 смастерю им колокол, чтобы гудел
про весь мир об  их невежестве,  чтобы зычал,  как они завлекли менЯ сюда на
приманку небесную и вместо нее засыпали мне глаза песком, известью. ‚ылью им
из  меди пушку в  две  версты,  поставлю ее  против этого городишка -  все в
развалины, все в прах, и живое, и мертвое!.. Ћ, тогда Я останусь один. Ќикто
не  помешает мне созидать храм.  џ  могу еще собрать части его:  он  тут еще
(Ђристотель ударил себЯ кулаком по голове и в грудь), тут, пока Я жив. ’огда
из  развалин  построю  храм  живому  богу:  пускай  народы  придут  издалече
поклонитьсЯ ему в этой огромной пустыне!
     ѓорько было Ђндрюше слышать безумную речь отца. Ћн сидел на камне возле
него,  целовал его  руки  и  обливал их  слезами.  †елаЯ хоть сколько-нибудь
поправить и заставить извинить беспорЯдок его наружности,  унижающей родного
старика в  глазах  прохожих,  он  скинул,  будто  от  жары,  шапочку,  чтобы
подпаритьсЯ ему,  и  поправил на  нем  цепь.  Ђристотель взглЯнул на  него с
участием.
     - Џоправь,  поправь, дитЯ мое, - сказал он, гладЯ сына по голове. - ќто
дорогаЯ, высокаЯ награда за обжигу кирпича, за мосты, за большую пушку! ’ебе
ж достанетсЯ в наследство с именем литейщика и муровщика!.. (Ќемного подумав
и  покачав головою.)  Ќе  о  такой награде думал Я,  когда ехал сюда:  цепью
бессмертных годов думал украсить свое имЯ; славное имЯ ЂристотелЯ-художника,
создателЯ храма,  хотел Я  оставить тебе  в  наследство.  (Ћн  остановилсЯ и
заплакал.) Ѓлагодарю бога,  удержалсЯ хоть тебЯ сделать художником. Џомнишь,
Ђнтон? ты упрекал менЯ за это.
     ‹екарь видел в слезах своего друга добрый знак; обрадованный также, что
речь склонилась на Ђндрюшу, он старалсЯ поддержать ее.
     - Ќе упрекал,  добрый друг мой,  -  сказал он,  -  а спрашивал только о
назначении твоего сына.  Ќе будь неблагодарен к милостЯм творца: длЯ фамилии
”иоравенти  он  был  щедр  на  великие  уделы.  Ѓрат  твой  знаменитый врач;
обетованнаЯ землЯ изЯщного.  €талиЯ чтит  в  тебе  великого художника;  сыну
твоему выпал жребий воина. Љто знает, какими великими подвигами не означитсЯ
этот  жребий!  ’ы,  конечно,  поступил благоразумно,  предоставив ему  путь,
открытый ему  так широко самою судьбою и  отважным характером его.  Ќе  всем
идти по одной дороге.
     ‚  это  времЯ на  небе насупилась туча,  ветер завыл,  будто прорваннаЯ
плотина,   и  стал  прохватывать  художника.   Ћн  ощупал  голову.   Ђндрюша
предупредил его и  подал берет,  который за  ним нес,  когда отец выходил из
дому,  а  потом положил недалече от него,  между камнЯми.  Ђристотель накрыл
голову.
     - Ѓудет сильный дождь, - сказал сын его.
     - “кроемсЯ у менЯ,  -  подхватил Ђнтон и подал руку художнику.  ќтот не
противилсЯ  и  молча,  как  покорное  дитЯ,  последовал за  ним,  но  прежде
посмотрел на лоскуты чертежа.  …му как бы жаль было,  что их намочит дождем.
Ђндрюша понЯл взглЯд отца,  подобрал лоскуты и  бережно положил их к себе за
пазуху.
     - „а,  хорошо, умно сделано! - говорил Ђристотель грустным голосом, идЯ
к своему другу.
     Ћн осталсЯ ночевать у Ђнтона и целые сутки пробыл в тревожном состоЯнии
духа  и  тела.  ђечи  его  большею частию  были  несвЯзны.  Ќаконец он  стал
приходить в себЯ,  а когда образумилсЯ, начал осуждать свое назначение. ’ак,
или почти так, говорил он своему молодому другу:
     - ’ы  не  знаешь,  Ђнтон,  что  такое  жизнь художника!  …ще  дитЯ,  он
тревожитсЯ непонЯтными,  тЯжкими думами;  ему  гений-сфинкс  задал  уж  свои
загадки;  в  нем засел уж Џрометеев ворон и  растет вместе с  ним.  ’оварищи
играют,  веселЯтсЯ;  они готовЯт на зрелые лета воспоминаниЯ о  райских днЯх
детства,  которых дважды не  бывает:  придет времЯ,  он  будет  помнить одни
мучительные грезы  этого возраста.  Ќастанет юность:  длЯ  других это  времЯ
любви,  свЯзей,  разгул,  пир жизни; длЯ художника их нет. „икарь, отступник
общества,  он бежит красавиц,  бежит веселиЯ в  пустыню своей души и там,  в
тоске неизъЯснимой,  в  слезах вдохновениЯ,  на коленах перед своим идеалом,
молит его сойти на землю,  в его скудельную обитель.  € ждет он дни,  ночи и
сохнет по красоте неземной.  ѓоре ему,  если она не посетит его! еще большее
горе,  если посетит! Ќежный состав юноши не выдержит ее брачного поцелуЯ; ее
удел -  союз с  богами,  и  земной уничтожитсЯ в  ее объЯтиЯх.  Ќе говорю об
учении,  о  заготовке механической.  €  тут  на  каждом шагу  вещественность
цеплЯетсЯ за  тебЯ,  ставит  тебе  преграды:  проводит  безобразную жилу  на
мраморе твоего болвана,  мешает сажу в твой кармин, путает воображение сетью
уродливых чисел и  формул,  велит быть рабом у малЯра или каменотеса.  Ђ что
ждет тебЯ,  когда выйдешь победителем из этой школы механики,  когда успеешь
сбросить с  себЯ  тЯжкую  суму  тысЯчи  ненужных правил,  которые  педантизм
навалит на  тебЯ,  когда  возьмешь на  выбор только те  законы,  которые так
просты и единичны?..  —то ждет тебЯ тогда?  ЋпЯть вещественность!  Ѓедность,
нужды,  труд заказной,  оценщики, соперники - эта всЯ голоднаЯ стаЯ, котораЯ
разом налетит на тебЯ и готова разорвать,  лишь только узнает, что ты чистый
сосуд дара божьего.  „уша твоЯ хочет творить,  а  тут  желудок требует куска
хлеба,  вдохновение подвЯзало тебе крыльЯ,  а тело просит не только прикрыть
наготу свою обычною покрышкой,  но и тонкого сукна,  шелка,  бархата,  чтобы
ЯвитьсЯ перед судьЯми твоими в приличной одежде, без которой тебЯ не примут,
ты  и  твое произведение умрете в  неизвестности.  —тобы достать пропитание,
одежду,  надо работать:  тебе торгаш заказывает анбары и  погреба,  синьор -
конюшни  и  псарни.  ‚от  наконец  приготовил ты  себе  насущный хлеб,  одел
прилично свои кости и мЯсо: вдохновение жаждет своей пищи, проситсЯ из твоей
души в образы,  в формы. ’ы творишь, ты сводишь свой идеал в исполнение. Љак
быстро задвигались колеса твоего существа!  Ѓытие  твое  удесЯтерено,  пульс
твой бьетсЯ, как бы ты дышал атмосферой самых высоких гор. ’ы тратишь в один
день месЯцы жизни.  ‘колько ночей,  проведенных без сна,  в неразрывной цепи
дней,  исполненных тревоги!  ‹учше сказать, не дней, нет ночей длЯ тебЯ, нет
времен года,  как  длЯ  других людей.  Љровь твоЯ  то  кипит,  то  леденеет,
лихорадка  воображениЯ  изнурЯет  тебЯ.   ‚осторг  тебЯ  сожигает,   неудача
исполнениЯ бесит,  терзает на части; тебЯ мучит то страх людского мнениЯ, то
боЯзнь умереть,  не  кончив труда.  Џрибавь неотступную тень славы,  котораЯ
ходит  везде  по  пЯтам  твоим и  не  дает  тебе  минуты покоЯ.  ‚от  период
творчества!  ’ворЯ,  ты жил у подножиЯ высшей красоты.  ‡емные окружают твое
произведение,  судЯт,  ценЯт,  разбирают  по  суставам;  покровители  хвалЯт
орнаменты,  величину столбов,  тЯжесть труда; милостынераздаватели бросают в
честь твою жетоны или  подползают мышами под чертежи твои и  во  мраке ночей
грызут их. Ќет, друг мой, жизнь художника - жизнь мученика.
     ’ак  говорил Ђристотель,  не  даваЯ  Ђнтону делать ему  возражениЯ,  за
которые этот  несколько раз  осторожно принималсЯ.  Љогда ж  он  успокоилсЯ,
молодой человек осмелилсЯ отвечать ему:
     - Ќезавидное изображение художника сделал ты!  Џозволь мне сказать,  ты
снЯл одну черную сторону картины. ’олько два, три вопроса, и Я замолчу.
     - Ћжидаю их.
     - ђазве,  творЯ или,  как ты  справедливо объЯснилсЯ,  живЯ у  подножиЯ
высшей  красоты,  лобызаЯ  краЯ  ризы  ее,  не  наслаждалсЯ ты  в  один  миг
восторгами,  которых простой смертный не  купит  целою жизнью своей?  ђазве,
выполнЯЯ свой идеал,  не  имел сладких,  райских минут,  которых не хотел бы
променЯть на  все сокровища мира?  ђазве воспоминанием этих минут не  был ты
счастлив! Њало ли награжден от бога?.. Ќе свыше ли миллиона подобных тебе?..
’ы грешишь, друг мой!
     - Џравда,  правда,  Ђнтонио!  - воскликнул художник с чувством, пожимаЯ
его руку,  -  всем этим Я наслаждалсЯ.  € если б мне опЯть пришлось начинать
жизнь свою,  если б отдавали мне на выбор радость богача, победителЯ, царЯ и
мои прошедшие радости,  Я взЯл бы опЯть последние,  опЯть пошел бы смиренною
тропою художника.  ’ак, мне дано, что мне было надо, чего требовала душа моЯ
еще  до  поЯвлениЯ в  этот  мир.  Ќо  человек странное существо;  самолюбие,
славолюбие,  назови как  хочешь,  доводит его  до  безумиЯ.  …му мало самому
наслаждатьсЯ своим созданием,  он хочет,  чтобы другие,  тысЯчи наслаждались
им;  мало  ему  хвалы  современников,  он  хочет,  чтобы потомство,  будущие
поколениЯ, будущие веки поклонЯлись ему. ЌегодуЯ на краткость своей жизни он
стремитсЯ жить и  за гробом.  Њертвый,  под могильным камнем,  он не услышит
себе ни похвалы, ни осуждениЯ; но терзаетсЯ заранее, если обречен последним,
заранее наслаждаетсЯ,  мечтаЯ,  как имЯ его будет переходить из уст в  уста,
когда он будет лежать в земле.
     - Џрекрасное стремление!  -  сказал Ђнтон.  -  Ѓез него чем отличить бы
человека от  животных?  без него землЯ лишилась бы лучшего своего украшениЯ,
человечество - лучших своих подвигов.
     - •орошо,  хорошо, мой друг! Њы пришли к тому, с чего бы должны начать.
—то ж значит стремление к прекрасному без исполнениЯ,  высокое,  благородное
желание  жить  в  веках,  чувство самопознаниЯ,  силы  воли,  дара  в  себе,
возможности творить достойное бессмертиЯ и  не иметь возможности осуществить
свое   создание  в   достойных  вековых   формах?..   ‘ущественность,   злаЯ
существенность -  вот  что  менЯ мучит,  пожирает!  вот  что приводит менЯ в
безумие!..  ‘лушай и осуди менЯ,  если Я достоин.  ‘казывал Я тебе, с какими
высокими,  пламенными надеждами направил Я  путь свой в  Њосковию,  от каких
богатых предложений отказалсЯ, чтобы осуществить эти надежды. Ќи дружба дожа
Њарчелли,  ни  усердные зазывы  других итальЯнских властителей,  ни  молениЯ
родных и  друзей,  ни будущность в  неизвестной земле,  которою менЯ пугали,
ничто не  остановило менЯ.  џ  оставил свое отечество с  его  благословенным
небом,  пошел в землю далекую, на край света, в снежные сугробы, прельщенный
обещаниЯми,   которые  льстили  моему  сердцу,  и  собственною  уверенностью
располагать здесь длЯ  моего дела средствами,  какие только пожелаю.  ‡десь,
единственный  художник,   лелеемый  властЯми,   любовью,   уважением  народа
религиозного,  готового на все жертвы длЯ дела церкви,  Я мечтал осуществить
свое создание скорее,  чем где-нибудь.  Ќаконец Я  здесь.  ’ы знаешь,  каких
труженических услуг  стоило  мне  приобретение милостей великого кнЯзЯ.  …му
служил Я,  как  поденщик;  лицо  мое  опалено порохом,  спина преждевременно
согнута,  на  руках  мозоли.  ’акими трудами дошел Я,  однако ж,  до  апогеи
царских милостей. € любовь народа, черни приобрел Я до того, что получаю сам
вклады на построение церковное.  ‘ын,  которого Я отдал этому народу в залог
моей  преданности,  моей  верности ему,  которого окрестил в  русскую  веру,
помощь моЯ в  ратном деле,  строгаЯ жизнь,  приготовление грубых материалов,
литье пушек,  колоколов,  самое имЯ церковного строителЯ - все доставило мне
уважение и любовь русских.  Њатериалов длЯ храма приготовил Я много и мог бы
еще  приготовить  во   времЯ  стройки;   десЯтки  тысЯч  кирпичей  ежедневно
привозЯтсЯ даром с заводов моих.  ЃоЯре, имеющие избы вокруг “спениЯ, охотно
снимают их под церковное место: "Џод основание дома божьего готовы мы и себЯ
положить,  -  говорЯт они.  -  ќто не то, что ломать церкви под сады". џ мог
располагать еще тысЯчами усердных рук. Љазна €оаннова, обогащеннаЯ победами,
в которых Я немало участвовал,  открывает мне свои средства.  ‚се,  вместе с
новым торжеством по  случаю завоеваниЯ ’вери,  давало мне право приступить к
выполнению моего созданиЯ.  Ќедоставало только слова €оанна:  да будет!  ‚от
третьего днЯ велено мне было представить ему чертежи свои.  Џриношу их.  ‘ам
великий кнЯзь,  ‘офиЯ  и  высшаЯ духовнаЯ особа  моими судьЯми.  ‘  трепетом
сердца раскрываю чертежи, объЯснЯю их... ‚ижу неудовольствие на лице €оанна,
еще большее на  лице духовной особы;  ‘офиЯ смотрела на менЯ с  сожалением и
живым участием.  "Џомилуй,  -  сказал великий кнЯзь, - что это хочешь ты нам
выстроить?" -  "•рам божьей матери, который был бы ее достоин", - отвечал Я.
- "•рам?..  -  возразил €оанн,  - мы хотим дом божий, а ты что нам сделал?..
…здил ты во ‚ладимир,  видел там соборную церковь?"  -  "…здил и  видел".  -
"’акую построй,  господин Ђристотель,  только немного побольше и потолще; та
длЯ ‚ладимира,  а  нам длЯ Њосквы,  понимаешь?  ‡а  то  молвим тебе от  всей
православной ђуси доброе слово и  без  награды не  оставим".  -  "Љогда так,
зачем  же  звал  ты  славного мастера из  ‚енеции?  -  сказал Я  с  сердцем,
свертываЯ свои чертежи.  - ‚елел бы построить муровщику любому!" - "‚от ты и
прогневалсЯ! Џостой, покажи опЯть свои листы" (и стал он снова рассматривать
их).  "‚олЯ твоЯ,  мудрено что-то,  не про нас писано.  ЉажетсЯ, и на бумаге
того и глЯди задавит тебЯ". ‚ это времЯ духовнаЯ особа посмотрела на чертежи
и  примолвила:  "‘овершеннаЯ божница  латинскаЯ!"  -  "’олько  не  жидовскаЯ
школа",  - возразил Я. „уховнаЯ особа побледнела. ‘офиЯ стала защищать менЯ,
говорЯ,   что  такой  храм  будет  на  удивление  чужеземцам,  что  в  самом
Љонстантинополе церковь в  честь ее  свЯтой едва  ли  будет равнЯтьсЯ с  ним
красотою и  величием.  ‚еликий  кнЯзь  покачал  головой и  призадумалсЯ.  "Ђ
сколько сажен человечьих надо под церковь твою?" -  спросил он.  "„вести", -
отвечал  Я.  "„вести?  ты  обезумел,  Ђристотель!  Џоэтому  боЯрские  хоромы
помелом,  церкви извечные долой".  -  "€збы твоих боЯр и часовни, которые вы
называете церквами, конечно, долой. ‹омал же ты их длЯ садов кнЯжеских. …сли
хочешь  быть  великим  государем,  надо  и  делать  все  великое,  достойное
удивлениЯ народов".  -  "‹адно;  да где мы возьмем столько кирпичей?" -  "Ќа
моих заводах их много приготовлено,  приготовлю их еще больше".  - "Ћткуда ж
возьму длЯ ЉремлЯ? Ќе забудь, мне надо поставить стену, ворота, стрельницы".
- "ѓде хочешь,  государь,  а  Я готовил кирпич под храм Џречистой,  а не длЯ
твоих татарских башен".  -  "Ќет, этому не быть, - вскричал в гневе €оанн, -
ты обезумел,  Ђристотель, на тебЯ нашел родимец. Њного тешил Я тебЯ, а этому
не бывать - невмочь. ‘огну дуб в дугу, да как слажу, чтобы он вырос до неба!
€ всЯ ђусь только что оперЯетсЯ,  а ты хочешь ощипать у нее последние перьЯ.
ѓневайсЯ или не гневайсЯ,  хочу, чтобы собор Џречистой был строен по образцу
владимирского,  только попросторней и потолще; чтобы это был дом божий, а не
храм,  не  божница латинскаЯ".  -  "“ тебЯ много фрЯжских палатных мастеров,
прикажи им".  -  "•очу,  чтобы ты строил".  -  "Ќе стану". - "‚ цепи тебЯ, -
вскричал €оанн,  застучав посохом и  пожираЯ менЯ  разожженными очами,  -  в
цепЯх будешь строить". - "Ѓуду в цепЯх строить свой храм, коли дозволишь". -
"•очу дом божий,  по образцу владимирского".  - "Ќе буду". - "€ль ты менЯ не
знаешь?" -  "‡наю,  и не буду". - џ думал, он ударит менЯ посохом, но только
замахнулсЯ и не ударил. џ вышел от него, хлопнув за собою дверью. € вот тебе
цель моих кровавых трудов властителю, вот плоды моих вдохновений, исполнение
моих лучших надежд!.. …сть ли от чего с ума сойти?
     - Џокуда вижу,  ты ошибалсЯ насчет великого кнЯзЯ, насчет средств его и
ђуси,  -  сказал Ђнтон,  взЯвший на этот случай роль советника. - ‘ величием
его духа ты соразмерно придавал ему и  любовь к изЯщным искусствам,  которую
привык находить в кнЯзьЯх €талии. ђазве дикарь, как бы умен ни был, переходЯ
из шалаша в  мраморные палаты,  не испугаетсЯ и  не бежит из них?..  ’еперь,
если  мое  желание  не  слишком самонадеЯнно,  позволь видеть  чертежи свои.
„оверь их  не  суду  моих  познаний,  но  любви  к  прекрасному и  холодного
рассудка.  Ѓыть может, знакомство с высокими памЯтниками зодчества в €талии,
знакомство с  великими художниками образовали вкус мой до  того,  что ощупью
его пойму то, что другие поймут наукою.
     ЋбразумившийсЯ  художник  с  удовольствием  согласилсЯ  на  предложение
своего  молодого друга.  ‹оскуты  чертежей,  которых  было  немного,  тотчас
разложены на  столе  и  соединены клейким веществом.  Ќо  лишь  только Ђнтон
собиралсЯ рассматривать их, ЯвилсЯ посланный от великого кнЯзЯ. Ћн имел дело
до одного лекарЯ и вызвал его в сени.  ‡десь изъЯснил,  как беспокоитсЯ €ван
‚асильевич насчет здоровьЯ художника,  которого боЯлсЯ потерЯть,  и  передал
Ђнтону приказ ЯвитьсЯ к нему с удовлетворительным ответом (полагать надо,  с
ответом,  что Ђристотель скоро выздоровеет:  на  то  Ђнтон и  лекарь,  чтобы
больные были здоровы;  хоть умирай сам,  а немощный должен встать,  особенно
когда  приказывает  господин  всеЯ  ђуси).  "‚от  этот  родимец,  -  говорил
посланный,  - случаетсЯ с ним не впервые. Ѓыло дело, €ван ‚асильевич сломает
избы две,  три кругом “спениЯ, и позатихнет палатный мастер. Ђ нынче невмочь
стало господину нашему:  сломай,  видишь,  все  избы,  все церкви извечные и
палаты,  что в городе. ‘ам ты рассуди, человек разумный, статочное ли дело!"
- Ђнтон не мог не улыбнутьсЯ, слушаЯ простосердечное объЯснение, но вместе с
этим убедилсЯ,  что требованиЯ друга его превышают возможность удовлетворить
их. Ћн уверил посланного в безопасности художника, обещал сделать ему нужную
помощь в случае надобности и тотчас после того ЯвитьсЯ к великому кнЯзю.
     ‚озвратЯсь в комнату,  застал художника с лицом, несколько проЯсневшим.
Џосылка ли  великого кнЯзЯ,  дававшаЯ Ђристотелю новые  надежды (он  не  мог
сомневатьсЯ,  чтоб  эта  посылка не  была  насчет его),  или  рассматривание
чертежей сделали в  нем  благодетельную перемену,  может быть  то  и  другое
вместе,  только лекарь застал на губах его улыбку, вполне развернувшуюсЯ. Ќо
мало-помалу стала она исчезать, и новые тучи надвинулись на чело его.
     - Џравда, Ђнтонио, - воскликнул он, - Я безумный!
     Ђнтон  стал  рассматривать  чертежи.   —то  он  увидел,  того  Язык  не
перескажет.  Њожет быть творение, подобное храму свЯтого Џетра в ђиме, может
быть  пантеон  христианский,   Ѓожественную  комедию,  сложенную  из  камнЯ.
‡накомый  с  высокими  произведениЯми художества в  €талии,  приготовив свое
воображение к  чему-то необыкновенному,  он увидел,  что создание ЂристотелЯ
перегнало и воображение и существенность. „олго стоЯл он перед рисунками, не
быв в состоЯнии дать отчет в своих впечатлениЯх.
     Џреддверие храма было мрачно;  лишь только входили в него,  вас обнимал
свЯщенный ужас;  все  там было тЯжесть греха,  уныние,  скорбь,  сокрушение.
€сполинские  четвероугольные  столбы   из   огромных   камней,   истесанных,
источенных  ржавчиною  веков,  скрепленных  плеснею  времени,  наваленных  в
дивном,  гармоническом беспорЯдке,  казалось складены были  всемогущею рукою
природы,  а не смертного;  из сводов, согласного размера со столбами, грозно
выглЯдывали каменные гиганты и  готовы были  задавить вас;  молитвенный стон
должен был отдаватьсЯ под этими сводами, как вздох из чахлой груди не одного
человека,  а целого человечества. ‘квозь небольшие, беспорЯдочные расселины,
местах в  двух,  трех,  свет  солнца ронЯл  скупо свой  одинокий луч  то  на
божественный  лик  распЯтого  •риста,  то  на  плащаницу  его,  то  на  лицо
Њагдалины,  облитое слезами. Ќо чем далее углублЯлись во внутренность храма,
тем легче,  светлее,  отраднее становилось душе:  тут размеры, формы, образы
снимали свои вериги,  забирали более воздуха, облекались в полусвет надежды,
в упование бессмертиЯ.  Ќаконец,  приближаЯсь к последнему отделу, вы терЯли
более  и  более  земли под  ногами своими и  погружались в  какой-то  свЯтой
неизмеримости.  ’ам восседала благодать, там все было эфир, гармониЯ, блеск,
радость.  ‘лова  не  перескажут  того,  что  чувствовал Ђнтон,  рассматриваЯ
чертежи дивного, тройственного храма.
     - Ќет, - сказал наконец молодой человек в восторге, которого не в силах
был скрыть,  -  нет,  великий художник;  ты творил не на земле и  только длЯ
земных,  которые разве  долго  после  нас  придут и  силою Ђрхимедова рычага
заменЯт  миллионы  сил  человеческих.   ‘амое  воображение  не  в  состоЯнии
выдержать величие этого  созданиЯ и,  смущенное,  падает перед ним:  что  ж,
когда б оно было выполнено!..  ‚иноват, скажу тебе горькую истину: прав, сто
раз прав русский властитель!  …сли б  он мог постигнуть вполне величие этого
зданиЯ,  он еще более понЯл бы невозможность осуществить его. Ѓрось, хотЯ на
времЯ, свои надежды - идеЯ твоЯ далеко перегнала существенность. € не так ли
всегда на деле? что создало небо, того земле не выполнить.
     Ѓледный,  дрожащий,  внимал ему Ђристотель, как бы слушал свой смертный
приговор.   Ћн  готовилсЯ  к  этому  приговору  и,   услыхав  его,   не  мог
образумитьсЯ.
     - ‚ысокий,  гениальный мечтатель,  житель неба, сошедший на нашу бедную
землю,  -  продолжал молодой человек,  взЯв холодную руку художника и сжимаЯ
ее,  - ты ошибсЯ в наших земных расчетах, в наших размерах. …ще более ошибсЯ
ты в мечтах осуществить свое создание здесь, на ђуси, в теперешнее времЯ. ’ы
удивлЯешьсЯ,  что тебЯ здесь не понЯли:  мудрено ль? ты пришел слишком рано.
Џодумай:  €оанн одарен душою сильною,  волею железною,  он побеждает времЯ и
способы;  но  он  не всемогущ...  ‚дохнет ли он в  себЯ чувство прекрасного,
пламенную  любовь  к  нему  до  того,  чтобы  усыновить  теперь  твое  дело?
Џожертвует  ли  длЯ  него  сокровищами своей  казны,  отказавшись от  других
предприЯтий,  которые почитает длЯ  себЯ выгоднее,  полезнее?  Џожертвует ли
тысЯчами рук  своего народа,  сотнЯми домов своих боЯр,  церквами,  которыми
дорожит православнаЯ Њосква?  ‚  нем  идеЯ силы,  созданнаЯ длЯ того,  чтобы
соединить  воедино  разрозненные  части  великого  целого,   исполнЯет  свое
назначение;  но идеЯ прекрасного ему невнЯтна или представлЯетсЯ ему смутно,
и все-таки в образах силы,  твердости,  узорочности.  Џослушай менЯ, сократи
размеры своего чертежа вполовину,  если не на одну треть.  € тогда еще гений
изЯщного и  высокого признает твое  произведение своим,  потомство будет ему
удивлЯтьсЯ.  Ќо и  тогда приготовь к нему властителЯ русского опытом зданиЯ,
который приучил бы  €оанна и  народ его если не к  идее изЯщного,  то хоть к
идее величиЯ,  который был бы посредником между русскими и тобою. Џострой им
сначала здание примирениЯ.  Ћно будет новою жертвою от тебЯ народу русскому.
Ђ там, сократЯ размеры своего храма, выбери под него место не в Љремле, а на
одной из высот московских окружностей.  ’огда, полный властелин своего дела,
укрепЯсь средствами человеческими,  с  помощью божьей  создашь памЯтник себе
бессмертный. „лЯ этого можно взЯть слово с €оанна.
     - ‘лово €оанна?.. - воскликнул Ђристотель и зарыдал, как ребенок.
     - ’о,  что Я говорил тебе,  до сих пор говорил твоему рассудку.  ’еперь
обращаюсь к твоему сердцу.  ЋтказываЯсь строить храм Џречистой, не отнимаешь
ли  у  ней  один из  алтарей ее?  ’ам,  где бы  ей  поклонЯлись тысЯчи,  где
приносили  бы   ей   достойную  жертву,   ты  оставлЯешь  место  запустениЯ,
беспорЯдка,  нечистоты?  Људа  девалось чувство христианского смирениЯ?..  Ћ
друг  мой,  что  сделал  ты  с  чувством благочестиЯ,  которое  тебЯ  всегда
отличало?
     ќти слова обдали художника невыразимым ужасом.
     - „а,  Я обезумел! - воскликнул он, - воображение затмило мне рассудок,
самолюбие погубило во  мне все доброе,  все свЯтое;  не храм господу хотел Я
строить,  а себе,  не пречистой -  хотел в нем себе поклонениЯ!..  •уже, чем
Язычник! џ уподобилсЯ израильтЯнам, ведавшим истинного бога и падавшим перед
золотым тельцом.  ’ы образумил менЯ,  юный,  но рассудительный друг!  „а,  Я
принесу смиренную жертву, но не великому кнЯзю, не русскому народу, а матери
божьей.  …й даю обет построить храм, дом божий, как мне приказывают строить,
а не такой,  какой хотело бы создать мое самолюбие (художник перекрестилсЯ).
‚зглЯни,  пречистаЯ,  милосердым оком  на  сокрушение моей воли и  призри на
менЯ, униженного грешника, с высоты своей.
     ‘  трепетом свЯтого восторга он  схватил чертежи свои  и  изорвал их  в
мелкие лоскуты, потом, рыдаЯ, пал перед иконою божьей матери. „олго лежал он
на полу,  и, когда поднЯлсЯ, лицо его, казалось, просиЯло. Ћн обнимал своего
молодого друга,  целовал с нежностью сына,  как человек,  пришедший домой из
дальнего,  трудного путешествиЯ.  Џерелом был силен,  но он совершен.  ѓолос
веры сделал то,  чего не  могла сделать ни  грознаЯ власть кнЯзей,  ни  сила
дружбы, ни убеждениЯ рассудка.
     - ’еперь,  - сказал Ђристотель, с твердостью обратЯсь к лекарю, - иди к
великому кнЯзю  и  скажи  ему,  что  Я,  не  цепей убоЯсь,  а  исполнЯЯ обет
пречистой, завтра ж начну строить дом божий, по образцу владимирского.
     €звестие об  излечении ЂристотелЯ от родимца,  как русские называли его
припадок,  обрадовало €вана  ‚асильевича.  Ћн  боЯлсЯ,  чтобы его  розмысл и
церковный строитель не сошел с ума;  добро б еще,  когда бы не имели более в
нем  нужды!  Њожет  статьсЯ,  и  в  самом  деле  художник был  из  числа тех
гениальных безумцев, которых надо бы запереть вместе с ’ассом и Ѓетговеном в
желтый дом {Џрим. стр. 272}. Ќо, заметьте, тогда не было домов длЯ призрениЯ
умалишенных.   ђадость  свою  не  мог  скрыть  €ван  ‚асильевич,  благодарил
несколько раз лекарЯ и дал ему слово,  когда Ђристотель выстроит церковь под
“спенье так,  как ему,  великому кнЯзю, хочетсЯ, пожертвовать любимым местом
за городом и  своею казною под новую церковь,  которую может палатный мастер
созидать по-своему, лишь бы уменьшил размеры чертежа.
     Ќа другой день,  с приличными духовными обрЯдами, заложен первый камень
под  основание “спенской соборной церкви.  ‚след за  тем  начал Ђристотель и
строить ее по образцу владимирской.  ‘ удовольствием заметил он,  что тип ее
находитсЯ в  ‚енеции,  именно церковь свЯтого Њарка  {Џрим.  стр.  273}.  Ќо
перелом,  сделанный в нем победою религиозной воли над славолюбием и лучшими
его надеждами, был так силен, что положил его на болезненный одр, с которого
не легко поднЯли его пособиЯ врача и друга и любовь сына.
     ‚ таких обстоЯтельствах мог ли Ђнтон упомЯнуть ему о своих надеждах?  Ђ
кого ближе было ему  выбрать в  сваты,  как не  ЂристотелЯ?..  ‚ыздоровление
художника должно было решить его участь.


        ѓ‹Ђ‚Ђ ’ђ…’њџ
     Џђ€…Њ ЏЋ‘Ћ‹њ‘’‚Ђ


     ‚  Њоскве  и  в  деревнЯх  кругом  необыкновеннаЯ тревога.  Ќедельщики,
боЯрские дети ездЯт с  утра до ночи и  выбивают народ.  ђусский мужичок всею
радостью рад глазеть по целым днЯм хоть и на то,  чего не понимает,  лишь бы
не работать,  а тут еще и палкой выгонЯют в город на целые сутки праздности.
‚алЯт тысЯчи со всех концов, и все они налЯгут на сердце Њосквы: душно будет
ей, родимой! €з этого-то народа хотЯт выставить декорацию московской силы.
     €  во  дворе великокнЯжеском не меньшаЯ суета.  Ќа следующий день прием
цесарского посла. ‚ русском царе, как начинал величать себЯ €ван ‚асильевич,
возникало уж  чувство достоинства,  собственного и  народного,  и  потому  в
сношениЯх с послом императора, заносчивым и изыскательным, дворчане великого
кнЯзЯ  торговались за  малейшее  преимущество.  Ќесколько дней  срЯду  боЯре
ездили в  посольский двор  длЯ  переговоров о  встрече,  проводах,  сидении,
вставании, целовании руки, о числе поклонов, об одном шаге вперед или назад,
и едва ли не о чихании. ‚ыведали, что Џоппель будет говорить, и принЯли свои
меры длЯ приличного ответа.  Џоппель требовал, чтобы великий кнЯзь беседовал
с ним наедине -  в этом отказано. Ќаконец, когда все улажено с обеих сторон,
назначен день приема.
     “мы  или,  сказать лучше,  воображение народа  занЯто блестЯщим приемом
послов как бы  праздником.  Ќо под щитом церемониальных сует устроитель ђуси
готовил себе новое завоевание.  Ћн  приобретал целую область без  меча,  без
союзов и переговоров.
     “ него был гость из “глича,  брат его родной, Ђндрей ‚асильевич старший
{Џрим.  стр. 274}. ѓостю обрадовались, на радушие не были скупы. ‹ишь только
приехал  он,  провел  весь  вечер  у  великого кнЯзЯ  в  беседах искренних и
веселых.  Ћн  ожидал невзгоды за  то,  что не прислал Њоскве вспомогательной
дружины против ордынских царей. Ќичуть не бывало: никогда еще так дружелюбно
не принимали его,  никогда так задушевно не беседовали с ним. Ќа другой день
зван он с своими боЯрами обедать.  €ван ‚асильевич встречает его,  сажает на
почетное место,  рассыпает перед ним ласки, ограненные так искусно под блеск
дружбы, что угличский кнЯзь принимает их за настоЯщие самоцветы. ‚ глазах, в
речи хозЯина не видно и  тени лукавства;  он не изменЯет себе до конца.  ќта
игра играетсЯ в западной избе,  котораЯ,  вероЯтно,  так названа потому, что
обращена лицом к  вечеру,  но  отныне должна называтьсЯ западней.  Џора было
захлопнуть в  ней неосторожную жертву.  €ван ‚асильевич выходит в повалушу и
не возвращаетсЯ более. ‚ремЯ обедать. ‡ваных на пир не замедлили угостить на
славу. ‚ столовой гридне все дворчане ЂндреЯ ‚асильевича забраты под стражу.
Ќичего не подозреваЯ,  ждет он,  чтобы пришли его в  столы звать.  €  пришли
боЯре московские.  Ћдин  из  них  [ЉнЯзь ‘емен €ванович ђЯполовский.  (Џрим.
автора)] хочет  что-то  передать ему  и  не  может:  слезы  мешают говорить.
Ќаконец, прерываемый ими не раз, он сказал:
     - ѓосударь кнЯзь  Ђндрей  ‚асильевич,  пойман  ты  богом  да  государем
великим кнЯзем €ваном ‚асильевичем всеЯ ђуси, братом твоим старейшим.
     Ђндрей изменилсЯ в лице,  встал с своего места,  но, скоро оправившись,
отвечал с твердостью:
     - ‚олен бог да государь брат мой,  а  господь рассудит нас в  том,  что
лишаюсь свободы безвинно.
     ‚ыходЯ  из  гостеприимного  жилища  брата,   несчастный  променЯл  свой
угличский удел на казенный двор и цепи.
     ‚ тот же день разнессЯ по Њоскве слух о заключении угличского кнЯзЯ: он
привел в  ужас  нескольких избранников божьих,  которые не  побоЯлись гласно
осуждать поступок великого кнЯзЯ.  Ќо большинство,  чернь,  не рассуждающаЯ,
была против несчастного узника,  называла его изменником, предателем, врагом
церкви  и   отечества.   “спели  надуть  в  уши  народу  приближенные  €вана
‚асильевича,  что  угличский кнЯзь  пойман в  переписке с  королем польским,
которому обещал голову €вана ‚асильевича,  что он длЯ этого нарочно и прибыл
в  Њоскву со  множеством боЯр своих,  что он  уж  во дворе великокнЯжеском и
посЯгал на жизнь старшего брата, да встретил неудачу по случаю предательства
одного из  своих людей.  ’ут  же  поминали и  старые вины его против Њосквы,
давно забытые и прощенные:  о заслугах его Њоскве никто не замолвил слова. €
потому не мудрено,  что большинство было на стороне силы,  а  не правды.  Ќа
следующий день готовилсЯ народу ротозейный праздник,  и  о несчастном узнике
скоро забыли. ‡а него некому было вступитьсЯ, кроме бога.
     ‚ечером того же днЯ,  как угличский кнЯзь схвачен и  заключен в железа,
Ђнтона-лекарЯ  позвали  к  великому кнЯзю.  €вана  ‚асильевича застал  он  в
тревожном состоЯнии.
     - Џослушай,  лекарь,  -  сказал великий кнЯзь,  - брат умирает; помоги,
пожалуй.
     Ђнтон обещал сделать все, что может.
     - Ѓрат хоть и злодей мне,  -  продолжал великий кнЯзь, - хоть и посЯгал
на мою душу, на Њоскву - за то и посажен в железа, - да Я лиха смертного ему
не желаю,  видит господь,  не желаю. •очу только проучить его, наказать, аки
отец наказывает. •очу добра Њоскве и братьЯм моим. Љому ж и печальником быть
о них! ‚едь Я старший в семье. Ђ с Ђндреем от малых ногтей возросли вместе.
     €  заплакал он  слезами притворными.  Ќо  страх его  был  искренен.  Ћн
боЯлсЯ,  чтобы Ђндрей ‚асильевич не  умер  в  первый день заточениЯ и  чтобы
смерти этой не причли ему в вину.  ‡арезать,  удушить,  отравить - таких мер
никогда не  брал  он  с  своими пленниками:  он  считал это  грехом ужасным.
Ћбыкновенно морил он их медленною смертью в  цепЯх,  предоставлЯЯ срок жизни
их богу: тут еще нет греха.
     - Џродержу его месЯц,  два и отпущу, - говорил он лекарю. - ‘тупай себе
в любую сторону. •оть и злодей, да кровный!.. Џомоги, Ђнтон! ‘лужбы твоей не
забуду николи,  сосватаю тебе  невесту по  сердцу...  дам  тебе  поместье...
Ћтведи душу мою от  скорби великой.  ‚от,  дворецкий проводит тебЯ к  Ђндрею
‚асильевичу.
     Ђнтона изумил намек на невесту... Ќеужли великий кнЯзь знает уж о любви
его  к  Ђнастасии?  кто мог сказать о  ней?  Ћднако ж  долго изумлЯтьсЯ было
некогда;  он  поспешил к  заключенному и  застал  его  в  опасном положении.
“гличский кнЯзь  выдержал отважно  первый  удар;  но  когда  измерил глубину
своего несчастиЯ,  когда  подвел свою  будущность под  участь прежних важных
пленников своего брата,  он ужаснулсЯ этой будущности. ‚сЯ кровь его прилила
к груди...  Ќе наше дело описывать,  какие меры принимал Ђнтон, чтобы помочь
несчастному; довольно, если скажем, что он силою врачебных средств, несмотрЯ
на сопротивление больного,  сделал ему нужное пособие. Њожет статьсЯ, он был
виною, что протЯнул его тюремную жизнь еще года на два.
     ђадостно  взыграл  угличский  гость  на  небосклоне  московском,  будто
молодой месЯц,  и как молодой месЯц, тотчас погиб на нем. € на смертном одре
одним прощальным ему звуком был звук желез.
     ‘кораЯ помощь,  оказаннаЯ угличскому кнЯзю,  возвысила лекарЯ в  глазах
русского властителЯ. …ще в большей чести стал он держать его: дары следовали
за дарами,  ласковым словам умели дать цену.  ќтими милостЯми воспользовалсЯ
Ђнтон,  чтобы испросить облегчение несчастному кнЯзю.  ‘нЯли с него на времЯ
железа,  но как скоро он выздоровел,  опЯть надели их. Ђнтона ж уверили, что
он совсем от них освобожден, и с того времени не позволЯли лекарю видетьсЯ с
заключенным.
     ‚  антракте этого  ужасного происшествиЯ сыграли  посольский прием.  €з
посольского двора вели ЏоппелЯ объездом, лучшими улицами, ‚еликою, ‚арьскою,
Љрасною площадью и  главной улицею в  городе.  ‚се  это  убито народом,  как
подсолнечник семенами.  Ћставлено только место длЯ проезда посла, его дворЯн
и провожатых.  ‚се окна исписаны живыми лицами, заборы унизаны головами, как
в заколдованных замках людоморов,  по кровлЯм рассыпались люди. ‚сЯ Њосква с
своими концами и посадами прилила к сердцу своему.
     "’ише!  заиграли в набат!  …дут,  едут!" -  раздалось в пароде,  и этот
возглас перебежал в  несколько мгновений от  посольского двора до набережных
сеней,  где  назначен  прием.  ѓруди  сдавлены,  на  спины  налегли  ужасною
тЯжестью,  раздались жалобы,  крики.  "Ќичего!  едут, едут!" € вот потЯнулсЯ
поезд.  ‚  голове  шествиЯ  всадник,  ударЯющий в  медные  тарелки.  ‡а  ним
переливаетсЯ чешуйчатым потоком отборнаЯ десЯтнЯ всадников в шлемах и латах,
с  мечами  и  бердышами.  „алее  тЯнетсЯ  по  два  в  рЯд  несколько боЯр  с
неподвижною важностью мандаринов,  в  блестЯщих одеждах,  в которых солнышко
играет и  перебирает лучи свои.  Ќекоторые из  них как будто несут на пышных
подушках окладистые бороды,  расчесанные волосок к  волоску,  так тучны они.
‚от и  сам посол императорский.  Ќа  нем бархатный малиновый берет,  надетый
набекрень,  с пуком волнующихсЯ перьев, прикрепленным прЯжкою из драгоценных
камней:   искусно  накинута  бархатнаЯ  епанечка,  обшитаЯ  кругом  золотыми
галунами.   Џоппель,  прищурЯсь  и  важно  подбоченЯсь,  рисуетсЯ  на  коне,
отЯгченном блестЯщею сбруей,  которому то  и  дело  поддает  пыла  острогами
своими.  € действительно,  можно б вставить его в рамку на лобном месте, так
изученно описана всЯ коннаЯ фигура его!  ‹учший, высокий момент его жизни! -
торжественный въезд ’раЯна в  ђим после победы над „аками,  мост Ђркольский,
верхи пирамид длЯ Ќаполеона!  {Џрим.  стр. 277} ‡а ним его дворЯне в одежде,
котораЯ  уступает изЯществом и  богатством своим  одежде  посла,  как  месЯц
уступает солнцу.  Џосол и свита его без оружиЯ -  обрЯд,  строго наблюдаемый
недоверчивостью русских. ‚ хвосте шествиЯ опЯть несколько боЯр по два в рЯд.
     ‚сЯ эта процессиЯ должна остановитьсЯ в  виду набережных сеней.  ђыцарю
Џоппелю хотелось проехать к  самому крыльцу;  но как у красного крыльца имел
право  сходить только  великий кнЯзь,  то  распорЯдители поезда так  искусно
прибили к  этому месту волны народа,  что гордый рыцарь вынужден был сойти с
конЯ там, где ему указано. ‚низу каменной лестницы встретил его окольничий с
низкими поклонами,  с  пожатием руки (обрЯд,  перенЯтый от иностранцев) и  с
обычным приветствием от имени своего государЯ - посередине лестницы боЯрин с
теми же обрЯдами - у входа в сени дьЯк Љурицын, который ввел ЏоппелЯ в сени.
Ќизшие  великокнЯжеские дворчане встречали и  вводили  послед  его.  Ќо  тут
процессиЯ  вдруг  остановлена.   ‘делалась  суматоха;  между  боЯрами  пошли
переговоры,  и  разнессЯ шум,  подобный жужжанию пчел,  когда их  встревожит
курево посреди их  трудов.  Ћказалось,  что один из  боЯр надел кафтан не по
чину и стал не на своем месте. ’огда дворецкий униженно просил посла и свиту
его воротитьсЯ на крыльцо и переделать церемонию. Џоспорив и негодуЯ, рыцарь
вынужден   был   исполнить  желание   великого  кастелЯна.   ЏроцессиЯ  была
переправлена набело.  ‚ первой палате, отделенной от ее апогеи одною дверью,
остановил ее  дьЯк Љурицын.  ‡десь стоЯли по  обеим сторонам боЯрские дети и
низшие дворские чины, на которых блестела одежда первого нарЯда, выданнаЯ им
из  кладовой великокнЯжеской.  €ноземцам казалось,  что  они вошли в  палаты
волшебные,  где люди окаменели,  так неподвижно стоЯли дворчане,  не  смыкаЯ
глаз, и такаЯ была тишина. Ћстановка продолжалась несколько минут, в которые
слышно было  одно  нетерпеливое брЯнчанье рыцарских острогов.  Ќаконец дверь
отворилась, и послу с его свитою сказано позволение войти в новую палату. Џо
обеим сторонам,  по два в рЯд,  стоЯли боЯре,  будто снопы золотые.  ‚ конце
палаты,  не отличающейсЯ никаким убранством,  кроме как несколькими богатыми
иконами,  возвышалось на  золотой всходнице из нескольких ступеней седалище,
или престол,  из орехового дерева, весь резной, греческой тонкой работы. Ќад
ним икона горела в  лучах своих дорогих каменьев;  у  подножиЯ ее  двуглавый
орел расправлЯл уж свои крыльЯ. Ѓалдахин приподнималсЯ на резных столбиках в
виде  пирамид.  “  боков  седалища  стоЯли  две  скамьи,  покрытые суконными
полавочниками,  первого нарЯда,  со львами. Ќа одной лежала шапка, осыпаннаЯ
жемчугом  и  дорогими самоцветами,  а  на  другой  чеканенный посох,  крест,
серебрЯнаЯ умывальница и две кружки с утиральником. Ќесколько шагов отступЯ,
одиноко выставлЯлась пустаЯ скамейка,  и близ нее пустое стоЯнце. Ќа великом
кнЯзе был кафтан становой по серебрЯной земле с зелеными листьЯми,  зипун из
желтого  атласа,  ожерелье из  лал  и  Яхонтов;  грудь  осенЯлась крестом из
кипарисова дерева с мощами;  ноги,  обутые в башмаки, отороченные золотом по
белому сафьЯну,  покоились на  бархатной колодке.  Џосреди сбора  всех  этих
людей и вещей,  посреди сиЯниЯ богатых одежд, поражал вас блеск молниеносных
очей русского властителЯ.  Џоппель видел уже не раз эти очи,  но и теперь не
мог выдержать их чарующего взглЯда и  потупил свои в землю.  Ќесколько шагов
вперед,  и  -  опЯть остановка,  будто длЯ того,  чтобы приготовить к  чести
видеть пресветлое лицо  €оанна.  Ќаконец посла подвели ко  всходнице.  ‡десь
Љурицын, обратЯсь к великому кнЯзю с низким поклоном, произнес:
     - ѓосподине,  великий государь всеЯ ђуси,  рыцарь Ќиколай Џоплев, посол
от  цесарЯ римского,  бьет тебе челом,  дозволь ему править поклон от своего
государЯ.
     ‚еликий кнЯзь кивнул головой,  и дьЯк передал послу дозволение. ‘правив
поклоны  от  императора ”ридериха III  и  королЯ  австрийского Њаксимилиана,
Џоппель взошел на вторую ступень всходницы и стал на колено. €ван ‚асильевич
встал "да вспросил о здоровье светлейшего и наЯснейшего ”редерика,  римского
цесарЯ,  и кралЯ ракусского и иных, приЯтелЯ своего возлюбленного, да и руку
подал послу стоЯ,  да  велел всести ему  на  скамейке,  против себЯ близко".
ђука, оскверненнаЯ целованием латыншика, очищена омовением, которое совершил
дворецкой.  ‚след за  послом сели  все  дворчане на  своих скамьЯх.  Џосидев
немного,  он встал,  и боЯре последовали его примеру.  ’ут подан был верющий
лист {Џрим.  стр. 279} на аскамитной подушке. ‚еликий кнЯзь показал, будто к
нему прикасаетсЯ рукой,  но, не коснувшись, дал знак дьЯку, который и принЯл
лист и положил с подушкою на пустое стоЯнце {Џрим.  стр.  279}.  ‡атем дьЯк,
обратЯсь опЯть к €вану ‚асильевичу с обычным поклоном, произнес:
     - ѓосподине, кнЯзь великий всеЯ ђуси, посол цесарской бьет тебе челом с
поминками {Џрим. стр. 279} от своего господина.
     ‚еликий  кнЯзь  ласково кивнул  послу;  и  дворЯне цесарские,  один  за
другим, поднесли с коленопреклонением монисто и ожерелье золотые, пЯтнадцать
московских локтей венедитского (венецианского) бархата "темносинь гладок" да
сыну  первородному великого кнЯзЯ  платно  "червленый бархат  на  золоте,  с
подкладкою синего  чамлата".  ‡а  поминки велено его  светлости поклонитьсЯ.
Ќаконец с теми же обрЯдами послу дозволено говорить от лица своего государЯ.
Џри этом €ван ‚асильевич встал с престола и сделал несколько шагов вперед.
     Џоппель говорил:
     - “молЯю о скромности и тайне.  …жели неприЯтели твои,  лЯхи и богемцы,
узнают,  о  чем  Я  намерен говорить,  то  жизнь моЯ будет в  опасности.  Њы
слышали,  что ты,