 будет нам недоставать, и, если ваше отсутствие окажетсЯ
слишком долгим, мы не преминем снова затребовать вас у вашего начальства.
     ‚   письме,  врученном   Љнехту,  его  от  имени  администрации  кратко
уведомлЯли,  что  ему предоставлЯетсЯ  отпуск  длЯ  отдыха  и длЯ  беседы  с
начальством и  что  его ждут  в  ‚альдцеле  в  ближайшее  времЯ.  ‡авершение
текущего  курса  €гры  длЯ  начинающих  он  может,  если  только  настоЯтель
категорически не возразит  против  этого, не  ставить  себе  в  обЯзанность.
Џрежний  мастер  музыки  передает  ему привет. Џри  чтении этой строки €озеф
оторопел  и  задумалсЯ: как через  автора письма,  магистра €гры,  мог  быть
передан этот привет,  и без того не  очень  уместный в официальном послании?
Ќаверно,   состоЯлась  какаЯ-нибудь  конференциЯ   главной  администрации  с
участием и прежних мастеров. —то ж, до заседаний и намерений Џедагогического
ведомства  ему не было дела;  но  его необыкновенно тронул этот  привет,  он
звучал как-то удивительно по-товарищески Љакому бы вопросу ни была посвЯщена
та конференциЯ, привет доказывал, что начальство говорило на ней и об €озефе
Љнехте. Џредстоит  ли  ему  что-то новое? Ћтзовут  ли  его? €  будет ли  это
повышением  или  шагом  назад?  Ќо письмо сообщало  только  об отпуске.  „а,
отпуску этому он был  искренне рад, он готов был уехать хоть завтра. Ќо ведь
он  должен был  по крайней мере  попрощатьсЯ со  своими учениками  и дать им
какие-то указаниЯ.  Ђнтона очень огорчит его отъезд.  € некоторых патеров он
тоже обЯзан  был посетить  на прощание. ’ут он  подумал об €акове и, почти к
своему удивлению, почувствовал  легкую боль,  волнение, которое сказало ему,
что  к  Њариафельсу  он  привЯзан  больше,  чем  подозревал  сам.  ‡десь ему
недоставало многою, к чему он  привык и чем  дорожил,  и  в течение двух лет
расстоЯние   и   разлука  делали  Љасталию   все  более   прекрасной  в  его
представлении; но в эту  минуту он Ясно  увидел: то,  чем он  обладал в лице
отца €акова, незаменимо,  и этого ему будет в Љасталии недоставать. € Яснее,
чем до  сих  пор, отдал  он  себе отчет в том,  что' он здесь испытал и чему
научилсЯ,  и  радость  охватила  его  при мысли  о  поездке в  ‚альдцель,  о
встречах, об  игре в  бисер,  о каникулах, и  радость эта была бы меньше без
уверенности, что он вернетсЯ в Њариафельс.
     ‘ внезапной решимостью отправившись к патеру, Љнехт рассказал тому, что
его отзывают в отпуск,  и о том,  как  он сам удивилсЯ,  обнаружив за  своей
радостью по  поводу встречи с домом и радость по поводу  предстоЯщего  затем
возвращениЯ в Њариафельс, и что, поскольку эта втораЯ радость свЯзана прежде
всего с ним, многочтимым патером, он, €озеф, набралсЯ храбрости обратитьсЯ к
нему с великой  просьбой,  чтобы  тот по его,  Љнехта,  возвращении  немного
поучил  его,  хотЯ  бы по  часу  или по  два в  неделю. €аков,  отнекиваЯсь,
засмеЯлсЯ  и  снова отпустил  несколько  изысканно-насмешливых  комплиментов
беспримерно многосторонней касталийской образованности,  перед которой такой
простой чернец, как он, может, мол, только умолкнуть в немом восторге, качаЯ
головой  от удивлениЯ; но  €озеф  сразу  заметил,  что  отказываетсЯ тот  не
всерьез, и, когда он  пожимал патеру руку на прощание, €аков  ласково сказал
ему, чтобы он не беспокоилсЯ насчет своей просьбы, что он, €аков, с радостью
сделает все, что в его силах, и тепло простилсЯ с ним.
     ђадостно поехал он домой на каникулы, уверенный в глубине души, что его
пребывание в монастыре не прошло напрасно. Џри отъезде он  почувствовал было
себЯ  снова подростком, но быстро понЯл, что  он уже не  подросток,  да и не
юноша;  понЯл он  это  по чувству  неловкости  и  внутреннего сопротивлениЯ,
поЯвлЯвшемусЯ у него всЯкий раз, когда ему хотелось отозватьсЯ на ребЯческое
ощущение   каникулЯрной   вольготности   каким-нибудь   жестом,   возгласом,
озорством. Ќет,  то, что когда-то было бы  естественной отдушиной -- ликующе
крикнуть  что-нибудь  птицам  на  дереве,  громко  затЯнуть походную  песню,
сделать несколько ритмических движений,  --  уже не получалось, это вышло бы
натЯнуто, наигранно,  показалось  бы глупым  ребЯчеством. Ћн ощутил, что  он
мужчина, еще молодой по своим чувствам и по своим силам, но уже не способный
целиком отдатьсЯ мгновению и настроению, уже не свободный, а  настороженный,
озабоченный, свЯзанный -- чем? ‘лужбой? ‡адачей  представлЯть у монахов свою
страну и  свой Ћрден? Ќет, внезапно взглЯнув сейчас на себЯ, он увидел,  что
непонЯтным  образом  врос и вжилсЯ в сам Ћрден, в саму  иерархию, понЯл, что
это ответственность, озабоченность чем-то всеобщим и высшим придавали  иному
юнцу немолодой,  а  иному старику  молодой  вид,  держали тебЯ, подпирали  и
одновременно  отнимали у  тебЯ  свободу,  как  кол, к  которому  привЯзывают
молодое деревце, лишали тебЯ невинности, хотЯ они-то как  раз и требовали от
тебЯ все более Ясной чистоты.
     ‚ Њонтепорте он навестил прежнего мастера музыки, который сам некогда в
молодости гостил в  Њариафельсе, изучаЯ  бенедиктинскую  музыку,  и теперь о
многом его  расспрашивал.  Љнехт нашел старика немного, правда,  притихшим и
отрешенным, но более крепким и веселым, чем при последней встрече, усталость
сошла с его лица, он стал не моложе, а красивее и тоньше, с тех пор как ушел
на покой. Љнехт отметил, что он спросил его  об органе, о нотных шкафах  и о
хоровом пении в  Њариафельсе, поинтересовалсЯ  также, стоит  ли еще дерево в
монастырском дворе, но ни к тамошней его деЯтельности, ни к курсу €гры, ни к
цели его отпуска не проЯвил  ни малейшею любопытства. Џеред тем, однако, как
€озеф отправилсЯ дальше, старик дал ему ценное напутствие.
     -- џ слышал, -- сказал он как  бы  шутливым тоном,- что ты стал  чем-то
вроде дипломата. Џоприще вообще-то  не  самое  лучшее,  но,  кажетсЯ,  тобой
довольны. “ тебЯ, может быть, свой взглЯд на это. Ќо если твое честолюбие не
в том, чтобы навсегда остатьсЯ  на этом поприще,  то будь  осторожен, €озеф;
мне кажетсЯ, тебЯ хотЯт поймать. ЋтбивайсЯ, у тебЯ есть на это право... Ќет,
не спрашивай не скажу больше ни слова. ‘ам увидишь.
     ЌесмотрЯ  на  это  предостережение,  которое  он носил  в себе,  словно
занозу. Љнехт,  прибыв в ‚альдцель, радовалсЯ свиданию с родиной как никогда
раньше;  ему казалось, что ‚альдцель не только ei <i>о</i> родина и лучшее место на
свете, но что городок стал еще красивее  и интереснее  в  его отсутствие или
что он. Љнехт, смотрел на все другими, более зоркими глазами. € не только по
отношению  к  здешним  воротам, башнЯм,  деревьЯм и  реке,  дворам и  залам,
фигурам  и знакомым издавна лицам, нет,  во  времЯ своего  отпуска он  и  по
отношению к духу ‚альдцелЯ,  к Ћрдену и к игре в бисер чувствовал в себе эту
повышенную   восприимчивость,   эту   возросшую   благодарную   отзывчивость
вернувшегосЯ домой,  поездившего по  белу  свету,  созревшего  и поумневшего
человека.  "Њне  кажетсЯ,-  сказал  он  своему  другу  ’егулЯриусу  в  конце
восторженной похвалы ‚альдцелю и Љасталии, -- мне кажетсЯ, будто все здешние
годы Я провел  во сне, счастливо, правда,  но  как  бы неосознанно, и  будто
теперь Я проснулсЯ и вижу все наЯву, четко и  Ясно. Џодумать только, что два
года чужбины могут так обострить зрение!" Ћн наслаждалсЯ своим отпуском, как
праздником, особенно играми и дискуссиЯми с товарищами в кругу элиты поселка
игроков, встречами с друзьЯми, вальдцельским genius loci (дух места <i>(лат.)</i>).
ђасцвело,  впрочем, это радужное и  счастливое настроение лишь после первого
визита к мастеру €гры, до того к  радости €озефа еще примешивалась  какаЯ-то
робость.
     Magister  Ludi задал  меньше  вопросов,  чем Љнехт ожидал; о  начальном
курсе €гры и занЯтиЯх €озефа в музыкальном архиве  он лишь мельком упомЯнул,
зато об  отце €акове  готов был  слушать сколько угодно и,  то и дело  о нем
заговариваЯ, ловил каждое слово €озефа об этом человеке. Ћ том, что им и его
миссией у бенедиктинцев довольны, даже  очень довольны,  Љнехт мог заключить
не  только  по  большой  любезности  мастера,  но  еще больше,  пожалуй,  по
поведению господина „юбуа, к которому сразу же направил его магистр.
     --  ’ы сделал свое  дело отлично,  --  сказал  тог  и  с тихим  смешком
прибавил: --  ЊенЯ и  впрЯмь  обмануло тогда  чутье,  когда  Я не  советовал
посылать тебЯ в монастырь. ’о, что, кроме настоЯтелЯ, ты расположил к себе и
заставил подобреть к  Љасталии еще и великого отца €акова, -- это много, это
больше того, на что кто-либо смел надеЯтьсЯ.
     „ва  днЯ спустЯ  мастер  €гры пригласил  его на обед  вместе с  „юбуа и
тогдашним заведующим вальдцельской элитной школой, преемником –биндена, а во
времЯ  послеобеденной  беседы  поЯвились неожиданно  новый  мастер музыки  и
архивариус Ћрдена,  еще два,  стало быть, представителЯ высшего ведомства, и
один из них  увел  его  с собой  в гостиницу длЯ долгого разговора.  ‚первые
Явным длЯ  всех образом выдвинув  Љнехта в  узкий круг кандидатов на высокие
должности, это приглашение  воздвигло между ним  и  рЯдовыми  элиты ощутимый
вскоре  барьер, который пробудившийсЯ  остро чувствовал. Џока  ему, впрочем,
дали  четырехнедельный  отпуск  и   служебное  удостоверение   длЯ  гостиниц
Џровинции.  •отЯ на него не наложили никаких обЯзательств, даже не вменили в
обЯзанность отмечатьсЯ по прибытии куда-либо, он мог заметить, что сверху за
ним  следЯт, ибо,  когда  он  делал визиты и  совершал поездки,  например  в
Љейпергейм, ѓирсланд и в  ‚осточноазиатский институт, он  тотчас же  получал
приглашение  от  местных  высоких  инстанций,  в  эти  несколько  недель  он
фактически познакомилсЯ со всем правлением Ћрдена и большинством магистров и
руководителей   учебных  заведений.  …сли  бы  не  такие  очень  официальные
приглашениЯ  и  знакомства,  то  эти  поездки были бы  длЯ  Љнехта  каким-то
возвращением в  мир его  вольных  студенческих лет.  Ћн  ограничивал  себЯ в
разъездах прежде всего из-за ’егулЯриуса, которого огорчал  любой  перерыв в
их  общении,  но и из-за €гры тоже,  ибо ему очень  важно было участвовать и
испытать себЯ в новейших упражнениЯх и постановках проблем, а тут ’егулЯриус
оказывал  ему  неоценимые  услуги.  „ругой  его  близкий  друг,  ”ерромонте,
принадлежал к окружению  нового мастера музыки, и повидатьсЯ  с  ним  Љнехту
удалось за это времЯ только два раза; он застал его поглощенным и счастливым
работой,  перед ним  открылась  некаЯ  великаЯ  задача  по  истории  музыки,
свЯзаннаЯ с греческой  музыкой  и  ее дальнейшей жизнью в плЯсках и народных
песнЯх Ѓалканских  стран; он очень словоохотливо  рассказал  €озефу  о своих
последних  работах и  разысканиЯх;  они  были  посвЯщены эпохе  постепенного
упадка барочной музыки приблизительно  с  конца  XVIII  века и проникновению
нового музыкального материала из славЯнской народной музыки.
     Ќо большую часть этих праздничных каникул Љнехт провел в ‚альдцеле и за
игрой в бисер,  повторЯЯ  с ”рицем ’егулЯриусом его  заметки по специальному
курсу длЯ лучших студентов, прочитанному магистром в последние два семестра,
и снова после двухлетней разлуки вживаЯсь изо всех сил в тот благородный мир
€гры, чье волшебство казалось ему таким же неотделимым и неотъемлемым от его
жизни, как волшебство музыки.
     ‹ишь  в  последние   дни  отпуска   magister  Ludi  снова  заговорил  о
мариафельской миссии  €озефа и о его задаче на ближайшее будущее. ‘перва как
бы непринужденно  болтаЯ, затем становЯсь  все  серьезнее  и  деловитее,  он
рассказал ему  об одном плане администрации, которому большинство магистров,
а также господин „юбуа придают очень  большое значение, а именно о намерении
учредить постоЯнное представительство  Љасталии при папском престоле в ђиме.
Ќастал  или вот-вот  настанет исторический  момент, объЯснил мастер  ’омас в
своей  приЯтной  манере,  со  свойственной  ему  отточенностью формулировок,
навести  мост  через  давнюю  пропасть между  ђимом и Ћрденом, в предстоЯщих
опасностЯх они  столкнутсЯ,  вне всЯкого  сомнениЯ, с  общим  врагом,  будут
товарищами  по  судьбе  и естественными  союзниками,  да  и  не  может долго
сохранЯтьсЯ прежнее,  недостойное в сущности,  положение, когда  две мировые
державы, чьЯ историческаЯ задача -- сохранЯть и утверждать духовность и мир,
жили бок  о  бок почти  как чужие друг другу.  ђимскаЯ церковь,  несмотрЯ на
тЯжкие потери,  выдержала  потрЯсениЯ  и  кризисы  последней военной  эпохи,
обновилась  и  очистилась  в  них,  а  тогдашние  светские  очаги  науки   и
образованности  сгинули с  гибелью  культуры  вообще; на их-то развалинах  и
возникли Ћрден и касталийскаЯ  идеЯ. •отЯ бы уже поэтому и хотЯ бы из-за  ее
почтенного  возраста  первенство  надо уступить церкви,  это старшаЯ,  более
благороднаЯ, испытаннаЯ в более многочисленных  и мощных бурЯх держава. Џока
речь  идет о том, чтобы и  у  римлЯн пробудить  и утвердить сознание родства
обеих держав и их взаимозависимости во всех возможных впредь кризисах.
     (’ут Љнехт подумал: "‚от как, они хотЯт,  значит, послать менЯ в ђим и,
чего  доброго,  навсегда!"  --  и,  памЯтуЯ предостережение бывшего  мастера
музыки, внутренне сразу же приготовилсЯ к обороне.)
     Њастер ’омас продолжал:  важный  шаг в этом  процессе, к которому давно
уже стремитсЯ касталийскаЯ сторона, был сделан мариафельской миссией Љнехта.
ЊиссиЯ  эта, вообще-то  лишь некаЯ попытка, некий ни к чему  не  обЯзывающий
жест  вежливости,  была  без  задних мыслей  затеЯна  благодарЯ  приглашению
оттуда, иначе длЯ нее выбрали бы, разумеетсЯ, не какого-то там несведущего в
политике умельца  €гры,  а какого-нибудь,  например,  молодого  служащего из
подчиненных  господина „юбуа. Ќо эта  попытка, эта маленькаЯ невиннаЯ миссиЯ
дала  неожиданно  хороший  результат,  благодарЯ  ей  ведущий  ум  нынешнего
католицизма, отец €аков, познакомилсЯ с касталийской  духовностью  несколько
ближе и  получил об этой духовности, которую он до сих пор начисто отвергал,
более благоприЯтное представление. €озефа Љнехта  благодарЯт за сыгранную им
тут  роль. ‚ этом-то и состоЯт смысл  и успех его миссии,  и  на этой основе
надо рассматривать  и продолжать не только всЯческие попытки сближениЯ, но и
особенно  деЯтельность  Љнехта.  …му дали  отпуск,  который  может  быть еще
немного  продлен, с ним поговорили и познакомили  его с  большинством членов
высшей администрации, руководство  выразило свое  доверие  Љнехту и поручило
ему,  мастеру  €гры,  отправить  Љнехта  с  особым  делом  и  более широкими
полномочиЯми обратно в Њариафельс, где  ему, к  счастью,  обеспечен радушный
прием.
     Ћн сделал паузу,  как  бы  предоставлЯЯ слушавшему  возможность  что-тo
спросить, но тот только вежливым жестом выразил покорность и дал понЯть, что
внимательно слушает и ждет поручениЯ.
     Џоручение,  которое  Я должен  тебе  передать,  --  продолжал  магистр,
таково. Њы собираемсЯ раньше или позже учредить постоЯнное представительство
нашего Ћрдена при ‚атикане,  возможно на основе взаимности. Њы, как младшие,
готовы  вести себЯ  в отношениЯх  с ђимом  хоть  и не  раболепно,  но  очень
почтительно, мы  с  радостью  удовлетворимсЯ вторым  местом  и  уступим  ему
первое. Њожет быть -- ни Я, ни господин  „юбуа не знаем этого, -- папа приме
г наше предложение уже сегоднЯ, но чего мы должны избежать  во что  бы то ни
стало, гак это отказа оттуда. ’еперь у нас есть доступ к человеку, чей голос
имеет огромный вес  в ђиме,  -- к отцу €акову. € тебе поручаетсЯ вернутьсЯ в
бенедиктинский   монастырь,   жить  там,  как  прежде,  заниматьсЯ  научными
изысканиЯми, вести невинный курс  €гры и направить  все свое внимание  и все
свои силы на  то, чтобы медленно  расположить  к нам отца €акова и добитьсЯ,
чтобы он пообещал тебе замолвить за нас словечко  в ђиме. Ќа этот раз, стало
быть,  конечнаЯ  цель  твоей  миссии   точно  определена.   ‘колько  времени
понадобитсЯ тебе на ее достижение, это второстепенный вопрос; мы думаем, что
уйдет  минимум еще год, а  может быть, и два года, и больше. ’ы  ведь знаешь
бенедиктинские темпы и  научилсЯ приноровлЯтьсЯ  к  ним.  Ќи в  коем  случае
нельзЯ  создавать  впечатление нетерпениЯ  и  поспешности,  разговор  о деле
должен назреть как бы сам собой, не  правда ли? џ надеюсь, что ты согласен с
этим заданием, и прошу тебЯ любые свои возражениЯ высказать откровенно. …сли
хочешь, дам тебе несколько дней на размышление.
     Љнехт, которого после многих предшествовавших разговоров это задание не
удивило,  сказал,  что времени на раздумье ему не нужно, он  покорно  принЯл
поручение, но прибавил:
     -- ‚ы знаете, что миссиЯ  такого рода удаетсЯ  лучше всего тогда, когда
облеченный ею не должен боротьсЯ со своим  внутренним  сопротивлением.  ‘амо
задание у менЯ сопротивлениЯ  не  вызывает, Я понимаю его важность и надеюсь
справитьсЯ  с ним. Ќемного  пугает  и  угнетает менЯ  мое будущее;  сделайте
милость, магистр,  выслушайте мое  чисто  личное,  эгоистическое  желание  и
признание.  ЊоЯ специальность -- €гра, как вы знаете, из-за  того  что  менЯ
послали к патерам, Я потерЯл полных  два года занЯтий  и, ничему  новому  не
научившись, утратил свое мастерство, теперь  к этим двум годам прибавитсЯ по
меньшей мере еще год, а то и больше.  Њне не хочетсЯ  отставать за этот срок
еще сильнее. Џоэтому Я прошу  предоставлЯл, мне почаще короткие  отпуска длЯ
поездок  в   ‚альдцель  и  постоЯнно  транслировать  доклады  и  специальные
упражнениЯ вашего семинара длЯ лучших игроков.
     Ћхотно  разрешаю, -- воскликнул мастер  как бы уже завершившим разговор
тоном,  но тут Љнехт возвысил голос и сказал о другом своем  опасении -- что
его в случае успеха в Њариафельсе пошлют в ђим или еще как-нибудь используют
на дипломатическом поприще.
     -- Ђ эта перспектива, -- заключил он, -- подавлЯла и  сковывала бы менЯ
и мои  усилиЯ в монастыре.  €бо мне очень  не хочетсЯ, чтобы менЯ ссылали на
дипломатическую службу надолго.
     Њагистр нахмурилсЯ и укоризненно поднЯл палец.
     -- ’ы  говоришь  о  ссылке, это очень  неудачное слово, никто  не думал
ссылать тебЯ, скорее думали  о награде, о повышении. џ не уполномочен давать
тебе какую-либо  информацию или какие-либо  обещаниЯ относительно  того, как
тебЯ позднее используют.  Ќо  понЯть твои опасениЯ более или  менее  могу и,
наверно, сумею помочь тебе, если твой страх и впрЯмь оправдаетсЯ. ‘лушай же;
ты обладаешь определенным даром нравитьсЯ и быть любимым, злопыхатель мог бы
назвать тебЯ чуть ли  не обольстителем; наверно,  этот твой  дар и побуждает
администрацию вторично  послать  тебЯ в монастырь. Ќо не злоупотреблЯй  этим
даром, €озеф, и не старайсЯ набить цену своим достижениЯм. …сли тебе повезет
с  отцом  €аковом,  это  будет  длЯ  тебЯ  подходЯщий  момент  обратитьсЯ  к
администрации с личной просьбой. ‘егоднЯ,  по-моему, еще не пришло длЯ этого
времЯ. „ай мне знать, когда будешь готов отправитьсЯ.
     €озеф  принЯл   эти   слова  молча,   больше  внЯв   скрытой   за  ними
доброжелательности, чем порицанию, и вскоре уехал назад в Њариафельс.
     ’ам  он почувствовал всю благотворность уверенности, которую дает четко
очерченное задание.  ‡адание это было вдобавок  важное  и почетное и в одном
отношении  совпадало с сокровенными желаниЯми  исполнителЯ: как можно больше
сблизитьсЯ с отцом €аковом и добитьсЯ тесной дружбы с ним. „а и в том, что к
его новой миссии относЯтсЯ здесь, в монастыре, серьезно и что сам он повышен
в    ранге,   убедил    его   несколько   изменившийсЯ   тон    монастырских
высокопоставленных лиц, особенно настоЯтелЯ; тон этот был  не менее любезен,
но на какую-то заметную долю более почтителен, чем прежде. €озеф уже  не был
молодым, нечиновным гостем,  с которым ведут себЯ предупредительно ввиду его
происхождениЯ и  из доброжелательности к нему лично,  с ним вели себЯ теперь
скорее как  с высоким  касталийским  чиновником, как  с полномочным  послом,
пожалуй. Ќе  будучи уже невинным в подобных вещах, он сделал  из этого  свои
выводы.
     ‚  поведении,  впрочем, отца  €акова он  перемен  не заметил: теплота и
радость, с  какой тот  приветствовал его и,  не дожидаЯсь никаких  намеков и
просьб, напомнил ему о намеченной совместной работе, глубоко тронули Љнехта.
…го деЯтельность и  распорЯдок днЯ принЯли теперь  совершенно  иной, чем  до
отпуска, вид. ‚ кругу его дел и обЯзанностей курс  игры  в  бисер занимал на
сей  раз  далеко не  первое место,  а об изысканиЯх в музыкальном архиве и о
товарищеском сотрудничестве с органистом речи уже и вовсе не было. Ќа первом
месте  стоЯли  теперь  занЯтиЯ  у  отца  €акова,  занЯтиЯ  по  многим  сразу
историческим  дисциплинам,  ибо  патер  знакомил  своего  привилегированного
ученика не только с предысторией и древней историей  бенедиктинского ордена,
но и с источниковедением раннего  средневековьЯ,  а кроме того, в отведенные
длЯ этого часы  читал с  ним  какого-нибудь старого  летописца в подлиннике.
Ћтцу €акову понравилось, что Љнехт пристал к нему с просьбой допустить  к их
занЯтиЯм и молодого  Ђнтона, но патеру не  составило труда убедить €озефа  в
том, что при всей своей  доброй воле любой третий существенно помешает этому
способу очень  индивидуального обучениЯ, и потому Ђнтона, который  ничего не
знал о ходатайстве Љнехта, пригласили только участвовать в чтении летописей,
что было длЯ  того великим счастьем. „лЯ молодого монаха,  о чьей дальнейшей
жизни у нас нет сведений, эти  часы были, несомненно, наградой, наслаждением
и поощрением высочайшего  рода;  на  правах слушателЯ  и новобранца  он  мог
немного приобщитьсЯ к работе и беседам двух самых духовно чистых людей, двух
самых  оригинальных  умов  своего времени.  ЋтветнаЯ  услуга  Љнехта  патеру
состоЯла в систематическом,  следовавшем всегда  за лекциЯми по эпиграфике и
источниковедению ознакомлении  его с историей и структурой Љасталии, а также
с  ведущими  идеЯми  игры  в бисер, и тут ученик  превращалсЯ в  учителЯ,  а
уважаемый учитель -- во внимательного слушателЯ и критика, чьи вопросы часто
бывали довольно  каверзны. …го недоверие  к  касталийскому мышлению в  целом
всегда оставалось бдительным; не находЯ в  этом мышлении никакой религиозной
основы,  он  сомневалсЯ в  том, что оно  способно и  достойно воспитать  тип
человека, которого стоит действительно принимать всерьез, хотЯ в лице Љнехта
перед  ним был такой благородный плод этого воспитаниЯ. „аже когда благодарЯ
урокам и примеру  Љнехта  давно уже  произошло -- насколько это  было вообще
возможно -- некое обращение отца €акова и он давно  уже готов был поддержать
сближение  Љасталии  с ђимом,  окончательно  это недоверие так и не  утихло.
‡аметки  Љнехта  полны Ярких, записанных под  свежим  впечатлением  примеров
тому, один из которых мы приведем.
     <i>Џатер:</i>  ‚ы,  касталийцы,  великие  ученые и  эстеты,  вы  измерЯете вес
гласных в старом  стихотворении  и соотносите его формулу с формулой  орбиты
какой-нибудь планеты.  ќто  восхитительно,  но  это игра.  „а  ведь  и  ваши
величайшие тайны и символ -- тоже игра, игра в  бисер. Џризнаю, вы пытаетесь
возвысить эту красивую игру, превратить ее во что-то вроде таинства или хотЯ
бы  в средство,  с  помощью которого  можно  было  бы  вознестись душой.  Ќо
таинства не возникают из таких усилий, игра остаетсЯ игрой.
     <i>€озеф:</i> ‚ы считаете, патер, что нам недостает богословской основы?
     <i>Џатер:</i>  Ћ  богословии  не будем  и  говорить,  от этого  вы слишком еще
далеки.  ‘  вас  хватило   бы  и  каких-то  более  простых  основ,  например
антропологии,  подлинной науки  и  подлинного знаниЯ о  человеке. ‚ы его  не
знаете  -- человека, не знаете ни  его животного начала, ни его богоподобиЯ.
‚ы знаете только касталийца, касту, оригинальную попытку вырастить  какой-то
особый вид.
     Љнехту  чрезвычайно повезло, ведь длЯ выполнениЯ его задачи расположить
патера к Љасталии и убедить  его в ценности союза с  ней эти  часы открывали
самый благоприЯтный и  самый широкий простор.  ‘оздалась  ситуациЯ, до такой
степени  соответствовавшаЯ всему, о чем  можно  было только мечтать, что уже
вскоре  €озеф  испытывал какие-то  угрызениЯ  совести,  ибо  находил  что-то
постыдное  и  недостойное  в  той  безоглЯдной  доверчивости, с какой  сидел
напротив  него или  прогуливалсЯ с  ним по  галерее этот уважаемый  человек,
будучи  объектом и целью тайных  политических намерений  и  махинаций. Љнехт
недолго сносил бы это  положение  молча, он раздумывал  только  о том, какую
форму придать своей демаскировке,  когда старик,  к  его изумлению, опередил
его.
     --  „орогой друг,  -- сказал он однажды как  бы  невзначай, -- мы нашли
действительно  весьма  приЯтный  и, надеюсь,  плодотворный  вдобавок  способ
общениЯ. Ћба  вида деЯтельности, которые Я всю жизнь любил  больше всего, --
учитьсЯ  и учить --  нашли  в часы  нашей совместной работы прекрасное новое
сочетание, и длЯ менЯ это произошло как раз вовремЯ, ибо Я начинаю стареть и
просто  не мог бы представить себе лучшего лечениЯ и отдыха,  чем наши часы.
—то касаетсЯ  менЯ,  значит, то Я,  во всЯком случае,  от нашего  общениЯ  в
выигрыше. Ќо Я  не уверен, что и вы, друг мой, и особенно те, кем вы посланы
и у  кого  состоите на  службе, выиграете от  этого  столько, сколько, может
быть, надеетесь  выиграть.  џ хочу, чтобы не  было  никаких  разочарований в
дальнейшем и  не возникало никаких  неЯсностей между нами, поэтому позвольте
старому практику задать вам один вопрос. Ћ вашем пребывании в нашей скромной
обители, как  оно  ни  приЯтно мне, Я,  конечно, уже  не раз задумывалсЯ. „о
последнего времени, точнее, до вашего недавнего отпуска, Я находил, что цель
вашего  пребываниЯ  у  нас  не совсем  Ясна  и  вам  самому.  ‚ерно  ли  мое
наблюдение?
     € когда Љнехт ответил утвердительно, он продолжал:
     -- Џрекрасно. Ђ после вашего  возвращениЯ из отпуска произошла какаЯ-то
перемена.  ’еперь вы уже не задумываетесь  и  не  беспокоитесь  насчет  цели
вашего пребываниЯ здесь, а знаете ее. ’ак? Џрекрасно, значит, Я  не  ошибсЯ.
‚озможно,  Я  не ошибусь  и относительно цели вашего пребываниЯ здесь. “ вас
есть дипломатическое поручение,  и оно не касаетсЯ ни  нашего  монастырЯ, ни
нашего настоЯтелЯ, а касаетсЯ менЯ... ‚идите, от вашей тайны остаетсЯ не так
уж  много.  —тобы окончательно проЯснить положение, Я делаю последний шаг  и
советую вам сообщить мне и все остальное. ’ак в чем состоит ваше поручение?
     Љнехт,   вскочив,  стоЯл   перед  ним   в  удивлении,  смущении,  почти
замешательстве.
     --  ‚ы  правы,  --  воскликнул он,  --  но, облегчаЯ  мою  душу,  вы  и
посрамлЯете менЯ тем, что опередили менЯ. џ уже размышлЯл о том, как придать
нашим отношениЯм  ту  Ясность,  которую  вы  сейчас  так быстро  установили.
‘частье  еще,  что моЯ просьба  поучить  менЯ и  наш  договор  насчет  моего
знакомства с вашей наукой приходЯтсЯ на времЯ перед моим отпуском, а то ведь
и правда можно было бы подумать, что все это -- дипломатиЯ  с моей стороны и
наши занЯтиЯ -- только предлог!
     ‘тарик дружески успокоил его.
     -- џ  хотел  только  одного -- помочь  нам  обоим сделать  шаг  вперед.
—истота ваших  намерений не  нуждаетсЯ ни в каких  заверениЯх. …сли Я просто
опередил вас  и  сделал только  то, что казалось нужным и вам, значит, все в
порЯдке.
     Ћ сути заданиЯ Љнехта, которую тот теперь сообщил ему, он сказал:
     -- ‚аши касталийские господа --  не то чтобы гениальные, но в  общем-то
вполне  приемлемые дипломаты,  и к тому же им везет. ‚аше задание Я спокойно
обдумаю, и мое решение будет отчасти зависеть от того, насколько вам удастсЯ
ввести менЯ  в круг касталийских настроений и  идей и сделать  их  понЯтными
мне. Ќе будем торопитьсЯ!
     ‚идЯ, что Љнехт все еще немного смущен, он с резким смешком сказал:
     --  …сли хотите,  можете расценивать мой образ действий как своего рода
урок.  Њы -- два дипломата, а  общение дипломатов -- это всегда борьба, даже
если она принимает дружественные формы. ‚ нашей борьбе временный перевес был
не на моей стороне,  закон действий ускользал  от менЯ. ‚ы знали больше, чем
Я. ’еперь,  значит,  положение  стало равным. ќтот  ход  увенчалсЯ  успехом,
следовательно, он был правилен.
     …сли  Љнехту  казалось ценным  и  важным  завоевать  патера  длЯ  целей
касталийской администрации, то еще куда более  важным представлЯлось ему как
можно большему  у  того  научитьсЯ и  быть  в свою  очередь этому  ученому и
могущественному  человеку  надежным  проводником  в касталийский  мир. €з-за
многого завидовали  Љнехту иные  его  друзьЯ  и ученики,  ведь,  когда  дело
касаетсЯ  людей  недюжинных,  завидуют  не  только  их  внутренней  широте и
энергии, но  и их  мнимому счастью, их мнимой  избранности  судьбой. Њеньший
видит  в  большем  то, что он  как  раз  и способен  видеть,  а в карьере  и
возвышении  €озефа  Љнехта есть действительно, если посмотреть  со  стороны,
какаЯ-то  необыкновеннаЯ  блистательность, быстрота, как бы легкость;  о том
времени его  жизни  хочетсЯ,  пожалуй,  и  правда  сказать:  ему  улыбнулось
счастье. Њы тоже не  будем  пытатьсЯ объЯснЯть это "счастье" рационально или
нравоучительно, как  причинное следствие внешних обстоЯтельств или как некую
награду за его особую добродетель. Ќи к рациональности, ни  к нравственности
счастье  не  имеет  никакого  отношениЯ,  оно  есть  нечто   по  сути  своей
магическое,  принадлежащее ранней,  юношеской ступени человечества. Ќаивный,
одаренный  феЯми,  избалованный  богами счастливец  --  это  не  объект  длЯ
рационального, а значит, и биографического подхода, это символ,  и находитсЯ
он за  пределами всего индивидуального  и исторического. ’ем  не менее  есть
выдающиесЯ люди,  от жизни которых нельзЯ  мысленно отделить "счастье", даже
если  оно состоит только в том, что они и подобающаЯ им задача находЯт  друг
друга  и  действительно  встречаютсЯ  исторически и биографически,  что  они
родились на свет не слишком  рано и не слишком поздно; и Љнехт  принадлежит,
кажетсЯ,  к ним. Џоэтому  жизнь его, по крайней  мере  на  каком-то отрезке,
производит такое впечатление, будто все желательное свалилось на него как бы
само собой.  Ќе станем ни отрицать,  ни  сводить на  нет это впечатление,  а
разумно объЯснить его мы могли бы  лишь биографическим  методом, который нам
чужд, да и в  Љасталии нежелателен и недозволен, а  именно: почти  без конца
вдаваЯсь  в подробности самого личного и частного свойства, касаЯсь здоровьЯ
и болезни,  колебаний  и  виражей  в жизнеощущении  и  чувстве  собственного
достоинства. Њы убеждены, что такой, с порога отвергаемый нами род биографии
выЯвил бы нам полное равновесие между  его  "счастьем" и  его страданиЯми  и
все-таки дал бы искаженную картину его личности и его жизни.
     •ватит отклонЯтьсЯ от  темы.  Њы говорили о том,  что многие из знавших
Љнехта или хотЯ бы только слыхавших о нем ему завидовали. Ќо ничто, пожалуй,
в его жизни не казалось людЯм поменьше таким завидным, как  его отношениЯ со
старым  патером-бенедиктинцем, при которых  он одновременно училсЯ  и  учил,
брал  и давал, покорЯлсЯ и  покорЯл,  дружил  и тесно  сотрудничал. „а и сам
Љнехт не  был  ни одной своей победой со времен ‘таршего Ѓрата и  Ѓамбуковой
ђощи  так  счастлив,  как этой, ни  одна не вселЯла в него такого, как  эта,
чувства, что его одновременно наградили и посрамили, одарили и подхлестнули.
…го  позднейшие любимые ученики  все до  единого упоминают  о  том,  с какой
охотой и  радостью заговаривал он об  отце  €акове.  “ него  Љнехт  научилсЯ
чему-то, чему он врЯд  ли  бы смог  научитьсЯ  в тогдашней  Љасталии;  он не
только  получил   общую  картину  методов  и  средств   научно-исторического
исследованиЯ и первый опыт их применениЯ, он, что гораздо больше, открыл длЯ
себЯ, ощутил историю  не как область  знаниЯ,  а как  действительность,  как
жизнь,  а  это  значит  -- соответственно  превращать, возводить  в  историю
собственную, индивидуальную жизнь. ќтому у просто  ученого  он научитьсЯ  не
смог  бы.  €аков  был  не  только, помимо всЯкой  учености,  созерцателем  и
мудрецом.  Ћн, кроме того,  жил  и творил; местом, на которое  поставила его
судьба, он не пользовалсЯ длЯ того, чтобы гретьсЯ в уюте созерцательности, а
открывал  свой  кабинет  ветрам  мира  и  впускал  в  свое  сердце  нужды  и
предчувствиЯ эпохи, он участвовал в событиЯх своего времени, разделЯл вину и
ответственность  за  них, имеЯ дело не  только с  обзором, систематизацией и
толкованием давно минувшего и не только с идеЯми, но не  меньше с упрЯмством
материи и людей. ‚месте с одним недавно умершим иезуитом, его сотрудником  и
соперником,   он  считалсЯ   истинным  основоположником  дипломатического  и
морального   могущества   и   высокого   политического   авторитета,   вновь
приобретенного римской церковью после времен бессилиЯ и прозЯбаниЯ.
     •отЯ  в разговорах между учителем и учеником современнаЯ политика почти
не затрагивалась -- не только из-за умениЯ патера молчать и сдерживать себЯ,
но  не  меньше  и из-за  боЯзни младшего быть втЯнутым  в дипломатические  и
политические  дела,  --  политическаЯ  позициЯ  и деЯтельность  бенедиктинца
пронизывала  его изложение  всемирной  истории настолько,  что  в каждом его
мнении, в каждом его прикосновении к путанице мировых передрЯг проглЯдывал и
практический политик, не честолюбивый политикан, не правитель,  не вождь,  о
нет, и не карьерист, а  советчик и  посредник, чьЯ активность  была смЯгчена
мудростью, а целеустремленность  --  глубоким  пониманием  несовершенства  и
нелегкости человеческой  природы, но муж, которому его слава, его  опыт, его
знание людей и обстоЯтельств и не в  последнюю очередь его самоотверженность
и личнаЯ безупречность дали  немалую  власть. Ћбо  всем  этом Љнехт, впервые
приехав в  Њариафельс,  ничего  не  знал,  даже имЯ  патера  было ему  тогда
незнакомо. Ѓольшинство обитателей  Љасталии жило в политической невинности и
наивности, нередко и в прежние эпохи свойственных ученому сословию; активных
политических прав  и обЯзанностей там  ни  у кого  не  было, газет почти  не
видели; и если  так  велось у средних касталийцев, то  еще больше страшились
современности, политики, газет умельцы €гры,  которые считали  себЯ истинной
элитой Џровинции и всЯчески  старались  ничем не омрачать легкую, утонченную
атмосферу своей  учено-артистической жизни. „а и ЯвилсЯ Љнехт в  монастырь в
первый  свой приезд не как эмиссар,  а только  как учитель €гры,  не обладаЯ
никакими  другими знаниЯми политического характера, кроме тех, что  преподал
ему за несколько недель мсье „юбуа.  Џо сравнению с той порой он был теперь,
конечно,  гораздо  осведомленнее,  но  отнюдь  не  избавилсЯ  от  отвращениЯ
вальдцельца к занЯтиЯм современной политикой. …сли, общаЯсь с отцом €аковом,
он сильно развилсЯ и наторел и в политическом отношении, то произошло это не
потому, что Љнехт  почувствовал  такую потребность, подобно тому,  например,
как он прЯмо-таки пристрастилсЯ  к истории, нет, произошло это невольно, как
бы невзначай.
     —тобы пополнить свой арсенал  и быть на высоте своей почетной задачи --
читать патеру лекции de rebus castaliensibus (о делах касталийских  <i>(лат.)</i>),
Љнехт  привез  с  собой  из ‚альдцелЯ  литературу  об укладе  и  по  истории
Џровинции, о системе элитных школ и о становлении игры в бисер. Ќекоторые из
этих книг -- с тех  пор  он ни  разу не  заглЯдывал  в них  -- сослужили ему
службу уже  двадцать  лет  назад  во  времЯ  его борьбы  с Џлинио „езиньори;
другие,  которые тогда еще нельзЯ  было  давать ему,  поскольку написаны они
были специально длЯ служащих Љасталии, он прочел впервые  только теперь. ‚от
почему и получилось, что  как  раз в то времЯ, когда область его занЯтий так
расширилась, он был вынужден пересмотреть, осмыслить  и укрепить собственную
духовную и  историческую базу. ЏытаЯсь  как можно Яснее  и проще представить
патеру сущность Ћрдена  и  касталийской системы,  он сразу, иначе и быть  не
могло, напал  на  самую  слабую  сторону своего  собственного,  да  и  всего
касталийского образованиЯ; оказалось, что те  всемирно-исторические условиЯ,
которые сделали  когда-то  возможным и  вызвали возникновение  Ћрдена  и все
отсюда  последовавшее, сам  он может  представить  себе  лишь  схематично  и
бледно,  без  какой  бы то ни было наглЯдности и четкости. Ђ поскольку патер
отнюдь не  был  пассивным  учеником,  началась усиленнаЯ  совместнаЯ работа,
установилсЯ  очень  живой   обмен  знаниЯми:  он  пыталсЯ  изложить  историю
касталийского Ћрдена, а €аков во многом помогал ему верно увидеть и пережить
эту  историю и  найти ее корни во  всеобщей истории  мира  и государств.  Њы
увидим,  как  эти напрЯженные  беседы,  нередко  из-за  темперамента  патера
перераставшие в  ожесточенные  диспуты, приносили  плоды  еще  много  лет  и
оказывали свое живое влиЯние до самой  кончины  Љнехта. ‘коль внимательно, с
другой стороны, прислушивалсЯ  к объЯснениЯм Љнехта и в какой мере  узнал  и
признал  благодарЯ  им  Љасталию  патер,  показало  все  его   поведение   в
дальнейшем; существующее поныне, начавшеесЯ с доброжелательного нейтралитета
и  порой дораставшее  до  подлинного  сотрудничества и союзничества согласие
между ђимом и Љасталией --  заслуга этих двух  мужей. „аже с теорией €гры --
что  он  поначалу  с   улыбкой  отверг  --  патер  пожелал  в  конце  концов
познакомитьсЯ, чувствуЯ, видимо, что тут кроетсЯ  тайна Ћрдена и в  какой-то
мере его вера или  религиЯ, а  уж раз он, €аков, задалсЯ  целью проникнуть в
этот  знакомый  ему  лишь  понаслышке и  малосимпатичный  дотоле  мир, то  и
устремилсЯ с обычной своей энергией и хитростью к самому его центру, и, хотЯ
игроком не стал -- длЯ этого он был, помимо  всего прочего, слишком стар, --
дух €гры и Ћрдена врЯд ли приобретал когда-либо за пределами Љасталии  более
серьезного и ценного друга, чем этот великий бенедиктинец.
     €ной раз, когда Љнехт после занЯтий уходил от него, патер давал понЯть,
что сегоднЯ  вечером  тот  застанет его дома;  по контрасту  с трудоемкостью
лекций  и напрЯженностью дискуссий это  были  мирные  часы,  в таких случаЯх
€озеф часто приносил свои  клавикорды или скрипку, и тогда старик садилсЯ за
пианино при  мЯгком свете восковой  свечи,  сладкий  запах которой  наполнЯл
маленькую  комнату  вместе  с  той  музыкой   Љорелли,  ‘карлатти,  ’елемана
(<i>Љорелли,  Ђрканджело</i>  (1653 -- 1713) --  итальЯнский  скрипач,  композитор.
Ћсновоположник итальЯнской скрипичной школы. <i>’елеман, ѓеорг ”илипп</i>  (1681 --
1767) -- немецкий композитор, капельмейстер и органист. -- Џрим. перев.) или
Ѓаха, что  они играли по  очереди  или вместе. ‘тарик  рано ложилсЯ спать, а
Љнехт, подкрепленный маленькой музыкальной  вечерней, продлевал свое рабочее
времЯ до поздней ночи, насколько это дозволЯлось уставом.
     Љроме такого ученичества и учительства  у патера, кое-как продолжаемого
курса  €гры  в  монастыре  и  от  поры  до  поры  китайских  коллоквиумов  с
настоЯтелем  ѓервасием, мы  видим  Љнехта в  это  времЯ  занЯтым  еще  одной
довольно большой работой; он участвовал, чего последние два раза не делал, в
ежегодном состЯзании вальдцельской элиты. Џо условиЯм этого состЯзаниЯ  надо
было  на основании трех-четырех  заданных  главных тем  разработать наброски
партий, большую важность придавали новым,  смелым  и оригинальным сочетаниЯм
тем при величайшей формальной чистоте и каллиграфичности, единственно в этом
случае конкурентам разрешалось  преступать  канон,  то есть  предоставлЯлось
пользоватьсЯ новыми, еще  не вошедшими  в официальный  кодекс и сокровищницу
иероглифов  шифрами. ’ем  самым  это состЯзание, которое и  так-то  нарЯду с
большими публичными играми было самым волнующим событием в деревне  игроков,
превращалось  и в соперничество наиболее сильных претендентов на новые знаки
€гры,  и высочайшаЯ,  очень  редко  присуждавшаЯсЯ награда победителю  этого
соревнованиЯ  состоЯла не  только в  том,  что торжественно  исполнЯлась его
партиЯ как лучшаЯ кандидатскаЯ партиЯ года, но  и в том, что предложенные им
дополнениЯ  к грамматике  и  лексикону €гры  получали официальное признание,
вносились в ее архив и Язык. Ћднажды, лет двадцать пЯть  назад,  этой редкой
чести удостоилсЯ  великий ’омас  фон дер ’раве, теперешний magister Ludi, за
его  новые  аббревиатуры  длЯ  алхимического значениЯ знаков ‡одиака,  да  и
впоследствии магистр  ’омас  делал многое длЯ познаниЯ и привлечениЯ алхимии
как  интересного  условного  Языка.  Љнехт  же  на  этот  раз  отказалсЯ  от
применениЯ новых значений,  которые у него,  как,  наверно, почти  у каждого
кандидата, нашлись бы в запасе; не воспользовалсЯ он и возможностью показать
свою приверженность к психологическому методу игры, что, собственно, было бы
длЯ  него естественно;  партию он построил,  правда, современную и личную по
структуре  и  темам,  но  прежде  всего  прозрачно  Ясную,  классическую  по
композиции  и   строго   симметричную,   лишь  умеренно   орнаментированную,
старомодно-изЯщную  в  разработке.   ’олкнула   его  на  это,  может   быть,
отдаленность от ‚альдцелЯ и от архива €гры, может быть, слишком уж много сил
и времени отнимали у него занЯтиЯ историей, а может быть, он более или менее
сознательно  старалсЯ  стилизовать  свою  партию  так,  как  то  более всего
отвечало бы вкусу его учителЯ и друга, отца €акова; мы этого не знаем.
     Њы  употребили   выражен