‚ойдите.  ’ам увидите черный бюст Ћстровского.  Ђ напротив
беленькие колонны и чернаЯ-пречернаЯ печка, возле которой сидит на корточках
человек в валенках и топит ее.
     џ рассмеЯлсЯ.
    - ‚ы уверены,  что он непременно будет  и  непременно  на  корточках?
     - Ќепременно, - сухо ответил Ѓомбардов, ничуть не смеЯсь.
     - ‹юбопытно проверить!
     - Џроверьте.  Ћн спросит  тревожно:  "‚ы  куда?"  Ђ  вы  ответьте...
     - Ќазначено?
     - “гу. ’огда он вам скажет: "Џальтецо снимите здесь", - и вы попадете в
переднюю,  и  тут  выйдет  к  вам  фельдшерица  и спросит:  "‚ы зачем?" € вы
ответите...
     џ кивнул головой.
     - €ван ‚асильевич вас спросит первым долгом,  кто был ваш отец.  Ћн кто
был?
     - ‚ице-губернатор.
     Ѓомбардов сморщилсЯ.
     - ќ... нет, это, пожалуй, не подходит. Ќет, нет. ‚ы скажите так: служил
в банке.
     - ‚от уж это мне не нравитсЯ.  Џочему  Я  должен  врать  с  первого  же
момента?
     - Ђ потому что это может его испугать, а...
     џ только моргал глазами.
     - ...а вам все равно, банк ли, или что другое. Џотом он спросит, как вы
относитесь  к  гомеопатии.  Ђ  вы скажите,  что принимали капли от желудка в
прошлом году и они вам  очень  помогли.
     ’ут прогремели  звонки,  Ѓомбардов заторопилсЯ,  ему нужно было идти на
репетицию, и дальнейшие наставлениЯ он давал сокращенно.
     - Њишку Џанина вы не знаете, родились в Њоскве, - скороговоркой сообщал
Ѓомбардов,  - насчет ”омы скажите,  что он вам не понравилсЯ.  Љогда  будете
насчет пьесы говорить,  то не возражайте. ’ам выстрел в третьем акте, так вы
его не читайте...
     - Љак не читать, когда он застрелилсЯ?!
     ‡вонки повторились.
     Ѓомбардов бросилсЯ бежать в полутьму, издали донессЯ его тихий крик:
     - ‚ыстрела не читайте! € насморка у вас нет!
     ‘овершенно ошеломленный  загадками  Ѓомбардова,  Я  минута  в  минуту в
полдень был в тупике на ‘ивцевом ‚ражке.
     ‚о дворе  мужчины  в  тулупе  не  было,  но  как раз на том месте,  где
Ѓомбардов и говорил,  стоЯла баба в платке.  Ћна спросила:
     - ‚ам чего? - и подозрительно поглЯдела на менЯ.
     ‘лово "назначено" совершенно ее удовлетворило,  и Я повернул  за  угол.
’очка в точку в том месте,  где было указано, стоЯла кофейного цвета машина,
но на колесах, и человек трЯпкой вытирал кузов. ђЯдом с машиной стоЯло ведро
и какаЯ-то бутыль.
     ‘ледуЯ указаниЯм  Ѓомбардова,  Я  шел  безошибочно  и  попал  к   бюсту
Ћстровского.  "ќ..." - подумал Я, вспомнив Ѓомбардова: в печке весело пылали
березовые дрова,  но никого на корточках не было. Ќо не успел Я усмехнутьсЯ,
как стариннаЯ  дубоваЯ  темно-лакированнаЯ  дверь открылась,  и из нее вышел
старикашка с кочергой в руках и в  заплатанных  валенках.  “видев  менЯ,  он
испугалсЯ   и   заморгал  глазами.
     - ‚ам что, гражданин? - спросил он.
     - Ќазначено,  - ответил Я, упиваЯсь силой магического слова. ‘тарикашка
посветлел и махнул кочергой в направлении другой двери. ’ам горела стариннаЯ
лампочка под потолком. џ снЯл пальто, под мышку взЯл пьесу, стукнул в дверь.
’отчас за дверью послышалсЯ звук снимаемой цепи,  потом  повернулсЯ  ключ  в
дверЯх и выглЯнула  женщина в белой косынке и белом халате.
     - ‚ам что? - спросила  она.
     - Ќазначено, - ответил Я. †енщина посторонилась, пропустила менЯ внутрь
и внимательно поглЯдела на менЯ.
     - Ќа дворе холодно? - спросила она.
     - Ќет,  хорошаЯ погода, бабье лето, - ответил Я.
     - Ќасморка у вас нету? - спросила женщина.
     џ вздрогнул, вспомнив Ѓомбардова, и сказал:
     - Ќету, нету.
     - Џостучите сюда и входите,  - сурово сказала женщина и скрылась. Џеред
тем  как  стукнуть  в  темную,  окованную  металлическими полосами дверь,  Я
оглЯделсЯ.
     ЃелаЯ печка,  громадные  шкафы  какие-то.  Џахло  мЯтой  и еще какой-то
приЯтной травой.  ‘тоЯла полнаЯ тишина, и она вдруг прервалась боем хриплым.
Ѓило двенадцать раз, и затем тревожно прокуковала кукушка за шкафом.
     џ стукнул в дверь, потом нажал рукой на громадное тЯжкое кольцо, дверь
впустила менЯ в большую светлую комнату.
     џ волновалсЯ,  Я ничего почти не разглЯдел,  кроме дивана,  на  котором
сидел  €ван  ‚асильевич.  Ћн  был  точно такой же,  как на портрете,  только
немножко свежее и моложе.  —ерные его,  чуть  тронутые  проседью,  усы  были
прекрасно подкручены. Ќа груди, на золотой цепи, висел лорнет.
     €ван ‚асильевич поразил менЯ очаровательностью своей улыбки.
     - Ћчень приЯтно, - молвил он, чуть картавЯ, - прошу садитьсЯ.
     € Я сел в кресло.
     - ‚аше   имЯ  и  отчество?  -  ласково  глЯдЯ  на  менЯ,  спросил  €ван
‚асильевич.
     - ‘ергей ‹еонтьевич.
     - Ћчень приЯтно!  Ќу-с, как изволите поживать, ‘ергей Џафнутьевич? - €,
ласково  глЯдЯ  на менЯ,  €ван ‚асильевич побарабанил пальцами по столу,  на
котором лежал огрызок карандаша и стоЯл стакан с водой,  почему-то  накрытый
бумажкою.
     - Џокорнейше благодарю вас, хорошо.
     - Џростуды не чувствуете?
     - Ќет.
     €ван ‚асильевич как-то покрЯхтел и спросил:
     - Ђ здоровье вашего батюшки как?
     - Њой отец умер.
     - “жасно, - ответил €ван ‚асильевич, - а к кому обращались? Љто лечил?
     - Ќе могу сказать точно, но, кажетсЯ, профессор... профессор џнковский.
     - ќто напрасно,  - отозвалсЯ €ван ‚асильевич, - нужно было обратитьсЯ к
профессору Џлетушкову, тогда бы ничего не было.
     џ выразил на своем лице сожаление,  что не обратились к Џлетушкову.
     - Ђ еще лучше...  гм... гм... гомеопаты, - продолжал €ван ‚асильевич, -
прЯмо до ужаса всем помогают.  - ’ут он кинул беглый взглЯд на стакан.  - ‚ы
верите в гомеопатию?
     "Ѓомбардов -  потрЯсающий  человек",  -  подумал  Я  и   начал   что-то
неопределенно говорить:
     - ‘ одной стороны, конечно... џ лично... хотЯ многие и не верЯт...
     - Ќапрасно!  -  сказал  €ван  ‚асильевич,  -  пЯтнадцать  капель,  и вы
перестанете что-нибудь чувствовать.  - € опЯть он покрЯхтел и продолжал: - Ђ
ваш батюшка, ‘ергей Џанфилыч, кем был?
     - ‘ергей ‹еонтьевич, - ласково сказал Я.
     - ’ысЯчу извинений! - воскликнул €ван ‚асильевич. - ’ак он кем был?
     "„а не стану Я врать!" - подумал Я и сказал:
     - Ћн служил вице-губернатором.
     ќто известие согнало улыбку с лица €вана ‚асильевича.
     - ’ак,  так,  так,  -  озабоченно  сказал он,  помолчал,  побарабанил и
сказал: - Ќу-с, приступим.
     џ развернул рукопись, кашлЯнул, обмер, еще раз кашлЯнул и начал читать.
     џ прочел заглавие,  потом длинный список действующих лиц и приступил  к
чтению первого акта:
     "Ћгоньки вдали,  двор,  засыпанный снегом,  дверь флигелЯ.  €з  флигелЯ
глухо слышен "”ауст", которого играют на роЯли..."
     Џриходилось ли вам когда-либо читать пьесу один  на  один  кому-нибудь?
ќто  очень  труднаЯ  вещь,  уверЯю  вас.  џ  изредка поднимал глаза на €вана
‚асильевича, вытирал лоб платком.
     €ван ‚асильевич сидел совершенно неподвижно и смотрел на менЯ в лорнет,
не отрываЯсь.  ‘мутило менЯ чрезвычайно то обстоЯтельство, что он ни разу не
улыбнулсЯ,  хотЯ  уже  в  первой  картине  были смешные места.  Ђктеры очень
смеЯлись, слыша их на чтении, а один рассмеЯлсЯ до слез.
     €ван же  ‚асильевич не только не смеЯлсЯ,  но даже перестал крЯкать.  €
всЯкий раз, как Я поднимал на него взор, видел одно и то же: уставившийсЯ на
менЯ  золотой  лорнет  и в нем немигающие глаза.  ‚следствие этого мне стало
казатьсЯ, что смешные эти места вовсе не смешны. ’ак Я дошел до конца первой
картины  и  приступил  ко  второй.  ‚  полной  тишине  слышалсЯ  только  мой
монотонный голос, было похоже, что дьЯчок читает по покойнику.
     Њною стала   овладевать  какаЯ-то  апатиЯ  и  желание  закрыть  толстую
тетрадь.  Њне казалось,  что €ван ‚асильевич грозно скажет: "ЉончитсЯ ли это
когда-нибудь?"  ѓолос мой охрип,  Я изредка прочищал горло кашлем,  читал то
тенором,  то низким басом,  раза два вылетели неожиданные петухи,  но и  они
никого не рассмешили - ни €вана ‚асильевича, ни менЯ.
     Ќекоторое облегчение внесло внезапное поЯвление женщины  в  белом.  Ћна
бесшумно  вошла,  €ван  ‚асильевич быстро посмотрел на часы.  †енщина подала
€вану ‚асильевичу рюмку, €ван ‚асильевич выпил лекарство, запил его водою из
стакана,  закрыл его крышечкой и опЯть поглЯдел на часы. †енщина поклонилась
€вану ‚асильевичу древнерусским поклоном и надменно ушла.
     - Ќу-с,  продолжайте, - сказал €ван ‚асильевич, и Я опЯть начал читать.
„алеко прокричала кукушка. Џотом где-то за ширмами прозвенел телефон.
     - €звините,  -  сказал €ван ‚асильевич,  - это менЯ зовут по важнейшему
делу из учреждениЯ.  - „а,  - послышалсЯ его голос из-за ширм, - да... ѓм...
гм...  ќто  все  шайка  работает.  Џриказываю  держать  все это в строжайшем
секрете. ‚ечером у менЯ будет один верный человек, и мы разработаем план...
     €ван ‚асильевич  вернулсЯ,  и мы дошли до конца пЯтой картины.  € тут в
начале шестой произошло  поразительное  происшествие.  џ  уловил  ухом,  как
где-то  хлопнула  дверь,  послышалсЯ  где-то громкий и,  как мне показалось,
фальшивый плач,  дверь, не та, в которую Я пошел, а, по-видимому, ведущаЯ во
внутренние   покои,   распахнулась,   и  в  комнату  влетел,  надо  полагать
осатаневший от страху,  жирный полосатый кот.  Ћн  шарахнулсЯ  мимо  менЯ  к
тюлевой  занавеске,  вцепилсЯ  в  нее  и  полез вверх.  ’юль не выдержал его
тЯжести,  и на нем тотчас поЯвились дыры. ЏродолжаЯ раздирать занавеску, кот
долез  до  верху  и  оттуда оглЯнулсЯ с остервенелым видом.  €ван ‚асильевич
уронил лорнет,  и в комнату вбежала ‹юдмила ‘ильвестровна ЏрЯхина. Љот, лишь
только  ее увидел,  сделал попытку полезть еще выше,  но дальше был потолок.
†ивотное сорвалось с круглого карниза и повисло, закоченев, на занавеске.
     ЏрЯхина вбежала  с  закрытыми  глазами,  прижав  кулак  со скомканным и
мокрым платком ко лбу,  а в другой руке  держа  платок  кружевной,  сухой  и
чистый.  „обежав  до  середины  комнаты,  она  опустилась  на  одно  колено,
наклонила голову и руку протЯнула  вперед,  как  бы  пленник,  отдающий  меч
победителю.
     - џ не сойду с места,  - прокричала визгливо ЏрЯхина,  - пока не получу
защиты, мой учитель! Џеликан - предатель! Ѓог все видит, все!
     ’ут тюль хрустнул, и под котом расплылась полуаршиннаЯ дыра.
     - Ѓрысь!! - вдруг отчаЯнно крикнул €ван ‚асильевич и захлопал в ладоши.
     Љот сполз с занавески,  распоров ее донизу,  и выскочил из  комнаты,  а
ЏрЯхина зарыдала громовым голосом и,  закрыв глаза руками, вскричала, давЯсь
в слезах:
     - —то Я слышу?!  —то Я слышу?!  Ќеужели мой учитель и благодетель гонит
менЯ?! Ѓоже, боже!! ’ы видишь?!
     - ЋглЯнитесь,   ‹юдмила   ‘ильвестровна!   -   отчаЯнно  закричал  €ван
‚асильевич, и тут еще в дверЯх поЯвилась старушка, котораЯ крикнула:
     - Њилочка!  Ќазад!  —ужой!..
     ’ут ‹юдмила ‘ильвестровна открыла глаза и увидела мой  серый  костюм  в
сером кресле.  Ћна выпучила глаза на менЯ,  и слезы,  как мне показалось,  в
мгновенье ока высохли на ней. Ћна вскочила с колен, прошептала: "ѓосподи..."
- и кинулась вон. ’ут же исчезла и старушка, и дверь закрылась.
   Њы помолчали  с  €ваном  ‚асильевичем.  Џосле долгой паузы он побарабанил
пальцами по столу.
    - Ќу-с,  как вам понравилось? - спросил он и добавил тоскливо: - Џропала
занавеска к черту.
   …ще помолчали.
    - ‚ас,  конечно,  поражает эта сцена?  - осведомилсЯ €ван  ‚асильевич  и
закрЯхтел.
   ‡акрЯхтел и Я и заерзал в кресле,  решительно не знаЯ,  что  ответить,  -
сцена менЯ нисколько не поразила. џ прекрасно понЯл, что это продолжение той
сцены,  что была в  предбаннике,  и  что  ЏрЯхина  исполнила  свое  обещание
броситьсЯ в ноги €вану ‚асильевичу.
     - ќто  мы  репетировали,  -  вдруг  сообщил  €ван  ‚асильевич,  - а вы,
наверное, подумали, что это просто скандал! Љаково? Ђ?
     - €зумительно, - сказал Я, прЯча глаза.
     - Њы любим так иногда внезапно освежить в памЯти какую-нибудь  сцену...
гм... гм...  этюды  очень важны.  Ђ насчет Џеликана вы не верьте.  Џеликан -
доблестнейший и полезнейший человек!..
     €ван ‚асильевич поглЯдел тоскливо на занавеску и сказал:
     - Ќу-с, продолжим!
     Џродолжить мы  не  могли,  так как вошла та самаЯ старушка,  что была в
дверЯх.
     - ’етушка   моЯ,   ЌастасьЯ  €вановна,  -  сказал  €ван  ‚асильевич.  џ
поклонилсЯ. ЏриЯтнаЯ старушка посмотрела на менЯ ласково, села и спросила:
     - Љак ваше здоровье?
     - Ѓлагодарю вас покорнейше,  - кланЯЯсь,  ответил  Я,  -  Я  совершенно
здоров.
     Џомолчали, причем тетушка и €ван ‚асильевич поглЯдели  на  занавеску  и
обменЯлись горьким взглЯдом.
     - ‡ачем изволили пожаловать к €вану ‚асильевичу?
     - ‹еонтий ‘ергеевич, - отозвалсЯ €ван ‚асильевич, - пьесу мне принес.
     - —ью пьесу? - спросила старушка, глЯдЯ на менЯ печальными глазами.
     - ‹еонтий ‘ергеевич сам сочинили пьесу!
     - Ђ зачем? - тревожно спросила ЌастасьЯ €вановна.
     - Љак зачем?.. ѓм... гм...
     - ђазве уж и пьес не стало?  -  ласково-укоризненно  спросила  ЌастасьЯ
€вановна.  -  Љакие  хорошие  пьесы есть.  € сколько их!  Ќачнешь играть - в
двадцать лет всех не переиграешь. ‡ачем же вам тревожитьсЯ сочинЯть?
     Ћна была  так  убедительна,  что  Я  не нашелсЯ,  что сказать.  Ќо €ван
‚асильевич побарабанил и сказал:
     - ‹еонтий   ‹еонтьевич   современную   пьесу   сочинил!
     ’ут старушка встревожилась.
     - Њы против властей не бунтуем, - сказала она.
     - ‡ачем же бунтовать,  - поддержал ее Я.
     - Ђ  "Џлоды  просвещениЯ"  вам  не нравЯтсЯ?  - тревожно-робко спросила
ЌастасьЯ €вановна.  - Ђ ведь какаЯ хорошаЯ пьеса.  € Њилочке роль есть...  -
она вздохнула, поднЯлась. - Џоклон батюшке, пожалуйста, передайте.
     - Ѓатюшка ‘ергеЯ ‘ергеевича умер,  - сообщил €ван ‚асильевич.
     - –арство небесное,  - сказала старушка вежливо,  - он,  чай, не знает,
что вы пьесы сочинЯете? Ђ отчего умер?
     - Ќе  того  доктора  пригласили,  - сообщил €ван ‚асильевич.  - ‹еонтий
Џафнутьевич мне рассказал эту горестную историю.
     - Ђ  ваше-то  имечко  как  же,  Я  что-то не пойму,  - сказала ЌастасьЯ
€вановна,  - то ‹еонтий, то ‘ергей! ђазве уж и имена позволЯют менЯть? “ нас
один фамилию переменил. ’еперь и разбери-ко, кто он такой!
     - џ - ‘ергей ‹еонтьевич, - сказал Я сиплым голосом.
     - ’ысЯчу извинений, - воскликнул €ван ‚асильевич, - это Я спутал!
     - Ќу,  не буду мешать,  - отозвалась старушка.
     - Љота надо высечь,  - сказал €ван ‚асильевич,  - это не кот, а бандит.
Ќас вообще бандиты одолели,  - заметил он интимно,  - уж  не  знаем,  что  и
делать!
     ‚месте с надвигающимисЯ сумерками наступила и катастрофа. џ прочитал:
     "Ѓ а х т и н  1(Џетрову) 0. Ќу, прощай! Ћчень скоро ты придешь за мною...
     Џ е т р о в. —то ты делаешь?!
     Ѓ а х т и н     1(стрелЯет  себе  в  висок,  падает,  вдали   послышалась
 1гармони...) 0"
     - ‚от это напрасно! - воскликнул €ван ‚асильевич. - ‡ачем это? ќто надо
вычеркнуть, не медлЯ ни секунды. Џомилуйте! ‡ачем же стрелЯть?
     - Ќо он должен кончить самоубийством, - кашлЯнув, ответил Я.
     - € очень хорошо! Џусть кончит и пусть заколетсЯ кинжалом!
     - Ќо,  видите ли, дело происходит в гражданскую войну... Љинжалы уже не
применЯлись...
     - Ќет,  применЯлись,  -  возразил  €ван  ‚асильевич,  - мне рассказывал
этот... как его... забыл... что применЯлись... ‚ы вычеркните этот выстрел!..
   џ промолчал, совершаЯ грустную ошибку, и прочитал дальше:
     - " 1(...моника  и  отдельные  выстрелы.  Ќа  мосту  поЯвилсЯ  человек  с
 1винтовкой в руке. ‹уна...) 0"
     - Ѓоже мой!  - воскликнул €ван ‚асильевич.  - ‚ыстрелы! ЋпЯть выстрелы!
—то  за  бедствие  такое!  ‡наете  что,  ‹ео...  знаете  что,  вы  эту сцену
вычеркните, она лишнЯЯ.
     - џ считал,  - сказал Я, стараЯсь говорить как можно мЯгче, - эту сцену
главной... ’ут, видите ли...
     - ”орменное  заблуждение!  -  отрезал  €ван ‚асильевич.  - ќта сцена не
только не главнаЯ,  но ее вовсе не нужно.  ‡ачем это? ‚аш этот, как его?.. -
Ќу да...  ну да,  вот он закололсЯ там вдали, - €ван ‚асильевич махнул рукой
куда-то очень далеко,  - а приходит домой другой и говорит матери -  Ѓехтеев
закололсЯ!
     - Ќо матери нет, - сказал Я, ошеломленно глЯдЯ на стакан с крышечкой.
     - Ќужно обЯзательно!  ‚ы напишите ее. ќто нетрудно. ‘перва кажетсЯ, что
трудно - не было матери,  и вдруг она есть,  - но это заблуждение, это очень
легко. € вот старушка рыдает дома, а который принес известие... Ќазовите его
€ванов...
     - Ќо ведь Ѓахтин герой! “ него монологи на мосту... џ полагал...
     - Ђ €ванов и скажет все его монологи!..  “  вас  хорошие  монологи,  их
нужно сохранить. €ванов и скажет - вот ЏетЯ закололсЯ и перед смертью сказал
то-то, то-то и то-то... Ћчень сильнаЯ сцена будет.
     - Ќо  как  же быть,  €ван ‚асильевич,  ведь у менЯ же на мосту массоваЯ
сцена... там столкнулись массы...
     - Ђ они пусть за сценой столкнутсЯ. Њы этого видеть не должны ни в коем
случае.  “жасно,  когда они на  сцене  сталкиваютсЯ!  ‚аше  счастье,  ‘ергей
‹еонтьевич,  - сказал €ван ‚асильевич,  единственный раз попав правильно,  -
что вы не изволите знать некоего Њишу Џанина!..  (џ похолодел.) ќто,  Я  вам
скажу, удивительнаЯ личность! Њы его держим на черный день, вдруг что-нибудь
случитсЯ,  тут мы его и пустим в ход...  ‚от он нам пьесочку тоже  доставил,
удружил,  можно сказать,  - "‘тенька ђазин".  џ приехал в театр,  подъезжаю,
издали еще слышу,  окна были раскрыты,  - грохот,  свист,  крики,  ругань, и
палЯт из ружей!  ‹ошадь едва не понесла,  Я думал,  что бунт в театре! “жас!
ЋказываетсЯ,  это ‘триж репетирует!  џ говорю Ђвгусте Ђвдеевне:  вы, говорю,
куда же смотрели? ‚ы, спрашиваю, хотите, чтобы менЯ расстрелЯли самого? Ђ ну
как ‘триж этот спалит театр,  ведь менЯ по головке не  погладЯт,  не  правда
ли-с?  Ђвгуста Ђвдеевна,  на что уж доблестнаЯ женщина,  отвечает:  "Љазните
менЯ, €ван ‚асильевич, ничего со ‘трижем сделать не могу!" ќтот ‘триж - чума
у нас в театре.  ‚ы,  если его увидите,  за версту от него бегите куда глаза
глЯдЯт. (џ похолодел.) Ќу конечно, это все с благословениЯ некоего Ђристарха
Џлатоныча, ну его вы не знаете, слава богу! Ђ вы - выстрелы! ‡а эти выстрелы
знаете,  что может быть?  Ќу-с,  продолжимте.
     € мы  продолжили,  и,  когда  уже  стало  темнеть,  Я  осипшим  голосом
произнес: "Љонец".
     € вскоре  ужас  и  отчаЯние  охватили  менЯ,  и  показалось мне,  что Я
построил домик и лишь только в него переехал, как рухнула крыша.
     - Ћчень хорошо,  - сказал €ван ‚асильевич по окончании чтениЯ, - теперь
вам надо начать работать над этим материалом.
     џ хотел  вскрикнуть:
     "Љак?!"
     Ќо не  вскрикнул.
     € €ван ‚асильевич, все более входЯ во вкус, стал подробно рассказывать,
как работать над этим материалом.  ‘естру,  котораЯ была в пьесе,  надлежало
превратить в мать.  Ќо так как у сестры был жених,  а у пЯтидесЯтипЯтилетней
матери (€ван ‚асильевич тут же окрестил ее Ђнтониной) жениха,  конечно, быть
не могло,  то у менЯ вылетала из пьесы целаЯ роль,  да, главное, котораЯ мне
очень нравилась.
     ‘умерки лезли в комнату.  Џобывала фельдшерица,  и  опЯть  принЯл  €ван
‚асильевич  какие-то  капли.  Џотом  какаЯ-то  сморщеннаЯ  старушка принесла
настольную лампочку, и стал вечер.
     ‚ голове у менЯ началсЯ какой-то кавардак.  ‘тучали молоты в виске.  Ћт
голода у менЯ что-то взмывало внутри,  и перед глазами скашивалась временами
комната. Ќо, главное, сцена на мосту улетала, а с нею улетал и мой герой.
     Ќет, пожалуй,  самым главным было  то,  что  совершаетсЯ,  по-видимому,
какое-то  недоразумение.  Џеред  моими  глазами  всплывала  вдруг афиша,  на
которой пьеса уже стоЯла,  в кармане хрустел,  как казалось  мне,  последний
непроеденный  червонец  из  числа полученных за пьесу,  ”ома ‘триж как будто
стоЯл за спиной и уверЯл,  что пьесу выпустит через два месЯца, а здесь было
совершенно  Ясно,  что  пьесы  вообще  никакой нет и что ее нужно сочинить с
самого начала и до конца заново.  ‚ диком хороводе передо мною танцевал Њиша
Џанин, …влампиЯ, ‘триж, картинки из предбанника, но не было пьесы.
     Ќо дальше произошло совсем уже непредвиденное и даже, как мне казалось,
немыслимое.
     Џоказав (и очень хорошо показав),  как  закалываетсЯ  Ѓахтин,  которого
€ван ‚асильевич прочно окрестил Ѓехтеевым,  он вдруг закрЯхтел и повел такую
речь:
     - ‚от  вам  бы  какую  пьесу  сочинить...  Љолоссальные  деньги  можете
заработать в один миг.  ѓлубокаЯ психологическаЯ драма...  ‘удьба  артистки.
Ѓудто  бы  в  некоем  царстве живет артистка,  и вот шайка врагов ее травит,
преследует и жить не  дает...  Ђ  она  только  воссылает  молениЯ  за  своих
врагов...
     "€ скандалы устраивает", - вдруг в приливе неожиданной злобы подумал Я.
     - Ѓогу воссылает молениЯ, €ван ‚асильевич?
     ќтот вопрос озадачил €вана ‚асильевича. Ћн покрЯхтел и ответил:
     - Ѓогу?..  ѓм...  гм... Ќет, ни в каком случае. Ѓогу вы не пишите... Ќе
богу,  а...  искусству,  которому она глубочайше предана.  Ђ травит ее шайка
злодеев,  и подзуживает эту шайку некий волшебник —ерномор. ‚ы напишите, что
он в Ђфрику уехал и передал свою власть некоей даме  €кс.  “жаснаЯ  женщина.
‘идит  за  конторкой и на все способна.  ‘Ядете с ней чай пить,  внимательно
смотрите, а то она вам такого сахару положит в чаек...
     "Ѓатюшки, да ведь это он про ’оропецкую!" - подумал Я.
     - ...что вы хлебнете,  да ноги и протЯнете.  Ћна да еще ужасный  злодей
‘триж... то есть Я... один режиссер...
     џ сидел,  тупо глЯдЯ на €вана ‚асильевича. “лыбка постепенно сползала с
его лица, и Я вдруг увидел, что глаза у него совсем не ласковые.
     - ‚ы,  как видно,  упрЯмый человек, - сказал он весьма мрачно и пожевал
губами.
     - Ќет, €ван ‚асильевич, но просто Я далек от артистического мира и...
     - Ђ  вы его изучите!  ќто очень легко.  “ нас в театре такие персонажи,
что только любуйтесь на  них...  ‘разу  полтора  акта  пьесы  готовы!  ’акие
расхаживают,  что  так  и  ждешь,  что он или сапоги из уборной стЯнет,  или
финский нож вам в спину всадит.
     - ќто ужасно, - произнес Я больным голосом и тронул висок.
     - џ вижу,  что вас это не увлекает... ‚ы человек неподатливый! ‚прочем,
ваша  пьеса тоже хорошаЯ,  - молвил €ван ‚асильевич,  пытливо всматриваЯсь в
менЯ, - теперь только стоит ее сочинить, и все будет готово...
     Ќа гнущихсЯ ногах,  со стуком в голове Я выходил и с озлоблением глЯнул
на черного Ћстровского. џ что-то бормотал, спускаЯсь по скрипучей деревЯнной
лестнице,  и  ставшаЯ ненавистной пьеса оттЯгивала мне руки.  ‚етер рванул с
менЯ шлЯпу при выходе во двор,  и Я поймал ее в луже. Ѓабьего лета не было и
в помине.  „ождь брызгал косыми струЯми,  под ногами хлюпало,  мокрые листьЯ
срывались с деревьев в саду. ’екло за воротник.
     епча какие-то  бессмысленные проклЯтиЯ жизни,  себе,  Я шел,  глЯдЯ на
фонари, тускло горЯщие в сетке дождЯ.
     Ќа углу  какого-то  переулка  слабо  мерцал  огонек  в киоске.  ѓазеты,
придавленные кирпичами, мокли на прилавке, и неизвестно зачем Я купил журнал
"‹ик  Њельпомены"  с  нарисованным мужчиной в трико в обтЯжку,  с перышком в
шапочке и наигранными подрисованными глазами.
     “дивительно омерзительной   показалась   мне  моЯ  комната.  џ  швырнул
разбухшую от воды пьесу на пол, сел к столу и придавил висок рукой, чтобы он
утих. „ругой рукою Я отщипывал кусочки черного хлеба и жевал их.
     ‘нЯв руку с виска,  Я стал перелистывать отсыревший  "‹ик  Њельпомены".
‚идна была какаЯ-то девица в фижмах, мелькнул заголовок "Ћбратить внимание",
другой - "ђаспоЯсавшийсЯ тенор ди грациа",  и вдруг мелькнула моЯ фамилиЯ. џ
до  такой  степени  удивилсЯ,  что  у  менЯ даже прошла голова.  ‚от фамилиЯ
мелькнула еще и еще,  а потом мелькнул и ‹опе де  ‚ега.  ‘омнений  не  было,
передо мною был фельетон "Ќе в свои сани", и героем этого фельетона был Я. џ
забыл, в чем была суть фельетона. ЏомнитсЯ смутно его начало:

    "Ќа Џарнасе было скучно.
     - —той-то новенького никого нет, - зеваЯ, сказал †ан-Ѓатист Њольер.
     - „а, скучновато, - отозвалсЯ експир..."

     ЏомнитсЯ, дальше открывалась дверь,  и входил Я - черноволосый  молодой
человек с толстейшей драмой под мышкой.
     Ќадо мною смеЯлись,  в этом не было сомнений,  - смеЯлись злобно все. €
експир,  и ‹опе де ‚ега, и ехидный Њольер, спрашивающий менЯ, не написал ли
Я чего-либо вроде "’артюфа",  и —ехов,  которого Я  по  книгам  принимал  за
деликатнейшего человека,  но резвее всех издевалсЯ автор фельетона, которого
звали ‚олкодав.
     ‘мешно вспоминать   теперь,  но  озлобление  мое  было  безгранично.  џ
расхаживал по комнате,  чувствуЯ себЯ оскорбленным безвинно, напрасно, ни за
что   ни  про  что.  „икие  мечтаниЯ  о  том,  чтобы  застрелить  ‚олкодава,
перемежались недоуменными размышлениЯми о том, в чем же Я виноват?
     - ќто афиша! - шептал Я. - Ќо Я разве ее сочинЯл? ‚от тебе! - шептал Я,
и мне мерещилось,  как,  заливаЯсь кровью,  передо мною валитсЯ ‚олкодав  на
пол.
     ’ут запахло табачным нагаром из трубки,  дверь скрипнула,  и в  комнате
оказалсЯ ‹икоспастов в мокром плаще.
     - —итал? - спросил он радостно. - „а, брат, поздравлЯю, продернули. Ќу,
что ж поделаешь - назвалсЯ груздем,  полезай в кузов.  џ как увидел, пошел к
тебе, надо навестить друга, - и он повесил стоЯщий колом плащ на гвоздик.
     - Љто это ‚олкодав?  - глухо спросил  Я.
     - Ђ зачем тебе?
     - Ђх, ты знаешь?..
     - „а ведь ты же с ним знаком.
     - Ќикакого  ‚олкодава  не  знаю!
     - Ќу как же не знаешь!  џ же тебЯ и познакомил...  Џомнишь, на улице...
…ще афиша эта смешнаЯ... ‘офокл...
     ’ут Я  вспомнил  задумчивого  толстЯка,  глЯдевшего  на  мои  волосы...
"—ерные волосы!.."
     - —то же Я этому сукину сыну сделал? - спросил Я запальчиво.
     ‹икоспастов покачал головою.
     - ќ,  брат,  нехорошо, нехо-ро-шо. ’ебЯ, как Я вижу, гордынЯ совершенно
обуЯла.  —то же это,  уж и слова никто про тебЯ не смей сказать? Ѓез критики
не проживешь.
     - ЉакаЯ это критика?! Ћн издеваетсЯ... Љто он такой?
     - Ћн драматург,  - ответил ‹икоспастов,  - пЯть пьес написал. € славный
малый, ты зрЯ злишьсЯ. Ќу, конечно, обидно ему немного. ‚сем обидно...
     - „а ведь не Я же сочинЯл афишу?  ђазве Я виноват в том,  что у  них  в
репертуаре ‘офокл и ‹опе де ‚ега... и...
     - ’ы все-таки не ‘офокл,  - злобно ухмыльнувшись, сказал ‹икоспастов, -
Я,  брат,  двадцать пЯть лет пишу, - продолжал он, - однако вот в ‘офоклы не
попал, - он вздохнул.
     џ почувствовал,  что мне нечего говорить в ответ ‹икоспастову.  Ќечего!
‘казать так: "Ќе попал, потому что ты писал плохо, а Я хорошо!" Њожно ли так
сказать, Я вас спрашиваю? Њожно?
     џ молчал, а ‹икоспастов продолжал:
     - Љонечно,  в общественности эта афиша вызвала волнение. ЊенЯ уж многие
расспрашивали.  Ћгорчает афишка-то!  „а Я,  впрочем,  не спорить пришел,  а,
узнав про вторую беду твою, пришел утешить, потолковать с другом...
     - Љакую  такую  беду?!
     - „а   ведь  €вану-то  ‚асильевичу  пьеска  не  понравилась,  -  сказал
‹икоспастов, и глаза его сверкнули, - читал ты, говорЯт, сегоднЯ?
     - Ћткуда  это  известно?!
     - ‘лухом  землЯ  полнитсЯ,  -  вздохнув,  сказал  ‹икоспастов,   вообще
любивший говорить пословицами и поговорками, - ты Ќастасью €ванну Љолдыбаеву
знаешь?  - €,  не дождавшись моего  ответа,  продолжал:  -  ЏочтеннаЯ  дама,
тетушка  €вана  ‚асильевича.  ‚сЯ Њосква ее уважает,  на нее молились в свое
времЯ. ‡наменитаЯ актриса была! Ђ у нас в доме живет портниха, ‘тупина Ђнна.
Ћна сейчас была у Ќастасьи €вановны,  только что пришла.  ЌастасьЯ €ванна ей
рассказывала.  Ѓыл,  говорит,  сегоднЯ у €вана ‚асильевича  новый  какой-то,
пьесу  читал,  черный  такой,  как жук (Я сразу догадалсЯ,  что это ты).  Ќе
понравилось,  говорит,  €вану ‚асильевичу.  ’ак-то.  Ђ ведь говорил  Я  тебе
тогда,  помнишь,  когда ты читал? ѓоворил, что третий акт сделан легковесно,
поверхностно сделан,  ты извини, Я тебе пользы желаю. Ќе послушалсЯ ведь ты!
Ќу,  а €ван ‚асильевич, он, брат, дело понимает, от него не скроешьсЯ, сразу
разобралсЯ.  Ќу,  а раз ему не нравитсЯ, стало быть, пьеска не пойдет. ‚от и
выходит,  что останешьсЯ ты с афишкой на руках.  ‘меЯтьсЯ будут,  вот тебе и
ќврипид!  „а говорит ЌастасьЯ €вановна, что ты и надерзил €вану ‚асильевичу?
ђасстроил его?  Ћн тебе стал советы подавать, а ты в ответ, говорит ЌастасьЯ
€ванна,  - фырк! ”ырк! ’ы менЯ прости, но это слишком! Ќе по чину берешь! Ќе
такаЯ  уж,  конечно,  ценность  (длЯ  €вана  ‚асильевича) твоЯ пьеса,  чтобы
фыркать...
     - Џойдем в ресторанчик,  - тихо сказал Я, - не хочетсЯ мне дома сидеть.
Ќе хочетсЯ.
     - Џонимаю!   Ђх,   как   понимаю,   -   воскликнул   ‹икоспастов.  -  ‘
удовольствием. ’олько вот... - он беспокойно порылсЯ в бумажнике.
     - “ менЯ есть.
     Џримерно через полчаса мы сидели  за  запЯтнанной  скатертью  у  окошка
ресторана  "Ќеаполь".  ЏриЯтный блондин хлопотал,  уставлЯЯ столик кой-какою
закускою,  говорил ласково,  огурцы  называл  "огурчики",  икру  -  "икоркой
понимаю",  и  так  от  него стало тепло и уютно,  что Я забыл,  что на улице
беспросветнаЯ мгла, и даже перестало казатьсЯ, что ‹икоспастов змеЯ.

        ѓлава 13. џ ЏЋ‡ЌЂћ €‘’€Ќ“

     Ќичего нет хуже, товарищи, чем малодушие и неуверенность в себе. Ћни-то
и  привели  менЯ  к тому,  что Я стал задумыватьсЯ - уж не надо ли,  в самом
деле, сестру-невесту превратить в мать?
     "Ќе может  же,  в  самом  деле,  - рассуждал Я сам с собою,  - чтобы он
говорил так зрЯ? ‚едь он понимает в этих делах!"
     €, взЯв   в  руки  перо,  Я  стал  что-то  писать  на  листе.  ‘ознаюсь
откровенно:  получилась какаЯ-то белиберда.  ‘амое главное было в том, что Я
возненавидел  непрошеную  мать  Ђнтонину  настолько,  что,  как  только  она
поЯвлЯлась на бумаге,  стискивал зубы. Ќу, конечно, ничего и выйти не могло.
ѓероев своих надо любить;  если этого не будет, не советую никому братьсЯ за
перо - вы получите крупнейшие неприЯтности, так и знайте.
     "’ак и знайте!" - прохрипел Я и,  изодрав лист в клочьЯ, дал себе слово
в театр не ходить.  Њучительно трудно было это исполнить.  Њне  же  все-таки
хотелось знать, чем это кончитсЯ. "Ќет, пусть они менЯ позовут", - думал Я.
     Ћднако прошел день,  прошел другой, три днЯ, неделЯ - не зовут. "‚идно,
прав был негодЯй ‹икоспастов, - думал Я, - не пойдет у них пьеса. ‚от тебе и
афиша и "‘ети ”енизы"! Ђх, как мне не везет!"
     ‘вет не  без  добрых  людей,  скажу  Я,  подражаЯ ‹икоспастову.  Љак-то
постучали ко мне в комнату,  и вошел Ѓомбардов.  џ обрадовалсЯ ему до  того,
что у менЯ зачесались глаза.
     - ‚сего  этого  следовало  ожидать,  -  говорил  Ѓомбардов,   сидЯ   на
подоконнике и постукиваЯ ногой в паровое отопление, - так и вышло. ‚едь Я же
вас предупредил?
     - Ќо подумайте,  подумайте,  Џетр Џетрович!  - восклицал Я. - Љак же не
читать выстрел? Љак же его не читать?!
     - Ќу, вот и прочитали! Џожалуйста, - сказал жестко Ѓомбардов.
     - џ не расстанусь со своим героем, - сказал Я злобно.
     - Ђ вы бы и не расстались...
     - Џозвольте!
     € Я,  захлебываЯсь,  рассказал  Ѓомбардову про все:  и про мать,  и про
Џетю,  который должен был завладеть дорогими монологами героЯ, и про кинжал,
выводивший менЯ в особенности из себЯ.
     - Љак вам нравЯтсЯ такие проекты? - запальчиво спросил Я.
     - Ѓред, - почему-то оглЯнувшись, ответил Ѓомбардов.
     - Ќу, так!..
     - ‚от  и нужно было не спорить,  - тихо сказал Ѓомбардов,  - а отвечать
так:  очень вам благодарен,  €ван ‚асильевич, за ваши указаниЯ, Я непременно
постараюсь их исполнить.  ЌельзЯ возражать,  понимаете вы или нет? Ќа ‘ивцев
‚ражке не возражают.
     - ’о есть как это?! Ќикто и никогда не возражает?
     - Ќикто и никогда,  - отстукиваЯ каждое слово,  ответил Ѓомбардов, - не
возражал, не возражает и возражать не будет.
     - —то бы он ни говорил?
     - —то бы ни говорил.
     - Ђ если он скажет,  что мой герой должен уехать в Џензу?  €ли что  эта
мать Ђнтонина должна повеситьсЯ? €ли что она поет контральтовым голосом? €ли
что эта печка черного цвета? —то Я должен ответить на это?
     - —то печка эта черного цвета.
     - ЉакаЯ же она получитсЯ на сцене?
     - ЃелаЯ, с черным пЯтном.
     - —то-то чудовищное, неслыханное!..
     - Ќичего,  живем, - ответил Ѓомбардов.
     - Џозвольте!  Ќеужели  же  Ђристарх  Џлатонович  не  может  ничего  ему
сказать?
     - Ђристарх Џлатонович не может ему ничего  сказать,  так  как  Ђристарх
Џлатонович  не  разговаривает  с  €ваном  ‚асильевичем  с  тысЯча  восемьсот
восемьдесЯт пЯтого года.
     - Љак это может быть?
     - Ћни поссорились в тысЯча восемьсот восемьдесЯт пЯтом году и с тех пор
не встречаютсЯ, не говорЯт друг с другом даже по телефону.
     - “ менЯ кружитсЯ голова! Љак же стоит театр?
     - ‘тоит,  как видите,  и прекрасно стоит. Ћни разграничили сферы. …сли,
скажем,  €ван ‚асильевич заинтересовалсЯ  вашей  пьесой,  то  к  ней  уж  не
подойдет  Ђристарх Џлатонович,  и наоборот.  ‘тало быть,  нет той почвы,  на
которой они могли бы столкнутьсЯ. ќто очень мудраЯ система.
     - ѓосподи!  €,  как назло,  Ђристарх Џлатонович в €ндии. …сли бы он был
здесь, Я бы к нему обратилсЯ...
     - ѓм, - сказал Ѓомбардов и поглЯдел в окно.
     - ‚едь нельзЯ же иметь дело с человеком, который никого не слушает!
     - Ќет,  он слушает.  Ћн слушает трех лиц: ѓавриила ‘тепановича, тетушку
Ќастасью €вановну и Ђвгусту Ђвдеевну.  ‚от три лица на земном шаре,  которые
могут  иметь  влиЯние на €вана ‚асильевича.  …сли же кто-либо другой,  кроме
указанных лиц,  вздумает повлиЯть на €вана ‚асильевича,  он добьетсЯ  только
того, что €ван ‚асильевич поступит наоборот.
     - Ќо почему?!
     - Ћн никому не доверЯет.
     - Ќо это же страшно!
     - “  всЯкого  большого  человека  есть  свои фантазии,  - примирительно
сказал Ѓомбардов.
     - •орошо.  џ понЯл и считаю положение безнадежным.  ђаз длЯ того, чтобы
пьеса моЯ пошла на сцене,  ее необходимо искорежить так, что в ней пропадает
всЯкий  смысл,  то  и  не нужно,  чтобы она шла!  џ не хочу,  чтобы публика,
увидев, как человек двадцатого века, имеющий в руках револьвер, закалываетсЯ
кинжалом, тыкала бы в менЯ пальцами!
     - Ћна бы не тыкала,  потому что не было бы никакого кинжала.  ‚аш герой
застрелилсЯ бы, как и всЯкий нормальный человек.
     џ притих.
     - …сли  бы  вы  вели себЯ тихо,  - продолжал Ѓомбардов,  - слушались бы
советов, согласились бы и с кинжалами, и с Ђнтониной, то не было бы ни того,
ни другого. Ќа все существуют свои пути и приемы.
     - Љакие же это приемы?
     - €х знает Њиша Џанин, - гробовым голосом ответил Ѓомбардов.
     - Ђ теперь, значит, все погибло? - тоскуЯ, спросил Я.
     - ’рудновато, трудновато, - печально ответил Ѓомбардов.
     Џрошла еще неделЯ,  из театра не было никаких известий.  ђана моЯ стала
постепенно затЯгиватьсЯ,  и единственно,  что было нестерпимо, это посещение
"‚естника пароходства" и необходимость сочинЯть очерки.
     Ќо вдруг...  Ћ,  это  проклЯтое слово!  “ходЯ навсегда,  Я уношу в себе
неодолимый,  малодушный страх перед этим словом.  џ боюсь его  так  же,  как
слова "сюрприз", как слов "вас к телефону", "вам телеграмма" или "вас просЯт
в кабинет". џ слишком хорошо знаю, что следует за этими словами.
     €так, вдруг  и  совершенно  внезапно  поЯвилсЯ  в  моих  дверЯх  „емьЯн
Љузьмич,  расшаркалсЯ и вручил мне приглашение пожаловать  завтра  в  четыре
часа днЯ в театр.
     ‡автра не было дождЯ.  ‡автра был день с  крепким  осенним  заморозком.
‘туча каблуками по асфальту, волнуЯсь, Я шел в театр.
     Џервое, что   бросилось   мне   в   глаза,   это   извозчичьЯ   лошадь,
раскормленнаЯ, как  носорог,  и  сухой  старичок  на козлах.  €,  неизвестно
почему,  Я понЯл мгновенно,  что это „рыкин.  Ћт этого  Я  взволновалсЯ  еще
больше.   ‚нутри   театра   менЯ  поразило  некоторое  возбуждение,  которое
сказывалось во всем.  “ ”или в конторе никого не было, а все его посетители,
то есть, вернее, наиболее упрЯмые из них, томились во дворе, ежась от холода
и изредка поглЯдываЯ  в  окно.  Ќекоторые  даже  постукивали  в  окошко,  но
безрезультатно.  џ постучал в дверь,  она приоткрылась, мелькнул в щели глаз
Ѓаквалина, Я услышал голос ”или:
     - Ќемедленно впустить!
     € менЯ впустили.  ’омЯщиесЯ на дворе сделали попытку проникнуть за мною
следом, но дверь закрылась. ѓрохнувшись с лесенки, Я был поднЯт Ѓаквалиным и
попал в контору. ”илЯ не сидел на своем месте, а находилсЯ в первой комнате.
Ќа  ”иле  был  новый  галстук,  как и сейчас помню - с крапинками;  ”илЯ был
выбрит как-то необыкновенно чисто.
     Ћн приветствовал  менЯ  как-то  особенно  торжественно,  но  с оттенком
некоторой грусти.  —то-то в театре совершалось,  и что-то, Я чувствовал, как
чувствует,  вероЯтно,  бык,  которого  ведут на заклание,  важное,  в чем Я,
вообразите, играю главную роль.
     ќто почувствовалось  даже  в  короткой фразе ”или,  которую он направил
тихо, но повелительно Ѓаквалину:
     - Џальто примите!
     Џоразили менЯ курьеры и капельдинеры. Ќи один из них не сидел на месте,
а  все  они  находились  в  состоЯнии беспокойного движениЯ,  непосвЯщенному
человеку совершенно непонЯтного.  ’ак,  „емьЯн Љузьмич рысцой пробежал  мимо
менЯ,  обгонЯЯ менЯ,  и поднЯлсЯ в бельэтаж бесшумно. ‹ишь только он скрылсЯ
из глаз,  как из бельэтажа выбежал и вниз сбежал Љусков,  тоже рысью и  тоже
пропал.  ‚  сумеречном  нижнем  фойе  протрусил  Љлюквин  и неизвестно зачем
задернул занавеску на  одном  из  окон,  а  остальные  оставил  открытыми  и
бесследно  исчез.  Ѓаквалин пронессЯ мимо по беззвучному солдатскому сукну и
исчез в чайном буфете,  а из  чайного  буфета  выбежал  Џакин  и  скрылсЯ  в
зрительном зале.
     - Ќаверх,  пожалуйста,  со мною,  - говорил мне ”илЯ,  вежливо провожаЯ
менЯ.
     Њы шли наверх.  …ще кто-то пролетел беззвучно мимо и поднЯлсЯ  в  Ярус.
Њне стало казатьсЯ, что вокруг менЯ бегают тени умерших.
     Љогда мы безмолвно подходили уже к дверЯм предбанника, Я увидел „емьЯна
Љузьмича,  стоЯщего у дверей. ЉакаЯ-то фигурка в пиджачке устремилась было к
двери,  но „емьЯн Љузьмич тихонько взвизгнул и распЯлсЯ на двери крестом,  и
фигурка шарахнулась, и ее размыло где-то в сумерках на лестнице.
     - Џропустить! - шепнул ”илЯ и исчез. „емьЯн Љузьмич навалилсЯ на дверь,
она пропустила менЯ и... еще дверь, Я оказалсЯ в предбаннике, где сумерек не
было. “ ’оропецкой на конторке горела лампа. ’оропецкаЯ не писала, а сидела,
глЯдЯ в газету. Њне она кивнула головою.
     Ђ у дверей,  ведущих в кабинет дирекции,  стоЯла  Њенажраки  в  зеленом
джемпере,  с  бриллиантовым  крестиком  на шее и с большой свЯзкой блестЯщих
ключей на кожаном лакированном поЯсе.
     Ћна сказала "сюда", и Я попал в Ярко освещенную комнату.
     Џервое, что  заметилось,  -  драгоценнаЯ  мебель  карельской  березы  с
золотыми   украшениЯми,   такой  же  гигантский  письменный  стол  и  черный
Ћстровский в углу. Џод потолком пылала люстра, на стенах пылали кенкеты. ’ут
мне померещилось, что из рам портретной галереи вышли портреты и надвинулись
на менЯ.  џ узнал  €вана  ‚асильевича,  сидЯщего  на  диване  перед  круглым
столиком,  на  котором стоЯло варенье в вазочке.  “знал ЉнЯжевича,  узнал по
портретам еще нескольких лиц,  в том числе необыкновенной представительности
даму в алой блузе,  в коричневом, усеЯнном, как звездами, пуговицами жакете,
поверх которого был накинут соболий мех.  ЊаленькаЯ шлЯпка  лихо  сидела  на
седеющих волосах  дамы,  глаза  ее сверкали под черными бровЯми,  и сверкали
пальцы, на которых были тЯжелые бриллиантовые кольца.
     Ѓыли, впрочем, в комнате и лица, не вошедшие в галерею. “ спинки дивана
стоЯл тот самый врач,  что спасал во времЯ припадка Њилочку ЏрЯхину, и также
держал  теперь  в руках рюмку,  а у дверей стоЯл с тем же выражением горЯ на
лице буфетчик.
     Ѓольшой круглый  стол  в  стороне  был  покрыт  невиданной  по  белизне
скатертью.  Ћгни играли на хрустале и  фарфоре,  огни  мрачно  отражались  в
нарзанных бутылках, мелькнуло что-то красное, кажетсЯ, кетоваЯ икра. Ѓольшое
общество, раскинувшись в креслах, шевельнулось при моем входе, и в ответ мне
были отвешены поклоны.
     - Ђ! ‹ео!.. - начал было €ван ‚асильевич.
     - ‘ергей ‹еонтьевич, - быстро вставил ЉнЯжевич.
     - „а...  ‘ергей ‹еонтьевич,  милости просим! Џрисаживайтесь, покорнейше
прошу! - € €ван ‚асильевич крепко пожал мне руку. - Ќе прикажете ли закусить
чего-нибудь?  Њожет быть,  угодно  пообедать  или  позавтракать?  Џрошу  без
церемоний!  Њы  подождем.  …рмолай  €ванович  у  нас кудесник,  стоит только
сказать ему и... …рмолай €ванович, у нас найдетсЯ что-нибудь пообедать?
     Људесник …рмолай  €ванович  в ответ на это поступил так:  закатил глаза
под лоб, потом вернул их на место и послал мне молЯщий взглЯд.
    - €ли,  может быть,  какие-нибудь напитки? - продолжал угощать менЯ €ван
‚асильевич.  - Ќарзану? ‘итро? Љлюквенного морсу? …рмолай €ванович! - сурово
сказал  €ван  ‚асильевич.  -  “  нас  достаточные  запасы клюквы?  Џрошу вас
строжайше проследить за этим.
     …рмолай €ванович в ответ улыбнулсЯ застенчиво и повесил голову.
     - …рмолай €ванович, впрочем... гм... гм... маг. ‚ самое отчаЯнное времЯ
он  весь  театр поголовно осетриной спас от голоду!  €наче все бы погибли до
единого человека. Ђктеры его обожают!
     …рмолай €ванович   не  возгордилсЯ  описа