        „афна „ю Њорье. Љозел отпущениЯ

---------------------------------------------------------------
     Џеревод с английского ѓалины Ћстровской
     OCR, форматирование: €горь Љорнеев
     \textit{...} - курсив;
     \footnote{...} - сноска-примечание; <HR>
---------------------------------------------------------------

        ѓ‹Ђ‚Ђ 1
     џ  оставил машину  у  собора  и спустилсЯ  на площадь џкобинцев.  „ождь
по-прежнему  лил  как  из  ведра.  Ћн  не  прекращалсЯ  с  самого  утра,   и
единственное, что Я мог увидеть в  этих любимых мною  местах, было блестЯщее
полотно шоссе, пересекаемое мерными взмахами <дворника>.
     Љогда Я подъехал к ‹е-Њану, хандра, овладевшаЯ мной за последние сутки,
еще более  обострилась.  ќто  было  неизбежно,  как всегда  в  последние дни
отпуска,  но сейчас Я сильнее, чем раньше, ощущал  бег времени, и не потому,
что дни мои  были слишком наполнены, а потому, что не успел ничего  достичь.
Ќе спорю, заметки длЯ моих будущих лекций в осенний  семестр были достаточно
профессиональными, с точными датами и фактами, которые впоследствии Я облеку
в  слова,  способные  вызвать проблеск  мысли  в вЯлых  умах  невнимательных
студентов. Ќо истинный смысл истории ускользал от менЯ, потому что Я никогда
не был близок к живым людЯм. џ предпочитал погрузитьсЯ в прошлое, наполовину
реальное, наполовину созданное воображеньем, и закрыть глаза на настоЯщее. ‚
’уре, Ѓлуа, Ћрлеане -- городах, которые знал лучше других, -- Я отдавалсЯ во
власть фантазии:  видел  другие стены,  другие,  прежние,  улицы, сверкающие
фасады домов, на которых теперь  крошилась  кладка; они были  длЯ менЯ более
живыми, чем любое современное здание, на которое падал мой взглЯд, в их тени
Я  чувствовал себЯ  под  защитой,  а  жесткий  свет  реальности  обнажал мои
сомнениЯ  и страхи. Љогда  в Ѓлуа Я дотрагивалсЯ  до темных  от копоти  стен
загородного замка,  тысЯчи  людей  могли  страдать и томитьсЯ в какой-нибудь
сотне  шагов оттуда -- Я их не замечал. ‚едь рЯдом со мной стоЯл ѓенрих III,
надушенный, весь  в брильЯнтах:  бархатной перчаткой он слегка касалсЯ моего
плеча,  а  на  сгибе локтЯ у него, точно дитЯ,  сидела болонка; Я  видел его
вероломное,  хитрое, женоподобное и  все же обольстительное лицо Явственней,
чем глупую физиономию стоЯщего возле менЯ туриста, который рылсЯ в кармане в
поисках  конфеты,  в  то  времЯ  как  Я  ждал, что  вот-вот  прозвучат шаги,
раздастсЯ крик и герцог  де ѓиз упадет замертво.  ‚ Ћрлеане Я скакал рЯдом с
„евой  или поддерживал стремЯ, когда она садилась на боевого  конЯ, и слышал
лЯзг оружиЯ, крики и низкий перезвон колоколов. џ мог даже  стоЯть подле нее
на  коленЯх  в ожидании Ѓожественных ѓолосов, но до менЯ  доносились лишь их
отзвуки, сами ѓолоса  слышать  мне  было не дано.  џ выходил, спотыкаЯсь, из
храма, глЯдЯ, как  эта  девушка  в облике юноши  с  чистыми глазами фанатика
уходит  в  свой  --  невидимый  длЯ  нас мир,  и тут же  менЯ  вышвыривало в
настоЯщее, где „ева  была всего лишь статуЯ, Я --  средней  руки историк,  а
”ранциЯ -- страна, ради спасениЯ  которой она умерла, -- родина живущих ныне
мужчин и женщин, которых Я и не пыталсЯ понЯть.
     “тром,  при  выезде из ’ура,  мое  недовольство лекциЯми,  которые  мне
предстоЯло читать в ‹ондоне, и сознание того, что не только во ”ранции, но и
в Ђнглии Я всегда был сторонним  наблюдателем, никогда  не делил с людьми их
горе и  радости, нагнало на менЯ беспросветную хандру,  ставшую  еще тЯжелее
из-за  дождЯ, секущего стекла  машины; поэтому, подъезжаЯ к ‹е-Њану, Я, хоть
раньше не собиралсЯ делать там остановку и перекусывать, изменил свои планы,
надеЯсь, что изменитсЯ к лучшему и мое настроение.
     Ѓыл рыночный день, и на площади џкобинцев,  у самых ступеней, ведущих к
собору, стоЯли в рЯд грузовики и повозки с зеленым брезентовым верхом, а все
остальное  пространство было  заставлено прилавками и ларьками.  ‚ этот день
был, видимо, особенно большой  торг, так как повсюду толпились  во множестве
сельские жители, а в воздухе носилсЯ тот особый, ни с чем не сравнимый запах
-- смесь флоры  и фауны, -- который  издает только землЯ, красно-коричневаЯ,
унавоженнаЯ, влажнаЯ, и дымЯщиесЯ,  набитые до  отказа загоны, где  тревожно
топчутсЯ  на месте друзьЯ по  неволе  -- коровы, телЯта и овцы.  ’рое мужчин
острыми  вилами подгонЯли  вола к грузовику, стоЯвшему рЯдом с моей машиной.
Ѓедное животное  мычало, мотало  из  стороны  в сторону головой,  обвЯзанной
веревкой, и пЯтилось от грузовика, переполненного его хрипЯщими и фыркающими
от  страха собратьЯми. џ видел, как вспыхнули красные искры в его оторопелых
глазах, когда один из мужчин вонзил ему в бок вилы.
     џ обогнул  грузовик и прошел  через площадь в брассерию.  Ќашел место в
дальнем  углу  возле двери в кухню, и, пока  ел горЯчий,  сытный, тонувший в
соусе из зелени омлет,  створки двери распахивались  то вперед,  то назад от
нетерпеливого толчка официанта с тЯжелым подносом в руках, где высились одна
на другой  тарелки. ‘перва это  зрелище подстегивало мой аппетит, но  затем,
когда Я утолил голод, это стало вызывать  тошноту  -- слишком  много тарелок
картофелЯ, слишком много  свиных  отбивных.  Љогда Я попросил принести кофе,
моЯ соседка по столу все еще  отправлЯла в рот бобы; она плакалась сестре на
дороговизну жизни, не обращаЯ вниманиЯ  на бледненькую девочку  на коленЯх у
мужа, котораЯ просилась  в toilette. Ћна болтала без умолку, и, чем дольше Я
слушал  -- единственный  доступный  мне отдых в  те  редкие  минуты, когда Я
выбрасывал из головы  историю,  --  тем сильнее грызла  менЯ притихшаЯ  было
хандра.  џ  был  чужак. џ не входил  в их число. ѓоды  учебы,  годы  работы,
легкость, с которой Я говорил на их Языке, преподавал их историю, разбиралсЯ
в их культуре, ни на  йоту не приблизили менЯ к живым людЯм. џ  был  слишком
неуверен в  себе,  слишком  сдержан и сам  это  ощущал.  ЏознаниЯ  мои  были
книжными,  а  повседневный жизненный  опыт -- поверхностным, он давал мне те
крупицы, те жалкие обрывки сведений, что подбирает в чужой стране турист.
     ‘емьЯ, сидевшаЯ за моим столиком, встала и ушла, шум стих, дым поредел,
и хозЯин  с женой сели перекусить позади  прилавка. џ расплатилсЯ и вышел. џ
бродил бесцельно  по  улицам, и моЯ праздность, перебегающий  с  предмета на
предмет взглЯд,  сама одежда -- серые брюки  из шерстЯной  фланели,  изрЯдно
выношенный  за  долгие годы твидовый пиджак -- выдавали во  мне англичанина,
затесавшегосЯ в базарный день в толпу местных жителей в захолустном городке.
‚се  они  -- и крестьЯне, торгующиесЯ  среди свЯзок подбитых гвоздЯми сапог,
фартуков  в  черно-  белую  крапинку, плетеных домашних  туфель,  кастрюль и
зонтов;  и идущие под ручку хохочущие девушки, только что из парикмахерской,
кудрЯвые,  как  барашки;  и старухи,  которые  то  и  дело  останавливались,
подсчитываЯ что-то в уме, качали головой, глЯдЯ  на цену, скажем,  камчатных
скатертей, и брели дальше, ничего не купив; и юноши  в бордовых костюмах,  с
иссинЯ-серыми  подбородками,  с неизбежной  сигаретой  в  углу  рта, которые
пЯлили глаза на девушек, подталкиваЯ друг друга локтем,  --  все  они, когда
окончитсЯ этот день, вернутсЯ в свои родные места -- домой.
     Ђ  Я -- неважно когда -- зарегистрируюсь в  очередном незнакомом отеле,
где  менЯ  примут за  француза  и останутсЯ в этом заблуждении,  пока  Я  не
предъЯвлю   паспорт;  тут  последуют  поклон,  улыбка,  любезные  слова,   и
сожалеюще, слегка пожимаЯ плечами, портье скажет: <“ нас  сейчас почти никто
не   живет.  ‘езон   закончилсЯ.   ‚есь  отель  в  вашем  распорЯжении>,  --
подразумеваЯ, что  Я,  естественно, жажду окунутьсЯ  в толпу моих энергичных
соотечественников  с <кодаками> в руках, менЯтьсЯ  с  ними  снимками,  брать
взаймы книжки, одалживать им <„ейли мейл>. € никогда эти служащие отелЯ, где
Я  провел ночь, не узнают, как не  знают этого те, кого  Я сейчас обгонЯю на
улице,  что не  нужны  мне мои  соотечественники, тЯгостно и собственное мое
общество,  что,  напротив,  хотел  бы Я --  недоступное  длЯ менЯ счастье --
чувствовать себЯ  одним из  них, вырасти  и выучитьсЯ  с  ними  вместе, быть
свЯзанным с  ними  узами родства и  крови, узами, которые длЯ них  понЯтны и
правомерны,  чтобы, живЯ среди них, Я мог делить с  ними радость,  постигать
глубину их горЯ и преломлЯть с ними хлеб -- не подачку чужаку, а общий, их и
мой, хлеб.
     џ продолжал  идти  вперед; снова стал моросить  дождь,  люди набились в
магазины или пытались укрытьсЯ в автомобилЯх. ‚ провинции не разгуливают под
дождем, разве что  идут  по делу, как вон те мужчины в широкополых  фетровых
шлЯпах,  которые  с  серьезным видом  спешат в  Prefecture с  портфелем  под
мышкой,  в  то  времЯ  как  Я нерешительно топчусь на углу площади  Ђристида
Ѓриана, прежде чем зайти в церковь ЏресвЯтой „евы неподалеку от  префектуры.
‚ соборе было пусто, Я заметил  лишь одну старуху  с бусинами слез  в широко
раскрытых  неподвижных  глазах;  немного  погодЯ  в  боковой  придел,  стуча
каблучками, вошла девушка и зажгла свечу перед белой до голубизны статуей. €
тут, словно  темнаЯ пучина поглотила мой рассудок, Я почувствовал:  если  не
напьюсь сегоднЯ, Я умру. Ќасколько важно то, что Я потерпел фиаско? Ќе моему
окружению, моему мирку, не тем немногим друзьЯм, которые думают, будто знают
менЯ, не тем, кто дает мне работу, не студентам, которые слушают мои лекции,
не служащим  в Ѓританском музее,  которые  любезно говорЯт мне <доброе утро>
или <добрый день>, и не тем  благовоспитанным, благожелательным, но  до чего
же  скучным лондонским тенЯм, среди которых жил и добывал свое пропитание --
законопослушный, тихий,  педантичный и чопорный  индивидуум тридцати  восьми
лет. Ќет, не  им, а моей  внутренней сущности, моему <Я>, которое настойчиво
требует освобождениЯ. Љак оно смотрит на мою жалкую жизнь?
     Љто  оно,  то  существо, и  откуда  оно  взЯлось, какие  желаниЯ, какие
стремлениЯ  обуревают  его,  --  этого  Я сказать не мог.  џ так привык  его
обуздывать, что не знал его  повадок;  возможно,  у  него  холодное  сердце,
Язвительный  смех, вспыльчивый  характер и  дерзкий Язык.  Ќе  оно  живет  в
однокомнатной, заваленной книгами квартире, не  оно просыпаетсЯ каждое утро,
знаЯ, что у него ничего нет -- ни семьи, ни родных и близких, ни  друзей, ни
интересов, которые  поглощали бы  его целиком, ничего, что могло бы  служить
жизненном  целью или  Якорем спасениЯ, ничего,  кроме  увлечениЯ французской
историей и  французским  Языком,  которое --  по счастливой  случайности  --
позволЯет мне как-то зарабатывать на хлеб.
     ‚озможно, если  бы Я  не держал его взаперти в моей грудной клетке, оно
бы хохотало,  бесчинствовало, дралось  и лгало. ‚озможно, оно  бы  страдало,
возможно, ненавидело бы, возможно, ни к кому не проЯвлЯло бы милосердиЯ. Ћно
могло  бы  красть, убивать... или отдавать  все силы борьбе  за благородное,
хотЯ и безнадежное дело,  могло бы  любить человечество и исповедовать веру,
утверждающую равно божественность ‚севышнего и людей. Љакова бы ни  была его
природа,  оно  ожидало своего  часа, укрывшись под бесцветным обличьем  того
бледного человека, что сидел сейчас  в церкви ЏресвЯтой „евы, ожидаЯ,  когда
утихнет дождь,  завершитсЯ день, подойдет к предопределенному  концу отпуск,
наступит осень и его вновь еще  на один  год, еще на один промежуток времени
возьмет  в плен  повседневнаЯ рутина обычной,  бедной  событиЯми  лондонской
жизни. ‚опрос был в том, как отпереть дверь. Љаким способом освободить того,
другого?
     џ не видел ответа... ђазве что выпить бутылку вина в кафе на углу перед
тем,  как  сесть в  машину и двинутьсЯ  на север,  это  затуманит  сознание,
притупит чувства и принесет  временное облегченье. ‡десь, в  пустой  церкви,
была инаЯ возможность -- молитва. ЊолитьсЯ, но о чем? Ћ том, чтобы собратьсЯ
с  духом и  выполнить  пока  еще  нетвердое  намерение  поехать  в монастырь
траппистов\footnote{’рапписты -- католический монашеский орден, основанный в
1664 г.} в надежде, что там научат, как смиритьсЯ с фиаско... ‘таруха тЯжело
встала  с  места и, сунув четки в карман, направилась  к выходу. ‘лез на  ее
глазах  больше  не было, но оттого ли, что она нашла здесь утешение, или они
просто    высохли,    Я    сказать    не   мог.    џ    подумал   о    carte
Michelin\footnote{„орожнаЯ  карта  \textit{(фр.)}.}, лежавшей  в  машине,  и
отмеченном синим  кружком монастыре траппистов. ‡ачем Я его  обвел?  Ќа  что
надеЯлсЯ?  Ћтважусь  ли Я позвонить  в дверь  того  дома, куда они  помещают
приезжих? ‚озможно,  у  них есть  ответ на мой вопрос и на вопрос  того, кто
живет во мне... џ вышел из церкви следом за старухой.  „ождь опЯть перестал.
Ќебо  перечеркивали  красные  ленты,  блестели  мокрые  мостовые.  …хали  на
велосипедах люди  -- возвращались  с работы. ’емный  дым из  фабричных  труб
промышленного района казалсЯ черным и мрачным на фоне умытого неба.
     Ћставив позади магазины и бульвары, Я шел под хмурыми взглЯдами высоких
серых домов  и фабричных  стен по улицам, которые, казалось, никуда не вели,
заканчиваЯсь  тупиком или образуЯ кольцо. Ѓыло Ясно, что Я сбилсЯ с пути.  џ
понимал, что веду  себЯ глупо: надо  было найти  свою машину и снЯть на ночь
номер в одном из  отелей в центре города или покинуть ‹е-Њан и поехать через
Њортань в монастырь траппистов. Ќо  тут Я увидел перед собой железнодорожный
вокзал и вспомнил, что собор, возле которого стоит моЯ машина, находитсЯ  на
противоположном конце города.
     ‘амым естественным было взЯть  такси и вернутьсЯ,  но прежде всего надо
было выпить чего-нибудь в станционном буфете и прийти к какому-то решению. џ
стал  переходить  улицу;  чьЯ-то машина резко вильнула, чтобы не  наехать на
менЯ,   затем   остановилась.   ‚одитель   высунулсЯ  в   окно   и  закричал
по-французски:
     -- Џривет, †ан! Љогда вы вернулись?
     ЊенЯ  зовут „жон. ќто менЯ подвело.  џ подумал,  что человека этого  Я,
вероЯтно,  где-то  встречал  и  должен  бы помнить. Џоэтому Я ответил,  тоже
по-французски, ломаЯ голову, кто бы это мог быть:
     -- џ здесь проездом... ‘егоднЯ вечером еду дальше.
     -- ‡рЯшнаЯ поездка, да? -- спросил он. --  Ђ дома, небось, скажете, что
добились успеха?
     ‡амечание было оскорбительным. Џочему это  он решил,  что Я зрЯ  провел
отпуск? € как, ради всего свЯтого,  он  догадалсЯ о моем  затаенном чувстве,
будто Я потерпел фиаско?
     € тут Я  понЯл, что человек  этот  мне незнаком.  џ  никогда в жизни не
сталкивалсЯ с ним. џ вежливо ему поклонилсЯ и попросил извинить менЯ.
     -- Џрошу прощениЯ, -- сказал Я, -- боюсь, мы оба ошиблись.
     Љ моему удивлению, он расхохоталсЯ, выразительно подмигнул и сказал:
     -- ‹адно, ладно, Я  вас не видел.  Ќо зачем заниматьсЯ здесь  тем,  что
куда  лучше  делать  в  Џариже?  ђасскажете  мне  при  следующей  встрече  в
воскресенье.
     Ћн включил зажигание и, не переставаЯ смеЯтьсЯ, поехал дальше.
     Љогда  он  исчез  из  виду, Я повернулсЯ  и  вошел в станционный буфет.
‘корей всего он выпил и был  в веселом  настроении; не мне его осуждать, Я и
сам  последую  сейчас  его примеру. Ѓуфет  был полон. ’олько  что  прибывшие
пассажиры сидели бок о бок с теми, кто ожидал посадки. ‘тоЯл сплошной гул. џ
с трудом пробралсЯ к стойке.
     Љто-то задел мой локоть в то времЯ, как Я пил, и сказал:
     -- Je vous demande pardon\footnote{Џрошу прощениЯ \textit{(фр.)}.}.
     џ отодвинулсЯ,  чтобы ему было  свободней,  он  обернулсЯ,  взглЯнул на
менЯ, и,  глЯдЯ в ответ на него, Я осознал с  изумлением, страхом и странной
гадливостью,  которые  слились  воедино,  что  его  лицо  и  голос были  мне
прекрасно знакомы.
     џ смотрел на самого себЯ.

        ѓ‹Ђ‚Ђ 2
     Њы оба молчали, продолжаЯ пристально смотреть друг на друга. џ  слышал,
что такое  бывает: люди  случайно встречаютсЯ и  оказываютсЯ родственниками,
давно  потерЯвшими   друг  друга,  или  близнецами,  которых  разлучили  при
рождении; это  может  вызвать смех, а может преисполнить печали, как мысль о
—еловеке в железной маске.
     Ќо  сейчас мне  не  было ни смешно, ни грустно -- у  менЯ засосало  под
ложечкой. Ќаше  сходство  вызвало в  памЯти  те случаи,  когда  Я неожиданно
встречалсЯ в витрине магазина  со своим  отражением  и  оно казалось нелепой
карикатурой на то, каким в  своем тщеславии Я  видел сам себЯ. ќто задевало,
отрезвлЯло менЯ, обливало холодной водой мое эго, но у менЯ никогда при этом
не ползали, как сейчас, по спине мурашки, не возникало желаниЯ повернутьсЯ и
убежать.
     Џервым нарушил молчание мой двойник:
     -- ‚ы, случаем, не дьЯвол?
     -- Њогу спросить вас о том же, -- ответил Я.
     -- Њинутку...
     Ћн  взЯл менЯ за руку и подтолкнул ближе  к стойке; хотЯ зеркало позади
нее запотело и  местами его заслонЯли бутылки и стаканы и надо  было  искать
себЯ среди множества других голов, на его  поверхности Ясно были видны  наши
отражениЯ, -- мы  стоЯли,  неестественно вытЯнувшись,  затаив  дыхание, и со
страхом всматривались в стекло, словно от того, что оно скажет, зависит сама
наша жизнь. €  в ответ видели не случайное внешнее сходство,  которое тут же
исчезнет из-за разного цвета глаз или волос, различиЯ черт,  выражениЯ лица,
роста или ширины плеч; нет, казалось, перед нами стоит один человек.
     Ћн заговорил -- и даже интонации его были моими:
     -- џ поставил себе за правило ничему  не удивлЯтьсЯ; нет  причин делать
из него исключениЯ. —то будете пить?
     Њне было  все  равно,  на менЯ  нашел столбнЯк. Ћн  заказал две  порции
коньЯка. Ќе сговариваЯсь мы подвинулись к дальнему концу стойки, где зеркало
было не таким мутным, а толпа пассажиров не такой густой.
     ‘ловно  актеры, изучающие свой грим, мы переводили глаза то на зеркало,
то друг на  друга.  Ћн улыбнулсЯ, Я  тоже;  он нахмурилсЯ, Я скопировал его,
вернее,  самого  себЯ; он поправил  галстук,  Я поправил  галстук, и мы  оба
опрокинули в рот рюмки, чтобы посмотреть, как мы выглЯдим, когда пьем.
     -- ‚ы богатый человек? -- спросил он.
     -- Ќет, -- сказал Я. -- Ђ что?
     -- Њы могли бы разыграть  номер в цирке или сколотить миллион в кабаре.
…сли ваш поезд еще не скоро, давайте выпьем еще.
     Ћн повторил заказ. Ќикто не удивлЯлсЯ нашему сходству.
     --  ‚се  думают,  что  вы  -- мой  близнец и  приехали на  станцию менЯ
встретить, -- сказал он. -- ‚озможно, так и есть. Ћткуда вы?
     -- €з ‹ондона, -- сказал Я.
     -- —то у вас там? „ела?
     -- Ќет, Я там живу. € работаю.
     -- џ спрашиваю: где вы родились? ‚ какой части ”ранции?
     ’олько тут Я догадалсЯ, что он принЯл менЯ за соотечественника.
     -- џ --  англичанин, -- сказал Я, -- так  вышло, что Я  серьезно изучал
ваш Язык.
     Ћн поднЯл брови.
     -- Џримите мои поздравлениЯ, -- сказал он, -- Я бы никогда  не подумал,
что вы -- иностранец. —то вы делаете в ‹е-Њане?
     џ объЯснил, что  у менЯ сейчас последние дни отпуска, и  коротко описал
свое путешествие. ‘казал, что  Я -- историк  и читаю  в Ђнглии лекции о  его
стране и ее прошлом.
     Љазалось, это его позабавило.
     -- € таким способом зарабатываете на жизнь?
     -- „а.
     -- ЌевероЯтно, -- сказал он, протЯгиваЯ мне сигарету.
     -- Ќо здесь у вас есть немало историков, которые делают то же самое, --
запротестовал Я. -- Џо правде говорЯ, в вашей стране к образованию относЯтсЯ
куда серьезней, чем в Ђнглии. ‚о ”ранции есть сотни преподавателей, читающих
лекции по истории.
     -- …стественно, -- сказал он, -- но все они французы и  говорЯт о своей
родине. Ћни не  пересекают ‹а-Њанш, чтобы провести отпуск в Ђнглии, а  затем
вернутьсЯ и  читать  о ней лекции. џ не понимаю,  чем вас так заинтересовала
наша страна. ‚ам хорошо платЯт?
     -- Ќе особенно.
     -- ‚ы женаты?
     -- Ќет, у менЯ нет семьи. џ живу один.
     -- ‘частливчик! -- воскликнул он и поднЯл рюмку. -- ‡а вашу свободу, --
сказал он. -- „а не будет ей конца!
     -- Ђ вы? -- спросил Я.
     -- џ? -- сказал он. -- Ћ, менЯ вполне можно назвать семейным человеком.
‚есьма,  весьма  семейным,  говорЯ по правде. ЊенЯ поймали  давным-давно. €,
должен  признатьсЯ,  вырватьсЯ мне  не удалось  ни разу.  ђазве что во времЯ
войны.
     -- ‚ы бизнесмен? -- спросил Я.
     --  ‚ладею кое-каким имуществом. †иву в  тридцати километрах отсюда. ‚ы
бывали в ‘арте?
     -- џ лучше знаю страну к югу от ‹уары. Њне бы  хотелось познакомитьсЯ с
‘артом, но Я направлЯюсь на север. ЏридетсЯ отложить до другого раза.
     --  †аль. Ѓыло  бы забавно... -- Ћн не  кончил фразы и вперилсЯ  в свою
рюмку. -- “ вас есть машина?
     -- „а, Я оставил ее  возле собора. џ заблудилсЯ, пока бродил по городу.
‚от почему Я здесь.
     -- Ћстанетесь ночевать в ‹е-Њане?
     --   …ще  не  решил.   Ќе  собиралсЯ.   Џо   правде  сказать...  --   џ
приостановилсЯ. Ћт коньЯка  у менЯ в груди было тепло  и приЯтно, да и какаЯ
важность -- откроюсь Я  перед ним или нет, ведь Я  говорю сам с собой. -- Џо
правде сказать, Я думал провести несколько дней в монастыре траппистов.
     -- Њонастыре траппистов?  -- повторил он. -- ‚ы имеете в виду монастырь
неподалеку от ЊортанЯ?
     -- „а, -- сказал Я. -- Љилометров восемьдесЯт отсюда, не больше.
     -- Ѓоже милостивый, зачем?
     Ћн попал в самую точку. ‡а тем же, за чем туда стремЯтсЯ все остальные,
-- за милостью Ѓожией. ‚о всЯком случае, так Я полагал.
     --  џ подумал, если  Я  поживу  там немного  перед  тем,  как вернусь в
Ђнглию, -- сказал Я, -- это даст мне мужество жить дальше.
     Ћн внимательно смотрел на менЯ, потЯгиваЯ коньЯк.
     -- —то вас тревожит? -- спросил он. -- †енщина?
     -- Ќет, -- сказал Я.
     -- „еньги?
     -- Ќет.
     -- Џопали в передрЯгу?
     -- Ќет.
     -- “ вас рак?
     -- Ќет.
     Ћн пожал плечами.
     -- Њожет быть, вы алкоголик,  -- сказал  он, -- или гомосексуалист? €ли
любите  огорчениЯ  ради  них  самих?  Џлохи, должно быть, ваши дела, если вы
хотите ехать к траппистам.
     џ снова взглЯнул в зеркало поверх его головы. ‘ейчас впервые  Я заметил
разницу  между нами. Ћтличала нас  не одежда -- его темный дорожный костюм и
мой твидовый пиджак, -- а непринужденность, с которой он держалсЯ, -- ничего
общего  с моей  скованностью.  џ  никогда  так  не  смотрел, не говорил,  не
улыбалсЯ, как он.
     -- „ела мои в порЯдке, -- сказал Я, -- просто Я как личность потерпел в
жизни фиаско.
     --  Љак  и все остальные, -- сказал он, -- вы, Я, все эти люди здесь, в
буфете. ‚се мы до одного потерпели фиаско. ‘екрет в том, чтобы осознать этот
факт  как можно раньше и  примиритьсЯ  с  ним.  ’огда  это  больше  не имеет
значениЯ.
     -- €меет, и еще какое, -- сказал Я, -- и Я не примирилсЯ.
     Ћн прикончил коньЯк и взглЯнул на стенные часы.
     -- ‚ам вовсе не обЯзательно,  -- заметил он, -- немедленно отправлЯтьсЯ
в  монастырь.  Џеред добрыми монахами вечность, что им  стоит подождать  вас
каких-то  несколько  часов. „авайте  переберемсЯ  туда,  где  сможем  пить с
большим удобством, а может быть, и  пообедаем; будучи семейным  человеком, Я
не стремлюсь домой.
     ’олько  теперь Я вспомнил о незнакомце в машине, который окликнул  менЯ
на улице.
     -- ‚ас зовут †ан? -- спросил Я.
     -- „а, -- сказал он. -- †ан де ѓе. Ђ что?
     -- Љто-то принЯл менЯ за вас, тут, у вокзала. Љакой-то субъект в машине
окликнул  менЯ:  <Џривет, †ан!>  --  крикнул он, а  когда  Я  сказал, что он
ошибсЯ, это, похоже, позабавило его: он подумал, что Я, вернее, вы, не хочу,
чтобы менЯ узнали.
     -- Ќичего удивительного. —то вы сделали?
     --  Ќичего.  Ћн  со  смехом  отъехал  и  крикнул,  что  мы  увидимсЯ  в
воскресенье.
     -- Ћ, да. La chasse\footnote{Ћхота, травлЯ \textit{(фр.)}.}...
     Њои слова, видимо, направили его мысли в новое русло, так как выражение
его лица  изменилось -- хотел бы  Я  узнать, что у него на уме,  --  голубые
глаза  подернулись непроницаемой  пеленой,  и  Я  спросил  себЯ: Я тоже  так
выглЯжу,  когда  какой-нибудь  трудный  вопрос  всплывает  из  глубин  моего
сознаниЯ?
     Ћн кивнул  носильщику, терпеливо ожидающему с двумЯ чемоданами  в руках
за дверЯми буфета.
     -- ‚ы сказали, что оставили машину у собора? -- спросил он.
     -- „а.
     -- ’огда, если у вас найдетсЯ в ней место длЯ моих чемоданов,  мы можем
вернутьсЯ туда и поехать куда- нибудь пообедать.
     -- ђазумеетсЯ. Људа вам будет угодно.
     Ћн расплатилсЯ с носильщиком, подозвал такси, и мы отъехали от вокзала.
ќто было похоже на странный сон. Љак часто во сне Я, тень, смотрел на самого
себЯ,  участвующего  в  призрачных  событиЯх  этого   сна.  ‘ейчас  все  это
происходило  наЯву,  а  Я  ощущал  себЯ  таким   же  бестелесным,  таким  же
безвольным...
     -- € он ничего не заподозрил?
     -- Љто?
     џ  вздрогнул; его голос, как голос пробудившейсЯ совести, напугал менЯ:
мы оба молчали с тех пор, как сели в такси.
     -- —еловек, который окликнул вас возле вокзала.
     -- Ќет, абсолютно  ничего.  џ  теперь  вспоминаю, что он  знал  о вашей
поездке,  --  он  сказал,  что  она,  видимо, была  безуспешной.  ќто вам  о
чем-нибудь говорит?
     -- …ще как...
     џ не стал развивать тему. ќто менЯ не касалось. џ лишь взглЯнул на него
украдкой -- он так же украдкой смотрел на менЯ.  Ќаши  глаза встретились, но
мы  не улыбнулись друг другу,  что было  бы естественно длЯ людей, свЯзанных
узами  сходства,  и  Я  вновь  почувствовал   холодный   озноб,  точно  менЯ
подстерегала опасность. џ отвернулсЯ  от него  и стал глЯдеть в окно.  ‚  то
времЯ  как такси завернуло за угол и остановилось у собора, раздалсЯ низкий,
торжественный благовест, ко  всенощной. ќтот неожиданный зов  всегда глубоко
менЯ  трогал,  задевал в  моем  сердце какие-то  неведомые струны. ‘егоднЯ в
громком,  неудержимом  звоне  колоколов  было предостережение.  Њы  вышли из
такси. Њедный гул стал тише, перешел  в  глухой рокот,  рокот  -- во вздохи,
вздохи укоризны. ‚  двери собора вошло несколько человек.  џ отпер багажник.
Њой спутник ждал, с интересом рассматриваЯ машину.
     -- <”орд-консул>, -- сказал он. -- Љакого выпуска?
     -- Ћн у менЯ два года. Џрошел около пЯтнадцати тысЯч километров.
     -- ‚ы им довольны?
     -- Ћчень. Ќо Я мало на нем езжу. ’олько на уик-энды.
     Џока  Я укладывал его чемоданы,  он  жадно расспрашивал менЯ  о машине.
‘ловно  мальчишка, увидевший новую марку, он трогал переключатель скоростей,
похлопывал  по сиденьЯм,  чтобы проверить пружины, касалсЯ  пальцами  рычага
передач  и  указателЯ  скорости  и,  наконец,  в полном  восторге  от машины
спросил, нельзЯ ли ему ее повести.
     -- ђазумеетсЯ,  можно, --  сказал  Я,  --  вы знаете  город лучше менЯ.
„ействуйте.
     Ћн с уверенным видом сел за руль, Я забралсЯ на сиденье рЯдом. ЋтъезжаЯ
от собора и поворачиваЯ на улицу ‚ольтера, он продолжал восторженно шептать:
<‚еликолепно.  —удесно>;  видно было, что  он  наслаждаетсЯ каждой  секундой
езды,  вернее, бешеной  гонки, -- сам Я езжу весьма осторожно. Њы проскочили
перекресток при красном  свете,  чуть  не  сбили с  ног  старика, прижали  к
обочине  огромный <бьюик> --  к Ярости  сидевшего  за рулем американца --  и
продолжали кружить по  городу,  чтобы, как  объЯснил мой  спутник, проверить
скорость моего <форда>.
     --  ‚ы не  представлЯете,  -- сказал  он,  -- как  забавно пользоватьсЯ
чужими вещами. ќто одно из самых больших моих удовольствий.
     џ зажмурил глаза: мы огибали угол так, словно участвовали в авторалли.
     -- Ќо, быть может, -- продолжал он, -- вы уже умираете с голоду.
     -- Ќу что вы, -- пробормотал Я. -- џ в вашем распорЯжении.
     €  тут же подумал, что  французский Язык  слишком  деликатный,  слишком
вежливый Язык.
     -- џ хотел было отвезти вас в единственный ресторан, где можно прилично
пообедать,  -- сказал он, -- но передумал. ЊенЯ там  знают, а Я по некоторым
соображениЯм предпочел  бы  остатьсЯ  инкогнито.  Ќе каждый день  встречаешь
самого себЯ.
     …го  слова  вновь пробудили во мне  то  чувство  неловкости,  которое Я
испытал в такси. Ќи один из нас не желал выставлЯть напоказ наше сходство. џ
внезапно осознал,  что не хочу быть увиденным с  ним рЯдом.  Ќе хочу,  чтобы
официанты  пЯлили на  нас глаза. Њне почему-то стыдно, словно Я делал что-то
украдкой. Ќепривычное длЯ менЯ чувство. Њы подъезжали к центру города, и  он
снизил скорость.
     -- Џожалуй, -- сказал он, --  Я не вернусь сегоднЯ домой, а  заночую  в
отеле.
     Љазалось, что он думает вслух. ‚рЯд ли он ждал от менЯ ответа.
     --  ‚ конце  концов, --  продолжал он, --  когда мы покончим с  обедом,
будет слишком поздно звонить  ѓастону, чтобы  он  привел машину. „а они и не
ждут менЯ.
     џ  сам  придумывал  такие  же  предлоги,  чтобы  отодвинуть  встречу  с
чем-нибудь неприЯтным. €нтересно, почему его не тЯнет домой?
     -- Ђ вы, -- сказал он, поворачиваЯсь ко  мне в то времЯ, как мы ждали у
светофора, -- может быть, вы все же передумаете и не поедете в монастырь? ‚ы
тоже могли бы остановитьсЯ на ночь в отеле.
     ѓолос его звучал  странно. Љазалось, он что нащупывает путь  к какой-то
договоренности между нами, к какому-то решению проблемы, не вполне Ясной длЯ
нас самих,  и, когда он  посмотрел на менЯ, взглЯд его был испытующим и в то
же времЯ уклончивым, словно он что-то скрывал.
     -- ‚озможно, -- ответил Я. -- Ќе знаю.
     Џерестав  восторгатьсЯ машиной, погрузившись  в себЯ, он пересек  центр
города, не останавливаЯсь у больших  отелей, которые Я заметил днем. Ќаконец
мы оказались в районе серых, однообразных домов, фабрик и складов. Ќа убогих
улицах то  и  дело попадались  дешевые  пансионы, сомнительные меблированные
комнаты, отели, где не спрашивали паспорта  и  не задавали вопросов, если вы
хотели провести там ночь или час.
     --  ‡десь спокойней, --  проговорил он,  и  Я, как  и  прежде,  не  мог
сказать, обращаетсЯ ли он ко мне или думает вслух.
     Ќо  мне не очень-то понравилсЯ его  выбор, когда мой  спутник остановил
машину  перед облупленным домом,  втиснутым между  двумЯ  другими, такими же
грЯзно- коричневыми, как  и он, над  полуоткрытой дверью  которого виднелась
надпись   из   тусклых   синих   электрических    лампочек   <Hotel.    Tout
Confort>\footnote{ѓостиница. ‚се  удобства \textit{(фр.)}.},  предупреждаЯ о
том, что это за заведение.
     -- €ногда, -- сказал он, -- эти места могут сослужить пользу. Ќе всегда
хочешь встретить знакомых.
     џ ничего не ответил. Ћн выключил мотор и распахнул дверцу.
     -- ‡айдете? -- спросил он.
     “ менЯ не  было никакого желаниЯ проникать  в  тайны удобств, о которых
объЯвлЯлось более мелкими буквами под синей вывеской, но Я вылез из машины и
вытащил из багажника его чемоданы.
     -- Џожалуй,  нет, -- сказал  Я. -- ‚ы  зайдите, договоритесь о  номере,
если хотите. џ предпочитаю сперва пообедать, а уж потом  решать,  что делать
дальше.
     ЊенЯ больше прельщал мой маршрут  на север: сперва в Њортань,  затем по
грунтовой дороге в монастырь траппистов.
     -- ‚аше дело. -- Ћн пожал плечами и, толкнув дверь, вошел внутрь.
     џ закурил.  Ќа  менЯ начал действовать  коньЯк,  выпитый  в буфете. ‚се
происходЯщее  казалось  нереальным, в  голове  затуманилось,  и  Я  смЯтенно
спрашивал себЯ, что Я делаю здесь, на грЯзной  боковой улочке ‹е-Њана, зачем
жду человека,  который  еще  час  назад  был мне  незнаком, который  все еще
оставалсЯ  чужим,  но  при  этом,   благодарЯ  нашему  случайному  сходству,
распорЯжаетсЯ моим вечером, направлЯет его ход, кто знает -- во благо или во
зло.  џ подумал,  не сесть  ли  мне потихоньку  в  машину  и  уехать  и  тем
зачеркнуть эту встречу;  занимательнаЯ сперва, она стала теперь казатьсЯ мне
угрожающей,  даже  зловещей.  џ  уже  протЯнул  было  руку,  чтобы  включить
зажигание, как он вернулсЯ.
     -- ‚се улажено, -- сказал  он. -- Џошли поедим. Њашина нам ни к чему. џ
знаю хорошее местечко тут, на соседней улице, за углом.
     џ  не  смог найти  предлога  избавитьсЯ  от него и,  презираЯ  себЯ  за
слабость, тенью повлексЯ следом за ним.
     Ћн привел менЯ в  нечто  среднее  между  рестораном  и бистро. ‚ход был
загроможден велосипедами, -- должно быть, там собиралсЯ клуб велосипедистов,
-- внутри было полно подростков в Ярких  шерстЯных фуфайках, они горланили и
пели, а за столом кучка пожилых рабочих играла в кости. Њой спутник уверенно
проложил  нам  путь  сквозь  шумную  толпу,  и  мы  сели  за  столик  позади
потрепанной  ширмы; пронзительные голоса  мальчишек  наполовину  заглушались
хриплым радио.
     •озЯин, он же официант и бармен, сунул мне в руки неудобочитаемое меню,
и в тот же миг передо мной оказались  стакан вина и тарелка  супа, которых Я
не заказывал. Џотолок  слилсЯ с полом, времЯ  потерЯло  значение, но вот мой
спутник наклонилсЯ ко мне через стол и поднЯл стакан со словами:
     -- ‡а вашу поездку к траппистам.
     €ногда  четвертый   бокал  может   временно   рассеЯть  туман,  который
образовалсЯ в  голове после трех предыдущих, и, пока Я ел  и пил, лицо моего
визави снова стало четким, в нем не было больше ничего таинственного, ничего
пугающего, оно казалось ласковым и привычным, как собственное мое отражение,
оно улыбалось, когда  Я  улыбалсЯ, хмурилось, когда Я хмурилсЯ; голос его --
эхо моего голоса -- вызывал менЯ на  разговор,  подталкивал  к признаниЯм. €
вот уже, сам  не  знаю как,  Я заговорил  о своем  одиночестве,  о смерти, о
пустоте  моего  внутреннего  мира,  о том,  как  трудно мне  выйти из  своей
скорлупы, о неуверенности  в  себе, своей нерешительности, своих  сомнениЯх,
своей апатии...
     -- Њне  кажетсЯ,  --  услышал Я собственный голос, -- там, в монастыре,
где монахи живут в безмолвии, у них должен быть на все это ответ, они должны
знать,  как заполнить вакуум, ведь они  погрузились  во  мрак, чтобы достичь
света, а Я...
     џ приостановилсЯ, стараЯсь точнее  сформулировать свою  мысль, ведь то,
что Я хотел сказать ему, было жизненно важно длЯ нас обоих.
     -- „ругими  словами,  -- продолжал Я, --  в  монастыре, возможно, и  не
дадут мне  ответа, но  укажут, где  его  искать.  •отЯ у каждого из нас свои
проблемы, решение их тоже у каждого свое, как у  каждого замка свой ключ, не
объемлет ли их  ответ все вопросы  -- точно  так, как  отмычка открывает все
замки?
     …го дерзкие  голубые глаза были совершенно  трезвы, в них отражались та
насмешка  над собой,  тот скепсис, которые бывали  в моих  на следующее утро
после попойки. Њои признаниЯ Явно забавлЯли его.
     -- Ќет, мой друг, -- сказал он. -- …сли  бы вы знали о  религии столько
же,  сколько  Я,  вы  бы убежали от нее,  как  от  чумы. “ менЯ есть сестра,
котораЯ ни о чем другом  не думает. †изнь научила менЯ одному: единственное,
что движет людьми, это алчность. Њужчины, женщины, дети -- длЯ всех алчность
первейший жизненный стимул. •валитьсЯ тут нечем, да что из  того? ѓлавное --
утолить эту алчность,  дать  людЯм то,  чего они хотЯт. Ѓеда в том,  что они
никогда не бывают довольны.
     Ћн вздохнул и налил себе еще вина.
     -- ‚ы жалуетесь, что ваша жизнь пуста, -- сказал он. -- Њне она кажетсЯ
раем. •озЯин  в собственной квартире,  никаких семейных пут, никаких деловых
обЯзательств, весь ‹ондон к  вашим  услугам, если  вздумаетсЯ  поразвлечьсЯ,
хотЯ лично мне он не показалсЯ веселым, когда Я  был  выслан туда  во  времЯ
воины, --  но, так или иначе, в большом  городе  ты  всегда свободен. Ћн  не
душит тебЯ, как веревка на шее.
     ѓолос его изменилсЯ, стал жестким, глаза гневно сверкали -- впервые  он
показал, что и у него есть проблемы, которым он не хотел смотреть в лицо; он
перегнулсЯ ко мне через стол и сказал:
     -- ‚ы --  самый  счастливый  человек  на  свете, и  вы  недовольны.  ‚ы
говорили, что  ваши родители  умерли много лет назад, что нет никого, кто бы
предъЯвлЯл на  вас права. ‚ы абсолютно свободны, вы можете один вставать  по
утрам, один  есть,  один работать,  один  ложитьсЯ в постель.  Џоблагодарите
судьбу и забудьте все эти глупости насчет траппистов.
     Љак все одинокие люди, Я делалсЯ излишне  словоохотливым, если  ко  мне
проЯвлЯли  симпатию  и  интерес. џ показал  ему все  тусклые  уголки  своего
существованиЯ, о нем же не знал ничего.
     -- Ќу что ж, -- сказал  Я,  -- теперь ваша  очередь исповедатьсЯ. ‚ чем
ваша беда?
     Ќа миг мне показалось, что он хочет ответить, что-то промелькнуло в его
глазах  -  -  колебанье,  раздумье?  --  но  тут  же   снова  исчезло...  Ћн
снисходительно улыбнулсЯ, лениво пожал плечами.
     --  ЊоЯ? -- сказал он. -- ЊоЯ  беда в том, что Я слишком многим владею.
‚ернее,  слишком  многими. --  €, закурив  сигарету, он резко  махнул рукой,
словно предостерегаЯ менЯ от дальнейших расспросов.
     џ, если  хотел, мог заниматьсЯ самим собой, мог исследовать свое дурное
настроение, но к нему в душу вход был запрещен. Њы покончили с обедом, но не
встали,  а продолжали курить и пить.  ’о и  дело, заглушаЯ хриплое  пение по
радио,  до  нас  долетали  болтовнЯ и смех  мальчишек-велосипедистов,  скрип
стульев и споры рабочих, играющих в кости.
     џ молчал, нам больше не о чем было говорить. ‚се это времЯ он не сводил
с менЯ глаз, вызываЯ во  мне  странное  чувство неловкости. Љогда он сказал,
что  ему надо позвонить домой, встал и  вышел из-за  стола,  мое  напрЯжение
ослабло, стало  легче дышать. Ќо вот он  вернулсЯ, и Я спросил: <Ќу что?> --
скорее из  вежливости,  чем из  интереса,  и  он коротко ответил:  <џ  велел
прислать за  мной машину. ‡автра>.  Џозвав хозЯина, он уплатил  по счету, не
обращаЯ вниманиЯ на мои слабые протесты, а затем,  подхватив  менЯ под руку,
протиснулсЯ между поющими велосипедистами, и мы вышли на улицу.
     Ѓыло темно, опЯть шел  дождь. “лица казалась пустой.  Ќет  ничего более
унылого,  чем  окраина  провинциального  города   в  пасмурный  вечер,  и  Я
пробормотал  что-то насчет машины и  отъезда, и как замечательно было  с ним
повстречатьсЯ --  настоЯщее  приключение,  но он, продолжаЯ держать менЯ под
руку, сказал:
     -- Ќет,  Я  не  могу вас  так отпустить. ‘лишком это необычно,  слишком
неправдоподобно.
     Њы  снова были  у  входа  в  его  жалкий,  тускло освещенный отель,  и,
заглЯнув  в по- прежнему открытую дверь,  Я увидел, что за  конторкой портье
никого нет. Ћн тоже это заметил и, оглЯнувшись через плечо, сказал:
     -- ЏоднимемсЯ ко мне. ‚ыпьем еще по рюмочке, прежде чем вы уедете.
     ѓолос его звучал  настойчиво, он подгонЯл менЯ, словно нам нельзЯ  было
терЯть  времени. џ запротестовал,  но  он  чуть не силой повел менЯ вверх по
лестнице, затем по коридору к дверЯм номера. ‚ытащил из кармана ключ, открыл
дверь и зажег свет. Њы были в небольшой убогой комнатке. <Џрисаживайтесь, --
сказал он, -- будьте как дома>, -- и  Я сел на кровать, так как единственный
стул был занЯт открытым чемоданом. Ћн  уже вынул из  него пижаму, щетки  длЯ
волос  и домашние туфли и теперь,  достав флЯжку, наливал коньЯк в стаканчик
длЯ полосканиЯ  зубов. € снова, как это было  в бистро, потолок опустилсЯ на
пол  и все происходЯщее  стало  казатьсЯ  мне  неизбежным,  неотвратимым,  Я
никогда не расстанусь с ним,  а он со мной, он спуститсЯ следом по лестнице,
сЯдет рЯдом  в машину, никогда Я не освобожусь от него. Ћн -- моЯ тень или Я
-- его тень, и мы прикованы друг к другу навеки.
     -- —то с вами? ‚ам плохо? -- спросил он, заглЯдываЯ мне в глаза.
     џ   встал,  раздираемый  двумЯ  желаниЯми:  одно  --  открыть  дверь  и
спуститьсЯ вниз, другое -- снова стать рЯдом  с ним перед зеркалом,  как  мы
стоЯли в станционном буфете.  џ знал, что первое желание  разумно,  а второе
чревато бедой, и все  же Я должен был это сделать, должен был вновь испытать
то,  что  уже раз испытал.  ‚ероЯтно, он догадалсЯ об этом,  потому  что  мы
повернули головы в один и тот же миг и  уставились на свои отражениЯ. ‡десь,
в   небольшой   тихой   комнате,   наше   сходство   казалось    еще   более
противоестественным, более жутким, чем в  переполненном  шумном буфете,  где
звучали голоса людей и плавали клубы дыма,  или в бистро, где Я думал совсем
о другом. ќта жалкаЯ комната  с темными обоЯми  и скрипучим полом напоминала
склеп: мы  находились здесь вдвоем, отгороженные  от всего  мира,  побег был
невозможен. Ћн сунул стаканчик с коньЯком в мои дрожащие пальцы, сам глотнул
из горлышка,  а  затем  сказал таким  же нетвердым  голосом,  как у  менЯ, а
возможно, говорил Я сам, а он слушал:
     -- „авайте поменЯемсЯ одеждой.
     џ помню, что один  из нас расхохоталсЯ  в то времЯ, как Я грохнулсЯ  на
пол.

        ѓ‹Ђ‚Ђ 3
     Љто-то стучал в дверь, пробиваЯсь сквозь мрак в сознание, казалось, это
никогда  не  прекратитсЯ;  наконец  Я  поднЯлсЯ из  бездонных  глубин  сна и
крикнул: <Entrez!>\footnote{‚ойдите!  \textit{(фр.)}},  изумленно осматриваЯ
чужую комнату, котораЯ постепенно становилась реальной, приобретала знакомые
черты.
     „ержа в руках фуражку, в дверь  вошел  невысокий, приземистый мужчина в
выцветшей старомодной форме шофера -- куртка на пуговицах, бриджи и краги --
и  остановилсЯ  на  пороге. …го темно-карие глаза с сочувствием  глЯдели  на
менЯ.
     -- ѓосподин граф наконец проснулсЯ? -- сказал он.
     џ,  нахмурившись,  посмотрел  на  него,  затем  снова  окинул  взглЯдом
комнату:  раскрытый чемодан  на стуле, второй --  на  полу, через  спинку  в
изножье  кровати  переброшено  верхнее  платье.  Ќа  мне  полосатаЯ пижамнаЯ
куртка, которую Я видел в первый