        ‘ерен Љьеркегор. „невник обольстителЯ


        Џђ…„›‘’Ћђ€џ

      Sua passion' predominante
      е la giovin principiante.

      Џреобладающей его страстью
      были молоденькие девушки (итал.).

      Don Giovanni, ќ 4. Aria

     ‘обираЯсь  ради  личного  своего интереса снЯть точную копию с бумаг, с
которыми  Я  познакомилсЯ  так  неожиданно и которые произвели на менЯ такое
сильное, волнующее впечатление, Я не могу отделатьсЯ от какого-то невольного
смущениЯ  и страха. ‚печатлениЯ первой минуты открытиЯ выступают передо мной
с  прежней  силой.  ЏриЯтель  мой  уехал куда-то на несколько дней, оставил,
против  обыкновениЯ,  свой  письменный  стол  открытым,  и  все,  что  в нем
находилось,  было, таким образом, в моем полном распорЯжении. ЋбстоЯтельство
это,  конечно,  нисколько  не  оправдывает  моего  поступка,  да  и напрасно
оправдыватьсЯ, но Я все-таки прибавлю еще, что один из Ящиков, полный бумаг,
был  слегка  выдвинут,  и  в  нем  на  самом  верху лежала большаЯ тетрадь в
красивом  переплете;  на  верхней  корочке  переплета был приклеен билетик с
надписью,  сделанной  рукой  моего  приЯтелЯ:  Comrnentarius  perреtuus  ќ 4
(Џоследовательные заметки (лат.)). Ќапрасно также с моей стороны оправдывать
себЯ и тем обстоЯтельством, что книга лежала как раз этой стороной переплета
кверху.  ‚едь  если бы менЯ не соблазнило оригинальное и заманчивое заглавие
тетради,  Я,  быть может, и устоЯл, или, по крайней мере, постаралсЯ устоЯть
против   искушениЯ   ознакомитьсЯ   с  ее  содержанием...  Ђ  заглавие  было
действительно  заманчиво,  и не столько само по себе, сколько по сравнению с
остальными  окружающими бумагами. ‘тоило мне бросить на них беглый взглЯд, и
Я  уже  знал,  вернее, угадал их содержание: эротические наброски, намеки на
различные  отношениЯ  и,  наконец,  черновые  письма особого рода; несколько
позже  мне пришлось познакомитьсЯ с ними в окончательной, тонко рассчитанной
и  художественно  выполненной  небрежной  форме. ’еперь, когда коварнаЯ душа
этого  безнравственного  человека  стала  длЯ менЯ уже открытой книгой, мною
(если   Я  вновь  представлю  себЯ  мысленно  перед  тем  раскрытым  Ящиком)
овладевает    чувство    полицейского,    неожиданно   обнаружившего   приют
подделывателЯ  ассигнаций:  отпираЯ  Ящики,  он находит кучу бумажек - пробы
различного  шрифта,  образчик  виньетки,  подпись  кассира, строки, писанные
справа  налево...  Ћн сознает, что попал на верный след, и смешанное чувство
радости,  некоторого  страха и, наконец, удивлениЯ наполнЯет его душу. Њежду
мной  и  полицейским,  однако,  та  разница,  что  у  менЯ нет ни привычки к
подобным  открытиЯм,  ни  права  делать  их;  Я  в  описываемом случае стоЯл
совершенно  на  незаконной  почве, потому и чувствовал себЯ несколько иначе:
мысли  спутались,  слова  куда-то  затерЯлись...  Џервое впечатление слишком
озадачило  менЯ,  а  размышление  еще не вступило в свои права. Ћбыкновенно,
чем  больше развита у человека способность мыслить и соображать, тем быстрее
и  искуснее мысли его подбираютсЯ к предмету, осматривают его со всех сторон
и  затем  вполне  им  овладевают.  ђазвитое  соображение, как паспортист длЯ
иностранцев,  настолько  уже освоилось с самыми разнообразными, причудливыми
типами,  что  его  нелегко поставить в тупик. Љак ни развиты, однако, у менЯ
соображение  и  мышление,  признаюсь,  что  в  первую  минуту Я положительно
растерЯлсЯ и даже побледнел и от неожиданности открытиЯ, и от мысли: а вдруг
он  сейчас  вернетсЯ  и  застанет  менЯ  в  этом  положении, перед раскрытым
Ящиком?!. „а, нечистаЯ совесть может-таки внести в жизнь некоторый интерес и
оживление!
     ‘удЯ  по  заглавию  найденной  тетради,  Я  принЯл  было ее за собрание
различных  эскизов, тем более, что знал, как серьезно относитсЯ мой приЯтель
ко  всЯкому предпринЯтому им литературному труду. Ћказалось, что Я ошибсЯ, и
это  был  аккуратно  веденный дневник. Ќе знаЯ еще содержаниЯ этого дневника
и  опираЯсь на свое прежнее знакомство с его автором, Я не мог согласитьсЯ с
заглавием  на  тетради,  - Я не находил, чтобы жизнь моего приЯтелЯ особенно
нуждалась  в  комментариЯх,  -  зато теперь Я не могу отрицать, что заглавие
было  выбрано  с  большим  вкусом.  Ћно  вполне  гармонирует  с  содержанием
дневника.  ‚сЯ жизнь моего приЯтелЯ представлЯла, как оказалось, рЯд попыток
осуществить свою мечту - жить исключительно эстетической жизнью (и так как у
него  в высшей степени была развита способность находить интересное в жизни,
то  он  и  пользовалсЯ  ею),  а затем поэтически воспроизводить пережитое на
бумаге.  ‘трого  исторического  или просто эпического характера предлагаемый
дневник  не  носит,  содержание  его скорее условное, чем положительное. Ѓез
сомнениЯ,   приЯтель   мой   записывал  событиЯ  уже  после  того,  как  они
совершались,  иногда,  может  быть,  даже  спустЯ очень долгое времЯ, тем не
менее  самый  рассказ  так  жив и драматичен, что событиЯ как бы совершаютсЯ
перед  нами въЯвь. џ не думаю, чтобы приЯтель мой, ведЯ дневник, имел в виду
какую-нибудь  постороннюю цель: как в целом, так и в частностЯх дневник этот
не  допускает возможности видеть в нем поэму, предназначенную длЯ печати, и,
по-видимому,  имел  длЯ  автора  исключительно личное значение. Ќо во всЯком
случае автор не имел бы причин и боЯтьсЯ издать его: большинство собственных
имен,  встречающихсЯ в нем, так странны, что невольно ЯвлЯетсЯ сомнение в их
исторической   верности.   џ   имею  основание  думать,  что  только  первое
собственное  имЯ действующих лиц оставлЯлось автором без изменениЯ, длЯ того
чтобы  сам  он впоследствии мог знать, о ком идет речь, а всЯкий посторонний
был  бы  обманут  фамилией.  ќто  заметил  Я,  по крайней мере, относительно
Љорделии  -  девушки,  на  которой  сосредоточен  главный интерес дневника и
которую  Я  знал  лично.  ЌастоЯщаЯ фамилиЯ ее не имела ничего общего с той,
которую она носит в дневнике.
     ЋбъЯснение  поэтического характера дневника найти нетрудно. ЏоэтическаЯ
натура   моего   приЯтелЯ   была   недостаточно  богата  или,  если  хотите,
недостаточно  бедна, чтобы отличить поэзию от действительности. Ќапротив, он
сам  вносил  поэзию  в  окружающую  его  действительность  и,  насладившись,
уносил  ее  обратно  в  виде  поэтических воспоминаний и размышлений. ‚ этом
заключалось  длЯ  него двойное наслаждение: в первом случае он сам отдавалсЯ
упоению   эстетического,  во  втором  -  он  эстетически  наслаждалсЯ  своей
личностью;  в  первом  - он лично эгоистически наслаждалсЯ этой, им же самим
опоэтизированной   действительностью,   во   втором  -  личное  "Я"  как  бы
стушевывалось:  наслаждаЯсь  каким-нибудь  положением,  он  смотрел  на себЯ
как-то  со стороны и наслаждалсЯ видом самого себЯ в этом положении. ‘ловом,
всЯ  жизнь  его  была рассчитана на одно наслаждение, и хотЯ в первом случае
действительность была длЯ него необходима как повод, момент, во втором - она
совершенно  исчезала  в  поэзии.  Џлодом  наслаждениЯ второго рода ЯвлЯетсЯ,
таким  образом  сам  дневник,  а  плодом  первого - настроение, в котором он
велсЯ,  объЯснЯющее  также  его  поэтический характер. €менно благодарЯ этой
двойственности,  котораЯ  проходила через всю жизнь автора, у него и не было
недостатка в поэтическом материале.
     Њир,  в  котором  мы  живем,  вмещает  в себЯ еще другой мир, далекий и
туманный,  находЯщийсЯ  с первым в таком же соотношении, в каком находитсЯ с
обыкновенной  сценической  обстановкой  -  волшебной,  изображаемой иногда в
театре  среди  этой  обыкновенной, и отделенной от нее тонким облаком флера.
‘квозь  флер,  как  сквозь туман, виднеетсЯ словно бы другой мир, воздушный,
эфирный,  иного  качества  и  состава,  нежели  действительный. Њногие люди,
живущие материально в действительном мире, принадлежат, в сущности, не этому
миру,   а   тому,  другому.  Џричиной  подобного  исчезновениЯ  человеческой
личности в мире действительности может быть как избыток жизненных сил, так и
известнаЯ болезненность натуры.
     Ќа  последнюю  причину  можно  указать,  имеЯ  в  виду  моего приЯтелЯ,
которого   Я  так  долго  знал,  не  знаЯ  его  в  сущности.  Ќе  принадлежа
действительному  миру, он тем не менее постоЯнно вращалсЯ в нем, но при этом
даже  в  те  минуты,  когда  почти  всецело  отдавалсЯ  ему и телом и душой,
оставалсЯ  как-то  вне  его,  точно  скользЯ лишь по его поверхности. —то же
именно  влекло  его  за  пределы  действительности?  Ќе  добро  и  не  зло -
последнего  Я  не  могу  сказать  даже  теперь. Ћн просто страдал excerbatio
cerebri   (помрачение   рассудка   (лат.)),  и  действительность  как-то  не
действовала  на  него,  самое  большее  -  моментально;  в ней не находилось
достаточно  сильных  раздражающих стимулов длЯ него, его натура была слишком
крепка,  но в этой-то излишней крепости и скрывалась его болезнь. Љак только
действительность  терЯла  свои  возбуждающие стимулы, он становилсЯ слабым и
беспомощным,  что и сам сознавал в минуты отрезвлениЯ и в чем лежало главное
зло.
     ѓероиню  дневника, Љорделию, Я, как уже сказал, знал лично; были ли еще
жертвы  этого  соблазнителЯ,  Я  точно  не  знаю,  но  это,  пожалуй,  можно
заключить  из  дневника,  в  котором вообще так Ярко обрисовываетсЯ личность
автора.  „уховнаЯ  сторона,  преобладающаЯ  в  его  натуре, не допускала его
довольствоватьсЯ  низменной  ролью  обыкновенного  обольстителЯ: это было бы
слишком  грубо  длЯ  его тонко развитой организации; нет, в этой игре он был
настоЯщим  виртуозом.  €з дневника видно, что конечной целью его настойчивых
желаний  был  иногда  только поклон или улыбка, так как в них именно, по его
мнению,  была  особаЯ  прелесть  данного  женского существа. ‘лучалось таким
образом,  что  он  увлекал девушку, в сущности совсем не желаЯ обладать ею в
прЯмом смысле этого слова. ‚ таких случаЯх он продолжал вести свою игру лишь
до  того  момента,  когда  девушка была наконец готова принести ему в жертву
все.  ‚идЯ, что такой момент наступил, он круто обрывал отношениЯ. ЃлагодарЯ
его  блестЯщим  дарованиЯм  и  почти  демоническому  умению вести свою игру,
подобные  победы  давались  ему  очень  легко,  даже  без  малейшего  шага к
интимному  сближению  с его стороны: ни слова любви, ни признаниЯ, не говорЯ
уже  о  клЯтвах  и обещаниЯх. ’ем не менее, победа была полнаЯ, и несчастнаЯ
страдала  тем  более,  что  в  своих  воспоминаниЯх она не могла отыскать ни
малейшей  точки,  на  которую  могла  бы оперетьсЯ. Ћна как будто попадала в
какой-то  заколдованный  круговорот:  бешеный  вихрь  подхватывал  ее мысли,
чувства,  упреки  себе,  ему;  прощение,  надежда, сомнениЯ - все кружилось,
путалось  в  ее мозгу и сердце. €ногда ей казалось даже, что все случившеесЯ
с  ней  было лишь бредом, фантазией - так, в сущности, не действительны были
их  отношениЯ  друг к другу. Ћна не могла даже облегчить душу, поверить свою
тайну  кому-нибудь:  ей  нечего было поверЯть. ‘он, мечту можно еще передать
другому  словами,  но  случившеесЯ с ней в действительности мгновенно таЯло,
обращалось  в ничто, как только она хотела воплотить его в словах и образах;
да, оно исчезло, но в то же времЯ продолжало давить ее тЯжким бременем. ѓоре
такой  жертвы  было  не сильным, но естественным горем обманутых и покинутых
девушек:  она не могла облегчить своего переполненного сердца ни ненавистью,
ни  прощением.  Џосторонний  глаз  не  мог  уловить  в ней никакого видимого
изменениЯ,  она  продолжала  жить  по-прежнему,  доброе  имЯ  ее  оставалось
незапЯтнанным,  но  все  ее существо как бы перерождалось, непонЯтно длЯ нее
самой,  невидимо длЯ других. …й не нанесено было никакой видимой раны, жизнь
ее не была грубо надломлена чужой рукой, но как-то загадочно уходила внутрь,
замыкалась  в  самой себе. ‘ловом, ни следа, ни повода, чтобы кто-нибудь мог
увидеть  в ней жертву, а в нем обольстителЯ; в этом отношении он был чист от
всЯких обвинений. Љак уже сказано, он жил слишком отвлеченной жизнью, умом и
воображением, чтобы быть обольстителем в обыкновенном смысле этого слова, но
ему  случалось  предаватьсЯ  и  чувственности.  ќто доказывает его историЯ с
Љорделией.  ‚  ней  он ЯвлЯетсЯ фактическим обольстителем, но и здесь личное
участие  его  настолько неЯсно, что никакое доказательство немыслимо, и даже
сама  несчастнаЯ  девушка  иногда  как  бы  сомневаетсЯ: кто из них виноват?
†енщина была длЯ него лишь возбуждающим средством; надобность миновала, и он
бросал   ее,   как   дерево   сбрасывает  с  себЯ  отзеленевшую  листву:  он
возрождалсЯ - она увЯдала.
     Ќо  что  же  творилось  при  этом в его собственной душе? џ думаю, что,
запутываЯ,  вводЯ  в  заблуждение  других,  он  кончит  тем,  что запутаетсЯ
окончательно и сам. ‚едь если возмутительно направить заблудившегосЯ путника
на  неверную  дорогу и покинуть его там, то во сколько же раз возмутительнее
ввести  человека  в  заблуждение  уже  не  относительно  внешних  Явлений, а
относительно  его самого? ‡аблудившийсЯ путник имеет по крайней мере надежду
как-нибудь выбратьсЯ: местность перед ним менЯетсЯ, и каждое новое изменение
порождает  новую  надежду.  Ќо  человек,  заблудившийсЯ  в самом себе, скоро
замечает,  что  попал в какой-то круговорот, из которого нет выхода; мысли и
чувства  в  нем  мешаютсЯ,  и он в отчаЯнии перестает, наконец, сам понимать
себЯ.  Ћднако  и  это  все  - ничто в сравнении с положением самого хитреца,
потерЯвшего  в  конце  концов  нить  и  запутавшегосЯ  в  своем  собственном
лабиринте.  ‘овесть  его  пробуждаетсЯ, и он тщетно призывает на помощь свое
остроумие.  Љак  поднЯтаЯ  лисица,  мечетсЯ  он  в своей норе, ища одного из
бесчисленных  выходов,  оставленных  на  всЯкий  случай;  вот  ему мерещитсЯ
издалека  луч  дневного  света,  он  кидаетсЯ туда, и что же? ќто лишь новый
вход! ‚место того чтобы выбратьсЯ, он таким образом постоЯнно возвращаетсЯ в
себЯ  самого.  ’акого человека нельзЯ назвать вполне преступным - он сам был
обманут своими интригами; но тем ужаснее его наказание. —то значат угрызениЯ
совести  преступника  в  сравнении с таким сознательным безумием? Ќаказание,
постигающее  его, чисто эстетическое, и выражение "совесть его пробуждаетсЯ"
слишком,  если  можно  так выразитьсЯ, "этично", чтобы поЯснить его душевное
состоЯние.  —увство,  овладевающее  им,  -  не совесть, а скорее нечто вроде
высшего,   утонченного   самосознаниЯ,  которое  в  сущности  не  мучит  его
обвинениЯми,  но лишь поддерживает его душу в вечно бодрствующем беспокойном
состоЯнии,  не  даваЯ  ему  забытьсЯ  и  постоЯнно побуждаЯ метатьсЯ в новых
бесплодных  поисках. ЌельзЯ также вполне применить сюда выражение "безумие":
вечно  сменЯющеесЯ богатое разнообразие мыслей не допускает его душу застыть
в неподвижной бесконечности безумиЯ.
     Ќо беднаЯ ЉорделиЯ! Ќе скоро отдохнет ее измученное сердце в безмолвном
покое  забвениЯ.  ’ысЯчи  различных, беспрерывно сменЯющих друг друга чувств
волнуют  и  терзают  ее. ‚от она готова успокоитьсЯ, забыть, простить своему
обольстителю  все...  но  вдруг, как молниЯ, сверкает в ее голове мысль, что
не  он  виноват,  а  она:  ведь  она сама возвратила ему кольцо, ее гордость
требовала  нарушениЯ  всЯких обЯзательств!.. Њучительное раскаЯние томит ее;
минута - и самообвинение сменЯетсЯ новым обвинением: это он лукаво вдохнул в
нее  свой  план!.. Ћ, как она ненавидит его, проклинает!.. € вслед затем она
вновь  упрекает себЯ: разве смеет ненавидеть и проклинать она, сама не менее
виновнаЯ!  ‘траданиЯ  Љорделии  еще  увеличиваютсЯ  сознанием,  что  это  он
пробудил  в  ней тысЯчеголосое размышление, развил ее эстетически настолько,
что  она  уже  не  может  больше  прислушиватьсЯ  к одному только голосу, но
слышит  их  все  сразу,  и  они  наполнЯют  ее  слух,  звучат  в  нем самыми
разнообразными  тонами  и  переливами  и  заполонЯют  ее  душу. ‚споминаЯ об
этом,  она  забывает  весь  его грех и вину, она помнит лишь одни прекрасные
мгновениЯ,  она  упоена этими воспоминаниЯми... ‚ неестественном возбуждении
сердца и фантазии она воспроизводит мысленно его внешний образ до того живо,
что прозревает и его внутреннее содержание своим, как бы ЯсновидЯщим оком. ‚
эти  минуты  она  понимает его в чисто эстетическом смысле, не видЯ в нем ни
преступного, но и ни безукоризненно честного человека. ќтот взглЯд сквозит и
в ее письме ко мне:
     "€ногда, - пишет она, - он жил до такой степени отвлеченной жизнью, что
становилсЯ  как  бы  бесплотным,  и  Я не существовала длЯ него как женщина.
€ногда  же  он  был так необузданно страстен, так полон желаниЯ, что Я почти
трепетала  перед  ним.  ’о  Я  становилась  будто чужой длЯ него, то он весь
отдавалсЯ  мне.  ЋбвиваЯ  его  руками,  Я  иногда чувствовала вдруг, что все
как-то  непонЯтно  изменЯетсЯ, и - Я "обнимаю облако". ќто выражение Я знала
прежде,  чем  узнала ‰оханнеса, но только он научил менЯ понимать его тайный
смысл.  ќтого  выражениЯ  Я  никогда  не забуду, как не забуду и его, - ведь
каждаЯ  моЯ  мысль  дышит  им одним. џ всегда любила музыку, - он был чудный
инструмент,  всегда  взволнованный,  всегда  полный  звучаниЯ...  Ќо ни один
инструмент не обладает таким объемом и богатством звуков, - он вмещал в себЯ
выражение  всех  чувств,  всех  настроений.  Ќичто  не  казалось ему слишком
недосЯгаемым, ни перед чем бы он не отступил. ‚ его голосе звучали то порывы
урагана,   то  едва  слышный  шелест  листьев.  Ќи  одно  из  моих  слов  не
оставалось неуслышанным его чуткой душой, но достигали ли они своей цели - Я
не  знаю,  потому  что  никогда  не могла уловить, какое именно действие они
производили.  “поеннаЯ и очарованнаЯ, Я жадно внимала этой музыке, вызванной
мною  и  в  то  же  времЯ вполне произвольной. …е дивнаЯ гармониЯ бесконечно
увлекала мою взволнованную душу!.."
     „а,  длЯ  нее  последствиЯ  были  ужасны!  Ќо  еще  ужаснее  будут  они
когда-нибудь  длЯ  него:  даже  менЯ,  лицо  совсем  постороннее, охватывает
невольный трепет, едва Я подумаю об этой драме. џ чувствую себЯ увлеченным в
это  царство  туманной  фантазии,  в  этот призрачный мир, где каждую минуту
вздрагиваешь,  испуганный  собственной  тенью.  Ќапрасно стараюсь Я оторвать
свои мысли от этой таинственной истории, - Я продолжаю мысленно следовать за
ее  развитием,  как  немой,  но  грозный  свидетель. „а, ‰оханнес окутал все
глубокой,  непроницаемой  тайной,  но  возникла новаЯ тайна, о существовании
которой  он и не подозревает: именно то, что Я приподнЯл таинственную завесу
его  тайны,  хотЯ  и  незаконным путем... Ќе раз Я думал заговорить с ним об
этом,  но  к чему? Ћн или решительно отказалсЯ бы от всего, уверЯЯ, что весь
дневник - лишь поэтический набросок, плод его собственной фантазии, или взЯл
бы  с  менЯ  слово  молчать,  на  что  имел  полное  право,  ввиду  способа,
употребленного  мною  длЯ раскрытиЯ тайны. Ќичто не приносит с собой столько
соблазна и проклЯтий, как тайна!
     џ  получил  от Љорделии целую пачку его писем; думаю, однако, что в ней
были  не  все:  она  сама намекнула мне однажды, что уничтожила некоторые. џ
снЯл  с  них  копии  и  также  внес  их  в дневник. Њне было довольно трудно
разместить  их  в  надлежащем  порЯдке,  так  как  они  не помечены числами;
впрочем,  это  все равно ничуть не облегчило бы задачи: в самом дневнике, по
мере  его  развитиЯ,  все  реже и реже встречаютсЯ указаниЯ на день и число.
“казаниЯ эти становЯтсЯ как будто лишними, настолько знаменательным делаетсЯ
само  содержание  дневника;  оно,  несмотрЯ  на  свою фактическую подкладку,
становитсЯ  почти  идеей.  Ќесколько  помогло  же  мне  то, что Я еще раньше
заметил  в  разных  местах  дневника слова, смысл которых оставалсЯ длЯ менЯ
неЯсным  до  тех  пор,  пока  Я  не  прочел  писем. Џоследние, как Я увидел,
представлЯли   собой   как  бы  разработку  тех  вскользь  брошенных  слов и
намеков,  которые  остановили  мое  внимание. ЃлагодарЯ этому обстоЯтельству
затруднениЯ  с  размещением  писем в дневнике исчезли, и Я не впал в ошибки,
которые  иначе  были  бы неизбежны, поскольку Я не знал, как часто следовали
эти  письма  одно  за  другим. Ћказалось, что иногда ЉорделиЯ получала их по
несколько  в один день. џ, конечно, разместил бы их более равномерно, ничего
не  знаЯ о той страстной энергии, с которой ‰оханнес пользовалсЯ этим, как и
всЯким  вообще,  средством,  чтобы  разжигать  чувство Љорделии, не даваЯ ей
опомнитьсЯ.
     ‚  дневнике, кроме подробной истории отношений с Љорделией, встречаетсЯ
также  несколько  маленьких  эпизодов эстетического характера, отмеченных на
полЯх;  эти  эпизоды,  не  имеющие  никакого  отношениЯ  к главному предмету
повествованиЯ,  объЯснили  мне, между прочим, смысл любимого выражениЯ моего
приЯтелЯ,  которое  Я  понимал  прежде совсем иначе: "ђыбаку нужно на всЯкий
случай  забрасывать  маленькие удочки и на сторону". ‚ дневниках прежних лет
такие, как он сам называет их, actions in distans (воздействиЯ на расстоЯнии
(лат.))  попадались,  наверное,  чаще,  но здесь он признаетсЯ, что ЉорделиЯ
слишком  овладела  его  воображением,  чтобы  оставить  ему времЯ хорошенько
осматриватьсЯ кругом.
     ‚скоре  после  своего  разрыва  с Љорделией он получил от нее несколько
писем,  но  возвратил  их  нераспечатанными.  ЉорделиЯ сама распечатала их и
передала  мне  вместе с полученными от него. Ћна никогда не говорила со мной
об  их  содержании,  но,  когда  разговор  касалсЯ ее отношениЯ к ‰оханнесу,
цитировала  обыкновенно  маленькое  стихотворение,  принадлежащее,  если  не
ошибаюсь,   ѓете,   имевшее   в   ее   устах   каждый  раз  новое  значение,
соответствующее душевному настроению в данную минуту:
             Gehe,
            Verschmahe
            Die ’rепе, -
            Die Rene
            Kommt nach.“бегай,
            Џрезирай,
            ‹юбовь губЯ, -
            ђаскаЯнье
            Ќастигнет тебЯ (нем.).

     џ  думаю,  что  будет  нелишним  и вполне уместным поместить здесь и ее
письма.

        x x x

     ‰оханнес!
     џ  не  называю  тебЯ  "мой  ‰оханнес", Я знаю теперь, что ты никогда не
принадлежал  мне,  и  Я  жестоко  наказана  за  то,  что осмелилась когда-то
лелеЯть  эту  мысль в моем сердце... € все же ты мой - мой обольститель, мой
враг,  мой  убийца,  мое горе, мое разочарование, мое отчаЯние! ЏовторЯю: ты
мой,  и  Я  твоЯ!  ’воЯ!  Џусть  это  слово, прежде ласкавшее твою гордость,
прозвучит  теперь  проклЯтием  над  твоей  головой,  вечным  проклЯтием!  Ќе
думай,  что  Я  стану преследовать тебЯ, вооружатьсЯ кинжалом, чтобы вызвать
твои  насмешки,  нет,  беги куда хочешь - Я все-таки твоЯ, люби сотни других
- Я твоЯ, даже в смертный час Я останусь твоей! ‘ам Язык моего письма к тебе
должен  доказать  тебе,  что  Я  -  твоЯ!  ’ы  осмелилсЯ обмануть менЯ своей
любовью  так,  что  стал  длЯ  менЯ  всем, что Я сочла бы счастьем быть даже
рабыней твоей - и Я остаюсь твоей навеки!
     џ твоЯ, твоЯ, твое проклЯтие!
     ’воЯ ЉорделиЯ.

        x x x

     ‰оханнес!
     Ѓыл  богатый человек, у него было очень много мелкого и крупного скота;
была  беднаЯ  девушка,  у  нее  была  лишь одна овечка, котораЯ ела из рук и
пила из ее чаши. ’ы был богатый человек, богатый всеми благами жизни; Я была
беднаЯ  девушка,  у менЯ была лишь любовь моЯ. ’ы взЯл ее, наслаждалсЯ ею...
’ы  принес  в  жертву  своим страстЯм единственное, чем владела Я; сам ты не
пожертвовал  ничем!  Ѓыл  богатый человек, у него было очень много мелкого и
крупного скота; была беднаЯ девушка, у нее было лишь сердце, полное любви!
     ’воЯ ЉорделиЯ.

        x x x

     ‰оханнес!
     Ќеужели  нет надежды? Ќеужели твоЯ любовь ко мне никогда не воскреснет?
‚едь  Я  знаю,  что ты любил менЯ когда-то, хотЯ и не знаю, почему Я уверена
в  этом. Ѓуду ждать, как бы медленно ни тЯнулось времЯ, буду ждать, ждать...
’ы  устанешь  любить других, и твоЯ любовь ко мне восстанет из своей могилы,
вспыхнет прежним огнем! Љак буду Я любить тебЯ, боготворить!.. Љак прежде. Ћ
‰оханнес, неужели это бессердечное, холодное равнодушие и есть твое истинное
существо?  Ќеужели  твое богатое сердце, твоЯ пылкаЯ любовь были лишь ложью?
Ќеужели  ты  играл только роль, а теперь, теперь - вновь стал самим собою...
‰оханнес,  прости,  что  Я  все еще люблю тебЯ... Я знаю, что любовь моЯ длЯ
тебЯ  -  бремЯ,  но  ведь  настанет  же  опЯть  минута, ты вернешьсЯ к твоей
Љорделии, слушай этот молЯщий призыв - твоей Љорделии.
     ’воЯ ЉорделиЯ.

     …сли  ЉорделиЯ  и  не обладала таким богатством внутреннего содержаниЯ,
каким она восхищалась в ‰оханнесе, то во всЯком случае ее душевные струны не
лишены  были чуткой гармонии. …е разнообразные переливы Ясно звучат в каждом
письме,  хотЯ  в  них  и  недостает  до известной степени Ясности изложениЯ.
Ћсобенно  это  заметно  во  втором  из  них,  где мысль останавливаетсЯ, так
сказать,  на  полуслове  и где есть что-то недосказанное, а сам смысл скорее
угадываетсЯ,  чем  понимаетсЯ.  Ќо это именно и придает ему, по-моему, такой
трогательный оттенок.


     4 апрелЯ
     Ћсторожнее,  моЯ  прелестнаЯ незнакомка! Ћсторожнее! ‚ыходить из кареты
не так-то легко, как кажетсЯ, часто это бывает очень даже решительным шагом.
џ  мог  бы  указать вам в этом случае на новеллу ’ика. ‚ ней рассказываетсЯ,
как  одна  отважнаЯ дама, слезаЯ с лошади, так запуталась в платье и сделала
такой шаг, что он решил все ее будущее. Љ тому же подножки у кареты устроены
так  скверно,  что  волей-неволей  приходитсЯ  отказатьсЯ  от всЯкой мысли о
грации  и  рискнуть  на  отчаЯнный  прыжок прЯмо в объЯтиЯ кучера или лакеЯ.
‘лавно  живетсЯ  этим господам! Џраво, Я думаю сыскать себе подобное место в
доме,  где  есть молоденькие барышни; лакей ведь так легко иногда становитсЯ
поверенным  этих  очаровательных  созданий!  Ћднако, ради бога, не прыгайте,
умолЯю  вас,  не  прыгайте!  Ђ!  ‚от  так,  так,  это лучше всего, спускайте
осторожно ваши ножки и не стеснЯйтесь приподнЯть платье: теперь уже сумерки,
никто не увидит, и Я не помешаю вам; Я только встану вон под тем фонарем, вы
не  увидите  менЯ, а стало быть, вам нечего и стеснЯтьсЯ. - ‘теснЯешьсЯ ведь
обыкновенно лишь настолько, насколько бываешь видим, а считаешь себЯ видимым
не  в  большей  степени,  чем  сам  это  видишь.  €так, ради слуги, который,
пожалуй,  не  в состоЯнии выдержать сильного прыжка, ради вашего прелестного
платьЯ,  изЯщной  кружевной  накидки,  ради менЯ самого наконец - пусть ваша
маленькаЯ  ножка,  стройность которой уже успела восхитить менЯ, выглЯнет на
белый свет. Џоложитесь на нее, она навернЯка сыщет себе опору. Ќе пугайтесь,
если  вам  покажетсЯ,  что  она  скользит... спускайте поскорее и другую, вы
ничуть  не  рискуете.  Љто  же  может быть так жесток, что оставит ее в этом
опасном  положении? Љто не поспешит полюбоватьсЯ таким прекрасным Явлением и
помочь  ей?  €ли  вы  боитесь, может быть, кого-нибудь постороннего. ‚едь не
слуги же и не менЯ, надеюсь. џ уже видел эту очаровательную ножку, и так как
Я в некотором роде естествоиспытатель, то на основании положений Љювье вывел
известное  заключение.  €так,  смелее!  Џраво, страх только увеличивает вашу
красоту...  т.  е.,  собственно говорЯ, страх красив вовсе не сам по себе, а
лишь  в  соединении  с  преодолевающей его энергией. Ќу вот! Џосмотрите, как
твердо  стоит теперь эта крошечнаЯ ножка! џ уже не раз имел случай заметить,
что   девушки   с  маленькими  ножками  держатсЯ  тверже  и  увереннее,  чем
большеногие. ‚от тебе раз! Љто бы это мог подумать? Љазалось бы, опыт создал
правило, что гораздо безопаснее выходить из кареты медленно и осторожно, чем
выпрыгивать:  меньше риска разорвать платье - и вдруг?! „а, оказываетсЯ, что
молодым  девушкам  вообще  опасно ездить в карете - в конце концов, пожалуй,
совсем останешьсЯ в ней. „елать нечего, кружева ваши испорчены! —то за беда,
впрочем,  ведь  никто  ничего не видал. Џравда, у фонарЯ поЯвлЯетсЯ какаЯ-то
темнаЯ  фигура,  укутаннаЯ  до  самого подбородка... ‘вет падает вам прЯмо в
глаза,  и вы не можете угадать, откуда она поЯвилась; она равнЯетсЯ с вами в
ту  минуту,  как  вы  готовы  войти  в подъезд. ‚зглЯд, брошенный сбоку, как
молниЯ,   обжигает   вас:   вы  краснеете,  грудь  ваша  волнуетсЯ,  дыхание
прерываетсЯ,  в глазах мелькает гнев, гордое презрение... какаЯ-то мольба...
дрожит  слезинка,  то  и  другое  Я  могу отнести к себе... € Я еще вдобавок
настолько  жесток, что... Љакой ќ этого дома? Ђ-а! ќто "Ѓазар модных вещей"!
Њожет  быть,  это  дерзость  с моей стороны, очаровательнаЯ незнакомка, но Я
лишь  следую за моей путеводной звездочкой. Ћна уже забыла о своем маленьком
приключении,  и  немудрено:  в семнадцать лет каждаЯ безделушка так радует и
приковывает внимание. Ћна не замечает менЯ, Я стою у другого конца прилавка.
Ќа боковой стене висит зеркало; она о нем не думает, но оно-то о ней думает!
Ћно  схватывает  ее образ, как преданный и верный раб, схватывающий малейшее
изменение  в  чертах  лица  своей  госпожи.  €,  как  раб,  оно  может  лишь
воспринЯть, но не обнЯть ее образ. Ѓедное зеркало! Ћно не может даже ревниво
затаить  в  себе этот образ, спрЯтать его от глаз света, оно должно выдавать
его  другим,  как  вот  сейчас  мне,  например. —то, если бы человек был так
создан?  ‚от была бы мука! Ђ ведь есть на свете люди без всЯкого внутреннего
содержаниЯ,  живущие  лишь заимствованным у других. ќти люди схватывают лишь
внешнее  впечатление,  а не самую сущность предмета, и при первом же дыхании
действительной  жизни  слабый  след  этот стираетсЯ в их душе, как в зеркале
образ  нашей  красавицы,  вздумай  она  хоть одним дыханием открыть ему свое
сердце.  —то,  если  бы  внутреннее око человека не обладало даром сохранЯть
впечатлениЯ?  ‚едь  тогда, пожалуй, пришлось бы всегда держатьсЯ в некотором
расстоЯнии  от  красоты:  внешним  своим  оком человек не может воспринимать
того,  что  слишком  близко  к нему, что покоитсЯ в его объЯтиЯх. Љ счастью,
внутреннему  оку  не  нужно  удалЯть  от  себЯ  любимый  образ,  чтобы вновь
вызвать  его  перед собою, даже тогда, когда уста сливаютсЯ с устами! Ќо как
она  прелестна!  Ќесчастное зеркало! •орошо, что ревность тебе незнакома. …е
личико строго овальной формы; головка слегка наклонена над прилавком, отчего
гордый и чистый лоб без малейшей обрисовки умственных органов кажетсЯ выше и
больше;  темные  волны волос легко облегают его. ‚се личико похоже на спелый
персик:   полно-округленнаЯ   линиЯ,   прозрачнаЯ   и   бархатистаЯ  кожа, -
бархатистость  ее Я ощущаю взглЯдом. ѓлаза ее... да, ведь Я еще не видал их;
они   прикрыты  шелковыми  ресницами,  слегка  загнутыми  на  концах.  Џусть
бережетсЯ  их  стрел  всЯкий,  кто  захочет  встретить  ее  взор!  —истота и
невинность  этой  наклоненной  головки  делают  ее похожей на Њадонну. Ќо ее
взглЯд  не  выражает  сосредоточенного  созерцаниЯ:  роскошь  и разнообразие
рассматриваемых  ею  вещей  бросают  свой  отблеск  на ее лицо, играЯ на нем
всевозможными  оттенками. ‚от она снимает перчатку, чтобы показать зеркалу -
и  мне  -  свою  ручку  античной формы и снежной белизны. Ќа ней нет никаких
украшений...  даже гладкого золотого кольца на четвертом пальце - браво! Ћна
поднимает  глаза...  Љак изменилось ее лицо! € тем не менее оно то же, что и
прежде,  только  лоб стал как будто не так высок, овал лица не так правилен,
зато  в  выражении поЯвилось больше жизни. Ћна очень живо и весело болтает с
приказчиком...  ‚от  она  выбрала  одну,  две,  три  вещи,  берет четвертую,
рассматривает  ее...  Ђ!  она  опЯть  опустила  глаза,  спрашивает  о  цене,
осторожно  кладет  вещь  на  прилавок  и  прикрывает ее перчаткой... ќто уже
пахнет  секретом!  Џодарок  кому-нибудь...  другу сердца? Ќо ведь она еще не
обручена!  “вы!  …сть  много  необрученных и все ж имеющих друзей сердца! Ќе
оставить  ли  ее  в  покое?  ‡ачем  мешать невинному удовольствию?.. ЃарышнЯ
собираетсЯ  платить...  оказываетсЯ,  она  забыла  кошелек!  ‚от теперь она,
вероЯтно,  говорит  свой адрес, но Я не хочу подслушивать: зачем лишать себЯ
удовольствиЯ  нечаЯнной  встречи?  “ж  когда-нибудь Я встречу ее и, конечно,
сразу  узнаю.  Ћна  менЯ,  вероЯтно,  тоже:  мой взглЯд не скоро забудешь. Ђ
может  быть,  Я  и  сам буду застигнут врасплох этой встречей. Ќичего, потом
наступит  ее  очередь!  …сли  же  она  не узнает менЯ - Я сразу замечу это и
найду случай опЯть обжечь ее таким же взглЯдом, тогда ручаюсь, что вспомнит!
     ’олько больше терпениЯ, не надо жадничать - наслаждение следует глотать
по капелькам. Љрасавица отмечена и не уйдет.


     5-го
     ‚от  это  мне  нравитсЯ?  Ћдна,  вечером на ќстергаде? Ќе беспокойтесь,
впрочем,  Я  не  такого  дурного  мнениЯ  о  вас  и  совсем не думаю, что вы
пустились  гулЯть  одна-одинешенька. „а и не настолько Я неопытен, чтобы при
обозрении  полЯ  действиЯ мне сразу не бросилась в глаза эта солиднаЯ фигура
в  темной  ливрее, так важно шагающаЯ в некотором отдалении от вас. Ќо зачем
же  вы  так  спешите?  ђазумеетсЯ, не затем, чтобы вернутьсЯ домой поскорее;
вернее,  что  этот усиленный темп сердца и ножек происходит от нетерпеливого
волнениЯ  и  какого-то  сладкого трепета, охватывающего вас. Ђх, как приЯтно
гулЯть  так  одной,  с лакеем позади!.. „а, нам шестнадцать лет, мы довольно
начитаны...  романами.  ‘лучайно  проходЯ  мимо  комнаты братьев, мы поймали
заманчивое  словечко  об  ќстергаде.  Џотом  мы  шмыгнули  несколько раз уже
нарочно,  чтобы  узнать  побольше, - не удалось! Ђ ведь надо же в самом деле
такой   большой,  совсем  взрослой  девушке  набратьсЯ  более  обстоЯтельных
сведений  о  том,  что  делаетсЯ  на  белом  свете! ‚от если бы уйти из дома
одной,  без этого лакеЯ позади! Људа?.. —то скажут папаша с мамашей? •оть бы
уж  с  лакеем!  „а  и  то,  какой  предлог придумать длЯ такой прогулки? ’ак
трудно  сообразитьсЯ  со  временем! Љогда идешь в гости - это чересчур рано,
ведь  товарищ  брата  Ђвгуста  сказал,  что  всего интереснее бывает часов в
десЯть,  одиннадцать... Љогда же возвращаешьсЯ назад - поздно, да еще всегда
навЯжут  тебе  в  провожатые  какого-нибудь кавалера! ‚от в четверг вечером,
когда  едешь из театра, было бы очень удобно, но опЯть беда: сидишь в карете
с  тетей  и  полдюжиной  кузин!  ‚от если бы ехать одной, тогда стоит только
спустить  стекло  - и любуйсЯ сколько хочешь. Ќо ounverhofft kommt oft (—его
не  чаешь  -  то  получаешь (нем.)). ‘егоднЯ мама сказала: "’ы, наверное, не
завершишь  своего  подарка к рождению папы, ступай-ка к тете, там тебе никто
не  помешает  работать.  ЋставайсЯ  там  пить чай, а после Я пришлю за тобой
ѓанса".  ‘обственно  говорЯ,  проскучать  целый  вечер  у  тети  не особенно
приЯтнаЯ  перспектива,  но  зато  оттуда  пойдешь  одна, только с лакеем! Ћн
придет немного рано, и ему придетсЯ подождать; не раньше десЯти часов, тогда
-  марш! ‚от забавно было бы встретить теперь милейшего братца или господина
Ђвгуста!  Ќет,  лучше не надо! Џожалуй, вздумали бы еще провожать, благодарю
покорно!  ‚от  если  б  так случилось, что Я бы их видела, а они менЯ нет!..
’еперь  вы  озираетесь  кругом,  моЯ  маленькаЯ плутовка... Ђ что вы видите,
позвольте  спросить,  или  что вижу Я, по-вашему? ‚о-первых, Я вижу на вашей
головке  маленькую  шапочку,  котораЯ идет вам как нельзЯ больше, она вполне
гармонирует с вашей шаловливой резвостью. ќто в сущности не шлЯпка, а что-то
в  роде  капора.  Ќо вы ведь, разумеетсЯ, не надели его утром, отправлЯЯсь к
тете. ‚ероЯтно, его принес с собой лакей или одолжила тетЯ? Ђ может быть, мы
тут  инкогнито? ‚ы очень предусмотрительно приподнЯли свою вуаль, иначе ведь
не  много  сделаешь  наблюдений. ‚прочем, в темноте трудно решить: вуаль это
или  просто  широкаЯ  блонда,  во всЯком случае, она прикрывает лишь верхнюю
часть  лица.  ѓм!  Џосмотрим  хорошенько.  Џодбородок очень изЯщный, немного
острый,  ротик  маленький,  полуоткрытый,  это - от ускоренной ходьбы. ‡убки
белы и блестЯщи, как жемчужины. ’ак и следует: зубы - предмет первостепенной
важности.   ќто   "sauve   garde"  (телохранитель  (фр.)),  укрывающийсЯ  за
соблазнительной  мЯгкостью пунцовых губок. Ќа щечках цветут розы. € - да, мы
недурны!  Ђ  что,  если  Я  слегка  наклоню  голову  и  заглЯну  под  вуаль:
берегись, дитЯ мое, такой взглЯд, брошенный снизу, опаснее, чем "gerade aus"
в  фехтовании  (а  какое  же  оружие  может  блеснуть  так  внезапно и затем
пронзить  насквозь,  как  глаз?),  - маркируешь, как говоритсЯ, in quarto, и
выпадаешь  in  secondo.  ‘лавнаЯ это минута! Џротивник, затаив дыхание, ждет
удара...  раз!  он  нанесен,  но  совсем  не  туда, где его ожидали!.. Ђ она
продолжает  себе  шагать  вперед без страха и упрека! Ќо берегитесь! ‚от там
идет  кто-то... опустите скорее вуаль, не давайте его профанирующему взглЯду
осквернить  вас, вы себе представить не можете, что могло бы из этого выйти,
вы  долго  бы,  пожалуй,  не забыли неприЯтного содроганиЯ, которое невольно
почувствовали  бы  при  этом  взглЯде... Ќо вы ничего не замечаете, а он уже
наметил  план действий. ‹акей избран ближайшей жертвой... ’рaх! Ќу вот вам и
гулЯйте  вперед  одна  с  лакеем!  ‹акей  ваш  упал. Џоложим, это смешно, но
все-таки,  что  же вам делать теперь? ‚ернутьсЯ, помочь ему - нельзЯ; идти с
запачканным  лакеем - и неприЯтно, и неловко; идти одной - как-то странно...
’еперь  остерегайтесь  - минута наступает, чудовище приближаетсЯ к вам... ‚ы
не  отвечаете  мне?  Џолноте,  посмотрите  же  на менЯ, разве моЯ наружность
внушает  вам  какое-либо  опасение?  ЉажетсЯ, она не из таких, которые могут
произвести особенное впечатление; на вид Я добродушнейший человек в мире, не
имеющий  ничего общего с уличными героЯми... Ќи одного неосторожного слова о
неприЯтном  приключении,  ни  одного резкого неделикатного движениЯ... Ќо вы
все еще немного испуганы, вы еще не забыли, как внезапно поЯвилась подле вас
эта   таинственнаЯ   фигура.   Ќо  вот  мало-помалу  вы  начинаете  немножко
располагатьсЯ  в  мою  пользу:  моЯ неловкость и застенчивость, мешающаЯ мне
даже  взглЯнуть на вас, дают вам некоторый перевес надо мной... ќто радует и
успокаивает  вас.  Џожалуй,  вы  не  прочь  даже  слегка  позабавитьсЯ  моим
смущением...  џ  готов  пари держать, что вы взЯли бы менЯ под руку, если бы
догадались  только...  Ђ, так вы живете здесь, в ‘тормгаде? ‚ы прощаетесь со
мной   коротким,  церемонным  поклоном.  ђазве  только  такую  благодарность
заслужил  Я  за  свою  рыцарскую  услугу?  Ќо  вы  раскаЯлись,  вернулись...
подаете  мне  руку.  —то  же?  ‚ы  побледнели?  ђазве мой тон не по-прежнему
почтителен,  осанка  не  так же прилична, взглЯд не довольно скромен?.. Ђ-а!
пожатие  руки?..  „а  разве оно может что-нибудь означать? Ђ как вы думаете?
„аже  очень  много,  моЯ  милаЯ!  Ќе пройдет и двух недель, как Я буду иметь
честь  объЯснить  вам  это,  а  до  тех пор оставайтесь в недоумении. „а, Я,
добродушнейший  на  вид  господин, так вежливо и скромно проводивший барышню
до дома, могу пожать ей руку далеко не добродушным образом! „а!


     7 апрелЯ
     "€так,  в  понедельник, в час днЯ, на выставке". Џрекрасно! Ѓудем иметь
честь  ЯвитьсЯ  к  часу без четверти. Њаленькое свидание. ‚ субботу Я узнал,
что  мой  старый  приЯтель  Ђдольф  Ѓрун,  бывший  очень долго в отсутствии,
наконец   вернулсЯ.  Њне  сказали,  что  он  живет  теперь  в  ‚естергаде, ќ
такой-то,  и  Я  немедленно  отправилсЯ  его отыскивать. џ обшарил весь дом,
взбиралсЯ  по  лестницам  во  все этажи, но его сыскать не удалось. Ќаконец,
потерЯв  всЯкую  надежду,  Я уже намеревалсЯ спуститьсЯ вниз, как вдруг слух
мой   был   приЯтно  поражен  тихим  мелодичным  женским  голосом:  "€так, в
понедельник,  в  час  днЯ,  на выставке; в это времЯ как раз никого не будет
дома,  и  Я  могу уйти". ђазумеетсЯ, приглашение это относилось не ко мне, а
к  молодому  человеку,  который  -  раз,  два, три - и выскочил за дверь так
быстро,  что  не  только  ноги,  но  и  глаза  мои не могли догнать его. Ќу,
домик!  Ќечего  сказать!  •оть  бы  газ горел на лестнице - Я бы, по крайней
мере,  мог  увидать,  стоит  ли  быть  таким аккуратным! ‚прочем, будь здесь
газ,  Я  бы,  пожалуй,  ничего не услыхал. ‚се существующее разумно; Я был и
буду оптимистом!
     ...Ћднако,  как  же  Я  ее  узнаю?  Ќа выставке ведь тысЯчи молоденьких
девушек...  ‘Яду  тут  в  первой комнате, напротив входа... ’еперь ровно три
четверти  первого.  ’аинственнаЯ героинЯ! †елаю вам, чтобы ваш избранник был
во  всех  отношениЯх  так  же  аккуратен,  как  ваш покорный слуга. ‚прочем,
может  быть,  вы сами не пожелали бы этого: ведь он, пожалуй, мог бы попасть
иногда  в  не  совсем урочный час?.. Љак вам угодно... Я ничего против этого
не  имею.  ЋчаровательнаЯ волшебница, феЯ или ведьма,- пусть рассеетсЯ туман
твоих  чар!  ’ы,  верно,  уже здесь, но пока еще невидима длЯ менЯ. џвись же
мне,  откройсЯ  сама,  иначе  какое  чудо  может  мне  указать тебЯ? Ђ может
статьсЯ,  тут  не  она одна... Љто знает, сколько еще девушек забрались сюда
с   таким   же  прекрасным  намерением?  ЌамерениЯ  человека  вообще  трудно
предвидеть,  даже  когда  он  идет  на  выставку!  ‚от  у  дверей поЯвлЯетсЯ
молодаЯ девушка... ѓосподи, как она стремительно бежит! ’очно дурнаЯ совесть
за  грешником!..  Ћна  забывает  даже  вручить  входной  билет...  Љонтролер
останавливает  ее... € что у нее за спешка? ќто, наверное, она! Љ че