лнениЯ.  Ћн  пытливо,
мучительно,   порой   исступленно  искал  решениЯ,  нужной   выразительности
графических  средств,  пластических  линий.  €  нередко художник,  буквально
истерзанный, пробивалсЯ к  простой истине своего поиска. ‚зглЯните теперь на
этот  портрет  "Џрачки",   столь  увлеченно  занЯтой  стиркой   кимоно.  Ћна
изображена в типичных длЯ  ее промысла  условиЯх:  деревЯнное  бочкообразное
корыто,  примитивнаЯ бадьЯ длЯ воды, низкаЯ приземистаЯ  скамеечка,  дощатые
колодки на ногах с широкой  парусиновой перемычкой. ‚место нарЯдной прически
ее  волосы  покрыты самым  обыкновенным  косыночным тюрбаном -- без  всЯкого
рисунка, без цветов и украшений. Ћна в  очень ординарном  халате,  ничем  не
примечательных просторных шароварах. € при всем этом “тамаро смог разглЯдеть
своим  пытливым, ищущим глазом необыкновенное обаЯние женщины в ее  наиболее
прозаическом занЯтии. Џрекрасные ее черты обнаруживаютсЯ в характерной позе,
в  облике внезапно повернутого лица, на котором запечатлены  робость, легкое
волнение; в мЯгких  округлых линиЯх  фигуры, проступающих через легкую ткань
ее одежды. Џластичность и образность --  первооснова в портретном творчестве
“тамаро.
     ЏросматриваЯ  позже  гравюры других мастеров, Я узнал, что тема  прачек
привлекала  внимание  многих  Японских   художников.  ‚еликолепнаЯ   гравюра
"Џрачки"  принадлежит  кисти  •исикава Њоронобу, включеннаЯ им в альбом "‘то
изображений женщин этого  бренного  мира"  (1681).  €  здесь  крупным планом
показана  женщина,  занЯтаЯ  стиркой.  ’а  же  незатейливость  обстановки  и
окружениЯ. ‚о всем обнаруживаетсЯ обыденность и простота будничного занЯтиЯ.
“дивительнаЯ  лаконичность  изобразительных  средств.  Ќи  единого  лишнего,
неоправданного  штриха.  Ќо  именно   в  этой  незатейливой  повседневности,
безыскусственной  непосредственности  художнику удалось  скупыми  средствами
гравюры  раскрыть  подлинную, земную прелесть человеческого бытиЯ и показать
обаЯние женщины, котораЯ,  быть  может, с  виду несколько  грубовата,  но  в
действительности  обладает  неисчерпаемой  жизнедеЯтельностью   и   душевной
щедростью.  •удожник по-своему  выражает  простую истину, что  в  народе,  в
природе   трудового   люда   редко   наблюдаютсЯ   скаредность,    жадность,
стЯжательство, стремление к счастью на чужой  беде. ‚о всем облике прачки --
радостное  чувство, которое она  испытывает от своего занЯтиЯ,  в  житейских
своих   заботах  не  только   о  себе.   ‚зор  невольно  останавливаетсЯ  на
выразительности действий,  ритме движений стирающей женщины, что достигаетсЯ
поразительным владением линией, сильной, уверенной, размашистой.
     •арактерно, что  в работах  Японских графиков довольно  нередки  сюжеты
труда городских и сельских жителей.  Џри этом  они насыщены обаЯнием любимой
художниками “кие-э повседневной действительности, ощущением  чистого  света,
изЯществом.   ЏолихромнаЯ   гравюра  "Ћчистка   хлопка"   ‘удзуки   •арунобу
(1725--1770),  на которой изображены  сидЯщаЯ  за  простым домашним  станком
девушка,  а рЯдом  с  ней  склонившаЯсЯ  над мастерицей подруга  с  плетеной
корзинкой в руках, глубоко лирична, интимна. Њы видим простых,  очень земных
Японок в домашней обстановке, за самым повседневным занЯтием. € вместе с тем
перед нами необыкновенные,  прекрасные,  по мысли  автора,  идеальные образы
Японских женщин, в которых передано поэтическое видение художника.
     ‚еликолепнаЯ по замыслу и  настроению  гравюра  на  тему  о  всесилии и
благородстве  труда безвестного  мастера хранитсЯ в моей коллекции. •удожник
увидел в  обычной  действительности  страны,  в жизни Японских  земледельцев
поразительную картину  многотрудности  и самоотверженности их существованиЯ,
неистребимость человеческой  борьбы,  извечность сражениЯ  с силами  стихии.
ѓравюра запечатлела возделывание Японскими крестьЯнами рисовых плантаций под
беспощадно посылаемым на  землю неумолимым зноем.  Ѓезжалостно  палЯщие лучи
иссушили,  начисто  испепелили  поле,   и   только  люди   своим  упорством,
всепобеждающим  усердием  способны  одолеть ниспосланное  на  них  бедствие.
Ќевольно  сочувствием  проникаешьсЯ к  этим  труженикам, сжигаемым  Яростным
огнем.  ‘трашен,  невыносим вид покрытой глубокими  трещинами  от солнечного
жара земли, обезвоженной, иссушенной. Њалейшее прикосновение превращает ее в
пыль, мельчайшую пудру, образующую  столбы и тучи в минуты степных вихрей. €
хотЯ  в  гравюре  нет зримых  свидетельств конечных усилий  крестьЯн, она не
оставлЯет  сомнений в  оптимизме  труда,  в  победе  человека  над  пагубным
ненастьем, в благостном его торжестве.
     Ђ  на другой цветной гравюре того же, оставшегосЯ безымЯнным, художника
по  закону  контраста  запечатлен  труд  Японских  земледельцев  в час иного
бедствиЯ  --  водной стихии, неумолимого тропического ливнЯ, который  грозит
снести  неокрепшие побеги  рисовой  рассады.  Ќа черно-зеленых  полЯх, точно
вкраплены пригнутые к земле крестьЯне. Ћни под "амигаса"  --  большими,  как
велосипедные  колеса,  широкополыми  шлЯпами  из  плетеного  бамбука. ‚место
плащей  их  спины  и  плечи  покрыты  соломенными  накидками.  ‹ишь  изредка
виднеютсЯ бронзовые  плоские  лица  и  темно-коричневые руки, почти до  плеч
уходЯщие в воду. Ќекоторые крестьЯне до поЯса погружены  в жидкую болотистую
глину.  Ѓудто  врытые в землю, они собою  разрезают ее, как  плужный  лемех,
вылавливаЯ и спасаЯ рассаду. € здесь,  как  и  в гравюре засухи, присутствие
той  же  уверенности,  оптимизма,  господства человека  над  разбушевавшейсЯ
стихией. ‚  этом одна  из  примечательных  характеристик  художников “кие-э,
которые  изображали в своих  гравюрах человека в  органической взаимосвЯзи с
живой  природой, с  ее  благостными  и губительными  ЯвлениЯми, в  активной,
неустрашимой борьбе труженика, созидателЯ, покорителЯ сил ненастьЯ и зла.
     Ћсобенно  колоритны   в  этом  отношении  красочные  гравюры   •окусаЯ,
создавшего  в  жанре пейзажа и человека  такие,  например,  ксилографические
альбомы,  как  "‚одопады", "Њосты", "1000 видов морЯ".  ‚ этих  великолепных
работах  художника Ярко и многообразно раскрыт  труд людей -- ремесленников,
крестьЯн,   рыбаков,  их  созидательные  усилиЯ,   настойчивость,  упорство,
целеустремленнаЯ волЯ.
     ‚ прославленной гравюре "ѓора ”удзи в Ясную погоду" (из серии "36 видов
”удзи") •окусаю удивительно  своеобразно удалось передать тончайшие цветовые
звучаниЯ. Џри необыкновенной простоте, с какой  воспринимает  •окусай родную
природу,   окружающий   повседневно   мир,  здесь  во   всем  обнаруживаетсЯ
восхищенный  взглЯд. ‚  пейзажных  гравюрах  художника --  мудрость  великой
простоты,  поэтическаЯ  взволнованность,  красочные  сочетаниЯ.   €  в  этом
слышатсЯ отзвуки  чувств,  настроений,  которые волнуют  нас, тревожат  наше
воображение, мысль.
     ЉлассическаЯ  ЯпонскаЯ  живопись  "китайской  школы"  обычно   выражает
грандиозность и  величие  природы.  Џри  этом  пейзаж  представлЯет собой не
натуралистическую  передачу  конкретных  черт  определенной  местности,   но
обобщающий, типический образ Японской природы. € человек здесь, как правило,
изображен не крупным  планом,  не  доминирующей фигурой, а в  виде одинокого
отшельника  у своей  едва заметной хижины, у горного ручьЯ или у  причудливо
изогнутого  ствола вековой  сосны, символизирующей  долголетие  человеческой
жизни, с едва видными в серо-белой туманной дымке горными вершинами, которые
создают представление пространства,  а  вернее -- символизируют объемность и
перспективу. Ќередко человек изображаетсЯ в классической живописи за чтением
любимого поэта или философского трактата в уединенной хижине,  расположенной
на  горной вершине или в бамбуковой роще, где слышен шум ветра,  чувствуетсЯ
живое дыхание природы, где вьетсЯ тропа в неведомую даль.

     ‚ бамбуковой роще
     џ ночь коротаю свою,
     € трогаю лютню,
     € песни протЯжно пою.
     € люди в лесу
     Ќе узнают, как всходит луна:
     ‚зглЯну на нее Я --
     € взглЯдом ответит она*.

     ’акова  природа,  таков  реальный  мир в  его многообразии и богатстве,
исполненный величиЯ и  красоты,  покоЯ и ощущениЯ  поэзии.  ‡десь художник и
поэт  находЯтсЯ в непосредственном  взаимодействии с  природой. €  человек и
природа образуют гармоническое единство, и движут  ими одни и те  же  законы
мирозданиЯ.
     Ќередко жизнь уединившегосЯ  изображаетсЯ поэтом в  духе  нравственного
совершенствованиЯ личности в окружении естественной природы. ’акое уединение
бывает  обусловлено даоскими идеЯми о достижении блаженства путем недеЯниЯ и
отречениЯ от  всего мирского либо буддийской философией с ее самоуглублением
и поисками нирваны.
     —асто уединение  в горах  вызывалось стремлением  художника  или  поэта
оградить себЯ  от  политических  и  моральных пороков  общества,  найти иную
жизнь, но не в потустороннем, а в земном мире.
     ‚  поэзии  существует  даже  специальное  образное  выражение  "закрыть
калитку  за  собой"  --  уйти,  удалитьсЯ  от  мира  зла  и  насилиЯ,  стать
отшельником.  ђазумеетсЯ,  это  было  пассивное  сопротивление  или  уход от
активной  борьбы с  общественным злом. Ћднако в ту далекую эпоху  феодализма
подобное уединение  и отшельничество рассматривалось как проЯвление могучего
человеческого разума в поисках лучшего, счастливого существованиЯ.
     €ными  словами,  в  Японском  классическом  пейзаже отражено стремление
художника найти в окружающем мире материал  длЯ выражениЯ своего лирического
настроениЯ, своих чувств и мыслей, длЯ созданиЯ зримых образов природы.
     -- ‚ Японском художественном творчестве, --  замечает ’осио сан, как бы
обобщаЯ  наш  обмен  мыслЯми,  --  образы природы и  человека  часто находЯт
оригинальное  выражение   в  произведениЯх  литературы   и  изобразительного
искусства.  ‚ажно, однако,  отметить,  что  своеобразие здесь состоит в том,
что,  несмотрЯ на  принципиальные отличиЯ литературы  и  живописи,  средства
художественного воплощениЯ  образов  в произведениЯх  литературы и  живописи
выступают во взаимосвЯзи, в своеобразном  взаимодействии. Њожно сказать, что
мотивы  природы  и человека  в  их  взаимосвЯзи и  взаимной  обусловленности
характерны длЯ Японского художественного  творчества многих эпох, включались
в сферу своего образного  видениЯ  живописцами и  поэтами,  пожалуй, на всем
протЯжении  эстетического  движениЯ  џпонии. ’ак показывалось и  воспевалось
обаЯние родного краЯ. Ћднако период  развитиЯ и формированиЯ  гравюры “кие-э
представлЯетсЯ едва ли не наиболее интересным с точки зрениЯ  раскрытиЯ темы
природы и человека в его труде  на фоне естественного окружениЯ, в  процессе
его активного воздействиЯ на силы и ЯвлениЯ природы.
     ’осио  сан  раскрывает  все  новые  картины,  увлекательно  комментируЯ
характерные  приметы,  своеобразие  этого глубоко  национального  художника,
которого  Ярко  выделЯют  его  самобытный  творческий  почерк,  удивительнаЯ
цветоваЯ фактура, сюжетнаЯ направленность. ‚есь календарный свиток показалсЯ
мне исполненным какой-то  магической,  абсолютной силы.  € нельзЯ не видеть,
что творчество истинного художника -- поэта, скульптора, живописца -- всегда
прочно стоит на родной почве, органично взаимосвЯзано с традициЯми и  опытом
всего  наиболее жизнестойкого,  испытанного  временем. € если  его творениЯ,
порожденные вдохновением  автора  в  родной  стихии,  становЯтсЯ  достоЯнием
отечества, то признание общечеловеческое не может не прийти.
     -- џпонские живописцы, художественный гений •окусаЯ, •иросигэ, “тамаро,
’эссаЯ и многих других, --  добавлЯет ’осио сан, -- сохранили длЯ людей, длЯ
всех нас  волшебную, неправдоподобную  и вместе  с  тем  столь  близкую  нам
красоту,  физическое  и душевное совершенство человека. Џодлинно талантливые
произведениЯ  искусства призваны нести людЯм высокие нравственные  принципы,
убедительные  образы   прекрасного.  €  поэтому  взаимосвЯзь  этического   и
эстетического  в   художественном  творчестве  представлЯетсЯ   нам  глубоко
органичной, нерасторжимой.  € это объЯснЯет нам  одну из причин того, почему
Японцы любЯт свою  историю, свое прошлое и все, что дошло до них от минувших
времен.  Ћни  не уничтожают, а бережно  сохранЯют памЯтники и реликвии своей
национальной старины.
     --  Ќо  разве,  --  замечаю  Я,  -- понЯтие  о  ценностЯх,  духовных  и
эстетических, не менЯетсЯ в разные  эпохи, по мере развитиЯ общества, нашего
движениЯ вперед, свЯзанных с ним представлений о реализме, идеализме?
     -- ‘о дэс нэ... ’ак и вместе с тем, пожалуй,  и не совсем так. ЊенЯютсЯ
относительные  ценности,  но  не  те,  над  которыми  не властно времЯ. …сть
художественные сокровища, созданные  в самые отдаленные времена,  -- древнЯЯ
бронза, керамика, каллиграфическаЯ  живопись, произведениЯ  изобразительного
искусства, -- эстетическаЯ значимость которых не утрачиваетсЯ на  протЯжении
многих поколений,  порой  и  тысЯчелетий.  €  этот  взглЯд  исходит из наших
традиционных  представлений о  прекрасном  в жизни, об эстетическом  идеале:
творениЯ  искусства  непременно должны быть художественно прекрасными.  €  в
этой свЯзи,  на мой взглЯд, реализм  не противостоит понЯтиЯм  идеализма.  ‚
жизни  не всегда  легко  выделить реалистические начала  в  их  элементарной
сущности.  џвлениЯ реалистические  находЯтсЯ  в многосложной  взаимосвЯзи  с
понЯтием об идеальном. ќто особенно относитсЯ  к искусству, к  произведениЯм
творчества. •удожественное выражение окружающего нас мира всегда таит в себе
различные   аспекты  желаемого  и  действительного.  ђеалистическое  видение
соотноситсЯ с  идеальным в различной форме у различных художников. €  в этом
мы обнаруживаем источник эстетического  удовлетворениЯ  --  тем  больше, чем
самобытнее и талантливее их мастерство.
        –‚…’Ћ‚Ђџ € Њ“‡›ЉЂ‹њЌЂџ ѓЂЊЊЂ
     Џо  столичному  цветному  телевидению,  качеству  изображениЯ  которого
завидуют все эксперты, включаЯ  кичливых  американцев, передаетсЯ новогодний
концерт. ‘ празднично украшенной  эстрады  то  льютсЯ  приглушенные  рыданиЯ
гавайских гитар  и тихих малайских напевов, то громким каскадом обрушиваютсЯ
звуки  металла  и  ударных  инструментов  при  исполнении латиноамериканских
ритмов.  Љогда  на  сцене  поЯвлЯетсЯ  прославленное  трио  Џанчес  в  Ярких
экзотических  костюмах и  под  огромными  сомбреро, многотысЯчнаЯ  токийскаЯ
аудиториЯ  бурно  рукоплещет, встречаЯ мексиканских певцов  продолжительными
овациЯми.
     -- Њне несравненно больше импонирует музыка, -- замечает ’осио  сан, --
когда Я слушаю ее в одиночестве, а не в большой аудитории, в концертном зале
с  массой народа.  ’огда  она как бы звучит  лишь  длЯ менЯ  одного.  €  мне
кажетсЯ, что мир звуков несет моему слуху особую полноту и многообразие. ќто
относитсЯ не только к национальной Японской  музыке.  Њелодии, занесенные на
наши острова с  далеких  и  неизведанных  земель, будто раскрывают  мне душу
людей  с их  самобытным восприЯтием жизни,  исполненной поэзии и драматизма,
задушевности, романтики. ‡вучание голоса, пение струн  или приглушенный ритм
ударных инструментов --  все это  по-своему  рассказывает  о том, что нельзЯ
увидеть, невозможно ощутить. € слушаю Я, конечно, не  всЯкую музыку:  многие
мелодии  мне  отнюдь  не импонируют. …сть  музыка, к которой  Я не испытываю
влечениЯ, -- она как бы не  апеллирует, не взывает ко мне,  к слуху, к моему
восприЯтию.  Ќо есть  вещи,  которые Я не  могу  пропустить, не прослушав их
многократно,  иногда  десЯтки  раз  подрЯд.  Ћни вызывают  во  мне  какое-то
невыразимое, благостное чувство. ќто  часто музыка не в исполнении  большого
оркестра,  громкое  звучание  которого,  мне   кажетсЯ,  слишком  заглушает,
затемнЯет  выразительность  звучаниЯ  отдельных  инструментов,  хотЯ  многие
музыкальные  произведениЯ, несомненно, требуют исполнениЯ именно  средствами
большого оркестра. „лЯ менЯ  существеннее  звучание отдельного  инструмента,
когда  в  полной  мере  раскрываютсЯ  его  индивидуальные свойства. €  среди
множества  струнных инструментов менЯ привлекает звучание  контрабаса  с его
низкими,   глубокими   нотами,  переливами  и   нюансированием,  особенно  в
исполнении   негритЯнских   музыкантов.   ЌегритЯнские  контрабасисты,   мне
думаетсЯ,  неподражаемо  владеют этим  инструментом и способны извлекать  из
него нечто поразительное, магическое. —удесен  глубокий и низкий тембр струн
контрабаса в ансамбле с ударными инструментами и звуками роЯлЯ,  например  в
исполнении таких негритЯнских пианистов, как „юк ќллингтон или Љаунт Ѓеси.
     -- Ќо ведь все это, кажетсЯ, американские музыканты?!
     -- ‘о дэс нэ, в современной Ђмерике наиболее талантливые  композиторы и
музыканты -- негры по происхождению.  €менно им принадлежит крупнейший вклад
в  развитие  музыкальной  культуры этой страны.  € ‘оединенные таты обЯзаны
прежде  всего  музыкальному  гению  негров,  их  необыкновенной   творческой
одаренности, поразительной  их талантливости.  € в  Ђмерике и  далеко за  ее
рубежами  известны имена бесспорно  ведущих композиторов и исполнителей „юка
ќллингтона, —арлза  Њингуса, Љаунта Ѓеси,  Љолимана •аукинса, Ѓена “эбстера,
ђей  —арлза,  ЏолЯ  ђобсона,  Ќат  Љинг  Љола,  ‘ачмо-‹уи  Ђрмстронга,  ќллы
”итцджеральд, ‹ины •орн, Њайлса „эвиса, ѓарри Ѓелафонте и многих других. ‚се
они --  негры. € родиной  прославленного  музыкального  творчества  ЯвлЯетсЯ
Ќью-Ћрлеан, центр негритЯнского населениЯ. ‡десь впервые возникли и облетели
всю землю самобытные  нью-орлеанские мелодии, которые уже в пору их рождениЯ
стали  называть  "живыми легендами" и  душой которых  ЯвлЯютсЯ  негритЯнские
фольклорные песни.
     ’осио сан продолжает называть все новые  имена негритЯнских  музыкантов
-- виртуозов  вокала, тромбона, саксофона,  трубы,  роЯлЯ, названиЯ песен  и
мелодий.  €  во  всем  этом   обнаруживалось  свидетельство   необыкновенной
популЯрности современной музыкальной культуры американских негров в џпонии.
     --  ‡амечали ли  вы,  какое неповторимое обаЯние таит в себе соединение
струнных   звуков  контрабаса  и  саксофона,  особенно  альта,  например,  в
лирическом исполнении Љолимэна •аукинса,  мастерство которого в таких вещах,
как  "„есафинадо", "Љогда были",  "Ќевзгоды  человека",  представлЯетсЯ  мне
каким-то чудодейством. †ивое дыхание его альта, интимность тембра и какой-то
внутренний,  душевный  ритм  создают  истинно  поэтическое  настроение.  …го
одухотвореннаЯ  тональность,  эмоциональнаЯ   окраска,   его  нюансированные
звукописи ЯвлЯют собой подлинное волшебство. € все это рождаетсЯ металлом, в
сущности куском железа или меди.
     ѓолос  ’осио  сан   на  какое-то  мгновение  умолкает,  будто  мысленно
переноситсЯ  в  свою  стихию  объемного,  стереофонического  звучаниЯ  столь
любезной его сердцу, чарующей мелодической палитры.
     -- Ђ  приходилось  ли  вам слушать  голос  и фортепьЯнную интерпретацию
гениального  негра  ђей —арлза, слепого  композитора  и  певца,  его  полные
драматизма и душевности песни, в основе которых лежит негритЯнский фольклор;
песни,  проникнутые волнующей экспрессией,  трагизмом и призывом. ђей  —арлз
достигает  в исполнительском  мастерстве  того  звукового  рисунка,  который
определЯет весь стиль его музыкальности.
     Џозднее, уже в  Ќью-‰орке,  мне не однажды пришлось бывать на концертах
ђей  —арлза, восхищатьсЯ  его глубоко  самобытным искусством, корни которого
уходЯт  в народное песенное творчество ћжных штатов Ђмерики.  €  к числу его
самых  волнующих вещей,  несомненно,  принадлежит  песнЯ о  „жорджии,  земле
цветных, где  в  неволе,  в  извечном  гонении не смолкают  их  стенаниЯ под
беспощадным  бичом тиранствующих  белых плантаторов.  €  американскаЯ пресса
вынуждена признавать не  только  поразительную одаренность ђей —арлза, но  и
репортаж своих корреспондентов  о том, что  слепой  певец, в  больших черных
очках,  которого друзьЯ  ведут  под  руки,  поЯвлЯетсЯ в  рЯдах негритЯнских
демонстрантов на улицах Ђлабамы и „жорджии.
     --  €  разве  не поразительно, --  продолжает  ’осио сан, -- что  самые
простые и самые сложные  музыкальные композиции,  в основе которых неизменно
лежат всего  лишь  семь элементарных  тонов и пЯть  полутонов, звучат  столь
различно, каждаЯ в своей неповторимой  оригинальности, в  своем мелодическом
ключе, образуЯ  огромный,  неисчислимый мир  песен и ритмов?  €  это  чем-то
напоминает  собой  творениЯ  живописи, палитра  которой также  возникает  из
небольшого числа  цветов,  изначально очень ограниченного спектра  красок. €
здесь мы видим свой цветовой ритм, свою клавиатуру. ђитм музыкальный, ритм в
красках. ђитм во всем: в звучании, материале, форме...
     ќти высказываниЯ ’осио  сан  воскресили в  моей памЯти  строки когда-то
прочитанного  рассказа  Ђ. Џ.  —ехова  "„ома",  где  говоритсЯ о  семилетнем
мальчике:  "€з  ежедневных  наблюдений  над сыном  прокурор убедилсЯ,  что у
детей,  как   у   дикарей,  свои  художественные   воззрениЯ  и   требованиЯ
своеобразные,  недоступные  пониманию взрослых.  Џри внимательном наблюдении
взрослому  ‘ережа  мог  показатьсЯ  ненормальным.  Ћн  находил  возможным  и
разумным рисовать людей выше домов,  передавать карандашом, кроме предметов,
и  свои ощущениЯ. ’ак,  звуки  оркестра  он изображал  в  виде  сферических,
дымчатых  пЯтен, свист -- в виде спиральной нити... ‚ его понЯтии звук тесно
соприкасалсЯ  с формой и цветом, так что, раскрашиваЯ  буквы,  он всЯкий раз
неизменно звук ‹ красил в желтый цвет, Њ -- в красный, Ђ -- в черный и т. д.
     -- Ќе  менее  поразительно и то, что  искусство  дирижера  сводитсЯ,  в
сущности, всего лишь к четырем компонентам, построенным на чередовании темпа
и громкости: быстрее, медленнее, громче, тише. ‚се остальное обычно выражено
в нотах.  € тем не менее столь ограниченные на первый взглЯд возможности  не
помешали, например, ’осканини стать гениальным дирижером, так же как •окусаю
-- сделатьсЯ бессмертным живописцем.
     ‡аговорили о  музыкальных инструментах  и  национальных мелодиЯх. ’осио
подчеркнул приверженность Японцев к миниатюре, малым формам,  но указал и на
пристрастие воинственных кругов к экспансионистской масштабности,
     --  ‚ џпонии почти  не  распространен такой прекрасный инструмент,  как
гармонь, с ее певучестью и задушевным строем, -- с налетом меланхоличности и
лукавством сказал ’осио.
     -- Џочему же?  -- спросил Я собеседника,  который, кажетсЯ, ждал  моего
наводЯщего вопроса.
     -- „лЯ гармони нужен простор не только в душе,  но и в  пространстве, а
по мнению  наших  "дирижеров", Японский архипелаг  не позволЯет  "растЯнуть"
гармонь  --  "локти  упираютсЯ"  либо  в Љурильские острова,  либо в  страны
ћго-‚осточной Ђзии...
     -- Ђ может быть, следовало бы попробовать губную гармонику?
     -- „а, в этом есть смысл. Ќо после того,  как экстремистски настроенных
"гармонистов" ударили по локтЯм, губной инструмент привлек к  себе внимание,
только не всем он подходит -- у некоторых наших музыкантов слишком  выдаютсЯ
зубы, из-за которых певучесть все времЯ превращаетсЯ в мелкую дробь...
     -- Ќе лучше ли тогда перейти на ударные инструменты?
     --  Џо крайней мере, пока еще  челюсти целы, об этом  надо  им серьезно
поразмыслить.  “  некоторых  Японцев  любой  разговор  переходит  на  тему о
"жизненном пространстве", "необходимости новых рынков" и т. д.
     -- ђазве не о чем более говорить?
     ‚ поведении  Японцев  есть крайне симптоматичные детали. Љогда  они  из
разных  мест страны собираютсЯ вместе, у них обмен новостЯми длитсЯ не более
десЯти минут,  а  потом  начинаютсЯ  повторениЯ.  Ћни  жалуютсЯ на  скудость
новостей из-за того, что џпониЯ "слишком малаЯ страна", у  нее "ограниченное
жизненное пространство".
     ’осио  сан,  заметив,  что  ему  пора  возвращатьсЯ   домой,  встает  с
бамбукового кресла и очень  изЯщно  делает прощальный  поклон, произносЯ при
этом слова признательности за  гостеприимство и внимание. “же поздний час, и
пора "разъединить рукава кимоно" --  знакомый мне образ Японской литературы,
выражающий расставание.
     --  Џозвольте  мне  надеЯтьсЯ, -- добавлЯет  он,  --  на  благоприЯтную
возможность  вновь  встретитьсЯ с вами  и продолжить нашу  беседу о Японском
искусстве и лучше познакомитьсЯ с вашими эстетическими взглЯдами.
     ‚ свою очередь Я благодарю  ’осио сан  за  его дружественный визит,  за
прелестные  цветные  листы  “тамаро,  за  ценную  длЯ менЯ беседу о Японском
искусстве.
     ‚ершины  деревьев  уже  окутал морской туман, густой  и темный,  и  это
придает многоЯрусным кронам свой  необъЯснимый, загадочный вид. …два заметно
надвигаетсЯ  сераЯ  тишина.  ‘калистый  берег  прЯчетсЯ  во  мгле, все более
скрываЯ от  наших  глаз  свои  первородные  очертаниЯ.  €  только  шум морЯ,
неутешные волны беспрестанно продолжают  тихо нашептывать свою недосказанную
легенду.
     € в памЯти всплыли запомнившиесЯ стихи древнего поэта:

     ’ысЯчу лет с половиной прошли, --
     Ѓыстро идут года,
     € только на отмели шум воды
     ’аков же, как и тогда.

     € облака остались такими же, как и  сотни лет назад, Ћт них по-прежнему
исходЯт на землю мир и тишина.
     Њы выходим из дома и оказываемсЯ на тропинке, выложенной остроконечными
скальными плитами. ‘ морского простора веет солоноватой свежестью.  Ќад нами
ветви  могучих вековых  криптомерии и  хвои, а несколько  поодаль  сиротливо
прильнули  друг к  дружке белые березки.  ‚округ  первозданнаЯ, таинственнаЯ
тишина. € каменистый берег этот, и  непрестанно  пенЯщиесЯ волны, и  вековые
гиганты криптомерии не имеют каких-либо заслуг в знаменательных свершениЯх и
врЯд ли свЯзаны с  прославленными  подвигами к баталиЯми,  а непосредственно
ЯвлЯют  нам  прелесть  прекрасного  в  природе,  в  земном  бытии  человека.
"ѓосударства гибнут, а  горы и  реки остаютсЯ",  -- вспомнилась мне ЯпонскаЯ
поговорка. € у  россиЯн, тоскующих по грибным  лесам, лишь  сладко и  больно
щемит сердце от мыслей о белых  березах.  € перед моими глазами возник такой
же  дымчатый  вечер в  березовой  роще ЏодмосковьЯ,  и  грусть  вселилась  в
сознание, грусть по внуковской земле, по едва колышущимсЯ  тенЯм деревьев на
дороге,  причудливым,  как  таинственные иероглифические письмена на древней
бронзе: пролетающие вдали отсветы, а за ними,  в чаще, -- заповедные тайники
с грибным сыроватым запахом. —то-то родное, очень близкое видитсЯ мне в этом
снежном тумане, нависшем над горными склонами и пологим скалистым берегом, и
в  беззвучно  надвигающейсЯ   ночи.   €  мне  нестерпимо  вспомнилсЯ  дом  в
подмосковном   ‚нукове,  простой   бревенчатый  сруб,  где  менЯ  дожидаютсЯ
белостволые  березы и задушевность атмосферы у чарующего кострового огнЯ под
их кудрЯвыми  кронами, голубые, серебристые  ели, туманные  весенние закаты,
книжные стены -- неизменные друзьЯ.
        ѓђЂЌ€ ‚…‘Ќ›
     € когда проходит зима, наступает весна...  "Ћдно мгновение весны дороже
тысЯчи златых".
     Ћтошло  шумное   веселье   новогодних   праздничных   дней.   Ћтзвучали
поздравлениЯ  с  традиционным днем  "џбуири"  -- пЯтнадцатого  ЯнварЯ,  днем
отдыха и развлечений.
     Ќаступил праздник  кануна весны --  "‘эцубун",  а  за ним  и  четвертое
февралЯ -- первый день весны -- "ђиссюн". “  Японской весны есть свой символ
-- цветы сливы, которые  знаменуют уход зимы, начало потеплениЯ. ’ема весны,
тема  цветов сливы  -- одна из излюбленных  в  Японской литературе, особенно
поэзии.  џмабэ Ђкахито (перваЯ половина VIII века), знаменитый народный поэт
Японской древности, посвЯщает этой теме следующие строки:

     ... џ не могу найти цветов расцветшей сливы,
     —то другу Я хотела показать:
     ‡десь выпал снег, --
     € Я узнать не в силах,
     ѓде сливы цвет, где снега белизна?

     Џриход  ђиссюн  знаменует отступление зимней  стужи  и рождение  весны.
‘эцубун по лунному календарю символизирует смену времен года.
     Ќаступление нового сезона в џпонии неизменно торжественно празднуетсЯ с
древнейших  времен.  €  в этом свой  смысл,  своЯ  оправданность: упреждение
болезней в  период  смены  сезонов, изменчивости  погоды;  пожелание щедрого
урожаЯ и счастьЯ  детЯм --  "•ацуума".  ќтому посвЯщаетсЯ и культоваЯ служба
дома и в  буддийских храмах, где длЯ широкого привлечениЯ паствы  избираетсЯ
"тоси отоко", или "счастливый человек года", чтобы совершить давний обрЯд. ‚
старину это были  почтенные старцы или  знатные персоны, а теперь роль  тоси
отоко  выполнЯют  звезды экрана, знаменитые чемпионы  национальной борьбы --
сумо и т. п. ЏопулЯрные актрисы  и спортсмены  ЯвлЯютсЯ в красочных нарЯдах,
национальных  кимоно,  традиционных  прическах.  €  это  служит  неотразимой
притЯгательной  силой  длЯ посещениЯ  храмов,  где скоплЯютсЯ  большие массы
народа, в том числе молодежи. ‘эцубун --  день выполнениЯ старинного ритуала
по  изгнанию из дома "они" -- чертей, а вместе с ними -- болезней, несчастий
и зловещих  дьЯвольских  наваждений, изгнанию на весь предстоЯщий  год.  ќто
называетсЯ  "–уйна"  или "Њамэмаки",  что  означает  "посыпать  подпеченными
бобами".  ѓромкие возгласы  раздаютсЯ  вечером в ‘эцубун над всеми островами
џпонии:  "”уку-ва  ути  они-ва  сото!"  --  "‘частье в дом!  —ерти  -- вон!"
‚ыкрикиваЯ  эти  заклинаниЯ,  старейшие   в  семье  сакраментально  посыпают
подпеченными  бобами,  как бы  отгонЯЯ  весь  сонм  несчастий, все  домашние
невзгоды. €  под каждой Японской кровлей  торжествует веселье,  фестивальнаЯ
радость днЯ.
     „ьЯвольские силы, по народному поверью, ЯвлЯют собой источник болезней,
всЯкого неблагополучиЯ.  ‘ кознЯми зловещих духов свЯзываетсЯ  возникновение
землетрЯсений,  пожаров, тайфунов.  €  когда  посыпают подпеченными  бобами,
благостными  зернами, злобные духи незримо  исчезают из тайных  мест  своего
укрытиЯ. Ђ длЯ  пущей убедительности в храмах,  во времЯ  обрЯда,  выпускают
рЯженых в  дьЯвольском  обличье, в  масках, в  устрашающих  тигровых шкурах.
‘читаетсЯ, что  дьЯволы  --  чудища,  пришедшие  на землю с  других  планет,
расположенных  где-то  между  севером и  востоком или  в  направлении  между
"‚олом" и "’игром".  ‹итературные источники свидетельствуют, что этот обычай
возник  в  706 году, когда в џпонии  свирепствовала смертоноснаЯ эпидемиЯ, и
впервые отмечен в Ќара, древней столице страны. €ногда вместе с подпеченными
бобами рассыпают золотые монеты ("кобан"), чеканки периода ќдо (ныне ’окио).
€  бобы  рассыпаютсЯ  не   только  длЯ  того,  чтобы   отогнать  дьЯвольские
наваждениЯ, но и длЯ поглощениЯ злаков  людьми. Љаждый должен съесть столько
бобов,  сколько  ему  лет,  и еще один  дополнительный,  предназначенный длЯ
грЯдущего года.  Џоглощение  бобов  "обещает  принести  здоровье  и  удачу в
жизни". ‚  старину верили также,  что в день ‘эцубун гейши,  если  они носЯт
прическу  "марумагэ", котораЯ  считаетсЯ  признаком замужней  женщины, могут
встретить в наступающем году желанных супругов...
     ‚  токийских театрах  закончились новогодние  спектакли  и  сценические
представлениЯ.  ’радиционные  театры  Ќо,  Љабуки,  Љагура  и  Ќинге сибай с
успехом выступали  со специально подготовленными постановками.  Љак  всегда,
значительный интерес вызвали танцы "Ћкина"  в театре Ќо. ЌачинаЯ с 1126 года
"Ћкина" неизменно исполнЯютсЯ всего  лишь  тремЯ  актерами.  Ћтсюда  "Ћкина"
называетсЯ также "три церемониальных танца": "Ћкина", "‘эндзай" и "‘анбасо",
которые в старину именовались "‘икисанба".
     ЏлЯска  "Ћкина"  всегда  исполнЯетсЯ в маске  старика. Њаска  не совсем
обычнаЯ. Ћна  не  монолитнаЯ,  что характерно длЯ других Японских  масок,  а
составнаЯ, подвижнаЯ: ее нижнЯЯ часть на шнурках подвешена к верхней.  Њаска
всЯ белаЯ. Ѓелый  цвет  выбран  потому, что  он считаетсЯ свЯщенным.  €  еще
потому, что  это -- цвет очищенного риса, насущного  хлеба Японцев.  € здесь
таитсЯ нечто крайне существенное. ‚заимосвЯзь "Ћкина" с рисом обнаруживаетсЯ
в  том,  что  "Ћкина"  именуетсЯ также  "€нацуми-но родзин",  где  "инацуми"
означает "обильный урожай риса". € старик  в  этом сценическом представлении
исполнЯет танец молениЯ о щедром урожае риса.
     ‚тораЯ  плЯска  -- "‘эндзай", означающаЯ "тысЯча  лет". Ћна исполнЯетсЯ
молодым  человеком,  выступающим  без  маски.  …го   партиЯ  --  прошение  о
долголетии жизни и счастье родины.
     ’ретьЯ  плЯска -- "‘анбасо" -- заключаетсЯ в  том, что  ее  исполнитель
выходит на сцену  в особом, весьма оригинальном головном  убранстве.  ЏартиЯ
"‘анбасо"  исполнЯетсЯ соло  после удалениЯ  со  сцены  "Ћкина" и "‘эндзай".
"‘анбасо" в  черной маске. ќто  прелестный танец, то пластичный, исполненный
поэтической   мечтательности,   блаженства,   то   поразительной,   вихревой
динамичности. ‡десь  угадываютсЯ знакомые  приметы -- самозабвенное служение
Ѓахусу. Ќо ликование "‘анбасо", как это интерпретируетсЯ всем предшествующим
показом, есть  своеобразный апофеоз землепашцам, благородному труду сельчан,
венцом которого должна быть жатва щедрого года, обильных колосьев риса...
     ђис--комэ...  сколько  вмещаетсЯ  смысла  в этом простом  слове,  какой
емкостью, поразительной значимостью обладает оно длЯ Японца.
     “шел  старый  год, прошли  праздничные новогодние дни. Џо  слову  поэта
токугавской эпохи:

     “ходи, старый год,
     Ѓыть может, лучше будет год грЯдущий...

     Ќо  ожиданиЯ, как  и  прорицаниЯ вещунов, не  сбылись, благоденствие на
Японскую землю, под кровлю  беднЯков  не снизошло. €  не только этой весной.
’ак  водитсЯ  издавна,  с незапамЯтных лет.  ќто выражено и в  строках  €сса
(1763-- 1827), в его стихотворении "‚стречаем Ќовый год":

     „аже радость такого днЯ
     Ќам -- середка наполовинку...
     ќх, беднЯков весна!

     Љрасна весна, да  голодна. Ќе  обманула  народнаЯ мудрость: "Ќа будущее
загадывать -- черта тешить". € если "богач думает о будущем  годе, беднЯк --
о  сегоднЯшнем  дне".  Џо  всей  стране,  точно  неудержимые  вешние   воды,
стремительно   сокрушающие   льды,  хлынули  колонны  трудЯщихсЯ.   иритсЯ,
нарастает  с  каждым  днем весеннЯЯ  волна  народных  наступлений.  Њассовые
демонстрации трудового люда, словно гневный тайфун, прокатываютсЯ по городам
и селениЯм. ќти всенародные манифестации стали в џпонии боевой традицией.
     Њы стоим у  прославленного моста  "Ќихонбаси"  --  "Њоста џпонии"  -- в
центре ’окио, откуда берут свое начало все пути страны, отсчитываютсЯ шаги и
версты знаменитой дорожной магистрали ’окайдо, пролегающей по тихоокеанскому
побережью  центральной  части  самого  крупного  острова  •онсю  соединЯвшей
древнюю императорскую столицу Љиото  с центром военной и политической власти
фактических  владык  страны, богатейших  феодалов,  сегунов--  городом  ќдо,
современным  ’окио. Џервостепенное  значение ’окайдо неизменно состоЯло  и в
том,  что это --  главнейший  рисовый  тракт, по  которому, как  по жизненно
важной  артерии,  проходили  обозы  и  эшелоны  зерна.  ђис  поставлЯлсЯ  из
крупнейших  житниц  этой магистрали:  ЌагоЯ,  •амамацу,  ‘идзуока,  Ќумадзу,
Ћдавара, Љиото, а также Ћсака  и многих других. ‚ старину, в эпоху Японского
средневековьЯ,   значение   феодальных   владений   измерЯлось   количеством
производимого  ими риса,  а не только  способностью вербовать  рекрутов  длЯ
самурайских  дружин. ђисовый  паек, исчислЯвшийсЯ в  старинной  мере "коку",
выдавалсЯ   как  жалованье  самураЯм,  служившим  своим   "дайме",  именитым
феодалам. "Љокудака" --  "количество риса", поставлЯемое в  виде натуральной
ренты, котораЯ всегда была тЯгчайшим бременем Японских крестьЯн и составлЯла
не  менее  половины  их  годового  урожаЯ,  -- служила  главным  показателем
могущества феодалов, их власти, их значениЯ в военных и политических судьбах
страны.  ‚ Японском народе живет древнЯЯ  легенда, котораЯ гласит, что  небо
послало зернышко риса голодным людЯм, землЯ и вода помогли его вырастить и с
тех пор стали  плодитьсЯ люди, ибо  труд  их  вознаграждалсЯ  обилием. ‡ерна
риса, "Яшмовые злаки", стали символом  богатства и процветаниЯ, драгоценными
жемчужинами.
     ‚   сохранившихсЯ  исторических  памЯтниках  отмечаетсЯ,  что  наиболее
ранними очагами земледелиЯ, рисоводства были речные долины, речные и озерные
отмели, горные котловины и склоны, которые впоследствии вековым трудом людей
превратились в  многоступенчатые террасы. €звестно также,  что  на  Японских
островах  большие  очаги культивированиЯ риса, который возделывалсЯ в џпонии
уже  в первом столетии  до нашей  эры, возникли в седьмом-восьмом столетиЯх,
когда  довольно  широкое распространение  получили  определенные  его  сорта
(идзумо, коси), пригодные  длЯ выращиваниЯ в  условиЯх  юга и севера џпонии.
Љультура риса, зародившаЯсЯ на острове Љюсю, распространЯлась с юга на север
страны, на землЯх •онсю, ‘икоку, •оккайдо.
     ђис в џпонии не только  важнейшаЯ продовольственнаЯ культура и  главный
пищевой  продукт;  рис  всегда был  длЯ  Японцев мерилом стойкости, основным
критерием  успеха  и  благополучиЯ  в политической и  общественной  жизни. €
выращивание рисовых зерен, которых никогда не хватало в стране, с давних пор
заставлЯло  Японского  землепашца  штурмовать  склоны   многочисленных  гор,
превращаЯ их  в  плодоносЯщие террасы,  в рисовые плантации. "Љаждое рисовое
зернышко  тЯжелым трудом  достигаетсЯ", --  гласит  ЯпонскаЯ поговорка.  ќто
сражение Японского крестьЯнина, вооруженного всего лишь  первобытной мотыгой
да неистребимым трудолюбием, началось уже свыше тысЯчи лет назад. € поединок
этот  продолжаетсЯ в наши дни. Ќо и  этого оказалось  недостаточно. ’рудовым
упорством своим человек повел битву за отвоевание земли у морской  стихии. €
даже самаЯ  малость  отторгнутого у водного  царства  грунта  --  победа длЯ
Японского  земледельца, о котором  говорЯт, что  "свое  поле  он  унесет  на
ладони". ЋтторгаЯ на протЯжении веков плодородные земли в прибрежной полосе,
в  низовьЯх  рек,  люди, подобно фронтовым  укреплениЯм,  возводили  высокие
насыпные дамбы, применЯли систему дренажа, создавали лесозащитные насаждениЯ
против беспощадных ветров и размывов, -- "из песчинок скала вырастает". ЏЯдь
за пЯдью они осушали топи и  отмели,  превращаЯ их в свои  миниатюрные полЯ,
рисовые парцеллы. "’ам, где вчера была пучина, -- гласит  ЯпонскаЯ  народнаЯ
поговорка, -- сегоднЯ  мель",  где  возникли рисовые  плантации. €  одним из
таких величественных  памЯтников трудовому народу служит дивнаЯ лесозащитнаЯ
зона из сосен и дубов на западном побережье полуострова –угару, котораЯ, как
гигантский богатырский щит, вот уже два с половиной столетиЯ верно оберегает
рисовые  плантации, воинственно отражаЯ свирепые ветры  тревожного џпонского
морЯ.
     ‚едЯ  титаническую  битву  с  буйными  силами стихии, покорЯЯ  природу,
Японское   трудовое  крестьЯнство  никогда  не  мирилось   и   с  произволом
социальным,   с   классовым   своекорыстием   феодалов,   извечной   кабалой
деспотических  дайме,  вассальных  владык,  сегунов.  €сториЯ  крестьЯнского
движениЯ  в џпонии неразрывно свЯзана с  борьбой за рис. Ћна была  столь  же
свЯщенной  борьбой  и  городских  тружеников.  "ђисовыми  бунтами"  крестьЯн
началось в августе 1918 года массовое движение Японского пролетариата, а это
движение знаменовало  наступление  нового  и  крайне  существенного этапа  в
судьбах Японских трудЯщихсЯ. ќто выступление, по оценке ‘эн ЉатаЯма, Явилось
исходным пунктом нынешнего революционного движениЯ  в џпонии и  родилось  на
вершине  той  волны, котораЯ  была вызвана  ЋктЯбрем*. ‚ этой свЯзи вниманиЯ
заслуживает небольшой документ, обнаруженный в декабре 1962 года. ќто письмо
было опубликовано на  страницах старого профсоюзного ежемесЯчника  "‘анге то
родо" ("Џромышленность  и труд"). Ќа  его обложке  стоит дата выхода в свет:
октЯбрь 1918 года. ‚ первую годовщину штурма ‡имнего дворца Японский рабочий
отвечает  на вопрос редакции: "Љакое  значение  имела  длЯ  вас  ЋктЯбрьскаЯ
революциЯ в ђоссии?" ‚от его ответ:
     "Љак и  мой  отец, Я всегда говорил своим детЯм: раз уж  родились вы  в
семье бедного  рабочего, вам суждено то же, что  и  мне: коротать свой век в
нищете, темноте и бесправии. Људа ни рвись, о чем ни  мечтай, судьбы этой не
миновать. Ќет длЯ труженика счастьЯ под небом, и любаЯ  надежда ничем, кроме
горечи, обернутьсЯ не может.
     ѓоворЯт, что весть о русской революции прокатилась по миру  громом. „лЯ
менЯ это была молниЯ: Яркий  свет среди ночи.  џ  и в мечтах  не представлЯл
себе, что  трудовой люд может  стать хозЯином под  небом.  Ђ  там, в далекой
ђоссии, действительно родилсЯ такой мир. џ обнЯл детей и сказал:  отныне все
стало иным,  ваше будущее теперь  в ваших  руках.  ЏрошлогоднЯЯ революциЯ  в
ђоссии внесла свет в нашу жизнь. Ћна озарила нас надеждой"**.
     Ќебывалой  силы  шквальные  волны  от  краЯ  до краЯ охватили почти всю
территорию  Японских островов, поднЯв  трудЯщихсЯ  в ста тридцати  крупных и
малых городах, девЯноста семи деревнЯх, шахтеров и горнорудных рабочих. ќтот
шторм сотрЯсал  страну около трех месЯцев. Џолицейские власти были бессильны
перед гневными народными демонстрациЯми.  € отчаЯние их толкнуло на жестокие
репрессии. ‘выше  восьми  тысЯч  человек подверглось аресту,  было брошено в
тюремные застенки.
     €  вот теперь  перед моими  глазами по  мосту  "Ќихонбаси",  со стороны
магистрального пути ’окайдо нескончаемо движутсЯ широкие,  во весь проспект,
колонны