 руке,  собираЯ  оркестр -  и  вновь  звучал
последний стих  песни,  и  повторЯлись те  же модулЯции, те  же  жесты;  а в
глубине галереи первого Яруса  во тьме  на цыпочках стоЯла ЊариЯ - мерцающаЯ
тень на поверхности зеркала.
     - ќто все. Ѓлагодарю вас, - и старый ‘алливан вынимал носовой платок, -
смахивал  пот со  лба, протирал пенсне,  а Џапа  уже пересекал сцену,  чтобы
поговорить   с   Њамой,  котораЯ  вернулась  от  парикмахера,  портного  или
массажистки. Њама никогда не репетировала по утрам, и на ней была либо новаЯ
меховаЯ пелерина,  либо новаЯ  шлЯпка  с перьЯми. ‘ ее  поЯвлением  в театре
воцарилась совершенно инаЯ атмосфера: поЯвлЯлась напрЯженность, дающаЯ новый
импульс  к работе, но сковывающаЯ  чувства. ѓде бы  Њама  ни  выступала, она
всегда приносила ее с собой.
     ‘алливан  надел  пенсне и  выпрЯмилсЯ за пультом; Ќайэл, который стоЯл,
склонившись  над пюпитром  первой  скрипки  и  зачарованный  неразборчивыми,
ничего  не говорЯщими  ему  значками, старалсЯ прочесть партитуру,  каким-то
внутренним чутьем мгновенно догадалсЯ о поЯвлении Њамы и поднЯл глаза, сразу
почувствовав себЯ  виноватым - он знал, что Њаме не нравитсЯ, когда он сидит
в оркестре.  Ћн услышал, как она говорит  Џапе о  невыносимом  сквознЯке  на
сцене,  о необходимости  что-нибудь  сделать до начала ее репетиции,  уловил
тонкий аромат ее духов, и вдруг ему до странной, озадачившей его самого боли
в сердце захотелось стать театральным котом, который только что пробралсЯ на
сцену, и, мурлыча, выгнув спину дугой, стоЯл около  Њамы и  своей лоснЯщейсЯ
головкой терсЯ о ее ногу.
     - Џривет,  Њине... Њине, - Њама  наклонилась, поднЯла изогнувшего хвост
кота, и тот уткнулсЯ головкой в широкий темный воротник ее меховой пелерины.
Њама  гладила его, что-то шептала ему. Љот и меховаЯ пелерина слились в одно
целое, и  тут Ќайэл, подчинЯЯсь внезапному порыву,  наклонилсЯ над  пианино,
которое стоЯло  в  оркестровой  Яме, и  обеими руками  ударил  по  клавишам;
инструмент взорвалсЯ Яростным, диссонирующим громом.
     -  Ќайэл?  - Ћна подошла к рампе  и  посмотрела вниз, голос  ее утратил
недавнюю мЯгкость,  теперь  он  звучал жестко  и  холодно. - Љак  ты смеешь?
Ќемедленно иди на сцену. - € старый ‘алливан с виноватым видом поднЯл Ќайэла
над головой первой скрипки и поставил на сцену перед Њамой.
     Ћна ему ничего не сделала. Ћн так надеЯлсЯ,  что его хотЯ бы ударЯт, но
напрасно. Ћна отвернулась,  не  обращаЯ на него вниманиЯ,  и разговаривала с
Џапой, обсуждаЯ какую-то деталь дневной  репетиции.  ђЯдом с  Ќайэлом стоЯла
’руда и отрЯхивала его костюм,  измЯвшийсЯ и запылившийсЯ  пока он стоЯл  на
коленЯх перед  стулом  первой скрипки, а в это времЯ  на сцену пританцовываЯ
вышли  ЊариЯ  и  ‘елиЯ со следами грЯзных пальцев  на лице и  с  паутиной  в
волосах.

        ѓлава 3

     Љогда —арльз вышел из комнаты, Ќайэл перестал играть.
     - “ менЯ сейчас то же странное чувство, -  сказал он, - какое Я нередко
испытывал в детстве, но не переживал уже много лет. Ѓудто все это уже было.
     - “  менЯ оно часто бывает, - сказала ЊариЯ. - Ћно приходит неожиданно,
словно призрак коснетсЯ твоей руки и тут же уйдет, оставлЯЯ  тебЯ совершенно
больной.
     - „умаю, это  можно объЯснить,  - сказала ‘елиЯ. - Џодсознание работает
быстрее сознаниЯ, или наоборот, во всЯком случае что-нибудь в этом роде. —то
не так уж и важно.
     Ћна вынула из корзинки следующий дырЯвый носок и взглЯнула на него.
     -  Љогда —арльз назвал нас паразитами, он думал обо мне, - сказала она.
-  „умал  о том, что Я каждые  выходные приезжаю сюда и не даю ему  побыть с
Њарией наедине. Љогда он входит в классную комнату, то видит, что Я  играю с
детьми,  нарушаЯ  заведенный  Џолли распорЯдок  днЯ, вожу  их на прогулки  в
отведенное длЯ сна времЯ, рассказываю сказки, когда они должны заниматьсЯ. ‚
прошлую субботу он застал менЯ на кухне, где  Я показывала миссис Ѓэнкс, как
приготовить  суфле,  а вчера  утром  Я  была в аллее  и  садовыми  ножницами
обрезала засохшие ветки куманики. Ћн  не может  отделатьсЯ от менЯ, не может
освободитьсЯ. ‘о  мной  так  всю жизнь -  Я слишком  привЯзываюсь  к  людЯм,
слишком привыкаю.
     Ћна  продела нитку в  иголку  и  начала штопать носок. Ћн был  заношен,
истерт,  впитал в себЯ запах своего маленького  владельца, и ‘елиЯ подумала,
сколько раз занималась она этим, но всегда длЯ детей  Њарии, а не длЯ своего
собственного  ребенка и  что до сих пор это не имело существенного значениЯ,
но сегоднЯ привычный уклад изменилсЯ. Ћна уже никогда не сможет как прежде с
легким сердцем приезжать в ”артингз - ведь —арльз назвал ее паразитом.
     - ќто была  не ты, а Я, -  сказала ЊариЯ. - —арльз привЯзан к  тебе. Ћн
любит, когда ты здесь бываешь. џ всегда говорила вам, что он ошибсЯ выбором.
     Ћна  снова легла на диван, но на сей  раз боком,  чтобы  видеть огонь и
горЯчие хлопьЯ  белого пепла  от  тлеющих поленьев,  которые,  сворачиваЯсь,
падали сквозь решетку на кучу остывшей золы.
     -  …му нельзЯ  было женитьсЯ  на мне, -  сказала она.  -  …му следовало
женитьсЯ  на  той, котораЯ любит то, что  любит он:  деревню, зиму, верховую
езду, несколько  семейных пар к обеду и затем бридж. —то хорошего длЯ него в
этой сумбурной  жизни, Я работаю в ‹ондоне, приезжаю только на два выходных.
џ делала вид, будто мы счастливы, но это уже давно не так.
     Ќайэл закрыл крышку роЯлЯ и встал.
     - —епуха,  - резко сказал он. - ’ы обожаешь его и отлично знаешь это. €
он обожает тебЯ. …сли бы это было не так, вы бы давно расстались.
     ЊариЯ покачала головой.
     -  Ћн  даже  не  знает  менЯ по-настоЯщему,  - сказала она. -  Ћн любит
представление, которое когда-то составил обо мне, и стараетсЯ никогда с  ним
не расставатьсЯ, как с памЯтью об умершем. џ  поступаю так же по отношению к
нему. Љогда он  влюбилсЯ в менЯ,  Я  играла в возобновлении "Њэри  ђоз"*. Ќе
помню, сколько она продержалась в репертуаре - два или три месЯца - но Я все
времЯ видела в нем ‘аймона. Ћн был длЯ менЯ ‘аймоном; и когда мы обручились,
Я продолжала быть Њэри ђоз. џ смотрела на него глазами, испытывала к нему ее
чувства, а он думал, что это  подлиннаЯ Я, вот почему он любил менЯ и почему
мы поженились. Ќо все это было только иллюзией.
     „аже сейчас,  подумала она, глЯдЯ в огонь, Я продолжаю играть. џ смотрю
на себЯ, Я вижу женщину по имени ЊариЯ, она лежит на диване и  терЯет любовь
мужа, мне жаль одинокую беднЯжку, Я  готова рыдать над ней;  но Я, настоЯщаЯ
Я, исподтишка строю гримасы.
     -  ‡десь только один  паразит, -  сказал  Ќайэл. - Ќе обольщайтесь,  он
выпустил пар не на вас, ни на ту, ни на другую.
     Ћн подошел к окну.
     - —арльз  человек  действиЯ, -  сказал он, - человек,  у  которого есть
цель. Ћн пользуетсЯ  авторитетом, у него трое детей, он воевал. џ уважаю его
больше,  чем кого бы то ни было. ‚ременами мне хотелось бы походить на него,
быть  человеком  его  склада.  ‚идит  Ѓог,  Я  завидовал  ему...  во  многом
завидовал. ’олько что он назвал менЯ шутом гороховым, и был прав. Ќо  Я куда
больший  паразит,  чем  шут гороховый. ‚сю свою жизнь  Я от чего-то  убегаю,
убегаю от гнева, от  опасности, но прежде всего от одиночества. ‚от почему Я
и пишу песни, это своего рода попытка обмануть мир.
     ѓлЯдЯ через комнату на Њарию, он отшвырнул сигарету.
     -   Њы  становимсЯ   слишком   впечатлительными,   это   нездорово,   -
встревожилась ‘елиЯ.  -  Љ чему этот  самоанализ.  € нелепо говорить, что ты
боишьсЯ быть один. ’ы  любишь оставатьсЯ один. ќти глухие места, куда ты все
времЯ скрываешьсЯ. ќта лодка, котораЯ всегда течет...
     Ћна услышала, что ее голос становитсЯ капризным, как у маленькой ‘елии,
котораЯ   просила:  "Ќе  оставлЯйте  менЯ.  Џодождите  менЯ,  Ќайэл,  ЊариЯ,
подождите менЯ..."
     - †елание побыть одному и одиночество - разные вещи, - сказал Ќайэл.  -
’ы, конечно, понЯла это за последние годы.
     Џо звукам, долетевшим из столовой, мы понЯли, что стол накрывают к чаю.
Њиссис  Ѓэнкс  была одна.  Ћна тЯжело ступала по полу  и  довольно  неуклюже
звенела и стучала чашками. ‘елиЯ подумала, не пойти ли ей помочь, и уже было
встала  с места, но снова села, услышав, как Џолли говорит веселым  голосом:
"Џозвольте  мне  пособить  вам,  миссис  Ѓэнкс.  Ќет, дети  не  станут лезть
пальцами в торт".
     ‘елиЯ  впервые  страшилась  общего чаЯ.  „ети наперебой  рассказывают о
прогулке, с которой они недавно вернулись,  мисс Џоллард - Џолли - улыбаетсЯ
из-за чайника,  ее  пышущее  здоровьем,  привлекательное  лицо  напудрено по
случаю этого событиЯ - воскресный чай - пудра слишком бледнаЯ длЯ ее кожи, и
ее беседа (Ќу, дети, расскажите тете ‘елии,  что  вы видели  из окна,  такую
огромную птицу, мы все гадали, кто же это -  не пей слишком быстро, дорогаЯ,
- еще  чаю, дЯдЯ Ќайэл?), она всегда немного нервозна в  присутствии Ќайэла,
слегка краснеет и терЯетсЯ; а сегоднЯ с Ќайэлом  будет особенно сложно, да и
ЊариЯ больше обычного утомлена и молчалива, а —арльз, если он придет, угрюмо
молчит  за чашкой,  которую ЊариЯ  как-то  подарила ему  на ђождество.  Ќет,
сегоднЯ,  как никогда, общего чаЯ  надо  избежать. ЊариЯ,  наверное, тоже об
этом подумала.
     - ‘кажи  Џолли,  что  мы  не  выйдем  к чаю, - сказала  ЊариЯ. - ‚озьми
поднос, и мы попьем здесь. - џ не выдержу шума.
     - Ђ как —арльз? - спросила ‘елиЯ.
     - —ай  ему  не понадобитсЯ, - Я слышала, как хлопнула садоваЯ дверь. Ћн
пошел пройтись.
     ‘нова  началсЯ  дождь,  мелкий,  монотонный,  он  слегка постукивал  по
"тюремным" окнам.
     - џ  всегда их ненавидела, -  сказала ЊариЯ. - Ћни не пропускают света.
Њаленькие, уродливые квадраты.
     - ‹ютиенс*, - сказал Ќайэл. - Ћн всегда делал такие.
     - Ћни годЯтсЯ длЯ  таких домов, - сказала ‘елиЯ. -  ‚ "Љантри ‹айф"* их
видишь  десЯтками,  особенно  в  •эмпшире*.   „остопочтеннаЯ  миссис  ђоналд
•аррингуэй, что-то вроде этого.
     -  „ве  односпальные кровати, -  сказала ЊариЯ,  -  их сдвигают вместе,
чтобы  они выглЯдели как двуспальнаЯ. € скрытый  электрический свет, который
проникает из-за стены почти под потолком.
     - ђозовые полотенца длЯ гостей, - сказал Ќайэл, - исключительно чистые,
но запасные комнаты  всегда холодные и выходЯт на север. “ миссис •аррингуэй
вот уже много лет служит очень расторопнаЯ горничнаЯ.
     - ЉотораЯ слишком рано положит грелку в постель, и когда вы лЯжете, она
будет едва теплой, - сказала ЊариЯ.
     -  Њисс  Љомптон  Љоллир раз в год  приезжает фотографировать цветочный
бордюр, - сказала ‘елиЯ. - Њножество люпинов, очень крепких.
     - € , которые, высунув Языки, задыхаютсЯ на лужайке, пока миссис ђоналд
•аррингуэй срезает розы, - сказал Ќайэл.
     Џовернулась ручка, и Џолли просунула голову в дверь.
     - ‚се в темноте?  - жизнерадостно спросила она. - ќто  не очень весело,
не правда ли?
     Ћна повернула главный выключатель у двери, и комнату  залил Яркий свет.
Ќикто  не  произнес ни слова.  ‹ицо Џолли  раскраснелось  и  посвежело после
бодрой прогулки с  детьми под дождем.  Џо  сравнению с ней мы трое  казались
изможденными.
     - —ай готов, - сказала она. - џ сейчас  немного помогла миссис Ѓэнкс. “
детей,  да  благословит их  ѓосподь, такой  аппетит  после прогулки. Њамочка
выглЯдит усталой.
     Џолли  бросила на Њарию  критический взглЯд: ее  поведение представлЯло
собой странную смесь заботы и неодобрениЯ. „ети молча стоЯли рЯдом с ней.
     - Њамочке надо было  пойти с нами на прогулку, ведь правда? ’огда бы ее
лондонский  вид как рукой снЯло. Ќо ничего.  Њамочка скушает  большой  кусок
вкусного торта. Џойдемте, дети.
     Ћна кивнула, улыбнулась и вернулась в столовую.
     - Ќе хочу никакого торта, - прошептала ЊариЯ. - …сли он такой же, как в
прошлый раз, менЯ стошнит. џ его терпеть не могу.
     - Њожно мне съесть твой кусок? џ никому не скажу, - попросил мальчик.
     - „а, - ответила ЊариЯ.
     „ети выбежали из комнаты.
     Ќайэл вместе с ‘елией  пошел в столовую, и они принесли чайный поднос с
напитками, после чего закрыли дверь в гостиную, отгородившись от застольного
шума, такого привычного и по-домашнему уютного.
     Ќайэл выключил  свет,  и нас снова окутала  успокоительнаЯ темнота.  Њы
остались одни, никто не нарушал окружавшей нас тишины и покоЯ.
     - “  нас было  иначе, - сказал Ќайэл. -  ‚се  Ярко, чисто, выхолощено и
банально. Џластмассовые игрушки. ‚ещи, которые приходЯт и уходЯт.
     - ‚озможно, и  так, -  сказала  ЊариЯ,  - а, может быть, мы  просто  не
помним.
     -  џ отлично помню,  - сказал Ќайэл, - Я все помню. ‚ том-то и  беда. џ
помню слишком многое.
     ЊариЯ налила в чай ложку коньЯка, себе и Ќайэлу.
     - џ не выношу классную комнату, - сказала  она. -  Џоэтому никогда туда
не захожу. ’акаЯ же тюрьма, как окна в этой гостиной.
     - Ќапрасно  ты так  говоришь, - сказала ‘елиЯ. -  ќто лучшаЯ комната  в
доме. ‚ыходит на юг. Ћчень солнечнаЯ.
     - џ  не это имею в виду, -  сказала  ЊариЯ. -  Ћна слишком самоуверена,
довольна собой. ’ак  и слышишь,  как  она  говорит: "ђазве Я  не  прекраснаЯ
комната, дети? ‚ходите же, играйте, веселитесь". € бедные малыши с огромными
кусками пластилина в руках усаживаютсЯ на сверкающий голубой линолеум. ’руда
никогда не давала им пластилин.
     -  Ћн  был  нам  просто  не  нужен,  -  сказала  ‘елиЯ. - Њы  постоЯнно
нарЯжались.
     - …сли  бы дети  захотели, они  могли бы  нарЯжатьсЯ  в  мои платьЯ,  -
сказала ЊариЯ.
     - “ тебЯ нет шлЯп, - сказал Ќайэл, - а без шлЯп нарЯжатьсЯ неинтересно.
„есЯтки  шлЯп свалены на шкафу, но чтобы их достать, надо забратьсЯ на стул.
- Ћн налил себе в чай еще ложку коньЯка.
     - “ Њамы  была малиноваЯ бархатнаЯ  накидка,  - сказала  ‘елиЯ. - џ как
сейчас ее вижу. Ћна  стЯгивалась  на шнур в бедрах,  думаю, ты назвала бы ее
оберткой, и заканчивалась широкой  меховой оторочкой. Љогда Я  ее  надевала,
она волочилась по полу.
     - ’ы воображала себЯ феей Њорганой*, - сказала ЊариЯ. - ‘ твоей стороны
было очень  глупо надевать малиновую накидку, изображаЯ фею Њоргану.  џ тебе
говорила,  что  это неправильно.  Ќо ты  заупрЯмилась  и  ничего  не  хотела
слушать. Џотом пустилась в слезы. џ даже слегка тебЯ стукнула.
     - ’ы стукнула ее вовсе не за это, - сказал Ќайэл. - ’ебе самой хотелось
взЯть красную накидку и изображать  „женевру*. ђазве  ты не  помнишь, что на
полу  рЯдом  с нами лежала книга с  иллюстрациЯми  „юлака*? Ќа „женевре  был
длинный красный  плащ, и на него спадали золотые  косы. Ђ Я надел свою серую
куртку задом наперед, чтобы быть ‹анселотом*, да еще  натЯнул на руки папины
серые носки - это была кольчуга.
     - Љровать была очень большаЯ, - сказала ЊариЯ. - Џросто огромнаЯ. ‘амаЯ
большаЯ кровать, какую Я видела.
     - Ћ чем вы говорите? - спросила ‘елиЯ.
     - Ћ маминой кровати, - ответила ЊариЯ, -  в комнате, где мы нарЯжались.
ќто  было  в меблированных  комнатах в  Џариже.  ’ам еще  висели  картины  с
изображениЯми китайцев. џ всегда искала такую же большую кровать,  но  так и
не нашла. Љак странно.
     - €нтересно, почему ты вдруг о ней вспомнила? - спросила ‘елиЯ.
     -  Ќе  знаю,  - ответила ЊариЯ. - ќтоне боковаЯ  дверь сейчас хлопнула?
Њожет быть, —арльз вернулсЯ.
     Њы прислушались. € ничего не услышали.
     - „а, это была  большаЯ  кровать, - сказала ‘елиЯ.  - Ћдин раз Я в  ней
спала,  когда прищемила  палец в лифте.  џ спала посередине, между  Џапой  и
Њамой.
     - Џравда? - с любопытством спросила ЊариЯ. - Љак  это  на  тебЯ похоже.
’ебе не было неловко?
     - Ќет. Ђ почему мне должно было быть неловко? Ѓыло тепло  и приЯтно. ’ы
забываешь, что длЯ менЯ это было очень просто. ‚едь Я принадлежала им обоим.
     Ќайэл со стуком поставил чашку на поднос.
     - € надо же сказать такую чушь. - Ћн встал и закурил еще одну сигарету.
     - Ќо так оно и есть, - сказала удивленнаЯ ‘елиЯ. - Љак ты глуп.
     ЊариЯ медленно пила чай. Ћна держала чашку обеими руками.
     -  €нтересно,  одинаково  ли  мы  их  себе  представлЯем,  -  задумчиво
проговорила она. - џ имею в виду Џапу и Њаму. Џрошлое, и как мы были детьми,
как росли, все, что делали?
     - Ќет, - сказал Ќайэл, - каждый из нас видит их по-своему.
     - € если мы  объединим наши представлениЯ, получитсЯ цельнаЯ картина, -
сказала  ‘елиЯ. -  Ќо только  искаженнаЯ. Љак,  например, сегоднЯшний  день.
Љогда он пройдет, мы будем видеть его по-разному.
     Љомната погрузилась во мрак, и наступающаЯ ночь казалась жемчужно-серой
по сравнению с  окружающей  нас темнотой.  …ще были  видны мрачные очертаниЯ
деревьев, трепещущих  под ленивым дождем. €зогнутаЯ ветка ползучего жасмина,
вьющегосЯ  по стене дома,  царапала освинцованные стекла французского  окна.
„овольно долго никто из нас не проронил ни слова.
     -  €нтересно, -  сказала ‘елиЯ, - что  же на самом  деле —арльз  имел в
виду, назвав нас паразитами.
     ‚ комнате с незадернутыми портьерами вдруг повеЯло холодом. Ћгонь почти
угас.  „ети  и Џолли за столом Ярко освещенной столовой по ту сторону  холла
принадлежали другому миру.
     - Ћтчасти, - сказала ЊариЯ, - это выглЯдело так, будто он нам завидует.
     - ’о была не зависть, - сказала ‘елиЯ, - а жалость.
     Ќайэл открыл окно и посмотрел  в дальний конец  лужайки. ’ам,  в  углу,
возле детских  качелей, стоЯла плакучаЯ ива, летом она  превращалась в самой
природе   созданную   беседку,   прохладную,   увитую   листьЯми,   которые,
переплетаЯсь между собой, приглушали ослепительное сиЯние солнечных лучей.
     Ќо  сейчас  окутаннаЯ унылой декабрьской тьмой, она  стоЯла побелевшаЯ,
хрупкаЯ;  ее  ветви были  тонки, как  кости  скелета.  Џока Ќайэл смотрел на
раскинувшуюсЯ за окном  картину,  порыв ветра  с моросЯщим  дождем  колыхнул
ветви плакучей ивы, они закачались, согнулись и разметались по земле. € там,
куда был  устремлен взглЯд Ќайэла,  отчетливо  вырисовываЯсь на  фоне вечной
зелени, стоЯло уже не одинокое дерево, но видение женщины, застывшее на фоне
театрального задника... еще мгновение,  и оно  в плавном танце заскользило к
нему через погруженную в полумрак сцену.

        ѓлава 4

     ‚  последний вечер сезона Џапа и Њама устраивали  на  сцене  банкет. Џо
этому  поводу нас одевали особенно нарЯдно. Њарию и ‘елию в шифоновые платьЯ
со шнурами, продетыми в прорези на талии, Ќайэла в  матросский костюм, блуза
от которого всегда была слишком велика и сидела на нем мешковато.
     - „а будешь ты, наконец, стоЯть  спокойно, - детка? - ворчала ’руда.  -
Љак  же мне собрать  тебЯ  вовремЯ, если ты  ни  в какую  не  хочешь  стоЯть
спокойно? - € она тЯнула и вытЯгивала  клочьЯ волос Њарии, потом взбивала их
жестким частым  гребнем, до  тех  пор пока они не окружали  голову Њарии как
золотое гало.
     - ’е, кто тебЯ не знают, подумают, что ты ангел, - бормотала она, -  но
мне  виднее, Я  могла бы им кое-что  рассказать. Ђ ну,  не  ерзай. ’ы хочешь
куда-то пойти?
     ЊариЯ  смотрелась в  зеркало платЯного шкафа. „верца была полуоткрыта и
слегка ходила,  отражение Њарии  ходило вместе с ней. …е щеки горели,  глаза
сиЯли,  волна возбуждениЯ, нараставшаЯ весь день, подкатывала  к горлу, и ей
казалось,  что  она задыхаетсЯ. Ћна  быстро  росла, и  одежда,  котораЯ  еще
несколько месЯцев назад была ей впору, жала в плечах и стала коротка.
     - џ это не надену, - сказала она. - ќто длЯ детей.
     -  ’ы наденешь  то,  что велит Њама, или  пойдешь  в кровать, - сказала
’руда. - Ќу, а теперь, где мой мальчик?
     Њой  мальчик  в  нижней  сорочке  и  штанах, весь  дрожа,  стоЯл  перед
умывальником. ’руда схватила его и,  намылив кусок фланели, принЯлась тереть
ему шею и уши.
     - € откуда только беретсЯ грЯзь, ума не приложу, - сказала она. - —то с
тобой, тебе холодно?
     Ќайэл покачал головой, но продолжал дрожать, и зубы у него стучали.
     - ќто волнение, вот что это такое, - сказала ’руда. - Ѓольшинство детей
твоего  возраста давно спЯт. —то за глупость постоЯнно таскать  вас в театр.
Ќо недалек  тот день, когда они об этом пожалеют. ‘елиЯ, поторопись; если ты
собираешьсЯ сидеть там и дальше, то просидишь  всю ночь.  Ќеужели ты  еще не
кончила?  €ду,  мадам, иду...  - и, в  раздражении  щелкнув Языком и  бросив
фланелевую трЯпку  в  таз,  оставила  Ќайэла  стоЯть  с намыленной шеей,  по
которой стекали тонкие струйки воды.
     - Њы  уезжаем,  ’руда, - сказала  Њама. - …сли вы привезете детей после
антракта, времени хватит.
     ЌатЯгиваЯ длинные  черные перчатки, она,  холоднаЯ  и бесстрастнаЯ,  на
мгновение задержалась в дверЯх. …е темные блестЯщие волосы были, как всегда,
разделены на  прЯмой пробор и собраны в узел, спускающийсЯ на шею. Џо случаю
банкета на ней было жемчужное колье и жемчужные серьги.
     - Љакое красивое платье, - сказала ЊариЯ. - Ћно новое, правда?
     €, забыв о своем недовольстве, подбежала потрогать его; Њама улыбнулась
и распахнула плащ, чтобы показать складки.
     -  „а,  новое, - сказала она и  повернулась. ‘кладки платьЯ взвихрились
под черным бархатным плащом, и на нас повеЯло ароматом духов.
     - „ай мне тебЯ поцеловать, - попросила ЊариЯ. - „ай мне тебЯ поцеловать
и представить, что ты королева.
     Њама  наклонилась,  но  лишь  на  секунду,  так  что   Њарии  досталось
всего-навсего складка бархата.
     - —то с Ќайэлом? - спросила Њама. - Џочему он такой бледный?
     - Џо-моему,  его  тошнит, - сказала  ЊариЯ.  - ‘ ним  всегда  так перед
банкетом.
     - …сли он нездоров,  ему  не  надо  ехать в  театр,  - сказала  Њама  и
взглЯнула  на  Ќайэла,  затем,  услышав,  что  Џапа зовет  ее  из  коридора,
запахнула плащ, повернулась и вышла из  комнаты, оставив  нам свой ласкающий
аромат.
     Њы слышали звуки их отбытиЯ -  громкие голоса и шепот взрослых, так  не
похожие на нашу болтовню и смех. Њама что-то объЯснЯла Џапе,  Џапа говорил с
шофером, Ђндре бежал через холл с папиным пальто, которое Џапа забыл у себЯ;
они  садились  в машину,  и  нам было слышно,  как завелсЯ  мотор и хлопнула
дверца.
     - Ћни уехали, - сказала  ЊариЯ, и ее возбуждение ни с  того ни  с  сего
угасло. Ћна вдруг почувствовала себЯ одинокой, ей стало грустно, поэтому она
подошла к  тазу, перед  которым по-прежнему  стоЯл  дрожащий Ќайэл, и  стала
дергать его за волосы.
     -  Ќу-ну, вы двое, не смейте,  -  рассердилась ’руда.  Ћна  вернулась в
комнату и,  склонившись над  Ќайэлом,  внимательно  осмотрела его уши. Ќайэл
согнулсЯ  пополам; у  него был  довольно жалкий вид, он  этого не выносил  и
поэтому был рад,  что  Џапа, такой  величественный  в  вечернем  костюме,  с
гвоздикой в петлице, не пришел проститьсЯ вместе с Њамой.
     - Ђ теперь  все трое успокойтесь и ведите себЯ смирно, пока Я одеваюсь,
- сказала ’руда и пошла к стоЯвшему в  коридоре шкафу,  где она держала свою
одежду, и достала черное, пахшее  затхлостью платье, единственное, в которое
она переодевалась.
     ‚ комнатах все  говорило о  том,  что наше пребывание  здесь подошло  к
концу. ‡автра мы уезжаем, и они уже не будут  нашими. ‡десь поселЯтсЯ другие
люди, или  они будут пустовать, возможно, в течение нескольких недель. Ђндре
укладывал Џапины костюмы  в большой дорожный сундук.  Љомод и платЯной  шкаф
стоЯли раскрытыми, на полу выстроились рЯды туфель и ботинок.
     Ђндре разговаривал по-французски с  маленькой  черноволосой  горничной,
нанЯтой  вместе  с  комнатами,  котораЯ  заворачивала Њамины  вещи  в  листы
оберточной бумаги. Ѓумага была разбросана по всей комнате. Ћн смеЯлсЯ, слова
лились  все  быстрее,  а  маленькаЯ  горничнаЯ улыбалась  и  держала себЯ  с
притворной скромностью.
     - ќто его забота, - сказала ’руда.  - Ќикак не может оставить девушек в
покое. - „лЯ Ђндре она всегда держала нож за пазухой.
     ‚скоре они ушли на кухню ужинать, и  ’руда присоединилась к ним. ‘квозь
полуоткрытую дверь из кухни доносилсЯ притЯный запах сыра и чеснока.
     ‘елиЯ  вошла в  гостиную, села и оглЯделась. Љниги, фотографии и прочие
вещи  были  упакованы.   ‚  комнате  осталась  лишь  мебель,  принадлежавшаЯ
владельцам комнат. †есткий диван, золоченые  стульЯ, полированный  стол.  Ќа
стене висела  картина, изображающаЯ женщину на качелЯх, ее юбки развевались,
туфелька с одной ноги взлетела в воздух, а молодой человек, стоЯщий у нее за
спиной,  раскачивал качели*.  Љак-то странно  было  думать об  этой  молодой
женщине, сидЯщей на качелЯх, которые раскачивает молодой человек, изо  днЯ в
день, из месЯца в месЯц, из года в год, с тех самых пор, когда была написана
картина,  и о  том,  что  теперь на  них некому будет смотреть и им придетсЯ
качатьсЯ одним в пустой комнате.
     -  Њы уезжаем,  - громко сказала ‘елиЯ. - Љак вам это понравитсЯ?  - Ќе
думаю, что мы снова приедем сюда.
     Ђ   молодаЯ   женщина  продолжала   улыбатьсЯ  своей   тонкой  улыбкой,
подбрасываЯ туфельку в воздух.
     ‚ернувшись  в  спальню,  ЊариЯ  лихорадочно  переодевалась.  Ћна  снЯла
выходное платье  и нарЯжалась  в бархатный костюм, который надевала во времЯ
новогоднего  костюмированного бала. ќто был костюм  пажа, взЯтый напрокат за
весьма значительную плату; ’руда уже  приготовила  его  к отправке обратно в
магазин, упаковав  в специальную  коробку  и  прикрепив к ней  этикетку.  Ћн
состоЯл из  полосатого  колета, коротких штанов  колоколом, длинных шелковых
чулок   и,   самое  замечательное,   наброшенного  на  плечи  плаща.   ’алию
перехватывал ремень, за который был заткнут кинжал в расписных ножнах.
     Љостюм был  как нельзЯ более впору, и пока ЊариЯ рассматривала  себЯ  в
зеркало,  радостное  возбуждение  постепенно возвращалось  к  ней.  Ћна была
счастлива,  ей все  было ни по чем:  из зеркала на нее  смотрела  не  ЊариЯ,
унылаЯ маленькаЯ девочка в дурацком черном выходном  платье, а веселый паж и
звали его ќдоар. Ћна ходила взад и вперед  по  комнате, разговаривала сама с
собой и рассекала воздух кинжалом.
     ‚  ванной  Ќайэл старалсЯ вызвать рвоту.  Ћн набирал  воздух в  легкие,
задерживал дыхание, плевал, но ничего не получалось, а боль внизу живота  не
проходила.  Ћн горестно  размышлЯл над тем,  почему  его всегда тошнит перед
важными событиЯми.  “тро  его днЯ  рождениЯ,  ђождество, премьера, последний
вечер сезона, поездка на море - все портила проклЯтаЯ тошнота.
     ‚ обычные  дни, когда это было бы не так важно, его никогда не тошнило.
Ћн  распрЯмилсЯ,  вздохнул  и,  выйдЯ  из  ванной, остановилсЯ  в  коридоре,
размышлЯЯ,  что  же  делать. Ћн слышал,  как в  кухне  ’руда разговаривала с
Ђндре.  Ћн повернулсЯ и  пошел  в Њамину спальню. Ђндре  выключил  свет, и в
спальне горела лишь одна лампа у зеркала на туалетном столике. Ќайэл вошел и
остановилсЯ перед столиком. Ќа нем  стоЯли бутылочки с духами  и  лосьонами,
которые горничнаЯ еще не успела упаковать,  и черепаховый поднос, засыпанный
пудрой. Ќа табурете лежала Њамина шаль. Ќайэл  поднЯл ее, понюхал и набросил
на плечи.  Ћн сел на табурет и  стал перебирать разные  мелочи,  лежавшие на
подносе. ‚друг  он заметил, что  Њама забыла серьгу. ЉруглаЯ белаЯ жемчужина
лежала  на островке просыпанной  пудры. Ћн был уверен, что она была на Њаме,
когда та вошла в их  спальню попрощатьсЯ. Ќаверное, серьга упала, когда Џапа
позвал ее, а она этого не заметила, и Ђндре или горничнаЯ увидели ее на полу
и положили на туалетный столик.
     Ќайэл  решил взЯть серьгу  и отдать  ее Њаме,  конечно  же,  она  будет
довольна  и скажет: "Љак  это мило с  твоей стороны"  и улыбнетсЯ.  Ћн  взЯл
жемчужину в  руку и тут же ощутил непреодолимое желание положить ее  в  рот.
’ак он и сделал.  Џровел по  ней Языком. Ћна была холодной и гладкой.  Љакой
мирный  покой  царил в тихой  спальне.  …го  больше не тошнило. €  вдруг  из
коридора послышалсЯ голос ’руды: "Ќайэл... Ќайэл... „а где же этот мальчик?"
Ћн вздрогнул, вскочил, и в ту же секунду  его  зубы прикусили жемчужину; она
страшно хрустнула. Ћхваченный паникой, он выплюнул кусочки в руку, несколько
мгновений  смотрел  на  них  испуганными  глазами,  затем  бросил под подзор
кровати. Љогда ’руда вошла в комнату и зажгла свет, он сидел скорчившись под
кроватью.
     - Ќайэл? - позвала ’руда. - Ќайэл?
     Ћн не  отозвалсЯ. ’руда  вышла и  стала  звать остальных. Ќайэл  выполз
из-под кровати, на цыпочках  добралсЯ по коридору до ванной и,  войдЯ в нее,
запер за собой дверь.
     Џо дороге в театр ’руда была в плохом настроении.
     -  ‘лишком  за  многим приходитсЯ  смотреть,  вот что  Я вам  скажу,  -
говорила  она. - “ менЯ  не сотнЯ глаз. € складывать  вещи, и вас одевать, и
вдобавок ко всему эта выходка  - помЯните мое слово,  эта девица и не думала
класть серьгу на  туалетный  столик. ‡наЯ,  что ваша  Њама  и  все мы завтра
уезжаем, она ее где-нибудь  спрЯтала,  чтобы потом  продать  - ЊариЯ, опусти
немного  окно, в  машине  душно.  “ж  слишком  спокойно  ты  сидишь,  да еще
закуталась в выходной плащ. ’олько не говори, что тебЯ тоже тошнит. Ќайэл, с
тобой сейчас все в порЯдке?
     ’руда  продолжала разговаривать то ли с нами,  то ли сама с собой. ™еки
Њарии раскраснелись,  руки покрыла легкаЯ испарина, и она  не без злорадства
думала о том, когда  же  ’руда обнаружит, что под ее выходным  плащом надето
вовсе не платье, а костюм пажа. …й было все равно, переодеватьсЯ уже поздно;
пусть даже ее накажут,  это не имеет значениЯ.  Ћна  слегка  подпрыгнула  на
сиденье, и губы ее упрЯмо сжались.
     Ќайэл искал утешениЯ в прикосновении к руке ’руды под пледом,  лежавшим
у них на коленЯх.
     - ‚се в порЯдке, мой мальчик? - спросила она.
     - „а, спасибо, - ответил Ќайэл.
     Џод  кроватью они никогда  не  найдут  расколотую  жемчужину, а если  и
найдут, то подумают, что  на нее наступила горничнаЯ. ‡автра мы уедем, и все
забудетсЯ.
     „о театра  еще  несколько минут езды по широкому, заполненному гудЯщими
такси  и  залитому  огнЯми  бульвару,  по  обеим   сторонам   которог  текут
бесконечные  потоки теснЯщих друг друга, весело болтающих пешеходов. Ђ потом
фойе,  где  во  времЯ  антракта  народу  еще  больше,  шум  и   суета;  люди
взволнованно  переговариваютсЯ, приветствуют знакомых.  ‡атем  ’руда, что-то
сказав  шепотом ouvreuse*, вталкивает  нас в ложу,  и  мы стоим,  глазеЯ  по
сторонам. € вот из фойе доноситсЯ звонок, публика спешит занЯть места, шум и
гомон постепенно затихают и превращаютсЯ в легкое жужжание, когда в оркестре
поЯвлЯетсЯ ‘алливан и застывает с поднЯтой палочкой в руке.
     * Ѓилетерша (фр.).
     ‡анавес словно по  волшебству расступилсЯ,  и  мы смотрели на  уходЯщий
вглубь сцены густой лес; посреди леса была полЯна, а в центре полЯны пруд.
     •отЯ  мы  много раз  трогали  эти  деревьЯ  руками  и  знали,  что  они
нарисованы,  глЯделись  в  пруд  и  знали,  что это  ткань, котораЯ даже  не
блестит, ‘елиЯ опЯть поддалась на обман.
     Ћна  словно эхо повторила слабое  "Ђх", которое  вырвалось  у зрителей,
когда они увидели, как у кромки пруда медленно поднимаетсЯ фигура женщины со
светлыми волосами  и сложенными на груди руками, и хотЯ рассудок говорил ей,
что это Њама - просто Њама делает это понарошку, а ее настоЯщие вещи лежат в
уборной за сценой - ее, и не в первый  раз - охватил страх: а что, если  она
ошибаетсЯ и  нет ни уборной за сценой, ни  Њаминых  вещей, ни  Џапы, который
ждет, когда придет его черед  выходить  на сцену и петь; а  есть  только эта
фигура, эта женщина - и Њама, и  не Њама. —тобы избавитьсЯ от своих страхов,
она  посмотрела  на  сидевшую рЯдом  Њарию.  ЊариЯ  слегка  раскачивалась  и
повторЯла вслед  за Њамой ее  движениЯ;  ее голова склонилась  к плечу, руки
разведены, а ’руда толкает ее в спину и говорит: "шш... сиди спокойно".
     ЊариЯ вздрогнула, она и не знала, что копирует Њаму.
     Ћна  думала о линиЯх,  мелом начерченных на сцене,  на голых досках, до
того как на них постелили ткань. Љогда Њама репетировала, она всегда просила
начертить мелом квадраты по всей сцене, и отрабатывала свои па от квадрата к
квадрату снова и снова. ЊариЯ много раз наблюдала за этим.
     ‘ейчас  она  двигалась  по  второму  квадрату...  мгновение  -   и  она
заскользит по  третьему, четвертому, пЯтому,  потом поворот,  взглЯд назад и
сопровождающее взглЯд движение рук. ЊариЯ знала все па. Љак ей хотелось быть
тенью, что движетсЯ по сцене рЯдом с Њамой.
     Ћднажды  был  лист,  гонимый ветром, думал Ќайэл. Џервый  осенний лист,
упавший с дерева. …го поймали, бросили на землю, и его сдуло вместе с пылью;
и  никто его больше не увидит,  он пропал, затерЯлсЯ. Ѓыла морскаЯ зыбь, она
ушла с отливом и никогда не вернетсЯ. Ѓыла водЯнаЯ лилиЯ в пруду, зеленаЯ, с
закрытыми лепестками, затем она распустилась, белаЯ, похожаЯ на воск; и этой
водЯной лилией  были  раскрывающиесЯ  Њамины  руки  и  музыка,  нарастающаЯ,
замирающаЯ  и терЯющаЯсЯ в  отдаленном лесном эхо. …сли  бы  это никогда  не
кончилось;  если  бы  музыка  не  утихала  и  не  сливалась  с  тишиной,  но
продолжалась бы вечно... падающий лист...  зыбь на  воде...  Ћна снова возле
пруда, и вот она погружаетсЯ в него. „еревьЯ плотным кольцом обступают ее...
и темнота  - все кончено. ‘труЯщийсЯ складками  занавес закрываетсЯ, нарушаЯ
воцарившуюсЯ  тишину, и вдруг весь  мир и  покой взрывает бессмысленнаЯ бурЯ
аплодисментов.
     ђуки  мелькают,  как нелепые развевающиесЯ веера, все  хлопают  вместе,
головы  кивают,  губы  улыбаютсЯ.  ’руда,  ‘елиЯ  и ЊариЯ,  раскрасневшиесЯ,
счастливые, хлопают вместе со всеми.
     - Ќу, похлопай же Њаме, - сказала ’руда.
     Ќо он покачал головой  и, нахмурЯсь, уставилсЯ на  свои черные  ботинки
под  белыми  матросскими брюками. ‘тарик  с  бородкой клинышком  нагнулсЯ из
соседней ложи и спросил, смеЯсь:
     - Quest - ce quil a, le petit?*
     * —то случилось с этим малышом? (фр.).
     Ќа сей раз ’руда не смогла прийти на помощь и рассмеЯлась, посмотрев на
старика.
     - „а он просто слишком застенчив, - сказала она.
     ‚ ложе было жарко и душно, от жажды и волнениЯ у нас пересохло в горле.
Њы хотели купить sucettes* и пососать их, но ’руда не позволила.
     * ‹еденцы (фр.).
     - ‚ы не знаете, из чего они их делают, - сказала она.
     ЊариЯ так и  не снимала плащ, притворЯЯсь,  будто ей  холодно,  и когда
’руда  поворачивалась  к   ней  спиной,  нарочно  показывала  Язык  толстой,
увешанной драгоценностЯми женщине, котораЯ разглЯдывала ее в лорнет.
     - Qui, les petit Delayneys*, - сказала женщина своему спутнику, который
повернулсЯ, чтобы  посмотреть на нас, и мы уставились прЯмо поверх их голов,
делаЯ вид, будто ничего не слышали.
     * „а, маленькие „елейни (фр.).
     ‘транно, думал Ќайэл, что ему никогда и в голову не приходит не хлопать
Џапе; когда Џапа  выходил  на  сцену  петь,  он испытывал совершенно  другие
чувства. Џапа  казалсЯ таким высоким и уверенным, даже могучим, он напоминал
Ќайэлу львов, которых они видели в Gardin d'Acclimdtation*.
     * ‡оологический сад (фр.).
     ђазумеетсЯ, Џапа начинал с  серьезных песен, и как ЊариЯ помнила линии,
начерченные мелом  на сцене, так и Ќайэл обращалсЯ  мыслЯми к репетиции  и к
тому, как Џапа переходил от одной музыкальной фразы к другой.
     €ногда ему хотелось, чтобы Џапа пел  ту или иную  песню быстрее,  хотЯ,
может  быть, дело  было в музыке,  музыка была  слишком  медленной. Ѓыстрее,
думал он, быстрее...
     •орошо  известные и любимые публикой  песни  Џапа приберегал  длЯ конца
программы и исполнЯл их на бис.
     ‘елиЯ  со страхом ждала  этого момента,  потому  что они слишком  часто
бывали грустными.

     ’ак летним днем колокола
     Ќа Ѓредене звонЯт...

     ЏеснЯ  начиналась с такой надеждой на будущее, с такой верой в  него, и
вдруг  этот  ужасный последний  стих...  кладбище;  ‘елиЯ  ощущала снег  под
ногами,  слышала,  как  звонит  колокол.  Ћна  знала,  что  заплачет.  Љакое
облегчение она испытывала, если Џапа не пел эту песню, а вместо нее исполнЯл
"Ћ, Њэри, под твоим окном".
     Ћна так и видела, как сидит у окна, а Џапа верхом проезжает мимо, машет
ей рукой и улыбаетсЯ.
     ‚се  песни имели к ней  прЯмое отношение, она не могла отделить себЯ ни
от одной из них.

     ‚етерок ласкает море,
     Ћблака слились в объЯтьЯх;
     € цветку сестрицы горе,
     Љоль не тужит он о брате.

     ќто были она и  Ќайэл.  …сли  она  не  тужит  по  Ќайэлу,  ей не  будет
прощениЯ.  Ћна  не  знала, что  значит  слово  "тужит", но была уверена, что
что-то ужасное.

     Ћ ты, луна, восторга моего!

     ‘елиЯ  чувствовала, как  у нее  дрожат  уголки  губ. €  зачем это  Џапе
понадобилось? —то он сделал со своим голосом, отчего он стал такой грустный?

     Ќапрасно будешь в том саду искать
     € звать менЯ - там нету никого.

     Ђ это уже сама ‘елиЯ везде ищет Џапу и нигде его не находит. Ћна видела
сад, усыпанный опавшими листьЯми, как Bois* осенью.
     * €меетсЯ в виду Ѓулонский лес*.
     Ќо вот все  кончено,  все позади; аплодисменты не только не стихали, но
становились все громче,  из  зала неслись  восторженные крики. Њама  и Џапа,
стоЯ перед занавесом, кланЯлись  публике и  друг другу;  Џапа уже подходил к
рампе, чтобы произнести  речь,  когда ’руда  поспешно втолкнула нас в дверь,
ведущую  на сцену, - она  не хотела  попасть в давку  при  выходе публики на
улицу.
     Њы  оказались за кулисами в тот  момент, когда Џапа кончил  говорить, а
Њама стоЯла, спрЯтав  лицо в букет, который ‘алливан подал ей из оркестровой
Ямы. Њаме  и  Џапе  преподнесли  несколько букетов и увитую  лентами корзину
цветов, что было весьма глупо, раз утром  мы уезжали из Џарижа, и  Њама  все
равно не смогла бы их упаковать.
     Ќо вот занавес закрылсЯ в последний раз, хлопки и крики смолкли. Џапа и
Њама задержались на  сцене; они  улыбались и кланЯлись  друг другу, но вдруг
Џапа в гневе повернулсЯ к режиссеру.
     -  ‘вет,  свет,  черт возьми,  что со  светом? -  кричал  он,  а  Њама,
раздраженно пожимаЯ плечами, стремительно прошла мимо нас; она была бледна и
уже не улыбалась.
     Њы  были  слишком   вышколены,  чтобы  задавать   вопросы.   Њы   сразу
догадывались,  когда  наступал  критический  момент...  Њы  проскользнули  в
глубину сцены, и ’руда без слов отпустила нас.
     ‚ царившей вокруг суматохе мы вскоре все позабыли.
     ‚ Џариже длЯ рабочих  сцены закон  не писан, как  и  длЯ  носильщиков в
Љале*. Џроворные, как обезьЯны, ловкие, как жонглеры, непрестанно крича друг
другу "ѓоп лЯ!"  они перетаскивали  за  сцену части декорации; ими руководил
маленький человечек в берете, с лицом, залитым потом, он  во весь голос клЯл
их на чем свет стоит, наполнЯЯ воздух запахом чеснока.
     Њимо  них с трудом  проталкивались официанты из "Њерком"* с  подносами,
уставленными  бокалами и тарелками  с  цыплЯтами в  сметане;  поЯвившийсЯ из
ниоткуда  Ђндре одну за другой вынимал из  корзины бутылки  шампанского; а в
дверь, ведущую на сцену из зала, слишком рано и слишком  скоро  вошел первый
гость, на  что  никто  не обратил вниманиЯ.  ќто была  всего-навсего  миссис
‘алливан, жена дирижера, в ужасной лиловой  пелерине. Ћна направилась к нам,
улыбаЯсь и  стараЯсь  выглЯдеть непринужденно. Џри виде  лиловой пелерины  с
нами чуть не сделалась истерика; мы убежали от миссис  ‘алливан,  оставив ее
одну среди официантов,  и отправились разыскивать Џапу в его уборной. “видев
нас, он помахал  рукой и  улыбнулсЯ, его  гнев  по поводу света  прошел,  и,
подхватив ‘елию на руки, он поднЯл ее так высоко над  головой, что стоило ей
протЯнуть руки, и она достала бы до потолка. ‚се так же держа ее на поднЯтых
руках, он спустилсЯ по лестнице и прошел по коридору; а тем временем ЊариЯ и
Ќайэл цеплЯлись за фалды его фрака; это  было  так захватывающе, так весело,
мы были  так счастливы. Њы  подошли к двери Њаминой уборной  и услышали, как
она  говорит ’руде: "Ќо если она положила серьгу на туалетный столик в  моей
спальне, она и сейчас должна быть там", а ’руда  отвечает:  "Ќо ее там  нет,
мадам. џ сама смотрела. џ везде смотрела".
     Њама  стоЯла перед  высоким  зеркалом, и на ней снова было то же  самое
платье, что  и перед  спектаклем. …е шею охватывало жемчужное колье,  но она
была без серег.
     - —то-нибудь не так, дорогаЯ? Ћтчего такой шум? ’ы не готова? ѓости уже
собираютсЯ, - сказал Џапа.
     -  Џропала  моЯ серьга,  - сказала  Њама. - ’руда думает, что ее украла
горничнаЯ.  џ  уронила ее  в комнатах. ’ебе надо что-нибудь  предпринЯть. ’ы
должен позвонить в полицию.
     “ нее  было холодное, сердитое  лицо, не  предвещающее ничего хорошего,
лицо, при виде которого слуги разбегались  в стороны, режиссеры  бежали куда
глаза глЯдЯт, а мы забивались в самую дальнюю комнату.
     Ћдин Џапа не проЯвил ни малейших признаков беспокойства.
     - ‚се в порЯдке, -  спокойно сказал  он. - Ѓез  серег ты выглЯдишь куда
лучше. „а и вообще они длЯ  тебЯ  слишком  велики. Ћни портЯт впечатление от
колье.
     Ћн улыбнулсЯ ей через комнату, мы видели, как  она улыбнулась в ответ и
на мгновение смЯгчилась. ‡атем она увидела Ќайэла, который стоЯл в дверЯх за
Џапой, бледный и точно онемевший.
     -  ќто  ты взЯл  ее?  -  вдруг  спросила  Њама. Џугающий,  безошибочный
инстинкт подсказал ей истину. Џоследовала короткаЯ пауза, пауза, котораЯ нам
троим показалась вечностью.
     - Ќет, Њама, - ответил Ќайэл.
     ЊариЯ  почувствовала, что ее сердце  готово  выскочить из  груди. Џусть
что-нибудь случитсЯ, молила она, пусть все будет хорошо. Џусть  больше никто
не сердитсЯ, пусть все любЯт друг друга.
     - ’ы говоришь правду, Ќайэл? - спросила Њама.
     - „а, Њама, - сказал Ќайэл.
     ЊариЯ