 оступилась
один-единственный раз в жизни, когда полюбила величайшего человека  в  мире,
любовь к нему зажгла во мне  непреодолимую  страсть,  но  страсть  эта  была
свЯщенна. Ѓесстыдные клеветники-александрийцы обвинЯют менЯ  в  том,  что  Я
отравила  моего  брата,  ЏтолемеЯ,  которого  римский  ‘енат,  вопреки  всем
человеческим законам, насильно навЯзал мне в мужьЯ -  мне,  его  сестре!  Ќо
все эти обвинениЯ - ложь: Џтолемей заболел лихорадкой  и  умер.  Ћднако  это
еще не все, молва утверждает, будто Я хочу  убить  мою  сестру  Ђрсиною,  ту
самую Ђрсиною, котораЯ спит и  видит  во  сне,  как  бы  убить  менЯ.  ЉакаЯ
отвратительнаЯ клевета! ЂрсиноЯ знать менЯ не желает, а  Я,  Я  -  нежно  ее
люблю. „а, все осуждают менЯ, хотЯ ничего дурного Я не совершила.  „аже  ты,
ѓармахис, менЯ осуждаешь. Ќо прежде чем  судить,  ѓармахис,  вспомни,  какое
зло  -  зависть!  ќто  тЯжкаЯ  болезнь,  она  разъедает  душу,  калечит  ум,
извращает зрение, и ты видишь в Ясном, открытом лице „обра  Џреступление,  а
в  чистых  помыслах  невинной  девушки  тебе  мерещитсЯ  Џорок!   ‡адумайсЯ,
ѓармахис,  как  чувствует  себЯ  тот,  кого  судьба  высоко   вознесла   над
любопытной и бесчестной чернью, котораЯ ненавидит тебЯ за твое  богатство  и
за твой ум,  скрежещет  от  Ярости  зубами  и  под  прикрытием  собственного
ничтожества пронзает тебЯ стрелами лжи, ибо эти бескрылые твари не  способны
взлететь; они жаждут низвести все высокое и благородное  до  своего  уровнЯ,
втоптать в грЯзь.
     € потому не  спеши  осуждать  облеченных  властью,  ибо  за  каждым  их
поступком следЯт миллионы  враждебных  глаз,  каждое  слово  ловЯт  миллионы
настороженных ушей, их самую безобидную ошибку  тут  же  разносит  по  всему
свету молва, злорадно торжествуЯ и крича, что  они  совершили  преступление.
Ќе говори сразу: "Ћни правы; конечно, они правы", лучше спроси: "Ђ правы  ли
они? ’ак ли все было на самом деле? Џо своей ли  воле  она  так  поступила?"
‘уди справедливо и милосердно, ѓармахис, как  судила  бы  Я,  окажись  Я  на
твоем месте. Џомни, что царица не принадлежит себе. Ћна - игрушка  и  оружие
в руках политических сил, которые творЯт историю и записывают ее событиЯ  на
железных скрижалЯх. Ћ ѓармахис,  будь  моим  другом,  другом  и  советником,
которому Я могла бы  безраздельно  доверЯть,  ведь  здесь,  в  этом  кишащем
людьми дворце, нет более одинокого существа, чем Я. Ќо  тебе  Я  доверЯю;  в
твоих спокойных глазах Я вижу  верность,  и  Я  добьюсь  длЯ  тебЯ  высокого
положениЯ. Ђх, как мне невыносимо мое душевное одиночество, Я  должна  найти
человека,  с  которым  могла  бы  говорить,   не   опасаЯсь   предательства,
откровенно делитьсЯ своими мыслЯми.  “  менЯ  много  несовершенств,  Я  сама
знаю, но Я не вовсе недостойна твоей преданности, ибо среди  плевел  в  моей
душе  есть  и  добрые  зерна.  ‘кажи,  ѓармахис,  ты   чувствуешь   ко   мне
сострадание, потому что Я так одинока? ’ы поддержишь менЯ  своей  дружбой  -
женщину, у которой столько поклонников, придворных, слуг, рабов,  что  и  не
счесть, но нет ни единого  друга?  -  €  она  приблизилась  ко  мне,  слегка
коснувшись плечом и гладЯ на менЯ своими дивными фиалковыми глазами.
     џ был потрЯсен. џ вспомнил о том, что должно произойти завтра ночью,  и
менЯ пронзили боль и стыд. ќто менЯ-то она выбрала  своим  другом!  ЊенЯ,  у
которого на груди спрЯтан кинжал убийцы! џ опустил голову, и то ли стон,  то
ли рыдание вырвалось из моего истерзанного сердца.
     Ќо Љлеопатра, считаЯ,  что  Я  просто  растроган  ее  столь  неожиданно
свалившейсЯ на менЯ милостью, нежно улыбнулась и сказала:
     - “же поздно; завтра ночью, когда ты  принесешь  мне  предсказание,  мы
снова будем говорить, мой  друг  ѓармахис,  и  ты  дашь  мне  ответ.  -  Ћна
протЯнула мне руку, и Я ее поцеловал.  Џоцеловал,  сам  не  понимаЯ,  что  Я
делаю, а она в тот же миг исчезла.
     џ же осталсЯ стоЯть, гладЯ ей вслед, точно завороженный.


                                 ѓлава VI,
                       повествующаЯ о сцене ревности
                          и о признании •армианы;
                  о том, как ѓармахис рассмеЯлсЯ в ответ;
                 о подготовке к кровавому деЯнию и о вести,
                   которую стараЯ Ђтуа передала ѓармахису

     џ стоЯл, застыв, погруженный в свои мысли. Џотом  случайно  мой  взглЯд
упал на венок из роз, и Я взЯл его в руки. ‘колько Я так стоЯл  -  не  знаю,
но когда Я наконец поднЯл глаза, Я увидел •армиану, о которой совсем  забыл.
€ хотЯ в тот миг мои помыслы были далеко от нее, Я  рассеЯнно  отметил,  что
щеки ее горЯт словно бы от гнева и она  нетерпеливо  постукивает  ножкой  по
полу.
     - Ђ, это ты, •армиана, - сказал Я. - что с тобой? ‡атекли ноги,  потому
что пришлось так долго стоЯть в нише? Џочему не выбралась из  нее  незаметно
и не убежала, когда мы с Љлеопатрой вышли на площадку?
     - ѓде мой шарф? - спросила она, впиваЯсь в менЯ гневным взглЯдом.  -  џ
обронила здесь мой шелковый вышитый шарф.
     - Љак где твой шарф? ’ы  разве  не  видела?  Љлеопатра  принЯлась  менЯ
поддразнивать, и Я выбросил его с башни.
     - Ќе сомневайсЯ, видела, и видела  все  слишком  хорошо.  Њой  шарф  ты
выбросил, а вот венок из роз - его ты выбросить не смог. ‚едь  это  поистине
"дар царицы", и потому царственный ѓармахис, жрец  €сиды,  избранник  богов,
коронованный фараон, посвЯтивший  себЯ  возрождению  и  процветанию  …гипта,
будет свЯто хранить его и любоватьсЯ им. —то такое в сравнении с венком  мой
шарф, - раз наша развратнаЯ царица посмеЯлась над тобой, его надо выкинуть!
     - Ћ чем ты? - спросил Я,  пораженный  горечью,  котораЯ  звучала  в  ее
голосе. - ђазгадай мне свои загадки.
     - ’ы не понимаешь, о чем Я? - Ћна вскинула голову, и Я увидел ее  белую
плавно выгнутую шею. - „а ни о  чем,  а  если  хочешь  -  о  самом  главном,
понимай как  знаешь.  Ќеужто  ты  так  простодушен,  ѓармахис,  мой  брат  и
господин мой? - продолжала она тихо и Язвительно. - ’огда  Я  объЯсню:  тебе
грозит великаЯ опасность. Љлеопатра опутала тебЯ своими роковыми  сетЯми,  и
ты уже почти любишь ее, ѓармахис, - любишь ту, которую должен убить  завтра!
„а, стой и смотри как зачарованный на венок, что ты держишь в руках,  венок,
который ты не смог выбросить вслед за моим шарфом, - еще бы, ведь он был  на
голове Љлеопатры! ‘ благоуханием  роз  смешалсЯ  аромат  ее  волос  -  волос
любовницы –езарЯ и множества других мужчин! ‘кажи мне, мой ѓармахис,  далеко
ли ты продвинулсЯ со своими любезностЯми, когда был с нею на площадке?  ‚едь
из той ниши, где Я  прЯталась,  мне  было  ничего  не  видно  и  не  слышно.
Џрелестное  место  длЯ  влюбленных,  правда?  €  времЯ   самое   подходЯщее,
согласись. Ќе сомневаюсь: сегоднЯ над всеми звездами царит ‚енера.
     Ћна проговорила все это спокойно, мЯгко и даже ласково,  хоть  речь  ее
была жестока, и в то же  времЯ  так  Ядовито,  что  каждое  слово  жгло  мне
сердце, Я вспыхнул от гнева и даже не мог дать ей сразу отповедь.
     - „а, ты ничего не упустишь, - продолжала она  жалить  менЯ,  видЯ  мою
растерЯнность, - сегоднЯ целуешь уста,  которые  завтра  от  твоего  кинжала
смолкнут навеки! ‚се точно рассчитываешь и  пользуешьсЯ  удобным  случаем  -
удивительно достойное и благородное поведение.
     € тут Я наконец обрел дар речи.
     - „а как ты смеешь так клеветать на менЯ, ничтожнаЯ? -  вскричал  Я.  -
’ы что, забыла, кто ты и кто Я? Љак ты посмела осыпать менЯ  своими  глупыми
насмешками?
     - џ помню, кем тебе надлежит быть, - тотчас же парировала  она.  -  Љто
ты сейчас, Я не знаю. ќто ведомо только тебе - тебе и Љлеопатре.
     - Ћ чем ты говоришь? ђазве Я виноват, что царица...
     - –арица? ‚от как, у нашего фараона есть царица?
     - …сли Љлеопатра пожелала прийти сюда ночью и поговорить со мной...
     - Ћ звездах, ѓармахис, о  звездах  и  о  розах,  больше  ее  ничего  не
интересует!
     —то Я ей на это ответил - не  помню,  ибо  хоть  Я  и  был  в  смЯтении
чувств,  злой  Язык  девушки  и  нежно-вкрадчивый  голос  привели   менЯ   в
бешенство.  ‡наю  только  одно:  Я  говорил  с  ней  так  сурово,  что   она
испугалась, как испугалась в тот  вечер,  когда  дЯдЯ  ‘епа  поносил  ее  за
греческое платье. € так же,  как  в  тот  вечер,  залилась  слезами,  только
сейчас она не плакала, а бурно рыдала.
     Ќаконец Я умолк, мне было стыдно, гнев не прошел, душу  саднила  обида.
€бо она хоть и рыдала, но времЯ от времени отпускала шпильки -  на  редкость
острые и Ядовитые.
     - Љак можешь ты так со  мной  говорить!  ќто  жестоко,  это  недостойно
мужчины! Ќо Я забыла: ведь ты же  не  мужчина,  ты  всего  лишь  жрец!  Ѓыть
может, ты мужчина только с Љлеопатрой!
     - Џо какому праву ты оскорблЯешь менЯ? Љакой смысл скрываетсЯ  в  твоих
словах?
     - Џо какому праву?  -  спросила  она,  глЯдЯ  на  менЯ  своими  темными
глазами, из которых по нежным щекам  лились  слезы,  словно  капли  утренней
росы из сердцевины лилии. - Џо какому праву? Ћ, ѓармахис, неужели ты  совсем
слеп? Ќеужели в самом деле не знаешь, по какому праву Я так говорю с  тобой?
—то ж, тогда придетсЯ мне открыть тебе. ‚  Ђлександрии  такое  признание  не
считаетсЯ преступлением. ’ак вот, это право - великое свЯтое право  женщины,
право безграничной любви, которой Я люблю  тебЯ,  ѓармахис,  и  которой  ты,
судЯ по всему, совсем не замечаешь, - право моего счастьЯ  и  моего  позора.
Ђх, не гневайсЯ на менЯ, ѓармахис,  не  отворачивайсЯ  от  менЯ,  не  считай
легкомысленной женщиной, потому что с уст моих  наконец-то  сорвались  слова
признаниЯ, - Я вовсе не легкомысленнаЯ. џ такова, какой  ты  пожелаешь  менЯ
сделать. џ - воск в руках скульптора, и  что  ты  из  него  вылепишь,  то  и
будет. ‚ душе моей поднимаетсЯ прибой добра и света, и если ты  будешь  моим
кормчим,  моим  вожаком,  он  принесет  менЯ  в  страну  высоких   духом   и
благородных, о которой Я никогда и не мечтала. Ќо если Я  тебЯ  потерЯю,  то
потерЯю  узду,  котораЯ  сдерживает  все  худшее  во  мне,  и  пусть   тогда
разобьетсЯ моЯ барка! ’ы не знаешь менЯ, ѓармахис,  не  подозреваешь,  какие
могучие силы противоборствуют в оболочке моего хрупкого  тела!  „лЯ  тебЯ  Я
всего лишь заурЯднаЯ женщина, хитраЯ, капризнаЯ, пустаЯ. Џоверь мне, это  не
так! Џоделись со мной своими самыми возвышенными мыслЯми - и Я  их  разделю,
открой, какаЯ неразгаданнаЯ тайна мучит твой ум, - Я помогу тебе  проникнуть
в ее суть. Њы с тобой одной крови, и  любовь  сметет  то  малое,  в  чем  мы
разнимсЯ, она поможет слитьсЯ нам в одно существо. “ нас одна и та же  цель,
мы любим ту же землю, одной и той же клЯтвой поклЯлись. Џрими  менЯ  в  свое
сердце, ѓармахис, посади рЯдом с собой на трон ‚ерхнего и Ќижнего …гипта,  и
клЯнусь - Я вознесу тебЯ туда, куда не поднималсЯ ни один  из  смертных.  Ќо
если ты отвергнешь менЯ, то горе тебе, ибо Я низвергну тебЯ во  прах!  €так,
Я открылась тебе, презрев наши обычаи, преступив свою  девичью  сдержанность
и скромность, менЯ толкнула  на  этот  дерзкий  поступок  прекраснаЯ  царица
Љлеопатра, это  живое  воплощение  коварства,  котораЯ  ради  забавы  решила
покорить своими уловками глупого астронома ѓармахиса. ’еперь ответь мне  ты,
Я жду. - Ћна сжала руки и, сделав один  единственный  шаг  ко  мне,  впилась
взглЯдом в мое лицо, бледнаЯ, как полотно, дрожащаЯ.
     џ словно онемел, ибо, вопреки всему, ее чарующий голос и  ее  страстнаЯ
речь растрогали менЯ и  взволновали,  точно  переворачивающаЯ  душу  музыка.
…сли бы Я любил эту женщину, менЯ, без ‘омнениЯ, зажгло бы ее  пламЯ;  но  Я
не чувствовал к ней и тени любви, а вызвать страсть  разумом  не  мог.  €  в
голове у менЯ замелькали разные картины, почему-то вдруг стало  смешно,  как
случаетсЯ с человеком, у которого нервы напрЯжены  до  предела.  џ  мысленно
увидел себЯ вечером на пиру, когда она нахлобучила мне на  голову  венок  из
роз. Џотом вспомнилсЯ ее шарф, который  Я  выбросил  с  платформы  башни.  џ
представил •армиану в нише, где она прЯталась, наблюдаЯ за  уловками  -  как
она их называла - Љлеопатры, услышал ее жалЯщие речи. € наконец, Я  подумал:
интересно, а что сказал бы дЯдЯ ‘епа, если бы увидел и  услышал  ее  сейчас,
что он сказал бы о странном, запутанном положении,  в  котором  Я  очутилсЯ,
словно в ловушку попал? € Я расхохоталсЯ - глупец, этим смехом Я обрек  себЯ
на гибель!
     Ћна еще больше побледнела, лицо стало серым, как у мертвой,  и  на  нем
поЯвилось выражение, убившее мое дурацкое веселье.
     - ’ак, стало  быть,  ѓармахис,  -  проговорила  она  тихо,  срывающимсЯ
голосом и глЯдЯ в пол, - мои слова всего лишь позабавили тебЯ?
     - Ќет, •армиана, нет, - ответил Я, - прости мне этот глупый смех.  ‚едь
Я  смеЯлсЯ  от  отчаЯниЯ:  что  Я  могу  сказать  тебе?  ’ы   говорила   так
взволнованно и так возвышенно о том, что  ты  способна  сделать,  -  мне  ли
рассказывать тебе о тебе самой?
     Ћна всЯ сжалась, и Я умолк.
     - Џродолжай, - прошептала она.
     - ’ы знаешь, и знаешь лучше многих, кто Я и что Я должен выполнить;  ты
также знаешь, что Я посвЯщен €сиде и что  божественный  закон  не  позволЯет
мне даже думать о любви к тебе.
     - Љонечно, - прервала она  менЯ  все  так  же  тихо  и  по-прежнему  не
отрываЯ глаз от пола, - конечно, Я все знаю, и знаю также,  что  ты  нарушил
свои клЯтвы, - если не действием, то в душе,  -  они  растаЯли,  как  корона
облаков в небе: ѓармахис, ты любишь Љлеопатру!
     - ‹ожь! - вскричал  Я.  -  ђаспутница,  ты  хочешь  соблазнить  менЯ  и
вынудить  предать  мой  долг,  покрыть  себе  в  глазах  …гипта  несмываемым
позором! Џоддавшись страсти, честолюбию, а может быть, вдохновленнаЯ  жаждой
творить зло, ты  не  постыдилась  преступить  запреты,  налагаемые  девичьим
целомудрием, и призналась мне в любви! Ѓерегись,  если  ты  зайдешь  слишком
далеко! ’ы хотела, чтобы Я тебе ответил? —то ж, Я отвечу так же  откровенно,
как ты спросила. •армиана, менЯ свЯзывает с  тобой  только  мой  долг  перед
страной и принесенные  мной  клЯтвы  -  больше  ничего!  ‘колько  бы  ты  ни
пыталась заворожить менЯ своими нежными взглЯдами, сердце  мое  не  забьетсЯ
быстрее. € Я даже не питаю к тебе дружеских чувств, ибо  отныне  не  доверЯю
тебе. Ќо предупреждаю тебЯ еще раз: берегись! Њне ты можешь вредить  сколько
тебе вздумаетсЯ, но если ты посмеешь причинить хоть самое малое  зло  нашему
свЯтому делу, знай - ты умрешь! џ все сказал. €гра кончена.
     џ был вне себе от гнева, и, слушаЯ менЯ, она отступала,  отступала  все
дальше и наконец прижалась к стене и закрыла лицо руками. Ќо вот Я умолк,  и
ее руки упали, она взглЯнула на менЯ, но лицо у нее было неподвижное, как  у
статуи,  только  огромные  глаза  горели,   точно   два   углЯ,   окруженные
фиолетовыми тенЯми.
     - „а, игра кончена, - проговорила она тихо, -  осталось  лишь  посыпать
песком арену. - ќто она вспомнила, что  после  гладиаторских  боев  пролитую
кровь засыпают мелким песком. - Ќу что ж, - продолжала она, - не стоит  тебе
тратить  свой  гнев  на  столь  презренное  создание.  џ  бросила  кости   и
проиграла. Vae victis! Ћ, vae victis!* „ай мне  свой  кинжал,  тот,  что  ты
прЯчешь в складках одежды на груди, и Я  сейчас  же,  не  медлЯ  ни  минуты,
избавлюсь от позора! Ќе даешь?  ’огда  хоть  выслушай  менЯ,  о  царственный
ѓармахис: забудь слова, что Я произнесла,  молю  тебЯ,  и  никогда  менЯ  не
бойсЯ. џ так же верно, как и  прежде,  служу  тебе  и  нашему  общему  делу.
Џрощай!
     ______________
     * ѓоре побежденному! (лат.)

     Ћна побрела прочь, цеплЯЯсь  рукой  за  стену.  Ђ  Я,  уйдЯ  к  себе  в
спальню, упал на ложе и застонал от муки. “вы, мы строим  планы  и  медленно
возводим дом нашей надежды, не  знаЯ,  каких  гостей  приведет  в  этот  дом
‚ремЯ. Љто, кто из нас способен предвидеть непредвиденное?
     Ќаконец  Я  заснул,  и  всю  ночь  мне  снились  дурные  сны.  Љогда  Я
пробудилсЯ, в окно уже лилсЯ  свет  днЯ,  который  увидит  исполнение  наших
кровавых замыслов, в саду средь  пальм  радостно  заливались  птицы.  „а,  Я
проснулсЯ, и в тот же миг менЯ пронзило предчувствие беды, ибо  Я  вспомнил,
что, прежде чем нынешний день канет в вечность, Я должен буду обагрить  руки
в крови - в крови Љлеопатры, котораЯ верит мне и  считает  своим  другом!  џ
должен ее ненавидеть, почему же у менЯ  нет  ненависти  к  ней?  Љогда-то  Я
смотрел на этот акт мести и как на высокий подвиг и жаждал совершить его.  Ђ
сейчас... сейчас... признаюсь честно: Я с радостью бы  отказалсЯ  от  своего
царского  происхождениЯ,  лишь  бы   менЯ   избавили   от   этой   тЯгостной
обЯзанности. Ќо увы, Я знал, что избавлениЯ мне нет. џ  должен  испить  чашу
до дна, иначе Я навек  покрою  себЯ  позором.  џ  чувствовал,  что  за  мной
наблюдают глаза …гипта, глаза  всех  его  богов.  џ  молилсЯ  моей  небесной
матери €сиде, просЯ ниспослать мне сил, чтобы Я мог  совершить  это  деЯние,
молилсЯ с таким  жаром,  какой  никогда  не  вкладывал  в  мои  молитвы,  но
странно - она не отзывалась  на  мой  призыв.  Џочему?  —то  произошло?  Љто
разорвал нить, свЯзующую нас, как  случилось,  что  в  первый  раз  в  жизни
богинЯ не пожелала услышать своего любимого сына и верного слугу? Ќеужели  Я
согрешил против нее в своем сердце? —то там такое болтала •армиана -  что  Я
люблю Љлеопатру? Ќеужели эта моЯ мука - любовь? Ќет,  тысЯчу  раз  нет!  ќто
лишь естественный протест  природы  против  предательства  и  кровопролитиЯ.
ЃогинЯ просто решила испытать мои силы, или, может быть, она тоже  отвращает
свой благой животворЯщий лик от тех, кто замышлЯет убийство?
     џ встал, содрогаЯсь от ужаса и отчаЯниЯ, и начал заниматьсЯ делами,  но
это был как бы не  Я.  џ  выучил  наизусть  все  имена  в  роковых  списках,
повторил в уме последовательность действий,  более  того,  Я  даже  мысленно
составил обращение фараона к его подданным, которым  завтра  Я  поражу  весь
мир.
     - ѓраждане Ђлександрии и жители страны …гипет,  -  так  начиналось  это
обращение, - волею богов Љлеопатру из династии Њакедонских ‹агидов  постигла
кара за ее преступлениЯ...
     џ продолжал трудитьсЯ, но делал все как бы во сне,  словно  у  менЯ  не
было ни воли, не желаний, а мною двигали какие-то неведомые мне силы.  ‚ремЯ
летело. ‚ третьем часу пополудни Я пришел, как было условлено, в дом к  дЯде
‘епа - в тот самый дом, куда Я впервые вступил три  месЯца  назад,  вечером,
когда приплыл в  Ђлександрию.  ’ам  уже  тайно  собрались  на  совет  вожди,
которые должны возглавить восставших в  Ђлександрии;  всего  их  было  семь,
когда Я вошел и двери комнаты замкнули,  они  простерлись  предо  мною  ниц,
восклицаЯ: "†елаем здравствовать, наш фараон!" Ќо Я  попросил  их  встать  и
сказал, что Я пока не фараон, Я тот самый птенец, который еще  не  вылупилсЯ
из Яйца.
     - ‚ерно, царевич, -  засмеЯлсЯ  дЯдЯ,  -  но  клюв  птенца  уже  пробил
скорлупу. …сли ты сегоднЯ ночью сумеешь нанести этот удар кинжалом,  значит,
не зрЯ …гипет высиживал птенца все эти долгие годы.  „а  и  что  может  тебе
помешать? Њы идем прЯмо к победе, никто нас не остановит!
     - ‚се в воле богов, - ответствовал Я.
     - Ќет, - возразил он, боги поручили этот подвиг воле смертного -  твоей
воле,  ѓармахис,  а  твоЯ  волЯ  непоколебима.  ‘мотри,  вот  еще  несколько
списков.  ‚  нашу  поддержку  поклЯлись  выступить  тридцать   одна   тысЯча
вооруженных воинов, как только до них дойдет весть о смерти  Љлеопатры  и  о
твоей коронации. —ерез пЯть дней все цитадели …гипта будут в наших руках,  и
тогда чего нам боЯтьсЯ? ђим нам не  страшен,  ему  бы  разобратьсЯ  в  своих
собственных делах; к тому же мы заключим союз с триумвиратом и, если  нужно,
откупимсЯ от него. „енег в стране  довольно,  а  если  потребуетсЯ  еще,  ты
знаешь, ѓармахис, где их добыть, они хранЯтсЯ в тайном месте на черный  день
длЯ нужд Љемета, и римлЯнам они вовеки недоступны. Љто может  причинить  нам
зло? Ќикто. ‚озможно, в этом ненадежном городе  начнетсЯ  борьба,  возможно,
существует еще один заговор,  участники  которого  хотЯ  привезти  в  …гипет
Ђрсиною и посадить на трон  ее.  ’огда  с  Ђлександрией  придетсЯ  поступить
жестоко и даже, если нужно, разрушить ее. —то до Ђрсинои, то  завтра,  после
того, как станет известно, что царица  умерла,  мы  изберем  людей,  которые
тайно умертвЯт ее.
     - Ќо остаетсЯ  мальчик,  –езарион,  -  заметил  Я.  -  Ћн  -  наследник
Љлеопатры, и римлЯне могут  заЯвить,  что  …гипет  принадлежит  им,  раз  им
правит сын –езарЯ. ’ут кроетсЯ огромнаЯ опасность.
     - Ћпасности нет никакой, - возразил дЯдЯ, - завтра –езарион  встретитсЯ
в Ђменти с теми, кто его родил на свет.  џ  уже  об  этом  позаботилсЯ.  ђод
Џтолемеев должен быть выкорчеван, чтобы корни этого проклЯтого богами  древа
не дали больше ни одного ростка.
     - Ђ нельзЯ обойтись без убийств? - печально спросил Я. -  Њне  тЯгостно
думать об этих  потоках  крови.  џ  хорошо  знаю  мальчика:  он  унаследовал
красоту и одухотворенность Љлеопатры и –езарев  великий  ум.  “мертвить  его
было бы преступление.
     - —то за малодушие, ѓармахис? џ не узнаю тебЯ, - сурово сказал дЯдЯ.  -
Ћткуда эта жалость? …сли мальчик и вправду таков,  как  ты  его  описываешь,
тем больше оснований с  ним  покончить.  Ќеужто  ты  хочешь  оставить  жизнь
львенку, который вырастет в могучего льва и столкнет тебЯ с трона?
     - —то ж, пусть будет так, - ответил Я со вздохом. -  по  крайней  мере,
он избегнет многих страданий и вступит в Ђменти, не  совершив  зла.  Ћбсудим
теперь последовательность действий.
     Њы долго сидели и обсуждали, как и в каком случае  лучше  поступить,  и
наконец, проникшись важностью минуты  и  сознанием  нашей  высокой  цели,  Я
почувствовал, как сердце мое оживлЯетсЯ, хоть и не  прежним  воодушевлением.
Ќо вот все было условлено  и  обговорено,  мы  предусмотрели  все  мелочи  и
исключили  возможность  неудачи;  решили  даже,  что   если   непредвиденные
обстоЯтельства помешают мне убить Љлеопатру сегоднЯ ночью,  мы  подождем  до
завтра и тогда уж начнем действовать, ибо смерть Љлеопатры должна  послужить
сигналом к выступлению по всей стране. ‡акончив совет, мы  снова  встали  и,
возложив руки  на  свЯщенный  символ,  поклЯлись  клЯтвой,  которую  мне  не
позволено здесь начертать. „ЯдЯ поцеловал менЯ, в его  черных  живых  глазах
сверкали слезы радости и надежды. Ћн благословил менЯ и сказал, что счел  бы
счастьем отдать свою жизнь - тысЯчу жизней, если  бы  они  у  него  были,  -
только бы увидеть …гипет свободным, как прежде, а менЯ,  ѓармахиса,  потомка
его древних фараонов, возвести на престол. Ћн истинно  и  бескорыстно  любил
нашу отчизну и отдавал все силы ее возрождению. џ тоже поцеловал его,  и  мы
расстались. Ќикогда больше Я не встретилсЯ с ним  в  этом  мире,  а  в  том,
другом, он вкушает покой среди полей €алу, покой, в котором  будет  отказано
мне.
     џ покинул его дом и, поскольку было еще рано, быстро зашагал по  улицам
огромного города, осматриваЯ все ворота, за которыми должны  были  собратьсЯ
наши воины. ‚ конце концов Я пришел в порт, на набережную,  где  Я  сошел  с
барки, когда приплыл в Ђлександрию, и  увидел  в  открытом  море  судно.  Ќа
сердце у менЯ было так тЯжело, что Я не мог оторвать от него глаз  и  мечтал
лишь об одном: оказатьсЯ бы мне сейчас  на  этой  барке  и  пусть  ее  белые
паруса унесут менЯ на край света, где Я стану жить,  никому  не  ведомый,  а
потом умру, и все менЯ забудут. Џотом  Я  увидел  еще  одно  судно,  которое
приплыло сюда по Ќилу, с него на набережную  спускались  путешественники.  ‘
минуту Я стоЯл и праздно их разглЯдывал, мелькнула мысль, не из  Ђбидоса  ли
эти люди, как вдруг возле менЯ раздалсЯ знакомый голос:
     - Ђх-ха-ха-ах! Ќу и город, такой старухе, как Я, здесь  делать  нечего.
„а разве Я найду в эдаком столпотворении друзей,  к  которым  приехала?  ќто
все равно что искать в свитке папируса тростник, из которого  он  сделан.  Ђ
ты, мошенник проваливай! Ќе трогай мою корзину с целебными травами,  не  то,
клЯнусь богами, Я с их помощью нашлю на тебЯ злую хворь!
     џ в изумлении оглЯнулсЯ - передо мной лицом к  лицу  стоЯла  моЯ  нЯнЯ,
стараЯ Ђтуа. Ћна тотчас же узнала менЯ, ибо вздрогнула, это не  укрылось  от
моих глаз, однако же вокруг был народ, и она не показала удивлениЯ.
     - Њой добрый господин, - опасливо проговорила она, обращаЯ ко мне  свое
морщинистое  лицо  и  сделав  рукой  условный  тайный  знак,  -  мой  добрый
господин, судЯ по платью, ты астроном,  мне  строго  наказали  держатьсЯ  от
астрономов как  можно  дальше,  ибо  все  они  лгуны  и  дешевые  шарлатаны,
поклонЯютсЯ только своей  собственной  звезде;  и  потому  Я,  как  истиннаЯ
женщина, поступаю наоборот и прошу  тебЯ  помочь  мне.  џ  уверена:  в  этой
Ђлександрии, где все не так, как у людей, астрономы навернЯка  единственные,
кому можно доверЯть, а все остальные - обманщики и  воры.  -  €  прошептала,
потому что мы отошли от плотной толпы и никто нас теперь не  слышал:  -  Њой
царственный ѓармахис, Я привезла тебе весть от твоего отца Ђменемхета.
     - ‡доров ли он? - спросил Я.
     - „а, он здоров, но ожидание великого событиЯ отнимает у него силы.
     - Ђ что за весть он послал мне с тобой?
     - ‘ейчас услышишь. Ћн шлет тебе свою любовь и  благословение  и  просит
передать, что над тобой нависла грознаЯ опасность, хотЯ какаЯ  именно  -  он
не мог разгадать.  ‚от  слова,  которые  он  произнес:  "Ѓудь  тверд,  и  ты
восторжествуешь".
     џ опустил голову, ибо от этих слов мое  сердце  опЯть  похолодело  и  в
страхе сжалось.
     - Љогда все должно произойти? - спросила она.
     - ‘егоднЯ ночью. Људа ты направлЯешьсЯ?
     - ‚ дом благородного ‘епа, жреца из Ђна. ’ы  можешь  проводить  менЯ  к
нему?
     - Ќет, мне больше нельзЯ задерживатьсЯ; да  и  не  -  надо,  чтобы  нас
видели вместе. ќй, поди сюда! - крикнул Я носильщику, который  болталсЯ  без
дела, и, дав ему денег, велел отвести старуху к дому дЯди ‘епа.
     - Џрощай, - шепнул она, -  прощай  же  до  завтра.  Ѓудь  тверд,  и  ты
восторжествуешь.
     џ побрел по запруженным людьми улицам, причем все  расступались  передо
мной, ибо слава моЯ была велика.
     џ шел, и мне слышалось, будто подошвы  моих  сандалий  отбивают:  "Ѓудь
тверд... Ѓудь тверд... Ѓудь тверд...", а потом стало казатьсЯ, что это  сама
землЯ предостерегает менЯ.


                                 ѓлава VII,
                 повествующаЯ о загадочных речах •армианы;
                  о поЯвлении ѓармахиса в покоЯх Љлеопатры
                             и о его поражении

     Ќаступил вечер, Я сидел один в  своей  обсерватории  и  ждал  •армиану,
котораЯ, как уговорено, должна  была  прийти  за  мной  и  отвести  в  покои
Љлеопатры. „а, Я сидел один, и передо мною лежал кинжал, который должен  был
пронизить сердце царицы. ‹езвие было длинное и острое,  а  рукоЯтка  в  виде
сфинкса, из чистого золота. џ сидел один и молил богов открыть мне  будущее,
но боги молчали. Ќаконец Я поднЯл глаза  и  увидел,  что  возле  менЯ  стоит
•армиана - не та кокетливаЯ и искрЯщаЯсЯ весельем, какой Я ее  всегда  знал,
но бледнаЯ, с пустым взглЯдом.
     - –арственный ѓармахис, - произнесла она, - Љлеопатра призывает тебЯ  к
себе, она желает знать, что предвещают звезды.
     ’ак вот он, час моей судьбы!
     - џ иду, •армиана, - ответил Я. - ‚се ли подготовлено?
     - „а, господин мой, все подготовлено: Џавел выпил чуть не бочку вина  и
стоит у ворот, двое евнухов ушли, осталсЯ только  один,  легионеры  спЯт,  а
‘епа и его отрЯд уже собрались в условленном месте, неподалеку от  восточных
ворот. Њы не  упустили  ни  одну  мелочь,  и  царица  Љлеопатра  так  же  не
подозревает об уготованной ей роковой участи, как  не  ждет  смерти  овечка,
котораЯ резво бежит на бойню.
     - —то ж, хорошо, - проговорил Я, -  пойдем  же.  -  €,  встав,  положил
кинжал себе за пазуху. Џотом взЯл кубок с  вином,  что  стоЯл  на  столе,  и
осушил его до дна, ибо весь день Я почти ничего не ел и не пил.
     - Џодожди, Я хочу тебе сказать... - волнуЯсь, начала •армиана. - “  нас
еще  есть  времЯ.  ‚чера  ночью...  вчера  ночью...  -  грудь  ее  судорожно
вздымалась, - мне приснилсЯ сон, который неотступно преследует менЯ; и  тебе
тоже, мне кажетсЯ, снилсЯ сон. ‚се это было всего лишь  сон,  давай  же  его
забудем, согласен, господин мой?
     - „а, да, конечно, - ответил Я, - не понимаю, зачем ты отвлекаешь  менЯ
такими пустЯками в столь важный час.
     - Џрости, сама не знаю;  но  сегоднЯ  ночью,  ѓармахис,  ‘удьба  должна
разрешитьсЯ великими событиЯми,  и,  корчась  в  родовых  муках,  она  может
раздавить менЯ... или тебЯ, ѓармахис, а может быть, нас обоих.  €  если  нам
суждено погибнуть, Я бы хотела услышать от тебЯ, пока еще жива, что  то  был
всего лишь сон и ты его забыл...
     - „а, все и всЯ в этом мире сон, - думаЯ о своем, проговорил Я, - и  ты
сон, и Я, и наша земнаЯ твердь,  и  эта  ночь  невыразимого  ужаса,  и  этот
острый нож - разве все это нам не снитсЯ?  €  каким  станет  мир,  когда  мы
проснемсЯ?
     - Ќу вот, мой  царственный  ѓармахис,  теперь  ты  тоже  прониксЯ  моим
настроением. Љак ты сказал, все в этой жизни  сон;  и  он  на  наших  глазах
менЯетсЯ. ‚идениЯ, которые  нам  ЯвлЯютсЯ,  удивительны,  они  не  стоЯт  на
месте, но плывут, точно облака на закатном небе, то громоздЯтсЯ  горами,  то
тают; то темнеют, словно наливаЯсь  свинцом,  то  горЯт  в  золотом  сиЯнии.
Џоэтому до того, как мы проснемсЯ завтра, скажи мне одно только  слово.  ’от
сон, что привиделсЯ нам прошлой ночью, в котором Я,  как  мне  вспоминаетсЯ,
словно бы опозорила себЯ, а ты - ты словно бы смеЯлсЯ над моим позором,  так
вот - его лик запечатлелсЯ в твоей памЯти неизгладимо или,  может  быть,  он
вдруг способен изменитьсЯ? Џомни: как бы причудливы и  фантастичны  ни  были
наши сны,  но  после  пробуждениЯ  их  образы  пребудут  с  нами,  вечные  и
неизменные, как пирамиды. Ћни останутсЯ в той недоступной переменам  области
прошлого, где все великое и малое - и даже наши сны, ѓармахис,  -  застывает
в  своем  собственном  обличье,  как  бы  обращаЯсь  в  камень,  и  из   них
воздвигаетсЯ гробница ‚ремени, которое бессмертно.
     - Џрости менЯ •армиана, - ответил Я, - мне больно, если Я огорчу  тебЯ,
но то видение не изменилось. ‚чера  Я  был  с  тобою  откровенен,  и  сейчас
ничего иного сказать не могу. џ люблю тебЯ как сестру, как друга, но  ты  не
можешь быть длЯ менЯ ничем другим.
     - Ќу что ж, благодарю тебЯ. ‡абудем все, что было.  ‡абудем  о  прошлых
снах - пусть теперь снЯтсЯ нам другие. - €  она  улыбнулась  очень  странной
улыбкой, Я никогда раньше не видел такой на  ее  лице:  в  ней  было  больше
пророческой печали, чем на лбу страдальца, которого  отметил  своей  печатью
ђок.
     џ был глуп и потому слеп, Я был  поглощен  скорбью  моего  собственного
сердца и потому не понЯл, что, улыбаЯсь  этой  улыбкой,  египтЯнка  •армиана
прощалась со счастьем,  с  юностью;  надежда  на  любовь  исчезла,  •армиана
презрела свЯщенные узы долга. ќтой улыбкой она предала  себЯ  ‡лу,  отринула
свою отчизну и богов, преступила свЯщенную  клЯтву.  „а,  в  тот  самый  миг
улыбка этой девушки изменила ход истории. € если  бы  она  не  мелькнула  на
лице •армианы, Ћктавиан не стал бы владыкой мира, а …гипет  вновь  обрел  бы
свободу и возродилсЯ великим и могучим.
     € все это решила женскаЯ улыбка!
     - Џочему ты так странно смотришь на менЯ, •армиана? - спросил Я.
     - ‘лучаетсЯ, мы улыбаемсЯ во сне,  -  ответила  она.  -  Ђ  вот  теперь
действительно  пора;   следуй   за   мной.   €сполнись   решимости,   и   ты
восторжествуешь, царственный ѓармахис! -  €,  склонившись  передо  мной,  он
взЯла мою руку и поцеловала. Џотом, бросив на  менЯ  еще  один  непостижимый
взглЯд, стала спускатьсЯ вниз по лестнице и повела по пустым залам дворца.
     ‚ чертоге, потолок которого поддерживают колонны из черного  мрамора  и
который называетсЯ Ђлебастровым ‡алом, мы  остановились.  „альше  начинались
покои Љлеопатры, те самые, в которых Я впервые увидел ее спЯщей.
     - Џодожди менЯ здесь, - сказала •армиана, - а Я доложу  Љлеопатре,  что
ты ЯвилсЯ. - € она скользнула прочь.
     „олго Я стоЯл, может быть, полчаса, считаЯ удары своего сердца,  Я  был
словно во сне и все пыталсЯ  собрать  силы,  чтобы  совершить  то,  что  мне
предстоЯло.
     Ќаконец поЯвилась •армиана,  она  ступала  тЯжело,  голова  была  низко
опущена.
     - Љлеопатра ожидает тебЯ, - сказала она, - входи, стражи нет.
     - ѓде Я тебЯ найду, когда все будет кончено? - хрипло спросил Я ее.
     - ’ы  найдешь  менЯ  здесь,  а  потом  мы  пойдем  к  Џавлу.  €сполнись
решимости, и ты восторжествуешь. Џрощай, ѓармахис!
     € Я пошел к покоЯм Љлеопатры, но возле занавеса  вдруг  обернулсЯ  и  в
этом пустом, освещенном светильником зале увидел  странную  картину.  „алеко
от менЯ, подле самого  светильника,  в  бьющих  прЯмо  в  нее  лучах  стоЯла
•армиана, откинув назад голову и заломив руки, и ее юное лицо было  искажено
мукой такой гибельной страсти, что описать  ее  Я  не  могу.  €бо  она  была
уверена, что Я, ее любимый, самое дорогое, что у нее есть на свете,  иду  на
смерть и она прощаетсЯ со мной навек.
     Ќо ничего этого Я тогда не знал; и,  еще  раз  болезненно  и  мимолетно
удивившись, откинул занавес, переступил порог и оказалсЯ в покое  Љлеопатры.
’ам, в дальнем углу  благоухающего  покоЯ,  на  шелковом  ложе  возлежала  в
роскошном белом одеЯнии царица. ‚ руке у  нее  было  опахало  из  страусовых
перьев с ручкой, усыпанной драгоценными камнЯми, и  она  томными  движениЯми
овевала себЯ; возле ложа стоЯла ее  арфа  слоновой  кости  и  столик,  а  на
столике блюдо с инжиром, два кубка и  графин  рубинового  вина.  џ  медленно
приближалсЯ сквозь мЯгкий приглушенный свет  к  ложу,  на  котором  во  всей
своей слепЯщей красоте лежала  Љлеопатра,  это  чудо  света.  „а,  поистине,
никогда она не была столь прекрасна, как в ту роковую ночь. ‘реди  шелковых,
Янтарного цвета подушек она казалась как  бы  звездой  на  золотом  закатном
небе. Ћт ее волос  и  одежд  исходило  благоухание,  голос  звучал  чарующей
музыкой, в синих сумеречных  глазах  мерцали  и  вспыхивали  огни,  точно  в
недобрых опалах.
     € эту женщину Я должен сейчас убить!
     џ медленно шел к ней, потом поклонилсЯ, но она менЯ  не  замечала.  Ћна
лежала среди шелков, и ее украшенное  драгоценностЯми  опахало  осенЯло  ее,
точно Яркое крыло парЯщей птицы.
     Ќаконец Я остановилсЯ возле ложа,  и  она  поднЯла  на  менЯ  глаза,  а
страусовыми перьЯми прикрыла грудь, словно желаЯ скрыть ее красоту.
     - Ђ, это ты, мой друг? ’ы пришел, - пропела она. -  џ  рада  тебе,  мне
было так одиноко. ‚ каком печальном мире мы живем! ‚округ нас  столько  лиц,
и как же мало тех,  кого  хочетсЯ  видеть.  —то  ты  стоишь,  как  изваЯние,
присЯдь. - € она указала своим опахалом на резное кресло  у  изножьЯ  своего
ложа.
     џ снова поклонилсЯ и сел в кресло.
     - џ выполнил повеление царицы, - начал Я, - и со всем  тщанием  и  всем
искусством,  которое  мне  подвластно,  прочел  предначертание  звезд;   вот
записи, что Я составил после всех  моих  трудов.  …сли  царица  позволит,  Я
растолкую ей звездный гороскоп. - € Я поднЯлсЯ,  чтобы  склонитьсЯ  над  ней
сзади и, когда она будет читать папирус, вонзить кинжал ей в спину.
     - Ќе  надо,  ѓармахис,  -  спокойно  проговорила  она,  улыбаЯсь  своей
томительной, обвораживающей улыбкой. -  Ќе  вставай,  дай  мне  только  свои
записи. ЉлЯнусь ‘ераписом, твое лицо слишком красиво,  Я  хочу  смотреть  на
него, не отрываЯ глаз!
     Ћна разрушила наш замысел, и мне  не  оставалось  ничего  другого,  как
отдать ей папирус, и, отдаваЯ, Я  подумал  про  себЯ,  что  вот  сейчас  она
начнет смотреть его, а Я неожиданно брошусь на нее и убью, вонзив  кинжал  в
сердце. Ћна взЯла папирус и при этом  коснулась  моей  руки.  Џотом  сделала
вид, что читает предсказание, но сама и не  взглЯнула  в  него,  она  из-под
ресниц внимательно глЯдела на менЯ, Я это видел.
     - Џочему ты прижимаешь руку к груди? - через минуту спросила  она,  ибо
Я действительно сжимал рукоЯть кинжала. - “ тебЯ болит сердце?
     - „а, о царица, - прошептал Я, - оно вот-вот разорветсЯ.
     Ћна  ничего  не   ответила,   но   снова   притворилась,   что   читает
предсказание, хотЯ сама не спускала с менЯ глаз.
     Њысли  мои  лихорадочно  метались.  Љак  совершить  это   омерзительное
преступление? ЃроситьсЯ  на  нее  с  кинжалом  сейчас?  Ћна  увидит,  начнет
кричать, боротьсЯ. Ќет, надо дождатьсЯ удобного случаЯ.
     - ’ак, стало быть, ѓармахис, звезды нам  благоприЯтствуют?  -  спросила
она наконец, вероЯтно, просто по наитию.
     - „а, моЯ царица.
     - ‚еликолепно. - € она бросила папирус на мраморный столик.  -  ‡начит,
барки на рассвете отплывут. Џобедой это  кончитсЯ  или  поражением,  но  мне
смертельно надоело плести интриги.
     - ќто очень сложнаЯ схема, о царица,  -  возразил  Я,  -  мне  хотелось
объЯснить тебе, какие знамениЯ Я положил в основу гороскопа.
     - Ќет, мой ѓармахис, благодарю, не надо; мне недоели причуды звезд.  ’ы
составил предсказание, мне и довольно; ты честный человек,  и,  стало  быть,
твое предсказание правдиво. Џоэтому не  объЯснЯй  мне  ничего,  давай  лучше
веселитьсЯ. —то мы будем делать? Њогу сплЯсать тебе -  никто  не  сравнитьсЯ
со  мной  в  искусстве  танца!  Ќо  нет,  пожалуй,  это  недостойно  царицы!
Џридумала: Я буду петь! - Ћна села на ложе, спустила ноги, притЯнула к  себе
арфу и несколько раз пробежала по ее струнам пальцами,  потом  запела  своим
низким, бархатным голосом прекрасную песнь любви:

                Ѓлагоуханна ночь, так тихо плещет море,
                € музыкой сердца наши полны.
                Ѓаюкают нас волны,
                ‚здыхает ветер, целуЯ нежно кудри.
                ’ы глаз с менЯ не сводишь,
                ’ы шепчешь: "Ћ прекраснаЯ!"
                € песнь любви, песнь счастьЯ и восторга
                ‹етит из сердца твоего:

                "‘веркают звезды в вышине,
                „робитсЯ свет их в глубине,
                ‘кользит ладьЯ среди миров,
                € кружатсЯ светила,
                Џодвластны высшей воле.
                Џодвластно высшей воле,
                ‘тремитсЯ твое сердце к моему.
                ‹ишь времЯ неподвижно.

                Ќесет нас †изнь
                Њеж берегами ‘мерти,
                Људа - не ведаем,
                Ђ прошлое забыто.
                Љак высоко и недоступно небо,
                Љак холодны глубины океана.
                ѓде памЯть о любивших прежде нас?
                ЊоЯ возлюбленнаЯ, поцелуй менЯ!

                Љак одинок наш, путь средь океана.
                •рупка наша ладьЯ,
                Џод ней - бездоннаЯ пучина.
                Ћ, сколько в ней надежд погребено!
                Ћставь же весла,
                Ќе борись с волнами,
                Џусть нас несет теченье, куда хочет.
                ЊоЯ возлюбленнаЯ, поцелуй менЯ!"

                ЊенЯ зачаровала твоЯ песнЯ.
                ‚от ты умолк, а сердце -
                ‘ердце бьетсЯ в лад с твоим.
                Џрочь, страх, прочь, все сомненьЯ,
                ‘трасть, ты воспламенила мою душу!
                Џриди ко мне, Я жажду поцелуев!
                ‹юбимый, о любимый, забудем все,
                …сть только ночь, есть звездный свет и мы!

     ‡амерли  последние  звуки  ее   выразительного   голоса,   заполнившего
спальню, но в моем сердце они продолжали  звучать.  ‘реди  певиц  Ђбидоса  Я
слышал более искусных, с более сильным голосом, но ни один не  проникал  так
глубоко в душу, не завораживал такой нежностью и страстью.  —удо  творил  не
один ее голос - менЯ словно переносил в сказку благоухающий покой, где  было
все, что чарует наши чувства; Я не  мог  противостоЯть  страсти  и  мудрости
переложенных на музыку стихов, не мог противостоЯть всепобеждающему  обаЯнию
и грации царственнейшей из женщин, котораЯ их пела. €бо когда она пела,  мне
казалось, что мы плывем с ней вдвоем под пологом  ночи  по  летнему  морю  в
игольчатых отражениЯх звезд. € когда струны арфы смолкли, а она с  последним
призывом песни, трепещущим на ее устах, поднЯлась и, вдруг протЯнув  ко  мне
руки, устремила в мои глаза взглЯд своих изумительных глаз, менЯ повлекло  к
ней непреодолимой силой. Ќо Я вовремЯ опомнилсЯ и осталсЯ в кресле.
     - ’ак что же, ѓармахис, ты даже не хочешь  поблагодарить  менЯ  за  мое
безыскусное пение? - наконец спросила она.
     - Ћ царица, - еле слышно прошептал Я, ибо голос не повиновалсЯ  мне,  -
сыновьЯм смертных не должно слушать твои песни! Ћни  привели  менЯ  в  такое
смЯтение, что Я почувствовал страх.
     - Ќу что ты, ѓармахис, уж тебе-то нечего опасатьсЯ, -  проговорила  она
с журчащим смехом, - ведь Я знаю, как далеки твои помыслы от красоты  женщин
и как  чужды  тебе  слабости  мужчин.  ‘  холодным  железом  можно  спокойно
забавлЯтьсЯ, ему ничего не грозит.
     џ подумал про себЯ, что самое холодное железо можно  раскалить  добела,
если положить его в жаркий огонь, однако ничего не сказал и, хотЯ  мои  руки
дрожали, снова сжал рукоЯтку смертоносного оружиЯ;  менЯ  приводила  в  ужас
моЯ нерешительность, нужно скорее, пока Я окончательно не потерЯл  рассудок