окли в  Ѓаллон навстречу смерти. —его  Я  не знала и, вероЯтно,
никогда не узнаю, это принимали ли  мой брат и  муж  участие в  расправе над
ними.
     џ,  наконец,  уснула,  оттого, что  все внутри у менЯ онемело, а  когда
проснулась, рЯдом со мной был ”рансуа,  он умолЯл простить его, ему было так
стыдно  за  вчерашнее, за то,  что он  напилсЯ,  и мне ничего  не оставалось
делать - только обнЯть его и утешить.
     џ не собиралась его расспрашивать, но он сам охотно все рассказал, ему,
наверное,  очень  хотелось  избавитьсЯ от  необходимости скрывать  что-то от
менЯ. џ  угадала правильно:  они были в Ќуане. €х  патруль  вышел далеко  за
пределы  установленных  длЯ  него границ,  подгонЯемый  слухами  о  заговоре
аристократов.  ‚есь  район к югу  от  Њамера,  вплоть  до  самого Ѓаллона  и
ЃоннетаблЯ был  охвачен  паникой,  причем  никто толком не знал, что это  за
слухи - кто-то им сказал, что в лесу рыщут разбойники, переодетые монахами -
все та же стараЯ историЯ, что мы слышали на дорогах.
     - Љогда Њишель  услышал про этих вооруженных монахов, которые врываютсЯ
в  деревни и пугают  людей, - рассказывал ”рансуа, - он просто обезумел. Ќам
было известно, что кюре  Ѓенар из Ќуана  - скупщик  зерна и что он  поехал в
Џариж за оружием  и боеприпасами,  чтобы привезти  все  это  в шато и  потом
использовать против своих же  прихожан. Џоэтому мы отправились в шато  Ќоан.
’уда  уже  ворвалась  толпа,  они  схватили  Љюро  и  его  зЯтЯ  в  качестве
заложников. Њы за ними не пошли.
     -  Ђ  ты знаешь, что  с  ними случилось  потом?  - спросила  Я. ”рансуа
молчал.
     - „а, - сказал он, наконец. - „а, мы слышали. - Џотом, приподнЯвшись на
локте  и склонившись надо мной, он добавил: Њы не принимали никакого участиЯ
в  убийстве. ќти люди словно лишились рассудка.  €м нужна была жертва. ‡десь
нельзЯ  винить  никого  в отдельности,  их  всех охватило какое-то  безумие,
словно мгновенно распространившаЯсЯ зараза.
     ’очно такое же безумие охватило толпу возле ‘е-‚инсенского аббатства, и
в  результате  там  под  копытами лошадей  погибла  женщина.  ‚  его  власти
оказалась и моЯ сестра ќдме, она забыла своего мужа, свой дом.
     - ”рансуа, - сказала Я, - если так поцдет дальше, если начнутсЯ грабежи
и убийства, и можно будет отнимать у человека жизнь и имущество, то наступит
конец  закону  и порЯдку,  и  мы вернемсЯ к  варварству. Ќеужели это  и есть
создание нового общества, о котором толкует Џьер?
     -  ќто одно  из условий  достижениЯ цели,  -  ответил он. -  ‚о  всЯком
случае, так говорит Њишель. Џрежде, чем что-нибудь построить, нужно  сначала
разрушить, по крайней  мере, расчистить  место.  ’е люди,  ‘офи,  которых...
которые погибли в Ѓаллоне, они же устраивали заговоры против народа. Ћни бы,
не задумываЯсь, всех перестрелЯли, если бы только у них в  шато было оружие.
Ћни  заслужили  смерть,  их надо было убить  в  назидание другим, в качестве
примера.  Њишель нам  все  это  объЯснил, ведь  наши люди  тоже задавали ему
вопросы.
     Њишель  сказал... Њишель объЯснил... ‚се было, как прежде.  Њой муж шел
за своим другом, за своим вождем.
     -  ‡начит, вы  взЯли  в  шато  все,  что  хотели, и  вернулись домой? -
спросила Я.
     - Њожно  сказать и так, - ответил  он.  -  Њишель говорит, что человек,
который  голодал  и  холодал  целую   зиму,  имеет  право  получить  за  это
компенсацию. € люди, конечно,  против этого не возражали, как ты можешь себе
представить.  —етыре  ночи  подрЯд  мы  ночевали  в  лесу, одидаЯ, чтобы все
успокоилось. …ды и питьЯ у нас было достаточно, как видишь. ’огда-то Я...
     - ...и напилсЯ, чтобы успокоить свою совесть, - закончила Я за него.
     Џотом  мы еще немного  полежали, не говорЯ  ни  слова.  ‚ течение  этой
недели,  с того момента, как  мы расстались, каждый из нас проделал огромный
путь,  -  не   по  расстоЯнию,  а  по  времени.   …сли  это  новое  общество
действительно такое, к нему нелегко будет приспособитьсЯ.
     - Ќе будь ко мне  слишком суровой, - вдруг сказал он. -  џ не знаю, как
это случилось. Њы развели костер в лесу, пили и ели, мы с  Њишелем все времЯ
находились  рЯдом с нашими  людьми. ќто  было очень странное чувство  - были
только мы, все остальное  не имело никакого значениЯ, у нас не было мыслей о
вчерашнем  дне, не думали мы  и о завтрашнем. Њишель все  повторЯл: "ќто все
кончено... это все кончено... ‘тарое ушло навсегда. ‘трана принадлежит нам".
џ уже говорил тебе, нас охватило безумие...
     Џотом  он заснул, положив голову на мою согнутую руку, а позднее, когда
он снова  проснулсЯ, и мы оделись и сошли вниз,  в гостиной все было чисто и
прибрано,  стол   по-прежнему  стоЯл  посередине   комнаты,  и  единственным
изменением было то, что за  обедом у нас на столе было великолепное серебро:
вилки и ножи с монограммами и серебрЯнаЯ сахарница.
     -  €нтересно, - сказала  Я мадам ‚ерделе,  чтобы  испытать  ее,  -  что
сказала бы матушка, если бы видела все это.
     Њы  стоЯли  возле  буфета  в  кухне,  рассматриваЯ  остальное  серебро,
аккуратно  разложенное и расставленное на полках. Њадам ‚ерделе взЯла в руки
огромный подсвечник, подышала на него, потерла,  чтобы  он блестел, и  снова
поставила на место.
     - Ћна бы сделала то  же, что и Я, - ответила она. - ЏринЯла бы за благо
этот дар и не стала бы задавать вопросов. Љак  говорит мсье Њишель, человек,
который  обладает  такими  сокровищами  и  морит  голодом тех, кто  на  него
работает, заслуживает, чтобы у него все отобрали.
     ќто удобнаЯ  философиЯ,  но Я  не  совсем  понимала, почему  отобранным
должны воспользоватьсЯ  мы. ‡наю только одно: по мере того, как шло времЯ, Я
начала  привыкать  к виду  серебра  с монограммами на  нашем столе, а  через
неделю уже сама помогала мадам ‚ерделе укоротить парчовые портьеры, чтобы их
можно было повесить у нас в гостиной, где окна не такие высокие, как в шато.
     Ћ  разбойниках  больше  разговора   не  было.  ‚еликий  страх,  который
прокатилсЯ по  всей ”ранции  после  взЯтиЯ Ѓастилии,  захватив  и  нас тоже,
рассеЯлсЯ  и  канул  в  вечность.  ђожденнаЯ  слухами,  подхваченнаЯ  нашими
собственными страхами  паника возникла мгновенно  и  так же быстро  исчезла,
оставив, однако, неизгладимый отпечаток на всей последующей жизни.
     ‚ каждом из нас проснулось  что-то, о чем мы  и не подозревали: смутные
мечты,  желаниЯ  и  сомнениЯ,  пробужденные  к жизни этими  самыми  слухами,
пустили корни и  расцвели  пышным цветом. ‚сех изменило это  времЯ, никто не
осталсЯ прежним. ђобер, Њишель, ”рансуа, ќдме, Я сама - все как-то незаметно
переменились. ‘лухи,  верные  или  ложные,  раскрыли,  обнажили,  поднЯли на
поверхность  то,  что  прежде  было  скрыто, таилось  в глубине  -  страхи и
надежды, которые отныне будут составлЯть часть нашей повседневной жизни.
     …динственный  из  нас,  кто  радовалсЯ  от  души, кого  не тронули,  не
испортили  текущие  событиЯ,  был  Џьер.  ќто  он  на второй неделе  августа
рассказал  нам о  великом решении, принЯтом в ночь на четвертое Ќациональным
‘обранием в Џариже. ‚  ‹е-Њане услышали эту новость двумЯ днами раньше, и он
воспользовалсЯ первой  же возможностью  длЯ  того, чтобы прискакать к нам на
лошади  и  сообщить об  этом.  ‚иконт  де Ќоайль,  шурин генерала  ‹афайета,
представлЯвший аристократов, которые придерживались  прогрессивных взглЯдов,
выдвинул  предложение,  адресованное  всему   ‘обранию,   согласно  которому
отменЯютсЯ все феодальные  права, и все люди объЯвлЯютсЯ равными, независимо
от рождениЯ  и  положениЯ.  ‚се  титулы отменЯютсЯ,  и  каждый человек может
молитьсЯ Ѓогу так, как он того пожелает. —то  же касаетсЯ привилегий, то они
отменЯютсЯ навечно.
     ‚се  члены  ‘обраниЯ  поднЯлись  на   ноги,  как  один  человек,  чтобы
приветствовать  предложение  депутата.   Њногие  плакали.   ’е  депутаты  от
аристократии, которые разделЯли взглЯды ЌоайлЯ, поднимались один за другим и
приносили  торжественную   клЯтву,   отказываЯсь  от   прав,  которыми   они
пользовались на протЯжении  веков. Џо  словам Џьера,  там, в  ‚ерсале, вдруг
случилось  чудо:  все  ‘обрание,  все,  кто там собрались,  -  аристократиЯ,
духовенство,  ’ретье  сословие,  -  словно  по  мановению  волшебного жезла,
слились в одно целое.
     -  Ќаступил  конец несправедливости  и тирании, - говорил  Џьер.  - ќто
начало новой ”ранции.
     џ  помню, как  он  стоЯл в нашей большой гостиной, рассказываЯ  нам эти
новости, и  вдруг разразилсЯ  слезами - Џьер, которого Я  никогда не  видела
плачущим,  только один раз, ребенком,  когда погиб  наш котенок,  - и  через
мгновение мы все плакали, смеЯлись  и обнимали друг друга.  €з  кухни пришла
мадам ‚ерделе,  пришла ее  племЯнница,  котораЯ  помогала  ей по  хозЯйству.
Њишель выскочил из комнаты  и помчалсЯ  на заводской двор звонить в колокол,
чтобы собрать  всех рабочих и сообщить им, что отныне он и ”рансуа, ђобер  и
Џьер и все они - братьЯ.
     -  ‘-старым  законам  к-конец,  - кричал  он. -  ‚се  люди  равны.  ‚се
обновилось и родилось заново.
     Ќичего  подобного  мы  не испытывали  с самого ’роициного днЯ. Њы  были
счастливы, мы  стремились к добру, казалось,  что сам ѓосподь  возложил свою
руку  на  каждого из нас.  ђобер,  возбужденный,  с  блестЯщими  от волнениЯ
глазами, говорил, что за всем этим стоит герцог Ћрлеанский,  ведь сам виконт
де Ќоайль никогда бы до этого не додумалсЯ.
     -  „а кроме того, - добавил он мне на ухо,  - у де ЌоайлЯ и отдавать-то
нечего,  у него ничего  нет, и он по уши  в  долгах.  ‚от если бы  вместе  с
привилегиЯми  были  отменены  все  долги, тогда  действительно  наступил  бы
золотой век.
     Ћн уже строил  планы возвращениЯ в ‹е-Њан вместе с  Џьером, с тем чтобы
на следующий же день сесть в дилижанс, отправлЯющийсЯ в Џариж.
     ‡аводской колокол продолжал звонить, на сей раз, слава Ѓогу, это был не
набат, а  благовест.  ђабочие вместе  с женами  и детьми  потЯнулись в  дом,
сначала робко, а  потом  смелее, мы радостно встречали их, пожимали им руки.
“гощениЯ  у  нас никакого не было, но  вином  удалось оделить всех, и вскоре
детишки, позабыв свою робость, с вечелыми криками гонЯлись друг за другом по
заводскому двору.
     -  ‘егоднЯ  в-все  разрешаетсЯ, -  сказал  Њишель.  -  ‚ласть  взрослых
отменЯетсЯ вместе с феодальными правами.
     џ видела, как ”рансуа посмотрел на  него с  улыбкой, и  в первый раз не
ощутила ревности. Џерст Ѓожий коснулсЯ и менЯ тоже.

     Ћ неделЯх,  которые за этим последовали,  у менЯ  не сохранилось особых
воспоминаний.  Џомню только,  что урожай мы убрали благополучно, стекловарнЯ
снова заработала, а ќдме приехала ко  мне, и когда двадцать шестого сентЯбрЯ
знаменательного года родилсЯ мой сын, она была со мной.
     ќто был прелестный малютка, как говорила  ќдме,  первый плод революции.
Ћн принес нам добрые вести, и  поэтому Я назвала  его  ѓабриэлем.  Ћн прожил
всего две недели... Љ этому времени наше праздничное настроение уже прошло.


        —Ђ‘’њ ’ђ…’њџ
        LES ENRAGES*

        ѓлава двенадцатаЯ

     Њое горе не  имеет отношениЯ  к  этой  истории.  Њногие  женщины терЯют
первого  ребенка. ЊоЯ матушка,  в те дни, когда менЯ  еще  не было на свете,
потерЯла двоих на протЯжении  двух лет. „важды  это случилось с Љэти, третий
ребенок унес ее собственную жизнь. Њужчины называют нас слабым полом. Ћднако
нести в себе другую жизнь,  как это делаем мы,  чувствовать, как она растет,
развиваетсЯ и,  наконец,  выходит  из тебЯ как  оформленное  живое существо,
отделЯетсЯ, оставаЯсь все равно частью тебЯ, а потом видеть, как она  хиреет
и угасает - это требует немалой силы и душевной стойкости.
     Њужчины держатсЯ от этого в стороне, они беспомощны в таких делах, если
и пытаютсЯ что-то сделать, у них ничего не получаетсЯ, словно они понимают -
и это совершенно  верно, -  что в данном случае их роль с самого начала была
второстепенной.
     …сли говорить о двух моих мужчинах,  мастерах-стеклодувах, то  Я больше
полагаюсь  на  своего  брата  ЊишелЯ.  Ћн  обращалсЯ  со мной  с  грубоватой
нежностью, больше разбиралсЯ в практических делах - это он  вынес из комнаты
колыбельку моего сына, чтобы она не напоминала мне о нем. Ћн также рассказал
мне о своих детских страхах - Я уже слышала эту историю от матушки, - как он
боЯлсЯ, что его маленький  братец  и сестричка  умерли от  того,  что он длЯ
забавы снимал с них одеЯльца.
     ”рансуа  был  со мной  слишком  робок,  и  поэтому  не  мог  стать  мне
утешением.  “ него был  такой  убитый  и смущенный вид, словно  он  сам  был
виноват в смерти  нашего малютки, и поэтому разговаривал шепотом  и ходил по
комнатам на цыпочках. ‘о мной он обращалсЯ чуть ли не подобострастно,  и это
выводило менЯ из себЯ. Ћн видел по моему лицу и слышал по тону моего голоса,
что раздражает менЯ - Я ничего не  могла с собой поделать, но это только еще
больше угнетало его, а Я злилась все сильнее. џ нисколько его не жалела и не
подпускала к  себе с полгода, а то  и больше,  а потом,  когда уступила, это
было  - кто знает? - вероЯтно, скорее от апатии, чем по склонности. ѓоворЯт,
когда  женщина терЯет  ребенка, ей все равно требуетсЯ полный срок длЯ того,
чтобы оправитьсЯ.
     ’ем временем „екларациЯ прав человека сделала всех если не братьЯми, то
равными, однако уже через неделю после принЯтиЯ закона  в ‹е-Њане, а также в
Џариже начались беспорЯдки -  ведь цены на хлеб  не снизились, а безработица
осталась  прежней. ‚  городах владельцев  булочных обвинЯли  в  том, что они
слишком дорого берут за четырехфунтовую буханку хлеба, а те, в свою очередь,
обвинЯли торговцев  зерном  - словом,  все  были виноваты,  кроме  тех,  кто
высказывал эти обвинениЯ.
     †ители ‹е-Њана по-прежнему были  разделены на два лагерЯ: одни считали,
что убийцы серебрЯника Љюро и его зЯтЯ должны  быть наказаны, другие же были
за то,  чтобы отпустить их  на свободу, и  в  свЯзи  с  этим  тоже  начались
волнениЯ:  люди выходили на  улицу,  вооружившись ножами  и  камнЯми,  чтобы
использовать  их  против  гражданской  милиции,  котораЯ  теперь  называлась
Ќациональной гвардией, и кричали: "Ћтпустите на свободу баллонцев!". џ так и
не знаю, была ли среди них ќдме.
     ‘ен-‚инсенское  аббатство было  занЯто шартрскими  драгунами, а  что до
мсье Џомара, мужа ќдме,  то его  звание "сборщика налогов длЯ  монахов" было
упразднено, так  же как  многие другие  профессии  и привилегии. Ћн уехал из
города, но  куда, мне неизвестно, поскольку ќдме с ним не поехала. ‚ ее доме
были расквартированы драгуны, и она перешла жить к Џьеру.
     Њуниципальные  власти  проЯвили  твердость  по отношению  к  баллонским
убийцам, один из них был приговорен к смертной казни, а другого отправили на
галеры.  ’ретий, как  мне кажетсЯ, сбежал. ’аким  образом,  анархиЯ, которой
опасалсЯ Џьер, была  задушена.  ‚ те немногие разы, что  Я бывала в ‹е-Њане,
наше распрекрасное равенство было не так  уж заметно,  разве что торговки на
рынке стали  вести себЯ более нахально, да  еще  некоторые  из  них,  у кого
нашелсЯ длЯ этого материал, украсили свои лавки трехцветными полотнищами.
     ‚ Џариже тем временем прошел еще один „ень взЯтиЯ Ѓастилии, на этот раз
без кровопролитиЯ.  ’олпа  людей, наполовину состоЯщаЯ из  женщин,  - рыбные
торговки, как  назвал их  ђобер, сообщивший  нам эти сведениЯ, и Я вспомнила
мадам Њарго,  котораЯ помогла мне при  родах Љэти в тот злополучный  день, -
отправилась пЯтого  октЯбрЯ в ‚ерсаль и целую ночь  простоЯла там  во дворе,
требуЯ, чтобы к ним вышли члены королевской семьи. €х было не меньше тысЯчи,
они готовы были все разгромить,  и только благодарЯ вмешательству ‹афайета и
Ќациональной  гвардии  этот  день не закончилсЯ  катастрофой,  а,  наоборот,
превратилсЯ в триумф.
     ЉоролЯ и  королеву, вместе  с  двумЯ детьми  и  сестрой  королЯ,  мадам
ќлизабет,  уговорили,  можно сказать,  заставили  покинуть ‚ерсаль и сделать
своей резиденцией дворец ’юильри в Џариже,  и процессиЯ, котораЯ  шествовала
из  одного  дворца  в  другой,  представлЯла собой,  как писал ђобер,  самое
фантастическое зрелище, какое только можно себе вообразить.
     ЉоролевскаЯ    карета,   эскортируемаЯ   ‹афайетом    и   национальными
гвардейцами,  набранными  из  разных  районов  Џарижа,  вышла из  ‚ерсалЯ  в
сопровождении пестрой толпы горожан, численность которой составлЯла не менее
семи тысЯч человек.  Ћни несли мушкеты, кольЯ, ломы, метлы, они пели и орали
во весь голос: "„а здравствуют Ѓейкер и бейкеровы отродьЯ!".
     "Ћни  находились в  дороге  шесть  часов, - писал  нам ђобер,  - и  мне
довелось увидеть  этот  цирк в  самом  конце,  когда процессиЯ завернула  на
площадь  ‹юдовика XIV. ќто напоминало  зверинец в „ревнем  ђиме, не  хватало
только  одного:  не было  львов.  †енщины, некоторые  из них полуобнаженные,
сидели верхом  на пушках, словно ехали на слонах; по пути они обрывали ветви
с   деревьев,  чтобы  украсить  пушки  зеленой  листвой.  ‘тарые  ведьмы  из
предместий, рыбные торговки с центрального  рынка,  уличные  девки,  все еще
размалеванные,  не  смывшие  краски  с  лица,  и  даже добропорЯдочные  жены
лавочников,  принарЯженные в лучшие  свои воскресные платьЯ и шлЯпки - можно
было подумать, что это менады* на празднике „иониса. ‚се обошлось без жертв,
если  не  считать одного  несчастного случаЯ,  происшежшего,  когда  шествие
выходило  из ‚ерсалЯ. Ћдин  из телохранителей  королЯ  выстрелил  - надо же,
какаЯ  глупость! - в парнишку-гвардейца и убил его. ‚ результате его самого,
этого телохранителЯ  и его  товарища  толпа разорвала на  части.  €х головы,
надетые на пики, двигались в авангарде процессии, направлЯющейсЯ в Џариж".
     Њишель, которому  было  адресовано это письмо,  читал его вслух. Ћни  с
”рансуа находили все это очень интересным и забавным, они-то не  видели, как
видела  Я, лиц  парижан  накануне бунта,  они не  ощущали  тЯжелого  запаха,
царившего на улицах после того, как дело было сделано.
     џ выхватила  письмо  у  ЊишелЯ,  потому что из-за его  смеха и заиканиЯ
нельзЯ было понЯть, что  он читает. ‚ письме дальше  говорилось, что теперь,
когда  король находитсЯ в Џариже среди своего  народа, все успокоитсЯ, хлеба
будет больше, и честные торговцы вроде него смогут спать спокойно, не боЯсь,
что у них разобьют стекла.
     "џ,  конечно, состою  в Ќациональной гвардии, - писал он,  - охранЯющей
нашу секцию Џале-ђоЯлЯ.  ЋбЯзанности у менЯ  не слишком  сложные:  мы просто
патрулируем улицы  в полном вооружении,  надев на  шлЯпы кокарды, а на грудь
гвардейский значок. ЉогдЯ поЯвлЯетсЯ эта  сволочь - а  они  теперь постоЯнно
выползают  из каждой щели, наглые, как тараканы, - нам достаточно пригрозить
им  штыком,  и  они  тут  же исчезают.  †енщины  теперь носЯт  исключительно
трехцветные ленты, а нас  они находЯт неотразимыми. ‘тоит лишь взглЯнуть,  и
они  тут  же  вешаютсЯ  на  шею. џ бы  веселилсЯ  от  души,  если  бы  не то
обстоЯтельство, что торговлЯ практически умерла".
     ‚о всем письме  ни слова о ‹акло или о герцоге Ћрлеанском.  ѓероем  днЯ
был ‹афайет,  так по крайней мере казалось. Ђ потом -  это  мы узнали не  из
писем  ђобера,  а от Џьера, который  прочел эту  новость в журнале,  а после
каким-то  образом  нашел подтверждение,  -  нам стало  известно,  что герцог
Ћрлеанский вместе с ‹акло, своим адъютантом Љларком и мадам де Ѓюффон, своей
любовницей,  четырнадцатого числа бежали  из Џарижа  и  находЯтсЯ в  Ѓулони,
направлЯЯсь в Ђнглию. ‚ качестве  предлога приводилось поручение, которое он
должен был выполниь в Ђнглии.
     -  Ћднако, - добавил Џьер, -  граф  де ‚аланс, драгунский  полковник  в
артре  и друг герцога  Ћрлеанского,  пустил такой слух, будто бы  ‹афайет и
другие  члены  Ќационального   ‘обраниЯ  считают,  что  именно   герцог  был
инициатором марша в  ‚ерсаль, что  он  практически был  виновником всех этих
беспорЯдков,  и что длЯ всех  заинтересованных лиц было бы желательно, чтобы
герцог на времЯ  исчез из  полЯ  зрениЯ. €так,  любимец публики отправилсЯ в
‹ондон, и, как говорЯт, очень доволен этим  обстоЯтельством -  ведь скачки в
Ђнглии гораздо лучше, чем во ”ранции!
     џ  вспомнила экипаж,  который  выезжал  из  Џале-ђоЯлЯ по направлению к
‚енсену, двух  любовников, уютно  устроившихсЯ  на мЯгких  сиденьЯх  кареты,
ленивый приветственный жест руки. Ќеужели ђобер поставил не на ту лошадь?
     Џрошел ноЯбрь, а от него не было ни слова. Њишель и ”рансуа были занЯты
работой  на заводе, котораЯ, слава Ѓогу, понемногу возобновилась, однако шла
довольно вЯло: пока  не будут принЯты  новые законы, никто не  знал, как они
отразЯтсЯ  на  торговле  и промышленности.  ‡атем, в начале  ноЯбрЯ,  пришло
письмо от ђобера, адресованное мне.
     "“  менЯ  снова  крупные  неприЯтности, почти такие  же,  как  те,  что
постигли менЯ в восьмидесЯтом и восемьдесЯт пЯтом годах".
     Ћн,  конечно,  имел  в  виду  свое  банкротство.  ‚озможно, и  тюремное
заключение.
     "„лЯ менЯ было страшным ударом, как ты понимаешь, - продолжал он, - то,
что герцог  Ћрлеанский вместе с ‹акло покинули Џариж, ни слова не сказав тем
людЯм, которые,  так же,  как  и  Я,  верой  и правдой служили им  в течение
последних  пЯтнадцати  месЯцев. џ не помню,  кто  это сказал: "Ќе  доверЯйсЯ
принцам". ‚озможно, всему этому есть какое-то  объЯснение, которого пока еще
никто не  знает. Џоскольку  Я оптимист,  Я живу надеждой. Ќо если говорить о
моих финансовых делах, то мне  остаетсЯ один-единственный выход. џ  не  могу
писать об этом  в письме, так  же как  и о других  делах,  касающихсЯ  моего
будущего. џ хочу, чтобы ты приехала в Џариж. Џожалуйста, не отказывай мне".
     џ ничего никому  не  говорила, обдумываЯ  все обстоЯтельства  про себЯ.
Џисьмо было написано мне, в нем не было ни слова о Џьере или Њишеле. Њатушка
была далеко, иначе Я непременно бы  с ней посоветовалась, …стественнее всего
было бы обратитьсЯ к Џьеру, поскольку он знал законы, но мне  было известно,
что он очень занЯт муниципальными делами и не может позволить себе уехать из
‹е-Њана.  Љроме  того,  именно  то  обстоЯтельство,  что  Џьер юрист,  может
заставить ђобера отнестись к  нему с осторожностью.  џ без  конца обдумывала
это дело, прикидываЯ, как мне лучше поступить, и, наконец,  пришла с письмом
к Њишелю.
     -  Љ-конечно, ты должна  ехать, - сказал он без малейшего колебаниЯ.  -
”рансуа Я все объЯсню.
     - ‚ этом нет необходимости, - сказала Я.
     Џрошло два месЯца с тех пор, как умер ѓабриэль, а мой муж все еще был в
немилости.  џ  знала,  что  это  пройдет, но пока просто  не могла  на  него
смотреть. Ѓудет лучше длЯ  нас обоих, если Я проведу несколько месЯцев вдали
от  него,  не думаЯ о том, что Я перед ним  виновата,  что Я  его обижаю. Ќо
потом,  вспомнив последнюю поездку в Џариж, и то, как мне было  там плохо, Я
попросила ЊишелЯ:
     - Џоедем со мной.
     …сли  не считать нескольких лет ученичества в Ѓерри, Њишель  никогда не
покидал нашу глушь, никогда не  бывал в более крупном городе,  вем ‹е-Њан. ‚
прежние времена Я никогда не предложила бы ему такой поездки; у него был вид
типичного  рабочего, каким  он на самом деле  и был: черный, как  углежог, и
такой же  дремучий и неотесанный. Ћднако теперь,  когда все  стали  равными,
когда революциЯ стерла между людьми все различиЯ, неужели теперь мой брат не
имеет права ходить по  парижским мостовым  и  даже  попросить  посторонитьсЯ
какого-нибудь  парижанина?  ‚озможно,  у  него возникли  такие же мысли.  Ћн
улыбнулсЯ  мне  совершенно  так  же,  как,  наверное,  улыбалсЯ,  когда  ему
позволили в первый раз встать к печи рЯдом со взрослыми.
     - Ћт-тлично, - сказал он. - џ с уд-довольствием поеду.
     Њы отправились в Џариж  через два  или три  днЯ.  …динственной уступкой
моде и  современным  вкусам со  стороны ЊишелЯ было то, что  он  постригсЯ у
парикмахера  в Њонмирайле  и  купил  пару башмаков; что  же  касаетсЯ  всего
остального, то он решил,  что вполне сойдет  его воскресное платье: кафтан и
панталоны.
     - Љабы  мне з-знать  пЯть  месЯцев  тому  назад, что  придетсЯ  служить
эскортом, - сказал он мне,  конфузЯсь, - Я бы порылсЯ как следует в сундуках
шато Ќоана, разоделсЯ бы, как павлин.
     Џервое, что бросилось мне  в глаза,  когда дилижанс  въезжал в столицу,
было то, что в городе  стало гораздо меньше карет,  улицы были  почти пусты,
если не считать телег и повозок. Ќа многих нарЯдных кафе и лавках, которые Я
помнила,  висели  объЯвлениЯ: "ЏродаетсЯ"  или  "‘даетсЯ внаем", и  хотЯ  на
тротуарах людей  было  довольно много, праздношатающихсЯ  среди них не было;
большинство прохожих шли Явно по делу, и одеты были бедно и скромно, так же,
как и мы сами. Џравда, в последний раз Я была здесь в апреле, а теперь стоЯл
декабрь,  мрачный и дождливый,  но  все равно,  что-то исчезло  из парижской
жизни, чего-то в  ней не хватало, только трудно сказать, чего именно. ђаньше
великлепные кареты  и те, кто в них ехал - мужчины и женщины, роскошно, хотЯ
зачастую нелепо разодетые, придавали  столице  некий волшебный блеск, делали
ее похожей на сказку. ’еперь же Џариж походил на самый обыкновенный город, и
Њишель, который,  не  отрываЯсь, смотрел в  окно  дилижанса, пытаЯсь  что-то
разглЯдеть  в  унылом  пасмурном  мраке,  заметил,   что  зданиЯ,   конечно,
великолепны, но в общем все это не слишком отличаетсЯ от ‹е-Њана.
     Ќа улице дю Ѓуле не было ни одного фиакра, который мог бы отвезти нас в
гостиницу,  и  слуга,  хлопотавший возле  нашего багажа,  сообщил  нам,  что
кучерам нынче  не выгодно дожидатьсЯ  пассажиров. ’еперь большинство из  них
предпочитали служить у депутатов.
     -  „еньги в  наши  дни есть только  у них,  - заметил он,  подмигнув. -
Ќаймись кучером или курьером к депутату Ќационального ‘обраниЯ  и всем твоим
заботам конец. ‚едь депутаты, почитай, все из провинции, и стричь такого все
одно, что Ягненочка.
     Њишель взвалил  на  плечи  наши  вещи, и  вскоре  мы уже  находились  в
"Љрасной ‹ошади" на улице ‘ен-„ени. џ  считала,  что будет неудобно, если мы
нагрЯнем к ђоберу без предупреждениЯ, а кроме этой гостиницы ничего в Џариже
не знала.
     ’ех  стариков, что владели "Љрасной ‹ошадью" во времена моих родителей,
уже не было,  теперь хозЯином был их сын, но он помнил нашу семью и встретил
нас достаточно  приветливо. ‹учшую комнату в гостинице,  ту самую, в которой
некогда  останавливались матушка с отцом, занимал  депутат с  женой, и новый
хозЯин  очень  этим   гордилсЯ,  поскольку  они  были  самыми  лучшими   его
постоЯльцами. Њы  потом  встретили их  на  лестнице,  депутат  был  дородный
мужчина  с  простоватым  лицом,  он надувалсЯ  от  важности, словно  зобатый
голубь; в жене его  не было ничего примечательного.  ќта особа  готовила всю
пищу в своих комнатах, поскольку повару она не доверЯла. „епутат был  раньше
нотариусом  где-то  в  ‚огезах,  и  до  тех  пор,  пока  его  не  избрали  в
Ќациональное ‘обрание, никаогда в жизни не бывал в Џариже.
     Ќам  подали обед, состоЯвший  из супа и говЯдины, далеко не так  хорошо
приготовленный, как это  обычно делалось у  нас  в  доме, и хозЯин,  который
подсел к  нам  поболтать,  пожаловалсЯ,  что  после  взЯтиЯ  Ѓастилии  стало
совершенно  невозможно держать слуг:  они  каждую  минуту  ожидали,  что  их
сделают господами, и  поэтому не задерживались на одном месте дольше, чем на
неделю.
     -  Џока  депутаты  находЯтсЯ  в  Џариже,  Я  еще  продержусь,  не  буду
закрыватьсЯ, - говорил  он. -  Ќо вот когда они разъедутсЯ,  -  хозЯин пожал
плечами, - тогда это,  наверное, уже  не будет иметь смысла.  ЏридетсЯ  мне,
верно,  купить  небольшое  именьице в провинции и держать постоЯлый двор.  ‚
Џариж сейчас никто  не ездит.  †изнь слишком  дорога, да и времена уж  очень
беспокойные.
     Љогда мы  закончили есть, Њишель взглЯнул на  потоки дождЯ,  заливающие
улицы, и покачал головой.
     - џркие огни Џале-ђоЯлЯ могут подождать, - сказал он. - …сли это и есть
столица, то по мне уж лучше огонек нашей стекловарни в ен-Ѓидо.
     Ќа  следующее утро  Я  поднЯлась рано  и,  заглЯнув  в  комнату ЊишелЯ,
увидела, что  он еще  спит. џ  не стала его  будить  и оставила ему записку,
объЯснив, как добратьсЯ до Џале-ђоЯлЯ. џ пошла  туда одна, мне казалось, что
будет лучше,  если  Я  сначала повидаюсь с ђобером наедине и скажу  ему, что
вместе со мной приехал Њишель.
     Џо  утрам на улицах Џарижа  всегда бывает людно: женщины идут на рынок,
рабочие спешат на работу. € теперь все было, как прежде:  обычные толкотнЯ и
ругань, которые  Я помнила по прошлым визитам в  Џариж. Ќовостью было только
присутствие  национальных   гвардейцев,  они  парами  патрулировали   улицы,
придаваЯ окружающей обстановке военный вид. Ќу что же, по крайней  мере, это
защищало от грабителей.
     ‚ Џале-ђоЯле, когда Я, наконец, туда добралась, царила унылаЯ атмосфера
нежилого  места; она  еще усугублЯлась из-за огромных  размеров дворца.  ‚се
окна  были закрыты  ставнЯми, громадные ворота заперты.  Ћткрыты были только
боковые калитки, через которые можно было войти в сады и торговые галереи. “
калиток стоЯли  часовые из национальных  гвардейцев, но они пропустили менЯ,
не задав  ни одного вопроса, и мне подумалось,  что от их  присутствиЯ здесь
нет никакого толка.
     ‘тоЯло раннее утро,  да и времЯ  года совсем не подходило длЯ прогулок,
поэтому  в садах не  было обычной толпы. Ќо то ли здесь сказалось отсутствие
герцога Ћрлеанского,  который  вместе со всем  своим  двором  переселилсЯ  в
‹ондон, то ли по той простой причине - как писал мне мой брат, - что  дела в
торговле шли из рук вон  плохо, но только сам Џале-ђоЯль выглЯдел совершенно
иначе, чем прежде.  ѓалереи имели скучный нерЯшливый зимний вид, на каменных
плитах переходов скопились  лужи воды. ‚се это напоминало Ярмарочную площадь
после  того, как закроетсЯ Ярмарка.  Ћкна и двери многих  лавок были  забиты
досками и снабжены красноречивыми табличками "ЏродаетсЯ", а в витринах  тех,
что  еще  функционировали,  были выставлены  товары,  которые, должно  быть,
находились там целыми неделЯми, а то и месЯцами. ‚се  торговцы так или иначе
отдавали дань времени: витрины были задрапированы трехцветными  полотнищами,
а среди безделушек, выставленных  на  продажу, самое почетное место занимали
изображениЯ  Ѓастилии,  изготовленные  из  самых  разнообразных  материалов,
начинаЯ воском и кончаЯ шоколадом.
     „обравшись до номера двести двадцать пЯть, Я с болью  в  сердце, хотЯ и
ожидаЯ  этого, увидела табличку "ЏродаетсЯ", висЯщую на дверЯх.  ‚ витринах,
хотЯ и не заколоченных, не было никаких признаков товара.
     Љакие печальные перемены  по  сравнению  с  тем временем восемь месЯцев
тому назад, когда, несмотрЯ  на  беспорЯдки,  в  затЯнутых  черным  бархатом
витринах  было  выставлено  с полдюжины наиболее  интересных и  пользующихсЯ
спросом  "произведений  искусства"  ђобера,   привлекающих  взоры  возможных
покупателей.   "Ќикогда  не  загромождай  витрину!   -  говаривал  ђобер.  -
„екорирование  витрины  - это такое же искусство, как и всЯкое другое.  Ћдин
предмет,   выставленный   на   витрине,   привлекает   внимание,   заставлЯЯ
предполагать,  что  в лавке имеютсЯ десЯтки  таких же.  —ем  реже  подвешены
крючки, тем охотнее клюет рыба". Ђ теперь там не было ничего, ни одной, даже
самой скромной, кокарды.
     џ  позвонила,  без  особой надежды  на то,  что  кто-нибудь  ответит на
звонок,  потому что верхние комнаты казались такими же  безжизненными, как и
лавка внизу. Ћднако вскоре в доме послышались шаги, кто-то  отодвинул засов,
и дверь открылась.
     - Џрошу прощениЯ, лавка закрыта. —ем Я могу быть полезной?
     ѓЋлос был тихий  и  мелодичный, вид  настороженный. Џередо  мной стоЯла
женщина, примерно такого  же возраста, как ќдме, может быть, немного моложе,
и,  несомненно, красиваЯ;  ее  испуганные  глаза говорили о том, что  меньше
всего на свете она ожидала увидеть особу женского пола, одетую длЯ утреннего
визита.
     - Њогу Я видеть мсье Ѓюссона? - спросила Я.
     †енщина покачала головой.
     - …го здесь нет, - ответила она. - Ћн временно живет при лаборатории на
улице  ’раверсьер, там  в  верхнем  этаже  есть жилые комнаты. Ћн, возможно,
будет  здесь  сегоднЯ  утром,  если вам  угодно зайти  попозже.  Љак  о  вас
доложить?
     џ уже готова была  сказать, что Я  сестра мсье Ѓюссона,  но что-то менЯ
удержало.
     - Ќесколько дней тому назад Я получила от него письмо, - сказала Я, - в
котором он  менЯ  просил зайти и  поговорить с  ним по делу,  если Я буду  в
Џариже. џ приехала только вчера вечером и пришла прЯмо из гостиницы.
     Ћна  по-прежнему  смотрела  на  менЯ с  подозрением,  придерживаЯ рукой
дверь.  “дивительно   то,  что  эта  женщина  каким-то  неуловимым   образом
напоминала мне Љэти. Ћна была немного выше и стройнее, но глаза  у нее  были
такие  же  огромные, а  вот  цвет лица несколько  смугловат; а  волосы  были
распущены  по  плечам, совершенно так же, как носила Љэти, когда только  что
вышла замуж за моего брата.
     -  Џростите  за  бесцеремонность, -  сказала Я, - но какое положение вы
занимаете в этом доме? ‚ы консьержка?
     - Ќет, - сказала она. - џ его жена.
     Ћна, должно  быть, заметила,  что  Я изменилась в лице.  џ и  сама  это
почувствовала, сердце у менЯ бешено колотилось, к щекам прилила кровь.
     - Џрошу прощениЯ,  - пробормотала Я. - Ћн никогда не говорил о том, что
снова женилсЯ.
     - ‘нова? - Ћна приподнЯла брови и в первый раз улыбнулась. - Ѓоюсь, что
вы  ошибаетесь, -  сказала она мне. - Њсье Ѓюссон никогда до  этого  не  был
женат. ‚ы, должно быть, путаете его с братом, владельцем  замка где-то между
‹е-Њаном и Ђнжером. ‚от тот вдовец, насколько мне известно.
     ‡десь была какаЯ-то путаница. џ была настолько изумлена, что  мне стало
даже  немного нехорошо.  Ћна,  должно  быть, это  почувствовала, потому  что
пододвинула мне стул, и Я села.
     - ‚озможно, вы правы, - сказала Я. - Ѓратьев иногда путают.
     ’еперь,  глЯдЯ на нее снизу, Я увидела, какаЯ прелестнаЯ  у нее улыбка.
Ќе такаЯ откровенно приветливаЯ, как у Љэти, но очень молодаЯ и безыскуснаЯ.
     - € давно вы поженились? - спросила Я у нее.
     - Ћколо полутора месЯцев, - ответила она. - ‘казать по правде, это пока
еще  держитсЯ в  секрете. Ќасколько Я  понимаю, в  кругу семьи  его женитьба
может встретить возражениЯ.
     - ‘емьи?
     -  „а. ‚  особенности может  быть недоволен  его брат, тот,  у которого
замок. Њой муж  - его наследник, и семьЯ хотела, чтобы он женилсЯ на женщине
его  круга. Ђ Я  сирота, у  менЯ нет никакого состоЯниЯ.  ‘реди аристократии
такие вещи считаютсЯ непростительными, даже в наши дни.
     џ начинала понемногу понимать, в чем  дело.  ђобер  снова  принЯлсЯ  за
старые  штучки, снова фантазирует,  выдумывает то, чего нет  на  самом деле.
‘овсем  как  раньше,  когда  он   поступил   в   аркебузьеры  или  устраивал
бал-маскарад в  артре. ЏридетсЯ  пустить в ход всю изобретательность, чтобы
его обман не вышел наружу.
     - ѓде вы встретились? - спросила Я, осмелев от любопытства.
     - ‚ приюте длЯ сирот в ‘евре, - сказала она. - ‚ы, может  быть, знаете,
там  была большаЯ  стекольнаЯ мануфактура,  только теперь  она закрылась.  Љ
сожалению,  мой муж в свое времЯ потерЯл на этом много денег. Ћн  встречалсЯ
по делам  с директором приюта -  это было вскоре после падениЯ Ѓастилии, - и
они как-то договорились насчет менЯ.  ‚ы понимаете, Я, когда выросла,  стала
работать прислугой у директора и его  жены. Ћдним словом, Я приехала сюда, в
лавку, и через несколько недель мы поженились.
     Ћна опустила глаза и посмотрела на свое обручальное кольцо; рЯдом с ним
было и второе:  великолепный рубин, который стоил, должно  быть, моему брату
целого состоЯниЯ, если, конечно, он его не украл.
     - Ђ вас не смущает, - спросила Я, - что ваш муж почти вдвое старше вас?
     - Ќапротив, - ответила она, - это значит, что у человека есть жизненный
опыт.
     Ќа сей  раз ее улыбка была еще прелестней. џ пожалела о Љэти,  но брата
едва ли можно было обвинЯть.
     - џ не понимаю, как это он решаетсЯ оставлЯть вас одну по ночам.
     Ћна казалась удивленной.
     - Ќо ведь ставни закрыты, а дверь на засове.
     - ‚се равно... - џ махнула рукой, не закончив фразы.
     -  Њы  видимсЯ  днем,  -  прошептала она.  -  Ћн очень  занЯт  в  своей
лаборатории, да еще  стрЯпчие и адвокаты, которые занимаютсЯ его делами,  но
он всегда выкраивает час-другой, чтобы побыть с женой.
     Њне показалось, что длЯ девушки, воспитанной в приюте, она прекрасно во
всем  разбираетсЯ,  хотЯ   и   поверила   россказнЯм  моего  братца   о  его
происхождении.
     - Ќисколько в этом не сомневаюсь, - ответила Я,  посмеЯвшись  этому про
себЯ,  когда осознала,  что в моем голосе поЯвились такие же  ледЯные нотки,
какие прозвучали бы в аналогичных обстоЯтельствах  в  голосе матушки. Ћднако
мое веселое настроение продержалось недолго. ‚зглЯнув  на лестницу, Я  сразу
же вспомнила, как во  времЯ моего предыдущего визита помогала  беднЯжке Љэти
поднЯтьсЯ  в комнату  и  дойти до кровати,  которую она  покинула только длЯ
того,  чтобы лечь в  гроб.  €  вот передо  мной  ее  преемница,  счастливаЯ,
довольнаЯ  и   безмЯтежнаЯ,  не  подозревающаЯ   о  том,   что  у  нее  была
предшественница, котораЯ  ступала по тем же ступенЯм меньше года тому назад.
…сли ђобер способен об этом забыть, то Я никак не могу.
     - џ должна идти, - сказала Я, поднимаЯсь  со стула. Њне вдруг стало все
противно, хотЯ  Я и  презирала  себЯ  за это. ‚идит  Ѓог, думала Я, если это
поможет ђоберу, скрасит его одиночество, так на здоровье.  Ћна спросила, как
сказать, кто приходил, и Я назвала свою  фамилию:  „юваль, мадам  „юваль. Њы
попрощались друг с другом, и она закрыла за мной дверь лавки.
     ‘нова шел дождь, и листьЯ в дворцовом саду, которые были еще  в почках,
когда  Я  приходила сюда в  прошлый  раз,  теперь валЯлись  на  земле  и  на
дорожках.  џ поспешила прочь  от  этого  места, где  витал призрак  беднЯжки
покойницы Љэти, и мне вспоминалсЯ маленький †ак,  который  катил передо мной
обруч. ‡абитые окна Џале-ђоЯлЯ  и  глазеющие на менЯ часовые символизировали
собой совсем иной мир по сравнению с тем, что окружал менЯ весной.
     ‚  полном унынии Я шла обратно, в сторону "Љрасной ‹ошади", и на пороге
гостиницы  увидела ЊишелЯ, который уже собиралсЯ отправитьсЯ на поиски. ‘ама
не знаЯ, почему, скорее всего, инстинктивно, Я ничего ему не сказала. ’олько
то, что  дверь лавки заперта, окна закрыты ставнЯми, и внутри никого нет. Ћн
счел   это  вполне  естественным.   …сли  ђобер  снова  находитсЯ  на  грани
банкротства, лавка уйдет в первую очередь.
     - Џойдем, п-погулЯем по улицам, - тащил менЯ Њишель со всем нетерпением
провинциала, впервые попавшего в столицу. - ђобера мы разыщем потом.
     ЌадеЯсь, что это  поможет прогнать мрачное настроение, Я позволила себЯ
увести снова почти  в  том  же направлении,  что и ранним  утром  - мне было
безразлично, куда  идти. Њишель, конечно,  ничего не подозревал. Ќаконец  мы
подошли к ’юильри, где теперь была резиденциЯ королЯ и королевы. Њы смотрели
на огромный дворец, на ту  его  часть,  котораЯ была видна в  глубине двора,
видели  швейцарских  гвардейцев, шагавших  взад  и  вперед  вдоль  фасада, и
думали, как, вероЯтно,  многие провинциалы: а вдруг сейчас в эти окна на нас
смотрЯт король и королева.
     - Џодумать только, - говорил  Њишель, - все эти комнаты, весь дом всего
только длЯ четырех человек. Ќу, длЯ пЯти, если считать сестру королЯ. Љак ты
думаешь, что они там делают целыми днЯми?
     - Ќаверное,  то  же самое,  что и мы, -  предположила  Я. - Џосле обеда
король играет с сестрой в карты, а королева читает книжки своим детЯм.
     - —то? - удивилсЯ Њишель. - Ђ все придворные стоЯт вокруг и смотрЯт?
     Љто может  это знать? ‚ сером  свете декабрЯ дворец  казалсЯ  мрачным и
неприступным. џ  вспомнила  королеву, как она, более десЯти  лет тому назад,
выходила  из  кареты,  готовЯсь войти в здание оперы - фарфороваЯ статуэтка,
котораЯ  могла  разлететьсЯ  вдребезги от одного  лишь легкого дуновениЯ,  -
опираЯсь на руку д'Ђртуа  и окруженнаЯ  пажами, готовыми  исполнить любое ее
приказание. Ћн  теперь находилсЯ  в эмиграции, можно сказать, в  изгнании, а
королева, которую все ненавидели, строила козни  ‘обранию - нити тЯнулись из
’юильрийского дворца во  все  концы страны. Џравда это или нет,  неизвестно,
достоверно только одно: дни оперы и маскарадов канули в вечность.
     -  Ћн все равно, что мертвый, - вдруг сказал Њишель. - ‘мотришь на него
- гробница да и только. Џойдем отсюда, пусть себе гниют дальше.
     Њы  пошли  назад,  вернулись  на  набережную,  где, как  сказал Њишель,
несмотрЯ на вонь, чувствовались какаЯ-то  жизнь  и  работа -  к  берегу реки
приткнулись плоскодонные  баржи, груженные лесом, раздавались хриплые голоса
лодочников. ‡десь  Я могла не стеснЯтьсЯ деревенского  вида моего  брата.  ‚
этой  части Џарижа  не было ни  одного человека,  перед  которым нужно  было
стыдитьсЯ. ‚сюду были нищие, и  если бы  Я позволила Њишелю подавать каждому
из них, у нас не осталось бы денег, чтобы заплатить за постой в гостинице.
     -  …сли  Ѓ-бастилию разгромили такие вот люди,  -  заметил Њишель, - их
никак нельзЯ осуждать. …сли бы Я в  это времЯ был там, то заодно разрушил бы
и ’юильри.
     …му  хотелось   посмотреть  то   место,  где  стоЯла  ЃастилиЯ,  и  мы,
расспрашиваЯ,  как  пр