ина  гипотезы: если бы  отнЯть  все
suppositiones (субъект, объект, времЯ, пространство, причинность), лежащие в
основе всех изъЯснений опыта, то во всех этих изъЯснениЯх  не осталось бы ни
одного  истинного  слова.  ќто означает,  что  опыт - чистое Явление,  а  не
познание вещей в себе.

     €так,  если мы  найдем  в  нашем  поведении что-либо, чем мы  внутренне
весьма  довольны,  но  чего  мы  не умеем  согласовать  с  опытом, так  как,
руководствуЯсь последним, мы  должны  бы были поступить как раз наоборот, то
это не должно  смущать нас - иначе мы припишем опыту  безусловный авторитет,
чего опыт не заслуживает.  €бо  все  поучение опыта  основываетсЯ  на чистом
предположении. ќто - тенденциЯ Љантовой этики.


     § 224
     Ќевинность,  в  сущности,  глупа.  €  это  потому,  что  цель  жизни (Я
пользуюсь  этим  выражением,  собственно, лишь фигурально  и мог бы  сказать
также - сущность  жизни  или мира) - та,  чтобы мы познали нашу  собственную
злую  волю, чтобы она стала длЯ нас объектом и  мы в силу этого обратились к
самой сокровенной  сути нашей. Ќаше тело -  это  волЯ,  уже ставшаЯ объектом
(первого класса), и дела, совершаемые нами ради него, показыва-

        177

     ют  нам  зло  этой  воли.  ‚ состоЯнии  невинности,  при  котором  зло,
вследствие  недостатка   в   искушении,   остаетсЯ  невыполненным,   человек
представлЯет собою, следовательно,  как бы аппарат длЯ  жизни - а того,  длЯ
чего этот аппарат существует,  еще  нет  налицо.  ’акаЯ пустаЯ форма  жизни,
пустаЯ сцена, как и всЯкаЯ  так  называемаЯ  реальность  (мир) сама по себе,
ничтожна,  и  так  как  она  может  получить  значение  лишь чрез  поступки,
заблуждение, познание, чрез конвульсии воли, то характерною чертою ее служит
трезвость, глупость. ‡олотые века  невинности, сказочнаЯ страна с кисельными
берегами поэтому пресны  и глупы; да и не очень-то достойны уважениЯ. Џервый
преступник, первый  убийца,  Љаин, который  познал вину и  лишь чрез  нее, в
раскаЯнье, - добродетель и через то смысл жизни, - трагическаЯ фигура, более
значительнаЯ и почти более достойнаЯ уважениЯ, чем все невинные дурни.


     § 225
     „олжно ли созерцание жалкого положениЯ других делать нас надменными или
же  скромными? Ќа одного оно действует одним образом, на другого - другим; и
это-то и характерно длЯ каждого.


     § 226
     “мопостижимьм характером Я назвал  некий лежащий вне времени  акт воли,
развитием которого  ЯвлЯетсЯ жизнь во времени, или эмпирический характер;  в
практической сфере у всех у нас есть как тот, так и другой характер, ибо они
и составлЯют наше  бытие. •арактер  видоизменЯет нашу  жизнь больше,  чем мы
думаем, и  до известной  степени правда, что каждый  человек - кузнец своего
счастьЯ. •отЯ нам  и  кажетсЯ, что наш жребий  почти всецело дан  нам извне,
подобно тому как чужаЯ мелодиЯ проходит чрез наши уши, однако при взглЯде на
прошлую нашу жизнь мы видим уже, что она состоит сплошь из  вариаций на одну
и ту же тему (которою слу-

        178

     жит характер) и всюду слышитсЯ один  и тот же основной бас. ќто  каждый
может и  должен испытать на  себе.  Ќо существует  еще и определенный, Ясный
интеллектуальный  характер,  в  теоретической  сфере,  которым  обладает  не
всЯкий,  ибо  здесь  определеннаЯ индивидуальность - гений, она представлЯет
собою  оригинальное  мировоззрение,  которое   предполагает  уже  совершенно
незаурЯдную    индивидуальность,    образующую    сущность    гениЯ.    ќтот
интеллектуальный характер и служит тою темою, вариациЯми на которую ЯвлЯютсЯ
все творениЯ  одаренного им человека. ‚ одной написанной в ‚еймаре статье  Я
назвал это  тою хваткою, с помощью  которой гений создает все свои творениЯ,
как бы разнообразны они ни были. ќтот  интеллектуальный  характер определЯет
физиономию  гениальных людей, которую Я назвал бы теоретической физиономией,
и налагает на нее  отпечаток превосходства,  выражающийсЯ главным  образом в
глазах  и  во  лбу; у людей  заурЯдных  имеетсЯ лишь  слабое  подобие  такой
теоретической физиономии. Ќапротив, практическаЯ физиономиЯ, выражение воли,
практического  характера, собственно морального настроениЯ, имеетсЯ  у всех;
сказываетсЯ она главным образом в очертаниЯх рта.


     § 227
     …сли бы мне пришлось писать о скромности, Я сказал бы: Я слишком хорошо
знаю высокочтимую публику, писать длЯ которой Я  имею честь, чтобы Я решилсЯ
гласно  высказать свое мнение о добродетели скромности. ’акже соглашаюсь Я с
тем,  что моЯ  особа слишком  длЯ этого скромна и что  Я должен  с возможным
тщанием  упражнЯтьсЯ в  сей  добродетели.  ‘  одним  только Я  не  соглашусь
никогда,  именно  -  что  Я  от  кого-либо  требовал  скромности,  и  всЯкое
утверждение такого требованиЯ с моей стороны отвергаю как клевету.

        179

     Ќичтожество  большинства  людей  принуждает  немногих  гениальных   или
заслуженных людей  вести  себЯ  так,  как будто  они  сами  игнорируют  свое
значение  и,  следовательно, незначительность  других,  ибо  лишь  при  этом
условии  толпа  согласитсЯ  терпеть  их заслуги.  €з  этой нужды  и  сделали
добродетель, называемую  скромностью. ‘кромность, в  сущности,  - лицемерие,
которое извинительно только потому, что им хотЯт пощадить чужое ничтожество.


     § 228
     ‚ отношении человеческого  горЯ бывает два  противоположных  настроениЯ
нашего духа.

     ‚ одном человеческое горе дано нам непосредственно, в нашей собственной
личности, в нашей собственной  воле,  котораЯ страстно хочет и всюду  терпит
крушение, что именно  и есть страдание. ‘ледствием  этого бывает то, что она
хочет  все сильнее,  как это проЯвлЯетсЯ во всех аффектах  и страстЯх, и это
все более и более сильное хотение оканчиваетсЯ лишь там, где волЯ испытывает
обращение и  полное  отречение, т.е. где  наступает  искупление. Љто всецело
находитсЯ в описанном настроении, тот будет взирать  на чужое  благополучие,
встретившеесЯ ему, с завистью, на чужое страдание - без участиЯ.

     ‚  настроении, противоположном этому, человеческое горе дано  нам  лишь
как  познание,  т.е. косвенно.  ‘озерцание  чужого страданиЯ  преобладает  и
отвлекает наше внимание от собственного горЯ. ‚ личности других воспринимаем
мы  человеческое  страдание,  мы  полны  состраданиЯ,  и  результатом  этого
настроениЯ  ЯвлЯетсЯ  благоволение ко  всем, человеколюбие:  всЯкаЯ  зависть
исчезает, и  вместо этого нам доставлЯет радость  видеть, если кто-нибудь из
мучающихсЯ людей испытывает некоторое облегчение, некоторую радость.

     ’очно так же и  в отношении  к человеческой  дрЯнности  и испорченности
существует два противоположных настроениЯ.

     ‚  одном мы воспринимаем  испорченность  косвенно,  на  других.  Ћтсюда
возникают нерасположение, ненависть и презрение к человечеству.

     ‚ другом мы  воспринимаем испорченность непосредственно, на себе самих;
отсюда возникают смирение и даже сокрушение.

        180


     „лЯ оценки морального достоинства человека весьма важно,  какие из этих
четырех настроений попарно (именно,  одно из каждого отдела) господствуют  в
нем. ‚ очень выдающихсЯ  характерах  господствуют второе настроение  первого
отдела и второе настроение второго.


     § 229
     ЂбсолютнаЯ заповедь (категорический императив)  -  противоречие: всЯкаЯ
заповедь  условна.  Ѓезусловно необходимо долженствование, в смысле  законов
природы.

     Њоральный  же закон вполне условен. …сть такой мир и такое воззрение на
жизнь, при которых моральный  закон лишен всЯкой силы и значениЯ. ќтот мир и
есть,  в  сущности, реальный мир, в  котором мы живем  как  индивидуумы, ибо
всЯкое  отношение  к  моральности  есть  уже отрицание этого  мира и  нашего
индивидуума.  Ђ  такое воззрение -  это как раз и есть воззрение  по  закону
основаниЯ, в противоположность созерцанию идей.


     § 230
     •отЯ,   ввиду   вневременного   единства   умопостигаемого   характера,
эмпирический характер  не может менЯтьсЯ и всегда должен оставатьсЯ тем  же,
однако развиваетсЯ он лишь со временем и показывает самые различные стороны.
€бо  характер слагаетсЯ из  двух факторов: один  - это самаЯ волЯ  к  жизни,
слепое влечение, называемое силою темперамента; другой фактор - то обуздание
воли, которое  наступает,  когда  познала  мир, т.е. опЯть-таки самое  себЯ.
Џоэтому человек сначала может следовать своим желаниЯм, пока не познает, как
жизнь  ??? [1],  как  обманчивы  ее наслаждениЯ,  какие  в ней есть  ужасные
стороны:  так образуютсЯ  отшельники,  кающиесЯ  Њагдалины.  ‚прочем,  нужно
заметить, что  такой поворот возможен  лишь от полной  наслаждений  жизни  к
аскетической, добровольно отрекающейсЯ от наслаждений, но не


        181

     от  жизни, действительно  полной зла,  -  к  добродетельной. €бо  самый
прекрасный душою человек может  жадно и невинно пить сладость жизни, пока он
не знает ее с ее  ужасной  стороны; однако такой человек не может  совершить
злого дела, т.е. причинить другому страдание, чтобы себе доставить  радость,
так  как  пред глазами его тогда Явственно встанет то, что  он делает, и он,
несмотрЯ на юность и неопытность, увидит чужое страдание столь же Явственно,
как  и собственные  наслаждениЯ.  Џоэтому  всЯкое  злое дело служит  порукою
бесчисленного множества других, когда обстоЯтельства дадут к тому повод.

     1 с испорченной сердцевиной.


     § 231
     Љогда ‘веденборг в "Vera Christiana religio",  § 400, говорит, что хотЯ
эгоистический человек телесными очами смотрит на  других  тоже как на людей,
но очами  духовными он смотрит как на людей лишь на себЯ и на своих близких,
а на остальных, в сущности,  как на маски, - то это по внутреннейшему смыслу
своему  то же, что предписание Љанта:  "„олжно смотреть на других всегда как
на  самоцель,  но  не как  на средство". Ќо как различно выражена эта мысль:
насколько  жизненно,  превосходно, наглЯдно,  непосредственно,  законченно у
‘веденборга  (манеру  которого  писать и способ мыслить Я  вообще  не нахожу
приЯтными) и насколько  косвенно, абстрактно,  с помощью  выводного признака
высказано это у Љанта!


     § 232
     •ристианство говорит: "‚озлюби ближнего, как самого себЯ". џ же сказал:
познай  в  своем ближнем  поистине  и на деле самого  себЯ и  в далеком тебе
познай опЯть-таки то же.

        182


     § 233
     Ќигде  сущность плача  не  изображена правильнее,  чем в  той сцене,  в
которой  ѓомер заставлЯет ЋдиссеЯ  плакать, когда  он у царЯ феаков ЂлкиноЯ,
никем  не  узнанный,  слушает,  как  ???  повествует  в  песне  историю  его
собственной  жизни: ибо здесь  в высшей  степени  проступает  сострадание  к
самому себе.

     ‚ замке Capo di  Monte есть прекраснаЯ картина, изображающаЯ эту сцену,
кисти одного молодого венецианца, по имени Ђйес.


     § 234
     Љогда два противоположных и одинаково сильных мотива Ђ и ‚ действуют на
известного человека и длЯ  менЯ очень важно, чтобы он избрал Ђ, и  еще более
важно, чтобы  он и  впредь оставалсЯ верен своему выбору, так как,  в случае
непостоЯнства, он предаст  менЯ или  что-нибудь  подобное, - то Я  не должен
поступать  так, чтобы, например, препЯтствовать полному  воздействию на него
мотива  ‚  и  подставлЯть  ему всегда лишь Ђ:  тогда  Я  никогда  не  мог бы
рассчитывать на  его  решение; нет,  Я должен  в высшей  степени живо и Ясно
представить ему зараз  оба  мотива, так чтобы  они  подействовали на него со
всею  своей  силою;  выбор  тогда  определитсЯ  решением его сокровеннейшего
внутреннего существа и  останетсЯ  поэтому прочным  навеки;  говорЯ: "Я хочу
этого  - он уже сказал: "Я должен  это". €  вот Я уже познал его волю и могу
столь  же прочно обосновать  на ней  свои выводы, как  на силе природы:  как
очевидно, что огонь жжет, что вода орошает, так же очевидно, что он поступит
по  тому мотиву,  который оказалсЯ длЯ него сильнейшим. Џонимание,  познание
можно приобретать и вновь терЯть, его можно изменЯть, улучшать, ухудшать; но
волю нельзЯ изменить;  поэтому "Я  понимаю",  "Я познаю", "Я постигаю" - все
это  изменчиво  и  ненадежно,  -  "Я  хочу",  сказанное  согласно  правильно
познанному мотиву, прочно, как сама природа.

     Ќо  в  "правильном познании"  и  кроетсЯ  трудность:  с  одной стороны,
познание  мотивов  может  у  этого   человека  изменитьсЯ,  исправитьсЯ  или
уклонитьсЯ на ложный  путь; с  другой -  положение его  может  подвергнутьсЯ
изменению.


        183


     § 235
     ‚ ‚атикане стоит бюст Ѓиаса с надписью:
     ??? [1].

     1 Ѓольшинство людей - люди дурные.


     ќто, по-видимому, было его изречением.


     § 236
     Ќужно обладать почти безграничною терпимостью и миролюбием, потому что,
если из каприза  не простим жалких или невыгодных черт какому-нибудь  одному
человеку, тЯготеющих на нем, то  мы  окажем  совершенно  незаслуженную честь
всем другим.  Ќо зато уж только крохи мы и можем предложить  человечеству, и
само  собою  понЯтно, какого рода дружбу  мы  вообще  питаем к человеческому
племени - дружбу, которую мы соглашаемсЯ вернуть почти всЯкому, что бы он ни
наделал.


     § 237
     Џодобно тому как самое  красивое человеческое тело содержит внутри себЯ
кал и зловонный запах, так и у  благороднейшего  характера имеютсЯ отдельные
злые черты, и величайший гений носит следы ограниченности и безумиЯ.


     § 238
     1)  Љто-то  заметил  мне однажды,  что  в каждом человеке кроетсЯ нечто
очень  доброе и  человеколюбивое и точно так же нечто  злое  и враждебное; и
смотрЯ  по  тому,  что в нем  пробуждено, проступает то или  другое  наружу.
‘овершенно верно.

     2) ‚ид чужого несчастиЯ возбуждает не только  у различных людей, но и у
одного и того же человека в одно времЯ безграничное сострадание, в другое же
-  известное  удовлетворение,  которое может возрасти  до  самого  жестокого
злорадства.


        184

     3) џ замечаю на самом себе, что в одно времЯ Я на все существа смотрю с
сердечным  сожалением, в  другое  же  - с величайшим равнодушием, порою  - с
ненавистью, даже со злорадством.

     ‚се это Ясно  показывает,  что у  нас имеетсЯ два различных, даже прЯмо
противоречащих  способа познаниЯ: один по principio  individuations, который
показывает нам все существа как совершенно чуждые нам, как решительное не-Я;
тогда мы не  можем ничего  чувствовать к  ним,  кроме  равнодушиЯ,  зависти,
ненависти, злорадства.

     „ругой  способ познаниЯ,  напротив,  Я  предложил бы  назвать познанием
согласно  принципу  Tat  twam-asi;  оно  показывает  нам  все  существа  как
тождественные с нашим Я; поэтому их вид возбуждает в нас сожаление и любовь.

     'Џервый способ познаниЯ разделЯет индивидуумы непреодолимыми границами;
второй уничтожает разграничение,  и они  сливаютсЯ вместе. Џервый заставлЯет
нас при виде всЯкого существа чувствовать: "это  - Я", другой: "это - не-Я".
Ќо  замечательно  то,  что  при виде  чужого  страданиЯ  мы  чувствуем  себЯ
тождественными с  другими, откуда и вытекает сострадание; напротив, при виде
чужого  счастиЯ  дело обстоит  не  совсем  так: последнее всегда  возбуждает
некоторую зависть; и даже где этого не бывает, как при счастии наших друзей,
наше участие все  же  слабо; так что его и сравнивать нельзЯ с участием к их
страданиЯм;  см. ђуссо. Ќе  оттого ли это  происходит, что мы считаем всЯкое
счастье призрачным? или оттого, что мы считаем его препЯтствием к достижению
истинного блага? [1]

     1  [ЏозднейшаЯ  приписка:] Ќет, а потому, что  вид всЯкого удовольствиЯ
или  обладаниЯ, которого мы лишены, возбуждает зависть, т.е.  желание самому
обладать или наслаждатьсЯ вместо другого.


     ‹ишь первый способ познаниЯ допускает доказательство с помощью  разума;
второй путь -  как бы врата мира и не имеет никакого подтверждениЯ вне себЯ:
разве - то очень отвлеченное и трудное, которое содержитсЯ в моем учении.

        185


     Џочему в одном человеке перевешивает один  способ познаниЯ, в другом же
- другой, хотЯ  ни в  ком не господствует вполне  исключительно один способ;
почему,  смотрЯ по тому, как возбуждена волЯ,  выступает то  тот, то другой:
все это - глубокие проблемы. ??? [1].

     1 €бо близки к ночи и близки ко дню пути.


     § 239
     ЃольшаЯ  изначальнаЯ   разница   между  эмпирическими   характерами   -
несомненный факт, -  это различие основываетсЯ, в конце концов, на отношении
воли к силе познаниЯ в индивидууме. Ђ это отношение, в конце концов, зависит
от силы воли у отца  и от силы познаниЯ у  матери. ‚стреча  же родителей, по
большей  части,  - случайность.  Ћтсюда, если бы различие между родителЯми и
сыном  не относилось,  в сущности,  лишь к Явлению и всЯкаЯ  случайность  не
была, в  основе  своей, необходимостью,  -  мир  по существу своему  был  бы
возмутительно несправедлив.


     § 240
     …сли бы волЯ  проЯвлЯлась только в одном каком-нибудь  поступке, то  он
был  бы  свободный. Ќо она проЯвлЯетсЯ во всем течении  жизни, т.е.  в  рЯде
поступков;  каждый отдельный  поступок  в  силу  этого определен  как  часть
целого,  и  не  может произойти  иначе.  Ќапротив,  рЯд  поступков  в  целом
свободен, так как он - именно проЯвление этой индивидуализированной воли.


     § 241
     “ древних дружба была одною из  основных  глав морали.  Ќо дружба - это
ограниченность и  односторонность: ограничение одним индивидуумом  того, что
должно   бы   быть   обращено  на  все   человечество,  воспризнаниЯ  своего
собственного существа;  в  лучшем  случае дружба  - компромисс  между  таким
воспризнанием и эгоизмом.


        186


     § 242

     …сли человек не  совершает  злого  поступка, к которому чувствует  себЯ
склонным, то причиною этого бывает или 1)  страх наказаниЯ или мести; или 2)
суеверие, т.е. страх наказаниЯ в будущей жизни; или 3)  сострадание (которое
включает  всЯкую человеческую  любовь);  или  4)  чувство чести,  т.е. страх
позора; или 5) честность, т.е. объективное стремление к верности  и доверию,
с решимостью свЯто придерживатьсЯ их,  так как они  ЯвлЯютсЯ основою всЯкого
свободного общениЯ между людьми и поэтому часто и нам служат на благо. € эта
мысль, хотЯ и не  как  мысль,  но лишь как чувство, оказывает свое  действие
часто; именно она заставлЯет многих  честных людей, когда им  представлЯетсЯ
большаЯ,  но  честнаЯ  выгода,  отказыватьсЯ  от  нее  с  презрением,  гордо
восклицаЯ:  "џ - честный человек!" €бо  чего  ради, помимо  этого,  стал  бы
беднЯк,  которого делает бедным именно существование богатого, чувствовать к
чужой  собственности,  ставшей достоЯнием богача благодарЯ  случаю  или  еще
худшим силам, столь искреннее уважение, что он не касаетсЯ ее даже в нужде и
даже при надежде на безнаказанность? ЉакаЯ инаЯ мысль может лежать  в основе
этой честности?  Ќо  он  решил не выделЯть  себЯ из  великой общины  честных
людей,  которые владеют землею и законы которой  признаны всюду: а он знает,
что один только нечестный  поступок навсегда изгонит  его из  этой общины  и
подвергнет проскрипции. Ќа плодородное  поле  нужно и  потратитьсЯ, принести
ему жертвы.

     Џри хорошем поступке, т.е. при таком, в котором собственнаЯ выгода Явно
приноситсЯ  в  жертву чужой,  мотивом  бывает или  1) своекорыстие,  которое
скрываетсЯ  под этим хорошим поступком; или 2) суеверие,  т.е. своекорыстие,
обращенное на награду  в будущей жизни; или  3)  сострадание;  или 4)  щедро
дающаЯ  рука, т.е. приверженность  к максиме, что в нужде мы должны помогать
друг другу, и  желание строго соблюдать ее, в предположении,  что когда-либо
она обратитсЯ на пользу и нам.

        187

     Љак  видно отсюда, длЯ  того, что Љант  называет хорошим поведением  на
основании долга и ради долга, совсем не остаетсЯ  места.  Љант сам  говорит,
что весьма  сомнительно, чтобы  известный  поступок  когда-либо  определЯлсЯ
только  долгом;  Я же скажу,  что наверное - нет, ибо это  пустые  слова, за
которыми не скрываетсЯ ничего, что действительно могло бы двигать человеком.
Ќа  самом деле  человеком, который  приводит в  оправдание эти слова, движет
одно из пЯти перечисленных влиЯний. ‘острадание  между ними, очевидно,  одно
только вполне чисто.


     § 243
     €сточником лжи всегда служит намерение распространить господство  своей
воли  на  другие  индивидуумы, отринуть  их  волю,  чтобы  тем удобнее  было
утверждать   свою;   следовательно,   ложь   как   таковаЯ   происходит   от
несправедливости,   зложелательства,   злости.   ‚от   почему   правдивость,
искренность,  простодушие, прЯмота  непосредственно признаютсЯ и ценЯтсЯ как
похвальные и благородные духовные свойства, так как мы предполагаем, что тот
человек,   который   обнаруживает   эти   качества,   не  замышлЯет   ничего
несправедливого, ничего злого и не нуждаетсЯ поэтому ни в каком притворстве.
Љто откровенен, тот не питает ничего дурного.


     § 244
     €звестный род мужества происходит от одного корнЯ с сердечною добротою,
именно оттого, что одаренный им человек почти так же Ясно сознает свое бытие
в других индивидуумах, как и  в себе  самом. Љаким  образом возникает отсюда
сердечнаЯ доброта, это Я показал уже не раз. ќто сознание порождает мужество
оттого, что человек меньше держитсЯ за свое индивидуальное бытие, так как он
почти  в  той  же  мере  живет  в  общем  бытии всех  существ и поэтому мало
заботитсЯ о своей жизни и обо всем, с нею свЯзанном. Ќо это далеко не всегда
бывает источником мужества, ибо  это Явление от различных причин. ’олько это
- самый благородный вид мужества, и он проЯвлЯетсЯ в том, что свЯзан здесь с
большою кротостью и терпением.

        188


     Њужчины такого рода неотразимы длЯ женщин.


     § 245
     „обрый и злой характеры возможны  лишь a potiori:  абсолютно не даны ни
тот  ни  другой. ђазличие между ними  создаетсЯ  пограничным  пунктом  между
областью, в которой безусловно поступаютсЯ своею  пользою ради  чужой, и той
областью, в которой этого  не бывает. …сли этот пограничный пункт  лежит как
раз посредине, то человек справедлив. Ќо у  большинства людей он лежит таким
образом,  что  лишь один  вершок чужого  блага  приходитсЯ  на десЯть  сажен
собственного.


     § 246
     ‚се  общие правила и предписаниЯ длЯ человека недостаточны потому,  что
они исходЯт из ложного предположениЯ о полной или почти полной  одинаковости
свойств   людей   -  положение,  даже  решительно  выставлЯемое   философией
ѓельвециЯ;   на  самом  же   деле  изначальное   различие   индивидуумов   в
интеллектуальном и моральном отношении неизмеримо.


     § 247
     ‚опрос  о действительности  морали  сводитсЯ к тому,  действительно  ли
существует обоснованный принцип, противоположный принципу эгоизма?

     ’ак  как эгоизм  ограничиваетсЯ  в  своих  заботах  благом  единичного,
собственного   индивидуума,  то   противоположный  принцип  должен  был   бы
распространЯть заботы на все чужие индивидуумы.

        189


     § 248
     Љорень  злого и доброго характера, насколько мы  можем проследить его в
своем познании, лежит в том, что постижение  внешнего  мира, и в особенности
живых существ,  у злого характера сопровождаетсЯ постоЯнным "это не-Я, не-Я,
не-Я!" - и тем в большей  степени, чем  более внешний мир подобен внутренней
сущности данного индивидуума.

     “ доброго характера (мы берем его, как и злой, достигшим высшей степени
выражениЯ),   наоборот,   постоЯнно   сопровождающим   генерал-басом   этого
постижениЯ внешнего  мира ЯвлЯетсЯ непрестанно чувствуемое  "это Я, Я, Я!" -
откуда и  вырастает благоволение и доброжелательство ко всем людЯм и в то же
времЯ   радостное,   умиротворенное   и   спокойное   настроение   духа,   в
противоположность настроению, сопровождающему характер злой.

     Ћднако все это -  лишь Явление, хотЯ  и  схваченное в самом корне. Ќо с
ним  свЯзана  самаЯ  труднаЯ  из  всех   проблем:  почему  при  тождестве  и
метафизическом единстве воли, как вещи в себе,  характеры  разнЯтсЯ  друг от
друга, как небо от земли? Ћткуда беретсЯ  коварнаЯ дьЯвольскаЯ злоба одного?
тем Ярче  выступающаЯ доброта другого?  почему одни  были ’иберий, Љалигула,
Љаракалла, „омициан, Ќерон? а другие - Ђнтонины, ’ит,  Ђдриан, Ќерва и т.д.?
ђавным образом, откуда  такое же различие между видами животных, а у  высших
животных пород и  между особЯми? злоба кошачьего рода,  наиболее развитаЯ  в
тигре? коварство обезьЯн?  доброта, верность, любовь собаки? слона?  и т.д.?
Ћчевидно, что принцип злобы в животном - тот же, что и в человеке.

     ’рудность  этой  проблемы мы можем несколько смЯгчить, заметив, что все
это  различие  сводитсЯ,  в  конце   концов,  лишь  к  степени,  а  основные
наклонности, основные влечениЯ находЯтсЯ все  налицо во всем живущем, лишь в
очень различной степени и в различном отношении  друг к  другу. Ћднако этого
недостаточно.

     Љак основание объЯснениЯ нам остаетсЯ лишь интеллект и его отношение  к
воле.  Ћднако   интеллект  вовсе   не  находитсЯ   в   какой-либо  прЯмой  и
непосредственной свЯзи с добротою характера. Џравда, мы  в самом  интеллекте
опЯть-таки  можем  различать  рассудок, как усмотрение  отношений по  закону
основаниЯ, - и свойственное ге-

        190

     нию,   независимое   от    этого   закона,   прозревающее    principium
individuationis, более непосредственное познание, которое постигает также  и
идеи, и вот именно это-то познание и имеет отношение  к морали. Ќо и на этом
различении основывающеесЯ объЯснение оставлЯет  желать многого.  "Џрекрасные
духом  редко бывают  прекрасны  душой",  как  верно заметил  †ан Џоль:  хотЯ
великие духом  никогда  также не низки душою. Ѓэкон ‚еруламский,  правда  не
столько прекрасный, сколько великий духом, был лишь плутом.

     џ объЯснил, что principium individuationis служат времЯ и пространство,
так как множественность однородного возможна  лишь в  них. Ќо многое в то же
времЯ и неоднородно, множественность и различность  не только количественны,
но и  качественны. Ћткуда последнее, особенно  в моральном отношении? Љак бы
мне не  впасть в ошибку,  противоположную ошибке  ‹ейбница при его identitas
indiscernibilium?

     ђазличие в интеллекте имеет свое ближайшее основание в головном мозге и
в  нервной  системе,  и  потому оно несколько более Ясно:  интеллект  и мозг
приспособлены к целЯм и потребностЯм животного, следовательно - к его  воле.
‹ишь у человека иногда, в  виде исключениЯ,  замечаетсЯ перевес  интеллекта,
который (перевес), если он значителен, порождает гений.

     ђазличие  же   в   нравственном  отношении,   по-видимому,  проистекает
непосредственно  из воли. €наче  оно  не  было бы  и вневременным,  так  как
интеллект и волЯ соединены  только в индивидууме. ‚олЯ вневременна, вечна, и
характер  прирожден, т.е.  возникает из этой  вечности; поэтому  его  нельзЯ
объЯснить ничем имманентным.

     Њожет быть, кто-либо после менЯ осветит и проЯснит эту бездну.


     § 249
     ’олько потому, что волЯ не подчинена  времени, раны совести неизлечимы,
и  они не сглаживаютсЯ  постепенно, подобно другим  страданиЯм; злодеЯние  и
через многие годы гнетет  совесть с  такою же точно силою, как  если бы  оно
было совершено только что.


        191


     § 250
     ’ак как  характер врожден, а поступки -  лишь его  обнаружениЯ,  причем
повод  к  крупным  злодеЯниЯм  встречаетсЯ  не  часто  и отпугивают  сильные
противоположные мотивы, и так как наш  образ мыслей обнаруживаетсЯ длЯ нас в
желаниЯх,  мыслЯх,  аффектах,  т.е. там, где  он  остаетсЯ  неизвестным  длЯ
других,  - то  можно  думать, что  у иного  человека -  до известной степени
прирожденнаЯ неспокойнаЯ совесть, хотЯ он и не совершил крупных злодеЯний.


     § 251
     Quod tibi fieri non vis, alteri ne feceris  принадлежит, по-видимому, к
таким положениЯм, которые слишком много доказывают или, вернее, требуют. €бо
и преступник мог бы сказать это судье.


     § 252
     ѓлупые, по большей части, злы, - и  по той же самой причине, по которой
злы также безобразные и уродливые люди.

     ’очно так же и свЯтость и гений находЯтсЯ в родстве между собою. Љак бы
ни прост был свЯтой, он будет, однако, иметь какую-нибудь гениальную  черту;
и  как бы  много ни было у  гениЯ недостатков в темпераменте и  в характере,
однако он выкажет известную  возвышенность помыслов, котораЯ и роднит его со
свЯтым.


     ѓлава VIII
     Љ “—…Ќ€ћ Ћ ЏђЂ‚… € ЏЋ‹€’€Љ…


     § 253
     ‚еликую  разницу между  внешним и  внутренним  законом (государством  и
–арством Ѓожьим) можно  усмотреть уже  из  того, что  государство заботитсЯ,
чтобы каждому  было оказано его право, смотрит на всЯкого индивидуума как на
пассивного и поэтому принимает в расчет поступки; напротив, моральный  закон
желает, чтобы каждый поступал справедливо, рассматривает всЯкого индивидуума
как  активного, принимает в  расчет волю, а  не поступки  [1]. Џопробуйте-ка
обратить  это  и  сказать:  государство  заботитсЯ,  чтобы  каждый  поступал
справедливо, а моральный закон - чтобы каждому было оказано его право.

     1 Ќапр., спорЯт должник и кредитор, причем должник отрекаетсЯ от своего
долга. Џри этом споре  присутствуют законовед и моралист.  Ћни  примут живое
участие в деле  и оба будут желать одного и того же исхода дела, хотЯ каждый
из  них ждет совершенно иного. ћрист говорит:  "џ хочу,  чтобы этот  человек
получил назад  свое".  Њоралист: "џ  хочу, чтобы  тот человек исполнил  свой
долг".


     Њораль имеет дело  исключительно с  волей:  задерживает ли какаЯ-нибудь
внешнЯЯ сила  ее действие или  нет - это безразлично:  внешний мир имеет длЯ
морали реальность лишь постольку, поскольку он может или не может определЯть
волю; но раз уже волЯ определена, т.е. раз уже имеетсЯ известное решение, то
внешний мир и его происшествиЯ становЯтсЯ ничтожными  - их совсем  нет. €бо,
если бы событиЯ мира  имели реальность,  т.е. значение сами по себе и иначе,
чем через волю, которую они обозначают, - какие жалобы поднЯлись бы тогда на
то, что эти событиЯ все лежат в царстве случаЯ  и заблуждениЯ! Ќо именно это
доказывает,  что дело не в том, что происходит,  а в  том, чего хочет  волЯ:
пусть же с происшествиЯми играют случай и заблуждение и тем самым показывают
человеку, что он - прах.


        193


     ѓосударство имеет дело исключительно с событием, с тем, что происходит:
лишь это длЯ него реально;  если  Я постоЯнно в мыслЯх ношу  убийство  и Яд,
государство мне этого не запрещает, покуда секира и колесо сковывают  волю и
не позволЯют ей перейти в действие.

     ќтика  спрашивает:  в  чем заключаетсЯ долг справедливости относительно
других людей? т.е. что должен Я делать?

     …стественное право спрашивать: чего Я не должен сносить от других? т.е.
что  должен  Я   терпеть?   Џри   этом  -  не  "длЯ  того,  чтобы  не   быть
несправедливым",  а "чтобы Я делал  не более  того, что должен делать каждый
длЯ  обеспечениЯ  своего существованиЯ, чтобы, следовательно, каждый одобрЯл
менЯ, чтобы ко мне прилагалась та же мерка, что и к другим, и Я не изгонЯлсЯ
из общего союза".

     Ќа оба вопроса можно дать один и тот же ответ, - совершенно так же, как
из противоположных направлений (т.е. противоположными  силами) можно описать
одну и ту же линию, и подобно тому, как из Z Я узнаю синус, а из синуса Z.

     €сторик,  как  было сказано,  -  пророк  наоборот; точно  так  же можно
сказать:   правовед   -   моралист   наоборот   (он   поучает   обЯзанностЯм
справедливости), или  же: политика - это этика  наоборот; однако не  следует
при  этом  понимать  этику  и  как  учение   обЯзанности  благожелательства,
великодушиЯ, любви и т.д. ѓосударство - это гордиев узел, который разрубили,
вместо того  чтобы  развЯзать его, Яйцо Љолумба, которое стоит  потому,  что
кончик  его надбит,  а  не потому, что найдена точка равновесиЯ, - как будто
дело  в  том,  чтобы  оно  стоЯло,  а  не  в том, чтобы  оно  балансировало.
ѓосударство  подобно тому, кто думает,  что он сделает погоду хорошею,  если
заставит барометр поднЯтьсЯ.


        194


     § 254
     •отЯ лжефилософы нашего  времени  и учат, что  государство имеет  целью
споспешествование нравственной  цели человека,  но верно  как раз  обратное.
–ель человека (параболическое  выражение) не в  том, чтобы поступать так или
иначе, - ибо все opera operata сами  по себе безразличны. –ель его - в  том,
чтобы  волЯ, которой каждый человек  представлЯет собою совершенный образчик
(или  даже  самую  эту волю), обратилась, длЯ чего необходимо, чтобы человек
(союз познаниЯ и волениЯ) познал эту волю, познал ужасную ее сторону, увидел
себЯ,  как в  зеркале,  в своих делах и  во  всей  их скверне.  ѓосударство,
заботЯщеесЯ только об общем благосостоЯнии, подавлЯет лишь  проЯвлениЯ  злой
воли, но вовсе не самую волю, что  было бы и  невозможно.  Ћтсюда происходит
то, что человек в высшей степени редко видит, как в зеркале, весь ужас своих
поступков. €ли же вы, действительно, верите в  то, что ђобеспьер, Ѓонапарте,
султан  Њароккский,  убийцы,  колесование которых вы видите, были одни  лишь
столь дурными среди прочих? ђазве вы  не видите, что многие делали бы то же,
что и они, если бы только могли?

     €ные преступники умирают на эшафоте спокойнее, чем многие не преступные
люди  на  руках у близких. Џреступник  познал  свою  волю и  обратил  ее. Ќе
преступный  человек  не мог обратить волю, ибо  никогда не мог  познать  ее.
ѓосударство ставит себе целью сказочную страну с  кисельными  берегами,  что
как раз противоположно истинной цели жизни - познанию воли во всем ее ужасе.


     § 255
     Ѓонапарте, в сущности  говорЯ, не хуже многих людей, чтобы не сказать -
большинства.   Ћн   -   самый  обыкновенный  эгоист,   домогающийсЯ   своего
благополучиЯ на счет других. —то отличает его - это лишь большаЯ сила, чтобы
удовлетворЯть   требованиЯм  воли,   более  значительный   рассудок,  разум,
мужество;  к  тому  же  случай  еще  предоставил  ему  и благоприЯтное  поле
действий. ЃлагодарЯ всему этому он достиг в своем эгоизме  того, чего тысЯчи
других  людей хотели бы,  но  не могли достигнуть во  эгоизме своем.  ‚сЯкий
захудалый плут,  который  с  помощью  мелких  гадостей  достигает  длЯ  себЯ
незначительной выгоды  во вред, хотЯ  бы  столь же незначительный, другим, -
такой же дурной человек, как и Ѓонапарте.

        195

     ‹юди,  мечтающие  о  возмездии после  смерти,  станут  требовать, чтобы
Ѓонапарте   невыразимыми   муками   искупил   все  бесчисленные   страданиЯ,
причиненные  им.  Ќо  он  не более заслуживает  наказаниЯ, чем все те  люди,
которые при той же воле не имеют той же силы. ЃлагодарЯ  тому, что Ѓонапарте
была дана  эта  редкаЯ сила, он проЯвил всю злобность  человеческой воли;  а
страданиЯ его эпохи, как неизбежнаЯ оборотнаЯ сторона этого, делают Явным то
горе, которое неразрывно свЯзано  со злою волею, чьим проЯвлением  и  служит
весь этот  мир в целом. Ќо именно  в том и цель мира, чтобы познать, с каким
несказанным горем свЯзана волЯ к жизни, ибо волЯ к жизни и горе в сущности -
одно и то же. ЏоЯвление Ѓонапарте, следовательно,  много  привносит  к  этой
цели. Ќе  в  том цель мира, чтобы  быть  пресно-скучною сказочною страною  с
молочными реками, - а в том, чтобы мир был трагедией, в котором волЯ к жизни
познала бы себЯ  и обратилась. Ѓонапарте представлЯет собою лишь грандиозное
зеркало человеческой воли к жизни.

     ђазличие  между  тем, кто  причинЯет страданиЯ, и тем, кто претерпевает
их,  существует  лишь в  Явлении.  €  тот и другой  -  единаЯ волЯ к  жизни,
тождественнаЯ  с  великими  страданиЯми,  через  познание которых  она может
обратитьсЯ и прийти к концу.


     § 256
     „ревность имела главное преимущество  пред новым временем, по-видимому,
в том, что в древности  (пользуЯсь выражением Ѓонапарте) les paroles шли aux
choses,  теперь  же - нет.  Њысль моЯ  такаЯ:  в старые времена общественнаЯ
жизнь, государство и религиЯ,  равно как и частнаЯ  жизнь, характеризовались
решительным утверждением воли к жизни; характером же нового времени ЯвлЯетсЯ
отрицание этой воли, так как последнее - характер христианства; но вот часть
этого  отрицаниЯ  выторгована  уже  открыто,  ибо оно  слишком  противоречит
характеру человечества;  отчасти же  втихомолку утверждаетсЯ то, что открыто
отрицаетсЯ: оттого повсюду в ходу половинчатость и неискренность; поэтому-то
новое времЯ и столь мизерно в сравнении с древностью.


        196


     § 257
     ‘мерть  ‘ократа  и  распЯтие  •риста  принадлежат к великим характерным
чертам человечества.


     § 258
     ѓлавнаЯ черта в национальном характере  итальЯнцев - это совершеннейшее
бесстыдство. Ћно заключаетсЯ в  том, что, с одной  стороны, не считаешь себЯ
слишком  плохим ни длЯ  чего,  т.е.  становишьсЯ претенциозным и  нахалом; с
другой стороны, ни длЯ  чего не считаешь себЯ слишком хорошим, т.е. впадаешь
в  низость.  Ќапротив,  у кого есть стыд,  тот длЯ некоторых вещей - слишком
застенчив, длЯ других - слишком горд.  “ итальЯнца нет ни того,  ни другого:
смотрЯ по обстоЯтельствам, он или труслив, или высокомерен.


     § 259
     ‚  других частЯх  света есть  обезьЯны, в  …вропе же  -  французы.  ќто
выходит на одно.


     § 260
     €стинный  характер   североамериканской   нации  -  это  пошлость,  она
проЯвлЯетсЯ в ней во всех формах, как пошлость моральнаЯ,  интеллектуальнаЯ,
эстетическаЯ  и общественнаЯ; и не только в частной жизни, но и в публичной:
она не расстаетсЯ с Янки, как бы он  себЯ ни вел. Ћн может сказать о ней  то
же, что –ицерон о науке:  nobiscum peregrinatur etc. €менно пошлость  делает
его  диаметрально  противоположным англичанину, который  неизменно стремитсЯ
быть аристократом во всем - в мо-

        197

     ральном, интеллектуальном, эстетическом  и  общественном отношениЯх;  и
поэтому  Янки  ему  наполовину ненавистен, наполовину смешон.  џнки  - истые
плебеи мира.  Џричина этого кроетсЯ отчасти в республиканском строе, отчасти
в  том,  что они ведут свое  происхождение  частью от  колонии преступников,
частью  от  тех лиц, которым многого  нужно было боЯтьсЯ в …вропе, отчасти в
климате.


     § 261
     Ќижнесаксонцы неуклюжи, не будучи неловкими; верхнесаксонцы неловки, не
будучи неуклюжими.


     § 262
     Ќемцам ставили в упрек, что  они подражают то французам, то англичанам;
но  это именно -  самое разумное  из  всего, что они  могли  бы  делать, ибо
собственными силами они ничего дельного на рынок не выносЯт.


     § 263
     Џрирода аристократичнее, чем все, что известно  нам на  земле:  ибо все
различие,  установлЯемое рангом или богатством в …вропе или кастами в €ндии,
ничтожно  в сравнении с тою  пропастью, какую  природа бесповоротно полагает
между людьми в моральном и интеллектуальном отношениЯх: и совершенно так же,
как в  других  аристократиЯх, так  и в  аристократии природы,  десЯть  тысЯч
плебеев приходЯтсЯ  на  одного  благородного и миллионы на  одного  кнЯзЯ, а
масса людей - это чернь, plebs, mob, rabble, la canaille.

     Ќо именно поэтому, кстати  говорЯ,  патриции и благородные  от природы,
как и патриции государств, тоже должны не смешиватьсЯ с чернью, а  держатьсЯ
тем более обособленно и недоступно, чем выше они стоЯт.

        198

     Ќа  эти  упомЯнутые, человеческими  учреждениЯми порожденные  сословные
различиЯ можно, до  известной степени, даже  смотреть как на  пародию или на
подделку  различий природных - поскольку именно внешние признаки первых, как
изъЯвление почтениЯ, с одной стороны, и  выражение превосходства - с другой,
в  сущности  подобают  и  могут  приниматьсЯ  всерьез  лишь по  отношению  к
природной аристократии [1], тогда как при  различиЯх,  установленных людьми,
внешние  знаки почтениЯ  изъЯвлЯютсЯ только  длЯ  виду,  так  что  природнаЯ
аристократиЯ относитсЯ к порожденной человеческими  учреждениЯми, как мишура
- к золоту или театральный король - к действительному.

     1 „а  и возникнуть-то эти  внешние знаки  должны  были лишь  вследствие
признаниЯ  природной аристократии, так  как  все  они,  по-видимому,  должны
выражать совершенно иное, чем простое превосходство в силе, и они, очевидно,
изобретены не длЯ признаниЯ силы.


     ‚прочем,  всЯкое  произвольно установленное  сословное  различие  между
людьми признаетсЯ  охотно, только природное различие - не признаетсЯ: всЯкий
готов признать другого знатнее или богаче себЯ и, сообразно с этим, почитать
его;  но никто  не хочет признавать несравненно большее различие, непреложно
установленное между людьми природою, и  всЯкий считает себЯ  равным  всЯкому
другому по уму, способности суждениЯ, проницательности; поэтому в обществе и
проигрывают  как  раз  наиболее  выдающиесЯ  люди;  оттого они  и  стараютсЯ
избегать общества.

     Џожалуй, было бы недурною темою длЯ художника изобразить контраст между
природной   и  созданной   людьми  аристократией   -  например,  представить
какого-нибудь  кнЯзЯ со  всеми знаками  его  превосходства и  с  физиономией
самого низшего ранга  - в разговоре  или в  ином сопоставлении  с выражающей
величайшее духовное превосходство физиономией человека, одетого в лохмотьЯ.

     Џрочное и радикальное улучшение человеческого общества,  а в силу этого
и состоЯниЯ человечества вообще было бы возможно лишь в том случае,  если бы
существующую условную табель о рангах  выправили согласно  природе, так  что
парии  природы  должны  б были  нести  самые  недостойные обЯзанности, судры
занимались бы механическими реме