомню их читающими там, разговаривающими, глотающими таблетки,
борющимисЯ  по  очереди  с  болезнЯми.  Љровать  обрамлЯла  их  длЯ  менЯ  в
наибольшей безопасности  и наибольшей  беспомощности.  Ћна  была  их  личным
логовом, последним  островком, собственным,  неприкосновенным  ни длЯ  кого,
кроме менЯ,  местом во  вселенной.  ѓде б она сейчас ни стоЯла, она выглЯдит
как  пробоина в  мироздании.  ‘емь  на  пЯть  футов  пробоина.  Љровать была
светло-коричневого полированного клена и никогда не скрипела.

        20

     ЊоЯ   половина  соединЯлась   с  их  комнатой  двумЯ   большими,  почти
достигавшими  потолка  арками,   которые   Я  постоЯнно  пыталсЯ   заполнить
разнообразными сочетаниЯми книжных полок и чемоданов, чтобы отделить себЯ от
родителей,  обрести  некую  степень уединениЯ. Њожно  говорить  лишь о некой
степени,  ибо  высота и  ширина тех двух  арок плюс сарацинские очертаниЯ их
верхних краев исключали любые помыслы о полном успехе. ‡а  вычетом, конечно,
возможности  заложить  их кирпичной  кладкой  или зашить  досками, что  было
противозаконно,  так как  свелось  бы  ко владению  двумЯ  комнатами  вместо
полутора,  на  которые  мы  по  ордеру имели право. Џомимо  довольно  частых
проверок,  производимых  нашим  управдомом,  соседи,  в  каких  бы  милейших
отношениЯх мы с  ними ни находились,  донесли бы на нас куда следует в ту же
секунду.
     ‘ледовало  изобрести  полумеру,  и как  раз на  этом  Я  сосредоточилсЯ
начинаЯ   с  пЯтнадцати  лет.   €спробовал   всевозможные  умопомрачительные
приспособлениЯ и  одно  времЯ  даже  помышлЯл о  сооружении  четырехметровой
высоты аквариума с дверью посередине, котораЯ соединЯла бы мою половину с их
комнатой. Ќадо ли объЯснЯть,  что такой архитектурный подвиг  был  мне не по
зубам.  €так, решением оказалось приумножение книжных  полок с моей стороны,
прибавление  и  уплотнение складок  драпировки --  с родительской. Ќечего  и
говорить, что им не нравились ни решение, ни подоплека самого вопроса.
     Љоличество друзей и приЯтельниц, однако,  возрастало не так быстро, как
сумма  книг; к  тому же последние  оставались  при  мне. “ нас  имелись  два
платЯных  шкафа  с зеркалами на дверцах  в полную величину,  ничем другим не
примечательных, но довольно высоких  и  уладивших  полдела. Џо их сторонам и
над ними Я смастерил полки, оставив узкий проход, по которому родители могли
протиснутьсЯ на  мою половину  и обратно.  Ћтец  недолюбливал  сооружение  в
особенности  потому,  что  в  дальнем  конце  моей половины он сам отгородил
темный угол,  куда  отправлЯлсЯ  проЯвлЯть и печатать  фотографии  и  откуда
поступала немалаЯ часть наших средств к существованию.
     ‚ том  конце моей половины была дверь.  Љогда отец не работал  в темном
закутке, Я  входил  и выходил,  пользуЯсь ею  "—тобы  не беспокоить вас", --
говорил Я родителЯм, но в действительности с целью избежать их наблюдениЯ  и
необходимости  знакомить  с  ними  моих гостей и  наоборот.  „лЯ  затемнениЯ
подоплеки этих визитов  Я держал электропроигрыватель  и родители постепенно
прониклись ненавистью к €. ‘. Ѓаху.
     …ще  позднее,  когда  и  количество  книг,  и  потребность  в уединении
драматически возросли, Я дополнительно разгородил  свою половину посредством
перестановки тех двух шкафов таким образом, чтобы они отделЯли мою кровать и
письменный стол  от темного закутка.  Њежду  ними Я втиснул  третий, который
бездействовал  в коридоре.  Ћтодрал у  него  заднюю  стенку,  оставив дверцу
нетронутой. ‚ результате чего гостю приходилось попадать в мой <i>Lebensraum</i>,
минуЯ две двери и одну занавеску. Џервой дверью была та, что вела в коридор;
затем вы оказывались в отцовском закутке и отодвигали занавеску;  оставалось
открыть  дверцу бывшего платЯного шкафа. Ќа шкафы Я сложил  все имевшиесЯ  у
нас чемоданы. €х было много; и все же они не доходили до потолка.  ‘уммарный
результат  походил  на баррикаду; за ней, однако,  ѓаврош чувствовал себЯ  в
безопасности, и некаЯ Њарина могла обнажить не только бюст.

        21

     Љосые   взглЯды,  коими  отец  с  матерью  встречали  эти  превращениЯ,
несколько просветлели,  когда  за  перегородкой  стал раздаватьсЯ стук  моей
пишущей машинки. „рапировка приглушала его основательно,  но  не  полностью.
ЏишущаЯ машинка тоже  составила часть  китайского улова отца, хотЯ он отнюдь
не предполагал, что  его сын приберет ее к рукам.  џ держал ее на письменном
столе,  вдвинутом в нишу, образованную  заложенной кирпичами дверью, котораЯ
некогда соединЯла  полторы  комнаты с остальной  анфиладой. ‚от когда лишние
полметра пришлись кстати! Џоскольку у соседей с противоположной стороны этой
двери стоЯл  роЯль, Я со своей заслонилсЯ от бренчаниЯ их дочери стеллажами,
которые, опираЯсь на мой письменный стол, точно подходили под нишу.
     „ва  зеркальных  шкафа и между ними проход -- с одной стороны;  высокое
зашторенное окно точно в полуметре, над коричневым, довольно широким диваном
без  подушек -- с другой; арка, заставленнаЯ до мавританской кромки книжными
полками -- сзади; заполнЯющие нишу стеллажи и письменный стол с "ундервудом"
у менЯ перед носом -- таков был мой  <i>Lebensraum</i>. Њать  убирала  его,  отец
пересекал  взад-вперед по пути  в свой закуток;  иногда он  или она находили
убежище  в  моем потрепанном,  но  уютном кресле  после очередной  словесной
стычки. ‚ остальном эти десЯть квадратных метров принадлежали мне, и то были
лучшие десЯть метров, которые Я когда-либо  знал. …сли пространство обладает
собственным  разумом и ведает своим распределением, то имеетсЯ  вероЯтность,
что  хотЯ бы  один  из тех  десЯти метров  тоже может  вспоминать обо мне  с
нежностью. ’ем более теперь, под чужими ногами.

        22

     џ  готов  поверить,  что в  ђоссии  труднее,  чем  где  бы  то ни было,
смиритьсЯ  с  разрывом уз.  ‚едь мы  куда более  оседлые  люди,  чем  другие
обитатели континента (немцы или французы), которые перемещаютсЯ гораздо чаще
хотЯ бы потому, что у них есть автомобили и нет повода толковать о границах.
„лЯ  нас  квартира  --  это  пожизненно,  город  --  пожизненно,  страна  --
пожизненно. ‘ледовательно,  представление  о  постоЯнстве  глубже,  ощущение
утраты тоже.  ‚се  же  нациЯ, погубившаЯ в течение полувека почти шестьдесЯт
миллионов душ  во  имЯ собственного  плотоЯдного государства  (в  том  числе
двадцать миллионов убитых на войне), несомненно оказалась вынуждена повысить
свое чувство стабильности. “же хотЯ бы потому, что эти жертвы были принесены
ради сохранениЯ статус-кво.
     …сли  мы  задерживаемсЯ   на  этих  вещах,   то  не  длЯ  того,   чтобы
соответствовать психологическому складу родной державы. ‚озможно, в том, что
Я тут наговорил, виновато совсем другое: несоответствие настоЯщего тому, что
помнитсЯ. ЏамЯть, Я думаю, отражает качество реальности примерно так же, как
утопическаЯ  мысль.  ђеальность,  с  которой  Я  сталкиваюсь,  не  имеет  ни
соответствиЯ,  ни отношениЯ к  полутора комнатам  там, за океаном, и двум их
обитателЯм,  уже не существующим. —то  до выбора, не  могу представить более
ошеломительного, чем  мой. ‚се равно что  разница между полушариЯми, ночью и
днем,  урбанистическим  и  сельским   пейзажем,  между  мертвыми  и  живыми.
…динственнаЯ точка пересечениЯ -- мое тело и пишущаЯ машинка. „ругой марки и
с другим шрифтом.
     Џолагаю, что, живи Я  вместе с родителЯми  последние  двенадцать лет их
жизни,  будь Я рЯдом с ними, когда они умирали, контраст между ночью и днем,
между улицей в русском городе и американским  сельским шоссе был бы длЯ менЯ
не  таким  резким;  напор  памЯти уступил  бы  утопической надежде.  €знос и
усталость притупили бы чувства настолько, что трагедиЯ воспринималась бы как
естественнаЯ и  осталась  бы позади естественным  образом.  Ћднако не многие
вещи столь тщетны, как взвешивание разных возможностей задним числом; равным
образом  положительным   в  трагедии  искусственной  ЯвлЯетсЯ  то,  что  она
побуждает  обращатьсЯ  к  искусству.  Љто беден,  готов утилизировать все. џ
утилизирую чувство вины.

        23

     ‘ этим чувством нетрудно справитьсЯ.  ‚  конечном счете  всЯкий ребенок
ощущает вину перед родителЯми, ибо  откуда-то  знает, что  они умрут  раньше
его. € ему  лишь требуетсЯ, дабы смЯгчить вину, дать им умереть естественным
образом: от болезней, или от старости,  или  по совокупности  причин. ’ем не
менее распространима ли  уловка такого сорта  на смерть  невольника, то есть
того, кто родилсЯ свободным, но чью свободу подменили?
     џ сужаю  определение --  невольник не из  ученых соображений  и  не  по
недостатку душевной  широты.  €  не прочь  согласитьсЯ  с тем, что  человек,
рожденный  в  неволе, информирован о  свободе  генетически или  духовно:  из
прочитанного, не то просто по слухам. ‘ледует добавить, что его генетическаЯ
жажда   свободы,   как   и   всЯкое   стремление,   до   известной   степени
непоследовательна. ќто не действительнаЯ памЯть его разума или тела.  Ћтсюда
жестокость и бесцельное насилие столь многочисленных восстаний. Ћтсюда же их
подавление, другим  словом --  тираниЯ. ‘мерть  такому  невольнику  или  его
родным  может представлЯтьсЯ  освобождением. (€звестное "свободен! свободен!
наконец свободен" Њартина ‹ютера Љинга.)
     Ќо как быть  с теми, кто родилсЯ свободным, а умирает в неволе? ‡ахочет
он или она -- и давайте не впутывать сюда церковные представлениЯ -- считать
смерть утешением?  Ѓыть  может.  ‘корее,  однако, они  сочтут  ее  последним
оскорблением, последней непоправимой кражей своей свободы. ’ем  именно,  чем
сочтут ее родные или сын; тем, что она и есть по сути. Џоследнее похищение.
     Џомню, как однажды мать отправилась покупать билет в санаторий на юг, в
Њинеральные   ‚оды.   ‚зЯла  двадцатиоднодневный   отпуск   после  двух  лет
непрерывной работы в жилконторе,  собираЯсь  в этом санатории  лечить печень
(она так никогда  и не узнала,  что это рак).  ‚  железнодорожной  городской
кассе, в  длинной очереди, где она проторчала уже три часа, мать обнаружила,
что  деньги на  поездку,  четыреста  рублей, украдены. Ћна  была  безутешна.
Џришла домой и плакала, и плакала, стоЯ на коммунальной кухне. џ  отвел ее в
наши полторы комнаты; она легла на кровать и продолжала  плакать. џ запомнил
это потому, что она никогда не плакала, только на похоронах.

        24

     ‚  конце  концов  мы с  отцом наскребли  денег,  и  она  отправилась  в
санаторий.  ‚прочем, то, что она оплакивала, не было утраченными деньгами...
‘лезы нечасто случались в нашем семействе; в известной мере то  же относитсЯ
и к ђоссии  в целом.  "Џрибереги свои слезы  на  более серьезный случай", --
говорила она мне,  когда  Я  был маленький. € боюсь, что  Я преуспел  в этом
больше, чем она того мне желала.
     Џолагаю, она не одобрила бы и того, что  Я здесь пишу, тоже. € конечно,
не одобрил бы этого отец. Ћн  был гордым человеком. Љогда что-либо постыдное
или отвратительное подбиралось к нему, его лицо  принимало кислое и в то  же
времЯ вызывающее выражение. ‘ловно он говорил "испытай  менЯ" чему-то, о чем
уже знал, что оно  сильнее  его.  "—его  еще можно ждать от этой сволочи" --
была  его присказка в таких  случаЯх,  присказка,  с  которой  он  покорЯлсЯ
судьбе.
     ’о не было некой  разновидностью стоицизма.  Ќе  оставалось  места  длЯ
какой-либо позы или философии,  даже самой  непритЯзательной,  в  реальности
того  времени,  способной  скомпрометировать любые  убеждениЯ  или  принципы
требованием  во  всем  подчинитьсЯ сумме  их  противоположностей.  (‹ишь  не
вернувшиесЯ из  лагерей могли бы претендовать на бескомпромиссность; те, что
вернулись, оказались податливы не меньше остальных.) € все-таки цинизмом это
не  было тоже. ‘корее  --  попыткой держать спину  прЯмо в  ситуации полного
бесчестиЯ; не прЯча глаз. ‚от почему о слезах не могло быть и речи.

        25

     Њужчины того поколениЯ всегда выбирали или -- или. ‘воим детЯм, гораздо
более преуспевшим в сделках  с собственной  совестью (временами  на выгодных
условиЯх), эти люди  часто казались простаками. Љак Я  уже  говорил, они  не
очень-то  прислушивались к себе.  Њы, их  дети, росли, точнее,  растили себЯ
сами, верЯ в запутанность мира, в значимость оттенков, обертонов, неуловимых
тонкостей,  в  психологические  аспекты  всего на  свете. ’еперь,  достигнув
возраста,  который уравнивает нас с ними, нагулЯв ту  же физическую массу  и
носЯ одежду их  размера, мы видим, что всЯ штука сводитсЯ  именно к принципу
или  -- или, к да -- нет. Ќам потребовалась почти всЯ  жизнь длЯ того, чтобы
усвоить то, что им, казалось, было известно с самого начала: что  мир весьма
дикое место  и не заслуживает  лучшего  отношениЯ. —то "да"  и  "нет"  очень
неплохо  объемлют,  безо  всЯкого  остатка, все  те  сложности,  которые  мы
обнаруживали и  выстраивали с таким вкусом и за  которые едва не поплатились
силой воли.

        26

     €щи они  эпиграф к своему существованию,  таковым могли бы стать строки
Ђхматовой из "‘еверных элегий":

     ЊенЯ, как реку,
     ‘уроваЯ эпоха повернула.
     Њне подменили жизнь. ‚ другое русло,
     Њимо другого потекла она,
     € Я своих не знаю берегов.

     Ћни почти не рассказывали мне о  детстве,  о своих  семьЯх, о родителЯх
или дедах. ‡наю только, что один из  моих дедов  (по материнской линии)  был
торговым  агентом  компании  "‡ингер"  в  прибалтийских  провинциЯх  империи
(‹атвии,  ‹итве,  Џольше)  и   что  другой  (с   отцовской  стороны)  владел
типографией в Џетербурге. ќта неразговорчивость, не свЯзаннаЯ  со склерозом,
была  вызвана необходимостью  скрывать  классовое происхождение в ту суровую
эпоху,  дабы  уцелеть. Ќеутомимый рассказчик,  коим слыл  отец,  пускаЯсь  в
воспоминаниЯ о  своих гимназических проделках, бывал без промедлениЯ одернут
предупредительным выстрелом серых глаз матери. ‚ свою очередь она не моргнув
глазом оставлЯла  без вниманиЯ случайную французскую  фразу, расслышанную на
улице или оброненную кем-нибудь  из моих друзей, хотЯ однажды Я застал ее за
чтением  французского изданиЯ моих  сочинений. Њы посмотрели  друг на друга;
потом   она   молча  поставила  книгу  обратно  на  полку  и  покинула   мой
<i>Lebensraum</i>.
     ЏовернутаЯ река, бегущаЯ к чужеродному искусственному устью.  Њожно  ли
ее исчезновение  в этом устье приписать  естественной причине? € если можно,
то  как  быть  с  ее  течением?  Љак  быть  с  человеческими  возможностЯми,
обузданными и направленными не в то русло? Љто отчитаетсЯ за это отклонение?
€ есть ли с кого спросить? ‡адаваЯ эти вопросы, Я не терЯю из виду тот факт,
что ограниченнаЯ и  пущеннаЯ  не в то русло  жизнь может  дать начало новой,
например моей, котораЯ, если бы не именно эта  продиктованность выбора, и не
имела бы  места,  и  никаких вопросов  бы не возникло. Ќет,  мне  известно о
законе вероЯтности. џ бы не хотел, чтобы мои родители разминулись. ‚озникают
подобные  вопросы   именно   потому,   что  Я   --  рукав  этой  повернутой,
отклонившейсЯ реки. ‚ конце концов, полагаю, что Я разговариваю сам с собой.
     ’ак когда  же и  где, спрашиваю  себЯ, переход  от  свободы  к  рабству
обретает статус  неизбежности? Љогда он  делаетсЯ приемлемым,  в особенности
длЯ невинного обывателЯ? „лЯ какого возраста наиболее безболезненна  подмена
свободного состоЯниЯ? ‚ каком возрасте эти перемены запечатлеваютсЯ в памЯти
слабее всего?  ‚  двадцать  лет? ‚  пЯтнадцать?  ‚ десЯть? ‚ пЯть?  ‚ утробе
матери?  ђиторические  это вопросы, не так ли? Ќе совсем  так. ђеволюционеру
или завоевателю по крайней мере следует знать правильный ответ. —ингисхан, к
примеру,  его  знал. Џросто  убивал  всЯкого,  чьЯ  голова  возвышалась  над
ступицей тележного колеса. ‘тало быть, в пЯть.  Ќо 25 октЯбрЯ 1917 года отцу
исполнилось уже  четырнадцать,  матери --  двенадцать  лет. Ћна уже  немного
знала французский,  он -- латынь. ‚от отчего Я задаю эти вопросы. ‚от почему
Я разговариваю сам с собой.

        27

     ‹етними вечерами три наших высоких  окна были открыты, и ветерок с реки
пыталсЯ  обрести  образ  предмета  под тюлевой  занавеской. ђека  находилась
недалеко, всего в десЯти минутах ходьбы от дома. ‚се было  под рукой: ‹етний
сад,  ќрмитаж, Њарсово поле.  € тем не менее,  даже будучи моложе,  родители
нечасто  отправлЯлись  на  прогулку  вдвоем  или поодиночке.  ‚  конце  днЯ,
проведенного  на  ногах,  отец  вовсе не испытывал охоты  снова тащитьсЯ  на
улицу.  —то  касаетсЯ матери,  то  стоЯние в очередЯх  после  восьмичасового
рабочего днЯ  приводило к тому же результату, и  вдобавок домашних  дел было
невпроворот. …сли  они отваживались выбиратьсЯ  из дому, то главным  образом
длЯ  родственных встреч (дней  рождениЯ, годовщин свадьбы) или длЯ походов в
кино, очень редко -- в театр.
     †ивЯ рЯдом с ними, Я не замечал  их  старениЯ. ’еперь, когда моЯ памЯть
снует  меж  минувших  десЯтилетий, Я вижу, как мать наблюдает  с  балкона за
шаркающей внизу  фигуркой мужа,  бормоча себе под  нос: "ЌастоЯщий старичок,
ей-богу. ЌастоЯщий  законченный старичок". € Я слышу отцовское:  "’ы  просто
хочешь загнать  менЯ  в  могилу", завершавшее  их ссоры в шестидесЯтые  годы
вместо  хлопаньЯ дверью и шума его удалЯвшихсЯ шагов десЯтилетием раньше. €,
бреЯсь, Я вижу его серебристо-серую щетину на своем подбородке.
     …сли мой ум  тЯготеет  нынче к  их  старческому  облику,  это  свЯзано,
по-видимому,  со  способностью памЯти удерживать последние впечатлениЯ лучше
прежних.  („обавьте  к   этому  наше   пристрастие  к   линейной  логике,  к
эволюционному принципу --  и изобретение  фотографии неизбежно.) Ќо Я думаю,
что  мое  собственное продвижение по  пути к  старости  тоже играет здесь не
последнюю  роль:  редко случаетсЯ грезить  даже  о  своей  юности,  о своем,
скажем, двенадцатилетнем возрасте. …сли есть у менЯ представление о будущем,
оно создано по их подобию. „лЯ менЯ они как "‡десь был ЋсЯ", нацарапанное на
послезавтрашнем дне по крайней мере зрительно.


        28

     Џодобно  большинству мужчин, Я скорее отмечен сходством с отцом, нежели
с  матерью. ’ем не менее  ребенком Я проводил с ней больше  времени: отчасти
из-за  войны,  отчасти из-за кочевой жизни, которую  отцу затем  приходилось
вести.  —етырехлетнего,  она научила менЯ  читать;  подавлЯющаЯ  часть  моих
жестов, интонаций и ужимок, полагаю, от нее. Ђ также некоторые из  привычек,
в том числе курение.
     Џо  русским меркам  она не казалась маленькой -- рост  метр шестьдесЯт;
белолица, полновата. “  нее были светлые волосы  цвета речной воды,  которые
всю жизнь она коротко стригла, и  серые глаза. …й особенно нравилось,  что Я
унаследовал  ее  прЯмой, почти римский  нос,  а  не  загнутый величественный
отцовский  клюв, который она находила совершенно обворожительным. "Ђх,  этот
клюв! -- начинала она, тщательно разделЯЯ речь  паузами. -- ’акие клювы,  --
пауза, -- продаютсЯ на  небесах, -- пауза, -- шесть рублей за штуку". •отЯ и
напоминавший  один из  профилей  ‘форцы  у Џьеро делла  ”ранчески,  клюв был
недвусмысленно еврейский,  и она  имела причины радоватьсЯ,  что мне  он  не
досталсЯ.
     ЌесмотрЯ на девичью фамилию (сохраненную ею в браке), пЯтый пункт играл
в ее случае меньшую роль, чем водитсЯ, из-за внешности. Ћна была определенно
очень привлекательна североевропейским, Я  бы сказал, прибалтийским обликом.
‚  некотором смысле  это было милостью  судьбы: у нее не возникало проблем с
устройством  на  работу.  ‡ато  она  и  работала  всю   сознательную  жизнь.
Џо-видимому, не сумев  замаскировать свое мелкобуржуазное происхождение, она
вынуждена  была  отказатьсЯ  от  всЯкой  надежды  на  высшее  образование  и
прослужить всю жизнь в различных конторах секретарем  или бухгалтером. ‚ойна
принесла   перемены:   она  стала   переводчиком   в  лагере   длЯ  немецких
военнопленных,  получив  звание младшего  лейтенанта  в  войсках Њ‚„.  Џосле
капитулЯции  ѓермании ей было предложено повышение и карьера в системе этого
министерства.  Ќе  сгораЯ  от  желаниЯ  вступить в партию, она отказалась  и
вернулась к сметам и счетам. "Ќе хочу приветствовать мужа первой, -- сказала
она начальству, -- и превращать гардероб в арсенал".

        29

     Њы   звали   ее   ЊарусЯ,    ЊанЯ,   Њанечка   (уменьшительные   имена,
употреблЯвшиесЯ  ее  сестрами  и  моим   отцом)  и  ЊасЯ  или  Љиса  --  мои
изобретениЯ. ‘ годами  последние два получили  большее хождение, и даже отец
стал  обращатьсЯ  к  ней  таким образом. ‡а  исключением  Љисы все они  были
ласкательными производными от ее имени ЊариЯ. Љиса, эта нежнаЯ кличка кошки,
вызывала довольно долго ее сопротивление. "Ќе смейте называть  менЯ  так! --
восклицала  она  сердито.  --  €  вообще  перестаньте  пользоватьсЯ   вашими
кошачьими словами. €наче останетесь с кошачьими мозгами!"
     Џодразумевалась моЯ  детскаЯ  склонность растЯгивать на  кошачий  манер
определенные  слова,  чьи  гласные  располагали  к  такому с ними обращению.
"ЊЯсо"  было одним из таких  слов,  и к моим пЯтнадцати годам в  нашей семье
стоЯло сплошное мЯуканье.  Ћтец оказалсЯ этому весьма подвержен, и  мы стали
величать и  обходитьсЯ друг  с другом как "большой кот" и  "маленький  кот".
"ЊЯу",  "мур-мЯу"  или  "мур-мур-мЯу"  покрывали существенную  часть  нашего
эмоционального   спектра:  одобрение,   сомнение,  безразличие,  резиньЯцию,
доверие.  Џостепенно мать стала пользоватьсЯ ими  тоже,  но главным  образом
дабы обозначить свою к этому непричастность.
     €мЯ  Љиса  все-таки к ней  пристало,  в  особенности  когда она  совсем
состарилась. ЉруглаЯ, завернутаЯ в две коричневые шали, с бесконечно добрым,
мЯгким  лицом,  она  выглЯдела  вполне  плюшевой  и как  бы самодостаточной.
Љазалось,  она вот-вот замурлычет. ‚место этого  она  говорила отцу:  "‘аша,
заплатил ли  ты в этом месЯце за электричество" €ли, ни к кому не обращаЯсь:
"Ќа следующей неделе наша  очередь убирать квартиру". €  это значило мытье и
натирку полов в коридорах и на  кухне, а также уборку  в ванной и в сортире.
Ќи  к  кому  не обращалась  она потому,  что  знала: именно ей  придетсЯ это
проделать.

        30

     Љак  справлЯлись  они со всеми этими  уборками,  чистками,  особенно  в
последние двенадцать  лет, -- боюсь подумать. Њой  отъезд, конечно, избавлЯл
от  одного лишнего рта, и они могли позволить себе изредка кого-то нанЯть. €
все же, знаЯ их  бюджет (две скудные пенсии) и характер матери, сомневаюсь в
этом.  Љроме того,  в  коммуналках такое  редко  практикуетсЯ:  естественный
садизм  соседей  так  или  иначе требует  удовлетворениЯ.  ђодственнику  это
возможно, было бы позволено, но не наемной руке.
     •отЯ Я и стал крезом с моей университетской зарплатой, они и слышать не
хотели  об  обмене  долларов  на  рубли.  Ћфициальный  курс  обмена  считали
надувательством; были слишком щепетильны  и  напуганы, чтоб  иметь  что-либо
общее с  черным рынком. ЏоследнЯЯ причина оказалась, по-видимому,  решающей:
они помнили, как их пенсии  были аннулированы в 1964-м, когда Я получил свой
пЯтилетний срок,  и  им  пришлось  снова  искать  работу.  €так, все свелось
главным образом к одежде и книгам по искусству, поскольку было известно, что
последние высоко котировались  у  библиофилов. Ћни  получали удовольствие от
одежды,  особенно отец, который был  не прочь ею щегольнуть. Љниги, впрочем,
они тоже оставлЯли себе.  —тобы  рассматривать их после мытьЯ  коммунального
пола в семидесЯтипЯтилетнем возрасте.

        31

     €х  читательские  вкусы  были  довольно   пестрыми,  притом  что   мать
предпочитала русскую классику. Ќи  она, ни отец  не  имели  твердых мнений о
литературе,  музыке, изобразительном  искусстве, хотЯ в молодости были  даже
знакомы  кое с кем из ленинградских писателей,  композиторов,  художников (с
‡ощенко, ‡аболоцким, остаковичем, Џетровым-‚одкиным). Ћни оставались просто
читателЯми,  так  сказать,  читателЯми  перед сном,  и  аккуратно  обновлЯли
библиотечный  абонемент. ‚озвращаЯсь с работы,  мать  неизменно приносила  в
сетке с картошкой или капустой библиотечную книгу, обернутую в газету, чтобы
та не испачкалась.
     ќто она посоветовала мне, когда  Я шестнадцатилетним подростком работал
на заводе,  записатьсЯ в городскую библиотеку;  и не думаю, что она при этом
имела  в  виду  только помешать мне  болтатьсЯ вечерами по улицам. ‘  другой
стороны, насколько Я помню, она хотела, чтобы Я  стал художником.  Љак бы то
ни  было,  залы и коридоры того бывшего госпиталЯ  на правом берегу ”онтанки
стоЯли у истока моих невзгод, и Я помню первую книгу, спрошенную мною там по
совету  матери. ’о был  "ѓулистан"  ("‘ад  роз")  персидского  поэта  ‘аади.
Њатери, как выЯснилось,  нравилась персидскаЯ поэзиЯ. ‘ледующей вещью взЯтой
мной самостоЯтельно было "‡аведение ’елье" Њопассана.

        32

     —то роднит памЯть с искусством, так это  способность  к отбору, вкус  к
детали.  ‹естное  длЯ   искусства  (особенно  длЯ  прозы),  длЯ  памЯти  это
наблюдение  должно  показатьсЯ  оскорбительным.  Ћскорбление однако,  вполне
заслужено. ЏамЯть  содержит именно детали,  а не полную картину сценки, если
угодно, но не  весь спектакль.  “беждение,  что мы  каким-то  образом  можем
вспомнить  все  сразу,  оптом,  такое убеждение,  позволЯющее нам  как  виду
продолжать  существование,  беспочвенно.  Ѓолее  всего   памЯть   похожа  на
библиотеку в алфавитном беспорЯдке и без чьих-либо собраний сочинений.

        33

     Џодобно  тому как у других отмечают рост детей карандашными метками  на
кухонной стене, отец ежегодно в мой день рождениЯ  выводил менЯ на  балкон и
там  фотографировал.  ”оном  служила мощеннаЯ  булыжником  средних  размеров
площадь с собором Џреображенского  полка  ее  императорского  величества.  ‚
военные годы в ее подземелье размещалось одно из бомбоубежищ, и мать держала
менЯ там во времЯ воздушных налетов в большом Ящике длЯ поминальных записок.
ќто то немногое, чем Я обЯзан православию, и тоже свЯзано с памЯтью.
     ‘обор, творение классицизма  высотой с шестиэтажное здание,  был  щедро
окаймлен садиком с дубами, липами и кленами  -- моей  детской  площадкой длЯ
игр,  и  Я  помню,  как  мать  заходит туда за мной (она тЯнет, Я упираюсь и
кричу: аллегориЯ разнонаправленных устремлений) и тащит  домой делать уроки.
‘ той же  Ясностью Я вижу ее, своего деда,  отца  на  одной из узких дорожек
этого  садика, пытающихсЯ научить  менЯ кататьсЯ  на двухколесном велосипеде
(аллегориЯ общей  цели  или движениЯ). ‚нутри  на  дальней  восточной  стене
собора находилась за толстым  стеклом  большаЯ  тусклаЯ  икона "Џреображение
ѓосподне";  •ристос,  парЯщий  в  воздухе  над  горсткой  тел, простертых  в
изумлении. Ќикто не мог объЯснить мне смысла этого видениЯ, -- даже теперь Я
не  уверен, что  осознал его  полностью. Ќа иконе  клубились  облака, и Я их
как-то свЯзывал с местным климатом.

        34

     ‘адик   был   обнесен    черной    чугунной   оградой,   поддерживаемой
расставленными  на равном  расстоЯнии стволами  пушек с  перевернутыми  вниз
жерлами  -- трофеЯми  преображенцев,  захваченными  у  англичан  в  крымскую
кампанию. „ополнЯЯ декор ограды, пушечные  стволы (по три в каждой свЯзке на
гранитных  блоках)  были  соединены  тЯжелыми чугунными  цепЯми, на  которых
самозабвенно  раскачивались  дети, наслаждаЯсь как  опасностью  свалитьсЯ на
колючий  кустарник внизу, так  и скрежетом. ‘тоит ли говорить, что  это было
строго  запрещено,  и  церковный  сторож  постоЯнно  прогонЯл нас.  Ќадо  ли
объЯснЯть, что ограда казалась гораздо интереснее, чем внутренность собора с
его запахом  ладана  и  куда  более статичной деЯтельностью.  "‚идишь их? --
спрашивает отец, указываЯ  на  тЯжелые звеньЯ цепи.  --  —то  они напоминают
тебе?"  џ  второклассник,  и  Я  говорю:  "Ћни  похожи   на  восьмерки".  --
"Џравильно,  --  говорит  он.  --  Ђ  ты  знаешь,  символом  чего   ЯвлЯетсЯ
восьмерка?" -- "‡меи?" -- "Џочти. ќто  символ бесконечности". -- "—то это --
бесконечность?" -- "Ћб этом  спроси лучше там", -- говорит отец  с усмешкой,
пальцем показываЯ на собор.

        35

     €  он  же,  наткнувшись  на  менЯ  на улице  средь  бела  днЯ, когда  Я
прогуливал школу, потребовал объЯснениЯ и, услышав, что Я страдаю  от жуткой
зубной боли, поволок  менЯ прЯмо в стоматологическую поликлинику, так что  Я
заплатил за свою ложь двумЯ часами  непрерывного ужаса. € опЯть-таки он взЯл
мою сторону на  педсовете, когда мне грозило исключение  из  школы за плохую
дисциплину. "Љак  вы  смеете! ‚ы,  носЯщий  форму  нашей армии!"  -- "”лота,
мадам, -- сказал отец. -- € Я защищаю его потому, что Я его отец. ‚ этом нет
ничего удивительного. „аже звери защищают своих детенышей. Ћб этом сказано у
Ѓрема".  --  "Ѓрем?  Ѓрем?  џ... Я  сообщу об этом  в  парторганизацию вашей
части". —то она, разумеетсЯ, и сделала.

        36

     "‚ день  рождениЯ и на  Ќовый  год следует надеть что-нибудь совершенно
новое. •отЯ бы  носки" -- это голос матери. "‚сегда  поешь, прежде чем иметь
дело с  кем-нибудь вышестоЯщим, начальником или офицером.  ќто  придаст тебе
уверенности" (говорит отец). "…сли ты уже  вышел из дому и должен вернутьсЯ,
потому что что-то  забыл,  посмотри в зеркало, прежде чем снова выйти. €наче
тебЯ  ждет неудача" (опЯть он). "Ќикогда не  думай, сколько  терЯешь. „умай,
сколько можешь  приобрести"  (это он).  "Ќе выходи на прогулку, не  захватив
куртку". "•орошо, что ты рыжий, что бы там ни говорили" (это она).
     џ слышу  эти увещеваниЯ и  наставлениЯ,  но  они -- фрагменты,  детали.
ЏамЯть  искажает, особенно  тех,  кого мы знаем лучше  всего.  Ћна  союзница
забвениЯ, союзница смерти. ќто сеть с крошечным уловом и вытекшей водой. ‚ам
не воспользоватьсЯ ею, чтобы кого-то оживить,  хотЯ бы на бумаге. —то делать
с  миллионами невостребованных  нервных  клеток  нашего мозга? —то  делать с
пастернаковским: "‚сесильный Ѓог  деталей, / ‚сесильный Ѓог любви"? Ќа каком
количестве деталей можно позволить себе успокоитьсЯ?

        37

     џ вижу  их лица,  его  и ее, с  большой Ясностью, во всем  разнообразии
выражений,  но  тоже  фрагментарно:  моменты,  мгновениЯ.  ќто   лучше,  чем
фотографии с их невыносимым  смехом,  но и  они тоже  разрозненны. ‚ремЯ  от
времени  Я  начинаю  подозревать  свой  ум   в  попытке  создать  совокупный
обобщенный образ родителей: знак, формулу, узнаваемый набросок, -- в попытке
заставить  менЯ  на  этом  успокоитьсЯ. Џолагаю,  что  мог  бы; и  полностью
осознаю, сколь абсурден мотив моего  сопротивлениЯ: отсутствие непрерывности
у  этих фрагментов.  Ќе следует  ждать столь  много от  памЯти;  не  следует
надеЯтьсЯ, что  на пленке, отснЯтой в темноте,  проЯвЯтсЯ новые образы. Ќет,
конечно.  €  все же  можно упрекать  пленку,  отснЯтую  при свете  жизни, за
недостающие кадры.

        38

     Џо-видимому, дело в том,  что не должно быть  непрерывности в чем-либо.
Џо-видимому, изъЯны  памЯти суть доказательство  подчинениЯ живого организма
законам природы. ЌикакаЯ жизнь  не рассчитывает уцелеть. …сли  вы не фараон,
вы и  не  претендуете на то, чтобы  стать мумией.  ‘огласившись, что объекты
воспоминаниЯ  обладают  такого  рода  трезвостью,  вы  смирились   с  данным
качеством  своей  памЯти.  Ќормальный  человек  не  думает,  что  все  имеет
продолжение, он не  ждет  продолжениЯ  даже длЯ  себЯ  или  своих сочинений.
Ќормальный  человек не  помнит,  чтб  он  ел на  завтрак.  ‚ещам  рутинного,
повторЯющегосЯ характера уготовано забвение. Ћдно дело завтрак, другое  дело
-- любимые тобой.  ‹учшее,  что можно  сделать, --  приписать  это  экономии
места.
     €   можно  воспользоватьсЯ  этими  благоразумно  сбереженными  нервными
клетками,  дабы поразмыслить  над  тем,  не  ЯвлЯютсЯ ли эти перебои  памЯти
просто подспудным голосом твоего подозрениЯ, что  все мы друг  другу  чужие.
—то наше чувство автономности намного сильнее чувства общности, не говорЯ уж
о  чувстве  свЯзей.  —то ребенок  не помнит  родителей, поскольку он  всегда
обращен  вовне, устремлен  в  будущее.  Ћн тоже, наверное,  бережет  нервные
клетки  длЯ  будущих  надобностей. —ем  короче  памЯть, тем  длиннее  жизнь,
говорит пословица. €наче -- чем длиннее будущее, тем короче памЯть. ќто один
из  способов определениЯ ваших видов на долгожительство,  выЯвлениЯ будущего
патриарха. †аль только, что, патриархи или нет, автономные или зависимые, мы
тоже повторЯемсЯ, и ‚ысший ђазум экономит нервные клетки на нас.

        39

     € не отвращение к такого  сорта  метафизике, и не неприЯзнь к будущему,
обеспеченные  качеством моей  памЯти,  заставлЯют  менЯ размышлЯть над этим,
несмотрЯ  на  скудный  результат.  ‘амообольщение писателЯ  или  страх  быть
обвиненным в сговоре с законами природы за счет  моего отца и матери имеют с
этим тоже мало общего. Џросто Я думаю, что естественные законы, отказывающие
в  непрерывности всЯкому,  выступаЯ  в союзе  (или  под  маской) с  ущербной
памЯтью,  служат интересам  государства. —то  до  менЯ, то  Я  не  собираюсь
потворствовать их торжеству.
     Љонечно,  двенадцать  лет  разбитых,  возрождающихсЯ  и  снова разбитых
надежд,  которые вели двух стариков через  пороги бесчисленных учреждений  и
канцелЯрий в печь государственного крематориЯ, изобилуют повторами, принимаЯ
во  внимание  не  только  их  продолжительность,  но также  и число  сходных
случаев. ‚се же Я  меньше  берегу свои нервные клетки от  монотонности  этих
повторений, нежели  ‚ысший ђазум  -- свои.  Њои,  во всЯком  случае, изрЯдно
засорены.  Љроме  того,  памЯть  о  деталЯх,  фрагментах,  не  говорЯ  уж  о
воспоминаниЯх, написанных по-английски, не в интересах государства. “же одно
это заставлЯет менЯ продолжать.

        40

     ’ем  временем две вороны становЯтсЯ все наглей. ‘ейчас они приземлились
у моего  крыльца и расхаживают там по старой дровЯной  поленнице.  Ћни черны
как  сажа, и, хотЯ Я  стараюсь к ним не присматриватьсЯ, Я приметил, что они
несколько  отличаютсЯ друг  от друга размерами. Ћдна поменьше  другой, вроде
того как  мать приходилась отцу  по плечо;  их  клювы,  однако,  в  точности
одинаковы. џ не орнитолог,  но полагаю, что  вороны живут  долго,  во всЯком
случае во'роны. €  хотЯ Я не  в состоЯнии  определить  их возраст,  они  мне
кажутсЯ старой  супружеской четой.  Ќа  прогулке.  “  менЯ  не хватает  духу
прогнать их прочь, и Я не умею хоть как-то наладить с ними общение. ЉажетсЯ,
также припоминаю, что вороны  не перелетные птицы. …сли у  истоков мифологии
стоЯт страх и одиночество, то Я еще как одинок.  € представлЯю, сколь многое
будет  мне  еще  напоминать о родителЯх  впредь. €  то сказать, когда  такие
гости, при чем тут хорошаЯ памЯть?

        41

     Џризнак  ее  неполноценности  --  в  способности  удерживать  случайные
предметы. ‚роде нашего первого, тогда еще пЯтизначного, номера телефона, что
был у нас сразу после войны: 265-39; и Я полагаю, что до сих пор его  помню,
поскольку  телефон  был  установлен,  когда  Я  запоминал  в  школе  таблицу
умножениЯ. ’еперь он мне не нужен, как не нужен больше последний наш номер в
полутора  комнатах.  џ его  не помню,  этот  последний,  хотЯ  на протЯжении
двенадцати  лет набирал  его  едва  ли не  раз в неделю. Џисьма не доходили,
оставалсЯ телефон: очевидно,  проще прослушать телефонный  разговор,  нежели
перлюстрировать и  потом доставить письмо по адресу.  Ћх уж эти еженедельные
звонки   в   ‘‘‘ђ!   Њеждународные   телефонные   услуги  никогда   так   не
благоденствовали.
     Њы не  могли  многого  сказать при  таком  общении,  нас вынуждали быть
сдержанными, прибегать  к обинЯкам и  эвфемизмам.  ‚се  больше  о  погоде  и
здоровье, никаких имен, множество диетических советов. ѓлавное  было слышать
голос,  уверЯЯ  таким  непосредственным  способом  друг  друга  во  взаимном
существовании. ’о было несемантическое общение, и нет ничего удивительного в
том, что Я не помню подробностей, за исключением отцовского ответа на третий
день пребываниЯ матери в больнице.
     "Љак ЊасЯ?" -- спросил Я. "‡наешь, Њаси больше нет, вот так", -- сказал
он.  "‚от  так"  оказалось здесь потому,  что  и в этом случае он  попыталсЯ
прибегнугь в эвфемизму.

        42

     €ли  вот   еще  ключ,  выброшенный  на   поверхность  моего   сознаниЯ:
продолговатый,  из  нержавеющей  стали ключ, плохо приспособленный длЯ наших
карманов. но хорошо помещавшийсЯ в  сумке матери. Љлюч открывал нашу высокую
белую дверь,  и не понимаю,  почему Я  вспоминаю о нем  сейчас, когда  места
этого больше  нет. Ќе думаю, что здесь  скрыта некаЯ эротическаЯ  символика,
ибо  он  существовал  у нас  в  трех  экземплЯрах.  …сли  на то  пошло,  мне
непонЯтно,  почему Я вспоминаю морщины  на отцовском  лбу  и подбородке  или
красноватую,  слегка  воспаленную  левую  щеку   матери  (она  называла  это
вегетативным  неврозом),  ибо  ни  этих черт, да  их носителей больше нет на
свете. ’олько  их голоса в  целости  и  сохранности  живут в моем  сознании:
потому, на