а мужественно.  Ќо  он  полагал,  что  ему  не
следует пожинать плоды и славу такого кровавого  и  жестокого  дела.  Њногих
врагов смирил он в тот день своей рукой,  но  всегда  передавал  их  первому
попавшемусЯ  дворЯнину,  предоставлЯЯ  ему  поступить  с  ними   по   своему
усмотрению: умертвить или взЯть в плен. ’аким образом  передал  он  “ильЯма,
графа ‘олсбери, мессиру †ану де Ќель. ‘  такой  же  щепетильностью  в  делах
совести, как та, о которой Я только  что  говорил,  он  соглашалсЯ  оглушить
врага, но не ранить, и сражалсЯ только  палицей.  “же  в  наше  времЯ  некий
дворЯнин, которого король укорил за то, что он поднЯл  руку  на  свЯщенника,
твердо и решительно отрицал это. Ђ дело было в том, что он бил его и  топтал
ногами.

       ѓлава XLII

     Ћ ‘“™…‘’‚“ћ™…Њ ‘ђ…„€ ЌЂ‘ Ќ…ђЂ‚…Ќ‘’‚… [1]

     Џлутарх говорит в одном месте, что животное от животного не  отличаетсЯ
так сильно, как человек от человека [2]. Ћн имеет в виду душевные свойства и
внутренние качества человека. € поистине, от  ќпаминонда,  как  Я  себе  его
представлЯю, до того или  иного  из  известных  мне  людей,  хотЯ  бы  и  не
лишенного способности здраво рассуждать, столь же, по-моему, далеко,  что  Я
выразилсЯ бы сильнее Џлутарха и сказал бы, что между  иными  людьми  разница
часто большаЯ, чем между некоторыми людьми и некоторыми животными, -

     Hem! vir viro quld praestat?

     {Ќасколько же один человек превосходит другого! [3] (лат.).}

     и что ступеней  духовного  совершенства  столько  же,  сколько  саженей
отсюда до неба; им же несть числа.
     Ќо, если уж говорить об оценке людей, то  -  удивительное  дело  -  все
вещи, кроме нас самих, оцениваютсЯ только по их  собственным  качествам.  Њы
хвалим конЯ за силу и резвость:

                                      volucrem
     Sic laudamus equum, facili cui plurima palma
     Fervet, et exultat rauco victoria circo,

     {’ак восхищаемсЯ мы быстротой конЯ, который часто и с  легкостью  берет
призы, вызываЯ у толпы, заполнЯющей цирк, громкие рукоплесканиЯ [4] (лат.).}

     а не за сбрую; борзую за быстроту бега, а не за ошейник;  ловчую  птицу
за крыльЯ, а не за цепочки и бубенчики.

     Џочему таким же образом не судить нам и о человеке  по  тому,  что  ему
присуще?
     Ћн ведет роскошный образ жизни, у него прекрасный дворец,  он  обладает
таким-то влиЯнием, таким-то доходом; но все это - при нем, а не в нем самом.
‚ы не покупаете кота в мешке. ЏриторговываЯ себе конЯ, вы  снимаете  с  него
боевое снарЯжение, осматриваете в естественном виде;  если  же  он  все-таки
покрыт попоной, как это делали в старину, приводЯ коней на продажу царЯм, то
она прикрывает наименее существенное длЯ того чтобы вы не увлеклись красотой
шерсти или шириной крупа, а обратили главное внимание на ноги, глаза, копыта
- наиболее важное во всЯкой лошади:

     Regibus hic mos est: ubi equos mercantur, opertos
     Inspiciunt, ne, si facies, ut saepe, decora
     Molli fulta pede est, emptorem inducat hiantem,
     Quod pulchrae clunes, breve quod caput, arbua cervix.

     {“ царей есть обычай: когда они  покупают  коней,  они  осматривают  их
покрытыми,  ибо  прекраснаЯ  стать  опираетсЯ  часто  на  слабые   ноги,   и
восхищенного покупателЯ могут соблазнить красивый круп, небольшаЯ  голова  и
гордо изогнутаЯ шеЯ [5](лат.).}

     Џочему же, оцениваЯ человека,  судите  вы  о  нем,  облеченном  во  все
покровы? Ћн показывает нам только то, что ни в коей  мере  не  ЯвлЯетсЯ  его
сущностью, и скрывает от нас все, на основании чего только и можно судить  о
его достоинствах. ‚ы ведь хотите знать цену шпаги, а  не  ножен:  увидев  ее
обнаженной, вы, может быть, не дадите за нее и медного гроша.
     Ќадо судить о человеке по качествам  его,  а  не  по  нарЯдам,  и,  как
остроумно говорит один древний автор, "знаете  ли,  почему  он  кажетсЯ  вам
таким высоким? ‚ас обманывает высота его каблуков"  [6].  –околь  -  еще  не
статуЯ. €змерЯйте человека без ходулей. Џусть  он  отложит  в  сторону  свои
богатства и знаниЯ и предстанет перед вами в одной рубашке. Ћбладает ли тело
его здоровьем и силой, приспособлено ли оно  к  свойственным  ему  занЯтиЯм?
ЉакаЯ душа у него? Џрекрасна  ли  она,  одарена  ли  способностЯми  и  всеми
надлежащими качествами? …й ли принадлежит ее богатство или оно заимствовано?
Ќе обЯзана ли она всем счастливому случаю? Њожет ли она хладнокровно  видеть
блеск обнаженных мечей? ‘пособна ли бесстрашно встретить  и  естественную  и
насильственную смерть? „остаточно ли в  ней  уверенности,  уравновешенности,
удовлетворенности? ‚от в чем надо дать себе отчет, и по этому надо судить  о
существующих между нами громадных различиЯх. …сли человек

                                     sapiens,sibique imperiosus
     Quem neque pauperies, neque mors, neque vincula terrent,
     Responsare cupidinibus, contemnere honores
     Fortis, et in se ipso totus teres atque rotundus,
     Externi ne quid valeat per laeve morari,
     In quem manca ruit semper fortuna?

     {...если он мудр и сам себе господин, и его не  пугают  ни  нищета,  ни
смерть, ни  оковы;  если,  твердый  духом,  он  умеет  владеть  страстЯми  и
презирать почести; и если он весь как бы гладкий и круглый,  так  что  ничто
внешнее не может его сбить с толку,  то  властны  ли  над  ним  превратности
судьбы? [7] (лат.). }

     то  он  на  пЯтьсот  саженей  возвышаетсЯ  над  всеми  королевствами  и
герцогствами, в самом себе обретаЯ целое царство. Sapiens... pol ipse fingit
fortunam sibi {Њудрец воистину сам кует свое счастье [8] (лат.).}.
     —то ему остаетсЯ желать?

     Nonne videmus
     Nil allud sibi naturam latrare, nisi ut quoi
     Corpore selunctus dolor absit, mente fruatur,
     Iucundo sensu cura semotus metuque?

     {Ќе Ясно ли всЯкому, что природа наша требует лишь одного - чтобы  тело
не ощущало страданий и чтобы мы могли наслаждатьсЯ размышлениЯми и приЯтными
ощущениЯми, не знаЯ страха и тревог? [9] (лат.).}

     ‘равните с ним толпу окружающих нас людей, тупых,  низких,  раболепных,
непостоЯнных и беспрерывно мЯтущихсЯ по бушующим волнам различных  страстей,
которые носЯт их из стороны в сторону, целиком зависЯщих от чужой  воли:  от
них до него дальше, чем от земли до неба. € тем  не  менее,  таково  обычное
наше ослепление, что мы очень мало или совсем не считаемсЯ с этим. Љогда  же
мы видим крестьЯнина и королЯ, дворЯнина и простолюдина, сановника и частное
лицо, богача  и  беднЯка,  нашим  глазам  они  представлЯютсЯ  до  крайности
несходными, а между тем они,  попросту  говорЯ,  отличаютсЯ  друг  от  друга
только своим платьем.
     ‚о ”ракии царЯ отличали от его народа  способом  занЯтным,  но  слишком
замысловатым: он имел особую  религию,  бога,  ему  одному  принадлежавшего,
которому подданные его не имели  поклонЯтьсЯ,  -  то  был  Њеркурий.  Ћн  же
пренебрегал их богами - Њарсом, ‚акхом, „ианой. € все  же  это  лишь  пустаЯ
видимость, не представлЯющаЯ  никаких  существенных  различий.  Ћни  подобны
актерам, изображающим на подмостках королей  и  императоров;  но  сейчас  же
после спектаклЯ  они  снова  становЯтсЯ  жалкими  слугами  или  поденщиками,
возвращаЯсь в свое  изначальное  состоЯние.  ЏоглЯдите  на  императора,  чье
великолепие ослеплЯет вас во времЯ парадных выходов:

     Scilicet et grandes viridi cum luce smaragdi
     Auro includuntur, teriturque Thalassina vestis
     Assidue, et Veneris sudorem exerclta potat .

     {Џотому что он носит оправленные в золото  и  сиЯющие  зеленым  блеском
огромные изумруды, и постоЯнно облачен в  одеЯние  цвета  морЯ,  пропитанное
потом любовных утех [10] (лат.).}

     Ђ теперь посмотрите на него за опущенным занавесом: это обыкновеннейший
человек и, может статьсЯ, даже более ничтожный,  чем  самый  жалкий  из  его
подданных: Ille beatus introrsum est. Istius bracteata felicitas est. {’акой
человек [мудрец] счастлив поистине; счастье же этого - только наружное  [11]
(лат.).} ’русость, нерешительность, честолюбие,  досада  и  зависть  волнуют
его, как всЯкого другого:

     Non enim gazae neque consularis
     Summovet lictor miseros tumultus
     Mentis et curas laqueata circum ecta volantes

     {€бо ни сокровища, ни высокий сан  консула  не  отгонЯт  злых  душевных
тревог и печалей, витающих под золоченными украшениЯми потолка [12] (лат.).}

     тревога и страх хватают его за горло, когда он  находитсЯ  среди  своих
войск.

     Re veraque metua hominum, curaeque sequaces,
     Nec metuunt sonitus armorum, nec fera tela;
     Audacterque inter reges, rerumque potentes
     Versantur, neque fulgorem reverentur ab auro.

     {€ действительно, людские страхи  и  назойливые  заботы  не  боЯтсЯ  ни
брЯцаньЯ оружиЯ, ни смертоносных дротиков и они дерзко витают между царей  и
великий мира сего, не страшась блеска, исходЯщего от их золота [18] (лат.).}

     Ђ разве лихорадка, головнаЯ боль, подагра щадЯт его  больше,  чем  нас?
Љогда плечи его согнет старость, избавЯт ли его от этой ноши  телохранители?
Љогда страх смерти оледенит его, успокоитсЯ ли  он  от  присутствиЯ  вельмож
своего двора? Љогда им овладеет ревность или внезапнаЯ причуда, приведут  ли
его в себЯ низкие поклоны? Џолог над его ложем, который весь  топорщитсЯ  от
золотого и жемчужного шитьЯ, не способен помочь ему справитьсЯ с  приступами
желудочных болей.

     Nec calidae citius decedunt corpore febres,
     Textilibus si in picturis ostroque rubenti
     Iacteris, quam si plebeia in veste cubandum est

     {€ лихорадка не скорее отстает от тебЯ, если ты мечешьсЯ  на  пурпурной
или вытканной рисунками ткани, чем если бы ты  лежал  на  обыкновенном  ложе
[14] (лат).}

     ‹ьстецы Ђлександра ‚еликого убеждали его в том,  что  он  сын  ћпитера.
Ћднажды, будучи ранен, он  посмотрел  на  кровь,  текущую  из  его  раны,  и
заметил: "Ќу, что вы теперь скажете? ђазве это не краснаЯ, самаЯ, что ни  на
есть человеческаЯ кровь? —то-то не  похожа  она  на  ту,  котораЯ  у  ѓомера
вытекает из ран, нанесенных богам". Џоэт  ѓермодор  сочинил  стихи  в  честь
Ђнтигона, в которых называл его сыном ‘олнца. Ќо Ђнтигон возразил: "’от, кто
выносит  мое  судно,  отлично  знает,  что  это  неправда"  [15].   –арь   -
всего-навсего человек. € если он плох от рождениЯ, то даже власть  над  всем
миром не сделает его лучше:

                                           puellae
     Hunc rapiant: quicquid calcaverit hic, rosa fiat

     {Џусть девы отнимают его одна у другой, и пусть везде,  где  бы  он  ни
ступил, распускаютсЯ розы [16] (лат.).}

     —то толку от всего этого, если как человек он душевно ничтожен и  груб?
„лЯ наслаждениЯ и счастьЯ необходимы и душевные силы и разум:

         haec perinde sunt, ut lilius animus qui ea possidet,
     Qui uti acit, ei bona: illi qui non utitur recte, mala .

     {...все вещи таковы, каков дух того, кто ими  владеет;  длЯ  того,  кто
умеет  ими  пользоватьсЯ,  они  хороши;  а  длЯ  того,  кто  пользуетсЯ  ими
неправильно, они плохи [17](лат.).}

     Љаковы бы ни были блага, дарованные  вам  судьбой,  надо  еще  обладать
способностью ощущать их прелесть. Ќе владение чем-либо, а наслаждение делает
нас счастливыми:

     Non domus et fundus, non aeris acervus et auri
     Aegroto dominl deduxit corpore febres,
     Non animo curas: valeat possessor oportet,
     Qui comportatis rebus bene cogitat uti.
     Qul cupit aut metuit, iuvat illum sic domus aut res,
     Ut lippum pictae tabulae, fomenta podagram .

     {Ќи дом, ни поместье, ни груды бронзы и золота не изгонЯт  из  больного
тела их владельца горЯчку, и из духа его - печали; если обладатель всей этой
груды вещей хочет хорошо ими пользоватьсЯ, ему нужно быть здоровым.  Љто  же
жадничает или боитсЯ, тому его дом и богатства принесут столько  же  пользы,
сколько картины тому, у кого  гноЯтсЯ  глаза,  или  припарки  -  страдающему
подагрой [18] (лат.).}

     Љто глуп, чьи вкусы грубы и притуплены, тот способен  наслаждатьсЯ  ими
не более, чем утративший обонЯние и  вкус  -  сладостью  греческих  вин  или
лошадь  -  роскошью  сбруи,  которой  ее  украсили.  ‚ерно  говорит  Џлатон,
утверждаЯ, что здоровье, красота, сила,  богатство  и  все,  что  называетсЯ
благом, длЯ неразумного столь же плохо, как длЯ разумного хорошо, и наоборот
[10]. Љ тому же если тело и душа недужны, к чему все  эти  внешние  удобства
жизни? ‚едь малейшего укола булавки, малейшего душевного волнениЯ достаточно
длЯ того,  чтобы  отнЯть  у  человека  всЯкую  радость  обладаниЯ  всемирной
властью. Џри первом же приступе подагрических болей, каким бы он там ни  был
государем или величеством,

     Totus et argento conflatus, totus et auro, -

     {‚есь обрЯженный в серебро, обрЯженный в золото [20] (лат.).}

     разве не забывает он о своих дворцах и о своем величии?  Ђ  если  он  в
Ярости, то разве  его  царское  достоинство  поможет  ему  не  краснеть,  не
бледнеть и не скрипеть зубами, как безумцу? …сли же это человек  благородный
и обладающий разумом, царский престол  едва  ли  добавит  что-нибудь  к  его
счастью.

     Si ventri bene, si lateri est pedibusque tuis, nil
     Divitiae poterunt regales addere maius .

     {…сли у тебЯ все в порЯдке с желудком, грудью, ногами, никакие  царские
сокровища не смогут ничего прибавить [к твоему благоденствию] [21] (лат.)}

     Ћн видит, что  это  только  обманчиваЯ  личина.  Ѓыть  может,  он  даже
согласитсЯ с мнением царЯ ‘елевка, что "тот, кто знает,  как  тЯжел  царский
скипетр, не стал бы его поднимать, когда бы нашел его валЯющимсЯ  на  земле"
[22]; он говорил так из-за великого и  тЯгостного  бремени,  выпадающего  на
долю хорошего царЯ. € действительно, управлЯть другими не легкое дело, когда
и самим собою управлЯть нам достаточно трудно. —то же  касаетсЯ  возможности
повелевать,  котораЯ  представлЯетсЯ  столь  сладостной,  то,  принимаЯ   во
внимание жалкую слабость человеческого разумениЯ и  трудность  выбора  между
вещами новыми и сомнительными, Я придерживаюсь  того  мнениЯ,  что  легче  и
приЯтнее следовать за кем-либо,  чем  предводительствовать,  и  что  великое
облегчение длЯ души - придерживатьсЯ уже предписанного пути и отвечать  лишь
за себЯ:

     Ut satius multo iam sit parere quietum,
     Quam regere imperio res velle.

     {’аким образом, лучше  спокойно  подчинЯтьсЯ,  чем  желать  властвовать
cамому  [23] (лат.)}

     Љ тому же Љир говорил,  что  повелевать  может  только  такой  человек,
который  лучше  тех,  кем  он  повелевает.  Ќо  царь  ѓиерон  у   Љсенофонта
утверждает, что даже в наслаждениЯх своих цари находЯтсЯ в худшем положении,
чем простые люди: ибо, с удобством и легкостью предаваЯсь удовольствиЯм, они
не находЯт в них той сладостно-терпкой остроты, которую ощущаем мы [24].

     Pinguis amor nimiumque potens in taedia nobis
     Vertitur, et stomacho dulcis ut esca nocet.

     {‘лишком горЯчаЯ и пылкаЯ любовь нагонЯет на нас, в конце концов, скуку
и вредна  точно  так  же,  как  слишком  вкуснаЯ  пища  вредна  длЯ  желудка
[25](лат.).}

     ђазве  детЯм,  поющим  в  церковном  хоре,  музыка  доставлЯет  большое
удовольствие? Џресыщенность ею вызывает у  них  скорее  скуку.  Џразднества,
танцы, маскарады, турниры радуют тех, кто не часто бывает на них и кого туда
влечет. Ќо человеку, привычному к ним, они кажутсЯ нелюбопытними и пресными.
€ общество дам не возбуждает того, кто может насладитьсЯ им  до  пресыщениЯ;
кому не приходитсЯ испытывать жажды, тот не  станет  пить  с  удовольствием.
‚ыходки фиглЯров веселЯт нас,  а  длЯ  них  они  -  тЯжелаЯ  работа.  ’ак  и
получаетсЯ, что длЯ высоких особ - праздник, наслаждение, если  иногда  они,
переодевшись, могут предатьсЯ на некоторое времЯ простонародному  и  грубому
образу жизни:

     Plerumque gratae principibus vices,
     Mundaeque parvo sub lare pauperum Cenae, sine aulaeis et ostro,
     Sollicitam explicuere frontem.

     {‹юбаЯ изысканность великим мира сего;  меж  тем  нередко  разглаживала
морщины на их челе простаЯ еда в скромном жилище беднЯков, без ковров и  без
пурпура [26] (лат.).}

     Ќичто так не раздражает и не вызывает такого пресыщениЯ, как  изобилие.
Љакой сладострастник не почувствует отвращениЯ, если во власти его  окажутсЯ
триста женщин, как у султана в его серале? € какое влечение,  какой  вкус  к
охоте мог быть у того из его предков, который выезжал в поле, сопровождаемый
не менее чем семью тысЯчами сокольничих? Џомимо этого Я полагаю,  что  самый
блеск  величиЯ  привносит  немалые   неудобства   в   наслаждении   наиболее
сладостными удовольствиЯми: владыки мира слишком освещены отовсюду,  слишком
на виду. € Я не понимаю, как можно обвинЯть их больше, чем других людей,  за
стараниЯ скрыть или утаить свои прегрешениЯ. €бо  то,  что  длЯ  нас  только
слабость, у них, по мнению народа,  есть  проЯвление  тирании,  презрение  и
пренебрежение к законам: кажетсЯ, что, кроме удовлетворениЯ  своих  порочных
склонностей,  они  еще  тешатсЯ  тем,  что  оскорблЯют  и  попирают   ногами
общественные установлениЯ. „ействительно, Џлатон в "ѓоргии" [27]  определЯет
тирана как того, кто имеет возможность в государстве  делать  все,  что  ему
угодно. € часто по этой причине  открытое  выставление  напоказ  их  пороков
оскорблЯет больше, чем самый порок. Ќикому не нравитсЯ, чтобы за ним следили
и проверЯли его  поступки.  ‘  них  не  спускают  глаз,  отмечаЯ  их  манеру
держатьсЯ и стараЯсь проникнуть даже в их мысли, ибо весь народ считает, что
судить об этом - его право и его законный интерес. џ уже не  говорю  о  том,
что пЯтна кажутсЯ больше на поверхности выдающейсЯ и Ярко освещенной, и  что
царапина или бородавка на лбу сильнее бросаетсЯ в глаза, чем шрам в месте не
столь заметном.
     ‚от почему поэты изображают, будто ћпитер в своих любовных  похождениЯх
принимал  различные  обличиz;  и  из  всех  любовных  историй,  которые  ему
приписываютсЯ, есть, мне кажетсЯ, только одна,  где  он  выступает  во  всем
своем царственном величии.
     Ќо вернемсЯ  к  ѓиерону.  Ћн  также  свидетельствует  и  о  том,  какие
неудобства приходитсЯ  испытывать  от  царской  власти  не  позволЯющей  ему
свободно путешествовать и вынуждающей его, подобно  пленнику,  оставатьсЯ  в
пределах своей страны, и о том, что во всех своих действиЯх он  подвергаетсЯ
самым досадным стеснениЯм. € по правде сказать, видЯ, как наши короли  сидЯт
совсем одни за  столом,  а  кругом  толпитсЯ  столько  посторонних,  которые
глазеют на них и судачат, Я часто испытываю больше жалости, чем зависти.
     Љороль Ђльфонс [28] говорил, что в этом отношении даже ослы находЯтсЯ в
лучшем положении, чем властители: хозЯева дают им пастись на свободе, где им
угодно, чего короли никак не могут добитьсЯ от своих слуг.
     џ же никогда не воображал,  что  разумному  человеку  может  показатьсЯ
каким-либо  особым  удобством  иметь   двадцать   надсмотрщиков   за   своим
стульчаком, и не считал, что услуги человека, имеющего десЯть  тысЯч  ливров
дохода, либо взЯвшего Љазале или отстоЯвшего  ‘иену  [20],  длЯ  него  более
удобны и приемлемы, чем услуги хорошего опытного лакеЯ.
     Џреимущества царского сана - в значительной степени  мнимые:  на  любой
ступени богатства и власти можно ощущать себЯ царем. –езарь называл царьками
всех владетельных лиц, которые в его времЯ пользовались  во  ”ранции  правом
суда и расправы. ‚ самом деле, за исключением титула "величество"  положение
любого сеньора, в сущности, мало  уступает  королевскому.  Ђ  посмотрите,  в
провинциЯх, отдаленных от двора - назовем, к примеру, Ѓретань, -  как  живет
там, уединившись в своем поместье, сеньор, окруженный слугами, посмотрите на
его свиту,  его  подчиненных,  на  то,  каким  церемониалом  он  окружен,  и
посмотрите,  куда  заносит  его  полет  воображениЯ,  -  нет  ничего   более
царственного: он слышит о своем короле и  повелителе  едва  ли  раз  в  год,
словно о персидском царе, и признает лишь  свое  старинное  родство  с  ним,
которое удостоверено в бумагах, хранЯщихсЯ у секретарЯ. Џо  правде  сказать,
законы наши достаточно свободны, и верховнаЯ власть  дает  себЯ  чувствовать
французскому дворЯнину, может быть, раза два за всю его жизнь. €з  нас  всех
подчиненное положение ощущают по настоЯщему, в действительности, только  те,
кто сам на это идет, желаЯ своей службой достичь почестей  и  богатств.  €бо
тот, кто хочет тихо сидеть у себЯ дома и умеет вести свое хозЯйство без ссор
и судебных тЯжб, так же свободен, как  венецианский  дож.  Paucos  servitus,
plures servitutem tenent {ђабство свЯзывает  немногих,  в  большинстве  люди
сами держатсЯ за рабскую долю [80] (лат.).}.
     ‘верх  того,  ѓиерон  особо  подчеркивает,  что   царское   достоинство
совершенно лишает государЯ дружеских свЯзей и живого  общениЯ  с  людьми,  а
ведь именно в этом величайшаЯ радость человеческой жизни.  €бо  как  Я  могу
рассчитывать на выражение искренней приЯзни и доброй воли  от  того,  кто  -
хочет он этого или нет - во всем от менЯ зависит? Њогу  ли  Я  доверЯть  его
смиренным речам и учтивым приветствиЯм, раз он вообще не  имеет  возможности
вести себЯ иначе? Џочести, воздаваемые нам теми, кто нас боитсЯ, не почести:
уважение в данном случае воздаетсЯ не мне, а царскому сану:

         maximum hoc regni bonum est,
     Quod facta dominl cogitur populus sui
     Quam ferre tam laudare.

     {Ќаибольшее преимущество  обладаниЯ  царской  властью  -  это  то,  что
народам приходитсЯ не только терпеть, но и прославлЯть любые поступки  своих
властителей [31] (лат.).}

     ђазве мы не видим,  что  и  доброму  и  злому  владыке,  и  тому,  кого
ненавидЯт, и тому, кого любЯт, воздаетсЯ одно и то же? ‘ такими  же  высшими
знаками почтениЯ, с тем же  церемониалом  служили  моему  предшественнику  и
будут служить моему преемнику. …сли подданные не  оскорблЯют  менЯ,  это  не
ЯвлЯетсЯ выражением их привЯзанности: какое право имел бы Я думать, что  это
привЯзанность, когда они не могут быть иными, даже если бы  захотели?  Ќикто
не следует за мной в силу дружеского чувства, возникшего между нами; ибо  не
может завЯзатьсЯ дружбы там, где так мало взаимных свЯзей и  соответствиЯ  в
положении. ‚ысота, на которой Я  пребываю,  поставила  менЯ  вне  общениЯ  с
людьми. Ћни следуют за мной по обычаю или по привычке, или,  точнее,  не  за
мной, а за моим счастьем, чтобы приумножить свое. ‚се, что они мне говорЯт и
длЯ менЯ делают, - только прикрасы, ибо их свобода со всех сторон ограничена
моей великой властью над  ними.  ‚се,  что  Я  вижу  вокруг  себЯ,  прикрыто
личинами.
     Ћднажды придворные восхвалЯли императора ћлиана за  справедливость.  "џ
охотно гордилсЯ бы, - сказал он, - этими похвалами, если бы они исходили  от
лиц, которые осмелились бы осудить или подвергнуть порицанию противоположные
действиЯ, буде Я их совершил бы".
     ‚се подлинные блага, которыми пользуютсЯ государи, общи у них с  людьми
среднего состоЯниЯ: только богам дано ездить  верхом  на  крылатых  конЯх  и
питатьсЯ амброзией. ‘он и аппетит у них такой же, как у  нас;  их  сталь  не
лучшего закала, чем та, которой вооружаемсЯ мы; венец не предохранЯет их  от
солнца и дождЯ. „иоклетиан, царствовавший так счастливо и столь почитавшийсЯ
всеми, в конце концов отказалсЯ от власти и предпочел радости частной жизни;
когда же через некоторое времЯ  обстоЯтельства  стали  требовать,  чтобы  он
вернулсЯ к государственным делам, он отвечал тем, кто просил  его  об  этом:
"‚ы бы  не  решились  уговаривать  менЯ,  если  бы  видели  прекрасные  рЯды
деревьев, которые Я сам посадил у себЯ в саду, и чудесные  дыни,  которые  Я
вырастил".
     Џо мнению Ђнахарсиса, лучшим управлением было бы такое, в  котором  при
всеобщем  равенстве  во  всем  прочем,  первые  места  были  бы   обеспечены
добродетели, а последние - пороку [32].
     Љогда царь Џирр намеревалсЯ двинутьсЯ на  €талию,  Љинеад,  его  мудрый
советчик, спросил, желаЯ дать ему почувствовать всю суетность его тщеславиЯ:
"ђади чего, государь, затеЯл ты это великое предприЯтие?" - "—тобы завоевать
€талию", - сразу же ответил царь. - "Ђ потом, - продолжал  Љинеад,  -  когда
это будет достигнуто?" - "џ двинусь, - сказал тот, - в ѓаллию и €спанию".  -
"Ќу, а потом?" - "џ покорю Ђфрику, и наконец, подчинив себе весь  мир,  буду
отдыхать и жить в свое полное удовольствие". - "ЉлЯнусь богами, государь,  -
продолжал  Љинеад,  -  что  же  мешает  тебе  и  сейчас,  если  ты   хочешь,
наслаждатьсЯ всем этим? Џочему бы тебе сразу не поселитьсЯ там, куда ты,  по
твоим увереньЯм, стремишьсЯ, и  не  избежать  всех  тЯжелых  трудов  и  всех
случайностей, стоЯщих на пути к твоей цели?" [33].

     Nimirum, quia non bene norat quae esset habendi
     Finis, et omnino quoad crescat vera voluptas.

     {€ не удивительно, ибо он не знал точно, где следует остановитьсЯ, и не
знал совершенно, доколе может возрастать наслаждение [34](лат.).}

     ‡акончу это рассуждение  кратким  изречением  одного  древнего  автора,
поразительно, на мой взглЯд, подходЯщим длЯ данного случаЯ: Mores cuique sui
fingunt fortunam {Ќаша судьба зависит от наших нравов [35] (лат.).}.

       ѓлава XLIII

        Ћ ‡ЂЉЋЌЂ• ЏђЋ’€‚ ђЋ‘ЉЋ€

     ’от способ, которым законы наши стараютсЯ ограничить безумные и суетные
траты на стол и одежду, на мой взглЯд, ведет  к  совершенно  противоположной
цели. Џравильнее было бы внушить людЯм презрение  к  золоту  и  шелкам,  как
вещам суетным и бесполезным. Њы же вместо этого увеличиваем  их  ценность  и
заманчивость, а это самый нелепый  способ  вызвать  к  ним  отвращение.  €бо
объЯвить, что только особы царской  крови  могут  есть  палтуса  или  носить
бархат и золотую тесьму, и запретить это простым людЯм,  разве  не  означает
повысить ценность этих вещей и вызвать в каждом  желание  пользоватьсЯ  ими?
Џусть короли смело откажутсЯ от  таких  знаков  величиЯ  -  у  них  довольно
других;  подобные  же  излишества  извинительны  кому  другому,  только   не
государю. ‚зЯв пример с других народов, мы можем  научитьсЯ  гораздо  лучшим
способом внешне отличать  людей  по  рангу  (что,  по-моему,  в  государстве
действительно  необходимо),  не  насаждаЯ  столь   Явной   испорченности   и
изнеженности нравов. “дивительно, как  в  этих,  по  существу  безразличных,
вещах легко и быстро сказываетсЯ власть привычки. € года  не  прошло  с  тех
пор, как мы, следуЯ примеру двора, стали  носить  сукно  в  знак  траура  по
короле ѓенрихе II1,  а  шелка  настолько  упали  во  всеобщем  мнении,  что,
встречаЯ кого-либо в шелковой одежде,  вы  тотчас  же  решали,  что  это  не
дворЯнин, а горожанин. елковые ткани достались в удел врачам и хирургам.  €
хотЯ все были одеты более или менее одинаково, оставалось достаточно внешних
различий в положении людей.
     Љак быстро в наших войсках входЯт в честь засаленные куртки из замши  и
холста, а чистаЯ и богатаЯ одежда вызывает упреки и презрение!
     Џусть короли прекратЯт это мотовство, и все будет сделано в один месЯц,
без постановлений и указов: мы сразу же последуем за ними.
     Ќаоборот, закон должен бы  объЯвлЯть,  что  красный  цвет  и  ювелирные
украшениЯ запрещены людЯм  всех  состоЯний,  за  исключением  комедиантов  и
куртизанок. ’акими законами ‡алевк [2] исправил развращенные нравы локрийцев.
…го указы были таковы: "†енщине свободного состоЯниЯ запрещаетсЯ выходить  в
сопровождении более чем одной служанки, разве что она пьЯна. ‡апрещаетсЯ  ей
также выходить из города по ночам, носить  золотые  драгоценности  на  своей
особе и украшенные вышивкой одежды, если она не  девка  и  не  блудница.  Ќи
одному мужчине, кроме распутников, не разрешаетсЯ носить на пальцах  золотые
перстни и одеватьсЯ в  тонкие  одежды,  как,  например,  сшитые  из  шерсти,
вытканной  в  городе  Њилете".  ЃлагодарЯ  таким  постыдным  исключениЯм  он
искусным образом отвратил граждан от излишеств и гибельной изнеженности.
     ќто было очень разумное средство - привлечь людей к выполнению долга  и
повиновению,  соблазнЯЯ   их   почетом,   и   удовлетворением   честолюбивых
стремлений. Љороли наши всемогущи в области  таких  внешних  преобразований.
Quidquid principes faciunt, praecipere videntur. {—то бы ни делали государи,
кажетсЯ, будто они это предписывают и всем остальным [3] (лат.)} ‚сЯ ”ранциЯ
принимает за  правило  то,  что  ЯвлЯетсЯ  правилом  при  дворе.  Џусть  они
откажутсЯ от этих безобразных  панталон,  которые  выставлЯют  напоказ  наши
обычно скрываемые части тела; от камзолов на  толстой  подкладке,  придающих
нам вид, какого на самом деле мы не имеем, и  очень  неудобных  длЯ  ношениЯ
оружиЯ; от длинных, как у  женщин,  кудрей;  от  обычаЯ  целовать  предметы,
которые мы передаем своим друзьЯм, или наши пальцы, перед тем,  как  сделать
приветственный жест,- в старину эта церемониЯ была в ходу лишь  в  отношении
принцев; от требованиЯ, чтобы дворЯнин находилсЯ в  местах,  в  которых  ему
подобает держать себЯ достойно, без шпаги на боку, в  расстегнутом  камзоле,
словно он только что вышел из нужника; от того, чтобы вопреки  обычаю  наших
отцов и особым вольностЯм дворЯн нашего  королевства,  мы  снимали  головные
уборы,  даже  стоЯ  очень  далеко  от  королевской  особы,  где  бы  она  не
находилась, и даже не только в ее окружении, но и вблизи сотен  других,  ибо
сейчас у нас развелось множество королей на одну  треть  или  даже  не  одну
четверть. ’ак обстоит и с другими  подобными  вредными  нововведениЯми:  они
сразу потерЯли бы всЯкую привлекательность и исчезли бы. ‚се это заблуждениЯ
поверхностные, но не предвещающие ничего доброго; ведь хорошо известно,  что
самаЯ основа стен повергаетсЯ порче,  когда  начинают  трескатьсЯ  краска  и
штукатурка.
     Џлатон  в  своих  "‡аконах"  считает,  что  нет  более  гибельной   длЯ
государства  чумы,  чем  предоставление  молодым  людЯм  свободы   постоЯнно
переходить  -  и  в  манере  одеватьсЯ,  и  в  жестах,  и  в  танцах,  и   в
гимнастических упражнениЯх, и в песнЯх - от одной формы к другой, колебатьсЯ
в своих мнениЯх то в одну сторону, то  в  другую,  стремитьсЯ  ко  всЯческим
новшествам и почитать их изобретателей; ибо  таким  путем  происходит  порча
нравов, и все древние установлениЯ начинают презиратьсЯ и забыватьсЯ [4]. ‚о
всем, что не ЯвлЯетсЯ Явно плохим, перемен следует опасатьсЯ: это  относитсЯ
и к временам года, и к ветрам, и к пище, и к настроениЯм. € только те законы
заслуживают  истинного  почитаниЯ,  которым  бог   обеспечил   существование
настолько длительное, что никто уже того не знает, когда они возникли и были
ли до них какие-либо другие.

        ѓ‹Ђ‚Ђ XLIV             

        Ћ ‘Ќ…

     ђазум повелевает нам идти все одним и тем же  путем,  но  не  всегда  с
одинаковой быстротой; и хотЯ мудрый человек  не  должен  позволЯть  страстЯм
своим отклонЯть  его  от  правого  пути,  он  может,  не  поступЯсь  долгом,
разрешить им то убыстрЯть, то умерЯть его шаг, и ему не подобает  стоЯть  на
месте,   словно   он   колосс,   неподвижный   и   бесстрастный.   „аже    у
добродетельнейшего из людей, Я полагаю, пульс бьетсЯ сильнее, когда он  идет
на приступ, чем когда он направлЯетсЯ к обеденному столу;  необходимо  даже,
чтобы он иногда погорЯчилсЯ и разволновалсЯ. Џо этому поводу Я  заметил  как
Явление редкое, что иногда великие люди в своих возвышенных предприЯтиЯх в и
важнейших делах так хорошо сохранЯют хладнокровие, что даже  не  укорачивают
времени, предназначенного длЯ сна.
     Ђлександр ‚еликий в день, когда была назначена решающаЯ битва с „арием,
спал таким глубоким сном и так долго, что Џармениону пришлось  зайти  в  его
опочивальню и, подойдЯ к ложу,  два  или  три  раза  окликнуть  царЯ,  чтобы
разбудить его, ибо уже наступило времЯ начинать битву.
     €мператор Ћгон [1], задумавший  покончить  жизнь  самоубийством,  в  ту
самую ночь, когда он решил умереть, приведЯ в порЯдок  свои  домашние  дела,
разделив свои деньги между слугами, наточив  лезвие  меча  и  ожидаЯ  только
известий о том, что все его сторонники успели укрытьсЯ в безопасных  местах,
погрузилсЯ в такой глубокий сон, что его приближенные слуги слышали, как  он
храпит.
     ‘мерть этого императора имеет много общего со смертью  великого  Љатона
даже в подробностЯх: ибо Љатон, собиравшийсЯ покончить с собой  и  ожидавший
сообщениЯ, что сенаторы, которым он хотел обеспечить спасение,  уже  отплыли
из гавани “тики, так крепко заснул, что из соседней комнаты было слышно  его
дыхание. € когда тот, кого он послал в гавань, разбудил его, чтобы сообщить,
что сенаторы не могут выйти в  открытое  море  из-за  поднЯвшегосЯ  сильного
ветра, он отправил в гавань другого, а сам, снова улегшись в постель,  опЯть
начал дремать, пока посланец не известил его об отъезде сенаторов.
     Њы имеем право сравнить того же  Љатона  с  Ђлександром,  когда  в  дни
заговора Љатилины над Љатоном нависла великаЯ и грознаЯ опасность вследствие
мЯтежа,   поднЯтого   трибуном   Њетеллом,   который   хотел    обнародовать
постановление о возвращении ЏомпеЯ с его войсками. ’ак как один  лишь  Љатон
возражал против этого, у него с Њетеллом в сенате дело дошло до резких  слов
и грубых угроз. Ќо окончательно решение надлежало  принЯть  лишь  на  другой
день на площади, куда Њетел л,  и  без  того  сильный  поддержкой  народа  и
–езарЯ, тогда бывшего с ним в заговоре в пользу ЏомпеЯ, должен был ЯвитьсЯ в
сопровождении большого количества рабов-чужеземцев и отчаЯнных рубак,  Љатон
же - вооруженный только своей непреклонной твердостью. Џоэтому его  близкие,
члены семьи и многие достойные люди находились в большой тревоге; среди  них
были такие, которые провели ночь вместе с ним, не желаЯ ни спать,  ни  пить,
ни есть из-за опасности, которой ему предстоЯло подвергнутьсЯ. „аже его жена
и сестры только плакали да тревожились в его доме.  Ћн  же,  наоборот,  всех
успокаивал и, отужинав как обычно, отправилсЯ спать и проспал глубоким  сном
до утра, пока один из его товарищей по трибунату не разбудил его, чтобы идти
на предстоЯвшую схватку. ’о,  что  мы  знаем  о  величии  и  мужестве  этого
человека по его дальнейшей жизни, позволЯет нам с уверенностью сказать,  что
все  это  исходило  из  души,   так   высоко   вознесенной   над   подобными
происшествиЯми, что он и не удостаивал мыслить о них  иначе,  как  о  чем-то
самом обыкновенном.
     ‚о времЯ морского сражениЯ у берегов ‘ицилии, в котором Ђвгуст  одержал
победу над ‘ектом Џомпеем [2], он  в  тот  самый  момент,  когда  надо  было
отправлЯтьсЯ на битву, оказалсЯ погруженным в такой глубокий  сон,  что  его
друзьЯм пришлось разбудить его, чтобы он дал сигнал к началу  сражениЯ;  это
позволило Њарку Ђнтонию упрекнуть его впоследствии, будто у него не  хватило
храбрости своими глазами взглЯнуть на расположение войск и будто он не  смел
предстать перед солдатами, пока Ђгриппа не пришел к нему объЯвить о  победе,
одержанной над неприЯтелем. Ќо что касаетсЯ Њладшего ЊариЯ  [3],  то  с  ним
вышло и того хуже, ибо в день своей  последней  битвы  с  ‘уллой,  расставив
войска и отдав приказ начать сражение, он прилег в тени дерева  отдохнуть  и
так крепко заснул, что не без труда проснулсЯ, когда его побежденные  войска
обратились в бегство, и даже не видел самой битвы; это  случилось,  говорЯт,
потому, что он изнемог от трудов и вынужденной бессонницы, и природа в конце
концов взЯла свое. ’ут врачи должны решить, так ли  необходим  сон,  что  от
него может зависеть жизнь: ибо мы знаем,  например,  что  царЯ  Њакедонского
ЏерсеЯ [4] в римском плену довели до смерти, не даваЯ  ему  спать;  впрочем,
Џлиний приводит в качестве примера других, долго живших без сна.
     ѓеродот  упоминает  о  племенах,  где  люди  полгода  спЯт  и   полгода
бодрствуют [5].
     Ђ те, кто описал жизнь мудреца ќпименида, утверждают, что  он  проспал,
ни разу не пробудившись, пЯтьдесЯт семь лет [6].

     ѓлава XLV

     Ћ Ѓ€’‚… Џђ€ „ђп

     ‚ битве при „ре [1] было много замечательных случаев. Ќо те, кому не по
душе слава господина де ѓиза [2], усиленно подчеркивают,  что  нет  никакого
извинениЯ  его  задержке  с  починенными  ему  частЯми  и   проЯвленной   им
медлительности в то времЯ, когда с  помощью  артиллерии  был  прорван  фронт
господина коннетаблЯ, командующего армией; они также утверждают,  что  лучше
было положитьсЯ на случай и ударить  неприЯтелю  во  фланг,  чем,  дожидаЯсь
благоприЯтного момента, когда он подставит под удар свой тыл, терпеть  столь
тЯжкие потери. Ќо, помимо даже того,  что  показал  исход  сражениЯ,  всЯкий
рассуждающий беспристрастно признает, по-моему, что целью и  стремлением  не
только военачальника, но и каждого солдата должна быть окончательнаЯ  победа
и что любые частные и случайные успехи, какую  бы  выгоду  они  длЯ  них  не
представлЯли, не могут отвлекать их от этой заботы.  ”илопемен  в  одном  из
своих столкновений с Њаханидом  [3]  выслал  вперед  длЯ  нападениЯ  сильный
отрЯд, вооруженный  луками  и  дротиками;  враги  отбросили  его,  увлеклись
стремительным преследованием и  помчались  вдоль  всего  фронта  войск,  где
находилсЯ ”илопемен. •отЯ солдаты были чрезвычайно возбуждены, он  решил  не
двигатьсЯ с места и не нападать на неприЯтелЯ, чтобы помочь своим людЯм; так
позволил он отогнать их и уничтожить у себЯ на  глазах,  а  затем  напал  на
врага, обрушившись на пехоту, как только увидел, что конница оставила ее без
прикрытиЯ; и, поскольку ему удалось захватить врагов в то времЯ, когда  они,
уверенные, что битва ими уже выиграна, расстроили свои рЯды, он, хотЯ они  и
были лакедемонЯне, быстро справилсЯ с ними  и  затем  бросилсЯ  преследовать
Њаханида. ќтот случай во всем сходен с делом господина де ѓиза.
     ‚ жестокой битве между Ђгесилаем и беотийцами, которую участвовавший  в
ней Љсенофонт считает самой тЯжелой из всех виденных им когда-либо, Ђгесилай
пренебрег возможностью, которую давало ему  военное  счастье,  -  пропустить
мимо себЯ беотийские войска и ударить по их тылам, полагаЯ, что сделать  так
- означало бы проЯвить больше искусства, чем доблести; чтобы  показать  свое
геройство, он предпочел с изумительным пылом храбрости атаковать их  в  лоб,
но, разбитый и  раненный  в  сражении,  был  вынужден  отступить  и  принЯть
решение, от которого сперва отказалсЯ,расступитьсЯ и  пропустить  весь  этот
поток беотийцев между своими частЯми; затем, после их  прихода,  убедившись,
что они двигаютсЯ без всЯкого порЯдка, словно им уже  ничто  не  грозит,  он
отдает приказ начать преследование и напасть на них с флангов. Ќо все же ему
не удалось обратить их в беспорЯдочное бегство; и  они  отступали  медленно,
все времЯ огрызаЯсь, до тех пор, пока не оказались в безопасности.

       ѓлава XLVI

        ЋЃ €Њ…ЌЂ•

     ‘колько бы ни было  различных  трав,  все  их  можно  обозначить  одним
словом: "салат". ’ак и здесь, по  видом  рассуждениЯ  об  именах,  Я  устрою
мешанину из всЯкой всЯчины.
     “ каждого народа есть некоторые имена, которые, уж не знаю почему, не в
чести: у нас это - †ан, ѓильом, Ѓенуа.
     „алее,  в   родословных   государей   есть   имена,   роковым   образом
встречающиесЯ постоЯнно: таковы Џтолемеи в …гипте, ѓенрихи в  Ђнглии,  Ќарвы
во ”ранции, Ѓалдуины во ”ландрии, а в нашей Ђквитании в старину  -  ѓильомы,
откуда даже, как уверЯют, произошло название ѓиень: словопроизвоство  такого
рода следовало бы признать очень  натЯнутым,  если  бы  даже  у  Џлатона  не
встречались столь же грубые его образчики [1].
     „лЯ примера можно привести также случай пустЯковый, но все же достойный
быть отмеченным и  описанным  очевидцем;  ѓенрих,  герцог  Ќормандский,  сын
ѓенриха II,  королЯ  Ђнглии,  давал  однажды  во  ”ранции  пир,  на  котором
присутствовало столько знати, что забавы ради она разделилась на  отрЯды  по
признаку имен: и в первом отрЯде - отрЯде ѓильомов -  оказалось  сто  десЯть
рыцарей этого имени, сидЯщих за столом, не считаЯ простых дворЯн и слуг.
     ђассадить гостей за столами по именам было столь же забавной  выдумкой,
как со стороны императора ѓеты [4] установить  порЯдок  подаваемых  на  пиру
блюд по первым буквам названий: так, например, слуги подавали подрЯд  блюда,
начинающиесЯ на "б": баранину, буженину, бекасов, белугу и тому подобное.
     „алее,  существует  выражение:  хорошо  иметь  доброе  имЯ,   то   есть
пользоватьсЯ доверием  и  хорошей  славой.  Ќо  ведь,  кроме  того,  приЯтно
обладать и красивым именем, легко произносимым и запоминающимсЯ. €бо королЯм
и вельможам тогда проще запомнить нас и труднее забывать.  €  мы  сами  чаще
отдаем распорЯжениЯ и даем поручениЯ тем из  наших  слуг,  чьи  имена  легче
всего слетают с Языка.
     џ сам наблюдал, как  король  ѓенрих  II  не  мог  правильно  произнести
фамилию некоего гасконского дворЯнина, и  он  же  решил  именовать  одну  из
фрейлин королевы по названию местности,  откуда  она  была  родом,  так  как
название ее родового поместьЯ представлЯлось ему слишком трудным.
     € ‘ократ также считал выбор красивого имени ребенку  достойной  заботой
отца.
     „алее, относительно постройки церкви Ѓогоматери в Џуатье  рассказывают,
что некий развратный юноша, первоначально живший на  том  месте,  приведЯ  к
себе однажды девку, спросил ее имЯ,  а  оно  оказалось  -  ЊариЯ;  тогда  он
внезапно прониксЯ таким религиозным трепетом и уважением к пресвЯтому  имени
„евы, матери нашего ‘пасителЯ, что не только