аживали длинно,  дурацки  и  делали  все  самое  ненужное,
беспокойное, что отравлЯет мирному человеку жизнь на цейхгаузном проклЯтом
дворе. ‚рЯд ли не  …лена  была  и  причиной  палки,  на  которую  насадили
туловище простреленного ’урбина. „а еще садилась... что с ней?.. на  конец
этой палки, и та под тЯжестью начинала медленно до тошноты вращатьсЯ...  Ђ
попробуйте жить, если круглаЯ палка врезываетсЯ в тело! Ќет, нет, нет, они
несносны! и как мог громче, но вышло тихо, ’урбин позвал:
   - ћлиЯ!
   ћлиЯ, однако, не вышла из старинной комнаты  с  золотыми  эполетами  на
портрете сороковых годов, не внЯла зову больного  человека.  €  совсем  бы
бедного больного человека замучили  серые  фигуры,  начавшие  хождение  по
квартире и спальне,  наравне  с  самими  ’урбиными,  если  бы  не  приехал
толстый, в золотых очках  -  настойчивый  и  очень  умелый.  ‚  честь  его
поЯвлениЯ в спаленке прибавилсЯ еще один свет - свет стеариновой трепетной
свечи в старом тЯжелом и черном шандале. ‘веча то  мерцала  на  столе,  то
ходила вокруг ’урбина, а над ней  ходил  по  стене  безобразный  ‹ариосик,
похожий на летучую мышь с обрезанными крыльЯми. ‘веча наклонЯлась, оплываЯ
белым стеарином. ЊаленькаЯ спаленка пропахла тЯжелым запахом йода,  спирта
и  эфира.  Ќа  столе  возник  хаос  блестЯщих   коробочек   с   огнЯми   в
никелированных зеркальцах и горы театральной ваты - рождественского снега.
’урбину толстый, золотой, с теплыми руками, сделал чудодейственный укол  в
здоровую  руку,  и  через   несколько   минут   серые   фигуры   перестали
безобразничать.  Њортиру  выдвинули  на  веранду,  причем  сквозь  стекла,
завешенные, ее черное дуло отнюдь не казалось  страшным.  ‘тало  свободнее
дышать, потому что уехало громадное колесо и не требовалось  лазить  между
спицами. ‘веча потухла, и со стены исчез  угловатый,  черный,  как  уголь,
‹арион,  ‹ариосик  ‘уржанский  из  †итомира,  а  лик  Ќиколки  стал  более
осмысленным и не  таким  раздражающе  упрЯмым,  быть  может,  потому,  что
стрелка, благодарЯ надежде на искусство толстого золотого, разошлась и  не
столь непреклонно  и  отчаЯнно  висела  на  остром  подбородке.  Ќазад  от
половины шестого к без двадцати пЯть пошло времечко, а  часы  в  столовой,
хоть и не соглашались с этим,  хоть  настойчиво  и  посылали  стрелки  все
вперед и  вперед,  но  уже  шли  без  старческой  хрипоты  и  брюзжаниЯ  и
по-прежнему - чистым, солидным баритоном били - тонк! € башенным боем, как
в игрушечной крепости прекрасных галлов ‹юдовика  XIV,  били  на  башне  -
бом!.. Џолночь... слушай... полночь... слушай... Ѓили  предостерегающе,  и
чьи-то  алебарды  позвЯкивали  серебристо  и  приЯтно.  —асовые  ходили  и
охранЯли, ибо башни, тревоги и оружие человек воздвиг, сам того  не  знаЯ,
длЯ одной лишь цели - охранЯть человеческий покой и очаг.  €з-за  него  он
воюет, и, в сущности говорЯ, ни из-за  чего  другого  воевать  ни  в  коем
случае не следует.
   ’олько в очаге  покоЯ  ћлиЯ,  эгоистка,  порочнаЯ,  но  обольстительнаЯ
женщина, согласна поЯвитьсЯ. Ћна и поЯвилась, ее нога в черном чулке, край
черного отороченного мехом ботика мелькнул на легкой кирпичной лесенке,  и
торопливому стуку и шороху ответил плещущий колокольчиками  гавот  оттуда,
где ‹юдовик XIV нежилсЯ в небесно-голубом саду на берегу озера, опьЯненный
своей славой и присутствием обаЯтельных цветных женщин.


   ‚  полночь  Ќиколка  предпринЯл  важнейшую   и,   конечно,   совершенно
своевременную работу. Џрежде всего он пришел с грЯзной влажной трЯпкой  из
кухни, и с груди ‘аардамского Џлотника исчезли слова:

   "„а здравствует ђоссиЯ...
   „а здравствует самодержавие!
   Ѓей Џетлюру!"

   ‡атем при горЯчем участии ‹ариосика были  произведены  и  более  важные
работы. €з письменного стола ’урбина ловко и бесшумно был  вытащен  Ђлешин
браунинг, две обоймы и коробка патронов к нему.  Ќиколка  проверил  его  и
убедилсЯ, что из семи патронов старший шесть где-то расстрелЯл.
   - ‡дорово... - прошептал Ќиколка.
   Љонечно,  не  могло  быть  и  речи  о  том,  чтобы  ‹ариосик   оказалсЯ
предателем.  Ќи  в  коем  случае  не  может  быть   на   стороне   Џетлюры
интеллигентный человек  вообще,  а  джентльмен,  подписавший  векселей  на
семьдесЯт пЯть тысЯч и посылающий телеграммы в  шестьдесЯт  три  слова,  в
частности... Њашинным маслом и керосином наилучшим образом были смазаны  и
най-турсов кольт и Ђлешин браунинг.  ‹ариосик,  подобно  Ќиколке,  засучил
рукава и помогал смазывать и укладывать все в длинную и  высокую  жестЯную
коробку из-под карамели. ђабота  была  спешной,  ибо  каждому  порЯдочному
человеку, участвовавшему в революции, отлично  известно,  что  обыски  при
всех властЯх происходЯт от двух часов тридцати минут ночи до  шести  часов
пЯтнадцати минут утра зимой и от двенадцати часов  ночи  до  четырех  утра
летом. ‚се же работа задержалась, благодарЯ ‹ариосику, который,  знакомЯсь
с устройством десЯтизарЯдного пистолета  системы  Љольт,  вложил  в  ручку
обойму не тем концом  и,  чтобы  вытащить  ее,  понадобилось  значительное
усилие и порЯдочное количество  масла.  Љроме  того,  произошло  второе  и
неожиданное  препЯтствие:  коробка  со  вложенными  в  нее   револьверами,
погонами Ќиколки и  ЂлексеЯ,  шевроном  и  карточкой  наследника  ЂлексеЯ,
коробка, выложеннаЯ внутри слоем парафиновой бумаги и снаружи по всем швам
облепленнаЯ  липкими  полосами  электрической  изолЯции,  не  пролезала  в
форточку.
   „ело было вот в чем: прЯтать так прЯтать!.. Ќе все же такие идиоты, как
‚асилиса. Љак спрЯтать,  Ќиколка  сообразил  еще  днем.  ‘тена  дома  N_13
подходила к стене соседнего 11-го номера почти вплотную  -  оставалось  не
более аршина расстоЯниЯ. €з дома N_13 в этой стене было только три окна  -
одно из Ќиколкиной угловой, два из соседней книжной,  совершенно  ненужные
(все равно темно),  и  внизу  маленькое  подслеповатое  оконце,  забранное
решеткой, из кладовки ‚асилисы, а стена соседнего N_11 совершенно  глухаЯ.
Џредставьте себе великолепное ущелье в аршин, темное  и  невидное  даже  с
улицы, и не  доступное  со  двора  ни  длЯ  кого,  кроме  разве  случайных
мальчишек. ‚от как раз и будучи мальчишкой, Ќиколка, играЯ в  разбойников,
лазил в него, спотыкаЯсь на грудах кирпичей, и отлично  запомнил,  что  по
стене тринадцатого номера тЯнетсЯ  вверх  до  самой  крыши  рЯд  костылей.
‚ероЯтно раньше, когда 11-го номера еще не существовало, на этих  костылЯх
держалась пожарнаЯ лестница, а  потом  ее  убрали.  Љостыли  же  остались.
‚ысунув сегоднЯ вечером руку в форточку, Ќиколка и двух секунд не шарил, а
сразу нащупал костыль. џсно и просто. Ќо вот коробка,  обвЯзаннаЯ  накрест
тройным  слоем  прекрасного  шпагата,   так   называемого   сахарного,   с
приготовленной петлей, не лезла в форточку.
   -  џсное  дело,  надо  окно  вскрывать,  -  сказал  Ќиколка,  слезаЯ  с
подоконника.
   ‹ариосик отдал дань уму и находчивости Ќиколки, после чего приступил  к
распечатыванию  окна.  ќта  каторжнаЯ  работа  занЯла  не  менее  полчаса,
распухшие рамы не хотели открыватьсЯ. Ќо, в конце концов, все-таки удалось
открыть сперва первую, а потом и вторую, причем  на  ‹ариосиковой  стороне
лопнуло длинной извилистой трещиной стекло.
   - Џотушите свет! - скомандовал Ќиколка"
   ‘вет погас, и страшнейший мороз хлынул в комнату. Ќиколка высунулсЯ  до
половины в черное обледенелое пространство  и  зацепил  верхнюю  петлю  за
костыль. Љоробка  прекрасно  повисла  на  двухаршинном  шпагате.  ‘  улицы
заметить никак нельзЯ, потому что брандмауэр 13-го номера подходит к улице
косо, не под прЯмым углом, и потому,  что  высоко  висит  вывеска  швейной
мастерской. Њожно заметить только если залезть в щель. Ќо никто не залезет
ранее весны, потому что со двора намело  гигантские  сугробы,  а  с  улицы
прекраснейший забор и, главное, идеально то, что можно контролировать,  не
открываЯ окна; просунул руку в форточку, и готово: можно потрогать шпагат,
как струну. Ћтлично.
   ‚новь зажегсЯ свет, и, размЯв  на  подоконнике  замазку,  оставшуюсЯ  с
осени у Ђнюты, Ќиколка замазал окно  наново.  „аже  если  бы  каким-нибудь
чудом и нашли, то всегда готов ответ: "Џозвольте? ќто чьЯ же коробка?  Ђх,
револьверы... наследник?..
   - Ќичего подобного! ‡нать не знаю и ведать не ведаю.  —ерт  его  знает,
кто повесил! ‘ крыши залезли и повесили. Њало ли кругом народу? ’ак  то-с.
Њы люди мирные, никаких наследников..."
   - €деально сделано, клЯнусь богом, - говорил ‹ариосик.
   Љак не идеально! ‚ещь под руками и в то же времЯ вне квартиры.


   Ѓыло три часа ночи. ‚ эту ночь, по-видимому, никто не придет.  …лена  с
тЯжелыми истомленными веками вышла на цыпочках в столовую. Ќиколка  должен
был ее сменить. Ќиколка с трех до шести, а с шести до девЯти ‹ариосик.
   ѓоворили шепотом.
   - ‡начит так: тиф, - шептала  …лена,  -  имейте  в  виду,  что  сегоднЯ
забегала уже ‚анда, справлЯлась, что  такое  с  Ђлексеем  ‚асильевичем.  џ
сказала, может быть, тиф... ‚ероЯтно она  не  поверила,  уж  очень  у  нее
глазки бегали... ‚се расспрашивала, - как у нас, да где были наши,  да  не
ранили ли кого. Ќасчет раны ни звука.
   - Ќи, ни, ни, - Ќиколка даже руками замахал,  -  ‚асилиса  такой  трус,
какого свет не видал! …жели в случае чего, он так и  лЯпнет  кому  угодно,
что ЂлексеЯ ранили, лишь бы только себЯ выгородить.
   - Џодлец, - сказал ‹ариосик, - это подло!
   ‚ полном тумане лежал ’урбин. ‹ицо  его  после  укола  было  совершенно
спокойно, черты лица обострились и утончились. ‚ крови  ходил  и  сторожил
успокоительный Яд. ‘ерые фигуры перестали распорЯжатьсЯ, как у себЯ  дома,
разошлись по своим делишкам, окончательно  убрали  пушку.  …сли  кто  даже
совершенно  посторонний  и  поЯвлЯлсЯ,  то  все-таки  вел  себЯ  прилично,
стараЯсь свЯзатьсЯ с  людьми  и  вещами,  коих  законное  место  всегда  в
квартире ’урбиных. ђаз поЯвилсЯ полковник Њалышев, посидел  в  кресле,  но
улыбалсЯ таким образом, что все, мол, хорошо  и  будет  к  лучшему,  а  не
бубнил грозно и зловеще и не  набивал  комнату  бумагой.  Џравда,  он  жег
документы, но не посмел тронуть диплом ’урбина и карточки матери, да и жег
на  приЯтном  и  совершенно  синеньком  огне  от  спирта,  а   это   огонь
успокоительный, потому что за ним,  обычно,  следует  укол.  —асто  звонил
звоночек к мадам Ђнжу.
   - Ѓрынь... - говорил ’урбин, намереваЯсь передать звук звонка тому, кто
сидел в кресле, а сидели по очереди то Ќиколка, то неизвестный  с  глазами
монгола (не смел буЯнить вследствие укола), то скорбный  Њаксим,  седой  и
дрожащий. - Ѓрынь... - раненый говорил ласково и строил  из  гибких  теней
движущуюсЯ картину, мучительную и трудную, но заканчивающуюсЯ  необычайным
и радостным и больным концом.
   Ѓежали часы, крутилась стрелка в столовой и, когда на белом  циферблате
короткаЯ и  широкаЯ  пошла  к  пЯти,  настала  полудрема.  ’урбин  изредка
шевелилсЯ, открывал прищуренные глаза и неразборчиво бормотал:
   - Џо лесенке, по лесенке, по лесенке не  добегу,  ослабею,  упаду...  Ђ
ноги  ее  быстрые...  ботики...  по  снегу...  ‘лед  оставишь...  волки...
Ѓррынь... бррынь...


        13

   "Ѓрынь" в последний раз ’урбин  услыхал,  убегаЯ  по  черному  ходу  из
магазина неизвестно где находЯщейсЯ и сладострастно пахнущей духами  мадам
Ђнжу. ‡вонок. Љто-то только что ЯвилсЯ в магазин. Ѓыть  может,  такой  же,
как сам ’урбин, заблудший, отставший,  свой,  а  может  быть,  и  чужие  -
преследователи.  ‚о  всЯком  случае,  вернутьсЯ  в   магазин   невозможно.
‘овершенно лишнее геройство.
   ‘кользкие ступени вынесли ’урбина во двор. ’ут он совершенно  Явственно
услыхал, что стрельба тарахтела совсем недалеко, где-то на улице,  ведущей
широким скатом вниз к Љрещатику, да врЯд ли и не у  музеЯ.  ’ут  же  стало
Ясно, что слишком много  времени  он  потерЯл  в  сумеречном  магазине  на
печальные размышлениЯ и что  Њалышев  был  совершенно  прав,  советуЯ  ему
поторопитьсЯ. ‘ердце забилось тревожно.
   Ћсмотревшись, ’урбин убедилсЯ, что длинный и бесконечно высокий  желтый
Ящик дома, приютившего мадам Ђнжу, выпирал на  громадный  двор  и  тЯнулсЯ
этот двор вплоть до низкой стенки, отделЯвшей соседнее владение управлениЯ
железных  дорог.  ’урбин,  прищурившись,  оглЯделсЯ  и  пошел,   пересекаЯ
пустыню, прЯмо  на  эту  стенку.  ‚  ней  оказалась  калитка,  к  великому
удивлению ’урбина, не запертаЯ.  —ерез  нее  он  попал  в  противный  двор
управлениЯ.  ѓлупые   дырки   управлениЯ   неприЯтно   глЯдели,   и   Ясно
чувствовалось,  что   все   управление   вымерло.   Џод   гулким   сводом,
пронизывающим дом, по асфальтовой дороге доктор вышел на улицу. Ѓыло ровно
четыре часа  днЯ  на  старинных  часах  на  башне  дома  напротив.  Ќачало
чуть-чуть  темнеть.  “лица  совершенно  пуста.  Њрачно  оглЯнулсЯ  ’урбин,
гонимый  предчувствием,  и  двинулсЯ  не  вверх,   а   вниз,   туда,   где
громоздились, присыпанные снегом в жидком  сквере.  ‡олотые  ворота.  Ћдин
лишь пешеход в черном пальто пробежал навстречу ’урбину с испуганным видом
и скрылсЯ. “лица пустаЯ вообще производит ужасное впечатление, а  тут  еще
где-то под ложечкой томило и сосало предчувствие.  ‡лобно  морщась,  чтобы
преодолеть нерешительность - ведь все равно идти нужно, по  воздуху  домой
не перелетишь, - ’урбин приподнЯл воротник шинели и двинулсЯ.
   ’ут он понЯл, что  отчасти  томило  -  внезапное  молчание  пушек.  „ве
последних недели непрерывно они гудели вокруг, а теперь в  небе  наступила
тишина. Ќо зато  в  городе,  и  именно  там,  внизу,  на  Љрещатике,  Ясно
пересыпалась пачками стрельба. Ќужно было бы ’урбину повернуть  сейчас  от
‡олотых ворот влево по переулку, а там, прижимаЯсь за  ‘офийским  собором,
тихонечко и выбралсЯ бы к себе, переулками, на Ђлексеевский спуск. …сли бы
так сделал ’урбин, жизнь его пошла бы по-иному совсем, но вот  ’урбин  так
не сделал. …сть же такаЯ сила, что заставлЯет иногда глЯнуть вниз с обрыва
в горах... ’Янет к холодку... к обрыву. € так потЯнуло к музею. Ќепременно
понадобилось увидеть, хоть издали, что там возле него творитсЯ. €,  вместо
того чтобы  свернуть,  ’урбин  сделал  десЯть  лишних  шагов  и  вышел  на
‚ладимирскую улицу. ’ут сразу тревога крикнула внутри, и  очень  отчетливо
малышевский голос шепнул: "Ѓеги!" ’урбин повернул голову вправо  и  глЯнул
вдаль, к музею. “спел увидать  кусок  белого  бока,  насупившиесЯ  купола,
какие-то мелькавшие вдали черные фигурки... больше  все  равно  ничего  не
успел увидеть.
   ‚ упор на него, по Џрорезной покатой  улице,  о  Љрещатика,  затЯнутого
далекой морозной дымкой, поднимались, рассыпавшись во  всю  ширину  улицы,
серенькие люди в солдатских шинелЯх. Ћни были недалеко - шагах в тридцати.
Њгновенно стало понЯтно, что они бегут уже давно и бег их утомил. ‚овсе не
глазами, а каким-то безотчетным движением сердца ’урбин сообразил, что это
петлюровцы.
   "Џо-пал", - отчетливо сказал под ложечкой голос Њалышева.
   ‡атем несколько секунд вывалились из жизни ’урбина, и, что во времЯ  их
происходило, он не знал. Ћщутил он себЯ лишь  за  углом,  на  ‚ладимирской
улице, с головой втЯнутой в плечи, на ногах, которые его несли  быстро  от
рокового угла Џрорезной, где конфетница "Њаркиза".
   "Ќу-ка, ну-ка, ну-ка, еще... еще..." - застучала в висках кровь.
   …ще бы немножко молчаниЯ сзади.  ЏревратитьсЯ  бы  в  лезвие  ножа  или
влипнуть бы в стену. Ќу-ка... Ќо  молчание  прекратилось  -  его  нарушило
совершенно неизбежное.
   - ‘той! - прокричал сиплый голос в холодную спину - ’урбину.
   "’ак", - оборвалось под ложечкой.
   - ‘той! - серьезно повторил голос.
   ’урбин оглЯнулсЯ и  даже  мгновенно  остановилсЯ,  потому  что  Явилась
короткаЯ шальнаЯ мысль изобразить мирного гражданина. €ду, мол,  по  своим
делам... Ћставьте менЯ в покое... Џреследователь был шагах в пЯтнадцати  и
торопливо взбрасывал винтовку. ‹ишь только  доктор  повернулсЯ,  изумление
выросло в глазах преследователЯ, и доктору показалось, что это монгольские
раскосые глаза. ‚торой вырвалсЯ  из-за  угла  и  дергал  затвор.  Ќа  лице
первого ошеломление сменилось непонЯтной, зловещей радостью.
   - ’ю! - крикнул он, - бачь, Џетро: офицер. - ‚ид у него  при  этом  был
такой, словно внезапно он, охотник, при самой дороге увидел зайца.
   "—то так-кое? Ћткуда известно?" -  грЯнуло  в  турбинской  голове,  как
молотком.
   ‚интовка второго превратилась всЯ в маленькую черную  дырку,  не  более
гривенника. ‡атем ’урбин почувствовал, что сам он обернулсЯ  в  стрелу  на
‚ладимирской улице и что губЯт его валенки. ‘верху и сзади, шипЯ,  ударило
в воздухе - ч-чах...
   - ‘той! ‘т... ’римай! - •лопнуло. -  ’римай  офицера!!  -  загремела  и
заулюлюкала всЯ ‚ладимирскаЯ.  …ще  два  раза  весело  трахнуло,  разорвав
воздух.
   „остаточно погнать человека под выстрелами, и он превращаетсЯ в мудрого
волка; на смену очень слабому и в действительно трудных случаЯх  ненужному
уму вырастает мудрый звериный инстинкт. Џо-волчьи обернувшись на угонке на
углу Њало-Џровальной улицы, ’урбин увидал, как чернаЯ дырка сзади  оделась
совершенно  круглым  и  бледным  огнем,  и,  наддав  ходу,  он  свернул  в
Њало-Џровальную, второй раз за эти пЯть минут резко повернув свою жизнь.
   €нстинкт: гонЯтсЯ  настойчиво  и  упорно,  не  отстанут,  настигнут  и,
настигнув совершенно неизбежно,  -  убьют.  “бьют,  потому  что  бежал,  в
кармане ни одного документа и револьвер, сераЯ шинель; убьют, потому что в
бегу раз свезет, два свезет, а в третий раз - попадут.  €менно  в  третий.
ќто с древности известный раз. ‡начит, кончено; еще полминуты - и  валенки
погубЯт. ‚се непреложно, а раз так - страх прЯмо через все  тело  и  через
ноги выскочил в землю. Ќо через ноги  ледЯной  водой  вернулась  Ярость  и
кипЯтком вышла изо рта на бегу. “же совершенно  по-волчьи  косил  на  бегу
’урбин  глазами.  „ва  серых,  за  ними  третий,  выскочили   из-за   угла
‚ладимирской, и все трое вперебой сверкнули. ’урбин, замедлив  бег,  скалЯ
зубы, три раза выстрелил в них,  не  целЯсь.  ЋпЯть  наддал  ходу,  смутно
впереди себЯ увидел мелькнувшую под самыми  стенами  у  водосточной  трубы
хрупкую черную тень, почувствовал, что деревЯнными клещами  кто-то  рванул
его за левую подмышку, отчего тело его стало бежать странно, косо,  боком,
неровно. …ще раз обернувшись, он, не спеша, выпустил  три  пули  и  строго
остановил себЯ на шестом выстреле:
   "‘едьмаЯ - себе. …ленка рыжаЯ и Ќиколка. Љончено. Ѓудут мучить.  Џогоны
вырежут. ‘едьмаЯ себе".
   Ѓоком стремЯсь, чувствовал странное: револьвер тЯнул  правую  руку,  но
как будто тЯжелела леваЯ. ‚ообще уже нужно останавливатьсЯ. ‚се равно  нет
воздуху, больше ничего не выйдет. „о излома самой фантастической  улицы  в
мире ’урбин все же дорвалсЯ,  исчез  за  поворотом,  и  ненадолго  получил
облегчение. „альше безнадежно: глуха запертаЯ решетка, вон, ворота громады
заперты, вон, заперто...  Ћн  вспомнил  веселую  дурацкую  пословицу:  "Ќе
терЯйте, куме, силы, опускайтесЯ на дно".
   €  тут  увидал  ее  в  самый  момент  чуда,  в  черной  мшистой  стене,
ограждавшей  наглухо  смежный  узор  деревьев  в  саду.   Ћна   наполовину
провалилась  в  эту  стену  и,  как  в  мелодраме,  простираЯ  руки,  сиЯЯ
огромнейшими от ужаса глазами, прокричала:
   - Ћфицер! ‘юда! ‘юда...
   ’урбин, на немного  скользЯщих  валенках,  дыша  разодранным  и  полным
жаркого воздуха ртом, подбежал медленно к спасительным рукам  и  вслед  за
ними провалилсЯ в узкую щель калитки в  деревЯнной  черной  стене.  €  все
изменилось сразу. Љалитка под руками женщины в черном влипла  в  стену,  и
щеколда захлопнулась. ѓлаза женщины очутились у самых глаз ’урбина. ‚  них
он смутно прочитал решительность, действие и черноту.
   - Ѓегите сюда.  ‡а  мной  бегите,  -  шепнула  женщина,  повернулась  и
побежала по узкой кирпичной дорожке. ’урбин очень медленно побежал за ней.
Ќа левой руке мелькнули стены сараев, и женщина свернула. Ќа  правой  руке
какой-то белый, сказочный многоЯрусный сад. Ќизкий  заборчик  перед  самым
носом, женщина проникла во вторую калиточку. ’урбин,  задыхаЯсь,  за  ней.
Ћна захлопнула калитку, перед глазами мелькнула нога,  очень  стройнаЯ,  в
черном чулке, подол взмахнул, и ноги женщины легко  понесли  ее  вверх  по
кирпичной лесенке. ЋбострившимсЯ слухом ’урбин услыхал,  что  там,  где-то
сзади за их бегом, осталась улица и преследователи. ‚от... вот, только что
они проскочили за поворот и ищут его. "‘пасла бы... спасла бы... - подумал
’урбин, - но кажетсЯ, не добегу... сердце мое". Ћн  вдруг  упал  на  левое
колено и  левую  руку  при  самом  конце  лесенки.  Љругом  все  чуть-чуть
закружилось. †енщина наклонилась и подхватила ’урбина под правую руку...
   - …ще... еще немного! - вскрикнула она; левой трЯсущейсЯ рукой  открыла
третью низенькую калиточку, протЯнула за  руку  спотыкающегосЯ  ’урбина  и
бросилась по аллейке. "€шь лабиринт...  словно  нарочно",  -  очень  мутно
подумал ’урбин и оказалсЯ в белом саду, но уже где-то высоко и  далеко  от
роковой Џровальной. Ћн чувствовал, что женщина его тЯнет,  что  его  левый
бок и рука очень теплые,  а  все  тело  холодное,  и  ледЯное  сердце  еле
шевелитсЯ. "‘пасла бы, но тут вот и конец  -  кончик...  ноги  слабеют..."
“виделись расплывчато купы девственной и нетронутой  сирени,  под  снегом,
дверь, стеклЯнный фонарь старинных сеней, занесенных снегом.  “слышан  был
еще звон ключа. †енщина все времЯ была тут, возле правого бока, и  уже  из
последних сил, в нитку втЯнулсЯ за ней ’урбин в фонарь. Џотом через второй
звон ключа во мрак, в котором обдало жилым, старым запахом. ‚о мраке,  над
головой, очень тускло загорелсЯ огонек, пол  поехал  под  ногами  влево...
Ќеожиданные, Ядовито-зеленые, с огненным ободком клочьЯ  пролетели  вправо
перед глазами, и сердцу в полном мраке полегчало сразу...


   ‚ тусклом и тревожном свете рЯд вытертых золотых шлЯпочек. †ивой  холод
течет за  пазуху,  благодарЯ  этому  больше  воздуху,  а  в  левом  рукаве
губительное, влажное и неживое тепло. "‚от в этом-то всЯ суть.  џ  ранен".
’урбин понЯл, что он лежит на полу,  больно  упираЯсь  головой  во  что-то
твердое и неудобное. ‡олотые шлЯпки перед глазами означают  сундук.  •олод
такой, что духу не переведешь - это она льет и брызжет водой.
   - ђади бога, - сказал над головой грудной  слабый  голос,  -  глотните,
глотните. ‚ы дышите? —то же теперь делать?
   ‘такан стукнул о зубы, и с клокотом ’урбин глотнул очень холодную воду.
’еперь он увидал светлые  завитки  волос  и  очень  черные  глаза  близко.
‘идЯщаЯ на корточках женщина поставила стакан на  пол  и,  мЯгко  обхватив
затылок, стала поднимать ’урбина.
   "‘ердце-то есть? - подумал он. - ЉажетсЯ, оживаю...  может,  и  не  так
много крови... надо боротьсЯ". ‘ердце било, но трепетное,  частое,  узлами
вЯзалось в бесконечную нить, и ’урбин сказал слабо:
   - Ќет. ‘дирайте все и чем хотите, но сию минуту затЯните жгутом...
   Ћна стараЯсь понЯть, расширила глаза, понЯла,  вскочила  и  кинулась  к
шкафу, оттуда выбросила массу материи.
   ’урбин, закусив губу, подумал: "Ћх, нет пЯтна на полу, мало, к счастью,
кажетсЯ, крови", - извиваЯсь при ее помощи, вылез из шинели, сел, стараЯсь
не обращать вниманиЯ на головокружение. Ћна стала снимать френч.
   - Ќожницы, - сказал ’урбин.
   ѓоворить было трудно, воздуху не хватало. ’а исчезла, взметнув шелковым
черным подолом, и в дверЯх сорвала с себЯ шапку и шубку.  ‚ернувшись,  она
села на корточки и ножницами, тупо и  мучительно  въедаЯсь  в  рукав,  уже
обмЯкший и жирный  от  крови,  распорола  его  и  высвободила  ’урбина.  ‘
рубашкой  справилась  быстро.  ‚есь  левый  рукав  был   густо   пропитан,
густо-красен и бок. ’ут закапало на пол.
   - ђвите смелей...
   ђубаха слезла клоками, и ’урбин, белый лицом, голый и желтый до  поЯса,
вымазанный кровью, желаЯ жить, не дав  себе  второй  раз  упасть,  стиснув
зубы, правой рукой потрЯс левое плечо, сквозь зубы сказал:
   - ‘лава бо... цела кость... ђвите полосу или бинт.
   - …сть бинт, - радостно  и  слабо  крикнула  она.  €счезла,  вернулась,
разрываЯ пакет со словами. - € никого, никого... џ одна...
   Ћна опЯть присела. ’урбин увидал  рану.  ќто  была  маленькаЯ  дырка  в
верхней  части  руки,  ближе  к  внутренней  поверхности,  там,  где  рука
прилегает к телу. €з нее сочилась узенькой струйкой кровь.
   - ‘зади есть? - очень отрывисто, лаконически, инстинктивно сберегаЯ дух
жизни, спросил.
   - …сть, - она ответила с испугом.
   - ‡атЯните выше... тут... спасете.
   ‚озникла никогда еще не испытаннаЯ  боль,  кольца  зелени,  вкладываЯсь
одно в другое или переплетаЯсь,  затанцевали  в  передней.  ’урбин  укусил
нижнюю губу.
   Ћна затЯнула, он помогал зубами и правой рукой, и жгучим  узлом,  таким
образом, выше раны обвили руку. € тотчас перестала течь кровь...


   †енщина перевела его так: он стал на колени и правую руку закинул ей на
плечо, тогда она помогла ему стать на  слабые,  дрожащие  ноги  и  повела,
поддерживаЯ его всем телом. Ћн видел кругом темные тени полных  сумерек  в
какой-то очень низкой старинной комнате. Љогда  же  она  посадила  его  на
что-то мЯгкое и пыльное, под ее рукой сбоку вспыхнула лампа  под  вишневым
платком. Ћн разглЯдел узоры бархата, край двубортного сюртука на  стене  в
раме и желто-золотой эполет. ЏростираЯ к ’урбину руки  и  тЯжело  дыша  от
волнениЯ и усилий, она сказала:
   - ЉоньЯк есть у менЯ... Њожет быть, нужно?.. ЉоньЯк?..
   Ћн ответил:
   - Ќемедленно...
   € повалилсЯ на правый локоть.
   ЉоньЯк как будто помог, по крайней мере, ’урбину показалось, что он  не
умрет, а боль, что грызет и режет  плечо,  перетерпит.  †енщина,  стоЯ  на
коленЯх бинтом завЯзала раненую руку, сползла ниже к его ногам и стащила с
него валенки. Џотом принесла подушку и длинный,  пахнущий  сладким  давним
запахом Японский с диковинными букетами халат.
   - ‹ожитесь, - сказала она.
   ‹ег покорно, она набросила на него халат, сверху одеЯло и стала у узкой
оттоманки, всматриваЯсь ему в лицо.
   Ћн сказал:
   - ‚ы... вы замечательнаЯ женщина. - Џосле молчаниЯ: - џ полежу немного,
пока вернутсЯ силы, поднимусь  и  пойду  домой...  Џотерпите  еще  немного
беспокойство.
   ‚ сердце его заполз страх и отчаЯние:  "—то  с  …леной?  Ѓоже,  боже...
Ќиколка. ‡а что Ќиколка погиб? Ќаверно, погиб..."
   Ћна молча указала на низенькое оконце, завешенное шторой  с  помпонами.
’огда он Ясно услышал далеко и Ясно хлопушки выстрелов.
   - ‚ас сейчас же убьют, будьте уверены, - сказала она.
   - ’огда... Я вас  боюсь...  подвести...  ‚друг  придут...  револьвер...
кровь... там в шинели, - он облизал сухие губы. ѓолова его тонко кружилась
от  потери  крови  и  от  коньЯку.  ‹ицо  женщины  стало  испуганным.  Ћна
призадумалась.
   - Ќет, - решительно сказала она, - нет, если бы нашли, то уже  были  бы
здесь. ’ут такой лабиринт, что никто не отыщет следов.  Њы  пробежали  три
сада. Ќо вот убрать нужно сейчас же...
   Ћн слышал плеск воды, шуршанье материи, стук в шкафах...
   Ћна вернулась, держа в руках за  ручку  двумЯ  пальцами  браунинг  так,
словно он был горЯчий, и спросила:
   - Ћн зарЯжен?
   ‚ыпростав здоровую руку из-под одеЯла, ’урбин ощупал  предохранитель  и
ответил:
   - Ќесите смело, только за ручку.
   Ћна еще раз вернулась и смущенно сказала:
   - Ќа случай, если все-таки поЯвЯтсЯ... ‚ам нужно снЯть и рейтузы...  ‚ы
будете лежать, Я скажу, что вы мой муж больной...
   Ћн, морщась и кривЯ лицо, стал расстегивать  пуговицы.  Ћна  решительно
подошла, стала на колени и из-под одеЯла за  штрипки  вытащила  рейтузы  и
унесла. …е не было долго. ‚ это времЯ он видел арку.  ‚  сущности  говорЯ,
это были две комнаты. Џотолки такие низкие, что, если  бы  рослый  человек
стал на цыпочки, он достал бы до них рукой. ’ам, за аркой в глубине,  было
темно, но бок старого пианино блестел лаком, еще что-то  поблескивало,  и,
кажетсЯ, цветы фикусы. Ђ здесь опЯть этот край эполета в раме.
   Ѓоже, какаЯ старина!.. ќполеты его приковали. Ѓыл мирный  свет  сальной
свечки в шандале. Ѓыл мир, и вот мир убит. Ќе возвратЯтсЯ годы. …ще  сзади
окна низкие, маленькие, и сбоку окно. —то за странный домик? Ћна одна. Љто
такаЯ? ‘пасла... Њира нет... ‘трелЯют там...


   Ћна вошла, нагруженнаЯ охапкой дров, и с громом выронила их  в  углу  у
печки.
   - —то вы делаете? ‡ачем? - спросил он в сердцах.
   - ‚се равно мне нужно было топить, - ответила она, и чуть  мелькнула  у
нее в глазах улыбка, - Я сама топлю...
   - Џодойдите сюда, - тихо  попросил  ее  ’урбин.  -  ‚от  что,  Я  и  не
поблагодарил вас за все, что вы... сделали... „а и чем...  -  Ћн  протЯнул
руку, взЯл ее пальцы, она покорно  придвинулась,  тогда  он  поцеловал  ее
худую кисть два раза. ‹ицо ее смЯгчилось, как будто тень тревоги сбежала с
него, и глаза ее показались в этот момент необычайной красоты.
   - …сли бы не вы, - продолжал ’урбин, - менЯ бы, наверное, убили.
   - Љонечно, - ответила она, - конечно... Ђ так вы убили одного...
   ’урбин приподнЯл голову.
   - џ убил? - спросил он, чувствуЯ вновь слабость и головокружение.
   - “гу. - Ћна благосклонно кивнула головой и  поглЯдела  на  ’урбина  со
страхом и любопытством. - “х, как это страшно... они самое  менЯ  чуть  не
застрелили. - Ћна вздрогнула...
   - Љак убил?
   - Ќу да... Ћни выскочили, а вы стали стрелЯть,  и  первый  грохнулсЯ...
Ќу, может быть, ранили... Ќу, вы храбрый... џ  думала,  что  Я  в  обморок
упаду... ‚ы отбежите, стрельнете в них... и опЯть бежите... ‚ы,  наверное,
капитан?
   - Џочему вы решили, что Я офицер? Џочему кричали мне - "офицер"?
   Ћна блеснула глазами.
   - џ думаю, решишь, если у вас кокарда на папахе. ‡ачем так бравировать?
   - Љокарда? Ђх, боже... это  Я...  Я...  -  …му  вспомнилсЯ  звоночек...
зеркало в пыли... - ‚се снЯл... а  кокарду-то  забыл!..  џ  не  офицер,  -
сказал он, - Я военный  врач.  ЊенЯ  зовут  Ђлексей  ‚асильевич  ’урбин...
Џозвольте мне узнать, кто вы такаЯ?
   - џ - ћлиЯ Ђлександровна ђейсс.
   - Џочему вы одна?
   Ћна ответила как-то напрЯженно и отводЯ глаза в сторону:
   - Њоего мужа сейчас нет. Ћн уехал. €  матери  его  тоже.  џ  одна...  -
Џомолчав, она добавила: - ‡десь холодно... Ѓрр... џ сейчас затоплю.


   „рова разгорались в печке, и одновременно с ними  разгоралась  жестокаЯ
головнаЯ боль. ђана молчала, все  сосредоточилось  в  голове.  Ќачалось  с
левого виска, потом разлилось по темени и затылку. ЉакаЯ-то жилка  сжалась
над левой бровью и посылала во все стороны кольца  тугой  отчаЯнной  боли.
ђейсс стоЯла на коленЯх у печки и кочергой шевелила в  огне.  ЊучаЯсь,  то
закрываЯ,  то  открываЯ  глаза,  ’урбин  видел  откинутую  назад   голову,
заслоненную от жара белой кистью, и совершенно неопределенные  волосы,  не
то пепельные, пронизанные огнем, не то  золотистые,  а  брови  угольные  и
черные глаза. Ќе понЯть - красив ли этот  неправильный  профиль  и  нос  с
горбинкой. Ќе разберешь, что в глазах. ЉажетсЯ, испуг,  тревога,  а  может
быть, и порок... „а, порок.
   Љогда она так сидит и волна  жара  ходит  по  ней,  она  представлЯетсЯ
чудесной, привлекательной. ‘пасительница.


   Њногие часы ночи, когда давно кончилсЯ жар в печке и началсЯ жар в руке
и голове, кто-то ввинчивал в темЯ нагретый жаркий гвоздь и разрушал  мозг.
"“ менЯ жар, - сухо и беззвучно повторЯл ’урбин  и  внушал  себе:  -  Ќадо
утром встать и перебратьсЯ домой..."  ѓвоздь  разрушал  мозг  и,  в  конце
концов, разрушил мысль и о …лене, и о Ќиколке, о доме и Џетлюре. ‚се стало
- все равно. Џэтурра... Џэтурра...  Ћсталось  одно  -  чтобы  прекратилась
боль.
   ѓлубокой же ночью ђейсс в мЯгких, отороченных мехом туфлЯх пришла  сюда
и сидела возле него, и опЯть, обвив рукой ее шею и слабеЯ,  он  шел  через
маленькие комнаты. Џеред этим она собралась с силами и сказала ему:
   - ‚ы встаньте, если  только  можете.  Ќе  обращайте  на  менЯ  никакого
вниманиЯ. џ вам помогу. Џотом лЯжете совсем... Ќу, если не можете...
   Ћн ответил:
   - Ќет, Я пойду... только вы мне помогите...
   Ћна привела его к маленькой двери этого таинственного домика и  так  же
привела обратно. ‹ожась, лЯзгаЯ зубами в ознобе и чувствуЯ, что  сжалилась
и утихает голова, он сказал:
   - ЉлЯнусь, Я вам этого не забуду... €дите спать...
   - Њолчите, Я буду вам гладить голову, - ответила она.
   Џотом всЯ тупаЯ и злаЯ боль вытекла из головы, стекла  с  висков  в  ее
мЯгкие руки, а по ним и по ее телу - в пол, крытый пыльным пухлым  ковром,
и там погибла. ‚место боли по всему телу разливалсЯ ровный, приторный жар.
ђука онемела и стала тЯжелой, как чугуннаЯ, поэтому он и не шевелил ею,  а
лишь закрыл глаза и отдалсЯ на волю жару. ‘колько времени он так пролежал,
сказать бы он не сумел: может быть, пЯть минут,  а  может  быть,  и  много
часов. Ќо, во всЯком случае, ему казалось, что так лежать  можно  было  бы
всю вечность, в огне. Љогда он открыл глаза тихонько, чтобы  не  вспугнуть
сидЯщую возле  него,  он  увидел  прежнюю  картину:  ровно,  слабо  горела
лампочка под красным абажуром, разливаЯ мирный свет, и профиль женщины был
бессонный близ него. Џо-детски печально оттопырив  губы,  она  смотрела  в
окно. ЏлывЯ в жару, ’урбин шевельнулсЯ, потЯнулсЯ к ней...
   - Ќаклонитесь ко мне, - сказал он. ѓолос его стал сух, слаб, высок. Ћна
повернулась к нему, глаза ее испуганно насторожились и углубились в тенЯх.
’урбин закинул правую руку за шею, притЯнул ее к себе и поцеловал в  губы.
…му показалось, что он прикоснулсЯ к чему-то сладкому и холодному. †енщина
не удивилась поступку ’урбина. Ћна только пытливее  вглЯдывалась  в  лицо.
Џотом заговорила:
   - Ћх, какой жар у вас. —то же мы будем делать? „октора  нужно  позвать,
но как же это сделать?..
   - Ќе надо, - тихо ответил ’урбин, - доктор не нужен. ‡автра Я поднимусь
и пойду домой.
   - џ так боюсь, - шептала она, - что вам сделаетсЯ плохо.  —ем  тогда  Я
помогу. Ќе течет больше? Ћна неслышно коснулась забинтованной руки.
   - Ќет, вы не бойтесь, ничего со мной не сделаетсЯ. €дите спать.
   - Ќе пойду, - ответила она и погладила его по руке. - †ар, -  повторила
она.
   Ћн  не  выдержал  и  опЯть  обнЯл  ее  и  притЯнул  к  себе.   Ћна   не
сопротивлЯлась. Ћн притЯгивал ее до тех пор, пока она совсем не склонилась
и не прилегла к нему. ’ут он ощутил сквозь свой больной жар живую и  Ясную
теплоту ее тела.
   - ‹ежите и не шевелитесь, - прошептала она, -  а  Я  буду  вам  гладить
голову.
   Ћна протЯнулась  с  ним  рЯдом,  и  он  почувствовал  прикосновение  ее
коленей. ђукой она стала водить от виска к волосам. …му стало так  хорошо,
что он думал только об одном, как бы не заснуть.
   € вот он заснул. ‘пал долго, ровно и сладко.  Љогда  проснулсЯ,  узнал,
что плывет в лодке по жаркой реке, что боли все исчезли, а за окошком ночь
медленно бледнеет да бледнеет. Ќе только в  домике,  но  во  всем  мире  и
ѓороде была полнаЯ тишина.  ‘теклЯнно  жиденько-синий  свет  разливалсЯ  в
щелЯх штор. †енщина, согревшаЯсЯ и печальнаЯ, спала рЯдом с ’урбиным. € он
заснул.


   “тром,   около   девЯти   часов,   случайный   извозчик   у    вымершей
Њало-Џровальной принЯл двух седоков - мужчину  в  черном  штатском,  очень
бледного, и женщину. †енщина, бережно поддерживаЯ мужчину, цеплЯвшегосЯ за
ее рукав, привезла его на Ђлексеевский спуск. „вижениЯ на ‘пуске не  было.
’олько у подъезда N_13 стоЯл извозчик,  только  что  высадивший  странного
гостЯ с чемоданом, узлом и клеткой.


        14

   Ћни нашлись. Ќикто не вышел в расход, и нашлись в следующий же вечер.
   "Ћн", - отозвалось в груди Ђнюты, и сердце ее прыгнуло, как ‹ариосикова
птица. ‚ занесенное снегом оконце турбинской кухни осторожно постучали  со
двора. Ђнюта прильнула к окну и разглЯдела лицо. Ћн, но без усов...  Ћн...
Ђнюта обеими руками пригладила черные волосы, открыла дверь в сени,  а  из
сеней в снежный двор, и Њышлаевский оказалсЯ необыкновенно близко от  нее.
‘туденческое пальто с барашковым воротником и фуражка... исчезли усы... Ќо
глаза, даже в полутьме сеней,  можно  отлично  узнать.  Џравый  в  зеленых
искорках, как уральский  самоцвет,  а  левый  темный...  €  меньше  ростом
стал...
   Ђнюта дрожащею рукой закинула крючок, причем исчез двор,  а  полосы  из
кухни исчезли  оттого,  что  пальто  Њышлаевского  обвило  Ђнюту  и  очень
знакомый голос шепнул:
   - ‡дравствуйте, Ђнюточка... ‚ы простудитесь... Ђ в  кухне  никого  нет,
Ђнюта?
   - Ќикого нет, -  не  помнЯ,  что  говорит,  и  тоже  почему-то  шепотом
ответила Ђнюта. - "–елует, губы сладкие стали", -  в  сладостнейшей  тоске
подумала она и зашептала: - ‚иктор ‚икторович... пустите... …лене...
   - Џри чем тут …лена... - укоризненно шепнул голос, пахнущий  одеколоном
и табаком, - что вы, Ђнюточка...
   - ‚иктор ‚икторович, пустите, закричу, как бог свЯт, - страстно сказала
Ђнюта  и  обнЯла  за  шею  Њышлаевского,  -  у  нас  несчастье  -  ЂлексеЯ
‚асильевича ранили...
   “дав мгновенно выпустил.
   - Љак ранили? Ђ Ќикол?!
   - Ќикол жив-здоров, а Ђлексей ‚асильевича ранили.
   Џолоска света из кухни, двери.
   ‚ столовой …лена, увидев Њышлаевского, заплакала и сказала:
   - ‚итька, ты жив... ‘лава богу... Ђ вот у нас...  -  Ћна  всхлипнула  и
указала на дверь к ’урбину. - ‘орок у него... сквернаЯ рана...
   - Њать  честнаЯ,  -  ответил  Њышлаевский,  сдвинув  фуражку  на  самый
затылок, - как же это он подвернулсЯ?
   Ћн повернулсЯ к фигуре, склонившейсЯ у стола над  бутылью  и  какими-то
блестЯщими коробками.
   - ‚ы доктор, позвольте узнать?
   - Ќет, к сожалению, - ответил печальный и тусклый голос, -  не  доктор.
ђазрешите представитьсЯ: ‹арион ‘уржанский.


   ѓостинаЯ. „верь в переднюю заперта и задернута портьера,  чтобы  шум  и
голоса не проникали к ’урбину. €з спальни его вышли и  только  что  уехали
остробородый в золотом пенсне, другой бритый - молодой, и, наконец,  седой
и старый и умный в тЯжелой шубе, в боЯрской шапке,  профессор,  самого  же
’урбина учитель. …лена провожала их, и лицо ее стало каменным. ѓоворили  -
тиф, тиф... и накликали.
   - Љроме раны, - сыпной тиф...
   € ртутный столб на сорока и... "ћлиЯ"... ‚  спаленке  красноватый  жар.
’ишина, а в тишине бормотанье про лесенку и звонок "бр-рынь"...


   - ‡доровеньки булы,  пане  добродзию,  -  сказал  Њышлаевский  Ядовитым
шепотом и расставил ноги. ервинский, густо-красный, косил глазом.  —ерный
костюм сидел на нем безукоризненно; белье чудное и  галстук  бабочкой;  на
ногах   лакированные   ботинки.   "Ђртист   оперной   студии   Љрамского".
“достоверение в  кармане.  -  —ому  ж  це  вы  без  погон?..  -  продолжал
Њышлаевский. - "Ќа ‚ладимирской развеваютсЯ русские флаги...  „ве  дивизии
сенегалов в одесском порту и сербские  квартирьеры...  Џоезжайте,  господа
офицеры, на “краину и формируйте части"... за ноги вашу мамашу!..
   - —его ты пристал?.. - ответил ервинский. - џ, что ль, виноват?..  Џри
чем здесь Я?.. ЊенЯ самого чуть не убили. џ вышел из штаба последним ровно
в полдень, когда с Џечерска показались неприЯтельские цепи.
   - ’ы - герой, - ответил Њышлаевский, - но надеюсь, что его  сиЯтельство
главнокомандующий, успел уйти раньше...
   ђавно как  и  его  светлость,  пан  гетман...  его  мать...  ‹ьщу  себЯ
надеждой, что он в безопасном месте... ђодине нужны их жизни.  Љстати,  не
можешь ли ты мне указать, где именно они находЯтсЯ?
   - ‡ачем тебе?
   - ‚от зачем. - Њышлаевский сложил правую руку в кулак и постучал ею  по
ладони левой. - …жели бы мне попалось это самое сиЯтельство и светлость, Я
бы одного взЯл за левую ногу, а другого за правую, перевернул бы  и  тюкал
бы головой о мостовую до тех пор, пока мне  это  не  надоело  бы.  Ђ  вашу
штабную ораву в сортире нужно утопить...
   ервинский побагровел.
   - Ќу, все-таки ты поосторожней, пожалуйста, - начал  он,  -  полегче...
€мей в виду, что кнЯзь и штабных бросил. „ва его адъютанта с ним уехали, а
остальные на произвол судьбы.
   - ’ы знаешь, что сейчас в музее сидит тысЯча человек наших, голодные, с
пулеметами... ‚едь их петлюровцы, как клопов, передушат... ’ы знаешь,  как
убили полковника ЌаЯ?.. …динственный был...
   - Ћтстань от  менЯ,  пожалуйста!..  -  не  на  шутку  сердЯсь,  крикнул
ервинский. - —то это за тон?.. џ такой же офицер, как и ты!
   -  Ќу,  господа,  бросьте,  -  Љарась  вклинилсЯ  между  Њышлаевским  и
ервинским, - совершенно нелепый разговор. —то ты в самом  деле  лезешь  к
нему... Ѓросим, это ни к чему не ведет...
   - ’ише, тише, - горестно зашептал Ќиколка, - к нему слышно...
   Њышлаевский сконфузилсЯ, помЯлсЯ.
   - Ќу, не волнуйсЯ, баритон. ќто Я так... ‚едь сам понимаешь...
   - „овольно странно...
   - Џозвольте, господа, потише... - Ќиколка насторожилсЯ и потыкал  ногой
в пол. ‚се прислушались. ‘низу  из  квартиры  ‚асилисы  донеслись  голоса.
ѓлуховато  расслышали,  что  ‚асилиса   весело   рассмеЯлсЯ   и   немножко
истерически как будто.  Љак  будто  в  ответ,  что-то  радостно  и  звонко
прокричала ‚анда. Џотом поутихло. …ще немного и глухо побубнили голоса.
   - Ќу,  вещь  поразительнаЯ,  -  глубокомысленно  сказал  Ќиколка,  -  у
‚асилисы   гости...   ѓости.   „а   еще   в   такое    времЯ.    ЌастоЯщее
светопреставление.
   - „а, тип ваш ‚асилиса, - скрепил Њышлаевский.


   ќто было около полуночи, когда ’урбин после впрыскиваниЯ морфиЯ  уснул,
а …лена расположилась в  кресле  у  его  постели.  ‚  гостиной  составилсЯ
военный совет.
   ђешено было всем оставатьсЯ ночевать. ‚о-первых, ночью, даже с хорошими
документами, х