“тверждение,   что  человек   в   животных  почитает   самого  себЯ,  -
утверждение, не опрокидываемое даже тем культом  животных, который  не имеет
под  собой  культурно-исторических,  рациональных оснований,  который  своим
существованием  обЯзан  лишь  страху  или  даже   особым  случайностЯм   или
идиосинкразии, ибо где человек почитает какое-либо существо  без  основаниЯ,
там он  опредмечивает в нем лишь собственное неразумие  и безумие,  - с этим
утверждением,  говорю  Я, мы пришли к самому  важному положению параграфа, к
положению,  что человек почитает богом то, от чего он считает зависимой свою
жизнь  или  в зависимость от  чего  он верит; что именно поэтому  в предмете
почитаниЯ сказываетсЯ, обнаруживаетсЯ лишь та цена, которую он придает своей
жизни,  себе вообще,  что, стало  быть, почитание бога зависит от  почитаниЯ
человека, ќто  положение  есть,  правда,  лишь  предвосхищение,  антиципациЯ
результата и дальнейшего  содержаниЯ этих лекций; но так как оно встречаетсЯ
уже в этом параграфе, так как оно чрезвычайно важно длЯ всего развитиЯ моего
взглЯда  на  религию,  то  пусть оно  станет предметом рассмотрениЯ  уже  по
данному поводу,  когда  речь идет о культе животных,  который,  поскольку  в
основе  его лежит разумный  смысл, именно  и подтверждает и делает очевидной
истину этого положениЯ.
     ЏодводЯ итог изложенному, скажем:  там,  где культ животных возвышаетсЯ
до  значениЯ культурного  момента,  ЯвлениЯ из  истории религий,  достойного
упоминаниЯ, - там он имеет человеческую, эгоистическую, основу. џ употреблЯю
к  ужасу  лицемерных  теологов  и  фантастов-философов  слово  "эгоизм"  длЯ
обозначениЯ основы и сущности религии. Ќекритические критики, цеплЯющиесЯ за
слова, высокомудро высосали поэтому из  моей  философии,  что ее результатом
ЯвлЯетсЯ эгоизм, и  что именно поэтому Я и не проник в сущность  религии. Ќо
если Я слово "эгоизм", - заметьте, - употреблЯю в значении философского  или
универсального  принципа,  то  понимаю Я  под  ним не  эгоизм в обыкновенном
смысле этого слова, как это может усмотреть всЯкий, хоть немного способный к
критике, из тех сочетаний, из той свЯзи, из того противоположениЯ, в которых
Я употреблЯю слово "эгоизм";
     употреблЯю  же Я его в противоположение к  теологии  или вере в бога, в
понимании которой,  если  эта  вера строга и последовательна, каждаЯ любовь,
раз она не имеет своею целью и предметом бога, даже и любовь к другим людЯм,
есть  эгоизм; Я  понимаю  поэтому  под этим  словом  не  эгоизм человека  по
отношению к человеку,  нравственный эгоизм, не  тот эгоизм, который во всем,
что он делает, даже как будто длЯ других, соблюдает лишь свою выгоду, не тот
эгоизм, который ЯвлЯетсЯ  характерной чертой филистера и буржуа и составлЯет
прЯмую  противоположность  всЯкому  дерзанию в  мышлении и действии, всЯкому
воодушевлению, всЯкой гениальности и любви. џ понимаю под эгоизмом  человека
соответствующее  его природе, а  стало быть, и разуму, -  ибо разум человека
ведь  не  что  иное,  как  сознательнаЯ  природа его,  -  его самопризнание,
самоутверждение  по   отношению   ко  всем  неестественным  и  бесчеловечным
требованиЯм, которые предъЯвлЯют к нему теологическое лицемерие, религиознаЯ
и спекулЯтивнаЯ фантастика, политическаЯ грубость и деспотизм. џ понимаю под
эгоизмом  эгоизм необходимый, неизбежный, не моральный,  как Я уже сказал, а
метафизический, то  есть эгоизм, основывающийсЯ на существе человека без его
ведома и воли, тот эгоизм, без которого человек не может жить: ибо длЯ того,
чтобы жить,  Я должен  постоЯнно  присваивать  себе то,  что мне полезно,  и
отстранЯть  то, что мне враждебно и вредно, тот эгоизм,  стало быть, который
коренитсЯ  в самом организме, в усвоении усвоЯемой  материи и в выбрасывании
неусвоЯемой. џ  понимаю под эгоизмом любовь человека к самому  себе, то есть
любовь  к  человеческому  существу,  ту  любовь,  котораЯ   есть  импульс  к
удовлетворению   и   развитию  всех  тех  влечений   и   наклонностей,   без
удовлетворениЯ и  развитиЯ которых человек не  есть  настоЯщий,  совершенный
человек и не может им быть; Я понимаю под эгоизмом любовь индивидуума к себе
подобным индивидуумам, - ибо что Я без них, что Я без любви к существам, мне
подобным?  -  любовь  индивидуума  к самому себе лишь  постольку,  поскольку
всЯкаЯ любовь  к предмету, к существу есть косвенно  любовь  к самому  себе,
потому  что  Я ведь могу  любить лишь то, что  отвечает  моему идеалу, моему
чувству, моему существу.  Љороче говорЯ, Я понимаю под эгоизмом тот инстинкт
самосохранениЯ, в силу которого  человек не  приносит  в жертву себЯ, своего
разума, своего чувства, своего тела  духовным - если взЯть  примеры из ближе
всего нам знакомого культа животных - духовным ослам и баранам, политическим
волкам и тиграм, философским сверчкам и совам, тот инстинкт разума,  который
говорит  человеку,  что  глупо,  бессмысленно из религиозного  самоотрицаниЯ
давать  вшам, блохам  и клопам высасывать кровь  из тела и разум из  головы,
давать  отравлЯть себЯ гадюкам и змеЯм, поедать себЯ  - тиграм и волкам; тот
инстинкт  разума,  который,  когда даже человек заблудитсЯ  или опуститсЯ до
почитаниЯ животных, кричит  ему:  почитай  только тех животных, в которых ты
почитаешь самого себЯ,  животных, которые тебе полезны, тебе нужны; ибо даже
животных,   которых  ты  почитаешь,  не  имеЯ  длЯ  их  почитаниЯ  разумного
основаниЯ, ты почитаешь ведь только потому, что ты, по крайней мере, веришь,
ты воображаешь, что почитание их не  без пользы длЯ тебЯ. ‚прочем, выражение
"польза" как Я уже объЯснЯл  в моих  комментариЯх и дополнениЯх к  "‘ущности
религии",  вульгарно,  неподходЯще,  противоречит  религиозному  смыслу; ибо
полезна и вещь; но то, что есть бог, предмет религиозного почитаниЯ, не есть
вещь,  а  есть существо; полезный же  есть выражение простой потреблЯемости,
способности быть использованным,  выражение  пассивности;  но  деЯтельность,
жизнь есть существенное свойство богов, как это уже  верно  отметил Џлутарх.
ђелигиозное понЯтие  полезности есть  выражение благодетельности; ибо только
благодетельность,  а  не  полезность  внушает  мне  чувства   благодарности,
почитаниЯ,  любви, и только эти чувства по своей природе, по своему действию
религиозны. Џрирода вообще, растениЯ и животные  в особенности почитаютсЯ за
их благодетельность - если выражатьсЯ Языком религиозным или поэтическим, за
их полезность -  если говорить  на  Языке  не религиозном,  а  обыденном или
прозаическом,  за их необходимость,  невозможность без  них  существовать  -
выражаЯсь философски.
     Љульт  животных поэтому,  - по крайней мере  там, где он имеет разумный
религиозный смысл, - имеет принцип, общий со всЯким культом; или: то, что  в
глазах  людей, сколько-нибудь соображающих,  возвышает  животных до предмета
религиозного почитаниЯ, то, что ЯвлЯетсЯ  основой их почитаниЯ, то  же самое
есть  основа  почитаниЯ и  каждого  другого предмета;  основа  же  эта  есть
полезность  или  благодетельность.  Ѓоги людей  различаютсЯ только сообразно
различию благодеЯний, оказываемых богами людЯм, различаютсЯ только сообразно
различию влечений  и  потребностей  человека, удовлетворЯемых  ими; предметы
религии   различаютсЯ  только   сообразно  различию   способностей  или  сил
человеческого  существа, к которым  они имеют касательство.  ’ак,  например,
Ђполлон  есть врач психических,  моральных болезней,  Ђсклепий-врач болезней
физических, телесных. Ќо основа  почитаниЯ, принцип  их божественности,  то,
что их делает богами, это -  их  отношение  к человеку,  их  полезность,  их
благодетельность, это - человеческий эгоизм; ибо если Я не люблю себЯ прежде
всего, не  почитаю себЯ, то как могу Я любить и почитать то, что мне полезно
и  благодетельно? Љак Я  могу  любить  врача, если Я  не  люблю  здоровьЯ? -
учителЯ, если Я не хочу удовлетворить  мою жажду знаниЯ? Љак Я могу почитать
свет, если у  менЯ  нет глаз,  которые ищут света, нуждаютсЯ в  свете? Љак Я
могу превозносить  и восхвалЯть  творца или источник  моей жизни, если Я сам
себЯ презираю? Љак поклонЯтьсЯ и признавать объективно высшее существо, если
Я не имею в себе субъективно высшего существа? Љак признавать бога вне себЯ,
если Я сам себе,  правда, на иной манер, - не ЯвлЯюсь  богом? Љак  верить во
внешнего бога, не предполагаЯ существованиЯ внутреннего, субъективного?
     Ќо что  такое это высшее существо в человеке,  от  которого зависЯт все
другие высшие  существа, все боги вне его?  ќто - понЯтие, включающее в себЯ
все  его  человеческие  влечениЯ,  потребности,  наклонности, это  вообще  -
существование, жизнь  человека, ибо  она ведь  охватывает  собой все. ’олько
потому делает человек богом или божественным существом  то, от  чего зависит
его  жизнь,  что длЯ него его жизнь есть божественное существо, божественное
благо или предмет. Љогда человек говорит:
     "жизнь не есть высшее из благ", то он берет жизнь в  узком, подчиненном
смысле, тогда человек стоит на точке зрениЯ несчастиЯ,  разрыва, а отнюдь не
на точке  зрениЯ нормальной  жизни; он, правда,  отвергает тогда,  презирает
жизнь, но презирает  только  потому,  что его  жизни не  хватает свойств или
благ,  существенно принадлежащих  нормальной жизни, потому, что  это уже  не
жизнь.  ’ак, например,  когда человек лишен  свободы, когда  он  раб  чужого
произвола, то он может, он должен эту жизнь презирать, но только потому, что
она недостаточнаЯ, ничтожнаЯ  жизнь, жизнь, которой не достает существенного
условиЯ   и  свойства  человеческой  жизни,  самопроизвольного  движениЯ   и
самоопределениЯ. Ќа этом основываетсЯ и самоубийство. ‘амоубийца посЯгает не
на свою  жизнь; она у него уже отнЯта. Џоэтому он убивает себЯ; он разрушает
лишь видимость; он  отбрасывает лишь скорлупу, из  которой уже давно, по его
ли вине  или  без  вины  с  его  стороны,  выедено  нутро.  Ќо  в  здоровом,
закономерном состоЯнии и если  разуметь  под жизнью  понЯтие, заключающее  в
себе все блага, имеющие  существенное отношение  к  человеку, жизнь поистине
есть высшее благо, высшаЯ сущность человека.
     Џодобно  тому, как Я длЯ всех моих главных и основных положений привожу
эмпирические, исторические примеры и подтверждениЯ, ибо Я хочу лишь осознать
и  высказать  то, что думают и  говорЯт другие, люди вообще, так и длЯ этого
утверждениЯ Я привожу в моих дополнениЯх и комментариЯх к "‘ущности религии"
некоторые места  из  ЂристотелЯ,  Џлутарха,  ѓомера  и  ‹ютера.  Ќесколькими
цитатами  Я  не  хочу,   разумеетсЯ,  доказать  истинности  того  или  иного
изречениЯ,  в  чем  менЯ  упрекали  смешные некритические  критики.  џ люблю
краткость, в немногих словах Я высказываю то, что другие высказывают в целых
фолиантах.  Ќо, разумеетсЯ,  большинство ученых  и философов отличаетсЯ тем,
что они только тогда убеждаютсЯ в вескости довода, когда он преподноситсЯ им
в виде фолианта  или,  по  крайней  мере, основательно  толстой  книги.  ќти
несколько цитат  приводЯтсЯ вместо  множества, они имеют всеобщее  значение,
они могут быть подтверждены тысЯчью и еще тысЯчью ученых цитат;
     но все эти тысЯчи  не скажут больше,  по  крайней мере качественно, чем
эти несколько мест. —то, однако, бесконечно больше ученой цитаты, что  имеет
бесконечно  большее значение, так  это практика, жизнь. € жизнь подтверждает
нам на каждом шагу, который мы делаем, при каждом взглЯде, который мы на нее
бросаем, истину  того положениЯ,  что жизнь длЯ людей есть  высшее благо.  €
точно так же она прежде всего подтверждает религию и ее историю; ибо подобно
тому, как  философиЯ  в  конечном  счете есть  не  что иное,  как  искусство
мышлениЯ,  так и религиЯ есть  в  конечном  счете не что иное, как искусство
жизни, которое поэтому приносит в наше поле зрениЯ и в наше сознание не  что
иное,  как силы  и  влечениЯ, непосредственно  движущие жизнь  человека. ќта
истина и есть общий, всеохватывающий принцип  всех  религий. ’олько  потому,
что  жизнь  бессознательно и  непроизвольно  в  силу необходимости  ЯвлЯетсЯ
человеку  божественным благом  и  существом, человек  сознательно  делает  в
религии богом  то,  от  чего  в действительности или  только  в  воображении
зависит  происхождение  и  сохранение  этого  божественного   блага.  ‚сЯкое
удовлетворение влечениЯ,  будь  это  влечение низшего или  высшего  порЯдка,
физическое  или духовное, практическое или теоретическое,  представлЯет  длЯ
человека  божественное  наслаждение, и  только поэтому  чтит он предметы или
существа,  от  которых   это  удовлетворение  зависит,  чтит  как  чудесные,
достойные  поклонениЯ,  божественные  существа. Ќарод, не  имеющий  духовных
влечений, не имеет и духовных богов. Ќарод, длЯ которого разум, как субъект,
то  есть как человеческаЯ сила и  деЯтельность, не есть нечто  божественное,
никогда и  ни в каком случае  не  сделает предметом  своего почитаниЯ, своим
богом порождение разума. Љак могу Я мудрость сделать богиней в виде Њинервы,
если  длЯ менЯ мудрость уже сама по себе ни есть божественное существо?  Љак
могу Я вообще обожествлЯть существо, от которого зависит моЯ жизнь, если длЯ
менЯ   жизнь  не  представлЯет  ничего  божественного?  ’олько   различие  в
человеческих влечениЯх,  потребностЯх,  способностЯх, только это различие  в
них  и их  размещение по рангам определЯет поэтому различие  и размещение по
рангам и среди богов и религий. Њасштаб, критерий божества, и именно поэтому
источник  богов,  человек  имеет  у  себЯ  и  в  себе.  —то  этому  критерию
соответствует, есть бог, что ему противоречит, бога не представлЯет. Ќо этот
критерий есть эгоизм в распространительном смысле этого слова.
     Ћтношение    предмета   к    человеку,   удовлетворение    потребности,
необходимость,  благотворность   -  вот  причины,   почему   человек  делает
какой-либо  предмет  своим  богом.  Ђбсолютное  существо есть  длЯ человека,
помимо  его собственного  сознаниЯ,  сам  человек, так называемые абсолютные
существа, боги - относительные, от человека зависимые существа, они длЯ него
лишь  постольку боги, поскольку они служат  его существу, поскольку они  ему
полезны,  помогают,  соответствуют,  словом-благотворны.  Џочему  высмеивали
греки богов  египтЯн: крокодилов, кошек, ибисов? Џотому, что боги египтЯн не
соответствовали существу, потребностЯм греков. ‚ чем же заключалась причина,
что длЯ них только греческие боги имели  значение богов? ‚ богах ли самих по
себе? Ќет! Ћна  была в  греках; в богах  -  лишь  косвенно,  лишь постольку,
поскольку  они  были  существами,  соответствующими существу  греков (5). Ќо
почему христиане отвергали Языческих греческих и римских богов? Џотому,  что
их религиозный вкус изменилсЯ, потому, что Языческие боги не давали им того,
чего они хотели.  Џочему,  таким образом,  длЯ  них  только их бог есть бог?
Џотому,  что  он есть  сущность  их  существа,  им подобен, потому,  что  он
соответствует их потребностЯм, их желаниЯм, их представлениЯм.
     Њы отправлЯлись  сначала от самых  общих и обычных  Явлений  религии  и
отсюда уже перешли к чувству зависимости; но сейчас мы вернулись через и  за
пределы  чувства   зависимости  назад  и   открыли  в   качестве  последнего
субъективного основаниЯ религии человеческий эгоизм в указанном смысле, хотЯ
и  эгоизм  в  самом вульгарном  и  обычном  смысле  этого  слова  играет  не
подчиненную  роль  в  религиЯ.  Ќо  Я его оставлЯю  в стороне.  ‘прашиваетсЯ
только,  отвечает  ли истине  это объЯснение основы и сущности  религии и ее
предметов,   богов,    объЯснение,    абсолютно    противоречащее    обычным
сверхчувственным и  сверхчеловеческим, то  есть  фантастическим  объЯснениЯм
религиозных основ? Џопал ли Я в точку этим словом, правильно ли высказал то,
что человечество имеет в мыслЯх, когда почитает богов? џ, правда, привел уже
достаточно доводов и примеров,  но  так как  предмет слишком важен и так как
ученых  можно побить  только их собственным оружием,  то есть цитатами, то Я
приведу еще несколько.  "ђастение,  дерево, -  плодами  которых  питались, -
говорит  ђоде  в своем, уже  упомЯнутом, сочинении,  касаЯсь религии древних
индийцев  и персов, - почитались, и к ним  обращались с  просьбой  приносить
впредь  еще  больше  плодов.  Џочитались  животные,  чьим  молоком  и  мЯсом
питались; вода,  делавшаЯ землю плодородной; огонь,  так  как он согревал  и
светил,  и  солнце со всеми  прочими звездами,  потому  что их  благотворное
влиЯние на  всю жизнь  не  могло  ускользнуть  от  вниманиЯ  и самого тупого
человека". Ђвтор также уже упоминавшейсЯ  работы "De I'origine des principes
religieux. "Ћ происхождении религиозных принципов"  приводит из Histoire des
Incas de Perou, par Garcillaso de la Vega ("€сториЯ €нков Џеру",  сочиненнаЯ
ѓарсиласо   де  ла  ‚ега"),-сочинение,  которое  Я,   к  сожалению,  не  мог
раздобыть,-следующее  место:  "†ители —инчи говорили €нке, что  они не хотЯт
признавать ни €нку своим королем, ни солнце своим богом,  что у них уже есть
бог, которому они поклонЯютсЯ, что их общий бог -море, которое совсем не то,
что солнце, оно  дает им множество рыбы длЯ пропитаниЯ,  тогда как солнце не
делает им никакого добра, его же  исключительный жар им только тЯгостен, так
что им нечем от него попользоватьсЯ". ’аким образом, они, по их собственному
признанию,  почитали  море  за  бога,  потому  что оно  было  источником  их
пропитаниЯ; они  думали, как тот греческий  комик, который говорит: "то, что
менЯ питает, то Я и считаю моим богом". €звестнаЯ поговорка "чей хлеб Я  ем,
того и песню пою", имеет поэтому значение и  в религии. “же  самый Язык дает
нам  подтверждение  этого.  Almus, например, означает  питающий,  поэтому он
ЯвлЯетсЯ главным  образом эпитетом –ереры, котораЯ именно поэтому  и любима,
ценима,  прекрасна,  свЯщенна.  "€зо  всех  божеств,  о  которых  повествует
мифологиЯ, - говорит „иодор, - ни одно не почитаетсЯ людьми так высоко,  как
те  два, которые своими благодетельнейшими  изобретениЯми так  исключительно
выслужились перед человечеством:
     „ионисий -  введением в употребление прекраснейшего напитка и „еметра -
доставлением  превосходнейшей  твердой  пищи". ќразм  в  своих  "Џословицах"
делает к пословице древних: "человек длЯ людей есть бог", замечание:
     "„ревность  верила, что быть богом означает оказывать пользу смертным".
Џодобное  же  замечание  делает  филолог  €ог.  Њейен  в одном примечании  к
"ќнеиде"  ‚ергилиЯ.  „ревние,   говорит  он,  оказывали   тем,  кто   сделал
благодетельные изобретениЯ, божеские почести после  их  смерти, ибо они были
убеждены, что  бог - не что иное, как  то,  что  приносит  пользу людЯм. "Ќа
каком основании, - замечает Ћвидий в своих "ЏосланиЯх с Џонта", -  станем мы
почитать богов, если отнимем у них  волю к  тому, чтобы оказывать пользу или
помогать?  …сли ћпитер осталсЯ глухим к  моим мольбам,  зачем мне закалывать
жертвенное животное перед его храмом? …сли море  не дает мне покоЯ во  времЯ
моего  морского  путешествиЯ, то  зачем мне ни за что, ни про  что воскурЯть
фимиам Ќептуну? …сли –ерера не исполнЯет желаниЯ трудолюбивого  селЯнина, то
зачем же она будет получать внутренности поросой свиньи?" ‘тало быть, только
польза или благодеЯние возвеличивают людей  и богов! "Ѓог длЯ смертного тот,
-  говорит Џлиний ‘тарший, - кто  помогает  смертному". Џо  ѓеллию, даже сам
ћпитер  имеет свое имЯ  lovena  от iuvando, то  есть  оказывать  помощь  или
пользу, в противоположность nocere - вредить. ‚ цицероновском  сочинении "Ћб
обЯзанностЯх"  говоритсЯ:  "Ќепосредственно   после  богов   самые  полезные
человеку  существа  -  это  люди";  стало  быть,  боги  - существа, человеку
наиболее  полезные.  €  точно так же говорит  ќразм  в  своих  "Џословицах":
"Џословица "един бог, но  много друзей"  напоминает нам о том, что нам нужно
приобретать  как можно более друзей,  ибо после богов более  всего они могут
оказать  нам помощь".  ‚ своем  сочинении  "Ћ природе  богов"  –ицерон (или,
вернее,  эпикуреец  ‚еллей,  но  в  данном случае это безразлично)  признает
абсурдным утверждение ЏерсеЯ, что полезные и целебные вещи считаютсЯ богами,
и бросает Џродику за подобное  утверждение упрек в том, что  тот  упразднЯет
религию;  но  одновременно  же он  упрекает  и ќпикура,  что  тот, отказываЯ
божеству   в   самом  божественном,   в  самом   чудесном:   в  доброте,   в
благодетельности, тем самым  в  корне  подрывает  религию,  ибо  как  можно,
говорит он, почитать богов, если от них не получаешь ничего доброго и ничего
доброго  нельзЯ  ожидать? ђелигиозность,  pietas,  это  - справедливость  по
отношению к богам, но как  можно  чувствовать себЯ  обЯзанным по отношению к
тем, от кого ничего не получаешь? ‚ богах почитаем мы,- говорит Љвинтилиан в
своих "Ћраторских наставлениЯх", - прежде всего величественность их природы,
затем могущество, присущее каждому из них, и те изобретениЯ, которые оказали
пользу человеку.  Љвинтилиан различает  здесь между могуществом  и  величием
богов  и их  благодеЯниЯми,  но  это  различение  исчезает,  если  взглЯнуть
поглубже, ибо, чем величественнее  и могущественнее какое-либо существо, тем
более  способно  оно  также  оказать  другим  пользу,  и   наоборот.  ‚ысшее
могущество  совпадает  с  высшей благодетельностью.  Џоэтому  почти  у  всех
народов  бог   небесных  сил  есть   наивысший,  самый   возвышенный,  самый
величественный  бог  над  всеми  богами,  ибо  действиЯ  и благодеЯниЯ  неба
превосходЯт  все остальные действиЯ и  благодеЯниЯ,  потому что  - они самые
всеобщие,  всеохватывающие,  самые грандиозные, самые  необходимые.  ’ак,  у
римлЯн ћпитер зоветсЯ: optimus, maxi-mus, то есть "за свои благодеЯниЯ", как
замечает сам –ицерон, зоветсЯ "лучшим  или самым благим",  "за свою же силу"
или "мощь" - "величайшим" или "наивысшим богом". Џодобное же разделение, как
и у Љвинтилиана, мы находим у Џлутарха в его сочинении  "‚любленный". "•вала
богам  основываетсЯ  главным образом на  их dynamis, то  есть могуществе,  и
opheleia, то есть полезности или благодетельности"; но, как уже сказано, оба
понЯтиЯ сливаютсЯ в одно, ибо, чем больше какое-либо существо ЯвлЯетсЯ самим
по  себе и длЯ себЯ, тем  больше им оно  может быть  и  длЯ  других. —ем кто
больше,  тем он  больше может быть  и другим полезным,  правда, однако, быть
также и вредным.  Џоэтому Џлутарх говорит  в своих "‡астольных речах": "‹юди
более всего обожествлЯют предметы самой всеобщей, на  все распространЯющейсЯ
полезности, как-то: вода, свет, времена года".

        ‚Ћ‘њЊЂџ ‹…Љ–€џ.
     Љогда  последние  остатки  Языческой религии  были  разрушены  или,  по
крайней  мере, лишены  своего политического  значениЯ и почета, когда, между
прочим, должна была  быть удалена с того  места, где она до тех пор  стоЯла,
статуЯ богини победы, ‘иммах написал сочинение в защиту старой, исторической
религии, а также в защиту культа ‚иктории. ‘реди своих защитительных доводов
он сослалсЯ  также и на utilitas,  пользу,  как  на  вернейший отличительный
признак  божества. Ќикто не станет отрицать,  говорит он далее, что почитать
следует  то божество, которое признаетсЯ желательным. ќто  значит: только то
есть  предмет   религии,  почитаниЯ,  что  ЯвлЯетсЯ  предметом  человеческих
желаний, но только  доброе, полезное,  благодетельное есть  то, чего желают.
Џоэтому образованные люди  среди  классических Язычников, а именно - греков,
определЯли в качестве существенного свойства и  условиЯ божества -  доброту,
благодетельность, филантропию. "Ќи один бог, - говорит ‘ократ в платоновском
"’еэтете",  - не  настроен враждебно  к людЯм". "Љакова у  богов, -  говорит
‘енека в своих письмах, - основа их благодетельности? €х природа. ‚ера в то,
что  они хотЯт  вредить  - заблуждение;  они этого даже  не могут".  "Ѓог, -
говорит он там  же, - не ищет себе слуг; он сам служит  человеческому роду".
"’ак же нелепо, - говорит Џлутарх в своем сочинении о противоречиЯх стоиков,
- отрицать  за богами их бессмертие, как и попечение  и любовь  к  людЯм или
благодетельность".  "Џод богом, - говорит  в том  же  сочинении  у  Џлутарха
Ђнтипатр  из  ’арсиса, -  понимаем  мы  блаженное,  бессмертное  и  к  людЯм
благодетельное существо".  Џоэтому  боги у  греков, по крайней мере  лучшие,
зовутсЯ  "подателЯми  благ", далее - soteres,  то есть, спасителЯми несущими
счастье,  избавителЯми.  ѓреческаЯ  религиЯ   не  имеет  даже  специального,
самостоЯтельного злого бога, как, например, египтЯне, имевшие своего ’ифона,
и персы - своего Ђримана.
     Ћтцы  церкви высмеивали  Язычников за то, что  те делали благодетельные
или  полезные  вещи  и  существа  предметом  своего почитаниЯ  или  религии.
‹егкомысленные  греки, говорит, например,  ћлий ”ирмик, считают  богами  все
существа, оказывающие или оказавшие  им какое-либо благодеЯние.  Ћн упрекает
их, между прочим, в том, что пенаты происходЯт от слова: penus, что означает
не  что иное,  как  пищу. џзычники, говорит он, как люди,  под жизнью ничего
другого  не  понимавшие, как свободу поесть  и  попить,  сделали богами свои
средства пропитаниЯ. Ћн упрекает их и за культ ‚есты, ибо  она не что  иное,
как  домашний огонь, который на очаге служит длЯ ежедневного употреблениЯ, и
поэтому должна была бы  иметь своими жрецами поваров вместо дев. Ќо  сколько
ни  порицали и ни высмеивали отцы церкви и вообще христиане Язычников за то,
что те оказывали божеские почести полезным вещам - огню, воде, солнцу, луне,
- именно из-за их столь благодетельного  действиЯ на человека, они все же не
порицали их за принцип или основу этого  почитаниЯ, а только  за  предмет их
почитаниЯ,  не  за  то,  стало  быть,  что  они сделали благодетельность или
полезность  основой почитаниЯ,  религии,  а за то, что они сделали предметом
почитаниЯ  не надлежащее  существо, что  они  не  почитали  то  существо, от
которого исходЯт все  благодетельные, человеку полезные  свойства и действиЯ
природы, то существо, которое одно может помочь  человеку, может сделать его
счастливым,  которое  есть  бог,  существо  от  природы  отличное, духовное,
невидимое,  всемогущее,  ЯвлЯющеесЯ  творцом или  создателем  природы.  ‘илу
вредить или оказывать пользу, приносить счастье и  горе, здоровье и болезнь,
жизнь и  смерть, ту  силу,  которую Язычники,  сообразно своему чувственному
взглЯду на  вещи,  разделили между многими различными вещами,  христиане,  в
силу  своего  нечувственного,  абстрактного  мышлениЯ,  объединили  в  одном
существе, так что это единое, что христиане называют богом, есть единственно
страшное и могучее, единственно любЯщее и благодетельное существо. €ли: если
мы благодетельность сделаем единственным существенным свойством божества, то
мы скажем: блага, которые  Язычники распределЯли между различными предметами
действительности,  христиане  собрали  в одном предмете,  поэтому  христиане
определЯют бога как понЯтие, включающее в себЯ всех богов. Ќо в определении,
то есть в  понимании самого божества,  в  принципе, то есть в  сущности  или
основе, они не отличаютсЯ от  Язычников. ‚ Ѓиблии, точно так  же в "‚етхом",
как и "Ќовом ‡авете", слово "бог" во всех тех местах, где говоритсЯ: "Я буду
вашим богом  или  вам  богом" или  где оно  имеет вслед за собой родительный
падеж,  как, например,  "Я бог Ђвраама",  это  слово  значит -  благодетель.
Ђвгустин в четвертой книге своего "ѓрада божиЯ" говорит: "…сли счастье  есть
божество, за  которое его считают  римлЯне,  то  почему  не почитают они его
одно, почему не стекаютсЯ они в один только его храм? €бо кто не  хочет быть
счастливым? Љто желает чего-либо, как не длЯ того, чтобы сделатьсЯ через это
счастливым? —его, как не счастьЯ, добиваютсЯ от бога? Ћднако счастье не есть
бог, а дар бога. €щут, стало быть, того бога, который может его дать". ‚ том
же сочинении Ђвгустин говорит по поводу платоновских демонов:
     "Љакие бы бессмертные и блаженные ни жили  в небесных жилищах,  но если
они  нас  не любЯт  и  не хотЯт, чтобы мы были  блаженны, то  нам  их нечего
почитать".  Џоэтому только то, что любит человека и  желает его  блаженства,
есть  предмет  почитаниЯ  длЯ  человека,  предмет  религии.  ‹ютер  в  своем
толковании  некоторых глав пЯтой  книги ЊоисеЯ говорит: "’ак разум описывает
бога,  что  он есть то, что человеку оказывает помощь, приносит пользу, идет
ему на благо. ’аким образом поступали Язычники. ђимлЯне наделали много богов
различных  просьб и помощи ради...  ‘колько  было  нужды, добра и угодий  на
земле,  столько  же создавалось богов, вплоть  до того, что даже растениЯ  и
чеснок  сделались  богами...  Њы при папстве  тоже понаделали  богов, всЯкаЯ
болезнь или нужда имела собственного спасителЯ или бога. Ѓеременные женщины,
когда они были на сносЯх, призывали свЯтую Њаргариту, она была их богиней...
‘вЯтой  •ристофор  оказывал,  говорЯт,  помощь  тем,  кто был  при последнем
издыхании. ’аким образом, каждый приписывает имЯ бога тому, из чего он более
всего извлекает  себе добра...  Џоэтому  Я еще  раз  говорю:  разум знает до
некоторой степени, что бог может помочь и помогает, но настоЯщего бога он не
может найти... €стинный бог в писании зоветсЯ спаситель в нужде  и  податель
всего доброго".  ‚  другом  месте говорит  он  об  Язычниках:  "•отЯ  они  и
ошибаютсЯ в личности бога, благодарЯ идолопоклонству (то  есть вместо  того,
чтобы обращатьсЯ  к  истинному богу,  они  обращаютсЯ  к  ложным), но все же
налицо то служение, которое подобает истинному богу, то есть призывание его,
и то,  что  они ожидают  от  него  всего доброго  и  помощи".  ’аким образом
субъективный  принцип  Язычников -  истинный,  или  субъективно  они  правы,
поскольку   они   под  богом   мыслЯт  себе  нечто,  что  только  благостно,
благодетельно, но объективно, то есть в предмете, они ошибаютсЯ.
     •ристиане восставали поэтому особенно против богов Языческой философии,
а именно  против  бога стоиков,  эпикурейцев,  аристотеликов, потому что они
упразднЯли провидение,  словами ли или на деле, потому  что они устранЯли те
свойства, которые  одни, как Я уже ранее отмечал, составлЯют основу религии,
те  свойства, которые  имеют отношение к  счастью  и к горю  человека.  ’ак,
например, Њосгейм, ученый теолог восемнадцатого века,  в своих примечаниЯх к
"€нтеллектуальной   системе"  Љедворта  -  философско-теологической  работе,
направленной  против  атеизма,   -  говорит  о  боге  ЂристотелЯ,  "что   он
человеческому  роду   нисколько  не  полезен  и  не  вреден  а  поэтому   не
заслуживает, собственно говорЯ, особого культа.  Ђристотель  верил, что  мир
так же необходимо и вечно существует, как и бог. Џоэтому он и  небо  считает
таким же неизменным, как и бога. Ћтсюда  следует, что бог не свободен, стало
быть,  бесполезно его  призывать;  ибо, если  мир  движетсЯ  согласно вечным
законам  и ни в  каком  случае не  может быть изменен,  то Я не  вижу, какую
помощь мы можем  ждать от бога. (Њы видим на этом примере, замечу мимоходом,
что  вера в  бога и  вера  в чудо, разъединенные современным  рационализмом,
тождественны, как  это мы увидим позже.) Ђристотель лишь на словах оставлЯет
бога, на деле же он его упразднЯет. Ђристотелевский бог - бездеЯтелен, как и
эпикурейский, его энергиЯ,  то  есть его  деЯтельность,  заключаетсЯ лишь  в
бессмертной жизни и  созерцании  или  спекулЯции.  „олой бога, который живет
лишь длЯ себЯ и чьЯ сущность состоит в одном только мышлении! €бо, как может
человек от такого  бога ожидать себе утешениЯ и защиты?" Џриведенные до  сих
пор   изречениЯ   выражают,  впрочем,  не  религиозное   или   теологическое
умонастроение этих одиночек, они выражают умонастроение теологов и христиан,
умонастроение  самой христианской религии и теологии;  к  ним  можно было бы
присоединить бесчисленное  множество  подобных же  изречений.  Ќо  зачем это
ненужное и скучное  множество?  џ  замечу  еще  только,  что  благочестивые,
верующие Язычники, даже из  среды философов, также уже полемизировали против
бесполезных, философских богов; так, например, платоники  против стоического
бога, стоики, которые по сравнению с эпикурейцами были верующими Язычниками,
-  против  бога эпикурейцев. ’ак, например,  стоик в  сочинении  –ицерона "Ћ
природе богов" говорит:  "„аже варвары и  даже столь  осмеЯнные египтЯне  не
почитают  животное,   если  оно   не  оказывает  благодеЯниЯ;  у  вашего  же
бездельного бога нельзЯ указать ни благодеЯний, ни даже поступков, действиЯ.
Ќо именно поэтому он бог только по имени".
     Ќо  если  приведенные  до  сих  пор  в  виде  документов  цитаты  имеют
универсальное значение, если  высказанные в  них  взглЯды проходЯт через все
религии и  теологии, то кто сможет  отрицать,  что человеческий эгоизм  есть
основной  принцип религии и теологии. €бо, если быть  достойным поклонениЯ и
почитаниЯ,  а следовательно,  если  божеское  достоинство  существа  зависит
исключительно от отношениЯ  существа к  благосостоЯнию человека, если только
существо,   благодетельное  длЯ  человека,  полезное  ему,  божественно,  то
основание  божественности существа  покоитсЯ  ведь  исключительно  в эгоизме
человека, который все относит лишь к себе и сообразно этому отношению ценит.
…сли Я, впрочем,  делаю эгоизм основой  и сущностью религии, то Я ей этим не
делаю упрека, по крайней мере не делаю  его в принципе, безусловно. џ  делаю
ей упрек лишь тогда, когда этот эгоизм  совсем  вульгарен,  как, например, в
телеологии,  где религиЯ делает своей сущностью отношение предмета, а именно
природы, к  человеку,  и  именно  поэтому принимает по  отношению к  природе
неограниченно  эгоистический, презирающий природу характер, или где,  выходЯ
за   пределы   необходимого,  естественно  обосновываемого  эгоизма,  эгоизм
ЯвлЯетсЯ  неестественным   и   сверхъестественным,  фантастическим,   как  в
христианской вере в чудо и бессмертие.
     Џротив  этого  моего  пониманиЯ  и  объЯснениЯ  религии   теологические
лицемеры и спекулЯтивные фантасты, которые вещи и людей рассматривают только
с  точки  зрениЯ своих  самодельных понЯтий  и  воображаемых  представлений,
которые никогда не спускаютсЯ ни со своего амвона, ни со своей кафедры, этих
искусственных высот их  духовного и спекулЯтивного самомнениЯ,  чтобы встать
на один  уровень с  рассматриваемыми ими  вещами;  эти лицемеры  и  фантасты
возражают,   что  Я,  -   который   в  противоположность  этим   духовным  и
спекулЯтивным господам  привык, прежде  чем  судить о вещах, сначала  себЯ с
ними отождествить, почувствовать  свою общность с ними  и близость,  - что Я
делаю  существом  религии  частные,  то  есть  второстепенные, случайные  ее
ЯвлениЯ.   ‘ущность  религии,  возражают  мне   эти   лицемеры,  фантасты  и
спекулЯнты,  никогда  не  бросавшие  своего взора  на  действительную  жизнь
человека,  есть скорее нечто  противоположное тому,  что  Я делаю  сущностью
религии,  не  самоутверждение,  не  эгоизм,  но  растворение  в  абсолютном,
бесконечном, божественном или - как еще гласЯт пустые фразы - самоотрицание,
самоотвержение, самопожертвование человека.  Џравда, есть достаточно Явлений
религии,  которые, по крайней мере  по  видимости опровергают мой взглЯд  на
религию и оправдывают противоположный. ќто  - случаи отказа в удовлетворении
самых естественных и  самых могучих влечений, умерщвление плоти  и ее, - как
выражаютсЯ  христиане,  -  злых  страстей,  духовнаЯ  и  телеснаЯ кастрациЯ,
самоистЯзаниЯ и  самоумерщвлениЯ,  покаЯние и  самобичевание, играющие  роль
почти во всех религиЯх. ’ак, мы уже видели, что фанатические почитатели змей
в €ндии дают себЯ кусать змеЯм; фанатические и энтузиастические  индийские и
тибетские  почитатели животных  дают  из религиозного самоотрицаниЯ  клопам,
вшам и  блохам  высасывать свою или  других людей кровь из тела и  разум  из
головы.
     џ с удовольствием присоединю к этим  примерам еще и  другие, чтобы дать
моим противникам против  менЯ оружие  в руки. …гиптЯне жертвовали  ко  благу
своих свЯщенных  животных благом людей. ’ак, при пожарах в …гипте заботились
гораздо  более о спасении кошек,  чем  о  том,  чтобы  потушить  огонь.  ќта
заботливость  мне  невольно напоминает  того  королевско-прусского комиссара
полиции,  который  несколько   лет  тому  назад,  в  воскресенье,  во  времЯ
богослужениЯ, из-за истинно прусского христианского отрицаниЯ людей запретил
тушение пожара. Ђ вот „иодор сообщает: "Љогда  однажды египтЯн постиг голод,
то, говорЯт, многие увидели  себЯ вынужденными поедать друг  друга, но никто
не обвинЯлсЯ  в том, что он съел  свЯщенное животное". Љак благочестиво, как
божественно! €з любви к освЯщенному религией миру животных люди поедают друг
друга! Њаксим  ’ирский  в  своей  восьмой диссертации рассказывает, что одна
египтЯнка,  взрастившаЯ  молодого крокодила вместе  со своим  юным сыном, не
оплакивала  последнего, когда  крокодил, подросши,  съел  его, а,  наоборот,
счастливаЯ,  радовалась, что  он сделалсЯ жертвою домашнего  бога; а ѓеродот
повествует, что  одна египтЯнка даже совокуплЯлась с козлом (6). Њожно ли, -
спрошу Я философов и теологов, которые, разумеетсЯ, не на практике, а только
в теории отвергают человеческую любовь к себе, как принцип религии, морали и
философии,- можно ли дальше идти в самопрезрении и в самоотвержении, чем эти
египтЯнки? Ћдин англичанин проезжал  однажды в €ндии, как  рассказываетсЯ  в
примечаниЯх  к  книге "€ндусские законы или  законодательство Њану" ѓюттнера
мимо   лесной  чащи.  ‚друг  выскочил   тигр  и  схватил  маленького  громко
вскрикнувшего  мальчика. Ђнгличанин был вне себЯ от ужаса и страха, индус же
спокоен.  "Љак,   -   сказал  англичанин,  -  можете   вы  оставатьсЯ  столь
спокойным?". €ндус отвечал: "‚еликий бог хотел этого". Њожно  ли представить
себе  большее  самоотречение, как  то, чтобы дать тигру  загрызть  мальчика,
дать,  не  выражаЯ  никакого  чувства  и  не  производЯ  никакого  действиЯ,
благочестиво доверЯЯ и верЯ, что  все, что случаетсЯ, исходит от бога, а что
исходит от бога, то делаетсЯ ко благу? ЉарфагенЯне, как известно, жертвовали
во времЯ  нужды и  опасности  своему  богу,  Њолоху,  то, что  есть наиболее
любимого  у  человека,  -  своих  детей.  Џротив  значениЯ  этого  и  других
приведенных примеров нельзЯ выставлЯть тот  довод, что человек в религиозном
самоотрицании  должен  отрицать  не  других, а  себЯ самого; ибо не подлежит
сомнению, что очень многим матерЯм и отцам легче принести в жертву себЯ, чем
своих  детей. —то  карфагенЯне  не были  лишены чувства любви  к своим детЯм
следует из того, что,  как рассказывает  „иодор,  они  пытались  одно  времЯ
вместо своих  детей приносить в жертву чужих. Ќо  жрецы  Њолоха  также плохо
встретили  эту, хотЯ и в высшей  степени ограниченную и  призрачную, попытку
гуманизировать культ Њолоха, как  еще и поныне плохо встречают спекулЯтивные
и религиозные сторонники божественной бесчеловечности желание гуманизировать
религию.  "…сть почитатели божества, - говорЯт индийцы, как  это  значитсЯ в
предписаниЯх   Њану,  -  чтущие  его   жертвоприношениЯми,   самоистЯзанием,
ревностным  благочестием,  исследованием  писаниЯ,  подавлением  страстей  и
строгим образом  жизни.  Ќекоторые жертвуют своим  дыханием и  насильственно
отгонЯют  его прочь  от  его  естественного  пути,  другие, наоборот,  своим
дыханием  выжимают  кверху  газы,  скопившиесЯ  внизу,  а  некоторые, высоко
ценЯщие обе эти силы, запирают оба отверстаЯ длЯ выхода". Љакое  преодоление
себЯ,  повернуть  нижнюю  часть  человеческого   тела   кверху  и   подавить
естественное, но,  разумеетсЯ, эгоистическое влечение человека к выходу и  к
свободе от всЯкого давлениЯ! Ќи один народ так не отличалсЯ в самоистЯзаниЯх
и  самобичеваниЯх, ни  один не проделал таких чудес  религиозной гимнастики,
как  индусы.  "Ќекоторые  истЯзуют  себЯ, - рассказывает  ‡оннерат  в  своем
"Џутешествии  в  Ћст-€ндию  и  Љитай"   об  индийских   самоистЯзателЯх,   -
непрестанными  ударами  розог или приказывают приковать себЯ цепью  к стволу
какого-либо  дерева  и остаютсЯ до самой своей смерти  к нему  прикованными.
„ругие полагают  нужным оставатьсЯ  всю жизнь в трудном положении,  например
держать кулаки постоЯнно сжатыми,  так  что ногти их, которые они никогда не
обрезают, с течением времени прорастают их руки. …ще другие держат постоЯнно
руки крест-накрест на груди или вытЯнутыми над  головой,  так  что, в  конце
концов, они ими больше не могут пользоватьсЯ. Њногие заживо закапывают  себЯ
в землю и вдыхают свежий  воздух только через маленькое отверстие". €ндийцы,
достигшие высшей  ступени религиозного  совершенства, "ложатсЯ даже в колею,
чтобы  быть раздавленным  той  колесницей,  на которой везут  по  праздникам
колоссальное изображение  разрушительного  божества (ивы)".  Њожно ли  чего
большего  требовать?  €  все  же  мы,  эгоистические  европейцы,  скорее  бы
согласились  на эти пытки, чем  на то религиозное  самоотрицание, с  которым
индиец  пьет коровью мочу длЯ очищениЯ  от  своих грехов  и считает почетным
самоубийство, при котором он покрываетсЯ коровьим навозом и затем сжигаетсЯ.
     Ќо  что  нас  больше  всего,  как  христиан,  интересует,  так  это  те
самоистЯзаниЯ,  то  самоотрицание,  которые  возлагали  на  себЯ  древнейшие
христиане. ’ак,  например, ‘имеон ‘толпник  провел не менее тридцати  лет на
столбе, а  св. Ђнтоний одно  времЯ пролежал даже в гробу и довел религиозное
подав