буйвола, свиньЯ, так свинью,
овца, так овцу: хватай за курдюк и швырЯй туда же -- в большом хозЯйстве все
пригодитсЯ!
     Ћтец дЯди ‘андро,  старый  •абуг, считалсЯ  одним  из самых  зажиточных
людей села. “ него было около тысЯчи коз, десЯток коров, несколько буйволиц,
несколько верховых лошадей, четыре осла и пЯть мулов.
     —етверо сыновей, не считаЯ дЯдю ‘андро, и сам старик  держали в руках и
вели это хлопотное и нелегко собранное хозЯйство.
     Љак  это  бывает в  горах  во  времЯ  грозы;  кругом ливень,  а тут, на
взгорье, почему-то не задетом грозой, нет-нет да и выглЯнет солнце, -- так и
многие  чегемцы  надеЯлись,  что  и колхозное  поветрие,  дурь  грамотеев  в
чесучовых кителЯх, авось как-нибудь пронесет.
     ‚едь пронесло коммунию,  остались только воспоминаниЯ об  общих обедах,
похожих на ежедневные пиршества, да большие черные следы от костров во дворе
сельсовета, где готовили еду, да всЯкие  шутки по поводу этого короткого, но
веселого времени. ‚от и ждали чегемцы, гадали, переминались.
     Ќо по всему было  видно, что  власти на этот раз  шутить не собирались.
‘начала  в колхоз  вошли  самые бедные, потом  стали  откалыватьсЯ и крепкие
самостоЯтельные хозЯйства.
     •абугу тоже предлагали,  да он  все отшучивалсЯ,  отговаривалсЯ,  делал
вид, что у него  на этот  счет какие-то  особые сведениЯ,  свои вести,  свой
хабар, который вот-вот подтвердитсЯ, и тогда все пойдет по-другому. Ќо хабар
никак не подтверждалсЯ, и в конце  концов председатель пригрозил,  что лишит
его права голоса.
     --  ’ы  бы лучше  лишил  голоса  моего осла,  а  то  он у  менЯ слишком
голосистый,  --  ответил ему •абуг, не очень понимаЯ, что означает это право
голоса. Ћн решил, что председатель ему не даст говорить на сходках, да  ведь
на сходках каждый может говорить, лишь бы тебЯ крестьЯне слушать хотели.
     ‚сЯкие уполномоченные, которые приезжали из города и по давней традиции
останавливались  у  него  в доме,  это-то  и  придавало  ему смелости,  тоже
советовали входить в  колхоз, потому что податьсЯ,  говорили  они, все равно
будет некуда.
     Џредседатель  колхоза  особенно  нажимал   на  •абуга,  потому  что  он
пользовалсЯ у чегемцев  тем  ненавЯзанным и  потому  устойчивым авторитетом,
которым пользуютсЯ во всех областЯх жизни знатоки дела.
     ’ем более  в  таком  открытом деле,  как ведение хозЯйства, где  каждый
кукурузный початок быть похожим на  своего  хозЯина и каждый  бараний курдюк
шлепает по заднице барана с той силой тЯжести, которую  придает ему владелец
барана.
     € он, председатель, знал,  что  многие колеблющиесЯ перейдут на сторону
колхоза, если •абуг вступит в него.
     ‘лухи  о  том,  что некоторых  богатых крестьЯн  высылают в ‘ибирь, уже
дошли до —егема. ’аких было  в  Ђбхазии очень мало,  но все-таки были, и сам
•абуг  об  этом знал.  ‡нал и раздумывал, потому что многое  было  непонЯтно
старику.
     ’ак, было непонЯтно, где будет  колхоз держать скотину, если ее соберут
со всего села? Џочему не строЯт заранее больших коровников  и крытых загонов
длЯ овец и коз? ЉакаЯ сила заставит крестьЯн хорошо работать на  общем поле,
когда иной и на своей усадьбе работает кое-как?
     Ђ главное,  чего  не выразить  словом  и  чего  никогда не  поймут  эти
чесучовые писари, -- кто же захочет работать, а может, и жить на земле, если
осквернитсЯ сама ’айна любви  -- тысЯчелетнЯЯ, безотчетнаЯ, как тайна  пола?
’айна  любви крестьЯнина к своему полю, к  своей  Яблоне, к своей  корове, к
своему улью, к своему шелесту на своем кукурузном поле, к  своим виноградным
гроздьЯм,  раздавленным своими  ногами  в своей  давильне. €  пусть это вино
потом расхлещет  и расхлебает  ‘андро  со своими  прощелыгами,  да  ’айна-то
останетсЯ с ним, ее-то они никак не расхлещут и не расхлебают.
     €  если он  выручает  деньги за  свой скот или табак, так  тут дело  не
только в  деньгах,  которые тоже  нужны в хозЯйстве, а дело в  том, что и на
самих  этих деньгах,  чего никак не поймут все  эти  чесучовые грамотеи,  на
самих этих деньгах лежит сладкое  колдовство  ’айны, и,  может,  тем  они  и
хороши, что, щупаЯ их, всегда можно прикоснутьсЯ к ’айне.
     Ђ то,  что  в  колхозе обещают зажиточную жизнь,  так это вполне  может
быть, если  все же и  коровники вовремЯ  построить,  и  к  ферме  приставить
знающих людей, и землю вовремЯ обработать... € все же все  это будет не то и
даже как бы ни к чему, потому что случитсЯ осквернение  ’айны, точно так же,
как если  бы  по нарЯду бригадира тебе  было  определено, когда  ложитьсЯ со
своей женой и сколько с нею  спать, да  еще  он, бригадир, в особую  щелочку
присматривал  бы,  как  ты  там  усердствуешь,  как  они говорЯт,  на  благо
отечества (доверЯй,  но проверЯй), а потом выговаривал бы при  всех или, что
еще противней, благодарил бы тебЯ от имени  трудЯщихсЯ всех стран. € недаром
поговаривают, мол, подождите,  пока коз да коров обобщают, а там и жен ваших
обобщат,  будете спать,  говорЯт,  всем  селом  в  одной  казарме под  одним
стометровым одеЯлом.
     € хотЯ,  наверное, это сказка, но крестьЯне ее правильно понЯли, потому
что  не  в самой жене дело,  а дело  в живом  хозЯйстве,  которое любишь и с
которым, как с женой, свЯзан ’айной.
     €  подобно  тому, как никто  не  ложитсЯ  с  женой с заносчивой  мыслью
догнать и перегнать по  населению  другое  село, а то и  город, крестьЯнину,
который выходит в  поле, и  в  голову не приходит с кем-то там  состЯзатьсЯ,
словно это скачки, или стрельбище, или еще какие-нибудь праздничные игры.
     € тем  более никому в голову  не приходит, что  он, выворачиваЯ  плугом
землю,  помогает  каким-то  там китайцам  или  африканцам. „а  и  как  можно
помогать чужим, незнакомым  людЯм? Њожет,  они-то как раз против тебЯ что-то
задумали,  а ты  еще и  помогаешь  им. ‚едь  не  влезешь  к ним в голову, не
узнаешь, чего они там задумали против тебЯ?!
     Ђ  то,  что  в  некоторых  долинных  колхозах  молодежь  в  самом  деле
состЯзаетсЯ, чтобы получить  в награду патефончик или еще  что-нибудь в этом
роде, так это ни о чем не говорит.
     ЌастоЯщего  крестьЯнина  такие  ребЯческие награды  не  могут заставить
хорошо  работать, потому что нельзЯ ’айну превратить в €гру. €гра  свЯзана с
праздничным азартом  и проходит вместе с ним, а  ’айна свЯзана с  жизнью,  и
может, вместе с жизнью она покидает крестьЯнина, а то, может, он уносит ее с
собой  на тот свет, чтобы и там она его  тешила, если  вообще есть тот самый
свет.
     Љумхоз идет! Љумхоз!
     ‘реди новшеств новой власти одно нравилось старому  •абугу, это то, что
в селе —егем, как и во многих других горных селах, открыли школу. Џусть наши
дети  и  внуки, думал он, учат  грамоту, пусть  среди этих чесучовых кителей
будут наши  люди, которые,  может быть,  в  конце  концов откроют глаза этим
горлопанам и втолкуют им самую суть крестьЯнского дела.
     ‚едь что бы ни говорили крестьЯне  на сходках, все  же  самого главного
они не высказывали,  потому что этого и не передать словами,  потому  что об
этом ни с кем и не говорЯт, потому что своему это и так понЯтно, а чужому не
скажешь, потому что ’айна, она потому и ’айна, что свЯзана со стыдом.
     € хотЯ  понимал старый •абуг, что и  наши  ребЯта,  что сейчас учатсЯ в
школах, к  тому времени,  когда  они понадобЯтсЯ  на  чесучовых  должностЯх,
пожалуй, забудут о ’айне или сделают вид, что  ее не существует, может,  эти
самые чесучовые кители им выдадут в самый раз,  как только определитсЯ,  что
они окончательно оторвались от своих. € все-таки...
     €  все-таки  надеЯлсЯ  старый •абуг,  что хоть  один из  них не забудет
отцовской  печали, затаит ее  в самой глубине своей души, притворитсЯ ничего
не  помнЯщим,  и  ему, по этому случаю, даже раньше, чем остальным,  выдадут
чесучовый китель...
     €  может  быть,  он  прорветсЯ до  самых верхов  и  однажды окажетсЯ  в
кабинете самого Ѓольшеусого и тут-то выворотит ему всю правду,  одновременно
расстегиваЯ и скидываЯ  чесучовый китель.  €  тогда задумаетсЯ  Ѓольшеусый и
скажет:
     -- Џожалуй, набедокурили мы тут с этим делом...
     ‡наешь  что, надевай  этот китель и  занимайсЯ  своими  крестьЯнами  от
нашего  имени.  Џусть  они живут  как  хотЯт,  только  пусть  налоги  платЯт
исправно. Ђ Я займусь своими рабочими и не будем друг другу мешать...
     ’олько бы сказал такое Ѓольшеусый, уж мы бы длЯ него постарались, уж мы
бы его завалили нашим добром до самых усов. „а разве скажет?
     „а, высоко заносила мечта старого •абуга, но, очнувшись, он возвращалсЯ
к своей зубной боли: "—то делать? Љумхоз идет! Љумхоз!"
     ‚ одно летнее утро старый •абуг поймал у себЯ в стаде самого пушистого,
самого белого козленка, свЯзал ему ноги, взвалил на плечи и, заткнув за поЯс
топор, вышел со двора.
     Ћн договорилсЯ  с домашними, чтобы  они не смотрели ему вслед, но чтобы
все приходили к молельному дереву часа через два, когда все будет готово.
     Њолельное дерево,  гигантский  грецкий  орех,  росло в котловине ‘абида
рЯдом со скотопрогонной тропой.
     ‹етом, когда перегонЯли скот на альпийские пастбища, пастухи  приносили
дар божеству, то есть резали козла или барана, мЯсо варили и  ели,  а голову
вешали на железные  крючьЯ,  вбитые  в ствол.  …сли крючьЯ были  занЯты,  то
головы тоже  варили и  ели. Ѓыло  замечено, что  в последние годы, когда  из
долин  стали пригонЯть колхозный скот,  некоторые  пастухи, приносЯ  жертву,
съедали  жертвенные  головы,  даже если  крючьЯ  и  не  были  занЯты.  Ђвось
обойдетсЯ,  рассуждали  они, да  еще  неизвестно,  как  относитсЯ  божество,
охранЯющее четвероногих, к колхозному стаду.
     ќтому грецкому  ореху поклонЯлись с незапамЯтных времен. Ѓыл он огромен
и наполовину высохший от прожегшей его когда-то молнии. —асть веток высохла,
но часть  еще  зеленела и  продолжала плодоносить. ’олстаЯ винограднаЯ  лоза
обвивалась вокруг него и расплеталась у вершины  по всем веткам. ‚иноград на
высохших  ветках,  словно в  утешение  за  этот  удар молнии, бывал особенно
обильным и сладким.
     ‘твол грецкого ореха был дуплист  чуть  ли не до  самой  вершины  и при
сильном ударе издавал  вибрирующий звон, долго не  затихавший.  Ћн  звенел и
гудел, как гигантскаЯ струна, протЯнутаЯ от земли к небу.
     Љроме  крючьев из  ствола торчало  несколько наконечников  проржавевших
стрел  и лезвие  грубого  старинного топора,  всаженного на такой высоте, на
какой и всадник не мог  бы достать. Њожет быть,  из-за этого  лезвиЯ  жители
—егема считали, что в этих местах когда-то обитали великаны.
     ‚низу, в дупле,  хранилсЯ котел длЯ варки мЯса. €м пользовались те, что
приходили замолить божество, да  и  просто  пастухи, которых  ночь заставала
поблизости, потому что длЯ привала место было  удобное -- и вода поблизости,
и шатер уцелевших  веток  такой плотный,  что дождь  и в  непогоду почти  не
просачивалсЯ сквозь него.
     ‘тарик подошел к стволу, осторожно снЯл с себЯ  козленка, положил его к
подножию  дерева, пробормотал несколько дошедших до  него слов-заклинаний и,
вынув  из-за поЯса  топор,  по принЯтому  обычаю со всей силы всадил  его  в
упругий ствол.
     ‘транно-знакомый звук,  вибрируЯ  в  полом  теле  дерева,  добралсЯ  до
вершины  и растаЯл  в небе. ‘тарый •абуг, потрЯсенный догадкой, слушал, пока
звук совсем не  растаЯл в небе. ’огда  он одним сильным качком вытащил топор
из ствола и снова его всадил в дерево.
     -- Љум-хоззз...  -- прозвенел  ствол и,  как легкий,  смиренный  выдох,
замолк в бесконечном  небе.  ‘тарик  растерЯлсЯ. Ћн  ожидал  более сложного,
более загадочного ответа божества,  которое  надо было бы  еще  толковать  и
толковать, а это  было слишком Ясно и потому страшно. ‘тарик вытащил топор и
снова ударил по стволу.
     -- Љумм-хоззз, -- прозвенело дерево печально и внЯтно.
     -- € ты туда же?!  -- взревел старый  •абуг и, вытащив  топор, в Ярости
стал бить и бить по стволу обухом.
     -- Љум-хоз! Љум-хоз! Љум-хоз!  -- волнами прокатывалось по телу старого
дерева.
     ‘тарик остановилсЯ,  утер рукавом  пот  со лба, вонзил  топор  в ствол,
последний раз прислушалсЯ  к  безнадежному  звуку и  взЯлсЯ за  козленка. Ћн
перерезал  ему ножом глотку,  дал  стечь  крови  к  подножию  дерева,  потом
подвесил его за ножку к одному  из вбитых в ствол крючьев. Ћсвежевав  тушку,
он   снЯл  ее  с   крюка   и  воткнул  туда  головку  козленка  с  открытыми
перламутровыми   глазами,   с   рожками,   как   два   любопытных   росточка
приподнЯвшимисЯ над белым пушком лба.
     ‘тарик вытащил из дупла котел, вложил в него небогатое мЯсо козленка и,
спустившись  к  роднику, тщательно вымыл и котел и  мЯсо. Џотом  он набрал в
котел  воды  и  снова поднЯлсЯ  наверх,  подправил  камни  открытого  очага,
поставил на них котел, набрал сухих веток и разжег огонь.
     —аса через два всЯ  семьЯ старого •абуга сидела на расстеленных зеленых
ветках папоротника и  ела дымЯщеесЯ  мЯсо козленка,  разложенное на  этих же
ветках.
     Џритихший  дЯдЯ ‘андро сидел рЯдом с отцом,  как  недоблудивший блудный
сын,  загнанный  обстоЯтельствами  в  родной дом  и вынужденный  пребывать в
застольном смирении.
     Ќа  следующий  день старик пришел в  сельсовет и записалсЯ в колхоз. Ћн
сдал колхозу половину своего четвероногого имущества.
     Ћдин из его  сыновей, тот, что был приставлен к козам, привел все стадо
во двор сельсовета  и вместе  с комсомольскими  активистами пересчитал его и
отделил пЯтьсот голов.
     Љ  этому  времени в  сельсовете  собралось  множество  крестьЯн,  чтобы
посмотреть,  как сам  •абуг  будет  вступать  в колхоз. ‘тарик  вел  себЯ  с
достоинством и ничем не выказывал своего отношениЯ к происходЯщему.
     Љогда сын его,  тот, что с отрочества был приставлен к козам, подошел к
активистам,  что  вели  учет  сданному  скоту,  один  из  них  зажал  нос  и
отвернулсЯ,  потому что пастух  за многие годы  пастушества  насквозь пропах
козлом.
     --  ‘дал  бы всю скотину,  •абуг,  --  пошутил один из комсомольцев, --
глЯдишь, к следующему году с твоего сына выветрилсЯ бы козлиный дух.
     Њногие  посмеЯлись  этой  шутке,  а  старый  •абуг  подумал и  не спеша
ответил:
     -- Џридет времЯ, будете искать, где бы понюхать козла...
     Њногие посмеЯлись  его  ответу,  а иные  и  призадумались. Џредседателю
слова •абуга не понравились, но он промолчал.
     ѓоворЯт,  когда  сын  •абуга  выходил со  двора  со своим ополовиненным
стадом, люди  видели,  как  он  концом  башлыка  утирает  слезы.  ’ак вот  и
удалЯлсЯ,  утираЯ  слезы,  что  мне  кажетсЯ  плодом  фантазии  крестьЯнских
мифотворцев, как бы подготовлЯющих слушателЯ к тому, что случилось дальше.
     Љак  только сын  •абуга со своим облегченным  стадом  вышел  за ворота,
оставшиесЯ козы с блеЯньем ринулись  за ним. ЌесмотрЯ на стараниЯ активистов
удержать и загнать их назад, они  прорвали эту  оборону и стали перемахивать
через ворота,  а потом и ворота проломали.  Џо словам очевидцев,  козы не то
чтобы влились в стадо, а прЯмо-таки старались впрЯтатьсЯ  в него, втиснутьсЯ
в  самую  середину. ѓоворЯт, всЯ эта сцена произвела на собравшихсЯ крестьЯн
тЯжелое впечатление. Ћни решили, что скот не хочет идти в колхоз, потому что
предчувствует свою гибель.
     Ћсобенно все  это  не  понравилось  председателю. …му  показалось,  что
случившеесЯ  было  заранее   продумано   и  разыграно   старым  •абугом   по
договоренности с сыном, если не с самими козами.
     -- Ћтветишь за это, --  сказал он, кивнул  на ворота,  куда устремились
козы.
     --  ‘начала пусть он ответит,  -- промолвил •абуг, глЯдЯ,  как его козы
проламывают ворота сельсовета.
     -- Љто он? -- спросил председатель, насторожившись.
     -- Ћн, --  сказал •абуг и, продолжаЯ  следить за своими козами, показал
пальцем  в небо.  ‚се  понимали, что •абуг  имеет в виду  Ѓольшеусого,  хотЯ
доказать это было невозможно.
     ‘ыну •абуга пришлось снова загонЯть стадо во двор, снова  пересчитывать
и половинить  его, и, может быть, в  том была  высшаЯ справедливость -- дать
каждой  выделенной  козе  еще  один шанс  остатьсЯ  с  хозЯйской  половиной,
разумеетсЯ, за  счет  остальных собратьев. Ќа этот раз  сын •абуга осталсЯ с
той  половиной, которую отдавали  колхозу.  Љриками успокаиваЯ взволнованное
стадо, он стоЯл перед ним, пока один  из комсомольцев не отогнал половину на
порЯдочное расстоЯние.

        ___

     Џредседатель колхоза, звали  его  ’имур †ванба,  был  человек  из  того
всероссийского  типа Яростных недоучек,  которых  тогда обильно вытЯгивал из
толпы магнит времени.
     „о приезда  в  —егем  он работал  в  кенгурийской школе  преподавателем
ботаники, хотЯ по  темпераменту  больше подходил к зоологии. ’ем не менее он
успешно  выступал  на собраниЯх и  откровенно,  на глазах  у  живого завуча,
правда, до смешного похожего на дореволюционного интеллигента, метил на  его
место и был близок к цели.
     Ќо цели не достиг, потому что однажды на уроке он неожиданно съездил по
уху ученика,  спутавшего лавр  благородный с обыкновенной лавровишней,  что,
естественно, не  понравилось  отцу этого мальчика, командиру  погранзаставы.
Џоследнее обстоЯтельство не давало  возможности пренебречь ухом мальчика как
классово  чуждым,  и  над темпераментным  ботаником стали сгущатьсЯ районные
тучи.
     „иректор школы, воспользовавшись  этим обстоЯтельством,  с  молчаливого
согласиЯ гороно сплавил  его в  —егем как человека, близко знающего природу.
Џартийный актив Љенгурска, считаЯ свой городок значительным очагом культуры,
неохотно  его  покидал, тем  более  ради  глухой,  как  они  считали, горной
деревушки —егем. ’ак ’имур †ванба оказалсЯ председателем чегемского колхоза.
     ‘начала чегемцы отнеслись к нему благодушно, но потом оказалось, что он
если  и  знает природу,  то  не  ту, котораЯ окружала чегемцев.  Ђ  главное,
выЯснилось, что он страдает высотобоЯзнью. Ђ выЯснилось это  тогда, когда он
почему-то  захотел спуститьсЯ на мельницу и вдруг остановилсЯ как вкопанный,
когда тропа  запетлЯла  по  обрывистому спуску, в  глубине  которого  стоЯла
мельница. Ћн так испугалсЯ,  что  уже  не  мог и наверх  поднЯтьсЯ, так  что
могучему мельнику ѓераго пришлось поднЯтьсЯ к нему, взвалить к себе на плечи
и донести до такого места, где уже не видно было меловых осыпей обрыва.
     ѓоворЯт, первым его увидел на тропе  •абуг, спускавшийсЯ на мельницу со
своим  мулом, навьюченным мешками с кукурузой. ‚ то времЯ председатель сидел
на тропе, вцепившись руками в кизиловый куст.
     -- ’ы чего здесь делаешь? -- спросил удивленный •абуг.
     -- „а так, осматриваюсь, -- сказал председатель, продолжаЯ изо всех сил
сжимать кизиловый куст.  Џо словам •абуга, ему сразу же не  понравилась поза
председателЯ  и  то,  что  он  держалсЯ  за  кизиловый  куст,  как  за  узду
норовистого конЯ.
     Ќо он, больше ни  слова не сказав,  прошел вниз на мельницу. —аса через
четыре, возвращаЯсь с мельницы с уже  смолотой кукурузой, он очень удивилсЯ,
увидев, что председатель  продолжает укрощать свой кизиловый куст. ’ут •абуг
понЯл, что председатель сильно струхнул.
     -- ’ак и будем сидеть? -- спросил он, останавливаЯ рЯдом с  ним  своего
мула.
     -- Џроходи, -- едва прошептал  председатель, бледный, как меловые осыпи
обрыва, с которых он не сводил глаз.
     -- „ержись за хвост моего мула, он тебЯ вынесет, -- предложил •абуг, но
тот в  ответ только замотал головой, как бы отказываЯсь принимать  помощь от
единоличника.
     -- Ќу, так сиди, -- сказал •абуг и погнал вверх своего мула.
     -- Ђ председатель-то порченый, -- объЯвил он, въехав в село и рассказав
о случившемсЯ. ’е, что были поблизости, побросали свои дела и пошли смотреть
на председателЯ. Ћн все еще там  сидел и ни  на какие уговоры не поддавалсЯ,
пока  снизу  не поднЯлсЯ могучий ѓераго и, взЯв его  в  охапку, не вынес  на
безопасное место.
     “знав  о тайной болезни председателЯ, чегемцы не на шутку обиделись, но
не столько  на него, сколько на кенгурийский райком. Ћни решили, что  райком
прислал им председателЯ, забракованного в других местах.
     --  €  мы  не  хотим,  -- сказали они председателю сельсовета и  велели
передать свое мнение в райком.
     Њахты, так звали председателЯ  сельсовета,  знаЯ  таинственные  оттенки
упрЯмства чегемцев, ибо сам был чегемцем, понЯл, что надо ехать. Љстати, все
это   делалось  втайне  от  ’имура   †ванба,   потому  что  чегемцы  считали
недопустимым  нарушением  законов гостеприимства так  прЯмо  в глаза  ему  и
сказать, что они его не хотЯт.
     Њахты вынужден был поехать в райком и, в смЯгченной, правда, форме, все
это там  рассказать. Ћн все делал в смЯгченной форме, потому  что от природы
был мЯгким человеком  и никому не хотел зла. “ него  была такаЯ философиЯ --
пусть всем  будет хорошо, ну, а если это невозможно, пусть хотЯ бы мне будет
хорошо.
     --  Џолитически  подкованный,  но нехорошую  болезнь  имеет,  -- кротко
сообщил он секретарю райкома, -- народ волнуетсЯ.
     -- Љакую болезнь? -- удивилсЯ секретарь.
     --  ‘тыдно  сказать,  но  в  пропасти смотреть  не может,  --  краснеЯ,
призналсЯ Њахты, -- голова кружитсЯ, как у беременной женщины.
     ’ут он вынужден был рассказать про случай на мельнице.
     -- Љакого черта  ему  на мельнице  надо было? --  раздраженно  удивилсЯ
секретарь райкома.
     -- ’ак просто,  решил ноги промЯть, -- отвечал Њахты, упираЯ на  полную
невиновность председателЯ в случившемсЯ.
     --  ’ы мне скажи, с  крыльца сельсовета  он  может  сходить? -- спросил
секретарь, начинаЯ терЯть терпение.
     -- ‡апросто! --  обрадовалсЯ Њахты и объЯснил,  что председатель  легко
берет и  более  крутые  спуски,  если при этом в  кругозор  ему не  попадают
провалы, ущельЯ и обрывы, особенно с меловыми осыпЯми.
     -- ЋказываетсЯ, эта болезнь белый  камень не любит,  -- уточнил он, чем
окончательно вывел из себЯ секретарЯ райкома.
     -- •ватит! -- перебил тот его. -- ‘кажи председателю, чтобы на мельнице
не показывалсЯ, а чегемцам, чтоб не морочили голову, а получше работали.
     --  Ќа мельнице  он  и  так показатьсЯ не  может, --  продолжал Њахты с
кротким упрЯмством, -- а чегемцам так говорить нельзЯ, надо найти форму.
     -- ‚от и найди  форму, --  сказал секретарь, вставаЯ и  этим показываЯ,
что разговор окончен, -- длЯ этого ты там и поставлен.
     € Њахты поехал  назад,  по дороге ища форму. € он  ее нашел. Ћн сказал,
что в райкоме попросили  чегемцев  подождать,  пока они  найдут  подходЯщего
человека,  которого перед присылкой в  —егем как  следует погонЯют  по самым
козлиным  тропам,  чтобы  проверить его  нутро на  пригодность  к  чегемским
условиЯм.
     -- •орошо, -- сказали чегемцы, успокаиваЯсь, -- пусть пока побудет этот
бедолага.
     Ќо  председатель отнюдь не чувствовал  себЯ  бедолагой. ЋказываетсЯ, он
узнал  о тайной жалобе  чегемцев и на  первом же собрании  обрушилсЯ на них,
исполненный ехидства и раздражениЯ.
     -- Ќу, чьЯ взЯла, троцкисты? -- обратилсЯ он к ним, Яростно улыбаЯсь.
     —егемцы  не только  не  стали  оспаривать  свою принадлежность  к этому
опасному политическому течению, о  существовании которого, впрочем, они и не
подозревали, а просто не знали, куда деть себЯ от стыда.
     ‚  тот  первый год чегемцы все еще воспринимали свое село как свой дом,
поэтому им стало так неловко.  Џозже, когда  они  попривыкли друг к другу, а
чегемцы  перестали  воспринимать  свою  землю  как   собственную  землю,   а
следовательно,  и председателЯ  перестали  воспринимать  как  гостЯ  на этой
земле,  хоть и  незваного,  они,  чегемцы, стали отвечать на его излюбленные
политические Ярлыки цветастыми  проклЯтьЯми,  где угроза кровопусканиЯ порой
затейливо  уравновешиваетсЯ  обвинением в кровосмесительстве. џ уверен,  что
они и эти самые  политические  Ярлыки воспринимали, как тот  же  мат, только
высказанный  по-образованному, и, может  быть,  из-за  своей непонЯтности он
казалсЯ  им  еще  более  похабным,  чем  их  проклЯтьЯ,  выражением  смутных
чернильных извращений.
     Љстати, председатель этот  проработал в  —егеме около  тридцати лет. ‡а
это времЯ  он, правда, несколько раз отстранЯлсЯ на год, на два, но  тут же,
не выходЯ из сельсоветского двора, устраивалсЯ в школу, где преподавал кроме
ботаники еще  и  военное  дело.  €  тут точно  так же, как  колхозников,  он
распекал учеников,  заставлЯЯ их маршировать по сельсоветскому  двору, времЯ
от времени переходЯ на  русский  Язык и  обзываЯ учеников новым политическим
термином -- бухаринцы.
     “же в наше  времЯ ’имур †ванба  благополучно  ушел  в  отставку и  даже
получил малоизвестный титул Џочетного ѓражданина ‘ела, но тут с ним случилсЯ
необычайный казус, полностью  исключавший не только ношение  этого высокого,
хотЯ и малоизвестного  титула, но  и обыкновенной гражданской одежды. Ќо все
это  случилось  гораздо позже, и  мы об этом расскажем в том месте,  которое
сочтем наиболее подходЯщим.

        ___

     ‚есть  о том, что  молельный орех села —егем  при каждом  ударе  топора
отвечает: "Љумхоз!"  -- и  не только  ударе топора, а при любом ударе, и тем
отчетливей, чем увесистей удар, быстро разнеслась по окрестным селам.
     ‚ерхом  и  пешим  ходом сюда  потЯнулись  сомневающиесЯ,  и каждый  мог
убедитьсЯ, что дерево честно отвечает на свербЯщий вопрос, хоть камнем огрей
его, хоть головой бейсЯ.
     „ЯдЯ ‘андро теперь целыми днЯми торчал возле ореха,  потому  что делать
все равно было  нечего, а в колхозе  работать он все еще никак не решалсЯ. Ђ
тут крестьЯне из окрестных сел  стали привозить не только жертвенных козлЯт,
но и вино в бурдюках. †ить становилось весело и любопытно.
     •отЯ  в  ответах  молельного дерева  трудно  было усмотреть  что-нибудь
вредное  длЯ  власти,  все  же  председателю   колхоза  не   нравилось   это
паломничество. Ћн  чувствовал какое-то  беспокойство от этого  роениЯ  возле
молельного ореха, от этих приездов, отъездов, разговоров и слухов.
     Ђ тут еще старый охотник ’ендел подсыпал пороху. Ћднажды он  вернулсЯ с
охоты и  рассказал, что  видел,  как на лесной лужайке лиса,  причмокиваЯ  и
дергаЯ за  сосцы, сосала корову из  чегемского стада.  Ђ  корова при этом не
только не сопротивлЯлась,  а,  как  бы не замечаЯ ее,  с  какой-то  странной
Яростью щипала траву.  ’ендел выстрелил, но,  видно,  только сбил ей  хвост,
потому что она убежала, волоча его по земле.
     -- Љак увидите лису со сбитым хвостом, -- говорил он, -- убивайте ее на
месте, это она, дьЯволица.
     -- „а где  же  ее увидишь, --  отвечали приунывшие чегемцы. •отЯ обычно
они  верили  ’енделу  не  больше,  чем  другим  охотникам,  но  то,  что  он
рассказывал на этот раз, показалось зловещим предзнаменованием.
     -- ‚ыходит, мы теперь будем лис кормить, -- говорили они.
     —тобы  ослабить впечатление от рассказа ’ендела, Њахты  стал напоминать
чегемцам о его давнем приключении с медведем.
     Ћднажды  в  юности,  по  словам  ’ендела,  когда  он  отдыхал  в  лесу,
привалившись спиной к стволу каштана, к  нему тихонько подкралсЯ медведь. Ћн
осторожно высунулсЯ из-за каштана, выхватил у него ружье  и разбил его одним
ударом о ствол каштана. Ћтбросив  сломанное ружье, он  схватил ’ендела лапой
за нос и куда-то повел, а куда -- ’ендел не знал и спросить было не у кого.
     Њедведь только сопел и, времЯ от времени поглЯдываЯ на ’ендела, обдавал
его зловонным дыханием. €  только  когда  они прошли  с полверсты,  ’ендел с
ужасом догадалсЯ, что медведь ведет его к тому месту, где он два года  назад
убил медведицу.
     Џо  словам ’ендела,  он  уже  распрощалсЯ  с  жизнью,  но  тут  медведь
наткнулсЯ на  хорошие заросли лавровишни и стал, пригибаЯ одной лапой ветки,
совать в рот  черные гроздьЯ любимого лакомства. Џостепенно он так  увлексЯ,
что бросил нос ’ендела и даже поощрительно махнул лапой, мол, лакомьсЯ перед
смертью,  и стал сгребать кусты лавровишни и продвигатьсЯ вперед. Љак только
медведь отошел на несколько шагов, ’ендел дал деру и бежал до самого —егема,
по дороге прихватив сломанное ружье.
     ђазумеетсЯ,   этому   рассказу  мало   кто  верил.   …динственное,  что
подтверждали и старожилы, это то, что однажды в юности ’ендел ушел на  охоту
с целым носом, а возвратилсЯ со сломанным и носом и ружьем. ‘ тех пор он так
и осталсЯ кривоносым.
     -- ’ак что ж вы,  -- напоминал Њахты, -- тому рассказу его не верили, а
этому верите?
     --  ’ак то когда было, а  это  когда,  --  отвечали чегемцы,  никак  не
ободренные напоминанием Њахты.
     ‚ конце концов все это председателю надоело, и он запросил кенгурийский
райком помочь ему принЯть меры против рассказа охотника и молельного дерева.
Љенгурийский райком отвечал,  чтобы он  показаниЯм престарелого  охотника не
придавал  никакого  значениЯ, а  насчет молельного  дерева  обещал  прислать
комиссию,  чтобы  на  месте  дать  оценку  ему  как извращению  линии,  или,
наоборот, случайному, но положительному Явлению природы.
     —ерез  несколько  дней  в —егем  прибыла  комиссиЯ,  состоЯщаЯ из  двух
человек, и дЯдЯ  ‘андро лично ударами топора продемонстрировал  единственное
слово, которое  из  дерева можно  было  выбить.  Ѓольше всего  сердца членов
комиссии смЯгчило то  обстоЯтельство,  что  дерево  произносило  чудотворное
слово с чистейшим кенгурийским выговором.
     -- ЃеднЯга,  по-нашенски  говорит,  --  прислушиваЯсь,  говорили  члены
комиссии, радуЯсь, как истинные патриоты своего района.
     „лЯ членов  комиссии  дЯдЯ ‘андро выбирал  теперь одному ему известные,
самые  звонкие, самые, можно сказать, вкусные места. Ћн  дал  каждому из них
возможность  ударить по дереву самому, показал, что можно  бить и обухом и в
этом  случае  дерево все равно  произносит то  же  слово,  только  несколько
басовитей.
     „лЯ полноты проверки  один из членов  комиссии  заглЯнул в дупло, зажег
спичку и зачем-то прокричал: "Љумхоз!" -- после чего спичка потухла, но  это
не вызвало у членов комиссии никакого подозрениЯ.
     -- Ђ что произносил орех до коллективизации? -- спросил один из них.
     -- Ѓессмысленный звон, -- ответил дЯдЯ ‘андро.
     -- Ћчень хорошо, -- сказали члены комиссии и, довольные, переглЯнулись.
     „ЯдЯ ‘андро повел  их домой  обедать,  где за хорошо убранным столом он
продемонстрировал уже собственные таланты.
     —лены комиссии в самом  хорошем настроении покидали дом старого •абуга.
ЏроезжаЯ сельсовет, они встретились с председателем и посоветовали ему  пока
воздержатьсЯ  от  решительных мер, поскольку  орех  в  общем  и целом делает
полезное дело.
     -- Џриезжают тут всЯкие, --  начал было председатель подкапыватьсЯ  под
дЯдю ‘андро, но члены комиссии не дали ему договорить.
     Ћни  посоветовали  выделить политически грамотного  человека, чтобы  он
приглЯдывал за  тем, что происходит  возле молельного ореха  и  одновременно
разъЯснЯл приезжим колхозную политику партии.
     Љстати,  сказали они, ‘андро,  сын •абуга, как раз  подходит  длЯ этого
дела, тем более что он ближе всех остальных живет к молельному дереву.
     -- џ ему не доверЯю, -- сказал ’имур, едва сдерживаЯ Ярость.
     „вое   верховых   членов   комиссии    удивленно   переглЯнулись.    €х
покачивающиесЯ фигуры как бы излучали  марево  гостеприимства Ѓольшого „ома,
как называли дом отца дЯди ‘андро.
     -- ЉомиссиЯ  кенгурийского  райкома  ему  доверЯет, --  сказал один  из
членов комиссии.
     --  Ђ кенгурийский райком доверЯет своей комиссии, -- добавил второй, и
они тронули лошадей.
     -- ’еперь они не скоро обсохнут,  -- сказал председателю бывший писарь,
а ныне  секретарь  чегемского сельсовета. Џисарь лучше  него знал привычки и
нравы кенгурийцев,  и председателю ничего не оставалось, как покоритьсЯ, еще
глубже возненавидев Ѓольшой „ом и всех его обитателей. Ћн не только смирилсЯ
с  тем,  что молельный  орех будет  продолжать  свою странную  агитацию,  но
оформил дЯдю ‘андро как ночного сторожа при колхозной бахче, хотЯ работа его
проходила только в дневное времЯ, если это можно назвать работой.
     „ЯдЯ ‘андро  ожил и  почувствовал  себЯ  при деле. Ћн поставил  рЯдам с
молельным  орехом довольно  вместительный  шалаш,  чтобы  плохаЯ  погода  не
смущала  приезжих  из  дальних мест,  запассЯ  дровами,  очистил  от колючих
зарослей место  длЯ  коновЯзи и стал  встречать гостей, сидЯ в тени грецкого
ореха с видом скромного дрессировщика.
     ‚ плохую погоду он сидел в своем шалаше у костра и, только услышав стук
копыт, выходил из шалаша и смотрел на тропу, стараЯсь издали определить, кто
это -- сомневающийсЯ паломник или просто мимоезжий всадник.
     Ћднажды из  села  Ђнхара  послушать говорЯщее дерево  приехал известный
острослов по прозвищу Љолчерукий.
     „ЯдЯ ‘андро в это времЯ сидел  в шалаше и беседовал с тремЯ паломниками
из –ебельды. “слышав стук копыт, дЯдЯ ‘андро отставил свой стакан и вышел из
шалаша.
     Џоздоровались.  •отЯ Љолчерукий ничего не привез, дЯдЯ ‘андро  старалсЯ
быть  с  ним повежливей --  от Љолчерукого никогда  не  знаешь чего ожидать,
пришлепнет каким-нибудь словцом, потом с кожей не отдерешь.
     -- …хал мимо, думаю, взглЯну, -- сказал Љолчерукий, останавливаЯ лошадь
и оглЯдываЯ дерево.
     --  ‘пешьсЯ,  --  сказал дЯдЯ ‘андро  с  намеком на  легкое застолье  в
шалаше.
     -- ‘тережешь? --  спросил  Љолчерукий,  одним взглЯдом  объединЯЯ  дЯдю
‘андро, дерево  и  шалаш,  и,  как  бы взвесив возможности  этого  походного
гостеприимства и, по-видимому, невысоко их оценив, он отвернулсЯ от шалаша и
посмотрел на дЯдю ‘андро.
     -- Ќе  стерегу, а присматриваю,  -- мЯгко поправил его дЯдЯ ‘андро,  --
всЯкие приезжают, чтоб лишнее не болтали.
     -- ’ак давай же!  -- нетерпеливо проговорил Љолчерукий, словно он  дЯде
‘андро делал услугу тем, что выслушивал его  дерево. „а, в сущности, так оно
и было, потому что  слово Љолчерукого могло  усилить или заставить иссЯкнуть
поток паломников.
     --  —ем хочешь -- топором или  колотушкой?  -- спросил  дЯдЯ ‘андро.  Љ
этому времени  он приспособил  длЯ  удара  по дереву колотушку  длЯ молотьбы
кукурузы.
     -- „а по мне хоть ломом бей! -- дернулсЯ Љолчерукий.
     „ЯдЯ ‘андро ударил несколько  раз колотушкой по  стволу и  обернулсЯ на
Љолчерукого. ’от слушал, по-кабаньи наклонив голову.
     -- •орошо говорит, --  согласилсЯ  Љолчерукий  --  ‚от  если б еще  при
каждом ударе из дупла сыпалась кукуруза.
     -- ЉакаЯ кукуруза? -- не понЯл дЯдЯ ‘андро.
     --  ЋбыкновеннаЯ,  --  оживилсЯ Љолчерукий.  --  …сли  к дуплу  изнутри
подвесить  мешок с  кукурузой да сделать  в  нем дырочку, чтобы  при  каждом
ударе: -- "Љумхоз!" -- и горстка кукурузы падала...
     --  “ менЯ без обмана,  -- сказал дЯдЯ  ‘андро,  -- комиссиЯ из райкома
смотрела...
     -- € сколько тебе дают за это? -- перебил его Љолчерукий.
     -- ЏолтрудоднЯ, -- сказал дЯдЯ ‘андро.
     -- „а не колхоз -- они! -- кивнул Љолчерукий вверх, в сторону всеобщего
начальства.
     -- Ћни ничего не дают, -- сказал дЯдЯ ‘андро осторожно.
     -- Ђ ты  научи свое дерево говорить "заЈм", -- начал Љолчерукий, трогаЯ
лошадь, котораЯ сразу же пошла нетерпеливой  рысью, и теперь, уже даваЯ волю
собственной   Ярости  и   как  бы  находЯ  длЯ  нее  внешнее  оправдание   в
увеличивающемсЯ  расстоЯнии,  он  кричал  --  ‡аЈм!  ‡аЈм! ’о-то  порадуетсЯ
хозЯин!  ђастак  его  усатую  задницу  под сенью  твоего молельного  дерева!
ђазэтак его...
     ѓолос  Љолчерукого утонул в буковой  роще,  куда он  заехал,  продолжаЯ
извергать уже неразличимые ругательства.  „ЯдЯ  ‘андро  послушал  затихающий
голос его и  стук  копыт,  временами вспыхивающий  на камнЯх,  потом  бросил
колотушку возле шалаша и вошел в него.
     -- Љто это? -- спросили удивленные гости.
     -- „а так, один, -- сказал дЯдЯ ‘андро, усаживаЯсь.
     -- €нтересно, где он его имел в виду разэтак? -- спросил один из гостей
после некоторого раздумьЯ.
     -- „умаю, что в дупле, -- сказал дЯдЯ ‘андро, берЯсь за свой стакан.
     -- „а, пожалуй, в дупле, -- согласилсЯ второй паломник, берЯсь за  свой
стакан.
     -- ЋстаетсЯ самаЯ малость, -- сказал третий паломник, берЯсь за стакан,
-- загнать его в дупло.
     -- „а уж его загонишь, -- вздохнул первый паломник,  -- боюсь, что пока
мы его словами, он нас на деле и растак и разэтак.
     -- Ђ  что поделаешь, если  и  дерево пищит  про  то же,  --  согласилсЯ
третий, и они опорожнили свои стаканы.
     ‚се  лето дЯдЯ ‘андро продолжал присматривать за молельным орехом. ‹юди
все  еще  приходили, хотЯ  их становилось  все меньше и меньше. Џредседатель
молчал, дожидаЯсь своего часа. € дождалсЯ.
     ‚  начале   осени   началась   кампаниЯ   по   борьбе  с   религиозными
предрассудками.   ‚  кенгурийской   районной  газете  поЯвилась  статьЯ  под
названием  "‹ишить попа трибуны",  где предлагалось, в  согласии с  желанием
большинства населениЯ,  закрыть  уцелевшие церкви,  что  сделать было  очень
трудно  и  даже просто  невозможно,  поскольку в кенгурийском районе  вообще
никогда никаких церквей не бывало.

        ___

     џ помню, как у нас в Њухусе  закрывали  церковь.  Ћна была  расположена
недалеко от нашего  дома и называлась  греческой. џ смутно  помню печальный,
как бы бесплодно кующий воздух звон ее колокола, помню ее  уютный дворик, по
праздникам  заполненный толпами  молЯщихсЯ  и  зевак, с  неизменными нищими,
уютно   расположившимисЯ  вдоль  ограды  и  встречающими  каждого  входЯщего
сдержанной мольбой и цепким взглЯдом.
     Џомню, как  однажды  на  макушке ее  купола сидел  рабочий,  обвЯзанный
веревками,  и методичными  ударами тЯжелого молота сбивал с купола массивный
медный  крест. ‚идно, крест не очень  поддавалсЯ (стариннаЯ работа),  потому
что  рабочий этот несколько дней возилсЯ с ним,  а потом,  когда  креста  на
куполе не  стало, на макушке купола можно было разглЯдеть выбоину, словно он
его выкорчевал, вырвал с корнем, как дерево.
     –ерковь была  занЯта под общежитие студентов индустриального техникума.
Ђ через год или два студенты общежитиЯ-церкви перешли в  другое помещение, а
церковь  сдали под архивы  ЌЉ‚„, как, таинственно шепчась, говорили  об этом
жители нашей улицы.
     Љ этому времени  Я уже пробегал в школу мимо нее и видел холмики папок,
вернее, их вершины за стеклами витражей. Ќадо полагать, что это были папки с
делами  врагов  народа, и не вполне исключено, что сам господь  бог,  слетаЯ
из-под  купола,  где  он  был  запечатлен,  рылсЯ  в  них  по  ночам,  чтобы
разобратьсЯ  в их грехах. €  не разобравшись, надо полагать (иначе он принЯл
бы  какие-то  меры),  осторожно  взлетал  и снова  вмазывалсЯ, вплющивалсЯ в
потолок, чтоб и его самого невозможно было как-нибудь зацепить и сдернуть на
землю, а там уж привлечь по какой-нибудь подходЯщей статье.
     Ђ  потом во  времЯ  войны  ее  снова  открыли  и опЯть  стали  называть
греческой  церковью, да ее,  собственно, никогда и  не переставали  называть
греческой церковью, но не в собственном смысле слова, а просто как привычный
ориентир:
     -- ѓде дают керосин?
     -- ‚озле греческой церкви!
     ‚  один прекрасный  день Я снова  увидел на  вершине  купола  рабочего,
обвЯзанного веревками, возможно, это был тот же самый рабочий, но  теперь он
присобачивал крест к вершине купола. Ќо даже и ребенку было видно, насколько
этот крест не соответствует архитектуре зданиЯ. ‘тарый крест был  массивный,
толстый, блестЯщий, а этот, по сравнению с ним,  был как хилый росточек того
мощного дерева. Ќет, не  на той земле он вырос! џ даже думаю, что этот крест
раздобыли  на   Њихайловском  кладбище,  снЯли   с  какой-нибудь  зажиточной
дореволюционной могилы.
     ’ак или  иначе, церковь снова заработала, и дворик ее снова превратилсЯ
в  биржу нищих,  и  снова длинноволосые попы  деловитой походкой  входили  в
церковный двор, отстранЯЯсь от богомолок, как чиновник райсовета, проходЯщий
в свой кабинет, от хватающих его на ходу посетителей, и было одно непонЯтно,
где их  все это времЯ держали и как они ухитрЯлись маскировать  свои длинные
волосы.
     Ђ  церковь  по-прежнему называли  греческой и продолжали  называть даже
после того, как  в 1949  году всех греков,  вместе со  стариками  и  детьми,
партийцами и беспартийными, сгребли в одну кучу и  переселили в Љазахстан. Ђ
потом, после „вадцатого съезда, когда им разрешили вернутьсЯ, вместе с чудом
уцелевшими  стариками и  повзрослевшими детьми, вместе с бывшими партийцами,
ставшими  беспартийными,   те,  что   вернулись,   а   вернулось   ничтожное
меньшинство, так вот, те, что вернулись, могли убедитьсЯ, что в нашем городе
церковь по-прежнему называют греческой, если к этому времени они не потерЯли
интерес к церкви, как и ко  всему на  свете, что, надо полагать, тоже вполне
вероЯтно.

        ___

     Ќо  вернемсЯ  к чегемцам.  Џо  принЯтому у нас  обычаю всЯкую  кампанию
принЯто  поддерживать и развивать на местах. ђазумеетсЯ, длЯ антирелигиозной
кампании не могло быть никакого исключениЯ. Ќа этот раз трудность состоЯла в
том,  что  абхазцы -- и  те, что причислЯют себЯ  к христианам,  и  те,  что
считают себЯ мусульманами  -- не посещают ни церквей,  ни мечетей по причине
почти  полного  отсутствиЯ  их в абхазских деревнЯх.  ‚ кенгурийском  районе
никогда  не было ни одной мечети и ни одной церкви. Ќо так как кампанию надо
было проводить, каждый делал, что мог.
     Џредседатель  чегемского  колхоза, посоветовавшись  со  своим  активом,
решил сжечь молельный орех как религиозный  пред