ерно,
ничего не сказано. ќге-ге, уж  не прав ли Ѓездомный? Ђ ну как документы  эти
липовые? Ђх, до чего странный субъект. ‡вонить,  звонить! ‘ейчас же звонить!
…го быстро разъЯснЯт!
     €, ничего не слушаЯ более, Ѓерлиоз побежал дальше.
     ’ут у самого выхода на Ѓронную со скамейки навстречу редактору поднЯлсЯ
в  точности тот самый  гражданин,  что тогда при свете  солнца вылепилсЯ  из
жирного  зноЯ.  ’олько сейчас  он был  уже  не  воздушный,  а  обыкновенный,
плотский,  и в начинающихсЯ сумерках Ѓерлиоз отчетливо разглЯдел, что усишки
у него,  как куриные перьЯ, глазки маленькие,  иронические и  полупьЯные,  а
брючки клетчатые, подтЯнутые настолько, что видны грЯзные белые носки.
     Њихаил  Ђлександрович так и попЯтилсЯ, но утешил себЯ тем соображением,
что это глупое совпадение и что вообще сейчас об этом некогда размышлЯть.
     --   ’урникет  ищете,  гражданин?  --  треснувшим  тенором  осведомилсЯ
клетчатый тип,  -- сюда пожалуйте! ЏрЯмо, и выйдете  куда надо. ‘  вас бы за
указание на четверть литра... поправитьсЯ... бывшему  регенту! -- кривлЯЯсь,
субъект наотмашь снЯл жокейский свой картузик.
     Ѓерлиоз не  стал  слушать  попрошайку  и  ломаку  регента,  подбежал  к
турникету и взЯлсЯ за него рукой. Џовернув его,  он уже собиралсЯ шагнуть на
рельсы, как в лицо ему брызнул красный и белый свет: загорелась в стеклЯнном
Ящике надпись "Ѓерегись трамваЯ!".
     ’отчас и подлетел этот трамвай, поворачивающий по новопроложенной линии
с  …рмолаевского  на  Ѓронную.  Џовернув  и  выйдЯ  на  прЯмую, он  внезапно
осветилсЯ изнутри электричеством, взвыл и наддал.
     Ћсторожный Ѓерлиоз, хоть и стоЯл безопасно, решил вернутьсЯ за рогатку,
переложил руку на вертушке, сделал шаг назад. € тотчас рука его скользнула и
сорвалась,  нога неудержимо,  как  по льду,  поехала по  булыжнику,  откосом
сходЯщему к рельсам, другую ногу подбросило, и Ѓерлиоза выбросило на рельсы.
     ‘тараЯсь  за  что-нибудь ухватитьсЯ,  Ѓерлиоз  упал  навзничь, несильно
ударившись  затылком о  булыжник, и успел увидеть в  высоте,  но справа  или
слева -- он уже не сообразил,  -- позлащенную луну.  Ћн успел повернутьсЯ на
бок, бешеным движением в тот же миг подтЯнув ноги к животу, и, повернувшись,
разглЯдел несущеесЯ  на  него с неудержимой силой совершенно белое от  ужаса
лицо женщины-вагоновожатой и ее  алую  повЯзку.  Ѓерлиоз  не  вскрикнул,  но
вокруг  него  отчаЯнными  женскими  голосами  завизжала  всЯ улица.  ‚ожатаЯ
рванула электрический тормоз, вагон сел носом в землю, после этого мгновенно
подпрыгнул, и с  грохотом и звоном  из  окон полетели  стекла.  ’ут в  мозгу
Ѓерлиоза кто-то отчаЯнно крикнул -- "Ќеужели?.." …ще раз, и в последний раз,
мелькнула луна, но уже разваливаЯсь на куски, и затем стало темно.
     ’рамвай накрыл Ѓерлиоза, и  под  решетку  Џатриаршей аллеи выбросило на
булыжный откос  круглый  темный  предмет.  ‘катившись  с  этого  откоса,  он
запрыгал по булыжникам Ѓронной.
     ќто была отрезаннаЯ голова Ѓерлиоза.

        ѓлава 4. ЏогонЯ


     “тихли  истерические  женские крики, отсверлили  свистки  милиции,  две
санитарные машины увезли: одна -- обезглавленное тело и отрезанную  голову в
морг, другаЯ  -- раненную  осколками  стекла красавицу вожатую,  дворники  в
белых фартуках убрали осколки стекол и засыпали песком кровавые лужи, а €ван
Ќиколаевич как упал на  скамейку, не добежав до турникета, так и осталсЯ  на
ней.
     Ќесколько раз он  пыталсЯ поднЯтьсЯ, но  ноги  его не  слушались  --  с
Ѓездомным приключилось что-то вроде паралича.
     Џоэт бросилсЯ бежать  к турникету, как только  услыхал  первый вопль, и
видел,  как голова  подскакивала на  мостовой. Ћт этого он до того обезумел,
что, упавши на скамью,  укусил себЯ за руку до крови. Џро сумасшедшего немца
он, конечно, забыл и старалсЯ понЯть только одно, как  это может  быть,  что
вот только что он говорил с Ѓерлиозом, а через минуту -- голова...
     ‚зволнованные люди пробегали мимо поэта по аллее, что-то восклицаЯ,  но
€ван Ќиколаевич их слов не воспринимал.
     Ћднако неожиданно  возле него столкнулись две женщины,  и  одна из них,
востроносаЯ  и простоволосаЯ, закричала  над самым ухом поэта другой женщине
так:
     -- Ђннушка, наша Ђннушка! ‘ садовой! ќто ее работа! ‚зЯла она в бакалее
подсолнечного  масла,  да  литровку-то   о  вертушку  и  разбей!  ‚сю   юбку
изгадила...  “ж  она  ругалась,  ругалась!  Ђ  он-то,  бедный,  стало  быть,
поскользнулсЯ да и поехал на рельсы...
     €з всего  выкрикнутого женщиной в расстроенный  мозг  €вана  Ќиколевича
вцепилось одно слово: "Ђннушка"...
     -- Ђннушка...  Ђннушка?..  --  забормотал  поэт,  тревожно озираЯсь, --
позвольте, позвольте...
     Љ  слову  "Ђннушка"  привЯзались  слова "подсолнечное масло",  а  затем
почему-то "Џонтий Џилат". Џилата поэт отринул и стал вЯзать цепочку, начинаЯ
со слова  "Ђннушка". € цепочка эта свЯзалась очень быстро и тотчас привела к
сумасшедшему профессору.
     ‚иноват!  „а ведь  он же сказал, что заседание не состоитсЯ, потому что
Ђннушка разлила  масло. €,  будьте любезны, оно не состоитсЯ! ќтого мало: он
прЯмо сказал, что Ѓерлиозу отрежет голову женщина?! „а, да, да! ‚едь вожатаЯ
была женщина?! —то же это такое? Ђ?
     Ќе оставалось даже  зерна сомнениЯ в  том, что таинственный консультант
точно  знал  заранее  всю картину  ужасной  смерти  Ѓерлиоза. ’ут  две мысли
пронизали мозг поэта. ЏерваЯ: "Ћн отнюдь не сумасшедший! ‚се это глупости!",
и втораЯ: "“ж не подстроил ли он это сам?!"
     Ќо, позвольте спросить, каким образом?!
     -- ќ, нет! ќто мы узнаем!
     ‘делав  над собой великое усилие, €ван Ќиколаевич  поднЯлсЯ со скамьи и
бросилсЯ назад, туда, где разговаривал с профессором. € оказалось,  что тот,
к счастью, еще не ушел.
     Ќа Ѓронной уже зажглись фонари, а над Џатриаршими светила золотаЯ луна,
и в  лунном,  всегда обманчивом, свете €вану Ќиколаевичу показалось, что тот
стоит, держа под мышкою не трость, а шпагу.
     Ћтставной  втируша-регент сидел  на том  самом  месте,  где  сидел  еще
недавно сам  €ван Ќиколаевич.  ’еперь  регент нацепил  себе на  нос  Явно не
нужное пенсне, в котором одного стекла вовсе  не было, а другое треснуло. Ћт
этого клетчатый  гражданин  стал  еще  гаже, чем  был тогда,  когда указывал
Ѓерлиозу путь на рельсы.
     ‘  холодеющим сердцем €ван  приблизилсЯ к профессору и,  взглЯнув ему в
лицо, убедилсЯ в том, что никаких признаков сумасшествиЯ нет и не было.
     -- ‘ознавайтесь, кто вы такой? -- глухо спросил €ван.
     €ностранец насупилсЯ, глЯнул так,  как  будто впервые  видит  поэта,  и
ответил неприЯзненно:
     -- Ќе понимай... русский говорить...
     -- Ћни не понимают! -- ввЯзалсЯ со скамейки регент, хотЯ его никто и не
просил объЯснЯть слова иностранца.
     -- Ќе  притворЯйтесь!  -- грозно сказал €ван  и  почувствовал холод под
ложечкой, --  вы только что  прекрасно говорили по-русски. ‚ы не немец и  не
профессор! ‚ы -- убийца и шпион! „окументы! -- Яростно крикнул €ван.
     ‡агадочный  профессор брезгливо  скривил и без того  кривой рот и пожал
плечами.
     -- ѓражданин! -- опЯть встрЯл мерзкий регент, -- вы что же это волнуете
интуриста? ‡а это с вас строжайше спроситсЯ! -- а  подозрительный  профессор
сделал надменное лицо, повернулсЯ и пошел от €вана прочь.
     €ван почувствовал, что терЯетсЯ. ‡адыхаЯсь, он обратилсЯ к регенту:
     --  ќй,  гражданин,  помогите  задержать  преступника! ‚ы  обЯзаны  это
сделать!
     ђегент чрезвычайно оживилсЯ, вскочил и заорал:
     --  ѓде  твой  преступник?  ѓде  он?  €ностранный преступник?  -- глаза
регента  радостно  заиграли,  -- этот? …жели он преступник, то первым долгом
следует кричать: "Љараул!" Ђ то он уйдет. Ђ ну, давайте вместе! ђазом!  -- и
тут регент разинул пасть.
     ђастерЯвшийсЯ €ван  послушалсЯ шуткарЯ-регента  и  крикнул "караул!", а
регент его надул, ничего не крикнул.
     Ћдинокий,  хриплый  крик  €вана  хороших  результатов  не  принес.  „ве
каких-то девицы шарахнулись от него в сторону, и он услышал слово "пьЯный".
     -- Ђ, так ты с ним заодно? -- впадаЯ в  гнев, прокричал €ван, -- ты что
же это, глумишьсЯ надо мной? Џусти!
     €ван  кинулсЯ вправо,  и регент -- тоже вправо! €ван  --  влево,  и тот
мерзавец туда же.
     -- ’ы нарочно под ногами путаешьсЯ? -- звереЯ, закричал €ван, -- Я тебЯ
самого предам в руки милиции!
     €ван сделал попытку ухватить негодЯЯ за рукав,  но  промахнулсЯ и ровно
ничего не поймал. ђегент как сквозь землю провалилсЯ.
     €ван ахнул, глЯнул  вдаль и увидел ненавистного неизвестного.  ’от  был
уже у выхода в Џатриарший переулок, и притом не один. Ѓолее чем сомнительный
регент  успел  присоединитьсЯ  к  нему.  Ќо это еще  не  все: третьим в этой
компании оказалсЯ  неизвестно  откуда взЯвшийсЯ  кот, громадный, как  боров,
черный, как  сажа  или грач,  и  с отчаЯнными кавалерийскими  усами.  ’ройка
двинулась в Џатриарший, причем кот тронулсЯ на задних лапах.
     €ван устремилсЯ за  злодеЯми вслед  и  тотчас убедилсЯ, что догнать  их
будет очень трудно.
     ’ройка  мигом  проскочила  по  переулку  и  оказалась на  Cпиридоновке.
‘колько €ван не прибавлЯл  шагу,  расстоЯние между преследуемыми и им ничуть
не сокращалось.  € не успел  поэт опомнитьсЯ,  как после  тихой Cпиридоновки
очутилсЯ  у Ќикитских  ворот,  где  положение его  ухудшилось.  ’ут уж  была
толчеЯ,  €ван  налетел на  кой-кого из  прохожих, был обруган. ‡лодейскаЯ же
шайка  к  тому  же здесь решила  применить  излюбленный  бандитский прием --
уходить врассыпную.
     ђегент с великой  ловкостью на  ходу ввинтилсЯ  в  автобус,  летЯщий  к
Ђрбатской  площади,  и  ускользнул.  ЏотерЯв  одного из  преследуемых,  €ван
сосредоточил свое  внимание на коте и видел, как этот странный кот подошел к
подножке  моторного  вагона   "Ђ",  стоЯщего  на  остановке,  нагло  отсадил
взвизгнувшую  женщину, уцепилсЯ  за поручень и даже  сделал  попытку всучить
кондукторше гривенник через открытое по случаю духоты окно.
     Џоведение кота настолько  поразило €вана, что он в неподвижности застыл
у  бакалейного  магазина  на углу  и  тут вторично, но  гораздо сильнее, был
поражен  поведением  кондукторши.  ’а, лишь  только увидела кота, лезущего в
трамвай, со злобой, от которой даже трЯслась, закричала:
     -- Љотам нельзЯ! ‘ котами нельзЯ! Ѓрысь! ‘лезай, а то милицию позову!
     Ќи кондукторшу, ни пассажиров не поразила самаЯ суть дела:  не  то, что
кот  лезет в трамвай,  в чем было бы еще полбеды,  а  то, что  он собираетсЯ
платить!
     Љот  оказалсЯ  не  только  платежеспособным,  но  и  дисциплинированным
зверем. Џри первом же окрике кондукторши он прекратил  наступление, снЯлсЯ с
подножки и сел на остановке, потираЯ гривенником  усы. Ќо  лишь  кондукторша
рванула веревку и трамвай тронулсЯ, кот  поступил  как всЯкий, кого изгонЯют
из трамваЯ, но  которому все-таки ехать-то надо. Џропустив мимо себЯ все три
вагона, кот вскочил на заднюю  дугу последнего,  лапой  вцепилсЯ в  какую-то
кишку, выходЯщую из стенки, и укатил, сэкономив, таким образом, гривенник.
     ‡анЯвшись паскудным котом, €ван едва не потерЯл самого главного из трех
--  профессора. Ќо, по  счастью, тот  не успел  улизнуть. €ван увидел  серый
берет в гуще в начале Ѓольшой Ќикитской, или ѓерцена. ‚ мгновение ока €ван и
сам  оказалсЯ там. Ћднако  удачи не  было.  Џоэт и шагу прибавлЯл, и  рысцой
начинал  бежать,  толкаЯ  прохожих,  и  ни  на  сантиметр  не приблизилсЯ  к
профессору.
     Љак ни  был  расстроен  €ван, все же его поражала та сверхъестественнаЯ
скорость,  с которой  происходила погонЯ. €  двадцати секунд  не прошло, как
после  Ќикитских ворот €ван  Ќиколаевич был уже ослеплен огнЯми на Ђрбатской
площади.   …ще  несколько   секунд,  и  вот  какой-то  темный   переулок   с
покосившимисЯ тротуарами,  где €ван  Ќиколаевич грохнулсЯ  и  разбил колено.
ЋпЯть  освещеннаЯ  магистраль  -- улица  Љропоткина, потом  переулок,  потом
Ћстоженка и еще переулок, унылый,  гадкий и скупо освещенный. € вот здесь-то
€ван Ќиколаевич окончательно потерЯл того, кто был ему так нужен.  Џрофессор
исчез.
     €ван Ќиколаевич смутилсЯ, но ненадолго, потому что вдруг сообразил, что
профессор непременно должен  оказатьсЯ в доме N 13 и обЯзательно в  квартире
47.
     ‚орвавшись   в  подъезд,  €ван  Ќиколаевич  взлетел  на  второй   этаж,
немедленно  нашел  эту  квартиру  и  позвонил  нетерпеливо.  †дать  пришлось
недолго:  открыла €вану  дверь какаЯ-то  девочка  лет пЯти  и, ни о  чем  не
справлЯЯсь у пришедшего, немедленно ушла куда-то.
     ‚  громадной,  до  крайности  запущенной  передней,   слабо  освещенной
малюсенькой угольной  лампочкой под высоким,  черным  от  грЯзи потолком, на
стене висел  велосипед без шин, стоЯл  громадный ларь, обитый  железом, а на
полке над  вешалкой лежала зимнЯЯ  шапка, и длинные ее уши свешивались вниз.
‡а  одной  из дверей  гулкий мужской голос в  радиоаппарате  сердито  кричал
что-то стихами.
     €ван Ќиколаевич ничуть  не растерЯлсЯ в незнакомой  обстановке и  прЯмо
устремилсЯ  в коридор,  рассуждаЯ так: "Ћн, конечно, спрЯталсЯ  в ванной". ‚
коридоре было темно.  Џотыкавшись  в стены, €ван  увидел слабенькую  полоску
света внизу под дверью, нашарил ручку и несильно рванул ее. Љрючок отскочил,
и €ван оказалсЯ именно в ванной и подумал о том, что ему повезло.
     Ћднако  повезло не так уж, как бы нужно было! Ќа €вана пахнуло влажным,
теплом и, при свете углей,  тлеющих в  колонке, он разглЯдел большие корыта,
висЯщие на стене, и ванну, всю в черных страшных пЯтнах от сбитой эмали. ’ак
вот,  в  этой ванне стоЯла голаЯ гражданка, всЯ в мыле и с мочалкой в руках.
Ћна близоруко прищурилась на ворвавшегосЯ €вана и,  очевидно, обознавшись  в
адском освещении, сказала тихо и весело:
     -- Љирюшка!  Ѓросьте  трепатьсЯ! —то  вы, с ума  сошли?..  ”едор €ваныч
сейчас вернетсЯ. ‚он отсюда сейчас же! -- и махнула на €вана мочалкой.
     Ќедоразумение  было  налицо,  и  повинен  в  нем  был,   конечно,  €ван
Ќиколаевич.  Ќо признатьсЯ  в этом он не пожелал  и, воскликнув укоризненно:
"Ђх, развратница!.." --  тут  же зачем-то очутилсЯ на кухне. ‚ ней никого не
оказалось, и на  плите в полумраке стоЯло  безмолвно  около десЯтка потухших
примусов. Ћдин лунный луч, просочившись сквозь пыльное, годами не вытираемое
окно,  скупо  освещал тот  угол, где  в пыли и паутине висела забытаЯ икона,
из-за  киота  которой высовывались концы двух венчальных свечей. Џод большой
иконой висела пришпиленнаЯ маленькаЯ -- бумажнаЯ.
     Ќикому не известно, какаЯ тут мысль овладела  €ваном, но только, прежде
чем выбежать  на  черный  ход, он присвоил  одну из этих свечей, а  также  и
бумажную  иконку. ‚месте с этими предметами он покинул неизвестную квартиру,
что-то бормоча,  конфузЯсь при мысли о  том, что  он  только  что  пережил в
ванной, невольно стараЯсь угадать, кто бы был этот  наглый  Љирюшка и не ему
ли принадлежит противнаЯ шапка с ушами.
     ‚ пустынном  безотрадном переулке  поэт оглЯнулсЯ, ища беглеца, но того
нигде не было. ’огда €ван твердо сказал самому себе:
     -- Ќу конечно, он на Њоскве-реке! ‚перед!
     ‘ледовало бы, пожалуй, спросить €вана Ќиколаевича, почему  он полагает,
что профессор именно на Њоскве-реке, а не где-нибудь в другом месте. „а горе
в  том, что  спросить-то было некому.  Ћмерзительный переулок был совершенно
пуст.
     —ерез самое  короткое  времЯ можно  было увидеть €вана  Ќиколаевича  на
гранитных ступенЯх амфитеатра Њосквы-реки.
     ‘нЯв  с  себЯ  одежду, €ван поручил  ее какому-то  приЯтному  бородачу,
курЯщему самокрутку возле рваной белой толстовки и расшнурованных стоптанных
ботинок. Џомахав руками, чтобы  остыть, €ван ласточкой  кинулсЯ в воду.  „ух
перехватило у него, до того была  холодна вода, и мелькнула даже мысль,  что
не удастсЯ, пожалуй, выскочить  на поверхность. Ћднако выскочить удалось, и,
отдуваЯсь  и  фыркаЯ,  с  круглыми  от ужаса глазами,  €ван Ќиколаевич начал
плавать  в  пахнущей  нефтью  черной воде меж изломанных  зигзагов береговых
фонарей.
     Љогда мокрый €ван приплЯсал по ступенЯм  к тому месту, где осталось под
охраной бородача его платье, выЯснилось, что похищено не только второе, но и
первый, то есть  сам бородач.  ’очно на том  месте, где была  груда  платьЯ,
остались полосатые кальсоны,  рванаЯ  толстовка,  свеча,  иконка  и  коробка
спичек. Џогрозив в бессильной  злобе кому-то вдаль кулаком, €ван облачилсЯ в
то, что было оставлено.
     ’ут  его стали беспокоить  два соображениЯ: первое, это то, что исчезло
удостоверение  ЊЂ‘‘Ћ‹€’а, с  которым  он никогда не расставалсЯ, и,  второе,
удастсЯ  ли ему  в таком виде беспрепЯтственно  пройти по Њоскве? ‚се-таки в
кальсонах... Џравда, кому какое  дело, а все же не случилось бы какой-нибудь
придирки или задержки.
     €ван оборвал пуговицы с кальсон  там, где те застегивались у щиколотки,
в расчете на то, что,  может  быть, в таком виде они сойдут за летние брюки,
забрал иконку, свечу и спички и тронулсЯ, сказав самому себе:
     -- Љ ѓрибоедову! ‚не всЯких сомнений, он там.
     ѓород  уже  жил  вечерней жизнью.  ‚  пыли  пролетали,  брЯцаЯ  цепЯми,
грузовики, на платформах коих,  на  мешках,  раскинувшись  животами  кверху,
лежали какие-то мужчины. ‚се  окна были открыты. ‚ каждом из этих окон горел
огонь  под  оранжевым абажуром,  и  из  всех окон, из  всех дверей,  из всех
подворотен, с крыш и  чердаков, из  подвалов  и дворов вырывалсЯ хриплый рев
полонеза из оперы "…вгений Ћнегин".
     ЋпасениЯ €вана Ќиколаевича полностью оправдались:  прохожие обращали на
него внимание и  оборачивались.  ‚следствие этого он  решил покинуть большие
улицы и пробиратьсЯ  переулочками,  где  не так  назойливы  люди, где меньше
шансов, что пристанут к босому человеку, изводЯ его расспросами о кальсонах,
которые упорно не пожелали стать похожими на брюки.
     €ван так и сделал и углубилсЯ в таинственную сеть Ђрбатских переулков и
начал пробиратьсЯ под  стенками, пугливо косЯсь,  ежеминутно оглЯдываЯсь, по
временам прЯчась в подъездах и избегаЯ перекрестков со светофорами, шикарных
дверей посольских особнЯков.
     €  на всем  его  трудном  пути  невыразимо почему-то  мучил  вездесущий
оркестр, под аккомпанемент которого тЯжелый бас пел о своей любви к ’атьЯне.

        ѓлава 5. Ѓыло дело в ѓрибоедове


     ‘таринный  двухэтажный дом  кремового  цвета  помещалсЯ  на  бульварном
кольце  в  глубине  чахлого  сада,  отделенного  от тротуара  кольца  резною
чугунною решеткой. ЌебольшаЯ площадка перед домом была заасфальтирована, и в
зимнее  времЯ  на ней возвышалсЯ  сугроб  с лопатой,  а в летнее  времЯ  она
превращалась  в  великолепнейшее отделение летнего ресторана под парусиновым
тентом.
     „ом называлсЯ "домом ѓрибоедова" на том основании, что будто бы некогда
им владела тетка  писателЯ  -- Ђлександра  ‘ергеевича ѓрибоедова. Ќу владела
или  не владела -- мы того не  знаем. ЏомнитсЯ даже,  что,  кажетсЯ, никакой
тетки-домовладелицы у  ѓрибоедова не было...  Ћднако дом так называли. Ѓолее
того,  один московский  врун рассказывал,  что Якобы вот  во втором этаже, в
круглом зале с колоннами, знаменитый писатель читал отрывки из "ѓорЯ от ума"
этой  самой  тетке, раскинувшейсЯ  на софе, а впрочем, черт его знает, может
быть, и читал, не важно это!
     Ђ важно то, что в настоЯщее времЯ владел этим домом тот самый ЊЂ‘‘Ћ‹€’,
во  главе которого стоЯл  несчастный Њихаил Ђлександрович Ѓерлиоз до  своего
поЯвлениЯ на Џатриарших прудах.
     ‘ легкой руки членов ЊЂ‘‘Ћ‹€’а никто не называл дом "домом ѓрибоедова",
а  все  говорили  просто  --  "ѓрибоедов":  "џ  вчера два часа протолкалсЯ у
ѓрибоедова",  -- "Ќу и как?"  --  "‚ џлту  на месЯц добилсЯ". -- "Њолодец!".
€ли:  "Џойди  к  Ѓерлиозу,  он  сегоднЯ  от  четырех  до  пЯти  принимает  в
ѓрибоедове..." € так далее.
     ЊЂ‘‘Ћ‹€’ разместилсЯ в ѓрибоедове так, что лучше и уютнее не придумать.
‚сЯкий,   входЯщий  в  ѓрибоедова,   прежде  всего  знакомилсЯ  невольно   с
извещениЯми   разных   спортивных  кружков   и   с   групповыми,   а   также
индивидуальными  фотографиЯми членов ЊЂ‘‘Ћ‹€’а, которыми (фотографиЯми) были
увешаны стены лестницы, ведущей во второй этаж.
     Ќа дверЯх  первой  же  комнаты  в этом верхнем этаже  виднелась крупнаЯ
надпись "ђыбно-дачнаЯ секциЯ", и тут же был изображен  карась, попавшийсЯ на
уду.
     Ќа дверЯх  комнаты  N  2  было  написано  что-то  не  совсем  понЯтное:
"ЋднодневнаЯ творческаЯ путевка. ЋбращатьсЯ к Њ. ‚. Џодложной".
     ‘ледующаЯ дверь несла на себе краткую, но уже вовсе непонЯтную надпись:
"Џерелыгино". Џотом  у случайного посетителЯ ѓрибоедова начинали разбегатьсЯ
глаза от надписей, пестревших на ореховых теткиных дверЯх: "‡апись в очередь
на бумагу у Џоклевкиной", "Љасса", "‹ичные расчеты скетчистов"...
     Џрорезав  длиннейшую очередь,  начинавшуюсЯ  уже  внизу  в швейцарской,
можно  было  видеть надпись на двери, в которую ежесекундно  ломилсЯ  народ:
"Љвартирный вопрос".
     ‡а   квартирным  вопросом  открывалсЯ  роскошный  плакат,  на   котором
изображена была  скала, а по гребню ее ехал всадник в бурке и с винтовкой за
плечами.  Џониже -- пальмы и балкон, на балконе -- сидЯщий молодой человек с
хохолком, глЯдЯщий  куда-то ввысь очень-очень  бойкими глазами  и держащий в
руке  самопишущее  перо. Џодпись: "Џолнообъемные творческие отпуска  от двух
недель (рассказ-новелла)  до одного  года  (роман, трилогиЯ). џлта, ‘уук-‘у,
Ѓоровое, –ихидзири, Њахинджаури,  ‹енинград  (‡имний  дворец)". “ этой двери
также была очередь, но не чрезмернаЯ, человек в полтораста.
     „алее  следовали,  повинуЯсь  прихотливым изгибам,  подъемам  и спускам
ѓрибоедовского  дома,  -- "Џравление  ЊЂ‘‘Ћ‹€’а", "Љассы  N  2,  3,  4,  5",
"ђедакционнаЯ  коллегиЯ", "Џредседатель ЊЂ‘‘Ћ‹€’а",  "ЃильЯрднаЯ", различные
подсобные  учреждениЯ,  наконец,  тот  самый  зал  с  колоннадой,  где тетка
наслаждалась комедией гениального племЯнника.
     ‚сЯкий посетитель, если он,  конечно,  был не  вовсе  тупицей,  попав в
ѓрибоедова, сразу  же  соображал,  насколько хорошо  живетсЯ счастливцам  --
членам  ЊЂ‘‘Ћ‹€’а,  и чернаЯ  зависть  начинала немедленно  терзать  его.  €
немедленно же он обращал к небу горькие укоризны за то, что оно не наградило
его при рождении литературным талантом, без чего, естественно, нечего было и
мечтать овладеть членским ЊЂ‘‘Ћ‹€’ским билетом, коричневым, пахнущим дорогой
кожей, с золотой широкой каймой, -- известным всей Њоскве билетом.
     Љто скажет что-нибудь в защиту зависти?  ќто чувство дрЯнной категории,
но  все же  надо войти  и в положение  посетителЯ.  ‚едь то, что  он видел в
верхнем этаже, было не все  и далеко еще не все. ‚есь  нижний этаж теткиного
дома был занЯт рестораном, и каким рестораном! Џо справедливости он считалсЯ
самым лучшим в Њоскве. € не только потому, что размещалсЯ он в двух  больших
залах со сводчатыми потолками, расписанными лиловыми лошадьми с ассирийскими
гривами, не только потому, что на каждом столике  помещалась лампа, накрытаЯ
шалью,  не только потому,  что туда  не  мог  проникнуть  первый  попавшийсЯ
человек с улицы, а еще и потому, что  качеством своей провизии ѓрибоедов бил
любой ресторан в Њоскве, как  хотел,  и что эту провизию  отпускали по самой
сходной, отнюдь не обременительной цене.
     Џоэтому  нет  ничего  удивительного  в таком хотЯ бы разговоре, который
однажды слышал автор этих правдивейших строк у чугунной решетки ѓрибоедова:
     -- ’ы где сегоднЯ ужинаешь, Ђмвросий?
     -- —то за вопрос, конечно, здесь, дорогой ”ока! Ђрчибальд Ђрчибальдович
шепнул  мне сегоднЯ,  что будут порционные  судачки  а  натюрель. ‚иртуознаЯ
штука!
     -- “меешь ты жить, Ђмвросий! -- со вздохом отвечал тощий, запущенный, с
карбункулом на шее ”ока румЯногубому гиганту, золотистоволосому, пышнощекому
Ђмвросию-поэту.
     --  Ќикакого уменьЯ особенного у менЯ нету,  -- возражал Ђмвросий, -- а
обыкновенное желание  жить  по-человечески.  ’ы  хочешь сказать,  ”ока,  что
судачки можно встретить и в "Љолизее". Ќо в  "Љолизее" порциЯ судачков стоит
тринадцать рублей пЯтнадцать копеек, а у нас -- пЯть пЯтьдесЯт! Љроме  того,
в "Љолизее" судачки третьедневочные, и, кроме того, еще у тебЯ нет гарантии,
что  ты  не получишь  в "Љолизее"  виноградной  кистью по морде  от  первого
попавшего  молодого  человека, ворвавшегосЯ с театрального  проезда. Ќет,  Я
категорически  против  "ЉолизеЯ",  --  гремел  на  весь   бульвар  гастроном
Ђмвросий. -- Ќе уговаривай менЯ, ”ока!
     --  џ не уговариваю  тебЯ, Ђмвросий,  --  пищал  ”ока.  --  „ома  можно
поужинать.
     -- ‘луга покорный,  --  трубил Ђмвросий, -- представлЯю себе твою жену,
пытающуюсЯ соорудить в кастрюльке в  общей кухне  дома порционные  судачки а
натюрель! ѓи-ги-ги!.. Ћревуар, ”ока!  -- и,  напеваЯ, Ђмвросий устремлЯлсЯ к
веранде под тентом.
     ќх-хо-хо...  „а, было,  было!.. ЏомнЯт московские старожилы знаменитого
ѓрибоедова! —то отварные порционные  судачки! „ешевка это, милый Ђмвросий! Ђ
стерлЯдь, стерлЯдь в серебристой кастрюльке, стерлЯдь кусками, переложенными
раковыми  шейками  и  свежей  икрой? Ђ Яйца-кокотт  с  шампиньоновым пюре  в
чашечках?  Ђ  филейчики из дроздов  вам не нравились? ‘ трюфелЯми?  Џерепела
по-генуэзски? „есЯть  с полтиной!  „а  джаз,  да вежливаЯ услуга!  Ђ в июле,
когда всЯ семьЯ на даче, а вас неотложные литературные дела держат в городе,
-- на веранде, в  тени вьющегосЯ  винограда,  в золотом  пЯтне  на чистейшей
скатерти тарелочка супа-прентаньер? Џомните, Ђмвросий? Ќу что же спрашивать!
Џо  губам вашим вижу,  что  помните.  —то ваши  сижки,  судачки!  Ђ  дупелЯ,
гаршнепы, бекасы,  вальдшнепы по  сезону, перепела, кулики? ипЯщий в  горле
нарзан?! Ќо довольно, ты отвлекаешьсЯ, читатель! ‡а мной!..
     ‚  половине  одиннадцатого  часа того  вечера,  когда  Ѓерлиоз погиб на
Џатриарших, в ѓрибоедове наверху была освещена только одна комната,  и в ней
томились  двенадцать  литераторов,  собравшихсЯ  на  заседание  и  ожидавших
Њихаила Ђлександровича.
     ‘идЯщие на стульЯх, и на столах, и  даже на двух подоконниках в комнате
правлениЯ ЊЂ‘‘Ћ‹€’а  серьезно страдали  от духоты. Ќи одна свежаЯ  струЯ  не
проникала в открытые  окна. Њосква  отдавала накопленный за день  в асфальте
жар, и  Ясно было, что ночь не принесет  облегчениЯ. Џахло луком из  подвала
теткиного дома, где работала рестораннаЯ  кухнЯ, и  всем хотелось пить,  все
нервничали и сердились.
     Ѓеллетрист   Ѓескудников   --   тихий,   прилично  одетый   человек   с
внимательными  и  в то  же времЯ неуловимыми глазами --  вынул часы. ‘трелка
ползла к одиннадцати. Ѓескудников стукнул пальцем по циферблату, показал его
соседу, поэту „вубратскому, сидЯщему  на столе и от тоски болтающему ногами,
обутыми в желтые туфли на резиновом ходу.
     -- Ћднако, -- проворчал „вубратский.
     -- •лопец, наверно, на ЉлЯзьме  застрЯл,  --  густым голосом отозвалась
ЌастасьЯ   ‹укинишна  Ќепременова,  московскаЯ  купеческаЯ  сирота,  ставшаЯ
писательницей  и  сочинЯющаЯ  батальные  морские  рассказы  под  псевдонимом
"турман †орж".
     -- Џозвольте! -- смело  заговорил автор популЯрных скетчей ‡агривов. --
џ  и сам бы сейчас  с удовольствием на балкончике чайку  попил,  вместо того
чтобы здесь варитьсЯ. ‚едь заседание-то назначено в десЯть?
     --  Ђ сейчас  хорошо  на ЉлЯзьме,  --  подзудила присутствующих турман
†орж,  знаЯ, что дачный литераторский поселок Џерелыгино на ЉлЯзьме -- общее
больное место. -- ’еперь уж соловьи, наверно, поют. Њне всегда как-то  лучше
работаетсЯ за городом, в особенности весной.
     -- ’ретий год вношу  денежки, чтобы  больную  базедовой  болезнью  жену
отправить  в этот рай, да  что-то ничего в  волнах не  видно,  -- Ядовито  и
горько сказал новеллист €ероним Џоприхин.
     -- ќто уж как кому повезет, -- прогудел с подоконника критик Ђбабков.
     ђадость загорелась  в  маленьких глазках турман †оржа, и она  сказала,
смЯгчаЯ свое контральто:
     --  Ќе надо, товарищи, завидовать.  „ач всего двадцать  две, и строитсЯ
еще только семь, а нас в ЊЂ‘‘Ћ‹€’е три тысЯчи.
     -- ’ри тысЯчи сто одиннадцать человек, -- вставил кто-то из угла.
     --  Ќу  вот  видите,  --   проговорила  турман,  --  что   же  делать?
…стественно, что дачи получили наиболее талантливые из нас...
     -- ѓенералы! -- напрЯмик врезалсЯ в склоку ѓлухарев-сценарист.
     Ѓескудников, искусственно зевнув, вышел из комнаты.
     -- Ћдни в пЯти комнатах в Џерелыгине, -- вслед ему сказал ѓлухарев.
     --  ‹аврович  один  в  шести, -- вскричал „енискин, -- и столоваЯ дубом
обшита!
     --  ќ, сейчас не в  этом дело, --  прогудел  Ђбабков, --  а  в том, что
половина двенадцатого.
     ЌачалсЯ шум, назревало что-то вроде  бунта. ‘тали звонить в ненавистное
Џерелыгино,  попали не в ту дачу, к ‹авровичу, узнали, что ‹аврович ушел  на
реку,  и совершенно  от этого  расстроились.  Ќаобум  позвонили  в  комиссию
изЯщной словесности по добавочному N 930 и, конечно, никого там не нашли.
     -- Ћн мог бы и позвонить! -- кричали „енискин, ѓлухарев и Љвант.
     Ђх, кричали они напрасно: не мог Њихаил Ђлександрович позвонить никуда.
„алеко, далеко от ѓрибоедова, в  громадном зале, освещенном  тысЯчесвечовыми
лампами, на  трех цинковых столах лежало то,  что  еще недавно было Њихаилом
Ђлександровичем.
     Ќа  первом -- обнаженное,  в  засохшей  крови, тело с перебитой рукой и
раздавленной грудной клеткой,  на  другом  --  голова  с выбитыми  передними
зубами, с помутневшими открытыми глазами, которые не пугал резчайший свет, а
на третьем -- груда заскорузлых трЯпок.
     ‚озле    обезглавленного    стоЯли:   профессор   судебной    медицины,
патологоанатом и  его  прозектор,  представители следствиЯ  и  вызванный  по
телефону  от  больной жены заместитель Њихаила  Ђлександровича  Ѓерлиоза  по
ЊЂ‘‘Ћ‹€’у -- литератор †елдыбин.
     Њашина  заехала за †елдыбиным и, первым долгом, вместе  со  следствием,
отвезла  его  (около полуночи  это  было)  на  квартиру  убитого,  где  было
произведено опечатание его бумаг, а затем уж все поехали в морг.
     ‚от  теперь стоЯщие у останков покойного совещались, как лучше сделать:
пришить ли отрезанную голову к шее или выставить тело  в ѓрибоедовском зале,
просто закрыв погибшего наглухо до подбородка черным платком?
     „а, Њихаил Ђлександрович никуда не мог позвонить, и совершенно напрасно
возмущались и  кричали „енискин, ѓлухарев и Љвант с Ѓескудниковым.  ђовно  в
полночь все двенадцать  литераторов  покинули верхний  этаж  и спустились  в
ресторан.   ’ут   опЯть   про  себЯ   недобрым   словом   помЯнули   Њихаила
Ђлександровича: все столики на веранде, натурально, оказались  уже занЯтыми,
и пришлось оставатьсЯ ужинать в этих красивых, но душных залах.
     €  ровно  в  полночь  в  первом  из  них  что-то  грохнуло,  зазвенело,
посыпалось,  запрыгало. €  тотчас  тоненький мужской голос отчаЯнно закричал
под музыку: "ЂллилуйЯ!!" это ударил знаменитый ѓрибоедовский  джаз. Џокрытые
испариной  лица как  будто засветились,  показалось,  что  ожили  на потолке
нарисованные  лошади, в лампах как будто  прибавили свету, и  вдруг,  как бы
сорвавшись с цепи, заплЯсали оба зала, а за ними заплЯсала и веранда.
     ‡аплЯсал  ѓлухарев  с  поэтессой  ’амарой  ЏолумесЯц,  заплЯсал  Љвант,
заплЯсал †уколов-романист с какой-то киноактрисой в  желтом платье. ЏлЯсали:
„рагунский,  —ердакчи, маленький  „енискин  с  гигантской  турман  „жоржем,
плЯсала красавица архитектор ‘емейкина-ѓалл, крепко схваченнаЯ неизвестным в
белых  рогожных брюках. ЏлЯсали свои  и  приглашенные  гости,  московские  и
приезжие, писатель  €оганн из Љронштадта,  какой-то ‚итЯ Љуфтик из  ђостова,
кажетсЯ,  режиссер,  с  лиловым  лишаем   во  всю  щеку,  плЯсали  виднейшие
представители  поэтического   подраздела  ЊЂ‘‘Ћ‹€’а,   то   есть   Џавианов,
Ѓогохульский,  ‘ладкий,  пичкин  и  Ђдельфина  ЃуздЯк, плЯсали  неизвестной
профессии  молодые люди в  стрижке боксом, с подбитыми ватой плечами, плЯсал
какой-то  очень пожилой с бородой, в которой застрЯло перышко зеленого лука,
плЯсала  с ним пожилаЯ,  доедаемаЯ малокровием  девушка в оранжевом шелковом
измЯтом платьице.
     ЋплываЯ потом, официанты несли над  головами запотевшие кружки с пивом,
хрипло  и с ненавистью кричали: "‚иноват, гражданин!" ѓде-то в рупоре  голос
командовал: "Љарский раз! ‡убрик два! ”лЯки господарские!!" ’онкий голос уже
не пел, а  завывал:  "ЂллилуйЯ!".  ѓрохот  золотых  тарелок в  джазе  иногда
покрывал грохот посуды, которую судомойки по наклонной  плоскости спускали в
кухню. ‘ловом, ад.
     € было в полночь видение в аду. ‚ышел на веранду черноглазый красавец с
кинжальной  бородой, во фраке  и царственным взором  окинул  свои  владениЯ.
ѓоворили, говорили мистики, что было времЯ, когда красавец не носил фрака, а
был  опоЯсан  широким   кожаным  поЯсом,   из-за  которого  торчали  рукоЯти
пистолетов, а его волосы воронова  крыла были повЯзаны алым шелком, и плыл в
Љараибском море под его командой  бриг под черным гробовым флагом с адамовой
головой.
     Ќо нет, нет! ‹гут обольстители-мистики, никаких Љараибских морей нет на
свете, и не плывут в них отчаЯнные флибустьеры, и не гонитсЯ за ними корвет,
не  стелетсЯ  над  волною пушечный дым. Ќет ничего, и ничего и не  было! ‚он
чахлаЯ липа есть, есть чугуннаЯ решетка и за ней бульвар... € плавитсЯ лед в
вазочке,  и видны за соседним столиком налитые кровью чьи-то  бычьи глаза, и
страшно, страшно... Ћ боги, боги мои, Яду мне, Яду!..
     € вдруг за столиком вспорхнуло слово: "Ѓерлиоз!!" ‚друг джаз развалилсЯ
и затих, как будто кто-то хлопнул  по  нему кулаком. "—то, что, что, что?!!"
-- "Ѓерлиоз!!!". € пошли вскакивать, пошли вскакивать.
     „а,   взметнулась   волна   горЯ  при   страшном  известии  о   Њихаиле
Ђлександровиче. Љто-то суетилсЯ,  кричал, что необходимо сейчас же,  тут же,
не  сходЯ  с места, составить какую-то коллективную  телеграмму и немедленно
послать ее.
     Ќо  какую телеграмму, спросим мы, и куда?  € зачем ее посылать? ‚ самом
деле,  куда?  €  на  что  нужна какаЯ бы то  ни  было  телеграмма тому,  чей
расплющенный затылок сдавлен сейчас в  резиновых руках прозектора,  чью  шею
сейчас колет  кривыми иглами профессор? Џогиб он,  и  не  нужна ему  никакаЯ
телеграмма. ‚се кончено, не будем больше загружать телеграф.
     „а, погиб, погиб... Ќо мы то ведь живы!
     „а,  взметнулась  волна  горЯ,  но  подержалась,  подержалась  и  стала
спадать, и кой-кто уже вернулсЯ к  своему  столику и -- сперва  украдкой,  а
потом и в открытую -- выпил водочки и закусил. ‚ самом деле, не пропадать же
куриным  котлетам де-волЯй? —ем мы поможем Њихаилу Ђлександровичу?  ’ем, что
голодными останемсЯ? „а ведь мы-то живы!
     Ќатурально,   роЯль   закрыли   на  ключ,   джаз  разошелсЯ,  несколько
журналистов уехали в  свои  редакции  писать некрологи. ‘тало  известно, что
приехал из морга †елдыбин. Ћн поместилсЯ в кабинете покойного наверху, и тут
же прокатилсЯ слух, что он и будет замещать Ѓерлиоза. †елдыбин вызвал к себе
из  ресторана  всех двенадцать  членов правлениЯ,  и  в срочно начавшемсЯ  в
кабинете  Ѓерлиоза  заседании приступили к обсуждению неотложных вопросов об
убранстве колонного  ѓрибоедовского зала, о перевозе  тела  из  морга в этот
зал,  об  открытии доступа  в  него  и  о  прочем,  свЯзанном  с прискорбным
событием.
     Ђ ресторан  зажил своей обычной ночной жизнью и жил бы ею  до закрытиЯ,
то есть до четырех часов утра, если бы не произошло нечто, уже совершенно из
рЯду  вон  выходЯщее и  поразившее  ресторанных  гостей  гораздо больше, чем
известие о гибели Ѓерлиоза.
     Џервыми  заволновались  лихачи, дежурившие у ворот ѓрибоедовского дома.
‘лышно было, как один из них, приподнЯвшись на козлах прокричал:
     -- ’ю! ‚ы только поглЯдите!
     ‚след за тем,  откуда ни возьмись, у чугунной решетки вспыхнул огонечек
и стал приближатьсЯ к  веранде.  ‘идЯщие за столиками стали приподниматьсЯ и
всматриватьсЯ и увидели,  что вместе с огонечком шествует  к ресторану белое
привидение. Љогда оно приблизилось к самому трельЯжу, все как закостенели за
столиками с кусками стерлЯдки на вилках и вытаращив глаза. вейцар, вышедший
в  этот  момент  из  дверей  ресторанной вешалки  во двор,  чтобы  покурить,
затоптал папиросу и двинулсЯ было к привидению с Явной целью  преградить ему
доступ в  ресторан, но почему-то  не сделал  этого  и остановилсЯ, глуповато
улыбаЯсь.
     € привидение, пройдЯ в отверстие трельЯжа, беспрепЯтственно вступило на
веранду.  ’ут  все увидели,  что  это  --  никакое  не  привидение,  а  €ван
Ќиколаевич Ѓездомный -- известнейший поэт.
     Ћн  был  бос,  в  разодранной  беловатой  толстовке,  к  коей на  груди
английской булавкой была приколота бумажнаЯ иконка со стершимсЯ изображением
неизвестного  свЯтого, и в полосатых белых кальсонах. ‚ руке €ван Ќиколаевич
нес зажженную венчальную свечу.  ЏраваЯ  щека €вана Ќиколаевича  была  свеже
изодрана.  ’рудно даже измерить глубину молчаниЯ, воцарившегосЯ  на веранде.
‚идно было, как у  одного из  официантов  пиво течет из  покосившейсЯ  набок
кружки на пол.
     Џоэт поднЯл свечу над головой и громко сказал:
     -- ‡дорово,  други!  --  после  чего  заглЯнул под  ближайший столик  и
воскликнул тоскливо: -- Ќет, его здесь нет!
     Џослышались два голоса. Ѓас сказал безжалостно:
     -- ѓотово дело. ЃелаЯ горЯчка.
     Ђ второй, женский, испуганный, произнес слова:
     -- Љак же милициЯ-то пропустила его по улицам в таком виде?
     ќто €ван Ќиколаевич услыхал и отозвалсЯ:
     --  „важды хотели задержать, в скатертном и  здесь,  на Ѓронной,  да  Я
махнул через забор и,  видите, щеку изорвал! --  тут €ван  Ќиколаевич поднЯл
свечу и вскричал: -- ЃратьЯ по литературе! (Ћсипший голос его  окреп и  стал
горЯчей.) ‘лушайте менЯ все! Ћн поЯвилсЯ! ‹овите же его немедленно, иначе он
натворит неописуемых бед!
     --  —то? —то? —то он сказал? Љто поЯвилсЯ?  -- понеслись голоса со всех
сторон.
     -- Љонсультант! -- ответил  €ван, -- и этот консультант сейчас убил  на
Џатриарших Њишу Ѓерлиоза.
     ‡десь из внутреннего зала повалил на веранду народ, вокруг €ванова огнЯ
сдвинулась толпа.
     -- ‚иноват, виноват, скажите точнее, -- послышалсЯ над ухом €вана тихий
и вежливый голос, -- скажите, как это убил? Љто убил?
     --  €ностранный консультант,  профессор и шпион! -- озираЯсь, отозвалсЯ
€ван.
     -- Ђ как его фамилиЯ? -- тихо спросили на ухо.
     -- ’о-то фамилиЯ! -- в  тоске крикнул €ван, -- кабы Я  знал фамилию! Ќе
разглЯдел Я  фамилию на визитной карточке... Џомню только первую букву "‚е",
на "‚е" фамилиЯ! ЉакаЯ  же это фамилиЯ на "‚е"? -- схватившись рукою за лоб,
сам у  себЯ спросил  €ван  и  вдруг  забормотал: -- ‚е, ве, ве! ‚а...  ‚о...
‚ашнер?  ‚агнер?  ‚айнер?  ‚егнер? ‚интер?  -- волосы  на голове €вана стали
ездить от напрЯжениЯ.
     -- ‚ульф? -- жалостно выкрикнула какаЯ-то женщина.
     €ван рассердилсЯ.
     -- „ура!  --  прокричал он, ища  глазами  крикнувшую.  --  Џричем здесь
‚ульф? ‚ульф ни в чем не виноват! ‚о, во... Ќет! ’ак не вспомню! Ќу вот что,
граждане:  звоните сейчас  в милицию,  чтобы  выслали  пЯть  мотоциклетов  с
пулеметами, профессора ловить. „а не забудьте  сказать, что с  ним еще двое:
какой-то длинный, клетчатый...  пенсне треснуло... и кот черный, жирный. Ђ Я
пока что обыщу ѓрибоедова... џ чую, что он здесь!
     €ван  впал  в  беспокойство,  растолкал  окружающих, начал  размахивать
свечой, заливаЯ себЯ воском, и заглЯдывать под столы. ’ут послышалось слово:
"„октора!" -- и чье-то ласковое мЯсистое лицо, бритое и упитанное, в роговых
очках, поЯвилось перед €ваном.
     -- ’оварищ  Ѓездомный, --  заговорило  это лицо  юбилейным  голосом, --
успокойтесь!   ‚ы   расстроены   смертью   всеми   нами   любимого   Њихаила
Ђлександровича... нет, просто Њиши Ѓерлиоза.  Њы все это прекрасно понимаем.
‚ам нужен покой. ‘ейчас товарищи проводЯт вас в постель, и вы забудетесь...
     --  ’ы, -- оскалившись, перебил €ван, -- понимаешь ли, что надо поймать
профессора? Ђ ты лезешь ко мне со своими глупостЯми! Љретин!
     --  ’оварищ Ѓездомный, помилуйте,  -- ответило  лицо, краснеЯ, пЯтЯсь и
уже раскаиваЯсь, что ввЯзалось в это дело.
     -- Ќет, уж кого-кого, а тебЯ Я не помилую, -- с тихой ненавистью сказал
€ван Ќиколаевич.
     ‘удорога исказила его лицо, он быстро переложил  свечу из правой руки в
левую, широко размахнулсЯ и ударил участливое лицо по уху.
     ’ут  догадались броситьсЯ  на  €вана -- и  бросились. ‘веча погасла,  и
очки, соскочившие  с лица, были мгновенно растоптаны. €ван испустил страшный
боевой  вопль,  слышный  к  общему  соблазну  даже  на  бульваре,  и   начал
защищатьсЯ. ‡азвенела падающаЯ со столов посуда, закричали женщины.
     Џока  официанты  вЯзали  поэта полотенцами, в раздевалке  шел  разговор
между командиром брига и швейцаром.
     -- ’ы видел, что он в подштанниках? -- холодно спрашивал пират.

     -- „а ведь, Ђрчибальд Ђрчибальдович, -- трусЯ,  отвечал швейцар, -- как
же Я могу их не допустить, если они -- член ЊЂ‘‘Ћ‹€’а?
     -- ’ы видел, что он в подштанниках? -- повторЯл пират.
     -- Џомилуйте, Ђрчибальд Ђрчибальдович, -- багровеЯ, говорил швейцар, --
что же Я могу поделать? џ сам понимаю, на веранде дамы сидЯт.
     --  „амы здесь  ни при  чем, дамам  это все  равно, --  отвечал  пират,
буквально сжигаЯ швейцара глазами,  -- а это милиции не все равно! —еловек в
белье может следовать по улицам Њосквы только в одном случае, если он идет в
сопровождении м