льзу  осознаниЯ  сил  высших  и
безграничных возможностей и власти этих сил над его судьбой.
     ‘овместить   одновременно  действие   и  бездействие,   любовь  и  веру
невозможно. €м  приходитсЯ существовать в  жизни человека не смешиваЯсь, как
масло и вода, и  даже в  некотором противоборстве:  что из них займет больше
места. Ђ  поскольку человек в  его земной  жизни не безграничен,  времЯ его,
сознание его не безграничны, то занимать больше места они  могут только одна
за счет  другой,  вытеснЯЯ  друг  друга. ’о есть чем больше в жизни человека
занимает  вера, тем меньше  его остаетсЯ длЯ любви,  и наоборот - чем больше
любви, тем меньше веры.
     Џравда,  полностью вытеснить  что-то одно  из  них  и  оставить  что-то
другое, наверное, невозможно.  € такого, видимо, никогда не  бывает. Ќо  вот
соотношение  их  говорит  о  многом.  Љакое  оно  у  каждого человека  или у
большинства  людей в  обществе, в сегоднЯшнем  обществе или  в  любой другой
момент времени.
     ‚едь обычно приобщение  человека к христианству ограничиваетсЯ призывом
верить - в …диного Ѓога, а не в Языческих идолов. ѓлавное, верьте в •риста -
и  вы христиане.  Ђ как  же  все остальное содержание  …вангелиЯ, где, кроме
призывов верить, содержитсЯ и много других призывов и заповедей? Ќо все они,
в  отличие от веры, требуют от  человека  действиЯ, поступков,  а  значит, и
возможного риска, ущерба длЯ себЯ.
     Ќе  так  это   просто  -  призвать  людей  к  поступкам,  свЯзанным   с
самоотвержением, самоотречением.  Љ  любви, например, к  ближнему. € поэтому
эта  главнаЯ в  христианстве  идеЯ  любви  к  ближнему так слаба в  сознании
христиан,  так  мало   места  занимает  там,  а  преобладает  идеЯ  веры.  €
христианин,  долженствующий   по   идее   называтьсЯ  "любЯщим",  называетсЯ
"верующим".
     €  это название  вполне отражает его реальный современный облик. Џотому
что современный христианин,  вернее, его сознание  состоит большей частью из
веры,   то   есть   из   бездеЯтельности,   пассивности,   такой   блаженной
расслабленности.
     ‚озникает хорошаЯ возможность соединить приЯтное с  полезным без всЯких
усилий, без потерь  и страданий. ЏриЯтное, потому что все равно ведь надо во
что-то верить в жизни, так жить  легче, а полезное -  потому что за эту веру
еще и награда на небесах обещана (каждому воздастсЯ по вере его).
     € вот такой верующий человек сидит спокойно дома и  верит, потом идет в
церковь,  довольный тем,  что  он не  один  здесь такой, а  в обществе  себе
подобных.  Ќа  что  это  похоже? ‘корее,  на  отдых,  развлечение,  приЯтное
времЯпрепровождение,  что само по  себе,  конечно, замечательно. € длЯ всех,
наверное, это легко и приЯтно  - пребывание в церкви, в  молитве,  в вере. €
все,  казалось  бы, прекрасно.  Ќо разве  длЯ отдыха мы созданы  и находимсЯ
здесь, в земной жизни?
     ќтот христианский отдых,  называемый верой,  был  бы  совсем прекрасен,
если  бы не происходил  за  счет христианской деЯтельности, а именно  любви,
деЯтельной христианской любви. Ќевозможно одновременно отдыхать и  работать,
ничего не делать и что-то  делать. Ќевозможно одновременно  доставлЯть  себе
удовольствие верой и доставлЯть себе ущерб и страданиЯ любовью к ближнему.

        x x x
     ‚ера - это то, что человек делает длЯ себЯ и думаЯ о себе. ‹юбовь - то,
что человек  делает  длЯ  другого. € это тоже несовместимо  в один  и тот же
момент.
     ‚ера  очень  легко проникает  в  душу, сулЯ  человеку  только  хорошее:
умиротворение, надежду, будущую жизнь.  ‹юбовь,  если и проникает  в  душу и
оказываетсЯ существующей в душе, то, наверное,  только вопреки всему. Џотому
что ничего, кроме ущерба, потери, она  не несет, ну может быть, еще сознание
выполненного долга, выполненной христианской  работы. Љак она еще умудрЯетсЯ
существовать,  хоть  и  в  небольшой  степени, но  все же существовать,  эта
христианскаЯ  работа  любовь, при  повсеместном  преобладании в христианском
мире  христианского  отдыха:  молитв,  обрЯдов,  посещениЯ  храмов,   чтениЯ
свЯщенных книг - словом, веры!
     ’ак и весь смысл христианства  в понимании  многих современных христиан
сводитсЯ  в основном к  вере, и это  выражено в названии: христианскаЯ вера.
Џри том, что вера -  это всего лишь меньшаЯ часть  айсберга, основнаЯ  часть
которого, скрытаЯ под водой, не доступна поверхностному взглЯду.
     ќта основнаЯ часть - все же деЯтельность, а не  отдых, как бы неприЯтно
это  нам  ни  было.  „еЯтельнаЯ христианскаЯ  любовь,  котораЯ  теоретически
составлЯет  основную часть христианства, да  и  практически  должна была  бы
составлЯть основную его  часть. Њожет  быть,  это  когда-нибудь так и будет.
‚се-таки  Ќовый  ‡авет в  основном состоит  из  проповеди  любви, и сущность
такого понЯтиЯ, как Ѓог, свЯзана именно с любовью.
     ‚ера кому-то дана судьбой,  кому-то - нет. ‡акон же, выраженный в Ќовом
‡авете, действителен длЯ  всех,  и  длЯ  тех, кто верит, и длЯ  тех,  кто не
верит, длЯ всего  христианского мира. Љто-то может и не знать Ќового  ‡авета
или не  принимать всерьез,  но каждый его шаг в жизни  будет оценен по этому
закону, по закону любви. Ђ Ќовый ‡авет  говорит в основном о делах человека,
а не о его словах, о поступках, а не о молитвах. "Џо  плодам их узнаете их".
(Њатф.7:16).
     Љак  показывает  опыт,  можно  не молЯсь  совершать  всю жизнь  главную
работу,  главный подвиг  христианина - любить ближнего. Њожно и  наоборот  -
выучив хоть наизусть все молитвы и обрЯды,  и  не подумать при  этом сделать
главное  дело христианина -  полюбить  ближнего.  ’акие, на  первый  взглЯд,
странные, а по существу,  совсем не неожиданные сочетаниЯ встречаютсЯ сплошь
и рЯдом. Ќичего неожиданного в них нет, потому что увлечение  более легкой и
приЯтной частью христианства  - верой - мало того, что с легкостью вытеснЯет
более трудное и опасное дело - любовь  (к Ѓогу,  то есть  к  ближнему), но и
создает иллюзию  быстрого и  успешного движениЯ по  пути к Ѓогу.  ЏоЯвлЯетсЯ
даже некотораЯ уверенность, что в отношениЯх с Ѓогом все в порЯдке или почти
все.
     Ћднако жизнь не состоит из  слов и молитв, а состоит в основном из дел,
поступков, любви, жертв. ‘оответственно и путь к Ѓогу состоит не только и не
столько  из  слов  и  молитв, сколько из тех  самых дел, поступков,  любви и
жертв, из  которых  и жизнь  в основном  состоит,  если, конечно, эти дела и
поступки таковы, что ведут к Ѓогу. €ллюзиЯ полного или почти полного порЯдка
в отношениЯх с Ѓогом может только помешать движению к Ќему, тем она и плоха.
"ѓоре вам, книжники и фарисеи". (Њатф.23:13).

        x x x
     Ќо и обойтись без веры, положитьсЯ только на собственные силы на пути к
Ѓогу тоже  невозможно.  ‚едь мы  находимсЯ  не в –арствии Ќебесном и состоим
совсем не только  из  одной любви, и одних только наших сил и способностей к
любви к  ближнему  не  хватит,  чтобы  осилить  этот путь. Ќепройденное нами
расстоЯние на этом пути, на преодоление которого у нас не хватает ни сил, ни
возможностей, ни способностей  -  это как расстоЯние от нашей реальной жизни
до заповедей Ќового  ‡авета,  которых  здесь,  в  земной жизни, мы выполнить
полностью все равно никогда не сможем. € всегда будет  оставатьсЯ расстоЯние
между  этими  заповедЯми  и  возможностЯми человека, находЯщегосЯ в условиЯх
земной жизни.
     ’ак,  например,  самаЯ  простаЯ  заповедь  "не убивай" не осуществима в
земной жизни.  „аже если человек не  будет убивать людей и животных, включаЯ
клопов, тараканов,  мышей и т.д., то все-таки хотЯ бы  растениЯ (тоже живые)
ему  придетсЯ  убивать,  чтобы ими питатьсЯ. „лЯ  продлениЯ жизни необходимо
поглотить жизнь чужую.
     Љак не  можем мы усовершенствоватьсЯ настолько,  чтобы не убивать чужую
жизнь длЯ продлениЯ своей, так  не  можем мы усовершенствоватьсЯ  настолько,
чтобы состоЯть из одной только любви к Ѓогу, то есть к ближнему. Њежду таким
совершенным  состоЯнием,  невозможным   в  условиЯх  земной  жизни,   и  тем
состоЯнием, которое  в  этих условиЯх  возможно, неизбежно  всегда  остаетсЯ
некое  расстоЯние,  хотЯ,  наверное, оно  может быть  весьма разным у разных
людей  и  в  разные  времена  у  общества  в  целом.  ‚от это  расстоЯние  и
заполнЯетсЯ верой.
     ‚ера  - это  как  бы  мостик  через пропасть между  Ѓогом  и человеком,
непреодолимую  длЯ него без этого мостика.  ‚от место веры  -  там, где  она
незаменима,  над  пропастью.  Ќо расположить ее  всюду, занЯть  ею как можно
больше места - это  все равно что  этот чудный мостик, движение по  которому
над пропастью есть  чудо, растЯнуть, как резиновый, на всю площадь земли длЯ
более легкого передвижениЯ по ней.
     Ќо мостик этот предназначен длЯ чуда, а не длЯ удобства. € ни длЯ каких
других  целей, кроме как  длЯ чуда,  он и  не служит. Љак  золотаЯ  рыбка не
служит на посылках.  Њожно, конечно, сделать  вид, что  ЯвлЯешьсЯ владельцем
золотой рыбки и она служит на  посылках. Ќо  тешитьсЯ этим самообманом можно
вполне спокойно,  только если никогда не предстоит  лично встретитьсЯ с этой
самой рыбкой, котораЯ может  спросить: так кто  на самом деле кому служит  и
кто  у  кого  на посылках,  и  была охота всю жизнь  морочить  себе  голову,
убаюкивать себЯ самообманом, если все равно все когда-нибудь встанет на свои
места и будет  названо  своими  именами,  а времЯ, потерЯнное на иллюзии, не
повторитсЯ никогда.
     ’ак и  вера, предназначеннаЯ  быть  средством сотворениЯ чуда  (которое
сотворЯетсЯ,  конечно,  не  человеком), если  ее  пытатьсЯ приспособить  длЯ
каких-то   утилитарных   повседневных    целей,    превращаетсЯ    в    свою
противоположность - преграду между человеком и  этим возможным чудом. Џотому
что длЯ чуда, как это ни странно, нужно быть достаточно беспомощным.

        x x x
     ќта  беспомощность -  беспомощность  всего лишь  в  этой  области,  где
"кесарю - кесарево". Ќо она же ЯвлЯетсЯ могуществом в той области, где "Ѓогу
-  Ѓожие".  Џоэтому и  поЯвлЯетсЯ  возможность  чуда  в этот  момент,  когда
человек,  казалось бы, особенно беспомощен с  виду. Љонечно, такое состоЯние
не  из приЯтных,  и каждый или почти каждый человек всю жизнь стремитсЯ быть
как можно более защищенным от агрессивного окружающего мира.
     ‡ащищенность эта  обеспечиваетсЯ всеми  доступными  средствами, которые
зачастую вовсе  не выглЯдЯт как  средства  защиты, а  маскируютсЯ под что-то
совсем другое. ‚от  и веру  тоже научились  использовать  в  качестве такого
средства  защиты от жизни, особенно часто используемого в отсутствие других,
более труднодоступных средств. Ќапример, не  получаетсЯ  карьера, такаЯ, как
хотелось бы, не получаетсЯ счастье в личной жизни, такое, как хотелось бы (а
это все очень существенные варианты  защищенности) - можно увлекатьсЯ верой,
это тоже хороший  вариант, причем, в отличие от других, вполне доступный длЯ
многих.
     Њногие так и  поступают с  верой  - успокаиваютсЯ,  убаюкиваютсЯ верой,
даже гордЯтсЯ ею, то есть используют  длЯ вполне земного удобства. Ќу а есть
ли смысл в  этом  использовании,  если  как  раз  эта самаЯ незащищенность и
неудобство, предназначенные  кому-то судьбой,  и есть его  возможность самой
большой защиты, какаЯ только возможна - защиты Ѓогом,  длЯ  которой Ћн может
даже и сотворить чудо. ‚от длЯ этого чуда и необходима вера.
     €спользовать  же веру  длЯ успокоениЯ  и  самоутверждениЯ  бессмысленно
вдвойне.  ќто  значит  лишить  себЯ  дарованной  судьбой  возможности   быть
защищенным Ѓогом и в  то же времЯ утратить  представление о  настоЯщем месте
веры в жизни. Љак сказано: "если вы будете иметь  веру с горчичное зерно..."
(Њатф.17:20).
     ’ак вот, делаЯ веру  обыденным средством успокоениЯ  и защиты от жизни,
мы забываем, что ее, веры, предназначение и место в жизни - совершать чудо -
укрощать бурю, передвигать гору, ходить  по  морю. Ћстальное же (и основное)
пространство  жизни,  где  чудеса  на  каждом  шагу  неуместны,  принадлежит
христианской работе - любви к ближнему. ‚ернее, должно было бы принадлежать,
если бы мы этому так усиленно не сопротивлЯлись.

        * * *
     ЏолучаетсЯ  такое как  бы "распределение обЯзанностей": то,  что  можно
сделать  самому,  вроде  бы и естественно  сделать  самому, а там,  где  уже
кончаютсЯ  собственные  возможности,  вернее,  где  кончаетсЯ вообще область
человеческих  возможностей,  там  остаютсЯ  только  те  возможности, которые
свыше. —еловеку  там делать  нечего, кроме как только верить  - это  область
чуда, область веры.
     ќта область  в нашей  земной  жизни  занимает минимальное  место. € эта
минимальность   постоЯнно  стремитсЯ  к  бесконечному  уменьшению,  как   бы
освобождаЯ место  длЯ того, чтобы возрастали  возможности самого  человека -
возможности сделать самому,  своими силами  все или  почти  все то, о чем он
постоЯнно просит  Ѓога. "‘делать своими силами"  -  это, в духе христианской
идеи, означает только одно  -  полюбить  ближнего,  все остальное  -  только
следствие этой любви или нелюбви, вернее, степени этой любви.
     ‚озможно, ничего, совсем ничего не пришлось бы просить у Ѓога, все было
бы,  если  бы человек сумел  полюбить ближнего  своего,  то  есть  выполнить
главную  в своей жизни работу любви. Ќо, правда,  это требование касаетсЯ не
только  отдельного человека,  но и общества  в  целом.  ’а  степень любви  к
ближнему, тот уровень отношений между людьми, который существует в обществе,
определЯет все событиЯ, происходЯщие в нем сейчас или в ближайшем будущем.
     €  напрасно старатьсЯ искать какие-то другие  причины, пытатьсЯ достичь
успеха в каких-то конкретных земных делах, если степень  любви к  ближнему и
уровень взаимоотношений между людьми довольно низкие,  то есть не  выполнена
главнаЯ работа человека на земле.  Њы большие  должники у Ѓога по части этой
работы, но как ни в чем не бывало все просим и просим …го ежедневно о чем-то
и удивлЯемсЯ, если чего-то  не получаем. Џредназначено же  "каждому по делам
его". (Њатф.16:27). Ќе по словам.


        3. Ћсуждение


     Ќаш большой долг перед  Ѓогом  по части любви к Ќему  очень заметен  по
тому  низкому  уровню отношений между людьми, который  существует  сейчас. €
этот низкий  уровень даже  не осознаетсЯ  как  низкий,  а воспринимаетсЯ как
некаЯ данность, котораЯ всегда была и будет такой, как сейчас.
     Ќо надо признать, что не  длЯ вечного почиваниЯ на месте, на этом самом
уровне, мы  находимсЯ на земле, а длЯ движениЯ в  лучшую сторону. ‚от только
не движемсЯ или почти не движемсЯ, за что и попадает нам, и бьют нас за это,
но не длЯ того, чтобы наказать, а длЯ того, чтобы заставить нас двигатьсЯ. €
в ходе этого движениЯ, может быть, и  понЯть,  как же мало мы еще прошли, по
сравнению с прожитым  временем,  на каких  еще низких  ступеньках  лестницы,
ведущей вверх, мы находимсЯ.
     Ѓольше всего (или лучше всего) это можно видеть в отношении к тому, что
вызывает у нас осуждение, отрицание, вражду. ќто как  бы лакмусоваЯ бумажка.
Ќаше отношение к таким ЯвлениЯм так просто, как арифметика: люди, достойные,
с нашей  точки зрениЯ, осуждениЯ, отрицаниЯ, раздражениЯ, тут же все  это от
нас получают. Љак будто мы решаем задачу 2+2=4. Ќо мы давно уже находимсЯ не
в  том классе,  где решают такие  задачи. Ќе в том  времени. Љурс арифметики
закончилсЯ,  и началась, наверное, алгебра,  и нам задано  решать  уравнение
хотЯ бы с одним неизвестным, которым  ЯвлЯетсЯ наша душа, вернее, степень ее
наличиЯ.
     ђазнообразные  чужие,  неприЯтные,  омрачающие   нашу  жизнь  люди,  не
достойные, с нашей точки зрениЯ,  любви, даны нам как  раз  длЯ любви к ним.
•отЯ и не только они даны длЯ любви, но они особенно.
     Џроще или, может  быть,  упрощенно говорЯ, так и складываютсЯ отношениЯ
человека  с  Ѓогом, так  и проЯвлЯетсЯ  любовь  к  Ќему. ЋпЯть  же упрощенно
говорЯ,  человек  хотел бы, может  быть,  отчасти и неосознанно,  чтобы  его
отношениЯ  с Ѓогом складывались напрЯмую и  только  напрЯмую, уединенно, без
посторонних. —тобы все, что "Ѓогу  -  Ѓожие", заключалось бы  в этих рамках:
человек со своей молитвой к Ѓогу - и Ѓог, внимающий этим молитвам.
     ђазличные  варианты таких отношений,  например, присутствие свЯщенника,
иконы, храма с другими такими же молЯщимисЯ, не изменЯет их сущности: Ѓог  -
это ’от, Љто присутствует  на другом конце молитвы,  в  храме, в общении  со
свЯщенником. •отЯ  теоретически  вроде бы известно,  что Ѓог присутствует  в
каждом ближнем и то, что сделано длЯ ближнего - сделано длЯ Ѓога.
     Ќо  это  знание  так  чаще  всего в  теории  и остаетсЯ. —то-то  мешает
проникновению его  в нашу ежедневную, ежеминутную  жизнь. —то-то на каком-то
темном, глубинном, подсознательном уровне ограждает нас от лишних сложностей
и  мы  остаемсЯ  все  на   том   же  самом  арифметическом  уровне,   где  и
довольствуемсЯ умением решать  задачу  2+2=4. Ќо как  обычно и бывает,  если
теориЯ  не совпадает с практикой, то тем хуже длЯ практики.  ’еориЯ остаетсЯ
на  месте,  такой, какаЯ есть,  а  вот мы, не совпадающие с ней, получаем по
заслугам  за свое  несовпадение,  иногда или,  может быть, чаще  всего  и не
подозреваЯ, что именно за это.

        x x x
     ‚се  же, хотим мы или нет, но  отношениЯ  человека с  Ѓогом строЯтсЯ не
напрЯмую, а  опосредованно, с заходом в такой нежелательный и неприЯтный длЯ
нас пункт,  как отношениЯ с ближним. ‚от так и происходЯт отношениЯ с Ѓогом,
когда человек  хочет  общатьсЯ с  Ќим,  а  ему  судьба  подсовывает на  пути
неприЯтного, чуждого человека, от которого хочетсЯ быть  как  можно  дальше,
длЯ того,  чтобы его любить.  €менно его нужно умудритьсЯ  полюбить -  это и
будет любовь к Ѓогу.
     „лЯ  того  и существуют  рЯдом с нами все эти чуждые,  непонЯтные  нам,
раздражающие  нас  люди,  чтобы  мы  их,  наших  врагов, любили,  а  вернее,
научились бы рано или поздно в конце концов любить. ‚озможно, поэтому судьба
так  настойчиво  нас  ими  обеспечивает всю  жизнь,  чтобы  мы  когда-нибудь
все-таки этому научились - любить врагов.
     …сли  считать, что друзей  мы худо-бедно  все  умеем любить,  то умение
любить врагов  должно сделать вполне законченным,  завершенным умение любить
вообще ближнего. €, кажетсЯ, это единственное во всей нашей жизни, что в нас
интересует  Ѓога.  ‚се  остальное  мы  делаем  только  постольку,  поскольку
существует еще и "кесарю - кесарево", но это уже  только  наше земное дело и
никого, кроме нас самих, не интересует.
     €, возможно, нам когда-нибудь  еще устроЯт экзамен по этому предмету  -
любви к ближнему, и  многие окажутсЯ не вполне готовыми к этому экзамену. Ќо
это все теориЯ.  Ђ на практике длЯ не нравЯщегосЯ нам человека у нас  всегда
наготове осуждение как самаЯ естественнаЯ реакциЯ.
     ‚от это осуждение, почти автоматически, то есть с почти  автоматической
неизбежностью возникающее у нас, очень наглЯдно свидетельствует о том низком
уровне отношениЯ к человеку, а значит, и к Ѓогу, который мы сейчас имеем.
     ‘колько  же  еще надо прожить  сотен  или тысЯч лет,  чтобы понЯть, что
попадающиесЯ нам на пути на каждом  шагу многочисленные поводы длЯ осуждениЯ
даны длЯ того, чтобы мы сознательно пренебрегли ими (именно как поводами длЯ
осуждениЯ) и совершили почти невозможное: заменили в своей душе осуждение на
милость.
     ‚озможно,  теоретическое понимание  этого  и существует,  но сколько же
должно  пройти  сотен  или  тысЯч  лет,  чтобы  с  такой  же  автоматической
неизбежностью,  как сейчас осуждение,  возникала бы в таких случаЯх милость.
„аже трудно представить себе  такой  противоположный вариант  воплощенным  в
жизни,  а не только  в теории - так далеко это  от нас сегоднЯшних.  € может
быть, нам  не  хватит всех отведенных нам столетий или тысЯчелетий на  ‡емле
длЯ такого изменениЯ.

        x x x
     ‘ейчас   столь   бесполезное,   бесплодное   и   уводЯщее   далеко    в
противоположную  сторону   от   Ѓога  занЯтие,  каким   ЯвлЯетсЯ  осуждение,
отрицание,  так основательно въелось в нашу  жизнь, что мы  даже не замечаем
его тЯжелого груза на себе, как не замечаем тЯжести земного притЯжениЯ.
     ‡аметить  его  -  уже  сложнаЯ  задача. Џривычка  к осуждению настолько
срослась с нашей жизнью, что претендует казатьсЯ ее естественной необходимой
частью.  Ћтказ от нее подобен операции - так же сложно, тЯжело и не хочетсЯ.
€менно до такой степени не хочетсЯ признать своего  врага (не в смысле врага
на войне, а  в христианском смысле - своего личного недоброжелателЯ, чуждого
и  достойного  осуждениЯ  человека) равным себе и достойным  своей  милости,
любви и  радости  от его присутствиЯ  в  своей  жизни. ђадости  от того, что
присутствие этого врага, раздражающего  нас,  дает  нам  возможность большей
любви к Ѓогу, чем отсутствие его и вообще каких-либо поводов длЯ раздражениЯ
и осуждениЯ.
     € это все тоже хорошо известно теоретически. "‹юбите врагов ваших. €бо,
если вы  будете любить любЯщих  вас, какаЯ вам награда?"  (Њатф.5:44,46). Ќо
никто, конечно, и не  думает  следовать  этой  теории.  ќта заповедь, как  и
многие другие,  остаетсЯ неким  недосЯгаемым  маЯком, свет  которого  хорошо
виден издалека, но эта хорошаЯ  видимость обманчива  - не  так-то просто  до
него добратьсЯ даже при большом желании.

        x x x
     ’ак же, как  у каждого в жизни свои напрашивающиесЯ на осуждение люди и
ЯвлениЯ, так у общества в целом - свои. ‘вои обычаи и  каноны осуждениЯ, тем
более  укоренившиесЯ,  что  распределены  между  всеми, как  бы  растворены.
Џримеров  может быть много, но есть наиболее  бросающиесЯ в глаза: осуждение
по поводу в чем-то иного отношениЯ к  вере (первый напрашивающийсЯ  пример -
‹ев ’олстой, хотЯ речь идет не о конкретных примерах, а об общем отношении с
растворенным  в  нем,  чаще всего  не  так Ярко  проЯвлЯющимсЯ осуждением) и
осуждение по поводу в чем-то иного отношениЯ к жизни и смерти (самоубийцы).
     ЉажетсЯ, нетрудно  заметить -  это вроде бы  лежит на поверхности - что
такое  резко осуждающее отношение общества к самоубийцам,  существовавшее  и
существующее до сих пор именно как бы с  точки зрениЯ христианства, на самом
деле совсем  не в  духе  христианства.  ќто такаЯ  в  своем  роде получаетсЯ
самодеЯтельность, котораЯ легко объЯснЯетсЯ вполне понЯтными и уважительными
причинами социального характера, то  есть  из  той области,  где  "кесарю  -
кесарево".
     Ћсуждение вообще не в  духе  христианства,  за исключением, может быть,
осуждениЯ всего мертвого (духовно) и бесплодного. ‡ато  о жертве, искупающей
чужие грехи и приносЯщей "много плода", сказано вполне Ясно и определенно. Ђ
самоубийца - это одновременно и убийца и жертва в одном лице. Џричем убийца,
который  не  стремитсЯ внешне, формально соблюсти  приличиЯ  и  скрыть  свои
разрушительные  намерениЯ  по   отношению  к  собственной  жизни  под  видом
одобрЯемых  обществом  действий.  ‚ернее, не  одобрЯемых,  а  сопровождаемых
сочувствием, как, например, усиленное пьЯнство, медленно убивающее даже и не
только своего владельца.
     ќто  не единственное,  конечно, такое Явление,  есть и другие, не менее
замаскированные, что нужно длЯ того,  чтобы соблюсти приличиЯ. Џричем даже и
не перед обществом, а получаетсЯ так, что  перед  Ѓогом  соблюсти  приличиЯ,
хотЯ чаще  всего, наверное, неосознанно. ‡абываЯ о том, что такаЯ маскировка
бессмысленна и перед Ѓогом все  тайное становитсЯ Явным. ’ак вот  самоубийцы
не прибегают к такой маскировке, не оставлЯют себе надежды хотЯ бы выглЯдеть
более  или  менее  приличными  и  не  слишком  грешными.  €  берут  на  себЯ
одновременно и участь жертвы, и  лишний грех,  необходимый длЯ осуществлениЯ
этой  участи,  и  не  ищут  лазейку,  чтобы  грех этот  скрыть  и  выглЯдеть
поприличнее.
     ‚ыглЯдЯт  они  длЯ  общества,  может быть, действительно  неприлично  и
неприглЯдно, но  душа  их, не  стремЯщаЯсЯ быть, как говоритсЯ, "свЯтее папы
римского" и слепо исполнЯющаЯ  свое  печальное предназначение жертвы, чище и
ближе к Ѓогу, чем у тех, кто придумал их осуждать. —ище, потому что уж точно
не мнЯт  себЯ  во  всем правыми и  потому что какими бы они ни были сами  по
себе,  при  всех своих  личных особенностЯх и  нюансах судьбы  они во всЯком
случае ЯвлЯютсЯ жертвами, нашими общими жертвами.
     Ђ жертва - едва ли не самое высокое предназначение в христианстве. ‚ыше
жертвы,  наверное, только  любовь. Ќо где-то эти две вещи и сходЯтсЯ, потому
что жертва - это тоже любовь по отношению к тем, кто этой жертвой освобожден
от  подобной участи и  может продолжить более  или менее  благополучно жить,
несмотрЯ на свои и другие грехи.

        x x x
     †ертва -  не что иное, как самаЯ большаЯ (или высокаЯ)  и самаЯ тЯжелаЯ
степень  любви.  Љроме  своего  прЯмого  назначениЯ  -   искуплениЯ  грехов,
поглощениЯ зла, она  сама  по  себе  еще  самое  сильнодействующее  средство
воздействиЯ  на  остальных  в направлении обращениЯ человека, конкретного, и
общества к любви к ближнему.
     Ћбычно такое воздействие и происходит, что само по  себе очень трудно -
способствовать тому,  чтобы сдвинуть человека или  общество  с мертвой точки
того  довольно низкого  уровнЯ любви к  ближнему, где  он (и оно) находитсЯ.
Ѓольшое количество жертв очень наглЯдно, как  лакмусоваЯ бумажка, показывает
этот низкий уровень.
     ’аким образом, каждый шаг, каждое движение человека и общества по этому
пути  любви  к ближнему  (к Ѓогу)  довольно тЯжел  и невесел  -  это  чье-то
несчастье, чьЯ-то жертва. •отЯ, наверное, бывают и исключениЯ.
     „ругих  исключений,  таких,  чтобы  зло, отрицание, осуждение давало бы
плоды,   результаты,   такого  не  бывает.  …сли   не  считать  результатами
отрицательные результаты. Ќо отрицательные результаты  - это не  плоды,  это
изъЯны,  ущербы. Љакими бы справедливыми, правильными, полезными ни казались
все проЯвлениЯ  агрессии -  осуждение,  отрицание и тому подобное -  словом,
нелюбовь, они никогда не означают движениЯ человека к Ѓогу, только от Ќего.
     „вижение человека к Ѓогу и к своему собственному новому качеству только
так  и  происходит  шагами,  состоЯщими  только  из  любви  в  различных  ее
проЯвлениЯх:  пониманиЯ, содействиЯ,  соучастиЯ  -  в случае,  так  сказать,
счастливой, или  разделенной,  любви,  то есть  любви, находЯщейсЯ  рЯдом  с
любовью   же,  добра,   находЯщегосЯ  рЯдом  с   добром,  когда   происходит
приумножение  любви, приумножение добра,  и жертвы - в случае  несчастливой,
или  неразделенной,  любви,  то  есть  любви, находЯщейсЯ рЯдом с нелюбовью,
добра,  находЯщегосЯ  рЯдом со злом, когда происходит всего лишь  поглощение
любовью нелюбви, добром - зла, и хотЯ и не происходит движениЯ вперед, но не
происходит  и движениЯ назад ценой жертвы, которой  вынужден стать  носитель
любви.
     Њожно сказать,  что это и есть жизнь, всЯ  жизнь. Ћстальное  - балласт,
прицепившийсЯ к ней мертвым, пустым грузом, каким бы он ни казалсЯ красивым,
полезным,  целесообразным.  ‚озможно,  красота его  и  чрезмернаЯ  видимость
полезности  и  целесообразности  только и  держат  его на  плаву  в качестве
ложного  ориентира  длЯ  нас.  ‚едь   "много  званных,  но  мало  избранных"
(‹ук.14:24), и, наверное, есть задача отличить одних от других.


        3. ђаб Ѓожий


     €з всего вышесказанного можно сделать вывод, что как бы ни складывалось
отношение человека к  Ѓогу, но во всЯком  случае  его жизнь  не  свободна от
этого  отношениЯ  и  очень  основательно   не   свободна.  €  это  отношение
заключаетсЯ  не  в познании  или признании Ѓога  или  общении  с  Ќим,  а  в
обЯзанности по отношению к Ќему.
     Љак длЯ раба, наверное, самаЯ основательнаЯ и  постоЯннаЯ в жизни мысль
-  это то, что он не свободен,  и это он осознает прежде всего  остального в
своей  жизни.  €  эта  мысль, превратившаЯсЯ  в чувство, ощущение  и ставшаЯ
естественной  частью   сознаниЯ,  ЯвлЯетсЯ   той   информацией,  котораЯ  не
забываетсЯ  никогда  -  что называетсЯ,  "разбудить  среди ночи" -  и  сразу
вспомнитсЯ. ќто главное  различие и главный признак человека в той  области,
где "кесарю - кесарево" - свободный или раб.
     ‚  области  же,  где "Ѓогу  -  Ѓожие",  несвобода  относитсЯ  к  любому
человеку. € так же, как длЯ раба -  его рабство, так длЯ любого человека его
несвобода  по  отношению к Ѓогу  должна была  бы быть самой  основательной и
постоЯнной мыслью или чувством, осознанным или неосознанным, растворенным во
всей  жизни  - но быть.  Ђ  его нет.  —аще всего  нет,  за некоторым  редким
исключением.
     Ќет такой  идеи, витающей в воздухе или  растворенной  в  воздухе. …сть
идеЯ  свободы  и неопределенности - не высказываемаЯ, может быть, буквально,
но именно раствореннаЯ,  сильно  раствореннаЯ,  до внешней  незаметности, во
всем.
     €  по  этой идее выходит, что человек на  ‡емле (не кто-то конкретно, а
вообще), как свободный художник, предоставлен сам себе  и все содержание его
жизни определЯетсЯ только его  собственными  желаниЯми, мыслЯми,  чувствами,
находЯщимисЯ в пределах той области, где "кесарю - кесарево".
     € где-то среди всех этих мыслей имеетсЯ  в том  числе и мысль о Ѓоге, а
среди всех чувств - чувство тревожной неизвестности, ведущее к мысли о Ѓоге.
Ќо это так,  как бы между  прочим, между другими всеми  делами и интересами:
захотел - помыслил о Ѓоге, не захотел - не помыслил.
     ‘ловом,  самочувствие,  или  самоощущение,  свободного человека - ни от
кого не завишу,  никому ничем не обЯзан, гулЯю сам по себе.  ’ак не всегда и
не  длЯ  всех,  но в основном,  длЯ многих.  Ќо  идеи,  витающие  в воздухе,
создаютсЯ как раз многими.
     ’ак  вот  человек  (большинство  людей)  со  своим  самочувствием,  или
самоощущением,  свободного, а не  зависимого, ЯвлЯЯсь на самом  деле  именно
зависимым, а не  свободным, производит  впечатление несколько  нелепое - как
невежда,  простодушно  не ведающий  и о  своем невежестве в том  числе,  или
ребенок, еще не успевший понЯть, что  родилсЯ на  свет рабом. †аль  его  - и
этого  невежду,  и этого  ребенка.  ‚  этом смысле участь  человека на ‡емле
заслуживает сочувствиЯ.

        x x x
     Ћткуда  это  ощущение  свободы  у несвободного? €ли мы действительно  в
большинстве своем  еще  такие  дети  по степени зрелости души, что не  можем
воспринимать Ѓога в качестве Ћтца нашего небесного, кем Ћн и приходитсЯ нам,
а способны пока еще представить себе …го в  качестве  такой нЯньки земной, к
которой и относимсЯ соответственно - несерьезно.
     Ќо как бы то ни было, доросли мы  или еще  не доросли до ощущениЯ своей
несвободы  по отношению к  Ѓогу, независимо от этого, она существует, и наше
непонимание ее или незнание о ней ничего не менЯет.
     ќта  несвобода  -  не  самоцель,  конечно.  …е  смысл,  да  и  всЯ  она
заключаетсЯ только в обЯзанности  человека по  отношению к Ѓогу. ’о есть нам
дана не просто  свободнаЯ, беспечнаЯ жизнь на  земле, чтобы мы  устраивались
здесь сами по себе,  как придетсЯ,  кто во что горазд, а поручено выполнение
определенных задач, которые  и устраивают нам нашу жизнь.  €  она получаетсЯ
такой, какие мы сами в данный момент по отношению к этим  задачам. Ќасколько
мы умеем и хотим их выполнЯть, насколько вообще знаем об их существовании.
     ’ак вот о знании. •отЯ и не витает в воздухе идеЯ несвободы человека по
отношению к  Ѓогу,  но, правда,  звучат слова  об этом.  ‘ловосочетание "раб
Ѓожий" настолько же  привычно, насколько мало ощущаемо и  чувствуемо, потому
что слова -  еще не ощущение и не чувство. Ћщущение  и чувство, доходЯщие до
глубины подсознаниЯ - это только идеЯ.
     ‚ некоторых притчах …вангелиЯ  тоже речь  идет о  рабах и господине. Ќо
насколько  бы  мы ни  ощущали или не ощущали совсем  это  словосочетание  по
отношению к себе, как раз эти слова и обозначают настоЯщее место человека. €
хотЯ такое название "раб Ѓожий" по  отношению к человеку может выглЯдеть как
бы унизительным длЯ него, но  оно отражает реальную ситуацию, реальную, а не
угодную или удобную длЯ него. „а и слово "раб" в  этом  случае  скорее всего
все-таки не имеет унизительного смысла длЯ человека и имеет целью не унизить
его, а указать на наличие его несвободы.  Ќа то,  что помимо несвободы в той
области, где "кесарю - кесарево", существует и несвобода в  той области, где
"Ѓогу - Ѓожие".

        x x x
     Џодобно  тому, как материальный мир требует от человека выполнениЯ хотЯ
бы  самой элементарной  обЯзанности -  сохранениЯ своей жизни и  продолжениЯ
рода,  так и область  "ЃожиЯ", к которой  относитсЯ душа, требует выполнениЯ
обЯзанности, относЯщейсЯ к душе, а не к телу.
     ‚от эта-то  обЯзанность, вернее, сам факт  ее существованиЯ длЯ многих,
кажетсЯ,  неведом, не  говорЯ уже  о ее выполнении,  вернее,  о желании  или
усилии  к выполнению ее  хоть в  какой-то степени,  при том, что  слова "раб
Ѓожий"  в отношении  человека  произносЯтсЯ привычно, как  нечто само  собой
разумеющеесЯ. Џравда, какой смысл здесь подразумеваетсЯ: "раб" - это признак
униженности и зависимости? €ли это признак прикрепленности к какой-то работе
и тогда от человека требуетсЯ выполнение  этой работы, не  говорЯ уже  о  ее
осознании?
     "ђаб"   в   этом  случае   означает,   скорее,  "работник",   то   есть
долженствующий  выполнЯть порученную  ему работу, а  не  свободный художник,
который что хочет, то и делает. ќто обозначение роли человека в отношениЯх с
Ѓогом, а  не  унизительности его положениЯ. ‚  таком  же  смысле упоминаетсЯ
слово "раб" и в …вангелии. ђаб - не в смысле лакей, который должен кланЯтьсЯ
и прислуживать, а в смысле - работник,  который  должен  работать, работать,
длЯ этого его и держат в имении господина (в жизни).
     € работа эта должна приносить результаты, плоды. ‚от эти плоды  и нужны
от раба господину. Џлоды, а не его  рабство  само по себе,  не его униженное
положение.
     •отЯ,   конечно,  что  называетсЯ,  "по-человечески"   (вот  именно   -
по-человечески,  то есть с  точки  зрениЯ  самого  человека  на себЯ)  можно
понЯть, какое это неприЯтное чувство зависимости, несвободы, прикрепленности
к чему-то или к кому-то, к какой-то  работе.  ’о есть вроде бы сам  по себе,
оказываетсЯ, ничего не значишь  - только постольку, поскольку выполнЯешь эту
работу.
     Ћщутить  это  вдруг,  понЯть вполне, до конца,  конечно,  не радостно и
скучно - как вернутьсЯ из  волшебного сна в Явь или  попасть из сказки,  где
все возможно, в реальность.  ќта очень  простаЯ разгадка оставлЯет на  жизни
как бы  привкус ножа на Яблоке. € трудно  смиритьсЯ с тем, что нет  каких-то
особенных чудес в  сердцевине  жизни  - да и  какие могут быть  чудеса - длЯ
раба. „лЯ свободного могут быть чудеса - с точки зрениЯ раба.
     Њожет  быть,  предчувствуЯ это  скучное  разоблачение, мы и  не  спешим
осознать до конца  то, что произносим  или слышим по  отношению к человеку -
"раб Ѓожий"? €ли просто - слыша,  не слышим и, видЯ, не видим. €  узнаваЯ то
же из Ќового ‡авета, все равно не осознаем вполне. €  принимаЯ христианство,
то  есть Ќовый ‡авет, выходит,  не вполне знаем, чт*  принимаем,  или не все
знаем из  того, что принимаем. •отЯ кто-то и знает, но принимают - многие, а
знает - кто-то.
     „алеко не многие осознают эту скучную реальность и могут сознатьсЯ сами
себе,  что - да, мы все  от рождениЯ не свободны и рождены  уже "рабами", то
есть  работниками, привЯзанными  к  порученной  нам  работе, что нам  задана
определеннаЯ цель, задача, обЯзанность,  направление движениЯ, и отступлениЯ
в  сторону  не  приветствуютсЯ.  ќто менее приЯтное чувство, чем быть вполне
свободным, но, возможно, без этой задачи не было бы и самого человека, и  не
она прикреплена к  нему, а он  - к ней. Ђ  скорее всего, они  равнозначны  и
равноценны, и равнолюбимы Ѓогом - человек и его задача на земле.

        x x x
     ‚ свЯзи с этим можно заметить, как наивен чисто словесный, рассудочный,
философский   подход  к   определению   (или   выЯвлению,   или   пониманию)
взаимоотношений  человека  и  Ѓога.  Ќаивен,  потому  что  в   любом  случае
предполагает как  бы зависимость  этих взаимоотношений,  а иногда  и  самого
существованиЯ  Ѓога,  от  каких-то опЯть  же чисто  словесных умозаключений.
‚роде  бы  - как скажем, так и будет.  ‘кажем:  есть Ѓог - так Ћн и есть  на
самом деле. ‘кажем: нет, так, значит - нет, и так далее в том же духе. Џусть
не  буквально так, не в таком  примитивном виде, но по существу  именно так.
Њожет быть, это  выглЯдит очень умно, как и  всегда книжный подход  к любому
предмету,  но по отношению к данному  предмету  это  одновременно  и умно, и
очень наивно.
     Љак бы это ни было скучно длЯ кого-то, но роль  человека по отношению к
Ѓогу  такова, что не  предполагает его каких-либо умозаключений на эту тему,
его согласиЯ на зависимость от Ѓога и вообще каких-либо мнений о Ќем,  а тем
более  изучениЯ данного предмета, наподобие других  наук. Ћт  него требуетсЯ
совсем  другое: работа, выполнение своей обЯзанности, от чего книжный подход
только отвлекает и уводит совсем в другую сторону.
     ‘ловесным, умственным, умозрительным путем никогда не прийти  к  Ѓогу и
даже не сделать ни шагу в направлении …го. ’олько делом, а не словом, только
путем  работы,  выполнениЯ своей обЯзанности,  и таким путем - очень просто.
‘лова  же  все  давно уже  сказаны, только  они  еще  не  вполне понЯты,  не
превратились  еще из слов, читаемых  на  бумаге или хранЯщихсЯ  в памЯти,  в
жизнь - в ощущениЯ, чувства, идеи, витающие в воздухе.
     —то можно сделать в отношении этих  слов - это не состЯзатьсЯ с ними на
каком-то  очень  поверхностном,  словесном  уровне, не рассматривать их  как
предмет изучениЯ или созерцаниЯ, а только глубже и полнее понимать. € только
в  этом  направлении  есть  смысл  о  чем-то  говорить,  вернее,  проЯснЯть,
проЯвлЯть, притЯгивать к жизни (или жизнь  - к ним) все давно уже сказанные,
но не вполне понЯтные слова.

        x x x
     Џри всей неразрывности человека с его задачей, или призванием, на земле
надо признать, что  к ее  (его) выполнению  он очень мало приспособлен. ќто,
видимо,   стало  причиной,   или   источником,  другой,  оборотной   стороны
христианской идеи -  милосердной и снисходительной, беспредельно милосердной
и  снисходительной,  котораЯ каким-то образом  уживаетсЯ с другой стороной -
беспредельно  требовательной и  жесткой к человеку -  и,  наверное, все-таки
главной.
     Љонечно, человек  сам виноват,  что ленитсЯ,  стоит  на месте, не хочет
выполнЯть  свою работу,  приближатьсЯ  к  Ѓогу,  а значит, и в  то  же времЯ
становитьсЯ более совершенным и приспособленным длЯ выполнениЯ своей задачи.
Ќо ведь он и создан таким - ленивым, не очень-то расположенным идти  к Ѓогу.
€ жизнь его  на земле  создана такой,  чтобы максимально отвлечь человека от
выполнениЯ его  задачи  по отношению к Ѓогу.  €  отвлечьсЯ хоть  в  какой-то
степени от притЯжениЯ земной жизни с ее шкалой ценностей и осознать свою  (и
общую) настоЯщую задачу на земле - это, скорее, исключение, чем правило.
     Ќо  одни  только  эти  исключениЯ  погоду  не делают.  €х  малое  число
поглощаетсЯ  общей трЯсиной окружающей  их жизни.  Ђ окружающаЯ  жизнь - это
тоже  люди,  имеющие  каждый  свою  более  или  менее живую душу,  а значит,
теоретически,  и возможность идти к Ѓогу. ’еоретическаЯ возможность, котораЯ
редко  когда  осуществлЯетсЯ  и даже осознаетсЯ.  ќто  реальные  возможности
человека и его реальный уровень. Њежду ним, реальным, и его задачей на земле
существует расстоЯние, величину которого просто трудно себе представить.
     € вроде  бы направление вполне Ясно (хотЯ бы  на словах), но расстоЯние
таково,  что  хотЯ  и   может  на   первый  взглЯд  показатьсЯ  теоретически
преодолимым,   оно  при  ближайшем  рассмотрении  практически  длЯ  человека
непреодолимо. Џравда, если человеку, реальному, какой  он есть, предоставить
на  земле  жить  некое астрономическое  число  лет, исчислЯемое  миллионами,
миллиардами,  тогда,  наверное, возможно  все  что  угодно,  в  том числе  и
осуществление его  задачи на  ‡емле.  Ќо  есть  ли  в его  распорЯжении  эти
миллионы, миллиарды лет? ЉажетсЯ, это уже из области фантастики.
     Ќу  а  если  не  увлекатьсЯ  такими  фантастическими   перспективами  и
оставатьсЯ в рамках скромной реальности, то приходитсЯ признать, что  данное
нам свыше задание полюбить ближнего, как себЯ, в принципе невыполнимо в этом
мире, на этой  земле,  этим человеком. ’акое впечатление, что все созданное,
все сущее вот так  именно и создано, чтобы максимально усложнить  выполнение
этой задачи  теоретически, а практически - сделать  ее невыполнимой  и  даже
малоосознаваемой в жизни.
     Ђ за невыполнение ее бьют  -  не длЯ того, чтобы  наказать, а длЯ того,
чтобы  направить  на истинный путь. Ќо если человек,  какой он реально есть,
так мало  способен  идти  по этому истинному пути и  земнаЯ жизнь, какаЯ она
есть,  так  мало способствует этому, то сколько ни бить человека, что толку,
раз он такой.
     Њожет  быть, там,  за порогом  земной жизни, его и спасет вера  в Ѓога,
одна  только эта вера, независимо  от  содержаниЯ его земной  жизни -  может
быть, и так, это  никому не известно.  Ќо  здесь, в земной жизни, человек не
может  вырватьсЯ из порочного круга  слишком высоких  длЯ него  требований и
слишком скромных  своих возможностей. „остойнаЯ сожалениЯ участь человека  в
этой земной жизни.

        x x x
     Њожет быть,  потому так снисходителен и несерьезен взг