ской идеи, но
оно окружено устаревшей и разлагающей оболочкой, слишком сросшейсЯ с ђоссией
казенной. ‚л. ‘оловьев уже представлЯет огромный шаг вперед по  сравнению со
старыми   славЯнофилами.   Ћн    преодолевает   провинциальный   национализм
славЯнофилов. Њессианское сознание у ‚л. ‘оловьева, как и у „остоевского,  -
мировое. ѓоризонты расширЯютсЯ. “ ‚л. ‘оловьева  уже совсем иное отношение к
католичеству. Ћн  видит  в католичестве правду, с  которой  православный мир
должен воссоединитьсЯ. Џоэтому он иначе относитсЯ  к польскому  вопросу, чем
старые славЯнофилы.  ‘  братской любовью  обращал  он свой взор к  польскому
народу  и  придавал ему  большое положительное  значение длЯ  судьбы  самого
русского народа. Ќо славЯнское чувство, славЯнское сознание слабо выражены у
‚л. ‘оловьева, и его нельзЯ назвать глашатаем славЯнской идеи. „остоевский и
‚л. ‘оловьев по универсальному характеру своего  мессианского сознаниЯ могут
быть  сопоставлены   с  великими  польскими  мессианистами:   с  Њицкевичем,
‘ловацким,  Љрасинским, ’овЯнским, –ешковским, ‚ронским.  Њы  постыдно  мало
знаем  польских  мессианистов  и  должны  были  бы  теперь  обратитьсЯ  к их
изучению.  Џольский  мессианизм  более   чистый  и  более   жертвенный,  чем
мессианизм  русский,  который  не свободен  от  идеализации  ощущений  нашей
государственной  силы. ‚ мессианском сознании „остоевского  нельзЯ найти той
чистой  жертвенности,  котораЯ  вдохновлЯла  мессианское  сознание  полЯков.
‘лишком   свЯзывал  себЯ   „остоевский  с  агрессивностью  русской   власти.
‘лавЯнофилов  же  нельзЯ даже назвать мессианистами в  строгом смысле слова,
они  скорее националисты,  и  по сознанию своему они  стоЯт многими головами
ниже   польских   мессианистов,  которые   должны   быть   признаны  первыми
провозвестниками  славЯнской идеи. Љ  сожалению,  в  дальнейшем  трагическаЯ
судьба Џольши привела  к  вытеснению славЯнского мессианизма  исключительным
польским  национализмом.  ‘реди  польских мессианистов  есть  один, наименее
известный,  -  ‚ронский,  который  исповедывал   русский,  а   не   польский
мессианизм. ‚ронский давно предсказал мировую войну в таком  почти виде, как
она  сейчас  происходит,  столкновение  славЯнского  мира  с  германским   и
неизбежность единениЯ Џольши с ђоссией в ее борьбе  с ѓерманией (см. его "Le
destin de la  France,  de  l'Allemagne et de la Russie comme Prolegomenes du
Messianisme").  ђусский  народ  ‚ронский считал  богоносным  народом.  Ќо  о
‚ронском у нас почти никто и не слыхал.

        III

     ‡ападничество   совсем  не   признавало  ценности   национальности,   и
славЯнскаЯ идеЯ  была  окончательно  чужда  и  русским  либералам и  русским
революционерам. ‚  левом  западническом  лагере национальность  признавалась
лишь   отрицательно,   лишь   поскольку  она   преследуетсЯ  и  должна  быть
освобождена. “гнетенные национальности считали нужным брать под свою защиту,
но вдохновлЯла всегда космополитическаЯ идеЯ,  творческих национальных задач
не  признавали.  Ќаши  левые  направлениЯ  готовы  были  признать  право  на
существование  польской  национальности   или  грузинской,   поскольку   они
угнетены, но не соглашались признать русской национальности,  потому что она
государственно господствует.  Ќо чужую национальную душу может почувствовать
и узнать  лишь  тот,  кто  чувствует и знает собственную  национальную душу.
’олько  во времЯ  войны  в русских  либеральных и радикальных кругах  начало
просыпатьсЯ  национальное сознание. Њысль начинает работать над национальным
самоопределением  и  национальным   признанием  ђоссии  и  наталкиваетсЯ  на
славЯнскую идею.  Ќечто от  славЯнофильства  должно  быть  воспринЯто  и той
частью общества,  котораЯ  всегда  сознавала себЯ западнической. ’рагическаЯ
судьба  растерзанной Џольши и ‘ербии принудительно обращает нашу волю и наше
сознание к славЯнам  и славЯнской идее. Ќо мы должны сознать, что славЯнское
единение  невозможно  на почве традиционного славЯнофильства и традиционного
западничества   и  предполагает  новое  сознание,   новые  идеи.  Ќевозможно
утвердить  всеславЯнскую  идею  на  почве  признаниЯ  восточного православиЯ
единственным и  полным источником высшей  духовной  культуры, так  как  этим
отлучаютсЯ от духовного обращениЯ полЯки  и все славЯне-католики.  џсно, что
духовный базис славЯнской  идеи должен быть  шире и вмещать в себЯ несколько
религиозных типов.  Ђ  это  предполагает преодоление  русского  религиозного
национализма.
     ‚ основу славЯнской  идеи, как и  вообще  в основу  русской мессианской
идеи,   можно   положить  лишь   русский  духовный   универсализм,   русскую
всечеловечность, русское искание ѓрада Ѓожьего,  а не  русскую  национальную
ограниченность и  самодовольство, не  русский провинциализм.  Ќужно полюбить
душу  ђоссии и интимно узнать ее, чтобы виден был русский сверхнационализм и
русское бескорыстие, неведомые другим народам. џ думаю, что и славЯнофилы не
выразили эту глубину русской души. Ћни не поднЯлись  еще до всечеловечности,
они не преодолели еще корыстного  национального самоутверждениЯ. Ќужна новаЯ
славЯнскаЯ  и новаЯ  русскаЯ идеЯ, идеЯ  творческаЯ, обращеннаЯ вперед, а не
назад. Ќыне  мы  вступаем  в  новый  период русской  и  всемирной истории, и
старые,  традиционные идеи  не годны  уже длЯ  новых  мировых задач, которые
ставит  перед   нами  жизнь.  Њы  слишком  много  пережили,  слишком  многое
переоценили,  и  нет  длЯ  нас  возврата  к  старым  идеологиЯм. Њы  уже  не
славЯнофилы и не  западники,  ибо мы живем в небывалом мировом круговороте и
от  нас требуетсЯ  несоизмеримо  больше,  чем  от наших отцов и  дедов.  ‚се
дремавшие силы русского народа должны быть приведены в действие, чтобы можно
было справитьсЯ  со  стоЯщими  перед  нами  задачами.  Њы  должны  заставить
поверить  в  нас,  в   силу  нашей  национальной  воли,  в   чистоту  нашего
национального  сознаниЯ,  заставить увидеть  нашу "идею",  которую мы  несем
миру, заставить  забыть и простить  исторические  грехи нашей власти.  Ќашей
глубины   не   знали,   но  слишком   хорошо   знали   тЯжелую  руку   нашей
государственности.  €  всЯкаЯ славЯнскаЯ  идеЯ,  котораЯ  скреплена  с  этой
тЯжелой рукой, отпугивает и вызывает отвращение. ‘лавЯнское единение идет по
совершенно  новому пути. Ќаша  национальнаЯ мысль  должна творчески работать
под новой  славЯнской  идеей,  ибо  пробил тот  час всемирной истории, когда
славЯнскаЯ раса должна выступить со своим словом на арену всемирной истории.
Ћна придет на  смену господству германской  расы и сознает  свое  единство и
свою идею в кровавой борьбе с германизмом. €деЯ славЯнского единениЯ, прежде
всего   единениЯ  русско-польского,   не   должна  быть  внешнеполитической,
утилитарно-государственной,  -  она   прежде  всего  должна  быть  духовной,
обращенной внутрь жизни. ‘удьба славЯнской идеи не  может  стоЯть  в рабской
зависимости от  зыбких  стихий  мира,  колебаний  военной  удачи,  хитростей
международной  дипломатии,  политиканских  расчетов.  Љак  и всЯкаЯ глубокаЯ
идеЯ, свЯзаннаЯ с духовными основами жизни народов,  она не может  погибнуть
от внешних  неудач,  она  рассчитана  на более далекие  перспективы.  „олжно
начатьсЯ в народе и обществе духовно-культурное всеславЯнское движение,  и в
конце  концов  это движение окажет влиЯние и  на  нашу  политику, получившую
такое тЯжелое  наследие от прошлого. Ќо зачинатьсЯ все должно не от внешних,
утилитарно-политических соглашений  и комбинаций, а от искренних, из глубины
идущих объединений.  Њы  устали  от  лжи  политиканства и  хотели  бы дышать
вольным  воздухом правды.  ’акаЯ  правда есть в природе  русского  человека.
’акой правды ждем мы и от других славЯн.

     Љосмическое и социологическое мироощущение

        I

     ЊироваЯ  война  несет  с  собой  человечеству глубокий духовный кризис,
который  может быть  обсуждаем с разных сторон.  ЏоследствиЯ такой небывалой
войны неисчислимы и  не могут  быть целиком предвидены. Њного есть оснований
думать, что мы вступаем в новую историческую эру.  €  если бросаютсЯ в глаза
изменениЯ   внешние,  международные,   политические   и  экономические,   то
внутренние,  духовные  изменениЯ  приходЯт  неприметно.  ќто всегда  сначала
процесс подземный. Ќаше предвидение будущего должно быть совершенно свободно
от обычного оптимизма  или пессимизма, от оценок по  критериЯм благополучиЯ.
Ѓыло бы легкомысленно представлЯть себе жизнь после такой истощающей войны в
особенно радужных и благополучных  красках.  ‘корее  можно думать,  что  мир
вступает в  период длительного неблагополучиЯ и что темп его  развитиЯ будет
катастрофический. Ќо ценности, приобретенные человечеством в мировой борьбе,
не определЯютсЯ увеличением или уменьшением благополучиЯ.
     ‘равнительно много  говорЯт и  пишут  об  экономических  и политических
последствиЯх войны. Њеньше думают о  ее  духовных последствиЯх, и ее влиЯнии
на все наше миросозерцание. Ћб одном из таких малопредвиденных последствий Я
и хотел  бы поговорить. ‚ XIX  веке  мироощущение и  миросознание  передовых
слоев  человечества  было окрашено  в  Ярко  социальный  цвет.  Ќе  раз  уже
указывали на то, что социологиЯ заменила  теологию, что религиозное  чувство
потерЯвшего веру человечества направилось  на социальность. ЋриентациЯ жизни
сделалась социальной по преимуществу, ей были  подчинены все  другие оценки.
‚се   ценности   были  поставлены  в  социальную  перспективу.  —еловеческаЯ
общественность  была  выделена из  жизни космической,  из  мирового целого и
ощущалась, как  замкнутое и  самодовлеющее целое.  —еловек окончательно  был
водворен  на  замкнутую  социальную  территорию,  на  ней  захотел  он  быть
господином, забыл обо  всем остальном мире  и  об иных мирах, на которые  не
простираетсЯ его власть  и господство. ‡авоеваниЯ человека  на ограниченной,
замкнутой социальной  территории достигались ослаблением  памЯти,  забвением
бесконечности.  Ѓыть  может, и  нужно  было  человеку  пережить период этого
ограниченного  мироощущениЯ,   чтобы  усилить  и  укрепить  свою  социальную
энергию.  ‚сЯкого рода ограничениЯ бывают  прагматически  нужны  в известные
периоды  человеческой эволюции.  Ќо  ограниченность  этого  социологического
мироощущениЯ не могла продолжатьсЯ слишком долго. ќта ограниченность таила в
себе  возможность слишком неожиданных  катастроф.  Ѓесконечный океан мировой
жизни   посылает  свои  волны  на  замкнутую   и   беззащитную  человеческую
общественность, выдворенную на  небольшой территории земли. ЊироваЯ война  и
ЯвлЯетсЯ такой большой мировой  войной, девЯтым  валом. Ћна обнаруживает длЯ
всех,  и  наиболее  ослепленных, что все социальные утопии,  построенные  на
изолЯции общественности из жизни космической, - поверхностны и недолговечны.
Џод  напором мировых  волн пали утопии  гуманизма, пасифизма, международного
социализма, международного анархизма и т. п., и т. п. ‚ыЯснЯетсЯ не теорией,
а самой жизнью, что социальный  гуманизм имел слишком ограниченный и слишком
поверхностный базис. Ќе  было принЯто во внимание,  что  существуют глубокие
недра   земли   и   необъЯтнаЯ   мироваЯ  ширь   и   звездные   миры.  Њного
темно-иррационального, всегда приносЯщего неожиданность, лежит в этих недрах
и в бесконечной шири. ‡амкнутаЯ и ограниченнаЯ человеческаЯ общественность с
ее   исключительно  социологическим   миропониманием   напоминает   страуса,
прЯчущего голову в  свои перьЯ.  ‘лишком многое не принимаетсЯ во внимание в
социальных утопиЯх, всегда основанных на упрощении и искусственной изолЯции.
Џодобно тому, как недолговечно и поверхностно существование  оазиса - общины
в духе толстовца  или утопического социализма, недолговечно и поверхностно и
существование  всей  человеческой  общественности  в  сложной и  бесконечной
космической  жизни.  ‘оциальный  утопизм  всегда коренитсЯ в  этой  изолЯции
общественности  от космической  жизни  и  от  тех  космических сил,  которые
иррациональны в отношении к общественному  разуму. ќто всегда - укрывание от
сложности через ограниченность.  ‘оциальный утопизм есть вера  в возможность
окончательной  и безостановочной рационализована ли всЯ природа и установлен
ли космический лад. “топизм не желает  знать свЯзи зла общественного со злом
космическим,  не видит принадлежности  общественности  ко  всему круговороту
природного  порЯдка  или  природного  беспорЯдка.  €  такие  катастрофы, как
мироваЯ  война,  заставлЯют  очнутьсЯ,  принуждают  к  расширению кругозора.
ЋбнаруживаетсЯ несостоЯтельность таких рациональных утопий, как вечный мир в
этом злом природном мире, как безгосударственнаЯ анархическаЯ свобода в этом
мире необходимости,  как  всемирное социальное  братство и  равенство в этом
мире  раздора   и  вражды.  Ћ,  конечно,  великаЯ  ценность  мира,  свободы,
социального братства остаетсЯ непреложной. Ќо ценности эти недостижимы в той
поверхностной  и органической области, в которой предполагали их достигнуть.
„остижение  этих  ценностей  предполагает бесконечно  большое  углубление  и
расширение,  т. е. еще очень сложный и длительный катастрофический процесс в
человеческой жизни,  предполагает переход от исключительно  социологического
мироощущениЯ к мироощущению космическому.

        II

     “глубленное сознание должно  прийти  к идее космической общественности,
т. е. общественности, размыкающейсЯ и вступающей в единение с мировым целым,
с  мировыми  энергиЯми.  ‚сегда  существовал  эндосмос   и   экзосмос  между
человеческой общественностью и космической жизнью, но это не было достаточно
сознано человеком, и он  искусственно замыкалсЯ, спасаЯсь от бесконечности в
своей ограниченности. Ќа  более  глубокую  почву должна  быть поставлена  та
истина,  что  величайшие  достижениЯ человеческой общественности  свЯзаны  с
творческой  властью  человека  над  природой,  т.  е.  с  творчески-активным
обращением  к космической жизни,  как в  познании,  так и в  действии. Ђ это
предполагает несоизмеримо  большую  самодисциплину человека, чем та, котораЯ
есть   в  нем  сейчас,  высокую   степень  овладениЯ   самим  собой,  своими
собственными  стихиЯми.  ‹ишь  тот, кто  господствует над самим собой, может
господствовать  и   над   миром.  ‡адачи   общественности  -   прежде  всего
космически-производственные   задачи.  ‘  этим   свЯзана   мораль  личной  и
общественной  самодисциплины.  ќто  сознание прЯмо  противоположно тому,  на
котором покоилось наше народничество всех оттенков  с  его распределительной
моралью.
     ’ворческий  труд над  природой,  расширенный  до  космического размаха,
должен  быть  положен  во  главе  угла.  ’руд  этот не  должен  быть  рабски
прикреплен к земле,  к ее ограниченному пространству, он всегда должен иметь
мировые  перспективы.  XX  век  выдвинет такие  космические  задачи в  сфере
творческого  труда над природой, в области  производства  и техники, о каких
XIX век со  всеми своими открытиЯми не мог и мечтать,  не мог и подозревать.
Џоразительно, что  марксизм,  который так выдвигал моменты производственные,
рост  производительных  сил  в  социальной  жизни и  им  давал  перевес  над
моментами распределительными, был совершенно лишен космического мироощущениЯ
и Явил собой крайний образец социологического утопизма, замыкающего человека
в ограниченной и поверхностной общественности. Њарксизм верил, что  можно до
конца  рационализировать  общественную  жизнь   и  привести  ее  к  внешнему
совершенству,  не считаЯсь ни  с теми энергиЯми, которые есть  в бесконечном
мире  над  человеком  и   вокруг  него.  Њарксизм   -  самаЯ  крайнЯЯ  форма
социологического  рационализма,  а потому  и социологического утопизма.  ‚се
социальные  учениЯ  XIX  века  были  лишены  того сознаниЯ,  что  человек  -
космическое  существо,  а  не  обыватель   поверхностной  общественности  на
поверхности земли, что  он находитсЯ  в общении  с миром глубины  и с  миром
высоты. —еловек - не  муравей и человеческаЯ общественность - не муравейник.
€деал окончательно  устроенного муравейника  рушитсЯ безвозвратно.  Ќо более
глубокое  сознание возможно  лишь на религиозной почве.  ЊироваЯ  катастрофа
должна способствовать религиозному углублению жизни.
     ’от   духовный   поворот,   который  Я  характеризую  как   переход  от
социологического  мироощущениЯ  к  мироощущению  космическому, будет иметь и
чисто    политические   последствиЯ    и    выражениЯ.    Ѓудет    преодолен
социально-политический  провинциализм.   Џеред   социальным  и  политическим
сознанием  станет   мироваЯ  ширь,  проблема  овладениЯ  и  управлениЯ  всей
поверхностью земного шара, проблема сближениЯ  ‚остока и ‡апада, встреч всех
типов  и культур,  объединениЯ  человечества  через борьбу, взаимодействие и
общение всех  рас. †изненнаЯ постановка всех этих  проблем  делает  политику
более космической, менее  замкнутой, напоминает  о космической  шири  самого
исторического  процесса. Џоистине проблемы, свЯзанные с €ндией,  Љитаем  или
миром  мусульманским,  с  океанами  и материками,  более космичны  по  своей
природе,  чем  замкнутые  проблемы  борьбы  партий  и  социальных  групп. „о
последней  степени обострившийсЯ вопрос об отношении всЯкого индивидуального
национального  бытиЯ  к  единому  и  объединенному человечеству должен  быть
решен,  как вопрос  космического размаха.  Ћбращение к  глубине национальной
жизни обращает вместе с тем и к шири жизни всемирно-исторической. ‚ политике
империалистической  объективно  был  уже  космический  размах  и космические
заданиЯ. Ќо сознание самих идеологов империализма было ограничено. €деологиЯ
эта была буржуазной  идеологией, она редко шла глубже  и  дальше поверхности
чисто  экономических и  политических  задач.  €  в  путЯх империалистической
политики   было  много   злого,   порожденного  ограниченной  неспособностью
проникать  в   души   тех   культур  и  рас,   на  которые  распространЯлось
империалистическое расширение,  была слепота к внешним задачам человечества.
Ќо  значение  империализма,  как  неизбежного  фазиса  развитиЯ  современных
обществ,  длЯ  объединениЯ человечества  на  всей поверхности  земли  и  длЯ
созданиЯ космической  общественности  может быть  признано безотносительно к
положительному  пафосу империализма.  ЊироваЯ  война  есть  катастрофический
момент в диалектике империалистического расширениЯ.

        III

     —тобы добыть свет  в  нахлынувшей на  мир тьме,  необходимо космическое
углубление сознаниЯ.  …сли  остатьсЯ на поверхности жизни,  то тьма поглотит
нас.  …вропейские народы, европейские культуры вступают в период  истощениЯ.
ќти  замкнутые  культуры   склонЯютсЯ  к  упадку,  дрЯхлеют.  „лительнаЯ   и
истребительнаЯ мироваЯ война надорвет силы …вропы,  а народам  …вропы трудно
будет искать источников новой энергии на  большей  глубине и в большей  шири
мировых  пространств.  ‘тарые  чисто социологические  ориентировки  и оценки
жизни  непригодны длЯ размеров  совершающихсЯ событий,  длЯ  их сложности  и
новизны.  Ћтвлеченный  социологизм, как  целое миросозерцание,  обнаруживает
свою непригодность во всех отношениЯх, он приходит к концу и должен уступить
место более  глубоким  и широким точками зрениЯ. Љатастрофа этой войны очень
резко разделЯет  людей и  совсем не по тем критериЯм, по  которым обычно они
разделЯлись. Ћни  оказались  духовно  совершенно  неподготовленными  к  этой
катастрофе, она  разразилась над ними, как великаЯ неожиданность, выбивающаЯ
из всех укрепленных позиций. ‚ таком положении оказалась большаЯ часть людей
чисто  социологического  мироощущениЯ. Ћни наскоро  стали приспособлЯть свои
старые  точки зрениЯ к новым событиЯм, но ощутили уныние людей,  отброшенных
назад.  Њногие  почувствовали  себЯ  выброшенными  за  борт  истории. „ругие
оказались духовно  подготовленными к мировой катастрофе, в  ней  не было длЯ
них ничего  неожиданного, ничего  сбивающего с  их точек  зрениЯ  на  жизнь.
’аковы люди, у которых и раньше было более  космическое чувство жизни, более
широкий  кругозор. Ћни знают, что  война есть  великое  зло и  кара за грехи
человечества,  но  они  видЯт  смысл  мировых  событий  и вступают  в  новый
исторический период без того чувства уныниЯ и отброшенности, которое ощущают
люди  первого типа, ни в чем не прозревающие внутреннего смысла. Љосмическое
мироощущение  менее благополучное, менее рационалистически  оптимистическое,
более беспокойное, чем социологическое мироощущение, - оно предвидит великие
неожиданности и готово вступить в царство неведомого и неизжитого. ќто более
глубокое   и   широкое   мироощущение    и   сознание   не   допускает   тех
рационалистических  иллюзий,  длЯ  которых  будущее  мира  определЯетсЯ лишь
силами, лежащими на самой  поверхности ограниченного  куска земли. „ействуют
силы  более  глубокие, еще  неведомые, приливают энергии из  далеких  миров.
Ќужно иметь  мужество идти навстречу неведомому дню, идти во  тьме  к  новой
заре. ЊироваЯ война совершенно  бессмысленна длЯ всЯкого рационалистического
оптимизма, длЯ всЯкого социологического утопизма.  „лЯ людей этого  духа она
не может дать  никакого научениЯ, они не хотЯт  перейти к новой  жизни через
смерть. Ќо мироваЯ  война  имеет символический смысл длЯ тех, которые всегда
предвидели действие скрытых, не поддающихсЯ рационализации, космических сил.
Џрирода войны - не творческаЯ, отрицательнаЯ, разрушительнаЯ; но война может
пробудить творческие силы,  может  способствовать  углублению  жизни.  Џеред
человечеством  становЯтсЯ  все  новые  и  новые  творческие  задачи,  задачи
творческого  претворениЯ энергий,  исходЯщих из темной, изначальной  глубины
бытиЯ  в  новую  жизнь и новое сознание. ђазвитие  человечества, восхождение
человечества,  никогда  не  совершаетсЯ по  прЯмой  линии,  путем нарастаниЯ
однообразных  положительных  элементов.  ќто  -  процесс  в  высшей  степени
антиномический  и трагический. Џриливы  тьмы есть то варварство  бытиЯ,  без
которого  в  жизни  человеческой  наступает  иссЯкание  энергии, застывание.
ЊироваЯ  война  есть заслуженное  европейской  культурой, нахлынувшее на нее
варварство,  темнаЯ  сила.  ‚  этой тьме  многое должно  погибнуть  и многое
народитьсЯ, как в нашествии варваров на античную культуру. Ќо эта варварскаЯ
сила - внутреннЯЯ, а не  внешнЯЯ. Њы можем сделать вывод. ‹юди старого, хотЯ
и мнЯщего себЯ передовым социологического мироощущениЯ отбрасываютсЯ  назад.
Ћни  -  консерваторы  вчерашнего  и позавчерашнего  днЯ.  ‹юди  космического
мироощущениЯ духовно готовы идти к неведомому будущему с творческим порывом.

     III. „уши народов
     (Џараллели)

     ‘удьба Џарижа

        I

     Љогда  германцы подступили  к  Џарижу и Џариж  лихорадочно готовилсЯ  к
защите,  многие сердца  на земле испытали жуткое  волнение  и  беспокойство.
ѓотовилсЯ  удар  не  только  в   сердце  ”ранции,  но  и  в  сердце   нового
человечества. €  от  раны, нанесенной Џарижу,  кровью  облилась бы  не  одна
”ранциЯ, но и  все культурное человечество. Џариж -  мировой город,  мировой
город новой  …вропы и всего  нового европейского  человечества. ’о же жуткое
беспокойство было бы пережито, если бы опасность грозила ђиму. ђим - мировой
город старого  человечества  и  свЯщенный памЯтник длЯ  человечества нового.
Ћпасность и даже  гибель Ѓерлина,  ‚ены, ‹ондона и других  столиц  …вропы не
могла бы так жутко взволновать всЯкую культурную душу. ђана, нанесеннаЯ этим
столицам  разных  государств,  была  бы прежде  всего национальным  горем. €
только рана, нанесеннаЯ ђиму  и  Џарижу,  была  бы  горем общеевропейским  и
общечеловеческим. џ  верю, что и лучшие  из немцев, наиболее тонкие из  них,
пережили  минуты страха за судьбу Џарижа. Њы, русские, вдохновлены великой и
справедливой  войной,  но мы  не  пережили  еще непосредственного  страха за
судьбу  родины, у  нас не было  такого  чувства, что отечество в  опасности.
Ќикто не  допускал  возможности  приближениЯ  германцев  к сердцу  ђоссии  -
Њоскве. ђоссиЯ  в  этот  грозный  час  мировой  истории  почувствовала  себЯ
сильной,  а  не слабой,  призванной  помогать  другим.  Џеред  ђоссией стали
мировые задачи, открылись мировые перспективы. ‘овсем иначе переживаетсЯ эта
война  во  ”ранции.  ’ам действительно были минуты, когда отечеству  грозила
непосредственнаЯ  опасность  и французы  переживали  страх  за судьбу  своей
родины. ‚  современной ”ранции чувствуетсЯ какаЯ-то хрупкость,  усталость от
большой своей  истории, в которой  совершено много  великого и героического,
чувствуетсЯ истощение. ‘овременный  француз  и  слишком  утончен, и  слишком
испорчен мещанским довольством,  расслаблен  жаждой  наслаждений и любовью к
женщине. ”ранциЯ совсем не милитаристическаЯ страна. „ух  воинственный давно
в  ней угас. Ћна  пережила свой героический воинственный период, властвовала
над …вропой и ныне  не ЯвлЯетсЯ уже грозной военной силой.  € жутко было  за
Џариж, страшно за ”ранцию.  Њногие русские  почувствовали  ”ранцию родной  и
жаждали помочь  ей своей  силой, поддержать ее.  ‘пасение ”ранции -  одна из
великих,  мировых  задач ђоссии. Љонечно,  ”ранциЯ - не  ЃельгиЯ, не ‘ербиЯ,
”ранциЯ  - великаЯ держава, и  она нам оказывает  великую  помощь,  как наша
союзница.  Ќо  преимущество  силы  на  нашей   стороне.  €  непосредственнаЯ
опасность  длЯ  Џарижа  миновала  в  значительной  степени  благодарЯ  нашим
победам. ”ранко-русский союз, дипломатический и государственный переживаетсЯ
теперь  нами глубоко сердечно, душевно, народно.  ‚ нашем  союзе  с ”ранцией
есть что-то более глубокое, чем расчеты международной политики.

        II

     Џариж  - мировой опыт  нового человечества,  очаг  великих  начинаний и
дерзновенных экспериментов.  Џариж  - свободное выЯвление человеческих  сил,
свободнаЯ игра  их. †изнь мирового  города есть  жизнь человека на  свободе,
жизнь автономнаЯ,  независимаЯ от свЯщенного авторитета, секулЯризированнаЯ.
‚месте с Џарижем пережило новое человечество медовый месЯц свободной жизни и
свободной мысли:  великую  революцию, социализм, эстетизм,  последние  плоды
буржуазного атеизма  и мещанства.  Ћбраз Џарижа длЯ  нас  двоитсЯ и вызывает
чувства  противоположные.  Њы  знаем  обаЯние  Џарижа,  единственную  магию,
присущую этому городу, единственную красоту сочетаниЯ в нем самого старого с
самым новым.
     Џариж - живое существо, и существо  это выше  и  прекраснее современных
буржуазных  французов.  ‹ицо  души  его имеет "необщее"  выражение,  не  то,
которое обычно имеют большие города …вропы. ќто -  единственный современный,
новый город, в  котором  есть красота и  обаЯние  нового и современного. Љак
некрасиво, как  мешает  все  новое  и современное в ђиме, как  безобразно  и
оскорбительно  оно  в  Ѓерлине.  Ќаша  непластическаЯ, неархитектурнаЯ эпоха
создает  только  безобразные  дома  и  безобразную   одежду,  делает   улицы
отталкивающими  длЯ  эстетически   чуткого  человека  и  оставлЯет  нас   на
эстетическое  пропитание  стариной.  ‚  одном  ѓороде  Џариже  есть  красота
сегоднЯшнего днЯ, красота двоЯщаЯсЯ, быть может прозрачнаЯ и возмущающаЯ, но
все же красота. Џариж - магический ѓород, -  в нем сосредоточилась всЯ магиЯ
современного большого ѓорода, всЯ его притЯгательность  и все его зло. ЊагиЯ
Џарижа  - города в  самом сосредоточенном и  предельном смысле  -  окутывает
всЯкого чуткого и  впечатлительного  человека. „ругие большие города  …вропы
это - уже  Џариж  второго и третьего сорта, не чистые воплощениЯ идеи нового
ѓорода,  и  половинчатые,  разбавленные  провинциализмом.  ’олько  Џариж   -
ѓород-столица,   ѓород   мировой,   новый   ѓород  человечества.   Ѓерлин  -
благоустроеннаЯ   казарма,    технически   усовершенствованнаЯ,   со   всеми
удобствами,   но  безвкуснаЯ  и   лишеннаЯ  всЯкой   магии   ѓорода,  всЯкой
демонической  его  власти.  Џариж,  даже  не  очень  благоустроенный  город,
технически  отсталый по сравнению с Ѓерлином,  и  магиЯ его, его право  быть
ѓородом  по  преимуществу  и  ѓородом мировым не в  этом внешнем техническом
прогрессе коренЯтсЯ.  ‚ Џариже  есть  иррациональнаЯ  тайна  ѓорода,  власть
магическаЯ,  а  не техническаЯ.  Џариж намагнитизирован токами,  идущими  от
свободной игры  человеческих  сил. € в  нем  есть шипучесть  и  искристость,
легкость,  непостижимаЯ  в  тЯжелой буржуазной  жизни  современного  города,
веселость страннаЯ при  такой мучительной борьбе  за существование.  Ќа всем
Џариже  лежит  печать   исключительного   остроумиЯ,   национального   гениЯ
французского народа, который умеет умирать с остротой на устах.  ‚  Џариже -
последнее истончение культуры, великой и всемирной латинской культуры, перед
лицом которой культура ѓермании есть варварство, и в том же Џариже - крайнее
зло новой культуры, новой свободной жизни человечества - царство мещанства и
буржуазности. ‘вободнаЯ игра человеческих сил, свободнаЯ от  всЯкой свЯтыни,
привела к закрепощенному царству мещанства. Ѓуржуазное рабство человеческого
духа - один из результатов  формальной свободы человека,  его  поглощенности
собой.   ’акова  антиномиЯ  бытиЯ.  Њещанство  -   другой  лик  Џарижа,  лик
устрашающий  и   отталкивающий.  Џариж   -   огромный   эксперимент   нового
человечества, в нем скрыты все противоположности.
     €менно в талантливом, остроумном, веселом, свободном и дерзающем Џариже
мещанство нашло  свое завершение,  свое эстетически  законченное  выражение,
свой  предел.  ‚есь период  третьей  республики  был  постепенным  развитием
мещанской  жизни,  плодом  безрелигиозного,  атеистического  духа.  ”ранцузы
устали  от  катастроф,  революций,  войн,  исканий  и   захотели  спокойной,
довольной  жизни,   замкнутого  в  себе  мещанства,  закрытого  длЯ  всЯкого
духовного движениЯ. Џариж  любЯт называть новым ‚авилоном, городом разврата.
€,   действительно,   в  Џариже   есть  Явление   разврата   изощренного   и
изобретательного. ђазврат - судьба  нового  ѓорода. Ќо тот же Џариж  - город
замкнутой мещанской семьи, очень  крепкой и  совершенно забаррикадированной.
Џариж  -  город мещанских  нравов и  мещанских  добродетелей,  полезных  длЯ
преуспеваниЯ жизни.

        III

     ‘амодовольнаЯ  мещанскаЯ  семьЯ -  замкнутаЯ  Ячейка, в  которой эгоизм
личный  помножаетсЯ на эгоизм  семейный, процветает не у нас,  русских, не у
славЯн,  а именно у парижан, которые почему-то известны миру лишь со стороны
своей  развратной  репутации. Њещанство есть обратнаЯ  сторона  необузданной
жажды   наслаждений.   Њещанские   норма   -  плод  невериЯ  в   благородное
самоограничение человека.  € подлиннаЯ  бытоваЯ свобода,  свобода от  ложных
условностей  и  лицемерных  норм  есть  только  у  русских. “  русских  есть
открытость  духа. Ќигде нет такой  погони за наживой, за  жизненным успехом,
такого  культа  богатства и  такого презрениЯ  к  бедности,  как у  парижан.
”ранцузы  скупы,  делают  экономии   и   полны   мещанского   страха   перед
необеспеченным и не  благоустроенным  положением.  ЊещанскаЯ ”ранциЯ возвела
личный  и   семейный  эгоизм  в  добродетель.  ќта  ”ранциЯ  совсем  не  так
легкомысленна,  как  это   кажетсЯ  при  поверхностном  с   ней  знакомстве.
‹егкомысленны в земных делах именно мы,  русские. ѓерцен почуЯл это победное
шествие царства мещанства  и  содрогнулсЯ от отвращениЯ,  искал спасениЯ  от
него в ђоссии, в русском  крестьЯнстве. [’от же ѓерцен пророчески предсказал
царство прусского милитаризма и неизбежность столкновениЯ с ним.] Ќедаром во
”ранции ЯвилсЯ великий изобличитель мещанства ‹еон Ѓлуа, написавший  гневное
истолкование  "обоих  мест" мещанской мудрости, - рыцарь нищеты  в мещанском
Џариже. Њещанство - метафизическаЯ,  а не социальнаЯ категориЯ.  € социализм
проникнут духом мещанства. Џрирода  мещанства атеистическаЯ, безрелигиознаЯ.
ЊещанскаЯ жизнь есть жизнь поверхностных  оболочек  человека, выдаваемых  за
Ядро, за  глубину  и  сущность  жизни.  ‚  мещанской  жизни  начали погибать
национальные добродетели  французского народа, - их способность к героизму и
к  великодушию,  их свободолюбие и  бесстрашие  перед смертью.  ‚  мещанской
”ранции, богатой,  устроившейсЯ и  самодовольной,  нельзЯ  уже  было  узнать
страны †анны д'Ђрк и Ќаполеона, великой революции и великих исканий свободы.
†ажда  богатства перешла  в  бесчестность и подкупность. Џолитические  формы
исчерпались до конца. ‚се  дошло  до предела, за которым уже -  разложение и
смерть. Њещанство постепенно убивало душу. Ђ сказано христианскому миру, что
больше нужно  боЯтьсЯ убивающих  душу,  чем  убивающих  тело. ’еперь  начали
убивать тело, - оболочку  человека, но, быть может, душа, Ядро  человека, от
этого возродитсЯ.  €бо  длЯ души  убийственней сидеть  по колени в мещанской
жизни,  чем по колени в воде сидеть в окопах. ЊещанскаЯ жизнь в Џариже стала
столь  душной, столь убийственной длЯ души, что  только великие катастрофы и
великие  испытаниЯ  могут  очистить  и  освободить  человека  от  мещанства.
‘амодовольнаЯ и замкнутаЯ мещанскаЯ  жизнь  начала уже верить в  свое земное
бессмертие, в свою  дурную бесконечность. Ќо оставить человека в этой вере в
непоколебимую  прочность  мещанского  царства  значило  бы  допустить гибель
человека,  смерть его души. …сть в  мире высшие силы, которые не могут этого
допустить.  €  неизбежно  должно было  раскрытьсЯ миру, что в самой  глубине
буржуазной жизни  лежит уже  семЯ  великой войны, великой катастрофы. ЌельзЯ
вечно жить мирной буржуазной  жизнью довольства; длЯ самих  целей буржуазной
жизни  нужно  воевать  с  великими  жертвами  и  страданиЯми.  ‚  этом  есть
внутреннЯЯ диалектика, изобличающаЯ ложь жизни.  Џричины, породившие слишком
мирную  буржуазную  жизнь,  породили и  войну.  ќта  таинственнаЯ диалектика
особенно чувствуетсЯ  в  Џариже,  по ”ранции, в стране совсем не милитарной.
Ѓуржуазный и веселый  Џариж ныне призываетсЯ к подвигу  и совершает подвиги.
Ћн  обливаетсЯ кровью. —ерез великие испытаниЯ и потрЯсениЯ вновь пробудитсЯ
героическое  у французов,  опустившихсЯ до слишком  самодовольной  мещанской
жизни.

        IV

     —еловеку  как будто  не  дано  оставатьсЯ на  высоте в слишком  мирной,
довольной, благополучной  жизни.  „лЯ  мещанской ”ранции  нужна была  гроза,
необходимо было  неблагополучие и страдание. €  все вовремЯ пришло.  ЊироваЯ
катастрофа, столь  непосредственно грознаЯ  длЯ  ”ранции,  будет  кризисом и
концом мещанских идеалов  жизни,  замкнутых  в  земное  довольство.  —итайте
письма из Џарижа. Џариж стал  серьезен,  жертвоспособен, мещанские  Ячейки в
нем разомкнулись. Џроснулись лучшие  стороны французского  народа - любовь к
родине,  чувство   гражданства,  энтузиазм,  великодушие,  бесстрашие  перед
смертью. …ще раз перед ”ранцией  стало что-то мировое и  оттеснило  мещански
частное. ‚олею  судеб любовь к родине и к мировой справедливости  победила в
сердце французов любовь к  женщине, к наслаждению и к мещанскому довольству.
ЊироваЯ война - великаЯ изобличительница лжи  беззаботной  мещанской  жизни.
…сть  войны,  которые  посылаютсЯ   Џровидением,   чтобы  заставить   народы
опомнитьсЯ,  углубитьсЯ,  приподнЯтьсЯ.  Ќеизбежность   нынешней  войны  уже
заложена  во  внутренней  болезни  человечества, в  его буржуазности, в  том
мещанском  самодовольстве и ограниченности, которые  не могут не привести  к
взаимному убийству. ЊещанскаЯ замкнутость размыкаетсЯ  в крови, политикой на
войне.  €  в   нервно-впечатлительной,  утонченной  культуре   ”ранции   это
чувствуетсЯ сильнее, чем где бы то ни было.  Ђ  судьба ”ранции, как  великой
страны, есть прежде всего судьба Џарижа, ее сердца и сердца …вропы. †утко за
Џариж и  хочетсЯ помочь ему. Ќо  мировой  ѓород не может погибнуть, он нужен
миру,  в нем нерв нового  свободного человечества с его добром и его злом, с
его правдой и его неправдой, в нем пульсирует кровь …вропы,  и она обольетсЯ
кровью,  если Џарижу будет нанесен удар. Ќеизбежен конец мещанского  атеизма
буржуазной  вражды к  религии. €  Џариж возродитсЯ  к новой жизни.  ‘имптомы
религиозного возрождениЯ уже были до  войны. ‘удьба Џарижа  - судьба  нового
человека и нового ѓорода.

     Ћпубликовано в ноЯбре 1914.
     ђусскаЯ и польскаЯ душа

        I

     ‘тараЯ ссора  в славЯнской семье,  ссора русских  с полЯками,  не может
быть  объЯснена  лишь  внешними  силами  истории  и  внешними  политическими
причинами.  €сточники  вековой, исторической распри ђоссии  и  Џольши  лежат
глубже. €  сейчас особенно важно  длЯ  нас  осознать  духовные  причины этой
вражды и  отталкиваниЯ,  разделЯющих славЯнский мир. ќто прежде всего распрЯ
двух славЯнских душ, родственных по крови и Языку, по общеславЯнским расовым
свойствам  и столь  различных,  почти противоположных, с трудом совместимых,
неспособных  друг друга понЯть. Ќароды родственные  и близкие менее способны
друг друга понЯть и более отталкиваютсЯ друг от друга, чем  далекие и чужие.
ђодственный  Язык звучит неприЯтно  и кажетсЯ  порчей  собственного Языка. ‚
семейной  жизни можно  наблюдать это отталкивание  близких  и  невозможность
понЯть друг друга. —ужим многое  прощают, но своим, близким ничего  не хотЯт
простить... € никто не кажетсЯ таким чужим и непонЯтным, как свой, близкий.
     ђусские и полЯки боролись не только за землю и за разное чувство жизни.
‚нешне - исторически  русские победили в этой вековой борьбе,  они не только
отразили опасность полонизации русского народа, но и агрессивно наступали на
народ польский и делали попытки его русификации.  Џольское  государство было
раздавлено  и  разорвано,  но  польскаЯ  душа сохранилась, и  с  еще большей
напрЯженностью  выразил  себЯ польский  национальный лик.  ‚еликий  духовный
подъем,  выразившийсЯ  в  польском  мессианизме, произошел уже после  гибели
польского государства. Џольский народ, обнаруживший так мало способностей  к
государственному  строительству, обладающий чертами индивидуалистическими  и
анархическими, оказалсЯ духовно сильным и несокрушимым. € нет в мире народа,
который   обладал   бы  таким  напрЯженным   национальным  чувством.  ЏолЯки
совершенно  не поддаютсЯ ассимилЯции.  €менно  у полЯков идеЯ  национального
мессианизма  достигла высочайшего  подъема и напрЯжениЯ. ЏолЯки внесли в мир
идею  жертвенного  мессианизма.  €  русский  мессианизм  всегда  должен  был
казатьсЯ полЯкам  нежертвенным,  корыстным,  притЯзающим  на  захват  земли.
Њногое  должно после  войны  изменитьсЯ во  внешней,  государственной судьбе
Џольши, и невозможен уже возврат к  старому ее  угнетению. ‚нешние отношениЯ
ђоссии и  Џольши  коренным  образом  менЯютсЯ.  ђоссиЯ  сознает, что  должна
искупить  свою историческую вину перед Џольшей. Ќо русскаЯ  и польскаЯ  душа
все еще противостоЯт друг другу, как страшно чуждые, бесконечно разные, друг
другу  непонЯтные.  ‚нутреннего  сближениЯ не  происходит.  Ќе  Явилось  еще
глубокой  потребности понЯть  друг друга. Џольско-русский вопрос ставитсЯ  и
самими полЯками  и русскими слишком внешне,  в плане политическом, и решение
его колеблетсЯ в зависимости от колебаниЯ политических настроений и  военных
удач. Ћсвобождение  Џольши сделает возможным настоЯщее общение между Џольшей
и ђоссией, настоЯщее сближение между полЯками  и русскими,  которому  доныне
препЯтствовало  угнетение Џольши.  Ќо  что  внутренно  делаетсЯ  длЯ  такого
общениЯ и сближениЯ?  Љ  внешним обещаниЯм  полЯки  относЯтсЯ подозрительно.
Ќыне подозрениЯ  эти исторически не основательны,  но  психологически полЯки
имеют слишком много длЯ них  оснований. „уховно же слишком мало делаетсЯ длЯ
сближениЯ с  полЯками. € хотелось бы обратить  особое внимание  на то, что в
польско-русских  отношениЯх  есть более глубокаЯ, духовнаЯ  сторона.  ’олько
настоЯщее  понимание  может  быть освобождающим, оно  избавлЯет  от  давЯщих
отрицательных чувств, и следует вникнуть  и нам,  русским, и полЯкам, почему
русской душе всегда так трудно было полюбить душу польскую, почему  польскаЯ
душа с таким презрением относилась  к душе русской? Џосему  так чужды и  так
непонЯтны  друг другу эти  две славЯнские души? ‚нутри славЯнства  произошло
столкновение  ‚остока  и  ‡апада.  ‘лавЯнский  ‡апад  чувствовал  себЯ более
цивилизованным, носителем  единой европейской  культуры.  ‘лавЯнский  ‚осток
противополагал ‡ападу свой собственный духовный тип культуры и жизни.

        II

     џ всегда думал,  что распрЯ ђоссии  и Џольши есть, прежде всего, распрЯ
души православной и души католической. € внутри славЯнства  это столкновение
православной  и  католической  души  приобретает особенную  остроту.  ђоссиЯ
исторически привыкла со стороны  ‡апада  охранЯть свою  православную душу  и
свой  особый  духовный уклад.  ‚ прошлом полонизациЯ и  латинизациЯ русского
народа  была бы гибелью его духовной самобытности, его  национального  лика.
Џольша  шла на русский  ‚осток  с чувством своего культурного превосходства.
ђусский духовный тип казалсЯ полЯкам не иным духовным типом, а просто низшим
и  некультурным  состоЯнием.  €сторическаЯ  борьба ђоссии  с  Џольшей  имела
положительный  смысл, и  духовное  своеобразие  русского народа было  в  ней
утверждено  навеки.  ‚оспоминание  об  этой  борьбе оставило  в  душах обоих
народов  след  столь  глубокий, что  и сейчас  трудно  от него освободитьсЯ.
ђоссиЯ выросла в колосса, как государственного, так и духовного, и давно уже
раздувание  польской опас