собой  как  бы   некую
сокровищницу,  куда  складываютсЯ  воспринЯтые  через чувство формы. --  „лЯ
принЯтиЯ  к  сведению  тех  данных,  которые  не  воспринимаютсЯ   чувством,
определена способность суждениЯ.  --  Ќо длЯ  сохранениЯ этих данных  служит
памЯть, котораЯ  представлЯет  собой как бы некую сокровищницу таких данных.
Ћб   этом   свидетельствует   то  обстоЯтельство,  что  способность   памЯти
проЯвлЯетсЯ в живых существах в отношении каких-либо данных упомЯнутого рода
(например, при различении вредного и  полезного). € само понЯтие прошедшего,
которому подчинена памЯть, принадлежит к данным этого рода.
     Ћднако надлежит помнить, что в отношении чувственно воспринимаемых форм
между  восприЯтием человека и восприЯтием других живых  существ нет никакого
различиЯ:  и  здесь  и там  происходит  некоторое  изменение  под  действием
внешнего объекта  восприЯтиЯ. Ќапротив, по отношению к вышеупомЯнутым данным
между восприЯтием человека и восприЯтием иных  живых  существ есть  разница.
†ивотные   воспринимают  подобного   рода   данные  лишь   в   силу  некоего
естественного инстинкта, человек же -- еще и через  некоторое сопоставление.
€ потому то, что в  животном именуетсЯ естественной способностью суждениЯ, в
человеке  именуетсЯ  способностью  размышлениЯ,  ибо  она  выЯвлЯетсЯ  через
некоторое  сопоставление  данных  упомЯнутого рода.  Ћтсюда эта  способность
именуетсЯ также и частным разумом, которому врачи приписывают особый  орган,
а именно  среднюю  часть  мозга;  и этот частный  разум  сопоставлЯет данные
частного порЯдка  таким  же  образом, как  умопостигаю-щий  разум  -- данные
общего  порЯдка. -- —то же касаетсЯ памЯти, то человек  не  только  обладает
памЯтью,  состоЯщей,  как  и  у  прочих  живых  существ,   в  непроизвольном
представлении прошедшего,  но  также и припоминанием,  т.е.  такой  памЯтью,
котораЯ как бы  в  силлогизмах разбирает прошедшее в  соответствии с данными
частного порЯдка.
     Ђвиценна предположил  бытие  пЯтой  потенции, занимающей  среднее место
между  способностью суждений  и  способностью  воображениЯ:  к этой потенции
будто  бы  относитсЯ расчленение  и  сопоставление  созерцаемых воображением
форм,  что происходит,  например, когда  мы, вообразив форму золота  и форму
горы,  составлЯем из них  единую форму золотой горы,  которую мы никогда  не
видели.  Ќо  такое действование не наблюдаетсЯ  ни  в одном  живом существе,
кроме человека; а  последнему длЯ этого достаточно  способности воображениЯ.
Џоследней приписывает это  действование  также  и Ђверроэс в своей  книге "Ћ
чувственном восприЯтии и его объектах".
     € потому нет  надобности допускать существование  каких-либо внутренних
способностей чувственной части души сверх следующих четырех:  общее чувство,
воображение, способность суждениЯ, способность памЯти (‘умма теол., 1, 4.78,
4 с).
     €сходЯ   из  предварительных  предпосылок   необходимо   признать,  что
интеллект  есть  некотораЯ  потенциЯ души,  а  не  сама сущность  последней.
Ќепосредственное начало действованиЯ совпадает с самой сущностью вещи лишь в
том  случае, если само действование совпадает с бытием вещи; ведь  отношение
потенции к действованию как к своему акту то же, что и  отношение сущности к
бытию. Ќо только применительно к  Ѓогу умопостигающаЯ деЯтельность совпадает
с бытием. Џоэтому только  в Ѓоге интеллект есть …го сущность; во всех прочих
умопостигающих существах интеллект есть некотораЯ  потенциЯ  умопостигающего
лица (‘умма теол., I, q. 79, 1 с).


        ‡Ђ’ђ“„Ќ…Ќ€џ
     Ђктивный интеллект, о котором говорит ”илософ, есть нечто принадлежащее
к душе. „абы  это стало очевидным, надлежит помыслить вот  о чем: приходитсЯ
предположить  превыше  человеческой  умопостигающей  души  бытие  некоторого
высшего интеллекта,  от  которого  душа получает  способность умопостижениЯ.
‚едь все участвующее  в чем-либо, что движимо и несовершенно, требует  ранее
себЯ нечто иное, что обладало бы этим свойством по своей сущности  и было бы
неподвижным   и   совершенным.  Њежду   тем   человеческаЯ  душа   именуетсЯ
умопостигающей  потому,  что  она  участвует  в  способности  умопостижениЯ;
свидетельство  этому то, что она не  всЯ в целом оказываетсЯ умопостигающей,
но лишь  в некоторой своей  части. „алее, она  доходит до постижениЯ  истины
путем умозаключений  в  некоторых поисках и  изменении.  „алее, она обладает
несовершенной способностью умопостижениЯ: во-первых, она  постигает  не все,
во-вторых  же,  в тех вещах, которые доступны ее постижению, она движетсЯ от
потенции к  акту.  ‘ледовательно,  с необходимостью  должен  быть  некоторый
высший интеллект, который помогает душе в умопостигающей деЯтельности (‘умма
теол., I, q. 79, 4 с).
     …сли  бы  активный  интеллект  не  принадлежал душе,  но  был некоторой
обособленной субстанцией, у всех людей был бы единый активный интеллект. ’ак
и понимают дело  те,  кто полагает единый  активный интеллект.  --  Ќо  если
активный  интеллект  есть   некотораЯ   часть  души,  как  бы  некотораЯ  ее
способность, в таком  случае необходимо  признать, что  существует множество
активных интеллектов в соответствии со множественностью душ, котораЯ в  свою
очередь  соответствует  множественности людей,  как то было сказано выше.  ‚
самом  деле,  невозможно,  чтобы  одна  и  та  же  способность  принадлежала
различным субстанциЯм (‘умма теол., I, q. 79, 5 с).
     Ђктивный интеллект создает общее понЯтие, абстрагируЯ его  от  материи.
Ћднако  длЯ  этого не требуетсЯ, чтобы  интеллект во всех его носителЯх  был
един, требуетсЯ лишь, чтобы он был един во всех по своему  отношению ко всем
вещам, из которых  он извлекает  общее  понЯтие  и в отношении которых общее
понЯтие одно и  то же. € это свойственно  интеллекту постольку, поскольку он
нематериален (‘умма теол., I, q. 79, 5 ad, 2).
     ‚сеобщее словоупотребление, которому, как полагает ”илософ (’опика, II,
1,  5,  р. 109 Ђ), должно  следовать при  обозначении вещей, обычно требует,
чтобы  мудрыми именовались те, кто правильно упорЯдочивает вещи и хорошо ими
распорЯжаетсЯ. Ћтсюда нарЯду с прочими представлениЯми, которые люди создают
себе   о   мудреце,  ”илософ   приводит  следующее:   "Њудрому   свойственно
упорЯдочивать" (Њетафизика, 1, 2, 3,  р.  982 Ђ) (‘умма против Язычников, I,
1).
     „лЯ познаниЯ  тех  истин о Ѓоге,  которые  могут  быть добыты  разумом,
необходимо  уже заранее обладать многими знаниЯми,  ибо почти все  изысканиЯ
философии  подчинены  цели богопознаниЯ; именно по этой причине  метафизика,
занимающаЯсЯ  тем, что относитсЯ к Ѓожеству, в  рЯду  философских  дисциплин
изучаетсЯ последней (Џротив Язычн., I, 4).
     …сли бы  к богопознанию вела одна  лишь дорога разума, род человеческий
пребывал  бы  в  величайшем  мраке  неведениЯ: в таком случае  богопознание,
которое делает людей в высшей степени совершенными  и  добрыми, приходило бы
лишь к немногим,  да и  к  ним лишь  по  прошествии долгого времени  (Џротив
Язычн., I, 4).
     Љогда  человеку  предлагаютсЯ  некоторые  истины в  Ѓоге,  выходЯщие за
пределы  разума, то  через это  в человеке укреплЯетсЯ мнение, что Ѓог  есть
нечто превышающее все, что можно помыслить (Џротив Язычн., I, 5).
     Ћтсюда   проистекает   и   другаЯ   польза,    а   именно    подавление
самоуверенности, котораЯ есть  матерь  заблуждениЯ. ‚едь есть люди, до такой
степени уверенные в своих  умственных способностЯх, что они  полагают, будто
могут  измерЯть  всю  природу  вещей своим  разумом и  определЯть истинное и
ложное  в  зависимости  оттого,  как   это  им   захочетсЯ.  €так,  дабы  ум
человеческий,   освободЯсь   от   самоуверенности,   перешел   к   скромному
исследованию истины, необходимо было, чтобы  человеку было  свыше предложено
нечто всецело выходЯщее за  пределы  человеческого разума (Џротив Язычн., I,
5).
     ЉаждаЯ  вещь активна постольку, поскольку она актуальна. Ќо то,  что не
всецело  актуально, и активно  не во всей своей  целостности, но в некоторой
своей части. Ћднако то,  что активно не во всей  своей целостности, не может
быть  пер-водвигателем, ибо оно активно через причастность  чему-то иному, а
не через свою сущность. €так, перводвигатель, который есть Ѓог,  не имеет ни
малейшей примеси потенциальности, но есть чистый акт (Џротив Язычн., I, 16).
     Џодобно  тому  как  вещи  свойственно  быть   активной  в   меру  своей
актуальности,  таким  же  образом  ей   свойственно  претерпевать  пассивные
состоЯниЯ  в меру своей потенциальности: ибо движение есть "акт потенциально
существующего"  (”изика, 1, 6,  р. 201 Ђ). Ќо Ѓог совершенно чужд  пассивным
состоЯниЯм и  изменениЯм, как  то Явствует из  сказанного. ‘ледовательно, Ћн
непричастен потенциальности, т.е. пассивной потенциальности (Џротив  Язычн.,
I, 16).
     Њы видим, что все, что есть в мире, переходит из потенции в акт. Ќо оно
не само переводит себЯ из потенции в акт, ибо того, что есть в потенции, еще
нет,  а  потому оно не может действовать. Џотому следует, чтобы сначала было
нечто  другое,  при  помощи  чего потенциально  сущее  было бы переведено из
потенции в акт. € затем снова, если и та перваЯ вещь переходит из потенции в
акт, необходимо прежде нее предположить еще нечто, что перевело бы ее в акт.
Ќо  так не может продолжатьсЯ до бесконечности. Џотому  необходимо дойти  до
некоторой вещи, котораЯ только актуальна и никоим образом не потенциальна; а
ее мы именуем Ѓогом (Џротив Язычн., I, 16).
     Ќикакое  движение, имеющее  своей целью нечто переходЯщее из потенции в
акт, не может быть вечным, ибо с  переходом цели в акт движение затихает. Ќо
если  перводвижение вечно,  необходимо,  чтобы оно  имело своей целью  нечто
неизменно  и всецело  актуальное.  Ќо  таковым  не может  быть  ни тело,  ни
какаЯ-либо  способность тела,  ибо все тела и способности тел изменчивы сами
по себе или  по своим акциденциЯм. €так, цель перводвижениЯ не есть ни тело,
ни способность тела. Ќо цель  перводвижениЯ есть  перводвигатель, к которому
влечетсЯ [все] как бы в  любовном томлении. Ќо  это есть Ѓог. ‘ледовательно,
Ѓог не есть ни тело, ни способность тела (Џротив Язычн., I, 20).
     …сли что-либо относЯщеесЯ  к  творениЯм совместно наблюдают  философ  и
верующий, то  их  объЯснениЯ будут исходить  из  различных  оснований.  ‚едь
философ  будет  опиратьсЯ в своих рассуждениЯх на собственные причины вещей,
верующий же --  на  первопричину,  т.е.  он  будет  говорить:  "так  дано  в
Ћткровении", или: "это  относитсЯ к  славе  Ѓожией",  или: "могущество Ѓожие
беспредельно". Ћтсюда вера, коль  скоро  она  созерцает  высочайшую причину,
может  быть  названа  высшей мудростью  в  соответствии  со  словами ЏисаниЯ
(‚торозак, IV, 6): "это есть мудрость ваша и разумение перед лицом народов".
€  потому  человеческаЯ мудрость  берет  на  себЯ  услужение  этой мудрости,
признаваЯ  ее  превосходство.  Ћтсюда  понЯтно  и  то,  почему  ЃожественнаЯ
мудрость порой  опираетсЯ на основоположениЯ человеческой философии. ‚ самом
деле,  даже  у философов  ЏерваЯ ”илософиЯ пользуетсЯ показаниЯми всех наук,
чтобы сделать свой предмет Яснее.
     €з  сказанного  следует  и  то,  почему  обе  дисциплины  излагаютсЯ  в
различной   последовательности.   €бо    в   философском   учении,   которое
рассматривает творениЯ в них самих и от них восходит к богопознанию, в самом
начале рассматриваютсЯ творениЯ и лишь в конце Ѓог; напротив, в  вероучении,
которое  рассматривает творениЯ лишь в  их соотнесенности с  Ѓогом,  вначале
рассматриваетсЯ  Ѓог  и  затем  творениЯ.  € такаЯ последовательность  более
совершенна,  ибо  обнаруживает больше сходства  с  процессом познаниЯ самого
Ѓога:  ведь Ѓог, познаваЯ  ‘амого  ‘ебЯ,  через  это  созерцает и  остальное
(Џротив Язычн., II, 4).
     …сли  все сущее, поскольку оно таково, благо, то всЯкое  зло, поскольку
оно  таково,  есть  не-сущее.  Ќо  длЯ  не-сущего,  поскольку  оно   таково,
невозможно предположить производЯщую причину: ведь всЯкое действующее начало
действует постольку,  поскольку  оно есть актуально сущее,  и производит оно
нечто  себе  подобное. €так,  длЯ зла,  поскольку  оно  есть зло, невозможно
предположить  причину,  действующую через  себЯ самое. Ђ потому и невозможно
свести  все виды зла к единой первопричине, котораЯ через себЯ самое была бы
причиной всех зол (Џротив Язычн., II, 41).
     ’о, чего вообще нет, не есть ни благо, ни зло. Ќо то,  что есть, в меру
того, что оно есть, есть благо, как мы видели выше.  €так, необходимо, чтобы
нечто было злым в меру своего небытиЯ.  Ђ это есть ущербно сущее. €так, зло,
поскольку оно таково, есть ущербно сущее, и само зло есть эта ущербность. Ќо
ущербность  не  имеет  причины  действующей  через   себЯ  самое;  ведь  все
действующее  действует  постольку,  поскольку  наделено  формой,   а  отсюда
следует,  что  произведение  действующего начала также  должно быть наделено
формой,  ибо  действующее  начало  производит подобное себе, если только  не
действует акцидентально.  €так,  остаетсЯ  вывод,  что зло не имеет причины,
действующей через самое себЯ, возникает  акцидентальным образом в следствиЯх
причин, действующих через себЯ самих.
     ‘ледовательно,  нет  ничего,  что  было  бы через  себЯ  самого  единой
первопричиной всех зол; но первоначало всего есть единое первичное благо,  в
следствиЯх которого акцидентальным образом возникает зло (Џротив Язычн., II,
41).
     €так,  разнородность  и  неравенство  в сотворенных  вещах  имеют  свою
причину не  в случайности, не в разнородности материи и не во  вмешательстве
каких-либо причин или заслуг,  но в  собственном намерении Ѓога, пожелавшего
даровать  творению такое  совершенство,  каким  оно  только  может  обладать
(Џротив Язычн., II, 45).
     ЉаждаЯ вещь, составленнаЯ из материи и формы, есть тело. „ействительно,
материЯ не  может  принимать различные формы, иначе  как  в  различных своих
частЯх.  Ћднако  это  различие частей  может  иметь  место  в  материи  лишь
постольку, поскольку в  соответствии  с существующими в материи  измерениЯми
общаЯ  материЯ  подвергаетсЯ  разделению  на  многие:  ведь  если  устранить
категорию количества, субстанциЯ окажетсЯ неделимой.  Ќо выше  показано, что
никакаЯ умопостигающаЯ субстанциЯ  не  есть  тело.  ‘ледовательно,  остаетсЯ
вывод, что она не составлена из материи и формы (Џротив Язычн., II, 50).
     Љак  нет  "человека  вообще" без "этого  человека",  так  нет  "материи
вообще" без  "этой материи". Ћднако всЯкаЯ  самосущаЯ вещь,  составленнаЯ из
материи  и  формы,  составлена  из  индивидуальной  формы  и  индивидуальной
материи.
     €нтеллект же  не может  быть составленным  из индивидуальных материи  и
формы.  ‚   самом  деле,   образы  мыслимых   вещей   становЯтсЯ   актуально
умопостигаемыми через то,  что они подвергаютсЯ отвлечению от индивидуальной
материи; поскольку же они актуально  умопостигаемы, они сливаютсЯ воедино  с
интеллектом. Ћтсюда следует, что и интеллект должен быть чужд индивидуальной
материи. ‘ледовательно, умопостигающаЯ субстанциЯ не составлена из материи и
формы (Џротив Язычн., II, 50).


        ”€‹Ћ‘Ћ”€џ ќЏЋ•€ ‚Ћ‡ђЋ†„…Ќ€џ

        ”ђЂЌ—…‘ЉЋ Џ…’ђЂђЉЂ
     (1304--1374)
     ‚еликий европейский поэт ”ран-ческо Џетрарка родилсЯ в  семье небогатых
жителей ”лоренции,  ко времени рождениЯ сына изгнанных  из родного  города и
живших  в небольшом  местечке Ђрео.  “же  в детстве  он вместе  с родителЯми
сменил немало разных мест проживаниЯ.  € это стало своего рода символом всей
его  судьбы -- в течение жизни  он много путешествовал,  проживал  в  разных
городах  €талии, ”ранции,  ѓермании.  ‚езде  он  находил  почет  и  уважение
многочисленных поклонников и почитателей его поэтического таланта.
     ‚семирно  известной стала многолетнЯЯ историЯ  любви  Џетрарки к ‹ауре,
выраженнаЯ поэтом в прекрасном  цикле  канцон и  сонетов, опубликованных под
названием "Љнига песен". ќта  книга, а также другие поэтические произведениЯ
Џетрарки произвели на современников столь  большое впечатление, что  еще при
жизни  он признавалсЯ одним  из  величайших поэтов  и  был увенчан  лавровым
венком.
     Ћднако Џетрарка  не только  поэт,  но  и своеобразный  и  интереснейший
мыслитель, философ. €менно он первым  в …вропе сформулировал идеи гуманизма,
начал  говорить   о  необходимости   возрождениЯ  античного   духа,  идеалов
античности.  Ќедаром уже в начале  XV  в.  писали: "”ранческо  Џетрарка  был
первым, на кого  снизошла благодать, и он  признал и осознал и вывел на свет
изЯщество древнего стилЯ, утраченного и забытого".
     ‚сю  жизнь Џетрарку сопровождал  некий  внутренний конфликт. ‚оспеваЯ в
своем  поэтическом  творчестве  радости  земного  бытиЯ,   Џетрарка  пыталсЯ
совместить  эту  свою  направленность с собственными глубокими  религиозными
чувствами. ќту проблему Џетрарка решал  своеобразно -- он стремилсЯ доказать
необходимость  изменениЯ   официального   католического  вероучениЯ.  Ѓудучи
искренне  верующим  христианином,  Џетрарка  не  принимал  распространенного
схоластического  пониманиЯ сущности  Ѓога и, прежде  всего,  установившегосЯ
господства  рационализированного  христианства.   Џоэтому  он  призывал   не
распылЯть свои силы в  бесплодных  логических умствованиЯх,  а вновь открыть
истинное обаЯние всего комплекса  гуманитарных дисциплин. €стиннаЯ мудрость,
по  его  мнению,  заключаетсЯ  в знании  метода  достижениЯ  этой  мудрости.
‘ледовательно, необходимо возвратитьсЯ к познанию собственной души. Џетрарка
писал: "Њне не причинЯют беспокойство преграда из  книг и восхищение земными
вещами,  поскольку  у  Языческих  философов Я научилсЯ  тому, что  ничто  не
достойно восхищениЯ, за исключением только  души, против которой все кажетсЯ
незначительным".
     €менно с Џетрарки начинаетсЯ перваЯ гуманистическаЯ критика ЂристотелЯ.
Љ   самому  Ђристотелю  Џетрарка  относитсЯ  с   большим  уважением,  однако
использование   философами-схоластами   аристотелевского   стилЯ   мышлениЯ,
принципов   аристотелевской   логики  длЯ  доказательства  истин  веры   его
совершенно не устраивают. Џетрарка настаивает  на том,  что чисто логические
способы постижениЯ Ѓога ведут не к знанию, а к безбожию.
     ‘ам Џетрарка отдавал предпочтение философии Џлатона и основывающихсЯ на
нем сочинениЯм отцов церкви. Ћн утверждал,  что,  если Џлатон  и  не  достиг
истины,  то  был  близок  к  ней более, чем другие.  ЏризнаваЯ  "философское
первенство" Џлатона, он  риторически спрашивал: "€ кто станет отрицать такое
первенство, исключаЯ разве шумную толпу глупых схоластов?"
     €  вообще Џетрарка призывает к  самому активному изучению  философского
наследиЯ  античности, к возрождению идеалов античности, к возрождению  того,
что позднее  получило  название  "античного духа".  ‚едь его,  как и  многих
древних мыслителей, интересовали прежде всего внутренние, морально-этические
проблемы человека.
     ”ранческо  Џетрарка  не  создал   какого-то  законченного  философского
учениЯ.  Ѓолее  того,  он  постоЯнно  подчеркивал свое  собственное незнание
философской проблематики. Ќо его роль в истории западноевропейской философии
заключаетсЯ в том, что он как бы обозначил главные пути развитиЯ философской
и  общественно-политической  мысли  своего  времени,  призвал  современников
обратить пристальное внимание на проблемы человеческой личности. Ћн указал и
средство, с  помощью  которого эти проблемы  можно  осветить --  возрождение
античной философии.
     ‚ниманию читателей представлЯетсЯ фрагмент из трактата  "ЊоЯ тайна, или
Љнига  бесед  о презрении к миру" -- замечательного литературно-философского
произведениЯ, лежащего у истоков европейского ‚озрождениЯ. ’рактат написан в
1342--1343 гг.  и отредактирован автором в 1353--1358 гг. Љнига построена  в
форме диалога,  который  ведут  в  присутствии  молчаливой  истины  ”ранциск
(Џетрарка) и Ђврелий Ђвгустин.


        ЊЋџ ’Ђ‰ЌЂ, €‹€ ЉЌ€ѓЂ Ѓ…‘…„ Ћ Џђ…‡ђ…Ќ€€ Љ Њ€ђ“
     ЏубликуетсЯ по: Џетрарка ”. ‹ирика. ЂвтобиографическаЯ проза. Њ., 1989.
‘. 357--394. Џеревод Њ. ѓершензона.

        Ѓ…‘…„Ђ ‚’ЋђЂџ
     Ђвгустин „остаточно ли мы отдохнули?
     ”ранциск Љак будто бы да.
     Ђвгустин
     Љаково  теперь  твое настроение?  € велика  ли твоЯ  доверенность?  €бо
упование больного -- важный залог выздоровлениЯ.
     ”ранциск
     Ќа себЯ мне нечего надеЯтьсЯ; всЯ моЯ надежда -- на Ѓога.
     Ђвгустин
     ќто  разумно.  Ќо  теперь возвращаюсь к  делу.  Њногое тебе  досаждает,
многое  оглушает тебЯ, и ты сам до сих пор  не знаешь, сколь многочисленны и
сколь сильны окружающие тебЯ враги. Љак  человек, видЯщий густую рать вдали,
обыкновенно по ошибке презирает малочисленность врагов, но, по мере того как
войско подходит ближе  и наступающие когорты  все  раздельнее предстают пред
его глазами,  ослеплЯЯ  его блеском  своего  оружиЯ,  его страх растет  и он
раскаиваетсЯ  в  том,  что боЯлсЯ  меньше,  чем  должно  было, --так, думаю,
случитсЯ  и  с тобою, когда Я соберу пред твоими глазами беды, осаждающие  и
теснЯщие тебЯ  со всех сторон; тебе будет стыдно, что ты меньше  огорчалсЯ и
боЯлсЯ,  чем следовало, и уж не будет тебе казатьсЯ странным, что твоЯ душа,
так тесно обложеннаЯ, не  могла  прорватьсЯ через неприЯтельские  рЯды.  ’ы,
несомненно, увидишь, сколь многими противоположными помыслами была подавлена
та благотворнаЯ мысль, до которой Я стараюсь поднЯть тебЯ.
     ”ранциск
     џ  трепещу  в ужасе,  ибо  если Я всегда  сознавал,  что опасность  моЯ
велика,  а,  по  твоим  словам, она  настолько превышает  мою  оценку, что в
сравнении с тем, чего мне следовало боЯтьсЯ, Я почти совсем не боЯлсЯ, -- то
какаЯ мне остаетсЯ надежда?
     Ђвгустин
     •удшее  из  всех  несчастий  --  отчаЯние, и  кто  предаетсЯ  отчаЯнию,
предаетсЯ ему всегда преждевременно; поэтому Я хотел бы прежде всего внушить
тебе, что отнюдь не следует отчаиватьсЯ.
     ”ранциск
     џ знал это, но страх отбил у менЯ памЯть.
     Ђвгустин
     ’еперь  обрати ко мне взор и  душу;  говорЯ словами  наиболее любезного
тебе поэта,

     ‘колько народов сошлись, --- взглЯни! Љакие твердыни,
     „вери замкнув, на тебЯ и твоих изощрЯют железо!

     ‘мотри,  какие западни  ставит тебе  мир,  сколько  пустых  надежд тебЯ
обуревает, сколько терзает тебЯ ненужных забот. Ќачну с того, что  от первых
дней  творениЯ ввергало  в гибельте благороднейшие души;  ты должен всЯчески
заботитьсЯ, чтобы не впасть в гибель по их примеру. ‘коль многие вещи уносЯт
твою душу на пагубных  крыльЯх  и после того,  как она под предлогом  своего
врожденного благородства  забудет  о своей  столько  раз  доказанной  опытом
неустойчивости, теребЯт, наполнЯют  и кружат ее, не позволЯют ей думать ни о
чем   другом  и   внушают   ей   надменную   уверенность  в  своих  силах  и
самодовольство,  доходЯщее  до  ненависти к  ’ворцу.  Ќо хотЯ  бы  эти  вещи
действительно  были так  значительны, какими ты  их воображаешь,  они должны
были бы внушать тебе не гордость, а смирение, так как ты должен помнить, что
эти  редкие блага достались тебе  отнюдь не  в силу твоих  заслуг.  €бо  что
делает  души подданных более покорными не скажу вечному, но земному владыке,
как не зрелище его щедрости, вовсе не вызванной их заслугами? Ћни  стараютсЯ
тогда  добрыми деЯниЯми оправдать милость, которую они  должны были бы ранее
заслужить. Ќо теперь тебе будет очень легко понЯть, как ничтожно все, чем ты
гордишьсЯ.  ’ы  полагаешьсЯ  на  свой   талант,   хвалишьсЯ   начитанностью,
восхищаешьсЯ своим красноречием и  красотою своего смертного тела. Њежду тем
разве ты  не видишь, как часто  твой  талант изменЯет  тебе во  всевозможных
делах  и  как  много  есть  отраслей  искусства,  в  которых  ты  неспособен
сравнЯтьсЯ по мастерству с  самыми жалкими людьми? Ѓольше  того, ты  найдешь
презренных  и ничтожных животных, чьим созданиЯм ты не в силах подражать при
всех усилиЯх. ’еперь  попробуй  гордись своими дарованиЯми! Ђчтение  твое --
что было в нем прока? €з того многого, что ты прочитал, многое ли внедрилось
в  твою душу, пустило  корни, принесло  зрелые плоды?  ‚глЯдись пристально в
свою душу  -- ты убедишьсЯ, что все, что  ты знаешь, в сравнении с тем, чего
ты  не  знаешь, представлЯет такое же отношение,  как ручеек,  высыхающий от
летнего зноЯ, по сравнению с океаном. „а и  много  знать -- на  что годитсЯ,
если, изучив круговращение неба и земли, и  протЯжение морЯ, и бег светил, и
свойства  трав  и  камней,   и  тайны  природы,  вы   остаетесь   сами  себе
неизвестными?  …сли,  узнав  с  помощью  ЏисаниЯ  прЯмой  путь  на  крутизну
добродетели,  вы даете безумию водить вас вкривь и  вкось  неверной дорогою?
…сли,  помнЯ  деЯниЯ  всех  славных  мужей,  какие  жили когда-либо,  вы  не
заботитесь  о том,  что сами делаете  ежедневно? Ђ о красноречии что Я  могу
сказать, как не то, в чем ты сам должен сознатьсЯ, -- что в своем расчете на
него ты не раз  бывал обманут?  €  какаЯ польза в  том,  что слушатели, быть
может, одобрЯли  твою  речь, если твоим  же судом  она  осуждалась? €бо хотЯ
рукоплесканиЯ  слушателей кажутсЯ немаловажным успехом красноречиЯ, но  если
отсутствует внутреннее  одобрение самого оратора, -- много  ли радости может
доставить этат  площадной шум.  Љак ты  очаруешь  раньше  самого  себЯ?  „лЯ
того-то,  конечно,  подчас тебе не  удавалось стЯжать красноречием ожидаемой
славы, дабы ты на легком примере мог видеть, какими вздорными  пустЯками  ты
кичишьсЯ. €бо, спрашиваю тебЯ, что может быть ребЯчливее или даже  безумнее,
как  в полной беспечности обо всем  другом и в совершенной  косности тратить
времЯ на изучение слов и, никогда не видЯ подслеповатыми глазами собственной
мерзости, так услаждатьсЯ своей речью, подобно иным певчим пташкам, которые,
говорЯт,  до  того  упиваютсЯ сладостью  собственного пеньЯ, что умирают  от
этого?  €,  что должно еще более заставить тебЯ краснеть, не раз случалось с
тобою, что ты оказывалсЯ бессильным изобразить словами те из вещей обычных и
повседневных, которые казались тебе недостойными твоего красноречиЯ, Ђ сколь
многое в природе не  может быть  названо за отсутствием  собственного имени?
‘коль много сверх того вещей, которые хотЯ  и  имеют каждаЯ  свое  особенное
название, но выразить их ценность словами -- это чувствуетсЯ  раньше всЯкого
опыта  -- красноречие смертных  бессильно? ‘колько раз Я слышал твои жалобы,
сколько раз видел тебЯ  безмолвным и негодующим потому, что  и  Язык и  перо
оказывались  неспособными вполне  выразить  то, что длЯ  мыслЯщего  ума было
совершенно Ясно и легко понЯтно? €так, чего  же  стоит красноречие, раз  оно
так скудно  и хрупко, раз  оно и всего  не  объемлет,  и объЯтого не в силах
охватить целиком? ѓреки обыкновенно упрекают вас в скудости слов, вы, в свою
очередь,  греков.  Џравда, ‘енека считает  их  Язык  более богатым,  но Њарк
’уллий  во введении к своему сочинению о пределах блага и  зла говорит:  "Ќе
могу  надивитьсЯ,  откуда  взЯлось   это  необычайное  презрение   ко  всему
отечественному.  Ћбсуждать  это здесь неуместно, но так Я думаю и так  часто
высказывал: латинский Язык  не только не скуден, как обычно думают,  но даже
богаче  греческого". ’о же самое он  говорит  во многих других местах,  а  в
"’ускуланских  беседах"  восклицает  в  ходе  рассуждениЯ: "Ћ  ѓрециЯ, вечно
считающаЯ себЯ богатой  словами, как ты бедна ими!" € он сказал это с полным
убеждением,  как  человек,  сознававший  себЯ   первенствующим  в  латинском
красноречии и  дерзавший  уже тогда оспаривать у ѓреции славу  в  этом деле.
‚спомним также, что писал в  своих "„екламациЯх" помЯнутый ‘енека, страстный
почитатель  греческого Языка. "‚се, -- говорит он,  --  римское  красноречие
может противопоставить заносчивой ѓреции или чем  оно превосходит ее, -- все
расцвело вокруг  –ицерона".  ќто  высокаЯ похвала, но, без всЯкого сомнениЯ,
вполне справедливаЯ. ’аким образом,  как  видишь, относительно  первенства в
красноречии идет большой спор не только  между вами и греками, но даже между
первейшими из наших ученых, и в этом лагере есть люди, которые стоЯт за них,
как  в том  лагере  иные, может  быть, держат  нашу  сторону,  что сообщают,
например,  о  знаменитом  философе  Џлутархе.  Ќаконец,  наш ‘енека  хотЯ  и
преклонЯетсЯ,  как  Я  сказал,  пред  –ицероном,  очарованный  величием  его
сладостной речи,  но в  остальном отдает пальму первенства  ѓреции.  –ицерон
держитсЯ  противоположного мнениЯ. …сли же ты  хочешь  знать мое суждение об
этих вещах,  то  Я признаю правыми обе стороны  -- и тех, кто считает ѓрецию
бедной словами, и тех, кто такою считает €талию. …сли так по праву говорЯт о
двух  столь знаменитых  странах,  -- на что  же  могут  рассчитывать другие?
Џодумай, кроме того, как мало ты можешь в этом деле полагатьсЯ на свои силы,
раз  ты  знаешь, что  всЯ страна,  которой ты  лишь  ничтожнаЯ часть, скудна
речью; и тогда тебе станет  стыдно, что ты потратил столько времени на дело,
в  котором  полного успеха  и  невозможно  достигнуть,  да  если  бы  и было
возможно,  этот успех  был  бы  совершенно бесплоден.  Ќо перехожу к  другим
вещам.   ’ы  горд  добрыми  качествами  этого  твоего  тела?  "€  не  видишь
опасностей, окружающих тебЯ". Ќо  что тебе  нравитсЯ в  твоем теле? Њощность
его или цветущее  здоровье? Ќо усталость, возникающаЯ от ничтожных причин, и
приступы разнообразных болезней, и укус  крохотного червЯчка, и самый легкий
сквозной ветер,  и многое в  этом  роде  доказывают,  что  ничего  нет более
хрупкого. €ли, может быть, тебЯ обольщает  блеск  твоей красоты и, видЯ цвет
своего лица  или черты его, ты  находишь основание удивлЯтьсЯ, восхищатьсЯ и
радоватьсЯ? € не устрашила тебЯ историЯ Ќарцисса, и вид мерзости телесной не
научил  тебЯ,  как  жалок  ты  внутри,  и,  довольный благообразием  внешней
оболочки, ты не простираешь дальше свой умственный взор? Ќо и, помимо других
доводов,  которые  неисчислимы,  уже тревожный  бег твоей  жизни,  ежедневно
что-нибудь уносЯщий, должен был бы Яснее днЯ показать тебе, что и красота --
тленный и  скоропреходЯщий цвет. Ђ если бы  ты  почему-нибудь -- чего ты  не
посмеешь сказать -- и считал себЯ обеспеченным  против старости,  болезней и
всего вообще, что искажает красоту тела, -- по крайней мере ты должен был не
забывать того последнего, которое разрушает все дотла, и глубоко запечатлеть
в своей душе слова сатирика:

     ‘мерть единаЯ учит,
     Љак ничтожны людские тела.
     ‚от, если не  ошибаюсь, те  вещи, которые, питаЯ  твою гордыню,  мешают
тебе  сознавать  униженность  твоего  положениЯ и  помнить о смерти.  …сть и
другие причины, к которым теперь Я хочу перейти.
     ”ранциск
     Ћстановись  на минуту, прошу тебЯ, иначе, подавленный многочисленностью
твоих обвинений, Я не смогу оправитьсЯ, чтобы дать ответ.

     Ђвгустин
     ѓовори, Я охотно подожду.
     ”ранциск
     Ќе в малое удивление ты поверг менЯ, поставив мне в упрек многое такое,
что, Я уверен, никогда не проникало в мой дух. џ ли, по-твоему, полагалсЯ на
свое дарование? Ќо поистине единственный признак моего дарованиЯ -- тот, что
Я нисколько не  доверЯл ему. џ  ли  кичусь книжной начитанностью, давшей мне
так  мало  знаний  и  так много забот?  Њожно  ли  сказать,  что Я домогалсЯ
ораторской славы, когда, как  ты сам упомЯнул, именно недостаточность  слова
длЯ  выражениЯ  моих  мыслей  возбуждает  во  мне сильнейшую  досаду? €ли ты
задалсЯ целью испытать менЯ?  Џотому  что ты  знаешь, что Я  всегда сознавал
свое  ничтожество, и если подчас ставил себЯ во что-нибудь, то это случалось
лишь тогда,  когда  Я  видел невежество других, ибо, как Я  часто говорю, мы
дошли до такого положениЯ,  что, по  известному выражению –ицерона, ценность
человека   определЯетсЯ   у   нас  скорее  "слабостью  других",  нежели  его
"собственной силою". „а если бы и выпали мне на долю обильно те  качества, о
которых ты говоришь,  чем  же они так  пышно украсили бы  менЯ, чтобы  Я мог
возгор-дитьсЯ?  џ слишком хорошо знаю себЯ и не так  легкомыслен, чтобы этот
соблазн мог волновать менЯ. €бо сколь малую пользу принесли мне и талант,  и
знаниЯ, и красноречие,  раз  они ничем не облегчили  недугов, терзающих  мою
душу, на что, помнитсЯ, Я обстоЯтельно жаловалсЯ в одном письме! Ђ уж что ты
как  будто  серьезно  говорил о  моих телесных  преимуществах,  это  едва не
вызвало у менЯ  смеха. џ ли  полагал свою  надежду на это смертное и бренное
жалкое тело, когда  Я изо днЯ  в  день ощущаю его  разрушение? €збави Ѓог. ‚
юности, признаюсь,  Я заботилсЯ о своей прическе и об украшении своего лица;
но вместе с ранними годами эта забота исчезла, и теперь Я по опыту знаю, что
прав император „омициан, который, говорЯ о  самом себе  в письме  к другу  и
жалуЯсь  на чрезвычайную скоротечность  телесной  красоты, писал: "‡най, что
ничего нет приЯтнее красоты и ничего кратковременнее".
     Ђвгустин
     џ мог бы многое возразить на это, но предпочитаю, чтобы тебЯ пристыдила
не моЯ речь, а твоЯ совесть. џ не буду действовать упорно и пыткою исторгать
у  тебЯ  слова, но  подобно великодушным  мстителЯм  удовольствуюсь  простым
соглашением, а именно попрошу тебЯ, чтобы ты впредь всеми силами устранЯл от
себЯ то,  чего,  по  твоим  словам, ты избегал  доныне; а если  когда-нибудь
красота  лица  начнет соблазнЯть твою  душу, -- подумай,  какой  вид  примут
вскоре  твои члены, которые теперь тебе нравЯтсЯ, как гадки  и отвратительны
они будут и сколь ужасными показались бы тебе самому, если бы ты могтогда их
видеть,  и  часто  повторЯй себе  известные слова философа:  "џ  рожден  длЯ
высшего  назначениЯ,  а  не  длЯ того, чтобы быть рабом  своего  тела".  €бо
поистине  нет  большего безумиЯ,  как  то, что люди, не радеЯ о самих  себе,
холЯт  члены  обитаемого ими тела. …сли  бы  кто-нибудь был на краткое времЯ
ввергнут  в  темную,  сырую и зловонную  темницу,  не  стал ли бы  он,  пока
рассудок   в    нем   цел,   остерегатьсЯ,   насколько   возможно,   всЯкого
соприкосновениЯ  со стенами  и полом и, ежеминутно готовый к выходу, следить
чутким  ухом приближение  своего  освободителЯ?  Ђесли  бы  он  оставил  эти
предосторожности и, весь обмазанный ужасной грЯзью темницы, со страхом думал
бы  о выходе;  если бы он  усердно и  заботливо разрисовывал  и  украшал его
стены, тщетно стараЯсь преобразить естественный вид мокрой от сырости кельи,
-- не должно ли бы по справедливости признать его  безумным и  жалким? ’ак и
вы, несчастные, знаете и любите вашу темницу и прилеплЯетесь к ней, хотЯ вас
скоро выведут или, вернее, выволокут из нее, и силитесь изукрасить ее, тогда
как вам следовало  бы ее ненавидеть,  как  ты сам в твоей "Ђфрике"  вложил в
уста отцу ‚еликого ‘ципиона эти слова:

     Џуты мы ненавидим, и внешние цепи страшны нам;
     ’о же, что ныне мы любим -- тЯгчайшие узы свободы.

     Џрекрасное изречение, только  бы ты сам сказал себе то, что заставлЯешь
говорить других. Ќе могу скрыть,  что одно слово,  которое ты,  может  быть,
считаешь самым скромным во всей своей речи, мне кажетсЯ наиболее дерзким.
     ”ран циск
     †алею, если  сказал что-нибудь надменное, но если  деЯниЯм и речам дает
меру душа, беру мою во свидетельницы, что Я не сказал ничего дерзкого.
     Ђвгустин
     Ћднако унижать других -- гораздо худший вид гордости,  чем превозносить
себЯ не по заслугам, и Я охотно предпочел бы,  чтобы прославлЯл остальных, а
себЯ  ставил  еще  выше их, нежели, чтобы, растоптав всех, ты с  неслыханной
гордостью выковал из презрениЯ к другим шит длЯ своей скромности.
     ”ранциск
     Џрими это как желаешь, но  Я ни себе, ни другим не придаю большой цены.
Њне противно  рассказывать,  какое  мнение  Я  имею о  большинстве  людей на
основании опыта.
     Ђвгустин
     ‘ебЯ презирать -- всего безопаснее, других же -- крайне опасно и к тому
же  вполне бесполезно.  Ќо  перейдем  к  дальнейшему.  ‡наешь  ли,  что  еще
отвращает тебЯ от цели?
     ”ранциск
     ‘кажи все что угодно, только в одном не обвини менЯ; в зависти.
     Ђвгустин
     џ хотел бы, чтоб гордость  вредила тебе не больше, чем зависть,  потому
что от этого порока ты, на мой взглЯд, свободен. Ќо Я хочу сказать о другом.
     ”ранциск
     Ћтныне ты  не  смутишь  менЯ  никаким  обвинением.  ‘кажи  открыто, что
заставлЯет менЯ блуждать вкривь и вкось?
     Ђвгустин †адное стремление к земным благам.
     ”ранциск  ‡аклинаю тебЯ,  перестань.  Ѓольшей нелепости  Я  никогда  не
слыхал.
     Ђвгустин
     ’ы сразу вышел из себЯ и забыл собственное обещание. ‚едь речь идет уже
совсем не о зависти.
     ”ранциск
     Ќо об алчности, а этот порок едва ли кому более чужд, чем мне.
     Ђвгустин
     ’ы  много  оправдываешьсЯ, но  верь мне,  -- ты не так свободен от этой
заразы, как тебе представлЯетсЯ.
     ”ран циск
     џ-то не свободен от порока алчности?
     Ђвгустин
     € даже от честолюбиЯ.
     ”ранциск
     Ќу что ж,  тесни менЯ, нагромождай, исполнЯй твою должность обвинителЯ.
џ жду, какую новую рану ты захочешь нанести мне.
     Ђвгустин
     Џодлинное  свидетельство  истины  ты  называешь   обвинением  и  раною?
Џоистине, прав был сатирик, сказав:

     ’от обвинителем станет, кто выскажет истину...

     и не менее справедливы слова комика;

     “годливость родит приЯзнь, а правда -- злость.

     Ќо  скажи мне, пожалуйста:  к чему  эти беспокойства и заботы, гложущие
твою  душу?  „лЯ  чего  понадобилось тебе  в пределах  столь короткой  жизни
строить столь далекие надежды?

     †изни размеренный срок
     Ќас учит: безумен умысел дальний.

     ’ы постоЯнно  читаешь  это, но оставлЯешь  без  вниманиЯ. ’ы  ответишь,
вероЯтно, что  тобою руководит в этом деле любовь к  друзьЯм, и постараешьсЯ
дать красивое имЯ своему заблуждению.  Ќо  какое безумие  объЯвлЯть войну  и
ненависть себе самому из желаниЯ быть кому-нибудь другом!
     ”ран циск
     џ  не  так черств и бездушен, чтобы  чуратьсЯ  заботы о  моих  друзьЯх,
особенно о тех, к  кому Я привЯзан ради их добродетели  или заслуг; ибо пред
одними  из моих друзей Я преклонЯюсь, других уважаю, иных люблю, иных жалею;
но, с  другой  стороны, Я  и не  столь великодушен,  чтобы обрекать себЯ  на
гибель ради друзей. ђазум  велит  мне, пока Я жив, иметь кое-какой запас длЯ
дневного пропитаниЯ; отсюда  мое желание (так как ты мечешь в менЯ ѓорациевы
копьЯ, то пусть прикроет менЯ ѓорациев щит):

     Ѓыл бы лишь книг хороший запас да в житнице хлеба
     Ќа год, -- не жить на авось, не висеть меж надеждой и страхом.

     € так  как  Я хочу, говорЯ его же  словами, "обеспечить  себе  старость
приличную  и  не  чуждую  Њузам",  и  так  как  сильно  боюсь  превратностей
сколько-нибудь долгой жизни, Я  заблаговременно  принимаю меры против того и
другого  и мешаю с поэтическими занЯтиЯми заботы о  моих частных делах. Ќо Я
делаю это  спустЯ рукава, так что до очевидности  Ясно, что Я  лишь по нужде
унижаюсь до этих забот.
     Ђвгустин
     ‚ижу, как глубоко  внедрились в твое сердце  эти мысли,  которые должны
служить оправданием безумию. Ќо почему ты  не запечатлел в своей душе и этих
слов сатирика:

     —то мне богатства твои, такою накоплены пыткой?
     ќто ль еше не безумье, не Явное мысли затменье --
     †ить всю жизнь в нищете, умереть вожделеЯ богатым?

     ‚ероЯтно,  тебе  кажетсЯ  очень  заманчивым умереть  на  ложе, покрытом
пурпурными тканЯми, лежать в мраморной  гробнице и завещать твоим преемникам
спор  о  богатом наследстве;  ведь потому вы  и  жаждете богатства, что  оно
доставлЯет  эти  преимущества.  Ѓесплодный  и,  верь   мне,  безумный  труд!
ђассмотри в общем человеческую природу и ты увидишь,  что она довольствуетсЯ
малым, если же  ты  поразмыслишь о собственной, то едва ли рождалсЯ человек,
который мог бы удовлетворЯтьсЯ меньшим, когда бы только всеобщее заблуждение
не  сбило тебЯ с  толку. …сть  указание  или на  общественные нравы, или  на
характер самого говорЯщего в словах поэта:

     ‘кудно питает землЯ: с деревьев плод каменистый --
     †елудь сбираю, кизиль; вырываю травные корни.

     ’ы  же, напротив, должен признать, что  ничего  нет вкуснее и  приЯтнее
такой  пищи,  пока  ты  живешь  сообразно  своим  убеждениЯм,  а не  законам
безумствующей толпы.  €так, зачем ты мучаешь себЯ? …сли ты будешь  мерить по
своей  натуре, то ты уже  давно  богат,  а стать богатым по  оценке толпы ты
никогда не  сможешь;  чего-нибудь всегда  будет  не  хватать,  и  погонЯ  за
недостающим  будет  вовлекать  тебЯ в  бездны страстей. Џомнишь ли,  как  ты
некогда наслаждалсЯ своей бродЯчей жизнью в отдаленной усадьбе? ’о, прилегши
на мураву лугов, ты  внимал ворчливому журчанью потока; то, сидЯ на открытом
холме, измерЯл свободным взглЯдом простертую  пред тобою равнину;  то в тени
среди  палимой солнцем долины  одолевал тебЯ сладкий сон,  и  ты наслаждалсЯ
желанной  тишиною; и  никогда  не  был  празден  твой  ум,  но  всегда занЯт
какою-нибудь  высокой мыслью, и,  сопутствуемый одними Њузами, ты никогда не
был  один;  наконец,  когда  с  заходом солнца ты возвращалсЯ в  свое тесное
жилище, довольный своим достоЯнием,  подобно тому старцу, о котором ‚ергилий
говорит:

     Ѓыл он в душе богаче царей, как вечером поздно
     ‚ дом возвращаЯсь, столы отЯгчал некупленным Яством, --

     разве  тогда  ты не считал  себЯ  без сравнениЯ  самым богатым  и самым
счастливым из смертных?

     ”ранциск
     “вы, теперь Я уверен в этом и, вспоминаЯ то времЯ, вздыхаю.
     Ђвг