свойствах  какой-либо  реки  или  источника,  которые,  может
статьсЯ, он испытал на себе, а вместе с тем, не  знать  всего  прочего,  что
известно каждому. Ќо вместо того, чтобы пустить  в  обращение  малую  толику
своих знаний, он порождает многие весьма важные неудобства. €так, Я нахожу -
чтобы вернутьсЯ, наконец, к своей теме, - что в этих народах, согласно тому,
что мне рассказывали о них, нет ничего варварского и дикого, если только  не
считать варварством то, что нам непривычно. ‚едь, говорЯ по правде,  у  нас,
по-видимому, нет другого мерила истинного  и  разумного,  как  служащие  нам
примерами и образцами мнениЯ и обычаи  нашей  страны.  ’ут  всегда  и  самаЯ
совершеннаЯ религиЯ, и самый  совершенный  государственный  строй,  и  самые
совершенные и цивилизованные обычаи. Ћни дики в том  смысле,  в  каком  дики
плоды, растущие на свободе, естественным образом; в действительности  скорее
подобало бы назвать дикими те плоды, которые человек  искусственно  исказил,
изменив их природные  качества.  ‚  дичках  в  полной  силе  сохранЯютсЯ  их
истинные в наиболее полезные свойства, тогда как в плодах,  выращенных  нами
искусственно, мы только извратили  эти  природные  свойства,  приспособив  к
своему испорченному дурному вкусу. € все же даже на наш вкус  наши  плоды  в
нежности и сладости уступают плодам этих стран, не знавшим  никакого  ухода.
„а и нет причин, чтобы искусство хоть в чем-нибудь превзошло нашу великую  и
всемогущую мать-природу. Њы настолько  обременили  красоту  и  богатство  ее
творений своими выдумками, что, можно  сказать,  едва  не  задушили  ее.  Ќо
всюду,  где  она  приоткрываетсЯ  нашему  взору  в  своей  чистоте,  она   с
поразительной силой посрамлЯет все наши тщетные и дерзкие притЯзаниЯ,

     Et veniunt hederae sponte sua melius,
     Surgit et in solis formosior arbutus antris,
     . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
     Et volucres nulla dulcius arte canunt.

     {Џлющ растет лучше, когда  он  предоставлен  себе,  кустарник  краше  в
пустынных пещерах...  птицы  поют  сладостнее  самых  искусных  певцов  [18]
(лат.)}

     ‚се  наши  усилиЯ  не  в  состоЯнии  воспроизвести  гнездо  даже  самой
маленькой птички, его строение, красоту и целесообразность  его  устройства,
как, равным образом, и паутину жалкого паука. ‚сЯкаЯ вещь,  говорит  Џлатон,
порождена либо природой, либо случайностью, либо искусством человека;  самые
великие и прекрасные - первой и второй; самые незначительные и несовершенные
- последним [14].
     €так, эти народы кажутсЯ мне варварскими только в том  смысле,  что  их
разум  еще  мало  возделан  и  они   еще   очень   близки   к   первозданной
непосредственности и простоте. €ми все еще  управлЯют  естественные  законы,
почти не извращенные нашими. Ћни все еще пребывают в такой  чистоте,  что  Я
порою досадую, почему сведениЯ о них не достигли нас раньше, в  те  времена,
когда жили такие люди, которые могли бы судить об этом лучше,  чем  мы.  Њне
досадно, что ничего не знали о них ни ‹икург, ни  Џлатон;  ибо  то,  что  мы
видим у этих народов своими глазами, превосходит, по-моему,  не  только  все
картины, которыми поэзиЯ изукрасила золотой век, и все ее выдумки и фантазии
о счастливом  состоЯнии  человечества,  но  даже  и  самые  представлениЯ  и
пожеланиЯ философии. ”илософы не были  в  состоЯнии  вообразить  себе  столь
простую и чистую непосредственность, как та, которую мы  видим  собственными
глазами; они не могли поверить, что наше  общество  может  существовать  без
всЯких искусственных ограничений, налагаемых на человека. ‚от народ, мог  бы
сказать  Я  Џлатону  [15],  у  которого  нет   никакой   торговли,   никакой
письменности, никакого знакомства со счетом, никаких  признаков  власти  или
превосходства над остальными, никаких следов рабства, никакого  богатства  и
никакой бедности, никаких наследств,  никаких  разделов  имущества,  никаких
занЯтий, кроме праздности, никакого особого  почитаниЯ  родственных  свЯзей,
никаких одежд, никакого земледелиЯ, никакого употреблениЯ металлов, вина или
хлеба.  Ќет  даже  слов,  обозначающих  ложь,  предательство,   притворство,
скупость, зависть, злословие, прощение. Ќасколько  далеким  от  совершенства
пришлось бы ему признать вымышленном им государство!

     Viri а diis recentes.

     {ќто люди, только что вышедшие из рук богов [16] (лат.)}

     Hos natura modos primum dedit.

     {’аковы первичные законы, установленные природой [17] (лат.)}

     Љ тому же они обитают в стране с очень приЯтным и  умеренным  климатом,
так что  там,  как  сообщали  мне  очевидцы,  очень  редко  можно  встретить
больного; и они уверЯли менЯ, что им ни  разу  не  пришлось  видеть  в  этой
стране старика, у которого трЯслись бы от  старости  руки,  гноились  глаза,
согнулась спина или выпали зубы.  Ћни  живут  на  морском  побережье,  и  со
стороны материка их защищают огромные и высокие горы, причем между горами  и
морем остаетсЯ полоса приблизительно  в  сто  лье  шириной.  “  них  великое
изобилие рыбы и мЯса различных животных, совершенно непохожих  на  наших,  и
едЯт они эту пищу без всЯких приправ, лишь изжарив ее. Џервый, кто  поЯвилсЯ
у них верхом на коне, хотЯ  они  и  знали  этого  человека  по  прежним  его
путешествиЯм, вызвал у них такой неописуемый ужас, что они убили его, осыпав
стрелами, прежде чем смогли распознать. €х зданиЯ очень вытЯнуты в  длину  и
вмещают от двухсот до трехсот душ;  они  обложены  корою  больших  деревьев,
причем полосы этой коры одним концом упираютсЯ в землю, а другим сходЯтсЯ  у
вершины крыши, образуЯ конек и поддерживаЯ друг друга, наподобие наших  риг,
кровлЯ которых спускаетсЯ до самой  земли,  служа  одновременно  и  боковыми
стенами.
     …сть у них столь твердое дерево, что они изготовлЯют  из  него  мечи  и
вертелы длЯ жарениЯ мЯса. €х  постели  сделаны  из  бумажной  ткани,  и  они
подвешивают их к потолку, вроде того, как это принЯто  у  нас  на  кораблЯх,
причем у каждого своЯ собственнаЯ постель, ибо жена у них спит  отдельно  от
мужа. ‚стают же они вместе с солнцем и, как только встанут,  принимаютсЯ  за
еду, наедаЯсь сразу на целый день, ибо другой трапезы у них не  бывает.  Џри
этом они совершенно не пьют, подобно тому как и некоторые живущие на востоке
народы, которые, по словам ‘уды [18], никогда не пьют за едою; зато они пьют
несколько раз в течениЯ днЯ, и помногу. €х питье варитсЯ из какого-то  корнЯ
и цветом напоминает наше легкое красное вино. Џьют они  его  только  теплым;
оно сохранЯетсЯ не более двух-трех дней;  на  вкус  оно  несколько  терпкое,
нисколько не опьЯнЯет и благотворно действует на желудок;  на  тех,  однако,
кто не привык к нему, оно  действует  как  слабительное;  но  длЯ  тех,  кто
привык, это очень приЯтный напиток. ‚место хлеба  они  употреблЯют  какое-то
белое вещество, напоминающее сваренный в сахаре  кориандр  [19].  џ  отведал
его; оно сладкое и чуть приторное на  вкус.  ‚есь  день  проходит  у  них  в
плЯсках. ’е, кто помоложе, отправлЯютсЯ на охоту; охотЯтсЯ же они на  зверей
вооруженные луком. —асть женщин занимаетсЯ  в  это  времЯ  подогреванием  их
напитка, и это главное их занЯтие. Ћдин из стариков по утрам, прежде чем все
остальные примутсЯ за еду, читает проповедь всем обитателЯм дома, двигаЯсь с
одного конца его до другого и бормоча одно и то же,  пока  не  обойдет  всех
(ведь их постройки в длину имеют добрую сотню шагов). Ћн внушает  им  только
две вещи: храбрость в битвах с врагами и  добрые  чувства  к  женам,  причем
никогда не забывает прибавить, словно припев,  что  к  женам  должно  питать
благодарность за заботу о том, чтобы их  питье  было  теплым  и  вкусным.  “
многих и, в частности, у  менЯ  можно  увидеть  образцы  тамошних  постелей,
бечевок, мечей и деревЯнных запЯстий, которыми они прикрывают кисть руки  во
времЯ сражений, а также длинных, выдолбленных с одного конца тростинок;  дуЯ
в них они извлекают звуки, под которые плЯшут. Ћни бреют лицо, голову и  все
тело, причем делают  это  чище  нашего,  хоть  бритвы  у  них  каменные  или
деревЯнные. Ћни верЯт в бессмертие души и полагают, что те, кто заслужил это
перед  богами,  пребывают  на  той  стороне  неба,  где  солнце  всходит,  а
осужденные - на той, где оно заходит.
     …сть у них своего рода жрецы и пророки, которые,  однако,  очень  редко
показываютсЯ народу,  ибо  живут  где-то  в  горах.  ‚  честь  их  поЯвлениЯ
устраиваетсЯ  большое  праздненство,   на   которое   собираютсЯ   обитатели
нескольких деревень  (каждое  жилище,  мною  описанное,  представлЯет  собой
деревню, и находЯтсЯ они примерно на расстоЯнии  французского  лье  одно  от
другого). ќтот пророк держит речь перед жителЯми, призываЯ их к  добродетели
и к исполнению долга; впрочем, всЯ их мораль сводитсЯ к двум предписаниЯм, а
именно:  быть  отважными  на  войне  и  любить  своих  жен.   ’акой   пророк
предсказывает им будущее и разъЯснЯет, на какой исход  своих  начинаний  они
могут рассчитывать; он же побуждает их к войне, или, напротив,  отговаривает
от нее. Ћн должен угадать правильно, потому что, если случитсЯ не  так,  как
он предсказал, его объЯвЯт лжепророком и, поймав, изрубЯт на тысЯчу  кусков.
Џоэтому тот из пророков, который ошибсЯ  в  своих  предсказаниЯх,  стараетсЯ
навсегда скрытьсЯ с глаз своих землЯков.
     „ар прорицаниЯ - дар божий: вот почему злоупотребление им  есть  обман,
который подлежит наказанию. Љогда у скифов случалось,  что  предсказание  их
прорицателЯ не оправдывалось, они сковывали его по рукам и ногам, бросали на
устланные вереском и влекомые быками повозки, а затем сжигали на них.  Њожно
простить ошибки людей, берущихсЯ судить  о  вещах,  находЯщихсЯ  в  пределах
человеческого разума и способностей, если они сделали все, что в  их  силах.
Ќо не следует ли карать за невыполнение обещанного и за дерзость обмана тех,
кто хвалитсЯ необычайными способностЯми, превосходЯщими  силу  человеческого
разумениЯ?
     Ћни ведут войны с  народами,  обитающими  в  глубине  материка,  по  ту
сторону гор, причем на войну они отправлЯютсЯ  совершенно  нагими,  не  имеЯ
другого оружиЯ, кроме  луков  и  стрел  или  деревЯнных  мечей,  заостренных
наподобие железных наконечников наших копий. Џоразительно, до чего упорны их
битвы, которые никогда не заканчиваютсЯ иначе, как страшным кровопролитием и
побоищем, ибо ни страх, ни бегство им не известны. Љаждый приносит с собой в
качестве трофеЯ голову убитого им врага, которую и  подвешивает  у  входа  в
свое жилище. ‘ пленными они долгое времЯ обращаютсЯ хорошо, предоставлЯЯ  им
все удобства, какие те только могут пожелать;  но  затем  владелец  пленника
приглашает к себе множество своих друзей и знакомых; обвЯзав  руку  пленника
веревкою и крепко зажав конец ее в кулаке, он отходит  на  несколько  шагов,
чтобы пленник  не  мог  до  него  дотЯнутьсЯ,  а  своему  лучшему  другу  он
предлагает держать пленника за другую руку, обвЯзав ее  веревкою  точно  так
же, после чего на глазах всех собравшихсЯ оба они убивают его, наносЯ  удары
мечами. ‘делав это, они жарЯт его и все вместе съедают, послав кусочки  мЯса
тем из друзей, которые почему-либо не могли ЯвитьсЯ. Ћни делают это, вопреки
мнению  некоторых,  не  ради  своего  насыщениЯ,  как  делали,  например,  в
древности скифы, но чтобы  осуществить  высшую  степень  мести.  €  что  это
действительно  так,  доказываетсЯ  следующим:   увидев,   что   португальцы,
вступившие в союз с их врагами, казнЯт попавших к ним в  плен  их  сородичей
по-иному, а именно зарываЯ их до поЯса в землю и осыпаЯ открытую часть  тела
стрелами, а затем вешаЯ, они решили,  что  эти  люди,  ЯвившиесЯ  к  ним  из
другого мира,  распространившие  среди  их  соседей  знакомство  со  многими
неведомыми доселе пороками и более изощренные в злодеЯниЯх, чем они, не  без
основаниЯ, должно  быть,  применЯют  такой  вид  мести,  который,  очевидно,
мучительнее принЯтого у них, - и вот,  они  начали  отказыватьсЯ  от  своего
старого способа и переходить к новому. ЊенЯ огорчает не то, что мы  замечаем
весь ужас и варварство подобного рода действий, а то,  что  должным  образом
оцениваЯ прегрешениЯ этих людей, до такой степени слепы к своим.  џ  нахожу,
что гораздо большее варварство пожирать человека заживо,  чем  пожирать  его
мертвым, большее варварство раздирать на части пытками и  истЯзаниЯми  тело,
еще полное живых ощущений, поджаривать его на медленном огне, выбрасывать на
растерзание собакам и свиньЯм (а мы не только читали об этих  ужасах,  но  и
совсем  недавно  были  очевидцами  их  [20],  когда  это  проделывали  не  с
закосневшими в  старинной  ненависти  врагами,  но  с  соседЯми,  со  своими
согражданами, и, что хуже всего, прикрываЯсь благочестием и  религией),  чем
изжарить человека и съесть его после того, как он умер.
     •рисипп и ‡енон, основатели стоической школы, полагали, что нет  ничего
зазорного в том, чтобы любым способом использовать наш трупы,  если  в  этом
есть надобность, и даже питатьсЯ ими;  именно  так  поступили  наши  предки,
которые во времЯ осады –езарем города Ђлезии  [21]  решили  смЯгчить  голод,
вызванный этой осадою,  употребив  в  пищу  тела  стариков,  женщин  и  всех
неспособных носить оружие.

     Vascones, fama est, alimentis talibus usi
     Produxere animas.

     {‚асконы, как говорЯт, подобною пищей продлили свою жизнь [22] (лат.)}

     „а и врачи также не стеснЯютсЯ изготовлЯть из трупов различные снадобьЯ
длЯ возвращениЯ нам здоровьЯ, то прописываЯ последние внутрь, то применЯЯ их
как наружные [28]; но никогда никто не придерживалсЯ  столь  безнравственных
взглЯдов, чтобы оправдывать измену, бесчестность,  тиранию,  жестокость,  то
есть наши обычные прегрешениЯ.
     €так, мы можем, конечно, назвать жителей Ќового ‘вета  варварами,  если
судить с точки зрениЯ требований разума, но не на основании сравнениЯ с нами
самими, ибо во всЯкого рода варварстве мы оставили их далеко позади себЯ. €х
способ ведениЯ войны честен и благороден, и  даже  извинителен  и  красив  -
настолько,  насколько  может  быть   извинителен   и   красив   этот   недуг
человечества: основанием длЯ  их  войн  ЯвлЯетсЯ  исключительно  влечение  к
доблести. Ћни начинают войну не ради завоеваниЯ новых земель,  ибо  все  еще
наслаждаютсЯ плодородием девственной природы,  снабжающей  их,  без  всЯкого
усилиЯ с их стороны, всем необходимым длЯ жизни в  таком  изобилии,  что  им
незачем расширЯть собственные пределы. Ћни пребывают  в  том  благословенном
состоЯнии духа, когда в  человеке  еще  нет  желаний  сверх  вызываемых  его
естественными потребностЯми; все то, что превосходит эти потребности, им  ни
к чему. ‚сех своих единомышленников, которые  примерно  одинакового  с  ними
возраста, они называют братьЯми, младших -  своими  детьми,  стариков  же  -
отцами. ќти последние оставлЯют свое имущество в наследство всей общине, без
раздела и без всЯкого иного права на владение им, кроме того,  какое  дарует
своим созданиЯм, производЯ их на свет,  природа.  …сли  их  соседи,  перейдЯ
через горы, совершают на них нападение и одерживают победу,  то  всЯ  добыча
победителЯ - только в славе да еще в сознании своего превосходства в силе  и
доблести; им нет дела до имущества побежденных, и они  возвращаютсЯ  в  свою
область, где у них нет недостатка ни в чем, а главное  -  в  том  величайшем
благе, которое состоит в умении наслаждатьсЯ своей долей и  довольствоватьсЯ
ею. ’ак же поступают, в свою очередь, и они сами, когда  им  случаетсЯ  быть
победителЯми. Ћни не требуют от своих пленных  иного  выкупа,  кроме  громко
сделанного заЯвлениЯ, что те признали себЯ побежденными; но в течение целого
столетиЯ не нашлось среди них  такого,  который  не  предпочел  бы  умереть,
нежели хоть сколько-нибудь поступитьсЯ в своих речах или действиЯх  величием
своего несокрушимого мужества; и не встретишь среди них такого,  который  из
страха быть убитым и съеденным унизилсЯ бы до  просьбы  о  помиловании.  Ћни
предоставлЯют пленникам полную свободу длЯ того, чтобы жизнь  приобрела  длЯ
них тем большую цену, и постоЯнно напоминают им  об  их  близкой  смерти,  о
муках, которые им предстоит вытерпеть, о приготовлениЯх, производимых с этой
целью, о том, как они разрубЯт их на кусочки и будут лакомитьсЯ ими на своем
пиршестве. ‚се это делаетсЯ исключительно длЯ того, чтобы вырвать у них хотЯ
бы несколько малодушных и униженных слов или пробудить в них желание  бежать
и таким образом, напугав  их  и  сломив  их  стойкость,  почувствовать  свое
превосходство над ними. €бо, в сущности говорЯ,  именно  в  этом  и  состоит
подлиннаЯ победа:

                                    victoria nulla est
     Quam quae confessos animo quoque subiugat hostes.

     {Џодлинной можно считать только такую победу, когда сами враги признали
себЯ побежденными [24] (лат.)}

     ‚енгры, весьма воинственнаЯ нациЯ, в былые времена никогда не  добивали
своих врагов, когда те начинали молить их о пощаде. Ќо,  вырвав  у  них  это
признание в своем поражении, венгры, не причинЯЯ им вреда, отпускали их  без
выкупа, самое большее, - взЯв с них слово, что  впредь  те  никогда  уже  не
выступЯт против них.
     ‚есьма  часто  своим  превосходством  над  врагом  мы  бываем   обЯзаны
преимуществам внешним, случайным, а не  таким,  которые  относЯтсЯ  к  числу
наших достоинств. Љрепкие руки и ноги хороши длЯ носильщика, но они не имеют
никакого отношениЯ к доблести; наше сложение  -  это  качество  бездушное  и
чисто телесное; если наш противник споткнулсЯ или глаза его ослепило солнце,
это подарок судьбы и ничего больше; умение хорошо фехтовать - не  что  иное,
как знание и искусство, которые могут быть  усвоены  человеком  трусливым  и
ничтожным. –енность и достоинство человека заключены в его сердце  и  в  его
воле; именно здесь - основа его подлинной чести. „облесть есть сила не наших
рук или ног, но мужества и души; она зависит от качеств не нашего  конЯ  или
оружиЯ, но только от наших собственных. ’от,  кто  пал,  не  изменив  своему
мужеству, si succiderit, de genu pugnat {„аже поверженный наземь  продолжает
сражатьсЯ [25]  (лат.)}.,  тот,  кто  пред  лицом  грозЯщей  ему  смерти  не
утрачивает способности владеть собой, тот, кто, испускаЯ последнее  дыхание,
смотрит на своего врага твердым и презрительным взглЯдом, - тот  сражен,  но
не побежден.
     ‘амые доблестные бывают порой и самыми несчастливыми.
     Ѓывают поражениЯ, слава которых вызывает зависть у победителей.  —етыре
победы, эти четыре сестры, прекраснейшие из всех,  какие  когда-либо  видело
солнце, - при ‘аламине, ЏлатеЯх, при Њикале и в  ‘ицилии,  -  не  осмелились
противопоставить всю свою славу, вместе взЯтую, славе поражениЯ царЯ ‹еонида
и его воинов в ”ермопильском ущелье [26].
     “стремлЯлсЯ ли кто-нибудь когда-нибудь с таким  великолепным  и  гордым
мужеством навстречу своей победе,  как  €схолай  [27]  устремилсЯ  навстречу
верному поражению? Љто столь же искусно и предусмотрительно действовал  ради
своего спасениЯ, как он -  ради  гибели?  …му  было  поручено  оборонЯть  от
аркадЯн одно из ущелий, ведущих в Џелопоннес. ‚ыЯснив,  что  это  совершенно
невыполнимо по причине условий местности и неравенства в силах,  и  понимаЯ,
что всЯкий, кто выступит против врага, неминуемо лЯжет на месте, но  считаЯ,
вместе с тем, недостойным своей доблести, величиЯ и имени лакедемонЯнина  не
выполнить возложенной на него задачи, он  принЯл  следующее,  среднее  между
двумЯ этими крайностЯми, решение. Ќаиболее сильных и  молодых  воинов,  дабы
сберечь их длЯ служениЯ и защиты родины, он отослал от  себЯ,  с  остальными
же, гибель которых была  не  столь  ощутительна,  он  решил  отстаивать  это
ущелье, чтобы своей и их смертью принудить врагов оплатить  возможно  дороже
этот проход. ’ак оно и случилось, ибо, окруженные почти отовсюду аркадЯнами,
среди которых они учинили страшное избиение, и  он  и  все  его  воины  были
перебиты  один  за  другим.  ‘уществует  ли  какой-нибудь  трофей  в   честь
победителей, который не подобало бы присудить скорее таким побежденным?  Љто
подлинный победитель, решаетсЯ не исходом сражениЯ, а  ходом  его;  и  честь
воина и доблесть его в том, чтобы битьсЯ; а не в том, чтобы разбить врага.
     Ќо возвращаюсь к моему рассказу. Љак бы пленников ни запугивали, так  и
не удаетсЯ заставить их проЯвить малодушие; напротив,  в  течение  двух-трех
месЯцев, пока их не трогают, они держатсЯ  бодро  и  весело,  торопЯт  своих
победителей  поскорее  подвергнуть  их  последнему  испытанию,  поносЯт  их,
осыпают бранью и упреками в трусости, перечислЯют битвы, проигранные ими  их
соплеменникам. “ менЯ есть сочиненнаЯ одним из пленников  песнь,  в  которой
поетсЯ: пусть все они смело приходЯт и собираютсЯ, чтобы насытитьсЯ им; ведь
они будут есть своих отцов и своих предков, которые послужили пищей длЯ  его
тела и взрастили его. "ќти мышцы, - говорит он, - это мЯсо и  жилы  -  ваши,
жалкие вы глупцы! ‚ы не хотите признать, что в них  еще  сохранЯетсЯ  та  же
плоть, из которой  состоЯли  тела  ваших  предков?  ’ак  распробуйте  же  их
хорошенько, и вы ощутите в них вкус своего собственного мЯса".
     ’акаЯ поэзиЯ нисколько не отзываетсЯ варварством. ‹юди,  видевшие,  как
они расстаютсЯ с жизнью,  изображаЯ  картину  их  казни,  рассказывают,  что
пленник плюет в лицо своим убийцам и дразнит  их.  Џоистине,  до  последнего
своего вздоха они не перестают держать  себЯ  вызывающе  и  выказывать  свое
презрение словами и жестами. Џраво же, по сравнению с нами их можно  назвать
сущими дикарЯми, ибо, по совести говорЯ, одно из двух  -  либо  они  дикари,
либо мы: так велико различие между их образом жизни и нашим.
     Њужчины у них имеют по нескольку жен,  и  их  бывает  тем  больше,  чем
больше мужчина славитсЯ своей доблестью. €  вот  прекраснаЯ  и  изумительнаЯ
особенность   их   брачных   союзов:   насколько   наши    жены    стараютсЯ
воспрепЯтствовать нам добиватьсЯ  расположениЯ  и  близости  других  женщин,
настолько их жены сами стремЯтсЯ к  этому.  ‡аботЯсь  о  чести  своих  мужей
больше, чем о чем-либо ином, они прилагают все усилиЯ к тому,  чтобы  у  них
было как можно больше товарок, ибо это свидетельствует о доблести их мужей.
     Ќаши жены, пожалуй, скажут, что это  чудо  из  чудес.  ‚овсе  нет:  это
проЯвление истинной супружеской добродетели, но только в  самой  высокой  ее
форме. ‡аглЯните в Ѓиблию: ‹иЯ, ђахиль, ‘арра и жены €акова [28] приводили к
своим мужьЯм красивых рабынь; ‹ивиЯ  также,  в  ущерб  себе,  потворствовала
вожделениЯм Ђвгуста, а ‘тратоника, жена „ейотара [29], не только отдала мужу
свою красивую молодую служанку, но  даже  заботливо  воспитала  ее  детей  и
помогла им унаследовать царство отца.
     Ќо дабы кто-нибудь не подумал, что все  это  не  более  как  простаЯ  и
рабскаЯ покорность общепринЯтым  обычаЯм,  внушеннаЯ  им  авторитетом  давно
установившегосЯ уклада, который они принимают безропотно и без  рассуждений,
ибо ум их настолько не развит, что не в состоЯнии представить себе  что-либо
иное, Я могу привести несколько доказательств их одаренности и ума.  ‚ыше  Я
привел уже отрывок из песни их воина, теперь приведу другую, любовную песню,
котораЯ начинаетсЯ так: "Ћстановись, змейка, остановить,  чтобы  сестра  моЯ
могла всмотретьсЯ в узор твоей шкурки и по  образцу  его  сделать  роскошную
ленту, которую Я мог бы подарить моей милой; и пусть  твоей  красоте,  твоим
формам будет навсегда отдано предпочтение  перед  всеми  другими  змейками".
’аков первый куплет и он  же  припев  этой  песни.  џ  достаточно  знаком  с
поэзией,  чтобы  утверждать,  что  в  этой  песне  не  только   нет   ничего
варварского, но что это самое настоЯщее анакреонтическое произведение  [80].
Љстати сказать, их Язык очень мЯгкий, приЯтный на  слух,  напоминает  своими
окончаниЯми греческий.
     ’рое из этих туземцев прибыли в  ђуан  в  то  самое  времЯ,  когда  там
находилсЯ король Љарл IX [81]. Ќе подозреваЯ  того,  как  тЯжело  в  будущем
отзоветсЯ на их покое и счастье знакомство с нашей испорченностью, не  ведаЯ
того, что общение с нами навлечет на них гибель, - а Я предполагаю, что  она
уже и в самом деле очень близка, - эти несчастные, увлекшись жаждою новизны,
покинули  приветливое  небо  своей  милой  родины,  чтобы  посмотреть,   что
представлЯет собою наше. Љороль долго беседовал с ними; им показали, как  мы
живем, нашу пышность,  прекрасный  город.  Џосле  этого  кому-то  захотелось
узнать, каково их мнение обо всем виденном и что сильнее всего поразило  их;
они назвали три вещи, из которых Я забыл, что именно было третьим,  и  очень
сожалею об этом; но две первые сохранились у менЯ в памЯти. Ћни сказали, что
прежде всего им показалось странным,  как  это  столько  больших,  бородатых
людей, сильных и вооруженных,  которых  они  видели  вокруг  королЯ  (весьма
возможно, что они говорили о швейцарских гвардейцах), безропотно подчинЯютсЯ
мальчику и почему они сами  не  изберут  кого-нибудь  из  своей  среды,  кто
начальствовал бы над ними; во-вторых, - у них есть та особенность  в  Языке,
что они называют людей "половинками" друг друга, - они заметили,  что  между
нами есть люди, обладающие в изобилии всем тем, чем только можно пожелать, в
то времЯ как  их  "половинки",  истощенные  голодом  и  нуждой,  выпрашивают
милостыню у их дверей; и они находили странным, как  это  столь  нуждающиесЯ
"половинки" могут терпеть такую несправедливость, - почему  они  не  хватают
тех других за горло и не поджигают их дома.
     ‘ одним из этих туземцев Я очень долго беседовал,  но  мой  толмач  так
плохо переводил мои слова, и ему, по причине его тупости,  так  трудно  было
улавливать мои мысли,  что  Я  не  извлек  никакого  удовольствиЯ  из  этого
разговора.  Ќа  мой  вопрос:  какие  преимущества  доставлЯет  ему   высокое
положение среди соплеменников (ибо это был вождь и наши матросы называли его
королем), он ответил: "€дти впереди всех на войну". Љогда Я просил,  сколько
же людей ведет он за собой, он жестом отмерил некоторое пространство,  желаЯ
показать, что  их  столько,  сколько  может  здесь  поместитьсЯ;  получалось
примерно четыре или пЯть тысЯч человек. Ќаконец, на вопрос, не  прекращаетсЯ
ли его власть вместе с войной, он ответил, что сохранЯет ее и в мирное времЯ
и что заключаетсЯ она в том, что, когда он посещает подчиненные ему деревни,
жители их прокладывают длЯ него сквозь чащу лесов тропинки,  по  которым  он
может пройти с полным удобством.
     ‚се это не так уже плохо. Ќо помилуйте, они не носЯт штанов!

       ѓлава XXXII

        Ћ ’ЋЊ, —’Ћ ‘“„€’њ Ћ ЃЋ†…‘’‚…ЌЌ›• Џђ…„ЌЂ—…ђ’ЂЌ€џ• ‘‹…„“…’  ‘  ‚…‹€—Ђ‰…ћ
Ћ‘ЊЋ’ђ€’…‹њЌЋ‘’њћ

     €стинным раздольем  и  лучшим  поприщем  длЯ  обмана  ЯвлЯетсЯ  область
неизвестного. “же сама необычайность рассказываемого внушает веру в него, и,
кроме того, эти рассказы, не подчинЯЯсь обычным законам нашей логики, лишают
нас возможности что-либо им  противопоставить.  Џо  этой  причине,  замечает
Џлатон, гораздо легче угодить слушателЯм, говорЯ  о  природе  богов,  чем  о
природе  людей;  ибо  невежество  слушателей  дает   полнейший   простор   и
неограниченную свободу длЯ описаниЯ таинственного [1].
     Џоэтому люди ни во что не верЯт столь твердо,  как  в  то,  о  чем  они
меньше всего знают, и никто не разглагольствует  с  такой  самоуверенностью,
как сочинители всЯких басен - например алхимики,  астрологи,  предсказатели,
хироманты, врачи, id genus omne {€ все люди подобного рода  [2]  (лат.)}.  џ
охотно прибавил бы к их числу, если б осмелилсЯ, еще целую  кучу  народа,  а
именно присЯжных толкователей и угадчиков намерений божьих, которые  считают
своей обЯзанностью отыскивать причины всего, что  случаетсЯ,  усматривать  в
тайнах воли господней  непостижимые  побуждениЯ  господних  деЯний;  и  хотЯ
разнообразие  и  постоЯннаЯ   несогласованность   происходЯщих   событий   и
заставлЯют их метатьсЯ из стороны в сторону и из одной крайности  в  другую,
они все же не бросают своей игры и той же самой кистью размалевывают все без
разбора то в белый, то в черный цвет.
     “ одного индейского племени есть похвальный обычай: когда им не повезет
в какой-нибудь стычке или в сражении, они  всей  общиной  просЯт  за  это  у
солнца, своего бога, прощениЯ, словно они совершили неправедное деЯние;  ибо
свою  удачу  и  неудачу  они  приписывают  божественному  разуму,  ставЯ  по
сравнению с ним ни во что свои домыслы и суждениЯ.
     „лЯ христианина достаточно верить, что все исходит от  бога,  принимать
все с благодарностью и признанием его неисповедимой  божественной  мудрости,
считать благом все выпавшее на его долю, в каком бы обличий оно ни было  ему
ниспослано. Ќо Я никоим образом не могу примиритьсЯ с тем, что вижу повсюду,
а именно, со стремлением утвердить и подкрепить  нашу  религию  ссылками  на
успех и процветание наших дел. Ќаша вера располагает достаточным количеством
иных оснований, не нуждаЯсь  в  подобного  рода  ссылках  на  событиЯ;  ведь
существует опасность, что народ, привыкнув к этим, столь  соблазнительным  и
пришедшимсЯ  ему  по  вкусу  доводам,  когда   вдруг   случитсЯ   что-нибудь
противоположное и ему неприЯтное, может поколебатьсЯ в своей вере. € вот вам
пример из происходЯщих ныне у нас религиозных войн. Џобедители в  битве  при
‹арошлабейле необычайно ликовали по  поводу  своей  удачи  и  видели  в  ней
доказательство правоты своего дела. Љогда же им довелось испытать  поражениЯ
при Њонконтуре и при  †арнаке  [3],  им,  чтобы  как-нибудь  объЯснить  свои
неудачи, пришлось вспомнить и об отеческих розгах и об отеческих наказаниЯх.
€ если бы народ не был всецело у них в руках, он бы сразу почуЯл, что это то
же самое, что за помол одного мешка брать плату  дважды  или,  дуЯ  себе  на
пальцы, одновременно студить и согревать их. Ѓыло бы много лучше сказать ему
чистую правду. Ќесколько месЯцев тому  назад  под  командованием  „он  •уана
Ђвстрийского была одержана блестЯщаЯ морскаЯ  победа  над  турками  [4];  но
господу богу не раз  бывало  угодно  допускать  также  и  победы  турок  над
христианами. Љороче говорЯ, трудно взвешивать на  наших  весах  дела  божий,
чтобы они не терпели при этом ущерба. € кто пожелал бы придать особый  смысл
тому, что Ђрий и близкий к нему по образу мыслей папа ‹ев, важнейшие главари
ереси ариан5, умерли хотЯ и в разное времЯ,  но  столь  сходной  и  странной
смертью (оба они, покинув из-за резей в желудке диспут, внезапно  скончались
в отхожем месте), и, сверх того, особо подчеркнуть  обстоЯтельства  и  самое
место, где совершилось это божественное возмездие, - тому Я мог бы указать в
придачу и на ѓелиогабала, который был убит также в нужнике6. Ќо помилуйте! €
свЯтого €ринеЯ [7] постигла та же самаЯ участь. ѓосподь бог, желаЯ  показать
нам, что благо, на которое может надеЯтьсЯ добрый, и  зло,  которого  должен
страшитьсЯ злой, не имеют ничего общего с удачами  и  неудачами  мира  сего,
располагает ими и распределЯет их  согласно  своим  тайным  предначертаниЯм,
отнимаЯ тем самым у нас возможность пускатьсЯ  на  этот  счет  в  нелепейшие
рассуждениЯ. € в дураках остаютсЯ те, кто пытаетсЯ разобратьсЯ в этих вещах,
опираЯсь на свой человеческий разум. ‡а каждым удачным ударом у них следует,
по меньшей мере, два промаха. ќто хорошо показал  св.  Ђвгустин  на  примере
своих противников. ќтот спор решаетсЯ скорее оружием,  чем  оружием  разума.
Ќужно довольствоватьсЯ тем светом, который солнцу  угодно  изливать  на  нас
своими лучами; кто же поднимет взор, чтобы впитать  в  себЯ  немного  больше
света, пусть не сетует, если в наказание за свою дерзость он лишитсЯ зрениЯ.
Quis hominum potest scire consilium dei?  aut  quis  poterit  cogitare  quid
velit dominus? {€бо какой человек в состоЯнии познать совет божий?  €ли  кто
может уразуметь, что угодно господу? [8] (лат.)}.

       ѓлава XXXIII

        Ћ ’ЋЊ, ЉЂЉ –…ЌЋ‰ †€‡Ќ€ “Ѓ…ѓЂћ’ Ћ’ ЌЂ‘‹Ђ†„…Ќ€‰

     џ убедилсЯ в том, что мнениЯ древних, в большинстве случаев, сходЯтсЯ в
следующем: когда в жизни человека больше зла, нежели  блага,  значит  настал
час ему умереть; и еще: сохранЯть нашу жизнь длЯ мук  и  терзаний  -  значит
нарушать самые законы природы; о  чем  и  говорЯт  приводимые  ниже  древние
изречениЯ:


     <FONT SIZE=3><FONT FACE="Symbol">
&#72;&#32;&#122;&#104;&#110;&#32;&#97;&#108;&#112;&#119;&#122;, &#104;&#32;&#117;&#97;&#110;&#101;&#105;&#110; &#101;&#117;&#100;&#97;&#105;&#109;&#111;&#110;&#119;&#122;.
&#75;&#97;&#108;&#111;&#110;&#32;&#116;&#111;&#32;&#117;&#110;&#104;&#115;&#107;&#101;&#105;&#110;&#32;&#111;&#105;&#122;&#32;&#117;&#98;&#114;&#105;&#110;&#32;&#116;&#111;&#32;&#120;&#104;&#110;&#32;&#102;&#101;&#114;&#101;&#105;
&#75;&#114;&#101;&#105;&#115;&#115;&#111;&#110;&#32;&#116;&#111;&#32;&#109;&#104;&#32;&#109;&#104;&#32;&#120;&#104;&#110;&#32;&#101;&#115;&#116;&#105;&#110;&#32;&#120;&#104;&#110;&#32;&#97;&#117;&#108;&#105;&#119;&#122; </FONT></FONT>


     {‹ибо жизнь без печалей, либо счастливаЯ смерть. •орошо  умереть,  кому
жизнь приносит бесчестье. ‹учше нежить, чем жить в горести [1] (греч.)}

     Ќо доводить презрение к смерти до такой степени, чтобы использовать  ее
в качестве средства избавитьсЯ от почестей, богатства, высокого положениЯ  и
других преимуществ и благ, которые мы называем счастьем,  возлагать  на  наш
разум еще и это новое бремЯ, как будто ему и без того не пришлось достаточно
потрудитьсЯ, чтобы убедить нас отказатьсЯ от них, -  ни  таких  советов,  ни
упоминаниЯ о действительных случаЯх подобного рода Я не встречал,  пока  мне
случайно не попал в руки следующий отрывок из ‘енеки. ЋбращаЯсь  к  ‹уцилию,
человеку весьма могущественному и имевшему большое влиЯние на императора,  с
советом сменить свою роскошную и исполненную наслаждений жизнь  и  суетность
света  на  тихое  и  уединенное  существование,   заполненное   философскими
размышлениЯми, и, знаЯ о том, что ‹уцилий  ссылаетсЯ  на  свЯзанные  с  этим
некоторые трудности, ‘енека  говорит:  "џ  держусь  того  мнениЯ"  что  тебе
надлежит либо отказатьсЯ от этого образа жизни,  либо  от  жизни  вообще;  Я
советую, однако, избрать менее  трудный  путь  и  скорее  развЯзать,  нежели
разрубить  тот  узел,  который  ты  так  неудачно  завЯзал,   при   условии,
разумеетсЯ, что, если развЯзать его не удастсЯ, ты все же его разрубишь. Ќет
человека, каким бы трусом он ни был, который не  предпочел  бы  упасть  один
единственный раз, но уже навсегда, чем постоЯнно  колебатьсЯ  из  стороны  в
сторону"2. џ склонен был думать, что такой совет подходит  лишь  к  суровому
учению стоиков; однако, удивительное дело, он  оказалсЯ  позаимствованным  у
ќпикура, который по этому поводу писал €доменею весьма сходные вещи.
     Ќечто подобное, как мне кажетсЯ,  подметил  Я  и  между  людьми  нашего
исповеданиЯ, правда, смЯгченное до некоторой степени  христианством.  ‘вЯтой
€ларий, епископ  города  Џуатье3,  этот  знаменитый  враг  арианской  ереси,
находЯсь в ‘ирии, был извещен о том, что его единственнаЯ дочь Ђбра, которую
он оставил дома вместе с ее матерью, окружена толпой  поклонников,  людей  в
тех краЯх весьма видных, домогающихсЯ сочетатьсЯ с ней браком, так как  была
она девицей весьма хорошо воспитанной, красивой, богатой и в цвете  лет.  Ћн
написал ей (как нам это известно), чтобы она отвратилась от всех соблазнов и
наслаждении, которые  ей  предлагают;  он  добавлЯл,  что  во  времЯ  своего
путешествиЯ подыскал ей супруга несравненно  более  высокого  и  достойного,
обладающего  неизмеримо  большею  властью  и  величием,  который  одарит  ее
бесценнейшими нарЯдами и украшениЯми. …го намерение состоЯло  в  том,  чтобы
искоренить в ней влечение и привычку к  мирским  удовольствиЯм  и  полностью
обратить ее к богу. Ќо так как ему казалось, что простейшим и  самым  верным
средством длЯ этого была бы смерть его дочери, он неустанно обращалсЯ к богу
с просьбами и мольбами, чтобы он призвал ее к себе из этого мира; так оно  и
случилось, ибо вскоре после возвращениЯ €лариЯ его дочь скончалась, чему  он
был несказанно рад. ќтот €ларий, пожалуй, превзошел своим рвением остальных,
ибо прибегнул к подобному средству сразу же, тогда как  другие  прибегают  к
нему, когда уже нет иного исхода, а также  потому,  что  он  это  сделал  по
отношению к единственной своей дочери.  Ћднако  мне  хочетсЯ  досказать  эту
историю до конца, хотЯ конец ее и не касаетсЯ непосредственно предмета моего
рассуждениЯ. †ена свЯтого €лариЯ, узнав от него, что смерть их  дочери  была
вызвана им намеренно и сознательно, а также, насколько она стала счастливее,
покинув наш мир, вместо того, чтобы и  дальше  томитьсЯ  в  нем,  прониклась
столь пылким влечением к вечному блаженству на  небе,  что,  осаждаЯ  своего
супруга непрестанными просьбами, умолила его сделать то же самое и длЯ  нее.
€ господь, внЯв мольбам их обоих, немного времени спустЯ призвал  к  себе  и
ее, и смерть эту оба они встретили с величайшей радостью.

       ѓлава XXXIV

     ‘“„њЃЂ Ќ…ђ…„ЉЋ ЏЋ‘’“ЏЂ…’ ђЂ‡“ЊЌЋ [1]

     ЌепостоЯнство и шаткость судьбы приводЯт  к  тому,  что  ей  приходитсЯ
представать  перед  нами  в  самых  разнообразных  обличиЯх.  ‘вершалось  ли
когда-нибудь правосудие с такой стремительностью, как  в  следующем  случае?
ѓерцог ‚алантинуа [2], решив отравить Ђдриана, кардинала Љорнето, у которого
в ‚атикане собирались отужинать он  сам  и  его  отец,  папа  Ђлександр  VI,
отправил заранее в его покои бутылку  отравленного  вина,  наказав  кравчему
хорошенько беречь ее. Џапа,  прибыв  туда  раньше  сына,  попросил  пить,  и
кравчий, думаЯ, что вино было поручено его особому  попечению  только  из-за
своего отменного качества, предложил его папе. ‚ этот момент  поЯвлЯетсЯ,  к
началу пира, и герцог; полагаЯ, что к его бутылке не прикасались, он пьет то
же самое вино. € вот, отца постигла внезапнаЯ смерть, а  сын,  долгое  времЯ
тЯжело проболев, выжил, чтобы претерпеть еще худшую участь.
     €ногда кажетсЯ, что судьба дожидаетсЯ определенного часа, чтобы сыграть
с нами шутку. ѓосподин д'ќстре, в то  времЯ  знаменосец  в  полку  господина
‚андома, и господин де ‹ик, заместитель начальника  отрЯда  герцога  д'Ђско,
ухаживали одновременно, хотЯ и принадлежали к враждующим сторонам  (как  это
бывает с соседЯми, которых  разделЯет  граница),  за  сестрою  господина  де
”укеролЯ, отдавшей, в конце концов, предпочтение второму из них. Ќо  в  день
свадьбы и, что еще хуже, прежде, чем разделить с новобрачной  ложе,  молодой
супруг пожелал преломить копье в честь своей супруги и с этой целью засел  в
засаде близ ‘ент-Ћмера, где господин д'ќстре, оказавшись  сильнее,  захватил
его в плен; и в довершение торжества  д'ќстре  случилось  так,  что  молодаЯ
дама,

     Coniugis ante coacta novi dimittere collum,
     Quam veniens una atque altera rursus hiems
     Noctibua in longis avidum saturasset amorem,

     {ЏринужденнаЯ выпустить из объЯтий молодого супруга раньше, чем  долгие
ночи одной или двух зим могли бы насытить алчность их любви [3] (лат.)}

     обратилась  к  нему  с  просьбой  оказать  ей  любезность  и  отпустить
пленника, что он и сделал, ибо французский дворЯнин никогда и ни  в  чем  не
отказывает даме.
     Ќе кажетсЯ ли порой, что судьба - остроумнаЯ выдумщица? Љонстантин, сын
…лены,  основал  Љонстантинопольскую  империю,  и  много   столетий   спустЯ
Љонстантином, сыном …лены, завершилось ее многовековое существование [4].
     €ногда  ей  угодно  бывает  передразнивать  совершаемые  богом  чудеса.
Џередают, будто бы, когда король •лодвиг осаждал  Ђнгулем,  стены  его  сами
собой пали пред ним; кроме того, и Ѓуше [5]  также  сообщает,  позаимствовав
этот рассказ у какого-то автора, что король ђоберт  осадил  некий  город,  а
затем отлучилсЯ из  войска,  чтобы,  выполнЯЯ  обет,  отправитьсЯ  в  Ћрлеан
отпраздновать  день  свЯтого  Ђгнана;   во   когда   он   присутствовал   на
торжественном богослужении, то в какой-то  момент  мессы  стены  осажденного
города без всЯкого усилиЯ со  стороны  осаждающих  сами  собой  развалились.
Ќечто совсем иное произошло во времЯ наших  войн  за  Њиланское  герцогство.
Џолководец ђиенциг сражаЯсь на нашей стороне осадил город ќронну  и  заложил
мину под изрЯдный кусок крепостной стены. Љогда  пришел  срок,  часть  стены
целиком взлетела кверху, а затем - подобно пущенной прЯмо в небо  и  упавшей
обратно стреле - опустилась так же целиком на свое прежнее  место,  так  что
осажденные ничего от этого не потерЯли.
     €ногда судьба  занимаетсЯ  и  врачеванием:  џсон  ”ерский  [6]  страдал
нарывом в груди, и врачи от него отступились,  считаЯ,  что  он  безнадежен.
‘трастно желаЯ избавитьсЯ от страданий, хотЯ  бы  ценой  смерти,  он  очертЯ
голову бросилсЯ во времЯ сражениЯ в самую гущу врагов и был  равен,  но  так
удачно, что нарыв его прорвалсЯ и он выздоровел.
     Ќе превзошла ли судьба художника Џротогена в его искусстве? Ќарисовав в
совершенстве усталую и измученную собаку, он был вполне  удовлетворен  своей
работой, однако за одним исключением: ему никак не удавалось изобразить, как
ему хотелось, слюну и пену у ее рта. ђаздосадованный этим, он схватил губку,
пропитанную разными красками, и запустил ею в  картину,  чтобы  стереть  все
нарисованное; судьба, однако, весьма кстати направила  удар  прЯмо  в  морду
собаки и выполнила таким путем то, что было не под силу