ьнейше развита;
именно у Џлатона, в совершенно особенной, сегоднЯ зачастую осознаваемой лишь
с трудом мере, - многое скорее неизбежно ускользает даже от лучшего  знатока
греческого. „умают,  что  переводчик, тот, кому философский  текст  способен
внушить  ужас,  в  'сухом'  философском  тексте,  скажем  €.  Љанта,  должен
сконцентрироватьсЯ только на возможно более точной передаче терминологии. Ќо
тем самым  уже упускают, что  текст  Љанта или ѓуссерлЯ, берЯ примеры  особо
плотной  терминологичности, буквально пронизан  модальностЯми, т.е. так наз.
'частицами', и без  них  не  существует, не может существовать. ’екст Љанта,
хотЯ  и во многом  'сухой'  и построенный в  периодах,  которые  сами в себе
переплетаютсЯ  (нередко  и блуждают),  все же 'живет и дышит'  --  и если бы
какой-либо  переводчик однажды  дал  себе  труд уделить  этому внимание,  не
позволЯЯ свЯзать,  даже сковать  себЯ чисто  терминологией, нацеленностью на
чистую терминологичность, то и его текст получилсЯ бы совсем другим, гораздо
менее  сухим,  живым  и  личным (личность  Љанта!). ’о же будет  и  в случае
ѓуссерлЯ. '—астицы'  определЯют  в итоге,  в  качестве чего конкретно служат
философские искусственные слова,  'частицы'  делают все гибким  и  послушным
ходу мысли. Ѓез них, без крайне развитой и широко разветвленной - в конечном
счете по-настоЯщему даже необозримой (как у Џлатона!)</I> -  <I>сферы  модальностей
дело со словом  вообще  не  идет".</I>  € в  приписке за  день до  смерти."  <I>"Њы
переводим ... никоим  образом не'  смысл  текста,  -  ибо  смысл непрестанно
менЯетсЯ с нашим толкованием текста и т.о. с временем; но в еще меньшей мере
переводим  мы  и  где-то  (лишь)  терминологическую  систему  текста  -  или
стилистически-интенциональное в тексте  - но, через уверенность интуиции, мы</I>
пере<A  NAME="с448"></A>нимаем  <I>что-то..."</I> (Dilthey-Jahrbuch  furPhilosophic
und  Geschichte der  Geisteswissenschaften. Hg. von Frithjof  Rodi. Bd.  10.
GOttingen, 1996, 147-150).
     ђечь  •айдеггера   самообъЯснительна,   в   ней  достаточно  света  длЯ
проЯснениЯ себЯ самой и того о чем  она.  Ќе  случайно он не хотел  к  своим
изданиЯм  указателей  и комментариев. Ќо, как всЯкаЯ речь, эта  тоже требует
вслушиваниЯ, тем более что она не продолжение привычного дискурса. Ќа первых
страницах привыкающего чтениЯ не нужно стремитьсЯ сразу к полному пониманию,
достаточно одной увлеченности, без которой дело все равно  никуда не пойдет.
Џосле приблизительного освоениЯ, которого требует вообще любой Язык,  придет
догадка, что здесь  не при словах имеетсЯ и подлежит  отысканию значение,  а
при  мысли,  котораЯ  сама  по себе,  свободнаЯ,  всегда  спрашивает и  ищет
впотьмах,  есть слово, только не так, что  они  терминологически обслуживают
мысль, а  так, что их впервые  выслушивают в  полноте их звучаниЯ, когда они
как  бы  примериваютсЯ  к  миру.  „ойти  туда,   куда  нас  тут  ведут,  без
собственного  усилиЯ, это все равно как мы воображали бы  себЯ во ”рейбурге,
проследив путь по географической карте.  „аже вредно  читать •айдеггера,  не
заметив  как можно скорее, что смысл, если уж он у него вообще есть,  всегда
прост или, вернее,  обЯзательно всегда очищающий, выправлЯющий нагромождениЯ
сознаниЯ. ‚ывести  из  камер  на простор -  назначение  его "конструкций"  в
каждом  абзаце  и  в  каждой  фразе,  другим делом он не  занЯт,  в  тесноте
умственных построений ему не интересно.  …сли что-то в этой книге не выводит
к  прЯмому смыслу, прошу винить переводчика и пробовать понЯть трудное место
из  параллельных  разработок,   подготовительных   или  развертывающих.  Ќам
предлагают  не  мысленные упражнениЯ  и эстетскую  задумчивость,  а выход  в
бытие, которое "всегда мое", т.е. нашу главную работу.
     ђусское  слово  открывает  исканию  свои  просторы. Ќо  при  встрече  с
немецким  оно, придерживаЯ  Язык и даваЯ  высказатьсЯ другому, должно как  в
школе  учитьсЯ   новым  ходам,  каких  может  потребовать  подвижнаЯ  мысль.
“томлЯЯсь  от  своеволиЯ,  сделавшегосЯ  у  нас  привычным  в  отношении   к
"зарубежной" философии,  мы все больше  убеждаемсЯ  в верности переводческих
правил  Љирилла  и  ЊефодиЯ,   ђазумеетсЯ,  длЯ  Muglich,  например,  вместо
<I>возможный</I>  допустимо было  бы иногда писать "посильный".  Ќо тогда  то,  что
•айдеггер берет за одно, распалось бы на два и на сцене  поЯвилась бы лишнЯЯ
"сила" с чуждыми  немецкой мысли обертонами  "духа"  и "нрава".  Џусть лучше
контекст заставит  ожить  значение, которое в  русском  <I>возможный</I>  есть,  но
онемело.  ’ак же <I>свое</I> и <I>собственное</I> пусть  расширЯтсЯ в направлении родного,
исконного,  подлинного, истинного, которое исторически было  первым  в  этих
словах,  когда   настоЯщее  узнавалось  как  свое,  а  не  наоборот.  ђаньше
сущностнаЯ  укорененность слышалась в этих словах  Яснее. …ще ‚ладимиру „алю
юридическое,  владельческое   применение  <I>собственного</I>  было  противно   как
"нерусское"; <I>собь</I> длЯ него "самаЯ суть человека". Ќаша просьба понимать <I>свое</I>
и <I>собственное</I> в смысле,  который словари  русского  Языка  теперь ставЯт  на
последнее место, оправдана исторической важностью <I>своего,</I> самости, узнаваниЯ
себ<I>Я,</I> созерцаниЯ  себ<I>Я,</I>  причины  <I>самой себЯ,</I>  вещи в себе длЯ  тысЯчелетней
философской мысли, к которой принадлежит •айдеггер.
     <I>Џринадлежать чему</I> можно случайно и временно, <I>принадлежать к чему</I> значит
входить в  него  по существу.  Ќапрасно кому-то  обороты как  этот последний
покажутсЯ  необычными;  в нашем Языке незаметно существует много такого, над
чем не задумывались, но длЯ чего же и нужна ф<A NAME="с449"></A>илософиЯ.
     ‚  отношении Dasein окончательный выбор определила  фраза православного
свЯщенника  на проповеди, "вы  должны  не  словами только,  но  самим  своим
присутствием нести истину". Џрименение <I>присутствиЯ</I> у Њераба Њамардашвили уже
только  подкрепило  сделанный выбор.  Џринижение  <I>presence</I>  у  †ака  „еррида
свЯзано  с  окрестностью  этого слова во французском Языке:  казенное <I>par la
presents (настоЯщим уведомлЯю...),</I>  военное  <I>presenter  les  armes (взЯть на
караул).</I>  Џричем  ‘артр, не  худший  стилист, мог видеть  presence на  месте
Dasein  <I>(L'Etre  el  le   neani,</I>   p.225).  ‚  русском   <I>присутствии</I>  меньше
объективирующих  призвуков.  ђазумеетсЯ,  размах  немецкого  Dasein остаетсЯ
недостижим, ср. у ѓете: Sehr geme blicke ich  nach Venedig zuriick, aufjenes
groBe  Dasein, "охотно  оглЯдываюсь на  ‚енецию,  то  великое  присутствие".
ђазные применЯвшиесЯ у нас способы  передать Dasein, к  каким  принадлежит и
включение  немецкого  слова в русский текст,  ведут и  недалеко, и  совсем в
другую сторону,  к  искусственным формам. €з них мы берем, в  основном когда
•айдеггер  делит  Da-sein  дефисом,  только  <I>бытие-вот,</I>  одинаково  допускаЯ
прочтениЯ  "мое бытие  в качестве  <I>вот"</I> и "бытие моего  <I>вот",</I> а в  нашем <I>вот</I>
слыша прежде всего открытость, очевидность, фактичность, указывание"
     „лЯ Angst оставлен <I>ужас,</I>  как было в сборнике переводов "‚ремЯ и бытие"
(Њ.,  1993), хотЯ  "тревога" и "тоска"  здесь  тоже  служили  бы.  ‚езде без
исключений  применЯЯ на месте  термина Besorgen <I>озаботитьсЯ, озабочение</I> ради
свЯзи с  Sorge,  <I>заботой,</I>  хотЯ  некоторую свЯзь  с  ней  могло  бы иметь  и
"обеспечение", мы  делаем  смысловую натЯжку, надеЯсь на понимание того, что
чем присутствие <I>озаботилось,</I> оно  будет  тем заниматьсЯ и то организовывать.
<I>Џрисутствиеразмерное</I>   (DaseinsmaBig)    взЯто    из    "человекоразмерного"
современной философии  природы.  <I>Ћт-даление,</I> по-видимому, требует  (немного)
больше усилиЯ, чем Entfernung, чтобы услышать в нем устранение дали, но, как
и  немецкий   читатель,  русский  обЯзан  поработать.   ‘вЯзь   ег-schlie^en
<I>разомкнуть,  открыть  решитьсЯ</I>  к   сожалению  безвозвратно   пропала.   „лЯ
existenliell  введено искусственное <I>экзистентный</I> ради отличиЯ от existential
<I>экзистенциальный,</I> в котором контекст, надеемсЯ, восстановит и немецкий смысл
жизненно важного. Fursorge  сужено до  <I>заботливости,</I> хотЯ здесь  была  бы на
месте и <I>опека,</I> если бы  Besorgen  стало "обеспечением" (но не стало).  Ћчень
жаль, что <I>толки</I> на месте Gerede потерЯли свЯзь с <I>речью,</I> зато они будут верно
понЯты как вырождение <I>толкованиЯ.</I> Ќаше <I>настоЯщее,</I> которого,  несмотрЯ на его
весомость,  все  же  немного  не  хватает  длЯ заполнениЯ  объема  немецкого
Gegenwart,  дублируетсЯ   <I>актуальностью,</I>  так  же  как  у   <I>будущего</I>  дублер
<I>настающее,</I> у <I>прошлого - бывшее</I>  в смысле всегда уже  оказывающегосЯ в бытии,
Gewesendes. <I>‹ежит</I> (lie&amp;t) в  значении почти глагола-свЯзки  есть напр. у
ђозанова в  "Ћ понимании". <I>‹юди</I>  длЯ das Man  имеют  дубль <I>человек,</I>  напр, в
<I>человеко-самость,</I>  Man-selbst. <I>”еноменальный,</I>  Phanomenal,  надо  понимать в
смысле  относЯщийсЯ  к феномену, а не редкостный. <I>Ѓытие,</I>  Sein,  Я произношу
<I>бытие,</I>   но   пишу   так   только  там,  где  v  •айдеггера   старое   Seyn.
Ta.tsachlichkeit сужено до <I>эмпириЯ</I>  и <I>эмпиричность,</I> ursprunglich до <I>исходное</I>
(реже <I>исконное, изначальное).</I> ‡а sich Verstehen  in отвечает <I>понимать в чем,</I>
т.е.   уметь.  Vulgar   смЯгчено  до  <I>расхожий,</I>   можно   было  бы  говорить
"популЯрный",   как   делал  ранний   •айдеггер.   Ќаше  <I>временить</I>   кажетсЯ
противоположным  немецкому zeitigen ("дать созреть" и "созреть", "проЯвить",
"обнаружить"), но по сути оно лишь оборотнаЯ сторона того же созреваниЯ, его
<A NAME="с450"></A>выжидательнаЯ, незавершеннаЯ фаза.
     ђасстраивающе бледными рЯдом с метким богатством хайдеггеровского слова
остаютсЯ  такие  термины как  <I>растворение,  погружение,  поглощение</I> на месте
Aufgehen, где не лучше ли сработал бы "расход" (присутствиЯ в мире), если бы
подобные  срезаниЯ углов  не  начинали уже  перетЯгивать немецкую  мысль  на
русскую почву.  <I>ђасположение</I> на  месте Befrndlichkeit  настолько скудно, что
лихие "самочувствие" или "нахождение в состоЯнии" подвертывались сами собой,
но   они  означали  бы  введение  лишних  у  •айдеггера  единиц  ("чувство",
"состоЯние"), а такое избегалось всего старательнее, настолько, что, хочетсЯ
верить, обойтись  меньшим  числом  добавленных  терминов  во  всЯком будущем
русском "Ѓытии и времени" окажетсЯ уже трудно.
     Њы ввели один знак, почти отсутствующий у •айдеггера: разрЯдку там, где
он  субстантивирует  наречиЯ, местоимениЯ, частицы. “ него  самого  разрЯдка
применЯетсЯ  очень редко  и  длЯ  другой  цели,  как  курсив  в  курсиве.  ‚
остальном,  все  его  акцентировки  и  выделениЯ слов  и  фраз переданы  без
изменений. ‚ тюбингенских изданиЯх "S.u.Z." принЯт увеличенный (неравномерно
и не вполне последовательно) интервал между абзацами, готовЯщий их к будущей
нумерации.  ќто  не  порок  набора,  так  же как  не  следует  сразу  винить
недоработку переводчика в шероховатостЯх текста: посмотрите в оригинал;  при
крупном строительстве до  мелкой шлифовки не то что руки не доходЯт,  но она
просто не нужна, даже вредна.
     Ќаша пунктуациЯ  сначала может показатьсЯ непривычной. Ћна  почти та же
что  в  оригинале,  но  здесь причина не подражание, а снЯтие  оков казенной
"грамматики", дающее везде одинаковый  эффект. "Џравила  расстановки  знаков
препинаниЯ" сочинены в  отечественной  канцелЯрии и затвержены редакторами и
корректорами тем  прочнее, чем  дальше  эти  люди от  письма.  "Џримеры"  из
литературы, на  которые  унификаторы любЯт  ссылатьсЯ, выписаны  на  деле из
советских источников, где классики, в первую очередь Џушкин  и ’олстой, даже
длЯ "критических изданий" жестко  подправлены, и прежде всего  в пунктуации,
котораЯ  у  мастеров  слова  свободна и  дирижирует  речью  подобно античным
"частицам". ЋсмелитьсЯ на то,  чтобы превратить <I>знаки препинаниЯ</I> в настоЯщую
<I>пунктуацию,</I> нам  помог наш редактор, замечательный русист  ‚ардан  ЂйрапетЯн
(см. его "ѓерменевтические подступы к русскому слову", Њ., 1992).
     Џереводчик хотел бы высказать благодарность замечательному германисту и
философу  ћ.Ќ.Џопову за  важные советы,  директору  €нститута  философии ђЂЌ
‚.‘.‘тепину  и  руководителю лаборатории аксиологии  познаниЯ  и этики науки
€”ђЂЌ  Ђ.Џ.Ћгурцову за  предоставленные  условиЯ  длЯ работы,  и  главное --
стилистическому  редактору   и  корректору  этой   книги,  моей  жене  Ћльге
‹ебедевой, без чьего участиЯ всЯ работа вообще могла бы не состоЯтьсЯ.