его? —то в них
толку? Ћн вЯзнет в грЯзи после вчерашнего дождЯ,  он отводит  палкой колючие
ветки, -- как бродЯга, любой бродЯга, бродЯга из бродЯг. ‘пустилсЯ в ложбину
и потерЯл из виду свои владениЯ. Ќо несмотрЯ ни на что он -- кнЯзь.
     ’ы  встретишь его,  он на тебЯ посмотрит, и  это будет взглЯд кнЯзЯ. Ћн
спокоен, он уверен в себе,  опорой ему  все, что  сейчас ему  не служит. „а,
сейчас  он  не  пользуетсЯ  ничем,  но ничего и не  утратил.  …го  владениЯ:
пастбища,  Ячменные  полЯ, пальмовые рощи -- прочнаЯ  опора. ЏолЯ  отдыхают.
„ремлют житницы. Њолотильщики не вздымают цепами золотого ореола пылинок. Ќо
все  это живет в  сердце  кнЯзЯ. €  не  кто-нибудь, а хозЯин шагает по своей
люцерне...
     ‘леп тот, кто  судит  о  человеке по его  занЯтиЯм,  плодам  трудов или
достижениЯм. ‡начимо  длЯ  человека совсем не  то, чем он  располагает в эту
секунду:  на прогулке в руке  у кнЯзЯ пучок  колосьев или  сорванное дорогой
Яблоко.  ‚оин,  что ушел со мной  воевать, полон своей любимой. Ћн не  может
увидеть  ее, обнЯть, коснутьсЯ  -- ее  как  бы  и  не существует; в  ранний,
предрассветный час  она и не помнит о нем, шагающем где-то вдалеке с  тЯжким
грузом  своих воспоминаний, потому  что ушла  далеко-далеко от мира живущих.
Џотому что ее как бы и нет  на  свете,  потому  что  она крепко спит. Ќо длЯ
мужчины она живет  и бодрствует,  и  он несет  в  себе груз нежности, сейчас
бесполезной,  и  котораЯ тоже  спит, словно зерно в житнице, несет  ароматы,
которые не вдыхает, журчанье родника -- сердце своего дома, --  он не слышит
его, но несет с собой все свое  царство,  и  оно отличает владельца от  всех
остальных людей.
     ...‚от твой друг, ты повстречал его, а  у него болен ребенок, и тЯжесть
его болезни он повсюду  носит с собой. Њалыш далеко. Ћтец не держит  горЯчей
ручки,  не слышит плача, жизнь его течет  привычной чередой. Ќо Я вижу,  как
придавила его тЯжкаЯ забота о малыше, который живет в его сердце.
     Ћни  похожи: кнЯзь, который не может охватить  взглЯдом своего царства,
не  пользуетсЯ  своим богатством, но знает, что оно  есть и всегда  остаетсЯ
властелином;  отец больного ребенка, который страдает за  него, и мой  воин,
который служит своей  любви,  пока любимаЯ блуждает  по  стране  сновидений.
‘мысл, которым окрашено происходЯщее, -- вот что значимо длЯ человека.

     Ѓывает  и  по-другому, Я знаю. Љузнец из моей деревни пришел ко  мне  и
сказал:
     -- Љакое мне дело до чужих и далеких? “ менЯ есть сахар и чай, мой осел
сыт, жена со мной рЯдом, дети растут и умнеют. “ менЯ все хорошо, и большего
мне не нужно. —то мне до каких-то страданий?
     Ќо хорошо ли в доме, одиноко стоЯщем  посреди ‚селенной? …сли ты и твоЯ
семьЯ под полотнЯным шатром, затерЯвшимсЯ в пустыне? џ  заставил поправитьсЯ
кузнеца.
     --  •орошо, если по вечерам приходЯт друзьЯ из шатра по соседству, если
есть о чем потолковать и есть новости о пустыне...
     џ же видел вас, не забывайте об этом! ‚идел, как вы сидели ночью вокруг
костра,  как жарили  барашка,  слушал всплески ваших  голосов.  Ќе спеша,  с
молчаливой любовью подходил Я к  вам. „а, конечно, вы говорили о детЯх: один
растет,  а  другой болеет;  говорили,  конечно,  и  о  доме но  без  особого
воодушевлениЯ. ‡ато как вы оживлЯлись, когда  к  вашему  костру подсаживалсЯ
странник,  пришедший  с  караваном из дальних мест, и рассказывал о тамошних
чудесах:  о кнЯжеских белых  слонах, о  замужестве девушки, чье имЯ едва вам
знакомо, о переполохе  в  стане врагов.  Ћн  мог  рассказывать о комете  или
обиде, о любви или мужестве в смертный час, о ненависти к вам или, напротив,
участии. Њножество событий соприкасалось с вами, пространство расширЯло вас,
и  ваш  собственный  шатер,  любимый  и ненавистный,  уЯзвимый  и  надежный,
становилсЯ  вам  во  сто  крат  дороже.  ‚ас  ловила  волшебнаЯ  сеть, и  вы
становились куда пространственней, чем были сами по себе...
     ‚ам необходим простор, а высвобождает его в вас только слово.
     џ  вспомнил случай с беженцами-берберами. Њой отец поселил их отдельно,
в небольшом селенье на севере от города. Ћн не хотел, чтобы они смешались  с
нами.  Ћн  был  к  ним  добр: давал чай,  сахар и полотно на  одежду. Ћн  не
требовал  от  них никакой работы в уплату  за свою щедрость. Љому еще жилось
беззаботнее, и каждый из них мог сказать:
     -- Љакое мне дело до чужих и далеких? “ менЯ есть сахар и чай, мой осел
сыт, жена со мной рЯдом,  дети растут и умнеют. “ менЯ все хорошо и большего
мне не нужно...
     Ќо  кому они  показались бы счастливыми? Њы изредка навещали  их, когда
отец учил менЯ...
     -- ‘мотри, -- говорил он, -- они сделались домашним скотом и потихоньку
гниют... не плотью, а сердцем...
     €бо мир длЯ них обессмыслилсЯ.
     „аже если ты не поставил на кон  состоЯниЯ, игра в кости длЯ тебЯ мечта
об отарах, земле,  золотых слитках и бриллиантах. “ тебЯ их нет. Ќо они есть
у  других. Ћднако приходит день, и ты перестаешь мечтать  при помощи игры  в
кости. € бросаешь игру.
     Ђ наши подопечные бросили разговаривать,  им стало не  о чем  говорить.
€стерлись похожие друг на друга семейные  истории.  Ћ своих  шатрах, похожих
как две капли воды, они все рассказали друг другу. Ћни ничего не боЯлись, ни
на  что  не надеЯлись,  ничего  не придумывали.  ‘лова  служили им длЯ самых
обыденных  дел.  "Ћдолжи мне таганок", --  просил один.  "ѓде мой  сын?"  --
спрашивал другой. —его хотеть, когда лежишь у кормушки? ђади чего старатьсЯ?
ђади хлеба? €м кормЯт. ђади свободы? Ќо в пределах своей крошечной вселенной
они свободны до беспредельности.  Ћни  захлебывались от  своей  безграничной
свободы, и у богатых от нее пучило животы. ђади того, чтобы восторжествовать
над врагами? Ќо у них не было врагов.
     Ћтец говорил:
     -- ’ы можешь прийти к ним один, пройти по всему селенью, хлеща их бичом
по лицу. Ћни  оскалЯтсЯ,  как свора  собак,  попЯтЯтсЯ,  огрызаЯсь  и  желаЯ
укусить,  но  ни  один  не  пожертвует  собой. ’ы останешьсЯ  безнаказанным,
скрестишь руки на груди и почувствуешь оскомину от презрениЯ...
     Ћн говорил:
     -- Ќа вид они  люди. Ќо под оболочкой не осталось ничего человеческого.
Ћни  могут  убить тебЯ  по-подлому, в спину, -- воры тоже  бывают опасны, --
взглЯда в глаза они не выдержат.
     Ђ  берберы  тем временем занемогли враждой.  Ќе той, что делит людей на
два лагерЯ, -- бестолковой  враждой каждого ко всем остальным: ведь  каждый,
кто  съел свой  припас,  мог своровать что-то у других. Ћни следили  друг за
другом, как собаки, что кружат вокруг лакомого куска. ђавенство было длЯ них
справедливостью, и во  имЯ равенства  они начали убивать. “бивать того,  кто
хоть чем-то был отличен от большинства.
     -- ’олпа,  -- говорил  отец, --  ненавидит  человека, потому что всегда
бестолкова  и  расползаетсЯ во все стороны разом, уничтожаЯ любое творческое
усилие.  Џлохо,  если человек подавил  толпу.  Ќо  это еще  не безысходность
рабства. Ѓезысходное рабство там, где толпе дано право уничтожать человека.
     €  вот во имЯ сомнительной  справедливости кинжалы  вспарывали  животы,
начинЯЯ  ночь трупами.  Ђ  на  заре эти трупы сваливали,  словно  мусор,  на
пустыре,  откуда забирали их  наши могильщики. ђаботы у них не убавлЯлось. €
мне  вспомнились  отцовские   слова:  "‡аставь   их  строить  башню,  и  они
почувствуют себЯ  братьЯми. Ќо если хочешь  увидеть  их ненависть,  брось им
маковое зерно".
     Њы заметили,  что берберы, пользуЯсь словами все  реже и реже, отвыкают
от них.  Љогда мы с отцом шли мимо, берберы сидели  с пустыми тупыми лицами,
смотрели и не  узнавали. €ногда мы  слышали глухое  ворчанье и догадывались,
что  приближаетсЯ  час  кормежки.  Ѓерберы  бытовали,  позабыв,  что  значит
горевать  и  хотеть,  любить  и  ненавидеть. Ћни не  мылись,  не  уничтожали
паразитов.  Џошли болезни, Язвы. Ћт поселениЯ стал исходить  смрад. Њой отец
опасалсЯ чумы. € вот что он сказал:
     -- џ должен  разбудить  ангела, что  задыхаетсЯ под этим гноищем. Ќе их
почитаю Я, но ѓоспода, который и в них тоже...

        XII

     -- ‚от одна из великих загадок человеческой  души,  -- сказал  отец. --
“тратив главное,  человек  даже не  подозревает об утрате.  ђазве  знают  об
утрате жители оазиса, стерегущие свои  припасы?  Ћткуда им  знать о ней, раз
припасы при них?

     Ќа  прежних местах  дома,  овцы, козы, горы, но они уже не царство.  Ќе
ощущаЯ  себЯ  частичкой  царства,  люди,  сами  того  не замечаЯ,  понемногу
ссыхаютсЯ  и  пустеют, потому  что все вокруг обессмыслилось. Ќа  взглЯд все
осталось прежним,  но бриллиант, если он никому не нужен, становитсЯ дешевой
стеклЯшкой. ’вой ребенок, он больше не подарок царству, не драгоценность. Ќо
ты пока не знаешь об этом, ты держишь его на руках, а он тебе улыбаетсЯ.
     Ќикто  не заметил, что обеднел, потому что в  обиходе у нас все  те  же
вещи.  Ќо  каков  обиход  бриллианта?  „лЯ чего  он, если  нет  праздничного
торжества? „лЯ чего дети,  если не  существует царства и  мы не мечтаем, что
они станут воителЯми, кнЯзьЯми, зодчими? …сли судьба их быть слабым комочком
плоти?
     ‹юди  не знают, что царство вскармливает их, как мать младенца, что оно
питает  душу,   словно  спЯщаЯ  где-то  вдали  и  словно  бы  несуществующаЯ
возлюбленнаЯ. Ќо ты ее любишь, и благодарЯ твоей любви  обретает смысл  все,
что  с тобой  происходит. ’ы не  слышишь ее тихого дыханиЯ, но благодарЯ ему
мир сделалсЯ  чудом. ЉнЯзь шагает  по росистой траве на рассвете, и, пока не
проснулись его землепашцы,  царство бодрствует в его сердце. €  вот  что еще
загадочно  в   человеке:  он   в  отчаЯнии,  если  его  разлюбЯт,  но  когда
разочаруетсЯ в царстве или разлюбит сам, не  замечает,  что  стал беднее. Ћн
думает:  "Њне  казалось, что она куда красивее... или милее..." -- и уходит,
довольный собой, доверившись ветру случайности. Њир длЯ него уже не чудо. Ќе
радует рассвет, он не возвращает ему  объЯтий любимой. Ќочь больше не свЯтаЯ
свЯтых любви и не плащ пастуха, какой была когда-то благодарЯ милому сонному
дыханию.   ‚се  потускнело.  Ћдеревенело:  Ќо  человек   не  догадываетсЯ  о
несчастье, не оплакивает утраченную полноту,  он радуетсЯ свободе -- свободе
небытиЯ.
     ’от,  в  ком умерло  царство, похож  на разлюбившего. "Њое  усердие  --
наваждение идиота!" -- восклицает  он. € прав. Џотому  что видит вокруг коз,
овец, дома, горы. –арство было творением его влюбленного сердца.
     „лЯ  чего  женщине  красота,  если  мужчины  не вдохновлЯютсЯ  ею?  —ем
драгоценен бриллиант,  если никто не жаждет им обладать?  ѓде царство,  если
никто ему не служит?
     ‚любленный  в  чудесную  картину  хранит  ее в  своем  сердце, живет  и
питаетсЯ ею,  как  младенец материнским молоком, она длЯ него суть  и смысл,
полнота и пространство,  краеугольный  камень и возможность поднЯтьсЯ ввысь.
…сли  отнЯть ее, влюбленный погибнет от недостатка  воздуха, словно дерево с
подсеченным корнем. Ќо когда картина вместе с человеком меркнет день за днем
сама по себе, человек не страдает, он сживаетсЯ с серостью и не замечает ее.
     ‚от  почему  нужно  неусыпно  следить,  чтобы  в человеке  бодрствовало
великое, нужно его понуждать служить только значимому в себе.
     Ќе  вещность  питает,  а  узел,  благодарЯ  которому дробный мир  обрел
целостность. Ќе алмаз, но желание  им любоватьсЯ. Ќе песок, а любовь к  нему
племени,  рожденного  в  пустыне.  Ќе слова  в книге,  но  любовь, поэзиЯ  и
ѓосподнЯ мудрость, запечатлевшиесЯ в словах.
     …сли Я понуждаю вас к сотрудничеству, если, сотрудничаЯ, вы становитесь
единым целым и целое, нуждаЯсь в  каждом, каждого обогащает, если  Я замкнул
вас крепостью  моей  любви,  то  как вы  сможете  воспротивитьсЯ  мне  и  не
возвыситьсЯ? ‹ицо прекрасно  глубинным созвучием  черт. Ќа  прекрасное  лицо
душа отзываетсЯ трепетом. ‘озвучные сердцу стихи вызывают  на глаза слезы. џ
взЯл звезды, родник,  сожалениЯ.  Ќичего  больше. џ  соединил их  произволом
моего творчества, и  теперь  они ступени  Ѓожественной  гармонии, которой не
обладали по отдельности и котораЯ теперь овевает их.
     Њой отец  послал сказителЯ к опустившимсЯ  берберам. Ќаступили сумерки,
сказитель  сел  посреди  площади  и  запел. …го  песнЯ  бередила  души, будЯ
созвучиЯ, напоминаЯ  о многом. ‘казитель пел  о царевне и  о долгом  пути  к
любимой  по  безводным  пескам под палЯщим солнцем.  †ажда  влюбленного была
готовностью к жертве и  одержимостью страстью,  а глоток  воды  -- молитвой,
приближающей его к возлюбленной. ‘казитель пел:
     "‘гораю  без тенистых пальм  и ласки капель, измучен  жаждой улыбнутьсЯ
милой, не знаю, что больнее жалит -- зной солнца или зной любви?"
     †ажда  жаждать обожгла  берберов,  и, потрЯсаЯ кулаками,  они закричали
моему отцу: "ЌегодЯй! ’ы отнЯл у нас жажду, а она -- жертва во имЯ любви!"
     ‘казитель запел о могуществе опасности, она приходит вместе с войной  и
царит, превращаЯ золотой песок в гнездо змей. Ћна возвеличивает каждый холм,
наделЯЯ его властью над  жизнью и  смертью. € берберам  захотелось соседства
смерти, оживлЯющей мертвый  песок. ‘казитель пел о величии  врага,  которого
ждут отовсюду, который,  словно солнце,  странствует с одного краЯ  света на
другой, и неведомо, откуда ждать его.  € берберы возжаждали  близости врага,
чье могущество окружило бы их, словно море.
     ‚ них вспыхнула  жажда  любить, они словно бы заглЯнули в  лицо любви и
вспомнили  о своих  кинжалах.  Џлача  от радости, ласкали  берберы  стальные
клинки --  забытые, заржавленные,  зазубренные,  -- но  клинки  длЯ них были
вновь  обретенной мужественностью,  без которой  мужчине не сотворить  мира.
Љлинок стал  призывом к  бунту. € бунт  был  великолепен, как пылающий огонь
страсти.
     Ѓерберы умерли людьми.

        XIII

     ‚спомнив о берберах, мы решили лечить  мое умирающее  войско поэзией. €
вот какое случилось  чудо  -- поэты оказались бессильными, солдаты  над ними
потешались.
     -- ‹учше бы пели о всамделишном,  -- говорили они, -- о колодце в нашем
дворе  и  как  вкусно  за  ужином  пахнет  похлебка.  Ђ  всЯкаЯ  ерунда  нам
неинтересна.
     ’ак  Я понЯл еще  одну  истину: утраченное могущество невозвратимо. Њое
царство  никого больше  не  вдохновлЯет.  Џрекрасные  картины  умирают,  как
деревьЯ.  €стощив  возможность  завораживать,  они превращаютсЯ  в  пепел  и
удобрЯют  другие деревьЯ.  џ отошел в сторону, желаЯ поразмыслить  над новой
загадкой. „а,  видно, не существует  в мире большей или меньшей подлинности.
‘уществует  большаЯ  или меньшаЯ действенность. џ  выпустил из рук волшебный
узел,  когда-то сливший  дробный  мир  воедино.  “зел  ускользнул от  менЯ и
развЯзалсЯ. ’еперь  мое царство распадаетсЯ будто само по себе. Ќо если бурЯ
обламывает  ветки кедра,  если суховей иссушает его древесину, если  пустынЯ
одолевает кедр,  то не  потому, что песок стал сильнее, -- потому, что  кедр
перестал сопротивлЯтьсЯ и распахнул ворота варварам.
     ‘казитель пел, а слушатели упрекали его в фальши.  Џатетика сказителЯ и
впрЯмь звучала фальшиво, казалась  отжившей и  старомодной.  "Ќеужто  он и в
самом деле влюблен до потери сознаниЯ во всю эту чепуху -- в коз, овец, дома
и пригорки? -- интересовались мои солдаты. -- Ћн что, всерьез обожает речную
излучину?  Ќо  что  она по сравнению  с ужасом войны?  Ћна не стоит  и капли
крови!" Ќичего не  поделать, и мне показалось,  что поэты кривили душой, что
рассказывали малым детЯм дурацкие побасенки, а дети смеЯлись над ними...
     Њои  генералы,  дотошные  и  недалекие,  пришли  ко  мне  с  жалобой на
сказителей.  "Ћни  не  умеют  петь!" -- кричали  генералы. Ќо Я знал, почему
фальшивЯт сказители: они воспевали бога, который умер.
     Ђ  мои  генералы,  дотошные  и  недалекие, стали задавать  мне вопросы.
"Џочему  солдаты  не  хотЯт воевать?"  --  спросили  они,  обижаЯсь за  свое
ремесло, как могли бы спросить: "Џочему жнецы не хотЯт жать хлеб?" ‚опрос их
не имел смысла. ђечь шла  не  о ремесле. € в молчании  моей любви Я  спросил
по-другому: "Џочему  мои солдаты отказываютсЯ умирать?" € моЯ мудрость стала
искать ответа.
     Ќет, не умирают  ради овец, коз,  домов и  гор. ‚се вещное существует и
так,  ему  не  нужны жертвы. “мирают  ради спасениЯ незримого узла,  который
объединил все воедино  и превратил дробность мира  в царство,  в крепость, в
родную,  близкую  картину.  ’ратЯт  себЯ  ради  целостности,  ибо  и  смерть
укреплЯет ее. ‘мерть, котораЯ стала  данью  любви.  ’от, кто неспешно тратил
жизнь на добротную работу, что долговечнее человека, -- на  постройку храма,
например,  который  будет  шествовать  сквозь века,  --  тоже  согласитсЯ на
смерть, если дробный  мир  покажетсЯ ему прекрасным замком, и, влюбившись  в
замок, он захочет с ним слитьсЯ. …го примет большее, чем  он сам. Ћн  отдаст
себЯ своей любви.
     Ќо как  согласитьсЯ отдать жизнь из  выгоды? ‚ыгоднее всего жить. Џесни
моих сказителей не  будили в  душе созвучий -- значит,  за кровь моим воинам
платили фальшивой монетой. €х  лишили возможности  умереть во имЯ любви. ’ак
зачем тогда умирать?
     Ђ  тот,  кто  все-таки  шел  на  смерть,  повинуЯсь долгу, который стал
непонЯтен,  умирал  в  тоске:  вытЯнувшись,  он  молчаливо  смотрел  тЯжелым
взглЯдом, от отвращениЯ став жестоким.
     € Я стал искать в своем сердце слова длЯ нового поучениЯ, чтобы вернуть
себе  моих воинов. Ќо понЯл: человека  ведет не  логика и  не  мудрость, мне
нужна новаЯ картина, а картины творЯт художники и ваЯтели, заставлЯЯ  камень
и  краски  служить произволу своего творчества, и  Я  стал молитьсЯ ѓосподу,
чтобы он мне открыл новую картину.
     ‚сю ночь  Я бодрствовал среди  моих воинов и слушал, как скрипит песок,
неторопливо перемещаЯ дюны. ‚етер то  завешивал  луну красноватой дымкой, то
сдувал  ее.  џ  слышал,  как  перекликаютсЯ  дозорные, стоЯ  по  углам моего
треугольного лагерЯ, и так пусты были их громкие безнадежные голоса.
     џ  сказал  ѓосподу:  "Ќет  у  них  больше  крова... ‘лова  истерлись  и
износились. Ѓерберы ни во что не верили, но вокруг них было мощное  царство.
Њой  отец  послал к ним сказителЯ, и его голосом заговорила мощь царства. ‡а
одну  ночь всемогущее слово обратило  их  в нашу веру. Ќо  сильными  были не
слова, а царство.
     “ менЯ нет сказителЯ, нет  истины, нет плаща,  чтобы  быть пастухом,  и
теперь  они  начнут  по  ночам убивать  друг  друга  ударом  ножа  в  живот,
бессмысленным, словно проказа. Љак мне собрать их снова?"
     ’ам  и  здесь  возвышали  голос пророки, и люди прислушивались  к  ним.
“веровавшие -- пусть их было немного  -- воодушевлЯлись и во имЯ своей новой
веры готовы были умереть. Ќо их вера не интересовала других. ‚еры враждовали
между собою.  ЌенавидЯ  инакомыслЯщих, каждый строил  свой  маленький  храм,
привычно делЯ  всех на заблудших  и  праведных.  € то,  что не  признавалось
истиной,  объЯвлЯлось  заблуждением, а  то,  что  не считалось заблуждением,
становилось  истиной.  Ќо  Я-то знаю,  что заблуждение не  противоположность
истины, оно тоже храм и выстроено из тех же  камней, но  по-другому.  ‘ердце
мое кровоточило, видЯ готовность людей умереть за миражи. џ молилсЯ ѓосподу:
     "Ћткрой мне истину, в которой поместились бы все  их маленькие  правды,
котораЯ  укрыла бы  их  всех  одним плащом.  —тобы из враждующих  былинок  Я
сотворил  дерево, душа  его  одухотворЯла бы  всех  и  одна ветка  росла  бы
благодарЯ  мощи  другой,  потому  что дерево  всегда  чудо  сотрудничества и
цветение под солнцем.
     Ќеужели у менЯ недостанет сердца, чтобы приютить их всех?"
     €  настало   времЯ   торжества  торгашей.   ‚ремЯ   издевательств   над
добродетелЯми.  ‚се  продавалось.  Џокупали  невинность.  ђасхищали  запасы,
собранные мной на случай  голода. “бивали. Ќо Я не так  простодушен, чтобы в
разгуле  страстей  и порока видеть причину  упадка  моего  царства. џ  знаю,
добродетели истощились, потому что умерло царство.
     --  ѓосподи!  --  просил  Я.  -- „ай  мне увидеть картину,  которую они
полюбили  бы   всем  сердцем.  €  все  вместе,  благодарЯ  усилиЯм  каждого,
становились бы сильнее и сильнее. ‚от тогда у них поЯвЯтсЯ добродетели.

        XIV


     ‚ молчании моей любви Я казнил многих. € каждаЯ смерть питала подземную
лаву  возмущениЯ. ‘оглашаютсЯ с очевидным. Ќо очевидность исчезла. Ќикто уже
не  понимал, во имЯ какой  из  истин  гибнет еще  и  этот.  €  тогда  Ѓожьей
мудростью мне было даровано поучение о власти.
     ‚ластвуют  не  суровостью  --  доступностью  Языка. ‘уровость  помогает
обучить  Языку,  который ничем не обусловлен извне, который не истинней и не
лживей других, но просто говорит об ином. Ќо какаЯ суровость поможет обучить
Языку, который разделЯет людей и позволЯет им противоречить друг другу? џзык
противоречий поощрЯет несогласие, а несогласие уничтожает всЯкую суровость.
     ‘уров и Я в моем произволе и многое упрощаю. џ принуждаю человека стать
иным -- более раскованным,  просветленным, благородным, усердным и цельным в
своих устремлениЯх. Љогда он становитсЯ  таким, ему не нравитсЯ та  личинка,
какой он  был.  Ћн удивлЯетсЯ  свету в себе и, обрадованный, становитсЯ моим
союзником  и  защитником  моей  суровости.  Ћправдание моей  суровости --  в
действенности. Ћна -- ворота, и удары бича понуждают стадо пройти через них,
чтобы  избавитьсЯ  от кокона и  преобразитьсЯ. Џреобразившись, они не смогут
быть несогласными, они будут обращенными.
     Ќо  что толку в суровости, если,  пройдЯ через ворота и  потерЯв былого
себЯ вместе с коконом, человек не ощутит за спиной крыльев, а узнает, что он
-- жалкий калека? ђазве станет он воспевать искалечившую его суровость? Ќет,
он с тоской повернетсЯ к берегу, который покинул.
     Љак горестно бесполезна тогда алаЯ кровь, переполнившаЯ реку!
     € казни мои -- знак того, что Я не могу  обратить казнимых в свою веру,
знак, что Я заблудилсЯ. € вот с какой молитвой обратилсЯ Я к ѓосподу:
     -- ѓосподи!  Џлащ  мой короток, Я -- дурной пастух, и народ мой осталсЯ
без крова. џ насыщаю одних, но другие обижены мною...
     ѓосподи! џ знаю, что любаЯ любовь -- благо. ‹юбовь к свободе и любовь к
дисциплине. ‹юбовь к достатку ради  детей и любовь к нищете  и жертвенности.
‹юбовь к науке, котораЯ  все исследует, и  любовь  к вере, котораЯ укреплЯет
слепотой.  ‹юбовь  к иерархии, котораЯ  обожествлЯет, и любовь  к равенству,
котораЯ делит все на всех. Љ досугу,  позволЯющему созерцать, и к работе, не
оставлЯющей досуга. Љ духовности, бичующей плоть и возвышающей человека, и к
жалости, пеленающей израненную плоть. ‹юбовь к созидаемому будущему и любовь
к прошлому, нуждающемусЯ в спасении. ‹юбовь к войне, сеющей семена, и любовь
к миру, собирающему жатву.
     џ знаю: противостоЯт  друг другу только слова,  а  человек,  поднимаЯсь
ступенька за ступенькой вверх, видит все по-иному,  и нет  длЯ него  никаких
противоречий.
     ѓосподи! џ  хочу  преисполнить  моих  воинов благородством,  а храм, на
который люди  тратЯт  себЯ и  который длЯ  них смысл  их  жизни, переполнить
красотой. Ќо сегоднЯ вечером, когда Я  шел с  пустыней моей любви,  Я увидел
маленькую девочку. Ћна плакала. џ  повернул ее к  себе  и посмотрел в глаза.
ѓоре ее ослепило менЯ. …сли, ѓосподи, Я пренебрегу им, Я пренебрегу одной из
частичек  мира,  и творение  мое  не будет завершено. џ не  отворачиваюсь от
великих целей, но не хочу, чтобы плакала и малышка. ’олько тогда мир будет в
порЯдке. ЊаленькаЯ девочка -- тоже крупица ‚селенной.

        XV


     ’рудное дело война, если она  не  неизбежность  и не страстное желание.
Њои генералы,  дотошные и недалекие,  взЯлись за изучение хитроумных тактик,
стремЯсь  достичь победы  раньше, чем начали воевать. Ѓог не воодушевлЯл их,
они были только трудолюбивы и добросовестны. € конечно, они были обречены на
поражение. џ собрал их и стал учить:
     --  ‚ы   никогда  не  победите,  потому  что   ищете  совершенства.  Ќо
совершенство годитсЯ только длЯ музеев.  ‚ы запрещаете ошибатьсЯ  и,  прежде
чем  начать  действовать,  хотите  обрести  уверенность,  что ваше  действие
достигнет  цели.  Ќо откуда вам  известно,  что такое будущее? ‚ы никогда не
победите, если прогоните художников, скульпторов и выдумщиков-изобретателей.
ЏовторЯю вам еще и  еще раз: башнЯ, город  и царство  подобны дереву  Ћни --
живые, ибо рождает  их  человек. —еловек  уверен, что главное  -- правильный
расчет. Ћн  не сомневаетсЯ, что стены воздвигаютсЯ умом и соображением. Ќет,
их  воздвигает страсть. —еловек  носит в себе  свой город,  он  хранит его в
своем сердце, как  дерево -- семечко.  ‚ычислениЯ,  расчеты  -- оболочка его
желаниЯ.  Љонтур. Ќе  объЯснишь дерева,  показав  воду, минеральные  соли  и
солнце,  наделившие его  своей силой.  Ќе объЯснишь  города,  сказав: "‘воды
будут  стоЯть  потому,  что...  вот расчеты  строителей". …сли  город должен
родитьсЯ, всегда  .найдутсЯ расчетчики, которые правильно сделают расчет. Ќо
они только помощники. …сли считать их главными и верить, что их руки создали
город, ни  одного  города  не  вырастет  больше  в  пустыне.  Ћни знают, как
строЯтсЯ города, но не знают почему. Џусть вождь племени неграмотен, отправь
его вместе с его народом покорЯть скудный и каменистый край, а потом навести
--  новый город будет сверкать на  солнце тридцатью  куполами. ‚етвЯми кедра
покажутсЯ  тЯнущиесЯ к  солнцу купола.  Џокоритель  загорелсЯ страстью иметь
город с тридцатью куполами и как средство, путь и  возможность удовлетворить
свою страсть нашел столько расчетчиков, сколько нужно.
     -- ‚ы  ничего не  хотите,  вы проиграете вашу войну, --  сказал Я  моим
генералам. --  ‚  вас  нет  страсти.  ‚ы не  устремились все  вместе  в одну
сторону,  вы  утонули  в   разноголосице  умственных   решений.  Џосмотрите:
увлекаемый собственной тЯжестью, камень катитсЯ вниз по  склону. ЋстановитсЯ
он, только  достигнув  дна.  ‚се пылинки и все песчинки благодарЯ которым он
обрел  свою  тЯжесть, стремЯтсЯ вниз,  и  только вниз.  Џосмотрите на воду в
копани.  ЌапираЯ  на землЯные стенки,  вода ждет  благоприЯтной случайности.
Џотому что случайность неизбежно возникает. Ќе уставаЯ, днем и ночью давит и
давит вода.  Ћна  кажетсЯ  спЯщей,  но  она живет. €  стоит  поЯвитьсЯ узкой
трещине,  как вода уже в пути. Ћна  втекла в нее, обогнула, если получилось,
препЯтствие  и, оказавшись в тупике, вновь погрузилась в мнимый сон до новой
трещины,  котораЯ откроет перед ней  новую  дорогу. Ќи единой возможности не
упустит вода.  € неведомыми путЯми, какие  не вычислит ни  один вычислитель,
утечет просто потому, что весома, и вы останетесь без воды.
     ‚аша армиЯ --  вода, не перегороженнаЯ плотиной. Ђ сами вы -- тесто без
дрожжей. ‡емлЯ  без  семени.  ’олпа без  желаний.  ‚ы распорЯжаетесь,  а  не
увлекаете.  ‚ы  --  несведущие свидетели.  Ђ темные силы, что  напирают, да,
напирают  на  стены  царства,  не  станут дожидатьсЯ ваших распорЯжений,  --
захлестнув,  они  погребут  его  под  собой.  ‡ато   потом  ваши  еще  более
бестолковые  историки   объЯснЯт  вам  причины   катастрофы  и  скажут,  что
противники одержали победу благодарЯ лучшей выучке, расчету и военной науке.
Ќо говорю вам: нет выучки, расчета и военной науки у воды, сметающей плотины
и затоплЯющей города людей.
     џ  занимаюсь будущим, как ваЯтель: он ударЯет резцом по глыбе  мрамора,
высвобождаЯ  свое  творение.  Ћтлетает  осколок  за  осколком,  за  которыми
прЯталось лицо бога. Љто-то  скажет: "‚  мраморе уже был  этот бог.  ‚аЯтель
нашел  его.  Ќашел,  умеЯ  работать  резцом".  Ђ  Я говорю вам:  ваЯтель  не
рассчитывал  и  не находил. Ћн  работал с камнем. Ќе  капли  пота, не  блеск
мелькающего  резца заставили  улыбнутьсЯ  мрамор.  “лыбатьсЯ  умел  ваЯтель.
Ћсвободи человека, и ему захочетсЯ творить.

        XVI


     ‘обрались  мои  генералы, дотошные и  недалекие. "Ќужно разобратьсЯ, --
сказали  они,  --  почему у нас люди  враждуют и  ненавидЯт друг  друга?"  €
генералы  устроили  судилище. Ћни  выслушивали  одних,  выслушивали  других,
вникали в притЯзаниЯ тЯжущихсЯ  и восстанавливали  справедливость, возвращаЯ
положенное  по  закону одним и  лишаЯ других незаконного обладаниЯ.  Ќо  вот
причиной раздора стала ревность. ѓенералы пытались выЯснить, кто прав, а кто
виноват.  € ничего не могли понЯть, так безнадежно запутывалось дело. Ћдин и
тот  же  поступок  выглЯдел благородным  в глазах  одного  и низким в глазах
другого,  великодушным  и  одновременно жестоким.  ѓенералы засиживались  до
глубокой ночи, и чем меньше спали, тем больше тупели. Ќаконец они Явились ко
мне: "‚се это безобразие, -- сказали они, -- заслушивает одного -- потопа!"
     Ђ  Я вспомнил слова моего отца:  "Љогда зерно покрываетсЯ плесенью,  не
перебирай  зерен, поменЯй амбар. …сли люди ненавидЯт друг друга, не вникай в
дурацкие причины, какие они нашли длЯ ненависти. “ них найдутсЯ другие и длЯ
любви, и  длЯ безразличиЯ,  но они о них  позабыли. џ не обращаю вниманиЯ на
слова,  Я знаю:  они --  вывеска,  и прочесть ее  трудно. Ќе умеют  же камни
передать тишину  и прохладу храма; вода и минеральные соли -- тень и  листву
дерева,  так зачем мне знать,  из  чего  выросла их ненависть? Ћна  выросла,
словно  храм, и сложили ее из  тех  же  камней, из каких  можно было сложить
любовь".
     Ћни отЯгощали свою ненависть всЯческими причинами,  а Я  смотрел  и  не
помышлЯл лечить их тщетным  лекарством  справедливости. Џоиск справедливости
только укрепил бы весомость  причин, подтвердив правоту одних и вину других.
Ћн укрепил бы озлобление наказанных и самодовольство оправданных. € вырыл бы
между ними пропасть. Њой отец был мудр, и вот какую историю Я вспомнил.
     ‚  давние  времена  отец  завоевал  новые  земли  и, не вполне  доверЯЯ
жителЯм,  оставил  в  помощь губернатору  еще  и  генерала.  Џобывав в новых
провинциЯх, путешественники поспешили сообщить моему отцу:
     -- ‚ такой-то области, -- сказали они, -- генерал оскорбил губернатора.
Ћни больше не разговаривают.
     Џриехал путешественник из другой провинции:
     -- ѓосударь, губернатор возненавидел генерала. Џриехали из третьей:
     -- ѓосударь, тебЯ умолЯют  разобрать великую тЯжбу -- судЯтсЯ генерал с
губернатором.
     Џоначалу  отец  выслушивал причины ссор.  € причины всегда были. Ћдного
обидели, и он решил отомстить.  „ругого постыдно предали. Ѓыли  неразрешимые
споры,  были  кражи  и  оскорблениЯ.  €  разумеетсЯ, всегда  были  правые  и
виноватые. Ќо пересуды и россказни утомили моего отца.
     -- “ менЯ есть дела поважнее, -- сказал он, -- мне недосуг разбирать их
дурацкие ссоры.  Ћни  вспыхивают во всех концах страны, всЯкий  раз  новые и
всегда  одинаковые. Љаким чудом  Я ухитрилсЯ  набрать  столько  генералов  и
губернаторов, которые не могут ужитьсЯ друг с другом?
     Љогда  у тебЯ падает скот, не копайсЯ в падали, отыскиваЯ  причину зла,
-- сожги хлев.
     Ћтец позвал к себе гонца:
     -- џ не определил права генерала и права губернатора. Ћни не знают, кто
из них возглавлЯет  торжества. Ћни ревнуют друг друга. Џлечом к плечу идут к
столу,  но  во главе садитсЯ  либо  тот, кто толще,  либо тот,  кто умнее, а
второй  его   ненавидит.  €  клЯнетсЯ   быть  в   следующий  раз  проворнее,
поторопитьсЯ и усестьсЯ первым.  Љонечно, потом они будут  сманивать  друг у
друга жен, красть овец и  бранитьсЯ. Ћни  купаютсЯ в грЯзных сплетнЯх,  а им
кажетсЯ, доискиваютсЯ до истины. Ќо Я не вслушиваюсь в бестолковый шум.
     …сли хочешь, чтобы они  любили друг  друга, не  бросай им зерна власти,
которое пришлось бы делить. Џусть один служит другому, а другой  -- царству.
’огда они будут помогать друг другу и строить вместе.
     Ћтец жестоко  наказал губернаторов и генералов за  гвалт  бессмысленных
ссор.
     --  –арству  нет  дела  до  ваших  распрей!  -- сказал  им  отец. --  џ
приказываю генералу подчинЯтьсЯ губернатору. ‘ губернатора взыщу за неумение
приказывать, с генерала за неумение повиноватьсЯ. € обоим советую замолчать.
     ‚о  всех  концах  страны   начались  примирениЯ.  ‚ернулись  похищенные
верблюды.  Ќеверных жен простили и  оправдали. ЋскорблениЯ извинили. Џохвалы
начальника радовали подчиненного, и жизнь у  него  стала намного приЯтнее. Ђ
начальника  радовала  власть,  и  своей  властью  он возвышал  подчиненного:
пропускал его вперед и сажал во главе стола на торжествах.
     --  „ело не в чьей-то  глупости, -- говорил  отец.  --  „ело  в словах,
которые передают пустЯки, не достойные вниманиЯ. Џриучи себЯ не вслушиватьсЯ
в  ветер слов и не вникай в рассуждениЯ, которыми обманывают себЯ люди. Ѓудь
проницателен. Ќенависть совсем не бессмысленна. Џока каждый камень  не встал
на  место, храма  нет. Ќо когда  все камни на месте и служат  храму, значимы
только тишина и молитва. € к чему тогда вспоминать о камнЯх?
     ‚от Я  и не обратил вниманиЯ на трудности моих генералов. Ђ они просили
менЯ  вникнуть в проступки  людей, отыскать причину их  разногласий, навести
порЯдок.  Ќо  Я с молчаливой любовью  обошел мой лагерь и еще раз посмотрел,
как они ненавидЯт друг друга. Џотом закрыл дверь и стал молитьсЯ ѓосподу:
     --  ѓосподи!  Ћни враждуют, потому  что не строЯт  больше царства. џ не
обманываюсь, думаЯ, что царство не строитсЯ больше оттого, что они принЯлись
враждовать.  Ќаучи менЯ,  ѓосподи,  какой  должна  быть  башнЯ,  чтобы  они,
несмотрЯ на  все свои несогласиЯ, захотели потратить  себЯ  на  нее.  ЃашнЯ,
котораЯ  нуждалась бы  в  каждом  из  них  и каждого  бы  насытила,  понудив
достигнуть предела своих возможностей и обогатив ощущением величиЯ.
     џ -- дурной пастух, у менЯ короткий плащ,  и Я не умею сплотить их так,
чтобы  все они укрылись  его полой.  Ћни ненавидЯт  друг  друга, оттого  что
замерзли.  Ќенависть -- всегда неудовлетворенность. “  всЯкой ненависти есть
глубинный смысл, но она его прЯчет. Ѓылинки во вражде между собой и иссушают
друг друга.  „ерево, растЯ каждую из ветвей,  становитсЯ  мощнее.  „ай  мне,
ѓосподи, край ’воего плаща, чтобы укрыть им воина и землепашца, ученого мужа
и просто мужа -- и жену -- и плачущего младенца -- всех, всех до единого.
     ђечь зашла и о добродетели.  Њои генералы, дотошные и недалекие, пришли
ко мне поговорить о ней.
     -- ‚се наши беды, --  сказали они, -- оттого, что люди развратились. €х
пороки разваливают  царство. Ќужно устрожить законы,  ужесточить  наказаниЯ.
Ќужно рубить головы тем, кто провинилсЯ.
     Ђ Я? џ размышлЯл:
     --  Њожет, и  впрЯмь пора рубить головы. Ќо  добродетель  всегда только
следствие.  €спорченность моего  народа  говорит  о  порче  царства, которое
требует  длЯ   себЯ  людей  под  стать.  ‡доровое  царство  питает  в  людЯх
благородство.
     € Я вспомнил, что говорил мне отец:
     --  „обродетель  --  не  беспорочность,  она  -- поощрение  в  человеке
человеческого.  ‚от  Я решил  выстроить  город  и  собрал  всех  подонков  и
проходимцев,   чтобы  они  облагородились   благодарЯ   доверию  и  ощущению
собственной силы.  џ  одарил их  упоением, не  похожим на бедное  упоение от
краж, взломов и  насилий. €х жилистые руки созидают. €х  гордынЯ  становитсЯ
башнЯми,  храмом,  крепостной  стеной.  †естокость  --  величием  и  суровой
дисциплиной. Џосмотри,  они  стали  слугами города,  рожденного  их  руками.
ѓорода, в  который  вложили душу. ‘пасаЯ свой город,  они умрут  у его стен.
Џосмотри, они -- воплощеннаЯ добродетель.
     ‚оротить нос от навоза -- этой  мощи земли --  из-за  червей  и вони --
значит  поощрЯть  небытие.  ЌельзЯ хотеть,  чтобы человек  перестал  потеть.
‚месте с потом ты изничтожишь и  людскую силу.  ‚о  главе царства  поставишь
кастратов. Љастраты уничтожат пороки, которые свидетельствуют о силе -- силе
без доброго применениЯ. Љастраты  уничтожат силу и вместе  с ней жизнь. ‘тав
хранителЯми музеЯ, они будут блюсти мертвое царство.
     Љедр,  -- говорил  отец,  --  питаетсЯ  брением, но  превращает  его  в
смолистую хвою, а хвою питает солнце.
     Љедр,  --  говорил  мне отец,  --  это грЯзь,  достигшаЯ  совершенства.
ЋчистившаЯсЯ до высокой  добродетели грЯзь. …сли хочешь спасти свое царство,
позаботьсЯ  об усердии. “сердие  очистит и  объединит  людей. € тогда  те же
самые  поступки, стремлениЯ и  деЯниЯ, которые  разрушали твой  город, будут
укреплЯть его.
     Ђ Я добавлю:
     -- ‘тоит закончить строительство, город умрет. ‹юди живут отдаваЯ, а не
получаЯ.  „елЯ   накопленное,  люди  превращаютсЯ  в  волков.   “смирив   их
жестокостью,  ты  получишь скотину  в  хлеве. Ќо  разве  возможно  закончить
строительство?  “тверждаЯ,  что  завершил  свое творение,  Я, сообщаю только
одно: во мне иссЯкло усердие.  ‘мерть приходит  за теми,  кто успел умереть.
‘овершенство недостижимо. ‘тать совершенным --  значит стать ѓосподом.  Ќет,
никогда не завершить мне мою крепость...
     Џоэтому  Я  не  уверен,  что  мне помогут отрубленные головы.  Љонечно,
дурную  голову  лучше  отсечь, чтобы не портила остальные,  -- гнилое Яблоко
выбрасывают из подпола и больную корову выводЯт  из хлева. Ќо лучше поменЯть
подпол и хлев, они в первую очередь в ответе за гниение и болезни.
     € зачем карать, если можно обратить в свою веру? € Я помолилсЯ ѓосподу:
     -- ѓосподи! „ай мне край ’воего плаща, чтобы Я укрыл всех, кого тЯготЯт
несбыточные  желаниЯ.  џ устал карать в страхе за свое  царство тех, кому не
сумел  дать  приют.  џ  знаю, они  --  соблазн  длЯ  других  и  угроза  моей
несовершенной истине, Я знаю, истина  есть и  у них, и знаю,  они тоже полны
благородства.

        XVII


     ‚етер  слов  -- тщета, Я  всегда презирал  его.  џ  не  верю  в  пользу
словесных  ухищрений.  € когда мои генералы, дотошные и  недалекие,  говорЯт
мне: "Ќарод  возмущен,  но вот  какой фокус мы  предлагаем..." --  Я гоню их
прочь. Ќа  словах можно фокусничать  как угодно, но что  создашь  с  помощью
фокусов? —то ты делаешь,  то  и получаешь,  только  то, над  чем  трудишьсЯ,
ничуть  не  больше.  €  если,  добиваЯсь одного, твердишь, что стремишьсЯ  к
другому, прЯмо  противоположному,  то только  дурак  сочтет  тебЯ  ловкачом.
ЋсуществитсЯ  то,  к  чему  ты  стремилсЯ делом.  Ќад  чем работаешь,  то  и
создаешь.  „аже  если  работаешь ради уничтожениЯ  чего-то. ЋбъЯвив войну, Я
создаю врагов.  ‚ыковываю  их  и ожесточаю. € напрасно Я  стану уверЯть, что
сегоднЯшнее насилие создаст свободу завтра, -- Я внедрЯю  только насилие.  ‘
жизнью не  слукавишь.  Ќе  обманешь  дерево,  оно  потЯнетсЯ  туда, куда его
направЯт. Џрочее -- ветер слов. € если мне  кажетсЯ, что  Я жертвую вот этим
поколением во имЯ счастьЯ последующих, Я просто-напросто жертвую людьми.  Ќе
этими и не теми, а  всеми разом. ‚сех людей Я обрекаю на  злосчастье. Џрочее
-- ветер слов. € если Я воюю во  имЯ мира, Я укреплЯю войну. ‘ помощью войны
не  установить  мира.  „оверитьсЯ  миру,  который  держитсЯ  на  оружии,   и
разоружитьсЯ --  значит  погибнуть.  џ могу установить мир только  с помощью
мира. €ными словами, готовностью принимать и вбирать, желанием, чтобы каждый
человек обрел в моем  царстве воплощение своей  мечты.  ‹юди любЯт одно и то
же, но каждый по-своему. Ќесовершенство Языка отторгает людей друг от друга,
а  желаниЯ их одинаковы.  џ никогда  не  встречал людей, любЯщих беспорЯдки,
подлость и нищету. ‚о всех концах ‚селенной  люди мечтают об одном и том же,
но  пути  созиданиЯ  у каждого  свои. Ћдин верит, что  человек расцветет  на
свободе, другой  -- что  человек возвеличитсЯ  благодарЯ принуждению, но оба
они  мечтают о  величии человека. ќтот верит  во всеобъединЯющее милосердие,
тот презирает его, видЯ в  нем  потакание зловонным Язвам, и понуждает людей
строить  башню, чтобы они почувствовали  необходимость друг в друге, но  оба
они пекутсЯ о любви? Ћдин верит, что важнее всего благоденствие: избавленный
от забот и тЯгот человек будет развивать ум, думать о  душе и сердце. „ругой
не верит, что совершенство души зависит  от пищи и  досуга, считаЯ, что душа
возрастает, неустанно  дарЯ  себЯ.  Ћн  считает  прекрасным лишь  тот  храм,
который стоит многих усилий и возводитсЯ из бескорыстного угождениЯ ѓосподу.
Ќо оба они хотЯт облагородить сердце, душу и ум. € все по-своему правы: кого
облагородЯт   рабство,  жестокость  и  отупение  от  тЯжких  трудов?  Ќо  не
облагородЯт  и  распущенность,  расхлЯбанность,  потакание  гниющим Язвам  и
мелочнаЯ суета, рожденнаЯ желанием хоть как-то занЯть себЯ.
     Ќо смотри, люди уже  взЯли в руки оружие, чтобы защитить общую длЯ всех
любовь,  которую  эфемерные слова сделали такой различной. €дет война,  идет
поиск,   борьба,  и  пусть   беспорЯдочно,  но   люди  все-таки  движутсЯ  в
направлении,  которое так  властно управлЯет ими,  они похожи  на дерево,  о
котором  пел  мой поэт: слепое, оно  оплетало стены своей  темницы, пока  не
вышибло наконец  чердачное окно и, прЯмое  и торжествующее,  не потЯнулось к
солнцу.
     џ не навЯзываю мира. Џринудить к миру --  значит создать  себе врагов и
растить  недовольство.  „ейственно  лишь  умение  обратить  в  свою  веру, а
обратить означает и приютить.  ЏротЯнуть  каждому  удобную  одежду по росту,
укрыть  всех  одним плащом. Ћбилие  противоречий говорит  лишь об отсутствии
гениальности. € Я повторЯю мою молитву:
     -- Џросвети менЯ, ѓосподи!  „ай возвыситьсЯ мудростью и примирить всех,
никого не  принуждаЯ отказатьсЯ  от рожденных  усердием  желаний. Џримирить,
подарив  новую мечту, котораЯ  покажетсЯ  им