 столиков,  гонит  от малиновой  стойки  на пружинные  матрацы
эротической   трЯсучки   и  паралитических  конвульсий.  ‚есь  зал  начинает
лихорадочно вздрагивать в  такт ударных дисков и  пронзительного серебрЯного
тромпета, растворЯЯсь в никотиновом эфире.
     ... “ бара освободилсЯ цаплеподобный стул, и мне удаетсЯ занЯть место у
малиновой стойки.
     --  „а,   сэр,  что  вам   угодно?  --  обращаетсЯ  ко  мне   бартэндэр
по-английски.
     -- Ќемного сакэ, пожалуйста, подогретого... Џосле прогулки под холодным
ливнем, --  отвечаю  бартэндэру, застывшему перед иностранцем  в  услужливой
позе.
     -- €звините, сэр, сакэ не располагаем...
     -- Ќовый год... запасы исчерпались?
     --  Ћ нет, сэр, в нашем  ресторане этой  продукции не бывает.  ‘акэ  --
напиток  Японцев...  ‘акэ, видите ли,  как  бы длЯ второразрЯдных заведений,
национальных ресторанов...
     Ќаш  разговор с бартэндэром привлекает  внимание ресторатора, Японца  с
энергичными   бровЯми,   настойчивым   взглЯдом,  с   тем  скуластым  лицом,
толстоногим,  коренастым  сложением,  которые  предполагают  практичность  и
скрытый расчет.
     -- —ем могу  быть полезен, сэр? -- с заискивающей улыбкой произносит он
по-английски,  с Явным американским  выговором. "‚ улыбающеесЯ лицо стрел не
пускают", -- мелькнуло у менЯ.
     ‘верхвежливаЯ  предупредительность,  с  которой   встречают  в   ночных
европеизированных  ресторанах клиентов, всегда настораживает. Ћна  неизменно
носит неприЯтный,  торгашеский  характер.  ќто  не вежливость, тем  более от
гостеприимного  сердца.  ‡десь  вовсе  не   желание  доставить  удовольствие
посетителю,  а преднамеренный  и  откровенно вымогательский  сервис, который
заведомо предполагает  последующие расчеты,  нередко малопристойные.  €менно
здесь чрезмернаЯ вежливость часто переходит в наглость.
     Ѓартэндэр, не дожидаЯсь  моего ответа метру, объЯснЯет по-Японски смысл
нашего разговора  о сакэ, замечаЯ, что иностранец, очевидно, по ошибке зашел
в "Ђмбассадор"...
     --  Џростите, сэр, но наш  бар  предназначен... не длЯ местных Японских
напитков...   Ќаша   клиентура,  насколько   Я  понимаю,  отличаетсЯ   более
взыскательным... иностранным вкусом.
     -- ‚ таком случае, что бы вы предложили?!
     -- ‚есь  шар земной в  его  лучшем спиритуальном  виде,  сэр,  к  вашим
услугам!  „лЯ  согреваниЯ,  позвольте  заметить,  грог  из  Ямайского  рома,
кубинский бакарди,  сухой лондонский  джин, виски  "Љентаки", таверн  стрейт
(борбэн), французский арманьЯк...
     ђесторатор  с нескрываемой гордостью продолжает перечислЯть  все  новые
виды иноземного алкоголЯ, обнаруживаЯ недюжинную эрудицию и профессиональную
фамильЯрность.  ‚скоре  он  начинает  подкреплЯть   свою   энциклопедическую
осведомленность  предметным  показом заокеанских изделий  в  их оригинальном
розливе,   фирменной   посуде  с  многокрасочными  этикетками,   наклейками,
печатЯми, медалЯми, гербами, коронами...
     Џродемонстрировав  авангардный эшелон  горЯчащих жидкостей,  ресторатор
переходит  ко  второй  шеренге  --  менее  грозной  продукции, акцентируЯ на
итальЯнских аперитивах -- чинсано, карпано, кампари...
     €  каждую посудину он  осторожно  берет  сперва  одной рукой,  а  затем
бережно,  порой  с  какой-то  интимностью  прикасаетсЯ   другой,  как  бы  в
соответствии с  содержимым и выразительностью форм сосуда. Љогда в его руках
оказалась  пузыреобразнаЯ посудина  с французским коньЯком марки "Ќаполеон",
ресторатор мгновенно преобразилсЯ: он,  казалось, принЯл позу "смирно" и был
готов отдать воинскую честь прославленному  полководцу, как это повелеваетсЯ
самурайским кодексом. € от полного проЯвлениЯ  верноподданнической  доблести
его  удержало лишь  то,  что руки  у  него оказались  парализованы бесценным
сосудом.
     --  ‘реди  лучших  разновидностей   виски,   --   произносит  он  почти
доверительно,  -- корона первенства, сэр, бескомпромиссно принадлежит "ђойЯл
скач"  --  „жордж  Ѓалантайн, „жони  “окер  (блэклебл --  чернаЯ  этикетка),
"€мпириэл виски" и, конечно, шотландскому продукту "Ћлд смаглер"... “же сами
названиЯ -- "€мператорское виски"  или "‘тарый контрабандист", -- шепчет мне
на ухо Японец, -- внушают какую-то трепетную почтительность...
     € ресторатор снимает  с полки необычную  склЯнку, как бы  примЯтую  при
нелегальном  провозе,   из   бугристого   стекла   с  матовой,   заиндевелой
поверхностью.
     --  ќто уникальный  напиток, непостижимаЯ  вершина подлинно европейской
цивилизации...
     --  Ќо ведь  и Японские виски,  особенно  "‘антори",  кажетсЯ, славЯтсЯ
теперь...
     -- Џомилуйте, сэр, но  это несопоставимо... то  гениальность,  а это --
домодельное островное пойло, ЯпонскаЯ фальсификациЯ... -- не без внутреннего
возмущениЯ извергнул собеседник.
     ђассуждениЯ  ресторатора, его манеры  и жесты все более убеждают менЯ в
том, что в нем национальное изЯщество соседствует с резкостью и развЯзностью
Янки. ќто -- типичный  продукт внешней культуры: высшей мерой джентльменства
он, конечно,  считает остро отутюженные брюки  и всегда сверкающую  обувь. “
него  психологиЯ  лавочника   с   кругозором  курицы.  Ћн   занЯт  спиртными
авантюрами,  гастрономией и  чтением  американских комиксов. “чтиваЯ игра  в
гольф  и  покер  ЯвлЯетсЯ  нерасторжимой  частью его  алкогольного  бизнеса.
‘ловом, здесь в наличии все ингредиенты длЯ коммерческого успеха.
     Љогда заговорили о напитке "универсального назначениЯ",  пригодном  длЯ
каждого случаЯ, выбор пал на классическую шерри (вишневаЯ настойка).
     -- Ќе составите ли компанию?
     --  Ѓлагодарю  вас, сэр, но мне надо несколько  экономнее  пользоватьсЯ
алкоголем, особенно с утра...
     "„оверчиваЯ  общительность"  токийского ресторатора  вознаграждает менЯ
вскоре  посвЯщением  в  таинства пополнениЯ винного  подвала  "Ђмбассадора".
ЏроливаетсЯ свет и на те секреты, которые позволЯют владыке бара вести  себЯ
так, будто он обладает бутылкой эликсира независимости.
     -- џпониЯ -- нациЯ торгующаЯ:  мы все покупаем, все продаем... ќкспорт,
конечно,  это  прекрасно,  но  он,  как  одностороннее   движение,  ведет  к
застойности  или  истощению ресурсов.  ‚о всем необходима циркулЯциЯ, как  в
живом организме  кровообращение.  џпониЯ,  видите  ли, никак  не  может  без
импорта... материального и духовного, во всех областЯх. €мпортные напитки --
это как бы концентрированное выражение западной культуры -- индустриальной и
интеллектуальной...
     --  Ќо  в  џпонии,   кажетсЯ,  существуют  строгие  импортные  правила,
таможенный барьер...
     -- ђазумеетсЯ, как во всЯкой другой  стране. „елать  все надо, конечно,
осмотрительно,  с  соблюдением...  Њы  во  всем опираемсЯ на  самих  стражей
законности... Ќаша в  высокой степени добропорЯдочнаЯ клиентура, поверьте, в
первую  очередь  озабочена общегосударственными соображениЯми...  интересами
внешней торговли, дипломатии...
     €  ресторатор "совершенно конфиденциально" дает мне  понЯть, что сейчас
во  внутренних  помещениЯх "Ђмбассадора"  в  более  интимной  атмосфере,  во
встрече Ќового года участвуют деловые люди с положением... хай сосайти!
     --  Ћсобенно гостеприимно  двери "Ђмбассадора" открыты длЯ  иностранных
гостей. ‡арубежные бизнесмены,  путешественники,  дипломаты -- наши желанные
клиенты. €  теперь их немало в наших залах, -- вновь осенЯет менЯ ресторатор
улыбкой своего оскала. "Љто улыбатьсЯ не умеет, пусть торговли не начинает",
-- гласит ЯпонскаЯ мудрость.
     €  Я вижу группу загулЯвших Янки, "тихих американцев", которые стоЯт  в
превосходственной позе иноземцев,  Явно чванЯщихсЯ иностранной  речью, своим
неумением произнести хотЯ бы слово по-Японски и заметно смущенных уважением,
которое   им  оказываетсЯ  по   "неведомой  причине".  Џрожорливые,   тупые,
самовлюбленные.
     € за идеализацией ресторатором импортированной алкогольной цивилизации,
за восхищением заморским просвещенным гением, распространЯющим благоденствие
и   фимиам   культуры,  возвышаетсЯ   чернаЯ   тень  наживы   на  спекулЯции
контрабандным джином, ослепленность блеском доллара, ровесником преступлениЯ
--  золотом: "„еньги, как будды,  сиЯют". ‚ глазах  его, выражающих  низкое,
раболепное,  жалкое  торгашество, одна  мысль  --  что  подаст  ему  богатый
господин, американскаЯ клиентура в "Ђмбассадоре"? —то перепадет протЯнувшему
руку? € кутЯщие  здесь  политиканы  и  дельцы, как ресторатор,  с  такой  же
протЯнутой  рукой  рассчитывают на подачку.  ќто те,  кто так подобострастно
чистЯт ботинки иностранному  капиталу. ‚се  сводитсЯ  к небольшому. Ћни лишь
тревожатсЯ о том, что  останетсЯ им, чем пополнЯтсЯ их кошельки  да сейфы, и
готовы изо днЯ в день постыдно поступатьсЯ национальными интересами, ползать
на коленЯх перед чужестранцами с бычьими шеЯми. "‡олото есть превосходнейшаЯ
вещь, из золота можно делать  власть,  а с  помощью власти, у кого она есть,
можно  сделать все, чего желаешь на свете". Љак говорЯт Японцы: "‡а деньги и
черта можно заставить служить".
     џ благодарю собеседника за внимание,  и он тотчас расплываетсЯ в улыбке
почтительного  гостеприимства  и  исчезает в  табачном  тумане, из  которого
поЯвилсЯ. ђассчитываЯсь с бартэндэром, Я  вежливо  отзываюсь о  рестораторе,
его безупречном американском акценте, элегантности...
     -- € негодЯи  часто  имеют хорошую осанку, -- не  без  чувства процедил
Японец  с  тонкими  музыкальными пальцами  и огромным рубиновым перстнем  на
мизинце,  привычным жестом выразительно  смахнув мокрое  пЯтно  на малиновой
стойке.  -- ‘ низшими  деспотичен, перед  высшими  по  земле  стелетсЯ,  как
циновка. ’акие, как говоритсЯ, и у начальства пылинки с бороды сдувают.
     --  Ћмэдэто,  с  наступившим  Ќовым годом!  -- поздравлЯю  Я бартэндэра
вместо прощальной фразы.
     --  Ћмэдэто годзаймас,  --  отвечает он  с  подчеркнутой  вежливостью и
делает традиционный поклон.
     ...  Љогда  утихли звуки африканского квинтета, вместо  монументального
негра  на  эстраде  возникла  женскаЯ  фигура.  Њертвенный  блик   неонового
прожектора  освещает  весь ее  невеликий  рост. ќкзотический  нарЯд  актрисы
мгновенно отзываетсЯ мириадами пламенеющих огней его стеклЯнных блесток. Џод
густым слоем грима и краски едва узнаетсЯ лицо молодой Японки. Ћна, кажетсЯ,
сделала   все,   чтобы  беспощадно   расправитьсЯ  со  всеми  признаками  ее
национального  своеобразиЯ  в угоду  подобиЯ заокеанским звездам. ђепертуару
певицы чужды, разумеетсЯ, Японские песни. ‚се исполнЯетсЯ ею на чужом Языке.
ќстетические вкусы изысканной клиентуры  "Ђмбассадора" требуют оригинального
английского  звучаниЯ.   ќта  жанроваЯ   певица  старательно  подражает  тем
исполнительницам  модных  голливудских  "твистов",  "медисонов",   чикагских
"хитов",  которые  из-за отсутствиЯ  у них всЯких  признаков  голоса поют  в
основном бедрами,  закатыванием  глаз  с  фальшивыми, наставными  ресницами.
Џевица подкреплЯла мелодию,  будто не  доверЯЯ ее выразительности,  странной
работой всего тела, вращаЯ корпусом, вибрируЯ конечностЯми.
     Ќе  успели еще  отгреметь  рукоплесканиЯ  и  нетрезвые,  сиплые выкрики
восторга,  вызванные  заключительными  судорожными  движениЯми  певицы,  как
раздались исполненные динамизма звуки латиноамериканского танца "пачанга". €
в сизом удушающем  смраде вновь началось неверное, пьЯное движение танцующих
силуэтов.
     Ќад   городом   неуемно   свирепствует   ненастье.   Џосле   удушливого
микроклимата  "Ђмбассадора"  мне кажетсЯ,  что  грозовые  раскаты  с  особой
Яростью сотрЯсают ’окио. …ще злее стал ветер на рассвете. € мне чудитсЯ, что
"темные начала" истошно гнусавЯт, завывают от ужаса...
     Ќад  черепичными крышами домов -- шквал брызг, как на гребне океанского
вала. “лицы заливают мутные потоки. Њедленно плывут по реке токийские такси,
и свет  их  фар  едва пробиваетсЯ сквозь  молочную  пелену дождЯ.  ‚иднеютсЯ
одинокие тени полицейских...
     ЌеприглЯден и мрачен ночной  ’окио.  Ћн  непохож на дневной  город.  Ћн
совсем  другой.  Ћсвещенный  мертвым  неоновым светом,  он  остаетсЯ  черным
городом. Ћгражденный высокими непроницаемыми  стенами, щитами,  затворами. ‚
нем все не  так, как при солнечном  свете.  ‚се в  глубокой тьме. € люди как
тени. —ерные люди в белых манишках. ‹юди черного мира.
     ‚спомнились стихи поэта китайской старины:

     € уже стихает ливень, --
     ‘квозь дождЯ сквозную сетку
     ’олько молнии сверкают,
     ‘ловно огненные змеи.
     ’ам, где власть терЯют горы,
     ’ам, где пагоды теснЯтсЯ,
     ѓде у берега речного
     ‹юди пьЯнствуют от скуки, --
     ’ам осенний ветер счастлив
     Љ поздней ночи разгулЯтьсЯ --
     € несет на правый берег
     ѓонгов Яростные звуки*.

     € Я  вновь  мысленно переношусь  в залитый Январским  сизоватым солнцем
кабинет Японского филолога, вспоминаю запомнившийсЯ мне разговор  с супругой
Ћхара сэнсэй.
     -- Њужчины по-прежнему, как и до войны, ходЯт едва ли не каждый вечер в
бары и  ночные  клубы, хотЯ  "из пороков самый большой  --  непотребство, из
добродетелей самаЯ высокаЯ -- сыновний долг", -- гласит ЯпонскаЯ  поговорка.
†ены остаютсЯ дома. Њногие Японки по-старому относЯтсЯ к  этому  безропотно,
открываЯ двери на рассвете, и с традиционной покорностью встречают мужей  во
хмелю... †енщины  никогда не считались чем-то  важным  длЯ Японцев, исключаЯ
самые необходимые случаи.
     Џеред моими  глазами  обычнаЯ сцена. Ћн,  повелитель  семьи, беспамЯтно
пьЯн после очередного  развлечениЯ  в  интимной компании,  едва вползает  на
порог дома. Ћна, покорнаЯ супруга, не вправе делать господину замечаниЯ, тем
более (посмела бы только!) устраивать семейные сцены.
     "‘энсэй, кажетсЯ, захмелел", -- произносит она с нежным участием.
     "‘о  дэс ка, неужто", --  с неизменной невозмутимостью отвечает супруг,
который не в состоЯнии поднЯтьсЯ на ноги и продолжает ползать на карачках.
     --  —то же может интересовать Японцев в современной  разновидности гейш
-- "баргерлз"  и "хостес", внимание которых, так называемый сервис, оплачено
самими же завсегдатаЯми ночных увеселительных  мест? Љакой смысл могут иметь
комплименты  этих  девиц,  которые  улыбаютсЯ  по  долгу   своей  "служебной
деЯтельности"?  €х  оплаченнаЯ вежливость  имеет  значение  лишь  длЯ  людей
безвольных, лишенных чувства достоинства...
     -- „а, но  эта  беспомощность разрушает единство семьи,  уродует жизнь,
калечит детей...
     -- € разве уважающие себЯ Японки не  находЯт, что лучше вообще не знать
семьи, чем на всю жизнь обречь себЯ на постыдное супружество...
     Ќе все,  однако,  так  мрачно,  времена  менЯютсЯ.  „ругими  становЯтсЯ
Японки. Ћни заставлЯют мужчин все чаще оглЯдыватьсЯ и задумыватьсЯ  над тем,
что неизбежно ведет к падению, к опустошенности.
     ’ђЂ„€–€€ € ’‚Ћђ—…‘’‚Ћ
        –‚…’Ќ›… ‹€‘’› “’ЂЊЂђЋ
     ‚ утренний  час  первого  ЯнварЯ  ’осио  сан  посетил менЯ  в небольшом
Японском домике, расположенном у  самого  морского побережьЯ. ќто был личный
визит, как того  требует  обычай,  с  новогодним  поздравлением.  ’осио  сан
выглЯдит  очень   празднично.  Ќа  нем  национальный  парадный  халат  цвета
древесного  углЯ с  длинными  просторными  рукавами, под  которыми виднеютсЯ
белоснежные отвороты,  и украшениЯми  на груди в  виде тисненых  позументов.
Ћпустив руки и  принЯв  смиренную позу, он  почтительно  сгибаетсЯ  в низком
традиционном  поклоне и  негромко произносит приветственную фразу:  "Ћмэдэто
годзай-мас!" -- "ЏоздравлЯю с Ќовым годом!"
     € торжественный  вид  гостЯ,  и классический  поклон, и  речеваЯ манера
’осио сан впечатлЯюще свидетельствуют об обычаЯх  национального своеобразиЯ,
о чувстве  такта, соблюдаемого во взаимоотношениЯх, общении в быту. € в этом
есть своЯ  мера. ‡десь протокольнаЯ сухость так же обеднЯла бы и была бы  не
оправдана, как излишнЯЯ сентиментальность.
     ‘вирепое  ночное  ненастье  к  утру  успокоилось.  Ќеуемное,  казалось,
буйство стихии совсем  улеглось. Ќаступило затишье,  благостный покой. ‘тало
"тихо, как после наводнениЯ".
     Ќевольно вспоминаютсЯ строки ѓонсуй, поэта Японского средневековьЯ:

     ‡лобный вихрь затих...
     ‚се, что от него осталось, --
     „альний шум валов.

     ѓигантский   ’окио   сверкает  вдали  своими  Яростными  отражениЯми  в
стеклЯнных  стенах банковских железобетонных  громад.  Џеред  моими  глазами
раскинулсЯ  далекий  горизонт: зеркальнаЯ  поверхность  воды почти незаметно
сливаетсЯ с небосводом. €  едва колышущаЯсЯ морскаЯ  даль, простирающаЯсЯ от
застывшего каменного побережьЯ, кажетсЯ выдержанной,  по слову живописца,  в
своем цвете, в своем  неповторимом освещении и  воздухе. —ерез открытую раму
окна в комнату доноситсЯ сырой запах только  что  выловленной свежей рыбы --
исконный запах Японского рыбацкого поселка, приморских деревень.
     ‚ сельской местности, в  глубинных префектурах и в  прибрежной  полосе,
где Японские крестьЯне самым  первобытным, прадедовским способом вычерпывают
воду из  источников и колодцев при помощи "старой дубовой бадьи",  в простом
народе живет  древний традиционный обрЯд --  наполнение первой бадьи  воды в
новом  году.  Џримечательно,  что  эта  "вакамидзу"  --  "молодаЯ  вода"  --
прекрасно   воспета  Японскими  поэтами   и  народными   сказителЯми  многих
поколений. Њидзу, в особенности чистаЯ родниковаЯ вода -- природный источник
жизни  и  здоровьЯ, неизменно  вызывала  у Японцев  чувства признательности,
благоговейного поклонениЯ.
     Џо очень древнему обычаю, Японские крестьЯне поднимаютсЯ  в первый день
нового  года  на самой заре,  вместе с  солнцем, умываютсЯ  "молодой водой",
облачаютсЯ в новые праздничные кимоно и всей  семьей во главе со старейшим в
роду  собираютсЯ  в лучшей  комнате своего дома.  ‡десь,  под  кровом  своих
предков,   они   чинно  обмениваютсЯ  новогодними   поздравлениЯми,  добрыми
пожеланиЯми и,  дорожа новогодним  мгновением, чтобы  испить  "живой  воды",
мирно угощаютсЯ  "фукутЯ" -- "чаем  благополучиЯ".  Ћн  готовитсЯ  из свежей
ключевой  воды  в  старинной  бронзовой   или  чугунной  посуде,  безупречно
вычищенной внутри и с густым слоем сажи, закопченной на огне от долголетнего
пользованиЯ.  Џьют  сельчане  обычно зеленый  чай в виде  засушенных листьев
темно-зеленого  оттенка  или  напиток  из  специально  обработанных  морских
водорослей,  богатых йодистыми  веществами и минеральными  солЯми. Џри  этом
подаютсЯ  особо  приготовленные   просоленные   абрикосы.  ‘  древней   поры
считаетсЯ, что зеленый чай и острые маринованные абрикосы и сливы, благодарЯ
их  целебным  свойствам,  оберегают  человека  от  разного  рода  недугов  и
болезней. "„рузьЯ что маринованные  сливы: чем старше, тем лучше", -- гласит
ЯпонскаЯ поговорка.
     ‘  нашей  мансарды, несколько  возвышающейсЯ над остальными строениЯми,
открываетсЯ  широкаЯ окрестнаЯ  панорама. ЋбаЯние своеобразной природы  этих
мест,  их  неизъЯснимаЯ   атмосфера,  близкое  дыхание   океанской  громады,
неугомонный   морской   плеск  --   все   это   наполнЯет   сердце  какой-то
мечтательностью, чувством благоговениЯ.
     €ногда нам кажетсЯ, что мы плывем на парусной Яхте и над нами возникают
все новые светЯщиесЯ  облака, белоснежные и  лучистые, легко  и стремительно
уплывающие на север, к невидимым причалам, родной сибирской дали.
     ’осио  сан, напомнив  о нашей новогодней  встрече  прошлой ночью в доме
Ћхара  сэнсэй,  с  отменной  вежливостью  выражает  удовольствие  по  поводу
сердечности   атмосферы  и  интересного  собеседованиЯ.  Ћн  также  передает
благодарность от Ћхара сэнсэй  за честь, котораЯ была оказана его дому нашим
вчерашним визитом к ученому.
     ‡атем  ’осио сан  приносит из гостиной  комнаты привезенный им шелковый
платок -- фуросики, расписанный  стилизованными иероглифами, и, развЯзав его
ловкими движениЯми пальцев, извлекает небольшой бумажный свиток.
     -- Љ  Ќовому году, -- спокойно  замечает  он, -- в џпонии с давних  пор
принЯто  издавать  традиционные  календари  с  разнообразными   сюжетами  --
историческими, литературными, художественными. ‚месте с моими  коллегами нам
удалось  напечатать вот  этот скромный альбом в старинной технике гравюры на
дереве.  ‚  нем  воспроизведены  некоторые образцы  произведений  одного  из
наиболее  одаренных  Японских художников  восемнадцатого  столетиЯ  “тамаро,
крупнейшего   представителЯ   искусства  “кие-э   (буквально   --   "картины
повседневной жизни").  Џо  старинному обычаю, в  духе  поэзии дружественного
привета,  такие  календари  Японцы  посылают  близким   им  людЯм  вместе  с
новогодним поздравлением.
     Ћ Японских  календарЯх, их многообразии и красочном оформлении мне было
известно давно. Џриходилось слышать и об удивительной  привЯзанности Японцев
к  месЯцеслову. ‡апомнилось  как-то прочтенное короткое стихотворение •исуда
„зиро, современного поэта џпонии:

     "‚се пожитки перевезены".
     Ђ глЯдишь, -- и везти-то было
     Љалендарь один со стены!

     ‚плоть  до  семнадцатого столетиЯ, поЯснЯет далее ’осио  сан,  Японское
изобразительное искусство оставалось почти  исключительно привилегией высших
классов  и было в значительной  мере ограничено сюжетом  китайских пейзажей,
цветов, легенд и различных предметов, непосредственно не свЯзанных с  жизнью
народа, его  повседневным  бытом и деЯтельностью.  Љ этому следует добавить,
что моральное воспитание в џпонии  уже с  самых детских  лет было  неизменно
подчинено идее  социальной изолЯции, сословного обособлениЯ. ’ак создавались
придворные и аристократические  традиции, формировавшие чувство  социального
превосходства, обоготворЯвшие и идеализировавшие образ правителЯ, свЯщенного
императора. Њежду тем все нараставший интерес народа к прекрасному неизбежно
привел к требованию отображениЯ в Японском  искусстве народной жизни, личной
и общественной. ‚ результате в художественном  творчестве все заметнее стала
изображатьсЯ обстановка  повседневной  жизни  людей  и  обычные  сцены, а не
абсолютнаЯ заоблачнаЯ действительность в  виде буддийской  нирваны; все чаще
стали поЯвлЯтьсЯ  смелые  композиции,  новые  графические приемы  в  технике
гравюры. Џроцесс  демократизации  изобразительного  искусства в существенной
степени  обусловливалсЯ ростом и активизацией в  общественной жизни третьего
сословиЯ.  ѓравюра  “кие-э  в  период  ’окугава  (1603--  1867),  ЯвлЯвшийсЯ
последним этапом феодальной  истории џпонии, отображала настроениЯ и чувства
трудового населениЯ  городов -- ремесленников,  всевозможных  слуг  торговых
домов, а также их хозЯев -- купцов. ќтим объЯснЯетсЯ и то, что,  помимо иных
образов и героев,  излюбленными темами Японских художников  тех дней были их
современники, в том числе актеры театра Љабуки, красавицы из чайных домиков,
куртизанки,  гейши.   €  картины  на  эти  сюжеты  приобрели  необыкновенную
популЯрность. Ћни были доступны народу и заменЯли дорогостоЯщие произведениЯ
живописи.
     ѓоды  жизни  в  џпонии помогли  мне узнать, что  ЯпонскаЯ гравюра имеет
древние  традиции. ‹итературные памЯтники свидетельствуют о том, что техника
гравюры  применЯлась  еще  в   восьмом  веке  длЯ  изготовлениЯ  иллюстраций
буддийских  сутр, а  также длЯ размножениЯ  храмовых  текстов. Ќа протЯжении
столетий  техника  гравюры   совершенствовалась  и   обогащалась,  достигнув
наивысшего  уровнЯ в XVII--XVIII веках.  €менно в этот период  ксилографиЯ в
творчестве мастеров “кие-э приобретает значение  изобразительного искусства,
в  основе  которого лежат  определенные  эстетические  принципы  и  взглЯды.
‡наменательно, что в произведениЯх крупнейших мастеров  “кие-э того периода,
прежде всего талантливейшего художника Њоронобу, которому принадлежит особаЯ
заслуга в  развитии художественных выразительных средств  гравюры на дереве,
характеры и образы современников стали занимать едва ли не главное, основное
место.
     ‘реди многих мастеров того периода  одно  из  почетных мест принадлежит
Љитагава  “тамаро (1753--1806), который, пожалуй, на голову выше  стоит  над
своими  современниками  по технике  созданиЯ средствами  гравюры  прекрасных
портретов  Японок.   Ћн  ЯвлЯетсЯ   основоположником  глубоко  оригинального
творческого стилЯ, за  которым  утвердилось имЯ художника. “тамаро  приобрел
настолько широкую популЯрность не только в џпонии, но далеко за ее берегами,
что, когда речь заходит об искусстве “кие-э, посвЯщенном созданию прелестных
образов  Японок, имЯ “тамаро всегда заслуженно называетсЯ первым, хотЯ,  как
все  знают, с этим жанром  тесно  свЯзаны также имена таких  художников, как
•окусай,  Њоронобу,  •арунобу,  •иросигэ  и  множество  других. Ќа  тридцать
восьмом году жизни “тамаро начал писать новые женские образы, сосредоточиваЯ
внимание  главным  образом   на   изображении   привлекавших   его  наиболее
характерных лиц Японок, которые, как об этом свидетельствует историЯ, искони
третировались  в  социальной  и  семейной жизни џпонии.  •удожником  созданы
дивные галереи портретов, собранных в альбомах "–ветные изображениЯ северных
провинций",  "‚ыбор  песен",  "‡наменитые  красавицы  шести  лучших  домов",
"Ѓольшие головы",  "„есЯть красавиц",  "џмауба  и Љинтаро", "ђыбаки  Ђваби",
"елководство"  и  др.  € даже наиболее  талантливые  портретисты  не  могли
сравниватьсЯ с  “тамаро  в изобразительном мастерстве, в передаче внутренней
красоты  женщины, ее  истинного благородства. Ћн глубоко понимал  психологию
Японок  и  умел  талантливо  выразить  в  своих цветных гравюрах  на  дереве
свойственную им физическую и душевную утонченность. „лЯ “тамаро это  было не
только  поэтическое  восприЯтие  действительности. ќто  был  путь к наиболее
полному раскрытию жизни человека.
     €з Японских книг Я узнал, что некоторые работы “тамаро навлекли на него
серьезное  негодование  современных   ему  правителей.  ‚  них  --  чудесное
соединение пафоса прекрасного и сатиры,  благородства  и  унижениЯ, сурового
нравоучениЯ,  чарующей  лирики.  Ќо  цветные  листы   его   Явились  вызовом
господствующим  кругам: в них они скоро обнаружили бичевание свойственных им
ханжества, лицемериЯ, мелкого  снобизма. ‚ этих гравюрах  “тамаро содержалсЯ
своеобразный  социальный  комментарий,  выраженный в художественных образах.
€менно  “тамаро, пожалуй, Ярче, острее и более, чем другие мастера  гравюры,
обращалсЯ  к современной ему  жизни,  к существовавшей реальности, характеру
людей,  поведению  человека  в  различных социальных  условиЯх. €  в  глазах
правителей это выглЯдело как неслыханнаЯ наглость со стороны верноподданного
императора.  “тамаро, как свидетельствуют  исторические  источники, все чаще
возвышал голос, возмущалсЯ. …му  трудно было работать.  Ќе  хватало воздуха.
•удожник остро  ощущал  дыхание  времени,  настроениЯ переживаемой эпохи. Ћн
искал облегчениЯ людских страданий. Ќо отравленной была всЯ атмосфера. € вот
в   начале  годов  Ѓунка*  (1804--1818)   “тамаро   был  заточен  в  тюрьму.
Ќепосредственным поводом ареста художника Явилась  остраЯ сатира, которую он
применЯл  часто   и  смело   против  тиранствовавшего  сегуна,   феодального
диктатора.  …го преступление --  в  жгучей ненависти ко  всему  подлому.  Ќе
всегда  страной  правит  разум.  €  враги  вольнодумного  живописца  Яростно
домогались удовлетворениЯ своего властолюбиЯ, своей  алчности и  жестокости.
‹ишение  свободы,  глубоко угнетавшее  художника, потрЯсло  и деморализовало
его, привело к смерти в 1806 году, в возрасте 53 лет.
     †изнь  “тамаро  трагически  оборвалась   в  расцвете   его  творческого
таланта*. Ћ нем можно сказать словами Японской народной поговорки, что жизнь
его поистине -- свеча на ветру.
     ‘мерть  художника  не  позволила  завершить  многое  из задуманного.  ‚
известной степени  к “тамаро  относЯтсЯ  слова его современника, гениального
•окусаЯ: "‚се то,  что Я сделал  до 70  лет,  не стоит принимать  в  расчет.
’олько  в  возрасте  73 лет Я приблизительно стал понимать истинное строение
природы:  животных, трав, деревьев,  птиц, рыб и  насекомых.  Љ 80  годам  Я
достигну еще больших успехов. ‚ 90 лет Я проникну в тайны вещей. Љ 100 годам
Я сделаюсь чудом, а когда мне  будет 110  лет, каждаЯ  моЯ линиЯ, каждаЯ моЯ
точка  --  все  будет  совершенным.  џ  прошу  тех, кто  увидит менЯ  в этом
возрасте, посмотреть, сдержу ли Я свое слово".
     •окусай, как и “тамаро, не дожил до тех дней, о которых так вдохновенно
мечтал, хотЯ и умер в возрасте 89 лет.
     Ћднако, по  словам  известного  Японского  ученого Љода Ќариюки  в  его
сочинении  "Ћ  радости и наслаждении", одни живут, будучи мертвыми,  другие,
умерев, живут.
     €   художественное  наследие  “тамаро,  в  творчестве  которого   Яркое
выражение нашли  тревоги и  поиски,  буйное  своеволие вожделений и щедрость
чувств, не оказалось похоронено под  осыпью лет. ‚ цветных листах “тамаро --
мышление  художника,  пространственное  воображение,  чувственное  познание.
‘озданные им образы сохранились до наших  дней как  свидетельство обретенной
художником  правды.  Ћн обнаружил  свое  понимание,  где  пролегает  путь  к
человеческому благородству, достоинству и счастью, и  Явил нам приметы этого
пути.
     Ћбщепризнано, что произведениЯ Японских  художников XVIII  столетиЯ,  в
том  числе  “тамаро,  оказали  весьма  сильное  влиЯние  на  изобразительное
искусство …вропы середины  XIX  века, в  особенности на  искусство  ”ранции.
€менно у Японских мастеров учились  многие европейские  импрессионисты. ќто,
несомненно,   расширило  эстетические  представлениЯ,  базировавшиесЯ  ранее
главным  образом  на  определенных  канонах  прекрасного античной  ѓреции  и
европейского ђенессанса.
        ЋЃђЂ‡› џЏЋЌЋЉ
     Ѓережно  развернув календарный свиток, ’осио сан кладет  его на стоЯщий
передо мной  низкий полированный столик с резными, сильно изогнутыми ножками
в  виде  чешуйчатого  дракона.  “тонченность вкуса  наглЯдно  сказываетсЯ  у
Японцев даже на самых  простых предметах  повседневного обихода. ЊЯгкий свет
лампы  сквозь  матовую  бумагу  падает  на первый  лист альбома  “тамаро  --
"Ћ-сегацу"  --  "Џраздник  Ќового  года".  € перед моими  глазами  возникает
прекрасное:  целый  мир  страстей,  надежд,  желаний.   •удожник  извлек  из
сердцевины красок и света дивный образ Японки и подарил его времени, подарил
его нам,  неведомым и далеким  потомкам, движимым такой же, как и он, жаждой
вечно живого, прекрасного.
     -- ќтот портрет, -- поЯснЯет ’осио  сан, -- взЯт нами из серии рисунков
“тамаро под  названием "‘емь  женщин  за  туалетом". ‘южет  картины поражает
своей простой повседневностью. †енщина в кимоно строгого рисунка смотритсЯ в
зеркало,  заботЯсь об  изысканности  своей  прически.  Ќо  эта  тематическаЯ
незатейливость,  как  очевидно, позволЯет художнику  запечатлеть один из тех
моментов,  когда   наиболее   непосредственно  обнаруживаетсЯ  женственность
Японки,  непринужденное ее обаЯние.  Џри  этом художник  великолепно выразил
прекрасные черты  лица  в  двух  планах  --  фронтально,  через отражение  в
зеркале,  и  анфас,   создав   таким  образом  интересную  и  необыкновенную
композицию.  „лЯ творчества “тамаро весьма характерна поразительнаЯ зоркость
глаза,  способность  проницательного,  цветового  видениЯ.   €менно  этим  в
значительной  степени  обусловлено  создание  им   портретов   выразительной
психологической и художественной формы.
     ’осио  сан  продолжает  свой  рассказ  о  большой  силе  эмоционального
воздействиЯ  портретного искусства  “тамаро,  отмечаЯ  в  нем и  присутствие
мысли,  и  своеобразие   средств   выражениЯ,   и  пластичность  формы.   Ћн
подчеркивает,  что  “тамаро  стремилсЯ  не вырисовывать,  не  изображать,  а
воплощать, выражать. Џеред нами  раскрываетсЯ  физическаЯ красота  человека,
конкретные особенности его состоЯниЯ, богатства движениЯ.  ѓлЯдЯ  на гравюры
“тамаро, мы как  бы испытываем внутреннее желание психологически доосмыслить
образ, созданный художником, глубже понЯть его нравственный смысл.  € краски
и бумага  гравюры в творчестве “тамаро -- это, конечно, не просто сырье, над
которым   он  трудилсЯ;  это  раньше   всего  органическаЯ   коммуникативнаЯ
взаимосвЯзь художника с жизнью, эпохой, народом.
     --  —увство  непереносимой  горечи  и  отчаЯниЯ,  терпеливаЯ  кротость,
выраженные в глазах  юной  красавицы,  --  продолжает  ’осио сан,  показываЯ
цветную гравюру,  созданную  “тамаро  по мотивам  драматических  баллад,  --
символически  раскрываютсЯ  художником с  помощью  черного  и  белого  тонов
капюшонов, покрывающих головы героев.  ‚любленные, под  гнетом необходимости
приучившие себЯ к одиночеству и своеобразной нелюдимости, гонимы жестокостью
семейного домостроЯ.  “ них  нет выбора. Ћсталось  одно -- под покровом ночи
навсегда покончить с собой,  как только будут одновременно загашены бумажные
фонари "Ћдавара-тетин" девушкой и ее возлюбленным.
     Ђ рЯдом  с гравюрой на  желтом фоне выписаны  черной  тушью поэтические
строки. Ћни чем-то напомнили мне слова поэта уже нашего времени:

     ‚незапный крик, исполненный печали,
     Ѓездушной птицы из осенней дали, --
     ’ы знаешь ли?
     †емчужину, скользЯщую на дне
     ‚ предутренней нахлынувшей волне, --
     ’ы знаешь ли?
     ‡везду, скользЯщую в глубинах мрака,
     ѓде не найти ни образа, ни знака, --
     ’ы знаешь ли?
     € первый звук в нетронутой тиши,
     „рожанье стрелы".Џримечательно, что во времена ќдо,
     к
     ак в старину  называлсЯ город ’окио, поЯснЯет  Ћхара,  стрельба из лука
"хамаюми" была излюбленной игрой  детей в новогодний  праздник. ‘лово "хама"
обозначало мишень, сделанную из соломенной веревки, а "юми" -- лук. ‘трельба
из лука, который в средневековой џпонии ЯвлЯлсЯ основным  видом оружиЯ, была
особенно  популЯрной  игрой  молодежи  вплоть   до  конца   эпохи   ’окугава
(1603--1867). ‚ свое времЯ Японские воины пользовались привилегией  начинать
древний обрЯд стрельбы из лука на новогоднем фестивале. ‚ наших исторических
памЯтниках отмечаетсЯ, что возникновение ритуала стрел
     ьбы  из лука относитсЯ  к Январю  1185 года  и свЯзываетсЯ  с  Љамакура
Ѓакуфу,  верховным органом управлениЯ страной, созданным Њинамото Ёритомо --
первым сегуном џпонии. Џервоначально слово "хамаЯ"  означало лишь  "стрелу и
мишень", но  впоследствии, когда "хамаЯ" стала применЯтьсЯ в храме –уругаока
•атиман и получила  письменное иероглифическое  выражение, "хамаЯ" приобрела
значение "разЯщей дьЯвола стрелы".-- ђазумекартины, представлЯЯ собой как бы
поэтический   комментарий,   то  каллиграфическое   мастерство   великолепно
гармонирует с графическим искусством ксилографии.
     …два  ли  в  художественной  жизни  какой-либо  страны,  помимо  ЉитаЯ,
взаимосвЯзь литературного и  изобразительного творчества, поэзии и  живописи
проЯвилась столь органически и с такой  глубокой взаимной проникновенностью,
как это мы наблюдаем в џпонии. ‚ этом специфика  и  особаЯ  притЯгательность
Японского художественного творчества.
     Џодлинно поэтические  произведениЯ выдающихсЯ Японских художников слова
воспринимаютсЯ  подобно  картинному  изображению,  но  без  зримых  форм,  а
живопись --  как поэзиЯ с видимыми формами. •удожественнаЯ литература вместе
с тем призвана изображать по преимуществу действие, развитие, процесс, тогда
как средствами живописи должны воплощатьсЯ различные состоЯниЯ или положениЯ
предметов  и Явлений окружающей  жизни. "‹итератор... не только пишет пером,
--  но  -- рисует  словами,  и рисует не как мастер  живописи,  изображающий
человека  неподвижным, а пытаетсЯ изобразить людей в непрерывном движении, в
действии,  в бесконечных столкновениЯх между собою, в борьбе классов, групп,
единиц"*. Џри  этом ЯвлениЯ и предметы осваиваютсЯ в литературном творчестве
не непосредственно, не прЯмолинейно,  а  через  соответствующее  восприЯтие,
действие. € разве не примечательно, что  в поэтическом арсенале присутствуют
все непременные составные элементы живописи?
     •арактерна стремительнаЯ сила  и выразительность линии каллиграфической
надписи. Ћна столь же насыщенна, свободна и размашиста, как и линиЯ гравюры,
несущаЯ особую эмоциональную нагрузку, конструктивно  участвующаЯ в создании
художественного образа. Ћна исполнена той же  динамичности, ритма, движениЯ,
живой атмосферы.  ‹иниЯ  каллиграфической  живописи, в  сущности, заложена в
первооснову  графической техники,  в  самую  сердцевину Японского  искусства
“кие-э. ‚заимосвЯзь живописи и каллиграфического творчества, истоки которого
восходЯт к глубокой древности  и которое  развивалось вместе с формированием
иероглифической  письменности,  ЯвлЯетсЯ,  быть  может,  как   ни   в  какой
зарубежной графике, глубоко органической, нерасторжимой.
     ‚глЯдываЯсь   в  изображенные   на   гравюре   лица,   в   их  цветовую
интерпретацию, Я  чувствую  какое-то  необыкновенное  сочетание реальности и
условности. ‚ этом как бы обнаруживаетсЯ эстетический идеал “тамаро, который
видел его  в воплощении красоты. ќто сочетание реального и условного создает
в картинах нечто непостижимое,  магическое. € вместе с тем  портрет вызывает
ощущение цветного равновесиЯ, непринужденной, живой интонации.
     --  –вет в  портретной  гравюре “тамаро,  --  замечает ’осио сан, будто
разгадываЯ  мое  раздумье, --  это  волшебство,  чародейство.  Ћдаренный  от
природы  умом  тонким и проницательным,  он не знал  усталости в  постоЯнном
труде  в поисках  источников  вдохновениЯ  и творчества.  …два  ли  до  него
кто-либо придавал такое  значение свету  и цвету. –вет  у него  в  синтезе с
линией  может  образовать бесконечное  многообразие  оттенков, придаваЯ  его
работам сказочное  очарование.  –вет  в гравюрах “тамаро дает  представление
пространства, объема, глубины. –вет способен  служить магическим украшением,
декоративностью.  Ќо  в  каждом портрете  краски  он применЯл  крайне скупо,
передаваЯ  цвет как  творческую  силу,  создающую новое  воображение,  новые
представлениЯ  и  ассоциации.   –вет  постоЯнно  несет  в  картинах  “тамаро
настроение поэтической мечтательности, интимности, романтики...
     ‘воим  высоким  мастерством  художник,  сумевший  так  приблизить  свое
творчество  к  жизни,  показывает  нам,  что  подлинное  искусство длЯ  него
основано  на лучших традициЯх прошлого, на усвоении опыта древних, у которых
главное -- не краски, а линиЯ,  изысканность линии. Љраски  не занимали в их
работах  первостепенного  места,  им  отводилась  подчиненнаЯ роль.  “тамаро
усматривал длЯ себЯ совершенный  образец в работах древних мастеров, которые
неизменно подчеркивали и культивировали благородную простоту  линий,  высоко
ценили синтез линии и цвета.  € в этом стремлении к предельной законченности
нельзЯ не видеть торжества преемственности поколений.
     џ слушаю рассказ ’осио сан  о цветовой гамме Японского художника, и мне
вспоминаютсЯ  стихи "–вета" ђасула ђза,  народного поэта  Ђзербайджана.  € у
него  каждый  цвет  осмыслен, исполнен  особого  содержаниЯ:  каждый из  них
"вестник печали и вестник  надежды, траура вестник и  вестник мечты". € поэт
ђасул ђза, так же как художник “тамаро, отмечаЯ, что "краски приходЯт в наши
сердца,  подобно  цвету  холодному  или  жаркому, краски памЯть  нашу будЯт,
краски  чувства  наши будЯт", подчеркивает, однако,  что "если ты не  видишь
глубже, краска просто краской будет".
     --  Ћбратите внимание, -- увлеченно повествует ’осио сан, предлагаЯ мне
полюбоватьсЯ  изображением  прелестной Японки на апрельском листе календарЯ,
--  на  картину  из  серии  "‘овременные  красавицы  в  Ёсивара"*.  Ћдна  из
существенных особенностей этой картины состоит в том, что художник, создаваЯ
образ героини, не ограничилсЯ традиционной рамкой картины, а намеренно вынес
часть  натуры за черту желтого фона. ‚  дальнейшем этот  прием,  казалось бы
элементарный по  своей простоте, стали применЯть многочисленные художники, и
вскоре  он  приобрел  значение  эстетической  нормы.   ‡аметьте  далее,  что
благодарЯ выбранному повороту лица  и найденному “тамаро изгибу рук героини,
автору  удалось  показать  здоровое  физическое обаЯние  и  красоту  Японок.
Џримечательно,   что   в   этом  произведении   “тамаро  использует   весьма
ограниченные  цвета  и,  несмотрЯ  на  эту  лаконичность красок,  добиваетсЯ
зримого усилениЯ  выразительной эффективности. ќтот художник, кажетсЯ, более
всего  стремилсЯ  к  чистоте линий, и  его цветнаЯ гравюра  порой похожа  на
раскрашенный рисунок.
        ђЋ„Ќ€Љ€ Џђ…ЉђЂ‘ЌЋѓЋ
     €зысканность  и ритмичнаЯ законченность  композиции,  тонкость рисунка,
колоритность,  удивительно  простое  сочетание  цветов  создают  впечатление
реальности, художественной точности  произведениЯ. Ќевозможно не восхищатьсЯ
свежестью и глубокой оригинальностью  созданной “тамаро галереи изумительных
портретов Японок. ‚ них нет назойливой морали, нет пустого украшательства, а
присутствует  прелестнаЯ и печальнаЯ, простаЯ и  голаЯ правда. ‚о всем  этом
нельзЯ  не заметить, что “тамаро в высокой степени присуще чувство пропорции
и соразмерности. € мы видим,  что  даже самое  обыденное, повседневное может
стать  могучим  источником вдохновениЯ, если,  разумеетсЯ,  здесь  возникнет
встреча с поиском художника.
     ‘южетами  длЯ  картин “тамаро  служили  наблюдаемые  художником ЯвлениЯ
окружающей его обстановки, но прежде  всего  наиболее примечательные  образы
Японок,  их  быт,  каждодневные  интересы,  заботы,  во