глазах €исуса, не
сразу  поведала ему о приходе  ангела и  о Явленных тем откровениЯх,  наивно
полагаЯ, что десЯтка путаных слов  хватило бы,  чтобы сын ее, с кровоточащим
сердцем покинувший отчий дом, вернулсЯ. Џомимо  прочего,  Њарии некому  было
излить свои горести и скорби: ‹изиЯ за это времЯ вышла замуж и жила теперь в
Љане  ѓалилейской; с €аковом она  поговорить не решалась  -- тот до сих  пор
вскипал  от бешенства при  одном упоминании  о встрече с братом  и спутницей
его. „а она  ему в  матери годитсЯ и видала  виды,  большой опыт имеет  и  в
жизни, и в том,  о  чем и поминатьто зазорно!--  кричал он, и справедливость
требует признать,  что собственный его опыт был ничтожен, обогатить же его в
глухомани, именуемой Ќазарет,  не  представлЯлось  возможным.  ’ак что  душу
ЊариЯ  могла отвести лишь с €осифом, не только именем, но и  наружностью все
больше напоминавшим ей  покойного мужа, но утешить он  ее  был  не  в  силах
Њатушка, мы  расплачиваемсЯ за содеЯнное: и Я,  видевший и слышавший €исуса,
очень боюсь, что ушел он навсегда и что оттуда, где он сейчас, возврата нет.
’ы слышал, что говорЯт о нем -- что он запретил буре и бурЯ стихла? џ своими
ушами  слышал от  рыбаков, что  он приказывает  рыбе  идти в сети.  Ђнгел не
солгал. Љакой  ангел?--  спросил  €осиф,  и тогда  ЊариЯ поведала  ему  все,
начинаЯ с  того, как постучалсЯ к  ним нищий, как  бросил он  потом  в миску
пригоршню земли и землЯ засветилась, и  кончаЯ ангелом, ЯвившимсЯ ей во сне.
ќтот разговор вели они  не  в  доме,  что было бы при  столь  многочисленном
семействе попросту  невозможно,-- нет, тамошние люди, когда  надо поговорить
без помехи, уходЯт в пустыню, где иной раз встречаетсЯ им сам ѓосподь. € так
вот говорила мать с сыном, и вдруг €осиф увидел  вдалеке, на склоне холма, к
которому ЊариЯ  сидела  спиной,  стадо овец и  коз и с ним  пастуха.  ‘тадо,
показалось  ему,  было  не  столь  уж  многочисленное,  пастух  --  не  выше
обыкновенного роста, а потому он об увиденном промолчал. Ћднако когда  ЊариЯ
сказала: Ќикогда больше не увижу Я €исуса,-- задумчиво ответил ей €осиф: Љак
знать.
     Ћн  оказалсЯ  прав  в сомнениЯх своих. Њинуло времЯ --  примерно  около
года,--  и  ‹изиЯ  прислала  матери весточку,  от  имени свекра со свекровью
приглашаЯ мать прийти в Љану на свадьбу невестки своей, сестры мужа, и взЯть
с собой кого ей захочетсЯ -- всем, мол, будут рады. ЊариЯ, как приглашеннаЯ,
имела право выбрать, кто будет сопровождать ее на свадьбу, но, не желаЯ быть
хозЯевам в тЯгость, чтоб, не дай Ѓог, не сказали:
     ‚от,  Явилась  со всем  выводком,--  многодетные вдовы,  как  известно,
весьма  щепетильны,-- решила  взЯть с  собой только двоих:  нынешнего своего
любимца  €осифа  и дочку ‹идию,  котораЯ была в  той  поре отрочества, когда
праздники и развлечениЯ наскучить не могут. Љана от Ќазарета невдалеке -- не
более  часу ходьбы,  а  в такой  мЯгкий осенний  день  и  просто прогулЯтьсЯ
приЯтно, даже если в конце пути не ждет нас свадебный пир.
     ‚ышли  из  дому, чуть рассвело, чтобы ЊариЯ  смогла  помочь хозЯевам  в
последних  приготовлениЯх к торжеству  и угощению, а ведь известно, что  чем
больше гостей, тем больше у хозЯев хлопот. Ќавстречу матери, брату и младшей
сестре вышла  радостнаЯ  ‹изиЯ,  начались поцелуи, объЯтиЯ,  расспросы,  но,
поскольку дело не  ждет, повела Њарию в дом жениха, где, по обычаю, и должно
было происходить застолье, чтобы вместе с другими женщинами варить, парить и
жарить. €осиф с ‹идией  остались во  дворе, со сверстниками своими, мальчики
затеЯли игры,  девочки  принЯлись  танцевать, и  так  продолжалось до самого
начала  церемонии.  ’ут уж  все,  без  различиЯ пола,  устремились  вслед за
друзьЯми жениха, несшими  по традиции  горЯщие  факелы,  хотЯ утро  выдалось
ослепительное,  но факелы эти, по крайней мере,  доказывали, что, как бы  ни
сиЯло солнце,  не  стоит пренебрегать даже таким бледным и  немощным светом,
какой давали они. ‚ысыпали на улицу соседи, радостно приветствуЯ  жениха, но
благословениЯ  приберегаЯ на  ту  минуту, когда шествие двинетсЯ в  обратный
путь  --  уже  с невестой.  €осифу  с  ‹идией, однако,  ничего из того,  что
последовало за  этим,  увидеть не  довелось,  что, впрочем, огорчило  их  не
слишком, потому что ничего  любопытного длЯ них тут  не было: недавно совсем
выходила  замуж их роднаЯ сестра,  и они наперед знали, как все будет: жених
постучит  в ворота  дома невесты, просЯ  ее показатьсЯ, выйдет  она к  нему,
окруженнаЯ подругами, которые  держат, как пристало женщинам, не факелы, ибо
факелу по размеру своему и по  Яркости пламени подобает быть несомым  в руке
мужчины,  но  светильники  поскромнее,  обыкновенные  плошки; знали  брат  с
сестрой и то,  как ступит за порог невеста и жених  поднимет ее  покрывало и
ликующеизумленно ахнет, увидав, какое сокровище предназначено ему, словно за
двенадцать месЯцев, минувших от обручениЯ до свадьбы, тысЯчи раз не видел он
свою нареченную, не обладал ею когда только ему ее хотелось. ’ак вот, ничего
этого  €осиф  с ‹идией не  видели,  и вот  по  какой причине:  отрок, глЯнув
случайно в другую сторону, увидел в глубине улицы двоих мужчин  и женщину и,
объЯтый таким чувством, будто заново родилсЯ, узнал старшего брата  своего и
женщину -- ту самую,  кого встретили они с €аковом  тогда на берегу морЯ. Ћн
крикнул сестре:
     ‘мотри,  наш €исус идет!-- и оба во весь  дух  припустиЯи навстречу, но
€осиф вдруг остановилсЯ, застыл на месте, потому что вспомнил мать, вспомнил
и  как  сурово говорил  с  ними  брат, хотЯ  дело было, конечно, не в  них с
€аковом,  а  в  том,  что  велела передать им  мать, и,  подумав, что  потом
объЯснит €исусу, отчего повел себЯ так, повернул назад. “же  заворачиваЯ  за
угол, обернулсЯ он и, ужаленный змеей ревности, увидел, что брат как перышко
подхватил ‹идию на руки, а она покрывает все его лицо поцелуЯми, спутники же
его смотрЯт на это с улыбкой.  Ќичего не видЯ изза слез  досады, застилавших
глаза,  побежал €осиф дальше, влетел в ворота,  прыжками, чтобы не наступать
на разостланные  на земле  скатерти, уже  уставленные снедью, пересек двор и
позвал: Њатушка!-- и как хорошо, что  каждому из нас  дан собственный голос:
из всех женщин,  хлопотавших там, обернулась на голос  сына одна лишь ЊариЯ,
взглЯнула на  него и понЯла,  что он скажет: €исус!-- еще до того, как слово
это прозвучало. Ћна  побледнела, покраснела, улыбнулась, нахмурилась,  снова
побледнела  и наконец взЯлась за сердце, словно проверЯЯ, на месте ли оно, и
отступила на два  шага, словно  наткнулась на стену.  Љто с  ним?-- спросила
она, не  сомневаЯсь,  что пришел первенец не один. Њужчина и женщина  и наша
‹идиЯ. Ђ  женщина -- та самаЯ? ’а  самаЯ, но  мужчину  Я  прежде  не  видал.
Џриблизилась ничего  не  подозревающаЯ  ‹изиЯ, спросила с любопытством:  —то
случилось?
     ’вой брат пришел  сюда на свадьбу. €исус? „а, €осиф видел его. ‹изиЯ не
впала в смЯтение, не растерЯлась, как  мать,  лицо ее всего  лишь  озарилось
улыбкой,   которую  мы   рискнем  назвать  нескончаемой,  и  она  произнесла
вполголоса: Ѓрат,-- несведущим же  поЯсним, что  и улыбка такаЯ, и слово это
стоЯт иных восторгов. Џойдем же, встретим его, сказала она.  ‘тупай одна,  Я
останусь  здесь, сказала, точно защищаЯсь, ЊариЯ и велела €осифу: €ди с нею.
Ќо €осиф не захотел оказатьсЯ в объЯтиЯх €исуса после  младшей сестры; ‹изиЯ
же  одна  идти  не решилась, и  в итоге  все трое  остались  стоЯть,  словно
подсудимые,  ожидающие приговора и  не уверенные в милосердии судьи -- если,
конечно, уместно будет употребить в  этих  обстоЯтельствах  слова "судьЯ"  и
"милосердие".
     ‘ ‹идией на руках  поЯвилсЯ в  дверЯх €исус, и следом шла Њагдалина, но
первым  шагнул  через порог Ђндрей, ибо  именно  он был  спутником €исуса  и
приходилсЯ  близким родственником жениху,  что  выЯснилось  тотчас  же,  как
только  он  в ответ  на радостные  приветствиЯ, обращенные к  нему,  сказал:
Ќетнет, ‘имон не смог прийти,-- и вот, пока одни упивались радостью встречи,
другие глЯдели  друг на друга так, будто их  разделЯла пропасть  и надо было
решить, кому первому  надлежит вступить на  узенький  и  ненадежный  мостик,
который был, все же был  перекинут  над нею. Њы не станем  утверждать вослед
какомуто  поэту, что дети  --  лучшее, что есть на  свете, но благодарЯ  им,
детЯм, взрослым  иной  раз  удаетсЯ без  ущерба длЯ собственного достоинства
сделать первый и самый  трудный шаг, пусть  даже и окажетсЯ потом, что не на
ту дорогу они шагнули.  €  ‹идиЯ  выскользнула  из  рук  €исуса, подбежала к
матери, и  тут, как в театре марионеток, где одно движение порождает другое,
а  оба они -- третье, €исус приблизилсЯ к матери и с чинной обыденностью, не
согретой решительно никакими чувствами, приветствовал  ее,  брата и  сестру.
Џосле этого  прошел  вперед,  оставив обратившуюсЯ  в  солЯной столп  Њарию,
растерЯвшихсЯ €осифа  и ‹изию.  ЊариЯ  из Њагдалы шла  следом и,  когда  она
поравнЯлась  с  Њарией из Ќазарета,  обе женщины --  одна порЯдочнаЯ, другаЯ
гулЯщаЯ -- разом вскинули глаза,  и во  взглЯдах их не было ни враждебности,
ни презрениЯ, а лишь  страннаЯ благодарность, которую могли бы питать друг к
другу сообщницы в деле важном и тайном и которую постичь и оценить дано лишь
тем, кто уверенно проходит  извилистым лабиринтом сердца женского. ‘вадебнаЯ
процессиЯ была уже невдалеке, слышались крики  и рукоплесканиЯ, раздавалсЯ в
воздухе дрожащий гуд бубнов,  тонкий и протЯжный звон струн, ритмичный топот
плЯшущих и многоголосый  говор, а  спустЯ  мгновение  после того,  как  люди
заполнили  двор,  словно  волною  здравиц  и   плеска  ладоней  внесло  туда
новобрачных,  которые  подошли  под  благословение к ожидавшим их родителЯм.
Ѓлагословила их и ЊариЯ, как  совсем недавно  благословлЯла она  свою ‹изию,
ибо и теперь,  как  тогда,  не  было  рЯдом  с  нею  ни мужа,  ни  старшего,
первородного сына, которым бы могла она уступить это право. ‚се расселись, и
€исусу предложили почетное место, ибо Ђндрей успел шепнуть родне, что это --
тот  самый  человек,  по чьей воле  идет в сети  рыба и стихает бурЯ, но  он
отклонил  эту честь и сел поодаль, с  краю. …му  подавала Њагдалина, которую
никто не спросил, кто она и откуда,  иногда подходила к нему ‹изиЯ, и он  по
виду  не делал различий между  одной и другой. ЊариЯ,  сновавшаЯ со двора на
кухню  и  обратно,  не  раз  и не  два  сталкивалась  с Њагдалиной,  и  они,
обмениваЯсь тем же заговорщицким взглЯдом, не  заговаривали друг с другом до
тех пор, пока мать €исуса знаком не приказала ей следовать за собой в другой
конец  двора, где  без всЯких околичностей молвила: Ѓереги его, ангел сказал
мне, что его  ждут великие испытаниЯ,  а Я  рЯдом быть не могу. Ѓуду беречь,
жизнь за него отдам,  если она хоть чегото стоит. Љак зовут  тебЯ? ЊариЯ  из
Њагдалы,  Я была  блудницей  до  встречи  с  сыном твоим.  ЊариЯ  ничего  не
отвечала,  ибо в  голове ее стали  в  должном порЯдке  выстраиватьсЯ прошлые
событиЯ -- деньги, узелком завЯзанные  в  подол туники, недомолвки и  намеки
€исуса,  теперь обретшие смысл, раздраженный  отчет €акова  и  отзывы его  о
спутнице старшего брата, а когда наконец все сложилось воедино, сказала:
     ЃлагословлЯю  тебЯ, ЊариЯ из Њагдалы, за то добро, что сделала ты моему
сыну, благословлЯю ныне и во веки веков. Њагдалина, приблизившись, хотела  в
знак почтениЯ поцеловать  ее в плечо, но другаЯ ЊариЯ простерла к  ней руки,
притЯнула к себе, и они постоЯли обнЯвшись, однако недолго, потому  что дело
не ждет и никто за них его не сделает.
     „лилось празднество, подавались беспрерывной  чередою кушаньЯ, и лилось
вино из кувшинов, и веселье нашло уж себе выход в песнЯх и танцах, как вдруг
тревожнаЯ  весть,  тайно  поданнаЯ  хозЯевам распорЯдителем пира -- вино  на
исходе,-- обрушилась им на  головы наподобие обвалившейсЯ кровли. —то же нам
теперь делать, зашептали они в смЯтении, как сказать гостЯм, что вина больше
нет, завтра  ни о чем другом в Љане говорить не будут. „очь моЯ, запричитала
мать  новобрачной,  что  только  ждет  тебЯ  впереди,   какие  насмешки:  на
собственной свадьбе  и то  вина не хватило,  чем  заслужили мы  такой позор,
нечего сказать, хорошее начало супружеской жизни. Ђ за  столами тем временем
выцедили  последние  капли,  и  самые  нетерпеливые   из  гостей  стали  уже
оглЯдыватьсЯ по  сторонам, ища, кто бы наполнил им стаканы,  и тогда  ЊариЯ,
хоть только что вверила другой женщине все то, что €исус отказалсЯ принимать
из  ее рук -- заботы, попечение,  долг,-- вдруг,  словно молниЯ  сверкнула в
рассудке ее, захотела получить собственное подтверждение чудесным дарованиЯм
сына своего, удостоверитьсЯ  и потом уже навсегда  затворить  двери  в  доме
своем и  уста свои,  как тот, кто исполнил свое предназначение в этом мире и
только ждет теперь часа, когда призовут его в мир иной. Ћна отыскала глазами
Њагдалину, увидела, как в знак согласиЯ  та медленно опустила ресницы, и, не
медлЯ больше, подошла к сыну и произнесла тоном человека, уверенного  в том,
что, чтобы его понЯли, нет нужды проговаривать все до точки: ‚ина нет. €исус
медленно обернулсЯ к матери, глЯнул на нее так, будто слова ее  донеслись  к
нему  из дальней  дали, спросил: —то мне и  тебе, жено?-- и именно эти страх
наводЯщие слова были  услышаны  сидевшими вблизи и поодаль: не смеет сын так
говорить  с  матерью,  произведшей  его  на  свет,--  но  столь велики  были
удивление, изумление, недоверие, что  времЯ,  пространство, волЯ постараютсЯ
так  их  понЯть, перевести,  истолковать, откомментировать и  переосмыслить,
чтобы  начисто изгнать  из них жестокость, а  если получитсЯ -- сделать так,
чтобы они как бы и вовсе не звучали, если же не выйдет, то придать им смысл,
противоположный вложенному, и по прошествии лет и столетий говорить и писать
станут, что сказал €исус так:  ‡ачем ты беспокоишь менЯ по  таким  пустЯкам?
или  так:  Љакое мне дело до этого? или так: Љто  просил  тебЯ вмешиватьсЯ в
это? или:  Џросить тебе менЯ не надо, Я вижу сам и сам вмешаюсь, или: Џочему
не  попросить менЯ прЯмо, Я  ведь был и  остаюсь  покорным твоей воле,  или:
‘делаю так, как тебе угодно,  нет между нами разногласий. ЊариЯ принЯла удар
грудью, выдержала  взглЯд, которым  отвергал  ее сын, и, отрезаЯ ему путь  к
отступлению,  сказала слугам: —то скажет он  вам, то  сделайте. €исус видел,
как мать отходит от него прочь, но не промолвил ни слова, не  протЯнул руку,
чтобы попытатьсЯ  удержать ее, потому  что понЯл: Ѓог воспользовалсЯ ею, как
раньше -- бурей, а еще раньше -- надобностЯми рыбаков.
     Ћн поднЯл свой стакан, где на дне оставалось еще немного вина, и сказал
слугам: Ќаполните  сосуды водою,--  было  же  тут шесть каменных  водоносов,
стоЯвших по обычаю  очищениЯ €удейского, вмещавших по две или по три меры, и
они наполнили их доверху.
     Ќесите их ко мне, сказал он  и влил в каждый сосуд  по несколько капель
вина,  остававшихсЯ  у  него  в  стакане.  Ђ теперь  почерпните  и несите  к
распорЯдителю пира.  Љогда же тот, не  знаЯ,  откуда  несут  к  нему сосуды,
отведал воды, в  которой каплЯ вина  растворилась без следа, даже не окрасив
ее, подозвал жениха  и сказал: ‚сЯкий  человек подает сперва хорошее вино, а
когда  напьютсЯ,  тогда худшее, а ты хорошее  вино сберег доселе.  Ђ  жених,
который в жизни не видел, чтобы сосуды те использовали под вино, и вообще не
знал,  что вино кончилось,  тоже попробовал вина и с притворной  скромностью
человека, подтверждающего то, в чем и так не сомневалсЯ, кивнул одобрительно
в знак того, что вино и  впрЯмь первоклассное -- так сказать, винтаж. € если
бы  не  глас  народа, в данном случае  представленного  слугами, которые  на
следующий день распустили Язык, о свершившемсЯ чуде никто бы и не узнал -- а
это равносильно тому, что и чуда никакого не было, ибо распорЯдитель понЯтиЯ
не имел о претворении  воды в вино,  новобрачному,  разумеетсЯ, лестно  было
приписать  чужое  деЯние себе,  €исус был не из тех, кто похвалЯетсЯ на всех
углах:  џ  свершил такието  и такието  чудеса, Њагдалина,  с  самого  начала
посвЯщеннаЯ в интригу, распространЯтьсЯ  о  ней  не  собиралась, ЊариЯ же  и
подавно,  потому  что самое главное,  самое  основное произошло  между нею и
сыном ее, а все прочее было  так, добавлением или, вернее сказать, добавкой,
и  пусть подтвердЯт  наши  слова гости на брачном  пиру,  чьи стаканы  вновь
наполнились вином доверху.
     Ѓольше никогда  не говорили друг  с другом ЊариЯ из  Ќазарета и сын ее.
Ќезадолго  до  заката, не простЯсь ни с  кем из домашних, €исус  и Њагдалина
ушли из Љаны по дороге в ’ивериаду. €осиф и ‹идиЯ,  прЯчась, проводили их до
выхода  из деревни  и смотрели  вслед до  тех пор,  пока не скрылись  они за
поворотом.


        x x x

     € тогда пришло времЯ больших ожиданий.  ‡намениЯ, которыми  до той поры
ѓосподь  обнаруживал  свое присутствие  в  €исусе, были  маленькие  домашние
чудеса из  разрЯда "ловкость  рук и никакого  мошенства", по  сути  своей не
слишком сильно отличающиесЯ  от  тех  фокусов и  трюков, которые  не  столь,
правда,  отчетливо  и чисто  исполнЯют  на ‚остоке  маги и чародеи, умеющие,
например,  подбросить в воздух веревку и  влезть  по  ней,  причем никто  из
зрителей не заметит, что верхний ее конец закреплен на прочном крюке или что
ктото из подручных  держит  его. €исусу,  чтобы  проделать  чтото  подобное,
довольно было лишь захотеть, но, спроси его ктонибудь, зачем и длЯ чего это,
он ответить бы  не  сумел или  сказал бы,  что  так, мол, надо и  что нельзЯ
оставить рыбаков без улова, а гостей на  свадьбе -- без вина, ибо и в  самом
деле не пришло  еще времЯ  ѓосподу  говорить  его устами. Џо  градам и весЯм
галилейским  шла  молва о неком назарЯнине,  наделенном могуществом, которое
один  Ѓог  способен был ему  даровать,  €исус  же не оспаривал это, никак не
объЯснЯЯ ни  причин, ни побуждений,  ни  оснований, и людЯм  оставалось лишь
унЯть любопытство и воспользоватьсЯ подвалившей удачей. ђазумеетсЯ, ‘имон  и
Ђндрей, равно  как и  сыновьЯ ‡еведеевы, думали не так, но ведь это были его
друзьЯ, и они боЯлись за  него. € каждое утро, проснувшись, €исус спрашивал:
‘егоднЯ?--  спрашивал беззвучно, про  себЯ, а несколько  раз и вслух,  чтобы
Њагдалина слышала, но  она молчала, вздыхала, потом  закидывала ему  руки за
шею, целовала  его  лоб и глаза, он  же  вдыхал едва  уловимое  благоуханное
тепло,  веЯвшее от  ее груди, и порою снова  забывалсЯ сном,  порою  избывал
снедавшую его  тревогу в теле ее, скрываЯсь в нем, как в коконе, из которого
выйти можно лишь  преображенным и  возрожденным.  Џотом шел он  к  морю, где
ждали его рыбаки, и из них многие  не понимали и спрашивали  его, почему  не
купит он в  счет будущих доходов  собственную лодку,  не  начнет работать на
себЯ.
     ‘лучалось иногда,  что в открытом море, когда приходилось в бездействии
дожидатьсЯ, пока  суденышко  сменит галс, лЯжет  в дрейф  или  выполнит иной
маневр, без которого ловлЯ, пусть и сделавшаЯсЯ в полном смысле слова плевым
делом, была все же невозможна,  охватывало  €исуса внезапное предчувствие, и
сердце  тогда начинало  битьсЯ учащенно,  но  глаза  его не  устремлЯлись  к
небесам,  где, как известно, находитсЯ ѓосподь,-- как одержимый, неотрывно и
жадно   глЯдел  он   на  спокойную   поверхность  воды,  блестевшую,   будто
лакированнаЯ  кожа, и  с  ужасом и с  надеждой  ожидаЯ,--  Љогда  рыба  наша
поЯвитсЯ,  говорили в  такие  минуты  рыбаки,-- когда  из глубины  раздастсЯ
голос, а  тот  все  медлил.  ‡авершалась  ловлЯ,  тЯжело нагруженный  баркас
приставал  к берегу, а €исус  --  и Њагдалина  следом  -- понуро брел  вдоль
уреза, ожидаЯ, кому понадобЯтсЯ его даровые услуги.
     Ќедели проходили за неделЯми, складываЯсь в месЯцы, а  потом и  в годы,
перемены же бросались в  глаза только в ’ивериаде,  где росли  новые дома  и
приумножалась  слава, во  всех  прочих местах  все  шло  по  раз  и навсегда
заведенному, извечному и привычному порЯдку, когда каждую зиму  кажетсЯ, что
землЯ кончаетсЯ у нас на руках, и каждую весну  -- воскресает,  и совершенно
напрасно так кажетсЯ, ибо это есть глубокое заблуждение и обман чувств -- не
будь зимнего земного сна, неоткуда было бы почерпнуть весне силы свои.
     Ќо  вот  наконец  настал  год, пришел час, и  двадцатипЯтилетний  €исус
почувствовал, что  мир стронулсЯ и пришел  в  движение --  начали поЯвлЯтьсЯ
новые  и новые  знамениЯ, следовавшие друг  за другом  беспрерывной чередой,
словно  ктото торопилсЯ наверстать упущенное времЯ. ‘трого говорЯ, первое из
этих знамений нельзЯ было отнести к чудесам истинным и настоЯщим, ибо ничего
сверхъестественного не было в том, что €исус приблизилсЯ к одру тещи ‘имона,
лежавшей в  горЯчке неведомого происхождениЯ, возложил ей руку  на лоб,  как
поступил бы и каждый  из нас, побуждаемый к сему лишь состраданием, но никак
не надеждой изгнать  таким незамысловатым способом хворь из тела болЯщего,--
однако  никому из  нас не доводилось и не доведетсЯ почувствовать, как прЯмо
под пальцами жар слабеет, спадает, подобно дурной  воде уходит в землю, и уж
подавно не  придетсЯ  увидеть, как  вслед за  тем  женщина  встает с  одра и
говорит Явно  не случайные слова: Љто друг моего зЯтЯ, тот и мне друг, после
чего беретсЯ как ни в чем не бывало за обычные свои дела по хозЯйству.
     ’аково  было первое,  так сказать, домашнее и внутреннее знамение, а на
втором следует нам остановитьсЯ  поподробнее, ибо  выразилось в нем то,  что
€исус  наш открыто бросил вызов ‡акону писаному,  чтимому и соблюдаемому, и,
быть  может,  до  известной  степени  объЯснЯлсЯ   этот  вызов  естественным
человеческим побуждением,  ибо €исус  жил вне брака с  Њагдалиной, к тому же
еще и блудницей,  и ничего удивительного, что, увидев женщину, которую взЯли
в  прелюбодеЯнии  и,  по  ‡акону  ЊоисеЯ, должны  были  побить  камнЯми,  он
вступилсЯ за нее, сказавши: Љто из вас без греха, пусть первым бросит  в нее
камень,  что  прозвучало  так: џ  и  сам бы,  если  бы  не  погрЯз  в  грехе
любострастиЯ,  если бы не тЯготели надо  мной  нечистые  помыслы  и  деЯниЯ,
вместе  с вами свершил бы  правосудие.  Ћн  сильно  рисковал:  ктонибудь  из
доброхотовпалачей, у  кого сердце очерствело окончательно и кто  закоснел  в
грехе --  а быть может, нашелсЯ  бы и не один  такой,-- вполне  способен был
пропустить  его  увещевание  мимо  ушей  и  привести приговор  в исполнение,
рассудив, что ‡акон писан  не  про него, а про женщин. €исус по неопытности,
наверно, не подумал о том, что если сидеть сложа руки и ждать, пока ЯвЯтсЯ в
мир  люди безгрешные  -- единственные,  кто, по его  мнению, имеет моральное
право  осуждать и карать,  то,  боюсь Я,  за времЯ этого  нашего бездействиЯ
безмерно  умножитсЯ  порок,   процветет  греховность  и  без  удержу  пойдут
прелюбодейки блудить с одним, с  другим,  с кем попало  и со всеми подрЯд, а
ведь  супружескаЯ  неверность  --  не  единственный порок,  тысЯчи  их, один
другого гнусней  и мерзопакостней,  и среди них -- тот,  за  который ѓосподь
испепелил ‘одом  и ѓоморру,  наслав  на  них огонь и серу. Ќо,  возлюбленные
братьЯ мои,  зло,  родившеесЯ  вместе  с миром  и,  насколько  мне известно,
многому дурному у него научившеесЯ,-- подобно пресловутой и никем никогда не
виданной птице ”еникс, котораЯ сгорает в пламени и тотчас восстает из пепла.
„обро -- нежно и хрупко,  и чуть лишь зло дохнет ему в лицо горЯчим дыханием
самого заурЯдного греха,  как  навсегда  пропадет его  чистота,  сморщатсЯ и
увЯнут его лилейные лепестки, сухим и ломким сделаетсЯ стебель. €исус сказал
прелюбодее:
     €ди и  впредь  не греши, но  душа его была  исполнена сомнений.  „ругой
случай,  заслуживающий вниманиЯ, произошел на восточном  берегу ѓалилейского
морЯ,  куда  €исус  считал  нужным времЯ  от  времени наведыватьсЯ, чтобы не
считали, будто он уделЯет свои заботы только рыбакам из Љапернаума. € вот он
позвал  €акова  и  €оанна и  сказал им:  Џоплывем  на  ту сторону,  в страну
ѓадаринскую,  поглЯдим, как там  и  что, а на обратном пути займемсЯ ловлей,
так  что  в  любом  случае  не  напрасны  будут  труды.  ‘ыновьЯ   ‡еведеевы
согласились, направили свою лодку и  принЯлись грести,  надеЯсь, что  дальше
попутный ветер доставит  их к цели с меньшими усилиЯми. ’ак и  вышло, но уже
вскоре овладел ими страх, ибо  вотвот должна была начатьсЯ такаЯ бурЯ, рЯдом
с которой пустЯком  покажетсЯ  та, перваЯ, однако €исус сказал воде и ветру:
Џерестаньте, как не в меру расшалившимсЯ детЯм, и тотчас стихло волнение,  и
ветер  снова стал дуть в нужную сторону и не  сильней, чем нужно. Џричалили,
вышли на берег: впереди €исус, а €оанн  с €аковом -- следом за  ним, ибо они
никогда  не бывали  в этих местах, и все  им  было внове и в  диковинку,  но
главное диво, от  которого замерли у обоих сердца, было впереди -- на дорогу
перед ними выскочил  человек, если позволительно будет назвать так существо,
покрытое коростой и  отвратительными  Язвами, с  всклокоченными  волосами  и
свалЯвшейсЯ  бородой, издающее тлетворный  смрад, ибо, как узнали они потом,
прЯталсЯ  он  в  гробницах всЯкий раз, когда ему  удавалось  освободитьсЯ  и
убежать, потому что  многократно был он свЯзан оковами и цепЯми, но разрывал
цепи  и разбивал  оковы, и  никто не  в  силах был укротить  его.  Ѓудь этот
человек  просто  безумцем,  можно  было  бы,   хоть   известно,  что,  когда
умалишенные впадают в неистовство, силы их удваиваютсЯ, так вот,  можно было
бы, говорю, поставить  решетки попрочнее, заковать его в цепи тЯжелее, но он
был одержим  нечистым духом, а тому нипочем все на  свете затворы  и  оковы,
любые узы. € одержимый день и ночь носилсЯ по горам, убегаЯ от себЯ самого и
от собственной тени, но  всегда возвращалсЯ на кладбище, где  прЯталсЯ между
гробницами, а иногда и в них самих, ей  его  силой извлекали  оттуда, наводЯ
страх  на всех, кто видел это.  ‚от  тут и  встретил  его €исус, и посланные
взЯть  бесноватого махали ему  руками,  чтобы  убегал  и  спасалсЯ, но €исус
приплыл  на  ту   сторону  попытать  судьбу  и  не  желал  упускать  никакой
возможности. €аков и  €оанн хоть  и робели, но не  оставили друга  одного  и
потому первыми услышали слова, которые доселе никто не только  не произносил
и не  слышал, но и не полагал возможным произнести и услышать, ибо они  были
против  ѓоспода  и  его ‡авета,  как станет очевидно  из  дальнейшего нашего
повествованиЯ. Ѓесноватый, ощерив клыки, с которых свисали волоконца гниющей
плоти, выставив  когти, приближалсЯ, и волосы €исуса шевельнулись  от ужаса,
но,  двух  шагов не  дойдЯ до него, тот повалилсЯ  наземь  и громким голосом
сказал:
     —то  тебе  до менЯ,  €исус, сын Ѓога ‚севышнего,  умолЯю  тебЯ, не мучь
менЯ. „а, в первый раз, наЯву и  прилюдно -- не  в одиноких снах, истинность
которых благоразумный  скептицизм велит подвергать сомнению, прозвучал голос
-- и  был это  голос „ьЯвола -- во  всеуслышание  объЯвивший,  что €исус  из
Ќазарета -- сын Ѓожий, чего и сам он не  знал, поскольку в разговоре с Ѓогом
в пустыне тема отцовства  не затрагивалась. ’ы мне понадобишьсЯ позже,-- вот
и  все,  что  сказал ему  Ѓог, и  невозможно было даже установить  сходство,
потому  что  ЯвилсЯ  он €исусу  в облике облака или  столба  дыма,--  короче
говорЯ, в столпе облачном. “ ног €исуса  корчилсЯ одержимый, голос обуЯвшего
его беса произнес непроизносимое и смолк, и  в этот  миг €исус, словно узнав
себЯ  в нем, почувствовал, как и в него входит и овладевает  им  некаЯ сила,
котораЯ, поведЯ его неведомо куда и неведомо к чему, в конце концов приведет
к могиле и  в могилу сведет. €исус спросил его: Љак тебе имЯ?-- и он сказал:
‹егион,-- потому что много бесов вошло в него. ’огда €исус повелел: ‚ыйди из
этого человека, нечистый дух. € едва успел он произнести эти слова, как бесы
многоголосым хором -- звучали тут  голоса пронзительные и тонкие,  грубые  и
хриплые, поженски  ласкающие  слух  и визгливые,  будто  пила  вгрызалась  в
камень,  издевательскиглумливые и притворно, понищенски смиренные, надменные
и жалобные, и такие,  что  подобны были лепету детей,  произносЯщих первые в
жизни  слова,  и стонущие, будто от боли,  и воющие позвериному -- принЯлись
умолЯть  €исуса, чтобы  не  высылал их вон из  страны той,  уверЯть его, что
достаточно  ему  приказать --  и они  покинут  тело  несчастного, но только,
пожалуйста, пусть не изгонЯет их отсюда.
     ‘просил €исус: Људа же хотите вы войти? ’ут же на горе паслось  большое
стадо свиней, и бесы просили его, чтобы позволил  войти в них. €исус подумал
и пришел к выводу, что это будет правильно, поскольку эти животные, чье мЯсо
правоверные иудеи  почитают  нечистым,  навернЯка  принадлежат Язычникам. Ћн
только не сообразил, что те, съев свиней,  в которых войдут бесы, тоже могут
превратитьсЯ  в одержимых и обуЯнных бесами, как не  предвидел и еще  одного
злосчастного последствиЯ своего решениЯ, ибо  даже сын Ѓожий, не осознавший,
впрочем, в  полной  мере, с  кем  состоит  он в  родстве,  не  может,  как в
шахматах, просчитать  все  ходы и  предусмотреть все наперед. Ѓесы в сильном
волнении  ожидали,  что  ответит  он  им,  и  когда  наконец  сказал  €исус:
ЏозволЯю,-- издали дружный ликующий крик и тотчас вошли в  свиней.  ’о ли от
неожиданности, то  ли с непривычки носить в  себе нечистых духов животные --
все, сколько их там было, а было их две тысЯчи голов,-- сей же миг обезумели
и  ринулись с кручи вниз,  в  море, где  и потонули. Ќевозможно  представить
Ярость,  охватившую  хозЯев стада при  виде  того, как ни в чем  не повиннаЯ
скотина, котораЯ еще минуту назад мирно  разгуливала  себе, рылась в земле в
поисках  съедобных  корешков и червЯчков, пощипывала жесткую и редкую траву,
росшую  на  пересохших  от  зноЯ  горных  кручах,  оказалась  в  воде:  одни
несчастные  свинки  уже  всплыли  брюхом кверху,  другие отчаЯнно  бились  и
барахтались,  прилагаЯ -- не побоимсЯ  этого  слова -- титанические  усилиЯ,
чтобы выставить из воды уши: слуховые  отверстиЯ  у свиней не закрываютсЯ, в
них потоком врываетсЯ вода, заполнЯет всю тушу доверху -- и аминь. ‘винопасы
в  бешенстве  принЯлись издали  швырЯть камнЯми в €исуса  и  бывших с ним, а
потом устремились  к нему,  пылаЯ  справедливым негодованием  и  намереваЯсь
потребовать  с виновника своего несчастьЯ возмещениЯ  ущерба -- примем  цену
одной  головы  за "икс",  умножаем  на две тысЯчи  и получаем искомую  сумму
ущерба.
     „а? ‘ кого  это  мы ее получаем? €  у рыбаковто денег почти не водитсЯ,
живут  они тем,  что наловЯт, а  €исус был даже  не  рыбак.  Ћн  хотел  было
дождатьсЯ  пастухов,  хотел  объЯснить  им, что  никого  нет  на свете  хуже
„ьЯвола, что  по сравнению  с  этим злом гибель  двух  тысЯч свиней -- сущие
пустЯки и  что  все  мы  обречены нести потери, материальные и  иные,  хотел
сказать им: Ѓудьте терпеливы, братьЯ!-- но €аков с €оанном рассудили, что не
стоит вступать в переговоры, которые по всем приметам  мирными не будут, ибо
учтивость и самые добрые намерениЯ одной стороны ничто против доводов грубой
силы,  приводимых другою.  Ѓегом сбежали они по склону на берег,  вскочили в
лодку, навалились на весла и вскоре  были уже в  безопасности,  поскольку не
вплавь  же  было  гнатьсЯ   за   ними  преследователЯм,  по  всей  видимости
рыболовством не  промышлЯвшим  и  лодок  оттого  не  имевшим. ‘казал  €аков:
‘колькото свиней погибло, одна душа спаслась, прибыль -- ѓосподу.
     €исус взглЯнул на него рассеЯнно, словно мысли его  были занЯты другим,
и  сыновьЯ  ‡еведеевы  знали,  чем  именно, и очень бы  хотели обсудить  это
"другое" --  неслыханные слова бесноватого о том, что  €исус --  сын  Ѓожий,
однако  спутник  их  устремил  взглЯд на  тот  берег,  откуда  они  с  такой
поспешностью отчалили: он глЯдел на воду, где покачивались в легкой зыби две
тысЯчи ни  в чем не  виноватых свиней, и  чувствовал, как  нарастающаЯ в нем
тревога  все  усиливаетсЯ,  пока  наконец  не  нашла  себе  выход  в  крике,
сорвавшемсЯ с его уст: Ѓесы!
     ѓде  же  бесы?--  и  потом, вскинув  голову  к  небесам,  расхохоталсЯ:
‘лышишь,  ѓосподь,  ты  либо  выбрал  себе  в  сыновьЯ  человека,  негодного
исполнить твои предначертаниЯ,  либо среди тысЯчи твоих могуществ не хватает
одного  и  разум  твой бессилен справитьсЯ с разумом  „ьЯвола! —то ты хочешь
сказать?-- пробормотал €оанн, напуганный такой кощунственной дерзостью.
     •очу сказать, что бесы, прежде обитавшие  в теле того несчастного, ныне
вырвались на свободу: мы ведь знаем теперь, что они не умирают, и сам Ѓог не
может их убить, а то, что Я сделал, может быть уподоблено попытке  разрубить
мечом морскую  волну. Ђ на берегу тем временем собралось уже много народу --
одни входили в воду, чтобы достать туши, плававшие поблизости, другие, добыв
лодки, отправлЯлись за добычей, находившейсЯ в отдалении.
     ‚  ту  же  ночь,  в доме  ‘имона  и ЂндреЯ,  стоЯвшем  подле  синагоги,
собрались пЯтеро  друзей, чтобы  втайне  ото  всех  обсудить наводЯщий  ужас
вопрос: в самом ли деле €исус, как сказали бесы, сын Ѓожий? Џосле всего, что
случилось днем, все единодушно  согласились перенести неизбежный разговор на
ночь, и вот настало наконец времЯ проЯснить все до точки. € первым заговорил
€исус: ЌельзЯ  верить ни  единому  слову  того,  кто  и породил  ложь,-- он,
разумеетсЯ, имел в виду „ьЯвола.
     ‘казал Ђндрей: € правда  и ложь изрекаютсЯ одними  устами, и  „ьЯвол не
перестанет быть „ьЯволом, если случитсЯ  ему  иногда сказать правду.  ‘казал
‘имон: Њы давно знаем, что ты  не такой, как  все, вспомним рыбу, которую бы
мы без тебЯ не поймали, вспомним бурю, котораЯ бы нас убила, и  воду, что ты
превратил в вино,  и грешницу, которую побили  бы камнЯми, если бы не  ты, а
теперь еще и бесов, которых ты изгнал из одержимого. ‘казал €исус: Ќе Я один
изгонЯл бесов.  ‚ерно,  сказал  €аков,  но лишь перед тобой  одним  униженно
склонились они, называЯ тебЯ сыном Ѓога ‚севышнего.
     —то мне до их унижениЯ, если в конце концов унижен оказалсЯ Я?  „а ведь
не  в том дело, вмешалсЯ €оанн, Я ведь был там и  все  слышал, почему ты  не
сказал нам,  что  ты сын Ѓожий? џ не  знаю, так ли  это. ‚озможно ли"  чтобы
известное „ьЯволу тебе было неведомо? Ћтличный вопрос, но пусть ответЯт тебе
на него они. Љто они?
     Ѓог, сыном которого назвал менЯ „ьЯвол; „ьЯвол,  который только от Ѓога
мог  об  этом  узнать.  ‚се  помолчали,  словно  даваЯ  времЯ  и возможность
высказатьсЯ упомЯнутой паре,  а потом ‘имон спросил о  том, что вертелось на
Языке у всех: —то было у тебЯ с Ѓогом? €исус вздохнул:  џ ждал этого вопроса
с тех самых пор, как пришел в ваши краЯ. Ќо  мы и подумать не могли, что сын
Ѓожий пожелает сделатьсЯ рыбаком. ’ак кто же ты всетаки такой? €исус  закрыл
лицо  руками,  отыскиваЯ  в  памЯти  точку,  от  которой  надо будет  начать
признание, и неожиданно как со стороны увидел  свою жизнь и понЯл: если бесы
не солгали, все, что происходило  с ним до этого, должно обрести иной смысл,
а  многие  событиЯ  и вовсе  могут быть  понЯты  лишь в свете  этой  истины,
Явленной  так  недавно.  Џотом  открыл  лицо, поочередно оглЯдел каждого  из
сидевших перед ним  с выражением мольбы,  как бы  признаваЯ, что,  просЯ  их
поверить ему, просит о превосходЯщем все человеческие возможности, и наконец
после  долгого молчаниЯ сказал:  џ видел Ѓога. ђыбаки молчали,  ожидаЯ,  что
будет дальше.
     €исус, потупившись, продолжал: џ встретил его в пустыне, и он возвестил
мне, что в свое времЯ дарует мне власть и славу в обмен на  мою жизнь, но  о
том, что Я его сын,-- не сказал. Ћн опЯть замолчал,  и молчали рыбаки. Ђ как
он ЯвилсЯ тебе?-- спросил €аков. ‚ виде такого, что ли, облака или,  скорее,
столба дыма. „ыма или пламени? „ыма. € больше ничего тебе не сказал?
     ‘казал  только,  что,  когда настанет срок,  он опЯть ЯвитсЯ мне.  ‘рок
чего? Ќе знаю, может быть, срок жизни моей. Ќу а когда же ты обретешь власть
и славу? Ќе знаю. ‚ комнате, где, несмотрЯ на жару, била всех пЯтерых дрожь,
опЯть стало тихо.  Џотом  ‘имон  с расстановкой  спросил: Њожет,  ты и  есть
ЊессиЯ,  которого нам следует считать  сыном Ѓожьим,  потому  что ты пришел,
чтобы освободить избранный народ от рабства?
     џ  -- ЊессиЯ?  —его  ты  так  удивлЯешьсЯ, улыбнулсЯ нервно Ђндрей, как
будто Њессией быть нельзЯ, а прЯмым  сыном  ѓоспода --  можно. ‘казал €аков:
ЊессиЯ или сын Ѓожий, Я одного не постигаю -- как узнал об этом „ьЯвол, если
Ѓог даже тебе не открылсЯ? ‘казал €оанн задумчиво: Њало ли какие дела у Ѓога
с „ьЯволом  --  почем  нам знать.  ЏЯтеро переглЯнулись  --  страшно было  и
задумыватьсЯ об этом, и ‘имон спросил €исуса:
     —то же  ты  будешь делать?-- и €исус  ответил: †дать, когда придет час,
что же Я еще могу.
     Ђ час  был уже близок, но €исусу  предстоЯло  до  той  поры  еще дважды
проЯвить  свое чудесное  могущество, хотЯ о  втором случае  предпочтительней
было бы  умолчать --  потому что  он опЯть  дал  маху  и погубил смоковницу,
причастную  к  какомулибо злу  в  той же  мере,  что  и  несчастные  свиньи,
ввергнутые с крутизны  в море. Ђ вот первый случай заслуживает того, чтобы о
нем сделалось известно  первосвЯщенникам  иерусалимским  и  быть  высеченным
золотыми буквами на фронтоне •рама, ибо такого никогда не видано было раньше
и не будет видано впредь,  вплоть до наших дней.  €сторики переломали немало
копий,  спорЯ  о   том,   по  какой   причине   собралось  столько  и  столь
разнообразного  народа в этом месте,--  заметим  кстати и мимоходом, что и о
точном его положении споры не умолкают, поскольку  одни утверждают -- это мы
уже вернулись  к причинам,-- что  речь идет о самом что  ни на  есть обычном
паломничестве,  какие  устраиваютсЯ  спокон веку,  другие же  с пеной  у рта
твердЯт:  Ќичего  подобного, столпотворение  возникло  оттого,  что прошел и
впоследствии   подтвердилсЯ  слух,   будто   прибыл   из  ђима  чиновник   с
чрезвычайными полномочиЯми, чтобы  объЯвить о снижении податей  и пошлин,  а
третьи, не выдвигаЯ  никаких  собственных  предположений, заЯвлЯют, что даже
малые дети  не поверили  бы  в  облегчение фискального бремени  и  изменение
существующей  системы  в  пользу  налогоплательщика,  что же  касаетсЯ столь
массового наплыва  людей, то пусть те,  кто любит приходить на  готовенькое,
лучше дадут себе труд изучить состав  и структуру этой толпы. “становлено  и
можно считать  достоверным, что численность ее колебалась от четырех до пЯти
тысЯч человек, не считаЯ  женщин и детей, и что все  эти люди в определенный
момент оказались  без  еды.  ЋбъЯснить, по  какой причине народ, от  природы
предусмотрительный  и,  кроме того,  привычный  к  скитаниЯм  и странствиЯм,
никогда  не пускающийсЯ в путь, даже если  путь этот  -- из одной  деревни в
соседнюю, без  краюхи хлеба и ломтЯ вЯленого мЯса,  на этот  раз не  взЯл  с
собой съестных припасов, никто не может да и не  пытаетсЯ. Ќо факты остаютсЯ
фактами,  и   свидетельствуют   они   о  том,   что  собралось   там   тысЯч
двенадцатьпЯтнадцать,  если считать  женщин  и  детей --  а  почему  бы  их,
собственно,  не считать?--  голодавших  уже  на протЯжении  многих  часов  и
намеренных рано или поздно отправитьсЯ по домам, хотЯ  Ясно было, что многие
умрут  от  истощениЯ  по  дороге  или  сЯдут  по  обочинам  ее, вверив  себЯ
милосердию  и  благосостоЯнию  прохожих.  Џервыми, как  и  всегда  бывает  в
подобных  обстоЯтельствах, начали дети -- стали нетерпеливо требовать еды, а
иные захныкали: Њама, Я  есть  хочу!--  и  опасность того, что ситуациЯ, как
принЯто  будет  выражатьсЯ,  выйдет  изпод  контролЯ,  возрастала  с  каждой
минутой. €исус  стоЯл в  самой  гуще толпы  вместе с  Њагдалиной и  четырьмЯ
своими друзьЯми  --  ‘имоном,  Ђндреем,  €аковом  и  €оанном,  которые после
памЯтной истории со свиньЯми и после того, что выЯснилось следом, были с ним
теперь неразлучны,-- но, не в  пример прочим собравшимсЯ там, они  запаслись
рыбой и несколькими хлебами и вполне  могли бы закусить.  Ћднако приниматьсЯ
за  еду посреди  толпы голодных людей было  бы не только  проЯвлением самого
гадкого себЯлюбиЯ, но и небезопасно, ибо  от необходимости до закона -- один
коротенький   шажок,   а  кроме  того,   со  времен   Љаина  повелось,   что
справедливость лучше  всего восстанавливать  собственными руками  --  скорей
будет. “ €исуса  и в мыслЯх не было, что  он  чемто может  пригодитьсЯ такой
прорве народа,  устроившей толчею и  давку, но €аков и €оанн с уверенностью,
присущей  очевидцам, сказали ему: …сли  ты сумел изгнать из  человека бесов,
которые его убивали, то сумеешь  сделать  так, чтобы эти люди получили  еду,
без которой умрут.  Ћткуда же  Я  ее возьму, у  нас  нет  ничего,  кроме той
малости, что взЯли мы с собой. ’ы сын Ѓожий, стало быть, можешь сделать это.
€исус взглЯнул на Њагдалину, и та сказала ему: ’ы достиг  рубежа, откуда уже
поздно сворачивать,  и  на  лице ее  была жалость  -- к нему  или к голодным
людЯм? ’огда, взЯв шесть хлебов, что были у них с  собой, он разломил каждый
из  них на двое и роздал их спутникам  своим и так же  поступил с .рыбами, и
себе тоже оставил половину ковриги и половину рыбины. Џотом сказал: ‘тупайте
за  мной и делайте то же,  что Я. Ќам известно, что он сделал, но до сих пор
непонЯтно,  как  это  у  него  получилось,  что  он переходил от человека  к
человеку,  каждому  даваЯ  по кусочку  хлеба  и волоконцу рыбы, но у каждого
оказывало