го кумиров, а императору -- слишком много
детей. "‚сю жизнь только и делать, что плодить великих кнЯзей: жалкий жребий!.."
     -- сказала одна польскаЯ дама, не считающаЯ себЯ обЯзанной хвалить на словах то,
что она ненавидит в душе.
     ‚се кругом видЯт состоЯние императрицы; никто о нем не
говорит; император любит ее; у нее жар? она не встает с постели? он сам ходит за
ней, как сиделка, бодрствует у ее изголовьЯ, готовит и подносит ей питье; но стоит
ей встать на ноги, и он снова начинает убивать ее суетой, празднествами,
путешествиЯми, любовью; по правде говорЯ, если ее здоровье в очередной раз резко
ухудшаетсЯ, он отказываетсЯ от своих планов, но предосторожности, принЯтые
заранее, внушают ему отвращение; в ђоссии все-- женщины, дети, слуги, родители,
фавориты-- должны до самой смерти кружитьсЯ в вихре придворной жизни с
улыбкой на устах.
     ‚се должно повиноватьсЯ замыслам императора, этого солнца умов; его
замысел, замысел одного, становитсЯ судьбою всех; чем ближе стоЯт подданные к
монарху, тем сильнее они от него зависЯт:
     императрицу эта зависимость губит.
…сть одна вещь, о которой здесь всЯкий знает, но никто не говорит, ибо здесь
вообще никто не произносит ни единого слова
     163


     Ђстольф де Љюстин
     ђоссиЯ в 1839 году
о предметах, могущих живо заинтересовать кого бы то ни было: ни один из
собеседников, ни тот, кто говорит, ни тот, кто слушает, не должен показывать, что
тема их беседы достойна неослабного вниманиЯ и способна возбудить
неподдельную страсть. ‚се могущество Языка говорЯщие пускают в ход ради того,
чтобы изгнать из речей мысль и чувство, не подаваЯ притом вида, что скрывают их,
ибо это выглЯдело бы неестественно. ‚еличайшаЯ принужденность, ЯвлЯющаЯсЯ
следствием этих изумительных стараний -- изумительных прежде всего по той
тщательности, с которой они скрываютсЯ,-- отравлЯет существование русских.
‘тараниЯми этими они расплачиваютсЯ за добровольный отказ от двух величайших
даров ѓоспода, вложившего в человека душу и даровавшего ему слова, чтобы
выражать движениЯ этой души, иначе говорЯ, давшего человеку
чувство и свободу.
     —ем больше Я узнаю ђоссию, тем больше понимаю, отчего император
запрещает русским путешествовать и затруднЯет иностранцам доступ в ђоссию.
ђоссийские политические порЯдки не выдержали бы и двадцати лет свободных
сношений между ђоссией и ‡ападной …вропой. Ќе верьте хвастливым речам
русских; они принимают богатство за элегантность, роскошь -- за светскость,
страх и благочиние -- за основаниЯ общества. Џо их понЯтиЯм, быть
цивилизованным -- значит быть покорным; они забывают, что дикари иной раз
отличаютсЯ кротостью нрава, а солдаты -- жестокостью; несмотрЯ на все их
стараниЯ казатьсЯ прекрасно воспитанными, несмотрЯ на получаемое ими
поверхностное образование и их раннюю и глубокую развращенность, несмотрЯ на
их превосходную практическую сметку, русские еще не могут считатьсЯ людьми
цивилизованными. ќто татары в военном строю -- и не более.
€х цивилизациЯ -- одна видимость; на деле же они безнадежно отстали от
нас и, когда представитсЯ случай, жестоко отомстЯт нам
за наше превосходство.
     Ќынче утром Я поспешно оделсЯ и отправилсЯ в дворцовую церковь; покуда
колЯска моЯ катилась следом за экипажем французского посла, Я с любопытством
глЯдел по сторонам. Ќа подступах к дворцу Я увидел войска, показавшиесЯ мне
вовсе не столь великолепными, как о том говорЯт; впрочем, лошади у военных в
самом деле превосходные. Џо огромной площади перед императорским дворцом
сновали во всех направлениЯх экипажи придворных, люди в ливреЯх и солдаты в
разноцветных мундирах. Љрасивее всех выглЯдЯт казаки. •отЯ народу собралось
много, собравшихсЯ никак нельзЯ было назвать толпой, они терЯлись среди
здешних просторов.
     Њолодые государства, особенно те, которыми правЯт абсолютные монархи,
изобилуют безлюдными пространствами; люди, лишенные свободы, обитают в
печальных пустынЯх. ѓусто населены
     лишь страны свободные.
‚ыезды 'Џридворных, на мой вкус, вполне приличны, хотЯ и не
164


     Џисьмо одиннадцатое
слишком элегантны и опрЯтны. Љареты, дурно выкрашенные и еще более дурно
отлакированные, тЯжеловесны; в них запрЯжены четверки лошадей в безмерно
длинных постромках.
     ‹ошадьми, идущими в дышле, правит кучер; мальчишка в длинном
персидском халате наподобие кучерского армЯка *, именуемый, насколько Я мог
расслышать, фалейтером (по-видимому, от немецкого Vorreiter), едет верхом на
передней лошади, причем, заметьте, на правой, в противоположность обычаЯм всех
других стран, где форейтор седлает левую лошадь, чтобы оставить свободной
правую руку; седло у форейтора очень плотное, мЯгкое, как подушка, и сильно
приподнЯтое спереди и сзади. ‚ид русских экипажей поразил менЯ своей
необычностью: живость и норовистость лошадей, не всегда красивых, но неизменно
породистых, ловкость кучеров, пышность нарЯдов -- все это вместе предвещает
зрелища, о великолепии которых мы не имеем ни малейшего понЯтиЯ; в ђоссии
двор-- реальнаЯ сила, в других же державах даже самаЯ блестЯщаЯ придворнаЯ
жизнь -- не более, чем театральное представление.
џ обдумывал эти различиЯ, а также предавалсЯ размышлениЯм о многих
других предметах, навеЯнным новыми длЯ менЯ картинами, когда карета моЯ
остановилась перед грандиозной крытой колоннадой и Я увидел шумную
разрЯженную толпу, составленную из царедворцев чрезвычайно изысканного вида.
€х сопровождали слуги, с виду -- да и на деле -- весьма дикие, но одетые почти
так же роскошно, как и господа.
     ‘тараЯсь поскорее выйти из колЯски, чтобы не отстать от людей, вызвавшихсЯ
быть моими провожатыми, Я зацепилсЯ шпорой за подножку и сильно стукнулсЯ об
нее ногой; поначалу Я не обратил на это вниманиЯ, но вообразите, какой ужас
испытал Я в тот миг, когда, ступив на нижнюю ступеньку великолепной лестницы
‡имнего дворца, увидел, что потерЯл одну из шпор и, хуже того, каблук одного из
сапог, оторвавшийсЯ вместе с нею! ’аким образом, Я оказалсЯ наполовину разут. Ђ
между тем Я вот-вот должен был предстать перед человеком, слывущим столь же
придирчивым, сколь надменным и могущественным: ввиду этого случившеесЯ со
мной незначительное происшествие вырастало в подлинную беду! Љак быть?
вернутьсЯ к выходу и занЯтьсЯ поисками каблука? Ќо подъезжающие экипажи
навернЯка уже раздавили его. Ћтыскать потерЯнный каблук можно было только
чудом, но даже отыщи Я его, что бы Я стал с ним делать? Џонес его во дворец? Ќа
что же решитьсЯ? ЏроститьсЯ с французским послом и вернутьсЯ домой? Ќо
поступить так значило бы сразу привлечь к себе внимание; с другой стороны,
показавшись императору без каблука, Я рисковал погубить себЯ в его глазах и в
глазах преданных ему царедворцев, а добровольно
* „линный халат.


     Ђстольф де Љюстин ђоссиЯ
в 1839 году
     выставлЯть себЯ на посмешище -- не в моих правилах. џ слишком хорошо знаю,
чем это кончаетсЯ... “ехать за тысЯчу лье от дома длЯ того, чтобы по своей воле
навлечь на себЯ неприЯтности,-- это, на мой взглЯд, непростительно. џ не выношу
людей, которые делают глупости, когда у них есть возможность не делать вовсе
ничего.
     ЉраснеЯ от стыда, Я решил, что попытаюсь скрытьсЯ в толпе, однако толпы в
ђоссии, как Я уже сказал, не существует, особенно же одиноко Я чувствовал себЯ на
лестнице нового ‡имнего дворца, напоминающей декорацию к опере "ѓюстав".
„ворец этот, пожалуй, самый просторный и великолепный из всех дворцов в мире.
ЏрироднаЯ робость моЯ только возросла по вине случившегосЯ со мной смешного
происшествиЯ, но внезапно страх придал мне смелости, и Я, хромаЯ", устремилсЯ в
глубь огромных зал и богато украшенных галерей, великолепие и протЯженность
которых проклинал в душе, ибо и то и другое отнимало у менЯ всЯкую надежду
укрытьсЯ от пристальных взоров придворных. ђусские холодны, лукавы,
насмешливы, остроумны и, как все честолюбцы, не склонны к излишней
чувствительности. ‚добавок они не доверЯют иностранцам, ибо, сомневаЯсь в их
расположении, опасаютсЯ их суда, поэтому, еще не узнав путешественника, они
сразу смотрЯт на него враждебно, таЯ под внешним гостеприимством
Язвительность и хулу.
     Ќаконец, хотЯ и не без труда, Я добралсЯ до дворцовой церкви, где забыл обо
всем, включаЯ свое дурацкое злоключение, тем более что народу в церкви
собралось очень много, и никто не мог заметить непорЯдок с моей обувью.
Џредвкушение нового длЯ менЯ зрелища возвратило мне хладнокровие и
самообладание. џ краснел, вспоминаЯ о том смущении, в какое повергло менЯ
ущемленное тщеславие царедворца; Я вновь вошел в роль простого
путешественника, и ко мне вернулось беспристрастие наблюдателЯ-философа.
‘кажу еще несколько слов о своем нарЯде: накануне он стал предметом
серьезных споров; молодые дипломаты, состоЯщие при французском посольстве,
советовали мне надеть мундир национальной гвардии, но, побоЯвшись, что этот
мундир придетсЯ императору не по нраву, Я остановилсЯ на другом: то был мундир
штаб-офицера с эполетами подполковника, ибо таков мой чин.
‚ ответ Я услышал, что нарЯд мой будет выглЯдеть непривычно и вызовет у
членов императорской фамилии и у самого императора множество вопросов, иные
из которых могут привести менЯ в замешательство. Ћдним словом, предмет
совершенно незначительный привлек к себе неслыханное внимание.
‚енчание по греческому обрЯду продолжительно и величественно.
Џышность религиозной церемонии, как мне показалось, лишь подчеркнула
роскошество церемоний придворных.
     ‘тены и потолки церкви, одежды свЯщенников и служек -- все сверкало
золотом и драгоценными каменьЯми; люди самого непоэтического склада не
смогли бы взирать на все эти богатства без
     i66


     Џисьмо одиннадцатое
     восторга. Љартина, представшаЯ моему взору, не уступает самым фантастическим
описаниЯм "’ысЯчи и одной ночи"; при виде ее вспоминаешь поэму о ‹алла ђук
или сказку о волшебной лампе Ђлладина -- ту восточную поэзию, где ощущениЯ
берут верх над чувствами и мыслью.
     „ворцоваЯ церковь невелика по размерам; в ее стенах собрались посланцы
всех государей …вропы и, пожалуй, даже Ђзии; подле них стоЯли несколько
чужестранцев, которым, подобно мне, было дозволено присутствовать при
церемонии вместе с дипломатическим корпусом, супруги послов и, наконец,
видные придворные сановники; балюстрада отделЯла нас от ограды, окружающей
алтарь. Ђлтарь этот имеет вид довольно низкого квадратного стола. Њеста перед
алтарем, предназначенные длЯ членов императорской фамилии, были пока
свободны..
     Ќикогда прежде не случалось мне видеть зрелища столь же великолепного и
торжественного, что и поЯвление императора в этой сверкающей золотом церкви.
Ћн вошел в сопровождении императрицы; двор следовал за ними; взглЯды всех
присутствовавших, включаЯ и менЯ, обратились вначале на высочайшую чету, а
затем на прочих членов императорской фамилии, среди которых молодожены
затмили всех. Ѓрак по любви между обитателЯми богатых палат, облаченными в
роскошные одежды, -- большаЯ редкость, и это, по всеобщему убеждению,
придавало грЯдущему событию особый интерес. —то до менЯ, Я мало верю в
подобные чудеса и невольно ищу во всем, что здесь делаетсЯ и говоритсЯ,
политическую подоплеку. Ѓыть может, император и сам искренне верит, что им
движет одна лишь отцовскаЯ любовь, однако Я не сомневаюсь, что в глубине души
он надеетсЯ рано или поздно извлечь из этого брака какую-нибудь выгоду. ‘
честолюбием дело обстоит так же, как со скупостью: скупцы подчинЯютсЯ расчету
даже в тех случаЯх, когда думают, что действуют бескорыстно.
•отЯ церковь невелика, а придворных на церемонии присутствовало
множество, все совершалось в безупречном порЯдке. џ стоЯл среди членов
дипломатического корпуса, подле балюстрады, отделЯвшей нас от алтарной части.
‚ремени у нас было достаточно, и мы могли исследовать черты и жесты всех особ,
которые пришли сюда, повинуЯсь чувству долга или любопытству. Ќичто не
нарушало почтительную тишину. џркое солнце освещало внутренность церкви,
где, как мне сказали, жара дошла до тридцати градусов. ‚ свите императора
находилсЯ татарский хан -- данник ђоссии, свободный лишь наполовину; на нем
был длинный, расшитый золотом халат и остроконечный колпак, так же
сверкающий золотыми блестками. ќтот царек-раб, поставленный в двусмысленное
положение завоевательной политикой его покровителей, счел уместным ЯвитьсЯ на
церемонию и просить императора всеЯ ђуси принЯть в число его пажей своего
двенадцатилетнего сына, которого он привез
     i67


     Ђстольф де Љюстин
     ђоссиЯ в 1839 году
в Џетербург, дабы обеспечить его будущность. ќтот падший властитель,
оттенЯющий славу властителЯ торжествующего, напомнил мне о „ревнем ђиме.
‘амые знатные придворные дамы и супруги послов всех держав, среди
которых Я узнал мадемуазель ‡онтаг, ныне графиню ђосси, стоЯли полукругом,
украшаЯ своим присутствием брачную церемонию; императорскаЯ фамилиЯ
находилась в глубине, в прекрасно расписанной ротонде. ЏозолоченнаЯ лепнина,
вспыхиваЯ в ослепительных лучах солнца, окружала своего рода ореолом головы
государЯ и его детей. „амские брильЯнты сверкали волшебным блеском среди
азиатских сокровищ, расцвечивающих стены свЯтилища, где царь в своей
щедрости, казалось, бросал вызов Ѓогу, ибо поклонЯЯсь ему, не забывал о себе. ‚се
это прекрасно и, главное, необычно длЯ нас, особенно если вспомнить, что еще не
так давно …вропа не обращала никакого вниманиЯ на свадьбу царской дочери, а
Џетр I утверждал, что имеет право завещать престол тому, кому сочтет нужным.
Љакой путь проделан за столь короткое времЯ!
‚споминаЯ о дипломатических и прочих завоеваниЯх этой державы, которую
правительства цивилизованных стран еще недавно не принимали в расчет,
спрашиваешь себЯ, не грезишь ли ты наЯву. ‘амому императору, кажетсЯ, еще в
новинку то, что происходит на его глазах, ибо он поминутно отрываетсЯ от
молитвенника и, делаЯ несколько шагов то вправо, то влево, исправлЯет ошибки
против этикета, допущенные его детьми или свЯщенниками. Ћтсюда Я делаю
вывод, что и двор в ђоссии тоже совершенствуетсЯ. †ених стоЯл не на месте, и
император заставлЯл его то выходить вперед, то отступать назад; великаЯ кнЯжна,
свЯщенники, вельможи -- все повиновались верховному повелению, не
гнушавшемусЯ мельчайшими деталЯми; на мой вкус, ему более подобало бы
оставить все как есть и, находЯсь в церкви, думать о Ѓоге, а не об отклонениЯх от
религиозного обрЯда или придворного церемониала, допущенных его подданными
и родственниками. Ќо в этой удивительной стране отсутствие свободы сказываетсЯ
повсюду, даже у подножиЯ алтарЯ. ‚ ђоссии дух Џетра ‚еликого вездесущ и
всемогущ.
     ‚о времЯ венчаниЯ по греческому обрЯду наступает минута, когда молодые
супруги пьют из одной чаши. ‡атем в сопровождении свЯщенника, совершающего
богослужение, они трижды обходЯт вокруг алтарЯ, держась за руки в знак своего
соединениЯ в браке и грЯдущей верности друг другу. ‚се эти действиЯ тем более
величавы, что напоминают об обрЯдах первых христиан.
‡атем над головами жениха и невесты поднимают венцы. ‚енец великой
кнЯжны держал ее брат, наследник престола, которому император, в очередной раз
оторвавшись от молитвенника, сделал замечание относительно его позы, причем в
лице государЯ непонЯтным длЯ менЯ образом соединились в этот миг добродушие
и мелочнаЯ требовательность; венец герцога ‹ейхтенбергского держал граф
i68


     Џисьмо одиннадцатое
Џален, русский посол в Џариже, сын чересчур прославленного и чересчур
усердного друга Ђлександра. Ќынче никто в ђоссии не говорит, а может быть, и не
вспоминает ту давнюю историю, что же до менЯ, то Я не мог не думать о ней,
покуда граф Џален с присущей ему благородной простотой исполнЯл свой долг,
вызываЯ, без сомнениЯ, зависть всех царедворцев, алчущих монаршьих милостей.
Џо роли, отведенной графу Џалену в церемонии венчаниЯ, он должен был
испрашивать благословениЯ небес длЯ внучки Џавла I. ‘транное сближение, но,
повторЯю, никто, как мне кажетсЯ, о нем не думал, ибо в этой стране политика
имеет обратную силу.
     ‹есть видоизменЯет в интересах настоЯщего даже само прошедшее. ЉажетсЯ,
здесь в чувстве меры нуждаютсЯ лишь те, кто не имеет власти. …сли бы то
воспоминание, что занимало менЯ, посетило императора, он не поручил бы
держать венец над головой своего зЯтЯ графу Џалену. Ќо в стране, где никто не
пишет и не разговаривает, между сегоднЯшним и вчерашним днем пролегает
пропасть, отчего власти совершают оплошности и попадают впросак, лишний раз
доказываЯ, что ощущают себЯ в безопасности, котораЯ, однако, не всегда
оправданна. ђусской политике не помеха ни мнениЯ, ни даже действиЯ подданных;
здесь все зиждетсЯ на милости властителЯ; она заменЯет тому, кто ее удостоилсЯ
заслуги, честь и, более того, невинность; утратив же ее, человек утрачивает
решительно все. Њы с неким тревожным восторгом смотрели на неподвижные
руки, державшие венцы. ‘цена эта длилась долго и, должно быть, тЯжело далась ее
участникам.
     Ќевеста дышит изЯществом и чистотой; у нее белокурые волосы и голубые
глаза; лицо ее сиЯет блеском юности и обличает острый ум и чистое сердце. ќта
принцесса и ее сестра, великаЯ кнЯжна Ћльга, показались мне прелестнейшими из
всех дам, увиденных мною при дворе: они равно отмечены и природой и
обществом.
     Љогда свЯщенник подвел молодоженов к их августейшим родителЯм, те с
трогательной сердечностью расцеловали их. Њгновение спустЯ императрица
бросилась в объЯтиЯ супруга; этот порыв нежности был бы куда более уместен в
дворцовой зале, нежели в церкви, но в ђоссии государи везде чувствуют себЯ, как
дома, даже в доме Ѓожьем. ‚добавок порыв императрицы был, кажетсЯ,
совершенно непроизволен и потому не мог никого задеть. ѓоре тем, кто сочтет
смешным проЯвление искреннего чувства. Џодобные порывы заразительны.
ЌемецкаЯ сердечность никогда не исчезает бесследно;
впрочем, длЯ того, чтобы сохранить подобную непосредственность на престоле,
нужно иметь чистую душу.
     Џеред благословением в церкви, по обычаю, выпустили на волю двух серых
голубей; они уселись на золоченый карниз прЯмо над головами молодых супругов
и до самого конца церемонии целовались там.
     ‚ ђоссии голубей очень любЯт: их почитают свЯщенным
169


     Ђстольф де Љюстин ђоссиЯ
в 1839 году
     символом ‘вЯтого „уха и не разрешают убивать; к счастью, их мЯсо
русским не по вкусу.
     ѓерцог ‹ейхтенбсргский -- высокий, сильный, хорошо сложенный молодой
человек; черты его лица вполне заурЯдны; глаза красивы, а рот чересчур велик, да к
тому же неправильной формы;
     герцог строен, но в осанке его нет благородства; ему удаетсЯ скрыть природный
недостаток изЯщества с помощью мундира, который очень идет ему, но делает его
больше похожим на статного младшего лейтенанта, нежели на принца. Ќи один
родственник с его стороны не прибыл в Џетербург на его свадьбу.
‚о времЯ богослужениЯ ему, казалось, не терпелось остатьсЯ наедине с женой;
что же до всех гостей, то их взглЯды невольно обратились к голубкам, ворковавшим
над алтарем.
     џ не обладаю ни цинизмом ‘ен-‘имона, ни его слогом, ни простодушной
веселостью писателей доброго старого времени, поэтому увольте менЯ от изложениЯ
подробностей, как бы забавны они
     ни были.
‚ эпоху ‹юдовика XIV авторы изъЯснЯлись вольно оттого, что
обращались лишь к людЯм, говорЯщим на том же Языке и ведущим тот же образ
жизни, что и они сами; тогда существовало общество, но не существовало публики.
‘егоднЯ у нас есть публика, но нет общества. ‚о времена наших отцов всЯкий
рассказчик в своем кругу мог позволить себе быть искренним, не опасаЯсь
последствий; сегоднЯ, когда в салонах смешиваютсЯ все сословиЯ, говоруны не
находЯт себе доброжелательных слушателей и чувствуют себЯ неуютно. Ћт-
кровенность выражений, характернаЯ длЯ старого времени, кажетсЯ дурным тоном
людЯм, имеющим иные понЯтиЯ о французском Языке. ™екотливостью буржуа
отмечены сегоднЯ и речи французов, принадлежащих к самому отменному обществу;
чем к большему числу людей вы обращаетесь, тем большую серьезность следует вам
хранить: нациЯ требует к себе большего почтениЯ, чем домашний
кружок, как бы изыскан он ни был.
     ‚ том, что касаетсЯ Языковых приличий, толпа куда более требовательна,
нежели двор: чем больше слушателей у дерзких речей, тем менее они приличны.
‚от отчего Я не стану рассказывать вам о том, что вызвало улыбку у многих важных
господ и добродетельных дам, собравшихсЯ сегоднЯ утром в дворцовой церкви. Ќо
Я не мог и вовсе не упомЯнуть об этом забавном эпизоде, так резко
противоречившем величию церемонии и вынужденной серьезности зрителей.
‚о времЯ долгого венчаниЯ по греческому обрЯду наступает
мгновение, 'когда все должны пасть на колени. €мператор, прежде чем сделать это,
оглЯдел присутствующих придирчивым и не слишком ласковым взглЯдом.
Љазалось, он хотел убедитьсЯ, что никто не нарушил обычаЯ, -- излишнЯЯ
предосторожность, ибо, хотЯ в церкви находились и католики, и протестанты, ни
одному из этих чуже-
     170


     Џисьмо одиннадцатое


     странцев, разумеетсЯ, не пришло на мысль уклонитьсЯ от формального следованиЯ
всем требованиЯм греческого обрЯда *.
     ЏоЯвление у императора сомнений в благонадежности гостей лишний раз
подтверждает то, что Я сказал выше о суровой озабоченности, постоЯнно гложущей
императора.
     ‘егоднЯ, когда бунт, можно сказать, носитсЯ в воздухе, даже самодержцы, судЯ
по всему, боЯтсЯ за свое могущество. ‘трах этот составлЯет неприЯтную и даже
пугающую противоположность с понЯтием самодержца о его правах, которое
остаетсЯ неизменным. Ђбсолютный монарх, испытывающий страх, слишком опасен.
‚идЯ нервную дрожь, слабость и худобу императрицы, размышлЯЯ о том, что
пришлось снести этой прелестной женщине во времЯ бунта, совпавшего с ее
вхождением на престол, Я говорил себе: "‡а геройство надо платить!!!" ќто --
проЯвление силы, но силы губительной.
     џ уже сказал вам, что все опустились на колени и последним --
император; венчание окончилось, молодые стали мужем и женой, все поднЯлись с
колен, и в этот миг свЯщенники вместе с хором затЯнули ’е Deum, а на улице
раздались артиллерийские залпы, возвестившие всему городу о завершении
церемонии. Ќе могу передать, какое действие произвела на менЯ эта небеснаЯ
музыка, смешавшаЯсЯ с пушечными выстрелами, звоном колоколов и доносЯщимисЯ
издалека криками толпы. ‚ греческой церкви музыкальные инструменты под
запретом, и хвалу ѓосподу возносЯт здесь при богослужении только человеческие
голоса. ‘уровость восточного обрЯда благоприЯтствует искусству: церковное пение
звучит у русских очень просто, но поистине божественно. Њне казалось, что Я
слышу, как бьютсЯ вдали шестьдесЯт миллионов сердец -- живой
* ЋпасениЯ императора, пожалуй, поможет объЯснить приводимый ниже рассказ, который
прислал мне в Январе 1843 года из ђима один из самых правдивых людей, каких мне довелось
встречать. "‚ последний день декабрЯ,-- пишет он,-- Я зашел в церковь дель „жезу,
украшенную по случаю праздника великолепными гобеленами. Џрекрасный алтарь свЯтого
€гнатиЯ, окруженный оградой, сиЯл огнЯми. €грал орган, в церкви собралсЯ весь цвет
римского общества; слева от алтарЯ стоЯли два кресла. ‚скоре в церковь вошли великаЯ
кнЯгинЯ ЊариЯ, дочь российского императора, и ее супруг герцог ‹ейхтенбсргский в
сопровождении свиты и швейцарских гвардейцев; они занЯли приготовленные длЯ них кресла,
и не подумав опуститьсЯ на колени, хотЯ скамеечки длЯ молитвы стоЯли перед креслами, и
даже не взглЯнув на свЯтое причастие. Џридворные дамы уселись позади принца и принцессы,
так что тем, дабы вести светскую беседу, приходилось поминутно оборачиватьсЯ. „ва камер-
гера остались стоЯть, как предписывает этикет. ђизничий решил, что эти господа стоЯт оттого,
что им некуда сесть, и поспешил принести стульЯ; увидев это, принц, принцесса и их
окружение разразились совершенно неприличным смехом. ’ем временем церковь заполнЯли
кардиналы, один за другим занимавшие свои места;
последним ЯвилсЯ папа; он опустилсЯ на колени и простоЯл так до конца мессы. Ћтзвучал ’е
Dcum -- песнь благодарности за милость ѓосподню в истекшем году;
один из кардиналов благословил верующих. …го ‘вЯтейшество по-прежнему стоЯл на коленЯх;
герцог ‹ейхтенбсргский наконец последовал его примеру, но принцесса
коленЯх;
     даже не шевельнулась".
     ------.-- "irkd^'X.M
     171


     Ђстольф де Љюстин
     ђоссиЯ в 1839 году
оркестр, негромко вторЯщий торжественной песни свЯщеннослужителей. џ был
взволнован: музыка заставлЯет забыть обо всем, даже о деспотизме.
џ могу сравнить это пение без сопровождениЯ только с Miserere исполнЯемым
в ‘трастную неделю в ‘икстинской капелле в ђиме хотЯ капелла эта нынче --
лишь бледнаЯ тень того, чем была прежде. ќто руина среди прочих римских руин.
‚ середине прошедшего столетиЯ, в пору, когда итальЯнскаЯ школа
находилась в самом расцвете своей славы, старинные греческие песнопениЯ были
очень бережно переделаны композиторами, выписанными длЯ этой цели в
Џетербург из ђима; чужестранцы эти создали шедевр, ибо все силы своего духа и
ума употребили на то, чтобы не повредить древним творениЯм. €х труд сделалсЯ
классическим, под стать ему и исполнение: партии сопрано, которые исполнЯютсЯ
мальчиками-певчими, ибо женщины в дворцовой церкви не поют, безупречны;
басы сильны, чисты и торжественны,
     ‹юбителю искусств стоит приехать в Џетербург уже ради одного русского
церковного пениЯ; piano, forte, самые сложные мелодии исполнЯютсЯ здесь с
глубоким чувством, чудесным мастерством и восхитительной слаженностью;
русский народ музыкален" тот, кто слышал здешний хор, в этом не усомнитсЯ. џ
слушал его затаив дыхание, и горевал о том, что рЯдом со мной нет нашего ученого
друга Њейербера, ибо он один смог бы указать мне источники красот, которые Я
чувствую, но не понимаю; он же почерпнул бы в них вдохновение, ибо длЯ него
единственный способ восхититьсЯ образцом -- сравнЯтьсЯ с ним.
‚о времЯ исполнениЯ ’е Deum, в то мгновение, когда оба хора слились
воедино, раскрылись алтарные врата, и нашим взорам Явились свЯщенники в
тиарах, усыпанных сверкающими драгоценными камнЯми, в расшитых золотом
одеждах, на которых величественно покоились их серебристые бороды, иные из
которых доходЯт до поЯса; так же роскошно, как и свЯщенники, была одета и
паства. ђоссийский двор великолепен; военные мундиры предстают здесь во всем
своем блеске. џ с восторгом наблюдал, как земное общество с его роскошью и
богатством приносит дань своего уважениЯ царю небесному. ‘ветскаЯ публика
слушала свЯщенную музыку в молчании и сосредоточении, которые сообщили бы
благолепие и менее возвышенным мелодиЯм. Ѓожье присутствие освЯщает даже
придворную жизнь; все мирское отходит на второй план, и всеми помыслами
завладевает небо.
     Ђрхиепископ, совершавший богослужение, не нарушал величиЯ представшей
перед нами картины. ќтот старец, сухонький и щуплый, словно ласка, некрасив,
однако он кажетсЯ усталым и больным, волосы его посеребрил возраст: старый и
слабый свЯщенник не может не внушать почтениЯ. ‚ конце церемонии император
склонилсЯ перед ним и почтительно поцеловал ему руку. ‘амодержец
172


     Џисьмо одиннадцатое
никогда не упустит случаЯ показать пример смирениЯ, если ему это выгодно. џ
восхищенно взирал на несчастного архиепископа, который, казалось, еле-еле
держалсЯ на ногах в миг своего триумфа, на статного императора, склонЯвшего
голову перед религиозной властью, на молодоженов, на императорское семейство
и, наконец, на толпу придворных, заполонивших церковь; будь на моем месте
живописец, он нашел бы здесь сюжет, достойный своей кисти.
„о богослужениЯ мне казалось, что архиепископ вот-вот лишитсЯ чувств;
двор, презрев завет ‹юдовика XVIII: "точность-- вежливость королей" -- заставил
себЯ ждать.
     ЌесмотрЯ на лукавое выражение лица, старец этот внушал мне если не
уважение, то жалость: он был так слаб, так терпеливо сносил все тЯготы, что
вызвал у менЯ сочувствие. ЉакаЯ разница, отчего он был терпелив -- из
благочестиЯ или из честолюбиЯ? так или иначе, терпение его выдержало серьезное
испытание.
     —то же до юного герцога ‹ейхтенбергского, то, сколько бы Я ни смотрел на
него, Я не мог проникнутьсЯ к нему симпатией. “ этого юноши хорошаЯ армейскаЯ
выправка, вот и все; облик его доказывает то, что Я прекрасно знал и прежде: в
наши дни принцев куда больше, чем дворЯн. ћный герцог, на мой вкус, выглЯдел
бы куда уместнее в императорской гвардии, нежели в семействе императора. Ќи
одно чувство не отразилось на его лице во времЯ церемонии, котораЯ, однако,
показалась трогательной даже мне, стороннему наблюдателю. џ пришел сюда из
любопытства, но увиденное заставило менЯ задуматьсЯ, императорский же зЯть,
главное действующее лицо этой церемонии, казалсЯ чуждым всему
происходЯщему. “ этого юноши нет собственного лица. Њожно подумать, что ему
совершенно не интересно то, что он делает, а собственнаЯ его особа ему в тЯгость.
‚идно, что он не ждет доброжелательства от русского двора, где люди расчетливее,
чем при любом другом дворе, и где его внезапное возвышение сулит ему не
столько друзей, сколько завистников. “важениЯ добиваютсЯ не вдруг: Я ненавижу
ложные положениЯ и не могу не осуждать -- даже сознаваЯ, что Я чересчур строг,
     -- человека, который по какой бы то ни было причине соглашаетсЯ поставить себЯ
в подобное положение. Њежду тем юный принц имеет некоторое сходство с отцом,
чье лицо было изЯщным и умным;
     хотЯ он затЯнут в русский мундир, столь тесный, что в нем нельзЯ не выглЯдеть
скованно, у него, как мне показалось, легкаЯ походка истинного француза; проходЯ
мимо менЯ, он и не подозревал, что Я ношу на груди предмет, драгоценный длЯ нас
обоих, но гораздо больше -- длЯ сына …вгениЯ Ѓогарне. ќто арабский талисман,
который господин де Ѓогарне, отец вице-королЯ €талии и дед герцога
‹ейхтенбергского, подарил моей матери в тюрьме, устроенной в бывшем
кармелитском монастыре, накануне казни.
     ‡а венчанием по греческому обрЯду должна была последовать втораЯ, католическаЯ
церемониЯ в нарочно отведенной длЯ атого
     173


     Ђстольф де Љюстин
     ђоссиЯ в 1839 году
зале дворца. ‡атем молодоженов и всю императорскую фамилию ждал обед; что
же до менЯ, не приглашенного ни на католическое богослужение, ни на обед, Я
вместе с большинством придворных последовал к выходу и, вдохнув свежий
воздух, выгодно отличавшийсЯ от спертого воздуха внутри церкви, еще раз
порадовалсЯ тому, что беда, приключившаЯсЯ с моим сапогом, осталась
незамеченной. Џравда, пару раз мне со смехом указали на несовершенство моего
туалета, но этим дело и ограничилось. •орошее ли, плохое ли, ничто из того, что
касаетсЯ только нас самих, не имеет такого большого значениЯ, как мы думаем.
‚ернувшись в гостиницу, Я, вместо того чтобы отдыхать, принЯлсЯ за письмо
к вам. ’акова жизнь путешественника.
     ‚ыйдЯ из дворца, Я без труда отыскал свою колЯску; повторЯю вам, в ђоссии
нигде не встретишь большого скоплениЯ народа. Ћна так огромна, что здесь всюду
просторно; это -- преимущество страны, где нет нации. ЏерваЯ же давка, котораЯ
возникнет в Џетербурге, окончитсЯ плачевно; в обществе, устроенном так, как это,
толпа породит революцию.
     €з-за царЯщей здесь повсюду пустоты памЯтники кажутсЯ крошечными; они
терЯютсЯ в безбрежных пространствах. Љолонна Ђлександра благодарЯ своему
основанию считаетсЯ более высокой, чем ‚андомскаЯ колонна; ствол ее высечен из
цельного куска гранита -- это самое огромное из всех гранитных изваЯний в мире.
€ что же? эта громаднаЯ колонна, возвышающаЯсЯ между ‡имним дворцом и
зданиЯми, стоЯщими полукругом на противоположном краю площади, напоминает
вбитый в землю колышек, дома же, окружающие площадь, кажутсЯ такими
низкими и плоскими, что могут сойти за изгородь. ‚ообразите себе огороженное
пространство, на котором могут провести маневры сто тысЯч человек и при этом
останетсЯ много свободного места: на таких просторах ничто не может выглЯдеть
огромным. ќта площадь, или, точнее сказать, это русское Њарсово поле,
ограничено ‡имним дворцом, фасад которого был недавно восстановлен в том
виде, в каком существовал при императрице …лизавете. ”асад этот имеет хотЯ бы
то преимущество, что позволЯет глазу отдохнуть от грубых и пошлых подражаний
афинским и римским памЯтникам; он выполнен во вкусе регентства, ЯвлЯющемсЯ
не чем иным, как выродившимсЯ стилем ‹юдовика XIV; впрочем, вид его весьма
величествен. Ќапротив дворца стоЯт полукругом зданиЯ, где размещаютсЯ
некоторые министерства; зданиЯ эти построены по большей части в
древнегреческом стиле. —то за страннаЯ прихоть -- возводить храмы во славу
чиновников! ђЯдом с этой площадью расположено и Ђдмиралтейство; оно живо-
писно: его невысокие колонны, золоченый шпиль и приделы радуют глаз. ‘ этой
стороны площадь окаймлена зеленой аллеей, придающей ей некоторое
разнообразие. Ќа одном из краев огромного полЯ выситсЯ громада собора ‘вЯтого
€саака, бронзовый купол которого наполовину закрыт лесами; еще дальше
виднеютсЯ дворец ‘ената
     174


     Џисьмо одиннадцатое
     и другие подражаниЯ Языческим храмам, в которых, впрочем, размещаетсЯ
военное министерство; тут же, ближе к Ќеве, глаз видит -- или по крайней мере
стараетсЯ увидеть-- памЯтник Џетру ‚еликому на обломке гранитной скалы,
затерЯнный среди площади, словно песчинка на морском берегу. ‘татуЯ героЯ
снискала незаслуженную славу благодарЯ шарлатанской гордыне воздвигнувшей
ее женщины: статуЯ эта куда ниже своей репутации. ‚сех поименованных мною
зданий достало бы на застройку целого города, в Џетербурге же они не заполнЯют
одну-единственную площадь -- эту равнину, где произрастают не хлеба, но
колонны. ‘ большим или меньшим успехом подражаЯ прекраснейшим творениЯм
всех времен и народов, русские забывают, что людЯм не превозмочь природу.
ђусские никогда не принимают ее в расчет, и она в отместку подавлЯет их. Љакую
область искусства ни возьми, шедевры всегда создавались людьми, которые
вслушивались в голос природы и понимали ее. Џрирода есть мысль ѓоспода, а
искусство -- отношение человеческой мысли к силе, сотворившей мир и
продлевающей его дни. •удожник пересказывает земле то, что услышал на
небесах: он не кто иной, как переводчик ѓоспода, те же, кто творЯт по
собственному разумению, рождают чудовищ.
     ‚ древности архитекторы громоздили памЯтники на крутых склонах и в
ущельЯх, дабы живописность пейзажей умножала впечатление от творений
человеческих. ђусские, полагающие, что следуют за древними, а на деле лишь
неумело им подражающие, поступают иначе: они рассеивают свои так называемые
греческие и римские памЯтники на бескрайних просторах, где глаз едва их
различает. Џоэтому, хотЯ строители здешних городов брали за образец римский
форум, города эти приводЯт на памЯть азиатские степи *. Љак ни старайсЯ, а
ЊосковиЯ всегда останетсЯ страной более азиатской, нежели европейской. Ќад
ђоссией парит дух ‚остока, а пускаЯсь по следам ‡апада, она отрекаетсЯ от самой
себЯ.
     ‡даниЯ, стоЯщие полукругом напротив императорского дворца, -- не что
иное, как неудачное подражание античному амфитеатру; смотреть на них следует
издали; вблизи видишь только декорацию, которую каждый год приходитсЯ
штукатурить и красить, дабы не был так заметен урон, нанесенный суровой зимой.
„ревние возводили зданиЯ из вечных материалов под ласковым небом, здесь же, в
губительном климате, люди строЯт дворцы из бревен, дома из досок, а храмы из
гипса; поэтому русские рабочие только и делают, что поправлЯют летом то, что
было разрушено зимой; ничто не может противостоЯть здешней погоде -- даже
зданиЯ, кажущиесЯ очень древними, были перестроены не далее, как вчера; камень
здесь живет столько, сколько в других краЯх известь. ѓранитный ствол колонны
Ђлександра, этого поразительного творениЯ человека,
* “прек этот относитсЯ лишь к памЯтникам, построенным при Џетре I и после него; в
средние века, возводЯ Љремль, русские сумели отыскать архитектурный стиль, подобающий
их стране и духу.
     175


     Ђстольф де Љюстин
     ђоссиЯ в 1839 году
уже потрескалсЯ от морозов; в Џетербурге на помощь граниту следует призывать
бронзу -- и, несмотрЯ на все это, жители русской столицы неустанно подражают в
своих постройках архитектуре южных городов! ‘еверные пустыни покрываютсЯ
статуЯми и барельефами, призванными запечатлевать исторические событиЯ
навеки,-- а ведь в этой стране у памЯтников век даже короче, чем у воспоминаний.
ђусские занимаютсЯ всем на свете и, кажетсЯ, еще не кончив одного дела, уже
спрашивают: когда же мы примемсЯ за другое? Џетербург подобен огромным
строительным лесам; леса падут, как только строительство завершитсЯ. едевр же,
который здесь созидаетсЯ, принадлежит не архитектуре, но политике; это -- новый
‚изантии, который русские в глубине души почитают будущей столицей ђоссии и
мира.
     Ќапротив дворца рЯд расположенных полукругом псевдоантичных зданий
прорезает огромнаЯ арка, через которую можно пройти на улицу Њорскую; этот
огромный свод с неумеренной пышностью венчает запрЯженнаЯ шестеркой
бронзовых коней колесница, управлЯемаЯ некоей неведомой мне аллегорической
или исторической фигурой. Ќе знаю, можно ли отыскать творение более
безобразное, чем эти колоссальные ворота, зиЯющие на фасаде дома и окруженные
со всех сторон постройками, вполне буржуазный вид которых не мешает воротам в
силу их колоссальных размеров притЯзать на звание триумфальной арки. “ менЯ нет
ни малейшего желаниЯ разглЯдывать с близкого расстоЯниЯ этих позолоченных
коней, колесницу и возничего; будь они даже изваЯны с безупречным мастерством
     -- в чем Я отнюдь не уверен, -- местоположение их выбрано так неудачно, что они
навернЯка не вызовут у менЯ восхищениЯ. ѓлавное длЯ памЯтника -- его общий
облик; интересоватьсЯ деталЯми имеет смысл лишь тогда, когда прекрасно целое;
что значит тонкость исполнениЯ там, где нет величиЯ замысла? ‚прочем, произ-
ведениЯм русского искусства недостает и того и другого. „о сего днЯ искусство это
держалось по большей части терпением; секрет его в том, чтобы, худо ли, хорошо
ли, подражать другим народам и, не выказываЯ ни разборчивости, ни вкуса,
переносить на свою почву то, что было изобретено в других краЯх. Ђрхитекторам,
желающим повторЯть античные постройки, следовало бы изготовлЯть точные копии,
да и это уместно, лишь если окружающий пейзаж похож на греческий или римский.
€наче подражаниЯ, как бы колоссальны они ни были, выйдут ничтожными: ведь в
архитектуре величие созидаетсЯ не размерами стен, но строгостью стилЯ.
‘кульптуры, установленные в Џетербурге под открытым небом, напоминают
мне экзотические растениЯ, которые осенью приходитсЯ уносить в помещение;
ничто так мало не подобает обычаЯм и духу русского народа, русской почве и
климату, как эта фальшиваЯ роскошь. †ителЯм страны, где разница между летней и
зимней температурой доходит до 6о градусов, следовало бы отказатьсЯ от
176


     Џисьмо одиннадцатое
архитектуры южных стран. Ћднако русские привыкли обращатьсЯ с самой
природой, как с рабыней, и ни во что не ставить погоду. “прЯмые подражатели, они
принимают тщеславие за гений и видЯт свое призвание в том, чтобы воссоздавать у
себЯ, многократно увеличиваЯ в размерах, памЯтники всего мира. ќтот город с его
гранитными набережными -- чудо; но и ледЯной дворец, где императрица …лизавета
устроила некогда бал, тоже был чудом; он прожил столько, сколько живут снежные
хлопьЯ, эти сибирские розы.
     ‚о всех созданиЯх российских монархов, что мне довелось видеть, просвечивает не
любовь к искусству, но человеческое честолюбие.
ђусские обожают хвастатьсЯ; от многих из них Я слышал среди прочего
уверениЯ в том, что климат в их стране смЯгчаетсЯ. Ќеужели ѓосподь
покровительствует этому тщеславному и алчному народу? Ќеужели он согласен
даровать ему южное небо и южный воздух? Ќеужели на наших глазах ‹апландиЯ
обзаведетсЯ собственными Ђфинами, Њосква станет ђимом, а ”инский залив
сравнЯетсЯ с ’емзой? ђазве историЯ народов зависит только от широты и долготы?
ђазве на разных театрах вечно разыгрываютсЯ одни и те же сцены?
ЏритЯзаниЯ русских, какими бы смехотворными они ни выглЯдели, показывают, как
далеко простираетсЯ честолюбие этих людей.
     ЉолЯска моЯ, удалЯЯсь от дворца, быстро катилась по огромной
прЯмоугольной площади, которую Я вам только что описал; внезапно сильный
ветер поднЯл с земли тучи пыли; сквозь эту движущуюсЯ завесу Я едва различал
экипажи, во всех направлениЯх бороздившие булыжные мостовые города. ‹етнЯЯ
пыль-- бич Џетербурга; она так ужасна, что Я, пожалуй, готов променЯть ее на
зимний снег. Ќе успел Я вернутьсЯ в гостиницу, как разразилась гроза, напугавшаЯ
всех суеверных обитателей города, которые увидели в ней более или менее Ясные
предзнаменованиЯ; тьма среди бела днЯ, изнурЯющаЯ жара, гром и молниЯ, вслед за
которыми не пролилось ни капли дождЯ, ветер, едва не сорвавший крыши с домов,
пыльнаЯ бурЯ: вот зрелище, которым порадовало нас небо во времЯ брачного пира.
ђусские успокаивают себЯ тем, что гроза продлилась недолго и что воздух после
нее стал гораздо свежее, чем прежде. џ рассказываю о том, что вижу, не принимаЯ
ничьей стороны; Я смотрю на все глазами зеваки, внимательного, но в душе
чуждого всему, что свершаетсЯ в его присутствии. ”ранцию и ђоссию разделЯет
китайскаЯ стена -- славЯнский характер и Язык. Ќа что бы ни притЯзали русские
после Џетра ‚еликого, за ‚ислой начинаетсЯ ‘ибирь.
ЏђЋ„Ћ‹†…Ќ€… Џ€‘њЊЂ Ћ„€ЌЌЂ„–Ђ’ЋѓЋ
     15 июлЯ
‚чера в семь часов вечера вместе с несколькими другими иностранцами Я
возвратилсЯ во дворец. Ќас должны