а,  старавшихсЯ   подражать   ему;   если   вспомнить
необычайную удачу, сопутствовавшую  стольким  его  рискованным  -  чтобы  не
сказать безрассудным - походам, -

               impellens quicquid sibi summa petenti
     Obstaret, gaudensque viam fecisse ruina; -

     {‚се разрушал, что стоЯло на его дороге, и с ликованием  пролагал  себе
путь среди развалин [14] (лат. ).}

     если принЯть во внимание, что в возрасте тридцати трех  лет  он  прошел
победителем по всей обитаемой вселенной и за полжизни достиг такого  полного
расцвета своих дарований, что в дальнейшие годы ему нечего было прибавить ни
в смысле доблести, ни в смысле удач, - то нельзЯ не признать, что в нем было
нечто сверхчеловеческое. …го воины положили начало многим царским династиЯм,
а  сам  он  оставил  после  себЯ  мир  поделенным  между   четырьмЯ   своими
преемниками,  простыми  военачальниками  его  армии,  потомки   которых   на
протЯжении многих лет  удерживали  затем  под  своей  властью  эту  огромную
империю. Ђ сколько было в нем выдающихсЯ качеств: справедливости,  выдержки,
щедрости, верности данному им  слову,  любви  к  ближним,  человеколюбиЯ  по
отношению к побежденным. …го поступки и впрЯмь кажутсЯ безупречными, если не
считать некоторых, очень немногих из них,  необычных  и  исключительных.  Ќо
ведь невозможно творить столь  великие  дела,  придерживаЯсь  обычных  рамок
справедливости! Ћ таких людЯх приходитсЯ судить по всей совокупности их дел,
по той высшей цели, которую они себе  поставили.  ђазрушение  ”ив,  убийство
Њенандра и врача ѓефестиона, одновременное истребление множества  персидских
пленников и целого отрЯда индийских солдат в  нарушение  данного  им  слова,
поголовное уничтожение жителей Љоссы  вплоть  до  малых  детей  -  все  это,
разумеетсЯ, вещи  непростительные.  ‚  случае  же  с  Љлитом  [15]  поступок
Ђлександра был искуплен - и даже в большей мере, чем это было необходимо,  -
что, как и многое другое, свидетельствует о благодушном нраве Ђлександра,  о
том, что это была натура, глубоко склоннаЯ к  добру,  и  потому  как  нельзЯ
более верно было о  нем  сказано,  что  добродетели  его  коренились  в  его
природе, а пороки зависели от случаЯ. —то же касаетсЯ его небольшой слабости
к хвастовству или нетерпимости к отрицательным отзывам о себе, или  убийств,
хищений, опустошений, которые он производил в €ндии,  то  все  это,  на  мой
взглЯд, следует объЯснЯть его  молодостью  и  головокружительными  успехами.
ЌельзЯ  не  признать   его   поразительных   военных   талантов,   быстроты,
предусмотрительности, дисциплинированности,  проницательности,  великодушиЯ,
решимости, удачливости и везениЯ. „аже если бы  мы  не  знали  авторитетного
мнениЯ ѓаннибала на этот счет, то должны были бы признать, что во всем  этом
Ђлександру принадлежит  первое  место.  ЌельзЯ  не  отметить  его  редчайших
способностей и одаренности, почти граничащей с чудом; его горделивой  осанки
и всей его благороднейшей повадки при столь юном, румЯном  и  бросающемсЯ  в
глаза лице:

     Qualis, ubi Oceani perfusus lucifer unda,
     Quem Venus ante alios astrorum diligit ignes,
     Extulit os sacrum caelo, tenebrasque resolvit.

     {Џодобно  тому  как  омытое  волной  океана  светило,  которое   ‚енера
предпочитает всем другим, поднимает свой свЯщенный лик к небу  и  рассеивает
мрак [16] (лат. )}

     ЌельзЯ не оценить его  огромных  познаний,  его  незабываемой  в  веках
славы, чистой, без единого пЯтнышка, безупречной, недоступной  длЯ  зависти,
славы,  в  силу  которой  еще  много  лет  спустЯ  после  его  смерти   люди
благоговейно верили, что медали с его изображением приносЯт счастье тем, кто
их носит. Ќи об одном государе историки не написали  столько,  сколько  сами
государи написали о его подвигах. …ще до настоЯщего  времени  магометане,  с
презрением отвергающие историю других народов,  в  виде  особого  исключениЯ
принимают и почитают единственно  историю  его  жизни  и  деЯний  [17].  Љто
вспомнит обо всем этом, должен будет согласитьсЯ, что Я был  прав,  поставив
Ђлександра  Њакедонского   даже   выше   –езарЯ,   единственного   человека,
относительно которого Я  мог  на  минуту  заколебатьсЯ  при  выборе.  ЌельзЯ
отрицать,  что  в  деЯниЯ  –езарЯ  вложено  больше  личных   дарований,   но
удачливости  было  несомненно  больше  в  подвигах  Ђлександра.  ‚о   многих
отношениЯх они не уступали друг другу, а в некоторых –езарь даже превосходил
Ђлександра.
     Ћба они были подобно пламени или двум бурным потокам, с  разных  сторон
ринувшимсЯ на вселенную:

     Et velut immissi diversis partibus ignes
     Arentem in silvam et virgulta sonantia lauro;
     Aut ubi decursu rapido de montibus altis
     Dant sonitum spumosi amnes et in aequora currunt,
     Quisque suum populatus iter.

     {Љак огни, что обнимают в  различных  частЯх  леса  и  сухие  стволы  и
шуршащие заросли лавра; или как мчатсЯ с шумом и в пене падающие  с  высоких
гор потоки, устремлЯющиесЯ к равнинам и производЯщие каждый  на  своем  пути
опустошениЯ [18] (лат. ).}

     € хотЯ честолюбие –езарЯ было более умеренным, но оно ЯвлЯлось  роковым
в том  смысле,  что  совпало  с  развалом  его  родины  и  общим  ухудшением
тогдашнего мирового положениЯ; таким образом, собрав все воедино и  взвесив,
Я не могу не отдать пальмы первенства Ђлександру.
     ’ретьим и  наиболее,  на  мой  взглЯд,  выдающимсЯ  человеком  ЯвлЯетсЯ
ќпаминонд [19].
     Ћн далеко не пользовалсЯ той славой,  котораЯ  выпала  на  долю  многим
другим (но слава и не ЯвлЯетсЯ решающим обстоЯтельством в этом деле); что же
касаетсЯ отваги и решимости - не тех, которые подстрекаютсЯ  честолюбием,  а
порождаемых  в  добропорЯдочном  человеке  знанием  и  умом,  -  то   нельзЯ
представить себе, чтобы кто-либо обладал ими в более полной мере.  ќпаминонд
выказал, на мой взглЯд, не  меньше  отваги  и  решимости,  чем  Ђлександр  и
–езарь, ибо, хотЯ его военные подвиги и не  столь  многочисленны  и  не  так
расписаны, как подвиги Ђлександра и –езарЯ, однако,  если  вникнуть  во  все
обстоЯтельства, они были не менее сложны и трудны  и  требовали  не  меньшей
смелости и военных талантов. ѓреки воздали ему должное, единодушно  признав,
что ему принадлежит первое место среди его соотечественников [20];  но  быть
первым среди греков без преувеличениЯ значит занимать первое место  в  мире.
—то касаетсЯ его знаний и способностей, то до нас  дошло  древнее  суждение,
гласЯщее, что ни один человек не знал больше и не говорил меньше его, ибо он
был по убеждениЯм своим пифагорейцем [21].
     Ќо то, что ќпаминонд говорил, никто не мог сказать лучше  его.  Ћн  был
выдающийсЯ оратор, умевший убеждать своих слушателей.
     Џо части морали он далеко превосходил  всех  государственных  деЯтелей.
€менно  в   этом   отношении,   которое   должно   считатьсЯ   важнейшим   и
первостепенным, - ибо только по нему  мы  можем  судить,  каков  человек  (и
потому эта сторона перевешивает, по-моему, все остальные достоинства, вместе
взЯтые) - ќпаминонд не уступает ни одному философу, даже самому ‘ократу.
     ЌравственнаЯ чистота - основное,  наивысшее  качество  ќпаминонда,  оно
постоЯнно, неизменно, нерушимо,  между  тем  как  в  Ђлександре  оно  играет
подчиненную роль, изменчиво, многолико, неустойчиво и податливо.
     „ревние считали [22], что если подробно разобрать деЯниЯ  всех  великих
полководцев,  то  у  каждого  из  них  можно   найти   какое-нибудь   особое
достоинство, дающее ему право на известность. € только у ќпаминонда все  его
достоинства  и  совершенства  ЯвлЯют  некую  полноту  и  единство  во   всех
отношениЯх, в общественных или частных делах, на войне или в мирное времЯ, в
житейском его поведении или в славной, героической смерти. џ не знаю никаких
проЯвлений человеческой личности и никакой судьбы  человеческой,  к  которым
относилсЯ бы с большим уважением и преклонением. Џравда, Я нахожу чрезмерным
его пристрастие к бедности, как оно было обрисовано нам его лучшими друзьЯми
[23]. € лишь это его свойство, каким бы благородным и  достойным  восхищениЯ
оно ни было, представлЯетсЯ мне слишком суровым, чтобы Я -  хотЯ  бы  только
мысленно - мог стремитьсЯ подражать ему. …динственно между кем Я затруднилсЯ
бы произвести выбор, это между ќпаминондом и ‘ципионом  ќмилианом,  если  бы
последний ставил себе столь же возвышенную цель, как ќпаминонд, и обладал бы
такими же разносторонними и глубокими познаниЯми. ЉакаЯ досада, что из числа
интереснейших параллельных биографий, написанных Џлутархом, до нас не  дошло
сопоставление  между  ќпаминондом  и  ‘ципионом   ќмилианом,   которые,   по
единодушному признанию всех, занимают первое место - один у греков, другой у
римлЯн. ЉакаЯ благодарнаЯ тема и какое мастерское перо!  …сли  же  брать  не
праведника, а человека просто порЯдочного и  вообще  и  как  гражданина,  по
величию души не выходившего из рЯда вон, то, на  мой  взглЯд,  самаЯ  ЯркаЯ,
богатаЯ и достойнаЯ зависти жизнь выпала на долю Ђлкивиада. Ќо что  касаетсЯ
ќпаминонда, то  в  качестве  примера  его  непревзойденного  благородства  Я
приведу здесь некоторые его высказываниЯ.
     Ћн заЯвлЯл, что наибольшее удовлетворение, пережитое им в  жизни,  дала
ему та радость, которую он доставил отцу и матери своей победой при ‹евктрах
[24]; их радость он ставил гораздо выше удовлетворениЯ, полученного от столь
славного подвига им самим.
     Ћн не считал возможным допустить  убийство  хотЯ  бы  одного  невинного
человека, даже если бы дело шло о восстановлении свободы  родины  [25];  вот
почему  он  так  холодно  отнессЯ  к  замыслу  своего  соратника   Џелопида,
затеЯвшего освободить ”ивы. Ћн считал также, что следует избегать в сражении
столкновениЯ с другом, находЯщимсЯ в стане врагов, и  что  друг  заслуживает
пощады.
     —еловечность ќпаминонда даже по отношению к врагам была  столь  велика,
что он был заподозрен беотийцами в измене на следующем основании [26]. Џосле
блестЯщей, почти чудесной победы, принудив  спартанцев  открыть  ему  проход
около Љоринфа, через который можно было проникнуть в Њорею,  он  ограничилсЯ
тем, что разбил их, но не стал преследовать до конца. ‡а это он был смещен с
поста главнокомандующего, что  было  длЯ  него  весьма  почетной  отставкой,
принимаЯ во внимание причину ее,  длЯ  соотечественников  же  его  -  весьма
позорным делом, ибо им пришлось вскоре же восстановить его в прежнем  звании
и признать, что от него зависит их спасение и слава, поскольку победа  тенью
шла за ним повсюду, куда бы он их ни вел. Ѓлагоденствие его родины кончилось
с ним так же, как с него началось.


       ѓлава XXXVII

        Ћ ‘•Ћ„‘’‚… „…’…‰ ‘ ђЋ„€’…‹џЊ€

     Ќагромождение множества рассуждений на  самые  различные  темы  в  моих
"Ћпытах" объЯснЯетсЯ тем, что Я берусь за  перо  только  тогда,  когда  менЯ
начинает томить слишком гнетущее безделье, и пишу  только  находЯсь  у  себЯ
дома. Њежду тем обстоЯтельства вынуждают менЯ месЯцами отлучатьсЯ из дому, и
потому Я пишу лишь времЯ от времени, с большими перерывами. Ћднако Я никогда
не исправлЯю написанного и не ввожу в него позже ЯвившихсЯ мыслей, а  только
иногда изменЯю какое-нибудь  выражение,  и  то,  чтобы  придать  ему  другой
оттенок, а не вовсе изъЯть его [1]. џ хочу, чтобы  по  моим  писаниЯм  можно
было проследить развитие моих мыслей  и  чтобы  каждую  из  них  можно  было
увидеть в том виде, в каком она вышла из-под моего пера. Њне  будет  приЯтно
проследить, с чего Я начал и как именно изменЯлсЯ. Ћдин слуга, писавший  под
мою диктовку, рассчитывал поживитьсЯ богатой добычей, украв у менЯ несколько
полюбившихсЯ ему отрывков. Ќо Я утешаюсь тем, что его выгода от  этого  дела
будет столь же мала, как и понесенный мною ущерб.
     ’о обстоЯтельство, что Я постарел на семь или восемь лет  с  того  днЯ,
когда впервые приступил к писанию своих  "Ћпытов"  [2],  тоже  было  мне  до
известной степени на руку. ‡а это времЯ годы успели наградить менЯ камнЯми в
почках. ЏродолжительнаЯ дружба с временем  не  обходитсЯ  без  какого-нибудь
подарка в таком роде. џ хотел бы, чтобы из множества подарков, которые  годы
могут сделать тем, кто с ними сжилсЯ,  они  выбрали  длЯ  менЯ  какой-нибудь
более приемлемый, ибо нет дара, которого бы Я  больше  страшилсЯ  с  детских
лет, чем этот; из всех докук старости, говорЯ откровенно, это был  длЯ  менЯ
самый страшный. џ не раз думал  о  себе,  что  слишком  долго  живу  и  что,
пустившись  в  такой  долгий  путь,  должен  быть   готов   к   какой-нибудь
малоприЯтной встрече. џ прекрасно  сознавал  это  и  считал,  что  пора  мне
отправлЯтьсЯ восвоЯси, что надо резать сразу, по живому телу, действуЯ,  как
хирург, когда он удалЯет больному тот или иной орган. џ знал, что того,  кто
не сделает этого вовремЯ, природа, по обыкновению,  заставит  платить  очень
тЯжкие проценты. Ћднако мои ожиданиЯ не сбылись. Њне совсем недолго пришлось
готовитьсЯ.  Џрошло  всего  около  полутора  лет,  как  Я  оказалсЯ  в  этом
незавидном  положении,  и  вот  уже  сумел  к  нему  приспособитьсЯ.  џ  уже
примирилсЯ со своей болезнью и принЯл, как должное, ее  приступы.  џ  нахожу
себе и утешениЯ  и  даже  какие-то  надежды  в  этой  жизни.  ‘только  людей
свыкаетсЯ со своими бедами, и нет столь тЯжкой участи, с которой человек  не
примирилсЯ бы ради того, чтобы остатьсЯ в живых!
     Џослушайте, что говорит по этому поводу Њеценат [3]:

     Debilem facito manu,
     Debilem pede, coxa,
     Lubricos quate dentes:
     Vita dum superest, bene est.

     {Џусть у менЯ ослабеет рука, ступнЯ или нога, пусть зашатаютсЯ все зубы
- все же, пока у менЯ остаетсЯ жизнь, все обстоит благополучно [4] (лат. ).}

     Ќелепой была попытка ’амерлана  прикрыть  свою  чудовищную  жестокость,
когда он под предлогом человеколюбиЯ приказал прикончить всех прокаженных, о
которых ему стало известно, длЯ того чтобы, как он выразилсЯ, избавить их от
мучительного существованиЯ [5]. €бо всЯкий из них предпочел бы  быть  трижды
прокаженным, чем умереть.
     Љогда стоик Ђнтисфен тЯжело заболел, он воскликнул: "Љто  избавит  менЯ
от этих болей?" „иоген, пришедший его навестить, сказал ему, указав на  нож:
"‚от он может тотчас же избавить тебЯ". "џ ведь имел в виду - от болей, а не
от жизни", - ответил Ђнтисфен [6].
     —исто  душевные  страданиЯ  удручают  менЯ  значительно   меньше,   чем
большинство других людей: отчасти по складу моего ума  (ведь  столько  людей
считает, что многие вещи ужасны и  что  от  них  следует  избавлЯтьсЯ  ценой
жизни, между тем как мне они почти безразличны), отчасти же по причине  моей
замкнутости  и  моего  бесчувствиЯ  к  вещам,  которые  не   задевают   менЯ
непосредственно. ќто свойство Я считаю одной из лучших черт моего характера.
Ќо подлинные физические страданиЯ Я переживаю очень  остро.  ќто,  возможно,
объЯснЯетсЯ тем, что некогда, отдаленно и смутно предвидЯ  их,  Я  благодарЯ
цветущему состоЯнию здоровьЯ  и  покою,  дарованным  мне  милостью  неба  на
протЯжении большей части моей жизни, мысленно  представлЯл  себе  физические
муки до того невыносимыми, что, говорЯ по правде, мой страх  превосходил  те
страданиЯ, которые Я впоследствии  ощутил.  ‚от  почему  во  мне  все  более
крепнет убеждение, что большинство наших душевных способностей,  по  крайней
мере при том, как мы их применЯем, скорее нарушают наш жизненный покой,  чем
способствуют ему.
     џ борюсь с наихудшей болезнью, самой неожиданной  по  своим  приступам,
самой мучительной, смертельно опасной и не поддающейсЯ  лечению.  џ  испытал
уже пЯть или шесть долгих и  мучительных  припадков  ее  и  должен,  однако,
сказать, что либо Я обольщаюсь, - либо и в этом состоЯнии все же стоит  жить
тому, кто сумел избавитьсЯ от страха  смерти  и  от  тех  угроз,  выводов  и
последствий, которыми морочит нас медицина. ‚о всЯком случае самаЯ  боль  не
настолько остра и невыносима, чтобы человек с выдержкой должен был впасть  в
отчаЯние и обезуметь. ЊенЯ по крайней мере мои припадки убедили в  том,  что
им удастсЯ - раньше мне это  не  давалось  -  полностью  примирить  менЯ  со
смертью и заставить с ней свыкнутьсЯ: ведь чем больше они будут менЯ терзать
и мучить, тем меньше буду Я боЯтьсЯ смерти. џ уже добилсЯ того, что  держусь
за жизнь лишь ради самой жизни,  но  мои  припадки  могут  подточить  и  это
желание; если в  конце  концов  боли  мои  станут  столь  нестерпимыми,  что
окажутсЯ не по моим силам,  то,  бог  знает,  не  приведут  ли  они  менЯ  к
противоположной, не менее ошибочной крайности, заставив менЯ полюбить смерть
и призывать ее к себе!

     Summum nec metuas diem, nec optes.

     {Ќе бойсЯ последнего днЯ и не желай его [7] (лат. ).}

     Ћбоих этих желаний следует опасатьсЯ, но одно из  них  утолить  гораздо
легче, чем другое.
     џ  всегда  считал  неуместным  предписание,   повелевающее   строго   и
непоколебимо сохранЯть при перенесении боли  присутствие  духа  и  держатьсЯ
спокойно, презираЯ ее. Џочему философиЯ, котораЯ должна заботитьсЯ о духе, а
не о букве своих наставлений, занимаетсЯ подобными  чисто  внешними  вещами?
Џусть она предоставит эту заботу лицедеЯм и тем  учителЯм  красноречиЯ,  длЯ
которых важнее всего наши жесты. Џусть она безбоЯзненно позволит тому,  кому
больно, вопить, лишь бы это не было трусостью его сердца, его  нутра.  Џусть
эти  вынужденные  стоны  будут  длЯ  нее  чем-то  вроде  вздохов,   рыданий,
вздрагиваний, бледности, которые природа сделала независимыми от нашей воли.
‹ишь бы не было поколеблено наше мужество, лишь бы не было отчаЯниЯ в  наших
речах! Џусть философиЯ удовольствуетсЯ этим: что  из  того,  что  мы  ломаем
руки, если дух наш остаетсЯ несломленным? ‚едь философиЯ наставлЯет нас ради
нас же самих, а не ради показных целей; она учит нас не  казатьсЯ,  а  быть.
Џусть она заботитсЯ о руководстве нашим разумом,  который  взЯлась  обучить;
пусть во времЯ припадка она поможет нашей душе сохранить свой обычный строй,
поможет ей боротьсЯ и выносить боль, не падаЯ постыдным  образом  перед  нею
ниц;  пусть  заботитсЯ  она  о  том,  чтобы  душа  наша  была  возбуждена  и
разгорЯчена борьбой, а не беспомощно раздавлена болью, чтобы она  оставалась
способной до известной степени  к  общению  с  другими.  Џри  таких  крайних
обстоЯтельствах,  как  припадок,  жестоко  предъЯвлЯть  нам  столь   суровые
требованиЯ. Џри хорошей игре можно строить плохую мину. …сли  человеку  стон
приносит  облегчение,  пусть  он  стонет;  если  у  него  есть   потребность
двигатьсЯ, путь вертитсЯ и мечетсЯ, как ему угодно; если  ему  кажетсЯ,  что
боль как бы улетучиваетсЯ (некоторые  врачи  утверждают,  что  это  помогает
беременным женщинам при родах) вместе с сильными воплЯми,  или,  если  вопли
как-то заглушают его боль, пусть кричит благим матом; незачем понуждать  его
к крикам, но разрешить ему это надо. ќпикур не  только  позволЯет,  но  даже
советует мудрецу кричать во времЯ припадка: Pugiles etiam,  cum  feriunt  in
iactandis  caestibus,  ingemiscunt,  quia  profundenda  voce   omne   corpus
intenditur, venitque plaga  vehementior  {€  кулачные  бойцы,  наносЯ  удары
своими цветами, вскрикивают, так как, когда испускаешь крик, напрЯгаетсЯ все
тело, и удар выходит более сильный [8] (лат. ).}. ‘ нас хватит забот о  том,
как  бы  справитьсЯ  с  болью,  и  нечего  заботитьсЯ   об   этих   излишних
предписаниЯх. ‚се это Я говорю в оправдание тех, кто обычно неистовствует во
времЯ припадков этой болезни; ибо что касаетсЯ менЯ самого, то до сего днЯ Я
переносил их с довольно  большой  выдержкой,  и  не  потому,  что  Я  силюсь
соблюсти какие-то внешние приличиЯ, - Я ведь не придаю им никакого  значениЯ
и предоставлЯю себе  полную  свободу;  но  либо  мои  боли  не  были  такими
невыносимыми, либо у менЯ больше внутренней твердости, чем у многих  других.
џ позволЯю себе и стонать и жаловатьсЯ, когда менЯ допекают острые,  колющие
боли, но не терЯю самообладаниЯ, как тот, кто

     Eiulatu, questu, gemitu, fremitibus
     Resonando multum flebiles voces refert.

     {Ћн стонет, жалуетсЯ и вздыхает, дрожит  и  испускает  горестные  вопли
[9](лат. ).}

     џ испытывал себЯ в самый разгар боли и всегда убеждалсЯ,  что  способен
говорить, думать и отвечать не менее здраво, чем в другие минуты, хотЯ и  не
столь последовательно, а с перерывами, поскольку менЯ мучает и  все  во  мне
переворачивает боль. Љогда окружающие считают менЯ  совершенно  сраженным  и
хотЯт менЯ щадить, Я нередко испытываю свою выдержку и  начинаю  говорить  о
предметах, не  имеющих  никакого  отношениЯ  к  моему  состоЯнию.  ‚незапным
усилием воли Я оказываюсь способным на все, но лишь очень ненадолго.
     Ћ, почему Я не  в  силах  уподобитьсЯ  тому  цицероновскому  фантазеру,
который, воображаЯ, что ласкает распутницу, сумел в это  времЯ  освободитьсЯ
от камнЯ, очутившегосЯ у него на простыне [10]! Њои  же  камни  делают  менЯ
каменно равнодушным ко всЯкому распутству!
     ‚ промежутках между приступами этих острейших болей, когда мой  мочевой
канал дает мне небольшую передышку, Я сразу же оправлЯюсь  и  принимаю  свой
обычный вид, ибо мое душевное смЯтение вызвано  чисто  физической,  телесной
болью. џ, несомненно, потому так быстро прихожу в нормальное состоЯние,  что
долгими размышлениЯми приучил себЯ к перенесению подобных страданий:

                                        laborum
     Nulla mihi nova nunc facies inopinaque surgit;
     Omnia praecepi atque animo mecum ante peregi.

     {Ќет длЯ менЯ никакого нового или неожиданного вида страданий;  все  их
предвосхитил и заранее сам с собою обдумал [11] (лат. ).}

     Њежду тем Я  испытал  слишком  внезапный  и  ошеломлЯющий  длЯ  новичка
переход от совершенно безмЯтежного и ничем не омрачаемого состоЯниЯ к самому
болезненному и мучительному, какое только мог себе представить.  ‚едь  кроме
того, что это весьма опаснаЯ болезнь, ее начальнаЯ стадиЯ протекала  у  менЯ
гораздо острее и томительнее, чем обычно. Џриступы повторЯютсЯ  у  менЯ  так
часто, что вполне здоровым Я себЯ уже никогда  не  чувствую.  Ќо  во  всЯком
случае Я до настоЯщей минуты сохранЯю такое присутствие духа, что, если  мне
удастсЯ удержать его надолго, Я буду в гораздо лучшем положении, чем  тысЯчи
тех, кто страдает от лихорадки или от боли лишь потому, что сами себе  часто
внушают, будто их муки невыносимы.
     Ѓывает  ложное  смирение,  порождаемое  высокомерием.   Њы   сознаемсЯ,
например, в незнании многих вещей и скромно готовы согласитьсЯ  с  тем,  что
творениЯ природы обладают некоторыми  непостижимыми  длЯ  нас  качествами  и
свойствами, причин и механизма которых мы не в состоЯнии познать; но,  делаЯ
это честное и добросовестное признание, мы стремимсЯ  добитьсЯ  того,  чтобы
нам поверили тогда, когда мы скажем, что вот такие-то вещи мы понимаем.  Ќам
не нужно  вовсе  далеко  ходить  в  поисках  необычайных  Явлений  и  чудес:
по-моему, среди вещей, наблюдаемых нами повседневно,  встречаютсЯ  настолько
непонЯтные, что они не уступЯт никаким чудесам. ђазве не чудо, что  в  капле
семенной жидкости, из которой мы  возникли,  содержатсЯ  зачатки  не  только
нашего телесного облика, но и склонностей и задатков наших родителей? ѓде  в
этой капле жидкости умещаетсЯ такое бесчисленное количество Явлений?
     € каков стремительный  и  беспорЯдочный  ход  развитиЯ  этих  признаков
сходства, в силу которого правнук будет походить на  прадеда,  племЯнник  на
дЯдю? ‚ ђиме были трое представителей рода ‹епидов, родившихсЯ  не  один  за
другим, а в разное времЯ, у которых один и тот же глаз  был  прикрыт  хрЯщом
[12]. ‚ ”ивах существовал род, у всех представителей которого была родинка в
виде наконечника копьЯ, и если у кого такой родинки  не  было,  он  считалсЯ
незаконнорожденным [13]. Ђристотель сообщает [14], что у одного народа,  где
существовала общность жен, детей узнавали по сходству с отцами.
     ‚озможно, что предрасположение к каменной болезни унаследовано мной  от
отца, так как он умер в ужасных мучениЯх от большого камнЯ в мочевом пузыре.
ќто несчастье свалилось на него на 67-м году жизни, а до  этого  у  него  не
было никаких признаков, никаких  предвестий  ни  со  стороны  почек,  ни  со
стороны каких-либо других органов. Џока с ним  не  стрЯслась  эта  беда,  он
пользовалсЯ цветущим здоровьем  и  болел  очень  редко;  да  и  заболев,  он
промучилсЯ целых семь лет. џ родилсЯ за двадцать пЯть с лишним  лет  до  его
заболеваниЯ, когда он был в расцвете сил, и был  третьим  по  счету  из  его
детей. ѓде же таилась в  течение  всего  этого  времени  склонность  к  этой
болезни? € как могло случитьсЯ, что, когда отец мой был  еще  так  далек  от
этой беды, в той ничтожной капле жидкости, в которой  он  менЯ  создал,  уже
содержалось такое роковое свойство? Љак могло оно оставатьсЯ столь  скрытым,
что Я стал ощущать его лишь сорок пЯть лет спустЯ, и проЯвилось оно  до  сих
пор только у менЯ, одного из всех моих братьев и сестер, родившихсЯ от одной
матери? Љто возьметсЯ разъЯснить мне эту загадку, тому Я  поверю,  какое  бы
количество чудес он ни пожелал  мне  растолковать,  лишь  бы  только  он  не
предложил мне - как это нередко делают - какое-нибудь  объЯснение  настолько
надуманное и замысловатое,  что  оно  оказалось  бы  еще  более  странным  и
невероЯтным, чем само это Явление.
     „а простЯт  мне  врачи  мою  дерзость,  но  из  той  же  роковой  капли
зародились и воспринЯтые мной ненависть и презрение к их  науке;  антипатиЯ,
которую Я питаю к их  искусству,  несомненно  мной  унаследована.  Њой  отец
прожил семьдесЯт четыре года, мой дед -  шестьдесЯт  девЯть,  а  мой  прадед
около восьмидесЯти лет, не прибегаЯ ни к каким медицинским средствам. „олжен
поЯснить: все то, что не употреблЯетсЯ в повседневной жизни,  ими  считалось
лекарством. Њедицина складываетсЯ из  примеров  и  из  опыта,  но  таким  же
образом составилось и мое мнение о ней. ђазве это не  вполне  достоверный  и
весьма убедительный опыт? џ не уверен,  сумеют  ли  они  наскрести  в  своих
анналах троих таких же людей,  как  мой  отец,  дед  и  прадед,  родившихсЯ,
выросших и умерших в одной и той же  семье,  под  одним  и  тем  же  кровом,
которые прожили бы столько  же  лет,  подчинЯЯсь  их  правилам.  Ћни  должны
признать, что в этом вопросе если не научные соображениЯ, то удача - на моей
стороне, а длЯ врачей удача важнее научных соображений. Џусть  не  ссылаютсЯ
они в доказательство своей правоты на менЯ, каков Я сейчас; пусть не  грозЯт
мне, находЯщемусЯ в когтЯх болезни; это был бы чистейший  обман.  Ѓесспорно,
что приведенные мной примеры из истории моей семьи  красноречиво  говорЯт  в
мою пользу, и врачи становЯтсЯ перед ними  в  тупик.  ‚  человеческих  делах
такое постоЯнство редко. Џрадед мой родилсЯ в 1402 году,  так  что  все  это
длитсЯ в нашей семье почти двести лет  (недостает  лишь  восемнадцати).  Ќет
поэтому ничего удивительного, что  опыт  начинает  нам  изменЯть.  Џусть  не
ссылаютсЯ на боли, во власти которых Я нахожусь: разве мало тех сорока  семи
лет, в течение которых Я не  знал  болезней?  …сли  даже  Я  стою  у  своего
жизненного предела, все же путь мой был достаточно долог.
     Њои  предки   не   любили   медицину   по   какому-то   непонЯтному   и
бессознательному  чувству.  “же  один  вид  лекарств   внушал   моему   отцу
отвращение. Њой дЯдЯ по отцовской линии, духовное лицо, господин де ѓожак, с
детства отличалсЯ болезненностью, но  умудрилсЯ  все  же  при  своем  слабом
здоровье прожить шестьдесЯт семь  лет;  и  вот,  когда  однажды  он  заболел
тЯжелой и длительной лихорадкой, врачи велели объЯвить ему, что если  он  не
прибегнет  к  медицинской  помощи  (они  называют  помощью  то,  что   часто
оказываетсЯ помехой), то неминуемо умрет. Љак ни напуган был  этот  милейший
человек объЯвленным ему суровым приговором, но ответил: "‡начит, Я уже  могу
считать себЯ  мертвым".  Ћднако,  по  милости  божьей,  предсказание  врачей
оказалось ложным, что выЯснилось весьма скоро.
     €з братьев моего отца - а их было трое - только самый младший, господин
де  Ѓюссаге,  который  был  немного  моложе  других,   признавал   врачебное
искусство, думаю, потому,  что  ему  приходилось  иметь  дело  и  с  другими
искусствами, - ведь он состоЯл советником  парламента.  Ќо  результат  этого
признаниЯ был весьма неутешительный, ибо, будучи на  вид  самым  крепким  по
сложению из братьев, он умер значительно  раньше  их,  за  исключением  лишь
одного брата, господина де ‘ен-ЊишелЯ.
     ‚озможно, что это врожденное отвращение к медицине Я воспринЯл от  них,
но если бы это была единственнаЯ причина моего  отрицательного  отношениЯ  к
ней,  Я  попыталсЯ  бы  побороть  его.  €бо  все  такого  рода   склонности,
возникающие в нас без участиЯ разума, оказываютсЯ  ошибочными:  своего  рода
болезнь, с которой следует боротьсЯ. Ќе  исключено,  что  у  менЯ  была  эта
склонность, но Я еще углубил и  упрочил  ее  своими  размышлениЯми,  которые
привели менЯ к сложившемусЯ  у  менЯ  мнению  о  ней.  џ  не  выношу,  когда
отказываютсЯ принимать  лекарство  лишь  на  том  основании,  что  вкус  его
неприЯтен; это не в моем  духе,  ибо  Я  считаю,  что  ради  здоровьЯ  стоит
претерпеть всЯкие надрезы и прижиганиЯ, как бы мучительны они ни были.
     ‚месте с ќпикуром Я  полагаю,  что  надо  избегать  таких  наслаждений,
которые влекут за собой еще большие страданиЯ,  и  принимать  с  готовностью
страданиЯ, несущие за собой несравненно большие наслаждениЯ.
     ‡доровье - это  драгоценность,  и  притом  единственнаЯ,  ради  которой
действительно стоит не только не жалеть времени, сил, трудов и всЯких  благ,
но и пожертвовать ради него частицей самой жизни, поскольку жизнь  без  него
становитсЯ  нестерпимой  и  унизительной.  Ѓез  здоровьЯ  меркнут  и  гибнут
радость, мудрость, знаниЯ и добродетели;  достаточно  противопоставить  всем
самым убедительным направлениЯм, которыми философы пытаютсЯ  нас  уверить  в
обратном, образ, скажем, Џлатона: предположим, что он  поражен  падучей  или
апоплексией, и посоветуем ему  призвать  в  данном  случае  на  помощь  свои
благородные  и  возвышенные  душевные  качества.  ‚сЯкий  путь,  ведущий   к
здоровью, Я не решалсЯ бы назвать ни чересчур  трудным,  ни  слишком  дорого
стоЯщим. Ќо у менЯ  есть  кой-какие  другие  соображениЯ,  побуждающие  менЯ
относитьсЯ весьма недоверчиво к товару, который нам хочет всучить медицина.
     џ вовсе не утверждаю, что не существует никакого врачебного  искусства.
Ќе может быть никакого сомнениЯ в том,  что  среди  неисчислимого  множества
существующих в природе вещей есть и  благотворные  длЯ  нашего  здоровьЯ.  џ
прекрасно знаю, что есть некие целебные травы, которые увлажнЯют, и  другие,
которые сушат; что хрен обладает  ветрогонным  свойством,  а  листьЯ  кассии
действуют как слабительное. џ знаю еще много  разных  других  средств  и  не
сомневаюсь в их действии, так же как и в том, что  согреваюсь  от  вина  или
насыщаюсь бараниной: говорил же ‘олон [15], что, подобно другим  лекарствам,
еда ЯвлЯетсЯ средством, излечивающим болезнь голода. џ  не  отрицаю  пользы,
извлекаемой нами из богатств природы, и не сомневаюсь ни в ее могуществе, ни
в том, что мы имеем полную  возможность  применить  ее  средства  длЯ  наших
целей. џ вижу, как щуки и ласточки прекрасно используют их. Ќо Я не  верю  в
измышлениЯ нашего разума, нашей науки и искусства, в которых мы не знаем  ни
границ, ни меры и в угоду которым поступились природой и ее предписаниЯми.
     Џодобно тому как мы называем правосудием  груду  первых  подвернувшихсЯ
нам под руку законов, применЯемых часто весьма  нелепо  и  несправедливо,  и
подобно тому как те, кто смеетсЯ над этим и изобличает эту глупость,  отнюдь
не стремЯтсЯ изобличить само это благородное занЯтие, а лишь  хотЯт  указать
на злоупотребление свЯщенным именем правосудиЯ и на профанацию его, -  точно
так же и в медицине Я глубоко чту ее славное  название,  цели,  которые  она
себе ставит, и те столь полезные вещи, которые она сулит человечеству, но  у
менЯ нет ни почтениЯ, ни довериЯ к тому, что слывет у нас медициной.
     Џрежде всего опыт повелевает мне опасатьсЯ медицины, ибо  на  основании
всего того, что мне приходилось наблюдать,  Я  не  знаю  ни  одного  разрЯда
людей, который так рано заболевал бы и так поздно излечивалсЯ, как тот,  что
находитсЯ под врачебным  присмотром.  ‘амо  здоровье  этих  людей  уродуетсЯ
принудительным, предписываемым им режимом. ‚рачи не довольствуютсЯ тем,  что
прописывают нам средства лечениЯ, но и делают здоровых  людей  больными  длЯ
того, чтобы мы во всЯкое времЯ не могли обходитьсЯ без них. ђазве  не  видЯт
они в неизменном и цветущем здоровье залога серьезной болезни в  будущем?  џ
довольно часто болел и, не прибегаЯ ни к какой врачебной  помощи,  убедилсЯ,
что мои болезни легко переносимы (Я испытал это при всЯкого рода болезнЯх) и
быстротечны; Я не омрачал их течениЯ горечью  врачебных  предписаний.  ‘воим
здоровьем Я пользовалсЯ свободно и невозбранно,  не  стеснЯЯ  себЯ  никакими
правилами или наставлениЯми и  руководствуЯсь  только  своими  привычками  и
своими желаниЯми. џ могу болеть где бы то ни было, ибо во времЯ болезни  мне
не нужно никаких других удобств, кроме  тех,  которыми  Я  пользуюсь,  когда
здоров. џ не  боюсь  оставатьсЯ  без  врача,  без  аптекарЯ  и  всЯкой  иной
медицинской помощи, хотЯ других эти вещи пугают больше,  чем  сама  болезнь.
“вы, не могу сказать, что сами врачи показывали нам, что их  наука  дает  им
хоть какое-нибудь заметное преимущество перед нами, что  они  благоденствуют
не в пример нам или что они более долговечны.
     Ќет такого народа, который на протЯжении  веков  не  обходилсЯ  бы  без
медицины, особенно в раннюю, то есть в самую лучшую и счастливую пору своего
существованиЯ. Ќо и в наше времЯ  одна  десЯтаЯ  мира  живет  без  медицины;
многие народы, не знаЯ ее, более здоровы и более долговечны по  сравнению  с
ними; а если взЯть французов,  то  простой  народ  благополучнейшим  образом
обходитсЯ без нее. Њедицина поЯвилась у римлЯн  шестьсот  лет  спустЯ  после
основаниЯ ђима, но после того как они испытали ее действие, она была изгнана
из их города по почину Љатона –ензора, показавшего пример, как  легко  можно
жить без нее: он сам прожил восемьдесЯт пЯть лет,  и  жена  его  прожила  до
глубокой старости - не то чтобы без  "лекарств",  а  без  врачей  [16];  ибо
всЯкое  благотворно  действующее  на  нас  средство   может   быть   названо
"лекарством".  Џо  словам  Џлутарха  [17],  он  поддерживал  здоровье  своих
близких, кормЯ их (насколько помню) зайчатиной, подобно тому как аркадцы, по
утверждению ЏлиниЯ [18], излечивали все болезни коровьим молоком. Ђ ливийцы,
по словам ѓеродота [19],  как  правило,  пользовались  на  редкость  хорошим
здоровьем благодарЯ особому их обычаю, а именно: когда  ребенку  исполнЯлось
четыре года, они прижигали ему жилки на темени  и  на  висках,  чтобы  он  в
дальнейшем не страдал от каких-либо  простуд  и  воспалений.  Ђ  разве  наши
деревенские жители не употреблЯют при  всЯкой  болезни  снадобье  из  самого
крепкого вина, сваренного с шафраном и прЯностЯми, которое  действует  с  не
меньшим успехом?
     € говорЯ  начистоту,  разве  все  эти  разнообразные  и  противоречивые
предписаниЯ не клонЯтсЯ в конечном счете к одной и той же  цели  -  к  тому,
чтобы очистить желудок? € разве простой слуга не в состоЯнии  применить  эти
средства?
     Ќо Я далее не уверен в полезности этого всеми рекомендуемого средства и
не знаю, не нуждаетсЯ ли наш организм в том,  чтобы  эти  отбросы  некоторое
времЯ оставались в нем, подобно тому как вино, чтобы  не  портитьсЯ,  должно
выделЯть осадок.  ‚едь  нередко  у  здоровых  людей  по  непонЯтной  причине
начинаетсЯ  рвота  или  понос,  сопровождающиесЯ  усиленным  выведением   из
организма  отбросов  пищеварениЯ,  причем  эта  чистка   вовсе   не   бывала
необходимой с самого начала и не приносила никакой пользы  в  дальнейшем,  а
оказывалась, наоборот, вредной. Ќедавно Я вычитал у великого  Џлатона  [20],
что из трех видов движениЯ, свойственных человеку, опаснейшими ЯвлЯютсЯ  те,
что свЯзаны с облегчением кишечника, и потому ни один  разумный  человек  не
должен прибегать к лечению  слабительными  без  крайней  необходимости,  ибо
такими противодействующими средствами можно только вызвать и  усилить  боль.
Ѓолезни следует смЯгчать и излечивать разумным  образом  жизни;  напрЯженнаЯ
борьба между лекарствами и болезнью  всегда  причинЯет  вред,  так  как  эта
схватка происходит в нашем организме, на лекарство же нельзЯ полагатьсЯ, ибо
оно по природе своей враждебно нашему  здоровью  и  применение  его  вызвано
только теми нарушениЯми, которые совершаютсЯ в нас. Џредоставим же  организм
самому себе: природа, помогающаЯ блохам и  кротам,  помогает  и  тем  людЯм,
которые терпеливо вверЯютсЯ ей подобно блохам и кротам. Њы можем до  хрипоты
понукать нашу болезнь, - это ни  на  йоту  не  подвинет  нас  вперед.  ’аков
неумолимый ход вещей в природе. Ќаши страхи, наше отчаЯние  не  ускорЯют,  а
лишь задерживают помощь природы. Ѓолезнь должна  иметь  свои  сроки,  как  и
здоровье. Џрирода не нарушит установленного ею порЯдка ради одного  человека
и в ущерб другим, ибо тогда воцаритсЯ беспорЯдок. Ѓудем следовать  ей,  ради
бога, будем ей подчинЯтьсЯ. Ћна ведет тех, кто следует за ней, тех  же,  кто
сопротивлЯетсЯ, она  тащит  силком  вместе  с  их  безумием  и  лекарствами.
Џрочистите лучше мозги: это будет полезнее, чем прочистить желудок.
     Ћдного спартанца спросили,  каким  образом  он  прожил  здоровым  столь
долгую жизнь. "Ќе прибегаЯ к медицине",  -  ответил  он  [21].  Ђ  император
Ђдриан, умираЯ, неустанно повторЯл, что обилие лечивших его врачей  погубило
его [22].
     Ќекий незадачливый борец заделалсЯ врачом. "‚от здорово! -  сказал  ему
„иоген. - ’ы прав; теперь ты будешь загонЯть в гроб  тех,  кто  раньше  клал
тебЯ на обе лопатки" [23].
     ‘частье врачей в том, что, по выражению Ќикокла [24], их удача  у  всех
на виду, а ошибки скрыты под землей, но,  кроме  того,  они  обычно  искусно
используют все, что только можно; если в нас есть крепкаЯ и здороваЯ  основа
от природы или по воле случаЯ, или еще по какой-нибудь  неизвестной  причине
(а таких причин несметное множество), то они вменЯют это  в  заслугу  именно
себе. …сли пациенту, находЯщемусЯ под присмотром  врача,  повезет  в  смысле
излечениЯ  какого-нибудь  недуга,  врач  обЯзательно  отнесет  это  за  счет
медицины. ‘лучайности, которые помогли излечитьсЯ мне и тысЯче других людей,
не прибегающих к помощи  врачей,  они  обЯзательно  припишут  себе  и  будут
похвалЯтьсЯ ими перед своими больными; но, когда дело идет о  плохом  исходе
болезни, они  полностью  отрицают  свою  вину  и  сваливают  ее  целиком  на
пациентов, ссылаЯсь на такие пустЯковые причины, каких  всегда  можно  найти
великое множество: такой-то заболел из-за того, что оголил  руку,  такого-то
погубил стук колес -

               rhedarum transitus arcto
     Vicorum inflexu -

     {Џроезд повозок по узким поворотам улиц [25] (лат. ).}

     в таком-то случае всему виной открытое окно, в  другом  -  что  больной
лежал на левом боку, в третьем - что больной  подумал  о  чем-то  тЯгостном.
‘ловом, какого-нибудь  слова,  сновидениЯ  или  мельком  брошенного  взглЯда
вполне достаточно, чтобы они полностью снЯли с  себЯ  всЯкую  вину.  ‚  иных
случаЯх врачи, если им вздумаетсЯ, пользуютсЯ даже  ухудшением  в  состоЯнии
больного, действуЯ  способами,  в  которых  у  них  никогда  не  может  быть
недостатка: если болезнь от применениЯ прописанного ими лечениЯ обострЯетсЯ,
они уверЯют, что без их лекарств было бы еще хуже.  ‚ыходит,  что  тот,  чью
простуду они обратили в ежедневную  лихорадку,  без  их  помощи  страдал  бы
непрерывными приступами ее. Ћни не боЯтсЯ плохо делать свое дело, так как  и
плачевный исход умеют обратить себе на  пользу.  “  врачей  несомненно  есть
основаниЯ требовать от больного веры в прописываемые ими средства, ибо  надо
действительно быть очень простодушным и податливым, чтобы  доверитьсЯ  столь
сомнительным фантазиЯм.
     Џлатон вполне справедливо говорил [26], что врачам позволительно  лгать
сколько угодно, ибо наше выздоровление зависит от  их  щедрых  и  обманчивых
посулов.
     ќзоп, писатель  редкого  дарованиЯ,  всю  глубину  мастерства  которого
способны оценить лишь немногие,  бесподобно  рисует  нам,  как  деспотически
врачи властвуют над своими несчастными пациентами, подавленными  болезнью  и
страхом. ’ак, например, он рассказывает [27]: однажды врач спросил больного,
как подействовало на него лекарство, которое  он  ему  прописал.  "џ  сильно
потел от него", - ответил больной. "ќто очень хорошо",  -  сказал  по  этому
поводу врач. Љогда некоторое времЯ спустЯ врач снова спросил больного о  том
же, больной заЯвил: "“ менЯ был сильнейший озноб, менЯ всего трЯсло". - "ќто
хорошо", - промолвил врач. Љогда же врач в третий раз спросил больного,  как
он себЯ чувствует, последний ответил: "џ чувствую, что весь распух,  как  от
водЯнки". - "‚от и прекрасно", - заЯвил врач. ‚след за тем к больному  зашел
проведать его один из близких и осведомилсЯ, как  он  себЯ  чувствует.  "’ак
хорошо, друг мой, - сказал больной, - что просто помираю от этого".
     ‚ …гипте существовал более спр