Я" и вышли  на другой  день,  содержа, как обыкновенно,
массу  интересного  материала,  но  без  каких  бы  то  ни  было намеков  на
грачевского страуса. Џриват-доцент €ванов, аккуратно читающий "€звестиЯ",  у
себЯ в  кабинете свернул лист,  зевнув, молвил: ничего интересного,  и  стал
надевать  белый халат. —ерез некоторое времЯ в  кабинетах у  него загорелись
горелки  и  заквакали  лЯгушки.  ‚  кабинете  же  профессора  Џерсикова была
кутерьма. €спуганный Џанкрат стоЯл и держал руки по швам.
     - ЏонЯл... ‘лушаю-с, - говорил он.
     Џерсиков запечатанный сургучом пакет вручил ему, говорЯ:
     -  Џоедешь прЯмо  в отдел животноводства к  этому  заведующему  Џтахе и
скажешь прЯмо, что он - свиньЯ. ‘кажи, что Я так, профессор Џерсиков, так  и
сказал. € пакет ему отдай.
     "•орошенькое дело..." - подумал бледный Џанкрат и убралсЯ с пакетом.
     Џерсиков бушевал.
     - ќто черт  знает  что такое,  - скулил  он,  разгуливаЯ по  кабинету и
потираЯ руки в перчатках, - это неслыханное издевательство надо мной  и  над
зоологией.  ќти проклЯтые куриные Яйца везут грудами, а Я два месЯца не могу
добитьсЯ  необходимого.  ‘ловно до Ђмерики  далеко! ‚ечнаЯ кутерьма,  вечное
безобразие.  -  Ћн стал считать по пальцам: - ‹овлЯ... ну, десЯть дней самое
большее, ну, хорошо - пЯтнадцать... ну, хорошо, двадцать  и перелет два днЯ,
из ‹ондона  в Ѓерлин  день...  €з Ѓерлина  к  нам  шесть  часов...  какое-то
неописуемое безобразие...
     Ћн Яростно набросилсЯ на телефон и стал куда-то звонить.
     ‚  кабинете  у  него  было  все  готово  длЯ  каких-то  таинственных  и
опаснейших  опытов, лежала полосами нарезаннаЯ  бумага длЯ заклейки  дверей,
лежали водолазные шлемы с отводными трубками и несколько баллонов, блестЯщих
как ртуть,  с этикеткою  "„оброхим", "не прикасатьсЯ"  и рисунками черепа со
скелетными костЯми.
     Џонадобилось по  меньшей  мере  три  часа, чтоб профессор успокоилсЯ  и
приступил  к мелким работам.  ’ак он  и  сделал. ‚ институте  он  работал до
одиннадцати часов  вечера и  поэтому  ни о  чем  не  знал,  что творитсЯ  за
кремовыми стенами. Ќи нелепый слух, пролетевший по Њоскве, о каких-то змеЯх,
ни   страннаЯ   выкрикнутаЯ  телеграмма  в   вечерней  газете  ему  остались
неизвестны, потому что доцент €ванов был в художественном театре на  "”едоре
€оанновиче", и, стало быть, сообщить новость профессору было некому.
     Џерсиков около полуночи приехал на Џречистенку и лег спать, почитав еще
на  ночь  в кровати  какую-то  английскую  статью в  журнале  "‡оологический
вестник", полученном из ‹ондона.  Ћн  спал,  да  спала и  всЯ вертЯщаЯсЯ  до
поздней ночи Њосква, и не спал лишь громадный  серый корпус на ’верской  ул.
во  дворе,  где  страшно гудели,  потрЯсаЯ все  здание,  ротационные  машины
"€звестий".  ‚  кабинете  выпускающего  происходила невероЯтнаЯ  кутерьма  и
путаница. Ћн, совершенно  бешеный, с красными глазами металсЯ, не знаЯ,  что
делать,  и посылал всех  к чертовой матери. Њетранпаж  ходил за  ним и, дыша
винным духом, говорил:
     - Ќу, что же, €ван ‚онифатьевич, не беда, пускай завтра утром выпускают
экстренное приложение. Ќе из машины же номер выдирать.
     Ќаборщики не  разошлись  домой, а ходили  стаЯми,  сбивались  кучами  и
читали  телеграммы, которые  шли  теперь  всю  ночь  напролет,  через каждые
четверть часа, становЯсь все  чудовищнее  и страннее. ЋстраЯ  шлЯпа Ђльфреда
Ѓронского  мелькала в ослепительном розовом свете,  заливавшем типографию. €
механический толстЯк скрипел  и ковылЯл, показываЯсь  то  здесь, то  там.  ‚
подъезде хлопали двери и всю ночь поЯвлЯлись репортеры. Џо всем 12 телефонам
типографии звонили  непрерывно, и станциЯ почти механически подавала в ответ
на  загадочные трубки  "занЯта", "занЯто",  и  на  станции  перед бессонными
барышнЯми пели и пели сигнальные рожки...
     Ќаборщики облепили механического толстЯка и  капитан дальнего  плаваниЯ
говорил им:
     - Ђэропланы с газом придетсЯ посылать.
     -  Ќе иначе, -  отвечали  наборщики, - ведь это  что ж  такое. -  ‡атем
страшнаЯ  матернаЯ  ругань перекатывалась в воздухе и чей-то визгливый голос
кричал:
     - ќтого Џерсикова расстрелЯть надо.
     -  Џри чем  тут  Џерсиков,  - отвечали из гущи,  - этого сукина  сына в
совхозе - вот кого надо расстрелЯть.
     - Ћхрану надо было поставить, - выкрикивал кто-то.
     - „а, может, это вовсе и не Яйца.
     ‚се здание трЯслось  и гудело от ротационных колес, и создавалось такое
впечатление, что серый неприглЯдный корпус полыхает электрическим пожаром.
     ‡анЯвшийсЯ  день не остановил  его.  Ќапротив, только  усилил,  хоть  и
электричество погасло. Њотоциклетки одна за другой вкатывались в асфальтовый
двор, вперемешку с  автомобилЯми. ‚сЯ Њосква  встала, и белые листьЯ  газеты
одели  ее,  как  птицы.  ‹истьЯ  сыпались и  шуршали  у  всех в руках,  и  у
газетчиков к одиннадцати  часам днЯ не хватало номеров, несмотрЯ на  то, что
"€звестиЯ" выходили  в этом месЯце с тиражом в полтора миллиона экземплЯров.
Џрофессор Џерсиков выехал с Џречистенки на автобусе и прибыл в институт. ’ам
его ожидала новость.  ‚ вестибюле  стоЯли  аккуратно обшитые  металлическими
полосами деревЯнные Ящики, в количестве трех штук, испещренные  заграничными
наклейками на немецком Языке, и над  ними  царствовала одна  русскаЯ меловаЯ
надпись: "осторожно - Яйца".
     ЃурнаЯ радость овладела профессором.
     -  Ќаконец-то,  - вскричал он. - Џанкрат, взламывай Ящики  немедленно и
осторожно, чтобы не побить. Љо мне в кабинет.
     Џанкрат  немедленно  исполнил  приказание,  и  через  четверть  часа  в
кабинете  профессора,  усеЯнном  опилками  и  обрывками бумаги,  бушевал его
голос.
     -  „а  они  что  же, издеваютсЯ надо  мною,  что ли,  -  выл профессор,
потрЯсаЯ кулаками и  вертЯ в руках Яйца. - ќто какаЯ-то скотина, а не Џтаха.
џ не позволю смеЯтьсЯ надо мной. ќто что такое, Џанкрат?
     - џйца-с, - отвечал Џанкрат горестно.
     - Љуриные, понимаешь, куриные, черт бы их задрал! Ќа какого дьЯвола они
мне нужны. Џусть посылают их этому негодЯю в совхоз!
     Џерсиков бросилсЯ в угол к телефону, но не успел позвонить.
     - ‚ладимир €патьич! ‚ладимир  €патьич! - загремел в  коридоре института
голос €ванова.
     Џерсиков оторвалсЯ  от телефона,  и Џанкрат стрельнул  в сторону, даваЯ
дорогу  приват-доценту. ’от вбежал в кабинет, вопреки своему джентльменскому
обычаю, не снимаЯ серой  шлЯпы, сиЯющей на затылке  и  с  газетным листом  в
руках.
     -  ‚ы знаете,  ‚ладимир  €патьич, что  случилось,  -  выкрикивал  он  и
взмахнул  перед лицом Џерсикова листом с надписью:  "экстренное приложение",
посредине которого красовалсЯ Яркий цветной рисунок.
     -  Ќет, выслушайте, что они  сделали, -  в  ответ закричал,  не слушаЯ,
Џерсиков, - они менЯ вздумали удивить куриными  Яйцами. ќтот Џтаха форменный
идиот, посмотрите!
     €ванов совершенно ошалел. Ћн в ужасе уставилсЯ на вскрытые Ящики, потом
на лист, затем глаза его почти выпрыгнули с лица.
     - ’ак вот что,  -  задыхаЯсь забормотал он, - теперь Я  понимаю... Ќет,
‚ладимир €патьич,  вы только  глЯньте,  -  он  мгновенно  развернул  лист  и
дрожащими  пальцами указал  Џерсикову на  цветное изображение.  Ќа  нем, как
страшный пожарный  шланг,  извивалась  оливковаЯ  в желтых  пЯтнах  змеЯ,  в
странной смазанной зелени.  Ћна была  снЯта сверху, с  легонькой летательной
машины,  осторожно скользнувшей  над  змеей. -  Љто это, по-вашему, ‚ладимир
€патьич?
     Џерсиков сдвинул очки на лоб, потом  передвинул их на глаза, всмотрелсЯ
в рисунок и сказал в крайнем удивлении:
     - —то за черт. ќто... да это анаконда, водЯной удав...
     €ванов  сбросил  шлЯпу,  опустилсЯ на стул  и сказал, выстукиваЯ каждое
слово кулаком по столу:
     -  ‚ладимир  €патьич,  эта  анаконда  из  ‘моленской  губернии.  —то-то
чудовищное. ‚ы понимаете, этот негодЯй вывел змей  вместо кур и, вы поймите,
они дали такую же самую феноменальную кладку, как лЯгушки!
     -  —то такое?  -  ответил Џерсиков,  и лицо его сделалось бурым... - ‚ы
шутите, Џетр ‘тепанович... Ћткуда?
     €ванов онемел на мгновение,  потом получил дар слова  и, тыча пальцем в
открытый Ящик, где сверкали беленькие головки в желтых опилках, сказал:
     - ‚от откуда.
     - —то-о?! - завыл Џерсиков, начинаЯ соображать.
     €ванов совершенно уверенно взмахнул двумЯ сжатыми кулаками и закричал:
     - Ѓудьте покойны. Ћни ваш заказ на  змеиные и страусовые Яйца переслали
в совхоз, а куриные вам по ошибке.
     - Ѓоже  мой...  боже  мой,  - повторил Џерсиков и, зеленеЯ лицом,  стал
садитьсЯ на винтЯщийсЯ табурет.
     Џанкрат  совершенно одурел у двери, побледнел и онемел. €ванов вскочил,
схватил   лист  и,  подчеркиваЯ  острым   ногтем  строчку,  закричал  в  уши
профессору:
     -  Ќу теперь  они будут иметь веселую  историю!..  —то  теперь будет, Я
решительно  не представлЯю.  ‚ладимир €патьич,  вы глЯньте, -  и он  завопил
вслух, вычитываЯ первое попавшеесЯ место со скомканного листа... - ‡меи идут
стаЯми в направлении Њожайска... откладываЯ неимоверное количество Яиц. џйца
были замечены в  „уховском  уезде... ЏоЯвились  крокодилы и  страусы.  —асти
особого назначениЯ и отрЯды государственного управлениЯ  прекратили панику в
‚Язьме  после  того,  как  зажгли  пригородный  лес,  остановивший  движение
гадов...
     Џерсиков,  разноцветный,  иссинЯ-бледный,   с   сумасшедшими   глазами,
поднЯлсЯ с табурета и, задыхаЯсь, начал кричать:
     - Ђнаконда... анаконда... водЯной удав! Ѓоже мой!  - в таком  состоЯнии
его еще никогда не видали ни €ванов, ни Џанкрат.
     Џрофессор  сорвал одним взмахом галстук,  оборвал пуговицы на  сорочке,
побагровел  страшным  параличным  цветом  и,  шатаЯсь,  с совершенно  тупыми
стеклЯнными  глазами, ринулсЯ  куда-то  вон. ‚опль разлетелсЯ  под каменными
сводами института.
     - Ђнаконда... анаконда, - загремело эхо.
     - ‹ови профессора! - взвизгнул €ванов Џанкрату, заплЯсавшему  от  ужаса
на месте. - ‚оды ему... у него удар.


        ѓлава 11. Ѓой и смерть

     Џылала  бешенаЯ электрическаЯ  ночь  в  Њоскве.  ѓорели  все  огни, и в
квартирах не было  места, где бы не сиЯли лампы со сброшенными абажурами. Ќи
в одной квартире Њосквы, насчитывающей 4 миллиона населениЯ, не спал ни один
человек, кроме неосмысленных детей.  ‚ квартирах  ели  и  пили как попало. ‚
квартирах что-то выкрикивали, и поминутно искаженные лица выглЯдывали в окна
во  всех  этажах, устремлЯЯ взор в  небо,  во  всех направлениЯх  изрезанное
прожекторами. Ќа небе то и  дело  вспыхивали белые огни, отбрасываЯ летающие
белые  конусы на  Њоскву, и исчезали и гасли. ‚ особенности  страшно было на
’верской-џмской.  Ќа  Ђлександровский вокзал  каждые  десЯть минут приходили
поезда,  сбитые  как  попало из  товарных и  разноклассных  вагонов  и  даже
цистерн, облепленных обезумевшими людьми, и по ’верской-џмской бежали густой
кашей,  ехали в  автобусах,  ехали на  крышах трамваев,  давили друг друга и
попадали под колеса. Ќа  вокзале  то  и дело вспыхивала трескучаЯ  тревожнаЯ
стрельба поверх толпы - это воинские части останавливали панику сумасшедших,
бегущих  по  стрелкам железных  дорог  из  ‘моленской губернии в Њоскву.  Ќа
вокзале  то  и дело с бешеным легким всхлипыванием вылетали стекла в  окнах,
выли  все  паровозы.  ‚се  улицы   были  усеЯны   плакатами,  брошенными   и
растоптанными, и эти же плакаты  под жгучими малиновыми рефлекторами глЯдели
со  стен. Ћни  всем уже были известны, и  никто их  не читал. ‚  них  Њосква
объЯвлЯлась на военном положении. ‚ них  грозили за панику и сообщили, что в
‘моленскую  губернию  часть  за  частью  уже  едут  отрЯды  Љрасной   армии,
вооруженные газами. Ќо плакаты не  могли остановить воющей ночи. ‚ квартирах
ронЯли  и  били  посуду  и  цветочные  вазоны,  бегали,  задевали  за  углы,
разматывали  и  сматывали  какие-то  узлы  и  чемоданы,  в  тщетной  надежде
пробратьсЯ на Љаланчевскую площадь, на џрославский  или Ќиколаевский вокзал.
“вы, все  вокзалы, ведущие на север и  на  восток,  были  оцеплены густейшим
слоем  пехоты,  и  громадные  грузовики, колыша  и  бренча  цепЯми,  доверху
нагруженные Ящиками, поверх  которых сидели армейцы  в остроконечных шлемах,
ощетинившиесЯ  во все  стороны штыками,  увозили  запасы  золотых  монет  из
подвалов  народного комиссариата  финансов и  громадные  Ящики  с  надписью:
"Ћсторожно. ’ретьЯковскаЯ галереЯ". Њашины рЯвкали и бегали по всей Њоскве.
     Ћчень далеко  на небе дрожал отсвет  пожара и  слышались, колыша густую
черноту августа, беспрерывные удары пушек.
     Џод утро, по совершенно бессонной Њоскве, не потушившей ни одного огнЯ,
вверх по ’верской, сметаЯ  все встречное, что  жалось в подъезды и  витрины,
выдавливаЯ  стекла,  прошла многотысЯчнаЯ,  стрекочащаЯ копытами  по торцам,
змеЯ  конной армии.  Њалиновые башлыки мотались  концами на  серых спинах, и
кончики пик кололи небо. ’олпа,  мечущаЯсЯ и  воющаЯ, как будто ожила сразу,
увидав ломЯщиесЯ вперед,  рассекающие расплеснутое варево безумиЯ шеренги. ‚
толпе на тротуарах начали призывно, с надеждою, выть.
     - „а здравствует коннаЯ армиЯ! - кричали иступленные женские голоса.
     - „а здравствует! - отзывались мужчины.
     - ‡адавЯт!!. „авЯт!.. - выли где-то.
     - Џомогите! - кричали с тротуара.
     Љоробки папирос, серебрЯные деньги, часы полетели в шеренги с тротуара,
какие-то женщины выскакивали на мостовую  и, рискуЯ костЯми, плелись с боков
конского строЯ, цеплЯлись за стремена  и  целуЯ  их. ‚ беспрерывном стрекоте
копыт изредка взмывали голоса взводных:
     - Љороче повод.
     ѓде-то пели весело и разухабисто, и с коней смотрели в зыбком рекламном
свете  лица  в  заломленных  малиновых  шапках. ’о и дело, прерываЯ  шеренги
конных  с  открытыми  лицами, шли  на конЯх же странные  фигуры,  в странных
чадрах, с отводными за спину трубками и с баллонами  на ремнЯх за спиной. ‡а
ними   ползли  громадные   цистерны-автомобили,  с  длиннейшими  рукавами  и
шлангами,  точно  на  пожарных  повозках,  и тЯжелые, раздавливающие  торцы,
наглухо закрытые и светЯщиесЯ узенькими бойницами танки на гусеничных лапах.
Џрерывались шеренги конных и шли автомобили, зашитые наглухо в  серую броню,
с  теми же трубками, торчащими  наружу, и  белыми нарисованными  черепами на
боках с надписью "газ", "„оброхим".
     - ‚ыручайте, братцы,  - завывали с тротуаров, - бейте гадов... ‘пасайте
Њоскву!
     - Њать... мать... - перекатывалось по рЯдам. Џапиросы пачками прыгали в
освещенном  ночном воздухе,  и белые зубы  скалились  на  ошалевших людей  с
коней. Џо рЯдам разливалось глухое и щиплющее сердце пение:

     ...Ќи туз, ни дама, ни валет,
     Џобьем мы гадов без сомненьЯ,
     —етыре с боку - ваших нет...

     ѓудЯщие  раскаты  "ура"  выплывали  над  всей этой  кашей,  потому  что
пронессЯ  слух, что впереди шеренг на лошади, в таком же  малиновом башлыке,
как и все всадники, едет ставший легендарным десЯть лет назад, постаревший и
поседевший командир конной громады. ’олпа завывала и  в небо улетал, немного
успокаиваЯ мЯтущиесЯ сердца, гул "ура... ура"...

     * * * * *

     €нститут был скупо освещен. ‘обытиЯ в  него долетали только отдельными,
смутными и  глухими отзвуками. ђаз под огненными часами  близ манежа грохнул
веером  залп,  это  расстрелЯли  на  месте  мародеров,  пытавшихсЯ  ограбить
квартиру на  ‚олхонке. Њашинного движениЯ на улице здесь было мало, оно  все
сбивалось к вокзалам. ‚ кабинете  профессора, где тускло горела  одна лампа,
отбрасываЯ пучок на стол, Џерсиков  сидел, положив голову на руки, и молчал.
‘лоистый дым  веЯл вокруг него.  ‹уч  в  Ящике  погас.  ‚  террариЯх лЯгушки
молчали, потому что уже спали.  Џрофессор не работал и не  читал. ‚ стороне,
под  левым его локтем,  лежал вечерний  выпуск  телеграмм  на  узкой полосе,
сообщавший, что ‘моленск горит весь и что артиллериЯ обстреливает  можайский
лес по  квадратам, громЯ  залежи крокодильих Яиц, разложенных во всех  сырых
оврагах.  ‘ообщалось,  что  эскадрильЯ  аэропланов  под ‚Язьмою  действовала
весьма удачно, залив  газом почти  весь  уезд,  но что жертвы человеческие в
этих пространствах неисчислимы из-за того, что население, вместо того, чтобы
покидать  уезды  в порЯдке  правильной  эвакуации, благодарЯ панике металось
разрозненными группами  на свой страх и  риск,  кидаЯсь  куда глаза  глЯдЯт.
‘ообщалось,  что отдельнаЯ  кавказскаЯ  кавалерийскаЯ  дивизиЯ  в  можайском
направлении  блистательно  выиграла бой со  страусовыми стаЯми, перерубив их
всех и уничтожив громадные кладки страусовых Яиц. Џри  этом дивизиЯ  понесла
незначительные потери. ‘ообщалось от правительства, что в случае, если гадов
не удастсЯ удержать в 200-верстной зоне от столицы, она будет эвакуирована в
полном  порЯдке.  ‘лужащие и  рабочие должны  соблюдать полное  спокойствие.
Џравительство  примет  самые  жестокие  меры  к  тому,  чтобы  не  допустить
смоленской  истории, в  результате  которой,  благодарЯ смЯтению, вызванному
неожиданным  нападением гремучих змей,  поЯвившихсЯ в  количестве нескольких
тысЯч, город загорелсЯ во всех  местах, где бросили  горЯщие  печи  и начали
безнадежный   повальный  исход.   ‘ообщалось,  что   продовольствием  Њосква
обеспечена  по  меньшей мере  на полгода и что  совет  при главнокомандующем
принимает срочные  меры  к бронировке квартир  длЯ  того, чтобы  вести бои с
гадами на самых улицах столицы, в случае, если красным армиЯм и аэропланам и
эскадрильЯм не удастсЯ удержать нашествие пресмыкающихсЯ.
     Ќичего этого профессор не читал,  смотрел  остекленевшими глазами перед
собой и курил. Љроме него только два человека были в институте  -  Џанкрат и
то и  дело  заливающаЯсЯ слезами экономка  ЊарьЯ  ‘тепановна,  бессоннаЯ уже
третью  ночь,  которую  она проводила  в кабинете профессора, ни за  что  не
желающего покинуть свой  единственный оставшийсЯ потухший Ящик. ’еперь ЊарьЯ
‘тепановна приютилась на  клеенчатом  диване,  в  тени  в углу, и  молчала в
скорбной  думе,  глЯдЯ, как чайник  с чаем, предназначенным длЯ  профессора,
закипал на треножнике  газовой  горелки. €нститут  молчал, и  все  произошло
внезапно.
     ‘  тротуара вдруг послышались ненавистные звонкие крики, так что  ЊарьЯ
‘тепановна  вскочила  и  взвизгнула.  Ќа  улице  замелькали огни  фонарей  и
отозвалсЯ голос Џанкрата в вестибюле. Џрофессор плохо воспринЯл этот шум. Ћн
поднЯл  на  мгновение  голову,  пробормотал:  "€шь как беснуютсЯ...  что ж Я
теперь  поделаю". € вновь впал в  оцепенение. Ќо  оно было нарушено. ‘трашно
загремели  кованые  двери  института,  выходЯщие  на  ѓерцена, и  все  стены
затрЯслись.  ‡атем  лопнул  сплошной  зеркальный  слой в соседнем  кабинете.
‡азвенело  и  высыпалось  стекло  в кабинете  профессора,  и серый  булыжник
прыгнул в окно, развалив стеклЯнный стол.  ‹Ягушки шарахнулись в террариЯх и
поднЯли   вопль.   ‡аметалась,  завизжала  ЊарьЯ  ‘тепановна,   бросилась  к
профессору,  хватаЯ  его  за  руки и  крича:  «“бегайте,  ‚ладимир  €патьич,
убегайте». - ’от поднЯлсЯ с винтЯщегосЯ  стула, выпрЯмилсЯ  и, сложив  палец
крючком, ответил,  причем  глаза  его на  миг  приобрели  прежний остренький
блеск, напоминавший прежнего вдохновенного Џерсикова.
     -  Ќикуда  Я не пойду, - проговорил  он,  - это  просто  глупость,  они
мечутсЯ,  как сумасшедшие... Ќу, а если всЯ Њосква сошла с ума, то куда же Я
уйду. €, пожалуйста, перестаньте кричать. Џри чем здесь Я. Џанкрат! - позвал
он и нажал кнопку.
     ‚ероЯтно, он хотел, чтоб Џанкрат прекратил всю суету, которой он вообще
никогда  не  любил. Ќо Џанкрат  ничего уже не мог поделать. ѓрохот  кончилсЯ
тем,  что  двери  института  растворились и  издалека  донеслись  хлопушечки
выстрелов, а потом весь  каменный институт заполнилсЯ бегом, выкриками, боем
стекол. ЊарьЯ  ‘тепановна вцепилась  в рукав Џерсикова и начала  его  тащить
куда-то,  но он отбилсЯ  от нее, вытЯнулсЯ во  весь рост и, как был в  белом
халате, вышел в коридор.
     -  Ќу? -  спросил  он.  „вери распахнулись, и  первое, что поЯвилось  в
дверЯх, это спина  военного с малиновым шевроном и звездой на левом  рукаве.
Ћн отступал из двери, в которую напирала ЯростнаЯ толпа, спиной и стрелЯл из
револьвера. Џотом он бросилсЯ бежать мимо Џерсикова, крикнув ему:
     - Џрофессор, спасайтесь, Я больше ничего не могу сделать.
     …го  словам  ответил  визг  Њарьи  ‘тепановны.  ‚оенный проскочил  мимо
Џерсикова, стоЯщего как белое изваЯние, и исчез во тьме извилистых коридоров
в противоположном конце. ‹юди вылетали из дверей, завываЯ:
     - Ѓей его! “бивай...
     - Њирового злодеЯ!
     - ’ы распустил гадов!
     €скаженные  лица, разорванные  платьЯ  запрыгали в коридорах, и  кто-то
выстрелил. ‡амелькали палки. Џерсиков немного отступил назад, прикрыл дверь,
ведущую в кабинет,  где в ужасе на полу на коленЯх стоЯла ЊарьЯ  ‘тепановна,
распростер руки,  как распЯтый...  он не хотел  пустить толпу  и закричал  в
раздражении:
     - ќто  форменное сумасшествие... вы совершенно  дикие  звери.  —то  вам
нужно?  -  ‡авыл:  - ‚он отсюда!  - и закончил  фразу резким, всем  знакомым
выкриком: - Џанкрат, гони их вон.
     Ќо  Џанкрат  никого уже не  мог  выгнать.  Џанкрат с  разбитой головой,
истоптанный и рваный в клочьЯ, лежал недвижимо в вестибюле, и новые  и новые
толпы рвались мимо него, не обращаЯ вниманиЯ на стрельбу милиции с улицы.
     Ќизкий  человек,  на обезьЯньих кривых ногах, в разорванном пиджаке,  в
разорванной  манишке, сбившейсЯ на сторону,  опередил  других,  дорвалсЯ  до
Џерсикова и страшным ударом  палки  раскроил ему голову.  Џерсиков качнулсЯ,
стал падать на бок, и последним его словом было:
     - Џанкрат... Џанкрат...
     Ќи  в чем  не повинную Њарью ‘тепановну убили  и растерзали в кабинете,
камеру,  где  потух луч,  разнесли  в клочьЯ,  в клочьЯ  разнесли  террарии,
перебив   и  истоптав  обезумевших  лЯгушек,  раздробили  стеклЯнные  столы,
раздробили  рефлекторы, а  через час  институт  пылал,  возле  него валЯлись
трупы,  оцепленные  шеренгою   вооруженных  электрическими  револьверами,  и
пожарные автомобили, насасываЯ воду из  кранов, лили струи  во  все окна, из
которых, гудЯ, длинно выбивалось пламЯ.


        ѓлава 12. Њорозный бог на машине

     ‚  ночь с 19-го на 20-е августа 1928 года  упал  неслыханный,  никем из
старожилов никогда  еще не отмеченный мороз. Ћн  пришел  и  продержалсЯ двое
суток,  достигнув 18 градусов.  ЋстервеневшаЯ Њосква заперла  все  окна, все
двери. ’олько к концу третьих суток понЯло население, что мороз спас столицу
и  те  безграничные пространства, которыми  она владела  и на  которые упала
страшнаЯ  беда  28-го  года.  ЉоннаЯ  армиЯ  под  Њожайском,  потерЯвшаЯ три
четверти  своего состава,  начала изнемогать, и газовые  эскадрильи не могли
остановить движениЯ мерзких пресмыкающихсЯ, полукольцом заходивших с запада,
юго-запада и юга по направлению к Њоскве.
     €х задушил мороз. „вух суток по 18  градусов не выдержали омерзительные
стаи,  и в 20-х  числах августа, когда мороз  исчез, оставив лишь  сырость и
мокроту, оставив влагу в  воздухе, оставив побитую  нежданным холодом зелень
на  деревьЯх,  битьсЯ  больше было не с  кем. Ѓеда  кончилась.  ‹еса,  полЯ,
необозримые болота были еще завалены  разноцветными  Яйцами, покрытыми порою
странным, нездешним рисунком,  который  безвестно пропавший ђокк принимал за
грЯзюку, но эти Яйца  были совершенно безвредны. Ћни были мертвы, зародыши в
них были прикончены.
     Ќеобозримые пространства земли еще  долго гнили от  бесчисленных трупов
крокодилов  и  змей,  вызванных  к  жизни таинственным, родившимсЯ на  улице
ѓерцена в гениальных  глазах  лучом,  но они уже не  были  опасны, непрочные
созданьЯ  гнилостных жарких тропических болот погибли в  два днЯ, оставив на
пространстве трех губерний страшное зловоние, разложение и гной.
     Ѓыли долгие эпидемии,  были долго повальные болезни от  трупов  гадов и
людей, и долго еще ходила армиЯ,  но уже снабженнаЯ  не газами,  а саперными
принадлежностЯми,   керосиновыми  цистернами   и  шлангами,  очищаЯ   землю.
Ћчистила, и все кончилось к весне 29-го года.
     Ђ весною 29-го года опЯть затанцевала,  загорелась и завертелась огнЯми
Њосква, и опЯть  по-прежнему  шаркало движение механических  экипажей, и над
шапкою  •рама  •риста  висел,  как  на  ниточке,  лунный  серп, и  на  месте
сгоревшего в  августе  28-го  года двухэтажного  института  выстроили  новый
зоологический дворец, и им заведовал  приват-доцент €ванов, но Џерсикова уже
не было. Ќикогда  не возникал  перед глазами  людей  скорченный убедительный
крючок из  пальца, и никто больше не слышал  скрипучего квакающего голоса. Ћ
луче и катастрофе 28-го года  еще долго  говорил и писал весь  мир, но потом
имЯ профессора ‚ладимира €патьевича Џерсикова оделось туманом и погасло, как
погас и самый открытый им в апрельскую ночь красный луч. ‹уч же  этот  вновь
получить  не удалось,  хоть  иногда  изЯщный джентльмен  и  ныне  ординарный
профессор  Џетр  ‘тепанович  €ванов  и  пыталсЯ.  Џервую  камеру  уничтожила
разъЯреннаЯ толпа в ночь убийства Џерсикова. ’ри камеры сгорели в никольском
совхозе  "Љрасный луч" при первом бое эскадрильи с гадами, а восстановить их
не удалось. Љак ни просто было сочетание стекол с зеркальными пучками света,
его не скомбинировали во второй раз, несмотрЯ на стараниЯ €ванова. Ћчевидно,
длЯ этого  нужно было что-то  особенное,  кроме  знаниЯ, чем  обладал в мире
только один человек - покойный профессор ‚ладимир €патьевич Џерсиков.

     Њосква, 1924 год, октЯбрь