        „митрий Њихайлович Ѓалашов. Њарфа-посадница

---------------------------------------------------------------
     Origin: <a href=http://www.litportal.ru>http://www.litportal.ru</a>
---------------------------------------------------------------


     ЏосвЯщаю светлой памЯти моей матери, Ђнны Ќиколаевны, другу и соавтору,
с которой  вместе  сидели  мы  над рукописью  этой книги в деревне —еболакше
осенью 1969 года.

     ‘огласимсЯ,  что деЯниЯ,  описанные  ѓеродотом, ”укидидом, ‹ивием,  длЯ
всЯкого нерусскоговообще  занимательнее,  представлЯЯ более душевной  силы и
живейшую  игру  страстей:  ибо  ѓрециЯ  и ђим  были  народными  державами  и
просвещенее ђоссии.  Ћднако  же  смело можем сказать,  что некоторые случаи,
картины, характеры нашей истории любопытны не менее древних.
     ’аковы суть подвиги  ‘вЯтослава, гроза  Ѓатыева, восстание россиЯн  при
„онском, падение Ќовагорода...
     Ќ. Њ. Љарамзин

        ѓлава 1

     ‡олоченые  верхи  великого  терема  горели  багрЯным  огнем.  ђоссыпЯми
камениЯ самоцветного искрились стекольчатые окна вышних  горниц.  “  крыльца
хохотала челЯдь, и плетеные  расписные грифоны и змии тоже словно  смеЯлись,
разеваЯ богомерзкие пасти.
     ‡осима стоЯл, наполовину утонув в густой тени, подбиравшейсЯ к середине
двора,  и все  еще медлил, не понимаЯ того, что произошло.  ѓрубый  дорожный
посох дрожал  в руке  угодника.  ‘только ждал  он  этого  часа,  столько раз
мысленно, благословив  великую  боЯрыню, непременно  вышедшую ради  него  на
крыльцо, неспешно  подымалсЯ в  богатую  столовую  палату... €  еще  прошлой
ночью, в жаркой молитве, не  знамение  ли привиделось ему, не знак ли то был
тайный? € не оттого ли, не  послушав  совета осторожного онтоновского келарЯ
<Љомментарии и объЯснениЯ редко употреблЯемых слов  смотрите  в  примечаниЯх
автора  в  конце книги.>, ни  к  кому иному,  ни  в палаты владычные,  ни  к
тысЯцкому,  ни к степенному посаднику €вану ‹укиничу направил он стопы свои,
а прЯмо  сюда,  к ней, к великой неревской боЯрыне Њарфе. Њнилось: грозно ли
брови сведет, упрекать ли станет, отречетсЯ ли от злонеистовства слуг своих?
Ќо чтобы так, так вот просто не принЯть, не пустить, не выйти?!
     Ћн еще водил глазами по оконью, и посох дрожал в жилистой сухой руке, а
наглый холоп уже  двинулсЯ на него грудью расшитой шелками  рубахи, вытеснЯЯ
‡осиму со двора. Љак татЯ, как пса, как последнего нищего!
     € тогда, в гневе и ужасе, что вот-вот руки раба рванут на нем посконную
рЯсу,  опозорЯт  свЯтое  одеЯние,  ‡осима  закричал,   грозЯ   и   проклинаЯ
златоверхий терем, трЯсЯ головой и стуча посохом. € холуй, сбычась, отступил
на шаг, смутЯсь, не знаЯ, как поступить.
     -  Ќедостойны вы мира моего!  € прах ваш  отрЯсу от  ног своих! €стинно
глаголю:  отраднее будет день судный ‘одому  и  ѓоморре, нежели гордому дому
сему!
     Љто-то охнул, кто-то закрестилсЯ  из баб,  но молчали горЯщие  закатным
огнем вышние окна,  и  не  хлопнула  оконница,  не отворилось окно в  покоЯх
боЯрыни - да и слыхала ли она?
     - Ћтче! - боЯзливо позвал оробевший отрок.
     Љ  ним, через  двор, решительно  шел Њарфин ключник в  дорогом боЯрском
зипуне, двое слуг поспешали следом.
     - Ћтче, поидемо!
     Љруто поворотЯсь,  так, что подол  рЯсы  хлестнул  по ногам, и  помаваЯ
головой, ‡осима устремилсЯ вон из двора.
     Љлючник с холопьЯми, не отступаЯ, молча следовал сзади. ‡осима  забыл о
нем, заставил себЯ забыть, но другое  притекло в сознание, когда за воротами
вновь узрелось ему тьмочисленное  кипение великого города. ‘ высоты, в конце
‚еликой, над хоромами,  над верхами дерев, над шатрами деревЯнных и куполами
каменных  храмов, увидел он золотоглавое и белокаменное громозжение „етинца,
с граненой  башней …вфимьевской, в розовеющей пене новых церквей надвратных;
и вышки,  и гульбища  боЯрских  теремов,  и лодейное  на  реке толпление,  и
необычайную густоту уличную... €  на миг - себЯ,  как бы со стороны, малого,
бедно одеЯнного, забавно машущего руками у подножиЯ знатного  терема, середи
шумЯщего морЯ людского, где холопы и те носЯт  платье,  не снившеесЯ мужикам
на далеком Џоморском берегу.
     €спытуЯ, пронзительно глЯнул на  „анилу. Ќо отрок, коему угодник всегда
был примером  свЯтости и строгости отчей, сам испуганный  невиданным доднесь
многолюдьем  и шумом градским,  ответил ему  обычным взглЯдом  почтительного
обожаниЯ, и это успокоило.
     - ѓлЯди!  - строго велел ‡осима, резко обведЯ  посохом зримое и мало не
задев  прохожего  горожанина.  -  Љак древлии  ‘одом и  ѓоморра,  роскошью и
многолюдством, и бесстыдной алчбой, и завистью переполнено, а паче гордыней!
‚се  тлен, суета  сует!  ‡апомни: дни грЯдут, и близко уже,  когда дома сего
жители не изследЯт стопами двора своего, и житници их оскудеют, и затворЯтсЯ
двери их, и паки не отверзутсЯ, и порастет травою двор их, и будет пуст!
     ‡осима говорил нарочито,  и „анило испуганно  озиралсЯ, ожидаЯ покоров,
но проходЯщие едва взглЯдывали на них, редко  кто с мимолетным любопытством,
угадываЯ приезжих в старце и отроке, спускавшихсЯ под угор, к пристани.
     „невные труды приканчивались, и  лодейные мужики, распрЯмив натруженные
за  день спины,  сгрудились у вымола, ожидаЯ, пока старшой сочтет  уложенные
кули. ‘молисто пахло от нагретых бревен. ‹ес был Њарфин.
     Њарфины были амбары с зерном, скорой, рыбой, дорогими мехами и льном.
     Њарфины   кули  на  лодьЯх.   Њарфины  бочки  с  салом  морского  зверЯ
громоздились на берегу. Њарфины насады налезали смолеными носами на песок, и
люди грудились  у  вымола,  почитай, тоже чуть  не все  Њарфины.  …сли бы не
ключник,  шедший следом... ЋглЯнувшись, ‡осима увидел, что  следом поспешают
два  прежние холопа, а ключника  уже  нет. ‚идно, только  вывел  за ворота и
тотчас поворотил назад - и это тоже было как заушение.
     ‘горбЯсь, ‡осима остоЯлсЯ  у солЯного  амбара. ‘оль! ‘колько соли! „аже
на  земле  просыпаннаЯ: две овцы, пихаЯ  друг  друга  лбами, подбирали белые
крупинки  с  песка. Љоза, выворачиваЯ  худую жилистую  шею,  трЯсЯ бородой и
смертно  закатываЯ  глаза, грызла длинными  желтыми  зубами порожек солЯного
амбара,  лихорадочно вылизывала шершавым Языком исщербленную колоду  -  тоже
норовила  урвать  малую  крупицу  Њарфиной  соли.  Ћтрывисто  дергалсЯ  клок
задранной  козьей  бороды, вымЯ болталось меж  раскорЯченных ног, как пустой
мешок  или  как торба странствующего  монаха, и  ‡осима,  сглотнув невольную
слюну, отворотилсЯ, уЯзвленный.
     €  в Џоморье у  нее  амбары да варницы, и в  “сть-Ћнеге тож,  и  на том
берегу, в Ќеноксе. € на  Љиж-острове солЯной амбар. €  рыбные ловища, и тони
по  ‚ыгу,  ‘уме,  ‘ороке-реке,  по  всему  морскому  берегу,  почитай!  € на
Љеми-реке  тоже. Ђ у свЯтой обители ‘оловецкой?  ‘колько раз по-первости они
оба - двое с ѓерманом, не чаЯли дожить до весны!  Ђ лучше ли стало и  потом,
когда  собралась братиЯ?  Њногим ли одарила обитель боЯрынЯ Њарфа? ‹овища да
лешей лес на  ’ерьской стороне, от  “мбы на Љашкаранской наволок,  дак  поди
доберись  туда прежде! Љабы тоже, как  она, не варили  соль,  да  не  ловили
семгу, чем и жить? Ѓлижнее жительство  в ста верстах от обители, и версты те
не землею, а морем!
     €х ли укорить корыстолюбием?! Њонахи не за свЯтою молитвою, а в  парной
едкой  духоте у цренов, с изъеденными солью  глазами, вечные споры  о тонЯх,
вечные пакости и ругательства слуг боЯрских,  чем дальше, тем пуще: не ваши,
мол, острова! Џриходит ловить рыбу отай.
     ‚ тот год с трудами возведеннаЯ до полуоконьЯ церква сгорела  о-полден,
а как? Ћтчего? Ќе видал никто! Џришлось созидать сызнова, еле управились  до
снегов. „ва игумена сбежали, не выдержав голода и холода.
     Џоследнего,  €ону, тоже отступившегосЯ сладкого игуменства ‘оловецкого,
он сам теперь привез в Ќовгород, отчаЯсь уговорить. Џрочили они с ѓерманом в
игумены  старца €гнатиЯ, но братиЯ  заЯвила солгасно:  "€ли  ты,  или  никто
больше! Ђще ли не хощешь хиротонисатисЯ в игумены, то разойдемсЯ отсюда вси,
и даси ответ Ѓогу за души наши".
     „аси ответ Ѓогу! € труды, и  годы... ’ридесЯти лет  подвига! Ќазад пути
не было.
     Ђ мечталось!  …ще  в  ’олвуе, в позабытом дому отцовом, добитьсЯ трудом
духовным  того почета и уважениЯ сильных мира,  коего  не добилсЯ родитель в
господинстве своем!
     ’ысЯчи поприщ покрыл он, и вот перед ним, на горе, столь же недоступен,
как и прежде, терем Њарфы Ѓорецкой, владетельницы далеких островов.
     ‡ришь ли ты, ѓосподи?!
     ’ак страстно хотел чуда, так верил в то, светлое, ЯвившеесЯ ему далекой
зарей в восходЯщих  от  востока лучах: белый  храм, простертый  на  воздухе,
великий и прекрасный, что примыслил к неЯсному видению своему.
     ...Џресветлый  храм,  далекое  утро, первое  утро на  острове,  сполохи
играющие. Ђ после, год за  годом, что было? Њошка и комары, нашествие гадов,
глад, стужа, темень и наваждениЯ бесовские. ‘екли деревьЯ, созидали  кельи и
варницы, ковырЯли мотыгами землю, холодную, неродимую. € месЯцами - бушующее
неукротимое море, месЯцами не зрели человечьего лица!
     ‡нал доднесь,  что надо только молитьсЯ сильнее, надо захотеть, а тогда
- что говорить, делать - Ѓог подскажет. € не помогал ли ему ѓосподь?! Џослал
же  ему, полумертвому, двух рыболовцев с кережею  муки и масла? •ристиане ли
то были,  без остатка  сгинувшие  в пучине  морской, божии ли  угодники, как
полагает ныне всЯ братиЯ?
     ...Ќе  подарЯт ему  острова,  и все разойдутсЯ, и  снова - он  и старик
ѓерман, немым укором  невыплаченного  долга мертвецу, блаженному ‘авватию, о
котором  он  было забыл. ‘рам! „ождалсЯ посланиЯ из обители Љирилловой! Ќадо
было начать с перенесениЯ мощей блаженного! Ѓыть может, он-то  и свЯт, он-то
и оборонил  бы  обитель? ‘тарец,  не  ведавший  богатств  мирских,  искатель
пустынного житиЯ, на далеком северном острову обитавший, как птица небеснаЯ,
не  ревнуЯ  ни  о славе  подвижнической, ни о зиждительстве церковном, а  об
одной лишь возлюбленной тишине.
     Ќо так самому  (самому!) хотелось чуда!  "Ќе было  смирениЯ  во  мне, и
потому не сподобил менЯ чудес. Ќо и караЯ мЯ, справедлив ты еси, ѓосподи!"
     Џусть.
     —удом будет обитель ‘оловецкаЯ!
     ‚ мечте ‡осима не заметил, как толпа мужиков придвинулась ближе.
     - –его он?
     - ‚ишь, боЯрынЯ не принЯла.
     - ѓневаетце!
     - Ђ хто таков?
     - “годник ‘оловецкой, €зосим.
     - Ќу!
     - Ћська, поведай обчеству правду-истину!
     ‚еселый чернокудрый мужик из вольных крепко обнЯл знакомого ему Њарфина
холуЯ. ’от дернулсЯ было:
     - Ќе трожь!
     - Ќишто,  от  мене не  вырвесси, - играЯ  голосом и  щурЯсь,  продолжал
скоморошить мужик. - Џоцто вы с џкимом-ключарем монаха прогнали?
     -  Ќе  мы,  боЯрынЯ!  - угрюмо отзывалсЯ  холоп,  пыхтЯ, но не в  силах
вырватьсЯ из невольных объЯтий.
     - Ќеужто? Џобожись!
     - Љрест! ‘ама сказала: отчину нашу отъемлет.
     - Љаку таку отчину?
     - Ћстрова ‘оловецки... Џусти, однако!
     - Ђ ты не  балуй, Џотанька, -  вмешалсЯ  второй холоп, - €еву  Џотапычу
скажем ужо! Њы-ить от его посланы!
     - „ивно, свово богомольца не пожаловала!
     - Љак поетсЯ: "‘тала наша теща зЯтьев провожать..."

     ќх, старцу почет дают,
     „ва холуЯ от порога волокут! -

     ѓлумливо пропел веселый мужик. Љругом хохотнули.
     - Њарфе никто не указ! - дивЯсь и одобрЯЯ, громко сказал молодой парень
в толпе.
     - ‚се ж старец божий, грех! - задумчиво отозвалсЯ на то пожилой мужик.
     ‡осима  обвел  очами оступившие вкруг  косматые лица.  ’о  был  наемный
сброд, сироты и пропойцы,  разорившиесЯ ремесленные и купецкие  дети,  худые
мужики-вечники, кого  за полгривны  наймут  боЯра  ради вечевых и судных дел
своих, вольница  новгородскаЯ, всегда  готоваЯ  на гульбу и смуту, хватающаЯ
чужое  добро на  пожарах,  а  в прежние  веки выкидывавшаЯсЯ  в  беспощадных
ушкуйных походах на „вину  и  в Џоволжье, грабЯ Љострому, џрославль, Љазань,
Ќижний, а то и ‘арай, столицу ‡олотой Ћрды, - не очень разбираючи, где свои,
православные,  а  где  татарские и  булгарские  купцы, - шильники,  ухорезы,
городскаЯ сволочь и рвань.  Њарфины люди жались посторонь, выглЯдываЯ  из-за
спин разгульной дружины.
     -  Ѓог  указует  и сильным! - сурово возразил  ‡осима, сверкнув взором.
ЋбидЯщий старца - •риста обидит, и от ѓоспода же восприимет кару свою!
     Ћбители и храмы устроили свЯтые отцы на спасение роду человеческому. ‚о
иноки из великих животов уходЯт,  и  от славы, и от  всей прелести мира сего
отрекаютце. € не ради корысти, а ради  чистоты  душевныЯ,  ради молитвенного
бдениЯ  еженощного! €  молениЯ возносЯт иноки о тишине  и об  устроении мира
сего  не  ради  сильных  кнЯзей  и  боЯр  великих,  а  ради  всех   христиан
православных  спасениЯ.  Ќет  сильных  пред ѓосподом, ему  бо первее  станут
последние в  мире  сем, речено бо есть:  "Ѓлаженни нищие духом, Яко тех есть
царствие небесное,  и блаженни кротцыи, Яко тии  наследЯть  землю.  Ѓлаженни
есте, егда поносЯт  вам и гонют  и лгут  на вас мене ради  -  вы  есте  соль
земли!"
     -  ѓладко  бает  старец!   -  примолвил  кудрЯвый.   ‚  шутке,  однако,
просквозило уважение.
     -  Џостой-ко!  Џусти!  - донессЯ  сторонний  голос.  -  •ристос  не  то
заповедал! Ћн сам в миру жил... Џусти-ко! Ђпостолы в светлых ризах ходили...
ђаздайтесь,  православные!  -  взывал  спорщик, проталкиваЯсь  к  ‡осиме.  -
Џавел-апостол рек: "‚ступайте в брак, а не блудите беззаконно!"
     Џусти, отдай!
     €з  толпы  вывернулсЯ,  наконец,  в рваном  зипуне,  седой,  клочкастый
суховатый  философ ("ђасстрига!" - неприЯзненно подумал ‡осима) и, оттолкнув
чьи-то пытавшиесЯ его сдержать руки, кочетом налетел на угодника:
     - Љто дает в монастыри, тот зло деет, откупаютце! Ћт Ѓога не откуписсе!
Ќе про вас ли то, мнихов, сказано: "ѓоре вам, книжницы и фарисеи! ‡атворЯете
царствие небесное человеком, пожираете вдовиц достоЯниЯ, лицемерныЯ  молениЯ
долгаЯ  творите"?!  €  обрЯды  те  тлен,  Ѓог  внутри  нас!  ‡ри  в   свЯтом
благовествовании от ЊатфеЯ о молЯщихсЯ в  сонмищах и на стогнах... -  кричал
философ.  - "Ђ  ты,  егда молиссЯ,  вниди в  клеть  свою  и, затворив двери,
помолись отцу твоему втайне", - то сам €исус сказал! Ђ днесь уже  •ристос на
земли церквы не имат, зане вы, мнихи и свЯщенники, на мзде ставлены!
     -  ‹ожь!  …ресь стригольническаЯ! -  возопил ‡осима.  - € €исус •ристос
ходил в многиЯ домы с учениками своими, учил истинному слову и благоразумию,
чудеса многаЯ сотворЯюща, и принимал от  тех же доброхотные  даЯниЯ  и честь
многу! € сам, сам паки рече: "џко с вами есмь, до скончаниЯ века!"
     - ’о-то ты скончанием века народ пугаешь! …ще поглЯдеть, кто еретик!
     ‚о исходе седьмой тысЯщи лет мира конец предрекаете, а €исус сказал: "Ћ
дни же том и часе никто же весть, ни ангелы небеснии", вота как!
     -  Џрелесть  змиева!   ‘вЯщенници  -  апостолы  христовы!  Ђ   кто  без
поставленьЯ учит... ‚ геенне огненной! „ьЯвол!
     - „ьЯвол в человецех части не имет! •очет добра человек, - добро, зла -
зло. „уша самовластна, верой утверждаетце!
     -  …ретик!  …ресь богомерзкаЯ!  ‹жа!  ‹жа! - вопил  ‡осима, замахиваЯсь
посохом.
     - € то лжа?!  -  подступал седатый философ, сжимаЯ кулаки. - Ђ подобает
инокам  волости и селы со  христианами  за  монастыри брати, сбирать  мзду и
всЯкаЯ многоценнаЯ себе на потребу, пить слезы христианские? Ђспиды несытые!
‚ боЯрах такова свирепства и  Ярости и  то мало будет! •ристос вам заповедал
не заботитьсЯ о дне грЯдущем, жить от трудов дневных, вота, как  эти мужики,
сии  тружающиесЯ, в поте  лица,  а  вы?! ‚опиет к Ѓогу грех свЯщеннический и
иноческий!
     - Џо апостолу, по апостолу сие! –ерковницы  церковью  питаютсЯ. Љто бо,
насади виноград, от плода его не Яст ли, или кто пасет стадо, от млека стада
не Яст  ли?  - гремел в ответ ‡осима. - Ќечестивец! ђасстрига!  ‚от ты  кто:
расстрига, убеглый! •ватай его!
     “же Њарфины холопы  шевельнулись  было, нерешительно взглЯдываЯ  то  на
угодника, то на остолпившую его вольницу,  но тут второй  мужик, вылезший из
толпы, видно, приЯтель философа, вмешалсЯ наконец:
     - Џусть  его,  оставь, Љозьма! ЏривЯжутце,  до духовного суда  доведут,
насидиссе! €демо!
     ђаспалившийсЯ философ еще упиралсЯ, но товарищ силой, ухватив за плечи,
вытащил спорщика из кучи мужиков.
     - Џропадешь, Љозьма, и мене с тобой пропасти будет!
     -  Џусть,  - кричал  тот, уводимый  от  греха, - пусть и боЯрынЯ  Њарфа
послушает!
     -  „обро  бы сама,  а то  ключнику доложат, она и не узнат, а  Я работы
лишусь из-за тЯ...
     - ‚ прежние  веки никакого опасу не было у нас, в Ќовегороди, власти не
страшились, сильным не кланЯлись... - остываЯ, бормотал философ.
     - „ак чего говорить! ‚ прежни веки! - горько отозвалсЯ приЯтель Љозьмы,
поправлЯЯ шапку на  спутанных светлых волосах. - Џравды нету в  боЯрах, есть
ли еще у великого кнЯзЯ на Њосквы!
     ‘зади  шумела  толпа,  по-прежнему  возвышалсЯ  грозЯщий  голос ‡осимы,
продолжающего обличать отступников веры.
     Њужики  поднЯлись  на угор.  ’а же картина  открылась  им,  что смутила
давеча ‡осиму,  но картина своЯ,  привычнаЯ. € когда, поднЯв  душное  облако
пыли с насохшей за день тесовой мостовой, мимо промчали верхами трое молодых
красавцев  в  шелках и  золотом  шитье, на  дорогих  скакунах, что  храпели,
выгибаЯ лебединые шеи, и с опора завернули в расписные ворота Њарфина двора,
то  философ  Љозьма  лишь  покосилсЯ  недовольно,  закашлЯвшись,  так  и  не
разобрав, молодой ли то  посадник, „митрий Ѓорецкий  с приЯтелЯми или дурень
”едор, младший сын Њарфы, гонЯет опрометью по людным  вечерним улицам, грозЯ
растоптать  конем  зазевавшегосЯ   горожанина?  Ђ  его  спутник  даже  и  не
оглЯнулсЯ,  только вжалсЯ  к  тыну,  пропускаЯ  коней, да,  прижмурЯсь, отер
рукавом пыль с усталого, в ранних морщинах, широкого плосковатого лица.
     -  џ вот  цего хочу у  тебЯ, Љозьма, спрошать, - начал он, когда  чуток
улеглось  бурое облако,  поднЯтое  копытами  коней. - ’еперича все про конец
света  говорЯт,  что  при последнем  времени  живем.  ѓлЯди: и  глад, морове
частые, и трусы, и потопы, и междоусобные брани - все уже въЯве сбываетце.
     € что жить станет утеснительно -  земли много, а жити негде  людЯм, - и
то так! Ђ ты даве монаха укорил... „ак цто, будет ли конечь-то? € как тогда,
вси погинем али как? Ђли избранни останутце! Ѓогомольцы?
     - „уховно  надо  понимать,  €ване. Ћ сумраке божественного  у  „ионисиЯ
Ђреопагита   чти,  а   про  звездное  исчисление  книга   есть,   глаголемаЯ
"естокрыл". Џри  конце седьмой тысЯщи лет  праведные  восстанут,  а злые  и
неправедные скончают живот свой зле. Њир же отнюдь не погинет, то - басни!
     - •удо веритце...
     - „ак прочесть можно!
     -  ’ы вот грамотен,  а Я  ить  читаю по складам, не  умею  божественное
разбирать.
     - —его ж мало училсЯ?
     - Ќе на цто мне!
     - Џисание разбирать каждый должон! - сердито возразил Љозьма. Ѓатько-то
знал грамоте?
     - Ѓатько знал...  „едушко  у нас  был  грамотей, век  на свЯтых  книгах
сидел, да что с того? ‚се одно, в кабалу идти пришлось.
     - ’ы ить мне не сказывал того.
     - Ђ,  старое ворошить! „о московськой войны  летов за десЯть еще, когда
деньги серебрЯные обманны лили,  дедушко-то наш сильно потерпел на том; да в
та поры десЯть летов голодовали, хлеб был дорог в  торгу, и того пооскуду, а
свой  не  родилсе, пришлось землю заложить. „олга не воротили по  грамоте  в
срок, а как дедушко-то наш умер,  в тот час Ябедницы налетели, чисто ворона.
Ћтец мыслил дело поправить, онтоновскую долю  продать  за долг, ан ту  землю
посельской великого боЯрина ‡ахара Ћтвина, распахав, заехал,  все и отобрали
задаром...
     - ‚ суд-то подавали?
     - Љак  же! „ак с сильным судись  не судись, один конец... ‚ек, говорит,
пахал. …му, ‡ахарию,  и  прозвище  "Ћтвине" -  ото всЯкой вины  отопретце. ‚
суд-от  своих  доводчиков  не  представить, всЯкой  боЯрина  боитце,  а  тот
молодцов наймует, придут с наводкой к суду, мало не всЯ улица, тут попробуй,
судись!  „а  затЯнут  того доле,  и концей не найдешь. „о того досудились, и
остатнюю  землю, что было, полторы обжи, и то потерЯли, и остались ни с чем.
Ќет уж, на сем свети правды николи не добитьце!
     ђазговариваЯ,  мужики  спустились  по  ‚еликой  и, не доходЯ до  церкви
‘орока мучеников, свернули направо, огибаЯ „етинец. €ван торопилсЯ к себе, в
‹юдин конец,  а Љозьма, которому  надо было  через мост, на ‘лавну, увЯзалсЯ
провожать  приЯтелЯ:  дома  философа  не  ждал никто.  Ѓлижники,  всЯ семьЯ,
погибли от мора четыре года назад. Ћставшись вдов, он покинул службу (‡осима
угадал-таки  в  супротивнике лицо из  духовного  званиЯ)  и  с  тех пор  жил
случайными заработками, проповедуЯ всем, кому мог, евангельское учение.
     Њежулками  мужики  вышли  на џневу  улицу, €ван  развалисто, но  быстро
шагаЯ, Љозьма петушисто подскакиваЯ на ходу.
     -  ‚зглЯнуть  бы только на райское житье, где  нашему  брату легота,  а
тогда и помирать не страшно, - говорил €ван.
     - ђай тоже духовно  понимать  нужно,  в  мечте. ’елесными очами  его не
узрети, - отзывалсЯ Љозьма.
     - Ќе скажи!  -  возразил  €ван,  оживлЯЯсь. - џ  вот слыхал,  где-то на
‘туденом  мори, бают, находили мореходци рай, людЯм Явлен. Њне о  том Џрохор
‘кворец  сказывал,  а ему  дедушко, а дедушко еговый  в  Ќеревском  конци от
старых  людей слыхал,  что  и сами на Ѓелом мори  бывали, а  те от  прадедов
слышали, и так  и идет... Ђ видели тот рай, сказывают, Њоислав новогородец и
сын его џков, неревчане тож. Ћни с полуночными народами торг вели, по всЯкой
год  по морю хаживали.  €  шли одночасьем на  трех  юмах,  а  в поветерь, об
осенной поры,  припоздали, темно времЯ уже. Ђ тут погода пала, морок, зги не
видать, заверть: то всток, то подсиверик ударит, одну юму опружило у их, кто
тамо был - только рука махнулась, и  не видали больши. Ђ  тех две юмы отбило
от всех берегов и долго носило море ветром, не чаЯли живы быти.
     Ѓлудили не  по один день, и принесло их  к  высоким горам. Ђ над горами
сиЯние, сполохи играют,  солнца  не  видать, а паче  солнца  светло.  € гора
высока,  а  на  горы  ‘пасов  лик  лазорью  написан нерукотворенно...  Ћдной
лазорью! ’ак и сиЯет! € на горах ликование слышитсЯ, и поют дивными гласами.
Ќевидимо  ликуют и  поют.  Ћни  одного  друга  свово  послали  на  гору  ту,
поглЯдеть. € он, как  взошел на гору, так руками-то всплескал и засмеЯлсЯ, и
побежал туда, на голоса ти. Ћни дивились  да  другого  послали,  наказывали:
воротись, скажи, цто тамо? € этот тоже руками всплескал, с великою радостью,
и побежал,  и  не видели больши. Ќу, на их  страх напал, и поити не смеют, и
вера им узнать, что за светлость такаЯ на горы? „ак третьего запосылывали, и
привЯзали ужищем за ногу, чтоб  не  ушел. Ђ тот тоже всплескал  руками-то да
побежал  по горы, в радости забыл и про ужище на ноге. Ђ они его сдернули за
ужище вниз, зрЯт - а он мертв... Ќу, и побежали оттуду на корабли вспЯть, не
дано  им  было, значит, раЯ того  видеть...  Ђ кабы вси пошли,  думаю, дак и
никоторой не воротилси!
     - ќх, €ване, €ване, - помолчав, отозвалсЯ Љозьма,  - чего ты рассказал,
о том преже архиепископ ‚асилий писал к тверскому владыке ”едору,  "Џослание
о рае" прозываетце.
     - ‚от видишь! - живо подхватил рассказчик. - ‘тало, люди не врут!
     ‚ладыко ‚асилий, он  знал!  Љаликой за то и  прозывалсЯ, во ‘вЯту землю
сам хаживал, гробница его во свЯтой ‘офии!
     - Ќе  то  говоришь, €ван! - прервал  Љозьма,  морщась.  -  ‹юди,  когда
умирают, душа ить одна идет к Ѓогу-то,  а тело в земле гниет. Љак же можно с
этим-то смертным  телом нашим рай  увидеть?!  € рай, и ад - телу  нашему они
недоступны суть, их духовно понимать надо!
     - ќто  как же так - в мечте? ‚ыходит, и там ‡ахариЯ Ћвин  уцелеет!  Ќет
уж, пусть он въЯве помучитце  в геенне огненной, черти в котли поварЯт. Љ им
туда уж он с наводкой не придет!
     - ќй, мужики! - донеслось сзади. (€ к счастью: начавшийсЯ спор  едва не
перешел  в ссору.)  ЏриЯтели оглЯнулись. ‘пеша межулком, их догонЯл давишний
чернокудрый веселый мужик.
     - Ќикак, џневой шли? Ђ Я-то огрешилсе, думал от ђозважи на ‚еликой мост
поворотЯт,  опосле смекнул, что ‚анЯта не инуду как  домой  - его от Ќюркина
подола зеленым-вином не отманишь!.. Ќу,  кто кому заливает,  ты  ле, Љозьма,
али  ‚анЯта?  †аль,  старца  не  дослушали, про  свой  монастырь  ‘оловецкой
сказывал, красно бает! Џоди, о сю пору розливаетце еще.
     Њарфины-ти все  уши  розвесили,  Я уж побег  вас  догонЯть.  „ак о  чем
толковали?!
     - џ Љозьме  про рай сказывал, ты знаешь...  - внезапно  зарозовев,  как
отрок, отвечал €ван.
     -  ‚рут, должно! - легко отвечал балагур, прищуриваЯсь, и, вздохнув, не
то усмехнувшись, добавил в шутку ли, взаболь:
     - Ќам того раЯ видать, как свиньи  неба.  ‚ греху, что в  полове сидим.
Њонах, тот увидит! Ќе нашей братьи кость, тоже из боЯров, видать по всему. Ђ
ентим вон и раЯ не надоть! - присвистнул кудрЯвый, подмигиваЯ.
     Ќа выходе  из  межулка, прЯчась  в тени  старого,  с  прозеленью, тына,
стоЯли двое: девица - в  алом  косоклиннике, кутала розовое смеющеесЯ лицо в
шитый травами  плат, и  молодец  щеголь -  в  зеленых  востроносых сапожках,
распахнутою епанчою загораживаЯ красавицу от сторонних глаз.
     - ќх, девка, малина-Ягода! ‚алЯй,  не жалей! - прокричал кудрЯвый и еще
оглЯнулсЯ, ловЯ девичье смущение и свирепый взглЯд шеголЯ. ЃоЯрчонок, видать
по всему! Ѓеда девкам. Ћт одних сапогов голова кругом пойдет!
     Љозьма тоже поглЯдел скоса, сдвинул сухим кадыком, сглатываЯ набежавшую
слюну, и сник, свесил голову. ђазом расхотелось спорить.
     ‚спомнил  пустую  хоромину свою...  Џрошла  молодость, прокатилась,  не
воротишь!
     ЏройдЯ еще немного, он вдруг резко остоЯлсЯ, махнув рукой:
     - Ќу, прощевайте, мужики, мне на ‘лавну!
     -  „ак... —его  ты? €дем!  Ќюра не зазрит, поснидашь с нами?! - дивЯсь,
оборотилсЯ €ван.
     - Ќи. „ело есть!
     €, утупив очи  в  землю  и не оборачиваЯсь более, Љозьма быстро зашагал
прочь.
     Џотанька-балагур аж присвистнул:
     - Ђй, девка обожгла правдолюбца нашего?! ‘тарый конь...
     - Ћставь!
     - „а Я ништо... Ђ лют! Љак он мниха-то!
     - Љто, Љозьма? Ћн лют! „а и учен, не чета нам!
     - Ђ монах свое дело знат, вишь, на морских островах вселилсе. Џоди, его
и Њарфа не выгонит!
     - Ќа ‘туденом мори?
     - Ќу! Ћт  ‘ороки туда  добираютце. ‘тужа  велика! Ђ богато: кто ни был,
все с прибытком оттоль.
     - ѓибнут тамо! - усомнилсЯ €ван.
     - Ђ как же! - радостно подтвердил  балагур. - Њарфа, слышь, в очередную
народ набират, ты к Џрохору  подкатись, хошь Я, поставим ему пенного,  пущай
посылает в ‡аволоцкую землю?!
     - ЃоЯзно, да и как Ќюра... „ом кидать...
     -  Њотри! ‚ек  за жонкиным  подолом  не  просидишь. Ђ то по осенЯм, как
воротЯтце  неревские мореходцы, сходим  к ним, потолкуем, а?  ‘лыхал,  немцы
нашего убили,  у  немецкого  двора, лодейника  с  ’орговой? „вор  зорить  уж
хотели, дак все  боЯра за него горой! ’орг, вишь, пострадает! Ђ мы длЯ их...
‘кучливо чегой-то становитце в Ќовом ѓороди! Ќу, прощевай, покуда, гости!
     - € ты тож!
     Ѓалагур, насвистываЯ, свернул на ‹егощу,  а  €ван  все  шел да шел,  не
глЯдЯ  ни  на людей, ни  на пышные  боЯрские  терема  Џрусской улицы, ни  на
белокаменную красоту „етинца, и думал. € думы его были все невеселые.
     "Џридет ведь,  опеть  придет!  - бормотал  он  сокрушенно,  представлЯЯ
веселую сытую рожу Ќаума ’рифоныча, купца, которому задолжал по закладной.
     - Џридет... €  с  долгом не  торопит,  паскуда, хочет терем откупить! Ђ
тогда  куда  ж?  ‡а город выбиратьце,  в  ћрьевские слободы, али в ‹укинское
ополье?
     Ђ  как отдать  прадедний дом!  Џодумать,  и то  немыслимо!  Ђнна дак  с
кажного  его  приходу  - в  рев.  Ђ не  отдать... Ћба бьютце, что куропти  в
сильЯх: лишь петлЯ на шее тужее день ото  днЯ. ‚се даром! Ћт  зари до вечера
только  и  заработаешь  себе  на  хлеб!  ‚ерно, что  хошь к  ‘туденому  морю
подаватьце..."
     ‚ечерело.
     —асы на …вфимьевской часозвоне мелодично  и громко  начали бить, указуЯ
скончание  дню. ‡ачалось перезвоном маленьких  колоколов, в  которые влилсЯ,
отделЯЯсь, тЯжелый удар, и поплыл над ‚олховом; за ним, подождав, когда звук
уйдет,  второй,  третий... Њужики, что  задержались у  пристани,  примолкли,
слушаЯ.
     Њонах поднЯл суровое лицо, с невольным завистливым восхищением вбираЯ в
себЯ  похорошевший,  украшенный  новыми  храмами  Ќовгород,  белокаменный  и
богатый. Ѓерег уже весь оделсЯ тенью, лишь по-прежнему Ясно горели золоченые
маковицы  на  кровле высокого  терема  Њарфы  Ѓорецкой, куда  его  давеча не
пустили холопы... Ћдин из которых, впрочем, теперь мЯлсЯ  и скреб в затылке,
всем видом  изображаЯ, что-де  он  бы и рад,  да  волЯ  не своЯ! Ђ другой, с
простодушным  удивлением  глЯдЯ  на  чудного  монаха,  косноЯзычно бормотал:
"–той-то  тамо,  на  Ѓелом  мори..."  -  хотЯ  и  не  решаЯсь  еще о  чем-то
выспросить.
     Ќо вот,  благословЯсь  у ‡осимы, разошлись и Њарфины  люди. •олопьЯ,  о
чем-то тихо спорЯ вполголоса, тоже убрели в гору.
     Ќебо меркло.  ‘коро на  Ясной, выцветающей  голубизне смутно  замерцают
звезды, и вохрЯнаЯ полоса заката похолодеет. Ќад рекою уже струилсЯ туман.
     Ћт  пристани  отчалила лодьЯ с  последними  людьми. ‡амерли удалЯвшийсЯ
плеск  весел  и  бульканье  воды,  обегающей смоленые  борта  елы. Ќаступила
тишина. Ќа белом, тронутом желтизной, дымЯщемсЯ зеркале ‚олхова Ясно чернела
одна только остороконечнаЯ скуфьЯ монаха.
     ‘о страхом и уважением (ему еще не доводилось слышать,  чтобы наставник
так много и так красно говорил при нем) отрок  „анило,  кашлЯнув, напомнил о
себе:
     - Ћтче, пора нам!
     ‘торож  уже  затворЯл  скрипучие ворота  невысокой приречной  городской
стены, что весь день стоЯли распахнутые настежь.
     ‡осима, очнувшись от дум, согласно кивнул. ‘двинули лодку.
     ‘олнце уже скрылось за кровлЯми и вереницею куполов ‡веринца и посылало
сквозь  них  прощальные гаснущие  лучи на  ’орговую  сторону, выхватываЯ  то
два-три слюдЯных оконца на вышке терема, то  купол и белую стену храма,  меж
тем как церкви и монастыри Ќеревского опольЯ, от Џетра и  Џавла в Љожевниках
и   до  ‡верина  монастырЯ,  начинали  сливатьсЯ  в  вечерней  мгле.   —етко
вырезывалсЯ  на   закатной  желтизне   стройный   очерк  маленького  ‘имеона
Ѓогоприимца, последнего творениЯ  архиепископа  €оны, поставленного  им  три
года назад ради утишениЯ гибельной моровой болезни.
     ‘  середины реки город  казалсЯ еще необъЯтнее. Ђмбары и пристани, рЯды
бочек и горы леса тЯнулись по неревскому берегу аж до •утынЯ, а  на ’орговой
стороне уходили  далеко за  Ћнтонов монастырь. € не чаЯлось  конца  теремам,
храмам,  кровлЯм,  перемежающимсЯ  огородами  и  садами,  отходЯщего  ко сну
огромного города, Яко древлий ‚авилон не вмещающегосЯ в пределах своих.
     ’ак  пышно цветет раннею  осенью раскидистаЯ  роща, выметав и раскрыв в
полный рост  уже все  ветви  и  все листьЯ свои, и  кажетсЯ  она  еще  более
прекрасной и гордой  от золота, багреца и черлени, - первых смертных печатей
увЯданиЯ.
     - Ѓогато у них тут!
     „анило  повернул   к  наставнику   оживленное  порозовевшее   лицо.   ‘
удовольствием, сильно и ловко  загребаЯ веслом, он гнал  лодку  наискосок  и
вниз по течению, к  неЯрко белеющему на той  стороне Ћнтонову монастырю, где
соловецкий угодник со спутниками получили пристанище.
     ‡осиму больно резануло,  что  парень отгадал его тайную зависть,  а тот
простодушно поЯснил:
     - ѓлень! ‹есу-то сколь!
     “  ‡осимы отлегло было, но тут  „анило, того не заметив,  тронул его, с
тем же искренним простодушием, за самое больное:
     - € монастырь богат!  Ќе  то, цто  мы! ’рои  черквы  камЯны,  и запасу,
поцитай, на три годы. ’ута бы жить! “ж толь красиво!
     ‘ новою  обидой ‡осима припомнил гордого  ключника  в дорогом зипуне, и
седатого  философа,  чуть было не переспорившего  его  у  перевоза,  цветные
стекла  недоступного  терема, амбары с солью,  рваных  мужиков  на берегу и,
разомкнув уста, прошептал:
     - ѓлубоко вкоренилсе грех во граде сем!

        ѓлава 2

     "„а не застанет вас солнце на постели!" - писал когда-то, поучаЯ детей,
великий кнЯзь киевский ‚ладимир Њономах.
     ђаньше всех подымаютсЯ  хозЯйки. ‡атемно топЯт печь, растолкав взрослую
дочь: "’олько по беседам и шастать, воды наноси!", задают корм скотине, доЯт
коров.  Џрилежный  мужик  тоже не проспит  зорю. Џлеснув  холодной  воды  на
засмЯглое  со сна лицо и  крепко  утершись посконным рушником, с еще влажной
бородой, перекрестЯсь на икону,  беретсЯ за топор ли, сапожный нож, косу или
тупицу, кузнечное изымало, клещи,  пробойник, долото или ножницы - каждый по
своему  ремеслу. Џовозник еще затемно  уздает  лошадь, заводит,  храпЯщую, в
оглобли, оглЯдываЯ светлеющее небо и настороженным ухом ловЯ скрип соседских
колес: не выехать бы последи всех!
     Љупец  в сумерках уже  у товара. Љто помельче, поспешает к торгу,  несЯ
всю  свою кладь,  пуда два,  а то и три,  на  плечах, покрЯхтываЯ от натуги;
побогаче - отпирает лавку, строжит приказчиков: "‡орю  проспишь -  и прибыль
проспишь!" ’акие, как €ван,  затемно  тЯнутсЯ к вымолам, разгружать смоленые
бокастые  лодьи  с товаром...  €  где  там, рай земной! ’олько  поглЯдеть на
диковины заморские, что привозЯт и увозЯт богатые гости.
     Ќе заспЯт и в терему боЯрском. €з утра надо нарЯдить  слуг  по работам,
принЯть и отправить обозы,  проверить  коней. ЉнЯзь Њономах своего скакуна и
чистил сам, не доверЯЯ паробкам кнЯжьим.  Ќо всех раньше, быть может, встают
монахи. ‚ темноте ночной,  еще чуть светлеющей бледно по краю неба, движутсЯ
смутною вереницей  к церкви, на  молитву,  и стыд  тому из  них, кто проспит
утреню. ђано встают на ђуси!
     ‡осима уже не спал и был одет, когда на дворе ударили в било.
     Ќеодобрительным оком взглЯнул он на €ону  - третьего неудачного игумена
своего.  •одил  вчера, а что выходил?  € сам  не  хочет игуменствовать,  и о
хиротонисаньи  ‡осимы   не   урЯдил.  Џастух   стада  свЯтого,  руководитель
духовный...  Ќикак  отоспатьсЯ  не  может! ђадости  не  чает, что сбежал  от
подвига назад, в Ќовгород.
     ‚сегда к каждому из  трех, сменЯвших друг друга соловецких игуменов и к
Џавлу, и к ”еодосию, и к этому, последнему - относилсЯ ‡осима с почтительным
смирением и с сокрушением неложным провожал их из монастырЯ.
     Ќо  все Яснее и Яснее становилось и  самому ‡осиме,  и всем прочим, что
лишь  ему одному  и  никому  более  по  плечам  сей  груз, крест и  искус  -
руковожениЯ  братией соловецкой.  Џаки  и паки смирЯЯ  себЯ  перед  пришлыми
настоЯтелЯми, ‡осима уже давно был вождем духовного стада своего и не мог им
не  быть. Ќе потому ли еще  не  выдерживали в монастыре приезжие  игумены? €
долг  перед  свЯтою  обителью ‘оловецкой  достоит  исполнить  ему, ‡осиме, и
никому больше.
     €  вот,  стоЯ  под вековыми сводами высокого каменного храма, несколько
позади и в стороне от местной братии, он молитсЯ о смирении гордыни своей:
     "Ќедостоин, ѓосподи, недостоин! Џоследний из грешников Я, что прибегают
к безмерной доброте твоей. Џрости и помилуй мЯ. ѓосподи, прости и помилуй!"
     €, просветленный молитвою, постепенно начинает чувствовать тот покой, в
котором рождаетсЯ упорство труда и подвига духовного.
     Љ  трапезе ‡осиму нежданно  пригласил  сам  онтоновский  настоЯтель. Ќе
очень разбираЯсь в сложных отношениЯх новгородской вЯтшей господы, ‡осима, в
простоте  душевной, ожидал  самое большее  -  сожалительного снисхождениЯ  к
себе.  Њеж  тем он  был  встречен  так,  словно  вчерашнее  позорище  только
прибавило ему почета. ‡накомый келарь был тут же.
     ЌастоЯтель  радушно  усадил  ‡осиму,  сам  придвинул  ему  блюдо  рыбы,
сдобренной  иноземными  прЯностЯми,  служка налил  малиновой  воды  в тонкую
серебрЯную чару.
     ‚  решетчатое окошко, слюдЯные  створы  которого  были распахнуты  ради
утренней  прохлады,  пахло  от  монастырского сада  созревающими Яблоками  и
вишеньем,  терпким ароматом капустных и луковых грЯд, укропа. ‚о  всем  были
основательность и довольство: и в серебрЯных, с каменьЯми, дорогих крестах и
складнЯх  перегородчатой  эмали,  и  в  изысканной  простоте  трапезы,  и  в
расчесанной,  волосок  к  волоску,  бороде  настоЯтелЯ,  его  подрЯснике  из
лилового  шелка, и в почтительности  служки, подающего  блюда. € ‡осиме было
неприЯтно, что  все это неспроста,  что к нему Явно приглЯдываютсЯ и ждут от
него  чего-то... Ђ что мог  обещать он, еще даже  не  будучи  хиротонисан и,
значит,  не имеЯ  прав распорЯжатьсЯ  имуществом своей  обители,  котораЯ  и
сама-то  просуществует  ли  еще?  Ќа  чужой-то  земле, гонимаЯ  и  обижаемаЯ
мирЯнами! ‘оль? Њного ли ее у них, соли той!  ‘емга?  Љабы боЯрские слуги не
запрещали  ловить!  € потому он  сурово нахмурилсЯ, когда  келарь  возгласил
здравицу "грЯдущему игумену ‘оловецкой обители".
     -  Ќе сетуй, брат!  -  с  легкой улыбкой изронил  настоЯтель.  -  Њалые
монастыри вельми часто обижаемы боЯрами.
     - ‘корбим! - подхватил келарь. - Њеж тем богатств не стЯжают, не держат
сел  со  крестьЯны,  кои  колют  глаза  некиим, хулЯщим  черноризцев  и  чин
монашеский.
     -   „остоит  тебе,  брате,  встретитьсЯ   с   ‡ахарией   ѓригорьевичем!
значительно  произнес настоЯтель и взглЯнул  на  келарЯ.  ’от опустил голову
согласным  движением, подтверждаЯ невысказанный приказ  настоЯтелЯ  устроить
встречу угодника с этим, как  знал  ‡осима,  богатейшим и самым влиЯтельным,
после степенного посадника, боЯрином Џлотницкого конца.
     €з дальнейшей беседы ‡осима уЯснил постепенно, чего от него ждут.
     Ћнтонов монастырь  жаждал не просто  получить какие-то  преимущества  в
грЯдущих торговых оборотах ‘оловецкой обители, а и прикрепить юную обитель к
себе, на правах младшего брата.  Ќо почему  они  именно  теперь  завели этот
разговор, после изгнаниЯ его со двора Њарфы? € почему  так  уверенно говорЯт
именно с ним?
     ‡осима  еще не  стал  игуменом,  еще  не  получил  (и получит ли  еще?)
острова, а здесь уже начинаютсЯ хлопоты, и обитель свЯтого ЋнтониЯ торопитсЯ
стать  хозЯином  в Џоморье... „а перваЯ  ли? €  послание Љириллова монастырЯ
касалось не одних лишь мощей блаженного ‘авватиЯ, как-никак выходца из  этой
далекой Ѓелозерской обители.
     Ќу  что  ж, бедному  ‘оловецкому  монастырю  не обойтись  без  сильного
покровителЯ! € ‡осима в  тех  же окольных выражениЯх дал понЯть, что сам он,
хоть и не удостоен пока высокой чести, но почел бы за счастье заступничество
столь древней  и  славной  обители, как  монастырь свЯтого  ЋнтониЯ.  Ћн был
искренен, и настоЯтель с келарем переглЯнулись удовлетворенно.
     Џо  окончании  трапезы  келарь  увел ‡осиму  к себе,  длЯ  душеполезной
беседы,  как  выразилсЯ он. ‚прочем, беседа пошла  о вещах совсем мирских, в
основном  касавшихсЯ  того, к кому и  в какой  очередности  должен  ЯвлЯтьсЯ
‡осима в своих дальнейших хождениЯх.
     ђасставшись,  наконец, с келарем, ‡осима совсем было собралсЯ  уходить,
как келарь прибежал снова, радостно-суетливый,  и  потащил  ‡осиму за собою,
уже по  пути объЯснив,  что им выпала редкаЯ удача: ‡ахариЯ ѓригорьевич  сам
прибыл  в монастырь,  говорил  с  настоЯтелем  и  выразил  желание выслушать
‡осиму. ‘корым шагом оба поспешали опЯть в палаты игумена.
     ЏриближаЯсь,  ‡осима  испытал невольный трепет, с  некоторым опозданием
припомнив,  что ‡ахарию Ћвина очень не любЯт на  ‘офийской стороне, а в доме
Њарфы Ѓорецкой - особенно. Ћднако передумывать было уже поздно.
     ‡ахариЯ,  расположившийсЯ боком к  двери,  учуЯв входЯщих,  шевельнулсЯ
потревоженным  медведем. „рогнула  на  темно-зеленом бархате оплечьЯ толстаЯ
золотаЯ цепь. ЃоЯрин сидел застегнутый, несмотрЯ на жару, в  тЯжелом дорогом
охабне с откинутыми и свЯзанными назади рукавами. Џродетые в прорезь верхних
пышные рукава нижней рубахи, с парчовыми, затканными серебром наручами, были
ослепительной белизны.  Ћн медленно повернул голову, обозрел  порыжелую рЯсу
‡осимы, подумал и, когда уже угоднику стало невмоготу, неспешно поднЯлсЯ ему
навстречу. ‡осима с облегчением поспешил благословить великого боЯрина.
     ‡ахарий  с  натугой  склонил  толстую   шею,   принимаЯ  благословение,
одновременно зорко  и тЯжело (‡осима  восчувствовал  как  бы груз внезапный)
глЯнул в лицо угоднику, твердо сведЯ рот, обозрел, просквозив, и,  дрогнув в
недоброй улыбке двумЯ потоками старческого серебра по краЯм темной, лопатою,
холеной бороды, изронил глухо, как  бы нехотЯ и как бы не длЯ ‡осимы,  а длЯ
себЯ предназначаЯ:
     - —то, Њарфа уже и все Ѓелое море под себЯ забрала? ’оропитце! Џодумал,
сощурилсЯ, добавил, уже не вопрошаЯ, а утверждаЯ:
     -  Ќи Ѓог, ни  Ќовгород  не  указ!  -  €  в голосе,  глухом и  тЯжелом,
колыхнулась  угроза,  своЯ,  давнЯЯ, на миг  даже  испугавшаЯ  ‡осиму  своей
беспощадной глубиной.
     ‚прочем, боЯрин тут же уселсЯ, прикрыл глаза и иным,  более добродушным
голосом повелел:
     - Ќу, сказывай! ЉакаЯ беда на порог привела?
     ‘лушал чуть усмехаЯсь, переспрашивал с подковыркою:
     - ‘оль варить не дает, говоришь? Ђ много ль варите соли?
     ‚ыслушав, кивнул головой, сказал:
     -  Ќу вот, пойдешь  к  €вану ‹укиничу,  спрошай тамо,  может, Я чего не
знаю,  может,  Њарфа  уже  купила море  себе,  ай Ќовг