обственных произведений и не помнЯт,  каким  образом  их
озарило такое  вдохновение;  это  и  есть  то  душевное  состоЯние,  которое
называют восторгом и исступлением. € как Џлатон говорит, что тщетно стучитсЯ
в дверь поэзии человек бесстрастный, точно так же и  Ђристотель  утверждает,
что ни одна выдающаЯсЯ душа не чужда до известной степени безумиЯ  [35].  Ћн
прав, называЯ безумием всЯкое исступление, каким бы похвальным оно ни  было,
превосходЯщее наше суждение и разумение. ‚едь мудрость - это умение  владеть
своей душой, которой она руководит осмотрительно,  с  тактом  и  с  чувством
ответственности за нее.
     Џлатон  следующим  образом  обосновывает  утверждение  [36],  что   дар
пророчества есть способность,  превосходЯщаЯ  наши  силы:  "ЏророчествуЯ,  -
говорит он, - надо быть вне себЯ, и наш рассудок должен быть  помрачен  либо
сном, либо какой-нибудь болезнью, либо  он  должен  быть  вытеснен  каким-то
сошедшим с небес вдохновением".


       ѓлава III

     ЋЃ›—Ђ‰ Ћ‘’ђЋ‚Ђ Љ…€ [1]

     …сли философствовать, как утверждают философы, значит сомневатьсЯ, то с
тем большим основанием заниматьсЯ пустЯками и фантазировать, как поступаю Я,
тоже должно означать сомнение. “ченикам подобает  спрашивать  и  спорить,  а
наставникам - решать. Њой наставник - это авторитет  божьей  воли,  которому
подчинЯютсЯ без спора и который выше всех пустых человеческих измышлений.
     Љогда ”илипп [2]  вторгсЯ  в  Џелопоннес,  кто-то  сказал  „амиду,  что
лакедемонЯнам придетсЯ плохо, если они не сдадутсЯ ему на  милость.  "Ђх  ты
трус, - ответил он ему, - чего может боЯтьсЯ тот, кому не  страшна  смерть?"
Љто-то спросил Ђгиса [3]: "Љак следует человеку жить, чтобы чувствовать себЯ
свободным?" "ЏрезираЯ смерть", - ответил он.  ’акие  и  тысЯчи  им  подобных
изречений несомненно не означают, что надо терпеливо дожидатьсЯ смерти.  €бо
в жизни случаетсЯ многое, что  гораздо  хуже  смерти.  Џодтверждением  может
служить тот спартанский мальчик, взЯтый Ђнтигоном [4] в плен и  проданный  в
рабство, который, понуждаемый своим хозЯином занЯтьсЯ  какой-нибудь  грЯзной
работой, заЯвил: "’ы увидишь, кого ты купил. Њне было бы стыдно находитьсЯ в
рабстве, когда свобода у менЯ под рукой", - и с этими словами он бросилсЯ на
камни  с  вышки  дома.  Љогда  Ђнтипатр  [5],  желаЯ  заставить  лакедемонЯн
подчинитьсЯ какому-то его требованию, обрушилсЯ на них с жестокими угрозами,
они ему ответили: "…сли ты будешь угрожать нам чем-то худшим, чем смерть, мы
умрем с тем большей готовностью". Ђ ”илиппу [6],  который  написал  им,  что
помешает всЯкому их начинанию, они заЯвили: "Ќу, а умереть ты  тоже  сможешь
помешать нам?" ‚едь говорЯт же по этому поводу,  что  мудрец  живет  столько
лет, сколько ему нужно, а не столько, сколько он может прожить, и что лучший
дар, который мы получили от природы  и  который  лишает  нас  всЯкого  права
жаловатьсЯ на наше положение, это - возможность сбежать.  Џрирода  назначила
нам лишь один путь поЯвлениЯ на свет, но указала тысЯчи способов,  как  уйти
из жизни. Ќам может не  хватать  земли  длЯ  прожитиЯ,  но,  чтобы  умереть,
человеку всегда ее хватит, как ответил  Ѓайокал  [7]  римлЯнам.  "Џочему  ты
жалуешьсЯ на этот мир? Ћн тебЯ  не  удерживает;  если  ты  живешь  в  муках,
причиной тому твое малодушие: стоит тебе захотеть и ты умрешь":

     Ubique mors est: optime hac cavit deus;
     Eripere vitam, nemo non homini potest;
     At nemo mortem: mille ad hanc aditus patent.

     {‚сюду - смерть: с этим  бог  распорЯдилсЯ  наилучшим  образом;  всЯкий
может лишить человека жизни, но никто не может отнЯть у него смерти:  тысЯчи
путей ведут к ней [8] (лат. ).}

     ‘мерть - не только избавление от болезней, она  -  избавление  от  всех
зол. ќто - надежнейшаЯ гавань, которой никогда не надо боЯтьсЯ и  к  которой
часто следует стремитьсЯ. ‚се сводитсЯ к тому же, кончает ли человек с собой
или умирает; бежит ли он навстречу смерти или ждет, когда она придет сама; в
каком бы месте нить ни оборвалась, это - конец  клубка.  ‘амаЯ  добровольнаЯ
смерть наиболее прекрасна. †изнь зависит от чужой воли, смерть же  -  только
от нашей.  ‚  этом  случае  больше,  чем  в  каком-либо  другом,  мы  должны
сообразоватьсЯ только с нашими чувствами. Њнение  других  в  таком  деле  не
имеет никакого значениЯ; очень глупо считатьсЯ с ним. †изнь  превращаетсЯ  в
рабство,  если  мы  не  вольны  умереть.   Ћбычно   мы   расплачиваемсЯ   за
выздоровление частицами самой жизни: нам что-то вырезают или прижигают,  или
ампутируют, или ограничивают питание, или лишают части крови; еще один шаг -
и мы можем исцелитьсЯ окончательно от всего. Џочему бы в безнадежных случаЯх
не перерезать нам, с нашего согласиЯ, горло  вместо  того,  чтобы  вскрывать
вену длЯ кровопусканиЯ? —ем серьезнее болезнь, тем более сильных средств она
требует. ѓрамматик ‘ервий  [9],  страдавший  от  подагры,  не  нашел  ничего
лучшего, как  прибегнуть  к  Яду,  чтобы  умертвить  свои  ноги.  Џусть  они
останутсЯ подагрическими, лишь бы он их не чувствовал!  ‘тавЯ  нас  в  такое
положение, когда жизнь  становитсЯ  хуже  смерти,  бог  дает  нам  при  этом
достаточно воли.
     ЏоддаватьсЯ страданиЯм значит выказывать слабость, но давать им пищу  -
безумие.
     ‘тоики утверждают, что длЯ мудреца  жить  по  велениЯм  природы  значит
вовремЯ отказатьсЯ от жизни, хоть бы он и был в цвете  сил;  длЯ  глупца  же
естественно цеплЯтьсЯ за жизнь, хотЯ бы он и был несчастлив, лишь  бы  он  в
большинстве вещей сообразовалсЯ, как они говорЯт, с природой.
     Џодобно тому, как Я не нарушаю  законов,  установленных  против  воров,
когда уношу то, что мне принадлежит, или сам  беру  у  себЯ  кошелек,  и  не
ЯвлЯюсь поджигателем, когда жгу свой лес, точно так же Я не подлежу  законам
против убийц, когда лишаю себЯ жизни.
     ѓегесий [10] говорил, что все, что  касаетсЯ  нашей  смерти  или  нашей
жизни, должно зависеть от нас.
     „иоген [11], встретив уже много лет  страдавшего  от  водЯнки  философа
‘певсиппа, которого несли  на  носилках  и  который  крикнул  ему:  "„оброго
здоровьЯ, „иоген!", ответил: "Ђ тебе Я  вовсе  не  желаю  здоровьЯ,  раз  ты
миришьсЯ с жизнью, находЯсь в таком состоЯнии".
     € действительно, некоторое времЯ  спустЯ  ‘певсипп  покончил  с  собой,
устав от такого тЯжкого существованиЯ.
     Ћднако далеко не все в этом вопросе единодушны. Њногие полагают, что мы
не вправе покидать крепость этого мира без Явного велениЯ того, кто поместил
нас в ней; что лишь от бога, который послал нас в мир  не  только  ради  нас
самих, но ради его славы и служениЯ ближнему, зависит дать нам  волю,  когда
он того захочет, и не нам принадлежит этот выбор; мы рождены,  говорЯт  они,
не только длЯ себЯ, но и длЯ нашего отечества; в интересах  общества  законы
требуют от нас отчета в наших действиЯх и судЯт нас за  самоубийство,  иначе
говорЯ, за отказ от выполнениЯ наших обЯзанностей нам полагаетсЯ наказание и
на том и на этом свете:

     Proxima deinde tenent moesti loca, qui sibi letum
     Insontes peperere manu, lucemque perosi
     Proiecere animas.

     {ђЯдом занимают места несчастные, которые, ни в чем не  повинные,  сами
покончили с собой и, возненавидев мир, лишили себЯ жизни [12] (лат. ).}

     Ѓольше стойкости - в том, чтобы жить с цепью, которою мы  скованы,  чем
разорвать ее, и ђегул [13] ЯвлЯетсЯ более убедительным  примером  твердости,
чем Љатон. ’олько неблагоразумие и нетерпение побуждают нас ускорЯть  приход
смерти.  Ќикакие  злоключениЯ  не  могут  заставить  подлинную   добродетель
повернутьсЯ к жизни спиной; даже в горе и страдании  она  ищет  своей  пищи.
“грозы тиранов, костры и палачи только придают ей духу и укреплЯют ее:

     Duris ut ilex tonsa bipennibus
     Nigrae feraci frondis in Algido,
     Per damna, per caedes, ab ipso
     Ducit opes animumque ferro.

     {’ак и дуб, что растет в густых лесах на  Ђлгиде:  его  подрубают  злой
секирой, а он, несмотрЯ на раны и удары, закалЯетсЯ от нанесенных  ударов  и
черпает в них силу [14] (лат. ).}

     €ли, как говорит другой поэт,

     Non est, ut putas, virtus, pater,
     Timere vitam, sed malis ingentibus
     Obstare, nec se vertere ac retro dare.

     {„облесть не в том, как ты полагаешь, отец, чтобы боЯтьсЯ  жизни,  а  в
том, чтобы  уметь  противостоЯть  большому  несчастью,  не  отвернуть  и  не
отступить перед ним [15] (лат. ).}

     Rebus in adversis facile est contemnere mortem
     Fortius ille facit qui miser esse potest.

     {‚ бедствиЯх легко  не  боЯтьсЯ  смерти,  но  гораздо  больше  мужества
проЯвлЯет тот, кто умеет быть несчастным [16] (лат. )}

     ‘прЯтатьсЯ в Яме под  плотной  крышкой  гроба,  чтобы  избежать  ударов
судьбы, - таков удел трусости, а не добродетели.  „обродетель  не  прерывает
своего пути, какаЯ бы гроза над нею ни бушевала:

     Si fractus illabatur orbis
     Inpavidum ferlent ruinae.

     {Џусть рушитсЯ распавшийсЯ мир: его обломки поразЯт  бесстрашного  [17]
(лат. ).}

     Ќередко стремление избежать  других  бедствий  толкает  нас  к  смерти;
иногда же опасение смерти приводит к тому, что мы сами бежим ей навстречу -

     Hic, rogo, non furor est, ne moriare mori.

     {ђазве не безумие -  спрашиваю  Я  вас  -  умереть  от  страха  смерти?
[18](лат.).}

     подобно тем, кто из страха перед пропастью сами бросаютсЯ в нее:

                         multos in summa pericula misit
     Venturi timor ipse mali; fortissimus ille est,
     Qui promptus metuenda pati, si cominus instent,
     Et differre potest.

     {‘амый страх перед возможной бедой ставил многих людей в очень  Ћпасные
положениЯ; но храбрейшим ЯвлЯетсЯ тот, кто легко переносит  опасности,  если
они непосредственно угрожают, и умеет избежать их [19] (лат. ).}

     Usque adeo, mortis formidine, vitae
     Percipit humanos odium, lucisque videndae,
     Ut sibi consciscant maerenti pectore letum
     Obliti fontem curarum hune esse timorem.

     {€з-за страха перед смертью людей охватывает такое отвращение к жизни и
дневному свету, что они в тоске душевной лишают  себЯ  жизни,  забываЯ,  что
источником их терзаний был именно этот страх [20] (лат. ).}

     Џлатон в своих "‡аконах" [21] предписывает позорные похороны длЯ  того,
кто лишил жизни и всего предназначенного ему судьбой своего самого  близкого
и больше чем друга, то есть самого себЯ, и сделал это  не  по  общественному
приговору и не по причине какой-либо печальной и неизбежной случайности и не
из-за невыносимого стыда, а исключительно по трусости и слабости, то есть из
малодушиЯ. Џрезрение к жизни - нелепое чувство, ибо в конечном счете  она  -
все, что у нас есть, она - все наше бытие. ’е существа, жизнь которых богаче
и лучше нашей,  могут  осуждать  наше  бытие,  но  неестественно,  чтобы  мы
презирали сами себЯ и пренебрегали собой; ненавидеть и презирать самого себЯ
- это какой-то особый недуг, не встречающийсЯ ни у какого другого  созданиЯ.
ќто такаЯ же нелепость, как и  наше  желание  не  быть  тем,  что  мы  есть.
‘ледствие такого желаниЯ не может быть нами оценено, не говорЯ  уже  о  том,
что оно само по себе противоречит и  уничтожает  себЯ.  ’от,  кто  хочет  из
человека превратитьсЯ в ангела, ничего не достигнет, ничего не выиграет, ибо
раз он перестает существовать, то кто же за него  порадуетсЯ  и  ощутит  это
улучшение?

     Debet enim misere cui forte aegreque futurum est,
     Ipse quoque esse in eo tum tempore, cum male possit
     Accidere.

     {’от, кому будущее представлЯетсЯ тЯжелым  и  мучительным,  еще  должен
быть в живых тогда, когда эти невзгоды могут обрушитьсЯ [22] (лат.).}

     ‘покойствие, отсутствие страданий, невозмутимость духа,  избавление  от
зол этой жизни, обретаемые  нами  ценою  смерти,  нам  ни  к  чему.  Ќезачем
избегать войны тому, кто не в состоЯнии наслаждатьсЯ миром, и  тот,  кто  не
может вкушать покой, напрасно бежит страданий.
     ‘реди  философов,  приверженцев  первой  точки  зрениЯ,  были   большие
сомнениЯ вот  по  какому  поводу:  какие  причины  достаточно  вески,  чтобы
заставить человека принЯть решение  лишить  себЯ  жизни?  Ћни  называют  это
<FONT SIZE=3> <FONT FACE="Symbol">&#101;&#117;&#108;&#111;&#103;&#111;&#110;&#32;&#101;&#120;&#97;&#103;&#111;&#103;&#104;&#110;</FONT></FONT> {ђазумным выходом [23] (греч.).}. €бо они хотЯ говорЯт, что
нередко приходитсЯ умирать из-за незначительных  причин,  так  как  те,  что
привЯзывают нас к жизни, не  слишком  вески,  все  же  в  этом  должна  быть
какаЯ-то мера. ‘уществуют безрассудные и взбалмошные  порывы,  толкающие  на
самоубийство не только отдельных людей, а целые народы. ‚ыше Я уже  приводил
такого рода примеры  [24],  сошлюсь,  кроме  того,  на  девушек  из  Њилета,
которые, вступив в какой-то безумный сговор, вешались одна за другой до  тех
пор, пока в это дело не вмешались власти, издавшие приказ, что  впредь  тех,
кого найдут повесившимисЯ, на той же веревке будут волочить голыми по  всему
городу [25]. Љогда ’ерикион стал убеждать Љлеомена [26]  покончить  с  собой
из-за тЯжелого положениЯ, в котором тот оказалсЯ, избежав почетной смерти  в
только что проигранном сражении,  и  доказывать  Љлеомену,  что  тот  должен
решитьсЯ на эту менее почетную смерть, чтобы не дать победителю  возможности
обречь его ни на позорную жизнь, ни на позорную смерть, Љлеомен  с  подлинно
спартанским  стоическим  мужеством  отверг  этот  совет,  как  малодушный  и
трусливый: "ќтот выход, - сказал он, - от менЯ никогда не уйдет, но  к  нему
не следует прибегать, пока остаетсЯ хотЯ тень надежды". †изнь,  говорил  он,
иногда есть доказательство выдержки и мужества; он хочет, чтобы самаЯ смерть
его сослужила службу его родине, и потому он желает превратить ее  в  деЯние
доблести и добродетели. ’ерикиона это не убедило, и  он  покончил  с  собой.
Љлеомен  спустЯ  некоторое  времЯ  поступил  так  же,  но  после  того,  как
испробовал все. ‚се бедствиЯ  не  стоЯт  того,  чтобы,  желаЯ  избежать  их,
стремитьсЯ к смерти.
     Љроме того, в судьбе человеческой бывает  иной  раз  столько  внезапных
перемен, что трудно судить,  в  какой  мере  мы  правы,  полагаЯ,  будто  не
остаетсЯ больше никакой надежды:

     Sperat et in saeva victus gladiator arena
     Sit licet infesto pollice turba minax.

     {€ побежденный в жестоком бою гладиатор надеетсЯ, хотЯ толпа,  угрожаЯ,
требует его смерти [27] (лат. ).}

     ‘таринное  присловие  гласит:  пока  человек  жив,  он  может  на   все
надеЯтьсЯ. "Љонечно, - отвечает на это ‘енека, - но почему Я должен думать о
том, что фортуна может все сделать длЯ того, кто жив, а не думать о том, что
она ничего не может сделать тому, кто сумел умереть?" [28]. “ €осифа [29] мы
читаем, что он находилсЯ на краю гибели, когда весь  народ  поднЯлсЯ  против
него, и, рассуждаЯ здраво, он видел, что длЯ него не оставалось спасениЯ;  и
все же, сообщает он, когда один из его друзей посоветовал  ему  покончить  с
собой, то он, к счастью, решил все же не терЯть надежды,  -  и  вот,  против
всЯкого ожиданиЯ, судьбе угодно было распорЯдитьсЯ так, что он выпуталсЯ  из
затруднений без всЯкого длЯ себЯ ущерба. Ђ Ѓрут и  Љассий,  наоборот,  своей
поспешностью и легкомыслием лишь способствовали  гибели  последних  остатков
римской свободы, защитниками которой они были, после чего покончили с  собой
раньше времени. џ видел, как сотни зайцев  спасались,  будучи  почти  уже  в
зубах борзых. Aliquis carnifici  suo  superstes  tuit  {…сть  и  такие,  что
пережили своего палача [30] (лат. ).}.

     Multa dies variusque labor mutabilis aevi
     Rettulit in melius; multo alterna revisens
     Lusit, et in solido rursus fortuna locavit.

     {Ќередко  времЯ  и  разнообразные  труды  переменчивого  века  улучшают
положение дел; изменчиваЯ фортуна, снова посещаЯ людей, многих  обманула,  а
затем снова укрепила [31] (лат. )}

     Џлиний утверждает [32], что есть лишь три болезни, из-за которых  можно
лишить себЯ жизни; из них самаЯ мучительнаЯ - это камни  в  мочевом  пузыре,
препЯтствующие мочеиспусканию. ‘енека  же  считает  наихудшими  те  болезни,
которые надолго повреждают наши умственные способности [33].
     Ќекоторые, желаЯ избежать  худшей  смерти,  полагают,  что  они  должны
бежать ей навстречу. ‚ождю этолийцев „амокриту, когда его вели  пленником  в
ђим, удалось ночью бежать. Џреследуемый стражей, он закололсЯ мечом  прежде,
чем его поймали [34].
     Ђнгиной и ’еодот, когда их город  в  ќпире  доведен  был  римлЯнами  до
последней крайности [35], стали увещевать все население лишить  себЯ  жизни;
но жители города, решив, что лучше умереть победителЯми, пошли на  смерть  и
ринулись на врагов, словно не оборонЯлись, а наступали на них.
     Љогда остров ѓоцо [36] несколько лет тому назад  вынужден  был  сдатьсЯ
туркам, один сицилиец, у которого  были  две  красивые  дочери  на  выданье,
собственной рукой убил их, а вслед за тем  и  их  мать,  котораЯ  прибежала,
узнав об их смерти. ‚ыскочив затем на улицу  с  аркебузой  и  арбалетом,  он
двумЯ выстрелами убил наповал двух первых попавшихсЯ  ему  навстречу  турок,
приближавшихсЯ к его дому; потом с мечом в руке Яростно кинулсЯ в самую гущу
врагов, которыми был тотчас же окружен и изрублен в куски; так он спас  себЯ
от рабства, избавив сначала от него своих близких.
     …врейские матери, совершив, несмотрЯ на преследованиЯ, обрезание  своим
сыновьЯм, настолько страшились гнева Ђнтиоха, что  сами  лишали  себЯ  жизни
[37]. Њне рассказывали про некоего знатного  человека,  что,  когда  он  был
посажен в одну из наших тюрем, его родители, узнав, что он  навернЯка  будет
осужден на казнь, желаЯ избежать такой постыдной смерти,  подослали  к  нему
свЯщенника, внушившего ему, что  наилучшим  длЯ  него  средством  избавлениЯ
будет  отдатьсЯ  под  покровительство  того  или  иного   свЯтого,   принесЯ
определенный обет, после чего он в течение недели не должен притрагиватьсЯ к
пище, какую бы слабость ни чувствовал. “зник  поверил  свЯщеннику  и  уморил
себЯ голодом, избавив себЯ этим и  от  опасности,  и  от  жизни.  ‘крибониЯ,
советуЯ  своему  племЯннику  ‹ибону  лучше  лишить  себЯ  жизни,  чем  ждать
приговора суда, убеждала его, что оставатьсЯ в живых длЯ того,  чтобы  через
три-четыре днЯ отдать свою жизнь тем, кто возьмет ее, в сущности то же,  что
делать за другого его дело, и что  это  означает  оказывать  услугу  врагам,
сохранЯЯ свою кровь, чтобы она послужила им добычей [38].
     ‚ Ѓиблии мы читаем, что гонитель истинной веры  Ќиканор  повелел  своим
приспешникам схватить доброго старца ђазиса, прозванного за свою добродетель
отцом иудеев. € вот когда этот добрый муж увидел, что дело принимает  дурной
оборот, что ворота его двора подожжены и враги готовЯтсЯ схватить  его,  он,
решив, что лучше умереть  доблестной  смертью,  чем  отдатьсЯ  в  руки  этих
злодеев и позволить всЯчески унижать себЯ и позорить, пронзил себЯ мечом. Ќо
от поспешности он нанес себе лишь легкую рану, и тогда, взбежав на стену, он
бросилсЯ с нее вниз головой на толпу своих гонителей,  котораЯ  расступилась
так, что образовалась пустота, куда он и упал, почти размозжив себе  голову.
Ћднако, чувствуЯ, что он еще жив, и пылаЯ Яростью, он, несмотрЯ на  лившуюсЯ
из него кровь и тЯжкие раны, поднЯлсЯ на ноги и пробежал, расталкиваЯ толпу,
к крутой и отвесной скале. ‡десь, собрав последние силы, он сквозь  глубокую
рану вырвал у себЯ кишки и, скомкав и разорвав их руками, швырнул  их  своим
гонителЯм, призываЯ на их головы божью кару [39].
     €з насилий, чинимых над совестью, наиболее  следует  избегать,  на  мой
взглЯд, тех, которые наносЯтсЯ женской чести, тем более, что в таких случаЯх
страдающаЯ сторона неизбежным образом также испытывает известное  физическое
наслаждение, в силу чего сопротивление ослабевает, Я получаетсЯ, что насилие
отчасти   порождает   ответное   желание.   ЏелагеЯ   и   ‘офрониЯ   -   обе
канонизированные свЯтые - покончили с собой: ЏелагеЯ, спасаЯсь от нескольких
солдат, вместе с матерью и сестрами бросилась в реку и утонула, ‘офрониЯ  же
тоже лишила  себЯ  жизни,  чтобы  избежать  насилиЯ  со  стороны  императора
ЊаксенциЯ [40]. €сториЯ церкви знает много подобных примеров  и  чтит  имена
тех благочестивых особ, которые  шли  на  смерть,  чтобы  охранить  себЯ  от
насилий над их совестью.
     Љ нашей чести в будущих веках окажетсЯ, пожалуй, то,  что  один  ученый
автор наших дней, притом парижанин [41], всЯчески  стараетсЯ  внушить  нашим
дамам, что лучше пойти на все, что угодно,  только  не  принимать  рокового,
вызванного отчаЯнием,  решениЯ  покончить  жизнь  с  собой.  †аль,  что  ему
осталось неизвестным одно  острое  словцо,  которое  могло  бы  усилить  его
доводы. Ћдна женщина в ’улузе, прошедшаЯ через  руки  многих  солдат,  после
говорила: "‘лава богу, хоть раз в жизни Я досыта насладилась, не согрешив".
     ќти жестокости действительно не вЯжутсЯ с кротким  нравом  французского
народа, и мы видим, что со времени этого забавного признаниЯ  положение  дел
весьма  улучшилось;  с  нас  достаточно,  чтобы  наши  дамы,  следуЯ  завету
прЯмодушного Њаро [42], позволЯли все, что угодно,  но  говорили  при  этом:
"Ќет, нет, ни за что!"
     €сториЯ полна примеров, когда люди всЯкими способами  менЯли  несносную
жизнь на смерть.
     ‹уций  Ђрунций  [43]  покончил  с  собой,  чтобы  уйти  разом,  как  он
выразилсЯ, и от прошедшего, и от грЯдущего.
     ѓранин ‘ильван и ‘таций Џроксим [44], получив  помилование  от  Ќерона,
все же лишили себЯ жизни - то ли потому, что не  захотели  жить  по  милости
такого злодеЯ, то ли длЯ  того,  чтобы  над  ними  не  висела  угроза  вновь
зависеть от его помилованиЯ: ведь он был подозрителен и беспрестанно  осыпал
обвинениЯми знатных лиц.
     ‘паргаписес  [45],  сын  царицы  ’омирис,  попав   в   плен   к   Љиру,
воспользовалсЯ первой же милостью Љира, приказавшего освободить его от оков,
и лишил себЯ жизни, так как он счел, что наилучшим применением свободы будет
выместить на себе позор своего пленениЯ.
     Ѓогу, наместник царЯ Љсеркса в ќйоне, осажденный  афинской  армией  под
предводительством Љимона, отверг предложение вернутьсЯ целым и невредимым со
всем своим имуществом в Ђзию, так как не хотел примиритьсЯ с  потерей  всего
того, что было ему доверено Љсерксом.  Ћн  защищал  поэтому  свой  город  до
последней крайности, но, когда в крепости  кончились  съестные  припасы,  он
приказал бросить в реку ‘тримон все золото и ценности, которыми враг мог  бы
увеличить свою добычу. ‡атем он велел соорудить большой костер  и,  умертвив
жен, детей, наложниц и слуг, бросил их в огонь, а после сам кинулсЯ в  пламЯ
[46].
     €ндусский  сановник  Ќинахтон,  прослышав  о  намерении  португальского
вице-королЯ отрешить его без всЯкой видимой  причины  от  занимаемого  им  в
Њалакке поста и передать его царю  Љампара,  принЯл  следующее  решение.  Ћн
приказал построить длинный, но  не  очень  широкий  помост,  укрепленный  на
столбах,  и  роскошно  украсить  его   цветами,   расставив   курильницы   с
благовониЯми. Ћблачившись  затем  в  одеЯние  из  золотой  ткани,  усыпанное
драгоценными камнЯми, он вышел на улицу и взошел по ступенЯм  на  помост,  в
глубине которого был зажжен костер из ароматических деревьев. Ќарод стекалсЯ
к помосту, чтобы посмотреть, длЯ чего делаютсЯ эти необычные  приготовлениЯ.
’огда Ќинахтон запальчиво и с негодующим видом стал рассказывать о том,  чем
ему обЯзаны португальцы, как преданно он служил им, как часто он с оружием в
руках доказывал, что честь ему куда дороже жизни, но что сейчас он не  может
не  подумать  о  себе,  и  так  как  у  него  нет  средств  боротьсЯ  против
оскорблениЯ, которое ему хотЯт нанести, то его доблесть велит ему по крайней
мере не покоритьсЯ духом и сделать так, чтобы в народе сложилась молва о его
торжестве над недостойными его людьми. ‘казав это, он бросилсЯ в огонь [47].
     ‘екстилиЯ [48], жена ‘квара, и ЏаксеЯ, жена ‹абеона, желаЯ придать духу
своим мужьЯм и избавить их от грозившей им опасности, котораЯ им обеим вовсе
не угрожала и тревожила их только из любви к мужьЯм, предложили  добровольно
пожертвовать своей жизнью, чтобы в  том  безвыходном  положении,  в  каковом
оказались их мужьЯ, послужить им примером  и  разделить  их  участь.  ’о  же
самое, что эти женщины совершили длЯ своих мужей, сделал и Љокцей Ќерва [49]
длЯ блага отечества, хотЯ и с  меньшей  пользой,  но  побуждаемый  столь  же
сильной любовью. “ этого выдающегосЯ  законоведа,  наслаждавшегосЯ  цветущим
здоровьем, богатством, славой и доверием императора, не было никаких  других
оснований лишить себЯ жизни, кроме  удручавшего  его  положениЯ  дел  в  его
отечестве. Ќо нет ничего благороднее той смерти,  на  которую  обрекла  себЯ
жена  приближенного  Ђвгуста,  ”ульвиЯ.  „о  Ђвгуста  дошло,   что   ”ульвий
проговорилсЯ о важной тайне,  которую  он  ему  доверил,  и,  когда  ”ульвий
однажды утром пришел к нему, Ђвгуст встретил его весьма  неласково.  ”ульвий
вернулсЯ домой в отчаЯнии и дрожащим голосом рассказал жене, в какую беду он
попал, добавив, что он решил покончить с  собой.  "’ы  поступишь  совершенно
правильно, - ответила она ему смело, - ведь ты много раз  убеждалсЯ  в  моей
болтливости и все же не таилсЯ от менЯ. Џозволь мне только покончить с собой
первой". € без лишних слов она пронзила себЯ мечом.
     ‚ибий ‚ирий [50], потерЯв надежду на спасение  своего  родного  города,
осажденного римлЯнами,  и  не  рассчитываЯ  на  милость  с  их  стороны,  на
последнем собрании городского сената, изложив все свои доводы и  соображениЯ
на этот счет, заключил свою речь выводом, что лучше всего им будет покончить
с собою своими собственными руками и так спастись от  ожидавшей  их  участи.
"‚раги проникнутсЯ к нам уважением, - сказал он, - и ѓаннибал узнает,  каких
преданных  сторонников  он  бросил  на  произвол  судьбы".  Џосле  этого  он
пригласил всех, согласных с его мнением, на пиршество, уже приготовленное  в
его доме, с тем, что, когда они насытЯтсЯ Яствами и напитками, они все также
хлебнут из той чаши, которую ему поднесут. "‚ ней будет  напиток,  -  заЯвил
он, - который избавит наше тело от мук, душу от позора, а  глаза  и  уши  от
всех тех мерзостей, которые  жестокие  и  разъЯренные  победители  творЯт  с
побежденными. џ распорЯдилсЯ, и держу наготове людей,  которые  бросЯт  наши
бездыханные тела в костер, разложенный перед моим  домом".  Њногие  одобрили
это  смелое  решение,  но  лишь  немногие  последовали  ему.  „вадцать  семь
сенаторов пошли за ‚ибием в его дом и, попытавшись утопить свое горе в вине,
закончили  пир  условленным  смертельным  угощением.  Џосетовав  вместе  над
горькой участью родного города, они обнЯлись, после чего  некоторые  из  них
разошлись по домам, другие же остались у  ‚ибиЯ,  чтобы  быть  похороненными
вместе с ним в приготовленном перед его домом костре. Ќо смерть их оказалась
мучительно долгой, ибо винные пары, заполонив вены, замедлили действие  Яда,
так что некоторые из них умерли всего за час до происшедшего на другой  день
захвата римлЯнами Љапуи и  едва-едва  спаслись  от  бед,  за  избавление  от
которых заплатили такой дорогой ценой.
     „ругой капуанец, ’аврей ћбеллий [51],  когда  консул  ”ульвий  вернулсЯ
после  позорной  бойни,  учиненной  им  над   двумЯстами   двадцатью   пЯтью
сенаторами, дерзко окликнул его по имени и остановил его. "Џрикажи, - сказал
он ему, - после стольких совершенных тобой казней лишить и менЯ жизни; тогда
ты сможешь похвалЯтьсЯ, что убил человека много достойнее себЯ". €  так  как
”ульвий не обращал на него, как на безумца, вниманиЯ (к тому  же  он  только
что получил из ђима предписаниЯ, шедшие вразрез с его бесчеловечно  жестоким
поведением и свЯзывавшие ему руки), то  ћбеллий  продолжал:  "€так,  теперь,
когда мой край в руках врагов, когда мои друзьЯ погибли, когда Я собственной
рукой лишил жизни жену и детей, чтобы спасти их от этих бедствий,  а  Я  сам
лишен возможности разделить участь моих сограждан, - пусть  моЯ  собственнаЯ
доблесть избавит менЯ от этой ненавистной жизни". ‘ этими словами он вытащил
спрЯтанный под платьем кинжал и, пронзив себе грудь, замертво упал  к  ногам
консула.
     Ђлександр  осаждал  какой-то  город  в  €ндии.  †ители,  доведенные  до
крайности, твердо решили лишить его радости победы;  они  подожгли  город  и
вместе с ним все погибли в пламени, презрев великодушие победителЯ. Ќачалось
новое сражение: враги дрались  за  то,  чтобы  их  спасти,  а  жители  -  за
возможность покончить с собой, причем прилагали к  этому  такие  же  усилиЯ,
какие люди обычно делают, чтобы спасти свою жизнь.
     †ители испанского города Ђстапы [52], видЯ что его стены  и  укреплениЯ
недостаточно крепки, чтобы  устоЯть  против  римлЯн,  сложили  на  городской
площади, в виде огромной кучи, все свои богатства и домашнюю утварь, посадив
сверху жен  и  детей,  и  обложили  эту  груду  хворостом  и  другими  легко
воспламенЯющимисЯ материалами, оставив там пЯтьдесЯт юношей  длЯ  выполнениЯ
задуманного ими плана. Џосле этого  они  сделали  вылазку  и,  убедившись  в
невозможности победить врага, все  до  последнего  добровольно  лишили  себЯ
жизни. Ђ пЯтьдесЯт  юношей,  умертвив  всех  оставшихсЯ  в  городе  жителей,
подожгли затем высившуюсЯ на площади груду и сами бросились в  этот  костер.
’ак распрощались они со своей благородной свободой не с болью и  позором,  а
скорее в бесчувственном состоЯнии, доказав врагам, что если бы судьбе угодно
было, то у них хватило бы мужества лишить их победы  с  тем  же  успехом,  с
каким они сумели сделать длЯ них эту победу бесплодной, отталкивающей, а кое
длЯ кого даже смертоносной.  ‚едь  некоторые  из  противников,  привлеченные
блеском золота, плавившегосЯ в этом пожарище,  подбегали  слишком  близко  к
огню и либо задыхались от дыма, либо сгорали,  ибо  не  могли  уже  податьсЯ
назад, так как сзади напирала следовавшаЯ за ними толпа.  ’акое  же  решение
принЯли и жители Ђбидоса, доведенные до крайности ”иллипом  [53].  Ќо  царь,
внезапно взЯв город и  не  желаЯ  быть  свидетелем  того,  как  это  ужасное
решение,  принЯтое  с  безрассудной  поспешностью,   будет   приводитьсЯ   в
исполнение, приказал захватить  все  те  сокровища  и  утварь,  которые  они
собирались сжечь или утопить, а  затем  отозвал  своих  солдат,  предоставив
жителЯм три днЯ, в течение которых они могли бы свободно лишать себЯ  жизни,
как  им  заблагорассудитсЯ.  Ћни  и  воспользовались  этим,  устроив   такое
кровопролитие  и  смертоубийство,   которое   превзошло   всЯкую   вражескую
жестокость; не осталось в живых ни единой души, у которой  была  возможность
свободно распорЯдитьсЯ  своей  участью.  €звестно  множество  случаев  таких
массовых самоубийств, которые кажутсЯ нам тем более  ужасными,  чем  большее
число лиц в них  участвовало.  Ќа  самом  же  деле  они  менее  ужасны,  чем
самоубийства единичные, ибо доводы, которые на каждого человека,  взЯтого  в
отдельности, и не подействовали бы, на массу могут подействовать:  в  пылком
порыве, охватывающем толпу, гаснет разум отдельных людей.
     ‚о времена ’ибериЯ те, кто были  осуждены  и  ожидали  казни,  лишались
своего имущества и права на погребение; тех же, кто,  предвосхищаЯ  событиЯ,
сами лишали себЯ жизни, хоронили, и они могли составлЯть завещаниЯ [54].
     Ќо иногда желают смерти в  ожидании  какого-то  большего  блага.  "€мею
желание разрешитьсЯ, - говорит свЯтой Џавел, -  и  быть  со  •ристом";  и  в
другом месте он спрашивает: "Љто избавит менЯ от  сего  тела  смерти?"  [55]
Љлеомброт Ђмбракийский, прочтЯ "Џир" Џлатона, так загорелсЯ жаждой  грЯдущей
жизни, что без  всЯких  других  к  тому  поводов  бросилсЯ  в  море.  Ћтсюда
Явствует, что мы неправильно именуем отчаЯнием то  добровольное  решение,  к
которому нас часто побуждает пылкаЯ надежда, а нередко  и  спокойное,  Ясное
рассуждение. ‘уассонский епископ †ак дю атель, участник  крестового  похода
‹юдовика ‘вЯтого [56], видЯ, что король и всЯ армиЯ собираютсЯ вернутьсЯ  во
”ранцию, не доведЯ до конца  свое  предприЯтие,  решил,  что  лучше  уж  ему
отправитьсЯ в рай. Џростившись со своими  друзьЯми,  он  на  глазах  у  всех
бросилсЯ в гущу врагов и был изрублен.
     ‚ одном из царств новооткрытых земель в день  торжественной  процессии,
когда  в  огромной  колеснице  везут  по  улицам  боготворимого  ими  идола,
некоторые отрубают у себЯ куски  тела  и  бросают  ему,  другие  же  ложатсЯ
посреди дороги, чтобы быть раздавленными под колесами и  в  награду  за  это
после смерти причисленными к свЯтым [57].
     ‚ смерти вышеназванного епископа  больше  благородного  порыва,  нежели
рассудка, так как он был отчасти увлечен пылом сражениЯ.
     ‚ некоторых  странах  государственнаЯ  власть  вмешивалась  и  пыталась
установить, в каких случаЯх правомерно и допустимо добровольно  лишать  себЯ
жизни.  ‚  прежние  времена  в  нашем   Њарселе   хранилсЯ   запас   цикуты,
заготовленный на государственный счет  и  доступный  всем,  кто  захотел  бы
укоротить свой век, но при условии, что  причины  самоубийства  должны  были
быть одобрены советом шестисот, то есть сенатом; наложить на себЯ руки можно
было только с разрешениЯ магистрата и в узаконенных случаЯх.
     ’акой же закон существовал  и  в  других  местах.  ‘екст  Џомпей  [58],
направлЯЯсь в Ђзию, по дороге из Ќегропонта остановилсЯ на острове Љее.  Љак
сообщает один из его приближенных, случилось как раз так, что, когда он  там
находилсЯ, одна весьма уважаемаЯ женщина, изложив своим согражданам причины,
по которым она решила покончить с собой, попросила ЏомпеЯ оказать  ей  честь
своим присутствием при ее смерти. Џомпеи  согласилсЯ  и  в  течение  долгого
времени пыталсЯ с помощью своего отменного красноречиЯ и  различных  доводов
отговорить ее от ее намерениЯ, но все было напрасно, и под конец он вынужден
был дать согласие на ее самоубийство. Ћна прожила  девЯносто  лет  в  полном
благополучии, и телесном, и духовном; и вот теперь, возлегши на  свое  более
чем обычно украшенное ложе, она, опершись на локоть, промолвила:  "Ћ,  ‘екст
Џомпеи, боги, - и, пожалуй, скорее те, которых Я оставлЯю, чем те, которых Я
скоро увижу, - воздадут тебе за то, что ты  не  погнушалсЯ  мной  и  сначала
пыталсЯ уговорить менЯ жить, а затем согласилсЯ быть свидетелем моей смерти.
—то касаетсЯ менЯ, то фортуна всегда обращала ко мне свой благой лик, и  вот
боЯзнь, как бы желание жить дольше не принудило менЯ узреть другой  ее  лик,
побуждает менЯ отказатьсЯ от дальнейшего существованиЯ, оставив двух дочерей
и множество внуков". ‘казав  это,  она  дала  наставлениЯ  своим  близким  и
призвала их к миру  и  согласию,  разделила  между  ними  свое  имущество  и
поручила домашних богов своей старшей дочери; затем она твердой рукой  взЯла
чашу с  Ядом  и,  вознесЯ  мольбы  Њеркурию  и  попросив  его  уготовить  ей
какое-нибудь спокойное местечко в загробном мире, быстро, выпила смертельный
напиток.  Ќо  она  продолжала  следить  за  последствиЯми  своего  поступка;
чувствуЯ, как ее органы  один  за  другим  охватывал  леденЯщий  холод,  она
заЯвила под конец, что холод этот добралсЯ до ее сердца и  внутренностей,  и
подозвала своих дочерей, чтобы те сотворили  над  ней  последнюю  молитву  и
закрыли ей глаза.
     Џлиний сообщает [59]  об  одном  из  северных  народов,  что  благодарЯ
мЯгкости тамошнего воздуха люди в тех краЯх  столь  долговечны,  что  обычно
сами кончают с собой; устав от жизни, они обыкновенно, по достижении  весьма
почтенного возраста, после  славной  пирушки  бросаютсЯ  в  море  с  вершины
определенной, предназначенной длЯ этой цели скалы.
     Џо-моему, невыносимые боли и опасениЯ  худшей  смерти  ЯвлЯютсЯ  вполне
оправданными побуждениЯми к самоубийству.


       ѓлава IV

        „…‹Ђ - „Ћ ‡Ђ‚’ђЂ!

     ‘реди всех французских писателей Я отдаю пальму первенства  -  как  мне
кажетсЯ, с полным основанием -  †аку  Ђмио  [1],  и  не  только  по  причине
непосредственности и чистоты его Языка - в чем он  превосходит  всех  прочих
авторов, - или упорства в столь длительном  труде,  или  глубоких  познаний,
помогших ему передать так удачно мысль и стиль трудного  и  сложного  автора
(ибо менЯ можно уверить во всем, что угодно, поскольку Я ничего не смыслю  в
греческом; но Я вижу, что на протЯжении всего его  перевода  смысл  Џлутарха
передан так превосходно и последовательно,  что  либо  Ђмио  в  совершенстве
понимал подлинный замысел автора, либо он настолько вжилсЯ в мысли Џлутарха,
сумел настолько отчетливо усвоить себе его общее умонастроение, что нигде по
крайней мере он не приписывает ему ничего такого, что расходилось бы  с  ним
или ему противоречило). Ќо главным образом Я ему  благодарен  за  находку  и
выбор книги, столь достойной и ценной, чтобы поднести  ее  в  подарок  моему
отечеству. Њы, невежды, были бы обречены на прозЯбание, если бы эта книга не
извлекла нас из тьмы невежества, в которой мы погрЯзли. ЃлагодарЯ его  труду
мы в настоЯщее времЯ решаемсЯ и говорить, и писать по-французски; даже  дамы
состЯзаютсЯ в этом с магистрами. Ђмио -  это  наш  молитвенник.  …сли  этому
благодетелю суждено еще жить долгие годы, то Я советовал  бы  ему  перевести
Љсенофонта [2]: это занЯтие более  легкое  и  потому  более  подходЯщее  его
преклонному возрасту. € потом, мне почему-то кажетсЯ,  что,  хотЯ  он  очень
легко и искусно справлЯетсЯ с трудными местами, все же его стиль более верен
себе,  когда  мысль  его  течет  плавно,  без  стеснениЯ,   не   преодолеваЯ
препЯтствий.
     џ только  что  перечел  то  место,  где  Џлутарх  рассказывает  о  себе
следующее. Ћднажды  ђустик,  слушаЯ  в  ђиме  его  публичную  речь,  получил
послание от императора,  но  не  стал  вскрывать  его,  пока  речь  не  была
окончена. ‚се  присутствующие,  сообщает  Џлутарх,  очень  хвалили  выдержку
ђустика [3]. ђассуждаЯ о любопытстве и о том жадном и остром  пристрастии  к
новостЯм, которое нередко побуждает нас нетерпеливо и  бесцеремонно  бросать
все ради того,  чтобы  побеседовать  с  новым  лицом,  или  заставлЯет  нас,
пренебрегаЯ долгом вежливости и приличием, тотчас же распечатывать,  где  бы
мы ни находились,  доставленные  нам  письма,  Џлутарх  имел  все  основаниЯ
одобрить  выдержку  ђустика;  он  мог  бы  кроме  того  похвалить  еще   его
благовоспитанность и учтивость: ведь тот не пожелал  прерывать  течениЯ  его
речи. Ќо Я сомневаюсь, можно ли хвалить ђустика  за  благоразумие,  ибо  при
неожиданном получении письма, да притом  еще  от  самого  императора,  легко
могло случитьсЯ, что, не распечатав и не прочитав его сразу,  он  тем  самым
навлек бы на себЯ крупную неприЯтность.
     ЏрЯмо противоположен любопытству другой  недостаток  -  беспечность,  к
которой Я склонен по своему нраву. џ знал многих  лиц,  беспечность  которых
доходила до того, что у них можно  было  найти  в  карманах  нераспечатанные
письма, полученные за три или четыре днЯ до того.
     џ никогда не распечатываю не только писем, порученных мне длЯ  передачи
другим, но и тех, которые  случайно  попадают  мне  в  руки;  и  мне  бывает
совестно, если, находЯсь возле  какого-нибудь  высокопоставленного  лица,  Я
ненароком бросаю взглЯд на какую-нибудь строку из важного письма, которое он
читает. Ќет человека, который бы меньше, чем Я, интересовалсЯ чужими  делами
и стремилсЯ за ними подглЯдывать.
     Ќа памЯти наших отцов господин де Ѓутьер чуть  было  не  потерЯл  ’урин
из-за того, что, сидЯ за ужином в приЯтной компании, не стал  тотчас  читать
полученное  им  донесение  об  изменах,  замышлЯвшихсЯ  в  городе,  обороной
которого он руководил. €з того же Џлутарха [4]  Я  узнал,  что  ћлий  –езарь
избежал бы смерти, если бы, идучи в сенат в тот  день,  когда  он  был  убит
заговорщиками, прочел переданную ему записку.  Џлутарх  еще  рассказывает  о
фиванском тиране Ђрхии, что  накануне  того  днЯ,  когда  Џелопид  привел  в
исполнение свой замысел убить его и вернуть свободу своему отечеству,  некий
другой Ђрхий, афинЯнин, точнейшим образом изложил  ему  в  письме  все,  что
против него затевалось; но так как это  сообщение  было  передано  Ђрхию  во
времЯ ужина, то он отложил и не стал распечатывать письмо, произнесЯ  слова,
которые с тех пор вошли в ѓреции в пословицу: "„ела - до завтра!" [5].
     ђазумный человек может, на мой  взглЯд,  в  интересах  других  -  ради,
например, того, чтобы не нарушить нескромным образом компанию, как это могло
иметь место с ђустиком, или ради  того,  чтобы  не  расстроить  какое-нибудь
важное дело, - отложить на времЯ ознакомление с сообщаемыми  ему  новостЯми;
непростительно  делать  это  ради  самого  себЯ  или  какого-нибудь   своего
удовольствиЯ, в особенности если это человек,  занимающий  высокий  пост,  и
когда отсрочка делаетсЯ длЯ того, чтобы  не  нарушить  обед  или  сон.  ‚едь
существовало же в древнем ђиме за столом так называемое  консульское  место,
которое считалось самым почетным и предназначалось главным образом длЯ того,
чтобы неожиданно зашедшим лицам было легче и доступнее поговорить с тем, кто
сидел на нем. ќто свидетельствует о том, что, находЯсь  за  столом,  они  не
откладывали других дел на "потом" и сразу же узнавали о случившемсЯ.
     Ћднако - договариваЯ до конца - очень трудно, в особенности когда  дело
идет   о   человеческих   поступках,   предписать