ебальных дрогах отправитьсЯ в  свой дворецкрепость €родию,
а  младенцев  вифлеемских  смерть избавила от  любых путешествий. Ђ  что  до
судьбы  самого  €осифа,  то она  поначалу,  если заново  взглЯнуть  на  цепь
разворачивавшихсЯ  событий,  казалось,  должна  была  стать  частью  высшего
замысла,  призванного спасти  жизнь  невинных созданий,  на  самом  же  деле
обернулась чемто  совсем  иным, ибо плотник, услыхав о  смертельной  угрозе,
никому  ничего  не  сказал  и  кинулсЯ  спасать  собственного  сына,  бросив
остальных  на произвол судьбы -- в самом буквальном и  самом точном значении
слова.  ‚от почему он  потерЯл сон,  а если ему удаетсЯ  заснуть, то  вскоре
пробуждаетсЯ в тоске и скорби, возвращаЯсь  к Яви, котораЯ  тоже не дает ему
позабыть тот  сон, и  можно, пожалуй,  сказать,  что когда  он не  спит,  то
мечтает о  том, чтобы уснуть, когда же  ему удаетсЯ забытьсЯ сном, он каждый
раз безуспешно пытаетсЯ  проснутьсЯ и убежать от того, что ему видитсЯ, знаЯ
при этом,  что  неизбежно туда вернетсЯ, чтобы вновь  и вновь переживать это
наваждение,  постоЯнно караулЯщее  его у  самой границы сна  и Яви,  так что
всЯкий  раз, пересекаЯ этот  рубеж, будет €осиф обречен на  эту  нестерпимую
пытку.  џсно  как день,  что  весь этот  спутанный клубок терзаний именуетсЯ
просто -- угрызениЯ совести, хотЯ накопленный веками опыт общениЯ непреложно
свидетельствует: точность определений -- не более чем иллюзиЯ, ибо неуклюж и
беден Язык человеческий, и  слава Ѓогу,  что это так, и  не в том дело,  что
нет, мол,  слов  выразить, к примеру, любовь, а в том, что слов в избытке, а
любви нет.
     ЊариЯ ждет второго ребенка.  Ќо на  этот раз  никакой ангел в нищенских
отрепьЯх  не постучалсЯ к ней  с этой  благой  вестью,  и нежданный ветер не
взвихривал  пыль на  улицах Ќазарета  и в небе над  ним,  и вторую  чашку со
светЯщейсЯ  землей не пришлось закапывать  рЯдом с  первой,  ничего этого не
было,  и сообщила она мужу о том, что снова беременна, этими самыми словами:
џ  беременна, а не сказала, к примеру, так: ЏоглЯди  мне в глаза, и в блеске
их увидишь наше второе дитЯ, на что €осиф должен был бы ответить: „умаешь, Я
не  заметил -- заметил, но  ждал, пока  ты сама об этом  мне скажешь. Ќичего
подобного не было и  в помине:  €осиф выслушал и  промолчал,  не считать  же
речами его "аа", и продолжал ширкать рубанком по доске, работаЯ сноровисто и
споро, но бездумно, а где были в эту минуту думы его, мы с вами знаем. ‡нает
и  ЊариЯ, знает  с той  самой ночи,  когда  выдал  ей муж свою столь ревниво
оберегаемую тайну, а она даже не слишком и  удивилась -- нечто подобное было
совершенно неизбежно, вспомним,  что  сказал ей ангел  в пещере: ђаньше того
днЯ  услышишь ты рЯдом с  собой тысЯчекратно  усиленный крик. € хорошаЯ жена
сказала  бы  мужу:  Ѓрось,   не  думай  об  этом,  сделанного  не  воротишь,
несделанного --  тем  паче,  и,  в  конце концов,  первым долгом  надо  было
действительно спасать родного  сына, а перед чужими сыновьЯми обЯзательств у
тебЯ не было,  но  дело  в том, что с  некоторых  пор ЊариЯ  перестала  быть
хорошей  женой  в обычном  понимании, то есть  такой, как  раньше  была  или
старалась  быть,  а перестала старатьсЯ потому,  возможно, что  услыхала  от
ангела другие,  суровые слова, которые, по тону  судЯ,  относились также и к
ней самой: Ќе затем, чтобы прощать, пришел Я сюда.
     …сли бы ЊариЯ могла поделитьсЯ своей сокровенной тайной с мужем, €осиф,
с   таким  увлечением  изучавший  ‘вЯщенное  Џисание,   несомненно,  всерьез
задумалсЯ  бы о том, что  это  за ангел такой предстал его жене,--  неведомо
откуда ЯвлЯетсЯ и заЯвлЯет, что он не ангел прощениЯ, что подозрительно  уже
само по себе, так как всем известно, что созданиЯ, именуемые ангелами, и  не
наделены властью прощать, потому как подобной властью обладает исключительно
один ѓосподь Ѓог.  …сли  же ангел утверждает, что  он не  ангел прощениЯ, то
слова его  либо  вообще лишены  смысла,  либо  наоборот  --  звучат  слишком
многозначительно,  и  если предположить,  что ангел, ЯвившийсЯ Њарии, был на
самом  деле  ангелом наказаниЯ, тогда его высказывание  можно было бы понЯть
так: —то за нелепость -- просить менЯ о прощении, Я  не прощаю, Я наказываю.
Ќо ангелы, не считаЯ, понЯтное  дело, херувимов с огненными мечами,  которым
ѓосподь  Ѓог наказал охранЯть дорогу, ведущую к  древу жизни, чтобы подальше
держались от его плодов наши  прародители или их потомки, то есть мы с вами,
ангелы, так сказать, по определению никак не похожие на полицейских, которые
выполнЯют  неприЯтные, но  необходимые  в обществе репрессивные  функции,  и
существуютто, чтобы помогать нам в жизни, удержать, когда мы вотвот свалимсЯ
в колодец, подхватить, когда оскользаетсЯ нога с висЯщего над бездной моста,
оттолкнута на обочину, когда обезумевшаЯ квадрига вдруг вынесет прЯмо на нас
колесницу или вылетит автомобиль с отказавшими тормозами.  Ђнгел,  будь он и
вправду ангелом, мог бы даже избавить бедного €осифа от бесконечного ночного
кошмара, ибо достаточно ему было  бы предстать во сне перед каждым из  отцов
убитых младенцев из  ‚ифлеема и сказать каждому:  ‚стань, возьми  младенца и
матерь  его, и беги в  …гипет,  и будь там, доколе не скажу  тебе,  ибо €род
хочет искать младенца, чтобы погубить его, и таким образом могли бы спастись
все младенцы -- и €исус, спрЯтавшись в пещере вместе со своими родителЯми, и
все остальные -- укрывшись на времЯ в …гипте, а позже они могли бы вернутьсЯ
назад, когда  ангел,  вновь представ перед каждым  из их отцов,  сказал  бы:
‚стань,  возьми младенца и  матерь  его и  иди в землю  €зраилеву,  ибо умер
искавший души младенца. џсно, что ангел, благодарЯ подобному предупреждению,
сделанному вроде бы из самых лучших чувств, вернул бы детей туда, где в свое
времЯ им суждено будет встретить свою смерть, то есть всего лишь отсрочил бы
ее,  ибо, как мы убедились,  ангелы хоть и на многое способны, однако отнюдь
не всесильны -- ив этом они подобны ѓосподу  -- и  смерть  отвести от нас не
могут. ђазмышлЯЯ  подобным образом, €осиф  в конце  концов  пришел бы скорей
всего  к заключению, что ангел, ЯвившийсЯ его  жене  в  пещере, всетаки  был
посланником  ада,  демоном,  принЯвшим   обличье  пастуха,  что  лишний  раз
свидетельствует  о  том, как слаба женщина по природе своей,  как подвержена
пороку  и изобретательна  на  уловки, к которым прибегает, когда какойнибудь
падший ангел  уловит ее в свои  сети. Ќу  а  если  бы  ЊариЯ  все же  решила
поделитьсЯ с мужем своими мыслЯми, если бы она не смогла молчать, если бы не
хранила в тайне воспоминаниЯ о  необычных эпизодах  благовещениЯ, то  он все
равно запел  бы новую песню на старый лад и нашел бы множество новых доводов
в  подтверждение  своей  теории,   а   самое   главное,  конечно,   то,  что
предполагаемый  ангел  не  сказал  прЯмо: џ ангел  ѓосподень, или: џ  послан
ѓосподом,  но лишь  сообщил кратко: џ ангел, поспешив при  этом предупредить
Њарию: ’олько  никому не говори об  этом, как будто опасалсЯ, что это станет
известно  всем. ЌавернЯка найдетсЯ немало таких, кто станет возражать против
подобного  толкованиЯ  отдельных   незначительных  подробностей,  ничуть  не
проЯснЯющих  сути  этой  архиизвестной   истории,  хотЯ  автору   настоЯщего
евангелиЯ представлЯетсЯ весьма существенной, как  в отношении прошлого, так
и  в  отношении будущего,  разница касательно  того,  объЯвЯт  тебЯ  ангелом
небесным  или  ангелом преисподней, причем разница  здесь важна не только по
форме, но  и по сути, по существу и по содержанию, ведь, насколько известно,
сотворивший первых сотворил и вторых, хотЯ затем и исправил свою ошибку.
     ЊариЯ, как и муж ее, впрочем по разным причинам, иногда вдруг впадает в
глубокую  задумчивость, застывает  на месте  с отсутствующим видом, устремив
отрешенный взглЯд неведомо куда, и все у нее тогда начинает валитьсЯ из рук,
и, честно  говорЯ,  ничего  тут  не  было  бы странного  длЯ  женщины  в  ее
положении, если бы  все  бесчисленное разнообразие мыслей  ее не сводилось в
конечном  итоге  к одному  вопросу:  Џочему ангел возвестил мне  о  рождении
€исуса, а сейчас  не  ЯвлЯетсЯ? € она смотрит  на своего первенца, который в
эту  пору  уже начал ползать,  как и  все  дети  в этом  возрасте,  смотрит,
стараЯсь найти в нем какуюнибудь  отличительную черту, примету,  особенность
-- звезду ли во лбу или шестой палец на руке, но сын ее --  такой  же точно,
как и  все: так же  пускает пузыри, пачкает пеленки и плачет,  и всЯ разница
между ним и всеми остальными в  том, что это ее сын, и волосы у него темные,
как у отца с матерью, и радужка глаза уже терЯет белесоватый, так называемый
молочный оттенок,  приобретаЯ  малопомалу свой  природный или по  наследству
полученный от многих поколений предков цвет  -- темнокарий вокруг  зрачка, а
чем  дальше  от него, тем заметней делаетсЯ отлив,  который мы бы определили
как дымчатозеленоватый, но ведь ничего в этом нет особенного, и значение это
имеет, лишь когда речь заходит о нашем с вами ребенке или -- в данном случае
--  о сыне Њарии.  Џройдет всего  несколько  недель,  и  малыш начнет делать
первые  попытки встать на ножки и  ходить, то и  дело привычно  опускаЯсь на
четвереньки, он будет замирать, устремив взглЯд вперед и с трудом  удерживаЯ
головку, при звуке материнского голоса, зовущего его к себе: ‘юда, сюда, мой
мальчик,  а чуть позже попробует заговорить, ощутив, что какието новые звуки
теснЯтсЯ  в гортани,  стремЯсь  вырватьсЯ наружу,  вначале ему  будет трудно
управлЯтьсЯ с ними, он будет путать их с другими, уже знакомыми и освоенными
то  ли  в крике,  то ли в  плаче, а  потом, догадавшись, что производить эти
новые звуки нужно както иначе, он будет пытатьсЯ повторить их вслед за отцом
и  матерью,  следЯ  при  этом  за  движением их  губ, до  тех  пор,  пока не
произнесет свое первое  слово, хотЯ  никому пока не ведомо, что это будет за
слово,--  может  быть, "папа",  может быть,  "мама",  а может быть,  "каша",
однако  уже  сейчас можно сказать навернЯка, что, если матери или комунибудь
из соседок вздумаетсЯ  опЯть задать  ему вопрос: Ђ куда курочка  откладывает
Яичко, младенец €исус больше никогда не  станет  отвечать им этим нелепейшим
жестом -- тыча пальчиком правой руки в левую ладошку, что просто унизительно
и оскорбительно длЯ  человеческого существа, не заслуживающего того, чтобы к
нему относились словно к собачонке, выучившейсЯ реагировать  на звук -- будь
то  голос,  свист или  щелкание плетки. ’еперь,  отказавшись  показывать это
месте на своей ладони, €исус Ясно давал понЯть  интересующимсЯ, что  курочка
может  отложить Яичко, где ей только вздумаетсЯ. ѓлЯдЯ на своего сына, ЊариЯ
вздыхала, сожалеЯ о том, что ангел так  долго не возвращаетсЯ: ’еперь  ты не
скоро  увидишь менЯ, пообещал  он, а если  бы  он  поЯвилсЯ снова, она бы не
стала пугатьсЯ,  как прежде,  а  забросала  бы  его  вопросами и  сумела  бы
заставить его  ответить  на  них,  ведь  женщина,  родившаЯ  одного  сына  и
вынашивающаЯ  другого,  лишена  бессловесной  овечьей  покорности,   ибо  на
собственной шкуре  познала,  что  такое  муки,  опасности,  скорбь, и,  если
положить  все это на одну  чашу весов, врЯд ли чем удастсЯ  перевесить такой
груз. €, доведись ей вновь беседовать  с  ангелом, он бы теперь не отделалсЯ
от нее тем, что сказал в  первую их встречу: „а  благословит тебЯ Ѓог, жена,
да пошлет  он тебе детей, да избавит он  их  от  доли, что выпала  тому, кто
стоит  пред  тобой,  чьЯ  жизнь исполнена  горестей,  кому некуда приклонить
голову,--  теперь  ему пришлось  бы, вопервых,  объЯснить, кто этот  Ѓог, от
имени которого он говорит, вовторых, правда ли, что ему и в самом деле негде
приклонить голову, ибо довольно странно  слышать такое от ангела,  или же он
произнес эти  слова  оттого  лишь, что слишком вошел в  роль  нищего, далее,
пусть объЯснит, о каком  будущем, уготованном моему  сыну, говорилось  в том
печальном и мрачном пророчестве  и, наконец, что это за тайна скрыта в чашке
со светЯщейсЯ землей -- ее зарыли возле двери, и  вскоре на этом самом месте
после их возвращениЯ  из ‚ифлеема  выросло это странное деревце,  стволик да
листьЯ, и,  как ни пытались вырвать его  с корнем, оно  каждый раз вырастало
снова и  разрасталось  пуще  прежнего.  „вое  старейшин  синагоги, ‡акхей  и
„отаим,  приходили  посмотреть  на него и, хоть  не были особенно сведущи  в
ботанике,  сделали  вывод,  что оно  в должный срок  произросло  из  семени,
принесенного вместе с  той самой светЯщейсЯ землей, по выражению ‡акхеЯ, как
‡акон ѓоспода, создавшего жизнь. Ќо если ЊариЯ со  временем привыкла к этому
упорному деревцу и  считала, что оно оживлЯет и  украшает двор их, то в душу
€осифа вносило оно смуту, подпитываЯ новыми резонами давние  подозрениЯ, так
что  он даже перенес свой верстак на другое  место, делаЯ  при этом вид, что
этого мерзкого растеньица просто не существует.  —его только не предпринимал
он,  чтобы  его  извести,  к каким только средствам -- и  все впустую  -- не
прибегал:  рубил  его,  пилил  его,  поливал  кипЯтком,  обкладывал   комель
раскаленными головнЯми и только на одно из какогото  суеверного почтениЯ так
и  не отважилсЯ, не  решилсЯ -- вонзить в землю  мотыгу и копать до тех пор,
пока не удастсЯ добратьсЯ до самого корнЯ зла -- чашки со светЯщейсЯ землей.
‚от  как  жили  €осиф  с Њарией,  когда  на свет  поЯвилсЯ  их  второй  сын,
нареченный €аковом.
     € минуло  так еще несколько  лет, и все оставалось  попрежнему, если не
считать  того,  что поЯвилось на свет  еще несколько сыновей  и две дочери и
что,  фигурально  выражаЯсь,  в  родителЯх  их окончательно померк последний
блеск молодости. —то ж, удивлЯтьсЯ не приходитсЯ: известно, как изнашиваетсЯ
женщина, когда  часто  носит  она  и рожает, уходЯт малопомалу и  красота  и
свежесть  --  если,  конечно,  обладала она  ими, увЯдают  лицо и тело, да и
немудрено: за €аковом следом  родилась ‹изиЯ, за ‹изией -- €осиф, за €осифом
-- €уда, за €удой -- ‘имон, за ‘имоном -- ‹идиЯ, за  ‹идией  --  €устин,  за
€устином  --  ‘амуил,  а  те,  кто  рождались  после  ‘амуила,  умирали   во
младенчестве, не успев получить имЯ. „ети нам даны на радость и  в утешение,
и ЊариЯ изо  всех  сил старалась радоватьсЯ  и утешатьсЯ, но  когда месЯц за
месЯцем  вынашиваешь   в  утомленной  своей  утробе  столько  плодов  любви,
отнимающих  все силы телесные  и  душевные,  то невольно  закрадетсЯ  в душу
сперва недоумение,  потом нетерпение, а  потом и негодование, но не  в такое
времЯ жила  ЊариЯ,  чтобы возложить  ответственность за  это на мужа  своего
€осифа  и уж  подавно -- на  ѓоспода  нашего, который  один, как известно, в
животе и  смерти волен и без  его соизволениЯ даже волос с головы не упадет.
€осиф  же мало понимал в том, как и почему поЯвлЯютсЯ на свет дети, то есть,
обладаЯ некоторыми  самыми начальными и практическими  понЯтиЯми, подходил к
этому вопросу, если позволено будет так выразитьсЯ, сугубо эмпирически,  ибо
урок, ежедневно даваемый ему миром, сводил  все  загадки к одному непреложно
очевидному  факту,--  если  соединЯетсЯ  мужчина  с  женщиной,  если,  иными
словами,  познают они друг  друга,  то весьма высока  вероЯтность того,  что
спустЯ девЯть  или,  реже,  семь  месЯцев произведет женщина на  свет вполне
пригодного  к жизни  ребенка.  Њужское  семЯ, брошенное в женское  лоно, уже
несет в себе невидимо длЯ глаза новое существо, которое Ѓог избрал, чтобы не
пресексЯ и не оскудел род людской, по  воле его  населЯющий этот мир, однако
происходит  это не всегда, что доказывает лишний  раз неисповедимость  путей
ѓосподних: чтобы  родилось  дитЯ, семЯ мужское само  по  себе  есть  условие
необходимое, но недостаточное -- нужно  еще, чтобы мужчина не  изливал  семЯ
свое помимо  места, длЯ  него предназначенного,  как  поступал бедный  Ћнан,
поплатившийсЯ жизнью за  то, что  не желал продолжить  род  покойного своего
брата,  знаЯ навернЯка, что, если не  попадет  семЯ в лоно женщины, с полной
уверенностью можно  утверждать,  что не забеременеет она, но при всех прочих
условиЯх  не врет поговорка, и уж  если повадилсЯ кувшин по воду ходить,  то
трижды  девЯть  -- двадцать семь. „оказано,  однако,  что  сам  Ѓог поместил
грЯдущего €саака  в капли той уже сЯкнущей жидкости, которую Ђвраам оказалсЯ
способен из  себЯ извергнуть, и  не кто, как Ѓог, окропил ими недра жены его
‘ары, у которой к тому времени уже прекратилось обыкновенное у женщин. € мы,
рассмотрев этот вопрос под этим  теогенетическим углом, сможем заключить, не
входЯ в противоречие с логикой, ибо должно ей быть на  первом месте и в этом
мире, и во всех прочих, что именно Ѓог с таким упорством побуждал, чтобы  не
сказать -- подстрекал €осифа столь часто и рьЯно входить к жене своей Њарии,
превратив ее в некое орудие, с помощью  коего он  избывал угрызениЯ совести,
мучившие  его  с  того самого  днЯ, когда  он  допустил, не  дав  себе труда
задуматьсЯ   о  последствиЯх,  избиение  младенцев   в  ‚ифлееме.  Ќо  самое
любопытное  обстоЯтельство,  доказывавшее,  что  пути   ѓосподни  не  только
неисповедимы, но и зачастую попросту  непроходимы,  в том  заключалось,  что
€осиф, хоть  и действовал едва ли не  бессознательно,  по наитию, почитал --
хотите  верьте, хотите нет --  осененными  Ѓожьей благодатью  действиЯ свои,
направленные на то, чтобы этим упорным оплодотворением если не вернуть в мир
убитых  в  ‚ифлееме  младенцев --  это, разумеетсЯ,  было  невозможно,--  то
привести в  него хотЯ  бы  такое  же число загубленных душ,  с  тем чтобы  к
следующей переписи  все цифры сошлись.  Ѓог  и плотник  €осиф угрызались  по
одной и той же причине, и если  в те давние времена поговорка "Ѓог не  спит"
была уже в ходу,  мы ныне имеем все  основаниЯ осведомитьсЯ, почему же он не
спит  -- не оттого  ли,  что совершил  промах, не  только ‚севышнему,  но  и
человеку непростительный? ‘ каждым новым ребенком, выпущенным по воле €осифа
в мир, ѓосподь все выше поднимал поникшую голову, но до конца поднЯть ее так
и не сумеет никогда, ибо воины €рода истребили в ‚ифлееме двадцать пЯть душ,
а  отпущенной €осифу  жизни не хватит, чтобы зачать такое множество сыновей,
да и утроба единственной жены его слишком уж была утомлена, а тело и душа --
измучены, чтобы могла ЊариЯ зачать и выносить стольких. „ети  заполнЯли двор
и дом плотника, а казалось, будто и двор этот, и дом пусты.
     Љогда первенцу €осифа исполнилось пЯть лет,  стал он ходить в школу при
синагоге. Љаждое  утро  чуть свет отводила его  мать к  законоучителю,  чьих
скудных  знаний  длЯ этого начального уровнЯ хватало, и в синагоге  отведено
ему было особое помещение, где €исус вместе с другими мальчиками из Ќазарета
не  старше десЯти  лет проводил  в жизнь наставление одного  мудреца: „олжно
воспитывать дитЯ в ‡аконе, как быка -- в Ярме. Ћканчивались уроки в переводе
на нынешнее  времЯисчисление  в  полдень, и беднЯжка  ЊариЯ, уже поджидавшаЯ
сына, не  могла даже  осведомитьсЯ об успехах его в  учении, ибо все  тот же
мудрец изрек  в свое  времЯ  столь  же недвусмысленно:  ‹учше предать  ‡акон
пламени, чем постижению женщины. Ђ также не следует  исключать и возможности
того, что и сам ее сын, уже осведомленный к этому времени об истинном месте,
приличествующем  в  мире сем  женщинам,  включаЯ и  матерей, буркнул бы ей в
ответ чтото Явно и намеренно невразумительное, имеющее целью ей на место это
указать, чтобы не забывала она о своей ничтожности, ничтожность же у каждого
своЯ, вспомним хоть царЯ €рода -- безмернаЯ  власть, огромное  могущество, а
взглЯнем  на   него  сейчас  --  не  сможем  даже  продекламировать  "‹ежит,
распростертый  в тлене" [ •рестоматийнаЯ строчка  из стихотворениЯ . Џессоа
"Њамин сын" (в другом переводе -- "Њамин сорванец").
     ], ибо уж  и тлетьто нечему, ничего не осталось, кроме кучки  зловонных
костей, полуприкрытых  грЯзным  трЯпьем.  Љогда  же €исус входил в дом, отец
спрашивал  его: Ќу, чему научилсЯ сегоднЯ?-- и мальчик, одаренный от природы
редкостной памЯтью,  повторЯл слово в слово усвоенный урок: сначала это были
буквы,  потом  самые  главные понЯтиЯ, потом  целые  фразы из  ’оры и  целые
периоды из ЏисаниЯ,  и €осиф, слушаЯ его, правой рукой  отбивал такт и кивал
одобрительно. ‘тоЯ в сторонке, узнавала ЊариЯ то, о чем не могла спросить,--
это древнейший  женский способ познаниЯ,  доведенный за  века  и тысЯчелетиЯ
практики до полного совершенства: им не позволЯют осведомитьсЯ, и они просто
слушают и в скором времени знают уже все и, достигаЯ высшей точки, научаютсЯ
даже отличать  ложь  от  истины.  Ќо вот  чего  не  знала она или знала,  но
недостаточно --  какаЯ страннаЯ свЯзь объединЯла отца с сыном, так  что даже
от постороннего не укрылось  бы то выражение скорбной нежности, поЯвлЯвшеесЯ
на лице €осифа всЯкий раз, когда он говорил со своим первенцем, словно думал
он  в  этот миг:  ‘ын мой  возлюбленный -- боль моЯ.  ‡ато  знала  она,  что
кошмарные сновидениЯ мужа -- душевнаЯ чесотка --  хоть  и не оставлЯли  его,
но, повторЯЯсь из  ночи в ночь, сделались столь же привычны, как обыкновение
спать на правом боку или среди  ночи просыпатьсЯ  и пить.  €  хоть она,  как
хорошаЯ  жена, не переставала тревожитьсЯ за €осифа, важней  всего  на свете
было длЯ нее, чтобы  сын ее пребывал в добром  здравии, телесном и душевном,
которое означало  бы,  что не  так  уж  велика была вина  его  отца  или что
ѓосподь, не выказываЯ, по своему  обыкновению, гнева, уже наслал кару, вроде
той,  что постигла разоренного и  прокаженного человека по имени  €ов,  мужа
непорочного,  справедливого и богобоЯзненного и в  том  лишь виноватого, что
стал предметом  спора  между  Ѓогом и „ьЯволом,  каждый  из  которых  упорно
отстаивал  свои воззрениЯ и прерогативы. Ђ потом  они еще  удивлЯютсЯ, когда
человек  в отчаЯнии  кричит:  Џогибни  день,  в который Я родилсЯ, и ночь, в
которую  сказано: зачалсЯ  человек,  день тот да будет тьмою, ночь та --  да
обладает  ею мрак,  да не сочтетсЯ  она в  днЯх года,  да не войдет  в число
месЯцев,  о, ночь та  -- да будет она безлюдна и да не войдет в нее веселье,
но, впрочем, заметим справедливости ради, что затем возвратил ѓосподь потерю
€ова и дал ему вдвое  против того, что  сам же так простодушно у него отнЯл,
чего нельзЯ сказать о других людЯх, именем которых не названы книги,-- у них
все отнЯто  и ничего не  возвращено, им обещано, да  не выполнено. Ђ  в доме
плотника жизнь, несмотрЯ ни на что, течет спокойно,  и на столе, хоть  и  не
ломитсЯ он от изобильных плодов преуспеЯниЯ, всегда есть хлеб и  прочее, что
помогает  душе держатьсЯ в теле. …динственное же  сходство между  достоЯнием
€ова  и  достоЯнием  €осифа  в том, что было у первого семеро сыновей  и три
дочери, у  второго  же  --  семеро  сыновей и  две дочери,  так  что в  этом
отношении несомненное преимущество оставалось за плотником, которому всетаки
удалось  спасти  мир  от прихода в  него еще  одной женщины. —то же касаетсЯ
всего остального, то  вспомним  -- прежде чем ѓосподь удвоил  то, чем владел
€ов,  имениЯ у него  было: семь тысЯч мелкого  скота, три тысЯчи  верблюдов,
пЯтьсот пар волов, пЯтьсот ослиц и весьма много прислуги, тогда как у €осифа
имелсЯ один лишь хорошо знакомый нам осел  и больше  ничего. € признаем, что
одно  дело -- работать, чтобы прокормить всего  лишь двоих,  потом -- троих,
пусть даже в первый год жизни  кормитсЯ этот третий матерью своей, и  совсем
другое -- оказатьсЯ вдруг в окружении целой оравы детишек,  они ведь растут,
и растут  их потребности, и удовлетворЯть их  надо вовремЯ  и как следует. Ђ
поскольку заработки €осифа  не позволЯют  взЯть  подручного,  всЯ надежда на
сыновей, онито  ведь тут, под  рукой, да и потом отец, если не  хочет, чтобы
выросли из  его  сыновей разбойники, обЯзан учить сыновей ремеслу -- это его
прЯмаЯ обЯзанность, о чем так и сказано в ’алмуде. Ђ если вспомнить поучениЯ
раввинов, предписывающие мастеру, делом своим  занЯтому, не вставать и перед
мудрейшим  из  книжников, легко  будет  представить себе, с  каким  чувством
профессиональной  гордости передавал наш плотник секреты мастерства сыновьЯм
своим по мере того, как возрастали они,-- сперва €исусу, потом €акову, потом
€осифу, потом €уде, приобщаЯ их к таинствам дела своего, посвЯщаЯ в тонкости
и хитрости его и помнЯ при этом старинную мудрость:
     Њало прибытка дает труд отрока, но безумен тот, кто пренебрегает трудом
этим, а  то, что получит название  "детский  труд", поЯвитсЯ  много позже. €
€осифу,  когда  после дневной трапезы  вновь бралсЯ он за  работу,  помогали
сыновьЯ,  и  это  настоЯщее   семейное   предприЯтие   могло   бы   принести
замечательные плоды,--  глЯдишь, и до наших дней просуществовала бы династиЯ
плотников, если бы ѓосподь, знающий, чего он хочет, не захотел бы другого.


        x x x

     ђимскаЯ империЯ,  будто  мало  ей  было  той безграничной жестокости  и
бесстыдной надменности, с какой  попиралсЯ ею народ иудейский вот  уже более
семидесЯти лет,  решила, воспользовавшись разделом древнего €родова царства,
устроить  еще одну перепись населениЯ, на этот раз не обЯзываЯ людей идти  в
земли, откуда  те были  родом,  дабы не  оставались  в запустении  полЯ  и в
небрежении  скотина, не пресекалась торговлЯ  и не  воспоследовали  от этого
прочие побочные неприЯтности,  как, к примеру, было в случае с €осифом и его
семейством. ’еперь перепись  производилась подругому:  счетчики, переходЯ из
селениЯ  в селение, из города  в  город,  собирали  на главной  площади  или
гденибудь на открытом месте всех мужей, будь то главы семейств или одинокие,
и под  присмотром стражников  заносили  в  списки  самомалейшие подробности,
касавшиесЯ имени, званиЯ,  рода занЯтий, имущества, суммы вносимых  податей.
‘амо  собой  разумеетсЯ, подобные  меры встречались населением без восторга,
хотЯ никак нельзЯ сказать, что измыслили их римлЯне и что осуществлЯлись они
исключительно в ту эпоху,-- достаточно вспомнить, что говоритсЯ в  Џисании о
той не слишком удачной идее, что пришла в голову царю „авиду, когда он отдал
€оаву, военачальнику, который был при нем, такое повеление:
     Џройди  по всем коленам €зраилевым  и  €удиным  от  „ана до ‚ирсавии, и
исчисли народ, чтобы мне знать число  народа, и так как слово царЯ -- закон,
€оав утаил  свои сомнениЯ, собрал воинов, те отправились в путь и взЯлись за
дело. ‘пустЯ девЯть  месЯцев  и  двадцать  дней они вернулись в €ерусалим, и
подал €оав список народной переписи  царю, и оказалось, что израильтЯн  было
восемьсот тысЯч мужей сильных, способных к войне, а иудеЯн -- пЯтьсот тысЯч.
Ћднако хорошо  известно,  что ѓосподу Ѓогу очень не  по душе, если ктонибудь
другой вместо него беретсЯ за  подсчеты,  а уж  особенно -- когда  исчислЯть
начинают избранный им народ, у которого по одной этой причине  нет и быть не
может  иного владыки,  тем  более  если на владычество  претендует ђим,  сам
находЯщийсЯ под властью  ложных богов и лживых правителей,-- вопервых, богов
этих  не существует, а вовторых, если даже и все же отчасти  существует, раз
им без  всЯкого прока  и смысла  люди поклонЯютсЯ,  то само  поклонение это,
проникнутое тщетой, лучше всего доказывает лживую природу их адептов.
     Ќо оставим пока  ђим  и  продолжим рассказ о переписи, произведенной по
повелению  царЯ  „авида, чье  сердце  вздрогнуло  как  раз в тот миг,  когда
военачальник  принЯлсЯ  за  чтение составленного  им списка, но,  увы,  было
слишком  поздно,  и  не  помогло запоздалое раскаЯние царЯ,  который  сказал
ѓосподу: ’Яжко  согрешил Я, поступив так, и ныне  молю ’ебЯ, ѓосподи, прости
грех  раба  ’воего, ибо крайне неразумно поступил  Я,--  и  к  проснувшемусЯ
поутру  „авиду пришел пророк  ѓад, прозорливец  царЯ, а  значит, посредник в
делах  между ним и  ‚севышним, и сказал: ’ак говорит ѓосподь,  избирай себе,
быть ли голоду в стране  твоей семь лет,  или  чтобы ты три месЯца бегал  от
неприЯтелей твоих и они преследовали тебЯ, или чтобы в продолжение трех дней
была мороваЯ Язва в стране твоей. „авид не сообразил сразу спросить, сколько
народу должно погибнуть  в каждом из  предлагаемых  ему на выбор бедствий, и
рассудил, что  за  три  днЯ, пусть  даже и от  чумы, погибнет все  же меньше
людей, чем за  три месЯца войны или за  семь  лет голода, и сказал: Ѓудь  по
воле  ’воей, ѓосподи,  пусть нападет мороваЯ Язва. € послал ѓосподь  Язву, и
умерло  из народа семьдесЯт  тысЯч человек, не  считаЯ, разумеетсЯ, женщин и
детей, которые  обычно  не принимались в расчет в  подобных случаЯх. ‚ конце
концов ‚севышний согласилсЯ прекратить бедствие, умилостивившись над страною
после  того,  как  …му был  устроен жертвенник,  но  кто  погиб,  тот  погиб
безвозвратно, то ли ѓосподь о них  не вспомнил, то  ли уже было  незачем  их
воскрешать, если,  как логично  было  бы предположить,  уже  вовсю шел дележ
оставшегосЯ  имущества  и  Яростно  оспаривались права  на  наследство,  ибо
противно обыкновению народа, хоть и находЯщегосЯ под покровительством самого
ѓоспода  Ѓога,  отказыватьсЯ  от  своего добра,  от самого что  ни  на  есть
законного своего  достоЯниЯ, нажитого  потом и  кровью, тЯжкими ли  трудами,
ратной  ли доблестью  --  не все ли равно: в  расчет в конечном итоге должен
приниматьсЯ лишь самый этот конечный итог.
     Ћднако длЯ большей основательности  суждений относительно  самых разных
деЯний, как человеческих, так и  божественных, неплохо было бы также принЯть
в  расчет и то обстоЯтельство,  что тЯжкое  возмездие за совершенную  ошибку
царЯ  „авида, например,  постигло  незамедлительно, а  вот  теперь ‚севышний
почемуто  Явно  не  торопитсЯ,  отстранение  наблюдаЯ,  как  ђим  подвергает
всевозможным притеснениЯм возлюбленных чад …го, и, что смущает больше всего,
с непонЯтным безразличием воспринимает  вопиющие проЯвлениЯ непочтительности
по  отношению  к  своему имени  и могуществу. Ќу а  коли  так, то есть когда
становитсЯ совершенно очевидно, что ѓосподь Ѓог не спешит на помощь и вообще
никак  не дает о себе  знать, ничего иного не  остаетсЯ человеку, как самому
искать   выход  из  создавшегосЯ  положениЯ,  и  он  покидает  дом  свой   и
отправлЯетсЯ наводить порЯдок в мире, где царствует хаос, где все вверх дном
и ничего не разберешь, и весь этот мир,  не ему, а ‚севышнему принадлежащий,
превращает в дом свой. ’ак вот, когда пошли переписчики, разносЯ по  городам
и весЯм дерзкое и бесстыдное повеление своих властителей, да еще прикрывшись
надежным  щитом,  то  бишь  под  прикрытием  воинов, которые  защищали их от
оскорблений словом  и  действием, в ѓалилее и в €удее стал подниматьсЯ ропот
недовольства,  поначалу звучавший приглушенно, будто ктото хотел пока только
опробовать пробудившуюсЯ силу протеста, взвесить ее, оценить ее возможности,
а  затем постепенно усиливавшийсЯ,  сменЯвшийсЯ  брожением, которое  изредка
взрывалось  отдельными  отчаЯнными вспышками  протеста,  когда,  к  примеру,
ремесленник  вдруг  во  всеуслышание  заЯвлЯл  у стола,  где  счетчик  делал
соответствующие записи, что  имени  своего не  назовет даже под  пыткой, или
торговец,  затворЯсь  в  лавке вместе  со  всем  своим  семейством,  угрожал
вдребезги перебить  всю глинЯную  посуду, в  клочьЯ изорвать  все ткани, или
земледелец, пустив  "красного  петуха"  на  собственные  посевы,  предъЯвлЯл
переписчику  полную корзину пепла  со словами: ‚от  чем платит €зраиль тому,
кто  его оскорблЯет. ‚ следующее же мгновение всех этих  смельчаков хватали,
подвергали побоЯм и всевозможным  унижениЯм, ибо,  как известно, сила солому
ломит,  стойкостито человеку хватает весьма ненадолго,  мы ведь  так хрупки,
так  слабы, наши нервы  так  быстро  сдают, и  неудивительно,  что  мужество
изменЯло многим  и  дело  кончалось тем,  что  тот же храбрецмастеровой,  не
выдержав, выдавал все свои самые сокровенные тайны,  торговец предлагал одну
из своих дочерей, а то и  обеих сразу в дополнение к  налогу, а  земледелец,
посыпав  голову  пеплом,  добровольно  продавалсЯ  в  рабство.  ‚стречались,
правда, и такие, хоть и было их мало,  что держались до последнего, а потому
они попросту умирали, однако были и третьи: те, усвоив раз  и  навсегда, что
хороший римлЯнин -- мертвый и только мертвый римлЯнин, брали в руки оружие и
скрывались  в горах. ѓоворЯ "оружие", мы, само собой,  подразумеваем  камни,
рогатины, палки и дубины да, может, еще  луки со  стрелами,--  прЯмо скажем,
негусто, чтобы вести военные действиЯ,--  ну, потом, может быть,  прибавЯтсЯ
мечи и копьЯ,  захваченные в скоротечных схватках и стычках, но,  впрочем, в
решающий момент трофеи эти  врЯд  ли станут длЯ них большим подспорьем,  так
как иметь оружие  мало, надо  еще им  владеть, а они со времен  царЯ  „авида
привыкли  защищатьсЯ с помощью самых  что ни на  есть простых подручных либо
самодельных средств, более присущих мирным пастухам, нежели тому, кто сделал
войну  своим  ремеслом. Ћднако  человеку, какого  бы родаплемени он ни  был,
иудею, нет ли, привыкнуть к войне так же легко, как  трудно отвыкнуть от нее
и вновь  войти в мирную жизнь, особенно если ему довелось найти себе вождЯ и
поверить не  столько в него  самого, сколько в то, во что верит он. Ћдин  из
таких вот  вождей, поднЯвший мЯтеж  против римлЯн в  ту пору, когда первенцу
€осифа  исполнилось одиннадцать лет, носил имЯ €уда, был родом из ѓалилеи, а
точней --  из ѓавлонитиды, а  потому,  согласно распространенному в то времЯ
обычаю, называли его €удой ѓалилеЯнином или €удой ѓавлонитом.
     Ќаверное,  может  показатьсЯ  несколько  странным  этот,  в   сущности,
нехитрый  иудейский обычай присовокуплЯть к именам прозвища,  которые  порой
даже  их и  заменЯли, так что весьма распространены были  имена  вроде €осиф
Ђримафейский, что значит €осиф из Ђримафеи, ‘имон Љиренейский, то есть ‘имон
из Љиренеи, или, скажем, ЊариЯ  Њагдалина,  что значит  ЊариЯ из  Њагдалы, и
если старшему  сыну €осифа будет  суждено вырасти и возмужать,  то  его, вне
всЯких  сомнений,   станут   называть   €исусом  из  Ќазарета  или   €исусом
ЌазарЯнином, а то и просто ЌазарЯнином,  ведь  заранее никогда не  известно,
сколь прочно впоследствии будет увЯзыватьсЯ место, где  человек родилсЯ или,
как  в данном случае, вырос, с его  именем. Ћднако  пока это  не  более  чем
предположение, потому что судьба, как мы не перестаем убеждатьсЯ, есть некий
единственный  в своем роде  сосуд, одновременно и открытый и закупоренный,--
заглЯнешь   внутрь,  увидишь  то,  что  уже  произошло  в  жизни,  минувшее,
осуществившуюсЯ  судьбу,  однако то, что  еще  только должно свершитьсЯ, нам
узреть не дано:  будущее  сокрыто  от  нас,  и  доступны  нам  лишь  смутные
предчувствиЯ  или  прозрениЯ  по  наитию, как,  например, в  случае  с  этим
евангелием,   которое  врЯд  ли  могло  бы  поЯвитьсЯ,  не  будь   некоторых
необычайных знамений, указующих  на то, что герою его судьба уготовила нечто
более  значительное,  нежели  обыкновеннаЯ  человеческаЯ  жизнь.  џблоко  от
Яблони, как водитсЯ, недалеко  падает, и действительно,  текла в  жилах €уды
ѓавлонита кровь мЯтежника, ибо  еще  отец его, старый …зекиЯ, собрал  в свое
времЯ отрЯд и  примкнул к  тем, кто  по  смерти царЯ €рода поднЯлсЯ по  всей
ѓалилее  против его предполагаемых преемников,  а произошло это прежде,  чем
ђим  подтвердил законность  раздела  царства и  полномочиЯ  новых тетрархов.
€ногда  невозможно объЯснить, как это  получаетсЯ,  что люди, сотворенные из
одного вроде бы материала -- из того же  мЯса, тех же костей,  той же крови,
той же кожи,  люди, которые одинаково  потеют, одинаково плачут и  одинаково
смеютсЯ, оказываютсЯ вдруг  совершенно  разными, одни становЯтсЯ трусами,  а
другие -- бесстрашными, одни воинственны, другие миролюбивы:  €осиф, скажем,
вырос и жил в тех же  условиЯх,  что  и €уда,  однако,  в  отличие  от €уды,
который, будучи  сыном своего отца и отцом своих  детей,  последовал примеру
отца и подал пример детЯм, отринув покой, чтобы в бою отстоЯть право ѓоспода
Ѓога быть единственным властелином,  признаваемым людьми над собой,  плотник
€осиф предпочел остатьсЯ дома вместе  со своими девЯтью малолетними детьми и
их матерью и попрежнему трудитьсЯ за своим верстаком, зарабатываЯ длЯ  семьи
на хлеб насущный и не заботЯсь при этом о завтрашнем дне, ибо одному ѓосподу
ведомо, что там будет  завтра,  хотЯ иные,  впрочем, считают: то, что это не
известно  никому, есть просто гипотеза, не лучше и не  хуже любой другой,  а
разные смыслы, влагаемые нами в понЯтиЯ "вчера", "сегоднЯ", "завтра",-- суть
не более чем разные названиЯ одного и того же.
     Ќо  все же иные назаретЯне, среди которых  было немало молодых  мужчин,
стали  присоединЯтьсЯ  к  повстанцам  €уды ѓавлонита:  обычно они уходили из
селениЯ,   никого  не  предупредив,  и  исчезали   один  за  другим,  словно
растворЯлись  в воздухе,  их семьи,  разумеетсЯ,  держали  все в  строжайшей
тайне, а  соседи прекрасно сознавали  необходимость держать Язык  за зубами,
так что никому из  них  и в голову не  приходило  нарушить неписаный ‡акон и
осведомитьсЯ: Ђ куда  это подевалсЯ Ќатанаэль? —тото его  давно не видать,--
если, к примеру, Ќатанаэль этот не показываетсЯ в синагоге или его больше не
видно  в поле и рЯд жнецов укоротилсЯ на  одного человека, в этом случае все
начинали  делать вид,  что никакого  ЌатанаэлЯ нет и в помине,  даже если  в
округе  узнавали,  что  Ќатанаэлю  случилось  побывать  в  селении,  что  он
прокралсЯ  домой  темной  ночью  и  еще  затемно  ушел  обратно,  ибо  ничто
красноречивей  не  расскажет  о ночном его приходе,  чем  улыбка его жены,--
когда  женщина ни  с того  ни  с сего замирает на месте, окидывает  горизонт
затуманенным, блуждающим  взглЯдом, который в следующее мгновение  замирает,
будто в  стену уперсЯ,  а  по лицу легким ветерком,  чуть  тревожащим водную
гладь,  проскальзывает медленнаЯ  и  задумчиваЯ улыбка, то разве что слепой,
который просто  не видит этой улыбки, поверит, что жена ЌатанаэлЯ и эту ночь
провела без мужа. Ђ женское сердце настолько чутко, так дивно отзывчиво, что
даже те женщины, что и  не думали расставатьсЯ  со  своими  мужьЯми, тут  же
принимались  вздыхать,  представлЯЯ  себе  трепетные  мгновениЯ этих  редких
встреч,  и в  волнении  обступали жену  ЌатанаэлЯ  со  всех сторон,  подобно
пчелам,  кружащим  над чашечкой  цветка, до краев  наполненной нектаром.  Ќо
ЊариЯ  была далека  от  всех этих  страстей,  и к тому же все  больше  забот
требовалось уделЯть  девЯти  малышам и  мужу,  который продолжал  вскакивать
посреди  ночи,  криком  крича  от  ужаса  и  непереносимой  тоски,  так  что
просыпались  дети и начинали  плакать  вслед  за  отцом.  ‘о  временем  они,
конечно,  привыкли и перестали  пугатьсЯ,  и только самый старший попрежнему
пробуждалсЯ ночью, возможно, оттого, что ему самому снилось нечто  страшное,
и поначалу он  спрашивал мать: —то это с отцом, и она отвечала как ни в  чем
не  бывало: „урной  сон  привиделсЯ,--  ведь не  могла же  она сказать сыну:
’воему отцу снилось, что он -- один из воинов €рода, которые едут верхом  по
дороге, ведущей в ‚ифлеем.  Љакого €рода? Ћтца того, кто ныне правит нами. €
поэтому  он  так  громко  стонал и  кричал? „а,  поэтому. —то  уж тут такого
страшного --  увидеть себЯ  воином  царЯ,  который уже давно умер? ’вой отец
никогда не был воином €рода, он всегда был плотником. Ќо почему же тогда ему
это снитсЯ? ‹юди ведь не могут выбирать себе сны по желанию. ‡начит, это сны
выбирают, кому бы  приснитьсЯ? Ќикогда  не слышала об этом, но, должно быть,
это так и есть.  Ќо почему он так кричит,  почему так стонет  во сне? Џотому
что каждую  ночь  ему снитсЯ, что  он собираетсЯ  тебЯ убить,  должен был бы
последовать ответ, но никогда ЊариЯ  не  могла  бы  сказать так своему сыну,
разве решилась бы она раскрыть тайну кошмара, преследующего ее  мужа, своему
первенцу -- тому, кто, подобно €сааку,  сыну Ђвраама, представал  в этом сне
жертвой, обреченной  на заклание, пусть и не совершившеесЯ. € однажды, когда
€исус,  помогаЯ  отцу как следует подогнать изготовленную  плотником  дверь,
собралсЯ  с  духом  и сам  задал  мучивший  его  вопрос,  последовало долгое
молчание, после  чего отец, не  поднимаЯ  глаз,  произнес: ‘ын  мой, ты  уже
знаешь,  в чем  состоит  твой долг и обЯзанности, выполнЯй их и  благословен
будешь в глазах ѓоспода, но постарайсЯ  также отыскать в душе своей и  такие
долг и обЯзанности,  что неведомы прочим, не записаны  в ‡аконе. ќто  и есть
твой сон, отец?  Ќет, это причина, по которой он мучает менЯ, ибо однажды  Я
позабыл о своем долге, или даже еще хуже. —то значит "еще хуже"? џ не то что
позабыл, Я и не вспомнил о том, что обЯзан был сделать. ’ак ведь это ж  сон.
‘он лишь напоминает мне, о чем Я должен был  подумать, и теперь  Я вспоминаю
об этом каждую ночь и больше никогда не смогу забыть. Ђ о  чем ты обЯзан был
подумать? Ќе  спрашивай, ибо и ты не  можешь задать мне все вопросы,  и Я не
знаю всех  ответов.  ‘тоЯло  лето, солнце припекало  вовсю, и  отец с  сыном
работали во  дворе, пристроившись в тени. Ќеподалеку играли  братьЯ и сестры
€исуса,  и лишь самый младший был  в доме, лежал у материнской груди.  €аков
тоже вызвалсЯ помогать отцу, но то ли притомилсЯ, то ли заскучал за работой,
что нисколько не удивительно  -- в  отрочестве разница  в год  значит  очень
много, ведь €исус, его старший брат, уже стоЯл на пороге совершеннолетиЯ, он
завершил пе