 через пески, пустыни и
горы, в сказочную €ндию, где ездЯт на слонах, а женщины ходЯт почти нагие,
с  золотыми украшениЯми в  носу,  где  живет  сказочный ”еникс и  куда  из
государей прежних  веков  добиралсЯ со  своими  воинами  разве  лишь  один
Ђлександр Њакедонский, двурогий герой древних повестей! Џочему не может он
добратьсЯ и  до  другой страны,  там,  за мунгальскими степЯми,  где живут
узкоглазые  желтые  люди,  которые  выделывают  шелк  и  чудесные  хрупкие
полупрозрачные чашки,  стоЯщие дороже серебра?  “видеть их города,  узреть
ихние храмы!  ‘коль велика и изобильна землЯ! Џочему же мы все, упершись в
единый малый  ее  предел,  боремсЯ за  него,  поливаЯ своею кровью,  и  не
отступили,  и не можем отступить!  ‘ила это наша или слабость?  € что есть
родина длЯ  того,  кто  дерзнул,  кто  пробралсЯ к  ‘туденому морю или  за
Љамень,  в  ћгру  или  в  дикую  Џоловецкую степь,  на  „он,  на  Љубань и
укоренилсЯ там?  Џостроил  или  сложил  себе  дом,  завел  жену  и  детей,
переменил родину.  €ли все одно будет снитьсЯ по  ночам оставленнаЯ землЯ,
долить и звать к себе могилами пращуров?  €ли надо наново родитьсЯ там,  в
чуждом краю,  и  токмо дети или  внуки почуют ее  своею?  Љак жиды живут в
рассеЯнии,  среди чуждых им народов, и веками живут! € вмешиваютсЯ в жизнь
чужих народов,  сами не менЯЯсь нисколько из века в  век?  €  можно ли так
жить русичам?  Ќет, наверно, не можно! ђусичу необходимо, надобно когда-то
вернутьсЯ домой!  Ђ значит...  …му почуЯлось, как Њосква тЯжелыми пальцами
сжимает ему  горло,  до  того,  что  уже  становит трудно дышать...  ЉнЯзь
быстрыми шагами сошел по  ступенЯм.  “  жены  и  верно сидел целый хоровод
мастериц,  …вдокиЯ поднЯла голову,  улыбнулась,  обнажаЯ в  улыбке  пустые
места от потерЯнных в болезни зубов.  Љак жестока жизнь!  Љак не щадит она
ни красоты, ни силы!
     ЃоЯрыни и холопки засуетились,  не ведаЯ,  уходить им или оставатьсЯ.
Џрервалось чтение.  ЉнЯзь посмотрел туманно,  махнул рукою:  сидите,  мол!
…вдокиЯ понЯла, встала, вышла с мужем на галерейку, под цветные стекла, за
которыми на  неоглЯдном небесном окоеме  по-над  верхами храмов и  теремов
висели  неживые,  высокими башнЯми  громоздЯщиесЯ белые  облака.  ‘озревал
хлеб. “же кое-где начинали жать.
     - —то там за грамота давеча пришла? - вопросил. - Ћт ‚асилиЯ?
     - Љиприан! - возразила …вдокиЯ. - „аве гонец прискакал из Њосквы!
     - Ќу,  ин ладно и то,  что не ратью идут! - с просквозившею невеселой
насмешкою вымолвил кнЯзь. - •лебов не потопчут у нас!
     ’верь  четыре  года  назад  была  укреплена заново.  ‘тарый кнЯзь  не
очень-то верил московитам.
     - Ќе  погорЯчилсЯ  ты  с  ‚исленем?   -  заботно  вопросила  …вдокиЯ,
оглаживаЯ мужа по плечу.
     - „аве  надобно  было  его  прогнать!  -  сердито возразил Њихаил.  -
Њерзавец почище Џимена!
     - Ђ будут настаивать?..  -  ‚нимательно поглЯдев мужу в лицо, …вдокиЯ
не окончила речи, осеклась - так потемнели мгновением его дорогие глаза. -
Џрости! - сказала, приникнув к груди супруга.
     ‘ возрастом уходит красота, обвисают и мЯгчеют груди, дрЯбнет кожа на
руках,  но чувства остаютсЯ прежними, и супружескаЯ любовь токмо крепчает.
“же не можно представить себе жизнь поврозь.  € Њихаил, молча привлекший к
себе жену, чувствовал в этот миг то же самое, почему и промолчали оба.
     - ‹адно,  жена!  Џошли ко  мне грамоту ту  да вызови Ћсипа ’имофеича!
Ќадобно нарЯдить ратных длЯ встречи!
     - џко  кнЯзЯ  будешь  Љиприана встречать?  -  улыбнувшись,  вопросила
…вдокиЯ.
     - Џаче  того!  Џущай  узрит  силу  тверскую,  способнее  будет  с  им
разговаривать!
     “страшать,  впрочем,  оказалось  некого.  Љиприан  приехал  пышно,  с
клиром,  с обоими греческими митрополитами, с Њихайлой ‘моленским, „анилой
‡венигородским,  ‘тефаном •рапом,  недавно вернувшимсЯ из Џерми, - словом,
собрал всех, кого мог, но воротить ‚исленЯ не предлагал, понимаЯ, что этим
только раздражит великого кнЯзЯ ’верского.
     Ќа  подъезде  к  ’вери,   когда  по  сторонам  выстроилась  игольчато
ощетиненнаЯ копьЯми стража,  Љиприан все так же продолжал,  высовываЯсь из
окна  и  широко улыбаЯсь,  благословлЯть кнЯжескую рать,  и  воины неволею
склонЯли головы пред новым духовным хозЯином ђуси. ЏроведЯ пышную службу в
городском  соборе,  Љиприан  на  входе  в  терема  радушно  благословил  и
приветствовал кнЯзЯ с кнЯгинею и чадами.  Ќа пиру, устроенном в его честь,
блистал  остроумием,   щеголЯл  греческою  и   польскою  речью,   так  что
встопорщившийсЯ было кнЯзь пробурчал в конце концов:
     - „а, это не Џимен!
     Ћставшись с глазу на глаз с Њихаилом,  Љиприан посетовал на церковную
убогость,  наступившую на  ђуси в  пору Џименова владычества,  на безлепые
шатаниЯ в вере,  натиск католиков,  умаление ‚изантии, подведЯ к тому, что
кнЯзь  попросту обЯзан  длЯ  своей  же  выгоды стремительно принЯть нового
кандидата на освободившуюсЯ ныне тверскую епископскую кафедру.
     - ЏринЯть... Љого? - тЯжело и прЯмо вопросил тверской кнЯзь.
     - —ернеца ЂрсениЯ из  тверского Ћтроча  монастырЯ!  -  не  задержавши
ответа, вымолвил Љиприан.
     Њихаил  глЯдел на  митрополита,  медленно соображаЯ.  ‘реди  чернецов
Ћтроча монастырЯ были всЯкие,  но как раз ЂрсениЯ он почти не знал. Џочему
Љиприан избрал именно его?  Ќо речистый болгарин и тут предупредил суровый
вопрос кнЯзЯ:
     - ‚едом  мне  сей  муж  по  прошлой жизни  своей и  трудам иноческим.
€схитрен в богословии и Языках,  древних и новых. Ѓудет достойным пастырем
великого града ’вери!
     - Џознакомились с им на Њоскве? - все же спросил Њихайло.
     - Ћтнюдь!  -  возразил Љиприан,  светло и прЯмо глЯдЯ на кнЯзЯ.  -  ‚
келье ‘тудитского монастырЯ, во граде Љонстантина ‚еликого!
     Њихаил,  у  которого в  голове еще  бродили пары  выпитого за  столом
хмельного меда,  тЯжко и  медленно думал.  Љак инок Ђрсений попал в  Ћтроч
монастырь? џвно не без Љиприановой помощи!
     - ‹адно!  -  сдалсЯ он наконец.  - Ќакажи токмо ставленнику своему не
очень благоволить Њоскве и не перечить великому кнЯзю ’верскому!
     Љиприан молча склонил голову.
     Ђрсений был рукоположен восьмого августа,  на  “спение Ѓогородицы,  и
Љиприан  с  ђЯзанским владыкою  тотчас  устремил  к  Ќовгороду ‚еликому  -
требовать с  новгородцев положенных ему  как  главе русской церкви даней и
кормов.
     € только уже отъехав от ’вери -  с …ремеем ђЯзанским, греком и старым
знакомцем,   обЯзанным  ему  поставленьем  на  кафедру,   Љиприан  мог  не
церемонитьсЯ  и  не  таилсЯ  от  него,   -   только  отъехав  от  ’вери  и
распрощавшись с провожатыми,  Љиприан измученно прикрыл вежды, признавшись
…ремею,  что смертно устал,  устал до  того,  что не чаЯл уже и  выбратьсЯ
отсюдова,  чувствуЯ каждый миг,  что  старый кнЯзь  видит  его  насквозь и
никогда не простит ему сугубую приверженность к Њоскве.
     - Ђ  что  мне делать?!  -  взорвалсЯ вдруг Љиприан нежданной длЯ него
Яростью.  -  Ћни  дрались семьдесЯт пЯть лет  и  проиграли все,  что могли
проиграть,  еще  до  моего  постановлениЯ!  ’еперь  собрать  ђусь  воедино
возмогут токмо государи московские,  ежели ее  возможно собрать вообще!  Ђ
погибнет ђусь - погибнет и само православие!
     ‘ообразив,  что уже кричит,  Љиприан резко захлопнул рот и  молчал до
самого ’оржка.


        ѓ‹Ђ‚Ђ „‚Ђ„–Ђ’њ „…‚џ’Ђџ

     Ђвгуст  невестимо  перетекал  в  сентЯбрь.  ‚стреченный пышно,  после
двухнедельных торжеств  и  пиров  Љиприан  потребовал  у  Ќовгорода  права
митрополичьЯ суда,  которое принадлежало ему  по  закону.  Ќо  новгородцы,
которым вовсе не хотелось ни платить, ни ездить на суд в Њоскву, сослались
на  составленную ими же  грамоту:  "Ќа суд в  Њоскву не  ездить и  судного
митрополиту не давать". ѓрамота-де положена в ларь ‘вЯтой ‘офии, укреплена
крестоцелованием всего города,  и порвать ее, как требовал Љиприан, они не
могут.
     Љиприан  смотрел  в  эти  гладкие улыбающиесЯ лица  осанистых,  пышно
разодетых  боЯр  и  тысЯцких,  уличанских старост,  старшин  ремесленных и
купеческих братств,  разодетых не менее пышно,  простосердечно разводивших
руками,  почти любовно заглЯдывающих ему в  глаза,  мол,  рады бы,  да  не
можем, город, ѓосподин ‚еликий Ќовгород, вишь, постановил, да и на-поди! €
тихо бесилсЯ.
     ќтот умный болгарин,  привыкший всю жизнь иметь дело с сильными  мира
сего,  купатьсЯ  в тайных интригах тех же патриарших секретов,  не понимал
Ќовгорода.  „а,  республиками были и ѓенуЯ,  и ‚енециЯ,  и множество  иных
европейских  городов.  ѓородское самоуправление имелось в каждом немецком,
польском,  венгерском городе. Ќо тут, в Ќовгороде, было как-то и так, и не
так.  …жели  там  ратманы,  бургомистры,  выборнаЯ  старшина  представлЯли
реальную несомненную власть, то здесь под всеми общинными институтами, под
советом   трехсот,   под   синклитом   старых   посадников,   купеческими,
ремесленными,  кончанскими и уличанскими  братствами  таилась  некаЯ  инаЯ
грознаЯ  сила,  способнаЯ  враз  опрокинуть  и  власть  посадника,  и даже
архиепископские прощениЯ,  Яростно бросив друг на друга вооруженные  толпы
горожан  с  той  и  другой  стороны ‚олхова.  Џоэтому так были зыбки и эти
соглашениЯ,  и эти отказы,  и даже эти пиры. ‚се могло обратитьсЯ в ничто,
взЯтьсЯ  прахом  за  какие-нибудь  два-три часа народного мЯтежа.  Љиприан
кожей чуЯл,  что,  кроме и помимо нежеланиЯ новгородской  господы  платить
Њоскве, есть еще инаЯ сила, иное нежелание, которого страшатсЯ и они тоже,
сидЯщие тут,  уложив на столешню руки в тЯжелых золотых перстнЯх.  •озЯева
города,  хоромы которых могут, однако, взЯтьсЯ дымом или быть раскатаны по
бревну в единый миг проснувшейсЯ народной стихией.  Ћн спорил,  доказывал,
убеждал  и  грозил,  вызывал  к  себе по одному виднейших боЯр из Џруссов,
ЌеревлЯн,  ‘лавны, ‡агородьЯ и Џлотников, беседовал соборно и келейно. ‚се
было тщетно.  „аже в келейных разговорах проглЯдывало новгородское: ты нам
сперва покажись,  а мы на тебЯ посмотрим,  каков ты есть вместЯх со кнЯзем
своим!
     Ђрхиепископы  этого   города   почитали  себЯ   равными  митрополитам
владимирским и  были,  во всЯком случае,  не беднее последних.  Џосадничий
совет заседал под руководством владыки, а владыка отнюдь не хотел уступать
своих доходов и своей власти митрополиту ‚ладимирскому, в случаЯх розмирьЯ
с  Њосквой предпочитаЯ обращатьсЯ прЯмо в  Љонстантинопольскую патриархию.
Ќо и сам владыка,  когда заходила речь о пресловутой грамоте,  ссылалсЯ на
волю "всего ѓосподина ‚еликого Ќовгорода",  которую-де  не  волен нарушить
даже и он.
     ’ак  ничего не  добившись (длЯ вразумлениЯ непокорных оставалось одно
средство -  война),  Љиприан в  гневе  покинул Ќовгород и,  отослав …ремеЯ
назад,  отправилсЯ  объезжать  западнорусские епархии.  Џоставил  епископа
”еодосьЯ в  Џолотске и  уже ближе к весне оказалсЯ в Љиеве,  где умирала в
монастыре мать  џгайлы,  вдова великого Ћльгерда,  тверЯнка,  сестра кнЯзЯ
Њихайлы Ђлександровича кнЯгинЯ “льЯна.
     “слышав, что Љиприан в Љиеве, “льЯна созвала его к себе.
     “же  подъезжаЯ к  монастырю,  Љиприан вздрогнул,  ощутив вдруг  -  не
головою,  сердцем,  что  бывало с  ним достаточно редко,  -  какаЯ встреча
предстоЯла ему теперь,  и  даже приодержалсЯ,  страшась выходить из возка.
‘правЯсь с собою,  взошел на крыльцо. ђассеЯнно благословил настоЯтельницу
и двух-трех кинувшихсЯ к нему монахинь и,  овладев собою, прошел переходом
и,  склонивши  голову,  протиснулсЯ в  низкие  двери.  ‘естра  послушница,
ухаживавшаЯ  за  болЯщею  кнЯгиней,  извинившись и  принЯв  благословение,
вышла.
     ‚  келье пахло воском и старостью.  ѓрубо побеленные стены ЯвлЯли вид
суровой аскетической простоты.  ‚се напоминавшее о богатом прошлом прежней
кнЯгини “льЯнии,  нынешней схимницы Њарины, было изгнано отсюда. ’еплилась
лампада в свЯтом углу,  в маленькое оконце струилсЯ скупой свет, и в свете
этом  иссохшее лицо  кнЯгини  пугающе  казалось черепом мертвеца с  живыми
блестЯщими глазами на нем в сморщенных желтых веках.
     “льЯна  дрогнула  лицом,  обнажив  длинные  желтые  зубы,  еще  более
придавшие ей сходство с трупом.
     - Џриехал!  ‘ын-от не едет! ЃоитсЯ менЯ! - ЃольнаЯ говорила с трудом,
передыхаЯ после каждой короткой фразы.  -  ‚ ’вери, говорЯт, был? Љак тамо
брат? ѓневаетсЯ, поди, на менЯ? Ќичо не баЯл?
     Ћна улыбалась, да, улыбалась, обнажаЯ зубы, понЯл Љиприан со страхом.
…му невольно,  вопреки всЯкому приличию,  захотелось встать и уйти, бежать
отсюдова,  чтобы только не  видеть этот мертвый лик,  не  слышать тЯжелого
дыханиЯ умирающей и тЯжелые,  трудно выговариваемые слова.  “льЯна понЯла,
вновь невесело усмехнув, вымолвила:
     - Џогоди!  ЌапоследЯх посиди со мною!.. ‚се ездишь! - продолжала она.
- ‘колько тебе лет, владыко? Ђ все ездишь! “держу на тЯ нет! ѓлЯ-ко, седой
весь!
     Ћна  замолкла,  прикрыла глаза своими сморщенными,  как  у  черепахи,
веками.  —то-то шептала про себЯ, беззвучно шевелились уста. ‚новь открыла
глаза, поглЯдела пронзительно-Ясно.
     - ‚иновата Я  перед Њишей!  Ќе помогла ему тогда,  и  вот...  € перед
тобою Я  виновата,  владыко!  ‘ын-от католик!  ’Яжкий грех на мне!  €  сам
џгайло знает, пото и не ездит ко мне...
     ѓолос ее угасал,  и Љиприан уже намерил было поднЯтьсЯ,  когда “льЯна
вновь поднЯла на него мертвые, странно насмешливые глаза:
     - “гостить тебЯ не могу,  владыко!  Џо-кнЯжески! ’ы уж прости... ‘ама
давно и  не  ем  ничего...  ‚от  так  все и  проходит!  -  продолжала она,
помолчав.  -  ‚се мы уходим!  € Ћльгерд мой в могиле, и Ђлексий, и „митрий
теперь... Ђ молодой еще был! ѓосподь прибрал в одночасье... ‚се мы уходим,
и грешники,  и свЯтые,  все единым путем! Ђ уже тамо будем отвечивать!.. џ
вот  думаю:  за  что ѓосподь спросит с  нас первее всего?  ‡а  веру али за
детей?  ‘ кого как, верно! ‡наешь, в рай и не мыслю попасть, а токмо... Ќе
дано жисть-то пережить наново! Ђ и дано бы было, вновь нагрешила, поди! џ,
как здорова была,  все молила за сына, дал бы ѓосподь разума ему! Ђ теперь
у него война с ‚итовтом, землю никак не поделЯт... Џрости менЯ, владыко! -
повторила она с нежданною силой.  -  € ты,  Ђлексий,  прости! - прибавила,
глЯдЯ в ничто,  из коего на нее сейчас,  верно,  глЯдел сухой лик древнего
усопшего старца.  -  Ќе была Я крепка в правой вере!  Ќе соблюла!  Љаюсь в
том!  €  сына не сумела воспитать!  Ћ  тленном заботила себЯ всю жисть,  о
суете...  €  вот  умираю.  €  ничо  не  надобно теперь!  -  ЋдинокаЯ слеза
скатилась по впалой щеке.  -  ’ы прости, владыко! - вновь обратилась она к
Љиприану,  замершему на седалище.  -  Џрости и  благослови!  € помолись за
менЯ!  Ђ брата узришь, скажи: помирала, вспоминала ево... Ќе забудешь? Љак
играли с Њишей в теремах... бегали... детьми...
     ѓолос  кнЯгини становилсЯ глуше и  глуше.  Ќаконец “льЯниЯ задремала.
Љиприан,  осенив ее крестным знамением,  тихо, стараЯсь не шуметь, встал и
на  цыпочках вышел из покоЯ.  Џрислужница ждала в  переходе и,  как только
Љиприан вышел, юркнула обратно в келью.
     "‚от и все! - думал он, потрЯсенный, садЯсь в возок. - ‚от и все, что
осталось от властной вдовы Ћльгердовой,  от которой еще недавно -  или уже
очень давно? - зависела судьба литовского православиЯ и даже престола! Ћто
всего,  что было,  остались сии три покаЯнных слова: "’ы прости, владыко!"
Џрощаю Я тебЯ, жена “льЯниЯ! Џусть и ѓосподь простит!"
     €з тихого Љиева Љиприан,  словно гонимый грозою,  прЯмиком устремил в
Њоскву. ’ам была суета, была жизнь, возводимаЯ наново новыми людьми, среди
которых и сам Љиприан чувствовал себЯ молодым.


        ѓ‹Ђ‚Ђ ’ђ€„–Ђ’Ђџ

     Ќад  прикрытым в  этот час  верхним отверстием юрты проходил,  осыпаЯ
вздрагивающих лошадей  миллионами игл,  холодный  тоскующий ветер.  “-иии!
“-иии!  -  тЯнул он  свою  бесконечную песню.  ’имур,  коего лишь  недавно
отпустили непонЯтные припадки,  в  коих  премудрые самаркандские врачи  не
могли  или  не  смели  ничего понЯть,  куталсЯ в  толстый халат,  подбитый
верблюжьей шерстью,  сутулилсЯ,  изредка взглЯдываЯ из-под  густых бровей,
словно  засыпающий  барс,  на  Љунче-оглана,  который,  чуть  посмеиваЯсь,
передвигал точенные из слоновой кости индийские шахматные фигуры по доске,
расчерченной серебрЯными и золотыми квадратами.  Ћт расставленных мангалов
с  горЯщими углЯми струилось тепло,  но  ’имуру все  равно  было  холодно.
•отелось раскидать убранные стопкою матрацы, обтЯнутые шемаханским шелком,
приказать кинуть на них духовитое покрывало из овчин и  залезть в курчавый
мех,  закрытьсЯ мехом и замереть. ЊесЯц болезни порЯдком вымотал ’имура, и
теперь его большое тело просило только одного:  тепла и покоЯ. Ќо он знал,
что телу нельзЯ уступать ни в чем, и потому продолжал сидеть, перемогаЯсь,
изредка передвигаЯ искусно вырезанных из дорогого бивнЯ воинов и слонов.
     Љунче-оглан играл хорошо,  обыгрывать его было трудно,  он никогда не
уступал ’имуру намеренно,  как иные,  и  никогда не обижалсЯ на проигрыши.
€граЯ  с  ним,  было  удобно думать о  делах.  €зредка ’имур советовалсЯ с
Љунче-огланом или расспрашивал его про ’охтамышев иль.  ‘ейчас,  берЯсь за
очередную фигуру, он понЯл, почуЯл вдруг, что тавачиев длЯ сбора ополчениЯ
надо посылать немедленно,  и немедленно,  в ближайшие дни,  устроить смотр
войску  с  раздачею денег  и  подарков.  Љаждый воин  получит от  него  по
золотому диргему, а особо отличившиесЯ - одежды, шитые золотом, и коней. €
еще понЯл, что ждать больше нельзЯ.
     Љунче-оглан побеждал,  но,  поторопившись, сделал неверный ход. ’имур
ждал этого хода,  не верЯ, что Љунче-оглан его совершит, и потому ответил,
почти не  задумываЯсь.  ‘коро силы  сравнЯлись,  и  он  сам  начал теснить
противника.  ‡а шахматами думалось хорошо,  и,  передвигаЯ по доске резные
фигурки,  он мысленно двигал кошуны и кулы,  расставлЯл канбулы на крыльЯх
войска  и  посылал караулы в  дозор.  €  тех,  живых  воинов  надобно было
кормить,  и  кормить ихних коней,  а  поэтому...  Ђ поэтому тоже следовало
двигатьсЯ немедленно!  Џо мере того,  как трава,  вылезающаЯ из-под снега,
станет покрывать степь зеленым пестроцветным ковром,  и  до того,  как она
пожелтеет,  станет  ломкой  и  невкусной  под  лучами  беспощадного южного
солнца.
     Ћн  впервые радостно глЯнул  на  Љунче-оглана,  который в  этот  миг,
отразив угрозу своему левому крылу,  вновь переходил в  наступление.  €гра
уже терЯла длЯ ’имура всЯкий смысл,  и он,  поторопившись,  опЯть допустил
промах и едва свел вничью, под конец безразлично смешав и рассыпав шахматы
по войлочному ковру.  „а,  конечно, ежели вести войска в „ешт-и-Љыпчак, то
только так - ранней весной, вслед за растущими травами!
     - —ерез два днЯ устраиваем смотр!  - сказал он. - Џоди пошли тавачиев
предупредить амиров, пусть после намаза все соберутсЯ ко мне!
     Њолитва намаз совершаетсЯ пЯть  раз  в  сутки.  “треннЯЯ -  субх -  с
поЯвлением зари и  до восхода солнца.  ЏолдневнаЯ -  зухр -  когда тень от
предметов  становитсЯ равной  их  длине.  ЏослеполуденнаЯ -  аср  -  между
полуднем и заходом солнца. ‚ечернЯЯ - магрш - тотчас после заката и ночнаЯ
- иша -  с  исчезновениЯ красной вечерней зари и  до поЯвлениЯ утренней на
востоке.
     ’еперь ’имур омыл над тазом руки и  лицо из медного кумгана,  который
держала  выбежавшаЯ рабынЯ.  атры  хатуней  были  соединены с  его  юртой
крытыми переходами,  и  прислуга по  его  зову  или  удару  в  медный гонг
поЯвлЯлась оттуда.  ’имур не  терпел лишних людей около себЯ.  †ены сейчас
судачат,  любуютсЯ дорогими,  украшенными рубинами и жемчугом занавесами -
их шатры отделаны много богаче, чем юрта повелителЯ, - или играют в нарды.
„евушка,  подхватив таз и кувшин,  тотчас вышла.  Ћн сотворил зухр,  выпил
кобыльего молока с  сахаром и  хлопнул в  ладоши,  вызываЯ писца,  который
давно ждал за порогом юрты,  ежась от пронизывающего ветра.  „о того,  как
соберетсЯ совет, можно было немного подиктовать.
     Џисец вполз в  шатер повелителЯ на  коленЯх,  слегка дрожа от холода,
поклонилсЯ,  коснувшись лбом земли,  и готовно уселсЯ на место,  указанное
ему ’имуром,  на краю ковра. Ћн быстро разложил свою снасть - чернильницу,
стопу белой самаркандской бумаги и зачиненные камышовые каламы, после чего
замер с каламом в руке перед низеньким столиком, всем видом показываЯ свое
почтение повелителю стран и народов,  эмиру эмиров, †елезному •ромцу, мечу
Ђллаха,  грозе  неверных,  защитнику правой  веры,  повелителю ‘амарканда,
Ѓухары, Љеша, “ргенча и сотен других больших и малых городов.
     ‚се призываемые им книгочии писали не то и  не так,  и  ’имур наконец
решил  сам  диктовать писцу  свое  жизнеописание,  разрешаЯ  переделывать,
расцвечиваЯ  словесным  узорочьем,  фразы,  но  не  смысл.  ’имур  молчал,
задумавшись,  потом начал диктовать с того места,  на котором остановились
накануне:
     - "џ смотрел на воинов и  думал:  Я один,  сам по себе,  кажетсЯ,  не
обладаю особенною силой.  Џочему и  все  эти  воины,  и  каждый поодиночке
всегда подчинЯютсЯ моей воле,  воле одного человека?  —то делал бы  Я,  не
будь надо мною всегдашнего покровительства вышней воли!"
     „а,  именно  так!  €менно  высшей  волей,  благорасположением …диного
следовало объЯснить тайну власти, власти одного над многими!
     - Џиши!  "Ђллах менЯ поставил пастырем народов за  двенадцать качеств
моего характера.
     Џервое:   Я   всегда  считал  бескорыстие  первым  своим   качеством.
Ѓезразлично,  и  к  бедным,  и  к  богатым относилсЯ всегда  с  одинаковой
справедливостью и строгостью.
     (ќто было правдой.  ’Яжелую руку ’имура ведали все,  включаЯ детей, и
жен,  и  жен  сыновей  также,  у  которых по  его  приказу отбирали детей,
передаваЯ их на воспитание старшим женам и мудрым наставникам, против чего
спорить не решалсЯ никто.)
     ‚торое:  Я всегда строго хранил ислам,  чтил и уважал людей,  которых
возвеличил своей милостью Ђллах.
     („аже  вырезаЯ население целых  городов,  он  щадил муфтиев,  кади  и
имамов.)
     ’ретье:  всегда щедро раздавал милостыню бедным,  с большим терпением
разбирал всЯкое дело, тщательно вникал во все обстоЯтельства.
     —етвертое:  всегда старалсЯ делать всЯкое дело длЯ  блага подвластных
мне  народов,  никому  не  делал  зла  без  серьезных причин,  не  отгонЯл
обращающихсЯ за  помощью.  ’вердо помнил слова  Љорана,  что  слуги Ђллаха
должны творить лишь одну его волю и от одного него принимать милости..."
     (‚  €сфагане после  восстаниЯ было  казнено семьдесЯт тысЯч  человек.
Ќекоторые воины  даже  отказывались убивать,  хотЯ  он  платил  за  каждую
отрубленную голову по  двадцать серебрЯных диргемов.  €з  этих отрубленных
голов,  перестилаЯ их  глиной,  были  сложены башни  в  памЯть и  поучение
другим,  ибо жители €сфагана нарушили свою клЯтву к нему, ’имуру, истребив
его сборщиков налогов.)
     - џ был прав пред лицом Ђллаха,  требующего неукоснительно исполнениЯ
повелений своих! Љарать - обЯзанность властвующего, ибо Я тот меч, которым
‚севышний наказывает неправых!  "ЏЯтое:  Я  всегда делал то,  что касаетсЯ
ислама, прежде остального, касающегосЯ обыденной жизни.
     ...‚сегда старалсЯ говорить правду и  умел  отличать правду и  ложь в
устах говорЯщего со мной.
     ...‚сегда давал лишь такие обещаниЯ,  какие мог  исполнить.  џ  думал
всегда,  что если точно выполнЯть обещаниЯ,  то всегда будешь справедлив и
никому не причинишь зла.
     ...‚сегда  считал  себЯ  первым и  самым  ревностным слугою Ђллаха...
Ќикогда не желал овладеть чужим имуществом...
     (Џоучительна судьба амира •усайна,  жадного до  добра подвластных ему
людей. Ћн и погиб из-за своей жадности!)
     ...‚ делах управлениЯ Я руководствовалсЯ указаниЯми шариата...
     ...‚сегда старалсЯ высоко поднЯть во ‚селенной знамЯ ислама.  ‹ишь та
власть сильна, котораЯ основана на правой вере!
     ...‚сегда уважал сайидов,  почитал улемов и шейхов. ‚сегда выслушивал
их указаниЯ по делам веры и исполнЯл их советы.
     € Я всегда милостиво относилсЯ к юродивым,  не имевшим пристанища,  к
людЯм самого низкого происхождениЯ. ‹юбил сайидов и не слушал лжецов".
     ‚ Љоране сказано:  если правитель простит одного виновного, он, таким
образом,    окажет   милость   всем   подвластным   ему   людЯм.   Ќапиши!
"‘праведливость и  милость  увеличивают власть,  а  жестокость и  неправда
умалЯют".  Ќапиши еще:  "џ выбрал себе четырех справедливых министров,  из
них  главные -  Њахмуд,  шах  •орасанский и  Ќаф-эд-„ин Њахмуд уль Ђрамыр.
Џриказал им менЯ останавливать,  ежели буду верить лжи и посЯгать на чужое
добро".
     („обро завоеванных не  было  чужим.  Ћно  по  праву  принадлежало его
воинам и верным ему амирам.)
     - Џоди! Ќа сегоднЯ довольно! - отрывисто произнес ’имур.
     Џисец быстро собрал свои письменные принадлежности и,  пЯтЯсь, исчез.
‚ юрту вошел ‘ейф-ад-„ин Ќикудерийский, один из немногих, кому разрешалось
входить к повелителю без зова.
     ‘тарый  боевой  соратник,  некогда  единожды и  навсегда поверивший в
’имура, остановилсЯ у порога, стЯгиваЯ льдинки с усов и бороды.
     - Њы одни? - спросил он.
     - ‘ейчас соберутсЯ иные! - возразил ’имур.
     - џ хотел спросить тебЯ,  повелитель:  нынче мы сами пойдем навстречу
джете?
     ‘ейф-ад-„ин глЯдел прЯмо в глаза ’имуру. Џеред старым сподвижником не
имело смысла хитрить. Ћба слишком хорошо знали друг друга.
     - €наче  нам  этого  мальчика,  которому  Я,  кажетсЯ,  зрЯ  оказывал
милость, не укротить! - ворчливо отозвалсЯ ’имур.
     - Џотому и смотр?
     - Џотому и смотр!
     - ‚оины еще не знают? - спросил ‘ейф-ад-„ин, заботно нахмурЯсь.
     - Ќе знают даже амиры! - возразил ’имур. - € пока не должны знать!
     ‘ейф-ад-„ин согласно кивнул головою, уже не говорЯ ничего, ибо в юрту
начали заходить рабы,  один из которых помог ему разоблачитьсЯ и стЯнуть с
ног  высокие войлочные сапоги.  ‘коро  запоказывались и  созванные ’имуром
соратники.
     Ќа совете речь шла лишь о  раздаче наград и о том,  что войско должно
передвинутьсЯ к ‘аурану.
     - ЋбъЯвите всем,  чтобы готовились словно к большому походу! - сказал
’имур безразличным голосом,  когда все было обговорено и амиры начали один
за другим вставать,  и поЯснил:  -  ’охтамыш, ежели он подойдет, не должен
застать нас врасплох!
     ‚ыпит  кумыс.  ђазошлись вельможи.  “ходЯт  дети.  ѓордый  Ћмар-ейх,
расправлЯЯ плечи,  выходит первым.  ‡адумчивый Њиран-ах медлит. "Ѓудут ли
они резатьсЯ друг с другом после моей смерти?" - хмуро гадает ’имур, так и
не решивший после гибели любимого старшего сына „жехангира, кого назначить
преемником своим.  Љого  будут слушать воины?  Ќа  мгновение ему  начинает
казатьсЯ,  что с его смертью созданнаЯ им империЯ рассыплет в пыль, как бы
он  ни тасовал детей и  полководцев,  какие бы престолы и  земли ни вручал
каждому из них... Џотому и растут дворцы и мечети в ‘амарканде и Љеше, что
эмир эмиров,  гури-эмир, хочет найти себе продолжение в этой земной жизни,
оставить нечто бесспорное, перед чем не будет властно текучее времЯ.
     ‚нуки, сыновьЯ  „жехангира,  Џир-Њагомет  и  Њагомет-‘ултан,  хорошие
воины, но будут ли они в дружбе с дЯдьЯми? Ћмар-ейх нетерпелив и властен.
Њиран-ах медлителен и робок,  ни тому,  ни другому не удержать власть.  Ђ
еще  подрастает  ахрух,  пока непонЯтный отцу.  € растут внуки...  € есть
постоЯнное  войско,  которому  нужно  платить,  которое  нужно   постоЯнно
кормить,  задабривать,  награждать  оружием,  конЯми,  одеждой и всЯческим
узорочьем, на что не хватает никаких налогов, поэтому он ведет непрерывные
войны  и уже не может их не вести!  Ќе погубили бы они все,  дети и внуки,
созданной им империи!  Њир действительно не стоит того,  чтобы иметь двоих
владык,  но  как  велик  мир  и  как  трудно  его  завоевать!  Љ  тому  же
завоеванные,  когда он уходит,  восстают вновь,  норовЯ вонзить нож ему  в
спину.  €  как  коротка  земнаЯ  жизнь,  сколь  мало лет отпущено человеку
Ђллахом!  ‚ерно, затем, чтобы смертный не загордилсЯ и не стал, как €блис,
спорить с Ѓогом!
     —улпан-Њелик-ага вошла,  улыбаЯсь.  Џрислужницы расставлЯли маленький
столик и  кувшины с  кумысом и  вином.  ‘коро перед ним  Явилась китайскаЯ
фарфороваЯ пиала  с  обжигающе горЯчим мЯсным  бульоном,  соль  и  тонкий,
сложенный вчетверо лист  лаваша.  Ќа  позолоченном по  краЯм  кофре внесли
вареную баранину,  нарезанные на  куски  конские почки  и  тонкие сосиски,
набитые сильно  наперченной смесью измельченной жареной конины с  печенью.
’имур резал ножом копченый Язык,  ел  сосиски и  баранину,  подцеплЯЯ мЯсо
золоченою вилкой,  запивал бульоном,  в  который —улпан-ага насыпала мелко
толченной пахучей травы,  отрывал и  клал  в  рот  кусочками сухой  лаваш.
„умал.  ЏоднЯв тЯжелые глаза в сетке старческих морщин, посмотрел на юный,
гладкий, смеющийсЯ лик —улпан, сказал безразлично, как о давно решенном:
     - ’ы поедешь со мной.  „ругие жены вернутсЯ в ‘амарканд. - € заметил,
как в ее глазах мелькнули искры удовольствиЯ.  -  …хать придетсЯ верхом! -
предупредил он, косЯсь на молодую жену.
     - ќтого Я не боюсь!  -  гордо отозвалась —улпан и решилась спросить в
свою очередь: - …дем до ‘аурана?
     Ћн ничего не ответил жене.  Њедленно жевал,  глЯдЯ прЯмо перед собой.
Њолча протЯнул пиалу,  требуЯ налить еще. Љогда он насытилсЯ мЯсом, внесли
чай  в  медном  кумгане,  рахат-лукум  и  блюдо  с   сушеным   виноградом.
—улпан-ага,  все  так  же  слегка  улыбаЯсь,  подала ему серебрЯную чашу с
засахаренными персиками в  вине.  ’имур  поблагодарил  ее  кивком  головы,
продолжаЯ есть все так же молча,  доставаЯ пальцами засахаренные персики и
склевываЯ по одной  виноградинке  сладкий  кишмиш.  Љончив,  откинулсЯ  на
подушки,  прикрыл  глаза,  тихо  рыгнул  в  знак  сытости,  движением руки
приказал унести недоеденную еду и столик.  —улпан-Њелик-ага сама  поднесла
ему  таз  длЯ омовениЯ рук и рта.  ‚ода пахла сушеными лепестками роз.  (‚
походах бывает так,  что руки, за недостатком воды, очищают сухим песком и
тем же сухим песком творЯт омовение перед молитвой.)
     —улпан действительно хорошо ездит верхом. ќтого у нее не отнимешь! Ќо
обходитьсЯ придетсЯ ей,  конечно, без розовой воды и бани, а тело натирать
смесью толченых орехов с салом...
     ђаб натЯнул ему на ноги узорные войлочные сапоги,  подал лисью шапку,
закрывающую шею и уши.  ’имур,  прихрамываЯ, вышел на холод. ‚етер сначала
обжег лицо тысЯчью ледЯных игл,  но,  постоЯв и понюхав воздух,  он понЯл,
что холод недолог.  ‚  ледЯное дыхание ветра уже вплетались незримые струи
тепла.  Ћн отошел подальше,  хоронЯсь за сбившимисЯ в кучу лошадьми. Џотом
вытер  руки  сухим,  смешанным с  песком снегом и  еще  постоЯл,  впитываЯ
ноздрЯми степной холод, несущий в себе предвестие близкой весны. "Љ вечеру
этот снег обратитсЯ в дождь!" -  подумал он, медленно возвращаЯсь к себе в
юрту.  „ождь не нужен был длЯ похода,  и  оставалось надеЯтьсЯ на то,  что
тучи пройдут и ветер высушит влажную землю.
     Ћн еще не успел разутьсЯ,  воротЯсь в  юрту,  как в дверЯх показалось
озабоченное лицо старого сотника,  на  чьем попечении лежала охрана шатров
самого ’имура и его жен.
     - Ћ солнце ‚селенной! Њахмуд прибыл! - негромко сказал сотник.
     - …го никто не видел?
     - Ќикто.
     - „о  вечернего намаза пусть ест и  спит.  Џриведешь его после заката
солнца к задней стене.
     ‘отник исчез, понЯтливо кивнув. ћрта повелителЯ была двойной, и в это
узкое пространство меж  кошмами втискивались тайные гонцы,  видеть которых
не полагалось никому.
     Ћтдав несколько приказаний и  разослав тавачиев с  приказами собирать
пешее ополчение,  ’имур вызвал жен,  повелев им собиратьсЯ в  дорогу,  ибо
войско движетсЯ к ‘аурану, а им надлежит ожидать повелителЯ в ‘амарканде.
     - ‘о мной остаетсЯ —улпан-Њелик-ага!
     †ены,  кто обиженно,  кто готовно,  склонили головы. ‚озражать ’имуру
давно уже не решалась ни одна из них.
     Ѓыло еще несколько дел,  встреча с  ханом —ингисидом,  и только после
вечерней молитвы  магрш  он  осталсЯ  наконец один.  Ќаставив большое ухо,
ждал. ‡а войлочной стеной послышалось тихое шевеление.
     - ’ы? - спросил, не называЯ имени.
     - џ, повелитель!
     - ’ы один?
     - Ћдин, повелитель эмиров!
     - ѓовори.
     - Џосле того как ты,  подобно Ястребу,  ринул на  них в  •орезме свои
непобедимые рати...
     - Љороче! —то говорЯт в ’охтамышевом диване?
     - Џовелитель!  •ан,  забывший твои милости,  собрал у  себЯ огланов -
’аш-’имура,  Ѓек-џрыка,  €лыгмыш-оглана,  Ѓек-Џулада  и  нойонов -  Ђктау,
“русчук-ЉыЯта,  €са-бека,  Љунче-Ѓугу,  ‘улеймана-‘уфу конгурата, Ќауруза,
•асан-бека...
     - Ђли-бека не было?
     - Ќе было, повелитель!
     - € что говорили они?
     - Ћни много спорили о тебе,  высочайший, и Џулад-бек сказал, что тебе
ни за что не перейти степей. Џешие воины умрут от жажды, а конЯм не хватит
корма в летнюю пору. € далее он говорил нехорошее, смеЯлсЯ над тобой...
     - ѓовори!
     - Ќе смею, великий!
     - ’ебЯ послали не  с  тем,  чтобы петь мне хвалы!  Ќа то есть улемы и
суфии!
     - Ћн высмеивал твою хромоту, великий!
     - —то говорили другие?
     - Ћни соглашались с ним, но иные остерегали хана.
     - Љто?
     - Ѓек-џрык-оглан,  €са-бек, Ђктау требовали стЯнуть войска к ‘араю до
начала весны,  а  ежели ты  не  решишьсЯ выступить,  то повторить набег на
•орезм.
     - ‚едают  они,  что  Я  приказал уничтожить •орезм и  засеЯть Ячменем
землю, где стоЯл город?
     - ‚едают!  Ќо говорЯт, что область •орезма сам великий —ингис завещал
потомкам „жучи и что ты не имеешь права распорЯжатьсЯ этой землей.
     - Љто говорил так?
     - Ћб этом твердили все!
     - ’ак менЯ не ожидают в ‘арае?
     - Ќет, повелитель! Ћни решили, что тебе не перейти степь!
     - Љак могу Я верить твоим словам?
     - ЊоЯ голова в твоей власти, великий!
     - •орошо.  Љ тому часу,  когда Я сотворю ишу, ты уже будешь скакать в
‘амарканд.  Ћттуда  через  •орезм  направишьсЯ  в  ‘арай  с  грамотою  длЯ
Ђли-бека.  Ќе сможешь передать ему в руки -  умри,  но сперва сожги ее или
съешь. ЏонЯл? ‚от, прими!
     ’имур  просунул тЯжелый мешочек с  серебрЯными диргемами под  войлок.
’вердые мозолистые пальцы соглЯдатаЯ на миг столкнулись с  его рукою и тут
же хищно вцепились в  кошель.  ’имур поймал ускользающую длань и на минуту
сильно сжал ее, притиснув к земле.
     - …жели ты обманул менЯ, умрешь! - сказал он, помедлив.
     - ‚едаю, повелитель!
     ’имур распустил пальцы и  по замирающему шороху за стеной понЯл,  что
Њахмуд уже выбралсЯ наружу.
     ’аких, как Њахмуд, было много, они невольно проверЯли один другого, и
все же  вполне полагатьсЯ на  их слова не стоило.  ’охтамыш,  вернее,  его
беки,  могли и  передумать,  мог кто-то проговоритьсЯ в его войске,  могли
быть  ордынские соглЯдатаи среди  его  воинов.  ђешать  будут  скорость  и
готовность войск. € еще весна. …жели землЯ раскиснет из-за дождей, конница
не пройдет, и тогда придетсЯ возвращатьсЯ назад. Џусть сейид Ѓереке день и
ночь  молит  Ђллаха  о  снисхождении!  ‚  конце  концов  ’охтамыша  с  его
постоЯнными ударами в спину надо остановить!


        ѓ‹Ђ‚Ђ ’ђ€„–Ђ’њ Џ…ђ‚Ђџ

     ѓлухой дробный топот копыт ползет по степи.  ЉажетсЯ, что дрожит сама
землЯ под  ногами сотен тысЯч коней.  ‚етер все не  стихает,  и  с  серого
клочкастого неба летит на  землю то  дождь,  то  снег.  Љошуны идут ровною
рысью,  отделенные друг от  друга,  развернувшись во всю ширь степи.  €дет
разгонистым шагом  пешаЯ  рать.  Ќа  скрипучих арбах  везут  большие щиты,
чапары, свЯзки копий и стрел. Ќа поводных конЯх приторочены мешки с мукой,
крупой, сушеным мЯсом и солью. ќто только со стороны кажетсЯ, что всаднику
сесть  на  лошадь и  поехать -  всего и  делов!  Љаждый воин  обЯзан иметь
крепкую одежду и сменную обувь. Љаждый - муки и крупы на все времЯ похода,
лук  и  колчан  с  тридцатью стрелами,  саблю,  налучье и  щит.  Ќа  двоих
всадников полагаетсЯ одна заводнаЯ лошадь,  на  каждый десЯток -  палатка,
два заступа,  мотыга, серп и топор, шило и сто иголок - было бы чем чинить
порванные одежду и  сбрую,  полмана амбарного веса  веревок,  одна крепкаЯ
шкура,  чтобы резать из  нее  ремни,  и  один котел.  ‡а  все это отвечают
сотники и десЯтские конной рати.
     ‡а строевыми кошунами едут и идут мЯсники,  пекари и повара, кузнецы,
продавцы ЯчменЯ и  фруктов,  сапожники -  каждый со  своею  снастью.  ‹ишь
банщиков с их железными передвижными банЯми ’имур не взЯл в этот поход.
     ‚ойско движетсЯ в строгом порЯдке, каждый знает свое место в походе и
в бою.  ‚ойско ’имура,  разделенное на тумены,  кошуны, десЯтки и сотни, с
высланными вперед и  в сторону караулами -  это отнюдь не нестройнаЯ толпа
всадников, способнаЯ поддатьсЯ страху и, перепутав построение, обречь себЯ
на  разгром.  ‡а дисциплиной следит сам „жехангир,  победитель народов,  и
горе тому, кто нарушит его приказ!
     Ќенастье все не прекращалось,  хотЯ падающаЯ с  неба вода почти съела
наст  и  травы  начали  обнажатьсЯ из-под  снежных  заносов.  ‚  местности
Љара-‘аман  ’имур  приказал  устроить  дневку.   ЏодтЯгивались  отставшие,
подходила и  подходила пешаЯ  рать.  ЋтчаЯнно чадЯ  едким дымом от  мокрых
кизЯков,  трудно разгорались костры.  ’имуру поставили палатку,  и тотчас,
словно этого только и  ждали,  ЯвилсЯ ’охтамышев посол.  ’имур принЯл его,
сидЯ на возвышении из матрацев и  кошм,  прикрытых куском атласа.  Џосол -
чернобородый,  гладколицый,  чем-то неуловимо схожий со своим повелителем,
поклонилсЯ,  не терЯЯ достоинства,  поднес ловчего сокола и  девЯть коней,
намекаЯ,  верно, что ’имуру лучше не воевать с Ћрдою, а предатьсЯ отдыху и
охоте. ѓрамота, которую он привез, была полна уничижительных слов.
     "’имур,  - писал ’охтамыш, - занимает по отношению ко мне место отца,
и права его на менЯ превышают то, что можно сосчитать и объЯснить. Џросьба
такова,  чтобы он простил это неподобающее действие и недопустимую вражду,
на которые Я  осмелилсЯ из-за несчастий судьбы и  подстрекательства низких
людей, и чтобы он провел пером прощениЯ по листу ошибок".
     Џисал  какой-нибудь мусульманский улем,  не  удержавшийсЯ в  конце от
персидских украс слога.  €  все было ложью!  €  сама грамота была лжива от
первого до последнего слова,  лжива и списана с его,  ’имуровой,  грамоты,
посланной ’охтамышу четыре года  назад под  „ербентом.  ђазбив ’охтамыша в
тот  раз,  ’имур  милостиво обошелсЯ с  пленными:  снабдив  их  одеждою  и
деньгами,  всех отослали домой, а в грамоте, тогда же посланной ’охтамышу,
говорилось: "Њежду нами права отца и сына. €з-за нескольких дураков почему
погибнет столько  людей?  ‘ледует,  чтобы  мы  впредь  соблюдали условиЯ и
договор и не будили заснувшую смуту..."
     ’еперь  ’охтамыш  переиначивает  его  же,   ’имуровы,  слова,  словно
издеваЯсь над ним, и просит... отсрочки, дабы собрать большое войско!
     ’имур  выслушал грамоту ’охтамыша с  каменным лицом.  ‡атем  медленно
начал говорить:
     - ‘кажи своему повелителю ’охтамышу следующее:  в начале дела,  когда
он бежал от врагов и пришел ко мне раненый,  обитателЯм мира известно,  до
какой степени достигли с  моей стороны добро и забота о нем.  €з-за него Я
воевал с  “рус-ханом,  давал ему много денег и добра,  посылал с ним своих
воинов.  ‚  конце  же  концов  он,  забыв  добро,  послал войска и  в  мое
отсутствие опустошил краЯ нашего государства.  џ  не обратил вниманиЯ и на
это,  отнес его вражду на счет подстрекателей и смутьЯнов. Ћн не устыдилсЯ
и снова выступил в поход сам.  Љогда мы тоже выступили, он бежал от черной
массы нашего войска.  Ќынче мы не доверЯем его словам и действиЯм. …сли он
говорит правду, то пусть пошлет навстречу нам в ‘ауран Ђли-бека, чтобы мы,
устроив совещание совместно с эмирами,  выполнили то,  что будет нужно. ’ы
же   останьсЯ  сейчас   пировать  вместе  с   нами,   дабы   узреть,   что
благорасположение мое к хану ’охтамышу и слугам его неизменно. џ сказал.
     Џосла  увели.  Ќа  пиру  обласканный татарин получил парчовый халат и
поЯс,  украшенный серебром и  бирюзой.  Џослу  было  велено  ждать,  когда
соберетсЯ курултай и амиры решат,  что делать далее. (Ќа курултае порешили
отправить посла назад кружным путем,  чтобы он возможно долее добиралсЯ до
‘араЯ.)
     ‡а эти три днЯ ожиданиЯ тучи развеЯлись,  выглЯнуло горЯчее солнце, и
степь,   всЯ  в  росе,  загоревшейсЯ  миллионами  цветных  огней,  чудесно
преобразилась.  ‡а одну ночь пески покрылись точно зеленым пухом, отовсюду
лезла  ЯркаЯ  молодаЯ  трава,  с  почти  слышимым треском  лопались бутоны
степных  тюльпанов,   покрываЯ  серую  до   того   пустыню  чудесным  алым
многоцветьем. Ћт земли, от конских спин, от мокрой одежды гулЯмов струилсЯ
в  небеса  горЯчий  пар.  ‚есна  буйствовала неукротимо,  стараЯсь до  дна
исчерпать краткий миг, отпущенный ей длЯ цветениЯ и смерти.
     ЏройдЯ  Љарачук,   войско  шло  безостановочно,   почти  не  отдыхаЯ,
пЯтнадцать дней,  и по мере того, как все выше поднималось горЯчее солнце,
все  больше прогревалась и  просыхала землЯ,  исчезала роса,  вЯли  травы,
пропадала вода,  и кони,  спавшие с тела,  начинали тревожно ржать.  ’имур
гнал  и  гнал  свои  кошуны.  Џадающих  от  безводьЯ  лошадей,  разнуздав,
оставлЯли в степи.  ‘корей,  скорей!  ‚ыступили в путь пЯтнадцатого сафара
(двадцать второго ЯнварЯ по христианскому счету),  и теперь уже шел третий
месЯц похода.
     Џервого числа джумади (шестого апрелЯ) приб