кстаз принадлежит к будущему и настоЯщему,
правда так, что бывшесть модифицирует эти равноисходные экстазы.
     Њы подчеркивали, что настроениЯ хотЯ  и онтически  знакомы, но в  своей
исходной  экзистенциальной  функции  не  познаны.   Ћни  считаютсЯ  летучими
переживаниЯми, "окрашивающими" совокупность "психических состоЯний". —то длЯ
наблюдениЯ  имеет  черты  летучего  всплываниЯ  и  исчезаниЯ,  принадлежит к
исходному постоЯнству  экзистенции.  Ќо  все  же,  что  общего  должны иметь
настроениЯ с "временем"? —то эти "переживаниЯ"  приходЯт и уходЯт, протекают
"во   времени",   есть   тривиальнаЯ  констатациЯ;  разумеетсЯ,   и   притом
онтико-психологическаЯ. ‡адачей  же стоит  выЯвить онтологическую  структуру
настроенности  в  ее   экзистенциально-временной   конституции.   Ђ  именно,
ближайшим  образом речь  может  идти лишь  о том, чтобы вообще просто только
сделать  видимой  временность  настроениЯ. ’езис  "расположение основываетсЯ
первично  в бывшести" говорит: экзистенциальнаЯ основочерта настроениЯ  есть
<I>возвращение к...</I> Ќе это последнее  впервые создает бывшесть, но расположение
обнажает  длЯ  экзистенциального  анализа  всЯкий  раз тот  или  иной  модус
бывшести. ‚ременнаЯ интерпретациЯ расположениЯ не может поэтому  иметь своей
целью  дедукцию  настроений  из временности  и  их  разложение до чистых  <A
NAME="с340"></A>феноменов временениЯ.
     Ќадлежит лишь  провести доказательство, что настроениЯ в том, что они и
как  они  экзистенциально  "означают",  <I>не  возможны  иначе  как  на  основе
временности.</I>  ‚ременнаЯ  интерпретациЯ  ограничитсЯ   анализированными   уже
подготовительно феноменами страха и ужаса.
     Њы начнем анализ с выЯвлениЯ временности <I>страха .</I> Ћн был характеризован
как  несобственное  расположение.  ‚  каком  плане  делающий  его  возможным
экзистенциальный смысл  есть бывшесть?  Љакой  модус этого  экстаза отмечает
специфическую  временность  страха?  Џоследний есть испуг <I>перед</I>  угрожающим,
которое, вредЯ  фактичной способности присутствиЯ быть,  близитсЯ  описанным
образом  в круге  озаботившей подручности  и  наличности. ‘трах размыкает по
способу  повседневного  усмотрениЯ  нечто  грозЯщее.  ‘убъект  исключительно
созерцающий  никогда  не смог бы открыть ничего подобного. Ќо не есть ли это
размыкание   в   страхе   перед...   некое   допущение-настать-длЯ-себЯ?  Ќе
справедливо ли страх определЯют как ожидание  настающего зла (malum futumm)?
He будущее ли первичный временной смысл страха, а вовсе не бывшее? Ѓесспорно
испуг  не  только  "относитсЯ" к чему-то  "будущему" в  значении  еще только
подступающего "во времени", но  это самоотнесение  само настающее  в исходно
временном смысле. <I>Ћжидание</I> Явно тоже принадлежит к экзистенциально-временной
конституции страха. Ќо ближайшим образом это  означает лишь, что временность
страха <A HREF="#с140"><U>несобственнаЯ</U></A>. ђазве страх  перед...  есть
лишь  выжидание  подступающей  угрозы?  ‚ыжидание  подступающей   угрозы  не
обЯзательно  уже  и страх,  и  столь  мало  он, что ему не хватает  как  раз
специфической настроенческой  черты страха. Ћна лежит в том, что при  страхе
ожидание    дает   угрожающему   <I>возвратитьсЯ</I>   к   фактично   озаботившейсЯ
способности-быть.  <I>‚озвращаЯсь  к</I>  сущему,  какое  Я есть, угрожающее  может
ожидатьсЯ,  а присутствие таким образом стать  угрожаемым только если <I>к-чему</I>
возвращениЯ  к...  уже вообще  экстатично  открыто. —то страшащеесЯ ожидание
страшит-"сЯ", т.е. что страх  перед... всегда есть страх о..., в  этом лежит
настроенческаЯ  и  аффективнаЯ  черта  страха. …го экзистенциально-временной
смысл конституируетсЯ за-быванием: спутанным отодвиганием от своей фактичной
способности быть, в  качестве каковой  угрожаемое бытие-в-мире озабочиваетсЯ
подручным.  <A NAME="с341"></A><I>Ђристотель</I>  справедливо  определЯет страх как
X.u7iri  тк;  г|  "capa'/ri, как  некую  угнетенность,  соотв.  смЯтение. <A
NAME="угнетенность">“гнетенность  </A>толкает   присутствие   назад   к  его
брошенности,  но  так,  что  последнЯЯ  оказываетсЯ  как  раз  замкнута.  <A
NAME="смЯтение">‘мЯтение  </A>основано  в за-бывании. ‡абывающее отодвигание
от фактичной, решившейсЯ способности-быть цеплЯетсЯ  за возможности спасениЯ
и  избежаниЯ,  заранее уже открытые усмотрением.  ‘трашащаЯсЯ озабоченность,
поскольку  забывает  себЯ  и потому  не <I>выбирает</I>  ни  одну  из  <I>определенных</I>
возможностей,   скачет    от   ближайшего   к   ближайшему.   ЏодвертываютсЯ
"всевозможные",  т.е.   также  и  невозможные   возможности.  Ќи   на  одной
страшащийсЯ не  задерживаетсЯ,  "окружающий мир" не  исчезает,  но встречает
неким больше-не-разбираюсь в <I>нем.</I> Љ  забыванию себЯ в страхе принадлежит эта
смЯтеннаЯ актуализациЯ первого  попавшегосЯ. —то напр. жильцы горЯщего  дома
часто  "спасают"  самое  безразличное,  подвернувшеесЯ  под  руку, известно.
‡абывшаЯсЯ  актуализациЯ  путаницы  парЯщих  возможностей  делает  возможным
смЯтение,  которое  создает  настроенческий  характер  страха.  ‡абывчивость
смЯтениЯ модифицирует и ожидание, придаваЯ  ему характер угнетенного, соотв.
смЯтенного ожиданиЯ, которое отличаетсЯ от чистого выжиданиЯ.
     ‘пецифическое  экстатичное  единство,  делающее  страх  экзистенциально
возможным, временит первично  из характеризованного забываниЯ,  которое  как
модус бывшести, модифицирует  принадлежащее к нему настоЯщее  и будущее в их
временении.  ‚ременность  страха  есть  ожидающе-актуализирующее  забывание.
Ѓлижайшим образом  понЯтливое толкование страха в  меру  своей ориентации на
внутримирно встречное, пытаетсЯ определить  как  <I>перед-чем</I> страха "настающее
зло" и соответственно этому отношение к нему - как ожидание. —то сверх  того
принадлежит   к   феномену,   оказываетсЯ   "ощущением    удовольствиЯ   или
неудовольствиЯ".
     Љак относитсЯ к  временности страха  временность <I>ужас.</I>  Њы назвали этот
феномен основорасположением. Ћно ставит присутствие перед его наиболее своей
брошенностью  и  обнажает  <I>не-по-себе</I>  обыденно знакомого бытиЯ-в-мире. “жас
равно как страх формально определЯетсЯ через <I>перед-чем</I>  ужасаниЯ и через его
<I>за-что.</I>    Ђнализ    показал    однако,    что   эти    два    феномена   <A
NAME="с342"></A>накладываютсЯ  друг на друга.  ќто не  должно означать,  что
структурные черты перед-чем и за-что сливаютсЯ, как если бы ужас не ужасалсЯ
ни перед чем, ни за что. —то перед-чем и за-что здесь взаимно перекрываютсЯ,
должно означать: стоЯщее  на  месте их обоих  сущее одно  и то же,  а именно
присутствие. Ћсобенно перед-чем ужаса,  встречает не как нечто определенное,
из  способного  озаботить,  угроза  идет  не от  подручного и  наличного,  а
наоборот как  раз от того, что  все подручное и наличное человеку уже просто
ничего не "говорит". ‘ мироокружным сущим уже нет никакого имениЯ-дела. Њир,
в  котором Я  экзистирую,  просел  до незначимости  и  разомкнутый так,  мир
способен высвобождать  только  сущее  с  характером не-имениЯ-дела.  Њировое
ничто,  перед  которым  берет  ужас, не  значит, что  в  ужасе испытываетсЯ,
скажем, отсутствие внутримирно наличного. Ћно должно именно встречать, чтобы
<I>так</I> могло не быть вовсе никакого имениЯ-дела с ним и оно могло показать себЯ
в какой-то пустой неумолимости. ‡десь опЯть же лежит: озаботившеесЯ ожидание
не находит  ничего, откуда  оно  могло бы  себЯ понЯть, оно проваливаетсЯ  в
мировое "ничто"  натыкаЯсь  на мир, понимание  оказываетсЯ однако  приведено
ужасом к  бытию-в-мире как таковому, а  это перед-чем ужаса есть вместе  его
за-что.  Ѓыть  в  ужасе  перед...  не  имеет черт  ни выжиданиЯ,  ни  вообще
ожиданиЯ. Џеред-чем  ужаса есть все-таки  уже  "вот",  само  присутствие. Ќе
конституирован  ли тогда  ужас будущим?  Ќесомненно, только не несобственным
будущим ожиданиЯ.
     ђазомкнутаЯ  в <A  NAME="ужас2">ужасе  </A>незначимость  мира  обнажает
ничтожность всего могущего озаботить,  т.е. невозможность  бросить  себЯ  на
такую  способность  экзистенции   быть,   котораЯ   первично  фундирована  в
озаботившем.  Ћбнажение  этой  невозможности  означает  однако  высвечивание
возможности собственной  способности-быть.  Љакой временной смысл  имеет это
обнажение? “жас ужасаетсЯ за голое присутствие  как брошенное  в не-по-себе.
Ћн ведет назад к чистому так-оно-есть самой своей, одинокой брошенности. ќто
возвращение не имеет черт  уклонЯющейсЯ забывчивости, но у него нет  и  черт
воспоминаниЯ.  ‚прочем,  не заложено в  ужасе  сразу  уже и  возобновлЯющего
принЯтиЯ  экзистенции в  решении.  ‡ато  вместо  этого ужас  ведет  назад  к
брошенности  <I>как возможной возобновимой.</I> € таким  образом он обнажает  <I>также</I>
возможность  собственной  способности  быть,  котораЯ  в  возобновлении  как
настающаЯ  должна  вернутьсЯ к брошенному  вот. <I>Џриведение  к возобновимости
есть  специфический  экстатичный   модус   конституирующей  расположение  <A
NAME="с343"></A>ужаса бывшести.</I>
     Љонститутивное длЯ страха забывание  спутывает и заставлЯет присутствие
метатьсЯ  туда   и   сюда   между   невыбранными  возможностЯми   "мира".  ‚
противоположность  этой  невыдержанной  актуализации настоЯщее  ужаса  в его
возвращении         к        самой        своей        брошенности        <A
NAME="выдержанность"><I>выдержанно</A>.</I>    “жас    неспособен     по     своему
экзистенциальному   смыслу  потерЯтьсЯ  в   озаботившем.  …сли  в   каком-то
аналогичном ему  расположении подобное происходит, то это страх, смешиваемый
обыденной понЯтливостью  с  ужасом. •отЯ настоЯщее ужаса выдержанно, оно все
же не имеет еще характера мгновениЯ-ока, временЯщего в  решении. “жас вводит
лишь  в настроение <I>возможного</I> решениЯ. …го настоЯщее держит мгновение-ока, в
каком такое настроение, и только оно, возможно, <I>на взводе.</I>
     Ќа  той  своеобразной  временности  ужаса,  что  он  исходно основан  в
бывшести  и лишь  из нее временЯт  будущее  и настоЯщее,  видна  возможность
мощности,   отличающей  настроение  ужаса.   ‚   нем  присутствие  полностью
возвращено в свое обнаженное не-по-себе  и им охвачено.  ќта схваченность не
<I>изымает</I>  лишь присутствие из  возможностей  <I>"мира",</I> но <I>дает</I> ему вместе с тем
возможность <I>собственной</I> способности быть.
     Ћба  настроениЯ, страх и ужас,  никогда однако  не "встречаютсЯ" просто
изолированными в "потоке переживаниЯ", но  всегда  обусловливают  понимание,
соотв.  обусловлены  таковым.  <A  NAME="страх_и_ужас">‘трах  </A>имеет себе
повод во внутримирно  озаботившем сущем.  “жас напротив  возникает из самого
присутствиЯ.  ‘трах  нападает   из  внутримирного.   “жас   поднимаетсЯ   из
бытиЯ-в-мире,  как  брошенного бытиЯ  к  смерти. ќто  "восстание"  ужаса  из
присутствиЯ  означает, временно понЯтое:  будущее и настоЯщее ужаса временЯт
из исходной бывшести в  смысле  возвращениЯ к возобновимости.  Ќо собственно
ужас может восстать  только в решившемсЯ присутствии.  ђешительный не  знает
страха,  понимает,  однако, возможность  именно  ужаса, как <I>того</I> настроениЯ,
которое  его не  угнетает  и  не  спутывает.  Ћно  избавлЯет <I>от</I>  "ничтожных"
возможностей и позволЯет высвободитьсЯ <I>длЯ</I> собственных.
     •отЯ  оба эти модуса  расположениЯ, страх и ужас,  первично  основаны в
<I>брошенности,</I>  в аспекте особого у каждого временениЯ внутри целого заботы их
исток все же различен. “жас  возникает  из <I>будущего,</I> настающего в решимости,
стр<A  NAME="с344"></A>ах  из  растерЯвшегосЯ  настоЯщего,  которое  страшно
страшитсЯ страха, чтобы так лишь вернее ему подпасть.
     Ќо может  быть  тезис  о  временности настроений имеет  силу только длЯ
анализа  избранных  феноменов?  Љак  можно  найти  временной  смысл в  вЯлом
расстройстве,   пропитывающем  "серую  обыденность"?   €   как   обстоит   с
временностью  настроений и аффектов подобно надежде, радости, воодушевлению,
веселости?  —то  не  только  страх  и  ужас  экзистенциально  фундированы  в
бывшести,  но и  другие настроениЯ,  станет  Ясно,  достаточно лишь  назвать
феномены  подобно скуке, печали, грусти, отчаЯнию. Љонечно, их интерпретацию
надо   поставить  на  более  широкую  базу  разработанной   экзистенциальной
аналитики  присутствиЯ. Ќо  и феномен подобно надежде,  казалось бы  целиком
фундированный в настающем,  должен  соответствующим образом  анализироватьсЯ
подобно страху. ‚  отличие от страха, относЯщегосЯ  к malum  futumm, надежду
характеризуют как ожидание bonum futurum. Ќо решающим длЯ структуры феномена
оказываетсЯ не столько  "будущий" характер того, <I>к чему</I>  относитсЯ  надежда,
сколько скорее  экзистенциальный  смысл <I>самого  надеюсь.</I> •арактер настроениЯ
лежит  и здесь первично  в <I>обнадеженности.</I> ЌадеющийсЯ,  как бы включает себЯ
<I>тоже</I>  в  надежду  и  ведет  себЯ  навстречу  обнадежившему.  ќто   опЯть  же
предполагает  некую  достигнутость.  —то  надежда  противоположно удручающей
тревоге <I>облегчает,</I> говорит  лишь, что это расположение в модусе бытиЯ-бывшим
оказываетсЯ отнесено  к тЯжести.  ЏриподнЯтое, лучше поднимающее  настроение
онтологически возможно лишь  в экстатично-временном отношении  присутствиЯ к
брошенному основанию себЯ самого.
     ‚ЯлаЯ  ненастроенность безразличиЯ наконец, ни  к  чему не привЯзаннаЯ,
никуда не порывающаЯсЯ и отдающаЯ себЯ тому, что всЯкий раз приносит день, и
при  этом  известным образом  все  принимающаЯ, <I>убедительнейше</I> демонстрирует
власть  <I>забываниЯ</I> в обыденных настроениЯх  ближайшего  озабочениЯ.  †изнь по
течению, всему "дающаЯ  быть" как  оно  есть, основана  в забывшемсЯ отдании
себЯ  брошенности.  ’акаЯ   жизнь  имеет   экстатичный  смысл  несобственной
бывшести.  ђавнодушие,  способное совпадать с  захлебывающейсЯ деловитостью,
надо четко  отличать  от  ровности. <I>ќто</I>  настроение возникает из  решимости,
котораЯ     мгновенно-oкa     длЯ      возможных     ситуаций     той     <A
NAME="с345"></A>способности  целого  бытиЯ, которую размыкает  заступание  в
смерть.
     ’олько  сущее,  которое  по  своему  бытийному  смыслу находит  себЯ  в
расположении, т.е. экзистируЯ всегда уже  оказываетсЯ бывшим и экзистирует в
постоЯнном  модусе  бывшести,   может  быть  подвержено  аффекту.   ЂффекциЯ
онтологически  предполагает  актуализацию, а  именно  так,  что  присутствие
способно возвращатьсЯ в ней  к себе как  уже-бывшему. Љак надо онтологически
очерчивать  <I>возбуждение</I> и  <I>волнение</I> чувств в лишь-живущем, как  и где вообще
бытие животных к  примеру конституируетсЯ  "временем", остаетсЯ проблемой по
себе.

     <I><A           NAME="_Toc459301281">в)           ‚ременность</I>           <A
HREF="#с175"><I><U>падениЯ</I></U></A></A>

     ‚ременнаЯ  интерпретациЯ  пониманиЯ  и  расположениЯ  наталкивалась  не
только на экстаз, всЯкий раз длЯ соотв. феномена <I>первичный,</I> но всегда вместе
с тем  на <I>целую</I>  временность. Љак настающее  делает возможным  понимание,  а
бывшесть настроение,  так  третий конститутивный структурный момент  заботы,
<I>падение,</I> имеет свой экзистенциальный смысл в  <I>актуальности.</I> Џодготовительный
анализ   падениЯ  началсЯ   с   интерпретации   толков,  любопытства  и   <A
HREF="#с167"><U>двусмысленности</U></A>.  ‚ременной  анализ  падениЯ  должен
пойти  тем  же  путем.  Њы опЯть  же  ограничим  исследование  рассмотрением
любопытства,  ибо  на  нем  всего  легче  видеть  специфическую  временность
падениЯ.   Ђнализ  толков   и   двусмысленности  напротив  предполагает  уже
проЯснение временной конституции речи и объЯснениЯ (толкованиЯ).
     <I>‹юбопытство</I> есть отличительнаЯ бытийнаЯ тенденциЯ присутствиЯ,  в  меру
которой  оно  озабочиваетсЯ возможностью <A  HREF="#с170"><U>видеть</U></A>.
"‚идение", как и понЯтие вида, не ограничиваетсЯ восприЯтием через "телесные
глаза". ‚осприЯтие  в более широком смысле дает подручному и наличному самим
по себе  встретитьсЯ  "телесно"  в аспекте их  вида. ќто  допущение  встречи
основано  в  актуальности.  ЏоследнЯЯ задает  вообще  экстатичный  горизонт,
внутри  которого   сущее  способно  быть  телесно  <I>пребывающим.</I>  ‹юбопытство
актуализирует подручное, однако, не чтобы его, при нем задержавшись, <I>понЯть,</I>
но оно хочет смотреть <I>только</I>  чтобы видеть и увидеть. Љак эта запутывающаЯсЯ
в  самой себе  актуализациЯ  любопытство  состоит  в экстатичном единстве  с
соответствующим   будущим  и   бывшестью.  †ажда  нового,  есть  правда,  <A
NAME="с346"></A>стремление  вперед   к   еще-не-виданному,   но   так,   что
актуализациЯ хочет уклонитьсЯ от ожиданиЯ.  ‹юбопытство  целиком и полностью
несобственно настающе, и опЯть же таким образом, что не ждет <I>возможности,</I> но
в  своей  жажде  желает ее уже  только лишь как  действительное. ‹юбопытство
конституируетсЯ невыдержанной актуализацией, котораЯ, лишь актуализируЯ, тем
самым  постоЯнно  ищет избежать  ожиданиЯ,  в  котором оно  все  же остаетсЯ
невыдержанно  "удержано". Ђктуальность  "отталкиваетсЯ" от  соответствующего
ожиданиЯ в подчеркнутом смысле избежаниЯ. "ЋтталкивающаЯсЯ" актуализациЯ при
любопытстве  опЯть  же столь  мало  отдаетсЯ  "сути дела", что по достижении
увидениЯ  сразу  же   отвлекаетсЯ  на  ближайшее.  ЂктуализациЯ,   постоЯнно
"отталкивающаЯсЯ" от  ожиданиЯ  определенной схваченной  возможности, делает
онтологически  возможным  <I>непребывание,</I>   отличительное   длЯ   любопытства.
ЂктуализациЯ  "отталкиваетсЯ"  от ожиданиЯ  не  так,  что,  понЯтаЯ  как  бы
онтически,   от   него  отрешаетсЯ  и   предоставлЯет   его   себе   самому.
"Ћтталкивание" есть  экстатичнаЯ  модификациЯ  ожиданиЯ,  а именно  так, что
последнее  <I>подстегивает актуализацию.</I> Ћжидание отбрасывает так сказать  само
себЯ,  оно больше уже не дает  несобственным возможностЯм озабочениЯ настать
длЯ  себЯ   из   озаботившего,  исключаЯ  лишь   таковые  длЯ  невыдержанной
актуализации. ќкстатичнаЯ модификациЯ ожиданиЯ через отталкивающуюсЯ от него
актуализацию  в   подстегивающее  ожидание   есть  экзистенциально-временное
условие возможности <A NAME="рассеЯние"><I>рассеЯниЯ</A>.</I>
     —ерез  подстегивающее ожидание  актуализациЯ оказываетсЯ все  больше  и
больше предоставлена себе самой. Ћна актуализирует ради актуальности. ’ак, в
самой   себе   запутываЯсь,    рассеЯннаЯ   несобранность   становитсЯ    <A
NAME="беспочвенность"><I>беспочвенностью</A>.</I>  ќтот  модус   актуальности  есть
феномен  предельно противоположный <I>мгновению-ока.</I> ‚ <I>первой</I> бытие-вот повсюду
и нигде. <I>‚торое</I> вводит экзистенцию в ситуацию и размыкает собственное "вот".
     —ем несобственнее  настоЯщее, т.е. чем больше актуализациЯ  обращена на
себЯ "саму", тем больше ускользает она,  замыкаЯсь  от какой-то определенной
бытийной возможности ,  но  тем меньше тогда будущее  способно  вернутьсЯ  к
брошенному сущему. ‚ "отталкивании" актуальности лежит вместе с тем растущее
забывание. —то любопытство всегда  уже держитсЯ ближайшего и забыло прежнее,
есть  не   результат,  получающийсЯ  впервые   лишь   <I>из</I>   любопытства,   но
онтологическое условие длЯ него самого.
     ‚ыЯвленные  выше черты падениЯ:  соблазн, успокоенность,  отчуждение  и
самозапутывание говорЯт в аспекте  и<A NAME="с347"></A>х временного смысла о
том,  что ''отталкивающаЯсЯ"  актуализациЯ по  своей  экстатичной  тенденции
стремитсЯ временить из себЯ самой. Џрисутствие запутываетсЯ, это определение
имеет экстатичный смысл. Џрорыв экзистенции в актуализации не означает ведь,
что присутствие  отвЯзываетсЯ  от  своего џ  и самости. €  в  самой  крайней
актуализации  оно  остаетсЯ   временным,   т.е.  ожидающим,  за-бывающим.  €
актуализируЯ присутствие еще понимает себЯ, хотЯ от самой своей  способности
быть, котораЯ первично  основана в  собственном настающем и в  бывшести, оно
отчуждено. Џоскольку, однако, актуализациЯ всегда предлагает "новое", она не
дает присутствию вернутьсЯ к себе и успокаивает его постоЯнно снова. Ќо  это
успокоение усиливает  опЯть  же  тенденцию  к отталкиванию.  Ќе  бесконечнаЯ
необозримость еще не виданного "вызывает к  жизни" любопытство,  но падающий
способ  временениЯ  отталкивающейсЯ актуальности.  „аже когда  человек видел
все, именно тогда любопытство <I>изобретает</I> новости.
     Њодус  временениЯ  "отталкивающейсЯ" актуальности  основан  в  существе
временности, котораЯ <I>конечна.</I> Ѓрошенное в бытие к смерти, присутствие обычно
и  чаще от  этой более  или менее выражение  обнажившейсЯ брошенности бежит.
Ђктуальность отталкиваетсЯ от ее  собственного  настающего и бывшести, чтобы
лишь  обходом через себЯ дать присутствию прийти к собственной  экзистенции.
€сточник "отталкиваниЯ" актуальности, т.е. падениЯ в потерЯнность, дает сама
исходнаЯ,  собственнаЯ  временность,  делающаЯ  возможным  брошенное бытие к
смерти.
     Ѓрошенность,  хотЯ   присутствие  может  <I>собственно</I>  быть   <I>перед</I>   ней
поставлено, чтобы себЯ в ней собственно понЯть, остаетсЯ от него, все равно,
в аспекте ее онтических откуда и как замкнута. ќта замкнутость однако никоим
образом  не  есть некое  эмпирически  имеющеесЯ  незнание, но  конституирует
фактичность   присутствиЯ.   Ћна    сообусловливает   <I>экстатичный</I>   характер
предоставленности   экзистенции  ничтожному   основанию  ее  самой.   Ѓросок
брошенности  в  мир  сперва  не  бывает   собственно  уловлен  присутствием;
заложеннаЯ в нем "подвижность" еще не приходит к "остановке" из-за того, что
присутствие теперь "есть вот". Џрисутствие тоже захвачено брошенностью, т.е.
как брошенное в мир оно терЯет себЯ среди "мира" в фактичной обреченности на
озабочивающее.  Ђктуальность,   составлЯющаЯ   экзистенциальный  смысл  этой
тоже-захваченности,  никогда  от  себЯ   не   достигнет   никакого   другого
экстатичного  горизонта, кроме как <A  NAME="с348"></A>если будет  в решении
извлечена назад  из  своей потерЯнности, чтобы как выдержанное мгновение-ока
разомкнуть всегдашнюю  ситуацию и заодно с ней исходную "граничную ситуацию"
бытиЯ к смерти.

     <I><A NAME="_Toc459301282">г) ‚ременность речи</A></I>

     ЏолнаЯ,   пониманием,    расположением   и   падением   конституируемаЯ
разомкнутость вот  получает через  речь  артикулЯцию. Џоэтому  речь временит
первично  не в каком-то  определенном  экстазе. Ќо  поскольку  она  фактично
выговаривает  себЯ большей  частью  в  Языке  и  ближайшим  образом  говорит
способом озабоченно-осуждающего обращениЯ к "окружающему  миру", то конечно,
<I>актуализациЯ</I> имеет <I>приоритетную</I> конститутивную функцию.
     ‚ремена  равно  как прочие  временные феномены  Языка, "виды глагола" и
"временные ступени", возникают не оттого, что речь высказываетсЯ "также" и о
"временных", т.е. "во времени" встречающих  процессах. €х  основание  и не в
том,  что  говорение протекает "в  психическом  времени". ђечь <I>сама  по себе</I>
временна,  ибо всЯкое говорение  о чем, чье и  к кому основано в экстатичном
единстве  временности.  <I>‚иды   глагола</I>  укоренены   в  исходной  временности
озабочениЯ, относитсЯ  ли последнее  к внутривременному или  нет. ‘  помощью
расхожей  и  традиционной концепции времени,  за  какую  поневоле  хватаетсЯ
Языкознание,  проблема  экзистенциально-временной  структуры  глагольных  <A
HREF="#с160"><U>видов</U></A>  <I>не  может  быть  даже поставлена.</I>  Џоскольку,
однако,  в  речи  речь   всегда  идет  о  сущем,  хотЯ  не  первично  и   не
преимущественно в  смысле  теоретического  высказываниЯ, за анализ временной
конституции речи  и экспликацию временных характеристик Языковых образований
можно будет взЯтьсЯ лишь когда из проблематики  временности будет развернута
проблема  принципиальной  свЯзи бытиЯ  и  истины. ’огда удастсЯ  очертить  и
онтологический  смысл  самого  "есть",  искаженного   поверхностной  теорией
предложениЯ и  суждениЯ до "копулы".  €з временности речи, т.е.  присутствиЯ
вообще, впервые можно  будет проЯснить "возникновение"  "значениЯ" и сделать
онтологически   понЯтной   воз<A    NAME="с349"></A>можность    формированиЯ
концептов.
     Џонимание основываетсЯ первично в будущем (заступание соотв. ожидание).
ђасположение временит  первично в бывшести (возобновление соотв. забытость).
Џадение  первично  укоренено по  времени  в настоЯщем  (актуализациЯ  соотв.
мгновение-ока).   ’ем   не  менее,  понимание  есть  всегда  "бывшествующее"
настоЯщее.  ’ем   не  менее,  расположение  временит  как  "актуализирующее"
будущее.  ’ем  не  менее,  актуальность  "отталкиваетсЯ"  от  бывшествующего
будущего, соотв. сдержана им. Ћтсюда становитсЯ  видно: <I>временность временит
в  каждом  экстазе  целой,   т.е.  в  экстатичном  единстве  всегда  полного
временениЯ  времени  основана  целость   структурного  целого   экзистенции,
фактичности и падениЯ, и значит единство структуры заботы.</I>
     ‚ременение не означает никакого "друг-за-другом" экстазов. Ќастающее <I>не
позже</I>  чем бывшесть и эта последнЯЯ <I>не раньше,</I> чем актуальность. ‚ременность
временит как бывшествующе-актуализирующее настающее.
     ђазомкнутость   вот  и   экзистентные   основовозможности  присутствиЯ,
собственность и  несобственность, фундированы  во временности. ђазомкнутость
задействует, однако, всегда равноисходно  полное <I>бытие-в-мире,</I> бытие-в равно
как  мир.  ‚  ориентации  на  временную  конституцию  разомкнутости  должно,
поэтому, дать  выЯвить себЯ также онтологическое условие  возможности  того,
чтобы умело быть сущее, экзистирующее как бытие-в-мире.


     <B><A    NAME="_Toc459301283"><A   NAME="пргр69"></A>§   <I>69.   ‚ременность
бытиЯ-в-мире и проблема трансценденции мира</A>.</B></I>

     ќкстатичное единство временности, т.е.  единство "вне-себЯ"  в прорывах
настающего, бывшести  и  актуальности, есть  условие  возможности того,  что
способно  быть сущее,  экзистирующее как  свое  "вот".  ‘ущее, носЯщее титул
присутствиЯ,  "<A  HREF="#с133"><U>просвечено</U></A>". ‘вет, создающий  эту
просвеченность присутствиЯ,  не какаЯ-то онтически наличнаЯ сила и  источник
излучающей,  иногда  в  этом  сущем  случающейсЯ  Ясности.   —то   сущностно
просвечивает это сущее, т.е. делает его длЯ него самого как "открытым",  так
равно и "Ясным",  было до всЯкой  "временной" интерпретации  определено  как
забота. ‚ ней  основана полнаЯ разомкнутость вот. ќта просвеченность впервые
только   и   д<A  NAME="с350"></A>елает  возможным   всЯкое  высвечивание  и
выЯснение,  любое  восприЯтие,  "видение"  и  имение  чего-либо.  ‘вет  этой
просвеченности  мы  поймем,  только   если  будем   не  выискивать  какую-то
внедренную,   наличную  силу,   но   допросим  целое   бытийное   устройство
присутствиЯ, заботу, о единой основе ее экзистенциальной возможности. <I>…е вот
исходно  просвечено экстатичной  временностью.</I> Ћна  есть первичный регулЯтив
возможного единства всех сущностно экзистенциальных структур присутствиЯ.

     ‹ишь  из  укоренениЯ  присутствиЯ  во   временности,  становитсЯ  видна
экзистенциальнаЯ   <I>возможность</I>   феномена,  который   в   начале   аналитики
присутствиЯ мы отметили как его основоустройство: <I>бытиЯ-в-мире.</I> ‚начале надо
было обеспечить неразрывное, структурное единство этого  феномена. ‚опрос об
<I>основе  возможного  единства</I>  этой  <I>членораздельной</I>  структуры оставалсЯ  на
заднем  плане.  ‚  видах  защиты   феномена  от   самопонЯтнейших  и  потому
губительнейших  тенденций  его  рассечениЯ   был  подробнее  интерпретирован
ближайше-обыденный модус бытиЯ-в-мире, <I>- озаботившеесЯ</I> бытие при внутримирно
подручном.  Џосле  того, как  отныне  <I>забота</I>  сама онтологически очерчена  и
возведена к  ее  экзистенциальной основе,  временности, <I>озабочение,</I> со своей
стороны, может быть <I>специально</I> осмыслено из заботы, соотв. из временности.
     Ђнализ   временности  озабочениЯ  держитсЯ   ближайшим  образом  модуса
усматривающего    имениЯ-дела    с   подручным.   ‡атем   он    прослеживает
экзистенциально-временную возможность модификации усматривающего  озабочениЯ
в "лишь"  вглЯдывающеесЯ  открытие  внутримирно  сущего  в смысле  известных
возможностей     научного     исследованиЯ.    €нтерпретациЯ     временности
усматривающего, равно как теоретически озаботившегосЯ бытиЯ  при <I>внутримирно</I>
подручном и  наличном покажет  вместе с  тем,  как та  же самаЯ  временность
заранее  уже  есть  условие  возможности  бытиЯ-в-мире,  в  которой   вообще
основываетсЯ  бытие  при внутримирном  сущем. ’ематический  анализ временной
конституции бытиЯ-в-мире ведет к вопросам: каким образом нечто подобное миру
вообще возможно, в каком смысле <I>есть</I> мир, что  - и как - трансцендирует мир,
как  "взаимо"-"свЯзано" "независимое"  внутримирное сущее с трансцендирующим
миром? <I>ЋнтологическаЯ экспозициЯ</I> этих  вопросов не есть уже  и ответ на них.
‡ато, пожалуй, вместо  этого, она дает предварительно необходимое проЯснение
<I>тех</I> структур,  во внимании к которым, требует  постановки  проблема трансц<A
NAME="с351"></A>енденции.      ќкзистенциально-временнаЯ       интерпретациЯ
бытиЯ-в-мире рассматривает троЯкое: <OL TYPE="a">

     <LI>временность усматривающего озабочениЯ; </LI>
     <LI>временной    смысл   модификации    усматривающего   озабочениЯ   в
теоретическое познание внутримирно наличного; </LI>
     <LI>временнаЯ проблема трансценденции мира.</LI></OL>


     <I><A NAME="_Toc459301284">а) ‚ременность усматривающего озабочениЯ</A></I>

     Љак  нам   достичь  направленности  взглЯда  длЯ   анализа  временности
озабочениЯ?   ЋзаботившеесЯ  бытие  при  "мире"  мы  назвали   обращением  в
окружающем  мире и с <A  HREF="#с66"><U>ним</U></A>.  Џримерными  феноменами
бытиЯ при...  мы избрали применение, манипулирование, изготовление наличного
и их дефектные и индифферентные модусы, т.е. бытие  при том, что принадлежит
к  повседневной  потребности.  €  собственнаЯ  экзистенциЯ  присутствиЯ тоже
держитсЯ в таком озабочении  -- даже  тогда, когда  оно  длЯ нее оказываетсЯ
"безразлично".  Ќе озаботившее подручное, -  причина  озабочениЯ, так  чтобы
последнее  возникало лишь  на почве воздействий внутримирного сущего.  Ѓытие
при подручном и не дает  себЯ онтически объЯснить из  последнего, и наоборот
это  последнее  не  выводимо  из   того.  Ћзабочение  как   бытийный   модус
присутствиЯ, и озаботившее  как внутримирно наличное, опЯть же, и  не просто
<I>вместе</I> <A HREF="#с56"><U>наличны</U></A>.  ’ем не менее, между ними  имеетсЯ
"взаимосвЯзь".  Ћт  верно  понЯтого с-чем  обращениЯ  падает  свет  на  само
озабочивающеесЯ обращение. € обратно, упущение феноменальной структуры с-чем
обращениЯ имеет следствием неузнание экзистенциального устройства обращениЯ.
„лЯ анализа ближайше-встречного  сущего,  правда,  существенное приобретение
уже,  если  мы перескочим  через  специфический  длЯ  этого сущего  характер
средства. Ќадлежит, однако, сверх того понЯть, что озабочивающеесЯ обращение
никогда  не останавливаетсЯ  на отдельном средстве. Џрименение определенного
средства и орудование им, остаетсЯ как таковое ориентировано  на взаимосвЯзь
средств.  Љогда  мы  напр. ищем "задевавшийсЯ"  инструмент, то при  этом  ни
единственно, ни первично не подразумеваетсЯ  в изолированном "акте" лишь это
искомое,  но  заранее  уже раскрыт  круг  инструментального  целого.  ‚сЯкий
"приступ  к работе"  и  задел  не  из  ничего,  натыкаетсЯ  на  изолированно
предданное  средство.  Ќо  возвращаетсЯ  <A  NAME="с352"></A>из  всегда  уже
разомкнутого в заделе рабочего мира к тому или иному средству.
     „лЯ  анализа  обращениЯ в аспекте  его  с чем  отсюда вытекает указание
ориентировать  экзистирующее  бытие  при  озаботившем  сущем  именно  не  на
изолированно подручное средство,  но  на целое  средств.  ’ак  формулировать
с-чем  обращениЯ   заставлЯет  и  осмысление  отличительной  бытийной  черты
подручного  средства,  <I>имениЯ-дела  .</I>  Ћборот речи: имение  с  чем-то  дела,
которое в том-то, призван не онтически констатировать  некое обстоЯтельство,
но указать на способ бытиЯ подручного.  ђелЯтивный характер имениЯ-дела, его
"<A  HREF="#с83"><U>с чем... в  чем...</U></A>", означает, что <I>одно</I> средство
онтологически  невозможно.   Љонечно,  под  рукой   может  быть   лишь  одно
единственное средство,  а других "недостает". ’ут, однако, дает о себе знать
принадлежность  как  раз  подручного  к   другому.  ЋзаботившеесЯ  обращение
способно вообще дать  подручному в  усмотрении встретитьсЯ только  когда оно
уже понимает нечто подобное имению-дела,  которое  всегда с чем-то в чем-то.
“сматривающе-раскрывающее бытие озабочениЯ при... есть допущение-иметь-дело,
т.е.  понимающий набросок имениЯ-дела. <I>…сли допущение-имениЯ-дела составлЯет
экзистенциальную структуру озабочениЯ, а  оно как бытие при... принадлежит к
сущностному устройству заботы,  и если забота  со своей стороны основана  во
временности,  то экзистенциальное  условие возможности  допущениЯ-иметь-дело
надо искать в некоем модусе временениЯ временности.
     ‚</I> простейшем орудовании средством,  лежит  допущение-имениЯ-дела. ‚-чем
дела  имеет  характер  длЯ-чего:  в  виду  его  средство  применимо,  соотв.
применЯетсЯ. Џонимание длЯ-чего,  т.е. в-чем, дела имеет временную структуру
ожиданиЯ. ‚  ожидании длЯ-чего  озабочение  только  и способно вместе с  тем
вернутьсЯ к  чему-то такому, в чем имеетсЯ-дело.  <I>Ћжидание</I> того, в-чем дело,
вместе с  <I>удержанием</I> того,  с-чем  имеетсЯ-дело, делает в своем  экстатичном
единстве возможной специфически манипулирующую актуализацию средства.
     Ћжидание  длЯ-чего   не  есть  ни   усмотрение  "цели",  ни   выжидание
предстоЯщей  готовности  срабатываемсЯ  произведениЯ.  Ћно вообще  не  имеет
характера  тематического схватываниЯ.  Ќо и  удержание  того,  с-чем имеетсЯ
дело,  не означает  тематической фиксации.  Њанипулирующее обращение в равно
малой  мере относитсЯ лишь к<A NAME="с353"></A> тому,  в-чем, как и  к тому,
с-чем допущениЯ-имениЯ-дела.  Џоследнее  конституируетсЯ  скорее в  единстве
ожидающего  удержаниЯ, а именно так, что отталкивающаЯсЯ отсюда актуализациЯ
делает  возможным характерное  растворение  озабочениЯ  в его мире  средств.
"‘обственнаЯ", цельно  отдавшаЯсЯ занЯтость чем-то не бывает "всЯ вместе" ни
лишь  при  работе,  ни  при ее  средстве,  ни при обоих.  ЋсновывающеесЯ  во
временности допущение-имениЯ-дела  уже  учредило единство свЯзей, в  которых
озабочение усматривающе "движетсЯ".
     „лЯ   временности,   котораЯ    конституирует    допущение-имениЯ-дела,
существенно  специфическое  <I>забывание.</I> —тобы  "потерЯвшись"  в  мире средств
"вработатьсЯ"  в  работу  и уметь манипулировать,  самость должна  забытьсЯ.
Џоскольку, однако,  в единстве временениЯ озабочениЯ  ведет всегда <I>ожидание,</I>
то все равно, как мы  еще покажем, своЯ бытийнаЯ способность  озаботившегосЯ
присутствиЯ тоже подлежит заботе.
     Ћжидающе-удерживающаЯ  актуализациЯ создает  свойскость, в меру которой
присутствие как бытие-друг-с-другом "разбираетсЯ" в публичном мироокружении.
„опущение-имениЯ-дела  мы понимаем экзистенциально  как допущсние-"быть". Ќа
его основе  подручное способно  встретитьсЯ усмотрению  <I>как сущее,</I> какое оно
есть. ‚ременность  озабочениЯ  мы  можем,  поэтому,  еще  проЯснить, обратив
внимание  на  <I>те</I>   модусы   усматривающего  допущениЯ-встречи,  которые   <A
HREF="#с72"><U>раньше</U></A>   были   характеризованы    как    заметность,
навЯзчивость  и назойливость. Џодручное средство встречно  в  аспекте своего
"истинного  по-себе" именно  не длЯ  тематического  восприЯтиЯ  вещей,  но в
незаметности "самопонЯтного", "объективно" преднаходимого. …сли,  однако,  в
целом этого сущего что-то бросаетсЯ в глаза, то здесь лежит возможность, что
совокупность  средств,  как  таковаЯ,  тоже   навЯзчива.  Љак  должно   быть
экзистенциально структурировано допущение-имениЯ-дела,  чтобы оно могло дать
встретитьсЯ  чему-то  заметному?  ‚опрос  нацелен  сейчас  не  на  фактичные
стимулы, направлЯющие внимание  на что-то предданное, но  на  онтологический
смысл этой направимости как таковой.
     Ќеприменимость,  напр. определенный  отказ средства  труда,  может быть
заметна  лишь  в  манипулирующем  обращении  и  длЯ  него.  ‘амое  острое  и
пристальное  "восприЯтие" и  "представление" вещей никогда не сумело бы  о<A
NAME="с354"></A>ткрыть ничего подобного порче рабочего средства. „олжна быть
помеха  орудованию, чтобы встретилось  несподручное. —то, однако, это значит
<I>онтологически?</I>  Ћжидающе-удерживающаЯ  актуализациЯ  через   то,  что  потом
выЯвитсЯ   как   порча,   остановлена  со  стороны  своего  растворениЯ   во
взаимосвЯзЯх  имениЯ-дела.  ЂктуализациЯ,   равноисходно  ожидающаЯ   своего
длЯ-чего, застопорена  применЯемым  средством,  а  именно  так,  что  теперь
впервые  отчетливо встречны ее длЯ-чего  и с-тем-чтобы.  Ћднако актуализациЯ
сама  может  столкнутьсЯ с  чем-то  неприспособленным  к...  опЯть же,  лишь
поскольку  уже  движетсЯ в ожидающем  удержании того, с чем имеет  в  чем-то
дело. ЂктуализациЯ  "застопорена", значит: она вкладывает себЯ, в единстве с
удерживающим  ожиданием, еще больше в  саму себЯ и устраивает так  "осмотр",
проверку  и   устранение   помехи.   Ѓудь   озаботившеесЯ   обращение   лишь
последовательностью  протекающих  "во  времени"  "переживаний" и будь  между
этими последними сколь угодно  глубокаЯ "ассоциациЯ", допущение  встречности
заметного, неприменимого  средства  оставалось бы  онтологически невозможно.
„опущение-имениЯ-дела  как  таковое,  что  бы из  взаимосвЯзи средств оно ни
делало доступным в обращении, необходимо основываетсЯ в экстатичном единстве
ожидающе-удерживающей актуализации.
     Ђ как возможно "фиксировать" недостающее, т.е. неподручное, а не просто
несподручно подручное? Ќеподручное открываетсЯ усмотрению в  <I>нехватке.</I> Ћна и
фундированнаЯ в ней  "констатациЯ"  неналичиЯ чего-либо,  имеет свои  особые
экзистенциальные предпосылки. Ќехватка никоим  образом не неактуализациЯ, но
дефективный  модус  актуальности  в  смысле  недоактуализации  ожидавшегосЯ,
соотв.   всегда   уже  имеющегосЯ-в-распорЯжении.  Ќе   будь   усматривающее
имение-дела "с порога" <I>ожидающим  по</I> отношению к озаботившему и не временно,
это ожидание в  <I>единстве с</I> актуализацией,  присутствие никогда не  сумело бы
"найти", что чего-то не хватает.
     Ћбратно,  возможность <I>быть захваченным</I> чем-то <I>врасплох</I> основана  в том,
что  <I>ожидающаЯ</I> актуализациЯ одного подручного <I>не ожидает</I> другого, состоЯщего
с  тем в  возможной взаимосвЯзи  имениЯ-дела.  Ќеожидательность  растерЯнной
актуализации  впервые   размыкает  "горизонтный"  простор,  внутри  которого
непредвиденность может застать присутствие врасплох.
     —ем не овладевает озаботившеесЯ обращение как изготовление, устройство,
но также как отклонение, отодвигание, оберегание себЯ от..., <I>то</I> обнажаетсЯ в
своей неодолимости. Ћ<A NAME="с355"></A>забочение миритсЯ с этим. Џримирение
с... есть опЯть же особый модус  усматривающего допущениЯ встречи. Ќа основе
этого  раскрытиЯ  озабочение  способно  обнаруживать  неудобное,   портЯщее,
мешающее, угрожающее,  вообще  как-то сопротивлЯющеесЯ. ‚ременнаЯ  структура
примирениЯ   лежит   в   ожидающе-актуализирующем   <I>неудержании.</I>   ЋжидающаЯ
актуализациЯ напр. не  рассчитывает "на" непригодное, но при том имеющеесЯ в
распорЯжении. ЌепринЯтие в расчет  есть  модус ведениЯ  расчета  в отношении
того, за что люди <I>не</I> могут  держатьсЯ. ’акое не забыто, но удержано так, что
оно  остаетсЯ  под  руками  <I>именно  в  своей  негодности.</I> Џодобное подручное
принадлежит к повседневному составу фактично разомкнутого окружающего мира.
     ‹ишь  поскольку  на основе экстатичной  временности  озабочениЯ открыто
сопротивлЯющеесЯ,   фактичное   присутствие   способно   понимать  в   своей
оставленности "миру", которым оно никогда не овладеет. „аже если  озабочение
остаетсЯ  ограничено настоЯтельными нуждами обыденности, оно  все же никогда
не есть чистаЯ актуализациЯ,  но отталкиваетсЯ от  ожидающего  удержаниЯ, на
основе  которого,  соотв.   в  качестве   какового  "основаниЯ"  присутствие
экзистирует  в  мире.  Џотому фактично экзистирующее присутствие  всегда уже
известным образом разбираетсЯ и в чужом "мире".
     ”ундированное через временность  допущение-имениЯ-дела  при  озабочении
есть   еще  сплошь  да  рЯдом  доонтологическое,  нетематическое   понимание
имениЯ-дела  и  подручности.   Ќасколько  временность,   в  конечном  счете,
фундирует и понЯтность этих бытийных определений как таковых, будет показано
в  последующем.  Џрежде надо  еще конкретнее продемонстрировать  временность
бытиЯ-в-мире.  ‚  видах  этого  мы проследим  "возникновение" теоретического
отношениЯ  к "миру" из усматривающего  озабочениЯ  подручным.  “сматривающее
равно  как  теоретическое  раскрытие  внутримирного  сущего  фундированы  на
бытии-в-мире. €х экзистенциально-временнаЯ интерпретациЯ будет подготовкой к
временной характеристике этого основоустройства присутствиЯ.

     <I><A NAME="_Toc459301285">б)  ‚ременной смысл  модификации усматривающего
озабочениЯ в теоретическое раскрытие внутримирно наличного</A>.</I>

     …сли мы  в ходе  <I>экзистенциально-о