 ‚еликий кнЯзь взглЯнул на своего спутника, взглЯнул на спутника великой
кнЯгини и опЯть на своего.  ‹ица незнакомые, оба с мечами наголо, кругом его
дворчан  все  чужие!  Ћн  обомлел:  смертнаЯ  бледность  покрыла  щеки  его;
несчастный старик  готов  был  упасть  в  обморок и  остановил своего  конЯ.
ЊолодаЯ  кнЯгинЯ,   ничего  не  понимаЯ,   смотрела  с  каким-то  ребЯческим
кокетством на  своего  пригожего оруженосца.  Ћна  была  в  мужской одежде -
прекраснее мальчика не видано,  -  но литвЯнка умела ловко выказать, что она
женщина.
     Џеред •олмским развернулась всЯ  эта  ужаснаЯ игра:  государь его был в
плену.
     - Њы в засаде,  -  закричал он,  - други, выручим нашего великого кнЯзЯ
или умрем с ним!
     Ќа этот голос дворчане вынули свои оружиЯ и  стали было выпутыватьсЯ из
сетей, которыми их окружили.
     •абар свистнул, и лес родил сотню молодцов.
     - Ќе  горЯчись попусту,  кнЯзь,  если  хочешь  добра  и  живота  своему
господину! - крикнул он, задерживаЯ лошадь Њихаилы Ѓорисовича. - Ќе проливай
крови напрасно, побереги голову его; не то разом слетит.
     Ћн еще раз свистнул, и другаЯ сотнЯ выступила из бору.
     - ‚идишь,  ваших ни одного,  моих родЯтсЯ тысЯчи,  коли надо.  ’верскаЯ
дружина,  что  ты  поставил на  мельнице,  всЯ разбежалась и  передалась уже
нашему великому кнЯзю.  Ќи теперь, ни вперед Њихаиле Ѓорисовичу нечего ждать
от ’вери.  ‡най москвичей:  они умеют добывать честь и славу своему государю
и, коли нужно, умеют провожать с честью и чужих кнЯзей.
     —то  можно  было  делать  горсти  против  неравного  числа?   Џоследние
защитники  великого  кнЯзЯ  опустили  оружие,  кнЯзь  •олмский  склонилсЯ на
переговоры.
     •абар оборотилсЯ к великому кнЯзю тверскому:
     - ‚ремЯ дорого длЯ  тебЯ  и  бывшей твоей ’вери,  Њихайло Ѓорисович,  -
сказал посыльный воевода.  -  ‚идишь,  как  она  затеплилась.  ќто  пламЯ от
гневных очей  €вана ‚асильевича;  оно  сокрушит домы  божий,  домы богатых и
бедных.  Џогаси это пламЯ,  ты один можешь.  ’верчане были твои дети: неужли
отец,  оставлЯЯ их,  хочет от  них проклЯтиЯ,  а  не благословенного помина?
‘лышишь вопли их?..  Ћни на прощание молЯт тебЯ о милости:  спаси жилища их,
детей,  жен, спаси их от неповинной крови и огнЯ. Џоставь вместо этих огней,
что ходЯт по кровлЯм, слово милости, как свечу перед образом господа нашего.
     ‚  начале этих убеждений страх и  нерешительность изображались на  лице
Њихаилы Ѓорисовича: наконец, тронутый, он сказал:
     - —то ж мне делать? научи.
     - ‚от что.  Џошли тотчас с  моим гонцом кнЯзЯ •олмского в  ’верь и вели
ему  скорее,   именем  твоим,   отпереть  ворота  городские  великому  кнЯзю
московскому €вану  ‚асильевичу и  бить  ему  челом от  тверчан,  как  своему
законному государю.
     - ‘ кем же Я, кнЯгинЯ останемсЯ? - сказал робкий старец.
     - Ќас тебе нечего опасатьсЯ. Њы не в плен пришли взЯть кнЯзЯ тверского,
а проводить с честью Њихайлу Ѓорисовича,  шурина великого кнЯзЯ московского.
‚ плену и без того довольно кнЯзей у нашего господина: €ван ‚асильевич велел
тоже сказать тебе.  Њои молодцы,  сурожане и суконники московские,  проводЯт
тебЯ  до  первого  Яму  и  до  второго,  коли  тебе  полюбитсЯ.  ‚ыбери  сам
провожатых,  сколько в угоду тебе. ‡а один волос твой будут отвечать головой
своей. Џорукою тебе в том пречистаЯ матерь божиЯ и ‘пас милостивый.
     ‡десь он перекрестилсЯ.
     - Љоли  не  веришь,  Я,  •абар-‘имский,  отдаюсь  без  оружиЯ  опащиком
[заложником, аманатом. (Џрим. автора)] кнЯзю •олмскому.
     - ‡а •абара Я поручителем, - сказал •олмский.
     Љто  на  месте  великого  кнЯзЯ  тверского,  бездетного,  безнадежного,
окруженного изменою,  в  его старых летах,  не  согласилсЯ бы на предложение
великого московского воеводы?
     ‘кинув шапку и тафью свою,  трижды осенЯсь крестом, венчанный старец, в
виду  зарева своего стольного города,  передал дом  свЯтого ‘паса и  великое
кнЯжество ’верское властителю всеЯ ђуси.  ’рогательна была речь его,  словно
духовное завещание умирающего.  ‘лезы текли по бледному изнеможденному лицу,
и несколько раз рыданиЯ прерывали ее.
     ЏроезжаЯ мимо †олтиковского бора,  вспомните,  что  под мрачным навесом
его совершилась эта передача.
     - Љабы  у  менЯ  было поболее таких слуг,  -  сказал Њихайло Ѓорисович,
обнимаЯ •абара на прощание, - ’верь была бы крепка за мною.
     ‹итвЯнка обратила голову,  чтобы  не  показать слез,  выпадавших из  ее
глаз,  потом  протЯнула руку  •абару в  знак  своего благоволениЯ.  ќтот  не
поцеловал руки и сказал с гордостью:
     - Ќе взыщи, у чужой господыни руки не целую.
     Џокраснела кнЯгинЯ до  белка глаз,  и  дуги ее черных бровей сошлись от
негодованиЯ.
     - Ќу,  так мне эту хорошенькую ручку!  -  воскликнул Ђндрюша,  слезши с
лошади и снЯв свой шлем.
     Ѓелую  ручку  подали  ему  с  большим удовольствием и  обнЯли пригожего
воина-мальчика.
     - Љто ж проводит нас?  -  сказала кнЯгинЯ,  обратив с живым участием на
Ђнтона огненные глаза свои.
     •абар спешил отрЯдить достаточное число охотников,  которые должны были
сопутствовать бывшему  тверскому властителю до  первого Яма;  сам  спешил  с
•олмским в город, чтобы остановить разлив пламени и напрасное кровопролитие.
Ђнтон поехал с  ними;  пора было ему исполнЯть обЯзанности врача (об этом он
едва ли  не  забыл).  Ћн  был очень рад,  что избавилсЯ обворожительных очей
Љазимировой внучки,  не опасных,  но затруднительных. ‚место него неизбежный
Ђндрюша напросилсЯ в  проводники.  ‡ато  на  первом  привале в  роще  колена
прекрасной литвЯнки служили ему изголовьем:  утомленный,  заснул он  на них,
как на коленЯх матери,  сном крепким,  сном ангельским.  € жаркий, тревожный
поцелуй не возмутил его чистых видений.
     Ќа другой день кнЯгинЯ и  кнЯзь убеждали Ђндрюшу проводить их еще верст
с десЯток. Ћн согласилсЯ.
     ЉнЯзь ехал в повозке,  высланной к ним навстречу с первого Яма. ЉнЯгинЯ
ехала с  Ђндрюшей верхом.  "Џрекрасные дети,  конечно,  брат  и  сестра!"  -
сказали  бы   вы,   смотрЯ,   как   они  резвились,   обгонЯли  друг  друга,
останавливались в  рощах  слушать пение  пташек.  Љазимирова внучка забыла о
потерЯнном царстве и,  казалось,  радовалась своей  свободе,  будто  птичка,
выпущеннаЯ из золотой клетки.  ‚ ’вери сокрушало ее теремное заточение;  все
там было ей так чуждо;  в  ‹итве ожидают ее родина,  друзьЯ,  родные,  жизнь
привольнаЯ. Њысль эта веселила ее, молодую, живую, еще гостью на пиру жизни.
     Љогда Ђндрюша прощалсЯ с  изгнанниками,  его уговаривали ехать с ними в
‹итву.
     - Ќет, - сказал он, - не могу, Я русский.
     Ћстальную  повесть  о  покорении ’вери  доскажу  вам  словами  историка
[€сториЯ ѓосударства ђоссийского,  т.  VI, стр. 173. (Џрим. автора)]. "’огда
епископ,  кнЯзь  Њихаила  •олмский {Џрим.  стр.  231},  с  другими кнЯзьЯми,
боЯрами  и  земскими людьми,  сохранив до  конца  верность своему  законному
властителю,  отворили город  €оанну,  вышли и  поклонились ему,  как  общему
монарху ђоссии.  ‚еликий кнЯзь  послал боЯр  своих и  дьЯков взЯть присЯгу с
жителей,  запретил воинам грабить... въехал в ’верь, слушал литургию в храме
ЏреображениЯ и  торжественно объЯвил,  что дарует сие кнЯжескому сыну €оанну
€оанновичу, оставил его там и возвратилсЯ в Њоскву. —ерез некоторое времЯ он
послал боЯр своих в ’верь,  в ‘тарицу, ‡убцов, Ћпоки, Љлин, •олм, Ќовгородок
описать все  тамошние земли и  разделить их  на  сохи  длЯ  платежа казенных
податей.  ‘толь легко исчезло бытие тверской знаменитой державы,  котораЯ от
времен  свЯтого  Њихаила  џрославича именовалась великим  кнЯжением и  долго
спорила с Њосквою о первенстве!"


        ѓ‹Ђ‚Ђ ‚Ћ‘њЊЂџ
     ђЂ‡ђ›‚-’ђЂ‚Ђ


     ѓлухим предчувствием томимый,
     ЋставЯ спутников своих,
     ЏустилсЯ в край уединенный
     € ехал меж пустынь лесных,
     ‚ глубоку думу погруженный, -
     ‡лой дух тревожил и смущал
     …го тоскующую душу,
     € витЯзь пасмурный шептал:
     "“бью!.. преграды все разрушу..."

     ђуслан и ‹юдмила {Џрим. стр. 232}


     ‚ повести нашей мы видели две враждующие партии:  боЯрина Њамона против
семейства Ћбразца, и рыцарЯ ЏоппелЯ против лекарЯ ќренштейна; не говорю уж о
тайных ненавистных нападках отца  на  сына,  возмущающих душу.  Ћдним внушал
способы нападениЯ сам демон злобы и  зависти;  другие,  исполнЯЯ только свой
долг,  отражали их  силою  и  благородством духа.  Џокуда  первые  ничего не
успели,  если  исключить басурманский дух,  которого  засадил  Њамон  в  дом
Ћбразца на  горе  его  и  беду  нежно  любимой дочери.  Ћни  воспользовались
отсутствием великого кнЯзЯ и главных противников своих,  чтобы сыскать новые
вернейшие орудиЯ с  адской закалкой.  ‚се  средства были перепытаны в  уме и
сердце  изобретательных на  зло.  €  на  него  родЯтсЯ гении.  Њщение  любви
присоединило к  этой  партии  новое  лицо,  вдову  ‘елинову.  €з  жертвы она
делаетсЯ жрецом,  острит нож на гибель •абара, ищет Ядов, чтобы известь его.
Њежду ними вертитсЯ всесветный переводчик,  готовый услужить и нашим и вашим
и  даже своему неприЯтелю,  лишь бы услужить.  ‚се кругом Ђнтона и Ђнастасии
ковало на них ковы,  а они,  простодушные,  невинные, ничего не подозревали,
ничего не ведали,  что около них делаетсЯ,  не видели,  не слышали демонских
угроз,  будто  два  ангела,  посланные на  землю исполнить божье назначение,
стоЯли они на грани земли и  неба,  обнЯвшись крыльЯми и  с  тоскою помышлЯЯ
только о  том,  как бы поднЯтьсЯ к своей небесной родине и скрытьсЯ в ней от
чуждых им существ.
     ‚арфоломей не  замедлил свести ЏоппелЯ с  Њамоном.  ‚етреный,  вздорный
рыцарь и  злой боЯрин скоро сошлись.  ќтот имел в  нем надобность и старалсЯ
тешить его  тщеславие особенными знаками уважениЯ и  ловкою игрою угождений.
’ому нужно было,  на чем достойно опереть свое тщеславие,  и он доволен был,
найдЯ эту опору на плече боЯрина,  клеврета €оаннова. Ђ тайное влечение друг
к  другу подобных душ?  и  его надо считать сильной амальгамой в этой свЯзи.
‡олото  не  иначе  может  сообщатьсЯ с  нечистым металлом,  как  посредством
другого благородного металла;  а  тут ковачу не  трудно было разом соединить
два  однородные вещества.  ђазница была только в  легкости и  тЯжести того и
другого;  ‚месте  соединенные,  они  представлЯли одно  нечистое  целое,  на
котором незаметна была и спайка неискусного ремесленника. —его ж искал Њамон
в рыцаре?
     ‚ы помните,  боЯрин готовилсЯ на судебный поединок с  своим смертельным
врагом.  Ћн знал,  что иноземцы искусные бойцы на мечах (это недавно доказал
один  литвин,  победивший  в  поле  знаменитого русского  бойца  единственно
ловкостью, отчего €ваном ‚асильевичем с того времени и строго запрещено было
русским битьсЯ с иноземцами);  он слышал,  что в свите посла находитсЯ такой
мастер,  и возымел неодолимое желание брать у него уроки.  ќтого нельзЯ было
сделать без дозволениЯ ЏоппелЯ.  ‘ойдЯсь с  ним через переводчика,  рыцарь с
удовольствием дал не только это позволение,  но и сам - знаменитый боец, как
себЯ величал,  - вызвалсЯ усовершенствовать его в искусстве управлЯть мечом.
"‘ын Ћбразца должен погибнуть",  -  говорил он.  "Ђ за что? - спросили бы, -
ведь вы не знаете его даже в лицо".  - "‡а что? - отвечал бы он, - за что?..
Я  желаю добра другому...  Я  сказал,  что  тот  должен погибнуть,  и  этого
переменить нельзЯ.  ‚от увидите".  Џраво,  бывают такие чудаки; бывает еще и
то,  что от таких слов,  сказанных наобум и  потом поддержанных коварством и
силою,  безвинно гибнет несчастный, опутанный со всех сторон сетьми - гибнет
с ним и честь его и памЯть.
     ‘начала благородный рыцарь усердничал Њамону из желаниЯ ему добра и зла
человеку,  которого он не знал,  потом усилил это доброжелательство, узнав в
противнике  молодого  человека  с  воинскими  достоинствами  и  с  заслугами
отечеству.  ‡авистнику всегда  кажетсЯ,  что  тень  великого  человека может
упасть на  него и  его  заслонить от  глаз толпы,  хотЯ они  идут и  разными
путЯми;  а  завистнику то и дело кажетсЯ,  что толпе нет другой работы,  как
смотреть на его величие.  Ќадо высокого человека долой,  и как можно скорее!
Ќаконец от  этой мысли,  двигавшей усердием рыцарЯ к  Њамону,  перешел он  к
желанию делать зло  •абару из  желаниЯ себе  добра.  Ћн  обещал помогать его
мщению; в замену благородный, признательный Њамон, узнавши, что лекарь Ђнтон
помеха длЯ его благополучиЯ, клЯтвенно обещал ему сбыть эту ничтожную пешку,
лишь бы  самому остатьсЯ победителем на  поле.  €  сам простодушный основщик
знакомства их,  всесветный угодник ‚арфоломей,  не мог никогда и  помыслить,
что на его основе выткутсЯ такие Яркие узоры.
     Њало было длЯ Њамона обыкновенных, естественных пособий человека, чтобы
сокрушить врага:  он искал их в мире сверхъестественном,  прибегал за ними к
демону. Ћн слышал, что адепты жидовской ереси, имеющие свое гнездо в Њоскве,
владеют тайнами кабалистики или  чернокнижиЯ,  творЯщими чудеса,  и  решилсЯ
прибегнуть к силе этих чароведцев.
     Њы  говорили уж,  что пытливаЯ любознательность XV века,  доходившаЯ до
исступлениЯ,  тревожила тогда почти все  народонаселение …вропы.  ‡аслуги ее
неисчислимы:  кто их  не  знает?  Ќо мало было длЯ нее,  что она увековечила
мысль {Џрим. стр. 234}, освободила ее от кабалы давности, от власти папизма,
дала человеку на морЯх неусыпного вожатого {Џрим. стр. 234} и свела длЯ него
громовержца на  землю;  мало,  что  подарила человечеству новый мир  на  его
родной планете; нет, эта всепожирающаЯ пытливость ума захотела еще завоевать
небо и  похитить у  него тайны,  никому и  никогда не доступные.  ќта зараза
неминуемо должна была перенестись и  на ђусь через дипломатические сношениЯ,
родственные свЯзи  с  одним западным двором и  через искателей приключений и
личных выгод.  Џод  формами жидовской ереси она  действительно перенеслась к
нам. ‘начала Љиев получил ее от жида ‘хариа, "умом хитрого, Языком острого";
потом Ќовгород от  него  же;  отсюда победа перенесла ее  в  Њоскву.  Ќовые,
свежие семена ее ввезены потом в поезде …лены,  дочери ‘тефана ‚еликого (как
звали его у нас,  воеводы волошского). "‘таласЯ та беда из “горьскиЯ земли",
- говорит летописец.  „ьЯк Љурицын, умный, тонкий, но любознанием увлеченный
до  простодушного,  слепого довериЯ,  привел  к  сердцу своему эту  заразу в
‚енгрии и разнес,  куда только мог.  ‚ этом случае на мудреца, по пословице,
нашла какаЯ-то  детскаЯ простота и  только в  этом  случае;  дипломатические
заслуги его €оанну III, достойно оцененные, ручаютсЯ за его ловкий, глубокий
ум.  €  опЯть надо сказать,  причиною этого простодушного довериЯ была та же
любознательность,  всепожирающаЯ,  та же пытливость ума,  котораЯ овладела и
гениальными  единицами  и  грубыми  массами  XV  века.  ‡нанием  кабалистики
хвалилсЯ ‘хариа. Ћна разгадывала тайны жизни и смерти, а жаждою разрешить их
часто мучилсЯ умный дьЯк,  и  потому бросилсЯ он в  этот хаос,  взЯв вожатым
своим   хитрого  жида.   ‘ильный  пример   дьЯка,   пример   самой   супруги
€оанна-младого,  …лены,  обольщенной ложным  учением,  коварство и  ловкость
миссионеров, легковерие, ум и глупость, соединЯсь вместе, образовали наконец
ту  жидовскую ересь,  котораЯ угрожала бы  в  Ќовгороде и  Њоскве поколебать
краеугольный камень нашего благополучиЯ. „уховные и женщины, кнЯзьЯ и смерд,
богатый и  бедный стремились толпами в эту синагогу,  несмотрЯ на увещание и
даже проклЯтие церковных пастырей,  истинных ревнителей о спасении душ.  ’ак
сильна была зараза,  что  сам первосвЯтитель московский,  митрополит ‡осима,
принимал в  ней  ревностное участие.  ‚  его  палатах  было  нередко сборище
еретиков.  "Њы увидели,  -  пишет €осиф ‚олоцкий,  - чадо сатаны на престоле
угодников божиих,  Џетра и  ЂлексиЯ,  увидели хищного волка в одежде мирного
пастырЯ" [€сториЯ ѓосударства ђоссийского,  т.  VI. (Џрим. автора)]. ‚еликий
кнЯзь смотрел на ересь как на дело любознаниЯ,  столь сродного человеку. —то
оно не имело опасной цели,  в этом уверить его успели приближенные, или сами
члены  тайного скопища,  или  подкупленные ими,  а  более  всего любимец его
Љурицын,  давший ему столько опытов своей преданности и верности.  „ело было
ведено так хитро,  что €ван ‚асильевич,  при всей дальновидности своей, и не
подозревал противного.  Ќадо еще сказать,  терпимость,  редкаЯ в  то  времЯ,
блистала крупным  самоцветом в  венке  этого  гениального человека.  Ћна-то,
вместе  с  ревнивым  самовластием,  которое  нарочно  шло  наперекор народу,
вопиЯвшему иногда без толку против его полезных нововведений, была причиною,
что великий кнЯзь оставалсЯ глух на  все представлениЯ духовных о  примерном
наказании еретиков.
     Ђнтона привез в  Њоскву жидок.  ‚оображал ли молодой бакалавр,  что сам
провозит в русский стольный город основателЯ секты на ђуси.  €звозчик его не
иной кто был, как ‘хариа. Џравда, он успел дорогой заметить в своем возничем
необыкновенный ум,  увлекательное красноречие,  познаниЯ химические и редкую
любознательность;  но  лукавство умело все это так перемешать,  что часто за
самою  умною беседой следовали самые глупые вопросы и  объЯснениЯ,  путавшие
сначала догадки Ђнтона. Ќикогда, во всю дорогу, еврей, даже двусмысленно, не
искал поколебать в молодом человеке основаниЯ веры.  Ћн видел,  что попал на
разум Ясный,  твердый,  от природы логический и  искушенный в горниле науки.
’огда еще Ђнтон не знал любви;  а длЯ ней, как вы изволите знать, и ѓеркулес
взЯлсЯ за прЯлку,  ђишелье нарЯжалсЯ шутом {Џрим. стр. 236} и проч. и проч.;
так диво ли,  что и наш бакалавр растерЯл на ђуси все доводы логики,  данной
ему от бога и усовершенной в академии. Ќо тогда, говорю Я, то есть на пути в
Њосковию,  ум его, как мощный атлет, готов был встать в полном вооружении, с
какой бы стороны и как бы сильно ни было нападение.  € потому хитрый еврей в
деле  религии держалсЯ сам  в  оборонительном положении против Ђнтона;  зато
спешил вознаградить себЯ с другой стороны.  Ћн воспользовалсЯ длинным путем,
чтобы занЯть у падуанского бакалавра разные сведениЯ в химии,  которыми этот
успел себЯ обогатить.  "‚ерно, умный плут хочет играть на ђуси роль магика",
- говорил сам  себе  Ђнтон,  сделав наконец вывод из  всех  его  поступков и
разговоров.  ѓлавы секты никогда в  нем не подозревал.  €  в Њоскву приехав,
‘хариа не  старалсЯ ввести Ђнтона между своими адептами:  он  боЯлсЯ и  тут,
чтобы  сила  логических  доводов  и  одушевленное красноречие не  расстроили
зданиЯ,  которое созидал он  с  помощию таких  хрупких лесов.  …сли  молодой
бакалавр и  познакомилсЯ с  Љурицыным,  так  беседы их  ограничивались одним
естествознанием.  ‘хариа умел этого так  остеречь в  деле религии,  что  он,
боЯсь в  молодом человеке нескромности,  свойственной его летам и опасной по
близости его к  великому кнЯзю,  никогда не говорить с  Ђнтоном о  предметах
религиозных.  ќтим наружно ограничивалась свЯзь лекарЯ с  главою еретической
секты и  с печальником о ней на ђуси.  Ќи разу ‘хариа не посетил Ђнтона,  ни
разу не  засылал даже к  нему:  чувство благородности,  тонкое,  осторожное,
берегло его даже от малейшего подозрениЯ,  что он знаетсЯ с жидом.  € так уж
басурману напрасно достаетсЯ за  еретичество и  чернокнижие!  —то ж  было бы
ему,  когда б  его  увидели в  сношении со  врагом •риста!  Ќо  сердце этого
презренного жида хранило благодеЯниЯ молодого бакалавра,  как  свЯтой завет;
оно-то  строго  наказало Љурицыну беречь  его,  как  зеницу своего ока,  как
любимое дитЯ свое,  внушать великому кнЯзю все доброе о нем, помогать ему, в
случае нужды, деньгами, силою своего влиЯниЯ, огнем и мечом, чем хотел, лишь
бы уберечь драгоценную голову от житейских бурь.  Ћно-то,  через агентов при
дворе императора и в свите самого ЏоппелЯ,  узнало об опасности,  угрожавшей
сыну  барона ќренштейна,  и  приказало дьЯку стать около него  на  усиленной
страже.  €  дьЯк,  покорный  ученик  ‘хариа,  исполнЯл со  всею  точностью и
усердием наказ своего наставника и второго отца,  как он называл его;  еврею
известно было все,  что  делалось в  доме Ћбразца,  на  половинах боЯрской и
басурманской.  Љак это узнавал он, не ведал и сам Љурицын, который относил и
эту загадку к  тайнам чернокнижиЯ.  Њежду тем ‘хариа знал и о любви Ђнтона к
дочери  боЯрина,  испугалсЯ этой  любви,  котораЯ  могла  погубить  молодого
чужеземца,  и  стал неусыпно следить его и все,  что его окружало.  Џо таким
отношениЯм сделалсЯ он  благосклоннее к  дому  Ћбразца,  которого прежде  не
жаловал,  потому что не мог поколебать его твердого, религиозного основаниЯ.
‚ деле вражды двух партий он стал на той стороне,  которой Ђнтон принадлежал
свЯзЯми сердечными.
     Џриезд  ‘хариа  в   Њоскву  был   длЯ  единомышленников  его  настоЯщим
торжеством. ѓоворили, что он достал книгу, полученную Ђдамом от самого бога,
и  самую Ђдамову голову,  что он  вывез новые тайны,  которые должны изумить
человечество.  ќти слухи поразили и Њамона. Џопытки его у чародейства Ђнтона
не  удались.  €  потому  решилсЯ  он  прибегнуть  к  чернокнижию всемогущего
волхва-евреЯ.  Ћтсутствие €вана  ‚асильевича развЯзывало ему  на  это  руки.
Џравда,  труден был доступ к великому магику, которого жилище не было никому
известно,  кроме самых близких ему.  ѓоворили,  что он  везде и  нигде.  ’ем
труднее был доступ длЯ тех, кто, не посвЯщаЯ себЯ в его учение, просто искал
чародейской помощи.  Њамон же находилсЯ только в числе последних. Ћднако ж с
помощию больших денег и ревностного усердиЯ друзей ему наконец назначен день
приемный.
     Ќочью  водили  его  с  завЯзанными глазами по  улицам и,  после  многих
запутанных обрЯдов,  ввели в  дом.  ‘  трудом шел он  по лестнице,  вившейсЯ
улиткой.  ‚  одном месте предупредили его,  чтобы он  как  можно ниже нагнул
голову;  но  сколько он  ни  старалсЯ сгорбитьсЯ,  по ней чем-то ударило так
сильно,  что  искры посыпались из  глаз.  Џотом его остановили и  не  велели
трогатьсЯ с  места,  под опасением быть задавлену.  ’ут изумили его какие-то
сладкие  нечеловеческие  звуки,   которые  то  возвышались,   то  утихали  и
напоследок,  замираЯ, готовы были его усыпить. ‹ишь только он склонилсЯ было
к  невольной дремоте,  загрохотали громы и послышалсЯ серный запах.  Џол под
ним заколебалсЯ,  и ему показалось, что он проваливаетсЯ сквозь землю. „рожь
его пронЯла.  Ћн  хотел перекреститьсЯ,  но остерегсЯ,  вспомнив,  что самое
легкое означение креста погубит его.  ‚скоре спала  с  него  повЯзка,  и  он
очутилсЯ в колеблющихсЯ облаках сизого тумана или дыма,  в котором, казалось
ему,  носилсЯ он.  Њало-помалу  облака начали редеть,  затеплились огненные,
багровые пЯтна,  и  он  стал освобождатьсЯ от  своего таинственного покрова.
Њамон очутилсЯ в  огромной комнате;  перед ним стоЯл необыкновенной величины
стол,  покрытый  парчой,  на  которой  золото  рассыпалось  на  бесчисленные
частицы, так что глазам больно было смотреть. Ќа столе стоЯли семь свечей из
воску Ярого,  девственной белизны, в золотых подсвечниках; на нем же лежали:
огромнаЯ раскрытаЯ книга,  столь ветхаЯ, что, казалось, одно прикосновение к
ней должно было превратить ее в  прах,  и череп человеческий.  Њамон заметил
голову  змеи,  выглЯдывающей  из  глазной  впадины  черепа.  ‡а  столом,  на
некотором возвышении,  сидел старик.  ‚зор  строгий из-под  пушистых бровей,
смуглое лицо,  белаЯ борода по колена;  чернаЯ,  широкаЯ мантиЯ,  исписаннаЯ
кабалистическими знаками кровавого цвета,  -  все  это  должно было поразить
пришедшего.
     - Ќам известно,  зачем пришел ты, - сказал таинственный старец голосом,
будто выходившим из  могилы,  -  ты должен битьсЯ на поле с  заклЯтым врагом
своим, •абаром ‘имским, и просишь у нас победы над ним. Ќе так ли?
     Њамон отвечал,  что таинственное лицо,  которого он  назвать не  знает,
читает в мыслЯх его, и пал издали в ноги перед грозным существом.
     - ‚ера твоЯ в наше могущество сильна, - произнес таинственный старец. -
’олько что ЯвилсЯ ты к  нам,  раскрылась сама собой книга нашего прародителЯ
Ђдама и указала, как тебЯ спасти от железа. ‘лушай. „ухи ночные произвели на
свет чудодейную разрыв-траву {Џрим.  стр. 238}. ‘ила ее разрушает крепчайшее
железо.  Џрикосновение ею к мечу изломает его в куски. Ћна скрываетсЯ от ока
человеческого во глубине непроходимых лесов:  стерегут ее вечно по два змеЯ,
которые на день и на ночь сменЯютсЯ.  Ћрел, царь птиц, один имеет дар и силу
достать ее  из-под этой стражи.  ‚ели слугам своим сыскать в  окружных лесах
орлиное гнездо с птенцами. ’еперь самаЯ пора, когда они оперЯютсЯ. €зготовив
сеть,  сплетенную из прутьев,  толщиною с  клинок меча,  прикажи подстеречь,
когда орел и орлица полетЯт на добычу длЯ своих детенышей. ЋстанетсЯ орлица,
спугнуть  ее.   ’огда  должно  прикрепить  сеть  над   гнездом  так,   чтобы
птицам-старикам нельзЯ было пролезть к детЯм,  ни давать им пищу. ќти низкие
приготовительные обЯзанности сделают  твои  слуги:  так  сказано в  Ђдамовой
книге.  Њежду двух  зарей орел  достанет разрыв-траву,  разобьет ею  сеть  и
спрЯчет траву  в  гнездо на  другой подобный случай.  ’еперь наступит череда
твоих  подвигов.  —увствуешь ли  в  себе  довольно силы  и  бодрости,  чтобы
сразитьсЯ без чужой помощи,  один с  двумЯ орлами,  именно у гнезда,  где ты
должен сам найти и  взЯть разрыв-траву?  Џомни,  когда будешь совершать этот
подвиг, духа человеческого, кроме твоего, не должно быть ближе ста сажен, ни
один  человек не  должен  видеть,  как  ты  будешь  брать  чародейную траву;
сражайсЯ орудием каким вздумаешь,  но без брони.  ‘мотри, подвиг не свыше ли
твоих сил?
     - ѓотов хоть на  стаю орлиную,  лишь бы  одержать мне победу над врагом
ненавистным, - отвечал Њамон.
     ’аинственный служитель невидимых духов уверил его в несомненной победе,
лишь бы  достал он разрыв-траву,  и  дал ему наставление,  как прикрепить ее
незаметно к концу меча посредством вещества, которое бы не было из металла и
походило цветом на железо.
     - ’еперь,  -  примолвил он,  -  ступай и  исполни все предреченное,  не
отступаЯ на волос от наших приказаний,  и с верою в наше могущество, которое
получили мы от самого отца рода человеческого.
     Џо  данному заранее наставлению Њамон положил на  стол горсть серебра и
пал  опЯть на  землю.  ’ут снова пошли ходить струи дыма,  сгущались более и
более и наконец затмили все предметы. €счезли и таинственный старик, и книга
Ђдамова;  только мелькали вниз и  вверх семь огненных пЯтен,  и череп скалил
свои желтые зубы.  ѓолова у Њамона закружилась, и он пал без памЯти. ЏридЯ в
себЯ, очутилсЯ на берегу џузы, где его ожидали холопы и лошадь его.
     Ќа  другой  день  жажда  мщениЯ рано  пробудила Њамона.  Џервою мыслью,
первым  делом  его  -  разослать ловчих  и  сокольников по  окрестным лесам.
ЃогатаЯ награда назначена тому,  кто отыщет гнездо с  орлиными птенцами.  Ќе
прошло недели,  как один из его посланных привез ему желанную весть. ‚ерстах
в  двадцати от  города к  северу,  в  заповедных лесах,  по указанию ближних
крестьЯн, отыскано гнездо с двумЯ орлиными детьми, которые только что начали
одеватьсЯ перьЯми.
     "€ на родившего их удостоилсЯ взглЯнуть, - говорил счастливый ловчий, -
такого матерого орла сродЯсь не  видал.  Љак  подыметсЯ,  крыльЯми застилает
солнце".  ЋбещаннаЯ награда,  и  с  придачею,  выдана.  ’еперь стало дело за
железною сетью  и  уменьем  прикрепить ее  ко  гнезду.  Џосланы исполнители;
голова их порукою за точное исполнение.
     Њежду тем боЯрин наЯву и во сне сражаетсЯ с орлом. €счислены все случаи
нападениЯ со  стороны царЯ птиц,  изучены все  меры защиты против него,  все
способы его уничтожить.  Њамон ладил и с медведЯми;  мохнатый не чета птице,
хоть и  державной,  а  не один миша лег под его ловкою и  могучею рукой.  Ћн
заранее торжествует победу над  орлом и  над  •абаром.  ѓрудь его ширитсЯ от
радостных поисков, сердце растет.
     ‚след за посланным отправилсЯ он сам с несколькими сокольниками,  чтобы
ближе быть  к  месту действиЯ.  ‡аповедный лес,  где  найдено гнездо,  стоЯл
недалеко от  левого берега Њосквы-реки [‚  1818 году,  в  подмосковных дачах
кнЯзЯ ћсупова,  пойманы были два  молодые орла,  удивлЯвшие своею величиной.
Ћни подарены были владельцем графу Ћстерману-’олстому.  (Џрим.  автора)]. Ќа
этом  берегу разбили боЯрину белотонкий шатер.  ‹овчие расположились кругом.
„ругого,  более  спокойного духом,  занЯла бы  живописнаЯ панорама,  котораЯ
обступила боЯрина.  ‘колько предметов длЯ души доброй, любЯщей, не изгнанной
еще из раЯ чистых помыслов и наслаждений! ђека игриво раскидалась серебрЯною
битью  и   образовала  множество  разнообразных  мысов,   лугов  и  заливов;
творческаЯ кисть великого художника разбросала то  зелено-шелковые луга,  то
зеркальные озера,  ненаглЯдные длЯ своего неба,  то  грЯды или пышные букеты
дерев,  то  мрачный бор,  который укрепилсЯ на  высоте зубчатой стеной,  или
робко сошел с  горы уступами,  или  излилсЯ вниз черным потоком.  Љто  знает
берега  Ђрхангельского и  €льинского,  согласитсЯ  со  мною,  что  было  чем
полюбоватьсЯ.  €менно в  этих местах находилсЯ боЯрин.  Ќо  душа его  летала
далеко за другою добычей и, как голодный вран, не могла успокоитьсЯ, пока не
напилась крови.  Љогда  б  он  в  силах  был,  скликал бы  всех  хищных птиц
окрестных лесов на  свой кровавый пир,  где лучшей Яствой предложил бы  труп
врага.
     Џосреди этих черных дум  Њамон слышит над собою роковое слово "готово".
‚стрепенувшись,  весь дрожа,  он требует от своих посланцев, чтобы повторили
его.  ‘вЯтотатец,  он знаменуетсЯ крестом, этим знамением смирениЯ и чистоты
душевной,  богохульник смеет  молить  господа  об  успехе  своего  дела.  Ћн
расспрашивает подробно,  что,  как  было,  как исполнено его приказание;  он
слушает с жадностью донесение ловчих,  и когда кончен рассказ, все еще хотел
бы его слушать и опЯть заставлЯет повторить себе.
     Љогда дворчане Њамоновы проведали,  что он идет один на орлов (не знаЯ,
однако ж,  длЯ какой цели),  все,  в ноги ему,  стали умолЯть не пускатьсЯ в
такую неровную битву. Ќе из любви это делали - боЯрин и длЯ них был злодеем,
- нет,  а из страха за себЯ. Џускай бы шел хоть на верную смерть, лишь бы их
не вел к ответу. ЏоверЯт ли, чтобы он не приказал им следовать за ним, когда
предстоЯла такаЯ  видимаЯ  опасность.  ЊолениЯ  служителей напрасны;  боЯрин
решилсЯ на бой.
     ‡автра, чем свет, он должен отправитьсЯ на место действиЯ.
     ‘илитсЯ сомкнуть глаза и  не может.  Љ полуночи забываетсЯ немного,  но
страшные видениЯ тревожат его и  полусонного.  ’о  ворон клюет ему утробу и,
вынув  сердце,  каркает и  хохочет над  ним.  ’о  вереница уродливых видений
плЯшет кругом,  налегает на него,  схватывает так,  что сердце отрываетсЯ, и
носит  его  по  бездонным пропастЯм.  ’о  холоднаЯ,  скользЯщаЯ змеЯ  клубом
свилась у него,  сонного,  на груди,  не может удержатьсЯ, спалзывает, опЯть
взбираетсЯ на  грудь,  положила ему голову в  открытые уста,  и  он выпил ее
медленным,  томительным глотком.  € всЯкий раз,  при этих страшных видениЯх,
Њамон  просыпаетсЯ.  ‘ердце замерло,  волосы дыбом.  •оть  бы  откуда-нибудь
услышал приветный крик  петуха!  Ћн  будит людей своих и,  не  верЯ  глазам,
спрашивает,  не занимаетсЯ ли зарЯ. "‚се еще гулЯет зарница", - говорЯт ему,
и он опЯть ложитсЯ, опЯть засыпает. ’ут ЯвлЯетсЯ ему мать в железной клетке,
обнЯтой пламенем; сквозь огненные складки она высунула свое желтое, иссохшее
лицо,  погрозила ему обгорелыми лохмотьЯми своего рукава и сказала: не ходи.
Ћн снова проснулсЯ. Ќад ним кто-то стоЯл.
     - ђазбой! - крикнул он ужасным голосом.
     - ЃоЯрин,  помилуй,  это Я,  - молвил ловчий, - пришел сказать, потЯнул
ветер с восхода солнечна, зарЯ хочет заниматьсЯ.
     € поднЯлсЯ Њамон, и стал в раздумье, как путник перед хрупкими жердЯми,
которые должны перевесть его через бездну или сбросить в нее.
     Ћн вышел из шатра.  ‡арЯ подбирала уж тень к тени из палевых и пунцовых
шелков своих.  „ворчане стоЯли во всей готовности к походу.  Ћседланные кони
ржали.
     - ЉонЯ и охотничий снарЯд! - вскричал Њамон.
     ‚  один миг он  снарЯжен луком,  тулом,  кистенем,  ножом,  другим.  Џо
приказанию чернокнижника брони не надел. ‚переди сильного поезда въехал он в
лес.
     …дут сначала по тропам,  слабо пробитым;  потом и они исчезают в пышном
мохе,  который никогда не оставлЯет на себе следа живого существа.  ‡наки на
деревьЯх,  сделанные посланцами боЯрина,  одни  служат указателЯми.  „еревьЯ
растут и  ширЯтсЯ более и  более;  гордые,  могучие,  они  захватили густыми
верхами все пространство,  делившее их друг от друга, и, кажетсЯ, условились
не пускать расти в своем обществе тощие деревца и кусты,  эту чернь, котораЯ
осмелилась попасть между ними.  Ћдни вершины их пользуютсЯ светом,  под ними
все мрачно.  ’олько изредка луч солнца, пробираЯсь украдкою сквозь их ветви,
обвивает ствол  ранжевою лентой,  кропит мох  росою  золотой,  расстилает по
кустам зыблющуюсЯ сетку.  Џод этот луч то прилегла Ящерица, зеленаЯ как Ярь,
то  змеЯ  нежит свою  леопардову спину.  ‚се  тихо в  лесу тишиною смертною.
Џевчей птички ни одной.  ‹ишь гады,  послышав человека,  пищат и шипЯт,  или
деревьЯ,   тронутые  ветерком,   спешат  передавать  друг   другу   какую-то
таинственную весть.  Љое-где  всадники должны пробивать живой плетень грудью
коней.  ‚от едут они версты с две.  "Ѓлизко ль?" -  спрашивает Њамон. "‘ажен
человечьих с двести",  -  отвечает один из ловчих. Ћтъехали еще несколько, и
боЯрин велит остановитьсЯ.  Џолучив объЯснение,  по какому направлению ехать
далее до  заветного дерева,  дав приказание скакать тотчас на  помощь,  лишь
только подаст он  голос,  и,  перекрестЯсь,  он  отправлЯетсЯ один  добывать
разрыв-траву.
     Љонь,  почуЯ  свое  одиночество,  храпит  и  упираетсЯ;  по  шерсти его
перебегают  изменчивые отливы.  Ќо  одно  движение,  один  возглас  могучего
всадника, - и конь, дрожа, стремитсЯ далее.
     ‚от  наконец и  заветное дерево.  Ќа  нем  нарублены ступени.  ќто вЯз,
который веки растили. ЉудрЯваЯ голова в полной силе, между тем как у подошвы
времЯ  прорыло  глубокое дупло,  и  жилистые корни  просЯтсЯ вон  из  земли.
ђазбросанные кругом  головы и  остовы животных и  птиц  указывают,  что  тут
логовище крылатых хищников.  Ќа  вершине  безобразнаЯ куча  сухих  прутьев -
колыбель орлиных птенцов,  цель  путешествиЯ боЯрина.  –арь  птиц заклегтал,
послышав врага; в звуках его голоса выражаетсЯ скорбь и отчаЯние могущества.
‚оздух наполнЯетсЯ его  жалобами.  Њамон слезает с  конЯ,  привЯзывает его к
дереву,  поодаль, и подходит к заветному вЯзу. “ корнЯ лежат обломки железа.
•удо ли была скована сеть рукою,  купленною обманщиком ‘харием, разломали ль
ее орлы,  или сами ловчие,  задобренные серебром жида,  в этом рассказчик не
может дать отчета.  ‡нает он только, что следы разорванной сети порадовали и
ободрили боЯрина.
     Ћрел сидел на суку.
     ‚звидев его,  Њамон засучил рукава;  дрожа от  восторга,  натЯнул тугой
лук,  прицелилсЯ,  зазвучала тетива,  запела стрела...  Ќо глаза, которые не
боЯтсЯ смотреть на  солнце,  предупредили стрелу:  орел  взлетел,  зашумел и
скрылсЯ  под  защитою дальних дерев.  ‘трела,  вонзившись в  огромную ветвь,
застонала,  сучьЯ посыпались.  ЃоЯрин вновь поджидает орла,  но он не летит;
царь пернатых сам стережет его.  Ќетерпение взЯло Њамона.  ’ул и  лук долой,
ноги занесены на дерево.  €  орел опЯть над ним.  Ћчертив в  воздухе широкий
венец,  он сел на родной вЯз,  ближе к детЯм.  Љлегтание его будто звончатаЯ
труба, зовущаЯ на бой. ‚ызваннаЯ этим голосом, мать выбралась из гнезда, где
она притаилась было,  повела кругом головой и,  увидев неприЯтелЯ,  отвечает
самцу  жалобным  голосом.  Љазалось,  они  сговариваютсЯ защищать детей  или
умереть. Њамон ходит уж по сучьЯм; вдруг около него зашумело, будто градоваЯ
туча.  Ћрлы вьютсЯ кругом,  Яростно клокочут, распускают над ним когтЯ и так
дерзко близЯтсЯ к  нему,  что едва не хватают его клювом.  Ћн оборонЯетсЯ от
одного,  другаЯ нападает.  ‚от махнул по самцу кистенем - кистень, скользнув
по  крылу птицы,  разбивает надвое огромный сук  и,  увлеченный силою удара,
падает на  землю.  €спуганнаЯ лошадь шарахнулась в  сторону.  Џтицы,  как бы
озадаченные этим ударом, дают себе отдых. Њамон пользуетсЯ им, взбираетсЯ на
сук,  другой,  третий,  и вот уж недалеко от цели.  Ќо орлы не оставЯт детей
своих без защиты.  Ћни засели между гнездом и неприЯтелем. —ародейный взглЯд
их впилсЯ в Њамона и мутит его душу.  Љрылами своими они накрыли его,  будто
шатром.  ‚след за движением его ножа самец перелетает на другой сук,  в  тыл
врагу.  Њамон следит их  взором,  между тем  заносит ногу выше,  одною рукою
хватаетсЯ за гнездо,  другою хочет вонзить нож в грудь самки; она в сторону,
под  защиту сучьев,  и  только слегка ранена.  Ќа  жалобный крик  ее  птенцы
высовывают голову из гнезда:  самец налетает сзади на Њамона,  впиваетсЯ ему
когтЯми в  спину и  клювом дерет ее.  ЋбодреннаЯ примером самца,  и орлица с
другой стороны бросаетсЯ на неприЯтелЯ.  ЌачинаетсЯ бой. Џтицы хлещут, секут
его  крыльЯми,  режут клювом,  будто серпом,  терзают когтЯми.  Ќо  и  Њамон
отчаЯнно оборонЯетсЯ,  нападает,  разит ножом.  Љровь льетсЯ с  той и другой
стороны.  Љрики детенышей ободрЯют пернатых бойцов.  Ћхотнику нет уж надежды
выпутатьсЯ из ужасных когтей:  он падает отчаЯнный сигнал,  и лес с трепетом
повторЯет его. Ћрлы обвертывают Њамона своими крыльЯми, спутываютсЯ с ним, и
все трое,  истощенные,  истекаЯ кровью, валЯтсЯ с дерева безобразным клубом;
остановленные ветвЯми,  качаютсЯ  на  них,  будто  в  воздушной колыбели,  и
наконец с грохотом падают на землю.  €спуганный этим падением,  конь рванул,
порвал тесменные повода и умчалсЯ.
     „ворчане прибегают,  секут орлов ножами,  бьют  кистенем и  едва  могут
освободить своего господина,  полумертвого,  из ужасного плена.  Ћбрубленные
ноги птиц еще держатсЯ за врага своего, впившись в него когтЯми.
     ѓнездо разорено, птенцы убиты.
     ЃоЯрина приводЯт в  чувство и  уносЯт  на  носилках в  ближнюю деревню.
ЃлагодарЯ крыльЯм птиц он  избавилсЯ смертельного ушиба.  Ќо  на теле его не
было почти места без Язвы.
     ’ак  кончилось похождение Њамона за  разрывом-травой.  ђаспущены слухи,
что он в побоище с медведем был под лапою его,  но все-таки его убил. ‡а эту
отвагу боЯрин удостоилсЯ от удальцов не одного лишнего поклона.


        ѓ‹Ђ‚Ђ „…‚џ’Ђџ
     ‹“ЉЂ‚Ђџ ЏЋ‘ђ…„Ќ€–Ђ


     Ќо чувства прежние свои
     …ще старушка не забыла
     € пламЯ позднее любви
     ‘ досады в злобу превратила.

     ђуслан и ‹юдмила {Џрим. стр. 244}


     ЂнастасиЯ,  простившись с  братом и  проводив сердцем милого чужеземца,
осталась в  глубоком одиночестве.  Ќикогда еще она так сильно не чувствовала
этого одиночества; грудь ее разрывалась, сердце надломило. Ћна понимала, что
любит басурмана,  но почему,  за что, с какою целью любит, все-таки не могла
дать  себе отчета.  Њысль быть вечною подругою его,  если и  приходила ей  в
голову,  пугала ее самое:  девушка, воспитаннаЯ в строгом православии, могла
ли соединить судьбу свою в доме божием с поганым немцем?  „ошли до нее новые
слухи,  распускаемые ‚арфоломеем,  этою пожарною трещоткой, котораЯ наводила
тревогу,   сама   не   знаЯ  что   делает,   слухи,   подтвержденные  послом
императорским,  что Ђнтон-лекарь жидок,  коновал и  бог знает какой недобрый
человек.  Ћни еще более вооружили ее  бедный рассудок против постоЯльца.  Ќо
оторвать от него свое сердце,  забыть его, изгладить его прекрасный образ не
могла:  это было свыше сил Ђнастасии.  Ћчарование победило слабую волю.  ќта
мысль день ото днЯ все более укреплЯлась в ней.
     Џравда,  Ђнтон брал крест ее?..  Ќо надевал ли?  …сли и  надевал,  так,
видно,  не мог снести благодати. Ђ статьсЯ может, брал крест, чтобы ворожить
над  ним.  ‘  тех  пор в  груди у  ней кипит словно смола;  когда смотрит на
Ђнтона,  не может отвесть от него глаз,  не может досыта насмотретьсЯ; так и
хотела бы вынуть душу из груди и  отдать ему.  …сли бы могла слететь к  нему
пташкой, готова б забыть девическую стыдливость, отца, брата, и обнЯла б его
и замерла бы на его груди.  ‚от теперь он далеко под ’верью, а она все видит
его,  будто он с  нею,  будто волшебным взглЯдом проситсЯ к  ней в душу:  не
пустить не сможет.  ‡акроет глаза? очарователь тут как тут, и сидит с нею, и
шепчет ей  прилучные,  приманные слова,  на которые за ответом разве на небо
господне сходить.  Ћткроет глаза? перед ней стоит пригожий чужеземец, словно
живой.  Ќе  откреститсЯ,  не  отмолитсЯ.  „евушки-подруги говорили ей (знать
слыхали от матерей),  можно полюбить суженого-рЯженого,  и  то когда увидишь
его несколько раз,  можно полюбить мужа,  когда поживешь с ним годок, два. Ђ
этот никогда не был ей суженым:  отчего ж, лишь взглЯнула на него, предалась
ему всею душою, всеми помыслами? •отЯ б истоптал своими острыми каблуками, и
тут не могла б отстать от него.  •одит ли она по саду - голову повесив, ищет
какого-то цвета ненаглЯдного,  нездешнего.  Ќоженьки ее путаютсЯ в  шелковой
траве;  возвращаЯсь домой, шепчет про себЯ: "‚се цветы, цветы видела, одного
цвета нет как нет, уж как нет цвету алого, самого моего прекрасного! €ль его
красным солнышком выпекло?  иль  его частым дождем выбило?  иль его совсем в
саду не  было?"  Ќи  игры,  ни хороводы и  песни не могут развлечь