 что он думал в  эту огневую минуту,  он не сказал никому.
ѓорделиваЯ  складка  прорезала  его  хмурый  лоб,  и,  точно  чувствуЯ,  как
насыщеннаЯ огнем и  криками ночь  дает  ему  новую силу,  он  распрЯмил свои
широкие крепкие плечи и сказал коротко:
     - Ќу, теперь идем.
     —ерез два часа были две встречи.
     ‘вЯзаннаЯ ђита  попала к  Ђстраханкину,  отрЯд которого после неудачной
схватки собиралсЯ возвращатьсЯ в  город.  Љогда Ђстраханкин увидел ђиту,  он
побледнел,  стегнул  нагайкой двух  жандармов,  конвоировавших ее,  приказал
развЯзать ей  руки и,  молча посмотрев на  нее,  не  сказал ничего -  совсем
ничего.
     ЏодвигаЯсь шагом  впереди отрЯда к  дому,  Ђстраханкин впервые,  должно
быть,  не прЯмо сидел в  казачьем седле,  а  опустил голову,  точно был не в
силах нести в  ней какое-то  мучительно-тЯжелое подозрение,  помимо его воли
крепко опутавшее его.
     Ђ втораЯ встреча была ‹бова с †енщиной.
     - ’ы что же? - спросил он и сильной рукой рванул ее на себЯ. Ќо женщина
ничего не ответила.
     ‹бов вынул маузер,  медленно вскинул его к груди и выстрелил. €, падаЯ,
женщина слегка вскрикнула,  и  так же  загадочно,  как и  всегда,  светились
темнотой провалы ее потухающих глаз, в которых не отразилсЯ ни мЯгкий лунный
свет, ни одна из звезд, густо пересыпавших ночное небо.


                    14. Ћ том, как ‹бов собиралсЯ Џермь брать

     €юльские ветры знойные,  лучистые.  €юльские ночи теплые, прЯные, когда
Љама  мЯгкими волнами плещет  на  отлогие песчаные берега  и  журчит веслами
шнырЯющих лодчонок,  эти  ночи  перекликаютсЯ эхом с  гудками залитых огнЯми
пароходов,  у которых искры из трубы,  вылетаЯ, танцуют, кружатсЯ и тают меж
рассыпанных по небу горЯчих звезд.
     € в такую летнюю,  беспокойную ночь в двадцати верстах от Њотовилихи на
большой полЯне,  вырванной у гущи заснувшего леса,  - костры, костры, песни,
бурчащие варевом котлы, дымный смех, огневые речи, что винтовочные зарЯды, и
чернаЯ ненависть, как кинжальнаЯ сталь.
     ‘егоднЯ ‹бов из разных краев “рала собрал командиров своих разбросанных
повсюду  шаек.  Ѓыл  здесь  џстреб,  у  которого  в  красноватых  глазах  из
уральского камнЯ  отсвечивалась огоньком непотухающаЯ трубка.  Ѓыл  Њатрос с
сережкой в  надорванном ухе  и  часами,  у  которых вместо  брелка  повешена
зарЯженнаЯ бомба. Ѓыл ‘тольников с неразглаженными морщинами вечно думающего
о  чем-то  лба,  на котором лежал уже отпечаток близкого сумасшествиЯ.  Ѓыли
„емон,  ‡мей,  ”ома,  ‘ибирЯк,  —еркес,  ‘окол, одноглазый ‚орон... € многие
другие  атаманы были.  Ќедовольно посмотрел ‹бов,  прерываЯ речь,  и  сказал
Њатросу строго:
     - —его это там твой конвой разоралсЯ? ЋпЯть перепились. „а и сам-то ты,
всегда от тебЯ несет, как от винной бочки!
     - Џолно,  - ответил Њатрос, играЯ двухфунтовым брелком, - что ты, ‹бов,
свЯтыми, что ли, нас хочешь сделать?..
     - Ќе свЯтыми,  а распускаетесь здорово,  грабить без толку начали.  ‚он
вчера у ‚орона один другого ножом пырнул, поделить не сумели чего-то.
     - ’ак  то  у  ‚орона,  а  у  менЯ  этого  нет,  у  менЯ,  брат,  всегда
распределено, кому сколько.
     - Ћй,  смотри,  Њатрос, - и усмешка мелькнула у ‹бова, - не всегда и не
на все у менЯ глаза закрыты, не слишком ли у тебЯ уж распределено, кому, что
и сколько? Ѓандитом настоЯщим, того и глЯди, станешь.
     Ѓросил  играть  брелком  Њатрос,  отвернул  глаза  и  сказал  ‡мею,  но
негромко, так, чтобы не слышал ‹бов:
     - —то же нам,  монахами,  что ли,  быть?  Ќа то и  разбойничали,  чтобы
грабить,  на то и живем,  чтобы пить,  а то что ж тогда, волчьЯ жизнь совсем
получитсЯ.  „а что он, с ума, что ли, сошел, аль не видит - все кругом пьют,
а не мои только, а нас-то теперь, если всех подсчитать, так много будет... џ
думаю, что около четырехсот навернЯка наберетсЯ.
     Ќо ‡мей посмотрел на него злыми, желтыми глазами, перекривил свое и без
того искаженное лицо:
     - Њного... ќто наша и беда, что много.
     ѓоворил опЯть опьЯненный успехами ‹бов.  ѓоворил,  что довольно мелочью
заниматьсЯ и  надо  на  широкую дорогу  выходить.  “же  немало  винных лавок
разгромлено,  уже  немало  крупных  заводских  контор  разбито.  ‚  Џолазне,
„обрЯнке,   —ермозе,  ћго-Љамске...  Џеплом  развеЯли  дачи-поместьЯ  многих
кнЯзьков  и   дворЯн.   “же  перерублены  телеграфные  столбы,   то  и  дело
перевертываютсЯ железнодорожные рельсы, а жандармы не ездЯт больше парами, а
ингуши не гарцуют одиночками.
     - Ђ что же еще делать,  -  заговорил ‘тольников, - объЯвить разве войну
государю-императору?  џ  думаю,  если послать ему бумагу и  написать в  ней,
пусть лучше он добром...  -  но здесь ‘тольников оборвалсЯ и замолчал, как и
всегда, оканчиваЯ думать только про себЯ.
     - ‚ойна и так объЯвлена,  -  ответил ‹бов, - мы теперь не одиночки, нас
много,  но нам надо еще больше,  а длЯ этого нужно, чтобы все видели, что мы
сильны, мы должны поднЯть на ноги весь “рал.
     - € как? - спросил молчавший до этого ”ома. - —то же ты хочешь делать?
     - —то...  что делать?  -  присоединились к ”оме еще несколько атаманов,
настораживаЯсь и  заглЯдываЯ в  лицо  ‹бову,  по  которому пЯтна колыхающего
пламени от разгоревшегосЯ костра переливались дымно-красными оттенками.
     - Ќадо взЯть Џермь, - сказал тогда ‹бов и замолчал.
     ‡амолчали  и  насупившие  брови  генералы  этого  войска,   ошарашенные
размахом замыслов ‹бова, так уверенно выбросившего это предложение.
     Џотом горЯчие споры поднЯлись около этого плана.
     - ‚зЯть-то мы можем, возьмем, особенно если с налета, - говорил џстреб,
- но мы же не удержимсЯ там долго.
     - € не надо,  -  все более и более разгоралсЯ ‹бов.  -  € не надо... Њы
разобьем тюрьму,  мы разграбим охранку,  повесим всех аристократов,  возьмем
заложником губернатора...  € когда об этом узнает всЯ ђоссиЯ, со всех концов
к  нам потЯнетсЯ такой же народ,  как мы,  у  нас будут тысЯчи,  и мы выйдем
тогда из леса в города, на улицы.
     - Џермь?..  ‚зЯть  Џермь!  -  восхищенный  и  подавленный этой  мыслью,
заговорил ‡мей, точно задыхаЯсь от приступа лихорадочного кашлЯ.
     - „а,  Џермь город богатый,  там мы наложим,  как это... контрибуцию на
всю буржуазию, - вставил Њатрос.
     - €дет... идет, - загудели кругом голоса. - Ќадо составить план... надо
скорее...  “ра ‹бову!..  Њы тебЯ в  губернаторском доме поселим,  а  на доме
поставим красный флаг.
     ЏоследнЯЯ  мысль  о  флаге  почему-то  показалась чудовищно  дерзостной
‘тольникову,  морщины его лица на мгновение разошлись, и он как-то по-детски
радостно вскрикнул:
     - Ќад губернаторским!..  на  большом шесте и  красный флаг!..  пусть...
пусть... - он замолчал.
     €  тогда встал ‹бов и,  точно сообщаЯ о  том,  что  назавтра надо будет
ограбить почту или разгромить казенку, сказал громко и просто:
     - ‡начит,  решено.  Ѓудем брать Џермь! - Ќо сколько веры, сколько жизни
было вложено им в эти простые, чеканные слова.
     „олго еще обсуждали, горЯчились, спорили. Џрискакал дозорный и сообщил,
что на дороге,  верстах в  пЯти отсюда,  движетсЯ какой-то отрЯд,  человек в
двадцать пЯть;  но  на  это сообщение на радостЯх почти не обратили никакого
вниманиЯ,  а  просто  выслали  навстречу  ‚орона  с  его  шайкой,  чтобы  он
разделалсЯ с ними как следует.
     Ѓыло решено:  Џермь взЯть во  второй половине июлЯ,  а  до того времени
поручить  џстребу  произвести  какую-нибудь  крупную  экспроприацию,   чтобы
достать тысЯч сорок денег, необходимых длЯ подготовки наступлениЯ.
     - •орошо, Я достану, - сказал тот, подумав.
     - ѓде?
     - џ  ограблю "Ђнну  ‘тепановну",  это  один  из  самых  больших камских
пароходов.
     - Ќо  как  же  ты  сможешь ограбить пароход?  -  закидали его вопросами
удивленные лбовцы. - Ђтаковать на лодках будешь, что ли?
     - ќто уже мое дело,  -  уклонилсЯ от ответа џстреб.  -  …сли Я  сказал,
значит, это будет так.

     Ђ ночь все гуще и гуще опутывала землю,  по лесу неслись веселые крики,
играла  гармониЯ,  и  разбуженные деревьЯ  шелестели  листвой  удивленно,  а
разбойные,  ничего  не  боЯщиесЯ  соловьи  насвистывали  торжественные марши
сумасшедшим людЯм, их безумным замыслам и безрассудно смелому атаману.


                    15. Ћграбление парохода "Ђнна ‘тепановна"

     ‚  семь  часов вечера второго июлЯ на  пристани толпилось много народа.
Њатросы суетливо сновали по трапу, пассажиры прощались; пароход горел огнЯми
и,  точно  от  запаса  скрытой  могучей  силы,  нетерпеливо вздрагивал  всем
корпусом.
     Љак раз в ту минуту, когда сходни хотели было уже убирать и запоздавшие
провожающие торопливо кинулись с  парохода,  с  берега человек около  шести,
хорошо одетых и совершенно не внушавших никаких подозрений шнырЯющим повсюду
жандармам,  прошли на  палубу.  ‘реди них были две женщины,  которые шутили,
смеЯлись и  перекидывались фразами со своими спутниками.  € из обрывков этих
фраз  окружающие  могли  бы  понЯть,  что  это  самаЯ  обыкновеннаЯ  веселаЯ
компаниЯ, отправлЯющаЯсЯ в небольшую речную прогулку.
     Џароход  загудел,  задышали  искрами  огромные  трубы,  и  огни  Џерми,
раскинувшейсЯ над горою, тронулись с места и тихо поплыли назад.
     Ѓыл  теплый  летний вечер.  Џристав ѓоробко,  облокотившись на  перила,
смотрел на  клокочущую под  винтом воду и  молча курил папиросу.  Ћн  ехал в
Ћханск  выЯснить,  в  каком  положении находЯтсЯ там  местные  революционные
организации,  ибо, по последним сведениЯм, зараза лбовщины начала доходить и
туда.
     …ще один поворот Љамы,  и скрылись огни Џерми. ѓоробко зашел в буфет и,
не найдЯ там свободного столика,  попросил разрешениЯ присесть к  столу двух
пассажирок,  в  последнюю минуту  подоспевших на  пароход.  Џристав  заказал
бутылку вина и черной икры с лимоном.  Ќесколько бокалов оживили ѓоробко,  и
он начал разглЯдывать своих спутниц.  “  одной белокурой было интеллигентное
лицо,  ей можно было дать не более двадцати пЯти лет,  у другой - черты лица
были много грубее, волосы рыжеватые, и говорила она низким грудным голосом.
     - џ  вам  не  мешаю?  -  вежливо прикладываЯ руку к  козырьку,  спросил
ѓоробко, желаЯ завЯзать с ними разговор.
     Ќо белокураЯ женщина рассмеЯлась в ответ звонко,  и видно было, что она
совершенно ничего не  имеет против того,  чтобы ѓоробко заговорил с  ней,  и
ответила ему приветливо:
     - Њешаете? Ћтчего же, напротив, мы очень рады.
     Ћбрадованный такой  снисходительностью,  ѓоробко представилсЯ и  узнал,
что одну из женщин зовут Њартой,  другую - Ћльгой и обе они едут в Ћханск, к
своему дЯде,  тамошнему исправнику.  ‚скоре была заказана еще бутылка,  пили
уже  вместе.  ѓоробко подсел поближе и  сделал попытку взЯть руку  белокурой
женщины, причем с ее стороны препЯтствий никаких на это не встретил. †енщины
были,  по-видимому,  робки,  потому что они спрашивали ѓоробко о лбовцах,  о
том,  что  они много грабЯт и  что недавно даже посланные им  дЯдею деньги с
одним знакомым человеком попали в руки этой шайке.
     - Љонечно,  по  дорогам возить опасно,  там  их,  черт  знает,  шнырЯет
сколько.  “ нас почтовые чиновники теперь совершенно не ездЯт с деньгами без
стражи.  „ругое дело здесь,  на пароходе.  ‡десь почта чувствует себЯ вполне
безопасно,  потому что,  к счастью,  у лбовцев ни своих речных крейсеров, ни
подводных лодок нет еще,  а попробуй они с берега пароход обстрелЯть,  так у
нас  тут четыре человека охраны и  мы  в  ответ такую канонаду откроем,  что
только берегись!
     Џосле этого сообщениЯ женщины,  мило улыбнувшись,  заЯвили, что им надо
пойти на палубу, и выразили уверенность, что они скоро с ним еще встретЯтсЯ.
ѓоробко пошел к себе в каюту,  но в каюте ему не сиделось,  он вышел тоже на
палубу и,  пробираЯсь между высыпавшими наверх пассажирами, увидел двух дам,
оживленно разговаривающих с  пожилым джентльменом,  не  выпускающим изо  рта
дымЯщуюсЯ трубку, и краем уха ѓоробко уловил, как тот сказал им:
     - ‚ы себЯ должны вести осторожнее,  а потом, это будет не раньше, чем в
3 часа.
     "„олжно быть,  папаша делает выговор,  что они пофлиртовали со мной", -
подумал   ѓоробко,   неприЯтно  удивленный,   что   дамы   на   пароходе   с
родственниками,  так  как он  только что думал попытатьсЯ пригласить одну из
них к себе в каюту.
     ‚ это времЯ к приставу подошел жандармский унтер-офицер, доложивший ему
взволнованно:
     - ‚аше благородие,  там в третьем классе мужик сидит. ‘тал он чай пить,
а Я как рЯдом был, так и ахнул, глЯжу: ус-то один у него и отвалилсЯ.
     - —то ты,  дурак, мелешь, ты пьЯн, что ли? - рассердилсЯ ѓоробко. - Љак
так - ус отвалилсЯ?
     - Ђ так,  ваше благородие,  стал он,  значит,  чай пить, а сам ситным с
колбасой закусывал,  потом вынул платок, провел по губам, а ус-то и упал, ну
только он  живо подхватил его  и  живо приладил,  а  Я  как  будто ничего не
заметил.
     ѓоробко,  раздосадованный тем,  что ему не  дали возможности подслушать
дальше разговор дамочек,  и  в  то  же  времЯ  встревоженный таким  странным
исчезновением мужичьего уса,  направилсЯ в третий класс.  Ќо сколько они оба
ни ходили,  никакого такого мужика не нашли,  из чего ѓоробко заключил,  что
унтер был  пьЯн,  а  потому легонько двинул его в  шею и,  обозвав скотиной,
приказал сидеть  ему  в  почтовом отделении,  а  не  шататьсЯ без  толку  по
пароходу.
     Ѓерега стали черными.  ђека скрылась,  окутаннаЯ ночным туманом. ’олько
винт неумолчно работал,  бурлил и отбивалсЯ от смыкающейсЯ вокруг него воды.
€зредка  впереди,  точно  плЯшущие звездочки,  показывались огоньки  снующих
лодчонок,  бревенчатых плотов,  а  один раз огненным пЯтном выплыл встречный
пароход и заревел сиреною так,  что это эхо долго металось,  долго билось от
воды к небу и от леса к лесу до тех пор,  пока,  обессиленное,  не утонуло в
плеске невидимой воды.
     ѓоробко еще  раз прошелсЯ по  палубе,  натолкнулсЯ на  высокого черного
чуть-чуть  прихрамывающего  человека,  который  попросил  у  него  закурить.
ѓоробко,  как истый джентльмен, не дал закурить от своей папиросы, а чиркнул
спичку,  и,  прикуриваЯ,  черный  человек  внимательно рассматривал и  точно
определЯл по  кобуре  систему и  количество зарЯдов его  револьвера.  Џотом,
поблагодарив,  отошел,  а  удивленный ѓоробко увидел,  как человек,  постоЯв
около перил,  бросил папиросу,  не  раскуриваЯ,  за  борт.  €з этого ѓоробко
заключил,  что человек вовсе не курит,  а подходил,  очевидно, совсем не длЯ
этого.
     „есЯть минут спустЯ он заметил этого же человека в обществе господина с
трубкой.  Ћни  стоЯли  на  границе  палубы  II  и  III  класса  и  о  чем-то
разговаривали. Џока они разговаривали, к ним подошел какой-то мужичок и тоже
попросил закурить. ‡акуриваЯ, он обменЯлсЯ с ними несколькими фразами, затем
отошел, сел на лавку и, бросив на пол цигарку, затоптал ее ногой. € все это,
а  также  сообщение унтера о  человеке,  потерЯвшем ус,  повергло пристава в
некоторое тревожное состоЯние.
     "—то за чертовщина, - подумал он, - тот закурил - в воду бросил, этот -
ногой затоптал.  ’ут что-то не то".  €  ѓоробко твердо решил,  добравшись до
Ћханска,  вызвать нарЯд жандармов и  устроить проверку документов у странных
курильщиков. ‡атем он ушел к себе в каюту, разделсЯ и лег спать.
     ‘колько он спал,  определить было трудно,  но проснулсЯ он оттого,  что
пароход  загудел  вдруг  короткими,  тревожными гудками и  вверху  раздалось
несколько гулких выстрелов.  ѓоробко в  одном белье выскочил в  коридор.  Ћн
слышал,  как на палубе и где-то рЯдом кричали несколько голосов, затем ахнул
еще выстрел, кто-то завопил громко:
     - „авай, лови теперь пристава, его каюта здесь!
     ѓоробко испуганно заметалсЯ. “видев полуоткрытую дверь первой каюты, из
которой выглЯдывала испуганнаЯ суетой  и  шумом  какаЯ-то  стараЯ  барынЯ  в
ночном пеньюаре, он, не раздумываЯ, отдернул дверь и, не взираЯ на отчаЯнные
крики перепуганной мадам,  как был,  в  одном белье,  так и  впрыгнул к ней.
‡ахлопнув за собой дверь, крикнул ей:
     - Њолчи, стараЯ чертовка, или ты не слышишь, что на пароходе бунт!..
     —ерез  дверь  было  слышно,  как  в  соседнюю каюту ворвалось несколько
человек, затем кто-то крикнул:
     - …го здесь нет,  он,  должно быть,  у  капитана,  сукин сын!  -  € все
вломившиесЯ быстро бросились назад.
     Џароход  все  ревел  и  шел,  ускорЯЯ ход,  вперед.  ‚верху  стрелЯли и
кричали,  а ѓоробко и стараЯ мадам, надевши наспех набок парик, молча сидели
и глупо смотрели друг на друга.  ‚друг раздалсЯ сильный взрыв, точно наверху
кто-то  бросил бомбу.  ’ревожные гудки сразу прекратились,  корпус задрожал,
послышалсЯ  лЯзг  сброшенного  ЯкорЯ,   гул   машин  смолк,   пароход  сразу
остановилсЯ.  Џотом раздалсЯ еще более сильный взрыв, и кто-то громко сверху
закричал:
     - „авай спускай!..  -  €  тотчас же заскрипели блоки спускаемой на воду
шлюпки.

     Ђ  на палубе в  это времЯ орудовали под командой џстреба ‘окол,  „емон,
‘ашка,  ‘ултан,  а  из  женщин -  эсерки Ђнгелина и  Њарта и  еще  несколько
лбовцев, переодетых мужиками, - всего двенадцать человек.
     џстреб,  не выпускаЯ изо рта трубки,  а  из зажатых кулаков револьверы,
отдавал  короткие  и  быстрые  распорЯжениЯ.  Ћн  приказал бросить  бомбы  в
машинное отделение,  когда пароход отказалсЯ остановитьсЯ.  Ћн  же застрелил
жандармского унтер-офицера и  одного из  полицейских,  прежде чем те  успели
попасть в кого-либо из своих больших "смит-вессонов".
     ‚сем пассажирам,  не  закрывшимсЯ в  каютах,  было приказано лечь и  не
шевелитьсЯ,  и пароход сразу,  как будто бы после повальной болезни, вымер и
покрылсЯ распластавшимисЯ людьми,  которые лежали до тех пор,  пока „емон не
вернулсЯ из  почтового отделениЯ с  кипой  засунутых в  сумку  денег,  из-за
которых им и его товарищами было разрезано свыше пЯтисот ценных пакетов.
     Џосле этого в спущенную лодку сошли все лбовцы. Џоследним сошел џстреб.
€ четыре весла дружным ударом по волнам рванули лодку к далекому еще берегу.
Ќо  едва  только  они  успели отъехать несколько сажен,  как  винт  с  шумом
заработал:  освобожденный пароход  заревел и  начал  медленно поворачиватьсЯ
носом в сторону отъезжающих.
     - Џотопить хотЯт, - сообразил џстреб.
     €  все  лбовцы  понЯли  это,  и  весла  чуть  не  гнулись  под  рывками
мускулистых рук,  и  все с замиранием сердца смотрели на острый нос взЯвшего
полный ход парохода.
     "‘ейчас прорвет Якорную цепь  и  потопит",  -  подумал опЯть  џстреб  и
приказал открыть огонь по капитанской рубке.
     ‚спугиваЯ  прибрежных  птиц,   жирно  хлопающих  крыльЯми,  загрохотали
выстрелы.  Џароход отошел на всю длину распущенной Якорной цепи, рванулсЯ...
€ сразу замедлил ход,  потому что Якорь лежал,  очевидно, на мЯгком песчаном
дне и  ему не за что было зацепитьсЯ,  и  цепь не порвалась,  а  потащила за
собой Якорь, тормозЯ ход.
     ќто  и  спасло  лбовцев.  ‹одка  со  свистом врезалась в  отлогий берег
недалеко  от   селениЯ   Ќово-€льинского.   €   перепрыгиваЯ  через   теплую
плескающуюсЯ воду,  все повыскакивали,  бросившись к кустам,  где их ожидали
уже готовые подводы с местными мужиками. ‚звалили сумки, забрались на охапки
душистого,  покрытого утренней росой сена,  и лошади быстро понесли их прочь
по направлению к пермским лесам.
     €з-за смеющегосЯ горизонта брызнули полосы вынырнувшего солнца, и волны
Љамы заплескались русалочьим смехом.
     ‚  эту минуту џстреб в мчавшейсЯ телеге закуривал трубку,  „емон считал
деньги, ѓром снимал с лица грим.
     Ђ  на  палубе парохода стоЯл  в  наспех одетых брюках пристав ѓоробко и
занималсЯ самым бесполезным в этот момент делом: он поднимал кулаки и, глЯдЯ
вслед уезжающим,  посылал страшные проклЯтиЯ ‹бову и  всем  потомкам его  до
десЯтого поколениЯ включительно.


                            16. Ќачало конца

     Џосле неудач с операциЯми против ‹бова, после сильного надлома, который
пережил Ђстраханкин,  понЯвший,  что ђита держит свЯзь со лбовцами,  он,  не
будучи в  силах вынести нависшего над  ним тЯжелого кошмара,  подал рапорт с
просьбой о переводе его и" Џерми в какую-либо другую воинскую часть.
     “  Ђстраханкина ни  на  минуту  даже  не  мелькнула мысль  выдать  ђиту
полиции.  Ђстраханкин простил бы ђите ее взбалмошный поступок, если бы он не
чувствовал, что свЯзь ђиты со лбовцами вызвана особенно мучительною длЯ него
причиной.
     Ћн получил назначение в ‚Ятку.
     Ѓыл вечер,  когда он пошел прощатьсЯ с ней.  ќто был не прежний казачий
офицер,  рассыпавшийсЯ в  звонах  шпор.  …го  лицо  обветрилось,  его  глаза
помутнели,  и, вместо обычного роскошного бешмета с красным башлыком, на нем
была простаЯ чернаЯ черкеска,  и  только один его  любимый серебрЯный кинжал
поблескивал с тоненького поЯса, крепко охватившего талию.
     ђита была в саду.
     Џервые несколько минут они  оба  молча сидели на  скамейке и  не  могли
заговорить,  так  как  оба  хорошо чувствовали,  что между ними теперь лежит
огромнаЯ пропасть,  на дне которой -  пермские леса,  дымные костры и черный
призрак  атамана  ‹бова.  Ћни  перекинулись несколькими фразами,  ничего  не
значащими,  и Ђстраханкин, встретив перед собой крепко замкнувшуюсЯ в кольцо
душу ђиты, встал уже затем, чтобы уйти, но не выдержал, повернулсЯ и спросил
ее глухо и не глЯдЯ ей в глаза:
     - ђита, зачем это все? ђазве теперь лучше, чем было?..
     Ќо ђита посмотрела на него прЯмо и ответила не враждебно, не вызывающе,
а  просто  и  мЯгко,  как  говорЯт  люди,  испытавшие  и  пережившие многое,
маленьким детЯм:
     - ‚ы не поймете.  Њне все здесь так надоело, так опротивело. ‚прочем, -
добавила она еще мЯгче, - не будем об этом говорить, и... прощайте.
     Ђстраханкин,  крепко стиснув,  поцеловал ее  руку,  быстро,  по-казачьи
повернулсЯ и,  наклонив голову,  торопливо,  точно опасаЯсь,  чтобы ђита  не
увидела его лицо, прыгнул в кусты.

     ‚  этот  же  вечер ђита  встретилась с  ‹бовым.  ќто  было  недалеко от
архиерейской дачи. ‹бов был сильно занЯт, но, несмотрЯ на это, он проговорил
с ней с полчаса.  Ћн сидел на огромном спиленном дереве, а ђита стоЯла. ђита
просила его принЯть ее к нему в шайку, но ‹бов опЯть резко отказал:
     - Ќам вовсе не  по  дороге.  Њы  на  все это идем из-за  того,  что нам
надоело быть каторжниками,  надоело вечно работать на  кого-то  и  не видеть
никакого просвета, а вам... ‚ам-то чего нужно?
     - Њне тоже надоело...  -  начала было ђита,  но оборвалась,  потому что
подумала:  как  сказать,  как  заставить понЯть его,  что  ей  надоело прЯмо
противоположное тому,  о  чем говорил он.  Љак объЯснить этому человеку,  не
бывавшему никогда в  обстановке спокойной,  изЯщной жизни,  что и  эта жизнь
может осточертеть...
     - ЃуржуазиЯ грабит народ,  стало быть,  и  ты грабишь,  -  раздражаЯсь,
перешел ‹бов вдруг на "ты".
     - Ќо Я же не граблю и не грабила, - ответила ђита.
     - ѓрабила,  -  упрЯмо повторил ‹бов,  -  и ты,  и отец твой, и всЯ твоЯ
роднЯ,  и все, все вы одного полета. Ћткуда у вас деньги? “ нас так: если не
ограбишь,  так  нету  денег.  €  у  вас  тоже...  Ќо  мы  грабим  только  по
необходимости,  потому  нас  жизнь  забросила на  такую  дорогу.  ’ы  думала
когда-нибудь,  что у тебЯ вон конЯ убили прошлый раз,  а сегоднЯ ты на новом
гарцуешь,  а  мужик если имел лошадь,  да сдохни она,  значит,  ему и самому
ложись и помирай?
     - Ќо  как  же,  как  же  переделать это  все?  -  горЯчо спросила ђита,
ошеломленнаЯ наплывом новых мыслей.
     - Љак?  „а очень просто... - ‹бов запнулсЯ. - Љак? џ и сам не знаю как.
‚он ‘тольников у менЯ думал все как, да как, вчера с ума от этого сошел.
     ‚  это времЯ ‹бову сказали,  что он  очень нужен.  ЏрощалсЯ на этот раз
‹бов с ђитой без открытой враждебности, но нотки холодности не оставлЯли его
до последней минуты.
     ђита не сразу поехала домой.
     Ќа одной из лужаек она спрыгнула с  лошади,  бросилась на траву и долго
лежала, точно пригвожденнаЯ к земле острыми лучами звездного света.
     - џ пойму наконец,  пойму,  -  шептала она,  улыбаЯсь, - пойму, что ему
нужно, чего он хочет, и тогда Я добьюсь все-таки того, что он возьмет менЯ к
себе.
     "ѓрабители",  -  вспомнила вдруг  она  слова ‹бова и  опЯть улыбнулась,
представлЯЯ  себе  толстенькую  фигурку  своего  облысевшего отца,  любЯщего
сходить в балет,  сыграть в преферансик и плотно покушать.  Ќо она вспомнила
убитую Ќэллу и,  точно по волшебству,  выросшего на другой день в ее конюшне
конЯ и  на  этот раз не улыбнулась -  почувствовала,  что у  ‹бова есть своЯ
невысказаннаЯ, неоформленнаЯ, но горЯчаЯ правда.
     Ђ в это времЯ ‹бову принесли три тЯжелых известиЯ.
     Ќа  станции полициЯ по указке одного из лбовцев-провокаторов арестовала
”ому.
     “  ‚орона,  опЯть  не  поделившие что-то,  несколько человек убили друг
друга.
     ЊорЯк ограбил деньги крестьЯнской потребиловки.
     €  ‹бов  остро  почувствовал  вдруг,   как  полЯна  под  ним  дрогнула,
колыхнулась,  будто это была не леснаЯ полЯна,  а  плот,  брошенный на волны
седой Љамы.
     ...‘ арестом ”омы, умевшего как нельзЯ лучше улаживать всЯкие вопросы с
подпольной Џермью,  у ‹бова,  не знающего,  чего он,  собственно, сам хочет,
порвалась всЯкаЯ свЯзь  с  революционной партией.  Ѓесцельные грабежи начали
входить в  систему,  и  тщетно ‹бов со своими помощниками пыталсЯ установить
порЯдок, дисциплину.
     Ћн  заколол штыком однажды ЊорЯка,  убил ‡ацепу,  убил ‚еликоволжского,
начинавших предаватьсЯ разнузданному грабежу,  и  выработал даже нечто вроде
устава "Џервого революционного партизанского отрЯда". Ќо ничто не помогало.
     ‹бова  погубила  его  оторванность от  подпольной  рабочей  массы,  его
анархичность и  его собственнаЯ слава,  так как со всех концов “рала к  нему
начали  стекатьсЯ  неустойчивые,   чуждые  делу  рабочего  класса  элементы,
желающие хотЯ раз в жизни погулЯть,  повольничать,  пограбить,  пострелЯть в
ненавистную  полицию,  но  совершенно  не  задумывающиесЯ о  конечных  целЯх
вооруженного восстаниЯ.
     ‹бов  пользовалсЯ огромным авторитетом среди  рабочих как  организатор,
как  человек,  показавший,  что  в  душе  придавленного народа тлеет  остраЯ
ненависть,  котораЯ готова вот-вот прорватьсЯ наружу, но ‹бов и оттолкнул от
себЯ всю сознательную массу тем,  что он сам не знал,  куда,  зачем и во имЯ
чего он идет.
     „еньги теперь были. Ќа пароходе "Ђнна ‘тепановна" џстреб захватил более
тридцати тысЯч рублей.  Ћружие было, так как из Џетербурга нелегальным путем
пришла его целаЯ партиЯ.
     ‹юди  были,  потому что  каждый новый день увеличивал шайки на  десЯток
новых партизан.  Ќо  о  взЯтии Џерми нечего было думать.  Ќе было одного,  и
самого главного,  -  не  было единой руководЯщей идеи,  во имЯ которой можно
было бы  решитьсЯ на  такой шаг,  могущий при  данных условиЯх,  при  данном
составе шаек вылитьсЯ в открытый и разнузданный разгром Џерми.
     € ‹бов видел это.  ‹бов чувствовал,  как шайки начинают управлЯть им, а
не  он ими.  ‚нешне все было как будто бы по-старому:  каждое его приказание
исполнЯлось при нем моментально,  перед ним трепетали даже отпетые, бежавшие
из тюрем уголовники. Ќикому и в голову не могло прийти ослушатьсЯ его слова,
его  радостными криками  встречали  во  всех  отрЯдах.  Ќо  едва  только  он
отворачивалсЯ, как начиналось совершенно другое.
     ‚ октЯбре ‹бов еще раз созвал наиболее преданных ему товарищей и вместе
с  ними решилсЯ на  целый рЯд крутых и  жестоких мер.  Ћн запретил принимать
кого  бы  то  ни  было в  отрЯды;  он  приказал расстреливать всех бандитов,
действующих  под  именем  лбовцев;   приказал  прекратить  на  времЯ  всЯкую
экспроприаторскую работу,  уйти в леса, занЯтьсЯ постройкой зимних квартир и
дать  передохнуть населению от  постоЯнного свиста пуль,  набегов жандармов,
массовых арестов и провокаций с тем,  чтобы после этой передышки,  весною, с
Ядром  из   крепко  сколоченного,   выдержанного  отрЯда  поднЯть  настоЯщее
революционное восстание.
     Ќо  было  уже  поздно.  „о  полиции  через  провокатора дошли  об  этом
сведениЯ.  Ћна  переполошилась,  когда узнала,  что  ‹бов собираетсЯ вводить
дисциплину, ибо ее ставка была на подрыв авторитета ‹бова в глазах населениЯ
- ставка умнаЯ и правильнаЯ.
     —ерез  несколько  дней  после  получениЯ сведений  от  провокатора была
послана срочнаЯ шифрованнаЯ телеграмма в  Џетербург,  и  еще через несколько
дней был получен особо секретный,  шифрованный ответ, гласЯщий, что охранное
отделение предпринимает последний и  самый решительный удар по  ‹бову с  той
стороны, откуда он меньше всего его ожидает.

     ЋктЯбрьским  темным,   шуршащим  листьЯми  вечером  скорый   поезд   из
Џетербурга доставил в  Џермь хорошо одетого,  закутанного в  широкий зеленый
плащ человека.
     ќто был не простой человек,  не простой провокатор охранки,  не простой
жандармский шпик,  -  это  был  член  –Љ  партии эсеров,  талантливейший шеф
провокаторов ђоссийской империи - ќвно Ђзеф.
     “же  через  три  днЯ  он  виделсЯ  со  ‹бовым.  ‘видание  происходило в
Њотовилихе,  на  квартире одного  из  старых  эсеров.  Ђзеф  был  человеком,
авторитет которого стоЯл  очень высоко в  глазах ‹бова,  ибо  Ђзеф  был  сам
боевиком, старым боевиком, известным всей подпольной и революционной ђоссии.
     ђазговор у  них  был  недолгий,  Ђзеф  пообещал пополнить отрЯд ‹бова к
следующей весне опытными идейными инструкторами с тем, чтобы поднЯть уровень
сознательности лбовцев.  Ђ пока предложил ему произвести крупную,  последнюю
экспроприацию в ‚Ятке, чтобы отвлечь внимание полиции туда. Џосле некоторого
колебаниЯ ‹бов согласилсЯ.
     Ђзеф  порекомендовал тогда  ему  в  помощники  некоего  Ѓелоусова,  как
опытного  боевика,   за   которого  можно  было  поручитьсЯ  во  всем.   Ћни
распрощались,  и  в  ту  же  ночь  скорым поездом ќвно  Ђзеф уехал обратно в
Џетербург.
     ‚еликий провокатор сделал свое дело.


                            17. ‘мерть ‡меЯ

     ќто было почти перед самым отъездом,  когда ‹бов в  последний раз сидел
со  ‡меем  под  старой,  искореженной  годами  осиной,  точно  с  прощальной
ласковостью осыпавшей их тихо падающими пожелтевшими листьЯми.
     - Ќу, мне пора идти. - ‹бов поднЯлсЯ. - Џрощай, ‡мей. џ думаю, мы скоро
опЯть увидимсЯ, мне ведь всегда удача.
     - “дача раз, удача два... - начал было ‡мей, потом вскочил, схватил обе
руки ‹бова,  и, весь дергаЯсь лицом, переплетенным сетью нервов, преданный и
верный ‹бову ‡мей заглЯнул ему  в  лицо и  с  ужасом,  точно открываЯ что-то
новое, сказал сдавленным голосом ‹бову:
     - ‘ашка, а ведь тебЯ скоро убьют, должно быть.
     - Џочему скоро? - усмехнулсЯ тот.
     - ’ак,  -  ответил ‡мей,  не выпускаЯ его рук.  -  ’ак, уж очень кругом
какой-то разлад пошел,  в общем,  что-то не так.  Џомнишь, как мы начинали и
какое это было времЯ?
     ‡мей замолчал,  и  лицо его  задергалось еще больше.  Ћн  выпустил руки
‹бова  и  своими  желтыми  некрасивыми  глазами  заглЯнул  в  глубину  этого
счастливого длЯ него времени.
     ‡мей  был  когда-то  парикмахером.   ‚  Японскую  войну  его  контузило
снарЯдом,  потом,  невзираЯ  на  его  болезненное состоЯние,  его  отдали  в
арестантские роты за то,  что во времЯ бритьЯ конвульсивно дернувшейсЯ рукой
он едва не перерезал горло одному подполковнику.
     €  душа у  ‡меЯ была сераЯ с зеленым,  а жизнь была у ‡меЯ до побега из
тюрьмы  -   сераЯ  с  грЯзным.  €  вполне  понЯтно,  что  в  его  болезненно
кривлЯющейсЯ  от  снарЯдных  и  нагаечных  ударов  душе,   в  озлобленной  и
изломанной,  самыми  лучшими днЯми  были  дни,  проведенные возле  крепкого,
прЯмого и сильного ‹бова.
     ‹бов ушел,  а ‡мей долго еще сидел на краю придорожной канавы,  обрывал
кусочки ветки и  бросал их  наземь,  бросал и  улыбалсЯ...  Ђ  может,  и  не
улыбалсЯ,   потому  что  у   его  лица  никогда  не   было  хоть  на  минуту
установившегосЯ  выражениЯ.   €  хвойные  ветки  падали  на  дорожную  пыль,
пахнущие, смолистые, точно те, которые бросают за гробом умершего.
     ‚друг ‡мей насторожилсЯ и,  скользнув в  канаву,  вытЯнулсЯ плашмЯ.  Џо
дороге ехал патруль из четверых ингушей.  Њожет быть,  они и проехали бы, не
заметив его,  но одна из лошадей испугалась чего-то,  оступилась в  канаву и
придавила ногу ‡мею.
     ‚збешенный ‡мей вскрикнул и, вскочив во весь рост, выстрелил из маузера
- свалил одного ингуша,  отскочил за  канаву,  выстрелил -  попал  в  голову
лошади другого,  и только что хотел принЯтьсЯ за третьего, как землЯ на краю
канавы  под  его  ногами обвалилась,  и,  поскользнувшись,  он  упал.  •отел
поднЯтьсЯ,  но в  это времЯ ингуш с хищно-орлиным носом и узкими,  стальными
глазами взмахнул пикой и  сквозь серую рубаху,  сквозь спину пригвоздил ‡меЯ
крепко к земле...
     Џика глубоко ушла в землю,  стоЯла прЯмо,  и ‡мей, крепко насаженный на
синюю  сталь,   искорежившись,   повернулсЯ  полуоборотом,  концами  пальцев
распластанных рук  судорожно врылсЯ  в  мЯкоть  придорожной пыли  и  умер  с
открытыми,  желтыми,  сухими глазами,  в которых не было ни слез от боли, ни
ужаса от смерти, а была только змеинаЯ ненависть.


                               18. Ђрест

     ‚  февральский метельный день,  когда  Џермь,  покрытаЯ шапкой  плотных
сугробов,  начинала загоратьсЯ вечерними огнЯми, ђита, закутавшаЯсЯ в мЯгкий
воротник своей шубы,  шла  неторопливо домой,  подставлЯЯ свое  лицо  мелким
снежинкам,  поблескивавшим искорками от  света  уличных  фонарей.  “  самого
крыльца она  заметила,  как  ее  отец торопливо вбежал на  лестницу,  открыл
ключом дверь и почти перед самым ее лицом захлопнул дверь.
     ђита позвонила.
     “дивлЯЯсь такому  странному возбужденному состоЯнию всегда спокойного и
уравновешенного отца, она прошла к себе в комнату, села на диван и принЯлась
читать книгу далеко не похожую на те,  которые ей приходилось читать раньше,
в  которой каждаЯ строчка ошарашивала своими выводами,  новыми и  не  всегда
понЯтными ђите.
     —ерез час ее позвали к чаю, за столом она встретилась с отцом, который,
будучи, очевидно, в превосходном состоЯнии духа, крепко поцеловал ее в лоб и
спросил, как всегда:
     - Ќу, как ты себЯ чувствуешь?
     - •орошо, - улыбнулась ђита. - Ћтчего бы мне плохо чувствовать?
     - Ќу  вот,  ну  вот,  -  обрадованно заговорил  ее  отец,  с  аппетитом
проглатываЯ бутерброд и  запиваЯ его крепким чаем.  -  џ  очень рад.  ‚ообще
сегоднЯ такой замечательный день.  ’ы знаешь,  ђиточка,  мы сегоднЯ получили
приЯтное сообщение, очень приЯтное: у губернатора как гора с плеч свалилась.
‡наешь про этого?.. Џро разбойника ‹бова?
     - Ќу, - полушепотом переспросила ђита, отодвигаЯ стакан и чувствуЯ, как
серебристый блеск  бисерной бахромы от  лампы засыпает ей  глаза стеклЯнными
искрами.
     - ’ы знаешь,  мы только что получили сообщение из ‚Ятки, что он наконец
арестован... но что, что с тобой?
     - Ќичего,  - резко и вздрагиваЯ ответила ђита. - Ќичего. - Ђ серебрЯнаЯ
ложечка в  ее руке,  точно ожившаЯ,  начала перегибатьсЯ и  плЯсать,  крепко
стиснутаЯ ее тонкими, сильными пальцами.
     - ђита! - испуганно крикнул ее отец. - ђита, что с тобой?
     ђита ничего не сказала,  встала,  шатаЯсь, пошла к двери своей комнаты,
зацепила столик с  огромной китайской вазой,  и  ваза с грохотом полетела на
пол,  и  мелкие осколки разлетелись по  паркетному полу.  ђита захлопнула за
собой  дверь,  заперла  ее  на  ключ  и,  бросившись на  диван,  истерически
разрыдалась.
     ќто были не просто слезы,  слез было совсем мало,  - была петлЯ, крепко
окутавшаЯ  ее,  сдавившаЯ  горло,  жадно  тЯнущеесЯ к  воздуху,  был  туман,
плескавшийсЯ в  глаза,  был  судорожный зажим пальцев,  пытающихсЯ разорвать
кольцо,  крепко стЯгивающеесЯ вокруг нее,  но кольцо было неуловимо,  оно не
рвалось,   и   только  ворох   платьЯ,   только  кружевные  девичьи  подушки
измочаливались и нарастали на кровати белой лоскутной пеной.
     ‚  дверь стучались,  отец требовал,  чтобы она  открыла,  говорил,  что
пришел доктор, убеждал, просил, но ђита послала всех к черту.
     ’огда кто-то стал выламывать дверь.
     ђита, не вставаЯ с кровати, протЯнула руку к Ящику письменного стола и,
выхватив оттуда браунинг,  бабахнула им по верху двери и крикнула,  что если
ее не оставЯт в покое одну,  то она выстрелит и по низу.  ‡а дверью смущенно
зашептались,  потом кто-то,  вероЯтно доктор,  сказал: что, пожалуй, правда,
самое лучшее будет дать ей остатьсЯ на некоторое времЯ одной и  успокоитьсЯ,
и от дверей ушли.

     ‹бов был арестован при следующих обстоЯтельствах.
     Ѓелоусов,  которого рекомендовал ему  Ђзеф,  оказалсЯ провокатором.  Ћн
долго  выжидал момента,  когда  ‹бов  останетсЯ один,  и  однажды убедил его
съездить в  Ќолинск длЯ того,  чтобы завести свЯзь там с несколькими видными
приехавшими туда большевиками.
     Љогда ‹бов шел по улице в Ќолинске,  Ѓелоусов внезапно куда-то исчез, а
из-за угла вылетело около десЯтка конных жандармов, несшихсЯ во весь опор на
‹бова.
     ‹бов не растерЯлсЯ,  выхватил маузер и начал крыть по всему десЯтку. Ќе
ожидавшие такой встречи,  жандармы дрогнули,  бросились было  врассыпную.  €
никогда бы  нолинским жандармам не  захватить ‹бова,  если бы верный маузер,
служивший долгую огневую службу ‹бову,  не  изменил на  этот  раз,  если  бы
маленький стальной кусочек выбрасывателЯ не  сломалсЯ,  -  патрон  застрЯл в
канале ствола. ‹бов рванул раз, рванул два, но патрон срывалсЯ со сломанного
зубца.
     Ћн бросилсЯ было к воротам одного дома, но ворота были заперты, а через
забор он не успел перескочить, потому что налетевший стражник сшиб его конем
с ног. ‹бов упал, поднЯлсЯ снова, но в это времЯ кто-то сильно ударил его по
голове и кто-то крепко завернул ему руки назад. € если бы один, если бы два,
- а то много-много...
     ‡вЯкали  от  радостных сигналов  телеграфные провода,  неслись  во  все
стороны города патрули,  распахивались двери нолинской тюрьмы,  входили туда
сначала отрЯды новых стражников,  потом вели под стражей закованного в  цепи
‹бова, и кольцом вокруг тюрьмы встали стражники.
     Ђ  телеграфные провода  пели:  "‚Ятка  -  Џетербург -  охранка",  а  из
Џетербурга:   "охранным  всех  городов:   срочно,  срочно,  секретно,  ключ:
двуглавый орел,  22...  16...  34...  25... 17... тчк 37... 42... зпт...", и
шифрованные телеграммы сообщали  охранкам всей  ђоссии,  что  разбойник ‹бов
пойман.
     ‚ыезжали в  ‚Ятку жандармские полковники из Џетербурга на следствие,  и
старые генералы везли в ‚Ятку повышениЯ, назначениЯ и ордена за долгожданную
поимку одного из самых заклЯтых врагов самодержавиЯ.

     —ерез несколько дней, часов около трех днЯ, ђите доложили, что ее хочет
видеть  человек,  называвшийсЯ титулЯрным  советником —ебутыкиным,  который,
несмотрЯ на  уверениЯ в  том,  что его не  примут,  категорически настаивал,
чтобы его сейчас же пропустили к ђите.
     - —ебутыкин, - вспомнила ђита, - —ебутыкин, какой такой —ебутыкин? Ђ-а,
это,  наверное,  тот,  которого ‹бов тогда ограбил. - Ћна попросила привести
его.
     ‚ошел  ”еофан Ќикифорович,  испуганный,  и,  осторожно озираЯсь вокруг,
сообщил ђите,  что на улице с ним случайно встретилсЯ человек,  в котором он
узнал одного из своих знакомых.
     - ’о есть не знакомых,  -  поправилсЯ он,  -  а знаете, из этих... - он
снизил голос до шепота, - из лбовцев.
     ‹бовец  приказал  ему  идти  и  вызвать  дочь  управлЯющего  канцелЯрии
губернатора.
     - џ  было начал отказыватьсЯ -  неудобно,  мол,  мне,  но у  них,  сами
знаете, чуть что - и руку в карман.
     ђита недоверчиво посмотрела на него и спросила просто:
     - Ђ почему это они доверЯют так вам?
     —ебутыкин смутилсЯ,  он  ничего не  ответил на  этот прЯмо поставленный
вопрос,  а  сказал,  опускаЯ  голову  в  затрепанной чиновничьей фуражке без
кокарды, из-под которой начали пробиватьсЯ жиденькие поседевшие волосы:
     - Ћтчего менЯ опасатьсЯ, человек Я маленький, со службы менЯ выгнали за
то,  что лбовцы менЯ грабили всегда, а сам-то он, ‹бов, когда узнал об этом,
так  мне завсегда поддержку оказывал,  потому что жена у  менЯ,  ребЯтишки к
тому же,  и потом, хотЯ Я не люблю выстрелов, всЯких бунтов, так как человек
Я не военный, а мирного происхождениЯ, но разве же Я могу быть за полицию?
     ‚  осунувшихсЯ чертах его  лица,  в  тени его  глаз ђита уловила что-то
искреннее и оживилась.  Ћна вышла с ним вместе на улицу.  —ебутыкин пожал ей
руку  и  пошел торопливо в  своем ватном пальтишке с  единственной уцелевшей
медной пуговицей прочь,  боком,  с  опаской проскользнув мимо  маЯчившего на
углу полицейского.
     ђиту вызвал ѓром.  ѓром подтвердил,  что  ‹бов действительно арестован,
сказал,  при  каких обстоЯтельствах,  и  попросил,  чтобы она объЯснила план
квартиры  губернатора,   которого  лбовцы   решили  захватить  заложником  и
требовать взамен его  выпуска ‹бова.  ђита рассказала ему и,  всЯ охваченнаЯ
надеждами,  что,  может быть,  ‹бова удастсЯ спасти, долго не могла уснуть в
эту ночь.
     Ќо  через  несколько дней  надежды ее  рухнули,  потому что  Ѓолтников,
губернатор Џерми, осунувшийсЯ от постоЯнных выговоров, приказов, разносов из
Џетербурга по поводу неумениЯ и бездеЯтельности, из-за которой до сих пор не
могли захватить ‹бова;  губернатор,  до которого дошли слухи о том,  что его
собираютсЯ захватить заложником,  написал письмо,  перепечатал его во многих
экземплЯрах и  приказал р