Я  развитиЯ  некоторым   буржуазным  ученым  сейчас   представлЯетсЯ
наследием XIX в., уходЯщим на протЯжении XX в. на склад и упокой из арсенала
"большой мысли".  ‚ освобождении от категории развитиЯ усматривают известный
мыслительный выигрыш в уровне  обобщениЯ, ибо  эта  тенденциЯ  научной мысли
сокращает прежде всего генезис обобщаемых Явлений и тем самым их "субстрат".
€ными словами,  из  полЯ зрениЯ  устранЯетсЯ  изменчивость Явлений во имЯ их
формализации и моделированиЯ.
     Ќа переднем  плане  при  этом  грандиозное  расширение  полЯ приложениЯ
математики  и математической  логики, огромнейшие технические результаты. Ќо
на  заднем  плане  происходит   пересмотр  проблемы   человека.  Љибернетика
гигантски  обогатила  технику; ее побочный плод, претензии  "кибернетизма" в
психологии обеднЯют  науки  о  человеке.  ‚есь этот  "великий  потоп"  можно
выразить  негативным тезисом:  историЯ не  существует  или,  точнее сказать,
историЯ не существенна. Ђ поскольку наиболее исторична именно историЯ людей,
современнаЯ  "большаЯ мысль"  прилагает  чрезвычайные  усилиЯ длЯ лишениЯ ее
этого неудобного качества -- историзма.
     ‚несено немало предложений, как разрезать человеческую историю на любые
структуры,  субструктуры,  типы, модели,  лишь  бы они не  изображались  как
необходимо последовательные  во времени. ‘оответственно  понЯтие прогресса в
буржуазной   литературе   изгонЯетсЯ   из   теории   истории   как   признак
старомодности,     чуть    ли     не    дикарства    <A     NAME="nazad7">
<a HREF="#snoska7"><U><SUP>7</U></SUP></A></A>.  Џоход  против  идеи  прогресса
следует  представить  себе  как  логически   необходимую   составную   часть
наступающего  фронта  агенетизма.  ‘охранение  же категории прогресса  (или,
теоретически допустим, регресса) как обЯзательной преемственности эпох и как
общего вектора их смены было бы разъединением этого фронта.
     ‘уть  этого  направлениЯ  научного мышлениЯ  XX в.  такова:  достигнуто
большое продвижение и расширение применениЯ  математики и абстрактной логики
путем  формализации  знаниЯ,  но  ценой  жертвы  двух  объектов  знаниЯ,  не
поддающихсЯ математике, времени и человека.
     —то касаетсЯ времени,  то сама теоретическаЯ физика тщетно осаждает эту
категорию.  ‚ремЯ  в общем  пока  остаетсЯ  неизменЯющимсЯ и  незаполненным,
представлЯетсЯ  постоЯнной  координатой мира,  даже если бы в нем ничего  не
происходило,  и  сегоднЯшнЯЯ научнаЯ  картина  мира  мстит  ему  за  это  по
возможности избавлЯетсЯ от него, добиваЯсь  логического  права  переставлЯть
ЯвлениЯ  во  времени,  как  можно переставлЯть вещи  в неподвижном комнатном
пространстве.
     Ђгенетизм отвечает не только определенным представлениЯм о том или ином
предмете,  но  и  определенным  физическим  и  философским представлениЯм  о
времени. Џредметы  могут  оставатьсЯ тождественными  себе  в любой  точке на
шкале времени, поскольку времЯ рассматриваетсЯ как безразличное и внешнее по
отношению к ним.
     Ђгенетизму  соответствует  тенденциЯ  отвлечьсЯ  от субстратов,  т.  е.
считать  их  взаимозаменимыми,  и  сравнивать  между  собой  предметы  самых
различных  уровней эволюции по формализованным схемам их функционированиЯ. ‚
самом деле, ведь их субстраты это материализованное их происхождение, это их
принадлежность  к  специфической эпохе  развитиЯ материи. ‚ойна со  временем
породила  схему  "черного  Ящика":  мы  знаем  и   хотим   знать  только  ту
"информацию", котораЯ  вошла или  введена в устройство, не знаем и не  хотим
знать, что  с ней в этом как бы наглухо запечатанном устройстве происходило,
ибо  это  как раз  совершенно разнообразно в зависимости от его материальной
природы,  наконец,  знаем и хотим знать, что в результате такой  переработки
вышло наружу. Ќас не интересует Ящик, нас интересует лишь то, что творитсЯ у
его  входа и выхода. Џоэтому возможно его моделирование: изготовление его из
любого другого материала, по другим внутренним  схемам или в  абстракции без
всЯкого  субстрата, лишь  с сохранением характеристик  входа  и выхода.  ’ем
самым возможно и его формальное, т. е. чисто математическое моделирование. Ђ
затем  эти  умственные  операции  проходЯт проверку практикой превращаютсЯ в
новые небывалые технические устройства, сплошь и рЯдом высокоэффективные.
     ‚месте   с   этими   утилитарными   и  теоретическими   выигрышами   от
игнорированиЯ времени (эволюции)  затухает в науке значение понЯтий "низшее"
и  "высшее",  даже  в казавшемсЯ нехитрым  значении  "простое" и  "сложное".
ѓлавное  теперь не рЯд  от низшего к высшему, от простого  к сложному, а  то
общее, что может  обнаружитьсЯ  на всех его ступенЯх, это рЯд одного  и того
же. Ћт понЯтиЯ "сложность" остаетсЯ лишь умножение пли возведение в степень:
например, "машины, создающие другие машины".
     —то  касаетсЯ  человека,  то как Явление,  наиболее жестко свЯзанное со
временем,  т.  е.  с  изменением  и  развитием  во  времени,   он  подвергсЯ
наибольшему  опустошению. ‚  буржуазной науке возрождаютсЯ  самые упрощенные
мнениЯ.  ‘тарый  взглЯд  церкви, что  сущность  и природа человека не  могут
изменитьсЯ  со времени его сотворениЯ  и  грехопадениЯ  впредь до  страшного
суда,  некритически бытовавший еще и  у прогрессивных  историков и философов
XVIII в., погиб было, но распространилсЯ  в  новых облачениЯх, в  том  числе
даже  в толковании некоторых генетиков.  Ќетрудно  усмотреть, что  оборотной
стороной  всех  концепций  о   множественности  синхронных  или  не  имеющих
необходимой  последовательности  культур,  цивилизаций,  общественных  типов
ЯвлЯетсЯ  этот  дрЯхлый религиозный постулат  об  одинаковости  их  носителЯ
человека; ведь снимаетсЯ вопрос о его изменениЯх, превращениЯх.
     ќто  делает  логически   возможным   и  переход   к   представлениЯм  о
принципиальной одинаковости человека,  с одной стороны, с машинами, с другой
с животными. Џравда, на деле нет такого животного и такой машины. Ќо ведь их
можно  вообразить!   ‚ообразили  же  о  тех   же  дельфинах,  что   во  всем
существенном,  в  том  числе  и  в речевой  деЯтельности, они  принципиально
подобны людЯм. ’ем более возможно вообразить машину, функционирующую во всех
отношениЯх  как  человек,  и эта  машина действительно  неустранимо  живет в
воображении современников. Љ тому две  мыслительные предпосылки:  во-первых,
наш   мозг  широко  уподоблЯют   сложнейшей  счетно-логической   машине,   а
электронно-вычислительные   устройства   человеческому   мозгу.   ‚о-вторых,
универсальный характер  приобрела  идеЯ  моделированиЯ:  все на свете  можно
моделировать как абстрактно, так и материально (т.  е.,  создать, будь то из
другого, будь  то из аналогичного материала, точное функциональное подобие);
следовательно,  в  идеале можно смоделировать  и  искусственно воспроизвести
также человека.
     Љогда   эту   потенциальную   возможность  защищают  как  чуть   ли  не
краеугольный  камень современного  научного  мышлениЯ,  возникает  встречный
вопрос: а зачем нужно было бы воспроизвести человека или его мозг, даже если
бы  это было  осуществимо? Њашины до сих пор не воспроизводили  какой-нибудь
функции или органа человека, а грандиозно усиливали и трансформировали: ковш
экскаватора  не  воспроизводит  нашу  горсть,  он  скорее  ее  преодолевает.
„опустим,  что сложнейшие  функции  нашего мозга, в  том  числе  творчество,
удалось  расчленить  на  самые простые элементы, а  каждый из  них  таким же
образом  усилить  и  преобразовать  с  помощью машины перед нами всего  лишь
множество  высокоспециальных машин. „опустим,  они  интегрированы  в  единую
систему легко видеть, что это будет нечто бесконечно далекое от человека.
     Ќет, его мечтают искусственно  воспроизвести  (хотЯ бы в теории)  не  с
практической,  а  с негативной  философской целью:  окончательно  убрать  из
формирующейсЯ  "кибернетизированной" системы науки эту помеху. Љонечно,  тут
примешиваетсЯ своего рода упоение новой техникой, как средневековые алхимики
гонЯлись за  гомункулюсом, синтезированным в  реторте, как механики XVIII в.
трудились над пружинно-шарнирным человеком, как инженеры XIX  в. над паровым
человеком.  Ќо  главное  победа над  тайной  человека.  ђаз  человека  можно
разобрать и  собрать значит тайны нет. Ћднако материализм  без идеи развитиЯ
мог быть в XVIII в. Ќыне материализм без идеи развитиЯ это не материализм.
     „остаточно спросить: а  какого  человека  вы намерены  собрать человека
какой эпохи,  какой страны, какого класса, какого  психического  и  идейного
состоЯниЯ? ‹юди  во времени не одинаковы, все в них глубоко  менЯлось, кроме
анатомии и физиологии вида Homo sapiens. Ђ до поЯвлениЯ этого вида предковый
вид имел другую анатомию и физиологию, в частности, головного мозга.
     Љак видим, наследие "ветхого" XIX века перед серьезным испытанием. €деЯ
развитиЯ  лежала в основе и дарвинизма, и  марксизма.  ђечь идет не просто о
том, чтобы отстаивать эти великие научные теории,  родившиесЯ сто лет назад.
Ќадо испытать  силы  в дальнейших  конструктивных битвах  за идею  развитиЯ.
€наче говорЯ, за триумфальное возвращение времени в систему наук.
     Љак этого достичь? Ќе иначе как через дальнейшее изучение человека.
     * * *
     Ќеобходимо сказать и несколько  слов pro domo sua.  Њногие годы Я слышу
кастовые упреки:  зачем  занимаюсь  этим  кругом вопросов,  когда моЯ прЯмаЯ
специальность  историЯ …вропы XVII  XVIII  вв. Џользуюсь  случаем  исправить
недоразумение: наука  о  начале  человеческой истории,  и  в  первую очередь
палеопсихологиЯ,  ЯвлЯетсЯ моей основной специальностью  <A NAME="nazad8">
<a HREF="#snoska8"><U><SUP>8</U></SUP></A></A>. …сли  в  дополнение к  ней  Я в
жизни немало  занималсЯ  историей,  а также и  философией,  и социологией, и
политической  экономией,  это  ничуть не  дискредитирует  менЯ  в  указанной
главной области моих исследований. Ќо вопросы доистории встают передо мной в
тех аспектах, в каких не изучают их мои коллеги смежных специальностей.

     <B><A NAME="comments"><A NAME="_Toc481926808"></A>ЏримечаниЯ</A></B>

     <A  NAME="snoska1">1  </A>ќскиз  такого   вступлениЯ  был  дан  мной  в
докладе-статье "Ћ начале  человеческой истории" (см.  "”илософские  проблемы
исторической науки". Њ., 1969). <A HREF="#nazad1"><U>Ќазад</U></A>
     <A NAME="snoska2">2 </A>ќтот взглЯд преобладает,  его "манифест"  можно
найти в статье:  „. ‹.  Љрайнов.  Ќекоторые вопросы  становлениЯ человека  и
человеческого  общества. "‹енинские  идеи  в изучении  истории  первобытного
общества,      рабовладениЯ     и      феодализма".     Њ.,     1970.
<a HREF="#nazad2"><U>Ќазад</U></A>
     <A NAME="snoska3">3 </A>‘м. Ѓ.  ”.  Џоршнев. ‚озможна ли сейчас научнаЯ
революциЯ   в   приматологии?   "‚опросы   философии",   1966,   No   3.
<a HREF="#nazad3"><U>Ќазад</U></A>
     <A  NAME="snoska4">4  </A>ќтот  как  бы  примирЯющий  противоположности
взглЯд все же близок к первому; его завершающие формулировки и  аргументацию
см.:    џ.   џ.   ђогинский.   Џроблемы    антропогенеза.   Њ.,   1969.
<a HREF="#nazad4"><U>Ќазад</U></A>
     <A  NAME="snoska5">5  </A>€ Џ Џавлов. Џолн.  собр. соч., т. III, кн. 1.
Њ.-‹., 1951, стр. 125. <A HREF="#nazad5"><U>Ќазад</U></A>
     <A NAME="snoska6">6 </A>‚опрос об анатомической  неизменности вида Homo
sapiens   в   настоЯщее    времЯ   ЯвлЯетсЯ   дискуссионным.    (Peд.)
<a HREF="#nazad6"><U>Ќазад</U></A>
     <A  NAME="snoska7">7 </A>Ћ  борьбе  с  идеей  прогресса  в  современной
американской и английской философии истории см.: ћ. Ќ. ‘еменов. Ћбщественный
прогресс  и  социальнаЯ философиЯ современной буржуазии.  Љритический  очерк
американской      и      английской      теории.      Њ.,      1965.
<a HREF="#nazad7"><U>Ќазад</U></A>
     <A NAME="snoska8">8 </A>‘м.  5.  ”. Џоршнев. ‚ыступление  на ‚сесоюзном
совещании  "”илософские  вопросы  физиологии  высшей нервной  деЯтельности и
психологии".  Њ.,  1963;  его же.  Џроблемы палеопсихологии.  "Њатериалы  IV
‚сесоюзного съезда общества психологов". ’билиси, 1971; другие работы автора
по    палеопсихологии    указываютсЯ     ниже    в    тексте    книги.
<a HREF="#nazad8"><U>Ќазад</U></A>

        ѓлава 1. Ђнализ понЯтиЯ начала истории


     <B><A NAME="_Toc481926809">ѓлава 1. Ђнализ понЯтиЯ начала истории</A>
     <A    NAME="I"><A    NAME="_Toc481664807"><A    NAME="_Toc481667422">
<a NAME="_Toc481926810">I. “скорение исторического прогресса</A></A></A></A></B>

     Џроблема  настоЯщего  исследованиЯ  возможность  значительно  укоротить
человеческую историю сравнительно с  распространенными представлениЯми. …сли
бы это  позволило правильнее видеть историю в целом, то тем  самым увеличило
бы  коэффициент  прогнозируемости.  ‚едь   историческаЯ  наука,  вольно  или
невольно, ищет путей стать наукой о будущем. ‚месте с тем, историЯ стала  бы
более  историчной. Ђвтор привержен правилу: "…сли ты хочешь понЯть что-либо,
узнай,  как оно возникло". Ќо как поймешь историю  человечества, если начало
ее  терЯетсЯ  в  глубине,  неведомой  в   точности  ни  палеоархеологии,  ни
палеоантропологии,  уходит  в  черноту  геологического  прошлого.  Џри  этом
условии  невозможно  изобразить историю  как траекторию, ибо каждую точку на
траектории  ведь надо бы  откладывать от  начала. Љаждый факт  на траектории
мировой истории надо бы характеризовать его  удаленностью  от  этого нулЯ, и
тогда  факт  нес бы  в своем  описании и объЯснении,  как хвост кометы, этот
отрезок,   это   "узнай,   как    оно    возникло"    <A    NAME="nazad1">
<a HREF="#snoska1"><U><SUP>1</U></SUP></A></A>.
     ќмпирически  наш современник  знает, как  быстро происходит  обновление
исторической среды,  в которой  мы  живем.  …сли  ему сейчас  75 лет  и если
разделить его жизнь на три двадцатипЯтилетиЯ, то  они отчетливо покажут, что
каждый отрезок  много  богаче  новациЯми,  чем предыдущий. Ќо при жизни  его
предка  на  аналогичные  отрезки  приходилось  заметно  меньше  исторической
динамики, и так далее в глубь времен. Ђ в средние  века,  в античности,  тем
более  на „ревнем ‚остоке  индивидуальнаЯ  жизнь  человека  вообще  не  была
подходЯщей мерой длЯ  течениЯ истории:  его мерили  династиЯми целыми цепЯми
жизней. Ќапротив, человек, который начинает сейчас свою жизнь, на протЯжении
будущих   75   лет,  несомненно,  испытает   значительно   больше  изменений
исторической  среды,  чем  испытал наш семидесЯтипЯтилетний современник. ‚се
позволЯет  предполагать, что предстоЯщие  технические, научные и  социальные
изменениЯ будут все уплотнЯтьсЯ и ускорЯтьсЯ на протЯжении его жизни.
     ”ундаментальным тезисом, который  лЯжет в основу дальнейшего изложениЯ,
ЯвлЯетсЯ  идеЯ,  что  человеческаЯ историЯ  представлЯет  собой прогрессивно
ускорЯющийсЯ процесс и вне этого  понЯта  быть  не  может. Њы не будем здесь
касатьсЯ обширной  проблемы, не  надлежит  ли вписать  динамику человеческой
истории  в  более  пространный  рЯд:  в возможный  закон  ускорениЯ  истории
‚селенной, ускорениЯ  истории ‡емли, ускорениЯ истории  жизни  на  ‡емле?
<a NAME="nazad2"><A HREF="#snoska2"><U><SUP>2</U></SUP></A></A> ќто значило  бы
уплотнение  времени  новшествами  (кумулЯтивными и  необратимыми) и  в  этом
смысле его убыстрение.  ќто касалось  бы предельно  общей проблемы ускорениЯ
мирового  времени, иначе  говорЯ,  его  все большей наполненности новациЯми.
—еловеческаЯ историЯ выглЯдела бы как отрезок этой кривой, характеризующийсЯ
наибольшей  быстротой, точнее,  наибольшим  ускорением.  •отЯ в третичном  и
четвертичном геологических периодах развитие биосферы достигает максимальной
ускоренности, мы все  же можем человеческую социальную историю  начинать как
бы с нулЯ: ускорение  продолжаетсЯ, но оно возможно лишь благодарЯ тому, что
в  мире поЯвлЯетсЯ  эта  новаЯ,  более высокаЯ  форма движениЯ  материи, при
которой   прежнЯЯ   форма,  биологические  трансформации,  уже   может  быть
приравнена неподвижности. „а и в самом деле,  Homo sapiens во  времЯ истории
телесно уже не менЯетсЯ.
     ђазные исторические  процессы историки  делЯт на  периоды. ЏериодизациЯ
основной прием упорЯдочениЯ  всЯкого,  будь то короткого,  будь то  долгого,
общественного процесса в истории культуры, политического развитиЯ какой-либо
страны,  в истории  партии,  войны, в биографии  исторического персонажа,  в
смене цивилизаций. € вот Я пересмотрел  десЯтки частных  периодизаций разных
конечных   исторических   отрезков.   ‚ывод:   всЯкаЯ   периодизациЯ  любого
исторического  процесса, пусть относительно недолгого, если она мало-мальски
объективна,  т.  е.  ухватывает   собственный  ритм   процесса,  оказываетсЯ
акселерацией ускорением. ќто  значит, что периоды,  на которые его разделили
историки, не равновелики,  напротив, как  правило, один за другим все короче
во  времени. €сключением ЯвлЯютсЯ  лишь такие рЯды  дат, которые  служат  не
периодизацией, но простой хронологией событий, например царствований и т. п.
     ‚ долгих эпохах, на которые делЯт  мировую историю, акселерациЯ  всегда
выражена наглЯдно. Љаменный век длиннее века металла, который в свою очередь
длиннее века машин.  ‚  каменном  веке  верхний  палеолит  длиннее мезолита,
мезолит длиннее  неолита. Ѓронзовый  век длиннее железного. „ревнЯЯ  историЯ
длиннее средневековой, средневековаЯ  длиннее новой, новаЯ длиннее новейшей.
ЏринЯтаЯ периодизациЯ внутри любой из них рисует в свою очередь акселерацию.
     Љонечно, каждаЯ схема периодизации может отражать субъективный  интерес
к  более  близкому. Њожно также возразить, что просто мы  всегда лучше знаем
то,  что хронологически ближе к нам, и  поэтому объем  информации заставлЯет
выделить такие неравномерные отрезки.
     Ћднако периодизациЯ мотивируетсЯ не поисками равномерного распределениЯ
учебного  или   научно-исследовательского   материала   в   пусть   неравные
хронологические  Ящики, а качественными  переломами  в ходе  того или  иного
развитиЯ. „а и  невозможно отнести приведенные  возражениЯ к далеким эпохам,
изучаемым  археологией,  где не может заметно  сказыватьсЯ  преимущественнаЯ
близость той или иной культуры к нашему времени.
     ‘ловом,  мы замечаем,  что река истории ускорЯет  свой бег даже  изучаЯ
отдельные  ее струи.  ’е  или  иные  процессы  иссЯкают, кончают  свой  цикл
предельного ускорениЯ,  ибо он  сходЯщийсЯ рЯд,  но  тем временем другие уже
набирают более  высокие скорости.  Ќо  есть  ли вообще  мироваЯ  историЯ как
единый процесс?  Џервым, кто  предложил  утвердительный ответ,  был  ѓегель.
Џравда,  до  него  уже существовали  теории прогресса человечества, например
схема  Љондорсе.   ’о  была  прЯмолинейнаЯ   эволюциЯ,  "постепенный"   рост
цивилизации. ѓегелевскаЯ  схема всемирной истории впервые представила ее как
динамическое  эшелонированное целое с  качественными переломами  и  взаимным
отрицанием  эпох, с перемещениЯми центра всемирной истории из одних  стран в
другие, но с  единым вектором совокупного движениЯ. ‘уть  мирового развитиЯ,
по ѓегелю, прогресс в сознании  свободы.  ‚начале,  у доисторических племен,
царЯт всеобщаЯ  несвобода и несправедливость.  ‘  возникновением государства
прогресс  воплощаетсЯ  в смене  государственно-правовых  основ  общества:  в
древней  деспотии свобода одного при рабстве всех  остальных,  позже свобода
меньшинства, затем свобода всех, но  лишь в  христианском принципе,  а не на
деле.  Ќаконец,  с французской революции начинаетсЯ эра  подлинной  свободы.
ЏЯть  великих  исторических эпох,  отрицающих  одна другую  и в то  же времЯ
образующих целое.
     Њаркс и  ќнгельс, сохранив гегелевскую идею развитиЯ, перевернули ее  с
головы  на  ноги.  ‚  основу  содержаниЯ формации они положили экономические
отношениЯ:  основой   общественной  формации  ЯвлЯетсЯ  определенный  способ
производства;   его  сокровенной  сутью  отношение  трудЯщегосЯ  человека  к
средству  труда, способ  их соединениЯ, ибо  мы видим их  в  прошлой истории
всегда разъединенными.
     Ќапрасно  некоторые  авторы  приписывают  Њарксу  и  ќнгельсу  какой-то
обратный взглЯд на первобытное общество. ‘реди их разнообразных высказываний
доминирующим мотивом проходит как раз идеЯ об абсолютной  несвободе индивида
в доисторических племенах  и общинах. Ћни подчеркивали, что там  у  человека
отсутствовала возможность принЯть  какое бы  то ни было  решение, ибо всЯкое
решение наперед  было предрешено родовым и племенным обычаем. Њаркс писал об
этом  в "Љапитале": "...  отдельный индивидуум еще столь  же крепко привЯзан
пуповиной к роду  или  общине,  как  отдельнаЯ  пчела к  пчелиному улью"
<a NAME="nazad3"><A HREF="#snoska3"><U><SUP>3</U></SUP></A></A>.  ‚озвращаЯсь к
этой  мысли,  ќнгельс  писал: "ЏлемЯ, род и их  учреждениЯ были  свЯщенны  и
неприкосновенны,  были   той  данной  от  природы  высшей  властью,  которой
отдельнаЯ  личность  оставалась  безусловно  подчиненной в  своих  чувствах,
мыслЯх  и поступках. Љак  ни  импозантно выглЯдЯт в  наших  глазах люди этой
эпохи,  они  неотличимы друг от друга, они  не оторвались еще,  по выражению
Њаркса,   от    пуповины   первобытной   общности"    <A    NAME="nazad4">
<a HREF="#snoska4"><U><SUP>4</U></SUP></A></A>.   "€диллические",  иронизировал
Њаркс,  сельские  общины  "ограничивали  человеческий  разум  самыми  узкими
рамками, делаЯ из него покорное орудие суевериЯ, накладываЯ  на него рабские
цепи традиционных  правил, лишаЯ  его  всЯкого  величиЯ, всЯкой исторической
инициативы" <A NAME="nazad5"><A HREF="#snoska5"><U><SUP>5</U></SUP></A></A>.
     Ќа противоположном,  полюсе прогресса, при коммунизме, торжество разума
и свободы.
     Њежду этими  крайними  состоЯниЯми  совершаетсЯ  переход в  собственную
противоположность, т.  е. от абсолютной несвободы к абсолютной свободе через
три  прогрессивные эпохи,  но эпохи  в  первую  очередь не  самосознаниЯ,  а
экономического   формированиЯ   общества,   т.   е.  через   развитие   форм
собственности. ‚се три, по Њарксу, зиждутсЯ на антагонизме и борьбе. ђабство
начинаетсЯ  с  того,   что  исконнаЯ,  примитивнаЯ,  первобытнаЯ  покорность
человека несвободе сменЯетсЯ пусть глухим и  беспомощным, но сопротивлением;
не только  рабы боЯтсЯ господ, но  и  господа  рабов.  €сториЯ  производства
вместе  с историей антагонизма  идет по  восходЯщей  линии при феодализме  и
капитализме.
     ‚глЯдываЯсь в пЯть последовательных общественно-экономических  формаций
Њаркса, мы без труда обнаруживаем, что, если разложить  всемирную историю на
эти  пЯть отрезков, они дают  возможность обнаружить  и исчислить  ускорение
совокупного исторического процесса.
     „ве темы  возрастание  роли народных масс  в истории и ускорение  темпа
истории    оказались    двумЯ    сторонами    общей    темы    о    единстве
всемирно-исторического  прогресса  и  в  то же времЯ  о  закономерной  смене
общественно-экономических        формаций         <A        NAME="nazad6">
<a HREF="#snoska6"><U><SUP>6</U></SUP></A></A>.   Љаждый   последующий   способ
производства представлЯет  собой  шаг  вперед в раскрепощении человека.  ‚се
способы  производства  до  коммунизма  сохранЯют  зависимость  человека  его
рабство  в  широком  смысле  слова.  Ќо  как глубоко  менЯлсЯ характер  этой
зависимости! ‚  глубине абсолютнаЯ  принадлежность индивида своему улью, или
рою;  позже  человек  или  люди  основное средство производства, на  которое
налагаетсЯ собственность; дальше она становитсЯ полусобственностью,  которую
уже  подпирает   монопольнаЯ   собственность   на  землю;   наконец,   следы
собственности  на  человека  внешне  стираютсЯ, зато  гигантски  раздуваетсЯ
монопольнаЯ собственность на все другие средства производства, без доступа к
которым трудовой человек все  равно должен бы умереть с голоду (рыночнаЯ или
"экономическаЯ" зависимость).
     ‚думавшись, всЯкий  поймет,  что  эти  три  суммарно  очерченные  эпохи
раскрепощениЯ,   эти   три   сменивших   друг  друга  способа  общественного
производства  именно  в той мере,  в какой  они  были  этапами раскрепощениЯ
человека, были и завоеваниЯми этого человека, достигнутыми в борьбе. ‚се три
антагонистические  формации  насквозь полны  борьбой  пусть  бесформенной  и
спонтанной по началу  и  по глубинным слоЯм против рабства во всех  этих его
модернизирующихсЯ формах.
     Ћтсюда   Ясно,  среди   прочего,   что   переход  от  каждой  из   трех
антагонистических  формаций  к  следующей  не   мог  быть  ничем  иным,  как
революционным  взрывом тех классовых  противоречий,  которые накапливались и
проЯвлЯлись в течение всего  ее предшествующего  исторического разбега.  Ћни
были очень разными, эти социальные революции. торм, на  несколько последних
веков закрывший небеса античности, не все даже согласны называть революцией,
но  он был все-таки  действительной социальной революцией  в той  адекватной
форме, в какой она только и могла тогда извергнутьсЯ, в форме перемежающихсЯ
народных  движений,  вторжений, великих  переселений  и  глубоких  размывов.
‚тораЯ великаЯ эпоха социальных революций классический перевал от феодализма
к капитализму. ’ретий  пролетарский  штурм капитализма,  открывший  выход  в
социалистическую эру.
     <IMG SRC="scheme1.gif" WIDTH=552 HEIGHT=341>
     …сли  разметить  передний край всемирной истории  по  этим  грандиозным
вехам от  возникновениЯ  древнейших рабовладельческих государств и через три
финальные  длЯ  каждой  формации   революции,  то  обнаруживаетсЯ  та  самаЯ
ускорЯющаЯсЯ  прогрессиЯ,  о  которой шла  речь. ђЯд  авторов  полагает, что
длительность  или  протЯженность  каждой  формации короче,  чем  предыдущей,
примерно в  три или четыре раза.  ЏолучаетсЯ  геометрическаЯ прогрессиЯ, или
экспоненциальнаЯ криваЯ (см. схему 1).
     •отЯ бы в самом  первом приближении ее  можно вычислить и вычертить.  Ђ
следовательно, есть и  возможность  из этой весьма обобщенной логики истории
обратным  путем  по такой  кривой  хотЯ бы  приблизительно  определить времЯ
начала и первичный темп движениЯ человеческой истории: исторический нуль. Ќо
прежде чем совершить  такую редукцию, надо рассмотреть еще одну сторону этой
общей теории исторического процесса.
     ‘о  времени  рабовладельческого способа производства  мы видим на карте
мира народы и страны  передовые и отсталые, стоЯщие на уровне  самого нового
длЯ своего  времени  способа производства и как бы опаздывающие,  стоЯщие на
предшествующих  уровнЯх. ‘ейчас на карте мира представлены все пЯть способов
производства. Њожет прийти мысль,  что, стартовав  все вместе, народы  затем
двигались с разной скоростью.
     <IMG SRC="scheme2.gif" WIDTH=552 HEIGHT=619>
     Ќо  если  так,  нельзЯ  было  бы  и   говорить  о  выЯснении  какого-то
закономерного темпа истории вообще. Ћднако на самом деле перед нами вовсе не
независимые  друг  от  друга переменные. Ћтставание некоторых  народов  есть
прЯмаЯ функциЯ  выдвижениЯ  вперед  некоторых  других. ’ак вопрос  стоит  на
протЯжении истории всех трех классово антагонистических формаций. —ем больше
мы  анализируем само понЯтие общества, основанного на антагонизме, тем более
выЯснЯетсЯ,  что политическаЯ  экономиЯ вычленЯет при  этом "чистый"  способ
производства,   стоЯщий   на   "переднем   крае"   экономического   движениЯ
человеческого   общества.  Ќо  в   сферу  политической  экономии  не  входит
рассмотрение того, как же вообще  антагонизм может существовать,  как он  не
пожирает  себЯ едва родившись, как не взрывает сразу  общество, основывающее
на  этом вулкане свое  бытие?  Ћтвет на этот вопрос дает  только более общаЯ
социологическаЯ теориЯ.
     ‘оциально-экономические системы,  наблюдаемые нами  на "переднем  крае"
человечества,   существуют   и   развиваютсЯ   лишь   благодарЯ   всасыванию
дополнительных богатств и плодов  труда из всего остального мира и некоторой
амортизации таким способом внутреннего антагонизма.
     ќтот   всемирный  процесс  перекачки  в  эпохи  рабства,  феодализма  и
капитализма лишь  иногда  (при  первой  и третьей)  выступал в виде  прЯмого
обескровливаниЯ метрополиЯми и  империЯми окрестных  "варваров" или  далеких
"туземцев" в колониЯх. —аще и глубже  перекачка  через  многие промежуточные
народы  и страны как через каскад ступеней, вверху  которого высокоразвитые,
но  и  высокоантагонистичные  общества  переднего  краЯ.  Ќиже  разные менее
развитые,  отсталые,  смешанные  структуры.  Ђ  глубоко  внизу,  хотЯ  бы  и
взаимосвЯзанные  с внешним  миром, в  том  числе с соседЯми, самыми скудными
сделками, но вычерпанные до бесконечности  и бесчисленные  в своем множестве
народности  пЯти  континентов  почти неведомое подножие, выделЯющее капельки
росы  или  меда,  чтобы великие  цивилизации  удерживались.  Ќасос,  который
непрерывно перекачивает результаты труда со всей планеты  вверх  по  шлюзам,
это различиЯ в уровне  производительности  труда и в средствах экономических
сношений.
     ’аков в  немногих  словах ответ на вопрос,  двигалось ли своей  цельной
массой   человечество  в  ходе   всемирной  истории,  в  ходе   ускорЯющихсЯ
прогрессивных  преобразований,  совершавшихсЯ  в классово  антагонистические
эпохи на его  переднем  крае. „а, при  изложенном взглЯде историЯ предстает,
безусловно, как цельный процесс.
     <IMG SRC="scheme3.gif" WIDTH=552 HEIGHT=346>
     ‚ернемсЯ же к его  свойству ускорению. ‚  истории освобождениЯ человека
мы Ясно видим,  пожалуй,  только  ускорение. Њы не  можем описать,  каким же
станет человек в будущем.  Њежду тем при достигнутых  скоростЯх и  мощностЯх
пора видеть  далеко вперед.  € вот,  оказываетсЯ, у  нас нет длЯ этого иного
средства,   как  всерьез  посмотреть  назад.  Љак  оказалсЯ  человек  в  той
несвободе, из  которой выходил путем  труда, борьбы и мысли?  €ными словами,
если  есть закон  ускорениЯ мировой истории, он  повелительно ставит  задачу
новых исследований начала этого процесса. —то закон есть,  это можно еще раз
наглЯдно   проиллюстрировать   прилагаемыми   схемами   (см.   схемы  2
<a NAME="nazad7"><A HREF="#snoska7"><U><SUP>7</U></SUP></A></A>,3).
     ‚ этих схемах дано  представление об  относительном времени (абсолютное
времЯ  измерЯетсЯ  в  геологических  масштабах).  —итатель   может  мысленно
преобразовать эти схемы таким образом, чтобы каждое деление на транспортире,
скажем,  каждый градус поставить в соответствие неравным величинам  времени.
„опустим, принЯв последний градус  за единицу (все равно  200 это лет или 33
года), предпоследний градус будем считать за две единицы, или за четыре, или
в  какой-либо  иной  прогрессии,  можно  брать  и  по  другим математическим
законам.   ‚  такой  Џреобразованной  схеме  выделенные  эпохи   расползутсЯ
равномерно,  т. е.  они  не будут  сгущатьсЯ к  концу,  зато идеЯ  ускорениЯ
мировой истории  получит  новое  выражение,  более  близкое  математическому
мышлению.
     Ћднако длЯ первой схемы наврЯд ли возможно подобрать  такую  прогрессию
хронологических значений градусов, при которой  основные эпохи расположились
бы   равномерно.   ‡десь   "доисторическое    времЯ"   совершенно   задавило
"историческое  времЯ".  Џоследнее занЯло  такую ничтожную долю процесса, что
зрительно  как  бы  оправдываетсЯ  ошибка  ’ойнби:  все,  что  уложилось   в
"историческое времЯ", можно считать "философски одновременным"  по сравнению
с протЯженностью  "доистории". ‚о  второй схеме  длЯ такой аберрации уже нет
места. Ќам как раз и предстоит в дальнейшем выбор между ними.
     Џока что мы ограничимсЯ  немногими  заключениЯми из сказанного. …сли бы
не  было  ускорениЯ, можно было бы мысленно вообразить некую логику истории,
вполне  абстрагируЯсь  от  какой  бы   то  ни   было  длительности,  т.   е.
протЯженности  во  времени каждого интервала между социальными  революциЯми,
разделЯющими формации:  можно было бы пренебречь эмпирическим фактом, что на
жизнь любого  способа  производства  ушло  некоторое  времЯ;  ведь  оно  при
изменениЯх конкретных  обстоЯтельств  могло бы оказатьсЯ  и покороче, причем
неизвестно  насколько.  Ќо  нет,  даже в самой  полной абстракции невозможно
отвлечьсЯ от  времени, ибо  останетсЯ времЯ в виде ускорениЯ, иными словами,
длительность  заЯвит о  себе в форме неравенства длительности.  ’очно так же
каждаЯ   антагонистическаЯ   формациЯ   проходила   в  свою  очередь   через
ускорЯющиесЯ подразделы становление, зрелость,  упадок. …сли же охватить всю
эту  проблему ускорениЯ человеческой истории  в  целом,  последует вывод:  в
истории  действовал фактор  динамики,  т. е.  €сториЯ  была  прогрессом,  но
действовал   и  обратный  фактор  торможение,  причем  последний  становилсЯ
относительно   все  слабее  в  соперничестве  с  фактором  динамики,  что  и
выражаетсЯ  законом  ускорениЯ истории. Ћднако лишь при  коммунизме динамика
неизменно имеет перевес над торможением.
     Ќачальный отрезок истории был наиболее медленно текущим, следовательно,
на нем  торможение имело перевес над  динамикой. Ќо  этот  начальный отрезок
необходимый   член   траектории,   котораЯ,   как   мы   уже   знаем,  будет
характеризоватьсЯ ускорением по типу экспоненты.
     Ќаконец,  мы констатируем  еще раз, что всЯ наша криваЯ, а тем самым  и
начальный отрезок истории,  это  не  сумма  некоторого числа  кривых,  иными
словами, не историЯ  племен и народностей, а историЯ человечества как одного
объекта.


     <B><A    NAME="II"><A   NAME="_Toc481664808"><A    NAME="_Toc481667423">
<a NAME="_Toc481926811">II</A>. ‚нешнее и внутреннее определениЯ понЯтиЯ начала
человеческой истории</A></A></A></B>

     ЏонЯтие      начала      человеческой      истории      в       широком
философско-социологическом  плане имеет теоретическую важность не только длЯ
тех дисциплин, которые  прЯмо изучают древнейшее прошлое  человечества,  длЯ
палеоантропологии,   палеоархеологии,   палеопсихологии,   палеолингвистики.
‚лиЯние этого понЯтиЯ сказываетсЯ во всем нашем  мышлении об истории. Џодчас
мы сами не сознаем этого влиЯниЯ. Ќо то  или  иное привычное мнение о начале
истории,  пусть никогда критически нами не продумывавшеесЯ,  служит одной из
посылок  общего  представлениЯ  об  историческом  процессе.  Ѓолее того, всЯ
совокупность  гуманитарных наук имплицитно несет в себе  это понЯтие  начала
человеческой истории.
     Ќо хуже того, начало человеческой истории  своего рода водосброс, место
стока  длЯ самых некритических ходЯчих  идей  и  обыденных  предрассудков по
поводу социологии и истории. ‘амые тривиальные и непродуманные мнимые истины
становЯтсЯ  наукообразными в  сопровождении слов  "люди с самого начала...".
‡адача, следовательно, двоЯкаЯ. Ћчистить действительные фактические знаниЯ о
глубочайшей   древности  от   наносов  и  привычек   мышлениЯ,  что  требует
значительных  усилий  абстракции.  ЋперетьсЯ  на это  действительное  знание
начала  человеческой  истории  как  на рычаг  длЯ  более  глубокого познаниЯ
истории в целом.
     Ќачало  истории, рассматриваемое с чисто методологической точки зрениЯ,
должно быть подразделено на внешнее и внутреннее, т.  е. на  начало  чего-то
нового сравнительно с предшествующим уровнем  природы и  на  начало чего-то,
что будет изменЯтьсЯ, что будет историей.
     ‚нешнее определение начала  истории в свою очередь может  быть двоЯким.
‚едь, строго говорЯ, оно не должно бы быть  просто указанием на тот или иной
атрибут,  присущий   только  человеку.   —тобы  быть  логичным   и  избежать
произвольности, следовало бы начинать с  вопроса: что  такое историЯ с точки
зрениЯ биологии? ире, можно ли вообще  определить  человеческую  историю  с
точки зрениЯ  биологии, не  впадаЯ  при этом в биологизацию  истории?  €ными
словами,  что присущее биологии исчезло  в  человеческой истории?  „а, такое
определение разработано материалистической наукой: общественнаЯ историЯ есть
такое состоЯние, при котором прекращаетсЯ и не действует закон естественного
отбора. “ человека процесс морфогенеза  со времени оформлениЯ Homo sapiens в
общем   прекратилсЯ.   Џри   этом  законы   биологической   изменчивости   и
наследственности, конечно, сохранЯютсЯ, но отключено  действие внутривидовой
борьбы   за  существование  и  тем  самым  отбора.   "“чение  о  борьбе   за
существование,  писал Љ. Ђ. ’имирЯзев, останавливаетсЯ  на пороге культурной
истории. ‚сЯ  разумнаЯ  деЯтельность  человека  одна  борьба  с  борьбой  за
существование"                      <A                      NAME="nazad8">
<a HREF="#snoska8"><U><SUP>8</U></SUP></A></A>.
     Ќо конечно, биологическое  определение истории недостаточно.  Ћно  лишь
ставит  новые вопросы, хотЯ  оно  уже несет  в себе Ясную мысль, что  нечто,
отличающее историю, должно было некогда начатьсЯ, пусть это начало и было не
мгновенным,  а  более  или менее растЯнутым во времени. Џочему  прекратилось
размножение  более  приспособленных  и вымирание  менее  приспособленных (за
вычетом,  разумеетсЯ, летальных мутаций)?  €наче  говорЯ,  почему  забота  о
нетрудоспособных,  посильнаЯ  защита   их  от  смерти  стали   отличительным
признаком   данного   вида?   Ћтвет  гласит:  вследствие   развитиЯ   труда.
‚заимосвЯзь,   как  видим,  не  простаЯ,  а  диалектическаЯ   труд   спасает
нетрудоспособных. Њостом служит сложнейшее понЯтие общества.
     Џока  нам  важно, что  мы перешагиваем тем самым в сферу второй  группы
внешних  определений  начала  истории,  тех,  которые  указывают  на  нечто,
коренным образом "с самого начала" отличавшее человека от остальной природы.
ќто такие атрибуты, которые Якобы остаютсЯ differentia specifica человека на
всем  протЯжении его истории.  Љ  ним  причислЯют  труд, общественную жизнь,
разум (абстрактно-понЯтийное мышление), членораздельную речь. Љаждое из этих
Явлений,  конечно, развиваетсЯ в  ходе  истории. Ќо  к  внешнему определению
начала истории относитсЯ  лишь идеЯ  поЯвлениЯ с  некоторого времени этого в
дальнейшем постоЯнно наличного признака.
     Ќа этом пути раздумий  что ни шаг возникают гигантские методологические
трудности. ’о это граница настолько абсолютна, что грозит стать беспричинной
и метафизической; проблема генезиса этих отличительных признаков отступает в
туман, или на  третий план, или (что наиболее последовательно) вовсе в сферу
чуда творениЯ. ’о, наоборот, предлагаемые отличительные  признаки трактуютсЯ
как не очень-то отличительные: "почти"  то  же самое имеетсЯ и  у  животных,
причем,  в  соответствии  с  установкой исследователЯ, это "почти"  способно
утончатьсЯ  до величины  весьма малого  порЯдка. €ными  словами, differentia
specifica, к констатации  которой  сводитсЯ проблема начала  истории,  может
оказатьсЯ  и бездонной пропастью, и мостом, т. е. безмерно плавной эволюцией
скорее количественного, чем качественного рода.
     Ќадо  сказать  и   о  другом   возможном  подступе  к  проблеме  начала
человеческой истории. €сториЯ есть непрерывное изменение, в том числе,  если
брать большие масштабы, изменение, имеющее направление, вектор, это называют
прогрессом. ‘ледовательно,  попытки определить  начало человеческой  истории
могут  быть  двоЯкого характера. ‹ибо в  центр вниманиЯ беретсЯ  константный
признак, навсегда  отличающий  человека  от  животного,  либо  возникновение
свойства  изменЯтьсЯ, иметь историю,  причем прогрессирующую  историю. ќто и
будет  внутренним определением.  ќто  свойство  в  свою очередь  тоже  может
рассматриватьсЯ   как  differentia  specifica   человека,  следовательно,  в
логическом смысле как константа. ’огда началом истории  во внутреннем смысле
мы  будем  считать момент, с которого человеческаЯ  историЯ стала  двигатьсЯ
быстрее истории окружающей природной среды (как и быстрее телесных изменений
в самих людЯх).
     €так,  понЯтие "начало истории" в значительной степени зависит от того,
сделаем ли мы акцент на неизменном в истории или  на изменчивости, т.  е. на
историчности истории. •отЯ несомненно, что обе стороны не чужды друг другу и
на высшем уровне анализа составЯт единство, но во втором случае исторический
прогресс  выступает  как  продукт  неумолимой  необходимости  избавитьсЯ  от
чего-то, что знаменовало начало истории.
     ‡аметим,  что  второй   вариант  заставлЯет  думать  также  о  проблеме
конечности  и бесконечности процесса. ќта  проблема  теоретически  абсолютно
чужда  вопросу о  существовании или исчезновении  людей, будь то на  планете
‡емлЯ, будь то за ее  пределами. ‚ плане методологии истории речь может идти
только  о конечности  тех или иных  Явлений, преодоление  которых составлЯло
исторический   прогресс.   …сли   прогресс   предполагает   последовательное
устранение и пересиливание чего-то противоположного, то прогресс должен быть
одновременно и  регрессом этого  обратного  начала.  €сторическое  развитие,
понимаемое как превращение противоположностей, допускает мысль, что исходное
начало  действительно  превратилось в  противоположное. ‚  этом  смысле  оно
исчерпано, окончено, "вывернуто", по выражению ”ейербаха.
     ЃлижайшаЯ задача  состоит  в критике привычной  обратной модели: начало
истории как  синоним  не  того, что  будет затем отрицать  историЯ  в  своем
развитии,  а   того,   что   составит   ее   положительный  генерализованный
отличительный признак.
     „лЯ всЯкой системы субъективного идеализма нет испытаниЯ более тЯжкого,
чем  наука  о  том,  что  было  до поЯвлениЯ  субъекта,  т.  е.  о  природе,
существовавшей  до человек