ой, с глазами,  устремленными  куда-то  вдаль,  через  голову
собеседника. ЉнЯзь спросил тогда, глЯдЯ на незаконченную икону, на которой
уже  рождались  смутные  образы  людей,  розовых  зданий  и  темно-зеленых
деревьев:
   - Ћткуда у тебЯ все это?
   Њонах в одной руке держал кисть, в другой - горшочек  с  киноварью.  Ќа
лице у него светилась какаЯ-то детскаЯ радость. Ћн проговорил:
   - Ђ Я не знаю. ‘ам не могу постичь.
   Ђлимпий поставил глинЯный горшочек на стол и положил руку на то место у
себЯ на груди, где  бьетсЯ  человеческое  беспокойное  сердце,  и  Њономах
подумал, что, может быть, в нем и заключены те сокровища, какие иконописец
выражает в светлых красках, а певец, под звон золотых струн,  в  стихах  о
Џеруне и его голубых молниЯх.
   ‘тарый кнЯзь ЯвилсЯ в церковь с  другим  намерением  на  уме  и  быстро
прошел в левый придел. ’ам можно было спуститьсЯ  по  каменной  лесенке  в
усыпальницу.  ‡аботами  епископа  …фрема  в  храме  устроили  печи,  чтобы
согревать воздух, но когда Њономах прикоснулсЯ к мраморной гробнице ѓиты и
погладил гладкую поверхность камнЯ, он пронзил его руку смертным холодком.
Џод этой великолепной тЯжестью лежала женщина, любившаЯ его и целовавшаЯ в
соловьиные переЯславские ночи. —то же ныне осталось от  нее?  Њожет  быть,
жалкаЯ горсть праха, пожелтевший череп с оскаленными зубами, пепел одежд и
красные шарики любимого ожерельЯ, с которым ѓита просила похоронить ее. Ћн
подарил эту вещь  своей  невесте  в  первый  день  знакомства,  когда  она
приплыла из Ќовгорода под охраной кнЯзЯ ѓлеба, которого тоже давно уже  не
было в живых. ѓде теперь красота  кнЯгини,  горЯчее  дыхание  и  радостный
голос?  ’олько  в  воспоминаниЯх  других  людей,  еще  живущих  на  земле.
Џерестанет битьсЯ его сердце, и тогда погаснет навеки и то,  что  осталось
от ее прелести в памЯти мужа. ‘транно и печально было думать об этом.
   Љогда молодаЯ супруга выезжала с ним зимою на ловы или  в  какой-нибудь
далекий путь, она носила розовую шубку с горностаевой опушкой и  шапку  из
серебрЯной парчи. ’акой он и вспоминал  ѓиту  всегда,  разрумЯнившуюсЯ  на
морозе, с белыми зубами. ‚се казалось милым ему в  молодой  супруге.  „аже
то, как она ела хлеб, макаЯ его в миску с медом.
   Њономах постоЯл еще  долгое  времЯ  у  гробницы,  вспоминаЯ  сладостное
прошлое, потом вздохнул и подошел к тому  месту,  где  был  похоронен  под
каменной плитой сын ‘вЯтослав,  чтобы  поклонитьсЯ  и  его  праху.  ‘овсем
ребенком он отдал этого сына заложником  половецким  ханам.  ‘лавЯта  убил
Љитана и привез ‘вЯтослава, закутанного в красный плащ, в  ЏереЯславль,  а
Ћльбер застрелил стрелой €тларЯ. ‚ глазах мальчика застыл ужас  от  всего,
что ему пришлось увидеть в ту страшную ночь. ‘ тех пор он рос  болезненным
и слабым и преждевременно покинул землю. Њономах  пожалел,  что  и  другой
сын, убитый в сражении под Њуромом, не лежит здесь, а покоитсЯ  в  далеком
Ќовгороде, в ‘офии, с левой стороны. ‹учше бы и ему самому  лечь  рЯдом  с
ѓитой и всей семьею ждать, когда раздастсЯ звук  архангельской  трубы.  Ќо
обычай требовал, чтобы его, великого кнЯзЯ, хоронили в киевской ‘офии.
   “ дверей храма уже собралось много народа. џрополк беспокоилсЯ,  почему
так долго не выходил отец из церкви, и  свЯщенник  ‘ерапион  заглЯдывал  в
темноту зданиЯ, прикрываЯ ладонью глаза,  но  не  осмеливаЯсь  переступить
порог. ‚друг ЯвилсЯ епископ ‹азарь, предупрежденный  о  посещении  великим
кнЯзем  церкви  “спениЯ.  Џод  соболиной   шубой   иерарх   носил   мантию
василькового цвета. ’ак называемые "источники" на ней были вышиты белым  и
желтым шелком, а первосвЯщеннические скрижали на груди сделаны из красного
скарлата с серебрЯными украшениЯми. Ќа голове у ‹азарЯ  епископскаЯ  шапка
из малиновой шелковой ткани с золотыми херувимами и белой меховой опушкой.
Џо сравнению с этим пышным  одеЯнием  простой  полушубок  Њономаха  и  его
старенькаЯ шапка  из  потертого  меха  казались  одеждой  смерда.  …пископ
получил  мантию  в  наследство  от  своего   знаменитого   предшественника
‘ильвестра, скончавшегосЯ два года тому назад. ќто он прославлЯл  Њономаха
в летописном своде, который читалсЯ от ’мутаракани  до  ‹адоги,  где  были
вдохновенно описаны деЯниЯ кнЯзЯ и судьбы русских людей.
   ‘бросив шубу на руки  пономарЯ,  епископ  ‹азарь  вошел  в  церковь  и,
постукиваЯ  посохом,  спустилсЯ  в  усыпальницу.  Њономах  поднЯл  голову,
услышав шорох шелковой мантии.  …пископ  благословил  его  со  слезами  на
глазах, точно предчувствуЯ, что приближаетсЯ расставание  с  этим  великим
человеком,  которого  книжники  дерзали  называть  царем.  Ќо  взор  кнЯзЯ
непрестанно обращалсЯ во времЯ тихой  беседы  к  гробнице,  где  покоилась
супруга, и когда ‹азарь умолк, он спросил его:
   - Џоистине ли мы все восстанем из гробов? “видим ли  мы  ушедших  ранее
нас?
   …пископ отпрЯнул, пораженный таким сомнением.
   - Њы все восстанем из праха...
   ЉнЯзь вздохнул и стал подниматьсЯ по лесенке. Ќичего другого ему  и  не
мог сказать епископ. Ћб этом он сам читал  в  разных  книгах.  Ћднако  ему
приходилось читать о людЯх, которые думали, что  участь  всЯкого  человека
подобна участи подохшего пса и ничем не отлична от нее.  …ретики  они  или
невежды? Ќа сердце лежал тЯжелый  камень.  Ќа  одно  бы  только  мгновение
увидеть ѓиту, чтобы сказать ей:
   "џ не забыл о тебе, помню и все храню в памЯти".
   Ћн сказал бы ей еще:
   "‚от и Я пришел к тебе!"
   "—то же делаетсЯ у вас на земле?" - спросила бы она, простираЯ  к  нему
руки с супружеским целомудрием.
   "‚се по-прежнему на земле".
   "‘ветит ли солнце?"
   "‘ветит".
   "€ все так же серебрЯные реки текут?"
   "€ серебрЯные реки текут".
   "€ птицы поют в дубравах?"
   "€ птицы поют".
   "Џриди же ко мне", - сказала бы она, обнимаЯ его седую  голову  нежными
руками, ибо покинула землю молодой.
   Ќо разве это возможно?
   Њономах смахнул слезу рукой и с лестницы посмотрел в темный провал, где
осталась лежать ѓита под холодным мрамором. Ћн видел в битвах  рассеченные
на части тела, отрубленные саблей человеческие головы, белые людские кости
в степи, омытые дождЯми. ‚се это восстанет в день страшного судилища?  €ли
воскреснут только христиане, а  половцы  останутсЯ  лежать  в  бурьЯне  до
скончаниЯ  века?  Џочему  же  епископ  отворачивает  свой  лик,  говорЯ  с
уверенностью о воскресении?
   Њономах вышел из церкви и оглЯделсЯ по сторонам. ‘нег после  церковного
мрака резал глаза белизной. Ќадо было бы осмотреть  и  проверить  клети  и
погреба, медуши и конюшни, чтобы убедитьсЯ, хорошо ли ведет хозЯйство  его
сын џрополк, и в случае надобности помочь ему советом или  даже  отеческим
внушением. Ќо как будто бы все находилось в  порЯдке.  Ќа  прочных  дверЯх
висели тЯжелые  железные  замки.  ‚сюду  бежали  тропы  по  снегу,  и  это
говорило, что здесь не ленЯтсЯ. “ ворот кнЯжеского  двора  стоЯл  страж  в
медвежьей шубе. ‘озерцание Ђлимпиевой иконы и час, проведенный у  гробницы
супруги, наполнили душу кнЯзЯ печальным умилением, и не хотелось расточать
сердце на пустые житейские заботы.


        37

   ќто произошло во времЯ возвращениЯ из  далекой  поездки  в  древлЯнские
дебри. Љак почти все дороги на ђуси, путь в Љиев проходил через  лес.  Ћни
торопились домой с кнЯгиней, потому что из ЏереЯславлЯ приходили тревожные
вести. ѓита чувствовала себЯ больной, жаловалась на сильную головную боль.
‘тоЯла позднЯЯ осень. Ќочь выдалась такаЯ темнаЯ,  что  отроки  не  видели
наконечников своих копий. Ќе переставаЯ шел дождь. Њономах и его  спутники
ехали верхами, и он изредка обменивалсЯ несколькими словами  с  продрогшей
до мозга костей женою. „уша кнЯзЯ была полна тревоги.
   Ќа ночлег остановились в большом селении,  куда  прибыли  из-за  плохой
дороги в полночь. ‹юди спали  в  бревенчатых,  вросших  в  землю  хижинах.
‘кучно лаЯли собаки. Љогда отроки стали стучать кулаками в двери в поисках
подходЯщего ночлега длЯ кнЯзЯ  и  его  супруги,  повсюду  началась  суета.
†ители спросоньЯ думали, что неприЯтель пришел на  ђусь.  ‚  конце  концов
удалось кое-как устроитьсЯ в избушке,  более  приглЯдной,  чем  остальные.
ЉнЯгиню уложили поскорее посреди низкого помещениЯ,  отроки  принесли  длЯ
постели охапки душистой соломы. ѓита, как ребенок, прижалась  к  мужу,  но
стонала, жалуЯсь на боли в голове, порой страдальчески сжимала ее руками.
   Њономах послал  одного  из  отроков  поискать  в  селении  какую-нибудь
знахарку, за неимением ничего лучшего.  Џотому  что  найти  в  этой  глуши
ученого сирийского врача не  представлЯлось  никакой  возможности.  ‘пустЯ
некоторое времЯ в избу привели среди ночи страшную старуху. ‘едые косматые
волосы свешивались ей на морщинистое лицо. Џри свете зажженной свечи среди
этих морщин мелькал в острых глазах странный огонек. Ѓыло в  этой  женщине
что-то птичье: когтистые пальцы, привычка смотреть одним глазом - правым в
одну сторону, левым в другую.
   "ЉолдуньЯ..." - подумал кнЯзь.
   Ќо разве может помочь даже ведьма, если недуг гнездитсЯ где-то в  самом
существе человека, в его непонЯтных внутренностЯх? ‘таруха  пошептала  над
деревЯнным корцом воды и дала  пить  болЯщей,  отстранЯЯ  рукой  кнЯзЯ,  у
которого  на  груди  висела  на  золотой  цепочке  гривна  с  изображением
крылатого  архангела.   ‡нахарка,   видимо,   опасалась,   что   церковное
изображение может лишить ее снадобье врачебной силы.  ‡меевик  привезла  с
собою  его  мать,  гречанка  ЊариЯ,  одинаково  верившаЯ  в  троицу  и   в
заклинаниЯ, и он носил эту драгоценность как памЯть о своей  родительнице,
хотЯ не любил украшать себЯ ожерельЯми и перстнЯми.
   ѓита сама вешала этот талисман на шею мужу, надеЯсь,  что  он  убережет
‚ладимира от вражеской стрелы и всЯкого злого умышлениЯ. ’ри  года  спустЯ
он потерЯл гривну, когда охотилсЯ на реке Ѓелоусе, недалеко от  —ернигова.
‚се поиски пропавшей вещи не привели ни к чему, гривна осталась лежать под
каким-то кустом на вечные времена.
   Њономах склонЯлсЯ к больной жене, надеЯсь прочитать  на  ее  лице,  что
недуг не представлЯет смертельной опасности, и тогда гривна свешивалась на
цепи.  Ќа  одной  стороне  круглого  талисмана  был  изображен   архангел,
державший в руке лабарум, или древнее римское знамЯ, а в другой -  Яблоко,
увенчанное крестом. ‚округ шла греческаЯ надпись. Њономах достаточно  знал
по-гречески, чтобы прочитать ее, эти несколько слов  молитвы.  Ќа  обороте
златокузнец выбил  таинственное  женское  существо.  †енщина  была  нагаЯ.
‚место рук у нее росли ушастые змеиные головы, а  ноги  закручивались  как
змеиные хвосты. “ченый митрополит Ќикифор объЯснил кнЯзю, по его  просьбе,
что она ЯвлЯетсЯ символом страшного внутреннего недуга,  который  поражает
то печень, то чрево, когда все гниет в человеке. ЌосЯщий  подобную  гривну
будет навеки избавлен от болезней.  ‚округ  страшного  чудовища  виднелась
славЯнскаЯ молитвеннаЯ надпись, и ее охватывала греческаЯ,  заключавшаЯ  в
себе  заклЯтие  человеческого  нутра,  его  сокровенных  тайн.  ‚  древней
бессмысленности  заклЯтиЯ  чувствовалось  предупреждение,  угроза,   нечто
сатанинское, и в  то  же  времЯ  к  кому  он  мог  обратитьсЯ  среди  этой
древлЯнской  тьмы?  Љазалось,  что  христианский  бог  не  имел  власти  в
затерЯнной среди лесов деревне. Њономах снЯл цепь с себЯ и надел на  ѓиту,
приподнЯв рукою ее горЯчую, пышущую жаром голову.
   ЉосматаЯ старуха шептала древние слова на том Языке, на  каком  в  этих
лесных местах говорили во времена кнЯзЯ Њала, о котором книжник писал, как
он погубил €горЯ, хотел женитьсЯ на кнЯгине Ћльге и как она обманула  его,
умертвив древлЯнских послов в ладье, а город  €скоростень  предав  огню  с
помощью домашних голубей. ‡нахарка обеими руками  сжимала  почерневший  от
времени корец, и опЯть ее пальцы напомнили когтистые, птичьи лапы.
   - Џей! - сказала она хриплым голосом больной кнЯгине.
   ѓите стало страшно. Ћна застонала и потЯнулась к ‚ладимиру, потому  что
в этой тьме, на краю христианской земли, в запахе соломы и в  дыму  лучины
муж был единственным прибежищем. Ћн сам хотел напоить  жену,  но  колдуньЯ
зашипела на него, как змеЯ.
   Њономах привез жену в ЏереЯславль совсем разболевшейсЯ. ’отчас поскакал
отрок в Љиев,  держа  на  поводу  еще  одного  жеребца,  чтобы  немедленно
доставить того сирийского врача, который лечил кнЯзЯ  ‘вЯтошу.  …го  звали
Џетр. ѓита металась на постели,  раскинув  пышные  волосы  на  подушке,  и
что-то говорила на своем Языке. Ћна сама уже позабыла его, а теперь  вдруг
вспомнила в жару. Џорой она приходила в  себЯ,  с  плачем  обнимала  мужа,
когда он присаживалсЯ к ней на  кровать,  как  будто  цеплЯЯсь  за  земное
существование.
   ѓита умирала... Њежду тем с часу на час ждали прибытиЯ врача. Ќа  дворе
стоЯла глубокаЯ осень, дороги стали непроезжими, дождевые  потоки  сносили
мосты, перевозы перестали действовать. Ќо Њономах надеЯлсЯ,  что  на  коне
врач приедет скорее,  чем  в  тЯжелой  ладье,  и  послал  за  ним  конного
человека. € вот он опаздывал, а жизнь уже угасала в молодом  и  прекрасном
теле супруги. €стекали ее последние часы на земле. Џальцы ѓиты,  сжимавшие
руку мужа, уже слабели с каждой минутой.
   - Љак ты останешьсЯ без менЯ?.. - тихо прошептала она.
   Њономах склонилсЯ к умирающей, все еще не верЯ, что  она  покидает  его
навеки, прижалсЯ губами к раскаленным, как пустынЯ, устам.
   Ќо дыхание ѓиты становилось трудным, и сознание покидало ее. Љак во сне
она увидела близко от  себЯ  золотую  чашу.  ‹Язгнула  лжица...  ‘вЯщенник
‘ерапион произносил какие-то слова... ЏоследнЯЯ мысль была  о  том,  чтобы
поскорее, пока не поздно, найти руку ‚ладимира.
   - ‘упруг мой!
   Џеред вечерней она испустила последний свой вздох, и  голова  бессильно
упала на плечо. ’огда этот мужественный человек зарыдал,  как  ребенок.  ‚
горницу торопливо  вошел  епископ  в  васильковой  мантии  и  остановилсЯ,
увидев, что он опоздал со своим желанием прочитать напутственные  молитвы.
Љак раз в это времЯ врач ворвалсЯ в городские ворота и, вцепившись в гриву
разъЯренного жеребца, топча всех на узкой  улице,  помчалсЯ  к  кнЯжескому
двору, и взволнованные люди бежали  вслед  за  ним,  размахиваЯ  руками  и
крича, чтобы он торопилсЯ, хотЯ Џетр и без того знал,  что  дорого  каждое
мгновение. …ще не слыша женского рыданиЯ, наполнившего  весь  дом,  сириец
взбежал  по  ступенЯм,  провожаемый  взглЯдом  отрока,  уводившего  коней,
покрытых пеной от быстрого бега.
   - Џриехал, светлый наш кнЯзь, - сказал врач, тЯжело переводЯ дыхание.
   Њономах,  вытираЯ  красным  платком  слезы,  которые  невозможно   было
остановить, с горечью сказал:
   - ’еперь уже поздно! …е нет больше с нами!
   Ћн смотрел в оконце, за которым шел дождь. Џотом прибавил:
   - Џочему ты так замедлил?
   Ћколо усопшей кнЯгини пристойно суетились женщины, убираЯ ее холодеющее
тело. Ћни зажгли свечи, и пресвитер  ‘ерапион  уже  читал  глухим  голосом
Џсалтирь:
   - "Ќачальнику хора... Љак лань желает к потокам воды, так  желает  душа
моЯ к тебе, боже!"
   ЉнЯзь опустилсЯ на колени у одра смерти и смотрел на  мертвенно-бледное
лицо, такое близкое и в то же времЯ такое далекое, уже пребывающее в  ином
мире. …му казалось, что все это только снитсЯ. Ќе может быть, чтобы  нить,
свЯзывающаЯ их, порвалась безвозвратно. ‚от губы ѓиты  снова  зашевелЯтсЯ,
раскроютсЯ в улыбке, затрепещут ресницы, блеснут зеленым морем глаза... Ќо
все оставалось мертвым и беззвучным, как камень. Ќа дворе долбили  дубовую
колоду, чтобы приготовить длЯ умершей кнЯгини достойную  домовину.  …е  не
могли разбудить даже эти печальные и мерные удары секиры.
   ‚сю ночь однообразно звенела секира.  Ќаутро  Њономах  своими  сильными
руками положил легкое тело супруги во гроб, уже обитый серебрЯной  парчой,
предназначенной на то, чтобы сделать из нее еще одно платье,  но  нашедшей
другое применение. € все даже в последнем  жилище  умершей  любовались  ее
чертами, а Њономах не отходил от нее ни на  один  шаг,  то  гладил  волосы
усопшей, украшенные константинопольской  жемчужной  диадемой,  извлеченной
длЯ такого печального случаЯ из таинственного ларЯ, то  поправлЯл  складки
ее платьЯ.
   Ќаступил второй вечер  после  смерти  ѓиты,  солнце  уже  склонЯлось  к
закату. Џалата была наполнена фимиамным дымом.  „аже  не  снЯв  мокрое  от
дождевых  капель  корзно,  сквозь  толпу   молЯщихсЯ   пробиралсЯ   Ћльбер
ђатиборович, и лицо у него было озабоченным, но не смертью кнЯгини,  а  по
какой-то другой причине. ќтот человек равнодушно  относилсЯ  к  тому,  что
люди умирают, хотЯ перекрестилсЯ перед гробом. Ћн стоЯл около  кнЯзЯ,  мЯл
лисью шапку в  нетерпении,  видимо  торопЯсь  сообщить  нечто  чрезвычайно
важное.
   Њономах заметил это и шепотом спросил:
   - —то надобно тебе от менЯ, Ћльбер?
   ‚оевода зашептал, из почтениЯ к усопшей прикрываЯ рот шапкой:
   - Џлохие вести привез тебе, кнЯзь!
   ’еперь сам епископ в васильковой мантии читал нараспев:
   -  "“томлен  Я  воздыханиЯми  моими,  каждую  ночь  омываю   ложе   мое
слезами..."
   Њономах с перекосившимсЯ лицом преклонил ухо к словам дружинника.
   - Џоловцы ‘улу перешли.
   ЉнЯзю показалось, что небеса обрушили на  него  все  земные  несчастьЯ.
Џоловцы перешли ‘улу! Ћн шепнул:
   - Љак могло случитьсЯ такое? ђека разлилась от осенних вод.
   - Џоловецкие кони плавают, как рыбы. ‘ам знаешь.
   Њономах обдумывал положение, прикидывал в уме расстоЯниЯ и длительность
конных переходов, оторвавшись на минуту от своего горЯ. Џотом тихо сказал,
берЯ дружинника за рукав:
   - ‚озьми немедлЯ отроков...
   Ќо Ћльбер в крайнем волнении не дал даже ему закончить свою речь:
   - Ќе хотЯт отроки-без тебЯ идти.
   - Љак! ђазве не знают они, какое горе менЯ посетило и  в  какой  печали
нахожусь в этот час?
   Њономах  нахмурил  брови,  и  глаза   его   метнули   грозную   молнию.
Ќеповиновение воинское надо жестоко покарать...
   - Ћни говорЯт... - зашептал Ћльбер ђатиборович.
   - —то говорЯт?
   - Ћни говорЯт: "Ќас сотни, а половцев тысЯчи. Ќадо, чтобы кнЯзь с  нами
выступил. •отим умирать у него на глазах".
   - Ђ где „убец?
   - „убец эту весть передал.
   - Ѓыл на ‘уле?
   - ѓоворит, на добрых конЯх идут. “же ЉснЯтин загорелсЯ.
   - Ћткуда приближаютсЯ?
   - Ћт Џсела, минуЯ •орол. Ќадо навстречу врагам идти, пока они еще не за
‘упоем.
   ЉнЯзь Ясно представил себе, что случитсЯ, если пропустить  половцев  за
эту реку. ’огда  опЯть  запылают  многочисленные  русские  селениЯ.  ‚раги
рассыплютсЯ по ЏереЯславской земле, и тогда уже не отразить их.
   Ћльбер торопил:
   - ЌельзЯ, кнЯзь, медлить. —то велишь сказать отрокам?
   Њономах сам понимал, что дорог каждый час.  Ќо  как  покинуть  умершую,
оставить этот гроб? Ћн сказал, поникнув головой:
   - ђазве можно расстатьсЯ мне с нею?
   Ћльбер шептал ему на ухо:
   - ‚сем известна твоЯ  горесть.  Ќет  длЯ  человека  более  печали,  чем
потерЯть навеки любимую супругу. Ќо дружина ждет тебЯ, прежде чем обнажить
сабли. €ли половцы наутро ‘упой...
   Њономах молчал, хмурЯсь.
   - Љогда хоронить будешь кнЯгиню?  -  спросил  Ћльбер,  бросаЯ  украдкой
взоры на лежащую в гробу. - …сли сегоднЯ совершить погребение, то  в  ночь
можно выступить и еще будет времЯ встретить половцев в поле за ‘упоем.
   Ћльбер ждал ответа.
   Ќо кнЯзь медленно покачал головой и сказал, едва сдерживаЯ рыдание:
   - Ќе подобает хоронить мертвых после захода солнца.
   Ћльбер понимал толк в конЯх и в оружии, без промаха бил стрелой врага в
самое сердце, но не был сведущ в христианских обычаЯх. Ћн не знал,  почему
нельзЯ хоронить мертвецов в любое времЯ. ќто Явно  отражалось  у  него  на
лице. ЉнЯзь с печалью объЯснил ему:
   - …сли мы опустим покойницу в могилу в ночном  мраке,  то  она  уже  не
увидит свет солнца до воскресениЯ мертвых.
   ‚оевода вздохнул не без досады.
   - ‚ели выступать без тебЯ, кнЯзь!
   - ‚ыступай! ‘кажи €лье и отрокам, что завтра нагоню дружину на ‘упое, -
сказал Њономах, вытираЯ слезы на глазах.
   Ћльбер, сжав зубы, потому что  страшное  времЯ  подходило,  и  прижимаЯ
шапку к груди, стараЯсь не греметь мечом,  бившимсЯ  у  бедра,  на  носках
покинул палату.
   ќто было единственный раз, когда дух кнЯзЯ не выдержал испытаниЯ  и  он
преклонилсЯ перед постигшим его горем. Ќикогда  еще  не  случалось,  чтобы
Њономах уклонЯлсЯ от воинского долга ради человеческой слабости.


        38

   Ќемало лет прошло с тех пор, как скончалась перваЯ супруга Њономаха. Ќе
желаЯ предаватьсЯ блуду с наложницами и рабынЯми, кнЯзь женилсЯ вторично и
был примерным мужем, но, пережив и эту жену,  взЯл  третью,  котораЯ  тоже
умерла раньше его. ѓита покоилась в  кнЯжеской  усыпальнице,  в  мраморной
гробнице из плит, доставленных с великим  трудом  из  Љорсуни,  она  давно
умерла, а в древнем городе ЏереЯславле росли другие красавицы. Ћдна из них
была не в кнЯжеской парче, а в простом сарафане с серебрЯными пуговичками.
…е звали ‹юбава. „аже равнодушные ко всему люди,  продававшие  на  торжище
петухов или жито, покачивали головами, когда говорили о дочери кузнеца  от
…пископских ворот, и казалось, что это утешает их во многих горестЯх. •отЯ
ни один человек на земле не мог объЯснить толком, в чем заключаетсЯ секрет
женской красоты.
   …ще туманнаЯ роса лежала на цветах и былинках  и  розовое  солнце  едва
поднЯлось над голубеющей дубравой, когда ‹юбава  вышла  из  своей  хижины.
умно  ворковали  городские  голуби,  под  соломенными  крышами   драчливо
чирикали воробьи, пчелы вылетели за медовой добычей. ‘ветлобородый  страж,
сладко выспавшийсЯ за ночь в теплой овчине, отпирал  ворота.  ЏодбоченЯсь,
он крикнул девушке:
   - Ќе спитсЯ? ‚месте с солнцем встала?
   Ќо, не слушаЯ его, чтобы до слуха  не  донеслось  что-нибудь  грубое  в
такое  целомудренное  утро,  она  побежала  по  пыльной  дороге,  босаЯ  и
легконогаЯ. ‘лева тЯнулась слобода, где обитали гончары,  пленные  лЯхи  и
еврейские торговцы,  по  другую  сторону  дороги  стоЯли  могильные  камни
старого  кладбища,  на  которых  были   выбиты   непонЯтные   письмена   и
шестиконечные  звезды  или  семисвечники.  •ижины  гончаров  спускались  к
длинному оврагу. Џотом дорога  разветвлЯлась  надвое:  направо  бежала  до
самого —ернигова, налево уходила к монастырю Ѓориса и ѓлеба на реке Ђльте.
Ќедалеко от  разветвлениЯ  торчала,  слегка  покосившись,  угрюмаЯ  корчма
‘ахира. Ћна представлЯла собою такую же бревенчатую избушку, как и  жилища
других обитателей слободы, но вытЯнулась в длину наподобие гумна, и вместо
бычьего пузырЯ в ее единственном окошке поблескивали стеклЯнные круглЯшки,
что бывают в  боЯрских  хоромах.  Љорчмарь,  странный  человек,  пришедший
откуда-то из дальних стран, с мощной выей и черной бородой, стоЯл у  двери
своего заведениЯ и молча смотрел на  дочь  кузнеца,  когда  она  пробегала
мимо. ‚ быстроте стройных и  легких  ног  чувствовалась  сама  жизнь,  что
торопитсЯ к счастью и радости.
   ‹юбава направилась не по черниговской дороге и не свернула к монастырю,
а побежала еще левее, по тропе, спускавшейсЯ мимо оврага к реке,  а  потом
уходившей в дубраву. ‡десь уже начинались первые дубы рощи, прежде  густой
и служившей жилищем зверЯм, а теперь  поредевшей  под  неумолимым  топором
человека.
   „евушка бежала среди дубов, по росистым лужайкам, держа в руках лепешку
с творогом, завернутую в чистый убрус, и  железный  крюк  от  котла.  Ћтец
сварил его вчера в горниле и велел отнести  ворожее,  что  жила  в  ветхой
избушке за дубравой. Ќекогда она обитала в городе, но епископ  разгневалсЯ
на старуху за ее Языческие шептаниЯ над болЯщими  и  изгнал  из  городской
ограды.
   ‡нахарка была такой старой, что ее  имЯ  все  забыли.  Ћна  родилась  с
горбом на спине. Њать знахарки считалась у добрых людей колдуньей,  могла,
вынув след в земле, погубить любого человека, ездила всю ночь на конЯх  из
чужой конюшни; а к утру они опЯть стоЯли на месте, измученные, все в мыле,
и желтаЯ пена падала у них с мЯгких губ на солому. „очь  научилась  у  нее
собирать полевые травы, которыми можно  окрашивать  волну  и  льнЯное  или
коноплЯное полотно в различные цвета. ќти сухие злаки покупали  у  старухи
жительницы города и приносили ей за это пироги или давали  горшок  молока.
Ќо, собираЯ растениЯ, она узнала не  только  их  красЯщие  свойства,  а  и
целебную силу и стала лечить людей от болезней. Њать шептала ей, что лучше
всего собирать такие травы на  заре,  после  того  как  пропоют  петухи  и
отгонЯт ночной  мрак.  ‚  такие  часы  лекарственные  былинки  приобретают
особенный запах. …ще маленькой девочкой она видела, как мать  ложилась  на
землю и молила ее, кормилицу всего сущего и растительницу  всЯкого  зелиЯ,
чтобы целебные растениЯ и кореньЯ сохранили свои свойства. Ћна пела глухим
голосом:

   ’ы зелие народила,
   всЯкий злак соком напитала,
   дала травам целебную силу...

   ’ак и она стала ворожеей, научилась тем заклЯтиЯм,  что  передаютсЯ  от
матери к дочери, от отца к сыну из глубины века, и уже ее считали в народе
колдуньей, говорили, будто бы она тоже способна за одну ночь доскакать  на
взмыленном коне по воздуху до ’мутаракани и  вернутьсЯ  в  ЏереЯславль  до
заутрени, обратитьсЯ в серого волка или навеЯть бурю. Ќо никто  не  видел,
чтобы она причинила зло, и люди стали сомневатьсЯ в этих рассказах, хотЯ и
не без страха носили ей лепешки и горшки с молоком.
   ‘олнце поднималось все выше и выше, заливаЯ весь мир золотым сиЯнием. ‚
упоении от своего божественного труда все громче  гудели  пчелы  и  шмели.
–веты любовно раскрывали им нежные чашечки, полные сладости. Ќа все голоса
заливались в роще птицы. ‹юбава бежала по тропе  и  не  заметила,  что  за
деревьЯми ехал ‡лат,  возвращавшийсЯ  из  монастырЯ,  куда  кнЯзь  џрополк
посылал его с посланием игумену. Ќо зоркие глаза  отрока  увидели  красный
плат на девичьей голове. ѓуслЯр удивилсЯ, повстречав девушку в такую  рань
среди леса, и свернул с дороги в рощу, чтобы проверить,  какие  Ягоды  она
собирает.
   ЉрасиваЯ дочь кузнеца пела песенку:

   Ќе разливайсЯ, синий „унай,
   не залей зеленые луга.
   ‚ тех лугах олень ходит
   с золотыми рогами...

   ѓолос ее не обладал большой силой, но был чист,  как  весенний  ручеек.
‡лат слушал песню и усмехалсЯ. Ћн соскочил с конЯ и повел его  на  поводу,
чтобы удобнее следовать за дочерью кузнеца. ‚прочем, она пела, как  птица,
и ничего не замечала вокруг себЯ.
   Ќо  каково  было  удивление  гуслЯра,  когда  он   за   дубами   увидел
покривившуюсЯ избушку. …му  приходилось  слышать,  что  где-то  в  дубраве
обитает колдуньЯ, но он забыл об этом, хотЯ  не  раз  проезжал  в  здешних
местах, направлЯЯсь с другими кнЯжескими  отроками  на  ловы.  •ижина  всЯ
почернела от дыма, и криваЯ дверца висела на одной петле, а  вокруг  стоЯл
косой плетень и на высоких столбах торчали две зубастые лошадиные  головы,
побелевшие от солнца и дождей. Ћднако девица смело направилась к  избушке,
и ‡лат в недоумении сдвинул на затылок красную  шапку.  Ћн  остановилсЯ  и
решил посмотреть, что будет дальше. „евушка, нагнувшись в дверце, с кем-то
говорила.
   Љогда ‹юбава заглЯнула в хижину, она после солнечного  света  с  трудом
рассмотрела, что ворожеЯ сидит на  колченогой  скамейке,  опираЯсь  о  нее
руками, и смотрит на молодую гостью.  ‚  темном  углу  сверкнули  страшной
желтизной глаза черной кошки. Ќи за какие сокровища не пришла бы  сюда  ни
одна девушка ночью.  Ќо  сейчас  светило  Яркое  солнце,  и  ‹юбаве  очень
хотелось узнать о своей судьбе. ЏридерживаЯ  рукой  стремительно  бившеесЯ
сердце после бега по лесной тропе, она даже не  догадалась  приветствовать
горбунью.
   ’а проговорила, шамкаЯ беззубым ртом:
   - “же давно поджидаю тебЯ.
   •отЯ в этом ничего не  было  удивительного  и  ворожеЯ  знала,  что  ей
принесут крюк, но девушке стало не по себе от такого предвидениЯ.
   - ‚озьми, - протЯнула она железо. - Ђ это тебе лепешка с творогом.
   ‘едые космы колдуньи давно не знали гребнЯ. Ћна никогда не  чесала  их,
вероЯтно, длЯ того, чтобы люди еще больше трепетали перед нею,  хотЯ  лицо
ворожеи, сморщенное, как прошлогоднее Яблоко, и без этого  могло  испугать
простодушного человека. €зо рта у нее торчал наподобие клыка  один  нижний
зуб,  и  крючковатый  нос  почти  сходилсЯ  с  острым,  покрытым  волосами
подбородком. „ругого лика и не  могло  быть  у  нее,  и  такими  описывают
колдуний в сказках, и ‹юбава со страхом смотрела  на  нее.  Ћна  и  раньше
бывала здесь, но всегда вместе с Ќастасей, когда они покупали  у  знахарки
сухие травы.
   - Џочинил... - пробормотала старуха, разглЯдываЯ крюк.
   ‹юбава уселась на пороге и обнЯла колени руками. ’ак она была поближе к
солнечному миру и спокойнее могла наблюдать, как старуха прилаживала  крюк
и подвесила котел над очагом, сложенным из камней. ‚ этом чугуне, покрытом
адской копотью, старуха варила пищу и, может быть, всЯкие  свои  снадобьЯ.
‚округ стоЯли тихие дубы. ‡а одним из них прЯталсЯ ‡лат.
   Џовозившись  немного  у  очага  с  неуклюжестью,  с  какой  все  делают
горбуньи, и устроив, что ей было нужно, ворожеЯ криво, страшно, но ласково
улыбнулась девушке, и вдруг ‹юбава понЯла, что и в этом жалком теле  живет
человеческаЯ душа. Љогда она приходила сюда с  подругой,  знахарка  всегда
улыбалась ей так, может быть чувствуЯ любовь к дочери кузнеца. „евушка  не
знала, что колдуньЯ с радостью передала бы ей  все  свои  тайны  и  умение
врачевать людей, чтобы облегчить себе смертный час, но понимала,  что  эта
светлоглазаЯ девица не создана длЯ жизни, какую ведут чародейки. ‘удьба ей
- радоватьсЯ, детей рожать, потомство после себЯ оставить, мирную  кончину
принЯть. Ђ пока ее не обожгла любовь и она еще не вкусила полынную  горечь
бытиЯ.
   „евушка попросила тихо:
   - Џрореки мне, ворожеЯ!
   - —то тебе прореку?
   - —то будет со мною.
   - „обро будет.
   ‡нахарка склонилась над очагом и  стала  ворошить  крючковатым  перстом
золу, что-то бормоча себе под нос.
   - „обро будет, - повторила она  и,  отломив  кусок  лепешки,  принЯлась
жевать, глЯдЯ на свою посетительницу.
   Ќо это еще было не все. “толив утренний голод,  ворожеЯ  взЯла  в  руку
горсть пепла, отошла в другой угол и зашептала над ним, порой  оглЯдываЯсь
зорко на девушку. „о слуха доносились отдельные слова:

   Ќа дубу серебрЯные листы,
   золотые желуди.
   Ќа дубу черный ворон сидит...

   Ћна знала, что старуха совершает перед нею таинственное и запретное. Ќе
будь солнечного света вокруг, ‹юбава убежала бы  домой  и  никогда  бы  не
Явилась сюда, где уже находишьсЯ на грани того мира,  в  котором  живут  и
действуют ведьмы и упыри, сосущие по ночам  кровь  младенцев.  Ќо  ей  так
хотелось узнать свою судьбу, что это  желание  превозмогло  детский  страх
перед неизвестным.
   ‚орожеЯ перестала шептать и,  сверкнув  по-птичьи  глазами,  сказала  с
хриплым смехом:
   - †ди теперь своего ладу! ‘коро он ЯвитсЯ к тебе.
   ‡лату надоело оставатьсЯ в неведении, и  он  решил  подойти  поближе  к
избушке, чтобы сказать что-нибудь смешное девице, подшутить над нею.  ‚едЯ
за повод серого в Яблоках конЯ, отрок вышел из-за дубов и направилсЯ через
лужайку к избушке. Ћтрок не мог понЯть, почему вдруг  ‹юбава  поднЯлась  с
порога и смотрела на него изумленными глазами.
   - Џривела... - прошептала она.
   - —то с тобой?
   - Џлоть ты или видение? - спросила ‹юбава, и руки у нее дрожали.
   Ћна даже схватилась за сердце.
   - Љак ты попал сюда?
   - Њимо ехал, тебЯ увидел за дубами.
   ‹юбава вздохнула с недоверием.
   ‚ это времЯ на пороге поЯвилась и горбуньЯ, услышавшаЯ  разговор,  и  с
любопытством посмотрела  на  отрока.  Љрасное  корзно,  краснаЯ  шапка  на
голове, желтые сапоги...
   ‚ид ворожеи был столь необычен длЯ случайного человека, что ‡лат умолк.
Ќе говорЯ ни слова, он вскочил на седло и поехал, оглЯдываЯсь на  горбунью
и уже не имеЯ желаниЯ пошутить с милой ‹юбавой. Ќикогда он не имел дела  с
ведьмами, однако знал от „аниила, что подобные горбуньи могут заворожить и
в волка обратить встречного и еще всЯкие другие напасти и беды навлечь.  ‚
гридне рассказывали, что один отрок кнЯзЯ ‘вЯтополка  семь  лет  пробыл  в
волчьей шкуре, бегал в полЯх и жалобно выл, пока поп  не  прочел  над  ним
особую  молитву,  которую  знает  только  митрополит.  Џоп  ‘ерапион  тоже
неоднократно говорил о чаровницах и бесах. Ћднажды он сам ехал  по  берегу
реки в лунную ночь и слышал, как смеЯлись в воде  русалки,  манили  его  к
себе, и конь тогда храпел и поводил ушами от страха. ‚орожеЯ или человек с
недобрым взглЯдом посмотрЯт  из-под  густых  бровей  на  дерево  -  и  оно
засохнет, на свинью с поросЯтами - и она  их  съест,  на  птицу  -  и  она
околеет. Ћт таких болезни и убытки, даже смерть может приключитьсЯ.  ‹учше
подальше от них.
   Џроводив всадника тЯжелым взглЯдом из-под руки, старуха опЯть вернулась
к очагу и ворчала, может быть жалуЯсь на свою горькую участь, на  страшный
горб, на одиночество в прокуренной  дымом  хижине,  где  холодно  и  темно
зимой.
   Ћна стала перебирать какие-то сухие, неприЯтно  шуршащие  травы,  пучки
которых висели под низким закопченным потолком, и потом сказала:
   - ‚от еще  одно  лето  пришло...  Џрошла  зима,  медведи  проснулись  в
берлогах. ‘егоднЯ зарЯ Ясно светилась, быть красным днЯм...
   ‚орожеЯ раздула огонь в очаге, сунула туда несколько  сучьев,  положила
кусок сухого дерева, и девушка должна была отойти от двери,  когда  в  нее
повалил едкий дым.
   - ‡наешь гаданье? - спросила горбуньЯ.
   - Ќе знаю.
   - Ћтгадай... ‘тоит дуб без корней,  без  ветвей,  на  нем  птица  вран,
пришел старец без ног, взЯл птицу без рук, заколол без  ножа,  сварил  без
огнЯ, съел без зубов...
   ‹юбава даже не пыталась отгадать загадку. ‘таруха сидела, задумавшись о
чем-то, уже позабыв о своем гаданье, и заговорила о другом:
   - ‚от умру - кто менЯ в землю зароет? ’олько дикие звери будут  выть  в
дубраве.
   „евушка спросила горбунью:
   - „авно ли ты живешь на свете?
   ‘таруха пожевала страшным ртом, вспоминаЯ свою  долгую,  как  вечность,
жизнь.
   - Њного лет на земле живу. …ще правил ђусью  старый  џрослав,  когда  Я
родилась. …го дочери у моей матери судьбу свою спрашивали. Ћна всем  троим
прорекла королевами быть в заморских странах. ’ак и было. „авно  моЯ  мать
жила. ’огда свадьбы справлЯли не в церквах, а  под  дубами,  прЯтались  от
попов в свЯщенных дубовых божницах. Ќыне уже не стало тех перуновых дерев.
’ам Џерун свою волю говорил людЯм.  ’огда  урожаи  были  обильнее  и  ловы
богаче.
   ‹юбава  подумала,  что  пора  возвращатьсЯ   домой.   ѓреховные   слова
произносила ворожеЯ. …сли  бы  услышала  мать,  то  забранила  бы,  а  поп
‘ерапион  заставил  бы  поклоны  класть  в  церкви,  на   посмеЯние   всем
христианам.
   - Џрощай! - сказала она старухе и опЯть пожалела ее,  оставлЯЯ  одну  в
этой полуразвалившейсЯ избушке, обросшей грибами.
   - Џрощай! - ответила ворожеЯ.
   „евушка еще раз оглЯнулась на горбунью,  предсказавшую  ей  счастье,  и
побежала скорее по еле намеченной среди дубов тропке, надеЯсь, что,  может
быть, она еще догонит отрока или что он поджидает ее где-нибудь у  дороги.
Љогда, всЯ раскрасневшись, ‹юбава поравнЯлась с корчмой, то увидела, что к
железному кольцу на дворе привЯзан знакомый серый конь в Яблоках. ‡лат уже
успел очутитьсЯ в этом недобром пристанище, - вероЯтно, пил мед со всЯкими
злодеЯми, что приходили по дороге неизвестно  откуда  и  опЯть  уходили  в
далекие страны. ‘ такими отец свою душу губил, по словам матери.
   ‡аплетаЯ распустившуюсЯ косу и уставив взор не  на  дверь  корчмы,  где
ничего не было видно, а на желтолапых серых гусей, переходивших  с  глупой
важностью дорогу, девушка прислушалась: не звенЯт  ли  под  крышей  гусли?
Ќет, струны молчали. Ћна подождала, в надежде, что ‡лат увидит ее в оконце
и выйдет на порог, но в дверЯх показалсЯ не отрок, а  ‘ахир,  черный,  как
преисподнЯЯ. ‹юбава вскрикнула и побежала домой.


        39

   ‚сЯкий раз, когда ‡лат проезжал мимо корчмы  у  …пископских  ворот,  он
неизменно слезал с конЯ и тщательно привЯзывал его  к  столбу,  врытому  в
землю посреди ‘ахирова двора. “ этого веселого гуслЯра всегда была надежда
встретить в  корчемном  полумраке  иноземного  гостЯ,  или  благочестивого
путника, побывавшего в €ерусалиме,  или  усатого  варЯга,  который  охотно
рассказывал слушателЯм о том, как он воевал на далеком острове ‘ицилии.  ‚
корчме искали приюта и ночлега на соломе все те, у кого не было  знакомцев
в городе, кто любил  мед,  игру  в  зернь.  ‘юда  приходил  кузнец  Љоста,
спасавшийсЯ от доброй,  но  ворчливой  жены.  ’ут  бывал  кнЯжеский  отрок
„аниил, потешавший всех своими баснЯми и притчами. †ена у  него  славилась
не только ворчливостью, а и злобным  нравом,  стараЯ  косаЯ  дочь  боЯрина
‘танислава, принесшаЯ ему немало серебра и почет в кнЯжеской дружине.
   ‡лат вошел в корчму, где на него пахнуло запахом перебродившего меда  и
дымом из очага, и  оглЯдел  сидевших  за  столом.  Љ  его  удивлению,  тут
бражничали те три монаха, которых он видел однажды в роще.  ‘  ними  сидел
кузнец Љоста. ’ут же оказалсЯ и отрок  „аниил.  •озЯин  с  кувшином  стоЯл
рЯдом.
   „аниил, увидев ‡лата, развел руками:
   - ‚от и гуслЯр! ‘ыграй нам на золотых струнах.
   - ѓусли дома оставил, в монастырь ездил.
   - ќто худо. ѓусли  строЯтсЯ  перстами,  корабль  правитсЯ  кормилом,  а
человеку дан ум, чтобы разумно жить. Ќо  без  песни  -  хуже  смерти  нам,
пьЯницам и скоморохам.
   Љузнец мрачно посмотрел на гуслЯра. …му  было  не  по  душе,  что  этот
легкомысленный отрок, у которого только веселье  на  уме  да  нарумЯненные
боЯрыни, переглЯдываетсЯ с его дочерью. Ћн хотел бы  выдать  ее  замуж  за
кузнеца  Ћрешу,  немолодого  уже  человека,  но  богатого,  как   епископ,
обладателЯ лучшей кузницы у Љузнечных ворот, с другой стороны города.
   „аниил уже освободил место на скамье длЯ ‡лата.
   - ‘адись, гуслЯр. Џочему печаль во взоре?
   - ‡абот много.
   - ‡олото плавитсЯ огнем, а человек заботами. •орошо перемолотаЯ пшеница
дает чистый хлеб. ’ак и мы. —еловек только в печали приобретает ум, а  без
горестей он как ветер в поле. ЉакаЯ польза от него? - сыпал притчи „аниил,
как бисер.
   - Ћт заботы болит у человека сердце.
   - ќто верно. ’лЯ одежду ест, а печаль сердце грызет. ‚ыпей мед, и легче
будет. џ сам от своей жены в корчму  убежал,  жирные  пироги  бросил.  Ќет
ничего на свете хуже злой женщины.
   ‡лат прислушалсЯ. ђазговор за столом шел о каком-то дубе. Ћчевидно,  об
этом расспрашивали монахи, потому что ‘ахир, отвечаЯ им, говорил:
   - Ћткуда мне знать? Љогда Я пришел в сей  город,  многие  древние  дубы
порубили уже секирой. Ќо знающие люди говорили в корчме,  что  был  раньше
такой дуб в роще около …пископских ворот.
   - ѓде же он стоЯл? - спросил монах. ЏоседевшаЯ борода у него напоминала
жито, побитое градом, нос же его походил на зрелую сливу.
   ‘ахир сделал рукой неопределенный знак:
   - ’ам, в роще. …го срубили, чтобы сделать гроб,  когда  умерла  супруга
кнЯзЯ ‚ладимира. ’ого, что теперь великий кнЯзь  в  Љиеве.  есть  человек
долбили его всю ночь на кнЯжеском дворе.  џ  тогда  проживал  в  городе  и
торговал мехами. Џотом купил у старого ЊардохаЯ эту корчму. „а вкушает  он
вечный сон в раю сладости. Ќо длЯ чего понадобилсЯ вам этот уже никому  не
нужный дуб? ‚ы всех расспрашиваете о нем, так  скажите  -  какаЯ  от  него
польза людЯм?
   - Ќадоели со своим дубом, - проворчал „аниил. -  ‘ахир,  нацеди  нам  с
гуслЯром меду. ‚от твоЯ забота.
   - Ђ кто мне заплатит за питие? - обвел корчмарь  взглЯдом  сидевших  за
столом.
   ‡лат бросил на грЯзную столешницу сребреник. •озЯин тотчас  сгреб  его,
попробовал серебро на зуб и спрЯтал в кошеле из красной кожи.
   - ’еперь нацежу вам меду, - сказал он.
   Џо лицам было видно, что всем стало веселее.  Џока  ‘ахир  спускалсЯ  в
погреб за медом, кузнец тоже спросил у монахов:
   - Џоистине - длЯ чего вам этот дуб, опаленный молнией?
   Њонахи  переглЯдывались,  видимо  раскаиваЯсь,  что  их  Языки  болтали
лишнее.
   - ЉакаЯ вам нужда в нем? - приставал Љоста.
   - Њы странники, ничего не знаем, - попробовал отделатьсЯ  от  него  тот
монах, что был всех толще, с красным лицом.
   - ‡наете вы, но не говорите.
   ‘ахир уже принес пенный мед, и в корчме еще сильнее запахло пчельником.
„аниил глотнул хмельного напитка и, по  своей  привычке  забавлЯть  людей,
весело спросил:
   - Ђ знаете ли вы, как черт мед создал? ‚от послушайте менЯ.
   „аже ‘ахир подошел поближе, чтобы послушать  басню,  оставив  на  очаге
горшок с гороховым варевом. Љузнец же,  больше  всего  на  свете  любивший
подобные повести, уже заранее улыбалсЯ.
   „аниил, поблескиваЯ глазами, стал рассказывать:
   - Ѓес нанЯлсЯ к смерду в рабы.  Ќо  ведь  сатанинское  отродье  заранее
знает, какаЯ будет погода.  ‚  сухой  год  он  посеЯл  длЯ  него  жито  на
журавлином болоте. “ всех выгорели нивы, а у того смерда  великий  урожай.
Џредвидел бес, что дождливое настанет лето. Ћн гору засеЯл. “ всех вымокли
посевы, а у смерда обилие. Ќекуда хлеб было девать. Ќо  сатана  делал  это
длЯ того, чтобы погубить христианскую душу. Ћн научил его пиво варить.
   - ’ы же про мед начал говорить? - спросил кузнец.
   - ‘начала черти научили смерда пиво варить, а потом  и  мед,  когда  он
разбогател и борти покупать стал. Ќо в мед он три крови подмешал.
   - ’ри крови!
   Љоста даже паль