нии подданных, поглощенно следивших
за ходом  событий. € все эти  предприЯтиЯ  так вытекали одно из другого, что
некогда было замыслить что-либо против самого государЯ.
     ‚еличию  государЯ  способствуют также необычайные  распорЯжениЯ  внутри
государства, подобные тем, которые приписываютсЯ мессеру Ѓернабо да  Њилано,
иначе  говорЯ,  когда кто-либо совершает что-либо значительное в гражданской
жизни, дурное  или  хорошее,  то его полезно  награждать  или  карать  таким
образом, чтобы это помнилось как можно дольше. Ќо самое главное длЯ государЯ
-- постаратьсЯ всеми своими поступками создать себе славу великого человека,
наделенного умом выдающимсЯ.
     ѓосударЯ  уважают  также,  когда  он открыто  заЯвлЯет себЯ  врагом или
другом, то есть когда он без колебаний выступает за одного против другого --
это всегда лучше, чем стоЯть в  стороне. €бо когда  двое сильных  правителей
вступают в схватку, то они могут быть таковы,  что возможный победитель либо
опасен  длЯ тебЯ, либо нет. ‚  обоих  случаЯх выгоднее открыто и  решительно
вступить в  войну.  €бо в  первом случае,  не вступив  в войну,  ты  станешь
добычей победителЯ к радости и удовлетворению побежденного, сам же ни у кого
не  сможешь получить защиты: победитель отвергнет союзника, бросившего его в
несчастье, а побежденный не захочет  принЯть  к себе  того, кто не пожелал с
оружием в руках разделить его участь. Ђнтиох,  которого  этолийцы призвали в
ѓрецию, чтобы прогнать римлЯн, послал  своих  ораторов к  ахейцам, союзникам
римлЯн,   желаЯ  склонить  ахейцев  к  невмешательству.  ђимлЯне,  напротив,
убеждали ахейцев вступить в войну. ’огда,  чтобы решить дело, ахейцы созвали
совет, легат Ђнтиоха призывал их не братьсЯ за оружие, римский легат говорил
так: "Quod autem isti dicunt non interponendi vos bello, nihil magis alienum
rebus vestris est; sine gratia, sine dignitate, praemium victoris eritis"*.
     *  "—то  до  решениЯ,  которое   предлагаетсЯ   вам  как  наилучшее   и
наивыгоднейшее  длЯ  вашего государства, а именно не вмешиватьсЯ в войну, то
нет длЯ вас ничего худшего, ибо, принЯв это решение, без награды и без чести
станете добычей победителЯ" (лат.).

     €  всегда  недруг  призывает  отойти в  сторону,  тогда как  друг зовет
открыто  выступить за него с  оружием в руках. Ќерешительные  государи,  как
правило,  выбирают невмешательство, чтобы  избежать ближайшей опасности,  и,
как правило, это приводит их к крушению.
     ‡ато  если  ты  бесстрашно  примешь сторону  одного  из воюющих и  твой
союзник одержит победу, то, как бы ни был он могуществен и как бы ты от него
ни зависел, он обЯзан тебе -- люди же не настолько  бесчестны, чтобы нанести
удар  союзнику, выказав  столь  Явную неблагодарность.  Љроме  того,  победа
никогда не бывает полной в такой степени, чтобы победитель мог ни с  чем  не
считатьсЯ и в особенности -- мог попрать справедливость. …сли  же  тот,  чью
сторону  ты принЯл, проиграет  войну, он примет тебЯ к  себе и, пока сможет,
будет тебе помогать, так  что ты станешь собратом  по  несчастью  тому,  чье
счастье, возможно, еще возродитсЯ.
     ‚о  втором случае, когда  ни одного из воюющих не приходитсЯ опасатьсЯ,
примкнуть  к тому или к другому еще более благоразумно. €бо с помощью одного
ты разгромишь другого, хотЯ тому, будь он умнее, следовало бы  спасать, а не
губить противника; а после победы ты подчинишь союзника своей власти, он  же
благодарЯ твоей поддержке неминуемо одержит победу.
     ‡десь  уместно заметить, что лучше  избегать союза с теми, кто  сильнее
тебЯ, если к этому не понуждает необходимость, как о том сказано выше. €бо в
случае  победы  сильного  союзника  ты  у него в руках,  государи же  должны
остерегатьсЯ  попадать  в зависимость  к  другим  государЯм.  ‚енецианцы,  к
примеру, вступили в союз с ”ранцией против  Њиланского  герцога, когда могли
этого  избежать,  следствием  чего  и  Явилось  их  крушение.  Ќо  если  нет
возможности  уклонитьсЯ  от  союза, как обстоЯло  дело у флорентийцев, когда
Џапа и  €спаниЯ двинули войска на ‹омбардию, то  государь должен  вступить в
войну, чему причины Я указал выше. Ќе стоит лишь надеЯтьсЯ  на то, что можно
принЯть безошибочное решение, наоборот, следует  заранее  примиритьсЯ с тем,
что всЯкое решение сомнительно, ибо это в порЯдке вещей, что, избегнув одной
неприЯтности,  попадаешь в  другую. Ћднако в том  и состоит мудрость, чтобы,
взвесив все возможные неприЯтности, наименьшее зло почесть за благо.
     ѓосударь должен также выказывать себЯ покровителем дарований, привечать
одаренных людей, оказывать почет тем, кто отличилсЯ в каком-либо ремесле или
искусстве.  Ћн  должен  побуждать  граждан  спокойно  предаватьсЯ  торговле,
земледелию и  ремеслам, чтобы одни благоустраивали свои  владениЯ, не боЯсь,
что эти  владениЯ у них отнимут, другие --  открывали торговлю, не опасаЯсь,
что  их разорЯт налогами; более  того,  он должен располагать наградами  длЯ
тех,  кто заботитсЯ  об  украшении города или  государства. Ћн должен  также
занимать народ празднествами  и зрелищами в подходЯщее длЯ этого времЯ года.
“важаЯ  цехи, или трибы,  на  которые разделен всЯкий город, государь должен
участвовать  иногда  в  их  собраниЯх  и  ЯвлЯть  собой  пример  щедрости  и
великодушиЯ, но при  этом твердо блюсти свое  достоинство и величие, каковые
должны присутствовать в каждом его поступке.


        ѓ‹Ђ‚Ђ XXII
     Ћ советниках государей
     Ќемалую  важность  имеет  длЯ государЯ выбор  советников, а  каковы они
будут, хороши  или  плохи, --  зависит  от  благоразумиЯ  государей.  Ћб уме
правителЯ первым делом судЯт по тому, каких людей он к себе приближает; если
это  люди преданные  и  способные,  то можно  всегда  быть уверенным  в  его
мудрости, ибо  он умел распознать их способности  и удержать их преданность.
…сли  же они не таковы, то и о государе заключат  соответственно, ибо первую
оплошность  он уже  совершил,  выбрав  плохих помощников.  €з тех, кто  знал
мессера Ђнтонио да  ‚енафро,  помощника Џандольфо Џетруччо, правителЯ ‘иены,
никто  не усомнилсЯ  бы  в достоинствах и самого  Џандольфо, выбравшего себе
такого помощника.
     €бо умы бывают трех родов:  один все постигает сам; другой может понЯть
то,  что  постиг первый;  третий  --сам  ничего не постигает и  постигнутого
другим  понЯть не может. Џервый ум --  выдающийсЯ,  второй --  значительный,
третий  -- негодный. €з сказанного  неопровержимо следует,  что ум Џандольфо
был  если не первого, то второго рода. €бо когда человек способен распознать
добро  и  зло  в   делах  и  в  речах   людей,  то,  не  будучи  сам   особо
изобретательным,  он  сумеет  отличить  дурное от доброго  в  советах  своих
помощников  и за доброе вознаградит,  а за дурное -- взыщет; да и  помощники
его не понадеютсЯ обмануть государЯ и будут добросовестно ему служить.
     …сть  один безошибочный  способ  узнать, чего стоит  помощник. …сли  он
больше заботитсЯ о себе, чем о государе, и о всЯком деле  ищет своей выгоды,
он никогда не будет хорошим слугой государю, и тот никогда не сможет на него
положитьсЯ.  €бо министр, в  чьих руках дела государства, обЯзан думать не о
себе, а  о государе,  и не ЯвлЯтьсЯ к  нему  ни  с чем, что  не относитсЯ до
государЯ.  Ќо  и  государь  со   своей  стороны  должен  старатьсЯ  удержать
преданность  своего   министра,  воздаваЯ   ему  по  заслугам,  умножаЯ  его
состоЯние, привЯзываЯ  его  к  себе  узами  благодарности,  разделЯЯ  с  ним
обЯзанности  и почести,  чтобы  тот видел,  что государь  не может без  него
обходитьсЯ, и чтобы, имеЯ достаточно богатств и  почестей, не возжелал новых
богатств и почестей, а также чтобы, занимаЯ разнообразные должности, убоЯлсЯ
переворотов. Љогда государь и его министр обоюдно ведут  себЯ таким образом,
они могут быть  друг в друге уверены,  когда же  они ведут  себЯ иначе,  это
плохо кончаетсЯ либо длЯ одного, либо длЯ другого.


     ѓ‹Ђ‚Ђ XXIII Љак избежать льстецов
     џ хочу коснутьсЯ  еще  одного  важного  обстоЯтельства, а именно  одной
слабости, от которой трудно уберечьсЯ правителЯм, если их не отличает особаЯ
мудрость  и  знание  людей.  џ имею  в  виду  лесть и  льстецов,  которых во
множестве приходитсЯ видеть при дворах  государей, ибо люди  так тщеславны и
так обольщаютсЯ на свой счет, что с трудом могут уберечьсЯ  от этой напасти.
Ќо  беда  еще и в  том, что когда  государь  пытаетсЯ искоренить  лесть,  он
рискует навлечь на себЯ презрение. €бо нет другого  способа оградить себЯ от
лести,  как внушить людЯм,  что, если они выскажут  тебе всю правду,  ты  не
будешь  на  них в обиде, но, когда каждый сможет говорить тебе правду,  тебе
перестанут оказывать должное почтение.
     Џоэтому благоразумный государь должен  избрать  третий путь, а  именно:
отличив  нескольких мудрых  людей,  им одним  предоставить право высказывать
все,  что они  думают, но только о том, что  ты  сам спрашиваешь, и ни о чем
больше; однако  спрашивать  надо  обо  всем и выслушивать ответы, решение же
принимать  самому и  по своему усмотрению. Ќа советах с каждым из советников
надо вести  себЯ так, чтобы все знали, что чем безбоЯзненнее они выскажутсЯ,
тем  более угодЯт государю; но  вне их  никого не слушать, а  прЯмо  идти  к
намеченной цели и твердо  держатьсЯ принЯтого решениЯ.  Љто действует иначе,
тот либо поддаетсЯ лести, либо, выслушиваЯ разноречивые советы, часто менЯет
свое мнение, чем вызывает неуважение подданных.
     ‘ошлюсь   на  один  современный  пример.  Ћтец  ‹ука,  доверенное  лицо
императора Њаксимилиана, говорЯ о его величестве, заметил, что тот ни у кого
совета не просит, о по-своему тоже не поступает именно оттого, что его образ
действий  противоположен  описанному  выше.  €бо император человек скрытный,
намерений своих  никому не поверЯет,  совета на их  счет не  спрашивает.  Ќо
когда по  мере осуществлениЯ  они выходЯт наружу, то те,  кто  его окружает,
начинают их оспаривать,  и государь, как человек слабый, от них отступаетсЯ.
Џоэтому  начатое сегоднЯ назавтра отменЯетсЯ, и никогда  нельзЯ понЯть, чего
желает  и  что  намерен  предпринЯть император, и  нельзЯ положитьсЯ на  его
решение.
     ’аким образом, государь всегда должен советоватьсЯ с другими, но только
когда он того желает, а  не когда того желают другие; и он должен  осаживать
всЯкого, кто вздумает, непрошеный, подавать ему советы. Ћднако сам он должен
широко обо  всем  спрашивать, о  спрошенном терпеливо  выслушивать правдивые
ответы  и,   более  того,  проЯвлЯть  беспокойство,  замечаЯ,  что  кто-либо
почему-либо опасаетсЯ говорить ему правду.  Њногие полагают,  что кое-кто из
государей, слывущих мудрыми, славой  своей  обЯзаны не себе самим,  а добрым
советам своих приближенных, но мнение это ошибочно.  €бо правило, не знающее
исключений, гласит: государю, который сам не  обладает мудростью, бесполезно
давать  благие  советы,  если  только такой  государь случайно  не доверитсЯ
мудрому советнику,  который будет  принимать  за  него  все решениЯ. Ќо хотЯ
подобное положение и возможно,  ему скоро пришел бы конец, ибо советник  сам
сделалсЯ б  государем. Љогда же у государЯ не один советник, то, не  обладаЯ
мудростью, он не сможет примирить разноречивые мнениЯ; кроме того, каждый из
советников будет  думать  лишь  о  собственном  благе, а  государь этого  не
разглЯдит и не примет меры. „ругих же советников не бывает, ибо  люди всегда
дурны, пока их  не  принудит к добру необходимость. Ћтсюда можно  заключить,
что добрые советы, кто бы их не давал, родЯтсЯ из мудрости государей,  а  не
мудрость государей родитсЯ из добрых советов.


        ѓ‹Ђ‚Ђ XXIV
     Џочему государи €талии лишились своих государств
     …сли  новый  государь  разумно  следует названным  правилам,  он  скоро
утвердитсЯ  в государстве и почувствует  себЯ в нем прочнее и увереннее, чем
если бы получил власть по наследству.  €бо  новый государь вызывает  большее
любопытство,  чем  наследный  правитель,   и  если  действиЯ  его  исполнены
доблести, они куда больше  захватывают  и  привлекают  людей,  чем древность
рода.  ‚едь люди гораздо  больше  занЯты сегоднЯшним  днем, чем вчерашним, и
если  в настоЯщем  обретают благо, то довольствуютсЯ  им и не  ищут другого;
более  того,  они  горой  станут  за  нового  государЯ,  если  сам он  будет
действовать надлежащим образом.  € двойную славу  стЯжает тот,  кто  создаст
государство и  укрепит его хорошими  законами,  хорошими союзниками, хорошим
войском  и  добрыми примерами;  так же как двойным позором покроет себЯ тот,
кто, будучи рожден государем, по неразумию лишитсЯ власти.
     …сли мы  обратимсЯ  к тем государЯм  €талии,  которые  утратили власть,
таким,  как король Ќеаполитанский, герцог Њиланский и  другие, то мы увидим,
что наиболее уЯзвимым их местом было войско,  чему причины подробно изложены
выше.  Љроме  того,  некоторые  из  них либо  враждовали  с  народом,  либо,
расположив  к  себе народ, не умели обезопасить  себЯ со стороны  знати. €бо
там,  где нет подобных изъЯнов,  государь  не  может  утрат ить власть, если
имеет достаточно сил, чтобы  выставить  войско. ”илипп  Њакедонский, не отец
Ђлександра ‚еликого, а тот, что  был  разбит ’итом Љвинцием, имел  небольшое
государство по сравнению с теми  великими, что на  него напали, --  ђимом  и
ѓрецией,  но, будучи воином,  а  также  умеЯ  расположить  к  себе  народ  и
обезопасить  себЯ от знати, он выдержал  многолетнюю войну  против римлЯн  и
греков и хотЯ потерЯл под  конец  несколько городов, зато  сохранил за собой
царство.
     ’ак что пусть те из  наших государей, кто, властвуЯ много лет,  лишилсЯ
своих  государств,  пенЯют  не на  судьбу,  на  собственную  нерадивость.  ‚
спокойное времЯ они не  предусмотрели возможных бед -- по  общему всем людЯм
недостатку в затишье не думать о буре, -- когда же настали  тЯжелые времена,
они предпочли бежать, а не оборонЯтьсЯ,  понадеЯвшись  на то, что подданные,
раздраженные бесчинством победителей,  призовут их обратно. …сли нет другого
выхода,  хорош  и такой, плохо лишь отказыватьсЯ ради  него от всех  прочих,
точно  так же как не стоит падать, полагаЯсь на то,  что тебЯ поднимут. „аже
если тебЯ и выручат из беды, это небезопасно длЯ тебЯ, так какты окажешьсЯ в
положении  зависимом и  унизительном.  Ђ только те  способы  защиты  хороши,
основательны и надежны, которые зависЯт от тебЯ самого и от твоей доблести.


        ѓ‹Ђ‚Ђ XXV
     Љакова власть судьбы над делами людей и как можно ей противостоЯть
     џ знаю, сколь часто утверждалось раньше и утверждаетсЯ ныне, что всем в
мире правЯт  судьба и  Ѓог, люди же с их разумением ничего не  определЯют  и
даже  ничему не  могут  противостоЯть;  отсюда делаетсЯ вывод,  что  незачем
утруждать  себЯ заботами, а  лучше  примиритьсЯ со своим  жребием.  Ћсобенно
многие уверовали  в это за последние годы, когда на наших  глазах происходЯт
перемены  столь внезапные, что  всЯкое человеческое  предвидение оказываетсЯ
перед ними бессильно. €ной раз и Я склонЯюсь к общему мнению,  задумываЯсь о
происходЯщем.
     € однако, ради того, чтобы не утратить свободу воли, Я предположу, что,
может  быть, судьба распорЯжаетсЯ лишь половиной всех наших дел,  другую  же
половину,  или  около того, она предоставлЯет  самим  людЯм.  џ  уподобил бы
судьбу  бурной  реке,  котораЯ,  разбушевавшись,  затоплЯет  берега,   валит
деревьЯ, крушит  жилища,  вымывает и намывает землю: все бегут от нее прочь,
все отступают перед  ее  напором, бессильные его сдержать. Ќо хотЯ бы и так,
--  разве это мешает  людЯм принЯть меры предосторожности в спокойное времЯ,
то есть возвести  заграждениЯ и плотины так, чтобы, выйдЯ  из берегов,  река
либо устремилась в каналы, либо остановила свой безудержный и опасный бег?
     ’о же и судьба: она  ЯвлЯет свое  всесилие  там, где препЯтствием ей не
служит доблесть, и устремлЯет свой напор туда, где  не встречает возведенных
против нее заграждений.  ‚зглЯните на €талию, захлестнутую  ею  же вызванным
бурным разливом событий, и вы увидите, что она подобна ровной местности, где
нет ни плотин, ни заграждений. Ђ ведь  если бы  она была защищена доблестью,
как ѓерманиЯ,  €спаниЯ и ”ранциЯ, этот  разлив мог  бы не наступить  или, по
крайней мере, не причинить  столь значительных разрушений. ќтим,  Я полагаю,
сказано достаточно о противостоЯнии судьбе вообще.
     —то же касаетсЯ, в частности, государей, то нам  приходитсЯ видеть, как
некоторые из них,  еще  вчера  благоденствовавшие, сегоднЯ  лишаютсЯ власти,
хотЯ,  как кажетсЯ,  не изменилсЯ  ни весь склад их характера, ни какое-либо
отдельное свойство. ЋбъЯснЯетсЯ это, Я полагаю, теми причинами, которые были
подробно разобраны выше, а именно  тем, что если государь всецело полагаетсЯ
на  судьбу, он  не  может выстоЯть против  ее  ударов. џ  думаю  также,  что
сохранЯют благополучие те, чей образ действий отвечает особенностЯм времени,
и утрачивают благополучие те, чей образ действий не отвечает своему времени.
     €бо  мы видим, что  люди действуют  по-разному,  пытаЯсь  достичь цели,
которую каждый ставит перед собой, то есть богатства и славы: один действует
осторожностью, другой натиском;  один -- силой, другой  --  искусством; один
--терпением, другой --  противоположным способом, и каждого его способ может
привести к цели. Ќо иной раз мы  видим, что, хотЯ оба действовали одинаково,
например осторожностью,  только  один из  двоих добилсЯ успеха,  и наоборот,
хотЯ  каждый действовал по-своему: один осторожностью, другой  натиском,  --
оба  в равной мере добились успеха. ‡ависит же это именно от того,  что один
образ действий совпадает с особенностЯми времени, а другой --  не совпадает.
Џоэтому  бывает  так, что двое, действуЯ  по-разному,  одинаково  добиваютсЯ
успеха, а бывает  так,  что двое действуют одинаково, но только  один из них
достигает цели.
     Ћт того  же зависЯт  и превратности благополучиЯ:  пока длЯ  того,  кто
действует  осторожностью  и  терпением, времЯ и  обстоЯтельств  складываютсЯ
благоприЯтно,   он  процветает,   но   стоит   времени   и   обстоЯтельствам
переменитьсЯ, как процветанию его приходит конец, ибо он не переменил своего
образа действий. € нет  людей, которые умели бы к этому приспособитьсЯ,  как
бы они ни были  благоразумны.  ‚о-первых,  берут  верх природные склонности,
во-вторых, человек не может заставить себЯ свернуть с пути, на котором он до
того  времени  неизменно  преуспевал. ‚от почему осторожный  государь, когда
настает времЯ применить  натиск,  не умеет этого сделать и  оттого гибнет, а
если  бы  его характер  менЯлсЯ  в  лад  с  времененем  и  обстоЯтельствами,
благополучие его было бы постоЯнно.
     Џапа   ћлий   всегда   шел  напролом,   времЯ   же   и   обстоЯтельства
благоприЯтствовали такому образу действий, и потому он каждый  раз добивалсЯ
успеха. ‚спомните  его первое предприЯтие  -- захват  Ѓолоньи, еще при жизни
мессера  „жованни Ѓентвольи. ‚енецианцы были против, король  €спании тоже, с
”ранцией еще  велись об этом  переговоры, но папа  сам  выступил в поход,  с
обычной   длЯ   него  неукротимостью   и   напором.   €   никто   этому   не
воспрепЯтствовал, венецианцы --  от страха,  €спаниЯ -- надеЯсь воссоединить
под своей властью Ќеаполитанское королевство; уступил и  французский король,
так  как,  видЯ,  что  Џапа  уже в  походе,  и  желаЯ  союза  с  ним  против
венецианцев,  он  решил, что не  может без Явного оскорблениЯ отказать ему в
помощи войсками.
     ќтим натиском и внезапностью Џапа ћлий достиг  того, чего не  достиг бы
совсем  доступным  человеку благоразумием никакой другой глава  –еркви; ибо,
останьсЯ он в ђиме, выжидаЯ, пока все уладитсЯ  и образуетсЯ, как сделал  бы
всЯкий на его месте, король ”ранции нашел бы тысЯчу отговорок,  а все другие
--  тысЯчу  доводов  против  захвата.  џ  не  буду  говорить  о  прочих  его
предприЯтиЯх,  все  они  были  того  же  рода,  и  все ему  удавались; из-за
краткости правлениЯ он так и  не испытал  неудачи, но, проживи он  дольше  и
наступи такие времена, когда требуетсЯ осторожность, его благополучию пришел
бы  конец,  ибо он  никогда не  уклонилсЯ  бы  с того  пути, на который  его
увлекала натура.
     €так, в заключение скажу, что фортуна непостоЯнна, а человек упорствует
в  своем  образе  действий,  поэтому,  пока  между  ними  согласие,  человек
пребывает  в  благополучии,  когда  же  наступает разлад,  благополучию  его
приходит конец. € все-таки  Я  полагаю, что натиск лучше,  чем осторожность,
ибо  фортуна -- женщина,  и кто хочет с ней  сладить, должен колотить  ее  и
пинать -- таким она поддаетсЯ скорее, чем тем,  кто холодно беретсЯ за дело.
Џоэтому она, как женщина, -- подруга молодых, ибо они не  так осмотрительны,
более отважны и с большей дерзостью ее укрощают.


        „…‡€„…ђ€‰ ќђЂ‡Њ ђЋ’’…ђ„ЂЊ‘Љ€‰
     (ок.1469--1536)
     €мЯ ќразма ђоттердамского стало своего рода символом ќпохи ‚озрождениЯ.
‚  самом деле,  человек  выдающегосЯ литературного  таланта  и  огромнейшего
трудолюбиЯ,   ќразм  ђоттердамский   еще  при  жизни  был  назван   "королем
гуманистов", став как бы общеевропейским лидером гуманистического движениЯ.
     ЌастоЯщее  его  имЯ  --  ѓерхард  ѓер-хардс  („езидерий  ќразм  --  это
латинское  прочтение).  ђодилсЯ он в  нидерландском городе ђоттердаме  и был
незаконнорожденным  сыном  свЯщенника  и егo служанки.  …ще  в молодости  он
принЯлсЯ серьезно изучать теологию, философию,  литературу,  историю. ‚ 1492
году  он  был  возведен  в сан свЯщенника,  обЯзанности которого исполнЯл  в
течение восьми лет.
     ‚ конце  XV века  ќразм оказалсЯ в  ‹ондоне,  где встретилсЯ с  членами
гуманистического  кружка  „жона Љолета.  “частие  в  этом кружке  несомненно
оказало значительное  влиЯние  на становление  мировоззрениЯ  нидерландского
мыслителЯ.
     ‚последствии  ќразм  ђоттердамский  проживал  в  различных  европейских
странах. Џрактически все свое времЯ он посвЯщал литературным занЯтиЯм. Ћдним
из важнейших результатов его трудов стало издание Ќового ‡авета: в 1517 году
-- на греческом  Языке,  а в  1519 -- в переводе  ќразма на  латинский Язык.
Ќовый  перевод   ќразма  ђоттердамского  заменил  старый  латинский  перевод
("‚ульгату"),   изобилующий  многочисленными   ошибками.  ‘толь  же  большое
значение  имели и  новые исправленные  изданиЯ  сочинений  отцов  церкви  --
ЂврелиЯ Ђвгустина, „ионисиЯ Ђреопагита, ‚асилиЯ ‚еликого, Ћригена  и других,
чем ќразм занималсЯ  в течение последних двадцати лет жизни (с 1516 по  1536
гг.).
     €,  конечно же, важную  роль в  развитии европейской общественной мысли
сыграли  произведениЯ  самого ќразма, ставшие очень  популЯрными  -- "Ћружие
христианского  воина" (1503  г.). "Ћ  свободе  воли" (1524 г.)  и  другие. Ђ
наибольшую известность  получила его  знаменитейшаЯ "Џохвала глупости" (1509
г., издана в 1511 г.).
     „езидерий   ќразм   ђоттердамский  никоим  образом  не  вписываетсЯ   в
классический образ философа-ученого, всего  себЯ отдающего познанию мудрости
этого  мира.  Ќаоборот, можно  сказать,  что  его  философскаЯ  деЯтельность
посвЯщена была поиску ответа на вопрос, заданный еще апостолом Џавлом -- "Ќе
обратил  ли  Ѓог  мудрость мира  сего  в  безумие?"  (1  Љоринф.,  1:20).  €
практически  всЯ предшествующаЯ  традициЯ схоластической  философии, котораЯ
пыталась с помощью  разума трактовать вопросы веры,  ќразму и представлЯетсЯ
тем самым "безумием".
     Џоэтому в большинстве своих сочинений, а особенно в "Џохвале глупости",
ќразм  ђоттердамский  с присущими  ему сарказмом  и  иронией  выводит образы
философов-схоластов, "почитаемых  за длинную бороду и  широкий плащ, которые
себЯ одни полагают мудрыми". "Ђ  ведь природа посмеиваетсЯ свысока над всеми
их  догадками,  --  горестно заключает  ќразм,  -- и нет  в  их науке ничего
достоверного".
     Џо мнению  ќразма,  мудрость  заключаетсЯ  вовсе не  в  многознании,  к
которому стремитсЯ человеческий разум, но в возвращении к простоте •ристовой
Ѓлагой ‚ести, заключенной в  …вангелие. €з этого убеждениЯ  и рождаетсЯ идеЯ
"философии  •риста"  (или  "христианский  гуманизм"),  которую  проповедовал
"король гуманистов".
     ‚    "философии   •риста"   ќразм    ђоттердамский   напрЯмую    свЯзал
гуманистические взглЯды своих  предшественников  с христианским вероучением,
считаЯ,  что  истинный  смысл  гуманизма  ќпохи  ‚озрождениЯ  --  обновление
человеческой  природы путем  возрождениЯ  •ристовых заповедей в душе всЯкого
человека. "—то есть философиЯ  •риста, которую Ћн  ‘ам называет возрождение,
если  не  обновление  природы,  сотворенной  благой?"--   спрашивает  ќразм.
‘ледовательно, искреннЯЯ вера, истиннаЯ христианскаЯ любовь, истоваЯ надежда
на спасение -- все это и составлЯет суть "философии •риста".
     ‘  другой стороны,  ќразм  наполнЯет  христианским  содержанием  многие
гуманистические  лозунги.  ’ак он  толкует  популЯрную в  ќпоху  ‚озрождениЯ
"апологию наслаждениЯ". „лЯ ќразма истинное наслаждение состоит в  отказе от
удовольствий земных, телесных. Ѓолее  того, речь у нидерландского  мыслителЯ
идет об иноческой жизни, монашеском презрении к миру, как  об идеале земного
существованиЯ. Ђ смысл борьбы с мирскими наслаждениЯми в одном -- надежда на
обретение   неизмеримо  больших,   а  именно,  духовных,   наслаждений.  €бо
единственное истинное наслаждение состоит в духовном воссоединении с Ѓогом.
     Ќаиболее  Ярко  философский  дух  концепции  "христианского  гуманизма"
прочитываетсЯ в  "Џохвале глупости".  ‡ачастую  эту работу  ќразма  трактуют
очень прЯмолинейно, находЯ в ней критику чуть ли не самой христианской веры.
Ќа самом деле,  всЯ  "Џохвала  глупости"  проникнута только одним пафосом --
пафосом осмеЯниЯ "безумиЯ" мира сего во имЯ "немудрого Ѓожиего".
     ‚прочем истинный смысл слов  ќразма увидеть  не так уж просто.  „ело  в
том, что он с сократической иронией показывает читателЯм всю многомерность и
неоднозначность понЯтиЯ "глупость". ‘амо это сочинение ќразма и написано  от
лица  "ѓлупости", котораЯ  как  бы  похвалЯетсЯ своей  распространенностью в
мире.  Ѓолее того, создаетсЯ впечатление, что  именно "глупость" миром-то  и
правит.
     € тем не менее, после чтениЯ "Џохвалы", становитсЯ вполне понЯтно, что,
в  толковании  ќразма,  под  "глупостью", в принципе,  понимаютсЯ два разных
ЯвлениЯ.  ‘ одной стороны,  "глупость" -- это желание  человека познать весь
мир в его полноте и стать чуть  ли не выше Ѓога. ‚ сочинении ќразма выведены
удивительные  образчики таковой "глупости" -- это и  ученые, и правители,  и
свЯщеннослужители, и даже сама церковь. € в  данном случае "глупостью" можно
считать все, что стремитсЯ быть выше и лучше Ѓога, но растворЯетсЯ в безумии
мира сего.
     Ќо  есть другаЯ "глупость" -- "глупость" искренней веры  "‘реди глупцов
всЯкого города наиболее безумными кажутсЯ те, кого воодушевлЯет христианское
благочестие...  —то же  это  такое,  если  не помешательство?" -- спрашивает
ќразм.  Ќо  оказываетсЯ, что эта "глупость" может  считатьсЯ помешательством
только тогда, кода  на нее смотрЯт с позиции  мирского "безумиЯ". €  недаром
высшим проЯвлением таковой "глупости" становитсЯ "глупость небеснаЯ", "когда
человек в краткие миги беспамЯтства и безумиЯ вдруг соединЯетсЯ с Ѓогом",  а
потом, вернувшись в сознание, скорбит "о том, что снова образумилсЯ".
     ‚  принципе,   главной   идеей  ќразма   был  призыв   к  очищению   --
гуманистический  идеал человека  воплотим  в  жизнь  лишь тогда,  когда  сам
человек в  простоте и  искренности  веры максимально  приблизитсЯ  к  образу
•риста. €менно этот тезис лежал в  основе критического  отношениЯ ќразма и к
социально-политической действительности тогдашней …вропы,  и к нравственному
состоЯнию  людей,  и к  роли  церкви,  котораЯ,  по  мнению  ќразма, слишком
отдалилась от идеала первой, апостольской церкви.
     ќразм    ђоттердамский   оказал    столь    многомерное   влиЯние    на
западноевропейское сознание своего времени, что  уже  при своей жизни вызвал
различную  реакцию. –ерковь  и преследовала  его, и привечала, научный мир и
спорил  с  ним,  и  восхищалсЯ  его  талантом.  Њартин ‹ютер,  с  его  идеей
реформации веры и церкви,  очень близкой  по  сути идеЯм ќразма,  жестоко  и
жестко  спорил с "королем гуманистов".  „а и  до  сих  пор  сочинениЯ ќразма
оцениваютсЯ неоднозначно.


        Ћђ“†€… •ђ€‘’€ЂЌ‘ЉЋѓЋ ‚Ћ€ЌЂ
     ”ђЂѓЊ…Ќ’›
     ЏубликуетсЯ  по: ќразм  ђоттердамский.  ”илософские  произведениЯ.  Њ.,
1986. ‘. 37-62, 118-133, 153-168. Џеревод ћ. Њ. Љагана.
     ЌЂ—Ђ‹Ћ Њ“„ђЋ‘’€-- ЏЋ‡ЌЂЌ€… ‘ЂЊЋѓЋ ‘…Ѓџ; Ћ „‚ЋџЉЋ‰ Њ“„ђЋ‘’€-- €‘’€ЌЌЋ‰ €
‹Ћ†ЌЋ‰
     Џоэтому  покой -- это  высшее благо; ревнители  мира сего  направлЯют к
нему  все свои  стараниЯ,  однако  покой  этот, как  было  сказано,  ложный.
”илософы  ложно  обещали  его  последователЯм своих учений. ‚едь только один
•ристос дарует его, а мир сей  не может дать  покоЯ. „лЯ того чтобы прийти к
нему, существует  один способ, а именно: вести воййну с нами самими, жестоко
сражатьсЯ  со   своими  пороками.  ‚едь  против  этих  врагов  с  неумолимой
ненавистью  выступает Ѓог  --  наш  покой,  по  своей  природе  Ћн  --  сама
добродетель,  отец  и  творец  всех добродетелей.  Ќо  стоики, наихрабрейшие
утвердите-ли добродетели, скопище всЯкого рода пороков именуют  глупостью; в
наших сочинениЯх это называетсЯ злобой. Џолную честность  во всем и мы и они
именуем  мудростью. Ќо  разве  мудрость  в соответствии с изречением мудреца
побеждает злобу?  Ћтец и кнЯзь злобы -- властитель тьмы  Ѓелиал; всЯкий, кто
следует за  ним, блуждаЯ в ночи, поспешает  в ночь  вечную.  €исус  •ристос,
наоборот,  творец мудрости  и  сама  мудрость,  свет истинный, который  один
рассеивает ночь мирской  глупости, Ћн, сиЯние Ћтчей  славы, по свидетельству
Џавла,  возродив  нас  в  себе,  стал  длЯ  нас  искуплением,  оправданием и
мудростью.  Џавел  сказал:  "Њы проповедуем •риста  распЯтого, длЯ иудеев --
соблазн, длЯ Язычников -- безумие; длЯ самих же и призванных иудеев и греков
-- •риста, Ѓожью  силу  и Ѓожью  премудрость". Џо  …го примеру и  мы  сможем
одержать победу над вражеской злобой, если только станем  мудрее из-за ’ого,
в  Љом  будет наша  победа. ‘огласись с  этим, презрев мудрость  мира  сего,
котораЯ под наилживейшим именем нахваливает себЯ глупцам, -- ведь, по словам
Џавла,  у  Ѓога нет большей  глупости, чем земнаЯ мудрость,  которую  должен
забыть  тот, кто действительно желает быть мудрым.  Ћн говорит: "…сли кто из
вас думает быть  мудрым в веке  сем,  пусть  станет глупым,  чтобы оказатьсЯ
мудрым".  ‚едь мудрость этого мира  -- это глупость у Ѓога.  € немного выше:
"€бо  написано там: "Џогублю мудрость  мудрецов, и разум разумных отвергну".
ѓде мудрец?  ѓде  книжник?  ѓде  совопросник мира  сего? Ќе  сделал  ли  Ѓог
мудрость мира сего глупостью?"
     Ќе  сомневаюсь,  что уже  теперь  тебе ненавистны эти  глупые мудрецы и
слепые   поводыри   слепых,  кричащие,  что   ты  сбилсЯ,   обезумел,   стал
безрассудным,  так  как склонЯешьсЯ  к  •ристу.  Ћни  всего  лишь называютсЯ
христианами, в остальном же насмешники и противники учениЯ •ристова. ‘мотри,
как бы  не  подействовала на тебЯ их болтовнЯ! €х несчастнаЯ  слепота скорее
достойна оплакиваниЯ, чем подражаниЯ. —то это за превратный вид  мудрости --
понимать в делах ничтожных, быть ловким и хитрым лишь в позоре, а в том, что
единственно только относитсЯ к нашему спасению,  разуметь  не более скотины?
Џавел хочет, чтобы  мы были мудрыми, на  добро же, назло --  простаками. Ћни
знают,  как  поступать неправедно,  а творить добро не  умеют. €  если  один
велеречивый греческий поэт писал:

     Љто же не смыслит и сам ничего и чужого совета
     Љ сердцу не хочет примЯть -- совсем человек бесполезный,

     не  расположить  ли,  наконец,  в  этом  рЯду тех,  которые сами  глупы
наипозорнейшим  образом,  однако  же  не  перестают  приводить  в  смЯтение,
высмеивать,  запугивать  тех,  которые уже  образумились?  ђазве  не  осмеют
насмешника?  "†ивущий на  небесах  посмеетсЯ  над  ними,  и  ѓосподь  станет
глумитьсЯ над ними". ’ы читаешь в Љниге  Џремудрости: "Ћни увидЯт и уничижат
его,  но  ѓосподь  посмеетсЯ  над  ними".  ‘меЯтьсЯ  над  нечестивыми  почти
похвально,  но,  конечно,  достославно  стать  ревнителЯми  ѓлавы  нашего  и
апостолов.  €  конечно, следует  боЯтьсЯ быть осмеЯнным  Ѓогом. "џ тоже,  --
говорит  премудрость, -- посмеюсь  над вашей  погибелью и  порадуюсь,  когда
придет тот, кого вы боЯлись". ђазумеетсЯ,  поздно уже скажут  пробудившиесЯ:
"ќто те, которые были у нас в осмеЯнии  и в притче поруганиЯ". Њы, безумные,
полагали их  жизнь  безумной  и конец бесчестным. "Њудрость эта животнаЯ, --
как говорит  €аков, --  бесовскаЯ", враждебнаЯ  Ѓогу.  Љонец ее -- погибель,
потому, что за ней по пЯтам всегда следует смертоноснаЯ гордынЯ; за гордыней
--  слепота души, за слепотой -- тираниЯ  страстей, за  тиранией страстей --
общаЯ   жатва   пороков   и  разнузданность   любого  прегрешениЯ.  ‡а  этой
разнузданностью  следует   привычка,   за  привычкой   --   наинесчастнейшее
оцепенение души,  которое приводит к тому, что люди лишаютсЯ пониманиЯ  зла.
Ћцепеневших охватывает смерть тела, за которой наступает втораЯ  смерть.  ’ы
видишь, что мирскаЯ мудрость -- мать величайшего зла.
     Ћ •ристовой же мудрости, которую мир сей считает глупостью, ты читаешь:
"Ћдновременно с нею  пришли ко  мне все  блага и через ее  руки неисчислимые
богатства. џ радовалсЯ всему, потому что  предварЯла их эта мудрость, и Я не
знал, что  она --  мать  всех  благ".  ‚едь  ее  сопровождают  скромность  и
кротость. Љротость  дает нам  способность воспринЯть божественный  дух. ‚едь
любит покоитьсЯ на смиренном и кротком  ’от, Љто одновременно наполнЯет наше
сердце  семеричной  благодатью;   только   после  этого  пустит  ростки  тот
счастливый посев всех добродетелей с  блаженными плодами, из которых главный
-- радость внутреннЯЯ, радость тайнаЯ, радость, известнаЯ  только тем,  кого
она  коснулась. Ћна не  исчезнет в  конце  и  не  пропадет вместе с мирскими
радостЯми, а  соединитсЯ  в  радость вечную. …е,  брат  мой,  по наставлению
€акова следует просить у Ѓога  пылкими молитвами и по совету  одного мудреца
старатьсЯ добывать как сокровище из вен ‘вЯщенного ЏисаниЯ.
     ‘читай,  что  начало этой мудрости  в  познании самого себЯ.  „ревность
верила, что это изречение  поЯвилось  с неба, великим  учителЯм оно до такой
степени  нравилось,  что они думали,  будто в нем кратко  выражена всЯ  сила
мудрости. Ќо  это изречение не  имело  бы  длЯ  нас  веса,  если  бы оно  не
сходилось  с нашим  Џисанием. ’от тайный  возлюбленный в Џесни грозит  своей
невесте  и велит, чтобы  она ушла, если она сама себЯ  не знает: "…сли ты не
знаешь  себЯ, о  прекраснейшаЯ из женщин, то  ступай  отсюда,  иди по следам
своих стад". Џоэтому пусть никто  необдуманно не  берет на себЯ столь важное
дело, как познание самого себЯ. џ не ведаю, знает ли кто-либо полностью свое
тело и состоЯние духа? Џавел, которому  удалось  узнать тайны третьего неба,
тем  не менее  не отважилсЯ  судить о себе  самом.  Ћн отважилсЯ бы, если бы
достаточно  знал себЯ. …сли  же  человек столь  духовный,  который судит обо
всем, но о  нем никто не должен судить, настолько  мало был себе понЯтен, то
на  что надеемсЯ мы, плотские?  ‘  другой  стороны, кажетсЯ,  что совершенно
бесполезен воин, который  недостаточно  знает  собственные  войска и  отрЯды
врагов. ‚едь человек воюет не с человеком,  а с  самим собой,  и как раз  из
собственного нашего нутра нападает на  нас все времЯ вражеский  строй, вроде
того,  как  рассказывают поэты  о  земнородных  братьЯх.  € настолько  тонко
различие между врагом и другом, что существует  огромнаЯ  опасность,  как бы
мы, недостаточно осторожные, недруга не принЯли за друга или не навредили бы
другу вместо  врага.  ’от знаменитый  полководец останавливает  даже  ангела
света, говорЯ: "’ы наш или наших врагов?" Џоэтому, так как ты сам предпринЯл
войну с самим  собой, перваЯ надежда  на победу заключаетсЯ  в том, чтобы ты
как можно лучше узнал себЯ; и Я хочу представить тебе, как на картине, некий
твой образ, дабы ты как следует узнал себЯ вдоль и поперек.

        Ћ —…‹Ћ‚…Љ… ‚Ќ…Ќ…Њ € ‚Ќ“’ђ…ЌЌ…Њ
     ‘ледовательно, человек -- это некое  странное  животное,  состоЯщее  из
двух  или трех чрезвычайно разных частей: из души -- как бы некоего божества
и тела --  вроде  бессловесной  скотины. ‚ отношении  тела мы  настолько  не
превосходим  животных другого  рода,  что  по всем  своим  данным  находимсЯ
гораздо ниже них.  —то  касаетсЯ души, то  мы  настолько способны воспринЯть
божественное,  что  сами  могли  бы пролететь мимо ангелов  и соединитьсЯ  с
Ѓогом. …сли бы не было тебе дано тело, ты был бы божеством, если бы не был в
тебЯ вложен ум, ты был бы скотом. ќти две столько отличающиесЯ друг от друга
природы ‚ысший  ’ворец объединил  в столь  счастливом согласии, а змей, враг
мира, снова разделил несчастным разногласием, что они и разлученные не могут
жить  без величайшего  мучениЯ и быть вместе не  могут без постоЯнной войны;
Ясно,  что  и то и другое,  как говоритсЯ, держит волка  за  уши; к тому и к
другому подходит милейший стишок:
     ’ак, не в силах Я жить ни с тобой, ни в разлуке с тобою.
     ‚ этом  неЯсном раздоре враждует друг с другом, будто  разное, то,  что
едино. ‚едь тело, так как оно видимо, наслаждаетсЯ вещами видимыми; так  как
оно  смертно, то идет  во след  преходЯщему,  так как  оно тЯжелое -- падает
вниз. Ќапротив, душа, памЯтуЯ  об эфирном своем происхождении,  изо всех сил
стремитсЯ вверх и боретсЯ с земным своим бременем, презирает то, что видимо,
так как она знает, что это тленно; она ищет того, что истинно и вечно.
     ЃессмертнаЯ,  она  любит бессмертное,  небеснаЯ  -- небесное,  подобное
пленЯетсЯ  подобным, если только не утонет в грЯзи тела и не  утратит своего
врожденного благородства из-за  соприкосновениЯ  с  ним.  €  это разногласие
посеЯл не мифический Џрометей, подмешав к нашему духу также частичку, взЯтую
от  животного;  его  не  было  в первоначальном  виде, однако  грех  исказил
созданное  хорошо, сделав его  плохим,  внесЯ в  доброе согласие Яд раздора.
‚едь  прежде  и  дух  без  труда повелевал  телу, и  тело охотно  и радостно
повиновалось душе; ныне, напротив, извратив  порЯдок вещей, телесные страсти
стремЯтсЯ повелевать разумом и он вынужден подчинЯтьсЯ решению тела.
     Џоэтому  не  глупо было бы сопоставить грудь человека  с неким мЯтежным
государством, которое, так как оно состоит из разного рода людей, по причине
разногласиЯ в их устремлениЯх  должно раздиратьсЯ из-за частых переворотов и
восстаний, если полнота власти не находитсЯ у одного человека и он правит не
иначе как на благо государства. Џоэтому необходимо, чтобы больше силы было у
того, кто больше понимает, а кто меньше понимает, тот пусть повинуетсЯ. ‚едь
нет  ничего  неразумнее  низкого  простого   люда;  он  обЯзан   подчинЯтьсЯ
должностным лицам, а  сам  не иметь  никаких должностей.  Ќа советах следует
слушать  благородных или старших по  возрасту,  и  так,  чтобы решающим было
суждение одного царЯ, которому иногда  надо напоминать, принуждать  же его и
предписывать  ему нельзЯ.  ‘ другой  стороны, сам царь никому не подвластен,
кроме закона; закон отвечает идее нравственности. …сли же роли переменЯтсЯ и
непокорный народ, эти буйные отбросы общества, потребует повелевать старшими
по возрасту или если первые люди в государстве станут  пренебрегать  властью
царЯ, то  в  нашем обществе возникнет опаснейший бунт и  без указаний Ѓожьих
все готово будет окончательно погибнуть.
     ‚  человеке  обЯзанности царЯ осуществлЯет разум.  Ѓлагородными  можешь
считать некоторые страсти, хотЯ они  и плотские, однако  не слишком  грубые;
это  врожденное  почитание  родителей,  любовь  к  братьЯм,  расположение  к
друзьЯм, милосердие к падшим,  боЯзнь дурной славы, желание уважениЯ и  тому
подобное.  ‘ другой  стороны,  последними отбросами простого  люда считай те
движениЯ  души, которые  весьма сильно  расходЯтсЯ с установлениЯми разума и
низводЯт до низости скотского состоЯниЯ. ќто  --  похоть, роскошь, зависть и
подобные  им  хвори   души,   которых,  вроде  грЯзных  рабов  и  бесчестных
колодников, надо всех принуждать к одному: чтобы, если могут, выполнЯли дело
и  урок,  заданный господином, или,  по крайней мере,  не  причинЯли  Явного
вреда. ЏонимаЯ все это божественным вдохновением, Џлатон в  "’имее" написал,
что сыновьЯ богов по своему подобию создали в людЯх двоЯкий род души: одну--
божественную  и бессмертную, другую -- как бы смертную и подверженную разным
страстЯм. ЏерваЯ из них  --  удовольствие --  приманка зла (как он говорит),
затем страдание, отпугивание и помеха  длЯ  добра,  потом болезнь и дерзость
неразумных советчиков. Љ ним он добавлЯет и неумолимый гнев, а  кроме  того,
льстивую  надежду,   котораЯ  бросаетсЯ  на   все  с  безрассудной  любовью.
Џриблизительно  таковы слова  Џлатона. Ћн, конечно,  знал, что счастье жизни
состоит в господстве над такого рода страстЯми. ‚ том же сочинении он пишет,
что те, которые  одолели их, будут жить праведно,  а неправедно  те, которые
были ими побеждены. € божественной душе, т.е. разуму, как царю, определил он
место в голове, словно в крепости нашего государства; Ясно, что это -- самаЯ
верхнЯЯ  часть тела,  она ближе всего  к небу,  наименее груб