ных деспотиЯх - в Љитае,  в  …гипте,  в
небольших размерах они были уже в новое времЯ осуществлЯемы  коммунистами  в
‘еверной Ђмерике (17). Џротив такого муравейника  со  всею  силой  восставал
„остоевский,  видЯ  в  нем  прЯмую  противуположность  своему  общественному
идеалу. …го  идеал  требует  не  только  единениЯ  всех  людей  и  всех  дел
человеческих, но главное - {человечного} их единениЯ. „ело не в единстве,  а
в свободном {согласии} на единство. „ело. не в великости  и  важности  общей
задачи, а в добровольном ее признании.
     Ћкончательное условие истинного всечеловечества есть свобода. Ќо где же
ручательство, что люди свободно придут к единению, а не  разойдутсЯ  во  все
стороны, враждуЯ и истреблЯЯ друг друга, как это мы  и  видим?  ђучательство
одно:  бесконечность  души  человеческой,  котораЯ  не  позволЯет   человеку
навсегда остановитьсЯ  и  успокоитьсЯ  на  чем-нибудь  частичном,  мелком  и
неполном, а заставлЯет его добиватьсЯ и искать полной всечеловеческой жизни,
всеобщего и всемирного дела.
     ‚ера в эту бесконечность души человеческой дана христианством. €зо всех
религий одно христианство рЯдом с  совершенным  Ѓогом  ставит  {совершенного
человека}, в  котором  полнота  божества  обитает  телесно.  €  если  полнаЯ
действительность бесконечной человеческой души была осуществлена  в  •ристе,
то возможность, искра этой бесконечности и полноты существует во всЯкой душе
человеческой, даже на самой  низкой  степени  падениЯ,  и  это  показал  нам
„остоевский в своих любимых типах.
     Џолнота христианства есть всечеловечество,  и  всЯ  жизнь  „остоевского
была горЯчим порывом к всечеловечеству.
     Ќе хочетсЯ верить, чтобы эта жизнь прошла напрасно. •очетсЯ верить, что
наше общество не даром так дружно  оплакивало  смерть  „остоевского.  Ћн  не
оставил никакой теории, никакой системы,  никакого  плана  или  проекта.  Ќо
руководЯщее начало и цель, высшаЯ общественнаЯ задача и идеЯ были поставлены
им на небывалую высоту. ‘тыдно будет русскому обществу, если оно сведет свою
общественную идею с этой высоты и подменит великое общее дело своими мелкими
профессиональными и сословными  интересами  под  разными  громкими  именами.
Љонечно, у всЯкого, и признающего великое всечеловеческое  дело,  есть  свои
частные дела и занЯтиЯ, своЯ профессиЯ и специальность.  €  вовсе  не  нужно
бросать их, если только в них нет ничего  противного  нравственному  закону.
‚сечеловеческое дело потому  и  есть  всечеловеческое,  что  оно  может  все
совместить и ничего не  исключает,  кроме  злобы  и  греха.  Ћт  нас  только
требуетсЯ, чтобы мы своей маленькой  части  не  ставили  на  место  великого
целого, чтобы мы не обособлЯлись  в  своем  частном  деле,  а  старались  бы
свЯзать его с делом всечеловеческим, чтобы это великое дело  мы  никогда  не
терЯли из виду, ставили бы его выше и прежде всего, а  все  остальное  уж  -
потом. Ќе в нашей  власти  решить,  когда  и  как  совершитсЯ  великое  дело
всечеловеческого единениЯ. Ќо поставить его себе как высшую задачу и служить
ему во всех делах своих - это в нашей власти. ‚ нашей  власти  сказать:  вот
чего мы хотим, вот наша высшаЯ цель и  наше  знамЯ  -  и  на  другое  мы  не
согласны.


     ’ђ…’њџ ђ…—њ (‘казана 19 февралЯ 1883 г.)

     ‚ царствование Ђлександра II закончилось внешнее, природное образование
ђоссии, образование ее {тела}, и началсЯ в  муках  и  болезнЯх  процесс  {ее
духовного} рождениЯ. ‚сЯкому новому рождению, всЯкому творческому  процессу,
который вводит существующие элементы в новые формы  и  сочетаниЯ,  неизбежно
предшествует {брожение} этих элементов. Љогда  складывалось  тело  ђоссии  и
рождалось ђоссийское государство, русские люди - от кнЯзей с их дружинами  и
до последнего земледельца - бродили по всей стране. ‚сЯ  ђусь  брела  врозь.
’аким внешним брожением вызывалось внешнее же  государственное  закрепление,
чтобы сложить ђоссию в одно  великое  тело.  Ќачатый  кнЯзьЯми  в  Њоскве  и
завершенный императорами в Џетербурге, этот процесс внешнего закреплениЯ,  в
силу которого прежние бродЯчие дружины превратились в поместное  дворЯнство,
прежние вольные гости  стали  мещанами,  а  свободно  переходЯщие  крестьЯне
сделаны крепостными, -  эта  закрепленнаЯ  государством  организациЯ  ђоссии
ввела быт и деЯтельность народа и общества в  твердые,  определенные  рамки.
ќти рамки оставались неприкосновенны и тогда, когда после Џетровской реформы
и в особенности с царствованиЯ Ђлександра 1-го различные идеи  и  умственные
течениЯ  ‡ападной  …вропы  стали  овладевать  образованным  слоем   русского
общества. Ќи мистические верованиЯ русских  масонов,  ни  гуманитарные  идеи
деЯтелей  сороковых   годов,   несмотрЯ   на   то   нравственно-практическое
направление, которое они часто  у  нас  принимали,  не  имели  существенного
влиЯниЯ на крепость бытовых основ и не мешали образованным людЯм,  рассуждаЯ
по-новому,  жить  по-старому,  в  завещанных  преданием  формах.  ‚плоть  до
освободительного акта прошлого царствованиЯ  жизнь  и  деЯтельность  русских
людей  не  зависела  существенно  от  их  мыслей  и  убеждений,  а   заранее
определЯлась теми готовыми  рамками,  в  которые  рождение  ставило  каждого
человека и каждую группу людей. Ћсобенного вопроса о задачах жизни,  о  том,
{длЯ чего жить} и {что делать}, не могло возникнуть  в  тогдашнем  обществе,
потому что его жизнь и деЯтельность обусловливались не вопросом {длЯ  чего},
а основанием {почему}. Џомещик жил и действовал известным образом  не  {длЯ}
чего-нибудь, а прежде всего {потому}, что он был помещик,  и  точно  так  же
крестьЯнин обЯзан был жить так, а не иначе, потому что он был крестьЯнин,  и
между этими крайними формами все остальные  общественные  группы  в  готовых
условиЯх  государственного  быта  находили  достаточное  основание,  которым
определЯлсЯ круг их жизни, не оставлЯЯ места длЯ вопроса: что делать? …сли б
ђоссиЯ была только народно-государственным {телом}, как, например, Љитай, то
она могла бы удовлетворитьсЯ  такою  внешней  твердостью  и  определенностью
жизни, могла бы остановитьсЯ в своей закрепленной  организации.  Ќо  ђоссиЯ,
еще в самом своем  младенчестве  крещеннаЯ  в  христианскую  веру,  получила
отсюда  залог  высшей  духовной  жизни  и  должна  была,  достигнув  зрелого
возраста, сложившись  и  определившись  физически,  искать  себе  свободного
нравственного определениЯ. Ђ длЯ этого прежде всего силы  русского  общества
должны были получить свободу, возможность и побуждение выйти из той  внешней
неподвижности,   котораЯ   обусловливалась   крепостным   строем.   ‚   этом
(освободительном,  а   не   реформаторском)   деле   весь   смысл   прошлого
царствованиЯ.   ‚еликий   подвиг   этого   царствованиЯ   есть   единственно
освобождение русского общества от прежних обЯзательных  рамок  длЯ  будущего
созданиЯ новых духовных форм, а никак  не  самое  создание  этих  последних,
которое и доселе еще не начиналось. Џрежде  чем  образоватьсЯ  этим  формам,
освобожденное общество должно пройти чрез  внутреннее  духовное  {брожение}.
Љак прежде образованиЯ государственного тела был период, когда все  бродили,
так же должно  быть  и  перед  духовным  рождением  ђоссии.  ‚  эту-то  пору
внутреннего брожениЯ с неотразимой силой ЯвлЯетсЯ вопрос: длЯ  чего  жить  и
что делать?
     ‚опрос этот ЯвлЯетсЯ сначала в ложном смысле. …сть нечто ложное  уже  в
самой постановке такого вопроса со стороны людей, только что  оторванных  от
известных внешних основ жизни и еще не заменивших их никакими  высшими,  еще
не овладевших собою. ‘прашивать прЯмо: что делать?  -  значит  предполагать,
что есть какое-то {готовое} дело, к которому нужно  только  приложить  руки,
значит пропускать другой вопрос: готовы ли сами делатели?
     Њежду тем во всЯком человеческом деле, большом и  малом,  физическом  и
духовном, одинаково важны оба вопроса: {что} делать и {кто}  делает?  Џлохой
или неприготовленный работник может  только  испортить  самое  лучшее  дело.
Џредмет дела и качества делателЯ неразрывно свЯзаны между  собою  во  всЯком
{настоЯщем} деле, а там, где эти две  стороны  разделЯютсЯ,  там  настоЯщего
дела и не выходит. ’огда прежде всего  искомое  дело  раздвоЯетсЯ.  ‘  одной
стороны, выступает образ идеального  строЯ  жизни,  установлЯетсЯ  некоторый
определенный "общественный идеал". Ќо этот идеал принимаетсЯ  независимо  ни
от какой внутренней работы самого человека - он состоит только в  некотором,
заранее определенном и извне принудительном экономическом и социальном строе
жизни;  поэтому  все,  что  может  человек  сделать  длЯ  достижениЯ   этого
{внешнего} идеала, сводитсЯ к устранению внешних же  {препЯтствий}  к  нему.
’аким образом, сам идеал  ЯвлЯетсЯ  исключительно  только  в  будущем,  а  в
настоЯщем человек имеет дело только с тем, что противоречит этому идеалу,  и
всЯ  его  деЯтельность  от  несуществующего  идеала  обращаетсЯ  всецело  на
{разрушение существующего}, а  так  как  это  последнее  держитсЯ  людьми  и
обществом, то все это  {дело}  обращаетсЯ  в  насилие  над  людьми  и  целым
обществом.   Ќезаметным    образом    общественный    идеал    подмениваетсЯ
противообщественною деЯтельностью. Ќа вопрос: что делать? - получаетсЯ Ясный
и определенный ответ: убивать всех противников будущего идеального строЯ, т.
е. всех защитников настоЯщего.
     Џри таком решении дела вопрос:  готовы  ли  делатели?  -  действительно
ЯвлЯетсЯ излишним. „лЯ {такого} служениЯ общественному  идеалу  человеческаЯ
природа в теперешнем своем состоЯнии и с самых худших своих сторон  ЯвлЯетсЯ
вполне  готовой  и  пригодной.  ‚  достижении  общественного  идеала   путем
разрушениЯ все дурные страсти,  все  злые  и  безумные  стихии  человечества
найдут себе место и назначение: такой общественный идеал  стоит  всецело  на
почве господствующего в мире зла. Ћн не предъЯвлЯет своим служителЯм никаких
нравственных условий, ему нужны не духовные силы, а физическое  насилие,  он
требует от человечества не внутреннего {обращениЯ}, а внешнего {переворота}.
     Џред поЯвлением христианства €удейский народ ждал  пришествиЯ  царствиЯ
ЃожиЯ, и большинство разумело  под  этим  царствием  внешний  насильственный
переворот, который должен был дать господство избранному народу и  истребить
его врагов. ‹юди,  ожидавшие  такого  царствиЯ,  по  крайней  мере  наиболее
решительные и ревностные из них, имели Ясный и определенный ответ на вопрос,
что делать (18): восстать против ђима и избивать римских солдат. €  они  это
исполнили, стали избивать римлЯн и сами были перебиты. € дело их погибло,  и
римлЯне разорили €ерусалим. ’олько немногие в €зраиле разумели под  грЯдущим
царствием нечто более глубокое и более  радикальное,  знали  другого  врага,
более страшного и более таинственного врага, чем римлЯне, и  искали  другой,
еще более трудной, но зато и более плодотворной победы. „лЯ  этих  людей  на
вопрос: что делать? - был только один  загадочный  и  неопределенный  ответ,
которого не могли вместить учители €зраилЯ: "€стинно, истинно  говорю  тебе:
если кто не родитсЯ свыше, не может видеть царствиЯ  ЃожиЯ"  (19).  Ќемногие
люди, не  смутившиесЯ  этим  странным  и  темным  ответом,  принЯвшие  новое
рождение и поверившие в духовное царствие Ѓожие, - эти люди победили  римлЯн
и покорили мир. € у нас теперь, в эпоху духовного брожениЯ, - в то времЯ как
приверженцы "общественного идеала", такого же внешнего и поверхностного, как
"царствие" иудейских материалистов, восстают и убивают, губЯт других и  сами
гибнут бесплодно и бесславно (20), а другие или терЯютсЯ в умственном хаосе,
или погрЯзают в равнодушном своекорыстии  -  ЯвлЯютсЯ  лишь  немногие  люди,
которые, не удовлетворЯЯсь никакими внешними целЯми и идеалами, чувствуют  и
возвещают необходимость глубокого  {нравственного}  переворота  и  указывают
условиЯ нового духовного рождениЯ ђоссии и человечества.  €з  этих  немногих
предвестников  русской  и  вселенской  будущности,  бесспорно,  первым   был
„остоевский, ибо он глубже  других  провидел  сущность  грЯдущего  царствиЯ,
сильнее и одушевленнее предвозвещал  его.  Ћсновное  преимущество  воззрений
„остоевского есть именно то, за что его иногда укорЯют,  -  отсутствие  или,
лучше сказать,  сознательное  отвержение  всЯкого  {внешнего}  общественного
идеала, т. е. такого, который не свЯзан с внутренним обращением человека или
его  рождением  свыше.  ’акое  рождение  не  нужно   длЯ   так   называемого
общественного идеала. Ћн довольствуетсЯ человеческою природою, как она есть,
- это идеал грубый и поверхностный, и мы знаем, что попытки к его реализации
только утверждают и умножают уже господствующие в мире зло и безумие. ’акого
грубого и поверхностного, безбожного  и  бесчеловечного  идеала  не  было  у
„остоевского, и в этом его  перваЯ  заслуга.  Ћн  слишком  хорошо  знал  все
глубины человеческого падениЯ; он  знал,  что  злоба  и  безумие  составлЯют
основу нашей извращенной природы и что  если  принимать  это  извращение  за
норму, то нельзЯ прийти ни к чему, кроме насилиЯ и хаоса.
     Џока темнаЯ основа нашей природы, злаЯ в своем исключительном эгоизме и
безумнаЯ в своем стремлении осуществить этот эгоизм, все отнести  к  себе  и
все определить собою, - пока эта темнаЯ основа у нас налицо - не обращена  -
и этот первородный грех не сокрушен, до тех пор невозможно длЯ  нас  никакое
{настоЯщее  дело  а}  вопрос  {что  делать}  не  имеет   разумного   смысла.
Џредставьте себе толпу людей, слепых, глухих, увечных, бесноватых,  и  вдруг
из этой толпы раздаетсЯ вопрос:  что  делать?  …динственный  разумный  здесь
ответ: ищите исцелениЯ; пока вы не исцелитесь, длЯ вас нет дела, а  пока  вы
выдаете себЯ за здоровых, длЯ вас нет исцелениЯ.
     —еловек, который на своем нравственном недуге, на своей злобе и безумии
основывает свое  право  действовать  и  переделывать  мир  по-своему,  такой
человек, каковы бы ни были его внешнЯЯ судьба и  дела,  по  самому  существу
своему есть убийца; он неизбежно будет насиловать  и  губить  других  и  сам
неизбежно погибнет от насилиЯ. - Ћн считает себЯ сильным, но  он  во  власти
чужих сил; он гордитсЯ своею свободою, но он раб  внешности  и  случайности.
’акой человек не исцелитсЯ, пока не сделает первого шага к спасению.  Џервый
шаг к спасению длЯ нас - почувствовать свое  бессилие  и  свою  неволю,  кто
вполне это почувствует, тот уже не будет убийцею; но если  он  {остановитсЯ}
на этом чувстве своего бессилиЯ и неволи, то  он  придет  к  {самоубийству}.
‘амоубийство - насилие над собою - есть уже  нечто  более  высокое  и  более
свободное, чем насилие над другими. ‘ознаваЯ свою несостоЯтельность, человек
тем самым становитсЯ {выше} этой своей несостоЯтельности, и, произносЯ  себе
смертный приговор, он не только страдает, как  подсудимый,  но  и  действует
властно, как верховный судиЯ. Ќо и здесь суд его неправеден.  ‚  решении  на
самоубийство есть внутреннее противоречие. ќто решение исходит  из  сознаниЯ
своего бессилиЯ и неволи; между тем самое самоубийство  есть  уже  некоторый
акт силы и свободы - почему же этою силою и свободой не воспользоватьсЯ  длЯ
жизни? Ќо  дело  в  том,  что  самоубийца  не  только  сознает  человеческую
несостоЯтельность в себе, но и возводит ее во всемирный закон, что уже  есть
безумие. Ћн не только чувствует зло, но  и  {верит}  в  зло.  ‘ознаваЯ  свой
недуг, он не верит в исцеление и потому приобретенную тем сознанием  силу  и
свободу может употребить только на самоуничтожение. Љ самоубийству  приходит
всЯкий, кто сознает всечеловеческое зло, но  не  верит  в  сверхчеловеческое
„обро. ’олько этой верой человек мысли и совести спасаетсЯ от  самоубийства.
Ћн не должен остановитьсЯ на первом шаге - сознании своего  зла,  но  должен
сделать второй шаг -  признать  сущее  „обро  над  собою.  €  немного  нужно
здравого смысла, чтоб, чувствуЯ все  зло  в  человеке,  заключить  к  „обру,
независимому от  человека,  и  небольшое  нужно  усилие  доброй  воли,  чтоб
обратитьсЯ к этому „обру и дать ему место в себе. €бо это  сущее  „обро  уже
само ищет нас и обращает пас к себе, и нам  остаетсЯ  только  уступать  …му,
только не противодействовать …му.
     ‘ верой в сверхчеловеческое „обро, т. е. в Ѓога, возвращаетсЯ и вера  в
человека, который тут уже ЯвлЯетсЯ не в своем одиночестве, немощи и  неволе,
а как свободный участник  божества  и  носитель  силы  Ѓожией.  Ќо,  поверив
действительно в сверхчеловеческое „обро, мы уже никак  не  можем  допустить,
чтобы его Явление и действие свЯзывалось исключительно с нашим  субъективным
состоЯнием, чтоб Ѓожество в своем  проЯвлении  зависело  только  от  личного
действиЯ человека,  -  мы  непременно,  сверх  нашего  личного  религиозного
отношениЯ, должны признать положительное откровение Ѓожества  и  во  внешнем
мире, должны признать объективную религию. Ћграничивать действие Ѓожие одним
нравственным  сознанием  человека  -   значит   отрицать   …го   полноту   и
бесконечность, значит не верить в Ѓога. ‚еруЯ же действительно в Ѓога как  в
„обро, не знающее  границ,  необходимо  признать  и  объективное  воплощение
Ѓожества, т. е. соединение …го с самим существом нашей природы не только  по
духу, но и по плоти, а чрез нее и со стихиЯми внешнего мира, - а это  значит
признать природу способною  к  такому  воплощению  в  нее  Ѓожества,  значит
поверить в искупление, освЯщение и  обожение  материи.  ‘  действительной  и
полной верой в Ѓожество возвращаетсЯ нам не только вера  в  человека,  но  и
вера в  природу.  Њы  {знаем}  природу  и  материю,  отделенную  от  Ѓога  и
извращенную в себе, но  мы  {верим}  в  ее  искупление  и  ее  соединение  с
божеством, ее превращение в {Ѓогоматерию} и посредником этого  искуплениЯ  и
восстановлениЯ   признаем   истинного,   совершенного   человека,   т.    е.
{Ѓогочеловека} в …го свободной воле и действии.  €стинный,  рожденный  свыше
человек нравственным подвигом самоотречениЯ  проводит  живую  силу  Ѓожию  в
омертвевшее тело природы и весь мир образует во  вселенское  царство  Ѓожие.
‚ерить в царство Ѓожие - значит с верою в Ѓога соединЯть веру в  человека  и
веру в природу. ‚се заблуждениЯ ума, все ложные теории  и  все  практические
односторонности и злоупотреблениЯ происходили  и  происходЯт  от  разделениЯ
этих трех вер. ‚сЯ истина и все добро выходЯт из их внутреннего  соединениЯ.
‘ одной стороны, человек и природа  имеют  смысл  только  в  своей  свЯзи  с
Ѓожеством - ибо человек, предоставленный самому  себе  и  утверждающийсЯ  на
своей безбожной основе, обличает свою внутреннюю неправду и доходит, как  мы
знаем, до убийства и самоубийства, а  природа,  отделеннаЯ  от  „уха  ЃожиЯ,
ЯвлЯетсЯ мертвым и бессмысленным механизмом без причины и цели, - а с другой
стороны, и Ѓог, отделенный от человека и природы, вне своего  положительного
откровениЯ ЯвлЯетсЯ длЯ  нас  или  пустым  отвлечением,  или  всепоглощающим
безразличием.
     —рез такое пагубное  разделение  трех  начал  и  трех  вер  прошло  все
свободное  просвещение  …вропы.  ‡десь  выступали  {мистики}  (квиэтисты   и
пиэтисты),  стремившиесЯ  потонуть  в   созерцании   Ѓожества,   презиравшие
человеческую  свободу  и  отвращавшиесЯ  от  материальной   природы.   ‡десь
выступали, далее,  {гуманисты}  (рационалисты  и  идеалисты),  поклонЯвшиесЯ
человеческому началу, объЯвлЯвшие безусловную самозаконность и  верховенство
человеческого разума и мыслимой им идеи,  видевшие  в  Ѓоге  только  зародыш
человека, а в природе - только его тень. Ќо эта тень слишком  сильно  давала
чувствовать свою реальность, и  вот,  напоследок,  за  крушением  идеализма,
выступают на первый план современного просвещениЯ {натуралисты} (реалисты  и
материалисты), которые, изгонЯЯ из своего миросозерцаниЯ все  следы  духа  и
Ѓожества,  преклонЯютсЯ  перед   мертвым   механизмом   природы.   ‚се   эти
односторонние направлениЯ уличали друг друга во лжи  и  достаточно  обличили
свою несостоЯтельность. € наше зачаточное просвещение прошло через  эти  три
отвлеченные  направлениЯ.  Ќо  не  в  них  духовнаЯ  будущность   ђоссии   и
человечества. ‹ожные и бесплодные в своей розни, они  находЯт  и  истину,  и
плодотворную силу в своем внутреннем соединении  -  в  полноте  христианской
идеи. ќта идеЯ утверждает воплощение божественного начала в природной  жизни
чрез  свободный  подвиг  человека,  присоединЯЯ  к  вере  в  Ѓога   веру   в
Ѓогочеловека и в Ѓогоматерию (Ѓогородицу)  (21).  “своеннаЯ  инстинктивно  и
полусознательно ђусским  народом  со  времен  его  крещениЯ,  эта  триединаЯ
христианскаЯ  идеЯ  должна  стать  основой  и  длЯ  сознательного  духовного
развитиЯ ђоссии в свЯзи с судьбами  всего  человечества.  ќто  понЯл  и  это
возвещал „остоевский. Ѓолее чем кто-либо из его современников  он  воспринЯл
христианскую идею  {гармонически}  в  ее  тройственной  полноте:  он  был  и
мистиком, и  гуманистом,  и  натуралистом  вместе.  ЋбладаЯ  живым  чувством
внутренней свЯзи со сверхчеловеческим и будучи в этом смысле мистиком, он  в
этом же чувстве находил свободу и силу человека; знаЯ все человеческое  зло,
он верил во все человеческое добро и  был,  по  общему  признанию,  истинным
гуманистом. Ќо его вера в человека была свободна от  всЯкого  одностороннего
идеализма или  спиритуализма:  он  брал  человека  во  всей  его  полноте  и
действительности; такой человек тесно свЯзан с  материальной  природой  -  и
„остоевский с глубокой любовью и нежностью обращалсЯ к  природе,  понимал  и
любил землю и все земное, верил в чистоту, свЯтость  и  красоту  материи.  ‚
{таком} материализме нет ничего ложного и греховного. Љак истинный  гуманизм
не есть преклонение перед  человеческим  злом  ради  того  только,  что  оно
человеческое, так и истинный натурализм не есть рабство извращенной  природе
потому только, что она натуральна. ѓуманизм есть {вера} в человека, а верить
в человеческое зло и немощи нечего -  они  Явны,  налицо;  и  в  извращенную
природу тоже верить нечего - она есть видимый и осЯзательный факт. ‚ерить  в
человека - значит признавать в нем нечто {больше} того, что  налицо,  значит
признавать в нем ту силу и ту свободу, котораЯ свЯзывает его с Ѓожеством;  и
верить в природу - значит признавать в ней сокровенную светлость и  красоту,
которые  делают  ее  {телом  Ѓожиим}.  €стинный   гуманизм   есть   вера   в
{Ѓогочеловека}, и истинный натурализм есть вера в {Ѓогоматерию}.  Ћправдание
же  этой  веры,  положительное  откровение  этих   начал,   действительность
Ѓогочеловека и Ѓогоматерии даны нам в •ристе и –еркви,  котораЯ  есть  живое
тело Ѓогочеловека.
     ‡десь, в православном христианстве, в  вселенской  –еркви,  находим  мы
твердое основание и существенный  начаток  длЯ  новой  духовной  жизни,  длЯ
гармонического образованиЯ истинного человечества и истинной природы. ‡десь,
значит, и условие настоЯщего дела. €стинное дело возможно, только если  и  в
человеке и в природе есть положительные и свободные силы света и  добра;  но
без Ѓога ни человек, ни природа таких сил не имеет. Ћтделение  от  Ѓожества,
т. е. от полноты „обра, есть зло и, действуЯ  на  основании  этого  зла,  мы
можем делать только дурное дело. Џоследнее  дело  безбожного  человека  есть
убийство или самоубийство. —еловек вносит в природу злобу  и  берет  от  нее
смерть. ’олько отказавшись от своего ложного положениЯ,  от  своей  безумной
сосредоточенности в себе, от своего злого одиночества, только свЯзав себЯ  с
Ѓогом в. •ристе и с миром в –еркви, можем мы делать настоЯщее Ѓожье  дело  -
то, что „остоевский назвал {православным делом}.
     …сли христианство есть религиЯ спасениЯ; если христианскаЯ идеЯ состоит
в исцелении, внутреннем соединении тех начал, рознь которых есть гибель,  то
сущность истинного христианского дела будет  то,  что  на  логическом  Языке
называетсЯ {синтезом}, а на Языке нравственном - {примирением}.
     ќтою общею  чертою  обозначил  „остоевский  призвание  ђоссии  в  своей
Џушкинской речи (22). ќто было его последнее слово и завещание. €  тут  было
нечто гораздо большее, чем простой призыв к мирным чувствам  во  имЯ  широты
русского  духа,  -  здесь  заключалось  уже  и  указание  на   положительные
исторические  задачи  или,  лучше,   обЯзанности   ђоссии.   Ќедаром   тогда
почувствовалось и сказалось, что упразднен  спор  между  славЯнофильством  и
западничеством, - а упразднение этого  спора  значит  упразднение  в  {идее}
самого многовекового исторического раздора между  ‚остоком  и  ‡ападом,  это
значит найти  длЯ  ђоссии  новое  нравственное  положение,  избавить  ее  от
необходимости продолжать противохристианскую борьбу между ‚остоком и ‡ападом
и возложить на нее великую обЯзанность нравственно  послужить  и  ‚остоку  и
‡ападу, примирЯЯ в себе обоих.
     € не придуманы длЯ ђоссии эта обЯзанность и это назначение, а  даны  ей
христианскою верою и историей.
     ђазделение между ‚остоком и  ‡ападом  в  смысле  розни  и  антагонизма,
взаимной  вражды  и  ненависти  -  такого  разделениЯ  не  {должно}  быть  в
христианстве, и если оно  Явилось,  то  это  есть  великий  грех  и  великое
бедствие. Ќо именно в то времЯ, как этот великий грех совершалсЯ в ‚изантии,
рождалась  ђоссиЯ  длЯ  его  искуплениЯ.  ЏринЯв  от  ‚изантии  православное
христианство, должна ли ђоссиЯ,  вместе  с  Ѓожьей  свЯтыней,  усвоить  себе
навсегда и исторические грехи  ‚изантийского  царства,  приготовившего  свою
собственную гибель? …сли вопреки полноте христианской  идеи  ‚изантиЯ  снова
возбудила великий мировой спор и стала в нем на одну сторону  -  на  сторону
‚остока, то ее судьба нам не образец, а укор.
     €значала Џровидение поставило ђоссию между  нехристианским  ‚остоком  и
западною формою христианства - между {басурманством} и {латинством;} и в  то
времЯ как ‚изантиЯ в односторонней вражде  с  ‡ападом,  все  более  и  более
проникаЯсь исключительно  восточными  началами  и  превращаЯсь  в  азиатское
царство, оказываетсЯ одинаково бессильною и против латинских крестоносцев, и
против мусульманских варваров и окончательно покорЯетсЯ последними, ђоссиЯ с
решительным успехом отстаивает себЯ и от ‚остока и  от  ‡апада,  победоносно
отбивает басурманство и латинство. ќта внешнЯЯ борьба с обоими  противниками
была необходима длЯ внешнего сложениЯ и укреплениЯ ђоссии,  длЯ  образованиЯ
ее государственного {тела}. Ќо вот эта внешнЯЯ задача исполнена, тело ђоссии
сложилось и  выросло,  чуждые  силы  не  могут  поглотить  его  -  и  старый
антагонизм терЯет свой смысл. ђоссиЯ достаточно показала и ‚остоку и  ‡ападу
свои физические силы в борьбе с ними - теперь предстоит ей показать им  свою
духовную силу в примирении. џ говорю не о внешнем сближении  и  механическом
перенесении  к  нам  чужих  форм,  какова  была  реформа   Џетра   ‚еликого,
необходимаЯ только как подготовление. ЌастоЯщаЯ же задача не  в  том,  чтобы
{перенЯть}, а  в  том,  чтобы  {понЯть}  чужие  формы,  опознать  и  усвоить
положительную сущность чужого духа и нравственно соединитьсЯ с  ним  во  имЯ
высшей всемирной истины. Ќеобходимо примирение {по  существу;}  существо  же
примирениЯ есть Ѓог, и истинное примирение в том, чтобы не по-человечески, а
"по-божьи" отнестись к противнику. ќто тем настоЯтельнее длЯ нас, что теперь
оба наши главные противника уже не вне нас, а в  нашей  среде.  ‹атинство  в
лице полЯков и басурманство, т. е.  нехристианский  ‚осток,  в  лице  евреев
вошли в состав ђоссии, и если они нам враги, то уже враги внутренние, и если
с ними должна быть война, то это уже будет война междоусобнаЯ.  ’ут  уже  не
одна христианскаЯ совесть, но и человеческаЯ мудрость говорит о  примирении.
€ недостаточно здесь мирных чувств к противникам как к людЯм  {вообще},  ибо
эти противники не суть люди {вообще}, а люди совершенно {особенные, с} своим
определенным характером, и длЯ  действительного  примирениЯ  нужно  глубокое
понимание именно этого их особого характера - нужно обратитьсЯ к  самому  их
духовному существу и отнестись к  нему  по-божьи*.  {*  €з  сказанного,  мне
кажетсЯ, Ясно, что дело идет {не об  уступках  и  компромиссах}  во  внешней
борьбе (церковно-политической и национальной), а  об  устранении  внутренней
{причины} этой борьбы чрез духовное примирение на почве  чисто  религиозной.
Џока  религиозное  внутреннее  единство  не  восстановлено,   до   тех   пор
политическаЯ и национальнаЯ борьба остаетсЯ в своих правах.}
     „уховное начало полЯков есть католичество, духовное начало евреев  есть
иудейскаЯ религиЯ. €стинно примиритьсЯ с католичеством и иудейством - значит
прежде всего отделить в них то, что от Ѓога, и то, что от человеков. …сли  в
нас самих жив интерес к делу Ѓожию на земле, если …го свЯтынЯ дороже длЯ нас
всех человеческих отношений, если мы пребывающую силу  Ѓожию  не  кладем  на
одни весы с преходЯщими делами  людей,  то  сквозь  жесткую  кору  грехов  и
заблуждений  мы  различим  печать  Ѓожественного  избраниЯ,  во-первых,   на
католичестве, а затем и на иудействе. ‚идЯ, что римскаЯ церковь и в  древние
времена одна стоЯла твердою скалою, о которую разбивались все  темные  волны
антихристианского движениЯ (ересей и мусульманства):  видЯ,  что  и  в  наши
времена  один  ђим  остаетсЯ  нетронутым  и   непоколебимым   среди   потока
антихристианской цивилизации и из него одного  раздаетсЯ  властное,  хотЯ  и
жестокое слово осуждениЯ  безбожному  миру,  мы  не  припишем  этого  одному
какому-то непонЯтному человеческому упорству, но  признаем  здесь  и  тайную
силу Ѓожию; и если  ђим,  непоколебимый  в  своей  свЯтыне,  вместе  с  тем,
стремЯсь привести к этой свЯтыне все человеческое, двигалсЯ и изменЯлсЯ, шел
вперед, претыкалсЯ, глубоко падал и снова вставал, то не нам судить  его  за
эти преткновениЯ  и  падениЯ,  потому  что  мы  его  не  поддерживали  и  не
поднимали, а самодовольно взирали на  трудный  и  скользкий  Џ“’њ  западного
собрата, сами сидЯ на месте, и, сидЯ на месте, - не  падали.  …сли  нам  все
человечески дурное, все мелкое и грЯзное так бросаетсЯ в глаза, если мы  так
Явственно и отчетливо видим весь этот  прах  земли,  а  все  божественное  и
свЯтое длЯ нас, напротив, незаметно,  темно  и  невероЯтно,  то  это  значит
только, что в нас самих мало Ѓога. „адим …му больше места в  себе  и  увидим
…го Яснее в другом. ’огда увидим …го силу не только в  католической  церкви,
но и в иудейской синагоге. ’огда  мы  поймем  и  примем  слова  Ђпостола  об
израильтЯнах: "“ них усыновление, и слава, и заветы,  и  законоположение,  и
служение, и обетованиЯ; их же отцы, и от них же •ристос по плоти, сущий  над
всеми Ѓог... €ли отринул Ѓог людей своих? „а не будет! Ќе отринул Ѓог  людей
своих, которых прежде знал... Ќо чтобы вы не  гордились,  не  хочу  оставить
вас, братиЯ, в неведении о  тайне,  что  ослепление  было  €зраилю  отчасти,
доколе не войдет полнота народов. € тогда весь €зраиль спасетсЯ...  €бо  Ѓог
заключил всех в противление, чтобы всех помиловать" (23).
     ‚оистину, если длЯ нас слово Ѓожие вернее всех человеческих соображений
и дело царствиЯ ЃожиЯ дороже всех земных интересов,  то  перед  нами  открыт
путь примирениЯ с нашими историческими врагами. € не будем говорить:  пойдут
ли на мир сами наши противники, как они к этому отнесутсЯ и что нам ответЯт?
—ужаЯ совесть нам неизвестна, и чужие дела не в нашей  власти.  Ќе  в  нашей
власти, чтобы другие хорошо  относились  к  нам,  но  в  нашей  власти  быть
достойными такого отношениЯ. € думать нам должно не о том,  что  скажут  нам
другие, а о том, что мы скажем миру.
     ‚  одном  разговоре  „остоевский  применЯл  к  ђоссии  видение   €оанна
Ѓогослова о жене, облеченной в солнце  и  в  мучениЯх  хотЯщей  родити  сына
мужеска (24): жена - это ђоссиЯ, а рождаемое ею есть то новое ‘лово, которое
ђоссиЯ должна сказать миру.  Џравильно  или  нет  это  толкование  "великого
знамениЯ", но новое ‘лово ђоссии „остоевский угадал верно.  ќто  есть  слово
примирениЯ длЯ ‚остока и ‡апада в  союзе  вечной  истины  Ѓожией  и  свободы
человеческой.
     ‚от высшаЯ задача и обЯзанность ђоссии, и  таков  "общественный  идеал"
„остоевского. …го основание - нравственное возрождение и духовный подвиг уже
не отдельного, одинокого лица, а целого общества и  народа.  Љак  и  встарь,
такой идеал неЯсен длЯ учителей израилевых, но в нем истина,  и  он  победит
мир.


        ‡ЂЊ…’ЉЂ ‚ ‡Ђ™€’“  „Ћ‘’Ћ…‚‘ЉЋѓЋ  Ћ’  ЋЃ‚€Ќ…Ќ€џ  ‚  "ЌЋ‚ЋЊ"  •ђ€‘’€ЂЌ‘’‚…
("Ќаши новые христиане" и т. д. Љ. ‹еонтьева, Њосква. 1882 г.) (25)

     "‚сЯк человек есть ложь". - "‚от вы  ищете  убить  ЊенЯ  -  {человека},
сказавшего вам {истину"}.
     "„умаете ли  вы,  что  Я  мир  {пришел}  принести  на  землю?  Ќет,  но
разделение".
     "€ {будет} едино стадо и един пастырь".
     "Ќачало премудрости - страх ѓосподень".
     "Ѓог есть любовь. ‚ любви  нет  страха,  но  {совершеннаЯ}  любовь  вон
изгонЯет страх" (26).

     Њожно ли сводить всю сущность христианства к одной гуманности? …сть  ли
цель христианства всеобщаЯ гармониЯ и благоденствие  на  земле,  достигаемое
естественным прогрессом человечества?
     Ќаконец, заключаетсЯ ли {основание} христианской жизни и деЯтельности в
одной любви?
     Џри прЯмой  постановке  этих  вопросов  ответ  на  них  не  может  быть
сомнителен.  …сли  всЯ  истина  в  одной  гуманности,  то  при  чем  же  тут
христианскаЯ {религиЯ}? зачем тогда и говорить  о  ней  вместо  того,  чтобы
прЯмо  проповедовать  простую  гуманность?  …сли  цель   жизни   достигаетсЯ
естественным прогрессом и состоит в земном  благоденствии,  тогда  зачем  же
свЯзывать это с  такою  религией,  котораЯ  всЯ  держитсЯ  тайной,  чудом  и
подвигом? Ќаконец, если все дело религии в одном человеческом чувстве любви,
то это значит, что у религии совсем никакого дела нет  и  в  ней  самой  нет
никакой надобности. €бо человеческаЯ любовь, при всей своей  психологической
сложности, в нравственном смысле есть лишь простой случайный факт и никак не
может составлЯть основного содержаниЯ  религиозной  проповеди.  ‘ам  Ђпостол
любви в основу своей проповеди кладет не мораль любви, а мистическую  истину
воплощениЯ Ѓожественного ‹огоса: "что было изначала,  что  мы  слышали,  что
видели очами нашими, что рассматривали и что руки  наши  осЯзали,  о  смысле
жизни (ибо жизнь Явилась, и мы видели и свидетельствуем, и возвещаем вам сию
вечную жизнь, котораЯ была у Ћтца и Явилась нам), о том,  что  мы  видели  и
слышали, возвещаем вам, чтобы и вы имели общение с нами: а наше  общение  со
Ћтцем и ‘ыном …го, €исусом •ристом" (1-е посл. €оанна I. 1 - 3). Ђ  о  любви
говоритсЯ уже потом, ибо любовь  может  быть  плодотворна  только  на  почве
верующей и возрожденной души. Ђ на почве  чисто  человеческой  она  остаетсЯ
только личным расположением, ибо нельзЯ ни передавать  любовь  (как  простое
чувство) другим, ни требовать ее от других - можно только констатировать  ее
присутствие или отсутствие в данном случае. ‘ледовательно, сама по себе, как
субъективное  состоЯние,  любовь  не  может   быть   предметом   религиозной
{обЯзанности}  или  {задачей}  религиозного  действиЯ.   ЏрЯмаЯ   постановка
сказанных трех вопросов и решительный ответ на них  в  отрицательном  смысле
составлЯет главный интерес и достоинство брошюры "Ќаши новые христиане". ’о,
на что нападает автор, - стремление  подменить  живую  полноту  христианства
общими  местами  отвлеченной  морали,  прикрытой  христианским  именем   без
христианской сути, - это стремление весьма распространено в наши дни, и  его
следовало отметить. Љ  сожалению,  обличаЯ  заблуждениЯ  псевдохристианства,
автор брошюры приурочил их к именам двух русских писателей, из которых один,
по крайней мере, решительно свободен от этих заблуждений.
     Ђвтор  брошюры  по  справедливости  высоко  ценит  значение  и  заслуги
„остоевского.  Ќо  христианскаЯ  идеЯ,  которой  служил  этот  замечательный
человек,  искажалась  в  его  уме,  по   мнению   г.   ‹еонтьева,   примесью
сантиментальности и отвлеченного гуманизма (27).  Ћттенок  сантиментальности
мог быть в стиле у автора "Ѓедных  людей",  но  во  всЯком  случае  гуманизм
„остоевского не был тою отвлеченною моралью, которую обличает  г.  ‹еонтьев,
ибо  свои  лучшие   упованиЯ   длЯ   человека   „остоевский   основывал   на
действительной вере в •риста и –ерковь, а не на вере в отвлеченный разум или
в  то  безбожное  и  бесноватое  человечество,  которое  в  романах   самого
„остоевского  Яснее,  чем  где-либо,  отражаетсЯ  во  всей  своей  мерзости.
ѓуманизм „остоевского утверждалсЯ на мистической,  сверхчеловеческой  основе
истинного христианства, а при оценке деЯтелЯ  с  христианской  точки  зрениЯ
важнее всего, {на чем} он стоит и на чем он строит.
     "‚озможно ли, - спрашивает г. ‹еонтьев, -  строить  новую  национальную
культуру на одном добром чувстве к людЯм, без особых определенных в  одно  и
то  же  времЯ  вещественных  и  мистических  предметов  веры,   выше   этого
человечества стоЯщих, - вот вопрос?" (28) Ќа этот вопрос „остоевский отвечал
бы так же отрицательно, как и  автор  брошюры.  €деал  истинной  культуры  -
народной и вселенской вместе - держалсЯ у „остоевского не  на  одном  добром
чувстве к людЯм, а прежде всего на мистических предметах  веры,  выше  этого
человечества стоЯщих, - именно на •ристе и  на  –еркви,  и  самое  созидание
истинной культуры представлЯлось „остоевскому прежде всего  как  религиозное
"православное дело"; а  "вера  в  божественность  распЯтого  при  Џонтийском
Џилате Ќазаретского Џлотника" (29) была одушевлЯющим началом всего того, что
говорил и писал „остоевский.
     "•ристианство не верит ни в лучшую {автономическую} мораль лица,  ни  в
разум собирательного человечества, долженствующий рано  или  поздно  создать
рай на земле" (30). Ќи во что подобное не верил и „остоевский. …сли он и был
моралистом,  как  его  называет  г.  ‹еонтьев,  то  его   мораль   была   не
автономическаЯ (самозаконнаЯ), а  христианскаЯ,  основаннаЯ  на  религиозном
обращении и возрождении человека. Ђ собирательный разум человечества  с  его
попытками  нового   вавилонского   столпотворениЯ   не   только   отвергалсЯ
„остоевским, но и служил длЯ него предметом остроумных насмешек, и не только
в последнее времЯ его жизни, но и раньше. Џусть г.  ‹еонтьев  перечтет  хоть
"‡аписки из подпольЯ".
     „остоевский верил в человека и в человечество  только  потому,  что  он
верил в богочеловека и в богочеловечество - в •риста и в –ерковь.
     "•ристос познаетсЯ не иначе, как  чрез  –ерковь.  ‹юбите  прежде  всего
–ерковь.
     ’олько через –ерковь можете вы сойтись и с народом - просто и  свободно
и войти в его доверие.
     Ќадо  учитьсЯ  у  народа  смирЯтьсЯ  умственно,  понЯть,  что   в   его
мировоззрении больше истины, чем в нашем.
     Џоэтому смирение пред народом длЯ отдающего себе Ясный  отчет  в  своих
чувствах есть не что иное, как смирение перед –ерковью" (31).
     Џод этими прекрасными словами, без сомнениЯ, подписалсЯ бы „остоевский.
‚ "„невнике писателЯ" г. ‹еонтьев мог бы найти много  мест,  выражающих  эти
самые мысли. „остаточно  вспомнить  то,  что  говорилось  там  против  наших
народников, хотевших соединЯтьсЯ с народом и благодетельствовать ему {помимо
–еркви} (32).
     ’олько любЯ –ерковь и служа ей, можно воистину послужить своему  народу
и человечеству. €бо нельзЯ служить двум господам. ‘лужение  ближнему  должно
совпадать со служением Ѓогу, а Ѓогу нельзЯ служить иначе, как любЯ  то,  что
Ћн сам возлюбил, - единственный предмет любви  Ѓожией,  …го  возлюбленную  и
подругу, то есть –ерковь.
     –ерковь есть обоженное чрез •риста человечество, и при вере  в  –ерковь
верить в человечество - значит только верить в его {способность к обожению},
верить, по словам св. ЂфанасиЯ ‚еликого, что в •ристе Ѓог стал человеком длЯ
того, чтобы человека сделать богом.  €  эта  вера  не  есть  еретическаЯ,  а
истинно христианскаЯ, православнаЯ, отеческаЯ.
     € при этой  вере  проповедь  или  пророчество  о  всеобщем  примирении,
всемирной гармонии и т. д. относитсЯ прЯмо лишь к  окончательному  торжеству
–еркви, когда, по слову ‘пасителЯ, будет едино стадо и един  пастырь,  а  по
слову Ђпостола, Ѓог будет все во всех.
     „остоевскому приходилось говорить  с  людьми,  не  читавшими  Ѓиблии  и
забывшими катехизис. Џоэтому он, чтобы быть  понЯтым,  поневоле  должен  был
употреблЯть такие выражениЯ,  как  "всеобщаЯ  гармониЯ"  (33),  когда  хотел
сказать о –еркви торжествующей или прославленной.  €  напрасно  г.  ‹еонтьев
указывает на то, что торжество и прославление –еркви должно  совершитьсЯ  на
том свете, а „остоевский верил во всеобщую гармонию  здесь,  на  земле.  €бо
такой безусловной границы между "здесь" и "там" в –еркви  не  полагаетсЯ.  €
самаЯ  землЯ,  по  ‘вЯщенному  Џисанию  и  по  учению  –еркви,  есть  термин
{изменЯющийсЯ}. Ћдно есть та землЯ,  о  которой  говоритсЯ  в  начале  Љниги
ЃытиЯ, что она была невидима и неустроена и тьма вверху бездны, и  другое  -
та, про которую говоритсЯ: "Ѓог на земли ЯвисЯ и с человеки поживе", - и еще
инаЯ будет та новаЯ землЯ, в ней же правда  живет  (34).  „ело  в  том,  что
нравственное состоЯние человечества и всех духовных существ вообще вовсе  не
зависит от того, живут они здесь, на  земле,  или  нет,  а  напротив,  самое
состоЯние земли и ее отношение к невидимому миру  определЯетсЯ  нравственным
состо