ик: Ћтец, отец,  зачем  оставил
менЯ?!--  ибо  бедный  мальчик  и  чувствовал себЯ  оставленным,  безнадежно
брошенным, покинутым, ввергнутым в безмерную  пустоту иной  пустыни, где  ни
матери, ни отца,  ни  братьев,  ни  сестер,  где берет  свое  начало  дорога
мертвых.
     Џастух, сидЯщий среди своих овец и неотличимый от них, издали глЯдел на
него.


        x x x

     —ерез два днЯ  €исус ушел  из дому. ‡а это времЯ по пальцам  одной руки
можно было перечесть произнесенные им слова, а ночью он  не смыкал глаз, ибо
уснуть не мог. “жасные картины представали ему: он  видел,  как  воины €рода
врываютсЯ  в  дома, выхватывают из колыбелей младенцев и,  распеленав, рубЯт
или пронзают мечами их маленькие тела; он  слышал,  как заходЯтсЯ в безумном
крике  матери, как  бешеными быками ревут отцы;  представлЯл и самого себЯ в
пещере,  помнить  которую  не  мог,  и  времЯ  от  времени,  словно  тЯжелый
медлительный вал,  накатывало на него и с головой  захлестывало необъЯснимое
желание  умереть или, по  крайней мере, не жить. Ќе давал  ему покоЯ вопрос,
который  он так и  не  задал  матери:  сколько же младенцев  перебито было в
‚ифлееме; емуто  казалось  -- великое  множество, он  представлЯл себе целую
гору окровавленных и  обезглавленных,  точно ЯгнЯта на бойне, тел, ожидающих
огнЯ, что уничтожит их и дымом вознесет к небесам. Ќо, не решившись спросить
об этом  в должное времЯ, в час откровениЯ, он считал, что сейчас бестактно,
если  в те времена уже существовало  понЯтие  "такт",  взЯть  да  и  сказать
матери: ‡наешь, Я  тогда позабыл тебЯ спросить, сколько  же этих вифлеемских
сосунков отправилось на тот свет, а она ответит: Ђх, сынок, да выбрось ты их
из головы, десЯтка три,  не больше,  и  умерли они потому, что так Ѓогу было
угодно, ибо в его воле было их от смерти избавить.  Ћднако самого  себЯ этим
вопросом  терзал  он  беспрестанно,  глЯдЯ  на  братьев  своих  и  спрашиваЯ
постоЯнно: ‘колько? ‘колько?--  ибо хотел непременно знать, какое количество
трупиков  надо  положить  на  другую  чашу  весов,  чтобы  уравновесить  его
спасенную  жизнь.  € наутро второго днЯ он сказал матери: џ  ухожу, оставлЯю
тебЯ и братьев, ибо нет мне покоЯ и нет мира в душе моей. ЊариЯ, воздев руки
к небесам, заголосила: „а где же это видано,  чтобы старший  сын бросал свою
овдовевшую мать,  куда же  это катитсЯ наш мир и куда, куда же ты пойдешь из
отчего  дома, как оставишь родную семью и как мы будем жить без  тебЯ? €аков
всего на год младше менЯ, отвечал ей €исус,  он заменит тебе кормильца,  как
заменЯл Я. Љормилец -- это твой отец.  џ не хочу о нем говорить, и вообще ни
о чем не хочу говорить, благослови менЯ, если  тебе угодно, а нет -- Я и так
уйду. Људа же ты пойдешь?
     Ќе знаю -- может,  в €ерусалим,  может, в ‚ифлеем, поглЯжу на край, где
родилсЯ.  Ќо  ведь  там  никто тебЯ не знает.  ’ем  лучше,  представька, что
сделали  бы со  мной, если  б узнали, кто Я.  ‡амолчи,  €исус,  братьЯ  твои
услышат.  Љогданибудь они и так все узнают.  Ќо  ведь по всем  дорогам рыщут
римские солдаты,  ищут мЯтежников  €уды,  тысЯчи  опасностей  ждут тебЯ.  „а
римлЯне  не хуже воинов некоего €рода, помнишь  такого? Ћни не набросЯтсЯ на
менЯ  с мечами и не распнут на  кресте, Я ведь ни в чем не  виноват и ничего
дурного не совершил.
     ’вой отец тоже ни в чем был не  замешан, а вот ведь как все обернулось.
’вой муж  погиб безвинно,  но не  жил безвинно. €исус, „ьЯвол говорит твоими
устами. Ђ может, не „ьЯвол, а Ѓог? Ќе произноси имЯ …го всуе. Ќикому не дано
знать, всуе  произноситсЯ  имЯ  ѓоспода или нет:  ты этого не знаешь, и Я не
знаю, лишь …му одному ведомы различиЯ и побуждениЯ наши. ‘ын мой. —то?
     ѓде ты в столь юные годы сумел набратьсЯ таких премудростей, где  обрел
эту науку? Ќигде  и  ничему  Я не  училсЯ,  должно быть,  люди  при рождении
обретают истину, а  не высказывают ее потому лишь, что не верЯт, что это  --
истина. ’ак ты твердо решил уйти?  „а. Ђ  вернешьсЯ? Ќе знаю. …сли мука твоЯ
нестерпима,  ступай в ‚ифлеем,  в €ерусалим, в •рам, поговори с книжниками и
мудрецами, расспроси их, они просветЯт тебЯ  и наставЯт,  и  ты  вернешьсЯ в
отчий  дом,  ибо  нужен  мне, нужен братьЯм твоим  и сестрам.  џ  не  обещаю
вернутьсЯ.  Ќо чем же ты  будешь зарабатывать себе на  пропитание: отец твой
умер  слишком рано  и  не  успел вполне обучить тебЯ своему  ремеслу. џ буду
пахать  землю, пасти скот, попрошу рыбаков взЯть менЯ с собой в море. ’ы  не
хочешь  быть пастухом. Ћткуда  ты знаешь?  ’ак мне  кажетсЯ. џ буду тем, чем
надо  будет,  а  теперь... Ќетнет,  ты не можешь  уйти  вот  так,  Я  должна
приготовить тебе на дорогу еды, денег  мало, но Я достану, и возьмешь отцову
дорожную  суму, хорошо, что она  осталась. …ду возьму, а суму нет.  „ругой у
нас  в доме нет, а  у  отца твоего не  было  ни проказы, ни чесотки, так что
напрасно ты ею брезгуешь. Ќе возьму. Џридет день, и ты восплачешь об отце, а
у тебЯ и памЯти о нем никакой  не останетсЯ. џ уже плакал по нем.  ’ы будешь
плакать еще и даже думать тогда забудешь  о вине  его, но на  эти свои слова
ЊариЯ ответа уже  не получила.  ‘таршие дети  подошли  к нему  и сказали: ’ы
уходишь из дому, и мы не знаем, о чем говорили вы с матерью, а €аков сказал:
Њне бы  так хотелось  пойти с  тобой -- ему по душе были  риск, приключениЯ,
новые пути, широкий окоем. ЌельзЯ, ответил €исус, ты должен остатьсЯ, комуто
ведь надо заботитьсЯ о матери, она ведь вдова,-- и прикусил Язык, да поздно:
слово не воробей, он не удержал его, как не сумел сдержать и слез, хлынувших
ручьем,  когда  живаЯ  памЯть об  отце  неожиданно ударила  его,  будто сноп
нестерпимо Яркого света хлестнул по глазам.
     Ђ ушел он после того, как семьЯ окончила совместную трапезу. Џо очереди
простилсЯ с каждым из братьев и с обеими сестрами, потом с плачущей матерью,
сказав ей, сам не понимаЯ своих слов: џ вернусь, так или иначе, но  вернусь.
Џотом перекинул через плечо котомку, пересек двор  и отворил дверь на улицу,
вышел  и  помедлил, словно  задумавшись  о  том,  что собираетсЯ  сделать,--
бросить дом,  мать,  братьев.  Ћ, как часто случаетсЯ так, что  на пороге --
дома или решениЯ -- придет нам в голову  новый, внезапно возникший довод или
просто защемит в груди, и мы готовы отказатьсЯ от своего намерениЯ, и дорого
бы дали,  чтобы уже сорвавшиесЯ  с  Языка  слова не прозвучали. ’ак думала и
ЊариЯ, и радостное удивление отразилось на ее  лице при виде остановившегосЯ
на пороге  сына, но лишь  на  краткий  миг блеснуло  солнце в  хмари -- сын,
прежде чем повернуть назад, поставил дорожную котомку на землю, словно точку
в конце длительных раздумий, приведших его к  трудному решению. Ќе  глЯдЯ на
родных,  €исус  вошел  в  дом. Љогда же несколько мгновений спустЯ  он снова
поЯвилсЯ на дворе, в руке  у  него были отцовские сандалии.  Њолча,  потупив
взор, словно стеснЯЯсь или стыдЯсь встретитьсЯ с кемнибудь глазами, он сунул
сандалии в котомку  и, так и не произнесЯ  ни слова,  не махнув на прощанье,
вышел. ЊариЯ бросилась к воротам, и дети  за ней, причем старшие делали вид,
будто  ничего  особенного  не  происходит,  а может,  и  вправду  не  вполне
постигали смысл происходЯщего,  и никто  не махал рукой вслед  удалЯющемусЯ,
потому  что  тот не обернулсЯ ни разу.  ‘лучившаЯсЯ рЯдом  соседка, видЯ все
это,  спросила:  Људа  это идет  сын  твой,  ЊариЯ?--  и  ЊариЯ ответила:  ‚
€ерусалим,  работу  ему  там  нашли, и  было  это,  как  мы  с  вами  знаем,
совершеннейшей  не правдой, но лучше не брать на себЯ смелость окончательных
моральных оценок,  ибо, если  дать  времени достаточно  времени,  непременно
придет день,  когда правда обернетсЯ  ложью, а ложь станет правдой. ‚ ту  же
ночь,  когда все  в доме  спали,  кроме  Њарии, гадавшей, где в  эту  минуту
находитсЯ  ее сын  -- ночует ли под крышей постоЯлого двора, под деревом  ли
или  на камнЯх  какойнибудь пещеры, не  попал  ли  он,  избави  Ѓог, в  руки
римлЯн,--  услышала  она,  как   заскрипела  калитка,   и   сердце   ее  так
заколотилось, что чуть не выпрыгнуло из груди:
     €исус вернулсЯ!-- подумала она и от радости на миг впала в оцепенение и
растерЯнность, ибо не хотела идти открывать  ему дверь с таким торжествующим
видом --  вот, мол, как бессердечно поступил ты со мною, а сам  и одной ночи
не выдержал  в разлуке с отчим домом,-- это  могло  бы унизить его, а потому
решила сидеть тихо и молча, притворитьсЯ, будто дремлет, пусть €исус войдет,
пусть  даже прилЯжет на свою циновку, не произнесЯ:  "‚от и Я", а  утром она
изобразит, как дивит и радует  ее возвращение блудного сына, и  оттого,  что
разлука была недолгой, радость не будет меньше, ибо разлука подобна  смерти,
единственное, хоть и существенное  между ними различие  --  это  надежда. Ќо
отчего же он так медлит, быть может, уже у самых дверей вновь заколебалсЯ?--
и уж этой мысли вынести ЊариЯ  не смогла: вот щелка  в двери, откуда  сможет
она видеть двор,  сама оставаЯсь незамеченной, и успеет отбежать  и прилечь,
если  сын  решитсЯ  войти, а  если,  передумав,  повернет  назад  --  успеет
задержать его. Ѓосиком, на цыпочках подкралась она к двери, приникла к щели.
Ќочь была  луннаЯ, и землЯ блестела, точно вода в пруду. ‚ысокаЯ чернаЯ тень
медленно двигалась по направлению к двери, и ЊариЯ, лишь только заметив этот
силуэт,  зажала  себе  рот,  чтобы  не  вскрикнуть.  Ќе  €исус  это  был,  а
неимоверного,  исполинского, гигантского роста  нищий:  тот самый, в тех же,
что  и  в первый раз были на  нем,  отрепьЯх, которые  тоже, как  тогда,  но
теперь, должно быть, изза лунного блеска превратились в ниспадающие тЯжелыми
складками пышные одежды.  ‚  ужасе ЊариЯ ухватилась  за  притолоку. —то  ему
нужно?  —то  ему нужно?--  бормотали  ее  помертвелые  от  ужаса губы,  а  в
следующий миг она совсем растерЯлась: бродЯга, назвавший себЯ  в прошлый раз
ангелом, чуть отклонилсЯ  в сторону, стоЯ уже  у самой двери, но не входЯ, и
слышно  было только  его  дыхание,  а потом раздалсЯ скребущий звук,  словно
изначальную  рану земли жестоко  ковырЯли и  углублЯли, превращаЯ  в бездну.
Њарии  не было нужды ни спрашивать,  ни открывать дверь --  она и так знала,
что происходит за нею: на одно стремительное мгновение огромным  своим телом
заслонив  Њарии  весь  обзор,  нищий поЯвилсЯ  вновь, возник,  а потом  стал
удалЯтьсЯ от двери дома к калитке  на улицу, несЯ с собой целое от корней до
последнего  листочка, неповрежденное  деревце  -- загадочное  растение,  что
тринадцать лет назад  поЯвилось  на том самом  месте,  где  закопали когдато
чашку  со светЯщейсЯ  землей. Љалитка  открылась и  закрылась,  ангел  вновь
превратилсЯ  в нищего и показалсЯ  уже по ту сторону забора, волоча за собой
по земле длинные, покрытые листьЯми ветви, подобные змеЯм в перьЯх, и теперь
исчезла даже и  тень звука, словно все,  что было, пронеслось  в воображении
или  приснилось  Њарии.  Ћна  медленно отворила  дверь, боЯзливо  шагнула за
порог. Њир под  недоступно высоким  небом был  Ярок и светел.  Џочти у самой
стены  дома чернело в земле  отверстие, откуда было  выкопано деревце, и  от
краЯ этой Ямки до калитки тЯнулсЯ, точно Њлечный Џуть -- будем именовать его
так,  а не  „орогой свЯтого  €акова, поскольку тот, в чью честь получит  она
свое   название,   был   в  ту  пору  еще  безвестным  галилейским   отроком
приблизительно  одних лет с €исусом, и один ѓосподь  ведал, где оба они были
тогда,--  светЯщийсЯ след.  ЊариЯ  подумала о сыне, но на этот раз  страх не
когтил ей  сердце  --  ничего дурного  не  могло случитьсЯ  с ним  под  этим
прекрасным, бездонным,  безмЯтежным небом, где  выпеченной  из света краюхой
хлеба сиЯла луна, питаЯ все источники и соки земли. ЊариЯ со спокойной душой
пересекла двор, без  боЯзни наступаЯ прЯмо на  звезды  на  земле,  и открыла
калитку. ‚ыглЯнула  наружу -- светЯщийсЯ  след обрывалсЯ в нескольких шагах,
словно  вдруг иссЯкла заключеннаЯ в листве светоноснаЯ переливчатаЯ сила или
-- послушаем новое бредовое  измышление этой женщины, которой уж не придетсЯ
подыскивать объЯснениЯ  тому, что  зачала и понесла,-- словно нищий бродЯга,
вновь  принЯвший образ ангела, ради такого особого случаЯ не пошел по земле,
а  раскрыл наконец свои крыла. Њарии подобные невероЯтные чудеса  показались
такими  же простыми, природными и естественными,  как собственные  ее омытые
лунным  сиЯнием  руки.  ‚оротЯсь  в  дом,  она  снЯла  с  гвоздЯ светильник,
склонилась  над глубокой Ямой,  оставшейсЯ в земле, из  которой, не повредив
корней, извлекли деревце. Ќа самом дне Ямы лежала пустаЯ чашка.
     ЊариЯ просунула руку в отверстие, вытащила наружу чашку -- самую что ни
на есть  обычную посудину,  с остатками земли, уже  не испускавшими никакого
свечениЯ,  предмет   домашнего  обихода,  вернувшийсЯ  к  своему  обыденному
предназначению, отныне и впредь снова  используемый длЯ того, чтобы наливать
в него молоко, воду  или вино в соответствии с возможностЯми и потребностЯми
своих  хозЯев, ибо верно было  сказано,  что всему свое времЯ и времЯ всЯкой
вещи под небом.
     Џервую  свою  ночь  в  пути €исус провел  не под  открытым  небом.  “же
начинало  смеркатьсЯ,  когда  вывела  его  дорога к маленькому поселению,  а
вернее  -- городскому предместью, и судьба,  с рождениЯ столь немилостиваЯ к
нему и не оставившаЯ втуне  ни одного дурного предзнаменованиЯ,  на этот раз
распорЯдилась  так, чтобы хозЯева крайнего домика,  куда без  особой надежды
постучал с просьбой  о ночлеге €исус, оказались столь добросердечны, что  до
конца  дней своих не  простили  бы себе, если  бы прогнали от  порога такого
мальчугана на ночь глЯдЯ, а поглЯдеть есть на что -- кругом война да  резнЯ,
стычки да свалки,  людей  ни  за  что  ни  про что  распинают на крестах,  а
невинных  младенцев убивают в  колыбели. €исус  сообщил приютившим его,  что
идет из Ќазарета в €ерусалим, но прозвучавшую из уст матери постыдную ложь о
том,  будто бы сыскали ему там  работу,  повторЯть не  стал,  а сказал,  что
должен по  поручению семьи выЯснить  у книжников •рама  одно темное место  в
‡аконе. •озЯин немало подивилсЯ  тому, что столь ответственное дело доверили
человеку,  не  вышедшему  еще   из   поры   отрочества  и   едва  достигшему
совершеннолетиЯ, €исус же,  не упомЯнув об отце ни словом, объЯснил, что так
и должно быть,  ибо он -- старший в  семье.  …го накормили ужином и  уложили
спать под навесом на дворе, поскольку лучшего места длЯ случайного прохожего
не нашлось. ѓлубокой ночью приснилсЯ ему его сон, только на этот  раз отец и
воины €рода не подходили так близко и морда лошади не выдвигалась изза угла,
но  это нисколько не умерЯло ужас, не облегчало муку -- вы  поставьтека себЯ
на его место, вы представьте, что родной,  ваш собственный отец,  подаривший
вам жизнь, идет с обнаженным мечом жизнь эту отнЯть. Ќикто в доме не заметил
того, как  страдал  рЯдом заночевавший  у них  отрок,  ибо  €исус  и во  сне
научилсЯ владеть собой и своим страхом и, не просыпаЯсь, в качестве крайнего
средства  зажимать себе рот  рукою, так  что от криков содрогалось  все  его
тело, но ничего не было слышно, все звуки замирали, не успев родитьсЯ.
     Ќаутро  он принЯл участие в первой трапезе,  а потом поблагодарил своих
хозЯев и вознес им хвалу, причем выражение лица его  и те  слова,  в которые
облек он  свою признательность, были столь торжественны и  уместны, что  все
семейство чувствовало порой, что его осенЯет  истиннаЯ ЃожьЯ благодать, хоть
и принадлежали они все к не слишком почитаемому племени самарЯн. €так, €исус
распрощалсЯ  с ними и двинулсЯ  в путь,  а в  ушах его  еще  звучали  слова,
которые произнес напоследок хозЯин: ‘лава ’ебе, ѓосподи Ѓоже, –арю Ќебесный,
направлЯющий  шаги человеческие,--  и  на которые  он отвечал, возблагодарив
ѓоспода Ѓога  и  –арЯ  Ќебесного, предусмотревшего все,  что  человеку может
понадобитьсЯ,  и  доказывающего тем  самым,  что  опыта  прибывает  в  прЯмо
пропорциональной  зависимости   к  числу   прожитых   дней   и  в  полнейшем
соответствии с правилом, велЯщим больше давать тому, кто больше имеет.
     Љороче говорЯ, имущему да прибавитсЯ.
     Ђ дорога  в €ерусалим  совсем была  бы  хороша, будь  она хоть  чуточку
полегче. ‚опервых,  самарЯнин  самарЯнину рознь,  и уже в те времена понЯтно
было,  что одна  ласточка весны не  делает, а нужны, по крайней мере, две --
разумеетсЯ, не весны, а ласточки, причем самец и самочка, способные  вывести
птенцов. Ќапрасно  €исус  стучалсЯ  в двери  домов --  никто ему  больше  не
открыл,  и приходилось  ночевать -- в первый раз под смоковницей,  у которой
крона  широкаЯ  и  раскидистаЯ,  точно   юбка,  что  войдет  в  моду   веков
восемнадцать спустЯ  после  описываемых  нами  событий  и  получит  название
"кринолин", во второй  -- вместе с караваном, к которому он  присоединилсЯ и
которому,  на его.  €исусово  счастье,  не хватило места на постоЯлом дворе,
отчего и  разбили бивак в чистом поле. Њы говорим "на  его  счастье", потому
что  незадолго до этого  на  нашего маленького  путника,  странствовавшего в
одиночку  в  диком горном безлюдье, напали  два злодеЯ, столь же  трусливых,
сколь и безжалостных, и отнЯли те  немногие деньги, что у него с собой были,
и по этой самой причине €исус  не имел возможности безопасно провести ночь в
странноприимном доме  либо  на  постоЯлом дворе,  чьи хозЯева,  свЯто  блюдЯ
законы  коммерции,  дерут с гостей за всЯкий чих, не говорЯ уж о ночлеге под
крышей. Љакое,  должно быть,  жалкое зрелище -- только некому было ни зреть,
ни жалеть его -- ЯвлЯл собой наш бедолага, когда грабители, еще и насмехаЯсь
над ним, ушли и он осталсЯ совсем один, под необозримым небом над головой, с
горами вокруг, во ‚селенной,  лишенной всЯкого  понЯтиЯ о  нравственности  и
населенной лишь  звездами, разбойниками  да палачами. € пожалуйста,  попрошу
вас  не  оспаривать  моих резонов,  говорЯ,  что,  мол, у  тринадцатилетнего
мальчугана  длЯ  подобных меланхолических раздумий нет и  быть не  может  не
только нужных знаний и философской основы, но и простой житейской опытности;
не  напоминайте, что ни школа  при  синагоге, которую  посещал наш герой, ни
даже  выказаннаЯ им известнаЯ сметливость,  проЯвлЯвшаЯсЯ более всего в том,
что он, как говоритсЯ, в карман за словом не лез, не способны объЯснить наше
к  нему  повышенное внимание.  ‚  здешних краЯх немало сыновей  плотников, в
избытке  и  тех,  чьих  отцов  распЯли на  столбах,  но раз уж  мы, при всем
изобилии  подходЯщего  материала,  выбрали  одного  из  них,  отгоним  прочь
сомнениЯ в том, что выбор наш не случаен и верен. ‚опервых, давно уж  ни длЯ
кого  не  секрет,  что  всЯкий  человек  заключает  в себе  целый  мир,  это
имманентное его свойство и трансцендентное  качество. Ђ вовторых,  край этот
всегда  был особенный,  отличный  от  прочих,  стоит  лишь вспомнить,  какое
множество  людей  высокого, среднего  и  низкого званиЯ,  начинаЯ от €сайи и
кончаЯ Њалахией, пророчествовало и проповедовало  здесь, и были  среди них и
цари, и свЯщенники, и пастухи -- кого там только не было!-- а потому следует
быть в суждениЯх наших более основательными,  ибо скудные зачатки дарований,
обнаруженные у плотничьего сына,  не дают нам права делать поспешные, а  тем
более окончательные  выводы,  дабы  не  испортить  ему карьеру при самом  ее
начале. € все же, все же пусть этот отрок, направлЯющийсЯ в €ерусалим, когда
большаЯ часть его сверстников и  за  порогто  отчего  дома не ступали  и  не
обладают,  быть  может,  орлиной   прозорливостью  и  не  ЯвлЯютсЯ  кладезем
мудрости,  но все  равно заслуживают  к себе  уважениЯ:  у  него, как он сам
объЯвил матери, в душе рана, а он по  натуре своей оказалсЯ не  таков, чтобы
сжитьсЯ с ней, и  к ней привыкнуть,  и дождатьсЯ, пока благодетельное умение
не думать не зарубцует ее,-- нет, он вышел в  мир, который, вполне вероЯтно,
нанесет ему новые раны, умножит их  число  и сольет их  в одну сплошную, все
собой определЯющую, высшую  муку. Ќе  исключаю,  что подобные  предположениЯ
покажутсЯ вопиющим анахронизмом,  ибо  мы вкладываем современные комплексы в
голову  или  в душу  палестинского  мальчика,  родившегосЯ  так  задолго  до
поЯвлениЯ  на  свет  ”рейда  с  ћнгом  и ѓроддека с  ‹аканом {ѓеорг  ѓроддек
(18661934) --  немецкий врач,  писатель и  ученый, создатель понЯтиЯ  "оно",
использованного ‡. ”рейдом.
     †ак ‹акан (19011981) --  французский ученый,  философ  и  создатель так
называемого  системного  психоанализа.},   но   ошибка  наша,  простите   за
самомнение, не  столь  уж  груба,  если  принЯть во внимание то,  сколько  в
писаниЯх, служивших иудеЯм  духовной пищей, примеров, которые позволЯют  нам
думать, что люди любой эпохи, когда бы они ни жили  и сколько бы столетий их
ни разделЯло,-- современники, в умозрительном, конечно, смысле. …динственное
и  безусловное  исключение  из  этого правила -- это историЯ Ђдама и  …вы, и
вовсе не  потому, что  он был первым мужчиной,  а  она -- первой женщиной на
свете, а  потому,  что  они лишены были  детства  и пришли  на этот свет уже
взрослыми.  €  пусть  биологи с психологами  не вылезают  с  опровержениЯми,
заЯвлЯЯ, будто уже в невообразимой ментальности кроманьонца берет начало то,
что постепенно привело к  содержимому котелка у нас  на плечах. „лЯ нас это,
видите  ли, аргумент некорректный, поскольку никакие  кроманьонцы  ни единым
словом не упомЯнуты в  Љниге ЃытиЯ,  а €исус  узнавал  о  сотворении мира  и
человека именно и только  из  нее. Ќо  мы,  отвлекшись  на  эти рассуждениЯ,
имеющие,  впрочем,   довольно  непосредственное  касательство  к  …вангелию,
писанием  коего мы занЯты, позабыли о  своей обЯзанности следовать за  сыном
плотника €осифа  в €ерусалим, а  ведь  он уже находитсЯ в виду города -- без
гроша в кармане,  но  целый и невредимый, со стертыми в  кровь  ногами, но с
прежней, нимало не  поколебавшейсЯ за времЯ долгого пути верой в  сердце  --
точно такой же,  как и три днЯ назад, когда он ступил  за порог отчего дома.
Ћн  здесь не впервые и потому  ликует умеренно -- именно таких чувств должно
ожидать от человека набожного, которому  его Ѓог уже или вотвот будет хорошо
знаком. ‘ этой  горы, носЯщей название ѓефсиманской, или  -- что  то  же  --
Њасличной,  разворачиваетсЯ  перед  ним,  подобно  сложным периодам  искусно
выстроенной  речи, чудеснаЯ картина,  предстают во  всей  своей  красе •рам,
башни,  дворцы  и дома €ерусалима, и  город кажетсЯ  так близок,  что  можно
дотронутьсЯ до него рукой,  но с тем  непременным  условием, что мистический
пламень достиг такого накала, что горЯщий в этом жару человек в конце концов
терЯет  различие  между  собственными  слабыми силами  и неиссЯкаемой  мощью
мирового  духа. ‚ечерело,  солнце скатывалось в сторону дальнего морЯ. €исус
стал спускатьсЯ  в  долину, думаЯ, где будет  он ночевать сегоднЯ -- в самом
городе  или  же  вне его стен,  как  бывало  раньше,  когда  отец  с матерью
приводили  его  сюда на  праздник Џасхи и они  жили  в одном из тех  шатров,
которые  благодетельным  попечением  городских  властей разбиваемы были  длЯ
приюта  паломников,  причем,  само  собой  разумеетсЯ,  так,  чтобы  мужчины
находились  отдельно от женщин, и правило это распространЯлось даже на малых
детей. Љогда же он в первых  сумерках приблизилсЯ к городским стенам, ворота
уже  закрывались,  но стража  все  же  пропустила его, и, лишь  вошел он, за
спиной  у него грохнули в скобах тЯжелые толстые  брусьЯ,  и, будь  на месте
€исуса человек с нечистой совестью, из тех, кому повсюду мерещатсЯ намеки на
совершенные проступки и  вины,  он  подумал  бы, что это захлопнулсЯ капкан,
железными своими клыками впившись в намертво схваченную голень, или сам себе
показалсЯ бы мухой, которую  все  туже  обматывает липкий кокон паутины.  Ќо
тринадцатилетний  отрок  не слишком отЯгощен грехами, и грехи эти невольные,
ибо   не   пришло   еще   времЯ   грабить   или   убивать,   рано  еще   ему
лжесвидетельствовать или желать  жену ближнего  своего,  дом его,  раба его,
вола его, осла его, а потому был €исус чист, без единого пЯтнышка на совести
и  в  душе, хоть и утратившей  уже первозданную младенческую невинность, ибо
никому  еще не удавалось  увидеть смерть и остатьсЯ прежним.  Ќаступал  час,
когда  люди всей  семьей сходЯтсЯ к вечерней  трапезе, на  пустевших  улицах
оставались лишь бродЯги  да  нищие, но  и  те спешили убратьсЯ в свои тайные
норы и логова, ибо уже выходили в город римские дозоры, на страх смутьЯнам и
злоумышленникам,  которые даже  в самой  столице €рода  Ђнтипы  творЯт  свои
черные дела, невзираЯ на то, что, если  схватЯт, ждет  их мучительнаЯ казнь,
как было в  ‘епфорисе.  ‚ глубине улицы, озаренной плЯшущим светом  факелов,
оглашаемой негромким звоном мечей и щитов, топотом  тЯжелых боевых сандалий,
возник один из таких  дозоров. €исус, вжавшись в  простенок, дождалсЯ,  пока
легионеры скроютсЯ из виду, а потом двинулсЯ на поиски ночлега. Ћн нашел его
там,  где и  рассчитывал  найти,-- на  необозримом  строительстве  •рама,  в
подобии ниши, образованной двумЯ огромными, уже начерно обтесанными камнЯми,
накрытыми  сверху  каменной  же плитой. ‡абившись  туда, €исус  доел остатки
черствого и заплесневелого хлеба и  закусил  пригоршней сушеных фиг, которую
отыскал на дне своей котомки. •отелось пить, но воды взЯть  было негде, и он
решил  перетерпеть. ђаскатал  циновку, укрылсЯ  маленьким одеЯльцем  -- то и
другое взЯто было им с  собой в дорогу,-- весь сжалсЯ в комочек, спасаЯсь от
холода, проникавшего со всех сторон, и  сумел уснуть. € здесь, в €ерусалиме,
настиг его все тот же сон, но, должно быть, близкое присутствие Ѓога сделало
его  не таким  тЯжким  -- виделись ему картины, уже виденные раньше,  только
теперь  принимали  в них  участие  и римлЯне,  встречи  с  которыми  он  так
счастливо избежал.  Ћн проснулсЯ, когда  только начинало светать.  ‚ыполз из
своей  норы,  холодной  как  могила,  завернулсЯ  в  одеЯло  и  взглЯнул  на
приземистые каменные  домики, чуть тронутые розоватым светом. Џотом произнес
слова   молитвы,   прозвучавшие   в   его   детских   еще   устах  с  особой
торжественностью: ‘лава тебе, ѓосподи, Ѓоже мой, –арю Ќебесный, за то, что в
милосердии ‘воем вернул мне душу мою живой и неизменной. …сть в  жизни такие
мгновениЯ, которые  следует запомнить,  сберечь и охранить  от времени, а не
только запечатлеть буквами на бумаге, как делаем мы с  этим евангелием,  или
красками на холсте, или  на  фотографии, на  кинопленке, на  видеокассете,--
важно,  чтобы тот,  кто  прожил и пережил  эти  мгновениЯ, смог  бы навсегда
передать их своим потомкам, а те увидели бы их своими глазами, подобно тому,
как мы,  в наши  дни,  пришли в  €ерусалим, чтобы  нашим, собственным  нашим
глазам  предстал  этот  мальчик,  €исус,  сын  €осифа,  кутающийсЯ  в  куцее
одеЯльце, глЯдЯщий на дома свЯщенного города и славословЯщий ѓоспода Ѓога за
то, что  и еще раз вернул он ему его душу. …му всего  тринадцать лет,  жизнь
его только начинаетсЯ, в грЯдущем уготованы ему часы  и более счастливые,  и
более печальные, осиЯнные надеждой и покрытые мраком отчаЯниЯ, и забавные, и
совсем  трагические,  но  мы выбрали  вот эту  минуту, когда город еще спит,
когда  свет зари  едва ощутим, а  закутанный  в одеЯло  мальчик  с  дорожной
котомкой у ног глЯдит на домики перед собой, и весь мир замер в ожидании. Ќо
ведь  это невозможно, вот мальчик и  сам шевельнулсЯ, минута минула, и времЯ
несет нас туда, где нам останетсЯ только вспоминать,  было это, не было, так
было или  не так. Ѓыло, скажем мы, все так и было. Ђ  сейчас €исус шагает по
узким улицам, постепенно заполнЯющимсЯ народом,-- в •рам еще рано, книжники,
как и  во все века и в  любой стране,  любЯт  поспать  подольше.  …му уже не
холодно, но  под ложечкой  начинает посасывать: сын €осифа хочет есть, а две
фиги, которые у  него остались, могут только раздразнить голод.  ‚от  теперь
пришла пора  пожалеть  о тех деньгах, что  отнЯли  у него грабители,  ибо  в
городе -- это совсем не  то, что  в поле, когда идешь себе, посвистываешь да
поглЯдываешь,  что  оставили тебе  земледельцы, исполнЯющие  Ѓожью заповедь:
Љогда  будешь жать на поле твоем и забудешь сноп на поле, то не  возвращайсЯ
взЯть его; пусть он остаетсЯ пришельцу, сироте и вдове; когда будешь сбивать
маслину  твою, то не  пересматривай  за  собою ветвей;  когда будешь снимать
плоды  в винограднике твоем, не  собирай остатков за собою;  пусть  остаетсЯ
пришельцу, сироте и вдове, и помни, что ты  был рабом в земле …гипетской. Ќо
€ерусалим -- большой город, и, хоть ѓосподь именно в нем повелел воздвигнуть
земное свое обиталище, подобные  милосердные обычаи сюда не дошли  или же не
привились, а потому,  если нет денег купить, остаетсЯ только просить, рискуЯ
нарватьсЯ на грубый отказ, или красть --  но имей в виду: попадешьсЯ -- ждет
тебЯ бичевание и  каталажка, а  то  и более  суроваЯ кара.  Љрасть €исус  не
может,  просить  не  хочет  и лишь смотрит жадными глазами  на горы печеного
хлеба, на пирамиды плодов, на кушаньЯ и лакомства, выставленные на скамейках
по всему протЯжению улицы, и в голове у него  мутитсЯ, и он едва не лишаетсЯ
чувств,  ибо  за эти трое суток  не ел, если  не считать того, что  дали ему
самарЯне, почти ничего, и скопившийсЯ  голод делаетсЯ  нестерпим и несносен.
„а,  конечно,  идет он  в •рам, но  ведь плоть наша, что бы там ни толковали
мистикипостники,  лучше   воспримет  слово   Ѓожье,  если  подкрепить  пищей
способности внимать и разуметь. Џо счастью, проходивший мимо фарисей заметил
отрока,  терЯющего от голода сознание, и пожалел его, и понапрасну в будущем
потЯнетсЯ за ними  дурнаЯ слава и  само  слово "фарисей" станет чуть  ли  не
бранным, ибо они, в  сущности, были люди добрые, что и доказал тот,  который
обратил  внимание  на  €исуса  и спросил  его: Љто  ты?  €исус  из  Ќазарета
ѓалилейского, ответствовал мальчик, а когда прозвучал вопрос: …сть хочешь?--
потупилсЯ,  ибо  слова были  излишни: все  Ясно читалось у  него на лице. ’ы
сирота, что ли? Ќет, но здесь Я один. “драл из дома?
     Ќет,-- и ведь в  самом деле не удрал, вспомним,  как мать  с братьЯми и
сестрами,  прощаЯсь,  обнимала  его  на пороге,  а то,  что  он ни  разу  не
обернулсЯ, уходЯ, вовсе  не значит,  что  он сбежал, но  таковы  уж свойства
слов, и  кажетсЯ, будто произнести всегонавсего "да" или  "нет" -- это самое
простое  и самое,  в сущности,  убедительное, но истина потребует  ответа не
прЯмого, а уклончивого:  Ќуу, что  значит "удрал", ниоткуда Я не удирал,-- и
вот тутто  всЯ историЯ, уже поведаннаЯ нами,  должна бы прозвучать вторично,
но  не  тревожьтесь, этого  не произойдет,  вопервых, потому,  что  фарисею,
который больше не поЯвитсЯ в нашем повествовании, знать ее  совершенно  ни к
чему,  а вовторых,  потому, что намто с  вами  она известна много лучше, чем
комулибо другому:  вдумайтесь, в самом деле,  как мало  знают друг  о  друге
главные  герои этого евангелиЯ, €исус -- про отца с  матерью,  ЊариЯ  -- про
мужа и про сына, а уж  сваленному в братскую  могилу  €осифу и вовсе  ни про
кого ничего не известно.  Њы  же, не в пример им,  знаем все, что вплоть  до
сегоднЯшнего днЯ делалось, говорилось или думалось ими  или  всеми  прочими,
хоть и должны  вести себЯ, будто нам  это невдомек, и в  определенном смысле
ничем  не  отличаемсЯ  от  этого фарисеЯ, спросившего "…сть  хочешь?",  хотЯ
бледное, изможденное лицо €исуса лучше и красноречивей всЯких слов говорило:
     Ќе  спрашивай,  а  накорми.  €менно  так  и  поступил  в  конце  концов
жалостливый этот человек, купивший два хлеба, только из печи, чашку молока и
молча  протЯнувший  все это  €исусу,  причем,  когда  чашка  передавалась  и
принималась,  немного  молока  пролилось  на  руки  обоим,  и оба  движением
одновременным и одинаковым поднесли влажные руки к губам, всосали  эти капли
на манер того, как  целуют оброненный  на пол хлеб, и, право, жаль, что этим
двоим не  доведетсЯ больше  встретитьсЯ,-- они  ведь как бы  заключили некий
договор, символически скрепив его этим прекрасным действием.
     ”арисей, прежде  чем зажить прежней своей жизнью, вынул из кармана  две
монеты и  произнес: €дика ты лучше домой,  мир этот еще длЯ тебЯ  великоват.
‘ын  плотника, держа в руках чашку и  хлеб, вдруг перестал ощущать голод или
перестал  ощущать, что ощущает его, и  смотрел  вслед  удалЯвшемусЯ фарисею,
лишь в этот миг произнесЯ слова благодарности, правда так тихо, что тот их и
не услышал бы, будь он из тех, кто ждет за доброе дело признательности и кто
счел бы  нашего героЯ мальчишкой неблагодарным и невоспитанным. € прЯмо тут,
посреди улицы, €исус, чей голод взыграл с новой силой, съел свой хлеб, выпил
свое  молоко,  пустую чашку  протЯнул продавцу, который ответил:  ‡аплачено,
возьми  ее  себе.  ќто  что  же, спросим мы, обычай такой  в  €ерусалиме  --
покупать  не только  молоко, но  и сосуд, в который оно налито? Ќеведомо, но
именно  так поступил фарисей, и одному Ѓогу известно,  какие мысли  при этом
роились в фарисейской его голове. ‡начит, Я могу ее забрать? ѓоворю  ж тебе,
она твоЯ, за нее заплачено.
     €исус завернул чашку в одеЯло,  сунул  в свою котомку, думаЯ  при этом,
что теперь надо быть поосторожней, как бы не разбить, глина ведь штука такаЯ
хрупкаЯ и ломкаЯ, ведь это  в конечном счете пригоршнЯ праха, который,  как,
впрочем, и человека, лишь на известный срок более  или  менее прочно слепила
судьба. Џодкрепив плоть, воспрЯнув духом, €исус направил свои стопы к •раму.
     Ќа  площади, куда вели  крутые ступени  паперти, уже  толпилсЯ народ. ‘
обеих сторон  вдоль стен  тЯнулись  лотки  и  палатки,  где продавали всЯкую
всЯчину и в  том  числе -- жертвенных  животных; там и  сЯм сидели за своими
столиками  менЯлы;  размахиваЯ  руками,  нахваливали  свой  товар  торговцы;
проходили,  следЯ  за  порЯдком,  пешие  дозоры  и  конные разъезды  римлЯн;
проплывали на  плечах невольников  крытые носилки, важно выступали верблюды,
семенили  навьюченные кладью ослы; повсюду  слышалсЯ оживленный гул голосов,
прорезаемый  изредка блеЯньем ЯгнЯт и козлЯт  -- одних несли на руках или за
спиной, точно  усталых детей, других тащили  на  веревке,  окрученной вокруг
шеи, но  ожидало их  всех одно  и то же --  клинок мЯсничьего  секача, пламЯ
жертвенного костра.  €исус, миновав особую купель,  называемую умывальницей,
поднЯлсЯ по  ступенЯм, не задерживаЯсь  прошел через „вор џзычников  во „вор
†енщин, откуда дверь вела  во  „вор Њасел и „вор €зраильтЯн, где и нашел то,
что было ему нужно,-- там  сидели старейшие и  мудрейшие и, согласно обычаю,
толковали ‡акон, отвечали на вопросы и давали советы.
     ћноша  приблизилсЯ  к самой малочисленной кучке людей  в тот самый миг,
когда  один  из них поднЯл руку, просЯ разрешениЯ  задать вопрос, и, получив
утвердительный кивок  книжника, спросил: ЋбъЯсни мне,  прошу тебЯ, должно ли
буквально  понимать  написанное  на скрижалЯх  ‡авета,  которые  ѓосподь дал
Њоисею на ѓоре  ‘инайской, когда  пообещал, что пошлет мир на  землю  нашу и
никто  нас не обеспокоит,  когда предрек,  что  сгонит  лютых зверей с земли
нашей, что  меч не  пройдет  по  земле нашей, а мы будем прогонЯть врагов, и
падут они пред нами  от меча,  и пЯтеро прогонЯт  сто, и сто из нас прогонЯт
тьму?  Љнижник  поглЯдел  на вопрошавшего  с подозрением,  опасаЯсь, что тот
подослан сюда мЯтежным €удой из ѓалилеи, чтобы смущать умы лукавыми речами о
том,  чтоде смирилсЯ •рам пред властью ђима,-- и потому отвечал резко: ‘лова
сии  ѓосподь  произнес,  когда  праотцы  наши  преследуемы  были  в  пустыне
египтЯнами. ‘прашивавший снова поднЯл руку в знак того, что  у него еще есть
вопрос, и проговорил:
     ‘ледует ли  понимать тебЯ  так,  что  слова ѓоспода,  сказанные на ѓоре
‘инайской, имеют значение лишь длЯ  тех  времен,  когда праотцы наши  искали
землю обетованную? …сли ты понимаешь это так, то дурной ты израильтЯнин, ибо
слова ѓоспода имели, имеют и будут иметь значение во все времена, минувшие и
грЯдущие, и слово ѓосподне было в уме его еще до того, как он  вымолвил его,
и останетсЯ после  того, как  затворились уста его. Ќе запрещаешь ли ты  мне
думать? Ћ чем же ты думаешь? џ думаю, что ѓосподь соглашаетсЯ с тем,  что мы
не поднимаем  оружиЯ против  тех,  кто  нас  угнетает, что  сотнЯ  наших  не
решаетсЯ  выступить против пЯтерых  и  что сотнЯ  римлЯн  приводит в  трепет
десЯть тысЯч иудеев. Ќе забудь, что находишьсЯ во •раме, а не на поле брани.
Ќо  ѓосподь  наш  --  ѓосподь  брани.  ‚спомни, что  ѓосподь поставил Њоисею
условиЯ. Љакие еще условиЯ?
     ѓосподь сказал, что все это  будет,  если мы будем поступать по уставам
его,  если  будем хранить и исполнЯть заповеди  его, понЯл? ‚ чем  же мы его
ослушались, чем  нарушили ‡авет,  какие  заповеди  не  соблюли,  что  должны
принЯть владычество ђима как справедливое за грехи наше воздаЯние? ’о ведомо
одному Ѓогу. Ђга, Ѓогуто ведомо, как часто свершает человек грехи невольные,
но не объЯснишь ли ты мне, почему он вздумал покарать нас, отдав под римлЯн,
а не сделал это прЯмо, став лицом  к лицу с избранным своим народом? ѓосподь
знает свои цели, ѓосподь  избирает  свои  средства.  ’ак, значит,  ты хочешь
сказать, что это по  его воле распорЯжаютсЯ римлЯне  €зраилем?  „а. €  стало
быть, те, кто  восстает против  римлЯн,  идут наперекор воле  ѓоспода? ‚ывод
твой  неверен.  ’ы сам себе  противоречишь,  мудрец. †елание  ѓоспода  может
проЯвлЯтьсЯ  в  нежелании, именно  так  выразит  он  свою волю. ‹ишь человек
испытывает  желание  чегото, но оно не  имеет силы  в глазах ѓоспода? €менно
так. ‘тало быть, человек  волен? „а, волен понести кару. ’ут среди слушавших
эту беседу поднЯлсЯ негромкий ропот, а иные  стали  поглЯдывать на человека,
задававшего вопросы,  которые  хоть  и озарены были чистым светом ‘вЯщенного
ЏисаниЯ, но звучали неудобно и даже крамольно,-- стали, говорю,  поглЯдывать
на него так, словно это он  должен был принЯть на себЯ  грехи всего €зраилЯ,
принЯть  и искупить  их,  и сомневающиесЯ  окончательно  уверились в правоте
мудреца,   со   снисходительной   улыбкой   принимавшего   поздравлениЯ    и
выслушивавшего  похвалы.  Ћн с видом  знающего  себе цену мастера,  опытного
бойца словесных ристалищ, самодовольно озиралсЯ по сторонам как бы приглашаЯ
когонибудь  еще померитьсЯ с  ним силами,  словно гладиатор, который, уложив
слабого  соперника  бросает  вызов  следующему,  посильнее, ибо, чем труднее
схватка,  тем больше  чести победившему в ней. € вот снова поднЯлась рука, и
прозвучал вопрос:  ѓосподь  говорил с Њоисеем и  сказал  ему: "Џришельца  не
притеснЯй  и  не  угнетай  его,  ибо  вы  сами  были   пришельцами  в  земле
…гипетской",  но  не  успел  этот  человек  договорить,   как  разгорЯченный
предыдущим  поединком  книжник  с  насмешкой  перебил  его:  Ќадеюсь,  ты не
вздумаешь спрашивать  менЯ, отчего  это,  хоть  римлЯне и пришельцы,  мы  не
относимсЯ  к ним как  к  своим соотечественникам? Ќет, Я  собиралсЯ  узнать,
отчего римлЯне  обращаютсЯ с нами как со своими соотечественниками, хотЯ  мы
молимсЯ разным богам  и разные  у нас  с  ними законы. Ђа, и ты  тоже хочешь
навлечь  на  себЯ  гнев ѓосподень  дьЯвольским толкованием его  слова, снова
прервал  его  книжник.  Ќет,  Я  хочу, чтобы  ты сказал мне,  вправду  ли ты
думаешь, будто мы исполнЯем  ‡авет, когда  становимсЯ пришельцами если не  в
земле своей,  то в вере, которую  исповедуем? Ћ чем ты  ведешь  речь, говори
прЯмо! Ћ чем Я? Љое о ком из живущих сейчас, о многих, что жили прежде, и об
очень многих, что будут жить  после. ‡наешь что, у менЯ нет времени  слушать
твои притчи  и отгадывать загадки. Љогда мы  вышли из  земли  …гипетской, то
край, который назвали  мы €зраиль, населен был другими народами, и мы должны
были  сражатьсЯ с ними, и в ту пору пришельцами  были мы" но ѓосподь повелел
нам убивать  и истреблЯть всех,  кто  противитсЯ  воле  его.  „а,  это  была
обетованнаЯ землЯ,  но  надо  было ее отвоевать и  покорить, мы ведь  ее  не
купили и не в подарок получили. Ђ сейчас  живем мы под властью чужеземцев, и
землЯ, которую сделали мы своей, уже не наша. ‚севышний ни на миг не забудет
об избранном своем народе, будет ли он рассеЯн по миру или собран воедино, и
где захочет ѓосподь там  и будет на земле €зраиль.  Ќо  из этого Я заключаю,
что где бы мы ни  оказались, остальные всегда будут длЯ нас чужестранцами. ‚
глазах ѓоспода, несомненно.  Ќо ведь  пришельца, живущего среди нас,  мы, по
слову  ‡авета, должны  любить как  своего,  в  памЯть  того, как  сами  были
пришельцами  в земле  …гипетской.  „а.  €  Я полагаю,  что любить мы  должны
пришельцев  не  столь  могущественных,  чтобы  покорить  нас,  как  покорили
римлЯне. ’ы рассудил верно. ’огда  пусть мудрость твоЯ и знаниЯ ответЯт мне:
если наступит такой день, когда и мы обретем могущество, позволит ли ѓосподь
нам угнетать пришельцев,  которых сам же повелел  любить? €зраиль никогда не
пойдет против воли ѓоспода,  а ѓосподь ничего  не  учинит во зло  избранному
своему народу. „аже  если народ не  будет любить тех, кого обЯзан?  „а, если
такова его  волЯ. —ьЯ, ѓоспода или €зраилЯ?  Ћбоих, ибо они единое целое. Ќо
ведь сказано  в  ‡авете, чтобы  не попирались  права пришельца. ‹ишь  в  том
случае,  если они у него есть и мы их за ним признаем. Ћдобрительным ропотом
встречены были и эти слова книжника, вновь одержавшего  верх над  глупцом, и
глаза его  заблистали,  как у