ги руками. Љогда они устанут толкать или
повелено будет  им  перестать,  тогда  светила  падут  на  землю,  а  небо
совьетсЯ, как свиток!..
   € разве знала „убравка, как знали они, кнЯжичи, отчего бывает гроза?
   - Ќу, а отчего же? -  из  гордости  сдерживаЯ  слезы  горечи  и  обиды,
спрашивала сестра.
   € торжествующий Њстислав почти без  запинки  отвечал,  точь-в-точь  как
повествовал им на уроках митрополит Љирилл:
   - ѓроза бывает оттого, что дух служебный раздирает облако  с  шумом.  €
оттого - скрежет и гром, и растворЯетсЯ путь водам небесным,  и  текут  на
землю.
   ђазве знала „убравка, что такое вода? Ђ Њстислав знал!
   - ‚ода, - скороговоркой, назубок объЯснЯл  он,  -  вода  -  это  стихиЯ
мокраЯ, и холоднаЯ, тЯжкаЯ, книзу  стремЯщаЯсЯ,  и  удобь  разливаемаЯ,  и
потребнаЯ длЯ крещеньЯ. € это - важнее всего!..
   Љирилл-владыка преподавал юным кнЯжичам не только древнегреческий Язык,
но и строенье служб церковных, вместе с катехизисом православной веры,  но
также и геометрию, сиречь землемерие.
   ‚се, что привнесли в мировую сокровищницу наук древние греки, все  это,
приправленное библией, отцами церкви и сильно перемешанное с  премудростью
"Џчелы" и "”изиолога", арабских географов и Љузьмы €ндикоплова, входило  в
геометрию, преподаваемую Љириллом.
   ЉнЯжичи доподлинно узнали от владыки, отчего бывает ночь, отчего день.
   - Љогда солнце уйдет от нас под землю - тогда у нас наступает  ночь.  Ђ
там, под землей, - день.
   ЉнЯжич Њстислав, бойкий и нетерпеливый, спросил у митрополита:
   - Ђ там, на той стороне земли, тоже живет кто-нибудь?
   Њитрополит рассмеЯлсЯ.
   - ѓлупый, - не по-злому укорил он мальчика, - никак! Ђ то бы  попадали:
они же вниз головой!..
   “знали кнЯжичи из  геометрии  митрополита  Љирилла,  что  все  животные
изведены из воды: и рыбы, и киты, и птицы. “знали, что ‡емлЯ  наша  -  это
лишь точка ничтожнаЯ в небесном пространстве. “знали, что  ‹уна  от  ‡емли
свет свой приетллет, что диаметр ‹уны  -  свыше  сорока  тысЯч  стадий,  а
кажетсЯ маленькой оттого что чрезмерно далеко отстоит.
   ‡атмениЯ же лунные или мерцаньЯ происходЯт оттого, что ‡емлЯ  заслонЯет
‹уну от ‘олнца; узнали, что звезды суть раскаленные громады...
   Ћн предостерегал учеников своих от суеверий, порождаемых астрономией.
   - Ќе верьте, дети мои, математикам, волхвам и прогностикам,  -  говорил
он. - ‘ветила небесные не могут предсказать младенцу, будет он  богат  или
нищ! Ћставьте суеверие это простолюдинам!..
   Ќо, с другой  стороны,  он  остерегал  их  и  против  безбожных  учений
ѓераклита, Якобы мир - един и не создан никем, а был, есть и вечно  будет;
что вселеннаЯ - это вечно живой огонь, который закономерно  воспламенЯетсЯ
и закономерно угасает.
   Њногое  узнали  они  и  о  человеке,  и  все,  что  узнали,  замыкалось
величественной и Ясной до предела формулой.
   - —еловек - это микрокосмос, - вдохновенно вещал им митрополит. - Џлоть
человеческаЯ - от земли. Љровь -  от  росы  и  солнца;  очи  -  от  бездны
морскиЯ; кости - от камнЯ; жилы и волосы его - от травы земныЯ!..
   Ќа уроках митрополит отваживалсЯ затронуть и такое, о  чем  никогда  не
решилсЯ бы заговорить никакой другой учитель.
   ’ак, например, излагаЯ учение о растениЯх, он сказал:
   - ‚идите, чада мои: и финики, и сосны, подобно человеку, два пола имеют
- мужской пол и женский. € растение женского полу, расклонив  ветви  свои,
желает мужеска пола... Ћднако растеньЯ - немы, безгласны: как могли бы они
поведать о том - женский пол мужскому? € вот ветер и пчела -  они  как  бы
бракосочетают меж собою растениЯ!..
   ’ак повествовал митрополит.
   € не потому ли кнЯжна „убравка и не  могла  быть  допущена  к  слушанью
геометрии?..
   Ћднако и у „убравки, даже и  помимо  преобладаньЯ  ее  над  братьЯми  в
Языках, была своЯ, особаЯ область  дивного  веденьЯ  -  область,  издревле
положеннаЯ только длЯ девушек, однако такаЯ,  где  бесспорно  совместилась
целаЯ наука с врожденным даром  к  художеству:  это  было  шитье  золотом,
шелками и жемчугом, а также плетенье кружев.
   Ћна выучилась всему этому, почти  не  учась,  как  плавают,  не  учась,
утЯта.
   —удесные тканые, плетеные,  низанные  и  крупным  жемчугом,  и  мелкими
зелеными перлами издельЯ выходили из-под ее ребЯческих рук!
   Ѓез всЯкой канвы,  поражаЯ  и  воспитательницу,  и  сенных  девушек,  и
боЯрынь остротой и  точностью  зреньЯ,  безукоризненной  разметкой  своего
глазомера, „убравка расшивала крестом тончайшие антиохийские полотна.
   Љ большим церковным днЯм ЂглаЯ-„убравка готовила в тот  или  иной  храм
шелковые и аксамитные, ею расшитые ткани, воздухи и антиминсы.
   -  Ѓог  да  помилует  тебЯ,  светлое  чадо!  -  говаривал  ей  не   раз
растроганный и восхищенный художеством ее митрополит Љирилл.
   Ђ в последний раз, когда снова пришлось ему любоватьсЯ  сотворенным  ею
антиминсом, где в дивном согласии сплетались разноЯркие травы, и цветы,  и
разводы, - митрополит  Љирилл  сказал  ей  нечто  столь  же  загадочное  и
затаенное, как сказал  ей  тогда  отец.  Џоложив  руку,  чудесно  пахнущую
неведомыми ей ароматами, на ее златорусые косички, митрополит промолвил:
   - Ѓлагословенна та землЯ, в которой ты будешь кнЯжить, ЂглаЯ!..


   Ѓлижних боЯр „аниила уже начинало тревожить  и  огорчать  беспросветное
вдовство государЯ.
   “же неоднократно Љирилл-митрополит наедине говаривал кнЯзю:
   - ‘корбь никого не минует, государь. Ќо отчаЯнье - грех смертный!
   - ‘ловно бы занозою терн в сердце! - угрюмо отвечал „аниил.
   - ЉнЯзь, - возражал главенствующий  епископ  ђусской  ‡емли,  -  что  ж
делать?.. ‚сем нам там быть. ‚се отойдем от суетного и маловременного сего
житиЯ!.. ‚еселье света сего - увы - с плачем окончитсЯ.
   „аниил отмалчивалсЯ.
   Џробовал  уговаривать  его  и  воевода  Њирослав,  бывший   учитель   и
воспитатель кнЯзЯ.
   - Џолно, „анилушко мой, полно,  свет  мой,  -  скорбно  говорил  он,  с
великим трудом превозмогаЯ одышку. - ‚се скорбишь,  все  кручинишьсЯ,  все
тоскуешь!.. Ђ от скорби душевной и телеснаЯ скорбь припадет! Ќу, а что  мы
без тебЯ?! „ержава без государЯ - вдова! € часу без тебЯ не можем!..
   - € землЯ скорбнет в засуху, - отвечал „аниил...
   „а и в народе также, когда показывалсЯ на  народе  кнЯзь,  жалостным  и
добрым словом чтили его достойное и суровое вдовство:
   - ‚се по кнЯгине своей горюет!
   - ‘корбну одежу не сымает!
   - ‚довец - и деткам не отец, а сам - сирота круглаЯ!..
   ђазговор переходил на „убравку:
   - •оть чьЯ она сиротка ни будь, хотЯ и кнЯзЯ, а все сиротка!..
   - € смотреть на девочку - будто сохнет! ‘ловно  бы  колосок  пшеничный,
зноем изваЯнный!..


   Њитрополита и советных боЯр  кнЯзЯ  заботило  еще  и  другое.  ‚ойна  с
Њиндовгом - изнурительнаЯ, с перерывами  и  вничью  -  как-то  сама  собою
затихла. Џравда, Њиндовга оттиснули от ‚олыни изрЯдно к северу,  однако  в
канун завершающей победы магистр  рижский,  тот  самый  Њальберг,  с  коим
охотились на зубра, -  он  изменил,  в  крестном  целованье  не  устоЯл  и
предательски увел в  Њемельбург  все  орденское  войско.  ‘пасенный  этим,
самодержец литовский успел залечить едва  ли  не  смертельные  раны  своей
державы и теперь вновь накапливал силы. Њиндовг тЯготел над тылами.  €  уж
слышно  стало  о  постоЯнных  пересылках  между  прецептором   ‹ивонии   и
Њиндовгом. “ Њиндовга гостил папский легат. ќто становилось опасным!  Џора
было  развЯзать  руки  длЯ  ‚остока.  Ќадо  было  как-то  оборачивать  все
по-другому! Ѓратьев ордена Њарии надо опередить. ‘ Њиндовгом взЯть мир.
   Ђ между  тем  веками  испытанное  среди  государей  подсобное  средство
политического сближеньЯ - династический брак, - это средство вот-вот можно
было и упустить!
   —то же медлит „анило ђоманович?
   ‹юбимейшаЯ  из  племЯнниц   Њиндовга,   юнаЯ   вдова,   кнЯгинЯ   ћрата
„зендзиолло-„зендзелло, прославленнаЯ красавица  литвинка,  обладательница
огромных областей, только что - как нарочно в  одно  времЯ  с  „аниилом  -
окончила срок печалованьЯ своего.
   „а разве засидитсЯ она во  вдовах?  …сли  бы  и  захотела  того,  разве
дозволит ей вдовствовать грозный дЯдЯ ее - Њиндовг?!
   ђазведано было: и сама кнЯгинЯ ћрата, и воинственные братьЯ ее,  кнЯзьЯ
’овтивил и ќдивид,  тЯготеют  ко  всему  русскому,  и  Ясно,  что  кнЯгинЯ
„зендзиолло-„зендзелло  не  откажетсЯ  принЯть  и  православие  вместе   с
великокнЯжеским венцом всеЯ Љарпатской ђуси!
   —то же медлит „анило ђоманович?
   Ћдна из бесед  боЯрского  совета  с  кнЯзем  -  бесед,  от  коих  долго
уклонЯлсЯ „аниил,  -  завершена  была,  по  их  предварительному  уговору,
такими, словами митрополита:
   - Ќе гневись, государь. ’воЯ непреложнаЯ волЯ во всем. Ќо только не мы,
а всЯ держава твоЯ не велит тебе более вдовети!
   „аниил долго молчал, хотЯ и отнюдь не  был  этим  разговором  застигнут
врасплох. Ђ затем отвечал так:
   - € Я немало, милые друзьЯ и доброхоты дома моего, размышлЯл о том  же,
о чем и вы... €, быть может, Я сам упредил бы речи ваши, когда  бы  крепко
уверен был,  что  сей  брак  повернет  к  нам  сердце  Њиндовгово,  сердце
злохитрое и коварное! Ќо, однако, Я приемлю совет ваш... хотЯ страшно  мне
и помыслить о мачехе длЯ „убравки!
   ’ронутые и  словно  бы  устыженные  этими  простыми  и  чистосердечными
словами своего кнЯзЯ, ближние боЯре его и митрополит ответили не сразу.
   Ќаконец митрополит сказал:
   - Њы все сочувственники, и сердоболи, и соскорбники твои, государь. Ќо,
однако, ведь ты и сам ведаешь добре, что и ей, Ђглае-кнЯжне, вот-вот скоро
новое гнездо вить!..
   Џоловина покойной кнЯгини Ђнны пустовала. ‚есь дом  овдовевшего  кнЯзЯ,
по усердной просьбе самого „аниила, принЯла на свои руки кнЯгинЯ  ‚асилька
ђомановича  -  Ћлена,  из  роду  ‘уздальских,  такаЯ   же   заботливаЯ   и
рассудительнаЯ, как сам ‚асильке.
   „убравка любила тетку.
   Ћна еще больше полюбила ее, когда та наотрез  отказалась  вселитьсЯ  на
половину покойной кнЯгини.
   - Ќет, нет, и не просите! -  сказала  она  обоим  кнЯзьЯм  -  и  деверю
своему, и мужу. - џ там жить не стану! Џускай ее  душенька  светлаЯ  когда
захочет, тогда и витает в комнатках своих!.. „а и пускай видит: ничего там
чужой рукой не тронуто, ничего не пошевелено...
   „аниил, растроганный словами невестки, не стал больше настаивать.
   Ќа половине умершей кнЯгини и впрЯмь ничего  как  есть  не  трогали,  а
только, под наблюдением кнЯгини Ћлены, девушки по временам вытирали пыль.
   Ћднажды - это было еще невдолге вслед за смертью Ђнны  -  „убравка,  во
времЯ обычного расставаньЯ с отцом, спросила его:
   - Ђ в маминой комнате, тату, никто не будет жить?
   - Ќет, никто, - отвечал „аниил. -  ‚от  ты  подрастешь  -  будешь  жить
там...
   € тогда же „убравка испросила у него разрешенье взЯть  ключ  от  комнат
матери к себе.
   - Ѓуду приходить к маме, - сказала она, - буду сидеть там у нее...
   Ћна так и сделала.
   —асами сидела она там - или читаЯ что-нибудь, или  смотрЯсь  в  большое
венецианское зеркало покойной кнЯгини,  или  -  чаще  всего  -  без  конца
перебирала и рассматривала там взЯтые из рабочего  столика  и  из  большой
шкатулки  черного  дерева  начатые  и  не  оконченные   покойной   матерью
рукодельЯ.
   Ћна считала эти комнаты мамиными и своими...
   Џоэтому ей стало не по себе, когда совсем недавно  отец,  отпускаЯ  ее,
вдруг спросил:
   - „убравка, а помнишь, Я тебе ключ отдал... от маминой  комнаты...  где
он у тебЯ?
   Љлюч, как всегда, был при кнЯжне, на ее нарЯдном сафьЯновом поЯске, под
шелковым плащиком, в кожаном, расшитом узором кошельке.
   - ’ак вот, дай мне его, - сказал  отец,  протЯнув  руку  за  ключом,  -
понадобитсЯ  скоро.  ‚ремЯ  такое...  придут  мастеры  во  дворец...  Ќадо
захватить лето... „ворский Ђндрей просил...
   „убравка отдала ключ, но при этом жалобно попросила, чтобы  в  комнатах
матери по-прежнему ничего не трогали.
   - •орошо, хорошо... - как-то смутно и словно бы торопЯсь  расстатьсЯ  с
нею, ответил отец и - впервые в жизни, - говорЯ с дочерью, не посмотрел ей
в лицо.
   ...‚ жаркий полдень, упершись локотками  в  тахту  и  лежа  на  животе,
„убравка полувслух читала у себЯ в комнате большую, прислоненную  к  тугой
бархатной подушке книгу - о подвигах „евгениЯ и о прекрасной ‘тратиговне.
   ЃратьЯ, все до единого, зачитывались этой повестью, да и дЯдЯ  ‚асилько
тоже.
   ‚ легком белом платьице, коротком и  очень  простом,  словно  хитон,  в
белых кожаных туфельках без каблучков  и  в  носочках,  времЯ  от  времени
поматываЯ голыми ногами в воздухе, кнЯжна „убравка читала нараспев:
   - "Ѓысть же „евгениев конь бел, Яко голубь. ѓрива  же  у  него  плетена
драгим камением. € среди камениЯ - звонцы златы. € - о умножении  звонцов,
и от камений драгих, - велелюбезный глас исходЯше. Љонь же его бысть  борз
и горазд играти; а юноша храбр бысть и хитр на нем сидети, и то видЯ,  все
людие чудишасЯ, како фарь под ним скакаше, а „евгений вельми на нем крепко
сидЯше и всЯчески оружием играше и храбро скакаше..."
   „убравка перестала читать и принЯлась  думать,  каков  собою  был  этот
„евгений Ђкрит и какова собою была прекраснаЯ дочь ‘тратига.
   ’еперь ей понЯтно стало, почему Њстислав так неотступно приставал к ней
(и даже обозвал дурой), требуЯ,  чтобы  она  прочла  эту  книгу.  ‚от  что
написано про этого „евгениЯ: однажды в лесу догнал он огромную  медведицу,
схватил ее и согнул так, что "все еже бе во чреве еЯ, выде из неЯ борзо; и
мертва бысть в руках его".
   € медведю челюсти разодрал. € лосЯ схватил за задние  ноги  и  разодрал
же. € четырехглавого змиЯ рассек на части!.. Ђ послушать бы, как  „евгений
этот играл на  златострунных  гуслЯх,  сидЯ  на  белом  драганте  своем  и
разъезжаЯ под самыми окнами прекрасной ‘тратиговны!..
   „а ведь и он был не хуже ее. ‹ицо - снега белее, румЯнец  -  как  маков
цвет, волосы - как золото, и очи - как чаши  синего  вина,  -  так  что  и
"пристрашно" было глЯдеть на него...
   € тотчас подумалось:
   "‚от такой же, наверно, и џрославич тот, Ђлександр, про  которого  отец
рассказывал!.. Ђ который бы из них одолел - „евгений или Ђлександр?"
   „убравка принЯлась читать дальше. “же и впрЯмь трудно было оторватьсЯ.
   ‚от целые три часа, бросив гордый  вызов  и  самому  царю  ‘тратигу,  и
витЯзЯм его, и целому войску, разъезжает он перед окнами  царевны,  ожидаЯ
поединка. Ќикто не отваживаетсЯ. ‚се струсили.
   ’огда зовет „евгений громко свою ‘тратиговну,  и  царевна  выбегает  во
двор, и подбегает к витЯзю, и протЯгивает руки. Ђ он схватил ее и "восхити
на седло", сказано, и "нача велелюбезно целовати..."
   ‡ачитавшись, она и не услышала, как вошел отец.
   Ћн безмолвно стоЯл над нею и улыбалсЯ, сразу узнав книгу,  которую  она
читала.
   Ќаконец, собираЯсь  перелистнуть  тЯжелую  пергаментную  страницу,  она
увидала отца, обрадовалась и кинулась к нему на шею.
   Џоцеловав ее, „аниил присел возле нее на тахту, посмотрел в книгу.
   - —то, - спросил он ее, - хорошаЯ книжка?
   Џочему-то смутЯсь, но искренне и восхищенно, она  ответила,  что  очень
хорошаЯ.
   ’огда он спросил у нее, лучше ли "„евгений", чем повесть об  Ђлександре
Њакедонском.
   Ќа этот  вопрос  „убравка  ответила  с  нескрываемым  пренебрежением  к
"Ђлександрии":
   - ’ам все неправда про Ђлександра Њакедонского.
   - Ќу почему ж так? - мЯгко  возразил  „аниил.  -  Џравда,  много  басен
приложено невероЯтных... Ќо многое и почерпнуть можно...
   Ћна промолчала.
   Џочему-то на этот раз разговор их завЯзывалсЯ трудно. Њысли  отца  Явно
были устремлены на что-то другое, и раза два даже он ответил ей невпопад.
   ’огда она, как многократно и прежде бывало, попросила его:
   - Ћтец, миленький, расскажи мне еще что-нибудь про џрославича!..
   Ћн встал. ЏрошелсЯ по  комнате.  Џодошел  к  большому  открытому  окну,
которого рама была высоко вдвинута вверх, и долго стоЯл так перед ним.
   “ „убравки почему-то заколотилось сердце. Ћна  обеспокоенно  привстала,
потом оправила платьице и села.
   „аниил, возвратЯсь, подошел к ней, остановилсЯ перед нею и глЯнул.
   ќто был не отец - это был государь!.. „убравка поспешно встала.
   Ћн еще несколько мгновений  смотрел  на  нее  безмолвно.  ‡атем  что-то
умЯгчающее как бы овеЯло строгое лицо, и, голосом не столь суровым,  какой
приготовилась она услышать, отец медленно произнес:
   - Ђ знаешь, „убравка... мы решили отдать тебЯ замуж...
   „убравка всЯ вспыхнула.  “  нее  и  мысли  вдруг  рассыпались,  и  речь
отнЯлась. Ћна только чувствовала, беднЯжка, как покачивает ее от  страшных
ударов сердца...
   Ћна стоЯла, опустив руки и наклонив голову.
   - ...‡амуж. ‡а џрославича! - добавил отец.
   € от этого последнего слова будто облако подхватило  ее  и  понесло,  и
золотой и солнечный звон хлынул ей в душу, и все запело у нее внутри...
   - ‡а џрославича... ЂндреЯ, - закончил отец.
   Ћн стоЯл не так близко от нее, а потому и не  успел  поддержать,  да  и
упала она вдруг, словно серпом срезаннаЯ.
   ...€ долго после того, много лет спустЯ, слышал он в  душе  своей  этот
сухой, костный звук затылка, ударившегосЯ об пол!..


   ЉнЯжна тЯжело  и  долго  болела.  „олгое  времЯ  врач  Џрокопий  ничего
определенного не мог ответить на горестные и непрестанные  вопросы  кнЯзЯ.
ЏрокопиЯ самого ставила в тупик  эта  страннаЯ  и  длительнаЯ  болезнь,  в
основе которой как будто даже и не было никаких телесных повреждений.
   ‘нова,  как   в   годы   ученичества   в   высшей   медицинской   школе
ЉонстантинополЯ, перерыты были им весь ѓиппократ и ѓален. Ќаконец мысль  о
нервной горЯчке, седалищем которой ЯвлЯетсЯ только душа, стала все более и
более  укреплЯтьсЯ  у   прославленного   некогда   диагностика   и   врача
императоров.
   Ћн так и сказал об этом „аниилу.
   - ѓосударь, - произнес мудрый  армЯнин,  склонЯЯ  перед  кнЯзем  седую,
коротко остриженную  голову,  -  скорбь,  котораЯ  не  прольетсЯ  слезами,
заставлЯет плакать внутренние органы...
   „аниил ђоманович спросил его, что же следует предпринЯть, чтобы  кнЯжна
скорее поправилась.
   Џрокопий отвечал:
   - ‘покойствие душевное. Џребывание в хвойном светлом лесу,  где  воздух
был бы насыщен смолЯными эфирами. Њного сахаристых плодов.
   Ќемного помолчав, добавил:
   - Ђ главное - вновь обратить кнЯжну, хотЯ бы и на  некоторое  времЯ,  к
беззаботным играм и забавам, свойственным отрочеству... € тогда Я ручаюсь,
государь, за скорое и полное выздоровление кнЯжны. ‚ремЯ утолЯет печаль!..
   Ћбрадованный отец своей рукой возложил золотую, носимую на шее цепь  на
грудь медика.
   ...Ћжидали, когда „убравка начнет ходить, чтобы перевести ее  в  срочно
отстраиваемый небольшой домик в светлом, сухом и холмистом бору.
   „аниил ђоманович тайно, с глазу на глаз, беседовал  с  митрополитом.  €
неизменный советник был  того  же  мнениЯ,  что  и  кнЯзь:  с  замужеством
„убравки можно еще повременить - и год, и более! €  можно  пока  пооберечь
душу отроковицы от столь губительных  длЯ  нее,  преждевременных  бесед  о
замужестве.
   - ’ем более, - так говорил митрополит, -  что  и  оба  џрославича  -  и
Ђлександр и Ђндрей - еще не возвратились от великого хана  Љуюка,  с  реки
Ћрхона, да и не ведомо никому, с чем и как возвратЯтсЯ!..
   ‘ браком кнЯжны можно повременить...
   Њедленно и переменчиво, словно слишком рано поспешившаЯ весна, „убравка
начала поправлЯтьсЯ и потихоньку бродить... ‡а болезнь  она  вытЯнулась  и
изросла. Љниги были у  нее  отнЯты.  ‡апрещено  рукоделье.  –елыми  часами
просиживала она у раскрытого в сад окна, ничего не делаЯ...
   Џод самым окном стоЯла в саду большаЯ белаЯ береза. Ћт нее светло  было
в комнате и на душе...
   ...Ћднажды  утром  кнЯжну  разбудил  радостный,  праздничный  звон.  Ќе
вставаЯ с постели, „убравка вслушивалась. …й заведомо было  известно,  что
никакого праздника сегоднЯ нет.
   „онессЯ отдаленный гул и  рев  большой  встречи,  который  как  бы  все
накатывалсЯ и накатывалсЯ на дворец.
   Ќакинув поверх  сорочки  шелковый  золотистый,  на  собольих  пластинах
халатик, бережно насунув мЯгкие комнатные черевички,  „убравка  осторожно,
чтобы не услыхала служанка и не донесла бы воспитательнице, прокралась  на
кресло возле окна, поднЯла кверху вдвижную оконницу и выглЯнула.
   ‘иЯнье березы заставило ее зажмуритьсЯ. ‚ это мгновенье  смолкли  вдруг
колокола, стихнул рев, и в наступившей тишине слышна стала  мелкаЯ  кипень
заворачиваемых легким ветерком листьев березы.
   €з комнаты, где обитала  кнЯжна,  открывалсЯ  обширный  вид  на  ворота
белокаменной ограды и на изрЯдное пространство впереди них.
   Љипарисные резные ворота стоЯли настежь.
   Ѓлеск и  сверканье  на  солнце  шлемов,  панцирей,  златотканых  одежд,
крестов и хоругвий - от всего этого „убравка успела отвыкнуть за целый год
траура, а потом болезни - бросились ей в глаза.
   Ћна  увидела  отца.  Ћкруженный  блестЯщими   вельможами,   в   большом
государевом нарЯде, зысокий и к  тому  же  впереди  всех  стоЯщий,  „аниил
выделЯлсЯ среди всей этой Яркой  и  разноцветной  толпы,  словно  огромный
граненый алмаз на драгоценном челе короны.
   Ћтец стоЯл впереди боЯр, на  широкой  и  длинной  дороге  алого  сукна,
постланной поверх желтых песков.
   Љ нему приближалась на белоснежном иноходце, слегка покачиваЯсь от  его
поступи, изЯщно  и  гордо,  словно  лилиЯ,  колеблемаЯ  водой,  прекраснаЯ
всадница на  женском,  боковом,  роскошно  убранном  седле.  Ќа  ней  было
царственное одеЯнье, однако не русское. ‚ысокое белоснежное  перо  страуса
блистало и зыбилось на ее бархатном сине-алом  берете,  посаженном  слегка
набок на золотых  пышных  волосах.  Љрасный  шелковый  плащ  оторочен  был
горностаем...
   ‡а нею, сверкаЯ доспехами и одеЯньЯми, следовали двое рыцарей.
   “ „убравки занЯлось дыханье...
   ‚от отец ее величественно выступил вперед навстречу  всаднице.  ‚от  он
радушным и приветственным движеньем широко развел руки, чуть  склонЯЯсь  и
как бы вполоборота указуЯ в сторону дворца.
   „убравка испугалась, что сейчас он может увидеть  ее,  и  на  мгновенье
спрЯталась за косЯк.
   ‚от белый конь высокой гостьи остановилсЯ. ‘вита ее  поотстала.  „аниил
подошел и подал ей обе руки и бережно  свел  ее  на  землю.  ЃоЯре  и  все
ближние кнЯзЯ ѓалицкого низко склонили головы перед гостьей.
   Ћ нет, то не гостьЯ  была  -  то  царица  въезжала,  то  новаЯ  хозЯйка
вступала в холмский дворец кнЯзей ѓалицких...
   ...ЃоЯрынЯ  ‚ера,  неслышно  вошедшаЯ,  уже  давно  стоЯла  за   плечом
„убравки, возле окна. ‡абыв о выговоре, который был уже у  нее  на  устах,
суроваЯ воспитательница,  подобно  кнЯжне  своей,  жадно  всматривалась  в
развертывавшийсЯ перед ними церемониал встречи.
   Ќаконец голосом, в котором слышны были и  невольноевосхищение  красотой
литвинки, и горечь, и предчувствие  недоброго,  она  произнесла,  заставив
вздрогнуть и обернутьсЯ „убравку:
   - Ќу, этакаЯ и за море заведет!..
   ...‚ ту же самую ночь,  только  гораздо  позднее,  чем  обычно,  „аниил
ђоманович пришел на половину кнЯжны - проведать больную,  благословить  ее
на ночь.
   Ќа этот раз „убравка встретила его не в том обычном одеЯнии перед сном,
в каком ей разрешено было ввиду болезни встречать государЯ-отца.
   Ћна встретила его сегоднЯ, несмотрЯ на поздний час,  одетаЯ  строго,  -
так, как если бы ей  надлежало  сопровождать  родителЯ  в  его  поездке  в
какой-либо монастырь.
   € едва он, изумленный этим,  коснулсЯ  устами  ее  лба,  она  спокойно,
голосом,  который  не  допускал  и  мысли  о  каком-либо   поспешном   или
болезненном решении, сказала, выдержав его взглЯд:
   - Ћтец, Я пойду за џрославича...


        ЉЌ€ѓЂ ‚’ЋђЂџ. Ђ‹…Љ‘ЂЌ„ђ Ќ…‚‘Љ€‰

                                          € от сего кнЯзЯ Ђлександра пошло
                                       великое кнЯжение Њосковское.
                                                                  ‹етопись


        1

   Ђлександр џрославич спешил на свадьбу брата ЂндреЯ.
   ‘тоЯла  звонкаЯ  осень.  Ѓабье  паутинное  лето:  ‘имеоны-летопроводцы.
‘нЯтые хлеба стоЯли в суслонах. €х было неисчислимое множество.
   Љогда ехали луговой стороной ЉлЯзьмы, то с седла  глазам  Ђлександра  и
его спутников во все стороны, доколе только хватал взглЯд, открывалось это
бесчисленное, расставленное вприслон друг к другу сноповье.
   Ќалегшие друг на друга колосом,  бородою,  далеко  отставившие  комель,
перехваченные  в  поЯсе  перевЯслом,   снопы   эти   напоминали   Ќевскому
схватившихсЯ в обнимку - боротьсЯ на опоЯсках - добрых борцов.
   ‘колько раз, бывало, еще в детстве, - когда во главе со своим  покойным
отцом все кнЯжеское семейство выезжало о празднике за город,  в  рощи,  на
народное  гулЯнье,  -  созерцал  с  трепетом  эти  могучие  пары   русских
единоборцев кнЯжич Ђлександр!
   ‚от так же, бывало, рассыпаны были они по всей луговине.
   ‚от они - рослые мужики и парни, каждый несЯ на себе  надежды  и  честь
либо своего сословиЯ, либо своей улицы, конца, слободы, посада, - плотник,
токарь, краснодеревец, а либо каменщик, камнетес, или же кузнец по  сребру
и меди; бронник, панцирник, золотарь, алмазник или же рудоплавец;  или  же
калачники,  огородники,  кожевники,  дегтЯри;  а   то   прасолы-хмельники,
льнЯники; но страшнее же всех дрЯгиль - грузчик, - вот они все, окруженные
зрителЯми, болеющими кто за кого, уперлись бородами, подбородками в  плечо
один другому и ходЯт-ходЯт - то отступаЯ, то  наступаЯ,  -  настороженные,
трудно дышащие, обхаживаЯ один  другого,  взрыхлЯЯ  тЯжелым,  с  подковою,
сапогом зеленую дерновину луга.
   €ные из них будто застыли. ’олько  вздувшиесЯ,  толстые,  как  веревка,
жилы на их могучих, засученных по локоть руках, да тЯжелое, с  присвистом,
дыханье, да крупный пот, застилающий им  глаза,  пот,  которого  не  смеют
стрЯхнуть, - только это все показывает чудовищное напрЯжение борьбы...
   Ќет-нет да и попробует один другого рвануть на  взъем,  на  стегно.  „а
нет, где там! - не вдруг! - иной ведь будто корни пустил!
   ...Ђлександр џрославич и по  сие  времЯ  любил  потешать  взор  свой  и
кулачным добрым боем - вал против вала,  -  да  и  этим  единоборством  на
опоЯсках.
   Ђ впрочем, и до сей поры выхаживал на круг и сам. „а только не было ему
супротивника. ЃоЯлись. ‚сегда уносил круг.
   Џравда, супруга сердилась на  него  теперь  за  эту  борьбу  -  кнЯгинЯ
‚асса-Ђлександра ЃрЯчиславовна.  "’ы  ведь,  ‘аша,  уже  не  холостой!"  -
говаривала она. "„а и они же не все холостые, а борютсЯ же! - возражал  он
ей. - ќта борьба кнЯзЯ не соромит. Ћтнюдь!"
   € ежели кнЯгинЯ ‚асса и после  того  не  утихала,  Ђлександр  џрославич
ссылалсЯ на то, что и великий предок его Њстислав в этаком же единоборстве
ђедедю одолел, великана косожского. € тем прославлен.
   ЉнЯгинЯ отмалчивалась.
   "„а ведь ей угодить, ‚ассе! ‘вЯтым быть,  да  и  то  -  не  знаю!.."  -
подумалось Ђлександру.
   Џорою уставал он от нее.
   "…й,  ‚ассе,  в  первохристианские  времена  диакониссой  бы...  блюсти
благолепие службы церковной, да верховодить братством, да трапезы устроЯть
длЯ нищей братии.
   Љак побываешь у нее в хоромах, так одежда всЯ пропахнет  ладаном...  Ђ,
бог с нею, с кнЯгинюшкой! Ћтцы женили - нас не спрашивали. „а и разве  нас
женили? Ќовгород с Џолоцком бракосочетали!.."
   ...Ђлександр поспешил  отмахнутьсЯ  от  этих  надоевших  ему  мыслей  о
нелюбимой жене. —то ж, перед народом, перед сынами он  всЯчески  чтит  ее,
‚ассу. Ѓрак свой держит честно и целомудренно. Ќе в чем  ей  укорить  его,
даже и перед господом...
   ЉнЯзь пришпорил конЯ.
   Љараковый, с желтыми подпалинами в пахах и  на  морде,  рослый  жеребец
наддал так, что ветром чуть не содрало плащ с кнЯзЯ.
   Ђлександр оглЯнулсЯ: далеко позади, на лоснЯщейсЯ от солнца  холмовине,
словно бусы порвавшихсЯ  и  рассыпавшихсЯ  четок,  чернелись  и  багрЯнели
поспешавшие за ним дружинники и боЯре свиты.
   Љонь словно бы подминал под себЯ пространство.  „орога  мутною  полосою
текла ему под копыта...
   џрославич дышал. „а нет  -  не  вдыхать  бы,  а  пить  этот  насыщенный
запахами цветени и сена чудесный воздух, в котором уже чуть сквозила  едва
ощутимаЯ свежинка начала осени...
   "Ђ чудак же у менЯ этот Ђндрейка! - подумал вдруг старший  џрославич  о
брате своем. - Љажись, какое тут вино, когда конь  да  ветер?!  Ќу,  авось
женитсЯ - переменитсЯ: этакому повесе  долго  вдоветь  гибель!  ‘корей  бы
кнЯжна „убравка приезжала... †дут, видно, санного пути... „а, осенью  наши
дороги..."
   € Ђлександр  џрославич  с  чувством  искренней  жалости  и  состраданьЯ
подумал о митрополите Љирилле:
   "Љаких  только  мытарств,  каких  терзаний   не   натерпитсЯ   пастырь,
пробираЯсь сквозь непролазные грЯзи,  сквозь  непродираемые  леса,  сквозь
неминучие болота!.. ‚едь ѓалич - на „нестре,  ‚ладимир  -  на  ЉлЯзьме,  -
пожалуй, поболе двух тысЯч верст будет. Љогда-то еще  дотЯнутсЯ!..  Љак-то
еще поладит владыка с баскаками татарскими в пути? ‚едь  непривычен  он  с
ними..."
   Ћднако надлежало владыке, по  целому  рЯду  причин,  предварить  приезд
невесты. Џервое - хотЯ бы и то, что џрославичи и „убравка были двоюродные:
покойные матери их - кнЯгинЯ Ђнна и кнЯгинЯ ”еодосиЯ - обе Њстиславовны; в
таком  родстве  венчать  не  полагаетсЯ...  ’ут  нужно  изволенье   самого
верховного иерарха. Ђ еще лучше, как сам и повенчает.
   „а и не обо всем они уладились тогда - Ђлександр с „аниилом, когда пЯть
годов назад, в теплом возке, мчавшемсЯ по льду ‚олги, произошло между ними
рукобитье о „убравке и об Ђндрее. Ђлександр,  как  старший,  был  "в  отца
место".
   Ђлександру из последнего письма „аниила уже было  известно,  что  кнЯзь
ѓалиции и ‚олыни преодолел-таки сопротивленье коломыйских боЯр-вотчинников
и что владыка Љирилл везет  в  своем  нагрудном  кармане,  под  парамандом
[особым нагрудным платом с изображением креста  (греч.)],  неслыханное  по
своей щедрости приданое. ‚скоре о том приданом заговорЯт послы иностранных
государей: десЯтую часть всех своих коломыйских солЯных  копей  и  варниц,
без всЯкой пошлины на вывозимую соль, отдавал „аниил ђоманович в  приданое
за „убравкой-Ђглаей.
   Ћгромное богатство приносила супругу своему  -  да  и  всей  земле  его
‚ладимирской - кнЯжна „убравка.


   ...Ќевский подъезжал к городу. „ружина отстала. ЉнЯзь близилсЯ к городу
из ‡аречьЯ, с луговой стороны. Ћтсюда вот - столь недавно - наваливалсЯ на
город Ѓатый...
   €звилистаЯ, всЯ испетлЯвшаЯсЯ, временами  как  бы  сама  себЯ  терЯющаЯ
ЉлЯзьма, далеко видимаЯ с седла, поблескивала под солнцем среди поймы.
   ‡еленаЯ эта луговина несла на  себе  вдоль  реки  столь  же  извилистую
дорожку. Џо ней сейчас, взглЯдываЯ на город, и  мчалсЯ  на  своем  сильном
коне Ђлександр.
   ЊелкаЯ, курчавенькаЯ придорожнаЯ травка русских проселков, над  которой
безвредно протекают и века и  тысЯчелетиЯ,  которую  бессильны  стереть  и
гунны и татары, глушила топот копыт...
   ‚ыдалсЯ один из тех  чудесных  первоосенних  дней,  когда  солнце,  все
сбавлЯЯ и сбавлЯЯ тепло, словно бы ущедрЯет сверканье.
   Ћно  как  бы  хочет  этим  осенним   блистаньем   вознаградить   сердце
землепашца, придать ему радости на его большую, благодатную, но  и  тЯжкую
страду урожаЯ.
   Џлывут в воздухе, оседают  на  кустах,  на  жниве  сверкающие  паутинки
бабьего лета.
   - Ѓабье лето летит! - звонко кричат на лугу ребЯтишки  и  подпрыгивают,
пытаЯсь изловить паутинку.
   ‘коро день ‘имеона-летопроводца - и каждому свое!
   Џора боЯрину да кнЯзю в отъезжее поле, на зайцев:  в  полЯх  просторно,
зычно - конь скачи куда хочешь, и звонко отдастсЯ рог.
   „а  и  кнЯжичу  -  дитЯти  трех-  или  четырехлетнему  -  и   тому   на
‘имеона-осеннего сесть на конЯ! ’ак издревле  повелось:  первого  сентЯбрЯ
бывают кнЯжичам постриги.
   …пископ в  храме,  совершив  молебствие,  остригнет  у  кнЯжича  прЯдку
светлых волос, и, закатанную в воск, будет отныне мать-кнЯгинЯ хранить  ее
как зеницу ока в заветной  драгоценной  шкатулке,  позади  благословенной,
родительской иконы.
   Ђ это, пожалуй, и все, что оставлено  ей  теперь  от  сыночка.  Ћн  же,
трехлеток, четырехлеток, он отныне  уже  мужчина.  ’еперь  возьмут  его  с
женской половины, из-под опеки матери,  от  всех  этих  тетушек,  мамушек,
нЯнек и приживалок, и переведут на мужскую половину.
   € отныне у него свой будет конь, и свой меч, по его силам, и тугой  лук
будет, сделанный кнЯжичу в рост, и такой, чтобы под силу напрЯчь, и стрелы
в  колчане  малиновом  будут  орлиным  пером  перенные  -  такие  же,  как
государю-отцу!
   Ђ там, глЯдишь, и за аз, за буки посадЯт...
   Џрощай, прощай, сыночек, - к другой ты матери отошел, к державе!..
   ...Ђ свое - осеннее - прилежит и пахарю, смерду.
   Ћб эту пору у мужиков три заботы:  перваЯ  забота  -  жать  да  косить,
втораЯ - пахать-боронить, а третьЯ - сеЯть...
   Ќа первое сентЯбрЯ, на ‘емена, пора дань готовить, оброк. ѓосподарю, на
чьей земле страдуешь, - первый сноп. Ћднако не один сноп волоки, а  и  то,
что к снопу к тому положено, - на  ключника,  на  дворецкого:  всЯк  ”едос
любит принос!..
   „а и попу с пономарем, со дьЯчком пора уже оси у телег смазывать: скоро
по новину ехать  -  ругу  собирать  с  людей  тЯглых,  с  хрестьЯнина,  со
смерда...
   Ћсенью и у воробьЯ пиво!..
   Џора и девкам-бабам класть  зачин  своим  осенним  работам:  пора  льны
расстилать.
   „а вот уже и видно - то там, то сЯм на лугу рдеют они на  солнце  своим
девьим, бабьим нарЯдом, словно рЯбиновый куст.
   ‹юбит русскаЯ женщина веселый платок!..
   ...‘имеоны-летопроводцы - журавль на теплые воды! ’ишь да синь... €  на
синем в недосинь небе, словно бы остриЯ огромных стрел, плывут и плывут их
тоскливые косЯки...
   †алко, видно, им с нами расставатьсЯ, со светлой ђусской ‡емлей...  "Ќа
Љиев, на Љиев летим!" - жалобно курлыкают. € особенно -  если  мальчуганов
завидЯт внизу.
   Ђ мальчишкам  -  тем  и  подавно  жаль  отпускать  их:  "†уравли  тепло
уносЯт..." Ђ ведь можно их и возвратить. ’олько знать  надо,  что  кричать
им. Ђ кричать надо вот что: "Љолесом дорога, колесом дорога!.." “слышат  -
вернутсЯ. Ђ теплынь - с ними.
   € уж который  строй  журавлиный  проплыл  сегоднЯ  над  головою  кнЯзЯ!
џрославич то и дело подымал голову, - сощурЯсь, вглЯдывалсЯ, считал...
   ’оскою отдавалсЯ прощальный этот крик журавлиный у него на сердце.
   ’олько нельзЯ было очень-то засматриватьсЯ: чем ближе к берегу ЉлЯзьмы,
к городу, тем все чаще и чаще приходилось враз натЯгивать повод, -  стайки
мальчишек то  и  дело  перепархивали  дорогу  под  самыми  копытами  конЯ.
Ђлександр тихонько поругивалсЯ.
   Ђ город все близилсЯ,  все  раздвигалсЯ,  крупнел.  Ќа  противоположной
стороне реки, под крутым овражистым берегом, у подошвы откоса, на  зеленой
кайме приречьЯ, хорошо стали различимы сизые кочаны капусты, раскормленные
белые гуси и Яркие разводы и узоры на платках  и  на  сарафанах  тех,  что
работали на огороде.
   —ерез узенькую речушку, к тому же и  сильно  усохшую  за  лето,  слышны
стали звонкие, окающие и, словно бы в лесу где-то, перекликавшиесЯ  голоса
разговаривающих между собою огородниц.
   ’еперь всадник - да и вместе с могучим конем со своим -  стал  казатьсЯ
меньше маковой росинки против огромного  города,  что  ширилсЯ  и  ширилсЯ
перед ним на холмисто-обрывистом берегу речки ЉлЯзьмы.
   ‚ладимир простерсЯ на том берегу очертаньЯми как бы  огромного,  частью
белого, частью золотого утюга, испещренного разноцветными -  и  синими,  и
алыми, и зелеными - пЯтнами.
   Ѓелою и золотою была широкаЯ часть утюга, примерно до половины, а узкий
конец был гораздо темнее и почти совсем был лишен белых и золотых пЯтен.
   Ѓелое - то были стены, башни кремлЯ, палат, храмов, монастырей. ‡олотое
- купола храмов и золоченою медью  обитые  гребенчатые  верхи  боЯрских  и
кнЯжеских теремов.
   Ѓело-золотым показывалсЯ издали так называемый кнЯжой,  ‚ерхний  ѓород,
или ѓора, - город великих прадедов и  дедов  Ђлександра,  город  ‚ладимира
Њономаха, ћрьЯ „олгие ђуки, ЂндреЯ ѓордого и ‚севолода Ѓольшое ѓнездо.
   Ђ темным углом того утюга показывалсЯ посад,  где  обитал  бесчисленный
ремесленник владимирский да огородник.
   Ћднако отсюда, а не от ѓоры, положен был зачин городу.  Њономах  пришел
на готовое. Ћн лишь имЯ свое кнЯжеское наложил  на  уже  разворачивавшийсЯ
город.
   ‚ыходцы, откольники из  ђостова  и  ‘уздалЯ,  расторопные  искусники  и
умельцы, некогда, в старые  времена,  не  захотели  более  задыхатьсЯ  под
тучным гузном боЯрского ђостова и вдруг снЯлись да и утекли...
   ‡десь, на крутоЯром берегу ЉлЯзьмы, не только речка одна осадила их, но
и поистине околдовала крепкаЯ и высокорослаЯ бороваЯ  сосна,  звонкаЯ  под
топором. Љремлевое, рудовое дерево.
   Љремль и воздвигнул из него Њономах, едва только прибыл сюда,  на  свою
залесскую  отчину,  насилу  продравшись  с   невеликой   дружиной   сквозь
‚Ятичские, даже и солнцем самим не пробиваемые леса.
   ‘перва - топор и тесло, а потом уже - скипетр!..


   …ще џрослав ‚севолодич, отец  Ќевского,  сдал  на  откуп  владимирскому
купцу-льнЯнику  Ђкиндину  —ернобаю  все  четыре  деревЯнных  моста   через
ЉлЯзьму, которыми въезжали с луговой стороны в город.
   Џрежде мостовое брали длЯ кнЯзЯ. Ѓрали милостиво. € даже не  на  каждом
мосту стоЯл мытник. …сли возы, что проходили через мост, были  тЯжелые,  с
товаром укладистым, - тогда с каждого возу мостовщик  -  мытник  -  взимал
мостовое, а также и мыт с  товара  -  не  больше  одной  беличьей  мордки,
обеушной, с коготками.
   ‘ легкого же возу, с товара пухлого,  неукладистого  -  ну  хотЯ  бы  с
хмелевого, - брали и того меньше: одна мордка беличьЯ от трех возов.
   € уже совсем  милостиво  -  со  льготою,  что  объЯвлена  была  еще  от
Њономаха, - брали со смердьего возу, с хрестьЯн, с деревни.  Џравда,  если
только ехали они в город не так просто, по своим каким-либо делам, а везли
обилье, хлеб на торг, на продажу.
   ‚озле сторожки мытника стоЯл столб; на нем прибита доска,  а  на  доске
исписано  все  перечисленье.  •очешь  -  плати  новгородками,   хочешь   -
смоленскими, а хочешь - и немецкими пфеннигами, да хотЯ бы  ты  и  диргемы
достал арабские из кошелЯ, то все равно  мытник  тебе  все  перечислит,  и
скажет, и сдачу вынесет.
   Ђ  грамотный  -  тогда  посмотри  сам:  на  доске  все   увидишь.   Ќу,
неграмотному - тому, конечно, похуже!
   Ђ впрочем, пропускали и так. Ћсобенно мужиков: расторгуетсЯ  в  городе,
добудет себе кун или там сребреников -  йно,  дескать,  на  обратном  пути
расплатитсЯ. Ќу, а нет в нем совести - пускай так проедет:  кнЯзь  великий
‚ладимирский от того не обеднеет!
   ’ак рассуждали в старину! Ђ теперь, как придумал џрослав  ‚севолодич  -
не тем будь помЯнут покойник - отдать мостовое купцу на  откуп,  -  теперь
совсем не то стало!.. „а и мостовое ли только?..
   ’ам, глЯдишь,  хмельники  общественные  кнЯзь  купцу  запродал:  народу
приходит пора хмель драть, ан нет! - сперва пойди к купцу заплати.  ’ам  -
бобровые гоны запродал кнЯзь купчине. ’ам - ловлю рыбную. ’ам -  покос.  Ђ
там - леса бортные, да и со пчелами вместе... Ќу и мало ли их -  всЯческих
было угодий у  народа,  промыслов  вольных?..  ђаньше,  бывало,  если  под
боЯрином землЯ, под кнЯзем или под монастырем, то знал ты, смерд,  либо  -
тиуна  одного  кнЯжеского,  либо  -  приказчика,   а   либо   -   ключника
монастырского,  отца  эконома,  -  ну,  ему  одному,  чем  бог  послал,  и
поклонишьсЯ. Ђ теперь не только под кнЯзЯ, не только под  боЯрина  залегло
все приволье, а еще и под купца!.. € народ  сильно  негодовал  на  старого
кнЯзЯ!..
   Ћтец Ќевского, џрослав ‚севолодич, прослыл в народе скупым.
   - ќто хозЯин!  €  ест  над  горсточкой!..  -  надсмехаЯсь  над  кнЯзем,
говорили в народе.
   „лЯ Ђлександра - в дни первой юности, да и теперь тоже - не было горшей
обиды, как  где-либо,  ненароком,  услыхать  это  несправедливое  -  он-то
понимал это - сужденье про отца своего. ‘лезы закипали на сердце.
   "Ќичего не зачлосЯ бедному родителю моему! - думал скорбно џрославич. -
Ќи что добрый страж был длЯ ‡емли ђусской, что немало ратного поту утер за
отечество, да и от татарина, от сатаны,  заградил!..  Ђ  чем  заградил?  -
подумали бы об этом! ’олько серебра слитками, да соболЯми, да чернобурыми,
поклоном, данью, тамгою!.. Ќо кнЯзю где ж взЯть, если не с хлебороба да  с
промыслов? ‚едь не старое времЯ, когда  меч  сокровищницу  полнил!  ’еперь
сколько дозволит татарин, столько и повоюешь!.. Ђ ведь татарин  не  станет
ждать, - ему подай да и подай! ‘мерды же, земледельцы, дотла разорены: что
с них взЯть! Ђ тем временем и самого кнЯзЯ великого ‚ладимирского  ханский
даруга за глотку возьмет.
   Љупец же - ежели сдать ему на откуп - он ведь  неплательщика  и  из-под
земли выкорчует!..
   Љто спорит - тЯжело землепашцу, тЯжело!.. Ќу, а кнЯзю, родителю  моему,
- или не тЯжело ему было, когда там, в Ћрде, зельем,  отравою  опоила  его
ханша  ’уракына?  ђазве  не  тЯжко  ему  было,  когда,  корчась  от   Яда,
внутренности свои на землю вывергнул?!
   „а разве народу нашему ведомо это? Ђ кто народу -  учители?  „ругого  -
случись над ним эдакое от поганых - другого давно бы уже и к  лику  свЯтых
причислили!"
   €, угрюмо затаиваЯ в душе  свой  давний  упрек  духовенству,  Ђлександр
сильно негодовал на епископов за то, что в забвении остаетсЯ среди народа,
а не свЯточтимой, как должно, памЯть покойного отца.
   Ќевский убежден был