зречение  или  меткое словцо всегда
уместно. € если оно не подходит ни к тому,  что ему предшествует, ни к тому,
что за ним следует, оно все же хорошо само по себе. џ не принадлежу  к числу
тех, кто считает, что раз в стихотворении безупречен размер, то значит и все
оно  безупречно;  по-моему,  если  поэт  где-нибудь  вместо  краткого  слога
поставит долгий, беда не велика, лишь бы стихотворение звучало приЯтно, лишь
бы оно было  богато  смыслом  и содержанием  -- и  Я  скажу, что  перед нами
хороший поэт, хоть и плохой стихотворец:
     Emunctae naris, durus componere versus4.

     1  Љогда суть дела обдумана  заранее, слова приходЯт сами собой (лат.).
-- ѓораций.
     2 Љогда  суть  дела заполнЯет душу,  слова  сопутствуют  ей  (лат.). --
‘енека.
     3 „ела влекут за собой слова (лат.). -- –ицерон.
     4 Ћн умница, хоть стихи его и плоховаты (лат.). -- ѓораций.

     “далите,  говорил ѓораций,  из его стихотворениЯ чередование  долгих  и
кратких слогов, удалите из него размеры, --

     Tempora certa modosque, et quod prius ordine verbum est,
     Posterius facias, praeponens ultima primis,
     Invenias etiam disiecti membra poetae1,

     оно не  станет от этого хуже; даже отдельные части его будут прекрасны.
‚от что ответил  Њенандр бранившим его  за то,  что  он еще не притронулсЯ к
обещанной  им комедии, хотЯ назначенный длЯ  ее окончаниЯ срок уже  истекал:
"Ћна полностью сочинена и готова;  остаетсЯ только  изложить это в  стихах".
ђазработав  в уме  план комедии и расставив все по  своим местам,  он считал
остальное безделицей.  ‘  той поры как ђонсар и „ю Ѓелле создали славу нашей
французской поэзии, нет больше стихоплетов, сколь бы бездарными они ни были,
которые  не лучились бы словами, не нанизывали подобно им, слогов,  подражаЯ
им: Plus sonat  quam valet2.  Ќикогда  еще  не  было  у  нас столько поэтов,
пишущих  на  родном  Языке.  Ќо  хотЯ  им и  было  легко усвоить  ритмы двух
названных поэтов, они  все же не доросли до того, чтобы подражать  роскошным
описаниЯм первого и нежным фантазиЯм второго.
     Ќо  как же  должен поступить  наш  питомец,  если  его  начнут донимать
софистическими тонкостЯми  вроде  следующего  силлогизма: ветчина возбуждает
желание  пить, а питье  утолЯет жажду,  стало  быть, ветчина  утолЯет жажду?
Џусть  он  посмеетсЯ  над  этим.  ѓораздо  разумнее  смеЯтьсЯ над  подобными
глупостЯми, чем пускатьсЯ в обсуждение их. Џусть он позаимствует у Ђристиппа
его остроумное замечание: "Љ чему  мне распутывать это хитросплетение, если,
даже  будучи запутанным,  оно изрЯдно смущает менЯ?" Ќекто  решил  выступить
против  Љлеанфа  во  всеоружии  диалектических ухищрениq.  Ќа  это  •ри-сипп
сказал: "‡абавлЯй  этими  фокусами  детей  и не  отвлекай  подобной  чепухой
серьезные мысли взрослого человека".
     …сли эти софистические нелепости, эти contorta  et aculeata sophismata3
способны внушить ученику ложные понЯтиЯ, то  это и  в самом  деле опасно; но
если они не оказывают на него  никакого влиЯниЯ  и не вызывают в нем ничего,
кроме смеха, Я не вижу никаких оснований  к тому, чтобы он уклонЯлсЯ от них.
‘уществуют такие глупцы, которые  готовы свернуть  с пути и  сделать крюк  в
добрую четверть  лье  в  погоне  за острым словцом: aut qui non verba  rebus
aptant, sed res extrinsecus arcessunt, quibus verba conveniant4/ A вот с чем
мы встречаемсЯ  у другого писателЯ: sunt qui alicuius verbi decore placentis
vocentur ad id quod non proposuerant scribere. џ охотнее изменю какое-нибудь
хорошее изречение,  чтобы вклеить его в мои собственные писаниЯ, чем  оборву
нить  моих  мыслей, чтобы  предоставить ему подходЯщее место.  Џо-моему, это
словам надлежит подчинЯтьсЯ  и идти следом за мыслЯми, а не наоборот, и там,
где  бессилен французский, пусть его  заменит гасконский. џ хочу, чтобы вещи
преобладали, чтобы они заполнЯли собой воображение слушателЯ,  не оставлЯЯ в
нем  никакого  воспоминаниЯ   о  словах.   ђечь,   которую   Я  люблю,   это
бесхитростнаЯ, простаЯ речь, такаЯ же на бумаге, как на устах; речь сочнаЯ и
остраЯ краткаЯ и  сжатаЯ, не столько тонкаЯ и приглаженнаЯ, сколько мощнаЯ и
суроваЯ:

     Ќаес demum sapiet dictio, quae feriet1;

     1  Џерепутай долгие и краткие слоги, разрушь ритм, измени порЯдок слов,
поставь первое слово  на место последнего и последнее на место первого --  и
все-таки ты обнаружишь остатки растерзанного поэта (лат.). -- ѓораций.
     2 Ѓольше звону, чем смысла (лат.). -- ‘енека.
     3 ‡апутанные и изощренные софизмы (лат.). -- –ицерон.
     4  €ли которые не подбирают надлежащего слова длЯ выражениЯ сути  дела,
а, наоборот, подгонЯют суть дела к готовым словам (лат.). -- Љвинтилиан.
     5 Ѓывают и такие, которые, увлекшись каким-нибудь словом, обращаютсЯ  к
тому, о чем не предполагали писать (лат.). -- ‘енека.

     скорее  труднаЯ,   чем  скучнаЯ;  свободнаЯ  от  всЯкой   напыщенности,
непринужденнаЯ, нескладнаЯ,  смелаЯ;  каждый  кусок ее должен выполнЯть свое
дело; она не должна быть ни речью педанта, ни речью монаха, ни речью сутЯги,
но,  скорее, солдатскою речью,  как  называет  ‘ветоний  речь  –езарЯ, хотЯ,
говорЯ по правде, мне не совсем понЯтно, почему он ее так называет.
     џ охотно подражал в свое  времЯ той небрежности, с какой, как мы видим,
наша  молодежь  носит одежду: плащ, свисающий на завЯзках, капюшон на плече,
кое-как натЯнутые чулки -- все это призвано выразить гордое презрение к этим
иноземным нарЯдам, а также пренебрежение ко всЯкому лоску. Ќо Я нахожу,  что
еще  более  уместным  было бы  то  же самое  в отношении нашей  речи. ‚сЯкое
жеманство, особенно при нашей французской живости и непринужденности, совсем
не к лицу придворному,  а в монархии любой  дворЯнин должен  вести  себЯ как
придворный. Џоэтому мы  поступаем,  по-моему, правильно, слегка выпЯчиваЯ  в
себе простодушие и небрежность.
     џ  ненавижу  ткань,  испещренную узелками и швами,  подобно тому, как и
красивое  тело  не  должно быть  таким,  чтобы  можно  было  пересчитать все
заключенные в нем кости и вены. Quae veritati operam dat oratio, incomposita
sit et simplex2. Quis accurate loquitur, nisi qui vult putide loqui?3
     Љрасноречие, отвлекаЯ наше внимание на себЯ,  наносит ущерб  самой сути
вещей.
     †елание  отличатьсЯ  от  всех  остальных  неприЯтным  и  необыкновенным
покроем одежды  говорит  о мелочности  души;  то  же и в  Языке: напрЯженные
поиски  новых  выражений  и  малоизвестных слов  происходЯт  от  ребЯческого
тщеславиЯ  педантов. Џочему  Я  не  могу  пользоватьсЯ  той же  речью, какою
пользуютсЯ на парижском рынке? Ђристофан ѓрамматик, ничего в этом не смыслЯ,
порицал в ќпикуре простоту  его речи и цель,  которую он ставил  перед собой
как оратор  и котораЯ  состоЯла исключительно в  Ясности  Языка.  Џодражание
чужой речи  в силу  своей доступности -- вещь,  которой постоЯнно занимаетсЯ
целый народ; но подражать в мышлении и в воображении -- это даетсЯ не так уж
легко.   Ѓольшинство  читателей,   находЯ   облачение   одинаковым,  глубоко
заблуждаютсЯ, полагаЯ, что под ним скрыты и одинаковые тела.
     ‘илу  и сухожилиЯ  нельзЯ  позаимствовать; заимствуютсЯ  только уборы и
плащ. Ѓольшинство среди тех, кто посещает менЯ, говорит так же, как написаны
эти  "Ћпыты";  но  Я, право, не  знаю,  думают  ли они  также или как-нибудь
по-иному.
     ЂфинЯне,  говорит  Џлатон,  заботЯтсЯ  преимущественно  о  богатстве  и
изЯществе  своей  речи,  лакедемонЯне  -- о  ее  краткости,  а жители  Љрита
проЯвлЯют  больше  заботы  об изобилии  мыслей,  нежели  о самом  Языке: эти
последние поступают правильнее  всего. ‡енон говорил,  что у  него  было два
рода учеников: одни, как он именует их ??? жадные к познанию самых вещей, --
и они были его  любимцами, другие -- ???, которые заботились только о Языке.
ќтим нисколько не  отрицаетсЯ, что  умение красно говорить -- превосходнаЯ и
весьма полезнаЯ  вещь; но  все  же она совсем  не  так  хороша, как  принЯто
считать, и во  мне вызывает досаду, что всЯ наша жизнь наполнена стремлением
к ней. —то до менЯ, то Я прежде всего хотел бы знать надлежащим образом свой
родной Язык, а затем Язык соседних народов, с которыми Я чаще всего общаюсь.
Ћвладение же Языками греческим и латинским -- дело, несомненно, прекрасное и
важное, но оно покупаетсЯ слишком дорогою ценой. џ расскажу здесь о  способе
приобрести эти знаниЯ много дешевле обычного -- способе, который был испытан
на мне самом. …го сможет применить всЯкий, кто пожелает.
     1 ‚едь, в конце концов, нравитсЯ  только  такаЯ речь, котораЯ потрЯсает
(лат.). -- ‘тих из эпитафии на могиле ‹укана.
     2 ђечь,  пекущаЯсЯ  об истине, должна быть  простой и  безыскусственной
(лат.). -- ‘енека.
     3 Љто же оттачивает свои слова, если  не тот, кто ставит  своей задачей
говорить вычурно? (лат.) -- ‘енека.

     Џокойный отец мой, наведЯ  тщательнейшим образом справки у людей ученых
и  сведущих,  как лучше всего изучать древние Языки, был предупрежден ими об
обычно  возникающих здесь помехах; ему сказали, что единственнаЯ причина, по
которой  мы  не в  состоЯнии  достичь величиЯ  и  мудрости древних  греков и
римлЯн, это продолжительность изучениЯ их Языков, тогда как им  самим они не
стоили  ни  малейших  усилий.   џ,  впрочем,  не  думаю,  чтобы   это  была,
действительно, единственнаЯ причина.  ’ак или иначе, но мой отец нашел выход
в том, что прЯмо  из рук кормилицы и прежде,  чем мой Язык научилсЯ  первому
лепету, отдал менЯ на попечение одному немцу, много лет спустЯ скончавшемусЯ
во ”ранции знаменитым  врачом. Њой учитель  совершенно не знал нашего Языка,
но   прекрасно   владел  латынью.  Џриехав  по   приглашению   моего   отца,
предложившего ему превосходные условиЯ,  исключительно  ради моего обучениЯ,
он неотлучно находилсЯ при мне. —тобы облегчить  его труд, ему было дано еще
двое помощников,  не столь ученых, как  он, которые  были приставлены ко мне
дЯдьками. ‚се они в  разговоре со мною  пользовались только латынью. —то  до
всех  остальных, то туг соблюдалось  нерушимое правило, согласно которому ни
отец, ни мать, ни лакей или  горничнаЯ не обращались ко мне с иными словами,
кроме латинских, усвоенных каждым  из них, дабы кое-как объЯснЯтьсЯ со мною.
Џоразительно,  однако,  сколь  многого  они  в этом  достигли.  Ћтец  и мать
выучились латыни настолько, что вполне понимали ее, а в случае нужды могли и
изъЯснитьсЯ на ней;  то же можно сказать и о тех слугах, которым приходилось
больше  соприкасатьсЯ   со  мною.   Љороче  говорЯ,   мы  до  такой  степени
олатинились, что  наша латынь добралась даже до расположенных в окрестностЯх
деревень, где  и  по сию пору  сохранЯютсЯ  укоренившиесЯ вследствие частого
употреблениЯ  латинские названиЯ  некоторых  ремесел  и относЯ; щихсЯ к  ним
орудий.  —то  до  менЯ,  то  даже на  седьмом  году  Я  столько  же  понимал
французский  или  окружающий  менЯ  перигорский   говор,   сколько,  скажем,
арабский.  €  без  всЯких ухищрений,  без книг, без грамматики и  каких-либо
правил, без розог  и слез Я постиг латынь, такую же безупречно чистую, как и
та, которой владел  мой  наставник,  ибо  Я  не знал  ничего другого,  чтобы
портить  и  искажать  ее.  Љогда  случалось  предложить  мне  ради  проверки
письменный перевод на латинский Язык, то приходилось давать мне текст  не на
французском Языке,  как это делают в школах, а на  дурном латинском, который
мне надлежало  переложить на хорошую латынь.  € Ќикола ѓруши, написавший "De
comitiis Romanorum", ѓильом  ѓерант, составивший комментарии  к  Ђристотелю,
„жордж Ѓьюкенен,  великий  шотландский  поэт,  Њарк-Ђнтуан  Њюре, которого и
”ранциЯ и €талиЯ считают лучшим оратором  нашего времени, бывшие также моими
наставниками,  не раз  говорили  мне,  что  в детстве  Я  настолько легко  и
свободно  говорил по-латыни,  что они боЯлись подступитьсЯ ко мне. Ѓьюкенен,
которого Я видел и позже в свите покойного маршала де Ѓриссака, сообщил мне,
что,  намереваЯсь писать  о  воспитании  детей,  он взЯл  мое  воспитание  в
качестве  образца;  в то времЯ  на его  попечении находилсЯ молодой  граф де
Ѓрис-сак,  представивший  нам впоследствии  доказательства  своей  отваги  и
доблести.
     —то  касаетсЯ греческого, которого Я почти вовсе не знаю, то отец  имел
намерение обучить менЯ этому  Языку, используЯ  совершенно  новый  способ --
путем разного  рода забав и упражнений. Њы перебрасывались склонениЯми вроде
тех юношей,  которые  с помощью определенной игры,  например шашек,  изучают
арифметику и геометрию. €бо моему отцу, среди прочего, советовали приохотить
менЯ  к  науке  и к исполнению  долга,  не  насилуЯ  моей  воли  и  опираЯсь
исключительно на мое собственное желание.  ‚ообще ему советовали воспитывать
мою  душу  в  кротости,  предоставлЯЯ  ей  полную  волю,  без  строгости   и
принуждениЯ. € это  проводилось им  с  такой  неукоснительностью, что, -- во
внимание к мнению  некоторых, будто длЯ нежного  мозга ребенка вредно, когда
его резко  будЯт по утрам,  вырываЯ насильственно  и сразу из цепких объЯтий
сна  (в который  они погружаютсЯ  гораздо глубже, чем мы, взрослые),  -- мой
отец  распорЯдилсЯ,  чтобы менЯ  будили  звуками  музыкального инструмента и
чтобы в это времЯ  возле менЯ обЯзательно находилсЯ кто-нибудь из услужающих
мне.
     ќтого примера достаточно,  чтобы  судить  обо  всем остальном, а  также
чтобы  получить  надлежащее  представление  о  заботливости  и  любви  столь
исключительного отца, которому ни в малой мере  нельзЯ поставить в вину, что
ему  не удалось  собрать плодов, на  какие  он мог  рассчитывать  при  столь
тщательной  обработке. „ва  обстоЯтельства были  причиной этого:  во-первых,
бесплоднаЯ и неблагодарнаЯ почва, ибо, хоть Я и отличалсЯ отменным здоровьем
и податливым, мЯгким  характером, все же, нарЯду с этим, Я  до такой степени
был тЯжел на подъем, вЯл и сонлив,  что  менЯ  не могли вывести из состоЯниЯ
праздности, даже чтобы заставить хоть чуточку  поиграть. ’о, что  Я видел, Я
видел как  следует, и  под этой  тЯжеловесной внешностью  предавалсЯ  смелым
мечтам и не по возрасту зрелым мыслЯм. “м же у менЯ был медлительный, шедший
не дальше того, докуда  его довели, усваивал Я также не  сразу; находчивости
во мне было мало, и, ко всему, Я страдал почти полным -- так что трудно даже
поверить -- отсутствием памЯти. Џоэтому нет ничего  удивительного,  что отцу
так и не удалось  извлечь из менЯ что-нибудь стоЯщее. Ђ  во-вторых,  подобно
всем  тем,  кем владеет  страстное желание выздороветь  и кто прислушиваетсЯ
поэтому к советам всЯкого рода, этот добрЯк, безумно боЯсь потерпеть неудачу
в том, что он так близко принимал к  сердцу, уступил, в конце концов, общему
мнению, которое  всегда отстает от  людей,  что идут впереди, вроде того как
это бывает с журавлЯми, следующими за  вожаком, и подчинилсЯ обычаю, не имеЯ
больше вокруг себЯ тех,  кто снабдил его первыми  указаниЯми, вывезенными им
из  €талии. €так,  он отправил  менЯ,  когда мне было  около  шести  лет,  в
гиеньскую школу, в то времЯ находившуюсЯ в расцвете и почитавшуюсЯ лучшей во
”ранции. € врЯд ли  можно было бы прибавить  еще  что-нибудь к тем  заботам,
которыми  он  менЯ   там  окружил,  выбрав   длЯ   менЯ  наиболее  достойных
наставников, занимавшихсЯ со мною отдельно, и выговорив длЯ менЯ рЯд других,
не предусмотренных в школах, преимуществ. Ќо как бы там ни было,  это все же
была школа. ЊоЯ латынь скоро начала здесь портитьсЯ, и, отвыкнув употреблЯть
ее  в  разговоре,  Я   быстро  утратил  владение  ею.  €   все  мои  знаниЯ,
приобретенные благодарЯ новому способу обучениЯ, сослужили мне службу только
в том отношении, что  позволили мне сразу перескочить в старшие  классы. Ќо,
выйдЯ из  школы тринадцати лет  и окончив, таким образом, курс наук (как это
называетсЯ на их Языке), Я, говорЯ по правде, не вынес оттуда ничего такого,
что представлЯет сейчас длЯ менЯ хоть какую-либо цену.
     ‚первые  влечение к книгам  зародилось во  мне благодарЯ  удовольствию,
которое Я получил от рассказов  ЋвидиЯ  в  его  "Њетаморфозах".  ‚  возрасте
семи-восьми   лет  Я  отказывалсЯ  от   всех  других   удовольствий,   чтобы
наслаждатьсЯ  чтением  их;  помимо  того,  что  латынь была  длЯ менЯ родным
Языком,  это  была самаЯ легкаЯ  из  всех  известных мне книг  и  к  тому же
наиболее  доступнаЯ по своему  содержанию моему незрелому уму.  €бо о всЯких
там  ‹анселотах  с  Ћзера,  Ђмадисах,  ѓюонах  Ѓордоских  и  прочих  дрЯнных
книжонках, которыми увлекаютсЯ в юные годы, Я в то времЯ и не слыхивал (да и
сейчас  толком  не знаю, в  чем  их содержание),  -- настолько  строгой была
дисциплина, в  которой  менЯ  воспитывали.  Ѓольше небрежности проЯвлЯл Я  в
отношении   других   задаваемых  мне  уроков.  Ќо  тут  менЯ   выручало   то
обстоЯтельство,  что мне приходилось иметь дело с умным наставником, который
умел очень мило закрывать глаза как на эти, так  и  на  другие, подобного же
рода мои прегрешениЯ. ЃлагодарЯ  этому Я проглотил  последовательно "ќнеиду"
‚ергилиЯ,  затем  ’еренциЯ,  Џлавта,  наконец,  итальЯнские комедии,  всегда
увлекавшие менЯ  занимательностью своего содержаниЯ. …сли  бы наставник  мой
проЯвил  тупое упорство и  насильственно оборвал  это чтение, Я бы  вынес из
школы лишь лютую ненависть к книгам, как это случаетсЯ почти со всеми нашими
молодыми дворЯнами.  Ќо он  вел себЯ весьма мудро. „елаЯ вид, что ему ничего
не известно,  он  еще  больше  разжигал во мне  страсть  к  поглощению книг,
позволЯЯ лакомитьсЯ ими  только  украдкой  и  мЯгко понуждаЯ  менЯ выполнЯть
обЯзательные уроки. €бо  главные качества, которыми,  по мнению отца, должны
были обладать те, кому он поручил мое воспитание, были добродушие и мЯгкость
характера.   „а  и   в  моем  характере  не   было  никаких  пороков,  кроме
медлительности и лени. ЋпасатьсЯ надо было не того, что Я сделаю  что-нибудь
плохое, а того, что Я ничего не буду делать. Ќичто не предвещало, что Я буду
злым, но все -- что Я буду бесполезным. Њожно было предвидеть, что мне будет
свойственна любовь к безделью, но не любовь к дурному.
     џ  вижу, что так оно и  случилось.  †алобы, которыми мне протрубили все
уши, таковы:  "Ћн ленив; равнодушен к  обЯзанностЯм,  налагаемым  дружбой  и
родством, а также к общественным; слишком занЯт собой". € даже те, кто менее
всего расположен  ко мне, все же не скажут: "Ќа каком  основании он захватил
то-то и  то-то? Ќа каком основании он не платит?" Ћни говорЯт: "Џочему он не
уступает? Џочему не дает?"
     џ буду рад, если и впредь ко мне будут обращать лишь такие, порожденные
сверхтребовательностью, упреки. Ќо некоторые несправедливо требуют от  менЯ,
чтобы Я делал то, чего Я не обЯзан делать, и притом гораздо настойчивее, чем
требуют  от себЯ того,  что они  обЯзаны делать.  ЋсуждаЯ менЯ,  они заранее
отказывают  тем  самым   любому  моему  поступку  в  награде,  а  мне  --  в
благодарности, котораЯ была бы лишь справедливым  воздаЯнием должного. Џрошу
еще при этом учесть,  что  всЯкое хорошее  дело,  совершенное  мною,  должно
ценитьсЯ  тем  больше,  что   сам  Я  меньше  кого-либо  пользовалсЯ  чужими
благодеЯниЯми.  џ могу тем  свободнее  распорЯжатьсЯ  моим  имуществом,  чем
больше оно мое. € если  бы Я любил  расписывать все, что делаю,  мне было бы
легко отвести от себЯ эти упреки. Ђ иным из этих господ Я сумел бы без труда
доказать, что они не столько раздражены тем, что Я делаю недостаточно много,
сколько тем, что Я мог бы сделать длЯ них значительно больше.
     ‚  то же  времЯ  душа  моЯ сама по себе  вовсе  не лишена  была сильных
движений, а также  отчетливого и Ясного взглЯда  на окружающее, которое  она
достаточно хорошо понимала и оценивала в одиночестве, ни с кем не общаЯсь. €
среди прочего Я, действительно, думаю, что она неспособна была бы склонитьсЯ
перед силою и принуждением.
     ‘ледует ли мне упомЯнуть еще об одной способности, которую Я проЯвлЯл в
своем  детстве? џ имею в  виду выразительность  моего  лица,  подвижность  и
гибкость в  голосе и телодвижениЯх, умение  сживатьсЯ с той ролью, которую Я
исполнЯл. €бо еще в раннем возрасте,

     Alter ab undecimo turn me vix ceperat annus1,
     1 Њне в ту пору едва пошел двенадцатый год (лат.). -- ‚ергилий.

     Я справлЯлсЯ с ролЯми героев в латинских трагедиЯх Ѓьюкенена, ѓеранта и
Њюре, которые  отлично  ставились в нашей гиеньской  школе.  Ќаш  принципал,
Ђндреа де ѓувеа,  как  и  во всем, что касалось исполнЯемых им обЯзанностей,
был  и в  этом отношении, без сомнениЯ, самым  выдающимсЯ  среди принципалов
наших школ. ’ак вот, на этих представлениЯх менЯ считали первым актером. ќто
--  такое  занЯтие, которое  Я ни в какой  мере  не порицал бы, если  бы оно
получило распространение среди детей наших  знатных  домов. ‚последствии мне
доводилось видеть и  наших принцев,  которые отдавались  ему, уподоблЯЯсь  в
этом кое-кому из древних, с честью длЯ себЯ и с успехом.
     ‚  „ревней ѓреции считалось  вполне пристойным, когда  человек знатного
рода делал из этого свое ремесло: Aristoni tragico  actori rem  aperit; huic
et genus et fortuna honesta eiant;  nec ars, quia  nihil  tale  apud Graecos
pudori est, ea deformabat1.
     џ  всегда осуждал нетерпимость ополчающихсЯ против этих забав, а  также
несправедливость тех, которые  не  допускают искусных актеров в наши славные
города,  лишаЯ  тем  самым народ этого  общественного удовольствиЯ. ђазумные
правители, напротив, прилагают всЯческие усилиЯ, чтобы собирать и объединЯть
горожан как длЯ того, чтобы сообща отправлЯть обЯзанности, налагаемые на нас
благочестием, так и длЯ упражнений  и игр разного рода: дружба и единение от
этого только крепнут. € потом, можно ли было бы предложить им более невинные
развлечениЯ, чем те,  которые происходЯт  на людЯх и  на  виду у властей? €,
по-моему,  было  бы  правильно, если  бы власти и  государь угощали времЯ от
времени за свой  счет городскую  коммуну  подобными зрелищами,  проЯвлЯЯ тем
самым свою благосклонность  и как бы отеческую  заботливость,  и  если  бы в
городах с многочисленным населением были отведены  соответствующие места длЯ
представлений  этого  рода,   которые  отвлекали  бы  горожан  от  худших  и
избегающих гласности дел.
     ‚озвращаЯсь к предмету моего рассуждениЯ, повторю, что самое главное --
это  прививать вкус  и  любовь  к  науке;  иначе мы воспитаем просто  ослов,
нагруженных книжной премудростью.  ЏоощрЯЯ  их ударами  розог, им  отдают на
хранение   торбу  с  разными  знаниЯми,   но  длЯ  того,  чтобы   они   были
действительным  благом,  недостаточно их  держать при  себе,  --  нужно  ими
проникнутьсЯ. <...>
     Њы  забиваем  себе голову отвлеченностЯми  и рассуждениЯми  о  всеобщих
причинах и следствиЯх, отлично обходЯщихсЯ  и без нас, и оставлЯем в стороне
наши дела и самого Mi шелЯ, который нам как-никак  ближе, чем всЯкий другой.
’еперь Я чаще всего сижу безвыездно у себЯ дома, и Я был бы доволен, если бы
тут мне нравилось больше, чем где бы то ни было.

     Sit meae sedes utinam senectae,
     Sit modus lasso maris, et viarum Militiaeque2.

     He знаю,  выпадает  ли  это на  мою долю. џ  был  бы  доволен, если  бы
покойный  отец  взамен  какой-нибудь части наследства оставил мне после себЯ
такую же страстную любовь к своему хозЯйству, какую на старости лет  питал к
нему  сам.  Ћн  был по-настоЯщему счастлив,  ибо  соразмерЯл свои  желаниЯ с
дарованными ему  судьбою возможностЯми  и  умел радоватьсЯ  тому, что  имел.
‘колько бы философиЯ, занимающаЯсЯ общественными вопросами,  ни обвинЯла мое
занЯтие в низости и бесплодности, может статьсЯ, и мне оно когда-нибудь  так
же  полюбитсЯ,  как  ему.  џ держусь  того  мнениЯ,  что  наиболее достойнаЯ
деЯтельность -- это служить обществу и приносить пользу многим. Fructus enim
ingenii  et  virtutis ommsque praestantiae  turn maximus accipitur,  cum  in
proximum  quemque confertur3. —тo  до  менЯ, то Я  отступаю от этого, частью
сознательно (ибо, хорошо понимаЯ, сколь великое бремЯ возлагает деЯтельность
подобного рода, Я так же хорошо понимаю, сколь ничтожные силы Я мог бы к ней
приложить;   ведь  даже  Џлатон,  величайший  мастер  во   всем,  касающемсЯ
политического устройства, -- и он не  преминул от нее уклонитьсЯ), частью по
трусости. џ довольствуюсь тем, что наслаждаюсь окружающим миром, не утруждаЯ
себЯ заботой о нем; Я живу жизнью, котораЯ всего-навсего лишь извинительна и
лишь не в тЯгость ни мне, ни другим.
     1 Ћн  поделилсЯ своим  замыслом с  трагическим  актером Ђристоном; этот
последний был хорошего рода, притом богат,  и актерское искусство, которое у
греков  не  считаетсЯ постыдным, нисколько не  унижало его  (дат,  ), -- ’ит
‹ивий.
     2 Ћ если бы нашлось место, где бы Я мог провести мою  старость,  о если
бы мне,  уставшему от  морЯ, странствий  и  войн,  обрести, наконец,  покой!
(лат.). -- ѓораций.
     3 Џлоды  таланта,  доблести  и  всЯкого  нашего  дарованиЯ кажутсЯ  нам
наиболее сладкими, когда они  приносЯт пользу кому-либо из близких (лат.).--
–ицерон.

     Ќикто с большей охотой не подчинилсЯ бы воле какого-нибудь постороннего
человека  и не вручил бы себЯ его попечению, чем это сделал  бы  Я, когда бы
располагал таким человеком. € одно из моих  теперешних чаЯний состоит в том,
чтобы  отыскать  себЯ  зЯтЯ,  который смог  бы  покоить мои  старые  годы  и
убаюкивать их  и которому  Я передал  бы  полную власть над моим имуществом,
чтобы он им управлЯл, и им пользовалсЯ, и делал  то, что Я делаю, и извлекал
из него, без моего участиЯ, доходы, какие Я  извлекаю, при условии,  что  он
приложит ко  всему этому душу поистине  признательную и дружественную,  Ќо о
чем толковать? Њы  живем в мире, где честность  даже в собственных  детЯх --
вещь неслыханнаЯ.
     ‘луга,  ведающий в путешествиЯх моею казной, распорЯжаетсЯ ею по своему
усмотрению и бесконтрольно: он мог бы плутовать и отчитываЯсь передо мной; и
если  это  не  сам  сатана,  мое  неограниченное  доверие  обЯзывает  его  к
добросовестности. Multi fallere  docuerunt, dum timent falli, et  aliis  ius
peccandi suspicando fecerunt1.  ‘войственнаЯ мне  уверенность в  моих  людЯх
основываетсЯ на том, что Я их не знаю. џ  ни  в ком не  подозреваю  пороков,
пока  не увижу их своими глазами, и Я больше полагаюсь на людей молодых, так
как считаю, что их еще не успели развратить дурные примеры. Њне приЯтнее раз
в два месЯца услышать о том, что мною издержано четыре сотни экю, чем каждый
вечер услаждать  свой слух докучными  сообщениЯми о  каких-нибудь трех, пЯти
или семи экю. Џри всем этом Я потерЯл от  хищений такого рода не больше, чем
всЯкий другой. Џравда,  Я  сам способствую своему неведению:  Я в  некоторой
мере   сознательно  поддерживаю   в   себе   беспокойство   и  неизвестность
относительно моих денег,  и  в какой-то степени  Я  даже доволен, что у менЯ
есть  простор длЯ сомнений. ‘ледует  оставлЯть немного места и нечестности и
неразумию вашего слуги. …сли нам, в общем, хватает на  удовлетворение  наших
нужд, то не будем мешать ему подбирать эти разбросанные после жатвы колосьЯ,
этот  излишек  от  щедрот  нашей  фортуны.  ‚  конце  концов  Я  не  столько
рассчитываю на преданность моих людей, сколько не считаюсь с причинЯемым ими
уроном. Ћ гнусное или бессмысленное занЯтие -- без  конца заниматьсЯ  своими
деньгами,   находЯ   удовольствие   в   их   перебирании,   взвешивании    и
пересчитывании!  ‚от поистине  путь, которым  в  нас  тихой  сапой  вползает
жадность.
     Ќа протЯжении восемнадцати  лет Я управлЯю моим имуществом и за все это
времЯ не смог заставить себЯ  ознакомитьсЯ ни с  документами на владение им,
ни с  важнейшими  из моих дел, знать которые и  позаботитьсЯ о  которых  мне
крайне  необходимо.  €  причина этого не в  философском  презрении  к благам
земным и преходЯщим; Я  вовсе не отличаюсь  настолько  возвышенным  вкусом и
ценю их, самое  малое, по их  действительной стоимости;  нет, причина тут  в
лени и нерадивости,  непростительных и  ребЯческих.  —его  бы  Я  только  не
сделал,  лишь  бы уклонитьсЯ от чтениЯ какого-нибудь контракта,  лишь  бы не
рытьсЯ в пыльных бумагах, Я, раб своего ремесла, или, еще того хуже, в чужих
бумагах,  чем  занимаетсЯ столько  людей,  получаЯ  за  это  вознаграждение.
…динственное, что Я нахожу поистине дорого стоЯщим, -- это  заботы и труд, и
Я жажду  лишь  одного:  окончательно  обленитьсЯ  и  проникнутьсЯ  ко  всему
равнодушием.
     1  Њногие  подали  мысль  обмануть  их,  ибо  обнаружили   страх   быть
обманутыми, и, подозреваЯ другого,  предоставили ему право на плутни (лат.).
-- ‘енека.
     џ  думаю,  что  мне  было бы куда  приЯтнее жить на иждивении кого-либо
другого,  если  бы  это  не налагало  на  менЯ обЯзательств и  Ярма  рабства
‚прочем, рассматриваЯ этот вопрос  основательнее и  учитываЯ мои склонности,
выпавший  на  мою  долю  жребий, а  также огорчениЯ,  доставлЯемые мне моими
делами,   слугами   и  домашними,  Я,  право,  не  знаю,  что  унизительнее,
мучительнее и несноснее, -- все это вместе взЯтое или подневольное положение
при человеке, который был бы выше  менЯ по рождению и располагал бы мной, не
слишком насилуЯ мою волю. Servitus  oboedientia est fracti animi et abiecti,
arbitrio  carentis  suo1.  Љартес   поступил   гораздо   решительнее:  чтобы
избавитьсЯ от пакостных  хозЯйственных мелочей  и хлопот, он избрал длЯ себЯ
убежищем бедность.  Ќа это  Я никогда бы  не пошел  (Я ненавижу бедность  не
меньше, чем физическое страдание), но изменить мой  нынешний образ  жизни на
более скромный и менее занЯтой -- этого Я страстно желаю.
     ЏребываЯ в отъезде, Я сбрасываю с себЯ всЯ мысли о моем доме; и случись
в мое отсутствие рухнуть одной из моих башен, Я бы это переживал не в пример
меньше, чем, находЯсь у себЯ, падение какой-нибудь  черепицы.  ‚не  дома моЯ
душа  быстро  и  легко  распрЯмлЯетсЯ,  но  когда  Я  дома,  она  у  менЯ  в
беспрерывной   тревоге,   как   у   какого-нибудь   крестьЯнина-виноградарЯ.
ЏерекосившийсЯ у моей лошади повод или плохо закрепленный стременной ремень,
кончик  которого  бьет менЯ по ноге,  на  целый  день портЯт мне настроение.
Џеред лицом неприЯтностей Я умею укреплЯть мою душу, но с глазами это у менЯ
не выходит.

     Sensus, о superi, sensus2.

     Љогда  Я  у себЯ дома, Я отвечаю  за все,  что у менЯ  не ладитсЯ. ‹ишь
немногие землевладельцы (говорю о людЯх средней руки вроде менЯ;  и если эти
немногие действительно существуют, они гораздо  счастливее  остальных) могуг
позволить  себе  отдых хотЯ  бы на  одну-единственную секунду,  чтобы их  не
обременЯла добраЯ  долЯ лежащего на  них груза обЯзанностей. ќто в некоторой
мере  уменьшает мое радушие (если мне иногда  и  случаетсЯ удержать  у  себЯ
кого-нибудь несколько дольше,  то, в отличие от назойливо любезных хозЯев, Я
бываю  этим  обЯзан  скорее  моему  столу,  нежели  обходительности),  лишаЯ
одновременно  и большей части  того удовольствиЯ, которое  Я  должен был  бы
испытывать в их  кругу. ‘амое глупое положение, в какое может поставить себЯ
дворЯнин  в  своем доме,  --  это когда  он  Явно дает понЯть, что  нарушает
установленный у него порЯдок, когда он шепчет  на ухо одному из слуг, грозит
глазами другому; все должно  идти плавно и неприметно, так,  чтобы казалось,
будто все  обстоит,  как  всегда. € Я нахожу отвратительным, когда  к гостЯм
пристают с разговорами о  приеме, который им оказывают, независимо  от того,
извинЯютсЯ ли при этом или же хвалЯтсЯ. џ люблю порЯдок и чистоту

     et cantharus et lanx
     Ostendunt mihi me3, --

     больше  чрезмерного  изобилиЯ;  а  у  себЯ  Я  забочусь  лишь  о  самом
необходимом,  пренебрегаЯ   пышностью.  …сли  вам   приходитсЯ  видеть,  как
чей-нибудь  слуга мечетсЯ взад и  вперед или как кто-нибудь  из них вывернет
блюдо,  это  вызывает  у   вас  улыбка;  и  вы  мирно  дремлете,   пока  ваш
гостеприимный хозЯин совещаетсЯ со  своим  дворецким  относительно угощениЯ,
которым он вас попотчует на следующий день.
     џ говорю лишь о моих вкусах; вместе с  тем Я очень хорошо знаю, сколько
развлечений и удовольствий  доставлЯет  иным натурам  мирное, преуспеваюшее,
отлично  налаженное  хозЯйство;  Я  вовсе  не  хочу объЯснЯть мои промахи  и
неприЯтности в деЯтельности этого рода существом  самого дела, как не хочу и
спорить с Џлатоном, полагающим, что самое счастливое занЯтие человека -- это
праведно делать свои дела.
     1  ђабство -- это покорность души слабой и низменной, не  умеюшей собой
управлЯть (лат.). -- –ицерон.
     2 —увства, о всевышние боги, чувства (лат.). -- €сточник неизвестен.
     3  € чаша и  кубок  мне показывают  менЯ  (лат.).  --  €змененный  стих
ѓорациЯ.

     Љогда  Я путешествую,  мне остаетсЯ  думать лишь  о себе и  о  том, как
употребить мои деньги; а  это легко устраиваетсЯ по вашему усмотрению. —тобы
накапливать деньги, нужны самые разнообразные качества, а в этом Я ничего не
смыслю. Ќо втом,  чтобы их тратить, -- в этом Я кое-что смыслю, как смыслю и
в том, чтобы  тратить их  с  толком, а  это, поистине, и  есть важнейшее  их
назначение.  ‚прочем,  Я вкладываю в это  занЯтие  слишком много  тщеславиЯ,
из-за чего мои расходы очень неровны и несообразны и выходЯт, сверх того, за
пределы  разумного, как в ту, так и  в другую сторону.  …сли они придают мне
блеску и служат длЯ достижениЯ моих  целей, Я,  не задумываЯсь, иду на любые
траты -- и, так же не задумываЯсь, сокращаю себЯ, если они мне не светЯт, не
улыбаютсЯ.
     “хищрениЯ  ли  человеческого ума или сама природа заставлЯют нас жить с
оглЯдкою на  других,  но это приносит  нам  больше зла, чем добра. Њы лишаем
себЯ известных удобств,  лишь бы не провинитьсЯ перед общественным мне-нием.
Ќас  не  столько заботит, какова наша  настоЯщаЯ сущность,  что мы  такое  в
действительности, сколько то, какова эта сущность в  глазах окружающих. „аже
собственнаЯ одаренность и  мудрость кажутсЯ нам бесплодными, если  ощущаютсЯ
только  нами  самими,  не  проЯвлЯЯсь  перед  другими  и  не  заслуживаЯ  их
одобрениЯ. …сть люди, чьи подземельЯ истекают целыми реками  золота, и никто
об этом  не знает;  есть  и  такие, которые превращают все свое достоЯние  в
блестки  и  побрЯкушки;  таким  образом,  у  последних  лиар  представлЯетсЯ
ценностью в целый экю, тогда  как  у первых -- наоборот, ибо свет определЯет
издержки и состоЯние, исходЯ  из  того, что именно выставлЯетсЯ ему напоказ.
Ћт  всЯкой  возни с  богатством  отдает алчностью;  ею отдает  даже  от  его
расточениЯ, от чрезмерно упорЯдоченной и  нарочитой щедрости;  оно  не стоит
такого  вниманиЯ и столь  докучной озабоченности. Љто хочет расходовать свои
средства разумно,  тот  постоЯнно  должен себЯ  останавливать  и  урезывать.
Ѓережливость и расточительность  сами  по  себе  -- ни  благо, ни  зло;  они
приобретают окраску либо  того, либо другого  в  зависимости от  применениЯ,
которое им дает наша волЯ.
     „ругаЯ  причина, толкающаЯ менЯ к путешествиЯм, -- отвращение к царЯщим
в нашей стране  безобразным нравам. џ легко бы смирилсЯ с их порчей, если бы
они наносили ущерб только общественным интересам,

     peioraque saecula ferri
     Temporibus, quorum sceleri non invenit ipsa
     Nomen et a nullo posuit natura metallo1, --

     но так как они затрагивают и  мои интересы, смиритьсЯ с ними Я не могу.
“ж очень они  менЯ угнетают.  ‚следствие  необузданности длЯщихсЯ уже долгие
годы  гражданских  войн  мы  мало-помалу  скатились в  наших краЯх  к  такой
извращенной форме государственной власти.

     Quippe ubi fas versum atque nefas2, --

     что, поистине, просто чудо, что она смогла удержатьсЯ.

     Armati terram exercent, semperque recentes
     Convectare iuvat praedas et vivere rapto3.
     1  ‚ремена хуже  железного века,  и  их  преступлению  сама природа  не
находит  названиЯ,  и она не  создала  металла,  которым  можно  было  бы их
обозначить (лат.). -- ћвенал.
     2 ѓде понЯтиЯ о дозволенном и запретном извращены (лат.). -- ‚ергилий.
     3 Ћни обрабатывают землю вооруженные и все времЯ жаждут  новой добычи и
жаждут жить награбленным (лат.). -- ‚ергилий.

     Љороче  говорЯ, Я вижу на нашем  примере, что  человеческие  сообщества
складываютсЯ и держатсЯ, чего  бы это ни  стоило. Људа  бы людей ни загнать,
они, теснЯсь  и  толкаЯсь, в конце концов как-то устраиваютсЯ и размещаютсЯ,
подобно  тому, как  разрозненные  предметы,  сунутые  кое-как,  без  всЯкого
порЯдка, в карман,  сами собой находЯт способ соединитьсЯ и  уложитьсЯ  друг
возле  друга,  и притом иногда  лучше,  чем  если бы их  уложили  туда  даже
наиболее  искусные  руки.  –арь  ”илипп собрал  однажды  толпу самых  дурных
неисправимых людей, каких только смог разыскать, и поселил их в  построенном
длЯ них городе, которому  присвоил соответствующее название.  Џолагаю, что и
они  из  самих  своих  пороков  создали  политическое  объединение,  а также
целесообразно устроенное и справедливое общество.
     Џредо  мной  не  какое-нибудь  единичное  злодеЯние, не три и не сотнЯ,
предо мной повсеместно распространенные, находЯщие всеобщее одобрение нравы,
настолько чудовищные по своей бесчеловечности и в  особенности бесчестности,
-- а длЯ  менЯ это наихудший из всех пороков, --  что Я не могу думать о них
без содроганиЯ, и все же Я любуюсь ими, пожалуй, не меньше, чем ненавижу их.
ќти  из  рЯда  вон  выходЯщие  злодеЯниЯ  в такой же мере  отмечены  печатью
душевной мощи  и непреклонности, как и печатью развращенности и заблуждений.
Ќужда  обтесывает людей  и сгонЯет их вместе. ќта  случайно собравшаЯсЯ орда
сплачиваетсЯ в  дальнейшем законами; ведь бывали среди подобных  орд и такие
свирепые, что никакое человеческое воображение не в силах измыслить что-либо
похожее, и тем не менее  иным из них  удавалось  обеспечить себе  здоровое и
длительное существование, так что потЯгатьсЯ с  ними было бы впору разве что
государствам, которые были бы созданы гением Џлатона и ЂристотелЯ.
     €,  конечно, все описаниЯ придуманных из головы государств -- не  более
чем  смехотворнаЯ  блажь,   непригоднаЯ  длЯ  практического   осуществлениЯ.
Ћжесточенные и бесконечные споры о наилучшей  форме общественного устройства
и  о началах, способных нас  спаЯть  воедино,  ЯвлЯютсЯ  спорами,  полезными
только в качестве  упражнениЯ  нашей мысли; они  служат тому же,  чем служат
многие темы, используемые  в различных  науках; приобретаЯ существенность  и
значительность в  пылу  диспута, они  вне его лишаютсЯ  всЯкой  жизненности.
’акое идеальное  государство  можно было бы основать в  Ќовом ‘вете, но мы и
там имели бы дело с людьми,  уже свЯзанными и сформированными теми или иными
обычаЯми;  ведь  мы не  творим людей, как Џирра или как  Љадм. €  если бы мы
добились каким-либо способом права исправлЯть и  перевоспитывать этих людей,
все равно мы  не могли бы  вывернуть  их  наизнанку так, чтобы не  разрушить
всего. ‘олона как-то спросили, наилучшие ли законы он установил длЯ  афинЯн.
"„а, -- сказал он  в ответ,  -- наилучшие из тех, каким они  согласились  бы
подчинЯтьсЯ".
     ‚аррон приводит  в свое извинение следующее: если бы он  первым писал о
религии, он высказал бы о ней все, что думает; но раз она принЯта всеми и ей
присущи определенные  формы, он будет говорить о ней скорее согласно обычаю,
чем следуЯ своим естественным побуждениЯм.
     Ќе  только  предположительно,  но  и  на  деле  лучшее  государственное
устройство  длЯ  любого народа  -- это то, которое сохранило его  как целое.
Ћсобенности и основные достоинства этого государственного устройства зависЯт
от породивших его обычаев. Њы всегда с  большой  охотой сетуем на условиЯ, в
которых живем. € все же Я держусь того мнениЯ, что жаждать власти немногих в
государстве, где правит народ, или стремитьсЯ в монархическом  государстве к
иному виду правлениЯ -- это преступление и безумие.
     “клад своей страны обЯзан ты любить:

     —ти королЯ, когда он у кормила,
     ђеспублику, когда в народе сила,
     ђаз выпало тебе под ними жить1.

     ќто сказано нашим  славным господином  Џибраком, которого мы только что
потерЯли, человеком высокого духа,  здравых воззрений,  безупречного  образа
жизни. ќта утрата, как и одновременно постигшаЯ нас утрата господина де ”уа,
весьма чувствительны  длЯ  нашей  короны.  Ќе знаю,  можно ли найти в  целой
”ранции еще такую же пару, способную заменить в Љоролевском ‘овете двух этих
гасконцев,  наделенных  столь многочисленными  талантами  и столь  преданных
трону.  ќто были  разные,  но  одинаково  высокие  души,  и длЯ  нашего века
особенно редкие и прекрасные, скроенные каждаЯ на свой лад. Ќо кто же дал их
нашему   времени,   их,   столь   чуждых   нашей   испорченности   и   столь
неприспособленных к нашим бурЯм?
     Ќичто  не  порождает  в государстве  такой  неразберихи,  как  вводимые
новшества;  всЯкие  перемены  выгодны  лишь   бесправию  и  тирании.   Љогда
какаЯ-нибудь часть займет неподобающее ей место,  это дело легко поправимое;
можно принимать меры и к тому, чтобы повреждениЯ или порча, естественные длЯ
любой  вещи, не увели нас слишком далеко  от наших начал и основ. Ќо братьсЯ
за переплавку такой громады  и  менЯть фундамент такого огромного  зданиЯ --
значит уподоблЯтьсЯ тем, кто,  чтобы подчистить, начисто стирает написанное,
кто  хочет устранить отдельные недостатки,  перевернув  все на  свете  вверх
тормашками,  кто исцелЯет болезни посредством смерти, non tarn commutandarum
quam evertendarum rerum cupidi2. Њир  сам себЯ не умеет