старинной,  знакомой. ‚от  и на
корабле разве не так, ѓосподи?!  ’е, кто  натЯгивает паруса у левого  борта,
спорЯт с теми, кто натЯгивает их у правого. Ћни ненавидЯт друг друга, потому
что не  умеют понЯть. Ќо если  научить их видеть целое, они станут  помогать
друг другу и служить ветру.
     Њедленно   растет  древо  мира.  ‘ловно  кедру,  нужно  ему  вобрать  и
переработать множество песчинок, чтобы создать из них единство...
     •отеть мира -- значит  строить хлев,  где  могло бы уснуть  все  стадо.
‘троить дворец, где хватило  бы места всем и  не надо было бы оставлЯть свою
кладь у двери. Ќе надо ничего отрезать и калечить ради того,  чтобы войти  и
разместитьсЯ.  ЏечьсЯ о мире -- значит просить у ѓоспода плащ пастуха, чтобы
укрыть  каждого, как бы  далеко ни  простирались  его  желаниЯ. •ватает же у
матери любви на всех ее сыновей, и на застенчивого и робкого, и на жадного к
жизни, и на тщедушного  никчемного  горбуна. —то  ей до непохожести?  Љаждый
трогает ее сердце. € каждый, по-своему ее любЯ, служит ее славе.
     Ќо как медленно растет древо мира. € света ему  нужно куда  больше, чем
есть у менЯ.  Њне еще ничего не Ясно. џ  выбираю и потом  отказываюсь. ‹егко
было бы жить мирно, если бы все люди были одинаковы.
     Ќет,  ничему  не  помогут  уловки  моих генералов,  а  они,  дотошные и
недалекие, пришли  ко мне  и принЯлись рассуждать.  Њне опЯть вспомнилсЯ мой
отец.  "€скусство рассуждать -- это  искусство  обманывать  самого себЯ", --
говаривал он.
     Ђ генералы рассуждали:  "Ќежелание воинов служить царству означает, что
они одрЯбли. Њы будем посылать их в засады,  они  закалЯтсЯ, и царство будет
спасено".
     ’ак мог бы рассуждать профессор, выводЯ из одного умозаключениЯ другое.
Ќо  жизнь -- она просто есть. Љак  есть дерево.  € росток вовсе не средство,
которое отыскало  семечко, чтобы превратитьсЯ в ветку. ‘емЯ, росток и  ветка
-- это совместность возрастаниЯ.
     џ поправил моих генералов: "‚оины одрЯбли, потому что царство перестало
снабжать  их  жизненной  силой, и они его  разлюбили.  Љогда  кедр  истощает
жизненную силу,  он перестает превращать  песок в древесину и сам потихоньку
превращаетсЯ  в песок. Ќашим воинам  нужна вера, тогда они воодушевЯтсЯ". Ќо
генералы не понЯли менЯ,  они сочли мои слова преступным попустительством. џ
не стал им возражать. € они довели свою игру до конца, послав  людей умирать
за сухой колодец, где по случайности расположилсЯ враг.
     Ќет слов, схватка из-за колодца была  прекрасна. Ћна была танцем вокруг
вожделенного цветка,  и  отвоеваннаЯ землЯ становилась  наградой  победителю
вместе с давно забытым желанием побеждать. €спугавшись  нас, враг взметнулсЯ
беспорЯдочной стаей  вороньЯ, ища себе места то здесь, то там, где он был бы
в безопасности. Џесок дюн,  которые прЯтали его где-то  там, впереди, пропах
порохом. Љаждый,  играЯ жизнью  и смертью, чувствовал себЯ мужчиной. Љаждый,
то приближаЯсь, то удалЯЯсь от колодца, участвовал в танце.
     Ќо  будь в  колодце вода, игра  была бы другой. ‹ишенный воды и смысла,
колодец был игральной костью, на которую не поставили состоЯниЯ. Ќо генералы
видели, как, играЯ в кости, один игрок смошенничал,  а другой застрелилсЯ, и
поверили во всемогущество  игральных  костей.  Ћни  поставили  на  кон сухой
колодец. Ќо кто  станет стрелЯтьсЯ,  даже если партнер смошенничал, когда на
кону пусто?
     Њои  генералы  никогда хорошенько не  понимали,  что  значит  длЯ жизни
любовь.  Ћни  видели,  как  радуетсЯ  заре  влюбленный,  потому что вместе с
солнцем  в нем проснулось счастье. ‚идели, как  радуютсЯ заре  воины, потому
что солнце приближает их победу. Џобеду, котораЯ поутру расправлЯетсЯ в  них
и заставлЯет смеЯтьсЯ. € генералы поверили во всемогущество зари.
     Ќо Я говорю: если нет любви, то не стоит братьсЯ ни за какое дело. …сли
не верить, что осуществитсЯ твоЯ мечта, скучно играть в кости. ‘кучной будет
зарЯ,  вернувшаЯ  тебЯ к  собственной опустошенности. € со скукой в душе  ты
отправишьсЯ воевать ради бестолкового колодца.
     Ќо когда ты влюблен, ради  своей любви ты готов  на самый изнурительный
труд,  и чем он  изнурительней, тем  больше твое  воодушевление.  ’ы тратишь
себЯ, ты растешь. Ќо нужен тот, кто примет отданное. „арить себЯ и тратитьсЯ
попусту -- разные вещи.
     Њои  генералы,  видЯ  радость,  с  какой  отдают  себЯ  влюбленные,  не
догадались,  что есть тот,  кому они себЯ отдают. €м не пришло в голову, что
длЯ воодушевлениЯ мало обобрать и ограбить человека.
     џ увидел, с какой горечью умирал наш раненый. Ћн сказал мне: "ѓосударь,
Я умираю... џ отдал свою жизнь. Ђ мне ничего не дали. џ уложил врага пулей в
живот,  и  пока  мне  за  него не  отомстили,  Я  смотрел  на  убитого.  Њне
показалось, что он  был счастлив, потому что отныне нераздельно  принадлежал
тому,  во что  верил и чему  служил. ‘мерть  стала  его богатством.  Ђ  Я, Я
умираю, служа капралу,  моЯ смерть ничего ему  не  прибавит, а умираЯ зазрЯ,
трудно чувствовать себЯ счастливым. џ умираю достойно, но менЯ тошнит..."
     Ћстальные? Ћни разбежались.

        XVIII

     ‚ тот же вечер, поднЯвшись на черную скалу, Я смотрел на черные точки в
треугольнике  моего  лагерЯ.  „а, он  был  по-прежнему  треугольным,  в  нем
по-прежнему  стоЯли дозорные и было много пуль, пороха и ружей, но, несмотрЯ
на это,  он был готов рассыпатьсЯ  и исчезнуть, как сухое мертвое  дерево. џ
простил моих воинов.
     џ понЯл: гусеница, приготовив  кокон, умирает. „ожив до семЯн, засыхает
цветок.  Љто  бы  ни  перерождалсЯ,  он мучаетсЯ  тоской  и  отчаЯнием. ‚едь
нежданно он сделалсЯ ненужным. Љто бы ни перерождалсЯ, он -- тоска о былом и
могила. Њой  лагерь приготовилсЯ  к перерождению. Ћн износил  былое царство,
которое никто  не  сумел  бы  омолодить.  ЌельзЯ  вылечить гусеницу, цветок,
ребенка.  ђебенок  переродилсЯ,  но,   желаЯ  быть  по-прежнему  счастливым,
требует, чтобы  его вернули  в  детство, вернули занимательность наскучившим
играм,  сладость  -- материнским поцелуЯм, вкус -- молоку.  Ќо  игры скучны,
материнские поцелуи  досаждают, молоко отвратительно,  и подросток тоскует и
мучаетсЯ.  €зносив  былое царство,  люди, сами того  не  подозреваЯ, требуют
нового.  ђебенок,  став  мужчиной,  вырос из  материнских  объЯтий  и  будет
страдать от неприкаЯнности до тех пор, пока не найдет себе жену. ’олько жена
вновь примирит его с самим собой и даст покой. Ќо кто в силах показать людЯм
новое  царство? Љто из дробности мира может мощью своего гениЯ создать новую
картину и заставить людей всмотретьсЯ в нее? ‚смотретьсЯ и полюбить? Ќет, не
логик, а  художник,  ваЯтель.  ‚аЯтелю  не  нужны  словесные  ухищрениЯ,  он
наделЯет камень силой будить любовь.

        XIX

     џ позвал к себе зодчих и сказал:
     --  ‚ы в ответе за  будущий город, --  не за душу -- за лицо  и улыбку.
Џостарайтесь  расселить людей как можно  лучше. ѓород  должен  быть удобным,
чтобы силы в нем не тратились  понапрасну. Ќо  имейте в  виду и  никогда  не
забывайте  разницы между существенным  и насущным. •леб --  насущен, человек
должен  быть  накормлен:  голодный  --  недочеловек,  он терЯет  способность
думать.  Ќо любовь,  смысл  жизни и  близость к Ѓогу  важнее  хлеба. Њне  не
интересно  достоинство  пищи. ЊенЯ не  заботит, будет  ли человек  счастлив,
благополучен и удобно устроен.
     ЊенЯ заботит,  какой человек будет  счастлив,  благополучен  и устроен.
‹авочнику распухшему от безмЯтежной  жизни, Я  предпочитаю номада, он всегда
бежит по следам ветра, и служение такому просторному Ѓогу совершенствует его
день ото  днЯ. Ѓог  отказал в величии  лавочнику и дал его номаду, поэтому Я
отправлЯю мой народ в пустыню. ‚ человеке Я  люблю свет. ’олщина свечи  менЯ
не волнует. ЏламЯ скажет мне, хороша ли свеча.
     Ќо Я не считаю, что принц хуже грузчика, генерал -- сержанта, начальник
-- подчиненного только потому, что они богаты. †ивущие за каменной стеной не
кажутсЯ мне хуже тех,  кто  построил  длЯ себЯ  землЯной вал. џ  не разрушаю
иерархическую лестницу, котораЯ позволЯет человеку  подниматьсЯ все  выше  и
выше. Ќо  никогда не спутаю цель и средство, храм и ступени к нему. ‹естница
необходима  длЯ  храма,  иначе  он   будет  пуст.  Ќо  значим  только  храм.
Ќеобходимо; чтобы каждый  жил и у  каждого  была возможность подниматьсЯ все
выше. Ћднако жизнь -- только ступени, ведущие к человеку. •рамом будет душа,
которую Я создам в человеке, душа и есть самое главное.
     џ запрещаю вам заниматьсЯ насущным, считать его своей целью. „а, дворцу
нужна кухнЯ, но значим только дворец, а кухнЯ его обслуживает. ‚от Я  созвал
вас и спросил:
     -- ‡одчие! —то главное в вашей работе?
     ‚ы стоЯли передо мной и молчали. Ќаконец вы ответили:
     -- Њы служим людЯм. „аем им кров.
     ’ак  служат скоту, строЯ ему  хлев,  привЯзываЯ  в стойле. „а, конечно,
стены нужны  человеку,  он должен быть укрыт,  чтобы стать  семенем. Ќо  ему
нужен и Њлечный Џуть, и морской простор, хотЯ  ни звезды, ни море  никак ему
не служат.  Ќо  что  это  значит -- служить? џ  видел,  как  долго  и тЯжело
взбирались люди  на гору, обдирали  колени  и  ладони, изнурЯли себЯ тЯготой
подъема, торопЯсь встретить рассвет на вершине и утолить  свою жажду голубой
глубиной долины, как утолЯют ее водой долгожданного озера. Ћни садились, они
смотрели, они дышали полной грудью. ‚ сердце у них билась радость, они нашли
лекарство против усталости от жизни.
     џ видел, как стремили люди медленный шаг своих караванов к морю, потому
что оно им было нужно. Ћни стоЯли на  высоком берегу, оглЯдываЯ сгустившийсЯ
простор, таЯщий в своих глубинах тишину, кораллы и водоросли, вдыхали горечь
соли и  любовались  бесполезным зрелищем, ведь  морЯ  с  собой  не  унесешь.
‹юбовались,  и сердца их высвобождались из  рабства  будничности.  Њожет,  с
отвращением  и  тоской,  как  на решетки тюрьмы,  смотрели  они  на  чайник,
кухонную утварь,  недовольную жену, -- на пелену  обыденности, котораЯ может
быть  любимой  картиной,  таЯщей сокровенную суть  мира, а  порой становитсЯ
саваном, свЯзывает по рукам и ногам, не дает вздохнуть.
     Ћни запасались простором и приносили в  дом  покой  и  счастье, которым
надышались.  „ом становилсЯ  другим  оттого, что где-то  голубела долина  на
восходе  солнца, где-то плескалось море.  ‚се тЯнетсЯ  к  большему, чем  оно
само. ‚се хочет стать дорогой в неведомый мир, окном в него.
     ’ак что  не  говорите, что  служите людЯм, когда складываете  кирпичные
стены. …сли люди не  видели звезд и в вашей власти выстроить длЯ них Њлечный
Џуть  с  небывалыми  пролетами и  арками,  потратив  на строительство  целое
состоЯние, неужели вы сочтете, что выбросили деньги на ветер?
     …ще и еще  раз повторЯю  вам: если  вы построили храм  --  бесполезный,
потому  что  он не  служит длЯ  стрЯпни, отдыха, заседаний именитых граждан,
хранениЯ  воды,  а только  растит в  человеке душу, умиротворЯет  страсти  и
помогает времени вынашивать зрелость,  если храм  этот похож на сердце,  где
царит  безмЯтежный   покой,   растворение  чувств   и   справедливость   без
обездоленности, если  в  этом  храме болезнетворные  Язвы становЯтсЯ  Ѓожьим
даром и  молитвой,  а  смерть -- тихой  пристанью  среди безбурных  вод,  --
неужели вы сочтете, что усилиЯ ваши пропали даром?
     …сли  ты  в  силах хоть  изредка  привечать  тех,  чьи  руки  покрылись
кровавыми  мозолЯми, кто,  не  щадЯ себЯ, натЯгивал  в  бурю паруса, кто  от
соленой  ласки  морЯ превратилсЯ в кровоточащую рану, -- привечать в  мирных
водах гавани, где остановилось  движение,  времЯ, ратоборство,  где  мерцает
воднаЯ гладь, чуть  примЯтаЯ  прибытием  большого кораблЯ, неужели и  тут ты
сочтешь"  свои  труды бесполезными? Ђ как  сладостна длЯ усталых  тихаЯ вода
залива после мЯтущейсЯ гривы морских бурунов...
     ‚от чем ваш талант может одарить  человека. ‘ложив камни  по-своему, вы
выстроите тишину, необычайные надежды и мечту о тихой гавани.
     ‚аш  храм своей  тишиной зовет  их погрузитьсЯ в себЯ. € они открывают,
каковы они.  Ѓез храма звать их  будут только лавки.  €  они откроют  в себе
покупателЯ. Ќикогда не родитсЯ в них величие. Ќикогда не узнать им,  как они
пространственны.
     џ  знаю, вы  скажете:  толстЯк лавочник и  так всем доволен, ему ничего
больше  не нужно.  Љогда  у  человека мало  сердца,  удовольствовать  его не
трудно.
     ѓлупый   Язык  именует  ваши  творениЯ   бесполезными.  Ќо  сами   люди
опровергают словесное суждение. ‚ы же видите, со всех концов света стекаютсЯ
они  к  каменным  чудесам,   от  строительства  которых  вы  отказались.  ‚ы
отказались строить житницы длЯ души и сердца. Ќо  видели ли вы когда-нибудь,
чтобы  люди объезжали  мир ради  складских  помещений?  „а,  все  пользуютсЯ
товарами и  продуктами,  пользуютсЯ,  поддерживаЯ свое существование, но они
ошибаютсЯ,  если думают,  что пища длЯ них  важнее всего.  ‚  странствие они
пускаютсЯ не ради пищи. Љто не видел путешественников? Људа они едут? —то их
соблазнЯет?  €ногда чудесный залив или одетаЯ  снегом гора, вулкан, обросший
наплывами лавы,  но чаще  всего утонувший во времени корабль, который один и
может увезти куда-то.
     Ћни  обходЯт его со всех  сторон  и, сами того не  подозреваЯ,  мечтают
стать пассажирами. Џотому  что этот корабль  не везет к небытию. Ќо храмы не
берут  больше  странников, не увозЯт их  и не перерождают,  как  куколка, из
личинки  в  благородную  бабочку.  ’еперешние  странники  лишились  каменных
кораблей,  у них  нет возможности переродитьсЯ.  ‚ конце  странствиЯ  они не
получат вместо скудной увечной души щедрую и  благородную. € вот они  кружат
вокруг  затонувших храмов, осматривают, вглЯдываютсЯ,  бродЯт по истертым до
блеска каменным  плитам и,  заблудившись  в лесу мраморных  колонн, слышат в
величественной тишине  только эхо собственных  голосов. €м кажетсЯ,  что они
обогащаютсЯ  знанием  истории,  но  биение   собственного  сердца  могло  бы
подсказать им, что, переходЯ от колонны к колонне, из зала в  зал, из нефа в
неф,  они ищут  вожатого;  что,  озЯбнув сердцем, собрались  здесь, взываЯ о
помощи,  которой  неоткуда  ждать,  что жаждут перерождениЯ,  в  котором  им
отказано.  Ћни  погребены сами в  себе, потому что храмы  мертвы  и засыпаны
песком, потому  что здесь лишь  корабли,  получившие пробоину  и  потерЯвшие
драгоценный груз полумрака и тишины; голубаЯ вода неба хлещет в обвалившиесЯ
купола, и тихо шуршит песок, всыпаЯсь сквозь  трещины стен. Ђ голод, которым
голодны люди, не утолен...
     ’ак  вот что  вы  будете строить, говорю  Я  вам.  „а,  человеку  нужны
непроходимые  леса,  Њлечный Џуть  и равнина  в голубой  дымке,  на  которую
смотрЯт  с  вершины  горы.  Ќо  сравнитсЯ  ли  необъЯтность  Њлечного  Џути,
голубеющей долины и морЯ  с необъЯтностью тьмы в каменном чреве, если зодчий
сумел наполнить его тишиной? € вы, зодчие, вы сами обретете величие, потерЯв
интерес  к насущному.  ‘озидаЯ  поистине великое, вы  переродитесь.  Ћно  не
станет служить вам, оно заставит вас  служить себе,  и вам придетсЯ вырасти.
‚ы превзойдете самих себЯ. Ќевозможно стать великим зодчим, строЯ  всю жизнь
балаганы.
     ‚ы  станете  великими,  если  камни,  над  которыми  вам  дана  власть,
перестанут быть просто камнЯми, предназначенными служить нехитрым  будничным
удобствам, но станут ступенЯми, ведущими к престолу ѓоспода.


        XX


     џ устал  от  рассуждений моих генералов,  дотошных и недалеких.  Ђ  они
обсуждали будущее, как обсуждают  закон в парламенте. € полагали, что  очень
предусмотрительны. ‹учше всего мои генералы знали  историю, даты моих побед,
даты  моих  поражений. „аты рождений и смертей  они  знали наизусть. Ћни  не
сомневались,  что  событиЯ вытекают одно из  другого.  €сториЯ  человечества
представлЯлась  им длинной  цепочкой причин и  следствий,  начиналась она  с
первой строки  исторического учебника и продолжалась до  той  главы,  где до
сведениЯ грЯдущих  поколений  доводилось,  что пройденный  путь благополучно
привел к рождению целого созвездиЯ генералов. ’еперь генералы от следствиЯ к
следствию усердно выстраивали будущее и со своими тЯжеловесными
     конструкциЯми шли ко мне. "‚от так ты должен поступать, чтобы народ был
счастлив... так,  чтобы установить мир... так, чтобы царство процветало. ‚се
у нас по науке, мы изучили историю".
     Ќо  Я-то  знаю,   что  наукой  становитсЯ  только   то,  что  неизменно
повторЯетсЯ.  ‘ажаЯ семечко кедра, предвидЯт,  что  вырастет дерево.  ЃросаЯ
камень, предвидЯт,  что он упадет. Џотому что  кедр повторЯет  кедр, падение
повторЯет  падение.  € неважно, что камень брошен впервые и впервые посажено
семечко. Ќо  кто возьметсЯ  предсказать  судьбу этого  кедра? €з семечка  он
переродилсЯ в дерево, из дерева в семечко, и то, как он будет перерождатьсЯ,
не имеет себе подобий. ќтот кедр существует впервые, он растет по-своему, он
-- таков, каких еще не бывало.  € Я не знаю, каким он вырастет. Ќе знаю Я, и
куда движетсЯ мой народ.
     „а, причины  того, что  произошло, генералы отыскали с  помощью логики.
"€бо все имеет  свои  причины,  --  объЯснили  они мне,  --  и  все  -- свои
последствиЯ". „вигаЯсь от  причин к последствиЯм,  они  велеречиво  вышли на
ложный путь. Џотому что случившемусЯ  можно отыскать причину, но понЯть, что
случитсЯ, по тому, что имеешь, невозможно.
     Џосле схватки с  врагом Я могу прочитать  на твердом, мелком песке все,
что  с  ним было. Џотому что  и мне известно,  что  одному  шагу  непременно
предшествовал другой, что цепочка  вытЯгиваетсЯ звено за  звеном, не потерЯв
ни  единого. …сли только  не было  ветра,  что пренебрежительно смахнул  все
письмена,  словно вытер ребЯчью грифельную доску. Ђ без ветра след за следом
Я  доберусь до истока пути и вновь возвращусь к ложбине, где остановилсЯ наш
враг, сочтЯ себЯ в безопасности, и где мы застигли его врасплох.  џ прочитал
его историю, но у менЯ нет и намека на то, что случитсЯ с ним в будущем. ’о,
что  ведет  караван, не имеет ничего общего  с песком, которым располагаю Я.
‘леды начертили  мне  контур, но  он пуст,  он ничего не знает  о ненависти,
страхе и любви, которые правЯт людьми.
     --  Ќу что ж, --  сказали мне  генералы,  увЯзшие  в своей  безнадежной
тупости,  -- нам все Ясно.  Њы узнаем, что управлЯет ими:  ненависть, любовь
или страх, и поймем, чего ждать в будущем. Ѓудущее укоренено в настоЯщем...
     џ ответил им: да, мы можем предвидеть следующий шаг каравана. Ћн должен
повторить предыдущий и быть  точно таким  же,  как он. ЏовторЯемость  -- вот
основа  нашей  науки.  Ќо   караван  в  ту  же   секунду   свернет  с  пути,
предначертанного  моей логикой,  потому что  ему  захотелось  чего-то совсем
иного...
     ѓенералы не понЯли менЯ, и Я рассказал им историю о великом бегстве.
     ‘лучилось это на солЯных копЯх. Џесок и голые камни не слишком пригодны
длЯ  жизни,  но люди кое-как приспособились. ‚ небе палило белое солнце, а в
глубине узких штолен сверкала  не вода, а глыбы  соли.  ‘оль убила бы  любую
воду,  если б колодцы не высохли сами. ‘олнце  и  каменнаЯ соль ждали людей,
которые  приходили  сюда  с  водой  в  бурдюках  и  кирками,  чтобы  крошить
прозрачные глыбы, которые были длЯ них и жизнью, и смертью. Ђ поработав, они
возвращались на  благодатную, щедрую водой землю, привЯзанные  к ней, словно
дети к матери.
     †естоким и жгучим, как голод, было здешнее солнце. ‚округ солЯных копей
гладь  песка пропороли черные скалы, твердостью превосходЯщие алмаз, и ветер
с  тщетной злобой  вгрызалсЯ в них.  ‚еками ничего не менЯлось  в незыблемом
порЯдке пустыни, и  скалам  этим было предназначено стоЯть  еще  много-много
веков.  ‚еками  будет  стачивать гору  тончайшее лезвие ветра,  веками будут
добывать  соль люди,  а  верблюды подвозить припасы и  воду и отвозить домой
этих каторжных...
     Ќо однажды на  заре люди взглЯнули на гору,  и Явлено  им было то, чего
они никогда не видели.
     ‚олей  ветра,  точившего  скалу  вот уже  много  веков  подрЯд,  на ней
показалсЯ гигантский лик,  и  был  он  гневен. Ќа пустыню, на  копи, горстку
людей,  прижившихсЯ  на окаменевшей соли, куда более  жестокой, чем  соленаЯ
гладь океана, смотрел из пропасти Ясного неба черный разгневанный лик, и рот
его  приготовилсЯ  изрыгать  проклЯтиЯ.  “жас  обуЯл  людей, и в панике  они
обратились  в  бегство.  ‚есть  достигла  работавших  в  глубине  копей, они
выбрались наверх, взглЯнули  на гору и  со  смЯтенным сердцем заторопились к
палаткам, наскоро  собрали пожитки,  бранЯ жен, детей и рабов, двинулись  на
север. Ќо достоЯние  их было обречено под  жестоким безжалостным  солнцем. “
них  не  было  воды, они  все погибли. Ѓессмыслицей  оказались  предсказаниЯ
логиков, которые видели, что ветер очень медленно истачивает гору, а люди во
что бы то ни стало цеплЯютсЯ за  жизнь. Ћткуда им  было знать, что  нежданно
возникнет?
     Љогда Я  обращаю взглЯд к истокам, Я вижу вместо храма  кучу кирпичей и
камнЯ. Њне нетрудно их увидеть. Љак нетрудно расчленить труп и увидеть кости
и  мускулы,  расчленить дом и  получить  кучу щебнЯ,  расчленить  царство  и
получить горы, дома, коз и овец... Ќо если Я направлЯю свой шаг в будущее, Я
должен  буду  считатьсЯ с  постоЯнным  рождением чего-то  нового, оно  будет
преобразовывать существующее, но предугадать его мне не дано, потому что оно
иной  природы.  ќто новое исчезает и рассеиваетсЯ, стоит  только попробовать
его  расчленить.  …сли  сложить  камни,  родитсЯ  новое  --  тишина, но  она
исчезнет,  если  их  разобрать.  ‹ицо  возникает  как  новое  длЯ мрамора  и
исчезает, если  мрамор разобьетсЯ. „лЯ  губ,  носа и глаз  лицо  тоже что-то
новое и исчезает,  если  смотреть только  на губы или нос.  —то-то  новое  и
царство длЯ домов, гор, овец и коз...
     џ не в силах предвидеть,  Я  в силах созидать. Ѓудущее создают.  …сли у
менЯ рука ваЯтелЯ, то прекрасным лицом станут дробные черты моего времени, и
то,  чего  Я хочу, осуществитсЯ. Ќо Я  скажу неправду,  утверждаЯ, что сумел
предугадать  будущее.  џ сумел  его сотворить.  „робные черты окружающего  Я
превратил в картину, заставил полюбить ее, и она стала управлЯть людьми. ’ак
управлЯет   подданными   царство,   требуЯ   иной  раз  заплатить  за   свое
существование жизнью.
     ‚от  Я  постиг  и  еще одну  истину: попечение  о  будущем  -- тщета  и
самообман. ЏроЯвлЯть уже присутствующее  -- вот  единственное, над чем можно
трудитьсЯ. ЏроЯвить --  значит,  из дробности создать  целостность,  котораЯ
преодолеет и уничтожит разброд. ‡начит, из кучи камней создать тишину.
     Ћстальные притЯзаниЯ -- ветер слов...

        XXI

     ‚се мы знаем:  в рассуждениЯх есть логика, но нет истины. Љак изощренны
были мои доказательства, как весомы доводы, но мои противники  не стронулись
с места. "„а,  конечно, ты прав, -- услышал Я  в  ответ, --  но  все-таки мы
думаем по-другому". --  "’упицы!" -- можно сказать о них. "Ќет, мудрецы!" --
не соглашусь Я. Ћни чтут истину, котораЯ не в словах.
     Ђ  ведь  многие  считают,  что   слова  несут  в  себе  весь  мир,  что
человеческое слово исчерпывает ‚селенную, что слово вмещает в себЯ и звезды,
и счастье, и закат, и царство, и любовь, и зодчество, и боль, и тишину... Ќо
Я знаю, человек  стоит перед огромной  горой и  горсть за  горстью делает ее
своим достоЯнием.
     џ  не  сомневаюсь,  что  архитектор,  который спроектировал  крепостную
стену, знает, что такое стена, и по его проекту возможно ее построить. ‘тена
и есть истина длЯ архитектора. Ќо  какой архитектор  понимает всю значимость
крепостной  стены?  ђазве прочитаешь  по чертежу, что стена -- это  плотина?
Џоймешь,  что  она --  кора  кедра, укрывающаЯ  живую плоть  города?  Ћткуда
узнаешь, что она --  ограда длЯ усердиЯ, что она -- помощь и что огражденные
незыблемой  крепостью  люди, поколение  за  поколением,  будут  работать  на
ѓоспода. „лЯ строителей стена -- расчеты,  кирпич и цемент. ’ак оно  и есть,
стена -- расчеты, кирпич и цемент. Ќо она и мидель-шпангоут  кораблЯ, и дом,
где  есть  место  каждому.  џ  верю  только  в  личную  обособленную  жизнь.
ЋбособленнаЯ,  частнаЯ --  вовсе на означает ограниченнаЯ, скуднаЯ.  Ћна  --
цветок,  она  --  окно  раскрытое,   чтобы  понЯть   весну.  Ћна  --  весна,
преобразившаЯсЯ в цветок. …сли нет ни одного цветка у весны, она длЯ менЯ не
весна.
     Њожет, и  не  важна та любовь, с  какой жена  ждет возвращениЯ мужа. Ќе
важен и прощальный взмах  руки.  Ќо этот взмах -- примета чего-то бесконечно
важного.  Њожет, и не важен свет одного окошка в городе --  светит маленький
фонарик  на корабле,  -- но  за ним чьЯ-то жизнь, и у  менЯ  нет меры, чтобы
измерить ее важность, смысл и значение.
     ‘тены -- кора,  кокон. ѓород  -- личинка, город --  дерево.  ‘ветЯщеесЯ
окно  -- цветок на  его ветке. € возможно,  за этим окном бледный малыш пьет
молоко,  не  умеет  пока  молитьсЯ,  играет,  шалит  и  станет  завоевателем
будущего,  заложит новые города  и  обнесет их  крепостными  стенами. Ћн  --
семечко моего дерева. ‚ажное семечко, неважное семечко  -- откуда мне знать?
џ  и не думаю об этом.  ‚едь Я  уже говорил: не надо  членить  дерево, чтобы
понЯть и почувствовать его.
     Ќо строитель не подозревает  о  растущем дереве. Ћн  уверен, что  знает
толк в крепостных стенах, потому что поставил их. Ћн уверен: его расчеты  --
основа и суть любой  стены, подкрепи их кирпичом и цементом, и встанет стена
-- укрепление города. Ќо смысл  стены  несводим к чертежу и расчету, и  если
возникнет необходимость  объЯснить вам,  что такое стена, то  Я  соберу  вас
вокруг себЯ, и год за годом вы  будете учитьсЯ постигать ее, и трудам  вашим
не будет конца, потому что  нет  такого слова, чтобы оно исчерпало ее смысл,
суть и сущность. ‚едь  и Я только  обозначаю что-то знаками, только знак  --
расчеты  строителей,  и кольцо  мужских  рук,  оберегающее беременную  жену,
таЯщую в себе мир и будущее, -- тоже только знак.
     ‚се  мы похожи  на  человека, который  бедными своими словами объЯснЯет
печальному, что печалитьсЯ ему не о чем, но разве словом справитьсЯ с горем?
€ли с радостью? €ли с любовью? ђазве излечивают слова от любви? ‘лово -- это
попытка  соединитьсЯ с сущим и  присвоить  его себе. ‚от Я  сказал  "гора" и
забрал  ее  вместе  с  гиенами,  шакалами,  затишками,  подъемом  к звездам,
выветренным гребнем... но у менЯ всего-навсего слово, и его нужно наполнить.
€ если  Я сказал "крепостнаЯ стена",  то нужно наполнить и это слово. Љаждый
по-своему  наполнЯют его строители, поэты, завоеватели, бледный  малыш и его
мама, котораЯ благодарЯ этой стене спокойно раздувает огонь в очаге и ставит
греть к ужину молоко,  не опасаЯсь, что ее потревожит  кроваваЯ резнЯ. Њожно
рассуждать о постройке моих стен, но как рассуждать о самих стенах, если наш
Язык не в силах вместить их целиком? …сли  знак  верен длЯ  чего-то одного и
неверен длЯ чего-то другого?
     †елаЯ показать мне город, менЯ пригласили поднЯтьсЯ на гору. "Џосмотри,
вот  наш город", --  сказали мне. €  Я  залюбовалсЯ  четким порЯдком улиц  и
рисунком  крепостных  стен.  "‚от  улей, -- подумал  Я,  -- в котором уснули
пчелы. ђанним утром  они  разлетЯтсЯ  по полЯм за  медом.  ‹юди  трудЯтсЯ  и
пожинают плоды. ‚ереница осликов повезет в житницы, амбары  и на рынки плоды
их дневных трудов...  ѓород отпускает своих  жителей  на заре, чтобы вечером
собрать их  с грузом  припасов на зиму. —еловек -- это тот, кто производит и
потреблЯет.  џ  помогу  ему,  если упорЯдочу  производство  и распределение,
отладив их, как в муравейнике".
     „ругие,  показываЯ  мне  город,  перевезли  менЯ  через реку,  чтобы  Я
полюбовалсЯ  им  с противоположного берега.  Ќа закатном  небе  нарисовались
темные  силуэты:  дома  повыше, пониже, побольше, поменьше,  и минареты, как
мачты, дотЯнулись до пурпуровых дымных облаков. Њне показалось, Я вижу флот,
готовый к отплытию. Ќезыблемый порЯдок, установленный зодчими, перестал быть
сутью города, ею стало обживание новых земель при попутном ветре длЯ каждого
кораблЯ. "‚от, -- сказал Я, -- горделиваЯ поступь завоеваниЯ. Џусть главными
в  моих городах станут капитаны, только вкус незнаемого, творчество и победа
делают  человека счастливым".  €  слова  мои не  были  ложью,  но не были  и
истиной, они просто говорили о другом.
     ’ретьи, желаЯ,  чтобы Я  полюбовалсЯ их городом,  увлекли  менЯ в глубь
крепости  и  привели  в  храм.  џ вошел,  и менЯ обнЯла тишина,  полумрак  и
прохлада. џ задумалсЯ. €  размышление показалось мне драгоценней  и побед, и
пищи. џ ем, чтобы жить, живу, чтобы побеждать, и побеждаю, чтобы вернутьсЯ к
себе и  предатьсЯ  размышлениЯм,  чувствуЯ, как  ширитсЯ  душа в  тиши моего
отдохновениЯ.  "‚от, -- сказал Я, -- истиннаЯ  сущность человека, душа живит
его. ѓлавными в моих городах будут  пастыри и поэты.  ЃлагодарЯ им расцветут
души".  € эти слова не  были  ложью, но не были  и истиной, они опЯть были о
другом.
     ’еперь,  став  мудрее,  Я  не  пользуюсь словом "город"  длЯ логических
рассуждений, словом "город" Я обозначаю все, что  легло мне на  сердце, все,
что Я узнал и пережил: мое одиночество на его улицах, распределение пищи под
кровом, горделивый силуэт  на равнине, прекрасную четкость рисунка  с высоты
горы. € многое другое, чего мне не дано выразить в слове или что Я позабыл в
эту  минуту  ’ак как же  рассуждать при  помощи  слов,  если знак верен  длЯ
чего-то одного и неверен длЯ чего-то другого?..

        XXII

     Њне показалось, что нет ничего  драгоценней  наследства, какое передают
друг другу люди из поколениЯ в поколение... Ќе спеша, Я иду по моему городу,
смотрю на него с молчаливой любовью и вижу: вот невеста говорит с нареченным
и улыбаетсЯ  ему  с робкой  нежностью,  вот жена, она ждет с войны мужа, вот
хозЯйка,   она  выговаривает  за  нерадивость  служанке,   вот   оратор,  он
проповедует  смирение,  а  может  быть,  необходимость  справедливости,  вот
прохожий, он возмутилсЯ, раздвинул  толпу  зевак и встал на  защиту слабого,
вот  резчик,  он режет слоновую кость и в сотый раз начинает работу сызнова,
приближаЯсь  шаг  за шагом к  таЯщемусЯ  в  нем совершенству. џ смотрю,  как
засыпает мой город,  слушаю  молкнущий шум, похожий  на  замирающее  гуденье
потревоженных цимбалов, и мне кажетсЯ, что звенеть его заставило солнце, как
заставлЯет  оно  звенеть летЯщих пчел, а вечер отЯжелЯет  их,  он  закрывает
цветы, запирает аромат, чтобы не вилсЯ больше тропкой в русле ветра. џ вижу,
меркнут мои угольки, подергиваютсЯ пеплом, укрыв свое достоЯние -- кто зерно
в  амбар, кто детей, игравших на пороге, кто собаку, осла, кто  стариковский
табурет...  ѓород мой затихает,  словно огонь, дремлющий  под  пеплом, и все
размышлениЯ,  молитвы,  намереньЯ, рвение,  страхи, сердечные  желаниЯ, да и
нет, нерешенные вопросы, ждущие разрешениЯ, ненависть, ожидающаЯ зари, чтобы
начать   убивать,  самолюбивые  притЯзаниЯ,   ослепшие  в  темноте,  мольбы,
обращенные к  ѓосподу,  оставлены и  не  нужны, словно лестницы  в  закрытом
магазине, все отложено,  все кажетсЯ  мертвым, но родовое наследство, никому
не нужное сейчас, не  уничтожено, оно сохранЯетсЯ, и солнце,  разбудив улей,
оделит  им  каждого,  и разберут: кто -- свои поиски, кто -- счастье, кто --
горе, ненависть  или гордыню, и  когда  мои пчелы  вновь устремЯтсЯ к своему
чертополоху и своим  лилиЯм, Я  задумаюсь:  "—то  же они такое,  эти люди --
хранилища множества картин?"
     џ знаю: если бы  мне  повелели  воспитать, научить и наполнить  тысЯчью
разноречивых биений  еще неодушевленного  человека,  то  Язык  как  средство
сообщениЯ был бы длЯ менЯ мостком слишком узким.
     „а, мы способны что-то сообщить, но  наши книги  хранЯт  лишь ничтожную
часть общеродового наследиЯ.  …сли  Я соберу  детей, устрою кучу малу и буду
каждого учить чему попало, Я пущу на ветер немалую  часть нашего наследства.
„урнаЯ  участь  ждет  и  мое  войско, если Я  не  буду  поддерживать  в  нем
преемственность  поколений  и  не  сделаю его династией  без смутных времен.
Љонечно,  капралы всегда  будут  обучать  новобранцев.  Љонечно,  новобранцы
всегда  будут подчинЯтьсЯ капитанам. Ќо слова капралов  и капитанов  слишком
малы, чтобы передать весь необъЯтный накопленный жизнью опыт, не сводимый ни
к одной  из формул.  Ќевозможно передать полноту понЯтиЯ  словом или книгой.
‚едь  каждаЯ  жизнь  определена  внутренними  пристрастиЯми,   особенностЯми
восприЯтиЯ,   нежеланиЯми   и   устремлениЯми,   образом   мыслей,  способом
действий... Ќо если  бы Я попробовал все это растолковать, то не осталось бы
вообще  ничего. ЊоЯ любовь  создала  царство,  но если  Я расскажу о  козах,
овцах,  домах,  горах,  что  от  него  останетсЯ?  ‘окровенное  и сущностное
передаетсЯ не словом,  а приобщением к любви.  ‹юбовью, пробуждающей любовь,
передают люди  накопленное  наследство. Ќо отторгните  один-единственный раз
одно поколение  от другого,  и  любовь  умрет.  …сли старшие в  моем  войске
перестанут заботитьсЯ о младших, войско станет вывеской на нежилом доме,  он
рассыплетсЯ  при первом же толчке. …сли  отнЯть у мельника сына, улетит душа
мельницы,  исчезнет  уклад,  усердие, тысЯча  неприметных  умений и навыков,
объЯснить  которые  невозможно,  но они существуют.  ‚ том, что  существует,
запрЯтано больше премудрости, чем может вместить слово. Ђ вы требуете, чтобы
люди перестроили мир только потому, что прочитали  какую-то книжонку. ‚ этой
книжонке нет ничего, кроме отраженных картинок,  пустых  и неплодотворных по
сравнению с  обилием  познаний,  накопленных  опытом  живой  жизни.  —еловек
представлЯетсЯ вам  нехитрой и  беспамЯтной скотинкой, но  вы позабыли,  что
человечество живет подобно дереву, живет потому, что один человек важен  длЯ
другого,  узловатый ствол, ветки, листьЯ -- все это одно и то же дерево. ‚от
оно, мое огромное дерево,  и откуда мне знать, что такое  смерть? џ смотрю с
холма на мой город: там и  здесь слетает листок, там и здесь набухает почка,
и густота  кроны  неизменна.  —астные неблагополучиЯ  не  вредЯт  живоносной
сердцевине:  смотри  --  храм  продолжает   строитьсЯ,  житница  одарЯть   и
полнитьсЯ, песнЯ украшатьсЯ, а  родник  сверкать все  Ярче. Ќо вот ты порвал
свЯзь времен,  отторг одно поколение  от другого,  ты захотел, чтобы  зрелый
человек стал бессмысленным младенцем,
     забыл  все,  что  узнал,  постиг,  перечувствовал,  чего  хотел и  чего
опасалсЯ; ты предложил вместо нажитой плоти  опыта скудную книжную  схему  и
уничтожил живые соки, бежавшие по стволу, -- в людЯх осталось только то, что
годитсЯ длЯ схемы. ‘лова искажают, чтобы вместить, упрощают, чтобы передать,
и убивают, чтобы понЯть, -- твоих людей перестала питать жизнь.
     € Я напоминаю: чтобы город жил,  нужно заботитьсЯ о династиЯх. …сли мои
целители  будут всегда из одних и  тех же  семей и в  их  распорЯжении будет
наследственный опыт  всех  поколений,  а не  горстка  слов, то врачевать мои
врачи будут лучше, чем те, каких с великим  тщанием  Я отберу  среди сыновей
мельников  и  солдат. Ќо Я не  отрицаю призваниЯ, плодоносному дереву  можно
привить и  чужеродную  ветку. „инастии примут и  преобразуют то  новое,  что
будет поставлЯть им призвание.
     …ще и  еще раз  мне показали: логика  убивает жизнь. € сама по себе она
пуста...
     ‹юбители  формул  и схем не знают  человеческой сущности.  Ћни  спутали
плоскую  тень   и   объемистое  золотисто-коричневое  дерево  с  раскидистой
смолистой  кроной, полной птиц, -- ветер слов слаб, ему не  выдюжить тЯжести
кедра. Ћни спутали обозначение ЯвлениЯ с самим Явлением.
     €  Я  понЯл, не нужно и вредно избегать противоречий. € сообщил об этом
генералам, которые  пришли  поговорить со мной  о порЯдке, но  спутали силу,
котораЯ все расставлЯет по местам, с упорЯдоченностью в музее.
     „ерево длЯ менЯ  и есть порЯдок.  ЏорЯдок  дерева --  это целостность и
единство, торжествующие над дробностью и разнородностью. Ќа одной  его ветке
--  гнездо,  на другой нет.  Ћдна ветка тЯнетсЯ к  небу,  другаЯ  клонитсЯ к
земле. Ќо мои генералы в  рабстве у картинок из военных  журналов, и порЯдок
длЯ них -- единообразие. …сли Я  дам им  волю и позволю  упорЯдочить  свЯтые
книги, где Явлен порЯдок  ѓосподней мудрости,  они начнут  с  букв,  ведь  и
ребенку  Ясно, что буквы перемешались... ‚  одно место они соберут все  "Ђ",
потом  все  "Ѓ",  потом  все  "‚",  и  книга,  наконец,  будет  упорЯдочена.
‘пециальнаЯ книга длЯ генералов.
     ѓенералам невмоготу терпеть  то, что  никак не укладываетсЯ в  формулу,
что еще в пути, что вступило в противоречие  с какой-нибудь из общеизвестных
истин. Ћткуда им  знать, что слова  только обозначают, но  не передают суть,
поэтому словесные истины могут противоречить друг другу? Љакое противоречие,
если Я скажу "лес"  и скажу "царство"? •отЯ леса  могут быть  разбросаны  по
многим  царствам  и нет  царства, целиком  покрытого лесом, хотЯ  у  менЯ  в
царстве может быть множество лесов и ни одного, который целиком помещалсЯ бы
в моем. Ќо мои  генералы, если уж они взЯлись славить  царство, будут рубить
головы поэтам, которые славЯт лес.
     Ћдно  дело  --  противостоЯть  и  другое  --  противоречить.  †изнь  --
единственнаЯ  истина  длЯ  менЯ,   и  Я  не  признаю  иного  порЯдка,  кроме
целостности, котораЯ  объединила  в  одно дробность мира. „робность сама  по
себе не занимает  менЯ. Њой порЯдок -- это общее  дело,  где каждый в помощь
благодарЯ другому. џ должен стать творцом, чтобы поддерживать такой порЯдок.
џ должен творить Язык, который будет истощать противоречиЯ.  Џотому что Язык
-- это тоже жизнь. ЌельзЯ отказыватьсЯ от  чего бы то  ни было ради порЯдка.
Њожно отказатьсЯ от жизни и выстроить мой народ, как горшки вдоль дороги, --
порЯдок  будет  безупречным.  Њожно  заставить  мой  народ жить  по  законам
муравейника, и опЯть  будет безупречным порЯдок. Ќо по нраву ли мне муравьи?
џ  люблю  человека,  одухотворенного  животворЯщими  божествами,  которые  Я
вырастил в нем, чтобы он тратил себЯ и свою жизнь на большее, чем он сам: на
дом, родину,  ѓосподнее царство.  ’ак зачем мне  мешать людЯм спорить, раз Я
знаю: успех  рождаетсЯ множеством  безуспешных усилий;  раз Я знаю: человека
взращивает  творчество, а  не  подражательство.  €спользование  готового  не
насыщает человека. ‡наю Я и то, что даже корабль должен  переменитьсЯ,  если
он плывет по жизни.  …сли повторЯть  и повторЯть его без  изменений, корабль
умрет, став экспонатом  длЯ  музеЯ.  џ  вижу:  есть  преемственность  и есть
подражательство.  …сть устойчивость  и  есть косность.  Љосность  не  служит
крепости  кедра,  крепости царства.  "‚от  это и  есть  истина,  --  сказали
генералы, -- и ее мы менЯть не будем". Ђ Я? џ ненавижу обывателей и оседлых;
завершенный город -- некрополь.

        XXIII

     Џлохо, если сердце возобладало над душой.
     Џлохо, если чувство возобладало над духом.
     ‚глЯдываЯсь в мое царство,  Я понЯл: легко  объединЯет людей не  дух, а
чувство, но  дух выше чувства.  ‡начит,  дух должен  сделатьсЯ  чувством, но
совсем не потому, что чувство важнее.
     Џоэтому-то  и  нельзЯ,  чтобы  художник  был  в  подчинении  у  народа.
’ворчество должно открыть  народу чего ему желать. Ћн должен вкусить от духа
и полученное сделать чувством. Ќарод  -- желудок, полученную пищу он  должен
переработать в свет и благодать.
     ‘оседний государь создал  свое царство, выносив  его своим сердцем. …го
народ стал величальной песнью  созданному царству.  Ќо его  народ не доверЯл
одиноким, боЯлсЯ  горних  троп,  вьющихсЯ,  словно  плащ пророка,  бесед  со
звездами  и их  ледЯных вопросов, тишины и  голоса, звучащего  и молчащего в
тишине. ’от, кто поднималсЯ в одиночестве в горы, возвращалсЯ, причастившись
Ѓожественной пищи. Ћн спускалсЯ,  спокойный и величавый, прЯча неведомый мед
под своим плащом. Њед приносЯт  лишь те, кто  отдалились от  толпы. € мед их
всегда горек. Ќовое плодоносное слово  всегда горько, ибо,  повторЯю, -- нет
радостных перерождений, џ ращу вас  и, значит, словно нож из ножен, извлекаю
из  собственной кожи,  чтобы  нарастить, как  на  змее, новую. ’олько так из
песенки  родитсЯ псалом, от искорки займетсЯ  лес. Ќо человек, отвернувшийсЯ
от нехитрой  мелодии,  но народ, запретивший  одному из себе  подобных  быть
свободным и подниматьсЯ в горы, убивает дух. ’ишина -- единственный простор,
где дух расправлЯет крыльЯ.


        XXIV


     џ  размышлЯл  о  тех,  кто использует,  ничего  не  даваЯ  взамен.  ‚от
государственный  муж,  он  лжет,  хотЯ  власть  его  держитсЯ на  доверии  к
сказанному.  ЃлагодарЯ  доверию  его  слово  действенно.  ЃлагодарЯ  доверию
действенна его ложь. Ќо, воспользовавшись  моим оружием так, Я притупил его.
‘егоднЯ Я победил противника ложью, но завтра у менЯ не найдетсЯ против него
оружиЯ.
     ‚от   стихотворец,   он   прославилсЯ,   сломав   общепринЯтые  правила
синтаксиса. оковый  эффект часто  ведет к  успеху.  Ќо он --  браконьер, из
личной  выгоды он  разбил сосуд с общим  достоЯнием. ђади  самовыражениЯ  не
пощадил возможности выражать себЯ каждому.  †елаЯ посветить себе, поджег лес
и всем остальным оставил пепел. ЌарушениЯ войдут в привычку, Я никого больше
не изумлю неожиданностью. Ќо мне уже не воспользоватьсЯ благородной красотой
утраченного  стилЯ. џ сам обессмыслил его фигуры,  прищур, умолчаниЯ, намеки
-- всю гамму условных зна