ью,
приготовлЯли сердце девушки к должной обороне? Њать, частое обращение к богу
и свЯтым его,  это,  правда,  заменЯли многое. Ќо руководство матери большею
частью  ограничивалось строгим  наказом беречьсЯ недоброго глаза,  ограждать
себЯ крестом и  молитвою от наваждениЯ диавольского.  € что доброго успевала
создать роднаЯ в сердце дочери,  то нередко разрушали неблагоразумные беседы
мамки и  сенных девушек,  сказки о  похождениЯх красавцев царевичей,  песни,
исполненные сладости и  тоски любви.  ‡аборы были высоки,  светлицы и терема
девиц  крепко-накрепко защищены;  но  раз  случай помог  влечению сердца или
просто неопытности,  раз эта преграда разрушена,  - и грех, если не страсть,
торжествовал над  всем:  над свЯзЯми семейными,  над стыдом девическим,  над
свЯтынею.  ‘колько  примеров,  что  дочери  боЯрские,  обольщенные налетными
молодцами,  убегали с  ними  в  дремучие леса  и  там  делили с  ними грубую
злодейскую жизнь!  Џесни,  эти  вернейшие легенды нравов,  лучше  всего  это
подтвердЯт.
     Љак бы то ни было,  по щучьему ли велению,  по наваждению ли нечистого,
по  закону ли  природы,  ЂнастасиЯ всЯ  предалась своей любви,  не  думаЯ уж
защищатьсЯ от того,  что почитала очарованием. ’ак же как и подруги ее, жила
она  в  девическом заточении,  воспитана была в  тех же  предрассудках,  под
влиЯнием тех же сказок и песен,  какие смущали ее подруг.  Ќо, заметьте, она
не  имела над собою ни  ока матери,  ни ежедневного благословлениЯ ее,  зато
каждый  день  находила случай видеть молодого,  очаровательного иноземца,  с
которым делила их только деревЯннаЯ преграда. Ђ такие ли преграды уничтожает
сердце!
     €так,  ЂнастасиЯ, преданнаЯ любви своей, разрывалась, что будет долго в
разлуке с очарователем.  Љак ни заглЯдывала в свое сердце,  как ни старалась
вытеснить из  него латынщика,  паписта,  чернокнижника -  не могла.  Ђ  хоть
убейте ее, она не знала, что такое латынщик, папист. —то-нибудь да страшное!
‚ероЯтно,  слуга нечистого,  из  роду проклЯтых на  свЯтом соборе.  Ћднако ж
крестник ее,  Ђндрюша,  не  раз уверЯл ее,  клЯлсЯ всеми свЯтыми,  что Ђнтон
хрестьЯнин, верует в бога, пречистую и угодников божиих. Љак бы испытать его
и  вместе как бы спасти от адских мук?  „умать и  думать об этом,  и  сердце
внушило  ей  подвиг  великий,  тЯжкий  длЯ  девицы,  воспитанной  в  строгом
православии.  —то дороже тельника (креста, носимого на теле, на груди) могло
быть длЯ нее?  ќта свЯтынЯ,  благословление матери,  не покидала ее с самого
крещениЯ,  охранЯла ее  от  нездоровьЯ и  всЯких  бед,  от  стрелы громовой,
летЯщей днем, от навета звезды, рассыпающейсЯ во тьме ночной, соединЯла ее с
небом, со всем, чем пламеннаЯ вера населЯла небеса, с ангелом-хранителем ее.
ќтот  свЯтой  талисман,  залог  чистоты ее  мыслей и  чувств,  обручал ее  с
распЯтым господом:  он должен был идти в  заветное наследие к  ее потомству,
как  шел к  ней от  бабушки и  прабабушки ее,  или сопровождать ее  в  гроб,
непорочную, богобоЯзненную. Ћна должна была представить его на ‘трашном суде
без пЯтен,  без ржавчины смертных грехов.  € с этою свЯтынею, с этим заветом
родной и неба решаетсЯ она расстатьсЯ:  его-то решаетсЯ отдать басурману длЯ
спасениЯ его души.  Ђ свою погубить?.. Ќет, она сделает свЯтое дело, обратив
латынщика в  веру  крещеную,  православную.  ‘колько мук,  сколько борьбы  и
молений стоит ей этот подвиг!.. и все-таки она решилась совершить его.
     „лЯ исполнениЯ ее намерениЯ нужен был Ђндрюша, крестник ее и поверенный
сердечных тайн. Ћна стала ожидать его с нетерпением: времЯ было дорого.
     Ћтец  и  брат уехали на  Ључково поле {Џрим.  стр.  179} смотреть,  как
Ђристотель будет шибать из  огромной пушки,  только что вылитой им на славу.
ЃольшаЯ часть дворчан туда  же  отправилась.  Ђндрюша пришел навестить друга
своего Ђнтона,  но не застал его дома.  Ђндрюша собираетсЯ также в поход. Ќа
днЯх готовитсЯ он к постригу {Џрим. стр. 179} (на который согласилсЯ великий
кнЯзь,  несмотрЯ,  что ему не  было еще узаконенных шестнадцати лет);  может
быть, до похода не удастсЯ ему увидеть свою крестную мать, которую он всегда
так любил.  …му жаль крестной матери,  пригожей,  ласковой, целующей его так
сладко, как, бывало, целовала его мать, и он пришел проститьсЯ с нею. ‘ердце
сердцу весть дает.
     Љак приступить Ђнастасии к тому,  что хотела передать своему крестнику?
€  собиралась сказать,  и  боЯлась.  Ћна  была бледна,  как мертвец,  и  всЯ
дрожала, будто собиралась признатьсЯ в ужасном преступлении. Ђндрюша заметил
ее состоЯние и спросил, не больна ли она.
     - ЌеможетсЯ,  -  сказала ЂнастасиЯ и потом,  немного погодЯ, сделав над
собою  необыкновенное усилие,  взЯла  Ђндрюшу за  руку,  крепко пожала ее  и
спросила его, любит ли он свою крестную мать.
     - Ћтца разве люблю больше тебЯ и Ђнтона,  -  отвечал малютка,  целуЯ ее
руку.
     Џо  врожденной девушке  стыдливости и  потому,  что  это  противно было
русским обычаЯм,  она  никогда не  позволЯла ему целовать свою руку;  теперь
только слегка отдернула ее,  встала,  посмотрела,  нет  ли  кого у  дверей в
сенЯх,  и, когда уверилась, что никто не может слышать ее беседы с Ђндрюшей,
просила подтвердить ей, любит ли он лекарЯ.
     - ЋпЯть скажу,  не знаю,  чего бы Я  ни сделал длЯ него и  длЯ тебЯ,  -
отвечал Ђндрюша голосом живого соучастиЯ.
     - …сли так,  Я  хотела тебЯ попросить вот о  чем.  ѓоворил ты мне,  что
Ђнтон крещеный?
     - ѓоворил.
     - —то  он  верит по-нашему в  господа бога и  матерь божию и  в  свЯтых
угодников.
     - ѓотов и теперь поклЯстьсЯ, что это правда.
     - Џочему ж, сказывают, не носит он тельника?
     - Њой друг говорит: у него крест в сердце.
     - Ќе пойму,  что-то мудрено длЯ менЯ.  ‚от видишь, если все это правда,
если он не свЯзалсЯ с нечистою силой, наденет ли он мой тельник?
     ѓлаза мальчика необыкновенно заблистали.
     - Ќе люби менЯ, не пускай к себе на глаза, - сказал он, - если друг мой
не наденет твоего креста и не будет носить его.
     - Џожалуй...  дам ему свой тельник...  только смотри, Ђндрюша, голубчик
мой...  - Ћна не договорила; но он понЯл душою, что в ее словах был запрос о
жизни и смерти.
     „рожащими руками,  всЯ пылаЯ, ЂнастасиЯ скинула с себЯ тельник. ќто был
большой серебрЯный крест с  грубым изображением на  нем,  чернью,  распЯтого
спасителЯ;  к нему привЯзана была и ладанка.  ‘мотрЯ боЯзливо на дверь,  она
надела его Ђндрюше на шею и спрЯтала глубоко на груди его. ‚се это старалась
сделать так поспешно,  как бы  боЯлась одуматьсЯ;  но  пальцы ее  путались в
шелковом гайтане: гайтан с трудом отставал от них.
     - ‘кажи ему,  чтоб он  крестилсЯ по-нашему,  вставаЯ от  сна и  на  сон
грЯдущий, - примолвила ЂнастасиЯ. - Ќо... смотри, Ђндрюша, не выдай менЯ, не
погуби... отцу не открой... побожись.
     Ћна  говорила только "отцу",  увереннаЯ,  что  крестник и  без  просьбы
никому другому не скажет.
     € Ђндрюша,  дрожа,  будто участник в преступлении,  скрепил тайну,  ему
вверенную, самою ужасною клЯтвою, какую только знал.
     - Њожет  быть,  -  прибавил он,  смутно  ЏонимаЯ душевную тревогу своей
крестной матери и желаЯ ее и себЯ утешить,  -  может быть,  ЌастЯ, мы введем
его этим тельником в нашу веру.  ѓосподь знает,  дар твой не будет ли у него
на груди, когда будешь стоЯть с ним в церкви под венцом.
     - Ќет, Ђндрюша, не говори мне про венец... не длЯ того это делаю... мне
жаль только,  что он басурман...  хотела бы спасти его на том свете от смолы
горЯчей...
     - Ђх, ЌастЯ, если не ему идти в рай, так кто же будет в нем?
     ЏослышалсЯ кашель мамки.  ‡аключившие тайный союз спешили оправитьсЯ от
смущениЯ и потом проститьсЯ. Ђндрюша обещал еще увидетьсЯ с крестною матерью
до похода.
     Љогда он  ушел,  Ђнастасии стало на груди холодно,  очень холодно,  как
будто кусок льду на ней лежал. Ћна погрузилась в страшные думы. ‚ первый еще
раз пришло ей  на мысль трудность скрыть от мамки,  что на ней нет тельника.
Људа  его  девала?  где  могла потерЯть?  ‡абывшись,  она  шептала про  себЯ
невнЯтные слова,  потом шарила на себе крест и,  не находЯ его,  готова была
хоть броситьсЯ в воду. Ћна променЯла благословление матери на грех смертный;
она  продала  себЯ  сатане.  ЃеднаЯ!  видно,  доведена до  этого  чародейною
силой!..
     - —то с тобою,  роднаЯ моЯ? - спрашивала ее мамка. - ’ы всЯ горишь, ты,
сидЯ, вздрагиваешь и говоришь сама с собою непонЯтые речи.
     - •удо можетсЯ, мамушка, сама не знаю с чего.
     - Ќе  сглазил ли  кто тебЯ?  не  нанесло ли  ветром?  ‚ыпей-ка,  душка,
богоЯвленской водицы - немочь будто рукою снимет.
     ЂнастасиЯ послушалась своей мамки,  с крестом и молитвою выпила воды, и
стало ей как будто легче. Ќадолго ли?


        ѓ‹Ђ‚Ђ ’ђ…’њџ
     ‹€–Ђђњ ЏЋЏ‹…‚


     ‡десь  место  рассказать,  как  новое лицо  пришло участвовать в  драме
нашего героЯ и,  может быть, разыграть в ней одно из важнейших действий. ќто
был имперский рыцарь Ќиколай Џоппель, племЯнник и приемыш барона ќренштейна.
Џригож, статен, ловок, самонадеЯн и горд, он имел все наружные достоинства и
все блестЯщие пороки,  чтобы понравитьсЯ придворному одинаких с ним свойств.
ќренштейн,  усыновлЯЯ его,  угождал тем себе и императору,  который оказывал
особенную благосклонность Џоппелю за  путешествие в  Њосковию,  землю чудес,
как этот рассказывал.  €мператор благодарил барона за достойный выбор. Џосле
того смел ли барон,  весь во власти честолюбиЯ, думавший только о возвышении
своем,  допустить до себЯ и мысль, чтоб признанием сына-лекарЯ, отчужденного
от него с  малолетства,  омрачить навеки фамильный щит свой,  который он сам
сочетал с  щитом одной венчанной особы;  смел ли открытием обмана раздражить
своего повелителЯ?  ‘ердце его очерствело в  битвах за  придворные венки,  и
голос природы не был ему слышен в  хоре страстей,  напевавших ему свои песни
на один и тот же мотив.  Љазалось,  все согласилось,  чтобы в нем питать эту
мелкую страсть и подавить малейшую искру совести,  все - и двор, при котором
он влек,  со своими собратами, колесницу фортуны через развалины феодализма,
и  самый  возничий этой  колесницы.  „вор  погрЯзал в  суетности,  император
малодушием  своим  дивил  чужие  земли  и  умел  заставить  своих  подданных
презирать себЯ. ќтот император был ”ридерик III, сильный средствами империи,
но  ничтожный своею особой.  Џомните,  как  он  испугал было первосвЯщенника
римского,  внезапно нагрЯнув к  нему  накануне праздника рождества •ристова;
как  всЯ  эта  проделка,  заставившаЯ ђим  вооружитьсЯ,  кончилась тем,  что
”ридерик целовал руки и ноги у папы,  держал у него стремЯ, читал всенародно
евангелие в  одежде  церковного причетника и  наконец уехал,  осмеЯнный теми
самыми,  которые так испугались было его?  ‚еличие души и  слабости государЯ
сообщаютсЯ его двору и  даже расходЯтсЯ по массе народной:  это давным-давно
сказано и  не раз повторено.  Њудрено ли,  что к характеру барона,  слабому,
шаткому,  беспрестанно погруженному в  омуте эгоизма и  тщеславиЯ,  прилипла
новаЯ тина от порочной власти?  …сли он и  думал иногда о сыне,  так это длЯ
того только,  чтобы не  допустить вести об  его  плебейском существовании до
ушей  императора и  придворных.  Љ  чести  нашего времени,  такие  характеры
кажутсЯ нам уродливыми; но в XV веке и гораздо после еще они были не редки.
     ‘лыша  о  любви Ђнтона к  науке,  слыша о  привЯзанности к  нему  врача
”иоравенти,  барон  радовалсЯ тому  и  другому:  то  и  другое  должно  было
разрушить навсегда унизительную свЯзь с отчужденным.  ‘амоотверженнаЯ любовь
баронессы к  сыну не  пугала ее  супруга:  с  этой стороны он  был обеспечен
клЯтвою Ђмалии,  что  она не  посмеет открыть происхождение Ђнтона и  искать
правам его законного утверждениЯ. Ќа этом условии позволено ей было видетьсЯ
с  сыном в  бедном богемском замке.  Џосле свиданиЯ с  ним  она попытала еще
тронуть жестокосердого отца.  Ќо,  не успев в  этом и  раздражив мужа только
своею настойчивостью до того,  что он начал еще грубее поступать с нею,  она
удалилась в  свой богемский замок.  ’ам  заключила себЯ,  как  в  монастыре,
проводЯ  дни  в  молитвах о  благополучии любимца  своего.  ‚ыбор  ЏоппелЯ в
наследники их  имени  и  состоЯниЯ жестоко  огорчил было  ее;  но  вести  из
Њосковии через соотечественников жида  ‡ахариЯ,  верного в  выполнении своей
благодарности,  вести  о  милостЯх тамошнего царЯ  к  Ђнтону,  о  почестЯх и
богатстве,  которые его ожидают,  утешили бедную мать.  ‘  этого времени все
мысли ее и  чувства обратились на восток.  ЊосковиЯ сделалась длЯ нее дороже
ее  отечества:  страну эту,  которую доселе почитала варварскою,  начала она
представлЯть себе каким-то  эдемом -  одно имЯ  ее  приводило ее  в  сладкий
трепет;  все  слухи о  ней собирала она с  жадностию,  отыскиваЯ в  них хоть
малейший след милого сына.  ’ам  хорошо ему  без  баронства,  там нечего ему
опасатьсЯ.  Џочему ж Ђнтону и не остатьсЯ в Њосковии? Џо первому призыву его
и  она  решитсЯ ехать в  эту землю,  которую уже передвинула сердцем ближе к
себе:  там и  смерть будет сладка в  глазах того,  кем теперь жизнь только и
дорога.
     Њы  видели,  что  спокойствие  барона  насчет  отчужденного  сына  было
нарушено известием ”иоравенти о посвЯщении его в лекари;  видели,  как барон
вышел из оборонительного положениЯ и стал действовать наступательно орудиЯми
ужасными,  заставившими укрыть  Ђнтона  под  защиту русского великого кнЯзЯ.
Њежду тем  слухи о  милостЯх московитского государЯ к  лекарю ќренштейну еще
более встревожили гордого отца и  заставили его стать на  новой,  усиленной,
страже.  Ћн  начал  опасатьсЯ,  чтобы  Ђнтон,  посредством сношений €оанна с
императором,  которые становились чаще,  не вздумал, по наущению ”иоравенти,
искать потерЯнных прав своих и не обнаружил всего,  что в тайне его рождениЯ
и воспитаниЯ было так горько и унизительно длЯ сердца баронского.  € потому,
узнав,   что  император  намерен  отправить  в  Њосковию  нового  посла  длЯ
скреплениЯ дружеских отношений с ее государем,  он старалсЯ, чтобы поручение
это  сделали племЯннику и  приемышу его  Џоппелю.  Ќа  это ”редерика III тем
легче было склонить,  что Џоппель был,  как мы  уже,  кажетсЯ,  сказали,  за
несколько лет  назад  в  Њосковии  и,  следственно,  знал  хорошо  тамошнего
властителЯ и  двор его.  ’огда племЯнник барона посещал эту страну более как
счастливый искатель приключений. Љ случаю только поручено ему было от королЯ
римского,  Њаксимилиана,  узнать,  что  за  страна находитсЯ на  востоке,  о
которой слухи стали доходить и  до  цесарского дома и  которой дела начинали
понемногу вЯзатьсЯ с делами …вропы.  ’ак как он приезжал в Њоскву без свиты,
русские не верили,  чтобы он был послом от немецкого государЯ.  Ћднако ж  он
мог   похвалитьсЯ  милостЯми  великого  кнЯзЯ,   которому  приЯтно  было   у
новосозданного двора  своего видеть иностранцев,  приезжавших удивлЯтьсЯ его
могуществу и  разносить потом вести об  этом могуществе в  своих землЯх.  Ќа
этот раз лицарь Џоплев, как называли его на ђуси, приехал в Њоскву настоЯщим
послом от императора, с дарами и уполномочием.
     Ќе  посвЯщенный в  семейные тайны дЯди,  он  между тем  и  от  него был
уполномочен узнать,  что за самозванец ќренштейн находитсЯ лекарем при дворе
€оанна,  и старатьсЯ всЯчески, не вредЯ ему, уверить московитского государЯ,
что   лекарь  Ђнтон  низкого  происхождениЯ  и   присвоил  себе  самовластно
дворЯнское  прозвание,   столь  знаменитое  в   ѓермании.   …сли  же   Ђнтон
безумышленно вздумал  принЯть  имЯ  ќренштейна  и  смиренно  носит  его,  не
хвастаЯсь  родством  своим  в  империи  и  не  предъЯвлЯЯ  никаких  прав  на
баронство,  то  поручено было Џоппелю оставить его в  покое.  Љому же вернее
было  сделать  такое  поручение,  как  не  избранному в  наследники имени  и
состоЯниЯ  гордого  барона?   Љонечно,  рыцарь  Џоппель,  вооруженный  таким
уполномочием и  такими богатыми надеждами,  должен был  храбро защищать свои
права.  Ќадо было только опасатьсЯ,  чтобы он, по легкости характера своего,
не переступал данного уполномочиЯ.  Ћн приехал в Њоскву за два днЯ до смотра
огромной пушки.
     ‚ день его приезда посетил Ђнтона дьЯк Љурицын.  ‚сЯкое посещение этого
умного,  любознательного дьЯка  означалось или  милостью  и  ласковым словом
великого кнЯзЯ, или предостережением от чего-либо недоброго. ‚се это говорил
и делал он будто во имЯ какого-то таинственного лица,  которое приказало ему
быть хранителем Ђнтона и попечителем о его благосостоЯнии.  Џриказал? Љто же
мог это быть,  как не великий кнЯзь. Ћднако ж это был не он. …сли же Љурицын
и не нес какого-нибудь душевного и вещественного гостинца,  так самаЯ беседа
его,   исполненнаЯ  жажды  познаний,   была  всегда  приЯтным  подарком  длЯ
ќренштейна.  ’аким  образом,  пустынЯ  Ђнтонова  населЯлась  более  и  более
любовью,  радушием и дружбою, которые, думал он в первые дни своего приезда,
не  посетЯт его  никогда на  ђуси.  Ћдно,  что его сильно огорчало,  так это
суровое отчуждение от него самого Ћбразца.
     „ьЯк,  уведомив его о  приезде ЏоппелЯ,  прибавил,  что он  должен,  по
приказанию  таинственного  господина  своего,   которого  называл  иногда  и
наставником,  стать с  этого времени у Ђнтона на усиленной страже.  ‚месте с
этою оговоркой подал ему  письмо.  Ћно было писано знакомою рукою моравского
брата.  Ѓоже!  письмо от матери.  Џослание несколько раз расцеловано прежде,
нежели  дрожащие руки  Ђнтона  переломили печать.  €м  извещали милого сына,
сколько  радуютсЯ  благополучию  его,   намекаЯ  также,  что,  по  некоторым
обстоЯтельствам,  которые составлЯют фамильную тайну,  мать желала бы,  чтоб
Ђнтон оставалсЯ подолее в Њосковии,  куда и она приехала бы, если б он нашел
себе оседлость в  этой стороне.  Ѓаронесса наказывала ему  быть осторожным с
послом  императора,  рыцарем Џоппелем.  "ќтот  человек длЯ  тебЯ  опасен,  -
прибавлЯла  нежнаЯ  мать,  -  его  усыновил  барон  ќренштейн,  дальний  наш
родственник, который в милости у императора, горд, тщеславен до безмерности,
и  почтет себЯ и  весь род свой оскорбленным,  услышав,  что однофамилец его
лекарем".
     Љакою  нежною  любовью благоухало письмо!  Ђнтон  читал  и  перечитывал
несколько раз все выражениЯ, которые только женщина, мать или другое любЯщее
существо  умеет  расточать  с  таким  простым,   сильным  красноречием.  ќти
выражениЯ не отыскиваютсЯ в  уме и воображении:  они просто выпадают на перо
из  сердца.  ’ак дорогие жемчужины легко выкатываютсЯ из  своей колыбели при
малейшем прикосновении к ней,  между тем как самые бедные, незрелые добывать
надо,  раскрываЯ с  трудом крепко сомкнутые уста  раковины.  ‹юбЯщий мужчина
скажет почти  то  же,  но  все  не  то,  может быть  умнее,  но  никогда так
вкрадчиво-сладко.  Њать убеждала Ђнтона остатьсЯ на  ђуси;  она  сама хотела
приехать к нему.  "Џочему ж не так?" -  думал молодой человек, разгоравшийсЯ
от этой мечты,  которой подлаживало сердце.  ‚олЯ ее не есть ли волЯ судьбы?
‚ластитель  ђуси  держит  его  в  великой  чести;   €оанн-младой,  наследник
престола,  добрый,  великодушный,  надежда ђуси, особенно расположен к нему;
русские,  по крайней мере многие,  перестают питать к  нему отвращение и  со
временем его полюбЯт;  вот и  меж ними приобрел он себе друзей.  ‚оспитателЯ
может он навестить когда-нибудь. Ѓыло еще одно существо, которое день от днЯ
становилось длЯ  него  дороже,  которое в  его  мечтах ластилось около него,
прижималось к груди и так убедительно,  так нежно упрашивало остатьсЯ с ним.
‚ы  угадаете,  что это была ЂнастасиЯ.  „лЯ нее променЯет он родину,  чудное
небо €талии, ее землю, эту роскошную, цветочную колыбель, в которой ветерок,
упитанный ароматами и негою,  качает баловнЯ природы под лад ’ассовых октав;
длЯ нее променЯет Љолизей, мадонн, академии, все это на зеленое небо севера,
на  глубокие снега,  угрюмые сосны и  брусЯные избы  с  невежеством,  в  них
обитающим.  —то ж,  родину принесет ему мать; чудное небо €талии найдет он в
глазах Ђнастасии;  пламЯ полуднЯ на  устах ее;  все  радости,  все возможное
счастие в ее любви.  Ќо он не единоверец ей; поэтому и дано ему унизительное
имЯ басурмана,  которое равнЯет его,  в глазах русских,  с татарином. ’олько
принЯв русскую веру,  может  он  уничтожить все  преграды,  все  расстоЯние,
которое отделЯет его так резко от семейства Ћбразца;  только с этим условием
рука Ђнастасьина может ему принадлежать.  Ќо  тогда будет он отступником длЯ
своих  видов.  Ќикогда  на  это  не  решитсЯ.  "Ќет,  не  мне  владеть  этим
сокровищем",  -  говорил он сам с собою.  € между тем сладкие думы,  роЯсь в
голове  и  сердце  пламенного  мечтателЯ,  сулили  ему  какие-то  непонЯтные
надежды.  ‘амые препЯтствиЯ,  самаЯ странность любви немца к русской девушке
разжигали еще более любовь его.
     "Ѓудь осторожен с  Џоппелем,  умолЯю тебЯ,  милый друг!"  -  ќти  слова
матери наводили мрачную тень на письмо ее и сердце его.  ‘транно!  и Љурицын
предупреждал его о том же.
     - ‚иноват ли,  -  говорил Ђнтон дьЯку в искренней беседе с ним, - что Я
родилсЯ ќренштейном и  что судьбе угодно было произвести на  свет какого-то,
одноименного мне,  чванливого барона?  Ѓог  с  ним,  не  набиваюсь к  нему в
родство и  даже готов забыть о  нем,  как будто и  не слыхал никогда.  Ѓарон
бездетен и усыновил ЏоппелЯ:  не боЯтсЯ ли эти господа, чтобы Я когда-нибудь
предъЯвил свои права на  наследство?  Ћ!  пусть будут они  спокойны на  этот
счет.  џ  довольно горд,  чтобы отринуть все возможные почести и  богатства,
хотЯ  бы  присуждал  мне  их  закон,  не  только  что  униженно,  происками,
вымаливать эти почести и богатства. €мЯ мое есть моЯ законнаЯ собственность;
не  переменю его  длЯ угождениЯ какому-нибудь чопорному барону.  Ћно почетно
длЯ менЯ не потому, что имперский барон носит его, а потому, что Я его ношу.
‡вание мое не положило на него пЯтна,  и Я буду уметь заставить уважать его,
если б кто и осмелилсЯ унизить.  Ќе оскорблю сам прежде никого -  мать моЯ и
люди,  желающие мне  добра,  могут  в  этом  утвердитьсЯ,  -  но  не  попущу
оскорблениЯ себе.  €  природа и  воспитание научили менЯ  платить кровью  за
обиду чести:  недаром эту обиду называют кровною! Ѓуду осторожен с Џоппелем:
этого хочет мать. Љак можно подалее от него! Ќо если чванливый господчик сам
наскочит на менЯ, пускай не пенЯет.
     ‹ицарЯ Џоплева принЯли на этот раз в Њоскве с особенными почестЯми, как
посла  императорского.  Џриставы встретили его  за  десЯть верст от  города.
Џоздравить его с благополучным прибытием был нарЯжен поезд,  составленный из
великого дворецкого,  дьЯка Љурицына и  нескольких боЯр.  Џри этой церемонии
находилсЯ неизбежный ‚арфоломей,  который обЯзан был  переводить им  слово в
слово речи  посла.  Ѓлеск золотых одежд был  ослепителен;  казалось,  солнце
радовалось в них.  „епутациЯ прибыла к послу на подворье.  Џрием и речи боЯр
выражали глубокое уважение, но смиреннаЯ простота их и церемониальный этикет
раздували  только  тщеславие  рыцарЯ  и  ослеплЯли его.  Џростачков этих  он
готовилсЯ провесть.  ‚сех  лукавее казалсЯ ему  и  почитал себЯ  ‚арфоломей.
Њежду тем мужички,  как называл их заочно посол, умели тотчас проникнуть его
насквозь и запастисЯ верною описью его умственных и нравственных достоинств.
     Џосол,  в чаду своего величиЯ, чванилсЯ, ломалсЯ, говорил необдуманно и
неприлично.  Ћн  часто  поправлЯл свои  усики,  играл золотою бахромою своей
епанчи,  гладил с чадолюбием бархат одежды и бренчал острогами,  точь-в-точь
как мальчик перед бывшими своими товарищами,  школьниками, надевший в первый
раз офицерский мундир.
     - ‚от когда Я приезжал к вам,  -  говорил он кобенЯсь,  -  вы,  господа
бароны,  не поверили, что Я посол великого императора. “ него, сказывали вы,
слуг мало;  он  не  бросает корабельниками,  не дарит нас бархатами.  ’еперь
видите?  (Ћн указал на множество дворЯн-слуг, стоЯвших за ним в почтительном
отдалении и богато одетых.)
     - ‚идим,  господине лицарь Џоплев,  -  отвечал дворецкий. - Џожалуй, не
вмени нам  в  вину прежнего нашего невериЯ:  люди простые,  глупые,  живем в
глуши, не знаем заморских обычаев.
     - Ѓлагородных, высокоблагородных корабельников нужно ли? џ могу устлать
ими вашу ‚еликую улицу. ‚енецианским бархатом окутаю все чины ваши.
     „епутациЯ униженно поклонилась золотому тельцу.
     - ѓрамота ль,  по-вашему лист,  нужна вам от моего великого императора,
обладателЯ полувселенной,  и вот (он указал на серебрЯный ковчежец, стоЯвший
на столе) Я привез грамоту светлейшему вашему кнЯзю.  ‚ы плохо честили менЯ,
но  ваш государь далеко видит очами разума:  он тотчас понЯл рыцарЯ ЏоппелЯ.
‡а  то  мой  повелитель предлагает великому кнЯзю,  своему дражайшему другу,
пожаловать его в короли.
     - Ќо осподарь, великий кнЯзь всеЯ ђуси, €ван ‚асильевич, - отвечал дьЯк
Љурицын с  твердостью и  выпрЯмись,  -  хочет дружбы цесарЯ,  а не милостей:
равный равного не жалует.  ѓоворю к слову; а коли твоей милости доверено что
от  твоего императора,  то  высокие слова  его  не  нам  слышать,  а  нашему
господарю, великому кнЯзю всеЯ ђуси, не нам и отвечать.
     Џоппель немного покраснел и  спешил скрыть свое смущение в  побрЯкушках
острогов. ‘лова дьЯка замкнули ему на времЯ уста и заставили его задуматьсЯ.
€  было над чем:  он уверил ”ридерика,  что €оанн,  хотЯ и государь сильный,
богатый,  почтет, однако ж, за милость, если император немецкий пожалует его
в  короли.  Ќо дело было сделано:  он вез предложение о том великому кнЯзю и
все  еще  надеЯлсЯ обольстить честолюбивое сердце его званием королЯ.  Љогда
прошло смущение ЏоппелЯ,  он изъЯвил желание своего государЯ получить в  дар
от  €вана  ‚асильевича живых  лосей  и  вместе одного из  вогулЯт [‚огуличи,
жители “горской земли,  незадолго до того покоренной €оанну,  ныне обитатели
Ѓерезовского уезда ’обольской губернии.  (Џрим. автора)], которые едЯт сырое
мЯсо,  и прибавлЯл, что император злобил на него, почему он в первую поездку
свою  не  привез таких  зверей и  людей.  Џотом,  приподнЯв чванливо голову,
спросил дворецкого, давно ли находитсЯ в Њосковии лекарь Ђнтон.
     - ‘ ѓерасима-грачевника, - отвечал дворецкий.
     - €  всемочнейший,  начальнейший €оанн  допускает  побродЯгу до  своего
лица!
     - Ћсударь наш,  великий кнЯзь всеЯ ђуси, держит лекарЯ Ћнтона в великой
чести  и  часто  жалует его  видеть свои  царские очи,  а  от  них  и  смерд
просвещаетсЯ.
     - †аль,  очень  жаль.  ќто  просто  жидок,  обманщик;  Я  знавал его  в
Ќиремберге.  Ћн  сначала  лечил  там  лошадей,  потом  вздумал  спознатьсЯ с
нечистым и пустилсЯ в чернокнижие.
     Џереводчик усмехнулсЯ и,  обратЯсь к боЯрам, сделал движение рукой, как
бы хотел сказать: вот видите, Я вам говорил.
     - Џотом,  -  продолжал Џоппель, - начал лечить людей, и разом переморил
десЯтка с два.  …го хотели повесить, да он как-то успел скрытьсЯ и убежать в
вашу землю.
     ЃоЯре с  ужасом посмотрели друг на друга.  Ћдин дьЯк Љурицын не показал
на  лице  малейшего знака удивлениЯ или  страха:  только губы  его  означали
глубокое презрение.  Ќе стоило тратить слов против рыцарЯ; муж не вступает в
спор  с  мальчиком.  ‚арфоломей ковыльнул ножкой и,  сделав из  своей фигуры
вопросительный знак, примолвил:
     - †идок?..  „олжно быть,  несомненно так,  высокопочтеннейший посол!  џ
тотчас увидел,  лишь  взглЯнул на  него,  и  сказывал об  этом  встречному и
поперечному.  Џоганый  жидок!  „а,  да,  несомненно!  €  говорит  в  нос  на
израильский лад,  и  такой  же  трус,  как  обыкновенно бывают из  еврейской
породы.  €ногда чванлив,  только что не плюет на небо,  в другой -  стоит на
него лишь прикрикнуть хорошенько, тотчас задрожит, как лист тополевый.
     - ђадуюсь,  что  здесь  вы  по  крайней  мере  проникли его,  почтенный
переводчик.
     - ’еперь и  многие разумеют его  ничтожным лекаришкой;  по  мне  и  всЯ
Њосква затрубила про него.  Ѓез хвастовства сказать,  высокомощнейший посол,
мне стоит только намекнуть,  уж  во всех концах города кричат:  быть посему;
дворской переводчик это сказал. Ћ, ђусь менЯ знает, и Я знаю ђусь!
     - Џрошу вас и мне быть полезным в передаче моих слов.
     - Ќе  преминую,  не  преминую.  ђазнесу новые вести о  нем  на  крыльЯх
усердиЯ (тут  он  ковыльнул хромою ногой) и  любви  к  высокой истине (опЯть
запЯтаЯ).  Љак благодарили бы  здесь вас,  благороднейший из  благороднейших
рыцарей,  если б вы успели склонить нашего государЯ,  чтобы вышвырнуть жидка
за рубеж Њосковии!
     - ќто  легко сделать.  џ  открою глаза €оанну:  Я  предложу ему другого
лекарЯ.  …сть  у  менЯ один на  примете,  не  этому обманщику чета.  €менно:
майстер ‹еон,  придворный врач императора - такой весельчак, балагур и чудно
знает  свое  дело.   ‚ообрази,   раз  император  хотел  испытать,   до  чего
простираетсЯ его искусство;  велел потравить его собаками.  ‘обаки истерзали
его,  но сами издохли,  а  он?  „умаешь,  умер,  по крайней мере слег?  Ќет,
заменил все  раненые места живьем и  на  другой день смеЯсь ЯвилсЯ ко  двору
будто ни в чем не бывал.
     - —удо!  -  воскликнул переводчик и  спешил  передать  депутации подвиг
врачебного искусства.
     ЃоЯре  перекрестились от  изумлениЯ  и  ужаса;  один  Љурицын,  в  знак
сомнениЯ, покачал головой.
     - Ђ как зовут здешнего... ну... жидка-то?..
     - Ћнтон-лекарь, - отвечал дворецкий.
     - …сть, надеюсь, у него какое прозвище?
     - Љажись, ѓерштан, господине.
     - ’о есть ќренштейн, - присовокупил переводчик.
     - ќренштейн?  „а знает ли он, в чью епанчу нарЯдилсЯ!.. ‚о всей империи
и,  думаю,  во всем мире есть один только барон ќренштейн;  он находитсЯ при
моем  императоре ”ридерике III,  владеет  великими землЯми и  богаче  многих
удельных кнЯзей русских. „етей он не имеет, и Я, рыцарь Џоппель, как вы менЯ
видите, удостоен им и императором в наследники знаменитого имени и состоЯниЯ
барона ќренштейна.
     - ‚семогущий ведает,  кого почтить столь высокими милостЯми,  -  сказал
переводчик.
     - Њы  проучим этого самозванца!  мы  вышколим его!  -  прервал Џоппель,
горЯчась и  кобенЯсь;  потом обратилсЯ к депутации и примолвил,  почтительно
наклонЯсь:  -  Ќа  первый раз  позвольте откланЯтьсЯ вам,  именитые мужи,  и
просить вас  передать высокомощнейшему,  светлейшему государю всей  ђуси мою
благодарность за высокую честь,  которую он оказал мне, прислав вас ко мне с
поздравлением.  —увствую во  глубине души  эту  честь и  постараюсь достойно
заслужить ее.
     ЃоЯре почтительно откланЯлись,  оставив у  посла,  как  водилось,  двух
приставов длЯ почета и  не  менее длЯ присмотра за  его действиЯми.  Џоппель
махнул переводчику, чтобы он осталсЯ.
     - ‘ходи,  любезнейший,  к лекарю Ђнтону,  -  сказал он ‚арфоломею,  - и
скажи  ему,  что  Я,  посол  римского императора,  приказал ему,  подданному
императора, тотчас ЯвитьсЯ ко мне.
     - Ќе  лечить ли уж кого из ваших слуг?  Ѓоже сохрани!  ђаз вздумал один
здешний барон,  старичок,  полечитьсЯ у  него:  как пить дал отправил на тот
свет!  „а и  мальчик баронский,  слуга,  которого он любил,  как сына,  лишь
приложилсЯ к  губам мертвого,  чтобы с ним проститьсЯ последним христианским
целованием,  тут же испустил дух.  ’ак сильно было зелье,  которое Ђнтон дал
покойнику!
     - Ћ,  не беспокойсЯ,  Я и кошки своей не поручу ему. €сполни только мое
желание.
     ‚есь не  свой,  будучи одержим бесом знаменитости,  ЯвилсЯ ‚арфоломей к
лекарю Ђнтону.  ’он,  вид,  осанка,  походка, несмотрЯ на хромоту, все в нем
означало  какую-то  важность,  невиданную,  неслыханную в  нем  доселе.  ќто
исступление не  укрылось от  ќренштейна.  Ћн  померил его с  ног до  головы,
осмотрел крутом и засмеЯлсЯ.
     Џереводчик начал говорить, задыхаЯсь от усталости, но сохранЯЯ все свое
ужасное величие:
     - Џосол  всемощнейшего,  всесветлейшего императора немецкого  ”ридерика
III,  благороднейший рыцарь Џоппель,  по прозванию барон ќренштейн (здесь он
иронически посмотрел на Ђнтона),  приказал тебе,  лекарю Ђнтону,  немедленно
ЯвитьсЯ к нему.
     - Џриказал?..  мне?..  немедленно?.. - сказал Ђнтон, продолжаЯ смеЯтьсЯ
от всей души. - ’ы, видно, ослушалсЯ, господин великий посол великого посла?
     - Џередаю тебе, что слышал своими ушами.
     - Џравда, есть чем и слышать!.. Ќет ли у него больных?
     - Ќет.
     - Ђ если Я не пойду, крепка ли будет голова на плечах моих?
     - Ќе ручаюсь. Ѓерегись, Ђнтон-лекарь!
     - ’ак поди, скажи ты, всесветный переводчик, своему светлейшему послу и
рыцарю и барону, что он невежа; что если желает менЯ видеть, пусть ЯвитсЯ ко
мне,  Ђнтону-лекарю, по прозванию ќренштейну, просто - без баронства. „а еще
кстати  передай  дураку,  бывшему  книгопечатнику Ѓартоломею,  что  если  он
осмелитсЯ заглЯнуть ко мне хоть одним глазом,  так Я ему обрублю его длинные
уши.  ‘лышишь  ли?  (‡десь  он  могучей  рукой  заставил переводчика сделать
искусный пируэт, отворил дверь и толкнул за нее презренное существо, так что
ножки его залепетали по полу, будто считали ступени.)


        ѓ‹Ђ‚Ђ —…’‚…ђ’Ђџ
     „Ђђ›


     ‘охрани мой талисман:
     ‚ нем таинственнаЯ сила!
     Ћн тебе любовью дан.

     Џушкин {Џрим. стр. 191}


     Њосква,  разметавшаЯсЯ по слободам, по садам и концам, заключала в себе
между ними то  рощи,  то  полЯ,  то  луговины.  ‘амые обширные из полей были
‚оронцово и  Ључково.  Ќа  первом  стоЯл  терем  великокнЯжеский с  садами -
любимое летнее жилище московских венценосцев:  здесь тешились они  соколиною
охотой;  отсюда выезжали на ловлю диких зверей в  дремучие леса,  облегавшие
џузу с  востока;  отсюда могли любоватьсЯ на Љремль свой,  и ‡амоскворечье с
„аниловским монастырем,  и городище за џузою.  ЏрЯмо через эту реку, шумную,
пересекаемую многими мельницами,  глЯдела очи в очи на терем великокнЯжеский
свЯтынЯ Ђндроньевской обители.  ‚асильев луг  (там,  где ныне воспитательный
дом),  большею частью болотистый,  отсекал ‚еликую улицу  и  выше  ‚арьскую.
Ључково поле начиналось от ‘ретенской церкви,  с именем которой пробуждаетсЯ
воспоминание об  освобождении нашем  от  ига  татарского {Џрим.  стр.  191}.
‚ысокий вал провожал его по  кузницы ‡анеглиньЯ и  тут,  расставаЯсь с  ним,
служил оградою этому посаду с  прудом его и кидалсЯ в Њоскву-реку.  ЏутаетсЯ
воображение в преследовании других границ Ључкова полЯ, ежегодно стеснЯемого
новыми нитЯми улиц,  которыми сновал умножавшийсЯ люд московский.  ѓеографиЯ
того времени так неотчетлива,  так неЯсна, что терпение самого Ѓальби {Џрим.
стр. 191} нашло бы в ней камень преткновениЯ.
     —его не было на Ључковом поле? € тучные пажити, и богатые нивы, и рощи,
и дымЯщиесЯ болота.  ’ам, между улицами, паслись стада, блистали подчас рЯды
косцов,  мелькали жницы в волнах жатвы, кричали перепел и коростель, соловей
заливалсЯ в пламенных песнЯх, и стон зарезанного умирал, неуслышанный. ‚ тот
день,  в  который хотим посетить Ључково поле  -  день  весенний,  озарЯемый
играющим солнышком,  - на лугу, раскинувшемсЯ от ‘ретенской церкви до болота
(где  ныне  —истые пруды),  народ  пестрел многочисленными толпами и  ожидал
чего-то с радостным нетерпением. ‘ам великий кнЯзь с сыном своим и дворскими
людьми (к  которым успел  присоединитьсЯ Ђндрюша) стоЯли верхами подле рощи,
осенЯвшей стены монастырЯ, и, казалось, разделЯли это нетерпение. ‚ виду их,
у  болота,  построен был  деревЯнный городок,  в  который хотели  шибать  из
огромной пушки,  вылитой  Ђристотелем [‘амаЯ  огромнаЯ пушка  того  времени,
–арь-пушка,  была  вылита  „ебосисом.  (Џрим.  автора)  {Џрим.  стр.  192}].
Ќесколько смельчаков очертЯ голову забрались чем свет в  эту крепостцу и там
притаились,  боЯсь,  чтобы недельщики не выгнали их оттуда,  то есть чтоб не
спасли их  от  смертной опасности.  ‚  роще  стоЯл  пешком и  лицарь Џоплев,
закрываЯсь приставами и  ‚арфоломеем от взоров великого кнЯзЯ,  которому еще
не  представлЯлсЯ.  Ћн спросил переводчика,  не видать ли где лекарЯ Ђнтона,
успевшего так досадить ему своим непослушанием.  €  что же с  ним сделалось,
когда  переводчик показал ему  на  статного,  пригожего немца,  в  бархатной
епанечке, обложенной золотом, ловко управлЯвшего рьЯным конем! ‚еликий кнЯзь
нередко обращалсЯ к  своему лекарю и,  по-видимому,  очень  милостиво с  ним
разговаривал.  ѓорько же ошибсЯ Џоппель, составив себе заранее в воображении
портрет Ђнтона,  которого намалевал маленьким,  тощим,  неуклюжим,  с  рыжею
бородкой.  Џо  лицу его выступили багровые пЯтна,  глаза налились завистью и
злобою;  он искусал себе губы.  …му казалось,  что он видит в  молодом немце
своего соперника и при повелителе ђуси, и в соискании фамильных прав. ‹екарь
помрачил  его   пригожеством,   статною  осанкой,   одет  не   беднее  посла
императорского, и даже с большим вкусом. ’олько острогов у него недостает (и
это заметил Џоппель!..),  чтобы походить совершенно на знатного рыцарЯ; но и
остроги может пожаловать ему великий кнЯзь. ‘ этого времени Ђнтон обречен на
унижение.  ‚топтать его в грЯзь,  уничтожить -  вот обет,  который дает себе
благороднейший  из  благороднейших рыцарей!..  Ѓедный  Ђнтон,  и  тут  опЯть
виноват ты, зачем родилсЯ так благовиден.
     - …дет, едет! - закричал народ, и вслед за этими возгласами, со стороны
кузниц,  черневших  на  обоих  берегах  Ќеглинной речки,  потЯнулась пестраЯ
толпа,   и   над   ней  зевнула  огромнаЯ  меднаЯ  пасть.   ќто  была  пушка
необыкновенной величины и толщины.  Ћна, казалось, возлегла на плеча народа,
который ее тЯнул,  и  тЯжело переваливалась с  боку на бок.  ђадостные крики
сопровождали и  встречали ее.  ‡а  нею  Ђристотель следовал  верхом;  те  из
народа,  которые были поближе к нему,  превозносили его могущество, целовали
даже его ноги.
     - ќку ты матушку сотворил! - говорили они с восторгом, пораженные идеей
силы,  которую  он  отлил.  -  Џопытайте так  успешно  тронуть  толпу  идеей
изЯщного!
     Љогда   пушка   пришла  на   назначенное  место,   Ђристотель  приказал
затинщику-немцу  {Џрим.  стр.  193}  (обыкновенно немцы исправлЯли должность
артиллеристов) снЯть ее с передков; потом, прицелЯсь в городок, установил ее
на  колоде (станке,  или  лафете) и  велел затинщику всыпать в  нее  ватин и
вкатить Ядро едва ли не с  человечью голову.  Ќароду сказано отойти подалее.
Џальник {Џрим.  стр.  193} горел уж в  руке самого ЂристотелЯ;  он готовилсЯ
положить его на затравку и  -  остановилсЯ.  ЊрачнаЯ дума пробежала по лицу,
рука дрогнула.  —то,  если пушку разорвет?.. Ќе за себЯ боитсЯ он, нет, а за
свое создание,  за храм,  который с  ним погибнет!  Ћн поднЯл глаза к  небу,
перекрестилсЯ,  приложил пальник к  пушке  -  меднаЯ пасть  послала от  себЯ
вспышку  дыма,  грЯнул  удар.  Ћкрестность повторила  его  в  многочисленных
перекатах.  Љазалось,  основаниЯ земли поколебались.  —асть народа пала ниц,
думаЯ,  что по  полю катитсЯ огромнаЯ железнаЯ колесница.  …ще удар сильнее,
еще,  и народ, попривыкший к этому грому, начал вставать и осенЯтьсЯ крестом
от  напасти молниеносной.  ‘мотрит -  городок уж  весь в  огне.  ‹ишь только
Ђристотель объЯвил,  что шибить более не будет, громкие восклицаниЯ огласили
воздух,  и  художник очутилсЯ на  руках радостной толпы.  ‚  таком торжестве
отнесли его к великому кнЯзю. €ван ‚асильевич был вне себЯ от радости, надел
мастеру  на  шею  золотую цепь,  поцеловал его  в  макушку головы  и  назвал
золотоносцем.  Ќарод  радовалсЯ таковому  благоволенью к  человеку,  который
отливал колокола длЯ  призыва к  молитве,  лил  пушки  на  голову  ворогов и
собиралсЯ строить дом Џречистой.
     ‚друг из горевших развалин городка поднЯлись веселые возгласы;  ветерок
отпахнул дымную занавесь, и показались, одна за другою, две головы отчаЯнных
молодцов, засевших в крепостце. Џровидение хранило их. Љроме незначительного
повреждениЯ рук и ног, с ними не случилось никаких бед.
     - Ђй да ребЯта, ай да молодцы! - кричал им народ.
     €з  этой-то  похвалы жертвовали они своею жизнью!  ’аков искони русский
человек.
     ‚еликий кнЯзь,  радуЯсь удачному шибанию из пушки и обещаЯсь употребить
ее  при осаде ’вери,  простилсЯ с  Ђристотелем и  поскакал в  город;  за ним
последовал весь поезд дворчан его, в том числе и лекарь Ђнтон. Ћт лошадей их
поднЯлось облако пыли и, несЯсь на рощу, окутало посла императорского. —ернь
едва заметила его  и  оставила без вниманиЯ:  одно зрелище по  превосходству
отвлекло от  другого.  “грюмый Џоппель,  нахлобучив на глаза берет и  вонзив
остроги в конЯ,  отплатил на бедном животном свою досаду.  Џриехав домой, он
заперсЯ с своими мрачными думами.
     Ќапротив, Ђнтон был весь радость, весь торжество. Ќынешний день великий
кнЯзь особенно благоволил к  нему.  Ѓыли на  то  две причины:  он знал,  что
Ђристотель,  слуга ему столь полезный,  столь необходимый,  любил Ђнтона как
сына,  и  старалсЯ в этом случае показать свое доброе расположение художнику
на  близких ему;  €оанн слышал уже об оскорбительном отзыве посла насчет его
придворного  лекарЯ  и   хотел  милостивым  своим  обращением  к  обиженному
отплатить заносчивому рыцарю.  ЏодъезжаЯ вместе с  Ђндрюшей к своему жилищу,
Ђнтон не думал более о  невзгоде,  набежавшей на него с  немецкого подворьЯ.
Ћн,  однако ж,  не  столько радовалсЯ милостЯм великого кнЯзЯ,  как  тайному
голосу  сердца,  сулившего ему  что-то  особенно приЯтное.  Џредчувствие это
подтверждали з