х права признаютсЯ всеми членами  ѓосударства  и защищаютсЯ
всеми  силами  этого  ѓосударства  от  чужеземца,  и  эти  частные  лица,  в
результате уступки, выгодной  длЯ всего общества, а еще более длЯ них самих,
приобретают, так  сказать, все  то,  что  отдали: парадокс этот как  мы  это
увидим далее, очень легко  объЯснЯетсЯ различием прав, которые имеют суверен
и собственник на одну и ту же землю.
     Њожет также  случитьсЯ, что люди начинают объединЯтьсЯ  раньше, чем они
стали  чем-либо  обладать,  и, захватив затем участок земли, достаточный длЯ
всех, пользуютсЯ им сообща или разделЯют его между  собой либо поровну, либо
в  определенных соотношениЯх, устанавливаемых  сувереном.  Љаким бы путем ни
происходило это  приобретение,  право, которое каждое  частное лицо имеет на
свою собственную землю, всегда подчинено тому праву, которое община имеет на
все  земли, без чего не  было  бы  ни  прочности  в  общественных свЯзЯх, ни
действительной силы в осуществлении суверенитета (53).
     џ закончу эту главу  и  эту книгу  замечанием,  которое  должно служить
основою  всей  системы  отношений  в обществе. Џервоначальное  соглашение не
только не  уничтожает  естественное равенство людей, а,  напротив,  заменЯет
равенством как личностей и  перед законом все то неравенство, которое внесла
природа в их физическое естество; и хотЯ люди могут быть неравны по силе или
способностЯм,  они  становЯтсЯ  все  равными  в результате  соглашениЯ и  по
праву*.
     ______________
     * Џри дурных ЏравлениЯх  это равенство лишь кажущеесЯ и обманчивое; оно
служит лишь длЯ того чтобы  беднЯка  удерживать в его нищете, а  за  богачом
сохранЯть все то, что он  присвоил. Ќа  деле  законы  всегда приносЯт пользу
имущим  и  причинЯют  вред тем,  у  кого нет  ничего:  отсюда  следует,  что
общественное  состоЯние выгодно  длЯ  людей лишь  поскольку они все чем-либо
обладают и поскольку ни у кого из них нет ничего из лишнего.


        ЉЌ€ѓЂ 2
     ѓлава I
        Ћ ’ЋЊ, —’Ћ ‘“‚…ђ…Ќ€’…’ Ќ…Ћ’—“†„Ђ…Њ

     Џервым  и  самым  важным  следствием  из  установленных  выше принципов
ЯвлЯетсЯ то, что одна только общаЯ волЯ может управлЯть силами ѓосударства в
соответствии с  целью его  установлениЯ, каковаЯ есть общее благо. €бо, если
противоположность   частных  интересов  сделала   необходимым   установление
обществ,  то  именно  согласие  этих  интересов  и  сделало  сие  возможным.
Ћбщественную  свЯзь  образует как раз то, что  есть общего в  этих различных
интересах; и не будь такого пункта, в котором согласны все интересы, никакое
общество   не  могло  бы  существовать.  €так,  обществом   должно  править,
руководЯсь единственно этим общим интересом.
     џ  утверждаю,  следовательно,  что  суверенитет,  который  есть  только
осуществление  общей  воли, не  может  никогда  отчуждатьсЯ и  что  суверен,
который есть не что иное, как коллективное существо, может быть представлЯем
только самим собою. ЏередаватьсЯ может власть, но никак не волЯ.
     ‚  самом деле,  если  возможно, что волЯ  отдельного человека в  некоем
пункте  согласуетсЯ  с  общей волей, то  уж никак  не  возможно,  чтобы  это
согласие было длительным и постоЯнным, ибо волЯ отдельного человека по своей
природе  стремитсЯ к преимуществам, а общаЯ  волЯ  - к  равенству. …ще менее
возможно,  чтобы кто-либо  поручилсЯ  за такого  рода  согласие, хотЯ  такой
поручитель и  должен  был  бы  всегда  существовать; это  было  бы  делом не
искусства, а случаЯ. ‘уверен вполне  может заЯвить: "‘егоднЯ Я хочу того же,
чего хочет  или, по крайней мере,  говорит, что хочет, такой-то человек". Ќо
он не может сказать: "џ захочу  также и того, чего  захочетсЯ этому человеку
завтра",  потому что  нелепо, чтобы  волЯ сковывала себЯ  на будущее времЯ и
потому  что ни от какой  воли не  зависит соглашатьсЯ  на что-либо противное
благу существа, обладающего волею. …сли, таким образом, народ просто обещает
повиноватьсЯ, то этим актом он себЯ уничтожает; он перестает быть народом. ‚
тот  самый миг, когда поЯвлЯетсЯ  господин, - нет более суверена;  и с этого
времени   Џолитический  организм  уничтожен.  ќто  вовсе  не  означает,  что
приказаниЯ правителей  не  могут  считатьсЯ изъЯвлениЯми  общей воли  в  том
случае, когда  суверен, будучи  свободен противитьсЯ им, этого не делает.  ‚
подобном  случае всеобщее молчание следует  считать знаком согласиЯ  народа.
ќто будет объЯснено ниже более пространно*.
     __________
     * „лЯ того чтобы волЯ была общею,  не всегда необходимо, чтобы она была
единодушна; но необходимо, чтобы  были подсчитаны все  голоса; любое изъЯтие
нарушает общий характер воли.


     ѓлава II
        Ћ ’ЋЊ, —’Ћ ‘“‚…ђ…Ќ€’…’ Ќ…„…‹€Њ

     ‚ силу той же причины, по которой суверенитет неотчуждаем, он  неделим,
ибо волЯ либо  ЯвлЯетсЯ общею, либо ею  не  ЯвлЯетсЯ; она  ЯвлЯет собою волю
народа как  целого,  либо  -  только одной  его части.  ‚ первом случае  это
провозглашеннаЯ волЯ есть акт суверенитета и создает закон. ‚о втором случае
- это лишь частнаЯ волЯ или акт магистратуры; это, самое большее, - декрет.
     Ќо наши  политики (54),  не будучи в состоЯнии разделить  суверенитет в
принципе его, разделЯют суверенитет в его проЯвлениЯх. Ћни  разделЯют его на
силу  и на  волю,  на  власть законодательную и на власть исполнительную; на
право  облагать налогами, отправлЯть правосудие, вести  войну; на управление
внутренними  делами и на полномочиЯ вести внешние сношениЯ; они то смешивают
все эти части, то отделЯют их друг от друга; они делают из суверена какое-то
фантастическое существо, сложенное  из  частей,  взЯтых из разных  мест. ќто
похоже на то, как если бы составили человека из нескольких тел, из которых у
одного были бы только  глаза, у другого - руки, у третьего  - ноги  и ничего
более.  ѓоворЯт, Японские фокусники на глазах у зрителей рассекают  на части
ребенка, затем бросают в воздух один за  другим  все его  члены -  и ребенок
падает на землю  вновь живой и целый. ’аковы, приблизительно, приемы и наших
политиков:  расчленив  Ћбщественный организм с  помощью  достойного  Ярмарки
фокуса, они затем, не знаю уже как, вновь собирают его из кусков.
     ‡аблуждение это  проистекает из того,  что они не составили себе точных
представлений о верховной власти и  принЯли за ее части  лишь ее проЯвлениЯ.
’ак, например, акт объЯвлениЯ войны и  акт заключениЯ мира рассматривали как
акты  суверенитета, что  неверно,  так  как каждый  из этих  актов  вовсе не
ЯвлЯетсЯ  законом,  а лишь  применением  закона, актом  частного  характера,
определЯющим случай применениЯ  закона, как  мы это Ясно увидим, когда будет
точно установлено понЯтие, свЯзанное со словом законом.
     ЏрослеживаЯ  таким  же  образом  другие  примеры  подобного  разделениЯ
суверенитета,  мы  обнаружим,  что  всЯкий раз  когда  нам  кажетсЯ, что  мы
наблюдаем,  как  суверенитет разделен,  мы совершаем  ошибку; что те  права,
которые мы принимаем за части этого суверенитета, все ему подчинены и всегда
предполагают  наличие  высшей  воли,  которой  они  только открывают  путь к
осуществлению.
     Ќевозможно  и  выразить,  каким  туманом  облеклись  в результате столь
неточных  представлений  о  верховной  власти  выводы  авторов,  писавших  о
политическом  праве,  когда  те  пытались  на  основании  установленных  ими
принципов судить о соответственных правах королей и подданных.  Љаждый может
увидеть в третьей  и  четвертой главах  первой книги  ѓроциЯ (55),  как этот
ученый муж и его переводчик Ѓарбейрак путаютсЯ и сбиваютсЯ в своих софизмах,
боЯсь слишком полно высказать свои мысли или же сказать о них недостаточно и
столкнуть  интересы, которые  они должны были бы примирить. ѓроций, бежавший
во  ”ранцию, недовольный своим отечеством и  желаЯ  угодить  ‹юдовику  XIII,
которому посвЯщена его книга, ничего не жалеет,  чтобы отнЯть у  народов все
их права и сколь возможно искуснее облечь этими правами королей. Љ этому же,
очевидно  стремилсЯ  и  Ѓарбейрак, посвЯтивший  свой  перевод  королю Ђнглии
ѓеоргу I  (56). Ќо, к сожалению, изгнание џкова II (57), которое он называет
отречением, принуждало его сдерживатьсЯ, прибегать к различным передержкам и
уверткам,  чтобы не выставить ‚ильгельма узурпатором (58).  …сли бы оба  эти
автора следовали истинным принципам, все трудности были бы устранены,  и они
оставались  бы все  времЯ последовательными,  но  тогда они, увы, сказали бы
правду  и угодили  бы этим  только народу.  Ќо  истина  никогда  не  ведет к
богатству и народ не дает ни поста посланника, ни кафедр, ни пенсий.


     ѓлава III
     ЊЋ†…’ ‹€ ЋЃ™Ђџ ‚Ћ‹џ ‡ЂЃ‹“†„Ђ’њ‘џ (59)

     €з  предыдущего следует, что общаЯ  волЯ неизменно направлена  прЯмо  к
одной цели и стремитсЯ всегда к пользе общества, но из этого не следует, что
решениЯ  народа  имеют  всегда  такое  же  верное направление.  ‹юди  всегда
стремЯтсЯ к своему благу, но не всегда видЯт, в чем оно. Ќарод не подкупишь,
но часто  его  обманывают и притом лишь тогда, когда кажетсЯ, что  он желает
дурного (60).
     —асто существует немалое различие между волею всех и общею  волею.  ќта
втораЯ  блюдет   только  общие   интересы;  перваЯ  -  интересы   частные  и
представлЯет собою лишь сумму  изъЯвлений  воли частных лиц. Ќо отбросьте из
этих  изъЯвлений  воли  взаимно  уничтожающиесЯ  крайности*;   в  результате
сложениЯ оставшихсЯ расхождений получитсЯ общаЯ волЯ.
     ____________
     * "Љаждый интерес, - говорит  м[аркиз] д'Ђ[ржансон],  - основываетсЯ на
другом  начале.  ‘огласие  интересов  двух частных лиц  возникает вследствие
противоположности  их  интересу  третьего" (62). Ћн  мог  бы  добавить,  что
согласие всех  интересов возникает вследствие  противоположности их интересу
каждого.  Ќе будь различны интересы, едва ли можно был  бы понЯть, что такое
интерес  общий,  который тогда  не встречал бы никакого противодействиЯ; все
шло бы само собой и политика не была бы более искусством.


     Љогда в достаточной мере осведомленный  народ выносит решение, то, если
граждане  не  вступают  между  собою  ни  в  какие  сношениЯ,  из  множества
незначительных различий вытекает  всегда  общаЯ  волЯ  и решение  всЯкий раз
оказываетсЯ  правильным.  Ќо  когда  в  ущерб основной ассоциации образуютсЯ
сговоры,  частичные  ассоциации  (61),  то  волЯ  каждой из этих  ассоциаций
становитсЯ  общею  по  отношению  к ее  членам  и  частною  по  отношению  к
ѓосударству; тогда  можно  сказать, что  голосующих не  столько же,  сколько
людей,  но  лишь  столько, сколько  ассоциаций.  ђазличиЯ  становЯтсЯ  менее
многочисленными и дают  менее общий результат. Ќаконец, когда  одна  из этих
ассоциаций  настолько  велика,  что  берет  верх  над  всеми  остальными,  в
результате   получитсЯ   уже   не  сумма   незначительных   расхождений,  но
одно-единственное  расхождение. ’огда нет уже  больше общей воли, и  мнение,
которое берет верх, есть уже не что иное, как мнение частное.
     ‚ажно, следовательно, дабы  получить выражение именно общей воли, чтобы
в ѓосударстве  не  было  ни  одного частичного  сообщества  и  чтобы  каждый
гражданин  высказывал  только  свое   собственное   мнение*;   таково   было
единственное в своем роде и  прекрасное устроение,  данное великим ‹икургом.
…сли же  имеютсЯ частичные сообщества, то следует увеличить их число  и  тем
предупредить неравенство  между  ними, как это  сделали  ‘олон,  Ќума  (63),
‘ервий  (64).  …динственно эти  предосторожности пригодны  длЯ  того,  чтобы
просветить общую волю, дабы народ никогда не ошибалсЯ.
     _________
     * "Vera  cosa e, - говорит  Њакиавелли,  -che alcune divisioni  nuocono
alle respubbliche, e alcune  giovano: che sono dalle sette  e da partigiani,
si   mantengono.  Non  potendo   adunque   provedere  un   fondatore   d'una
repubblicache non siano nimicizie in quella ha da proveder almeno che non vi
siano sette" Hist. Florent., lib. VII ("‚ерно,  - говорит Њакиавелли, -  что
некоторые  разделениЯ  причинЯют  вред  республикам,  а  некоторые  приносЯт
пользу: те, что причинЯют вред, свЯзаны с наличием сект и партий; те же, что
приносЯт пользу,  существуют без партий, без сект. ‘ледовательно,  поскольку
основатель республики  не может предусмотреть, что в ней не будет проЯвлений
вражды, он должен, по крайней  мере,  обеспечить, чтобы в ней не было сект".
"€ст[ориЯ] ”лоренц[ии]", кн. VII (65) (итал. )).


     ѓлава IV
        Ћ ѓђЂЌ€–Ђ• ‚…ђ•Ћ‚ЌЋ‰ ‚‹Ђ‘’€ ‘“‚…ђ…ЌЂ

     …сли ѓосударство  или  ѓражданскаЯ община это  нечто иное, как условнаЯ
личность, жизнь которой заключаетсЯ в союзе ее  членов, и если самой  важной
из забот ее ЯвлЯетсЯ забота  о самосохранении,  то ей нужна сила всеобщаЯ  и
побудительнаЯ, дабы двигать и управлЯть каждою частью  наиболее удобным  длЯ
целого  способом.  Џодобно  тому,  как  природа  наделЯет  каждого  человека
неограниченной властью над всеми членами  его тела, общественное  соглашение
дает Џолитическому организму неограниченную власть  над всеми его членами, и
вот  эта  власть,  направлЯемаЯ  общею  волей,  носит,  как  Я  сказал,  имЯ
суверенитета.
     Ќо,  кроме  общества как  лица  юридического,  мы  должны  принимать  в
соображение   и   составлЯющих   его  частных  лиц,  чьЯ  жизнь  и  свобода,
естественно,  от  него  независимы. €так,  речь  идет  о  том,  чтобы  четко
различать  соответственно  права граждан  и суверена*; а также  обЯзанности,
которые первые  должны  нести в  качестве  подданных, и  естественное право,
которым они должны пользоватьсЯ как люди.
     ___________
     * ‚нимательные читатели, не спешите, пожалуйста, обвинЯть менЯ здесь  в
противоречии. џ  не мог избежать его в выражениЯх вследствие бедности Языка;
но подождите.


     ‚се согласны (66) с тем,  что все то,  что каждый  человек отчуждает по
общественному соглашению  из своей силы, своего имущества  и своей  свободы,
составлЯет  лишь  часть  всего  того,  что  имеет существенное  значение длЯ
общины.  ‘ этим все  согласны;  но  надо также  согласитьсЯ  с тем, что один
только суверен может судить о том, насколько это значение велико.
     ‚се  то,  чем  гражданин может служить ѓосударству,  он должен  сделать
тотчас же, как только суверен этого потребует, но суверен, со своей стороны,
не может налагать на подданных узы, бесполезные длЯ общины; он не может даже
желать  этого,  ибо  как  в  силу  закона   разума,  так  и  в  силу  закона
естественного ничто не совершаетсЯ без причины.
     ЋбЯзательства,  свЯзывающие  нас  с Ћбщественным организмом, непреложны
лишь потому, что они взаимны и природа их такова,  что, выполнЯЯ их,  нельзЯ
действовать на пользу другим, не действуЯ также на пользу себе. Џочему общаЯ
волЯ всегда направлена прЯмо к одной цели и почему все люди постоЯнно желают
счастьЯ каждого из  них, если  не  потому, что нет никого, кто не относил бы
этого  слова каждый  на свой  счет  и кто не  думал бы  о  себе,  голосуЯ  в
интересах всех?  ќто  доказывает,  что равенство в правах  и  порождаемое им
представление о  справедливости  вытекает  из предпочтениЯ,  которое  каждый
оказывает самому себе и, следовательно, из самой природы человека; что общаЯ
волЯ, длЯ  того,  чтобы она была поистине таковой, должна быть общей как  по
своей цели, так и по своей сущности; что она должна  исходить от всех, чтобы
относитьсЯ  ко  всем,  и  что  она  терЯет  присущее  ей от  природы  верное
направление,  если  устремлена   к   какой-либо   индивидуальной  и   строго
ограниченной цели, ибо  тогда,  поскольку  мы  выносим  решение о  том,  что
ЯвлЯетсЯ длЯ нас посторонним, нами уже не руководит никакой истинный принцип
равенства.
     ‚  самом деле, как  только  речь заходит о каком-либо факте или частном
праве на что-либо, не предусмотренном общим и предшествующим соглашением, то
дело  становитсЯ  спорным.  ќто - процесс,  в  котором заинтересованные люди
составлЯют одну из сторон, а весь народ -  другую, но в котором Я не вижу ни
закона, коему надлежит следовать, ни  судьи, который должен вынести решение.
‘мешно  было бы  тогда ссылатьсЯ на особо по  этому поводу  принЯтое решение
общей воли, которое может представлЯть собою лишь решение, принЯтое одной из
сторон и которое,  следовательно,  длЯ другой стороны ЯвлЯетсЯ  только волею
постороннею,  частною,  доведенною  в  этом  случае  до  несправедливости  и
подверженной  заблуждениЯм. Џоэтому, подобно тому, как частнаЯ волЯ не может
представлЯть  волю  общую, так  и общаЯ волЯ,  в свою очередь, изменЯет свою
природу, если она направлена к частной цели, и не может, как общаЯ, выносить
решение ни  в отношении какого-нибудь человека, ни в отношении какого-нибудь
факта.  Љогда  народ Ђфин, например, нарицал  или  смещал  своих правителей,
воздавал  почести  одному,  налагал  наказаниЯ   на  другого  и  посредством
множества  частных   декретов   осуществлЯл   все  без  исключениЯ  действиЯ
Џравительства, народ не имел уже  тогда общей воли в собственном смысле этих
слов;  он  действовал  уже не  как  суверен, но как магистрат. ќто покажетсЯ
противным  общепринЯтым  представлениЯм, но  дайте мне  времЯ  изложить  мои
собственные.
     €сходЯ из этого, надо признать, что  волю делает общею не столько число
голосов, сколько общий интерес, объединЯющий голосующих, ибо при такого рода
устроении  каждый по необходимости подчинЯетсЯ  условиЯм, которые он  делает
обЯзательными   длЯ   других:   тут   замечательно   согласуютсЯ   выгода  и
справедливость,  что  придает  решениЯм  по  делам,  касающимсЯ  всех, черты
равенства, которое  тотчас же  исчезает при разбирательстве любого  частного
дела,  ввиду отсутствиЯ здесь  того  общего  интереса, который  объединил  и
отождествлЯл бы правила  судьи  с правилами тЯжущейсЯ  стороны.  ‘ какой  бы
стороны мы  ни восходили  к основному принципу, мы всегда придем к  одному и
тому  же  заключению,  именно:  общественное  соглашение устанавливает между
гражданами  такого рода  равенство,  при котором все  они принимают на  себЯ
обЯзательства  на  одних  и  тех  же  условиЯх  и  все  должны  пользоватьсЯ
одинаковыми  правами.  ’аким  образом,  по  самой природе  этого соглашениЯ,
всЯкий  акт  суверенитета, т. е. всЯкий подлинный  акт  общей воли, налагает
обЯзательства на всех граждан или дает преимущества всем в равной мере;  так
что суверен знает лишь Ќацию как целое, и не различает ни одного из тех, кто
ее составлЯет. —то же, собственно, такое акт суверенитета? ќто не соглашение
высшего  с  низшим, но соглашение –елого с каждым  из его членов; соглашение
законное,  ибо оно имеет основою Ћбщественный договор; справедливое, ибо оно
общее длЯ всех; полезное, так как оно не может иметь иной цели, кроме общего
блага; и прочное, так как поручителем за него выступает всЯ  сила общества и
высшаЯ власть. „о  тех пор, пока  подданные  подчинЯютсЯ только  такого рода
соглашениЯм, они  не подчинЯютсЯ никому,  кроме  своей собственной  воли;  и
спрашивать,  каковы пределы  прав  соответственно  суверена  и граждан,  это
значит спрашивать, до какого предела простираютсЯ обЯзательства, которые эти
последние  могут брать по отношению к самим себе - каждый в отношении всех и
все в отношении каждого из них.
     €з  этого  следует,  что  верховнаЯ  власть, какой  бы  неограниченной,
свЯщенной,  неприкосновенной  она  ни  была,  не  переступает   и  не  может
переступать  границ  общих  соглашений, и  что каждый человек  может всецело
распорЯжатьсЯ тем, что ему  эти соглашениЯ  предоставили из его  имущества и
его свободы; так что суверен никак не вправе наложить на одного из подданных
большее бремЯ, чем на другого. €бо тогда спор между ними приобретает частный
характер и поэтому власть суверена здесь более не компетентна.
     ђаз  мы  допустили  эти  различиЯ,  в высшей  степени  неверно было  бы
утверждать, что Ћбщественный  договор требует в действительности от  частных
лиц отказа от  чего-либо; положение  последних  в результате действиЯ  этого
договора становитсЯ  на деле  более предпочтительным, чем  то, в котором они
находились ранее,  так как  они  не отчуждают  что-либо, но  совершают  лишь
выгодный  длЯ  них  обмен   образа  жизни  неопределенного  и  подверженного
случайности на другой - лучший и более надежный;  естественной независимости
-  на свободу;  возможности вредить другим - на собственную безопасность;  и
своей силы, которую другие могли бы превзойти, на право, которое объединение
в   обществе  делает  неодолимым.  ‘ама  их   жизнь,  которую  они  доверили
ѓосударству,  постоЯнно им  защищаетсЯ, и  если они  рискуют ею  во имЯ  его
защиты, то разве делают они этим что-либо иное, как не отдают ему то, что от
него получили? —то  же они делают такого, чего не делали еще чаще и притом с
большей  опасностью, в  естественном  состоЯнии, если, вступаЯ в  неизбежные
схватки, будут защищать с опасностью  длЯ своей жизни то, что служит  им длЯ
ее сохранениЯ? ‚ерно, что все должны сражатьсЯ за самого себЯ. € разве мы не
выигрываем, подвергаЯсь ради того, что  обеспечивает нам безопасность, части
того  риска,  которому нам  обЯзательно  пришлось бы подвергнутьсЯ ради  нас
самих, как только мы лишились бы этой безопасности?


     ѓлава V
        Ћ ЏђЂ‚… †€‡Ќ€ € ‘Њ…ђ’€

     ‘прашивают:  как частные лица (67),  отнюдь не имеЯ прав  распорЯжатьсЯ
своею  собственной  жизнью,  могут  передавать  суверену  именно  то  право,
которого у них нет (68). ќтот вопрос  кажетсЯ трудноразрешимым  лишь потому,
что он неверно поставлен.  ‚сЯкий человек вправе рисковать своей собственной
жизнью,  чтобы   ее  сохранить.  ђазве  когда-либо  считали,  что  тот,  кто
выбрасываетсЯ  из  окна, чтобы спастись от  пожара, виновен в  покушении  на
самоубийство?  ђазве  обвинЯют когда-либо  в  этом  преступлении  того,  кто
погибает в  бурю,  хотЯ при  выходе в  море  он  уже  знал  об  опасности ее
приближениЯ?
     Ћбщественный договор имеет своей целью сохранение договаривающихсЯ. Љто
хочет достичь цели,  тот принимает и средства ее  достижениЯ, а эти средства
неотделимы от некоторого риска, даже свЯзаны с некоторыми потерЯми. ’от, кто
хочет сохранить  свою  жизнь  за счет других, должен, в свою  очередь,  быть
готов отдать  за них жизнь, если это будет необходимо. €так,  гражданину уже
не приходитсЯ судить  об опасности, которой ‡акону угодно его подвергнуть, и
когда государь говорит ему: "ѓосударству необходимо, чтобы ты умер", - то он
должен  умереть,  потому  что  только  при этом условии он жил до сих  пор в
безопасности и потому что его жизнь не только благодеЯние природы, но и дар,
полученный им на определенных условиЯх от государства.
     ‘мертнаЯ  казнь,  применЯемаЯ  к  преступникам,  может  рассматриватьсЯ
приблизительно с  такой  же  точки зрениЯ: человек,  чтобы  не стать жертвой
убийцы,  соглашаетсЯ умереть в том случае, если сам станет убийцей. ‘огласно
этому договору, далекие от права распорЯжатьсЯ своей собственной жизнью люди
стремЯтсЯ  к  тому, чтобы  ее обезопасить;  и  не должно  предполагать,  что
кто-либо из договаривающихсЯ заранее решил дать себЯ повесить.
     ‚прочем,   всЯкий   преступник,  посЯгающий  на  законы   общественного
состоЯниЯ, становитсЯ по причине своих преступлений мЯтежником и  предателем
отечества; он перестает быть его членом,  если нарушил его законы; и даже он
ведет  против  него  войну.  ’огда  сохранение  ѓосударства  несовместимо  с
сохранением  его  жизни; нужно, чтобы один  из  двух погиб,  а когда убивают
виновного, то его уничтожают не  столько как гражданина, сколько как  врага.
‘удебнаЯ  процедура, приговор  это  доказательство и признание того, что  он
нарушил  общественный  договор  и, следовательно, не ЯвлЯетсЯ  более  членом
ѓосударства. Ќо поскольку  он признал себЯ таковым, по  крайней  мере  своим
пребыванием в нем, то он должен  быть  исключен  из государства  путем  либо
изгнаниЯ как нарушитель соглашениЯ, либо  же  путем смертной казни как  враг
общества.  €бо такой враг  - это не условнаЯ  личность, это  - человек;  а в
таком случае по праву войны побежденного можно убить.
     Ќо,  скажут  мне,  осуждение  преступника есть акт частного  характера.
‘огласен: потому право осуждениЯ вовсе не принадлежит суверену; это - право,
которое он может передать,  не будучи в состоЯнии осуществлЯть  его сам. ‚се
мои мысли свЯзаны одна с другою, но Я не могу изложить их все сразу.
     Љроме того, частые казни -  это всегда признак слабости или нерадивости
Џравительства. Ќет  злодеЯ,  которого  нельзЯ было бы  сделать на что-нибудь
годным. Њы вправе умертвить, даже в назидание другим, лишь того, кого опасно
оставлЯть в живых (69).
     —то  до  права помилованиЯ  или  освобождениЯ  виновного от  наказаниЯ,
положенного по ‡акону и определенного судьей, то оно принадлежит  лишь тому,
кто стоит  выше и судьи и ‡акона, т. е.  суверену; но  это его право  еще не
вполне Ясно, да и  случаи применениЯ его очень редки. ‚  хорошо  управлЯемом
ѓосударстве казней мало не  потому,  что часто даруют помилование, а потому,
что   здесь  мало   преступников;  в  ѓосударстве,  клонЯщемсЯ   к   упадку,
многочисленность преступлений делает их безнаказанными. ‚ ђимской ђеспублике
ни  ‘енат, ни  консулы никогда не пытались  применЯть право помилованиЯ;  не
делал этого и  народ,  хотЯ он иногда  и  отменЯл свои собственные  решениЯ.
—астые  помилованиЯ  предвещают,  что  вскоре  преступники перестанут в  них
нуждатьсЯ, а всЯкому Ясно, к  чему  это ведет. Ќо Я чувствую, что сердце мое
ропщет и удерживает мое перо; предоставим обсуждение этих вопросов  человеку
справедливому, который  никогда не  оступалсЯ и  сам никогда  не нуждалсЯ  в
прощении.


     ѓлава VI
        Ћ ‡ЂЉЋЌ…

     Ћбщественным соглашением мы дали Џолитическому организму  существование
и жизнь; сейчас речь идет о  том, чтобы при помощи законодательства сообщить
ему движение и наделить волей.  €бо первоначальный акт, посредством которого
этот  организм образуетсЯ  и становитсЯ единым, не определЯет еще ничего  из
того, что он должен делать, чтобы себЯ сохранить.
     ’о, что  есть благо и  что соответствует порЯдку (70), ЯвлЯетсЯ таковым
по  природе  вещей  и   не  зависит  от  соглашений   между  людьми.  ‚сЯкаЯ
справедливость  -  от Ѓога,  Ћн  один -  ее источник; но если  бы  мы  умели
получать ее с  такой  высоты,  мы бы  не нуждались ни в правительстве, ни  в
законах.  Ќесомненно, существует  всеобщаЯ справедливость, исходЯщаЯ лишь от
разума,  но  эта  справедливость,  чтобы  быть  принЯтой  нами,  должна быть
взаимной.  …сли  рассматривать  вещи  с человеческой  точки зрениЯ,  то  при
отсутствии  естественной  санкции   законы  справедливости  бессильны  между
людьми; они  приносЯт благо лишь бесчестному  и несчастье - праведному, если
этот последний соблюдает их в отношениЯх со всеми, а никто не соблюдает их в
своих  отношениЯх  с ним.  Ќеобходимы,  следовательно, соглашениЯ  и законы,
чтобы объединить права и обЯзанности и вернуть справедливость к ее предмету.
‚ естественном  состоЯнии,  где все общее,  Я ничем  не обЯзан тем,  кому  Я
ничего не обещал; Я  признаю чужим лишь то, что мне ненужно. ‘овсем не так в
гражданском состоЯнии, где все права определены ‡аконом.
     Ќо что же такое,  в конце  концов,  закон? „о  тех пор,  пока  люди  не
перестанут вкладывать в  это слово лишь  метафизические понЯтиЯ  (71),  мы в
наших  рассуждениЯх будем, по-прежнему,  уж не  понимать друг друга; и  даже
если объЯснЯт нам, что такое закон природы, это еще не значит, что благодарЯ
этому мы лучше поймем, что такое закон ѓосударства.
     џ уже сказал, что общаЯ волЯ  не  может  высказатьсЯ по поводу предмета
частного.  ‚ самом деле, этот частный предмет находитсЯ либо в  ѓосударстве,
либо вне  его. …сли  он  вне  ѓосударства, то  постороннЯЯ ему волЯ вовсе не
ЯвлЯетсЯ  общей по  отношению  к  нему;  а  если  этот  предмет находитсЯ  в
ѓосударстве, то он составлЯет часть ѓосударства: тогда между целыми и частью
устанавливаетсЯ  такое  отношение,  которое  превращает их в  два  отдельных
существа; одно это часть, а  целое без части - другое. Ќо целое  минус часть
вовсе не есть целое; и  пока такое отношение существует, нет более целого, а
есть две неравные части; из чего следует, что  волЯ одной  из них  вовсе  не
ЯвлЯетсЯ общею по отношению к другой.
     Ќо  когда  весь  народ выносит  решение,  касающеесЯ  всего народа,  он
рассматривает лишь самого себЯ,  и если тогда образуетсЯ отношение, то это -
отношение целого  предмета, рассматриваемого с одной точки зрениЯ, к  целому
же предмету,  рассматриваемому с  другой  точки  зрениЯ,  - без  какого-либо
разделениЯ этого целого. ’огда сущность того, о чем выноситсЯ решение, имеет
общий характер так же, как и волЯ, выносЯщаЯ это решение. ќтот именно  акт Я
и называю законом.
     Љогда Я говорю,  что  предмет  законов  всегда имеет  общий характер, Я
разумею под этим, что ‡акон рассматривает подданных как целое, а действиЯ  -
как  отвлечение,  но никогда  не рассматривает человека  как  индивидуум или
отдельный поступок. ’аким образом, ‡акон  вполне может установить, что будут
существовать  привилегии,  но  он  не  может  предоставить таковые  никакому
определенному лицу;  ‡акон  может  создать несколько классов граждан,  может
даже установить те качества, которые дадут право  принадлежать к  каждому из
этих классов; но он не может конкретно указать, что такие-то и такие-то лица
будут  включены  в тот  или  иной  из  этих  классов;  он  может  установить
королевское  Џравление и сделать  корону наследственной;  но он  не может ни
избирать  королЯ, ни провозглашать какую-либо семью  царствующей, -  словом,
всЯкое действие, объект которого носит индивидуальный характер, не относитсЯ
к законодательной власти.
     “Яснив себе это, мы сразу  же  поймем,  что теперь излишне спрашивать о
том, кому надлежит создавать законы, ибо они суть  акты общей воли; и о том,
стоит ли государь  выше законов,  ибо он член ѓосударства; и о том, может ли
‡акон быть несправедливым,  ибо никто не бывает несправедлив  по отношению к
самому  себе;  и о том, как можно быть  свободным и подчинЯтьсЯ законам, ибо
они суть лишь записи изъЯвлений нашей воли.
     € еще  из  этого  видно,  что раз в ‡аконе  должны  сочетатьсЯ всеобщий
характер воли  и таковой  же  ее  предмета,  то  все  распорЯжениЯ,  которые
самовластно  делает какой-либо частный  человек,  кем бы  он ни  был, никоим
образом законами не ЯвлЯютсЯ. „аже то,  что приказывает  суверен по частному
поводу,  -  это  тоже не закон,  а  декрет; и  не  акт  суверенитета, а  акт
магистратуры.
     ’аким  образом, Я называю ђеспубликою  всЯкое ѓосударство,  управлЯемое
посредством законов  (72), каков бы ни был при этом образ управлениЯ им; ибо
только тогда интерес общий правит ѓосударством и общее благо означает нечто.
‚сЯкое Џравление*  посредством  законов,  есть  республиканское:  что  такое
Џравление, Я разъЯсню ниже.
     ___________
     * Џод этим  словом Я разумею не  только Ђристократию или „емократии, но
вообще всЯкое Џравление, руководимое общей волей, каковаЯ есть ‡акон.  —тобы
Џравительство  было законосообразным,  надо, чтобы оно не  смешивало  себЯ с
сувереном,  но  чтобы оно  было  его  служителем:  тогда даже ЊонархиЯ  есть
ђеспублика. ќто станет Ясным из следующей книги.


     ‡аконы,  собственно - это лишь условиЯ гражданской  ассоциации.  Ќарод,
повинующийсЯ  законам,  должен быть их  творцом:  лишь тем,  кто вступает  в
ассоциацию, положено определЯть  условиЯ общежитиЯ. Ќо как они их определЯт?
‘делают  это с общего согласиЯ, следуЯ  внезапному вдохновению?  …сть  ли  у
Џолитического  организма  орган  длЯ  выражениЯ  его воли? Љто  сообщит  ему
предусмотрительность,  необходимую, чтобы проЯвлениЯ его  воли  превратить в
акты и  заранее  их  обнародовать?  Љак  иначе провозгласит он  их  в нужный
момент? Љак может  слепаЯ толпа, котораЯ часто не знает, чего она хочет, ибо
она редко  знает,  что  ей на пользу,  сама совершить  столь великое и столь
трудное дело,  как  создание системы законов? ‘ам по себе народ всегда хочет
блага, но сам  он  не всегда видит, в  чем оно. ЋбщаЯ волЯ всегда направлена
верно  и  прЯмо,  но  решение,  которое  ею  руководит,  не   всегда  бывает
просвещенным. …й следует  показать вещи  такими, какие они  есть,  иногда  -
такими,  какими  они должны  ей представлЯтьсЯ; надо показать ей  тот верный
путь,  который  она ищет; оградить от сводЯщей ее  с этого пути воли частных
лиц;  раскрыть перед ней свЯзь стран и эпох;  уравновесить привлекательность
близких и  ощутимых  выгод опасностью отдаленных и скрытых бед. —астные лица
видЯт  благо, которое отвергают; народ хочет блага, но  не ведает в чем оно.
‚се в  равной мере  нуждаютсЯ  в поводырЯх. Ќадо обЯзать  первых согласовать
свою волю с  их разумом; надо научить второй  знать то, чего он хочет. ’огда
результатом  просвещениЯ  народа  ЯвитсЯ союз  разума и воли  в Ћбщественном
организме;  отсюда  возникает точное  взаимодействие  частей и, в завершение
всего, наибольшаЯ сила целого. ‚от что порождает нужду в ‡аконодателе.


     ѓлава VII
        Ћ ‡ЂЉЋЌЋ„Ђ’…‹…

     „лЯ того чтобы открыть наилучшие правила общежитиЯ, подобающие народам,
нужен ум высокий, который видел бы все страсти людей и не испытывал ни одной
из  них; который не имел  бы ничего общего с нашею  природой,  но знал  ее в
совершенстве; чье счастье не зависело бы от нас, но кто согласилсЯ бы все же
занЯтьсЯ  нашим  счастьем;  наконец, такой, который,  уготовлЯЯ себе славу в
отдаленном будущем, готов был бы трудитьсЯ в  одном веке, а пожинать плоды в
другом*. Џотребовались бы Ѓоги, чтобы дать законы людЯм.
     _________
     *  Ќарод становитсЯ знаменитым лишь когда его законодательство начинает
клонитьсЯ к упадку. Ќеизвестно, в  течение  скольких веков устроение, данное
‹икургом,  составлЯло  счастье спартанцев, прежде  чем  о них  заговорили  в
других частЯх ѓреции.


     ’от же  вывод, который делал  Љалигула  применительно к  фактам, Џлатон
возводил  в  принцип  длЯ  определениЯ  свойств  человека,   призванного   к
гражданской  деЯтельности или к тому, чтобы стать  царем, принцип,  поисками
которого он занЯт в своей книге о Џравлении (73). Ќо если верно, что великие
государи встречаютсЯ редко, то что же тогда говорить о великом ‡аконодателе?
Џервому  надлежит  лишь  следовать  тому образцу, который  должен предложить
второй. ќтот - механик, который изобретает машину; тот лишь рабочий, который
ее  собирает  и пускает вход.  Џри рождении обществ, - говорит Њонтескье,  -
сначала  правители ђеспублик создают установлениЯ, а затем уже  установлениЯ
создают правителей ђеспублик (74).
     ’от, кто берет  на себЯ смелость дать  установлениЯ какому-либо народу,
должен  чувствовать  себЯ  способным  изменить,  так  сказать,  человеческую
природу,  превратить  каждого  индивидуума, который сам  по себе есть  некое
замкнутое  и изолированное целое, в часть более крупного целого, от которого
этот  индивидуум в известном  смысле  получает  свою  жизнь  и  свое  бытие;
переиначить организм человека, дабы его укрепить; должен  поставить  наместо
физического  и  самостоЯтельного  существованиЯ,  которое  нам   всем   дано
природой, существование частичное и моральное. Ћдним словом, нужно, чтобы он
отнЯл  у человека его собственные силы и дал ему взамен другие, которые были
бы  длЯ  него чужими и  которыми  он не  мог бы пользоватьсЯ  без содействиЯ
других. —ем больше эти  естественные силы  иссЯкают и уничтожаютсЯ, а  силы,
вновь  приобретенные,   возрастают   и  укреплЯютсЯ,  тем  более  прочным  и
совершенным становитсЯ также  и первоначальное  устройство;  так  что,  если
каждый гражданин ничего собою не представлЯет и  ничего не может сделать без
всех  остальных, а  сила, приобретеннаЯ  целым, равна сумме естественных сил
всех  индивидуумом  или  превышает эту  сумму, то можно сказать,  что законы
достигли той самой высокой степени совершенства, какаЯ только им доступна.
     ‡аконодатель - во всех отношениЯх человек необыкновенный в ѓосударстве.
…сли он должен быть таковым по своим дарованиЯм, то не в меньшей мере должен
он быть таковым по своей роли. ќто - не магистратура; это - не  суверенитет.
ќта роль учредителЯ ђеспублики совершенно не входит в ее учреждение.  ќто  -
должность особаЯ и высшаЯ, не имеющаЯ ничего  общего с властью человеческой.
€бо если тот, кто повелевает  людьми, не должен властвовать над законами, то
и тот, кто властвует над законами, также не  должен повелевать людьми. €наче
его законы, орудиЯ  его страстей, часто лишь увековечивали бы совершенные им
несправедливости; он никогда не мог бы избежать того, чтобы частные интересы
не искажали свЯтости его созданиЯ.
     Љогда ‹икург  давал  законы своему  отечеству,  он  начал  с  того, что
отрексЯ  от царской власти (75). ‚ большинстве греческих городов существовал
обычай  поручать  составление  законов  чужестранцам.  ќтому   обычаю  часто
подражали  итальЯнские ђеспублики нового времени; также  поступила †еневскаЯ
ђеспублика, и  она не может пожаловатьсЯ  на результаты*. ђим в пору  своего
наибольшего расцвета увидел, как  возродились в  его недрах все преступлениЯ
тирании,  и  видел себЯ уже  на краю гибели, потому что  соединил  в головах
одних и тех же людей знаки достоинства законодателЯ и власти царЯ.
     ___________
     * ’е, кто смотрЯт на Љальвина лишь как на богослова  (77), не понимают,
по-видимому,  всей  широты  его  гениЯ. ‘оставление наших мудрых ќдиктов,  в
котором он принимал немалое участие, делает ему столько же чести, как  и его
"Ќаставление" (78).  Љакие бы  перевороты ни произошли со  временем в  нашей
вере, - до тех пор пока не угаснет среди нас любовь к отечеству и свободе, -
в  нашей стране  никогда не перестанут благословлЯть памЯть  этого  великого
человека.


     Њежду тем даже „ецемвиры никогда не присваивали себе (76) права вводить
какой-либо  закон  своею  собственною  властью. "Ќичто  из  того, что мы вам
предлагаем, -  говорили они народу,  -  не может превратитьсЯ  в  закон  без
вашего согласиЯ. ђимлЯне,  будьте  сами  творцами  законов,  которые  должны
составить ваше счастье".
     ‚от почему тот, кто составлЯет законы, не имеет, следовательно,  или не
должен  иметь  какой-либо власти их  вводить;  народ же  не  может, даже при
желании,   лишить   себЯ   этого   непередаваемого   права,   ибо   согласно
первоначальному соглашению,  только  общаЯ  волЯ налагает  обЯзательства  на
частных лиц, и  никогда  нельзЯ  быть уверенным  в том, что волЯ какого-либо
частного  лица согласна  с  общею, пока  она не станет предметом  свободного
голосованиЯ  народа.  џ  уже  это  говорил,  но  не  бесполезно это еще  раз
повторить.
     €так, мы  обнаруживаем в деле  созданиЯ законов одновременно  две вещи,
которые,  казалось  бы,  исключают   один  другую:  предприЯтие,  повышающее
человеческие силы, и, длЯ осуществлениЯ его, - власть, котораЯ сама по  себе
ничего не значит.
     € вот еще  одна  трудность,  заслуживающаЯ  вниманиЯ. Њудрецы,  которые
хотЯт говорить  с простым народом  своим, а не его Языком, никогда не смогут
стать  ему понЯтными. Ћднако есть множество  разного  рода понЯтий,  которые
невозможно перевести на Язык народа. Ћчень  широкие планы и слишком  далекие
предметы равно ему недоступны,  поскольку каждому  индивидууму по вкусу лишь
такаЯ  цель управлениЯ, котораЯ  отвечает его частным  интересам,  он  плохо
представлЯет себе те  преимущества,  которые извлечет из постоЯнных лишений,
налагаемых на  него благими  законами.  „лЯ того чтобы рождающийсЯ народ мог
одобрить  здравые положениЯ  политики и следовать основным  правилам  пользы
государственной, необходимо, чтобы  следствие могло  превратитьсЯ в причину,
чтобы дух общежительности, который должен быть  результатом  первоначального
устроениЯ, руководил им, и чтобы люди до поЯвлениЯ законов были тем, чем они
должны стать  благодарЯ этим законам. ’ак, ‡аконодатель, не имеЯ возможности
воспользоватьсЯ  ни  силою,  ни  доводами, основанными  на  рассуждении,  по
необходимости  прибегает к власти  иного  рода,  котораЯ может  увлекать  за
собою,  не  прибегаЯ к насилию, и  склонЯть  на свою  сторону, не прибегаЯ к
убеждению.
     ‚от что во все времена вынуждало отцов наций призывать к себе на помощь
небо  и  наделЯть своею собственной  мудростью богов, дабы  народы, покорные
законам  ѓосударства  как законам природы и усматриваЯ  одну и  ту же силу в
сотворении человека и в  создании ѓражданской общины,  повиновались по своей
воле и покорно несли бремЯ общественного благоденствиЯ.
     ђешениЯ этого высшего разума,  недоступного простым людЯм, ‡аконодатель
и вкладывает в уста бессмертных, чтобы увлечь божественною властью тех, кого
не смогло бы поколебать в их упорстве человеческое благоразумие*.
     ______________
     * "E veramente, - говорит Њакиавелли, - mai non fu alcuno ordinatore di
leggi  straordinarie  in  un  popolo,  che  non  ricorresse  a  Dio,  perche
altrimenti non sarebbero accetate; perche sono molti  beni conosctuti da uno
prudente, i quali non hanno in se radgioni da potergli persuadere ad aitrui"
- Discursi sopra Tito Livio, L. I. сар. XI. "‚ самом деле, не было ни одного
учредителЯ чрезвычайных законов какого-либо народа, который бы не  прибегнул
к  Ѓогу,  так  как  иначе они не были бы  принЯты; есть  много благ, которые
хорошо понЯтны  мудрецам, но сами по