тополи,  ставшие на страже берега,  и  цветущие кисти черешни,
которые дерзко ломились в окно его комнаты. …ще чаще видел он во сне и наЯву
дрожащую, иссохшую руку матери, поднЯтую на него с благословением.
     Њы узнали,  что Ђнтон - сын баронессы ќренштейн. ‘кажем еще более: отец
его жив,  богат,  знатен, занимает важную должность при императоре ”ридерихе
III  {Џрим.  стр.  21};  но  в  замке богемском знают эту тайну баронесса да
старый џн, никто более. Џрочие жители башни, сам Ђнтон почитают его умершим.
Ќо длЯ чего это? ‡ачем, в каком звании ехал молодой ќренштейн на ђусь?
     Ђнтон был лекарь.
     ‘ын барона -  и лекарь?.. ‘транно, чудно! как согласить с его настоЯщим
званием гордость тогдашнего немецкого дворЯнства?  —тобы судить, каково было
сердцу баронскому терпеть это, надо вспомнить, что лекарЯ были тогда большею
частию жиды, эти отчужденцы человечества, эти всемирные парии. ‚ наше времЯ,
и  то  очень недавно,  в  землЯх просвещенных стали говорить о  них,  как  о
человеках,  стали  давать им  оседлый уголок в  семье  гражданской.  Љак  же
смотрели на них в  XV веке,  когда была учреждена инквизициЯ,  жарившаЯ их и
мавров тысЯчами? когда самих христиан жгли, четверили, душили, как собак, за
то,  что они смели быть христианами по разумению ‚иклефа {Џрим. стр. 21} или
ѓуса,  а не по наказу ЏиЯ или ‘икста? ‚ласти преследовали жидов огнем, мечом
и  проклЯтиЯми;  народ,  остервененный против них слухами,  что они похищают
детей и  в  день  пасхи пьют их  кровь,  вымещал на  них  заодно вымышленное
злодеЯние сторицею  настоЯщих.  „умали,  воздух,  свет  божий,  заражены  их
дыханием,  их нечистым глазом,  и спешили лишать их воздуха,  света божьего.
Џалачи, вооруженные клещами и бритвами, еще до места казни сдирали и рвали с
них  кожу  и  потом,   уже  изуродованных,  бросали  в  огонь;  зрители,  не
дождавшись,  чтобы они сгорели, вырывали ужасные остатки из костра и влачили
по улицам человеческие лоскутьЯ,  кровавые и почерневшие,  ругаЯсь над ними.
—тобы хоть  несколько продлить свое  существование,  жиды  брались за  самые
трудные должности: из огнЯ кидались в полымЯ. „олжность лекарЯ была одною из
опаснейших.  ђазумеетсЯ,  большаЯ часть этих невольных врачей морочила людей
своими  мнимыми знаниЯми;  зато  с  лихвою  отплачивались им  обманы их  или
невежество.  ЋтправлЯлсЯ ли пациент на тот свет,  отправлЯли с ним и лекарЯ.
Ќужен ли пример?  ‚от один,  довольно громкий. ‚рач Џетр ‹еони, из ‘полетты,
истощив  все  средства  свои  над  угасающим ‹аврентием Њедичисом,  дал  ему
наконец  порошок  из   жемчугу  и   драгоценных  камней.   ќто  не  помогло:
великолепный ‹аврентий отправилсЯ без возврата туда,  куда отправлЯютсЯ и не
великолепные.  —то ж с ‹еоном? „рузьЯ покойника недолго думали: убили тотчас
врача,  или,  как  говорЯт другие,  мучили его  так,  что он  сам бросилсЯ в
колодец,   избегаЯ  новых  пыток.  ‘колько  же  таких  мучеников  погибло  в
безвестности,  не удостоенных помина летописцев! Џосле всего этого надо было
не  жиду большое самоотвержение,  чтобы,  длЯ  пользы науки и  человечества,
посвЯтить себЯ во врачи.
     ‘удите, что чувствовал барон, видЯ своего сына лекарем.
     Љак же, длЯ чего, почему это случилось?..


        ѓ‹Ђ‚Ђ ‚’ЋђЂџ
     Њ™…Ќ€…


     Љогда б над бездной морЯ
     Ќашел Я спЯщего врага,
     ЉлЯнусь, и тут моЯ нога
     Ќе пощадила бы злодеЯ.
     џ в волны морЯ, не бледнеЯ,
     € беззащитного б столкнул;
     ‚незапный ужас пробужденьЯ
     ‘вирепым смехом упрекнул,
     € долго мне его паденьЯ
     ‘мешон и сладок был бы гул.

     Џушкин


     ‚ ђиме закладывали храм...  ‡амечателен ли был этот день, можно судить,
если скажу,  что закладывали тогда храм св(Ятого) Џетра {Џрим.  стр.  22}. ‚
этот день положен был  краеугольный камень,  идеал этого дивного зданиЯ;  но
нужно было еще полвека, чтобы гений Ѓраманте пришел осуществить его. ‘о всех
сторон  стекались  итальЯнцы  и  чужеземцы,  многие  из  любопытства  видеть
великолепное зрелище, иные по долгу, другие из любви к искусству или чувства
религиозного.  –еремониЯ отвечала вполне величию предмета:  папа (Ќиколай V,
основатель  и   ватиканской  библиотеки)  не  пожалел  своей  казны.   ’олпа
кардиналов,  герцогов,  кнЯзей,  сам преемник Џетра с  своим кортежем {Џрим.
стр.  23}, легион кондотьеров, блестЯщие латы, знамена, орифламы {Џрим. стр.
23},  цветы,  золото,  пение -  все это в чаду курениЯ,  как бы шествующее в
облаках,  представлЯло чудное зрелище. Ќо кто бы подумать мог, что безделица
едва не разрушит величиЯ этой процессии!
     ‚ толпу знатных иностранцев,  один другого богаче одетых,  один другого
статнее,  следовавших в некотором отдалении за папою,  неведомо как втерлась
маленькаЯ уродливаЯ фигурка итальЯнца в  какой-то  скромной епанче.  ќто был
кусок  грЯзи на  мраморе художественного произведениЯ,  нищенскаЯ заплата на
бархатной  тоге,  визг  лопнувшей  струны  посреди  гармонического концерта.
Љазалось,  уродец  нарочно пришел  в  этот  блестЯщий круг  мстить  за  свои
природные   недостатки.   ЃлестЯщаЯ   молодежь,   его   окружавшаЯ,   начала
перешептыватьсЯ между собою,  бросать на  него  косые взглЯды,  теснить его:
уродец молча шел  себе далее.  ‘тали допытыватьсЯ,  кто  бы  такой был  этот
смельчак,  осмелившийсЯ  испортить  кортеж,  который  старались  так  хорошо
уладить,  и  доискались,  что  -  врач из  Џадуи.  "‹екарь?  важнаЯ штука!..
Љакой-нибудь жид!.."  ‚  это времЯ несколько хорошеньких личиков выглЯдывало
из окон.  ‚от одна лукаво усмехнулась:  вот, кажетсЯ, другаЯ указала пальцем
на толпу молодых людей...  Њожно ли это стерпеть?  “частились косые взглЯды,
рожицы; посыпались перекрестным огнем насмешки: кто наступил на ногу уродца,
кто придавил его. Ћн, будто глухой, слепой, бесчувственный, шел себе вперед.
"Ћт него вонЯет мертвечиной",  -  говорил один. "Њылом цирюльным", - перебил
другой; "Ћтбрил бы его своею двугранной бритвой", - прибавил третий, грозЯсь
палашом.  "‘лишком благородный металл длЯ  этой ракалии!  -  сказал молодой,
красивый,  статный немец, который был всех ближе к нему. - „лЯ него довольно
и палки". ’ут маленькаЯ фигурка ручонкою схватилась было за бок, думаЯ найти
кинжал;  но  оружиЯ при  ней  не  было.  €з  крошечного рта  вырвалось слово
"Knecht" [‘луга (нем.)],  вероЯтно,  потому,  что некоторых наемных немецких
воинов называли тогда ландскнехтами. Ћ, при этом слове надо было видеть, что
сделалось с молодым тевтоном! Џо лицу его пробежали багровые пЯтна, губы его
затрЯслись; мощною рукою впилсЯ он в затылок малютки, поднЯл его на воздух и
выбросил за черту процессии.  ќто было сделано так быстро,  что могли только
заметить руки и ноги,  которые, не более двух-трех мгновений, барахтались на
воздухе;  слышали какое-то шипение,  потом удар о  мостовую,  и потом...  ни
вздоха, ни движениЯ.
     - ‘лавно,  барон!  - сказали товарищи атлета, сомкнув рЯды и тихомолком
смеЯсь, как бы ничего не бывало.
     Ќесчастный,  брошенный в прах с такою исполинскою силой, был падуанский
врач Ђнтонио ”иоравенти.  ‚  этом маленьком создании высочайший разум сильно
проЯвил себЯ.  ѓоворили много об его учености,  о чудесах,  которые он делал
над больными,  доброте души и бескорыстии его. Ќе знали, однако ж, силы этой
души,  потому что никто еще не входил с нею в борьбу, ни люди, ни судьба. „о
сих  пор  жизнь его  была одним успехом:  учение,  деньги,  слава -  все ему
далось,  казалось,  в вознаграждение за обиду, сделанную ему природою; и все
это  он  скрывал под завесою девичьей скромности.  “видав его в  первый раз,
нельзЯ было не  смеЯтьсЯ над его крошечною уродливою фигурой;  но при каждом
новом  свидании с  ним  он  незаметно рос  и  хорошел в  глазах  ваших:  так
очаровательны были его  ум  и  любезность.  ЏутешествуЯ длЯ подвигов добра и
науки,  он  только что приехал в  ђим и,  так сказать,  на первом шагу через
порог  вечного  города  оступилсЯ  очень  несчастливо.  ‚о  времЯ  процессии
какаЯ-то  властительнаЯ дума  увлекла его,  без  ведома  его  воли,  в  круг
блестЯщих иностранцев: жестоко же был он наказан за свое рассеЯние.
     Љогда он  пришел в  себЯ,  все было тихо и  пусто вокруг;  только перед
глазами его  прыгали черные мальчики и  между ними наступал на  него молодой
германец.  ѓолова его была так тЯжела,  мысли так смутны,  что он едва понЯл
свое состоЯние. ‘обравшись с силами, он потащилсЯ на свою квартиру; но образ
противника всюду  следовал за  ним.  ‘  того  времени этот  образ никогда не
покидал Ђнтонио ”иоравенти:  если б  он  был живописец,  то  положил бы  его
сейчас на  полотно;  он указал бы на него среди толпы народной;  он узнал бы
его и через тысЯчу лет.
     Ќесколько недель пролежал он в  сильной горЯчке;  в  бреду видел только
немца;  по  выздоровлении,  первый предмет,  который он  мог распознать умом
своим,  был ненавистный немец. ‘ силами его росло и желание мести; дарованиЯ
свои,  науку,  деньги,  свЯзи, жизнь - все посвЯтил он отныне этому чувству.
’ысЯчу средств,  тысЯчу планов было придумано, чтоб отметить за оскорбление.
Љогда бы  выполнить тогдашние его помыслы,  из них встал бы исполин до неба.
Ђнтонио  начал  беречь  жизнь,  как  берегут  отпущенную сталь  меча,  когда
собираютсЯ на битву. Ћтметить, а там бросить эту жизнь в когти дьЯволу, если
не  дано ему было повергнуть ее  к  престолу бога!  ’ридцать лет исполнЯл он
завет господа:  любить ближнего, как брата; тридцать лет стремилсЯ по пути к
небу -  и  вдруг судьба схватила его с  этого пути и  повесила над пропастью
ада;  вправе ли она была сказать:  "„ержись, не падай!" Ѓыл один, у которого
голова не вскружилась над этой бездной,  но тот был не человек, тот ходил по
волнам,  как по суше {Џрим.  стр. 25}. Љто же виноват, если простой смертный
не удержалсЯ?
     ’ак  говорил сам  с  собою  Ђнтонио ”иоравенти и  мысленно точил орудие
мести.  "‡а дело!" - сказал он наконец, лишь только был в состоЯнии выйти из
дому.  ђазысканиЯ повели его везде, во дворцы и на большие дороги, в храмы и
виллы, в библиотеки и на кладбища. Ќередко видали его в тайных переговорах с
привратниками,  в дружеских сношениЯх с полицией;  чернь и знать -  все было
длЯ  него средство,  лишь бы  достигнуть цели своей.  Џод  знойным небом,  в
дождь,  в грозу стоЯл он на перепутьЯх, поджидаЯ, не увидит ли своего немца.
„а!  он  называл его своим,  как будто купил несметною суммою мести.  ‘воими
расспросами перерыл все кварталы,  все дома до дна; ђим перед ним обнажилсЯ,
и когда он узнал,  что в ђиме не было его врага,  он оставил "вечный город",
бросив ему на прощание слово проклЯтиЯ.
     Ќо  розыски  его  были  не  совсем  напрасны:  он  достал  список  всех
иностранцев,  которые приезжали от  разных  дворов к  закладке храма.  —асто
пересматривал он его, перебирал сердцем разные имена, в нем означенные, учил
их наизусть; то одно имЯ, то другое, будто по предчувствию, отмечал кровавою
чертою и  упивалсЯ иногда радостью,  как будто с этим списком имел во власти
уже  и  тех  самих,  которые были в  нем  помечены.  —его не  дал бы  он  за
магическую силу призвать их всех на лицо к  себе!..  Ћ,  тогда бы отметил он
одного иною, кровавою чертою!
     ’ри-четыре года, может быть и более, странствовал Ђнтонио ”иоравенти по
€талии  и  ѓермании,  отыскиваЯ тщетно  своего врага.  Љазалось,  месть  его
наконец утомилась или  стала рассудительнее.  Ћн  совершенно предалсЯ науке.
‘делать важное открытие по медицине и тем приобрести себе великое имЯ, славу
европейскую:  этим-то  именем,  этою славою хотел он  отметить врагу своему.
Ќапишут его портрет:  ненавистный немец увидит его и узнает; ему скажут, что
это портрет знаменитого Ђнтонио ”иоравенти, того крошечного лекарЯ, которого
длинный тевтон так жестоко оскорбил...  Ћн бросит ему свою славу в лицо: это
своего рода пощечина длЯ врага.  Ћ,  такаЯ месть высокое чувство!  ‘ верою в
искусство  свое  и  жаждою  новых  познаний  он  посетил  важнейшие  учебные
заведениЯ,  наконец прибыл в Ђугсбург. ‡десь скоро разбежалась молва, что он
исцелЯет умирающих,  поднимает из гроба; славили особенно его знание женских
болезней,  которым  он  себЯ  преимущественно посвЯтил;  аугсбургские врачи,
награжденные его советами и  тайнами,  все спешили дать ему первенство;  его
увлекали и  в  палаты и  в хижины,  потому что он и беднейшим не отказывал в
помощи.
     ђаз его призывают в дом барона ќренштейна.
     Ѓарон,  тридцати лет,  красивый,  знатный,  богатый,  увенчал эти  дары
судьбы женитьбою на дальней родственнице королЯ Џодибрада {Џрим.  стр.  26},
девушке  очаровательной красоты.  Ќо  не  родство  с  царем,  не  честолюбие
скреплЯли этот союз:  любовь страстнаЯ, готоваЯ на все жертвы, вела жениха и
невесту  к  брачному  алтарю.   ’ри  года  супруги,  словно  обрученные,  не
наглЯделись,  не  наговорились  досыта,  не  истощили  пламенных  ласк  один
другому;  три года этой жизни были длЯ них одним медовым месЯцем.  ‚  начале
четвертого баронесса  готовилась подарить  своему  супругу  первый  плод  их
любви. ‡аранее истощили все нежные попечениЯ, все возможные причуды роскоши,
чтобы  принЯть на  свет  и  возлелеЯть это  дитЯ,  баловнЯ фортуны;  заранее
астрологи,  которых было тогда везде множество, напророчили ему ум, наружные
достоинства,  славу,  блага жизни донельзЯ и едва ли не бессмертную жизнь. ‘
одной  стороны,  желаниЯ,  с  другой  -  лесть  и  корысть окружили будущего
пришельца в мир алмазными дарами. „лЯ барона же чувство быть отцом превышало
все блага,  какими он  только наслаждалсЯ на земле,  выключаЯ счастье любить
свою милую,  прекрасную супругу и быть ею любиму. €так, баронесса готовилась
родить.  ‚се  фазы беременности исполнились благополучно и  обещали такое же
окончание;  но  когда наступил роковой срок,  оказалось противное.  ’ри  днЯ
возрастали ее муки и  опасности.  Њожно судить,  что чувствовал в  это времЯ
барон.  €скуснейшие врачи города были призваны на  помощь;  врачи употребили
все  средства,  какие только знали:  ничто не  помогло,  и  они  отказались.
ЌесчастнаЯ  не  могла  долее  выдержать:  она  пожелала  смерти  и  спросила
духовника.  Њежду  тем  как  посылали  за  ним,  один  из  врачей  советовал
ќренштейну пригласить знаменитого итальЯнца ”иоравенти, недавно прибывшего в
Ђугсбург.
     - …сли  он  не  спасет,  -  сказал советник,  -  так  никто не  спасет.
€тальЯнец едва ли не нашел средства воскрешать мертвых.
     „уховник шел  с  дарами  на  лестницу;  вслед  за  ним  входил  Ђнтонио
”иоравенти;  навстречу шел хозЯин дома,  бледный,  дрожащий,  с растрепанной
головой,  с запекшимисЯ губами.  Ѓыл полдень; солнце Ярко освещало лестницу,
все  предметы резко  означались.  Џервым делом барона,  гордого,  спесивого,
родственника королевского,  было броситьсЯ к  ногам итальЯнца и молить его о
спасении супруги.  ‡олото,  поместьЯ,  почести,  все сулил он  ему,  лишь бы
спасти ту, котораЯ длЯ него была дороже самой жизни.
     Ђнтонию взглЯнул на хозЯина дома...
     Ѓоже! небесные силы! это он... он самый, тот ужасный ненавистный немец,
оскорбивший его так жестоко в ђиме.  ЋшибитьсЯ нельзЯ:  тот самый,  которого
преследует месть его столько лет,  чьей крови хотел бы  он напитьсЯ,  продав
себЯ хоть сатане, он самый теперь у ног его, в его власти.
     ”иоравенти захохотал в  душе своей адским хохотом;  волосы встали бы  у
того дыбом,  кто мог бы слышать этот смех.  ђуки его трЯслись, губы дрожали,
колена  подгибались;  но  он  старалсЯ  оправитьсЯ и  сказал  с  сатанинскою
улыбкою:
     - •орошо, мы увидим.
     ‚ этих словах заключалась целаЯ вечность.
     Ѓарон не  узнал его:  в  безумии отчаЯниЯ мог ли он помнить что-нибудь,
поЯснить себе  что-нибудь?  Ћн  видел в  нем  только спасителЯ жены,  своего
ангела-хранителЯ, и готов был нести его на своих руках в спальню страдалицы.
     - Џоспешайте,  ради  бога  поспешайте!  -  восклицал ќренштейн голосом,
который мог бы тронуть и тигра.
     - •орошо,  мы увидим!  -  повторил сурово ”иоравенти, и между тем гений
мести летучею молниею осветил бездну души его и начертил ему,  что он должен
был делать.
     €дут;  пришли в спальню страдалицы. ‘береженный полусвет позволЯл врачу
различить черты  ее  и  исполнЯть свои  обЯзанности.  Љак  хороша была  она,
несмотрЯ на свои страданиЯ! ‚раг счастлив ею - тем лучше: еще чувствительнее
будет ему мщение...
     - ‘лава богу! духовник! - сказала баронесса умирающим голосом.
     - Ќет,  друг мой,  не  он,  -  произнес,  утешаЯ ее,  ќренштейн.  -  Ќе
отчаивайсЯ;  вот знаменитый врач,  который поможет тебе... предчувствиЯ менЯ
не обманывают... верю твердо, и ты, мой милый друг, верь также.
     - Ђх,   господин  врач!  спасите  менЯ...  -  могла  только  выговорить
умирающаЯ.
     Њинута...  две...  три...  до пЯти глубокого,  гробового молчаниЯ;  они
сочтены были на сердце супруга ледЯными пальцами смерти.
     Ќаконец ”иоравенти подошел к нему.
     - Ћна...
     € врач остановилсЯ.
     ќренштейн впилсЯ в него глазами, жадными, как голодные пиЯвицы, слухом,
острым,  как  бритва,  котораЯ режет  волос:  рот  его  был  открыт,  но  не
произносил ничего. Ћн весь хотел сказать: жизнь или смерть?
     - Ћна...
     € врач опЯть остановилсЯ.
     ‹ицо барона стало подергивать.
     - Ћна будет спасена, ручаюсь в этом жизнью своею, - сказал с твердостью
”иоравенти -  и  ужаснаЯ статуЯ  барона  сошла  будто  с  своего пьедестала.
ќренштейн озарилсЯ весь жизнью;  молча он  пожал руку Ђнтонио и  тЯнул ее  к
себе, чтобы прижать к губам. ‚рач отнЯл руку.
     - Ћна будет спасена,  и  ваш ребенок также,  -  прибавил он шепотом,  -
только с условием от менЯ...
     - ‚се, что угодно, - отвечал барон.
     - Ќе думайте, что мое требование будет так легко длЯ вас.
     - Ќичего не пожалею; требуйте моего имущества, моей жизни, если хотите.
     - ‚от видите,  Я итальЯнец и лекарь:  простым словам не доверЯю... дело
идет о моем благосостоЯнии... мне нужна ваша клЯтва...
     - ЉлЯнусь...
     - Џостойте... Я видел там духовника...
     - Џонимаю, вы хотите... идем.
     Ћни вошли в соседнюю комнату.
     ’ам стоЯл старец свЯщеннослужитель с свЯтыми дарами,  готовЯсь отрешить
ими земного от земли и дать ему крыльЯ на небо.
     - Ћтец  свЯтой,  -  произнес торжественно барон,  -  будьте посредником
между мною и живым богом, которого призываю теперь в свидетели моей клЯтвы.
     ‘вЯщенник,  ничего  не  понимаЯ,  но  увлеченный необыкновенным голосом
хозЯина,  возвысил чашу с  дарами и  преклонил благоговейно белую,  как лен,
голову.
     - ’еперь говорите за мною, - прервал дрожащим голосом ”иоравенти, будто
испуганный свЯщеннодействием,  -  но помните,  что двадцать минут, не более,
осталось длЯ помощи вашей супруге. “пустите их - пенЯйте на себЯ.
     ќренштейн продолжал таким  же  торжественным,  глубоко  изливающимсЯ из
души голосом, но так, чтобы его нельзЯ было слышать в спальне жены:
     - …сли моЯ ЂмалиЯ будет спасена, клЯнусь всемогущим богом над пречистым
телом его единородного сына, и да погибну Я в муках адских, да погибнет, как
червь, род мой, когда Я преступлю клЯтву эту...
     ’ут он обратил глаза на врача, ожидаЯ его слов.
     ‚рач с твердостью произнес:
     - …сли у менЯ родитсЯ сын, первенец...
     Ѓарон повторил:
     - …сли у менЯ родитсЯ сын, первенец...
     - ѓоду отдать его, сына моего, падуанскому врачу Ђнтонио ”иоравенти...
     Ѓарон остановилсЯ... к сердцу его прилил горЯчий ключ... Ћн взглЯнул на
искусителЯ всею силою своих понЯтий...  ќтот взглЯд напомнил ему приключение
в ђиме... Ћн узнал своего противника и угадал свой приговор.
     - ѓоворите же, господин барон: из двадцати минут убыло уже несколько...
     ќренштейн дрожащими губами продолжал:
     - ѓоду  отдать его,  сына моего,  падуанскому врачу Ђнтонио ”иоравенти,
тому самому,  которого Я,  лет за пЯть тому, оскорбил без всЯкой причины и у
которого Я ныне,  пред €исусом •ристом, отпустившим грехи самому разбойнику,
прошу униженно прощениЯ...
     - ЏрощениЯ?..  Ђ!..  Ќет,  гордый барон,  нет теперь пощады!.. ЏЯть лет
ждал Я этой минуты...  ѓоворите:  клЯнусь € повторЯю мою клЯтву отдать моего
первенца,  когда ему минет год,  лекарю ”иоравенти с тем, чтобы он сделал из
него  со  временем лекарЯ;  почему  властью  отца  и  уполномочиваю над  ним
господина ”иоравенти,  а  мне не вступатьсЯ ни в  его воспитание,  ни во что
либо до него касающеесЯ.  …сли ж у менЯ родитсЯ дочь, отдать ее за лекарЯ...
Ћдин он, ”иоравенти, имеет право со временем разрешить эту клЯтву.
     - Ќет, Я этого не произнесу...
     - ‘пасите менЯ,  умираю!.. - послышалсЯ из другой комнаты ужасный голос
госпожи ќренштейн.
     €  барон  немедлЯ проговорил все  слова  ”иоравенти,  одно  за  другим,
могильным голосом,  как будто читал свой приговор казни.  •олодный пот капал
со  лба  его;  кончив,  он  упал  без  сил  на  стул,  поддерживаемый верным
служителем џном и свЯщенником, давно неравнодушными свидетелЯми этой ужасной
сцены. Ћба спешили подать ему помощь.
     Њежду тем ”иоравенти бросилсЯ в спальню.
     —ерез несколько минут ќренштейн открыл глаза, и первый звук, который он
услышал, был крик младенца.
     ‚се было забыто.
     Ћн осторожно подошел к дверЯм спальни и приложил к ним ухо:  родильница
тихо говорила... она благодарила врача.
     ‚рач возвратилсЯ и сказал:
     - ѓосподин барон! поздравлЯю вас с сыном.


        ѓ‹Ђ‚Ђ ’ђ…’њџ
     Ѓ›‹Ћ ‹€ €‘ЏЋ‹Ќ…Ќ€…?


     Ћ тайне –арской никто не узнал: но все примечали, что крепко
     –арь был печален - он все дожидалсЯ: вот придут за сыном;
     „нем он покоЯ не знал, и сна не ведал он ночью.
     ‚ремЯ, однако, текло...

     ‘казка о царе Ѓерендее... †уковский {Џрим. стр. 30}


     ѓоспожа ќренштейн,  ничего не  подозреваЯ,  в  благодарность врачу дала
своему сыну имЯ,  которое он носил. Њаленький Ђнтон был пригож, как розан; с
каждым днем расцветал он более и  более под лучом ее взоров,  согреваемый ее
нежными попечениЯми;  вместе с  ним расцветала и  мать.  Ћтец только наружно
утешалсЯ им;  мысль,  что отдал его итальЯнцу,  будто продал сатане,  что из
него будет только лекарь, убивала все радости его. —асто взглЯд на младенца,
обреченного такому позору,  исторгал слезы из глаз барона;  боЯсь, однако ж,
чтобы жена не заметила их,  он пожирал эти слезы.  ‹екарь!..  Ѓоже мой!  —то
скажет свет,  что скажут родные,  друзьЯ,  а пуще неприЯтели, когда узнают о
назначении баронова сына?  Љак  объЯвить жене?  ќто  убьет  ее.  ‹учше б  не
родитьсЯ несчастному!
     - Њилый  друг!   -   говорила  однажды  баронесса,   держа  на  коленЯх
прекрасного малютку и  всЯ  пылаЯ  от  любви  к  нему.  -  Ќедаром астрологи
напророчили нашему сыну  столько даров.  ЏолюбуйсЯ им;  посмотри,  какой ум,
сколько огнЯ в его глазах;  он глЯдит на нас,  будто нас понимает.  ЉажетсЯ,
так и  горит на нем звезда величиЯ и  славы!  Љто знает,  какаЯ высокаЯ долЯ
ждет его! ‚едь и король богемский, Џодибрад, был простой дворЯнин...
     ќти слова раздирали душу отца.
     - „руг мой!  -  говорил он.  -  ѓрешно отцу и  матери заранее пророчить
судьбу детей своих;  эта самонадеЯнность может оскорбить провидение, которое
лучше нас знает, что делать с ним, к чему его ведет.
     - Џравда,  -  отвечала мать,  смущеннаЯ каким-то предчувствием, а может
быть,  и  грустью,  проницавшею в  словах  и  глазах  мужа.  -  Џравда,  эти
пророчества могут оскорбить господа.  Ѓудем только молитьсЯ ему, чтобы он не
отнЯл его у нас. Ћ, тогда не переживу моего Ђнтона.
     € мать перекрестила младенца во имЯ отца и сына и свЯтого духа,  боЯсь,
чтобы гордые желаниЯ ее  в  самом деле не навлекли на него гнева божьего,  и
прижимала его  к  груди  своей,  в  которой сердце  билось,  как  ускоренный
маЯтник, и все было что-то не на месте.
     ‡ачем живет этот сын, этот обреченник на горе и стыд родителей? —то ему
в жизни лекарской? ‹учше б господь прибрал его теперь вовремЯ на небо, в лик
своих ангелов!..  €ли почему не приберет самого отца?.. ’огда клЯтве не было
б исполнениЯ: мать не давала ее, мать и сын будут счастливы.
     ’ак думал отец и гордый барон. Ќе раз приходило ему на мысль самовольно
нарушить клЯтву.  Ќикто  не  знал  о  ней,  кроме  старого духовника и  џна;
духовник схоронил свою  тайну  в  стенах какого-то  монастырЯ,  а  в  верном
служителе умерла она.  Ќо  сколько барон ни  был бесхарактерен,  слабодушен,
все-таки  боЯлсЯ  вечных  мук.  ЉлЯтва  врезалась такими огненными буквами в
памЯти его,  ад  так  сильно рисовалсЯ в  его  совести,  что  он  решилсЯ на
исполнение ужасного обета.
     Џрошло несколько месЯцев,  и  он  все не  открывал тайны своей супруге.
Ѓыло  много  приступов борьбы,  решений,  и  всегда  кончалось тем,  что  он
откладывал объЯснение.
     ЂмалиЯ сделалась вновь беременной:  это  обстоЯтельство принесло отраду
растерзанной душе барона.  Њожет быть, она подарит ему другого сына... ’огда
первый пусть идет в жертву неумолимому року, пусть будет лекарем!..
     ѓод прошел,  а  мать все-таки ничего не  знала об  ужасной тайне.  †дет
барон день,  два...  ”иоравенти не ЯвлЯетсЯ за своей жертвой.  Ђвось либо не
будет!.. ’ЯнутсЯ недели... нет его. Ћ, если бы умер!..
     € барон молчал,  благословлЯЯ каждый прошедший день. ‡ачем же тревожить
напрасно мать?  Њожет  статьсЯ,  ”иоравенти удовлетворил свою  месть в  день
рождениЯ их сына;  может статьсЯ,  великодушный ”иоравенти доволен и  муками
ожиданиЯ,   которые  заставлЯет  терпеть  оскорбителЯ,  и  не  желает  более
исполнениЯ своей клЯтвы. „обрый ”иоравенти! да будет над тобою благословение
божье!
     “держи благословение...  €тальЯнец не дитЯ,  играющий своими чувствами,
будто золотыми пузырЯми, которые лопаютсЯ в воздухе.
     ‚ один день -  это было то самое число,  тот самый час, когда случилось
роковое приключение в  ђиме (мщение рассчитано),  џн с бледным лицом вошел к
своему господину. џн ничего не говорил, но этот понЯл его.
     - ‡десь?.. - спросил он служителЯ, побледнев как смерть.
     - Џриказал сказать, что он здесь, - отвечал џн.
     Џрошло опЯть несколько дней,  ”иоравенти не  ЯвлЯлсЯ за  своею жертвою.
“жасные дни!  Ћни отнЯли у барона несколько годов жизни. Ќе узнало бы высшее
дворЯнство,  не проведали бы роднЯ,  знакомые, кто-нибудь, хоть последний из
его вассалов,  что сын отдаетсЯ в лекарЯ,  как отдают слугу на годы в учение
сапожному,  плотничному мастерству?..  ќти мысли тревожили его гораздо более
самой жертвы.
     Ћднажды приносЯт барону записку от ”иоравенти.
     Њилость или казнь объЯвлЯет?..
     ђазвертывает дрожащими руками  и  читает,  с  трудом  переводЯ дух:  "џ
узнал,  что  баронесса должна скоро разрешитьсЯ от  бремени.  ђоды ее  будут
трудные - это мне известно. Џредлагаю свои услуги".
     ђазумеетсЯ, услуги эти принЯты с восторгом и благодарностью.
     ”иоравенти отгадал:  роды баронессы были трудны.  Ќо  он и  в  этот раз
поздравил супруга с ее жизнью и сыном, ”ердинандом; только прибавил: "’еперь
мы  поделимсЯ,  одного  вам,  другого мне".  ќто  объЯвление,  с  твердостью
сказанное, дало наконец знать отцу, что участь старшего сына не переменилась
и что осталось только приготовить Ђмалию по выздоровлении ее. ‘року дано два
месЯца.  ќренштейн просил,  сверх того, чтобы позволено было сдать ребенка в
каком-нибудь итальЯнском местечке или селе,  где не  знали бы ни барона,  ни
врача.
     ‚се это ему даровано,  как милостынЯ, которую богач бросает нищему. …ще
одна щедрота:  позволЯлось отцу и  матери каждые три года видеть по  неделе,
даже по месЯцу, своего сына, ласкать его, говорить им, что он их сын, но под
именем бедных немецких дворЯн ќренштейнов, утверждаЯ его, однако ж, в любви,
в  уважении к  лекарскому званию.  €  еще одна статьЯ условиЯ:  всЯкого рода
помощь или подарки от родителей решительно будут пересылаемы назад. Ѓарон на
все согласен, тем более что условиЯ ограждали до времени тайну от гласности,
которой он страшилсЯ более всего.
     ‚ это времЯ на дом барона нагрЯнуло новое несчастие.
     ЌесмотрЯ на  все  усилиЯ  разума,  некоторые вопросы насчет  соединениЯ
внешнего человека с внутренним останутсЯ навсегда неразрешенными.  ђазве там
разгадают нам то,  что и есть,  может быть, тамошнее!.. ‡акон предчувствиЯ в
числе этих вопросов.  Љто,  от  царЯ до селЯнина,  не испытал над собою силы
его,   и   между  тем  в   этой  цепи  людей  кто  разрешил  его  процесс?..
Џриговариваюсь этим рассуждением к тому, чтобы сказать о предчувствии, какое
имела баронесса о своей потере.  Ћна видела во сне: разъЯренный волк оторвал
старшего сына от груди ее,  вскинул его к себе на спину и унес...  куда - уж
не  видала.  Љогда она проснулась,  волнение крови ее  было так сильно,  что
молоко бросилось ей  в  голову.  ”иоравенти опЯть спас ей  жизнь,  но не мог
уничтожить следы ужасной болезни.  Ѓаронесса потерЯла свою  красоту;  темные
пЯтна  обезобразили ее.  Ћдно  несчастие принесло ей  другое  -  постепенное
охлаждение к ней супруга,  как мы сказали, от природы изменчивого характера.
„оныне он  любил ее  пламенно;  не было жертв,  на которые не решилсЯ бы длЯ
блага ее,  даже длЯ ее спокойствиЯ.  Ќо сердце его было сосуд превращений не
хуже Џинеттовых {Џрим.  стр. 33}: пламЯ могло в несколько часов обратитьсЯ в
лед,  как и случилось. Ћтныне все попечениЯ его обратились на меньшего сына.
…сли бы  через несколько месЯцев дали ему на выбор:  лишитьсЯ ”ердинанда или
супруги,  за  спасение которой он  отдал некогда сына и  отдал бы себЯ,  то,
конечно,  в  душе своей согласилсЯ бы  пожертвовать супругой,  хотЯ бы этого
Явно не  сказал.  ’аков он  был во всех случаЯх жизни:  ныне,  из тщеславиЯ,
готов  играть своею  жизнью на  концах копьев,  пуститьсЯ в  новый крестовый
поход,  завтра не  дотронетсЯ до  булавки,  не  замарает ноги,  чтобы спасти
погибающего;  ныне,  у  ног врага,  которого вчера бил,  целует у него руку,
завтра готов повторить с ним римскую сцену,  если б она опЯть представилась;
ныне  сажает вас  на  первое место  за  своей  трапезой,  осыпает вас  всеми
почетными именами,  вытаскиваЯ их из словарЯ приличиЯ и уважениЯ; завтра, по
первому намеку прохожего цыгана,  без всЯких исследований,  оборотитсЯ к вам
спиной, заставит вас ждать у ворот своего замка, если вы имеете в нем нужду,
и  встретит вас с своей баронской высоты словами:  "‡дорово,  любезный мой!"
’акие характеры нередки.
     Џо  выздоровлении баронессы собрались ехать  на  поклонение свЯтой деве
‹ореттской,  в благодарность за двукратное спасение баронессы от смерти.  €з
детей взЯли старшего.  Њеньшего оставили с кормилицею и на попечении близкой
родственницы.  ”иоравенти сопутствовал им не без предосторожности. Ћн вызнал
характер барона и убежден был,  что тот,  кто из боЯзни ада исполнил ужасную
клЯтву свою, не побоитсЯ (каков час!) отправить его на тот свет. € потому за
врачом  ехало   несколько  служителей,   хорошо  вооруженных.   ЏодъезжаЯ  к
условленному месту,  барон оставил своих служителей в последнем городе, взЯв
с собою только џна и жену его. Џо приезде в село, где должно было сдать дитЯ
барону,  оставалось кончить эту  драму,  котораЯ начинала ему  надоедать,  и
приготовить Ђмалию  к  разлуке с  старшим сыном.  Џри  этом  случае уснувшаЯ
любовь или сострадание и  совесть пробудились в  нем.  Ќа  нем лица не было,
когда он пришел к жене с объЯвлением ужасного приговора.
     - ’ы болен,  друг мой?  - сказала она, испуганнаЯ ужасным состоЯнием, в
каком его увидела.
     Ћн  призналсЯ,  что болен давно.  ЂмалиЯ упрекала его,  зачем так долго
скрывал от нее свою болезнь; вместе со своими поцелуЯми орошала его слезами,
предлагала ему  пособиЯ,  какие  только знала  самаЯ  нежнаЯ,  попечительнаЯ
любовь.  Ѓарон призналсЯ,  что  болезнь его душевнаЯ...  что началась она со
времени  рождениЯ  первого  сына...  бросил  в  душу  женщины,  страстно его
любЯщей,  сомнение,  боЯзнь,  утешение, гнев, борьбу долга с привЯзанностию,
преданность  богу,  и  когда  перепытал  все  чувства  и  утомил  их,  между
нежнейшими ласками  предложил ей  выбор:  лишитьсЯ  мужа  навсегда или  сына
только разлукою временною.  Ќаконец рассказал ей свою историю с  ”иоравенти,
это наслание на  него божие,  напомнил ей ее муки,  приготовлениЯ к  смерти,
Явление итальЯнца,  и каким образом он, длЯ спасениЯ ее, приступил к ужасной
клЯтве,  полагаЯ,  что корыстолюбивый врач хотел требовать только непомерной
платы за  свои  труды.  Ќе  исполнить клЯтвы -  навлечь на  себЯ гнев божий,
погибель  на  сына  их,   на  весь  род;  исполнением  покорЯютсЯ  они  воле
всевышнего.  Њожет быть,  господь послал им ангела-утешителЯ в  лице второго
сына;  итальЯнец,  может быть,  сжалитсЯ над ними и со временем отменит свой
приговор.  Ћн уж и так оказал великодушие,  позволив видетьсЯ с сыном каждые
три года.
     “мно приготовлено,  хорошо сказано,  но  какие утешениЯ победЯт чувство
матери, у которой отнимают сына? ‚се муки ее сосредоточились в этом чувстве;
ни о чем другом не помышлЯла она,  ни о чем не хотела знать. —тобы сохранить
при себе свое дитЯ, она готова была отдать за него свой сан, свои богатства,
идти  хоть  в  услужение.  Ќо  неисполнение клЯтвы  должно  принести ужасное
несчастие мужу ее, и она решаетсЯ на жертву.
     Њать на все согласна, лишь бы ей сдать самой дитЯ свое: ее поддерживает
еще надежда выиграть что-нибудь длЯ себЯ у жестокого ”иоравенти.  Ќе тигр же
он!  „а и тот выпустил бы свою жертву из пасти,  увидав отчаЯние матери. Ћна
хотела прежде испытать,  не  тронет ли  итальЯнца,  никого не  послушалась и
повлеклась в избушку,  в которой он остановилсЯ.  …е остановили у дверей.  ‚
унижении стоЯла она час, два и три... Ќичто не поколебало итальЯнца. Ќаконец
ей вынесли записку:  "ѓоспожа баронесса!  Њое слово неизменно.  Њолите бога,
чтобы Я скоро умер, тогда разве ваш сын не будет лекарем. Ћдно только, что Я
могу сделать длЯ матери,  у которой отнимаю все ее благо, - это позволить ей
видетьсЯ с Ђнтонио у менЯ не через три года,  как Я сказал вашему супругу, а
каждый год,  но  с  условиЯми вам,  конечно,  уж известными.  Ќарушение этих
условий даст  мне  право нарушить и  мое  снисхождение.  ќто  моЯ  последнЯЯ
уступка и мое последнее слово.  ‚ назначенный срок ожидаю моего воспитанника
Ђнтонио".
     ‘дали дитЯ, расстались с ним... Њать не умерла с горЯ: в сердце ее была
надежда увидеть сына через год,  а  с  надеждою не умирают.  Џри этом случае
лекарь,  ничтожный человек,  видел баронессу у ног своих...  властелин духом
осталсЯ властелином.
     —ета  ќренштейнов возвратилась в  Ђугсбург  без  старшего  сына,  будто
умершего дорогой.
     Ѓарон,   успокоив  свою  совесть  исполнением  клЯтвы,  сделав  в  этом
критическом положении все,  что нужно было сделать благоразумному супругу, и
сдав Ђнтона,  казалось,  сбросил с  себЯ тЯжелый камень.  ‚оображение начало
миритьсЯ с  существенностью и  расцвечать длЯ  него будущность.  Њало-помалу
стал  он  забывать старшего сына;  сперва  думал  о  нем,  как  о  предмете,
достойном состраданиЯ;  потом,  как о  предмете далеком,  чуждом,  наконец -
ненавистном.  —ерез год  позволено было  отцу и  матери видетьсЯ с  Ђнтоном:
поехала на  это  свидание одна мать.  …ще  два,  три года,  и  сердце барона
записало его в  умершие.  Ћн  обратил свои надежды,  свою любовь на меньшего
сына.  Ќо  страсть,  котораЯ  овладела им  отныне,  которой  он  дал  первой
бесспорное место в  душе своей,  было честолюбие.  ‘ражаЯсь всеми возможными
орудиЯми  за  каждую  ступень,   приближавшую  его  к   милостЯм  верховного
властителЯ,  уступаЯ ему  на  каждой ступени от  своих  феодальных прав,  он
наконец  достиг  одного  из  первых  мест  при  императоре ”ридрихе III.  Ћн
сделалсЯ любимцем его,  перестав быть человеком.  —ем выше восходил он,  тем
более  удалЯлсЯ от  него  отчужденец и  наконец исчез  длЯ  него,  как  едва
заметнаЯ точка,  которую поглотил мрак  ночи.  …сли  иногда  и  посещали его
заботы об Ђнтоне,  так это длЯ того, чтобы отдалить всЯкое подозрение об его
постыдном существовании.
     Њать  Ђнтона осталась длЯ  него  тою  же  нежною матерью,  какою была в
первые минуты его жизни.  —то Я говорю?  любовь ее возросла с его несчастною
судьбою. €з двух детей Ђнтон был, конечно, ее любимцем; ”ердинанд пользуетсЯ
всеми правами рождениЯ,  согрет каждый день у  груди матери,  растет в  неге
родительских попечений,  избалован тщеславием отца;  угадывают его  желаниЯ,
чтобы  предупредить их.  —его  недостает этому  баловню судьбы с  самого его
рождениЯ?   Ђ  другой,  лишь  увидел  свет,  обречен  на  изгнание  из  дома
родительского,  из  отчизны,  отчужден всех  прав  своих,  растет  на  руках
иноземца,  постороннего,  врага его семейству;  ласки, которые расточает ему
мать, самое свидание с ним, куплены у этого иноземца дорогою ценою унижениЯ.
Љак  же  не  любить более это  дитЯ  рока!  ЉажетсЯ,  сама  судьба старалась
распределить их по рукам матери и отца, смотрЯ на их главные отличиЯ. ЂмалиЯ
несчастна,  изгнанница из  сердца супруга -  Ђнтон  также  несчастен,  также
изгнанник;  черты его -  черты матери,  характер - вылит в форму ее души; он
любит ее  даже  более своего воспитателЯ.  ”ердинанд осыпан фортуною,  горд,
тщеславен,  шаткого нрава,  как и  отец,  похож на  него лицом.  Ћн замечает
холодность его  к  матери,  иногда грубое обхождение,  и  сам,  в  некоторых
необузданных выходках против нее,  показывает,  что он  достойный сын отца и
наследник всех его  качеств.  Ћн  терзает животных,  бьет немилосердно,  без
причины,  конЯ,  на котором ездит, бьет служителей, исполнЯющих медленно его
повелениЯ,  трунит вслед  отцу  над  придворным лекарем и  шутом,  мейстером
‹еоном,  как называют его при дворе, и раз травил его своими собаками; он не
любит учениЯ,  привЯзан к  одним гимнастическим забавам.  ‘колько длЯ матери
причин, кроме несчастиЯ, предпочитать этому сыну старшего!
     ѓоды  ее  существованиЯ проходили в  свЯтом  исполнении обетов,  данных
воспитателем и родителЯми Ђнтона,  в блаженстве срочного свиданиЯ и в слезах
разлуки годовой, котораЯ казалась ей вековою. Ќо чем более забывала она свои
несчастиЯ в любви к милому изгнаннику,  в привЯзанности его к матери,  в уме
его  и  прекрасных душевных качествах,  тем  более  удовольствиЯ,  казалось,
находил барон изобретать длЯ нее новые горести.  …й приказано уверить Ђнтона
в смерти отца его.  ќтот приговор объЯвил ей, что сын навсегда лишилсЯ отца.
Њожно судить,  каково было матери объЯвить сыну ложную весть.  Ћднако ж  она
исполнила волю своего мужа и повелителЯ, утешаЯсь надеждою на времЯ, которое
могло переменить его чувства. „итЯ, не знаЯ отца, принЯл весть о смерти его,
как о смерти чужого человека.
     ”ердинанду минуло двадцать три года.  Ћн простудилсЯ,  получил жестокую
горЯчку и умер. ќто несчастие, посланное небом, как бы в наказание жестокому
отцу и супругу,  поразило его. Љазалось, эта потерЯ должна была б возвратить
его любовь к старшему сыну. Ќет, он и тут осталсЯ длЯ него чужд по-прежнему.
     Њежду тем Ђнтон рос и воспитывалсЯ в Џадуе под именем бедного немецкого
дворЯнина ќренштейна.  Џригож,  умен,  восприимчив к  добру  и  просвещению,
выказываЯ во всех поступках своих возвышенность чувств и  какую-то рыцарскую
отвагу,  он  был утешением ”иоравенти.  ‘  летами пристрастилсЯ о" к  науке,
которой  воспитатель посвЯтил  его.  ћный  ставленник предалсЯ  ей  со  всею
чистотою и ревностью души теплой и возвышенной.  Ќе корыстные виды нес он на
алтарь ее,  по  пользу человечества и  успехи разума.  ’олько он  имел  один
важный недостаток, бывший выражением его души и вместе времени, в которое он
жил -  это пламеннаЯ мечтательность,  до  тех пор неукротимаЯ,  пока не была
удовлетворена.
     - ‚от таков точно и брат мой Ђльберти,  что в Њосковии,  -  говорил ему
”иоравенти,  стараЯсь отвратить его от  этого недостатка.  -  Џоехал строить
диковинный храм в  дикую страну,  где еще не  знают,  как обжигать кирпичи и
делать известь!  Ѓедный!  существенность погубит его высокие мечты и, боюсь,
убьет его.
     - ‡авидую ему,  - говорил молодой человек, - он не тащитсЯ шаг за шагом
по  одной дороге с  толпою.  Ћн  махнул крылами гениЯ и  живет высоко,  выше
земных.  …сли и упадет, по крайней мере летал под небом. “тешительно думать,
что  он  победит вещественность и  создаст себе дивный бессмертный памЯтник,
которому и наша €талиЯ будет некогда поклонЯтьсЯ.
     "ќта мечтательность,  - думал ”иоравенти, - перейдет с летами в желание
совершенствовать себЯ",  -  и  смотрел на своего питомца с  гордостью отца и
воспитателЯ.  ‘оздать из него знаменитого врача,  подарить им обществу члена
полезнейшего,  нежели барончика,  может статьсЯ, незначащего, наукам - новые
успехи,  истории - новое великое имЯ: этою мыслью, этими надеждами убаюкивал
он свою совесть.
     Ќа  двадцать пЯтом году  Ђнтон ќренштейн кончил свой медицинский курс в
падуанском университете. Ђнтон - лекарем, мщение ”иоравенти удовлетворено. ‚
это времЯ он согласилсЯ на желание Ђнтона путешествовать по €талии.  Њолодой
врач поехал в  Њилан.  ’ам хотел он слушать у  знаменитого ЌиколЯ де Њонтано
уроки  красноречиЯ и  философии,  которые  считались непременными спутниками
всех  знаний  и  от  которых не  освобождались цари.  ‚место этих  уроков он
услышал звуки бичей:  ими потешалсЯ над ученым бывший ученик его, сам герцог
миланский,  ѓалеаццо ‘форза.  ‚место многочисленных слушателей де Њонтано он